На то, чтобы решить некоторые проблемы фирмы, у меня ушло несколько часов. Больше всего времени украл шеф отдела брокеров, победоносно доложивший о грандиозных наварах «Козерога». Сумма, действительно, получилась значительная, однако после выплаты всех налогов ее смело можно отпускать на месячное содержание породистой собаки. Несмотря на это, я похвалил подчиненного, и он окрыленно угнал из кабинета продолжать трудовые подвиги.

После бухгалтерского отчета о работе баров, кабаков, магазинов, дающих определенную прибыль, меня принялся утомлять Константин. Он так подробно расписывал картину пышных похорон Лидочки, что я чуть было срочно не позавидовал усопшей.

— Салютов не было? — прервал я очередную клятву начальника отдела снабжения самолично загнать всех врагов в гроб и в сжатые сроки забронировать места даже для весьма потенциальных противников неподалеку от последнего пристанища девушки без микрофона.

Эту программную речь я прервал вовремя, потому что Костя, придавая своим словам особый вес, уже порывался выхватить из-за пазухи свой легендарный «Магнум», из которого он за несколько лет ни разу не выстрелил, несмотря на воинственный характер.

— А нужно было салют организовать? — захлопал своими длинными ресницами кукольных глазок ходячий детонатор всех возбуждений фирмы и скороговоркой выпалил:

— Если хотите, я прямо сейчас…

— В лучшем виде, — добавляю его излюбленную фразу. — Нет, Константин, салютов не будет. Как сказано в одном старом фильме, салютовать будем по врагу.

Костя тут же придал своей мордочке такой вид, словно оставался моей последней надеждой по части тяжелой артиллерии.

— Вот потому для тебя есть ответственнейшее задание, — настраиваю его на еще более серьезный лад. — Дуй в юридический отдел и становись хозяином производственно-коммерческого предприятия. Выберешь папку с уже подписанными уставными документами одной из зарегистрированных фирм… Только смотри, в данном случае главное для тебя не ее название, а месторасположение. Нужно, чтобы эта фирма зафункционировала в каком-то из резервных подвалов северо-восточного массива, скажем, неподалеку от государственного автотранспортного предприятия под номером одиннадцать. Или возле бара «Туз треф». Учти, это для тебя повышение…

— Все сделаю, как нужно. Вы же знаете, как я умею…

— Это точно. Бар «У Константина» тому яркое подтверждение. Откровенно признаюсь, не ожидал, что тебе все-таки удастся собрать всю пьянь района под свои знамена.

— Как вы сказали, — гордо задирает нос Константин, — заведение самое что ни на есть демократическое, пользующееся повышенным спросом.

— Молодец, — хвалю творческий энтузиазм своего чиновника для особых поручений и тут же для профилактики быстро добавляю: — Но учти, если провалишь это задание, Воха по тебе уже успел соскучиться.

При упоминании фамилии заместителя коммерческого директора Константин стал таким скромным, словно герой-десантник перед первым прыжком с парашютом. Он даже не стал уверять меня, как все сделает в лучшем виде, и невольно втянул голову в плечи.

— Значит так, Константин. Ты теперь человек самостоятельный, можно сказать, директор по совместительству, хозяин фирмы. Потому будешь торговать, чем скажу. Если попытаешься втихаря задрать цены выше указанных, к Вохе точно не отправишься. Я лично тебя буду тренировать.

Страшнее этого наказания для него может быть только смертная казнь. Судя по морде Кости, он уже согласен на пожизненное заключение, лишь бы не тренироваться вместе со мной. А ведь однажды я лично бежал следом за ним во время утренней разминки, и стоило Косте начинать изображать предынфарктное состояние, как его руководитель тут же приходил на помощь. Мое лечение функций сердечной мышцы Константина заключалось в поджопнике огромной силы, который я отпускал от всей души. После поощрения руководства Константин обретал второе дыхание и набирал обороты с энергией, лишний раз доказывающей, какой великий педагог и доктор погиб в моем лице. Разве после этого кто-то смог бы упрекнуть меня в том, что я не забочусь о здоровье подчиненных?

