— А что бы вы сделали тому человеку, который посмел бы сделать больно близким вам людям? — ровным тоном спросил ученик, ловя взглядом блики на клинке.

— Перегрызла бы глотку, — не задумываясь, совершенно спокойно ответила женщина. Ошарашенный такой откровенностью и даже жестокостью взгляд ученика был ей наградой.

Я проснулась посреди ночи оттого, что меня будто бы выдернула из сна невидимая рука. Инстинктивно вжалась в кровать, на которой заснула, даже не раздеваясь.

Кровать была пуста, видимо, Мьоллен уже встал. Странно, сейчас около двух часов ночи. Да и это нехорошее чувство, как будто случилось что-то очень серьезное. Я вдруг резко вскочила, озираясь. Мьоллена не было в домике, как не было в нем и брата с Талеисом. И эта ситуация что-то совсем мне не понравилась.

Схватив с лавки небрежно брошенную вчера вечером куртку, я накинула ее поверх рубашки и вышла наружу, на пустынные улицы деревни. Ночь укрыла Торжец своим пологом, на темно-синем, почти черном небе горели, перемигиваясь, звезды. Слишком тихая и спокойная ночь, чтобы доверять ей.

Серебряная Душа словно бы взбесилась, и этот инстинкт упрямо направлял меня. Я знала, что мне нужно идти на окраину деревни, вернее, это она знала. Что-то чувствовала, чего спросонья я почувствовать пока не могла.

Что может чувствовать Серебряная Душа, с самого рождения повязанная с Той Стороной? Догадка пришла еще до того, как в мозгу достроился вопрос, и я резко ускорила шаг, а потом и побежала, молясь всем богам про себя о том, чтобы мысль оказалась ложной.

Я бежала, почти не разбирая дороги и чувствуя, как стучит в груди сердце. Беспокойство Серебряного Ребенка внутри меня передалось и мне самой, моему сознанию, как всегда бывает в таких ситуациях. Только бы успеть… не знаю, что произошло, но вряд ли что-то хорошее.

Мимо промелькнула деревенская ограда, но я лишь мельком мазнула по ней взглядом. Еще шаг, еще один, еще… как я жалела сейчас о том, что у меня нет крыльев, чтобы взлететь и в один миг оказаться там, где хочу.

Я все-таки не успела, это я поняла еще когда выбежала за околицу. Пахло свежей кровью, и ночной ветер доносил до носа этот запах.

Он лежал на земле, судорожно сжимая в руке с побелевшими костяшками свой меч — иззубренный, с бурыми, уже подсыхающими потеками на лезвии. Рубашка, рассеченная на груди и животе, быстро напитывалась кровью, ткань тяжелела с каждой секундой. Лицо мужчины побледнело, черно-золотые, перепачканные в крови пряди ярко выделялись на белой коже.

Судя по всему, он едва пришел в себя. Стихии, что же тут произошло? Почему пригорок залит кровью, и почему нигде нет ни Алемида, ни Талеиса? Ни живых, ни мертвых… Только умирающий алед, раненный неизвестно кем и неизвестно почему. Значит, так. Почему это умирающий?

— Мьоллен! — я подбежала к аледу, распластавшемуся на траве. Опустилась на колени, через тонкую, но плотную ткань штанов почувствовать прохладное прикосновение земли.

Мужчина чуть пошевелился, приоткрыл глаза, почти потерявшие человеческое выражение. Зрачок, раньше круглый, сузился и вытянулся, контраст между золотым и зеленым сейчас стал уже совсем резким. Бледное, как мел, лицо исказила болезненная гримаса.

— Каиса? — полувопросительно выдохнул он, и этот выдох стоил ему выступившего на лбу холодного пота. Он отстраненно, уже через пелену боли, наблюдал за тем, как я примериваюсь к нему, прикидывая, как бы поднять мужчину и при этом причинить ему как можно меньше боли.

— Потом поговорим, и ты мне все объяснишь.

— Зачем?.. — прошептал он в ответ на мои неловкие попытки приподнять его.

