Жизнь за городом дает ряд преимуществ. В частности, могу любоваться картиной звездного небосвода, не ограниченной квадратами тянущихся вверх зданий. Звезды мерцали в густоте черного по-летнему неба тысячами бриллиантовых осколков. И как я раньше не догадался использовать такую прекрасную картину, созданную природой? Ничего, есть еще время исправиться, побаловать жену, когда снова возникнет необходимость, как перед приемом у господина губернатора. Тогда выведу Сабину из дома на ночной воздух, уже явственно несущий свежее дыхание холодов, и вместо очередного дешевого украшения подарю ей это звездное небо. Так и скажу: «Дорогая, я дарю тебе все эти звезды». Представляю, как Сабина обрадуется…

Ночь давным-давно уступила свои права дню, но и он стал для меня звездным. Иначе отчего в своем офисе я первым делом столкнулся с невесть откуда взявшимся генеральным менеджером? Встречи с ним для меня всегда были этакой разновидностью простого человеческого общения, после которого тянет не увидеть небо в алмазах, а поскорее забыться в тяжком мареве сна, чтобы хоть каким-то образом успокоиться от радости. Однако сегодня менеджер решил обрадовать меня по-настоящему.

— Слушай, — генеральный менеджер зыркнул в сторону двери точно так, как гениальный изобретатель, которого я отправил повышать тонус жизни Гершковича. — Мне кажется, это, конечно, предположение, но все равно, я обязан тебя предупредить, чтобы потом разговоров не было. Иначе ты меня неправильно поймешь…

— Слушай, — перебил я его, придавая голосу интонации собеседника, — я понимаю, чего ты хочешь. Тут такое дело, как бы это сказать, в общем… Короче говоря, если ты думаешь, что я появился на свет только затем, чтобы выслушивать твои бредни, то ошибаешься.

— Ах так, — взвизгнул менеджер, — в общем и целом, считай, я тебя предупредил.

Менеджер вскочил и потопал к двери, небрежно бросив:

— Только ты потом не обижайся, когда из твоей задницы посыпятся приключения.

— Назад! — скомандовал ему я. — Колись, что случилось. Иначе тебя еще раз премирую. Почетной грамотой. По итогам годовой работы.

Сказано сильно. Потому что по итогам года сотрудники фирмы «Козерог» получают такие премии, о которых даже я еще десять лет назад не посмел бы мечтать. Да и не мечтал, честно говоря, потому что все свободное время тратил не на грезы, уподобившись сказочному герою-дураку, а исключительно на работу.

Менеджер беспрекословно повиновался, грохнулся в кресло и почему-то без своих обычных предисловий тут же заложил коммерческого директора:

— Мне кажется, Сережа что-то не то делает.

Наконец-то нашелся в этом мире человек, который может меня убедить в несостоятельности Рябова.

— Конкретнее, — потребовал я.

— Конкретнее? Пожалуйста, конкретнее. А разве я когда-то что-то неконкретное тебе говорил, а? Ты можешь мне иметь сказать за такое дело или нет? Вот я и говорю… Да, что я тебе сказал? Рябов… Рябов пасет прокуратуру. Нового прокурора. Я тебе говорю, это хорошо не кончится. Потому что наш новый прокурор, это такой мальчик… Прямо-таки подарок, не иначе. Я тебе так скажу, бандиты с большой дороги рядом с ним, как счастливый лотерейный билет. Этот прокурор…

— Да знаю я, кто он такой, расслабься.

— Ты знаешь… Ты всегда все знаешь, а как трудно, так всегда я должен идти уперед, как тот Павка Корчагин.

— Конечно, — спокойно заметил я, — в конце концов кто, кроме тебя, способен хорошо решить проблемы фирмы?

Генерального менеджера так расперло от гордости, что он тут же выпустил воздух вместе с зарядом дополнительной информации по поводу неправильного поведения Сережи:

— Я говорил с людьми, в городе серьезное происходит. И что мы видим? Вместо того, чтобы обойти неприятности, Сережа сам на них лезет. И сказал мне… Короче, я всегда чувствую… Что-то будет…

— Кончай каркать, — начинаю постепенно выходить из себя, но генеральный менеджер оставался непреклонным, как товарищ Ярославский в религиозных вопросах.

