Раз в пять дней сэи спускалась из замка говорить с народом, судить и разрешать споры. Теперь это было нужно реже, чем прежде, со многими вещами справлялись другие люди, но как без этого?

К шатру совета Сэйланн сегодня привели высокую старуху, кутавшуюся в темно-синее покрывало. Да, удивительная эта старуха была высока и стройна: если бы не морщины, можно было бы подумать, что ведут юную девушку. Шаг ее был легким, а голос – громким.

Она позволила подвести себя к новой палатке Сэиланн, но не бросить на землю. Поэтому Сэиланн вышла к ней и спросила, что ей нужно.

– Я пришла тебе служить, богиня – сказала она, и вокруг засмеялись.

– Как твое имя? – спросила Сэиланн.

– Имени у меня нет, ведь я схени. Но я воспитала детей нашего благородного повелителя, и детей его детей, и…

– И детей детей его детей – закружилась на месте Сэиланн. – И детей детей детей его детей.

Вокруг захохотали и заплясали верные, начиная свой любимый танец. Им очень нравилось то, как шутит богиня.

– И детей детей его детей, ха! И детей тоже!

Труп благородного повелителя, на горе себе решившего принимать у себя слуг Его священного величества, остался валяться во дворе его разоренного замка три дня назад, над чем сейчас и смеялись верные. Крови пролилось не так много, хотя – конечно, не детской. Сэиланн никогда не вырезала весь род врага, давая слабым бежать. Слабые бежали.

Очевидно, у этой старухи в синем покрывале была птица. Иначе как она догнала их? Пешком?

– Зачем, зачем ты бросила детей детей его детей, а? – громко смеялась сэи. – Зачем?

– Я пришла служить тебе – повторила Синее Покрывало, не трогаясь с места. – Ты оказалась сильнее. Я живу так долго, потому что помню, кто сильнее всех.

– И кто же сильнее всех? – бросила Сэиланн, продолжая кружиться.

Губы старухи сжались в тонкую ниточку.

– Сильнее всего – закон! – ответила она. – А ты сейчас – закон в этих местах. Я буду служить тебе до тех пор, пока твой закон не ослабеет.

Богиня продолжала танцевать. Потом остановилась и топнула ногой.

– Зачем ты мне, женщина в синем покрывале? Убирайся, или останешься без головы!

Верные придвинулись поближе.

Но старуха не отступила.

– Веришь ли ты мне, богиня, или убьешь на месте? Поверь мне или убей меня, я не могу уйти оттуда, где я нужна.

Сэиланн фыркнула и захохотала.

– Конечно, я понимаю, о чем ты говоришь. Любая сахри отличит правду от вранья. Но разве я – только глупая сахри?

«Конечно, глупая сахри» – подумала Синее покрывало, оглядывая ее грязные ноги и спутанные волосы. Косички расплелись.

– Глупая, глупая! – Сэиланн захохотала еще громче. – А то бы тебя не взяла. Саэле, проведи эту глупую старуху к моим детям. Пусть она сегодня побудет с ними, а вечером они скажут мне, что с ней делать!

Старуху подхватили под локти и потащили к стоянке, хотя постарались обойтись с ней уважительно: как-никак не испугалась.

Сэхра протолкался через поток верных и протянул сэи книгу.

– Сэхра… – протянула она. – Я же не умею хорошо читать.

– Хорошо – вздохнул он. – Давай учиться.

– Не хочу! – отшатнулась она. – Еще и ты будешь меня учить!

– Тогда ты сама начнешь. Там же написано про тебя.

– Про меня? Про меня-меня-меня? Давай… Давай! Прямо сейчас!

Сэиланн протянула руку и взяла книжку.

Сэхра последовал за ней в шатер. Повадки Сэиланн часто вызывали у него недоумение. Но богиня есть богиня. Не всем же быть людьми, в конце концов!

Синее Покрывало осталась, несмотря ни на что.

Тайна ее была в том, что какая-то змея угнездилась в ее животе, отчего он болел днем и ночью, и грызла ей нутро. Вылечить это было нельзя. Прежний господин был непостоянен в своих привычках и запросто, пожалуй, мог от нее избавиться, а ей хотелось провести последние дни с пользой. Его убили верные. Где еще схени может найти нового господина?..

У тех, кто путешествовал вместе с сэи, было очень мало преимуществ: походная утварь, самая простая пища, и ни золота во вьюках, ни вышитых тканей. Теперь, когда лагерь раскинулся вокруг замка, мало что изменилось. Верные иногда ходили в набеги, иногда отряд отправлялся охранять караван, прочие уходили и приходили, как заблагорассудится, и путешествовали не только воины. Почему бы теперь не путешествовать?..

Преимуществ перед жизнью обычного племени было только два – справедливость вождей и умение делиться знаниями. За год Синему Покрывалу досталось больше учеников, чем за последние двадцать лет.

О, все, что Синее Покрывало знала, пошло в ход: и умение есть не горстью из котелка, и умение вести беседу, и рассказы о далеком прошлом. Больше всего богиня любила слушать о том, что делали когда-то прочие богини, и собирала к своему костру всех приближенных. Приходилось рассказывать до глубокой ночи, умирая от усталости.