— А мои сотрудники? — нагнетает производственную атмосферу новоиспеченный хозяин производственно-коммерческой фирмы.

— Сотрудников тебе подберет Марина. Не благодари, удовлетворение от моего решения уже написано на твоем челе метровыми буквами. Я знаю, как вы друг друга любите, но подбирать сотрудников будет именно она. Мне требуется, чтобы фирма проработала хотя бы три дня кряду. Если ты сам начнешь подбирать себе кадры, надеяться на такую долгую жизнь предприятия не придется. Ты, конечно, можешь со мной не согласиться, отстаивать свой авторитет. Спорить не буду. Как насчет отдыха в моем семейном санатории? Пожаришь вместе с Вохой шашлычок у бассейна…

— Какой может быть шашлык, если нужно торговать? — горячо замолол Костя. — Я все сделаю, как скажете. В лучшем виде.

— Только учти, возможны отделочные работы помещения. Чтобы красиво было. Не как у других, где все, словно под копирку. В общем, Дюк даст тебе маляров, пусть стены распишут. Без твоих ценных указаний. И еще, не вздумай там вывешивать портреты двух великих личностей.

— Понял, понял, — окончательно успокоил меня Костя и умчался в свой кабинет, украшенный портретами вождя мирового пролетариата и начальника отдела снабжения фирмы «Козерог».

Интересно, чем побаловал меня господин губернатор, подумал я, извлекая из бумажной оболочки деревянную коробочку. Ну дает Константин Николаевич, ножик складной подарил. Порадовал, нечего сказать, в моей обширной коллекции холодного оружия такого нет, правда, некоторые изделия фирмы «Бак Найвз» в ней хранятся. Кроме «Хантера», «Рейджера», «Титаниума» есть даже «Кросслок», хотя я уже позабыл, когда в последний раз сидел в седле. Тем не менее у меня есть и этот специализированный нож для любителей верховой езды, где место второго клинка заняло приспособление для работы с лошадиными копытами.

Лошадиные копыта меня мало заботят, потому, в частности, в обширной коллекции находится и специальный пояс с полудюжиной метательных ножей. Впрочем, когда дело доходит до бросков, все едино — нож у меня в руке или металлический костыль от водосточной трубы. Я как-то испортил товарный вид одному гангстеру по кличке Безумный, бросив в него вилку с тяжелой рукояткой. Между нами было всего несколько метров, и вилка вошла в его глаз по эту самую рукоятку. Скажу честно, разделяй нас куда большее расстояние, результат броска от этого не изменился бы. Себя я никогда не обманывал, но метать острые предметы — единственное, что умею делать по-настоящему хорошо.

Да, такой ножик для безумных — большая роскошь. Я в них, если что, лучше ржавые гвозди буду метать. Или дешевый ширпотреб в виде огромных стодолларовых ножей, продающихся в оружейных лавках города. Таким ножам красная цена — баксов двадцать, не больше, однако новоиспеченные охотники об этом не подозревают. Другое дело — складной ножик фирмы «Бак Найвз». Его, уверен, ни один из клиентов охотничьего магазина и за тридцатку не приобретет. И в самом деле, зачем нужен складной нож скромных размеров, если рядом лежит якобы охотничье-спецназовский тесак, не уступающий по размерам гладиусу легендарного Спартака. Откуда, в самом деле, покупатели могут знать, что это уникальный нож ручной работы, выполненный мастером племени навахо, подлинная жемчужина коллекции неизвестной в сравнении с каким-то «Мавериком» фирмы «Бак Найвз». Однако даже среди клинков ручной работы выделяется тот, которым одарил меня господин губернатор. Бронзовая рукоять выложена железным деревом, по ней инкрустация бирюзы с перламутром и тонкая филигрань с изображением индейца племени навахо в традиционном танцевальном наряде. Красота красотой, но главным достоинством каждого ножа является его лезвие, и этот подарок полностью соответствует моему строгому эстетическому вкусу. Высококачественная сталь с особой шлифовкой придала клинку вид грубо отесанного кремневого ножа, таким пользовались индейцы много лет назад.