— А ты знаешь, где Марина? Ага, не знаешь, — продолжал исповедовать свою религию загадок на чужих нервах этот специалист. — И вообще, что ты знаешь? Ничего не знаешь…

Я мгновенно перегнулся через стол, прихватил в пятерню галстук генерального менеджера и решительно потянул вместе с ним в свою сторону обладателя французской галантереи.

— Сейчас ты точно, как Павка Корчагин сделаешься, — гарантирую возможность убежать от дел на больничную койку.

Генеральный менеджер, как и положено высококлассному специалисту, мгновенно сделал правильный вывод, стоило ему только начать движение вперед со стулом, хотя он пока что похож на того Корчагина, как стул — на боевого коня.

— Марина сидит в «Улыбке», — сходу весьма конкретно начал высказываться менеджер. — В этом бляднике, напротив прокуратуры.

Я тут же отпустил галстук — и менеджера отбросило назад. Значит положение действительно серьезное. Но, следуя давней традиции, Рябов об этом мне не поведал. Хорошо, что даже в наши демократические времена стука-чество по-прежнему на высоте. Придется отметить старания генерального менеджера.

— Чем ты сейчас конкретно занят?

— С людями работаю, — скромно потупился собеседник. — Как всегда. Но задороже, чем обычно. Я тебе так скажу, нашу фирму в городе просто обожают.

— Исключительно благодаря тебе, — похвалил я генерального менеджера и тут же испугался возможного ответа, этак минут на двадцать. Однако генеральный менеджер промолчал. Видимо, в его планы не укладывалась очередная проверка качества галстука генеральным директором «Козерога». Придется отблагодарить его и за молчание.

— С кем конкретно ты работаешь?

— С госбезопасностью, — тут же продал страшную тайну менеджер, одновременно доказывая, что пока еще не дал подписки о неразглашении государственных тайн.

— Теперь я могу спать спокойно, — правильно реагирую на такой конкретный ответ. — Только благодаря твоей огромной помощи наша госбезопасность сумеет выловить всех белорусских шпионов и туркменских резидентов. Короче…

— Я и говорю короче. А когда я говорил… Ой, не надо! Я работаю с Максимом Петровичем. Чтобы он не отвлекался, такой ремонт квартиры веду… А Максим Петрович зато с Рябовым все время видится. Конечно, а что ему еще делать?

Ему же не нужно контролировать мастеров, доставать хорошую сантехнику, а не то бельгийское дерьмо, которым завалили город поляки. Они его делают по патенту китайскими руками. А что, зря говорится, желтая сборка? Прямо-таки желтуха, а не…

— Все, свободен, — говорю я. — Беги, проверяй, как унитаз работает. С твоим словесным поносом я не собираюсь его заменять.

Преисполненный чувством до конца выполненного долга, генеральный менеджер умчался продолжать свою работу с так называемыми органами.

Я не знаю, что задумал Сережа, но, видимо, положение действительно серьезное. И в том, что он, кроме своих конторских партнеров, взаимодействует с Вершигорой — тоже без сомнения. Жаль нашего генерала. Хотя он так беспокоился о судьбе Чируса, вряд ли догадывался об истинной причине заинтересованности господина губернатора в спокойствии города. Не станут же в конце концов делиться с начальником Управления по борьбе с организованной преступностью планами по наведению порядка в банковской сфере. С другим ментом — могли бы, но Вершигора — совсем другой коленкор, прямой, как штык. Очень любит слово «закон» и стоять на его страже. Вершигоре бы родиться в другом месте, а он появился на свет в стране, где подзаконный акт главнее Конституции. Стоит ли соблюдать законы страны, где любой Указ президента с легкостью может перечеркнуть ее Основной закон?