— Ты идиот. Полный, — сквозь зубы проговорила я, с трудом приподнимая тяжелого мужчину и помогая ему опереться на мои плечи. Медленно двинулась по направлению к деревне, таща аледа на себе. Идти было сложно, поскольку весовая категория у нас была слишком разная. Где же ходят брат и Талеис? На пригорке не было ни их тел, ни их самих, значит, они живы. Алемид жив точно, его смерть я бы почувствовала даже во сне и на далеком расстоянии, на состояние Талеиса мне было, честно говоря, наплевать. Значит, брат жив и за него можно не так сильно волноваться. Алед же… вот она, первоочередная задача. Сначала вытащить его из такого состояния, потом расспросить обо всем, что произошло.

— Оставь… — каждое слово давалось аледу с трудом. — Там яд…

— Я тебе сейчас оставлю! — почему-то разозлилась я, буквально рыкнув через плечо.

— Яд слишком сильный… — мужчина говорил все тише и тише, я понимала, что мне нужно идти как можно быстрее, но не могла передвигаться резвее, чем сейчас. Одежда постепенно начала намокать от струящегося по спине пота и крови Мьоллена, которая все еще текла, пускай и не слишком сильно. Если бы у меня было достаточно силы, я бы остановила ее вовсе, пока же меня хватило только на то, чтобы немного предотвратить кровотечение.

Я остановилась на несколько секунд, перевела дух и чуть повернула голову.

— Почему ты думаешь, что твоя жизнь дорога только тебе? — выпалила я ему в лицо и снова двинулась по разбитой темной дороге. — А если уж так приспичило поговорить, хотя тебе нельзя, лучше скажи, где мой брат.

Почему-то вместо того, чтобы биться в истерике, я начала злиться. И злиться именно на аледа, на его нежелание бороться за жизнь. На желание отдать эту жизнь за меня, не понимая, что я не оценю этой жертвы. Причем этой жертвы именно с его стороны, ведь он и так отдал за то, чтобы моя жизнь была более-менее гладкой, очень многое.

— С ним… порядок… — закашлялся мужчина, стараясь сохранить сознание. Хорошо держится, я бы уже давно валялась в глубоком обмороке и уж явно не разговаривала. С другой стороны, аледы — гораздо более выносливые существа, чем люди, такими сделала их сама жизнь. Легенды рассказывают, что аледов ненавидели и боготворили одновременно.

Люди согласны почитать своих богов, но позволить им жить среди них… ни один бог никогда не удостоится этого позволения, и с аледами все было примерно так же. Так же было и с эльфами, и с ллелами… и с многими другими расами, непохожими на людей. Люди почему-то всегда ненавидят тех, кто немного не такой, как они, и люди не желают принимать тех, кто чуточку их сильнее. Не скажу, что аледы были так уж сильнее людей. Нет. Они просто были другими, иного слово и не подберешь. Слишком чужими со своей вроде бы человеческой, но не совсем, психологией.

За мыслями я добралась до домика на краю деревни, стараясь не обращать внимания на то, что аледу становится все хуже и хуже. Почему-то мне вовсе не хотелось идти внутрь, я прекрасно понимала, что возвратиться — значит, подписать себе приговор. Не обязательно смертный, но очень неприятный. Скорее всего, нападение было организовано Тайласом, и это означает, что он будет ждать меня. Охотиться на меня, пока наконец не загонит в ловушку.

Но куда же все-таки делся мой брат? Надеюсь, что сейчас он находится не у Тайласа. А где Талеис?

Как-то странно получается. Брат и маг пропали, оставив полуживого аледа с отравленной раной одного. Не вяжется, Алемид никогда бы не бросил своего друга умирать по своей воле. Талеис, надо полагать, тоже. Или нет?

Подумаю обо всем этом чуть позже, когда Мьоллену станет лучше!

Идти в дом все-таки придется, там лежат вещи брата. К сожалению, собираясь на дуэль, я не взяла свою сумку, так что придется довольствоваться лекарствами Алемида. Ничего страшного, насколько я знаю, у него с собой всегда неплохой набор. Вот только яд…

Через несколько секунд избушка приняла нас в своим теплые, пахнущие травами объятия. Осторожно опустив Мьоллена на придвинутую к печке лавку, которую нашарила на ощупь, я создала несколько огненных шариков, повисших в воздухе. Сразу стало светло, но я ругнулась сквозь зубы — совершенно забыла, сколько сил приходится тратить на бытовое, в общем-то, колдовство.

