— Вы любите музыку?

— Пожалуй, да. Но только в хорошем исполнении, — немного криво усмехнулась она, машинально перебирая пальцами по деревянным подлокотникам кресла, в котором сидела.

— Каиса, вставай! — кто-то с голосом Мьоллена уже минут двадцать пытался воззвать к моей совести и выдернуть меня из кровати, в которую я вцепилась руками, как блоха в собаку.

Я только пробурчала что-то нечленораздельное и еще крепче обняла подушку. Над ухом послышался вздох, а затем меня перестали трясти. Сладко зевнув, я натянула одеяло до ушей и приготовилась спать дальше, машинально прислушиваясь к звукам в комнате. Послышались шаги, недовольное бурчание, затем где-то полилась вода… хорошо хоть, что она полилась не на меня.

В дреме, в которую я погрузилась, мне снилось, что я лечу. Причем лечу немного странно — лежа на спине, и воздух мягко покачивает меня на своих сильных руках. Воздух, правда, пах немного странно — хвоей и дождем, смутно знакомыми мне запахами.

А потом я оказалась в море… я слышала шелест волн и ощущала брызги прохладной воды на своей коже. Это последнее ощущение резко заставило меня проснуться. Какие брызги во сне?

Оказалось, что брызги и вода как раз таки были самыми реальными. Мигом проснувшись и поняв, что к чему, я только глухо рыкнула. Дело в том, что алед, которому надоело тратить силы на то, чтобы меня разбудить, попросту поднял меня с кровати и засунул в ванну с прохладной водой. Вот откуда и ощущение покачивания (это он меня просто нес сонную), и брызги на коже. И запах хвои, смешанной с дождем — так всегда пахло только от одного мужчины из всех моих знакомых.

— А можно было не бросать меня в воду, а нормально разбудить? — сердито осведомилась я, выжимая волосы и вылезая из ванны, больше похожей на бассейн средних размеров. Вода, особенно с подола ночной рубашки, облепившей тело, лилась на пол водопадом.

— Я потратил на это полчаса.

— Но можно было обойтись какими-нибудь гуманными методами?

— Нет, ты на них не реагировала. К тому же мы опаздываем.

— Что? Ты что сразу-то не сказал? — я схватила полотенце и взглядом попросила Мьоллена отвернуться.

— Я говорил, пятнадцать раз, но каждый раз ты посылала меня к призракам.

— И сейчас пошлю. Как ты вообще здесь оказался?

— Окно закрывать надо было, — усмехнулся алед, проходя в комнату. — Я жду тебя в коридоре, давай быстрее.

Я кинула в него мокрым полотенцем. Естественно, не попала: алед уже успел закрыть дверь, и полотенце угодило в доску, оставив на ней неровное мокрое пятно.

Я встряхнула мокрой головой. Чудесно, я теперь не смогу эту гриву даже высушить. Впрочем, времени на то, чтобы предаваться горю, у меня не было. По правде сказать, времени вообще не было, поэтому я торопливо начала одеваться, под нос костеря Мьоллена за это купание. В конце концов, есть же более гуманные методы.

Все-таки, хотя мы и торопились, а все равно минут на пять опоздали. Я вздохнула — не люблю опаздывать, хотя иногда и делаю это. Главное — не превращать опоздания в привычку.

— Итак, — эльф прошелся по залу, ничего не сказав по поводу опоздания (немного обоснованного, надо сказать — до середины ночи мы, то есть я, Мьоллен и позже присоединившийся Орлен, гуляли по городу). — За прошедшую неделю вы сделали потрясающие для не сведущего в здешней магии… человека успехи. Впрочем, это легко объясняется тем, что у себя на родине вы неплохо колдовали, особенно юноша, — на этом слове Мьоллен поморщился, но промолчал. Эльфу, который видел еще войну за долину и рождение Длаира, было позволительно назвать тридцатилетнего аледа юношей без всякого зазрения совести. Мастер тем временем продолжал: — Думаю, что, возникни непредвиденная ситуация, вы бы смогли сотворить портал хоть сейчас. Правда, при условии, что сконцентрируетесь и сосредоточитесь до предела. Но, пожалуй, испытывать судьбу мы не будем, а пока продолжим занятия. Мне все же хотелось бы закрепить с вами навыки плетения порталов с помощью музыки. Итак, для разминки, — он повернулся ко мне, — Каиса, создай сетку порталов, скажем, для моего дома. Чтобы из этого зала можно было попасть, скажем, в три комнаты.

