Соловки, Большой Соловецкий остров

Наш теплоход пришёл на Соловки ровно в полдень тринадцатого июня.

Лишь только вдали показался Соловецкий остров и знакомые по книгам и фильмам очертания монастыря, мы все, прибывшие из далёкой Москвы туристы, прихватив фотоаппараты, высыпали на палубу.

Позади был Канал имени Москвы, Волго-Балтийский канал, Ладожское, Онежское озеро, суровый Беломорканал, реки, водохранилища – иные огромные, как море – и многочисленные шлюзы, шлюзы.

Нам повезло с погодой, хотя было прохладно и ветрено, но главное, не штормило, и наш корабль не вставал на рейд из-за большой волны, как одинокий странник в бушующем море.

Проходим длинный Тамарин причал, здесь швартуются паромы из Кеми, Беломорска и теплоходы из Москвы.

Есть ещё причал в бухте Благополучия, там стоят небольшие катера, курсирующие между островами.

Длинная, прямая, выстланная бетонными плитами, улица ведёт к монастырю. Вдоль неё с одной стороны – Белое море, с другой – двухэтажные, деревянные, серые, похожие на длинные бараки, унылые дома, те, что снаружи обиты сайдингом, выглядят повеселее.

Около некоторых домов небольшие палисадники, где цветёт смородина, крыжовник и клубника, кое-где цветут бархатцы, и стоят небольшие теплицы.

На детской площадке пасутся четыре козы, одна из них, самая большая, белая с чёрными пятнами, стоит неподвижно под горкой и трясёт головой. Здоровается? Я буду ходить мимо неё все три дня, что буду на острове, и она будет стоять всё также, такой и останется на фотографии.

Мелькают островки зелёной травы с солнечными одуванчиками, цветёт черемуха. Здешние растения отстают от наших, подмосковных, где-то на месяц.

Минут через двадцать подходим к монастырю.

Соловецкий монастырь расположен между Святым озером и бухтой Благополучия, выходящей через Онежский залив в Белое море.

Ближе к берегу, напротив главного входа в монастырь, на маленьком островке в бухте Благополучия установлен высокий, деревянный Поклонный Крест.

Перед монастырём, по изумрудной поляне с одуванчиками лениво ходят, жуют, стоят, лежат, ни на кого не обращая внимания, семь белых с коричневыми пятнами коров.

Монастырь окружают, выложенные из огромных камней, массивные, старинные стены с круглыми каменными башнями по углам.

Возносятся в небо купола белых соборов с золотыми крестами.

Эту картину – бухта с катерами, коровы на лужайке, одуванчики, Поклонный Крест, величественный Соловецкий монастырь – невозможно забыть.

История Соловецкого монастыря насчитывает более шестисот лет.

Это история уникальная, героическая, драматичная, она связана с известнейшими и выдающимися людьми, это история мученичества, святости, стойкости Духа и Веры.

Соловецкий монастырь – символ Православия в России.

Много книг посвящено Соловецкому монастырю, я хочу лишь поделиться своими впечатлениями о тех, наполненных светлой радостью, днях на Соловках.

Нашим экскурсоводом, рассказывающим об истории и архитектуре Соловецкого монастыря, оказалась очаровательная, молодая женщина с глубокими изумрудно-малахитовыми как у русалки глазами, от которых невозможно было оторваться, и я ходила за ней, как привязанная. Она заметила это и во время экскурсии, рассказывая, обращалась как будто только ко мне:

– Соловецкий монастырь возник в 1429–1430-е годы, отстроен в камне трудами св. Филиппа (Колычева), и в допетровское время числился среди крупнейших землевладельцев государства.

В 1669–1676 гг. монастырь был осаждён царскими войсками, как один из очагов сопротивления никонианским преобразованиям.

При советской власти на территории монастыря действовал первый в стране лагерь особого назначения, и здания его планомерно разрушались.

Монашеская жизнь возобновлена 25 октября 1990-го года.

Соловецкий монастырь – старейший духовный и культурный центр северо-запада России. А 170 исторических и археологических памятников 600-летней истории делают это место уникальным. Недаром Соловецкий монастырь одним из первых вошёл в число 15-ти культурных объектов России в Списке Всемирного наследия ЮНЕСКО.