Решив, что если алед распрощается с одной из своих рубашек, ничего не случится, я с треском разорвала шелк, недобрым словом помянув прочность этой ткани.

Как выяснилось в процессе беглого осматривания, ранения Мьоллена не ограничились только животом и грудью. Глубокий порез змеился и на руке, левая нога тоже пострадала. Кошмар какой, как же ему досталось… в душе шевельнулось противное и холодное чувство вины. Приходили ведь явно затем, чтобы отвлечь моих защитников, вывести их из боеспособного состояния. Мьоллен… ну зачем же ты всегда кидаешься решать мои проблемы?.. да, знаю, что не можешь по-другому, но я ведь тоже не могу смотреть, как ты погибаешь по моей вине.

Намочив мягкую ткань в воде (холодной, времени на нагрев не было) с добавлением антисептического настоя, я смыла с его тела грязь и кровь. Мьоллен уже окончательно потерял сознание, и неконтролируемые тяжелые выдохи с хрипом вырывались из чуть приоткрытого рта. На лбу выступил холодный пот. Дело плохо.

Кровь я остановить смогла, пользуясь зельями и заклинаниями попеременно, заражение грязью ране тоже не грозило. Но вот яд… это был не обычный человеческий яд, который на аледа не оказал бы практически никакого действия. Не знаю, из чего он был сделан и когда использовался, но он медленно убивал мужчину, а у меня не было даже противоядия. Нет, конечно, противоядия были, но все они были к другим ядам, знакомым мне. Этот же…

Судя по всему, делался он все же для людей, иначе Мьоллен уже давно бы был на Той Стороне. Тот, кто пользовался клинком, смазанным этой отравой, явно не рассчитал того, что перед ним алед, в этом случае он никогда бы не оставил мужчину на пригорке. Значит, считал, что противник уже мертв или, в крайнем случае, умрет через минуту-другую.

Очень оптимистично.

Что же делать?! Я даже в Долину через портал его перенести не могу, это слишком опасно. Человеку в бессознательном состоянии в портале делать нечего, да и не человеку тоже. Но в этой избушке оставаться дальше нельзя, сюда скоро может нагрянуть Тайлас сотоварищи. И могу вполне определенно сказать — нагрянет. Возможно, одна я с и сумею продержаться хотя бы недолго, но Мьоллена здесь оставлять определенно нельзя. В любом случае, Тайлас избавится от него, а драться с постоянной оглядкой на аледа я не смогу.

Можно, конечно, попробовать связаться с Долиной…

Мои размышления насчет того, что же делать, оказались грубо прерваны вылетевшей дверью. Я резко обернулась, мигом сгруппировавшись и нащупав рукоять меча. Однако увидев, кто стоит на пороге, я позволила себе расслабиться. Человек с таким же лицом, как и у меня, только в мужском исполнении, шагнул в комнату, и я улыбнулась.

— Алемид, где тебя призраки носят, у меня проблемы!

Вместо приветствия брат сложил ладони полусферой, концентрируя в них достаточно мощное, но не убийственное заклинание. Метнул его в меня, да так точно, что я едва успела увернуться.

— Алемид, ты что? — округлила я глаза, поднимаясь и смотря на брата. Тот даже не огорчился по поводу того, что промахнулся, и сконцентрировал еще одно заклятье. Уже другое, но мне хватило одного быстро кинутого взгляда, чтобы его опознать. Все-таки теорию я знаю неплохо.

«Сетка» или «сеть», как ее еще называют, представляет собой скопление из нескольких сгустков силы. Использованная против мага, она блокирует ему доступ к мане, что исключает возможность колдовства как такового. Я не слишком сильный маг, но в моем случае «сеть» блокирует мне доступ к Той Стороне и своей Серебряной Душе, без которых я чувствую себя довольно беспомощно.

