Кровь и вода… – неслась от костра буйная песня. – Кровь и вода-а…

В руках у певицы был трехструнный саз, и толстые струны, отзываясь на удар, пели. Она выбивала ритм, тугой, послушный ритм, заплетала его, как косу, через два удара на третий.

Из черных косиц выбились пряди, и хриплый голос был таким, как будто кровь лилась из горла. Певица была не юной девушкой – женщиной, у которой подрастал третий сын.

Никто не отплясывал, не хлопал в такт, отбивая руки об колени.

Женщина кричала в темноту, бросая ночи свой вызов.

Она запрокинула лицо к звездам и пела, как в последний раз, а вокруг, разгоняя мрак, плясали оранжевые отблески костра.

Кровь и вода… Ясное небо, последний расклад, громовая руда. Кровь и вода… Белое облако в черном потоке – я буду всегда. Буду всегда…

…С неба сорвалась раскаленная белая искра, осколок металла. Она прокатилась вдоль невидимой границы, по шершавой небесной скорлупе, и упала, оставив след. Кто прожжет небесный купол, кто покажет изнанку неба? Что там, за тишиной?

Что там?..

Верные молчали.

Кровь и вода… Солнце поднимется, камень рассыплется, время – мое. Мы – навсегда. Нам подарили жестокое право клинок и копье. Кровь и вода… Ты переполнен, и вскроет родник притаившийся враг. Пьет без труда Черную влагу последний певец, разоряя очаг. Дай не упасть Пересчитавшему раны и шрамы последнего дня. Мертвым не спать, Мертвым хранить одряхлевшие храмы и голос огня, Голос огня — Кровь и вода… Всадник летит поперек всей земли, догоняя закат. Дар свой отдай Шелесту ветра и звездам последнего цвета песка. Что ожидает тебя, чужестранец, за ближним холмом? Белое пламя насытится нами, мы станем огнем.
Камни – в поток… Камень источен течением крови. Последний – спасен. Ветер у ног, Искры, как золото, сталь, как река, человек, что закон. Путь недалек. Дай мне урок; Новое племя насытится нами, мы станем огнем.

…Напряженные нити взглядов тянулись, сплетались, тянулись вверх – дайте, дайте каждому отыскать и поймать в небе ту, свою, единственную звезду!..

Отблески метались, меняли цвета – оранжевый, синий, красный.

Белой стрелой рассекая рассвет, отдариться огнем.

…И кто-то сел у костра, невидимый, и провел над ними своей рукой, отгоняя беду.

Женщина пела.

Белое пламя уходит за нами, мы станем огнем. Кровь и вода… Кровь и вода… Кровь и вода…

Верные сидели, кто на корточках, кто – скрестив ноги, и сосредоточенно слушали.

Невидимая кровь лилась, лилась, и никто не мог остановить ее ток.

Замолчали струны, замолк голос, и никто не двинулся с места. Тишина царила, тишина плыла, тишина дышала.

Время текло, время пело, шелестело опавшей листвой в дождевых лесах, утекало ручьями в море, осыпалось в горах горстью мелких камешков из руки великана.

Годами, веками, горами, реками истекала земля и восполнялась вновь, и звезды бесстрастно глядели на великий, темный поток, храня и передавая память. Не только металл – кровь земли, и не камни – ее настоящие кости. Землю, которую ты защитил, наполняет памятью только то, во что человек верит. Память и есть настоящая кровь.

Верные смотрели в небо. Им слышался явственный шелест темного потока, перемалывающего годы.

Это кровь земли, кровь земли текла. Это кровь говорила.