Для разминки?! Да, не спорю, творить чары с помощью музыки оказалось не так уж и сложно, главное тут — эмоции и сосредоточенность. Конечно, Орлен долго и возмущенно вопил по тому поводу, что я даже в магии скрипки могу себя жестко контролировать, но я только отшучивалась. В действительности, вся моя жизнь была связана с самоконтролем, а особенно в магии. Если я не буду жестко контролировать свою силу и саму себя, а буду выплескивать в чары только эмоции, то до конца заклинания попросту не доживу, испив внутренние силы, которых не так уж и много. К тому же без самоконтроля в Длаире мне было нельзя, поскольку даже во время игры на скрипке (а, следовательно, и творения чар) я должна была следить за тем, чтобы татуировка не светилась. Ти'алнир прекрасно видел мою Серебряную Душу даже не глядя на татуировку, но его прислуга до сих пор не догадывалась о том, что я — Серебряное Дитя. И хорошо, что не догадывалась, а то сидеть бы мне сейчас не в этом зале, а в сырой и неуютной камере.

Что ж, разминка так разминка. Вот Ти'алнир, зараза такая, ведь знает, что у меня плохо со связыванием порталов. С другой стороны, нужно же мне это когда-нибудь осваивать, если я хочу попасть домой. Мало ли что.

Я подняла скрипку. Надеюсь, что эльф говорил о непредвиденных ситуациях несерьезно.

Музыка понеслась по залу, повинуясь моей воле. Играть так, чтобы не задумываться об этом… Что ж, не буду задумываться. Игра — мое второе дыхание. Сила понемногу вливалась в музыку, вокруг скрипки клубилось серебристое марево. Знаю, что его быть не должно, но даже Ти'алнир не смог объяснить, откуда оно взялось и что собой представляет. Скорее всего, просто излишки чар, я ведь так и не научилась вкладывать в музыку всю силу, не теряя при этом ни крупицы. Я закрыла глаза, постепенно вплетая музыку в канву дома и нащупывая ниточки, связывающие пространство. Поймать, послать поток силы, связать, отпустить. И все это — без помощи рук, действуя одной только музыкой.

Через несколько минут я открыла глаза, любуясь на свое творение — три портала, заявляющих о своем присутствии вспыхивающими по краям искрами, парили в комнате, словно приглашая в них пройти. Эльф удовлетворенно кивнул, явно удовольствовавшись результатом, и предложил Мьоллену добавить еще парочку, а также связать их все между собой и создать один объединенный. Я хмыкнула: у меня бы не получилось, при всем старании. Но, в конце концов, у Мьоллена одна из специальностей как раз магия, так что он должен справиться.

Он справился почти без усилий, разве что пальцы и смычок сновали с такой скоростью, словно он не играл, а пилил струны, причем явно надеялся распилить. К счастью, сделать этого ему не удалось. Зато в комнате появилась еще пара порталов, а остальные переплелись между собой. Помедлив, вспыхнул и объединенный.

— Что ж, неплохо, — кивнул Ти'алнир, одним движением смычка деактивируя созданные нами порталы. — Продолжим тренировки. У вас не слишком хорошо получается действовать одновременно, и на то, чтобы научить играть вас абсолютно согласованно друг с другом, как раз и уйдет, пожалуй, еще одна неделя. Как мы и предполагали в самом начале, впрочем.