Что же сделал Тайлас, что Алемид теперь подчиняется ему? Вряд ли уговорил, брат никогда и ни при каких обстоятельствах не позволил бы себе поднять на меня руку. Значит, заколдовал, что вполне вероятно. Думаю, что Алемид тоже был за околицей, и тоже дрался с теми, кто туда пришел, об этом красноречиво говорила еще свежая царапина у него на щеке. Но, видимо, в драке его вырубили — Тайлас, скорее всего, решил, что это слишком ценная добыча, чтобы от нее так бездумно избавляться. Значит, Алемида он подчинил себе, в этом я теперь была просто уверена. Ничто другое никогда бы не заставило брата вот так ворваться в дом, где сейчас прячется его сестра с раненым, умирающим другом.

Интересно, Талеиса наш противник тоже подчинил себе?

Если его еще нужно было подчинять…

Здравая мысль. Если бы сейчас еще дорваться до памяти Мьоллена или Алемида, считать ее…

Я в очередной раз еле успела увернуться от атаки брата, и закрыла собой Мьоллена. Не хватало еще, чтобы Алемид по нему попал. Что же делать? Мысли лихорадочно пробегали в голове, но еще ни одной дельной замечено не было. У меня не так много силы, чтобы бездумно ей разбрасываться, и не такой уровень, чтобы тягаться с Алемидом в заклинаниях. Но если построить блок, «сеть» отразится прямо на брата. Знаю, его она надолго не удержит, но надолго мне и не надо. Все равно я не смогу применить что-то более существенное против второй половины себя, которой являлся брат-близнец.

Ничего не поделаешь, все-таки придется тащить Мьоллена в Долину. Конечно, он и так уже на грани, яд постепенно делает свое темное дело, но больше я ничем не смогу ему помочь. Единственное, на что меня с трудом хватит, это дотащить мужчину до мастера Артола. Но для этого сначала нужно разобраться с братом.

Как же сложно сконцентрироваться, когда постоянно приходится уворачиваться! Причем не просто отклоняться в сторону, а делать сложные стремительные движения, поскольку все-таки мой брат был мастером в своем деле. Что ж, каждому свое. К примеру, Алемид никогда не был мастером клинка. И уж точно он не был им дважды.

Никогда не думала, что мне придется защищаться от собственного брата, кое-как еще и стараясь закрыть собой друга, насчет которого Алемид тоже, вероятно, получил «пунктик». Но в какие только чудеса не начнешь верить, когда они бесцеремонно встанут у тебя перед глазами! Как сейчас, к примеру.

Не знаю, как мне это удалось, наверное, интуитивно, но щит я построила. Пускай неуклюже, с множеством недоработок, главное — он был цельным. И я вложила в него столько силы, сколько могла сейчас потратить без сожаления. Конечно, с сожалением я тратила каждую лишнюю крупицу маны, но все же моя жизнь и жизнь Мьоллена мне были куда дороже, чем сила.

Алемид, прости меня за то, что я сейчас делаю.

Едва успевая, я вытянула руки вперед, и в тот же момент с кончиков пальцев брата сорвалось несколько «каплей» силы. Вот она, «сетка», от которой мне пришлось сегодня изрядно побегать по избушке. И если сейчас я не успею, чего-то не дотяну… Татуировка засветилась, запылала ярким огнем, почувствовав, как по моим жилам побежала магия. Символы на ладони стали почти белыми, кожу жгло — Серебряная Душа очень не любила, когда я использовала обычную магию, и очень возражала против этого. Но что поделать…

Сеть натолкнулась на возведенную мною невидимую стену. Помчалась назад, к тому месту, где стоял Алемид. Будь парень не под воздействием заклятья, он обязательно бы успел увернуться. Но вот в чем беда всех подчиняющих заклинаний — в первые несколько часов после их произнесения реакция подчиненного несколько замедляется. «Несколько замедляется», конечно, не означает, что человек начинает заторможенно двигаться. Нет, внешне это не проявляется никак, но вот реакция… Будь в этот момент у моего брата светлая голова, он бы уже давно успел отпрыгнуть в сторону, сейчас же только застыл, неуклюже подвигался и упал. Видимо, он вплел в свою сеть еще и какой-то временно парализующий компонент, перестраховался. Знает же, что даже без магии схватить меня не так-то просто. Стоп. Нет, знает это Тайлас. Алемид сейчас ничего не помнит обо мне, на его настоящем сознании стоит блок, который не могу разрушить ни я, ни он сам.