В настоящее время монастырь активно восстанавливается.

Экскурсия по монастырю продолжалась три часа.

Прощаясь, я искренне благодарила нашего экскурсовода с удивительными русалочьими глазами за интересный и обстоятельный рассказ. Она сказала, что больше десяти лет приезжает работать на Соловки летом, в разгар туристического сезона, я спросила: «Откуда?»

А она только улыбнулась.

Ранним воскресным утром, на второй день пребывания на Соловках я пошла на литургию в Филипповский храм монастыря. Литургия продолжилась Крестным ходом.

Настоятель Соловецкого монастыря и священнослужители в золотом облачении с Крестом в начале процессии, с иконами и хоругвями, с пением молебного канона, с многочисленными прихожанами, совершили торжественное шествие вокруг монастырских стен.

После Крестного хода я села на скамью во дворе монастыря рядом с палаткой, торгующей монастырской выпечкой: пирожками, плюшками и хлебом. Одну буханку, что была побольше, я завернула и положила в сумку – отвезу домой и угощу своих монастырским хлебушком. Где и когда они такого попробуют!

От другой буханки отломила горбушку, хлеб был и не белый, и не чёрный, рыжий вроде бы, и мягкий, пористый, а румяная корочка хрустит, и запах такой ароматный. Купила чай в стаканчике, сижу, наслаждаюсь.

Солнышко светит, небо голубое – голубое, голуби прилетели, воркуют, суетятся, крошки на земле ищут, поделилась.

Невдалеке лежат стопки аккуратно сложенного кирпича, доски.

Пахнет оструганным, тёплым деревом – вокруг идёт большая стройка. Стены монастыря в лесах, Преображенский храм закрыт на реставрацию, и все службы проходят пока в Филипповском храме.

Передо мной, под навесом стоят три снятых колокола, скоро и они встанут на свои места.

В тот день мы решили погулять по посёлку.

Население Соловецкого сельского поселения составляло на 2014 год 898 человек. Здесь находятся все объекты инфраструктуры – несколько пристаней, аэропорт, магазины, больница, аптека, школа, гостиницы.

От монастыря пошли в сторону Белого моря.

Перешли дорогу и оказались на оживлённой улице, вокруг трёх– и четырёхэтажные панельные дома, детские площадки, магазины, гостиницы.

На сувенирных палатках надпись: «Козули». Слово такое необычное.

Оказывается, это особый вид пряника, который изготовляют в виде разных фигурок – оленей, птиц, рыб, деревьев, эти пряники долго хранятся, их часто покупают как соловецкий сувенир.

Многие путешествуют по острову на велосипеде – удобно, быстро, расстояния от одной достопримечательности до другой часто приличные, но доступные для велосипедиста, в чём убедился мой муж, взяв велосипед в одном из пунктов проката, которых на острове много.

Мы вышли к берегу Белого моря.

На узкой полосе прибрежного песка странного палевого цвета – множество валунов и камней разной величины. Они разбросаны и на отмели, где вода заметно светлее, чем на глубине.

Под лёгкими, кучевыми облаками, освещённая солнцем, мерцала морская гладь, простор и сияние вокруг.

Рядом с берегом расположилась роща «танцующих», диковинно изогнутых, тоненьких и невысоких карельских берёз, их стволы местами покрыты серым мхом, они растут не поодиночке, а группами по две – три.

Роща утопает, купается в мягком, солнечном свете, разлитом повсюду, он оставляет на земле те же «танцующие» тени.

Карельские березы, несмотря на свою видимую хрупкость, обладают удивительной плотностью и являются ценным строительным материалом. Говорят, их пробовали выращивать в средней полосе России, но они не прижились, им нужны только эти северные условия. Вот такое неожиданное сочетание тонкой изящности, с одной стороны, а с другой – прочности в суровых условиях.

А на третий день шёл дождь.

Временами он прекращался, оставляя после себя сырость и морось, было ветрено, но погода здесь изменчива, и вечером, прощаясь с нами, засияло солнце.

