Дело начинало обрастать подробностями. То, что Пустаева могла быть лакомым кусочком для грабителя, пожалуй, несомненно. Но ведь она сама пригласила убийцу: «Проходите. Проходите, пожалуйста…» И еще деталь: завещание…

Как и всегда в таких случаях важнее всего разгадать мотив преступления: просто ли грабеж или что-то другое. Не подлежало сомнению пока одно — грабеж по наводке отпадал. Может быть, у Пустаевой были какие-то собственные, личные планы, и они пересеклись с планами другого человека. А, может быть, она знала что-то такое, что могло угрожать другим. И ее просто «убрали». Или, быть может, она, как говорят, «насолила» кому-то. И ей отомстили…

Но все такие версии лежат в области ее профессиональных дел…

С такими раздумьями он и вернулся опять в квартиру Пустаевой. Трупа там уже не было — его отправили в морг. Уехал врач-криминалист и Федя Устинов со своим Рексом. Ушли понятые. Остальных членов оперативной группы Брянцев застал невеселыми, погруженными в мучительные размышления.

Увидев Брянцева, Бубнов, все еще сидящий за круглым столом, довольно холодно посмотрел на подполковника, и сказал:

— Дело по убийству гражданки Пустаевой я принял к своему производству и возбудил уголовное дело по факту обнаружения трупа…

Его слова прозвучат как скрытый намек, мол, посторонних просят не вмешиваться. Но Брянцев, не отвечая, прошел к столу и сел на свободный стул.

— Мы решили, — продолжил Бубнов, — отрабатывать версию: убийство с целью ограбления по наводке. Я позвонил главврачу медкомбината, в котором работала Пустаева. Этот главврач — типичный медик со стажем. Он мне и говорит: мол, всегда боялся, что она плохо кончит… Понимаете? Ни капельки сочувствия! Хотя удивляться и нечему. Мне один медицинский профессор пояснил: мол, тот еще не врач, кто не оставил позади себя кладбища из пациентов. Понимаете? Вот они какие на самом деле эти люди в белых халатах. Торжественно произносят клятву Гиппократа, а на поверку…

Брянцев упорно молчал. Он не упрекнул следователя за то, что тот проворонил так называемого «первого свидетеля» — человека, обнаружившего труп, за излишнюю поспешность и категоричность суждений о людях, и в частности о медиках. Брянцев знал, что Бубнов один из влиятельных членов какой-то партии демократов, и не хотел своими упреками наживать себе врага в лице этого «политика».

— Но не это главное, Сергей Иванович, — продолжал Бубнов. — Главное состоит в том, что по словам главврача эта Елена Ионовна Пустаева не имеет ни родственников, ни родственниц, — одна на всем белом свете. Понимаете?

— И мы в затруднении, — подхватил старший лейтенант Неверов. — Мы можем составить подробную опись всего, что остаюсь в квартире, но не можем узнать, что в ней было до убийства и что из нее похищено. Спросить не у кого.

— И было ли что-либо похищено… — вяло произнес наконец Брянцев.

— Как это: «было ли…»? Замки просто так не ломают, — сразу же вскипел Бубнов, — а убийца два замка взломал: в шкафчике под телевизором и в домашнем кабинете Пустаева.

Брянцев не успел ответить, как дверь в комнату открылась, и влетел Рекс, а за ним появился Федя Устинов, давний сослуживец Брянцева, проводник служебно-розыскной собаки, младший лейтенант милиции Федор Степанович Устинов. В отличие от радостного Рекса, Федор Степанович казался сумрачным и унылым.

— Потеряла след, проклятая псина! — закричал Бубнов.

— Псина она не проклятая, а заслуженная, господин Бубнов, — угрюмо ответил Устинов. — И не потеряла, а след оборвался. Скорее всего была машина. Сел он в нее и конец следу.

— Видите, — обратился теперь к Брянцеву Бубнов, — значит, у него был сообщник, — а вы сомневаетесь: «было ли что-либо похищено…» Значит было, раз его машина ждала.

Брянцев опять промолчал, только чуть приметно пожал плечами и подумал: «Молодо-зелено, оно и есть молодо-зелено…»

Между тем Устинов подошел к столу и положил на него бесформенный предмет, запыленный и грязный. От него маленькими змейками разбегались обрывки тонкой золотой цепочки.

— Что это? — удивленно спросил Бубнов.

Брянцев молча взял находку в руки, внимательно осмотрел ее и ровным голосом произнес:

— Скорее всего это раздавленные каблуком золотые часики, сорванные убийцей с Пустаевой.

Он не без труда приподнял переднюю крышку часов. На внутренней стороне ее все увидели гравировку «Леночке от Павла».

— Как видите, вещица имевшая ценность для «Леночки и Павла» да, пожалуй, и для нас с вами, не имела никакой ценности для убийцы, — он ее выбросил. По-моему, это наводит на размышления. Почему?

— Ну, это еще как сказать. Убийца мог их просто обронить в спешке. Словом, находка эта ничего не доказывает и не опровергает, — сразу же среагировал на слова Брянцева Бубнов.

Подполковник еще раз чуть приметно пожал плечами и сказал:

— А по части того, что было у Пустаевой до убийства вы можете легко узнать из ее завещания, которое она оформила в какой-то нотариальной конторе дней за пять — шесть до смерти.