И без надписи, прикрепленной к бархатному ложу внутри коробки, ясно — это «Танцующий орел»; мало кто обладает таким ножиком в Америке, где его изготавливают в считанных экземплярах. Да и кто в тех Штатах способен выложить за перочинку почти шестьсот баксов? Это у нас доллар — не деньги, хорошая квартира стоит дороже их виллы, обойма газовых патронов сравнима с заокеанской ценой боевого пистолета, полуторалитровая бутылка сладкой воды местного производства — полтора доллара. Представляю, как бы взвыли американцы, положи им пятидесятидолларовую зарплату, которую все равно никто выдавать не собирается, и объяви: пятицентовая бутылка «Колы» стоит полтора бакса. Они бы в три секунды революцию устроили. Нам революций не требуется. Мы ими по ноздри сыты. Потому платим за все во много раз дороже тех американцев, даже за товары местного производства, которые нормальный человек в руки не возьмет. Значит «Танцующий орел» по карману гражданам нашей страны, уверенно прущей на мировой рынок в поисках кредитов и прочей гуманитарной помощи.

Да, интересный подарок сделал мне господин губернатор. Но главное, почему-то паузу выдержал, не сразу его преподнес, а только после слов о потенциальном клиенте. Я-то давно убедился, наши чиновники из необычной породы людей, которые просто так даже не кашляют. Сам возле них таким становлюсь, вот потому и догадываюсь — у этого подарка есть несколько значений. Не просто своеобразная визитная карточка, а еще и наглое утверждение: кто-то слишком хорошо знает мои привычки, вкусы и способности.

Эти оружейные рассуждения самым необычным образом продолжил внезапно появившийся Челнок. Отставной капитан по-хозяйски уселся в кресло и молча поставил передо мной грязноватый тонкостенный стакан.

— Тебе налить? — отодвигаю коробку с «Танцующим орлом» на край стола.

— Лучше насыпать. И побольше, — требует заместитель директора фирмы «Снежинка».

— Тех маслинок, которые изготавливает артель кроликов?

— Они тебе по вкусу.

— Слушай, капитан Челнок. Если Чернобыль отрафировал твои мозги окончательно, то поверь на слово — я там взрыв не устраивал. Так что не хами, я тебе не полиция имени Джекки Чена. Ты, конечно, парень здоровый, но еще раз позволишь себе борзость, вылетишь отсюда вперемешку с дверью. Это я тебе гарантирую. Вместе с выходным пособием.

— Ты меня подставил! — своеобразно извиняется Челнок.

— Каким образом?

— Не предупредил о серьезности обстановки — это раз. Я тебе месяц назад говорил, что вооружение у нас ни к черту — это два. И…

— Погоди, давай по порядку, — говорю более миролюбивым голосом, потому что впервые вижу эту гору мышц в таком возбужденном состоянии. — Начни со стакана.

— Ланду приняли утром, — гораздо тише говорит Афанасьев, — но этот контейнер установили в его машине еще вчера.

— Метод «подстаканника»?

— Да, командир, — такое обращение доказывает, что Челнок почти перестал сердиться. — Но, кроме этого сюрприза, «механик» расположил гранату и под днищем машины…

— Автомобиль стоял возле дерева?

— Возле столбика на стоянке.

— Значит, кольцо канатиком прихватили. Двадцать три секунды после старта машины — и клиент на небесах.

— Рыболовной леской, морским узлом, — поправляет меня Челнок.

— Зачем тогда нужен «подстаканник»?

— Это тебе решать.

— Я сейчас больше интересуюсь мнением профессионала.

— Быть может, страховка. Если леска с гранатой обнаружена, то дальше искать незачем. Такое рассуждение годится?

— Ты сам в него слабо веришь.