Мы были на Соловках три дня, теплоход отчаливал в одиннадцать вечера, было светло, как днём – наступили белые ночи.

Вдали, среди огромного холодного моря таяли очертания Соловецкого монастыря, и вот уже только узкая полоска на горизонте.

 

Соловки, Большой Заяцкий остров

От бухты Благополучия, на берегу которой расположен Соловецкий монастырь, до Заяцкого острова мы, группа туристов, добрались на небольшом катере за полчаса.

Белое море не штормило, хотя погода была хмурая, пасмурная и ветреная, впрочем, неожиданные дожди и холодный, пронизывающий ветер на Соловках не редкость.

Каменный причал, пологая лестница, и перед нами Андреевская церковь, небольшая, построенная из широких, серых деревянных досок, никаких украшений, всё просто и строго.

– 5 августа 1702-го года Петр Первый с эскадрой из тринадцати кораблей вышел из Архангельска на Соловки, – рассказывала экскурсовод. – Но из-за шторма и непогоды суда причалили к Заяцкому острову, где стояли на рейде неделю. Тогда, по приказу Петра Первого и началось строительство на острове церкви в честь святого апостола Андрея Первозванного, считавшегося покровителем русского флота. В постройке Андреевской церкви принимал участие и сам государь. По преданию, именно в эти дни Петр Первый придумал и утвердил Андреевский стяг – флаг военно-морского флота России.

Интерьер церкви прост, как и её наружный вид. Алтарь отделяется от основного помещения трёхъярусным иконостасом с резными царскими вратами, на иконостасе вырезана надпись, сообщавшая историю сооружения церкви, постройка которой была завершена 30 августа 1702-го года. Позднее, в XVIII веке, была укреплена пристань и построена каменная гавань, где укрывались от штормов и непогоды суда, а также построены несколько деревянных домов и амбаров.

Выйдя из Андреевской церкви, мы пошли по широкому деревянному настилу, который, как дорога, опоясывает весь остров, возвращаясь к причалу. Сходить с этой дороги-настила запрещено: нельзя топтать здешнюю северную флору, нежную и трудно восстанавливаемую. Попасть на Заяцкий остров можно, лишь имея на руках специальное разрешение или с экскурсией, организуемой Соловецким музеем-заповедником.

– По основной версии, название остров получил в честь своих первых обитателей – зайцев, попавших сюда, по-видимому, на дрейфующих льдинах, оторвавшихся от материка, – объясняла экскурсовод. – И сегодня на острове, площадь которого 1,35 квадратных километра, обитают несколько зайцев и лис.

Я иду по деревянному настилу медленно, отстаю от группы, часто останавливаюсь, оглядываюсь, фотографирую, снова иду и удивляюсь, удивляюсь.

Остров, приподнятый над уровнем Белого моря невысоко, где-то в среднем на двадцать метров, похож на огромный, плоский, каменный поднос, на довольно тонком, плодородном слое которого, как будто специально в виде образца выставлена и показана природа тундры, которую здесь называют «псевдотундрой» по причине отсутствия вечной мерзлоты.

Никогда и нигде я не видела ничего подобного, и как житель средней полосы России с лугами, травами, летним многоцветьем, стогами сена в вечернем, уплывающем тумане, опушками леса с земляникой и грибами, я была поражена.

Здесь, на острове, были мхи, лишайники, кустики брусники, черники и невысокие деревья, ветви которых росли скорее горизонтально, чем вертикально, образуя будто придавленную сверху, приплюснутую крону. Деревца росли группами, создавая небольшие рощицы.

Вокруг царство зелёного цвета: тёмный бутылочный и насыщенный изумрудный, светло-салатовый, оливковый и ярко-зелёный.

На этом фоне выделялись редкие, белые, крохотные цветы, очень похожие на нашу кислицу.

Маленькие розовые соцветия брусники… Я наклонилась, едва коснулась одного кустика, и осыпались все цветы.

А вы говорите: «Давай походим по острову!»

Северные растения плохо растут и трудно восстанавливаются, поэтому крайне уязвимы.