Чем больше Синее Покрывало узнавала Сэиланн, тем больше изумлялась.

Обычно лагерь бога или богини страшен не тем, что там живет безумный, сжигающий всех на своем пути бог, а тем, что там творится, и вокруг бродят безумные, исполняющие прихоти бога. Но силами помощников и помощниц в становище был наведен не самый лучший, но близкий к тому порядок, каждой ученице или захудалому колдуну служили волшебные куклы, сделанные своими руками, и так же легко, как делались куклы, ткались ткани и плелись занавеси из перьев и пуха, плавилось стекло и работали походные кузницы, а сама богиня каждую неделю собирала свой совет и вникала во все, даже в то, о чем предводительнице и думать-то не полагалось.

Она отвечала на любые вопросы, кто бы их ни задавал – тут-то ей слов вполне хватало – а если не могла ответить, звала ближайшего из своих людей. Казалось, она не разбирает, вождь перед ней или низкий человек, не знающий никакого закона. Непочтительность каралась немедленно, а верные берегли ее, как племя бережет Старшую дочь.

Дети у нее были своевольные, сущие змеюки, хоть их все и баловали, и поначалу, говорят, шарахались от поднятой руки.

Чем дальше Синее Покрывало следила за ней, тем больше находила, что богиня не похожа на остальных сэи.

Ее подхватил смерч и нес, не опуская на землю, что выражалось во всем: и в манере топать ногой, и в несдержанности, и во временной потере речи, если богиня сердилась – «тттта. та… та… а-а-а-а!» – и иногда в том, как она убивала за провинности. Оступившиеся умирали от ожога, от того, что болела голова, от разрыва сердца, от страха, но никогда – от того, что богине захотелось повеселиться.

Изобретательности в этом не было ни на грош, Синее Покрывало повидала на своем веку разной изобретательности, но тут ее не было, хоть ярости и хватало на троих, на троих, оцепленных молнией.

Странно было то, что богиня ни разу не убила невиновного, а эти люди, которые закрывают головы руками и падают ниц, не привыкли ждать справедливости от стихии.

Синее Покрывало понимала, что главной составляющей того, что называлось Сэиланн, был гнев, и спешила воспользоваться плодами каждой победы. Уж ей-то доставалось все, что она могла урвать: и вкусная еда, и подарки от благодарных учеников, только что поделивших добычу. Не все питали такое отвращение к золоту – находились и достаточно хитрые верные. Ее шатер был даже роскошнее шатра Эммале.

Но гнев не иссякал, богиня не останавливалась, пожары расцветали; город за городом складывал оружие, вокруг замка рос собственный город, окруженный медным кругом, и однажды Синее Покрывало поняла, что умрет, не успев осесть в каких-нибудь тихих местах.

По крайней мере, здесь было не так больно умирать, как там, в глуши, с капризным молодым господином.

Хитрая… – думала Сэиланн, смотря, как Синее Покрывало ковыляет рядом со змеей, временами пережидая боль. – Она уже любит нас, а вовсе не то, за чем сюда явилась.

Скоро к Эммале начали прибегать в слезах младшие девушки – схени слишком много болтала с ними и говорила: только я твоя настоящая подруга, бойся меня обидеть, если хочешь милости от богини. Многие ссорились и дрались между собой за милость законницы. Эммале рассердилась. Грянул гром, и схени навсегда перестала занимать молодых недозволенными делами.

Синее Покрывало становилась все раздражительнее, но, куда бы она ни шла, ее всюду сопровождали молодые, потому что она рассказывала интересное. Молодые воспитанники и их слуги приносили ей еду и даже вино, молодые льстили ей, и чем больше она кричала на них, тем больше ей было ласки и почета. Но никто больше не слушал наговоров на другого, потому что этого не было в Законе богини.

– Как сговорились все! – фыркала старуха, но просьбам уступала.

Она покорно съедала все приношения, кричала на ближайшего дарителя, но потом садилась на циновку и рассказывала предания. И не было благодарнее слушателей, чем воины и молодые ученики.

Синее Покрывало умерла среди тех, кого ненавидела. Перед смертью она плакала – ненависть ушла, золото было ни к чему, а молодые любили ее.

– Проклятые змеи… – хрипела она, умирая. – Змеи ненависти моей…

Когда Сэиланн об этом сказали, она почесала нос:

– Не плачьте, воспитанники! Она хотела, чтобы ее любили, и поэтому осталась.

– Даже так? – не поверил кто-то. – Даже так?

– Еще и так! – улыбнулась сэи.

Воспитанники все равно плакали, потом – ушли, а Сэиланн сидела, думая о Синем Покрывале и о том, как люди прячут себя глубоко-глубоко в песок. Потом она рассмеялась. Синее Покрывало – это черная колючка, которую клюют одноногие птицы. Если не будет птиц, колючка не вырастет.

Неужели непонятно, что любая сахри в этой истории отличит правду от вранья? Даже если она не сахри, а богиня. А почему богиня должна быть глупее?