Понятно, что мою секретаршу Рябов задействовал вовсе не для того, чтобы она перенимала трудовые навыки сотрудниц «Улыбки». Марина, скорее всего, ведет прослушивание, а если возникнет острая необходимость, то в ее способностях убедить любого человека, что ему дышать вредно, я не раз убеждался. Рябов и здесь принял нестандартное решение: женщина-киллер — явление из ряда вон выходящее. Кому в голову придет шальная идея, что одна девушка сумеет отправить на тот свет голыми руками не только необходимый объект, но и его охрану? Никому. Мне как-то довелось видеть результаты ее работы, и создалось впечатление: с убитыми столкнулась хорошо подготовленная группа боевиков. Так мне показалось, что тогда говорить о людях, не догадывающихся о способностях моей секретарши.

Но главное не это. Впервые за многие годы Сереже удалась его шальная идея: почти полностью исключить мое участие из операции. Может, только для того, чтобы на сей раз мы сработали нестандартно, пытаюсь себя убедить, но это не получается. В конце концов, Рябов оставил мне заботу о Ляхове. Но руки у меня пока связаны, хотя освобожденный от пут Рогожин спокойно отдыхает на даче под усиленной охраной. Того, что поведал этот коллекционер, с головой хватит для двойной подстраховки. А его письменные показания уже пополнили имеющиеся сведения по работе ментов, вздумавших составить мне конкуренцию по приобретению произведений искусства. Отчего, интересно, я обязан учитывать волнения Рябова по поводу обстановки в городе? Кто бы с моими интересами считался…

Как бы то ни было, нужно дождаться встречи с Сережей. И отметить старания генерального менеджера.

— Саша, — командую по селектору своем новоиспеченному секретарю. — Пригласи ко мне референта генерального менеджера.

Девушка явилась в кабинет с какой-то папкой в руках, скромно потупив глаза. Однако стоило щелкнуть дверному замку, как эта папка улетела в сторону вместе со скромным видом. Референт повис на мне, словно Гарик на своем дружке Константине. Я не успел опомниться, как вслед за папкой полетел мой пиджак. Редко кто проявляет такую преданность нашей фирме, решил я после того, как референт генерального менеджера решительно опрокинул меня на мой письменный полированный стол и висящий под мышкой «маузер» стал отбивать по его поверхности чуть ли не барабанную дробь.

Девушка раскачивалась на мне с таким ожесточением, словно работала на Ляхова, решив вколотить меня в стол таким необычным образом. Ее бедра хлопали по моим ногам в такт стучащему «маузеру», и при этом референт издавал звуки, уверенно вплетавшиеся в барабанные ритмы орудия труда и средства самозащиты. Другой музыки вроде бы и не требуется, однако Саша решил иначе.

— Возьми городской телефон, — скомандовал по селекторной связи водитель, как нельзя лучше справившийся с обязанностями секретаря в такой ответственный момент. Сперва я решил не реагировать, а потом понял: если буду молчать, Саша может истолковать это по-своему. Решит — на меня совершено покушение, и ворвется в кабинет вперемешку с дверью. Так что, несмотря на явное неудовольствие сотрудницы, мне пришлось прервать наш трудовой процесс и снять телефонную трубку.

— Ты действительно этого хочешь? — с трудом узнаю голос Снежаны.

— Да, девочка, — выдавливаю из себя и торопливо добавляю: — Все уже было сказано.

Стоило, конечно, снимать трубку, чтобы услышать ее голос и многочисленные короткие гудки. Кладу телефонную трубку на осиротевший от референта стол. Девушка проявила максимальный такт, чтобы не мешать разговору, отойдя к противоположной стене кабинета. И больше того, она даже лицом к стене повернулась, чтобы не смущать меня своим видом, дав возможность вести серьезную деловую беседу. Референт уперся руками в стену, широко расставив ноги, так, словно, предлагал мне немедленно приступить к личному обыску. Интересно, на таможне девушки таким образом проходят личный досмотр или как-то иначе, подумал я, прежде чем снова дал возможность референту почувствовать себя максимально счастливым в стенах родного учреждения.