Мы с Мьолленом подняли скрипки, и я мысленно застонала, воочию представив себе еще неделю тренировок с утра до вечера без перерыва на обед. Но делать нечего, я же хочу попасть в свой родной мир как можно раньше.

В конце занятия, уже провожая нас до двери, маг протянул Мьоллену усыпанную самоцветами карточку.

— Что это? — спросил мужчина, даже не читая.

— Приглашение на две персоны. Завтра в Резиденции Дуэта состоится прием в честь двадцатой годовщины со дня свадьбы Лириаллы и Телерона. Это грандиозный праздник, советую на него сходить. Посмотрите на игру мастеров.

Двадцатой годовщины со дня свадьбы? Да Лириалле на вид лет тридцать, не больше. Но не в десять же лет она вышла замуж!

— Сколько же владыкам лет? — спросила я уже, когда эльф почти закрыл дверь. В щели показалось его лицо. На секунду Ти'алнир задумался, но затем ответил:

— Лириалле — семьдесят пять лет, Телерону — восемьдесят семь, из них двадцать лет они совместно правят страной.

Дверь хлопнула прямо у меня перед носом, и я повернулась к Мьоллену. Тот улыбнулся краешком рта.

— Ну что, развлечемся?

— Посмотрим, как надо играть, — усмехнулась я, с ужасом представляя, как весь Селиар будет будить меня послезавтра утром. Ведь про прием мастер сказал, а про отмену занятия — ни слова. И у меня почему-то прочно угнездилось мнение, что и не скажет.

Платье для приема я выбирала особенно тщательно, но не потому, что хотела поразить всех своим внешним видом. Я прекрасно отдавала себе отчет в том, что при любом раскладе и любых стараниях я не буду выглядеть, как Лириалла или одна из фигуристых красавиц-модниц Селиара. Нет, цель у меня была несколько иная, а именно никому не намекнуть на то, что я Серебряное Дитя. Действительно, мои волосы еще можно спутать с белокурыми или седыми, но вот татуировку ничем не замажешь и ни на что не спишешь.

Именно поэтому платье, предназначенное для приема, у меня было несколько нестандартным. Обычно платья такого рода делаются как можно более открытыми, с очень короткими рукавами и глубоким вырезом. Но не в моем случае.

Мое платье было несколько другим. При довольно глубоком вырезе на груди, да и на спине тоже, оно имело длинные рукава из тончайшего бело-серебристого кружева. Будучи очень тонким, кружево прекрасно скрывало серебряную татуировку, да к тому же заканчивался рукав своеобразной «перчаткой» без пальцев.

Вообще мой наряд мне нравился, причем нравился чрезвычайно. Светло-сиреневый шелк с серебристой, словно снег под луной, кружевной отделкой, составляющей рукава и прикрывающей грудь в настолько глубоком вырезе, насколько позволяли сделать его приличия. Правда, открывать с помощью выреза мне было особенно нечего, но я не расстраивалась по этому поводу ни секунды.

С Мьолленом мы договорились встретиться в холле постоялого двора, и я мельком взглянула на часы, отметив, что времени еще осталось предостаточно. Я оделась, застегнула на щиколотке ремешок туфель, соорудила несложную прическу на голове. Взглянув в зеркало, я осталась вполне довольна и перевела взгляд на окно.

Каменная богиня в саду, неизменно окутанная коконом сияющих капелек, была замечена и луной. Холодные серебряные лучи ночного светила, уже появившегося на небе, ласково гладили ее по распущенным волосам, по каменным щекам, покрытым влагой, лучи ласкали ее губы и плечи, никогда не знавшие теплых рук, кроме рук сотворившего ее.

Один луч упал на каменные локоны волос, на миг наполнив их неземным серебряным сиянием, и богиня на несколько мгновений напомнила мне саму себя.

Такая же холодная, такая же пленница долга, как и я. Никто не спрашивал желания камня, никто не спрашивал желания этой статуи. Ее просто поставили и приказали стоять вечно.