Челнок принялся разглядывать стену за моей спиной с таким интересом, словно на ней было изображение одной из его многочисленных клиенток, нуждающихся в срочной защите от климакса.

— Ладно, прогоню ситуацию. Одна граната внаглую привязывается кольцом к столбику с помощью малозаметной лески. Какая не знаю, зато о второй двух мнений быть не может. РГД-5 идеально ложится в тонкостенный стакан. Он прикрепляется к внутренней стороне капота. Учитывая состояние наших дорог, водитель проживет ровно до первой выбоины. Машину тряхнет, стакан разбивается, граната с отсутствующей чекой довольно резко помогает автомобилисту перестать мучаться по поводу абсолютно всех жизненных проблем. Афанасьев, ты сработал великолепно. Я даже не сержусь на твою грубость. Где Ланда?

— В безопасном месте. И семья тоже.

— Правильно отвечаешь. Потому не спрашиваю…

— А я бы и не сказал.

Другого ответа от профессионала не стоит ожидать. Хотя задачу перед ним поставил именно я, распространяться о деталях он не имеет права. Вдруг обстоятельства сложатся так, что мне придется пожертвовать клиентом Челнока, ну, скажем, ради спасения собственной жизни. И тогда выйдет, что, как ни крути, но со своей задачей Афанасьев не справится. Такой роскоши он себе позволить не может. Но, случись нечто подобное, даже с его молчаливого согласия, и мы вынуждены будем навсегда расстаться. Для нас обоих такой вариант изначально невыгоден.

— Теперь приступим к претензии под вторым номером. Чем конкретно ты недоволен?

— Вооружением моей команды, — лаконично отрезает Челнок.

— Не мне тебе объяснять — ношение нарезных стволов запрещено даже охранным агентствам.

— Понимаю. Это, чтоб бандитам было легче нас гробить.

— Тем не менее, ты не совсем прав. Разве я не обеспечил вас всем необходимым?

— Да кому сегодня нужны эти «макары»? Половину из них клинит после третьего выстрела.

— Револьверы тоже клинит?

— Нет. Но, сам понимаешь, если предстоит серьезная разборка с гусевскими… Ты хоть представляешь их экипировку? Ну, даешь, командир, выходить с пятизарядным револьвером против автоматов. Моя фамилия Афанасьев, а не Камикадзе.

Я отметил то обстоятельство, что Челнок окончательно перестал сердиться, и потому вполне миролюбиво заметил:

— Серьезные разборы ведутся не с помощью оружия, а в тихой беседе. Автомат — единственный аргумент малоразвитых и слабонервных, нормальными людьми применяется исключительно для самозащиты. Словом, если понадобится, наш спецназ в твоем полном распоряжении. О его вооружении подразделения «Грифов», «Соколов», «Кондоров» и других птичек мечтать не смеют. Не говоря уже о всяких-разных гусях. Твоя команда работает на виду, а потому нарушать законы вам непозволительно. И давай договоримся, больше к этой теме не возвращаемся.

— Можно подумать, командир, ты нас не вытащишь, если…

— Если бы у тети были яйца, она бы называлась дядей, — отрезаю я. — Конечно, вытащу. Однако не следует привлекать к себе внимание без особой необходимости. Скажи, сколько бойцов тебе нужно, и закончим на этом.

— Полсотни, — с вызовом бросил Челнок.

— Считай, ты их получил, — отрезаю в ответ.

— Кто ими командует?

— Естественно, капитан Афанасьев. Иначе некий Челнок скончается от приступа ревности.

— Хорошо, тогда я спокоен. Да, командир, ты это, извини, если что не так сказал.

— Я об одном прошу, постарайся не прибегать к крайним мерам, — принимаю его извинения. — Иди к Марине, пусть она тебя завяжет на Воху. Только не лишай его всех «курков», совесть поимей. Он все-таки заместитель коммерческого директора. Потом вернешься сюда.