Три года прошло с тех пор, как Сэиланн поселилась в замке. Она уже умела говорить с людьми, не срываясь на крик и топанье ногой, и быстро считать до пятидесяти – в каждом отряде, разбиваемом ей, было по пятьдесят солдат. А считала так – два раза пятьдесят, три раза пятьдесят… Только с этим ей было трудно, а читать и писать она научилась быстро.

Думала она еще быстрее, хотя и не всегда могла сказать то, что виделось ей, и люди относились к этому с почтением.

Всех подходящих людей Сэиланн пристраивала на свои места, хотя и не любила, когда врут, а ей всегда докладывали ей обо всем, что знали и видели. А видели верные многое.

Но рано или поздно все хорошее кончается: не так уж и много было сил у войска богини, и слишком заметен был замок.

А большое войско, которое движется к замку, разоряя земли верных, не заметить тяжело.

Несколько месяцев спустя, потеряв многое из завоеванного, Сэиланн сказала:

– Мы не удержим этот дом. Нужно подготовить отход войск. Но если все так, как рассказывают наши разведчики, то мы не сможем уйти, не потеряв половины войска. Вы лучше меня знаете, как нам поступить: не лучше ли нам остаться на месте и защищать замок?

– Лучше найти другое место – сказали верные.

– А я вот не уйду – вдруг заявила Сэиланн. – В нашем положении бессмысленно бегать от армии. Не вы ли говорили мне, что я одна стою целой армии? Я – останусь.

Некоторое время они не знали, что сказать.

Наконец Тайлем, командовавший в то время отборными стрелками, спросил:

– Сэи… Ты примешь яд? Или будешь сражаться? Они же наверняка попробуют захватить тебя в плен!

– Нет. Я не буду сражаться – сплюнула в пыль богиня и взъерошила волосы. – У меня другие дела.

– Почему? – спросил Кайс, который и так уже был бледнее прочих.

– Не бойтесь. Я не дам себя убить и не умру. Люди небесного рода не умирают. Мне это и не нужно. Если мне не повезет, есть другая задача – нужно сделать живыми тех, кто правит аар. Неужели мы должны всегда воевать с людьми, которые ничем от нас не отличаются?

– Отличаются! Это не люди, посмотри на них, сколько всякого сброда в этом войске! Высокородные и то полностью растворились в императорской воле! Остальные воюют бесчестно. Они грабят нищие поселения, заставляют других страдать и убивают, когда захочется. Они не служат Закону.

– Нет. Не отличаются. У них красная блестящая кровь и белые зубы. Они дышат. И они тоже могут узнать, кто здесь Закон. Но если для того, чтобы их оживить, понадобится смерть, то, конечно, не смерть от яда. А я могу оживить всех. Я хочу играть, и пошутить хочу хорошо.

Тайлем был в ужасе. Он не мог представить себе, как Сэиланн берут в плен.

– Но если даже твое тело не умрет… Что с ним сделают люди?

– Вы не хуже моего знаете, что я появлюсь опять через несколько лет! – зло крикнула богиня. – Какая разница, какое тело для этого понадобится? Какая разница, убьют меня или нет? Неужели вы знатоки войны? Когда была последняя война? Или это давняя традиция – хорошо пошутить с врагом? Это обязательно? Ну?

Она обвела их взглядом.

Все как-то потупились.

– И даже если будет очень плохо, – продолжала разнос сердитая сэи, – что вы, не сможете меня узнать, когда я вернусь? Я собрала здесь глупейших? Или, может быть, самых слабых?

Она добавила еще несколько слов, которые обычно произносила, пытаясь убедить всех, что сама не делает глупостей, а потом выжидающе посмотрела на советников. Никто не хотел говорить первым.

– Так вы готовы или нет? Мне казалось, у нас умные, верные военачальники и хорошая армия! Вы сможете отступить в нужном порядке?

Все постепенно успокаивались. В конце концов, разве не сбывалось все самое небывалое? Если тебя отчитывает богиня, бояться – недостойно, следует делать то, что она посчитает нужным… и очень хочется остаться в живых. Это было невыносимо стыдно. Но все пока еще молчали, и только один задал вопрос;

– Но если ты погибнешь… А как же мы?

– Для начала у вас останется армия – заявила сэи таким тоном, с которым не спорят. – У вас останется сила. Но это все легко отнять, и тогда у вас останется Закон. С его помощью можно восстановить все остальное. Неужели вам этого мало?

– Я тебя не брошу – заявила Эммале, поднимаясь. – Кейма может увести людей куда угодно. Армию ты можешь отослать хоть за пределы земного круга. А вот я останусь.

– Да, вот ты и оставайся – разрешила сэи. Глаза ее смеялись. – Только возьми с собой яд. Тебе это может оказаться полезным. Я такое уже пробовала, а ты будешь обижена на весь свет и не сможешь возродиться.

– А ты? Я намерена возродиться только рядом с тобой.

– Не переусердствуй.

Эммале хихикнула и поспешила выйти.

– Сущая гадюка – беззлобно сказала ей вслед сэи и обернулась к советникам. – А теперь все слушайте меня. Сожмите губы, чтобы не вылетали слова. Я раскрою вам суть. Умирать нам вовсе не обязательно…