Не зря этот день у меня звездный, решил я после того, как, резко развернувшись, девушка преклонила свои колени перед директором фирмы, по-видимому, исключительно в знак признания его заслуг перед коллективом. И, наконец, после того, как я с благодарностью ответил на ее заботу о руководстве, сразу понял — наши чувства взаимны. Если ты с чуткостью относишься к нуждам своих сотрудников, они всегда стремятся платить тем же.

Однако посещением генерального менеджера и его референта мой звездный день не закончился. Когда мы с Сашей вышли во двор, я увидел еще одну звезду. Она была аккуратно нарисована на дверце моей «Волги». Большая шестиконечная звезда, четко начерченная голубой краской. Банка с этой самой краской стояла рядом с колесом машины, и торчавшая из нее кисточка сходу напомнила жест пальцем, который очень любит демонстрировать мой сын.

Только на этот раз жест доброй воли продемонстрировал мне явно Котя. Я сразу понял — визит изобретателя в концерн «Олимп» состоялся и Гершкович не потерял чувства юмора. Огорчаться от такого проявления юмора мне не приходится. Когда постоянно преподносишь кому-то сюрпризы, нужно быть готовым к тому, что и тебе в ответ могут сделать что-то приятное.

Однако хотя Котя поставил точку в нашем бессловесном диалоге, сдаваться я не собираюсь. Ни по поводу своей линии поведения в связи с требованиями команды мэра, ни с возможностью катить по городу с этим, как раньше говорилось, символом современного фашизма. Саша недоуменно вытаращил глаза, когда я, взяв кисточку, быстро заполнил краской внутреннее пространство голубой звезды, в меру своих скромных художественных способностей дорисовал на окончаниях граней кругляши и, пыхтя от чрезмерного усердия, точно так, как еще недавно референт, вывел полукругом над звездой надпись «Шерифъ». Именно так, с «ером» на конце. Сам не знаю отчего, может, чтобы рябовские традиции поддержать.

Я отошел в сторону, полюбовался своей художественной работой и остался собой доволен.

— Чего застыл, как мумия? — обращаюсь к Саше недовольным тоном.

Стоит молчит, мог бы в конце концов похвалить меня за проявление таланта художника. Ничего, ты сейчас тоже живописцем станешь.

— Тут еще краска осталась. Так что, давай, наведи надписи на мусорных контейнерах, — командую водителю.

Я всегда привык быть с людьми в равном положении. И с господином губернатором, и с собственным водителем. Теперь Саша даже не станет думать, что кто-то может заставить его шефа выполнять малярные работы. Он сам это делает с радостью, когда хочет.

О самом водителе такого не скажешь. Ничего, Саша, трудотерапия тебе не помешает. В следующий раз не станешь молчать, когда тебя Рябов командировать будет. В отличие от меня, водитель, так блестяще справившийся недавно с секретарскими обязанностями, обновлял надпись «Ветераны труда обслуживаются вне очереди» без явного удовольствия.

Хотя мой офис все время радует добычей постоянных клиентов этого контейнера, о чем свидетельствует аромат, несущийся из его недр, очереди возле этого источника дополнительных благ пенсионеров почему-то сейчас не наблюдалось, несмотря на Сашины старания. Наверное, только потому, что ветераны атакуют контейнера в то время, когда я любуюсь ночным небом, усеянным звездной пылью.

Однако даже среди них есть недисциплинированные люди. Потому что вместо того, чтобы убедиться в справедливости поговорки «Кто рано встает — тому Бог дает», один из, по-видимому, постоянных клиентов мусорного контейнера только сейчас заявился для поддержания жизненных сил. Видимо, вчера недопитую бутылку денатурата нашел, догадываюсь, глядя на его одутловатую морду, на которой было написаны народные тяготы в период становления государства. Очки носит, сразу видно, интеллигентный человек. Это чтобы в мусорнике наощупь свое счастье не искать, подумал я, глядя на опоздавшего к расхватыванию материальных благ, созданных фирмой «Козерог».

Однако этот деятель тут же доказал — в его жизни есть и другие интересы, кроме мусорных контейнеров. Вместо того, чтобы обслужиться без очереди, не обращая внимания на художественные старания Саши, он почему-то уперся взором в дверь моей машины.