Разбросанные по всему острову огромные замшелые валуны и груды камней в сочетании с мхом, кустарником и низкорослыми деревьями, создавали уникальный по красоте северный пейзаж.

– На Большом Заяцком острове находятся каменные лабиринты, датируемые I–II веком до н. э., – услышала я, когда подошла к экскурсоводу, окруженному туристами. – Это древние сооружения из камней, выложенные в виде концентрических спиральных дорожек от 5-ти до 30-ти метров в диаметре. Кто и зачем их строил неизвестно, есть разные гипотезы.

Возможно, лабиринты связаны с древними культовыми плясками и танцами народов, населявших эти земли.

Возможно, лабиринты – это ловушки для рыбы. Якобы во время отливов рыба не успевала найти выход из лабиринтов и становилась добычей древних рыбаков.

Возможно, лабиринты – это магический инструмент шаманов, которые, передвигаясь вдоль его стен, предсказывали грядущие события.

Возможно, лабиринты – это древние захоронения. При раскопках в центре нескольких лабиринтах острова были найдены остатки ритуальных костров.

Однако, это только гипотезы.

Я, как и все туристы, фотографировала лабиринты.

Внешне они представляли собой закрученные в виде спирали разрастания мхов, лишайников, кустиков черники и брусники, высотой 20-30 см. Ширина дорожек из мелких камней между этими возвышениями не превышала те же 30-ть см.

Я вспомнила наши любимые огороды на дачных участках, вспомнила, как быстро зарастают сорняками грядки и промежутки между ними, и какое это мучение – прополка.

Лабиринты я восприняла как часть необыкновенной природы острова, как его украшение.

Между тем, деревянный настил дороги привёл нас к Белому морю, весь берег которого был усыпан валунами разной величины, лишь в нескольких местах виднелись небольшие песчаные островки.

Ближе к пристани, недалеко от Андреевской церкви, на берегу моря был установлен высокий, деревянный Поклонный Крест.

Здесь открывалась картина, от которой дух захватывало – под клубящимися тяжёлыми облаками, плывущими в бесконечном небе, на берегу холодного и огромного, до самого горизонта, моря стоит маленькая деревянная церковь и Крест. И ни души.

Однако Заяцкий остров не простился с нами в тот день, или мы не простились с ним.

Через три дня наш теплоход отчалил от пристани Большого Соловецкого острова, было одиннадцать часов вечера, но светло как днём – пришла пора белых ночей.

Я стояла на палубе, глядя на удаляющиеся очертания Соловецкого монастыря – когда ещё буду здесь и буду ли.

Вот они исчезли, наш теплоход вышел в Белое море.

Приблизительно через полчаса на горизонте показалась полоска земли – Большой Заяцкий остров, а рядом, как видение, как мираж, большой парусник со спущенными парусами.

Тут же заглянув в интернет, мы узнали, что это было парусное судно «Мир», принадлежащее Университету морского и речного флота имени адмирала Макарова из Санкт-Петербурга.

Парусник «Мир» 15-го июня стоял на рейде у Большого Заяцкого острова перед двухдневным визитом на Соловки.

В этот день в церкви Андрея Первозванного на Заяцком острове был освящён флаг парусника «Мир», и в Белое море были спущены венки в память о погибших моряках.

Стоя на палубе, я видела угрюмое, холодное море и акварельное розово-голубое небо, видела мерцающие в лучах закатного солнца облака и белый парусник вдали – там, где соединялись море и небо.

 

Соловки, Секирная гора

Татьяна Петровна мечтала о Соловках давно.

Так хотелось ей приехать сюда, на север, на Белое море, хотелось увидеть Соловецкий монастырь, побывать на литургии, подышать этим воздухом и походить по этой горькой и святой земле на краю света.

Она решила идти на Соловки теплоходом. Пусть дороже, чем поездом до Кеми и потом паромом до архипелага, но зато на водном пути будут озёра: Ладожское, Онежское, огромное как море Рыбинское водохранилище, будут каналы и особенно Беломорско-Балтийский канал, он же Беломорканал… Да что говорить, как в известной песне: «ведь пароходы – совсем не то, что поезда».