И как же больно смотреть на половину души, оседающую на пол. На одного из главнейших людей в жизни, пострадавшего от моей руки. Что ж… главное, что с ним все в порядке.

Сейчас не до истерик и заламываний рук, времени почти нет. По сравнению с Алемидом в магии я — дилетант, этот человек сможет даже свое собственное заклятье снять, особо не напрягаясь. Хотя с парализующим компонентом… только провозится не двадцать минут, как должен был, а часа два как минимум.

Значит, у меня еще есть довольно много времени в запасе…

Призрак забери, да нет у меня никакого времени! Мьоллену с каждой минутой становится все хуже. Я подбежала к аледу, послушала дыхание. Вроде бы пока дышит, но слабо. Только продержись, пожалуйста, мне очень нужно успеть.

Стихии, помогите…

Взвалив на себя тяжелого мужчину, я спешно начала творить портал. Очень спешно, но не сумбурно, к таким делам нельзя относиться халатно, по головке потом никто не погладит. К тому же если я ошибусь хоть в чем-то, гладить меня будет уже не по чему. Я не должна ошибиться…

Судя по двенадцати одинаково удивленным и ошарашенным взглядам, которые я почувствовала на себе, я в обнимку с аледом вылетела из портала в Долине. Даже более того — настраивая портал на место, как можно более близкое к мастеру Артолу, конечную точку выхода, даже не подозревая об этом, я установила посреди главного зала заседаний Совета Мастеров. Собственно, сейчас этот самый совет в зале и проходил. Вот призрак!

Представляю, какое сейчас можно наблюдать зрелище. Кресла в зале, где проходит совет, инкрустированы драгоценными камнями, да и все помещение обставлено с шиком. Предки, создавая место для совещаний, особо не скупились. Сами Двенадцать Мастеров всем своим видом просто излучают благородство, а традиционное высокомерное выражение лиц досталось им по наследству от родовитых предков. Вся атмосфера пропитана роскошью, удобством — привычными вещами, всегда окружающими людей такого высокого круга. И тут посреди всей этой пышности практически из воздуха на ручной работы ковер падает что-то грязное, лохматое, мало похожее на человека, да еще и в пропитанной потом и кровью одежде. Даже, можно сказать, обрывках одежды, поскольку парочка заклинаний Алемида меня все же зацепила. И это невообразимое чудо держит в крепких объятиях что-то еще более грязное, более лохматое, да к тому же еще и слабо постанывающее. Думаю, что этот день члены Совета Мастеров запомнят надолго.

Я резко вскочила на ноги, быстрым взглядом окидывая лица магов. Нашла мастера Артола, сделала что-то, более-менее похожее на поклон, а затем молча указала на Мьоллена.

— Мастер, я не знаю, что за яд у него в крови, но что-то медленно его убивает. Плюс большая кровопотеря. Вы можете помочь?

Мастер встал, подошел к распростертому на ковре аледу, провел над его телом рукой. Поцокал языком.

— Сильное истощение сил. Как тебе пришло в голову тащить его в портал?

— Другого выхода не было. Так вы знаете, что делать?

Мастер пожал плечами, неопределенно качнул головой. Остальные члены совета наблюдали за нашим разговором совершенно спокойно, даже чуть отстраненно и даже не пытаясь вникать. Самовлюбленные индюки.

— Я постараюсь ему помочь, но не буду обнадеживать. Я обращусь к другим магам и целителям. Что произошло? — он ни единым словом не дал понять, что беспокоится или волнуется, но это чувствовалось. Чувствовалось в ровном голосе, спокойном взгляде, уверенных движениях, на самом деле бывших лишь маской. Как я уже говорила, для мастера всего его ученики — дети. Большие, уже выросшие, многое умеющие, но все равно дети, о которых он волновался и беспокоился.

— Долго объяснять. Когда окончательно вернусь, все обязательно расскажу, — я повернулась к членам совета, едва заметно поклонилась и вышла из зала через дверь. Так, у меня в запасе есть немного времени, нужно на пару минут забежать в свою комнату, переодеться, взять оружие и еще некоторые важные вещи.