— А что, у нас уже и шерыфы есть? — обратился ко мне человек, по всей видимости, разбирающийся в политике.

— Какой мэр без шерифа? — задаю встречный вопрос. Действительно, все мы зависим друг от друга, даже если не учитывать сложные взаимоотношения, которые переплели интересы Гершковича, председателя горсовета и мои собственные. Нужно будет на тачке Коти наш крест изобразить, решил я, но только в виде могильного. Однако сразу понял — это будет слишком прозрачным намеком по поводу дальнейшего развития общегородских событий. Коте я только добра желаю, как и он мне. Напрасно, что ли, я таким вот шерифом заделался?

— А когда шерыфов ввели? — снова начал допрашивать меня интеллигент.

— Ты что с Луны упал, телевизор не смотришь? — огрызнулся я. О газетах намеренно не спросил. Они сейчас стали редкостью не только в домах людей, но и в мусорных контейнерах.

— Два дня не видал, — честно признался постоянный клиент нашей фирмы.

— Ну, даешь. Америка через суд в Гааге доказала, что мы — на ее территории. Тут еще три тыщи лет назад, оказывается, древние индейцы жили. И теперь мы уже стали пятьдесят третьим штатом Америки. После Биробиджана. Чего ты тут околачиваешься? Нас американцы под себя подмяли, всем безработным пособие дают. Как своим гражданам, минимум, по шестьсот пятьдесят долларов.

Интеллигент вытаращил глаза до такой степени, что я испугался, как бы они не выбили стекла очков.

— Давай беги к мэрии, а то еще три дня ждать будешь, — продолжаю просвещать отставшего от жизни согражданина, одновременно следя за работающим кисточкой Сашей, наводившем на очередном баке надпись «Самообслуживание». — Люди уже с работы увольняются. Чтобы безработными стать. И теперь вместо двадцати долларов зарплаты американцы дают столько денег, лишь бы ты ничего не делал. Я тебе категорически говорю — беги к мэрии, там с четырех утра перекличка всех безработных. Опоздаешь — хрен на месячное пособие сорок ящиков водки купишь. Ее до тебя разберут. Придется тогда за бухалом на родину ехать, аж в Америку. Она тебе надо?

— На хрен не надо! — мгновенно выпалил безработный и, несмотря на старания Саши, бросился в противоположную от мусорных контейнеров сторону.

Я не удивляюсь, что у нас люди такие доверчивые. Их всю жизнь приучали к этому. И постоянно обманывали. Причем так, что моя невинная шутка даже в сравнение не идет. Однако, в отличие от бомжа я не собираюсь обманывать себя, что полностью доверюсь результатам работы Рябова. У меня, как и всегда, будет собственная подстраховка. Не такая, как в прошлый раз, потому что методы работы повторять не следует, как это делает Ляхов, выдавая тем самым себя с головой. Вот дурачок. Впрочем нет, он любитель на подхвате. И очень толковый человек. А дурачком буду я сам. Ведь в конечном итоге всегда выигрывает тот, кто изначально считает противника умнее себя. И не иначе.

Поэтому мой звездный день еще не закончился. Я поеду по городу в «Волге» со знаком шерифа; это мало кого удивит, даже если кое-какие слухи дойдут до ушей, которые я бы с большим удовольствием оторвал. Ну в конце концов, кто для них директор «Козерога»? Ветреный малый, любящий розыгрыши, этакая смесь плейбоя и ковбоя из пародийного вестерна. От такого человека не стоит ожидать каких-то серьезных действий.

Разубеждать кого-то в этом не собираюсь, потому что нужный образ создавал долго и тщательно, максимально стараюсь его поддерживать. Не стану предупреждать Рябова, что собираюсь побывать у Босягина. Потому что сам понимаю — он единственный человек, благодаря которому меня можно попрекнуть в повторении выбора достижения цели. Но что поделать, такого другого специалиста подобрать, увы, невозможно. Незаменимых людей нет? Это для дурачков. Каждый человек незаменим. Особенно понимаешь такую нехитрую истину, когда за работу берется Босягин.