Здание Северного речного вокзала Москвы, похожее на большой белый корабль, оставалось всё дальше, по радио передавали бодрую музыку, а на душе Татьяны Петровны скребли кошки, ей было тоскливо и неспокойно – как там Юрочка, её муж, ведь только две недели прошло, как его выписали из больницы.

Инфаркт был небольшой, мелкоочаговый, как сказали врачи, и всё, слава Богу, обошлось, но собирались ехать на Соловки вместе и путёвки купили заранее, подешевле, и вот как получилось.

Когда после недели реанимации мужа перевели в отделение, Татьяна Петровна немного успокоилась, но поняла, что на Соловки поедет одна. Теплоход будет идти через огромные водные пространства, мимо лесных берегов, где на сотни километров никого, ни души, сотовая связь не работает, поэтому не может она рисковать здоровьем мужа. А он, узнав её мнение, согласился.

Татьяна Петровна предложила вторую путёвку давней школьной подруге Любочке, и та вроде бы пообещала ехать, но в последний момент отказалась, отказалась и дочка с внучкой.

«Внучка – понятно, у неё выпускные экзамены в школе, дочке присмотреть надо за ней и за отцом, а вот Любаша могла бы поехать, могла», – Татьяна Петровна горестно вздохнула оттого, что поссорилась и не помирилась с любимой подругой перед отъездом, оттого, что не успела сходить в церковь и поставить свечи Николаю Угоднику, покровителю всех странствующих и путешествующих, не подала записки, не помолилась на литургии, но главное, что оставила мужа после инфаркта.

Тяжело заныло сердце, Татьяна Петровна достала из сумочки валидол, положила под язык, постояла, стараясь дышать, как учила её симпатичная докторша из районной поликлиники, и, немного успокоившись, пошла на корму, где ветер был поменьше, и где обычно, верные кораблю, летят, провожают и летят чайки.

И вот позади канал имени Москвы, Волго-Балтийский канал, Ладожское, Онежское озеро, реки, водохранилища и шлюзы, шлюзы, шлюзы, одни из которых поднимали на несколько метров, иной раз на семнадцать, другие опускали в тёмную, бетонную бездну, остался позади и суровый Беломорканал.

На глазах лиственные леса на берегу менялись на хвойные, появились выразительные ледниковые валуны, огромные камни и «танцующие», тоненькие, чахлые карельские берёзки, похолодало.

Наступили белые ночи, такие, казалось бы, знакомые по книгам, фильмам, и такие в действительности неожиданные: светло, как днём, было и в час, и в три, и в пять утра… то есть ночь пропала.

Наконец, появился берег острова и известные очертания Соловецкого монастыря, неповторимые в своей строгой красоте.

В первый день была обстоятельная экскурсия по монастырю, живописно расположенному между Святым озером и бухтой Благополучия, а во второй день ранним воскресным утром Татьяна Петровна пошла на литургию в храм, которая завершилась Крестным ходом вокруг высоких, массивных монастырских стен, сооруженных из огромных камней-валунов, размер которых достигал пяти метров.

Отдохнув немного, во второй половине дня, Татьяна Петровна отправилась на Секирную гору Свято-Вознесенского скита.

Автобус, куда села Татьяна Петровна и ещё человек двадцать туристов, был небольшой и старый, ехать предстояло около получаса по лесной дороге.

Молодой водитель ехал быстро, посмотреть в окна не было никакой возможности – настолько сильной была тряска.

Татьяна Петровна двумя руками держалась за сиденье, однако, так подскакивала на кочках и ухабах, что ей казалось, вот сейчас непременно выскочит, порвав связки, какой-нибудь позвонок.

Она вздохнула с облегчением, когда вышла из автобуса.

Перед ней на высокой, заросшей хвойным лесом горе, стоял белый каменный храм, видимый отовсюду.

– Венчает Свято-Вознесенский храм башенка с большим Крестом на крыше. В башне установлен самый высокий на Беломорье маяк, его свет виден с расстояния до шестидесяти километров, – услышала Татьяна Петровна голос молодого экскурсовода. – Свет, идущий от Креста и указывающий странникам верный путь к Соловецкой обители, приобретал для них особое, символическое значение.