В то, что на меня началась охота, можно даже не сомневаться. Я не уверена, что за всем этим стоит именно Тайлас, но не буду отметать эту идею. В конце концов, кому я еще нужна живой, как не этому безумцу, возомнившему, что он сможет подчинить себе Ту Сторону? В прошлый раз ему этого сделать не удалось, но, уверена, что за четыре года он придумал что-то новое, раз уж я ему снова понадобилась.

Остается открытым только один вопрос — почему именно я? Неужели по миру ходит настолько мало Серебряных Детей, что он и во второй раз решил использовать в своих целях именно меня? Впрочем, Тайласу, кажется, нужно было Серебряное Дитя с родословной, в которой бы были маги… а таких не так уж и много.

Идя по Долине к общежитию, я размышляла над тем, во что вляпалась на этот раз и что буду делать дальше. По всему выходило, что вляпалась я по уши. Если это снова Тайлас, значит, я ему нужна живой. И убить меня не попробуют.

Это не может не радовать.

Вот только… даже живой я не хочу попадать к нему, потому что он снова попытается меня использовать. Четыре года назад я уже имела неудовольствие встретиться с этим типом, и тогда он захотел, чтобы я открыла для него портал на Ту Сторону. Теоретически, я могла это сделать, такой ритуал существовал, и после его проведения я бы даже осталась жива, пускай и без капли силы в организме. Но открытие портала повлекло бы за собой непредсказуемые последствия, я понимала это как никто другой. Тайлас, к сожалению, понимать этой простой истины не хотел или, наоборот, мечтал о том, чтобы все было так. В итоге, в тот раз все провалилось, я получила свой самый нелюбимый шрам — на спине, Тайлас же обзавелся красной полосой во всю щеку. Слэр все-таки нашел меня, вытащил, едва не погибнув при этом сам, а потом еще и все дни, что я лежала в кровати, проводил рядом.

За четыре года Тайлас, видимо, восстановил все, что мы тогда ему разнесли. Отказываться от планов он, естественно, не пожелал, и теперь вновь искал меня, чтобы на этот раз все получилось наверняка.

Ненавижу. Ненавижу этого человека до тупой, бессильной ярости. До боли в уже давно зажившем шраме, до крика Серебряной Души, который я тогда услышала впервые. Тайлас сломал мне жизнь, так до конца и не склеившуюся. Важный кусочек все-таки потерялся, пропал среди цветного калейдоскопа, исчез в волнах бурного океана под названием «жизнь». И если бы я могла понять, что это за кусочек…

Я поднялась по лестнице и пошла по светлому коридору. Остановилась около своей двери, отпирая ее.

Ненавижу Тайласа еще и потому, что он изуродовал не только мою жизнь и мое сознание, так и не ставшее прежним. Этот человек сумел затянуть в жестокую игру, ведущуюся только между нами, еще и моих друзей. Моих близких.

Две смерти уже есть, одна жизнь сейчас висит на волоске. Жизнь того, из-за которого, если потребуется, я сотру весь этот мир к призракам.

Хм?..

Мой внутренний голос удивился, но я только усмехнулась себе под нос. Можно сколько угодно убеждать себя в том, что Мьоллен мне только друг. Лучший. Незаменимый. Уникальный. Кому я лгу, в конце концов? Обманывать себя? Так и шизофрению можно заработать, благо паранойя пришла ко мне уже давно.

Я прошла в комнату, окинув ее взором. Вроде бы все в порядке, все вещи на месте. Значит, Алемид еще не наведывался. Что ж, наведаться он сможет только через пару часов, а Тайлас места моего жительства не знает. Надеюсь, что не знает, конечно.

Нужно хотя бы переодеться. Но вместо этого я достала из кармана достаточно крупный не ограненный камень. Алмаз, если быть точной. Все-таки я успела записать в камень последние воспоминания Мьоллена, и сейчас ничто не мешает мне их посмотреть. Я же должна хотя бы приблизительно знать, в чем дело.

Я опустилась на колени, поскольку ноги после всего держали меня уже с трудом. Свет зажигать не стала, пока мне вполне хватало и лунных лучей, проникавших внутрь комнаты через окно. Я закрыла глаза, сложила ладони горстью, держа в них алмаз. Почувствовала, как запылала татуировка, когда я сконцентрировалась и прошептала короткое, всего в два слова, заклятье.