Такая же одинокая… да, у меня много друзей, но порой мне кажется, что никто из них не способен понять меня в полной мере. Даже Слэр… даже Мьоллен… хотя нет, Мьоллен, может, и понимает… может… вряд ли.

Я встряхнула головой. Хватит грустных мыслей, я же иду веселиться. На прием, а значит, должна улыбаться.

Нашла время предаваться меланхолии и депрессии. Да и Мьоллен, наверное, уже заждался.

Я застегнула на шее цепочку с аметистовой подвеской, в последний раз кинула взгляд на статую в саду и вышла, аккуратно притворив за собой дверь.

Как оказалось, я вовсе даже и не опоздала: в холл мы вошли одновременно.

Увидев меня, еще спускаясь с лестницы, Мьоллен чуть улыбнулся.

— Прекрасно выглядишь.

— Спасибо. Ты тоже, — впрочем, последнее свежей новостью не было, и если бы на этом приеме выбирали короля приема, даже то, что Мьоллен из другого мира, не спасло бы его от ношения короны.

— Готова?

— К чему? К приему?

— К развлечениям, — он снова тепло и мягко улыбнулся, предлагая мне руку. Я с удовольствием ее приняла, и мы вышли на прохладные улицы Селиара.

Ночью этот дивный город казался просто волшебным. Собственно, таковым он и являлся. Это даже не волшебный город, а город чар. Чары здесь пропитывают все, даже воздух. Особенно воздух.

Мы свернули на другую улицу, проходящую вдоль набережной небольшой реки, и я с наслаждением вдохнула пахнущий водой воздух. Прохладный, напитанный водой ветер погладил меня по щеке, взметнул Мьоллену волосы, да и умчался дальше, играть в ветках вековых деревьев.

— Неужели люди действительно создали все это? — повернулась я к Мьоллену. Он пожал плечами.

— Думаю, что да.

— Откуда столько вдохновения, ведь город создавался после войны, когда в душах каждого жили горькая боль и память?

— Они строили этот город как место, в котором будут жить только покой и красота. И не жалели сил, а память о Долине и других красивейших городах Аллотара помогала им.

Некоторое время мы шли молча. Впереди уже показалась Резиденция, и я вскинула голову. Впереди нас ждали танцы. Танцы… я очень люблю танцевать, но в последнее время удается делать это все реже и реже. К тому же я плохо знаю, как танцуют здесь. Половину сегодняшнего занятия с Ти'алниром мы потратили на то, чтобы освоить приемы здешнего танца, очень напомнившего мне наши, но я все равно чувствовала себя несколько неуверенно. С другой стороны, эльф сказал, что в танце позволено импровизировать, причем импровизировать как угодно.

Я встала, делая глубокий вдох. Выдох. Не нервничать.

— Не волнуйся, — подбодрил меня Мьоллен, чуть касаясь рукой моего плеча. Неужели и сейчас догадался, о чем я думаю? Видимо, именно догадался, поскольку ни малейшего вмешательства в мое сознание извне я не заметила.

В ответ я только дернула плечом и начала подниматься по ступеням. Мне сказочно повезло — весь сегодняшний день я чувствовала себя относительно нормально, даже голова кружилась не так сильно, как в последнее время.

Миновав комнату с фреской, мы вошли в главную залу, в которой я еще ни разу не было. Сразу скажу… впечатлило. Даже в Долине, в Доме Приемов зала для танцев была выполнена не с таким размахом.

Все стены, за исключением одной, где самой стены не было видно из-за огромного числа окон, были расписаны фресками, изображающими виды искусства, причем фрески были не мертвыми, а «живыми». Нет, фигуры на них не двигались, просто время от времени изображение фрески менялось, и там, где только что были нарисованы музыканты, появлялись танцоры или художники. Уже само по себе это зрелище завораживало. Освещалось помещение чем угодно, но только не свечами, они не дают такого ровного света. Магическое освещение? Если и да, то я не знаю, какого рода, поскольку магический свет обычно предстает в виде огненных сгустков, которых здесь не было ни одного. Да и глаза свет не резал, как бывает еще в одном случае магического освещения.