Челнок покинул кабинет своей кошачьей походкой, и только тогда я дал выход накопившемуся раздражению. Я, видите ли, его подставил. Тихо, одергиваю сам себя, наливая кофе из громадного термоса, словно невзначай оставленного на журнальном столике заботливой секретаршей. Откуда Челнок может знать обо всех подробностях дела? Вот потому-то он и решил… На самом деле, как мне кажется, подстава действительно есть. Только не я Челнока употребляю, а кто-то усиленно подставляет бригаду Гуся. И разве о средствах самозащиты «Снежинки» я не позаботился? Бронежилеты есть, газовое оружие — тоже. По документам газовое, а на самом деле…

Я первым среагировал на одно-единственное преимущество отечественного газового оружия перед хрупкими «Береттами» и «Комбатами». Они ведь из всяких облегченных металлов клепаются, чтобы невозможно было переделать газовый пистолет под боевой. Вернее, переделать можно, но стоит из него выстрелить боевым патроном, оружие разорвет.

Наши ребята до того простые, что начали шмалять газовый «макаров» по технологии боевого. Это уже потом оружейники стали выпускать пистолеты с рассверленными стволами под патрон 7,62, а «газовики» девятимиллиметрового калибра очень легко переделывались под боевое оружие. Команда Челнока вооружена именно такими. В обойме сверху расположены два газовых патрона, в этом любой может убедиться. Зато остальные, скрытые под ними, самая настоящая боевая «девятка».

Кроме пистолетов, команда Челнока имеет на вооружении небольшие пятизарядные револьверы. Стоило с помощью молекулярного клея присобачить в ствол жестяную перемычку, как он тут же стал с виду явно газовой игрушкой импортного производства. Еще бы, кто догадается, что бескуровка типа «Велодог» может быть не только боевым, но и оружием российского производства.

Когда начались свободы и прочие вольности с газовым оружием, менты легко приняли этот револьвер за один из зарубежных пугачей-легкосплавов. Столько разнокалиберного добра сюда понавозили, а наши менты, кроме «макарова» к другому оружию не привыкли, у них глаза в разные стороны разлетались при виде всех этих «кольтов», «маузеров», «браунингов» образца девяностых годов. Револьверчики охранного агентства были зарегистрированы как газовые благодаря еще одному обстоятельству — в «Снежинке» полным-полно отставных ментов, которые оформляли стреляющие игрушки, приходя к людям, знавшим их по совместной службе.

А револьверчик без названия хорош. Не какой-нибудь с расфуфыренной кличкой, вроде «Питон» или «Кобра», а бесцветный «Р-92.9 мм», как выдавлено под коротким стволом. Через пару лет этот малыш, быть может, пополнит вооружение африканских спецназов, а моя команда уже его имеет, хотя именно этими револьверами, в отличие от других, оружейникам зарплату не выплачивали.

Основное достоинство револьвера не необычный дизайн и, как следствие, обтекаемость форм, дающих мгновенную возможность выхватить оружие из кармана, вести огонь одной рукой, и даже не насечки на задней части полимерной рукояти, предотвращающие любое движение ствола во время выстрела, а патрон. Тот самый, «макаровский», которых хоть пруд пруди.

Так что для охранного агентства такого оружия с головой должно хватить, а если поддержка потребуется, так автоматы «калашникова» для моей фирмы — вовсе не предел мечтаний, имеется оружие куда дороже. Жизнь давно научила меня — можно спокойно носить «Сейко» вместо «Картье», заменить изделия Версаче фирмой Армани, ездить на «Волге», а не в «порше», но глупо экономить на безопасности. Потому что при пиковом раскладе судьбы бриллианты на часах и авто ручной сборки покойнику без особой надобности.

— Порядок, командир, — вернулся в кабинет Челнок.

— Доволен?

— Нормальная схема.

— Хоть бы спасибо сказал за поддержку.

— Я лучше делом отвечу.

— Уже согласен. По такому поводу, если ты уже окончательно перестал тревожиться из-за пустяков, ответь на несколько технических вопросов. Гусь стрелу набил?