Погружаться в чужие воспоминания вообще не самое приятное занятие в мире. Погружаться же в чужие воспоминания без разрешения того, кому они принадлежат — верх неуважения, причем к самой себе. Потому что так издеваться над собой нельзя.

Воспоминания Мьоллена не хотели раскрываться передо мной, впускать какую-то растрепанную девицу в свой уникальный мир, но я была настойчива. Заработала себе мигрень, конечно, зато смогла считать их. Посмотреть, что же произошло на пригорке около деревни, пока я спала. А произошло там много чего…

Воспоминания о сегодняшней ночи начинались еще в домике. Просыпается Талеис, затем, словно бы что-то учуяв, он будит Мьоллена и Алемида. Спешно говорит им что-то, уверяет в том, что почувствовал опасность.

Три мужских фигуры выскальзывают из теплого дома в ночь, оставив меня спать. Странно, что я даже ничего не почувствовала, хотя даже во сне улавливаю колебания магического фона. Мьоллен идет, погрузившись в раздумья, Алемид тоже не особо разговорчив. Талеис держится позади всех, буравя взглядом затылок моего брата.

Стоп. Я «заморозила» картинку и считала использованное заклинание. Как я и думала, подчинение. Но почему Талеис использовал ее? И почему Мьоллен ничего не почувствовал? Возможно, потому, что его мысли в тот момент были заняты совсем не этим.

Так, троица выходит за пределы Торжца, и Мьоллен удивленно обозревает местность, тихую и спокойную. Оборачивается к Талеису, требуя объяснений, и видит только ухмылку на тонких губах. Пронзительные весенние глаза, полные талой воды — глаза, которым хочется верить — смотрят холодно и безжалостно. Думаю, алед был обескуражен. И тут сзади на него нападает Алемид, подчиняющийся воле Талеиса.

Зелено-золотые глаза полны непонимания, даже какого-то отчаяния, которое задержалось в них на секунду. Кажется, алед все-таки догадался мгновенно подключится к магическому фону… времени на осмысление ситуации у него не было, потому что Алемид, подчиняющийся теперь чужой воле, начал атаковать. Мой брат в обычной жизни — не мастер клинка, но тогда он действовал согласно желанию его куратора. Схватка, яростная и молниеносная, закипела сразу же. Думаю, Мьоллену сложно драться, но не от недостатка мастерства. Я уверена, что он не может поднять на друга оружие, даже понимая, что от этого сейчас зависит его жизнь. За это ему отдельное спасибо, хотя, сохранив жизнь моему брату, он почти потерял свою.

Талеис же стоит, не вмешиваясь в поединок ничем. Вот только это уже не совсем Талеис. Мужчина преображается. Волосы становятся чуть длиннее и темнее, они опускаются на плечи и спину. Рост становится выше, фигура — немного накачанней, меняется и лицо. Оно стало чуть уже, резко наметились скулы, линия взлетающих бровей ярко выделяется на коже. Глаза стремительно темнеют, из весенних они превращаются в полночные, цвета августовского неба, с чуть более узким разрезом. Последним на светлой, но не бледной коже появляется шрам — узкая красная полоса, раз и навсегда прочертившая правую щеку.

Я зарычала, глядя на это усмехающееся лицо, но не вырвалась из воспоминания. Все продолжала смотреть на то, как по пригорку мечутся в смертельном поединке две фигуры, и на то, как губы человека с темными волосами искажаются в улыбке. Неприятной, противной и холодной.

Вот и все. Ушел Талеис, парень с полными талой воды глазами, человек, которому хотелось верить. Вместо него на фоне темного неба стоял, усмехаясь и улыбаясь одновременно, тот, кого я ненавидела. Тайлас. Гениальный маг с немного съехавшей крышей, оставивший мне шрам на спине.

С силой откинув воспоминание, я обнаружила, что уже не стою на коленях, а лежу на спине, и лунный свет гладит мое лицо прохладными прикосновениями. На несколько секунд я прикрыла глаза, забывая обо всех проблемах последних дней, но уже через несколько мгновений приподняла веки.

Мне нельзя медлить, времени осталось мало, а дел… Я мысленно наметила список ближайших и с наслаждением рванула с тела грязную рубашку.