На небольшом возвышении играли музыканты, по залу кружились в танце десятки счастливых и довольных всем пар. Я отметила, что моя наряд уж слишком выделяется от толпы — мало того, что я не увидела ни одной женщины в платье с рукавами, длиннее локтя, так еще и светло-сиреневая ткань выделялась на общем фоне красных, белых, голубых и зеленых тонов.

Пожалуй, мы с Мьолленом, отличающимся от остальных в первую очередь цветом волос и глаз, являлись самой заметной, после Дуэта, парой в зале. И я почувствовала себя на редкость неуютно, когда при входе в залу поймала на себе, самое меньшее, с полсотни взглядов. Впрочем… я же пришла веселиться, а значит, ничто не должно отвлекать меня от этого.

Поприветствовав Дуэт еле заметным кивком и вызвав тем самым возмущенный шепот за спиной, мы отошли к распахнутому окну, ожидая окончания мелодии. Мне хотелось танцевать, но я не знала этого ритма. Танец, в котором скользили пары, был мне совершенно незнаком. Мьоллену, судя по всему тоже. Кстати, я оказалась права: еще только появившись на празднике, алед уже сумел приковать к себе несколько заинтересованных женских взглядов. Я усмехнулась, прекрасно зная, как действует внешность этого мужчины на многих представительниц женского пола и какие инстинкты в них пробуждает. Знала также и то, что в лучшем случае алед забудет о женщине, с которой провел ночь, на вторые сутки. В худшем — утром не вспомнит ее имя. Мьоллен вообще как-то странно относился к женщинам. Нельзя сказать, чтобы он их не любил, просто… он никогда не утруждал себя тем, чтобы им понравиться. Никогда ни за кем не бегал, никогда ни за кем не ухаживал… никогда сам никого не тянул в постель. Он вел себя так, будто у него есть одна большая любовь всей жизни, и только для нее он будет делать что угодно, а остальных воспринимает как приятное развлечение на одну ночь. Вот только я никогда не видела этой женщины, да и сам алед никогда не распространялся на эту тему, а если я начинала расспрашивать, умело увиливал от беседы. Может быть, конечно, эта женщина давно уже умерла… но назвать Мьоллена убитым горем было сложно.

Музыканты остановились на несколько секунд, а затем заиграли новую мелодию. Мьоллен оживился, отвлекаясь от рассматривания залы, и повернулся ко мне. Протянул руку с неизменными кольцами на пальцах.

— Потанцуем?

— Почему бы и нет? — в ответ я протянула свою. Наши пальцы переплелись, и мы влились в толпу танцующих. Впрочем нет, не в толпу. В группу.

Люблю я танцы, очень люблю. Даже незнакомые. Впрочем, ритм этой музыки был мне знаком, и мне вдруг стало совершенно наплевать на то, что танцев, которые танцуют в Аллотаре, здесь в глаза не видели. Значит, увидят. Проблема была в том, что танец, который я хотела сейчас станцевать с Мьолленом, мой самый любимый танец, идеально вписывающийся в ритм, был настолько откровенен, что мне плохо представлялась реакция всех присутствующих здесь на него. Однако нравы в этом мире, пожалуй, архаичными не назовешь, так что… попробовать можно.

— Что будем танцевать? — поинтересовался Мьоллен, знающий, как и я, несколько видов танца на этот ритм.

— Давай тиэле-илер-тай, — усмехнулась я. Мьоллен приподнял бровь, и, судя по его лицу, в голове аледа пронеслись те же мысли, что и в моей несколько секунд назад.