— Нет. Ольгу начали вести от дверей «Козерога». Во всяком случае одну парочку я срисовал. Когда за ней установили слежку — могу только догадываться.

— Исходя из твоих слов, Гусь знает, кто прикрывает их фирму, и не рискует с нами связываться. Отчего же у тебя возникла потребность в поддержке?

— Из-за гранат. Может, он хочет наказать Ланду втихую…

— С помощью громкого взрыва? Кстати, директор «Олли», как мне известно, сидит на подписке. А ты его где-то ныкаешь…

— Это согласовано с адвокатом. Юрий Васильевич давал подписку о невыезде. Пределов города Ланда не покинул. Если возникнет потребность, следствие может выйти на него через Степанченко. Но адвокат сказал мне по секрету — Ланда ментам не нужен. Дело до суда не дойдет. Так-то, командир.

— Менты в «Снежинку» не наведывались?

— Скажу так: Ландой никто не интересуется.

Похоже и Челнок научился понимать меня с полуслова не хуже Рябова. Поэтому, прежде чем расстаться, пускаю парфянскую стрелу:

— Ты был недоволен своим вооружением. Понимаю, пятизарядный «велодог» в твоей крохотной ручке может заблудиться. Тебе лично могу сделать один подарок. В кожаной, а не пластмассовой кобуре. Камера хранения морского вокзала, двадцать девятый ящик, шифр — по году выпуска — 1953.

— Спасибо, командир. Уважил.

— Только…

— Обижаешь. Я каждый день буду послание переписывать. И число ставить. Жаль, его в кобуре нельзя носить.

— Ничего страшного, — успокаиваю Челнока. — Эта крохотулька легко уместится в твоем жилетном карманчике. Кроме ствола, в камере хранения небольшой запас капусты. Будем считать, что твоя команда уже заслужила премию. Работай.

Челнок благодарно качнул головой и растворился за дверью. Что ни говори, я тоже умею делать подарки, наподобие губернаторских. И с сегодняшнего дня, даже если сотворю какую-то глупость, с точки зрения господина Афанасьева, он не станет таить обиду. Плюс, конечно же, экономия средств. У меня есть несколько тайников в разных местах города, содержимое которых может выручить в критическую минуту. Наиболее дорогостоящий находится именно на морском вокзале, постоянно приходится подхарчевывать находящуюся при нем металлическую копилку. Экономика должна быть экономной, а Челноку будет приятно. Тем более, пистолет, хранящийся в камере хранения, по всем параметрам подходит не мне, а господину Афанасьеву. Он ведь когда-то постоянно таскал при себе именно такой.

Времена изменились, Челнок снял погоны, и, чтобы не сгореть на этом стволе, вместо служебного удостоверения будет носить в кармане послание. Мол, дорогие менты, я совершенно случайно нашел эту хлопушку, сами видите, была бы моя — в кобуре бы таскал, а так — прямиком иду ее вам сдавать, подпись, число. С такой запиской даже автомат при себе таскать можно, без боязни намотать срок.

К чему этот автомат Челноку, если он может обойтись пистолетом. И не просто пистолетом, а пистолет-пулеметом, созданным на базе «Стечкина», с проволочным плечевым упором вместо гигантской кобуры-приклада. Кроме пистолета, господин Афанасьев найдет в «ящике» комплект из пяти двухрядных магазинов, в каждом из которых двадцать патронов. Причем, не фирмы Маузера, а более мощные, люгеровские, легко прошивающие бронежилет. Правда, при действии «Стечкина» его прицельная планка не будет соответствовать реальной дальности, но Челнок об этом осведомлен.

Я подтянул к себе коробку и еще раз полюбовался «Танцующим орлом». Прекрасная работа, а самое главное в моей руке это оружие куда надежнее, чем висящий под мышкой «Зиг-Зауэр» или любимый пистолет-пулемет Рябова «Узи». Что поделать, у каждого из нас — свои вкусы, однако, несмотря на различие в пристрастиях и методах работы, они направлены исключительно на дальнейшее процветание фирмы.