— Хорошо, — согласился он. Мы вышли на середину круга, поразив всех своими самоуверенностью и нахальством. Впрочем, оркестр подбодрил нас. Я встала, Мьоллен тенью возник у меня за спиной. Одна мужская рука легла на талию, вторая накрыла ладонью мою руку. По шее пробежало теплое дыхание, и алед шепнул мне на ухо. — Мы рискуем репутацией в глазах этих людей.

— Ну и к призраку ее, — шепнула я в ответ, улыбаясь. — Будь что будет.

Мы закружились в танце среди остальных пар. Хотя нет, сказать, закружились, значит — солгать. Шаг, поворот, разворот… музыка подхватила нас на свои волны, позволив отдаться ей. Мы кружили по залу, не обращая внимания ни на что — ни на вытягивающиеся лица людей, ни на шепоток, лавиной прошедший по толпе, ни на десятки пристальных взглядов, буравящих нас. Краем глаза я все-таки поймала один взгляд и прочла в нем то, чего никак не ожидала. Во взгляде было восхищение.

Резкий прогиб, ощутить прикосновение губ к ключице… выпрямиться, чтобы снова сделать несколько резких движений. Поворот, скольжение, еще один прогиб… легкая улыбка, скользнувшая по лицу…

Тиэле, танец страсти и любви. Обычно танец искренний, но сейчас мы лгали. Лгали себе, лгали другим. И думаю, это было заметно. Танцующий тиэле становится с партнером одним целым. Не физически, разумеется. В наших душах и глазах не было любви, а то тепло, которым они наливались, скорее всего, было наигранным.

Два года назад я и Слэр танцевали искренний тиэле… Настоящий танец любви и страсти, а не это его подобие, которое творили мы с Мьолленом сейчас. Но все равно я была рада. Я люблю этот танец, люблю в нем каждое движение, которое знаю, кажется, до автоматизма.

Краем глаза я заметила вошедшего в залу Орлена. Мужчина вошел и остановился на возвышении, у колонны, внимательно нас разглядывая. Интересно, как мы смотримся со стороны?

Орлен стоял, небрежно прислонившись к колонне, и смотрел на танцующую внизу пару. Нужно было быть безумцами, чтобы решиться станцевать здесь такой откровенный танец. Но танцевали они его… казалось, что по гладкому полу движется одно существо, настолько слаженными и отточенными были движения. А взгляд… Орлену почудилось даже, что они стараются друг друга загипнотизировать. Вот только во взгляде гипнотизера нет даже сотой доли того тепла, с которым эти двое смотрели друг на друга. Интересно, они сами это понимают? Мужчине почему-то казалось, что нет. В таком случае вели бы они себя иначе.

Музыка смолкла, и все вернулось на круги своя. Мы выпрямились, обводя притихший зал взглядом. В помещении царила какая-то противоестественная тишина, даже дыхание людей не было слышно. Кажется, мы все-таки их шокировали, причем шокировали настолько, что ни у кого не нашлось слов для выражения этого чувства.

Я поежилась и чуть пододвинулась к аледу. Да, что-то не нравится мне все это… именно из-за этой мысли я немного не так среагировала на хлопки, идущие со стороны Дуэта. Первой догадкой было то, что они позвали стражу, но я тут же удивилась абсурдности своей мысли. И только чуть позже я поняла, что это были аплодисменты, которыми вскоре взорвалась вся толпа. Они хлопали! Люди искусства хлопали нам, пришлым людям, к которым все испытывали какое-то недоверие.

Я поежилась уже от смущения. Чтобы нам хлопали люди, чьим единственным занятием последние пару тысяч лет было искусство… такого я не могла увидеть даже во сне. Интересно, а что бы эти самые люди сказали, если бы я сейчас закатала правый рукав? Впрочем, мне не настолько интересно, чтобы это проверять.

По лицу Мьоллена скользнула тень улыбки. Музыка заиграла вновь, уже с другим ритмом. Ритмом танца жизни, ларим-илер-тай. Танца без чувственности, любви и страсти.

Мужчина снова протянул мне руку. Надо ли говорить, что отказываться я не стала?