Туристы направились вверх по широкой грунтовой круговой дороге, проложенной по склону Секирной горы и ведущей к вершине, где стоял храм.

Татьяна Петровна начала отставать от группы, наверное, сказалась усталость: всё-таки утром она отстояла всю воскресную службу и потом прошла со священнослужителями и многочисленными прихожанами Крестный ход.

Она шла не спеша, останавливалась, оглядывалась по сторонам, рассматривала разросшиеся кусты можжевельника, черники, кустики брусники, цветущие нежными, крохотными, розовыми соцветиями, мох между сосен и елей, изредка встречались хрупкие берёзки и осинки с зеленовато-серыми стволами, и никаких, никаких цветов.

Она вышла на площадку, где был установлен высокий, деревянный Крест.

Туристы стояли, окружив экскурсовода:

– У северо-западного склона горы 21 августа 1992-го года монастырём был воздвигнут Поклонный Крест в честь новомучеников Соловецких, освящённый Святейшим Патриархом Алексием II, – рассказывал экскурсовод. – Во времена концлагеря здесь располагалось IV отделение СЛОН – Соловецкий лагерь особого назначения – штрафной изолятор. В 30-е годы бытовала пословица: «Вся Россия боится Соловков, а все Соловки боятся Секирной горы». Сюда высылали не отбывать наказание, а умирать, и методы были самыми изощрёнными.

Группа повернула вправо по извилистой, лесной дороге к вершине, к храму, а слева Татьяна Петровна увидела старые, деревянные ступеньки, спускающиеся куда-то.

«Почему не пошли сюда? Куда ведут эти ступеньки?»

Она подошла, посмотрела вниз, сделала шаг, ещё и начала осторожно спускаться по шатким ступенькам, которых было не так много.

Солнечный свет плохо проникал сюда, в низину.

Сосенки, ели, тёмный мох и глухая, почти абсолютная тишина, и невысокие деревянные кресты, вокруг которых овальные, плавные углубления.

Татьяна Петровна приблизилась.

К каждому кресту была привязана фанерная табличка с надписью:

«Здесь похоронено девять человек», «Здесь похоронено пять человек», «Здесь похоронен один человек»…

«Так вот почему образовались эти углубления – просели могилы», – с горечью подумала Татьяна Петровна.

На вершине горы она догнала свою группу.

Туристы вышли из Свято-Вознесенского храма и остановились рядом с деревянной лестницей, круто спускающейся с горы.

– Секирная гора, Свято-Вознесенский скит, – объяснял экскурсовод, – на вершине горы стоит храм-маяк. Храм двухэтажный – на первом этаже в честь Чуда Архистратига Михаила в Хонех, а втором этаже – Вознесения Господня.

В лагерное время здесь размещался штрафной изолятор для мужчин. Долго здесь не выдерживали – столь нечеловеческие, изощрённые пытки и издевательства практиковались. Людей раздетыми выгоняли на мороз, летом выставляли «на комары» и многое другое, о чём даже говорить страшно.

На Секирную гору ведёт лестница из трёхсот ступенек.

В прежние времена богомольцы старались обязательно по этой лестнице подняться, считая, что, сколько ступенек пройдёшь, столько грехов снимется.

В концлагере лестнице придумали своё применение, её использовали как способ страшной казни – человека привязывали к бревну и сбрасывали вниз. Мы будем спускаться, будьте осторожны.

– А вы, – экскурсовод обратился к Татьяне Петровне, – не отставайте.

– Я только в храм зайду.

Она смотрела на невероятно крутую и длинную деревянную лестницу с узкими ступеньками и хрупкими перилами, где-то внизу мелькнула и исчезла женская фигура.

«Значит, я буду одна на лестнице», – подумала Татьяна Петровна.

Она спускалась осторожно, держась двумя руками за перила и ставя ноги не поперёк, а вдоль ступеньки – так, будто спускалась с горы на лыжах.

«Одна, две, три… семьдесят… сто девять… сто пятнадцать…» – больше она не считала, не могла, закружилась голова, страшно было посмотреть и вверх, и вниз.

«Рассказывали, что каждая ступенька – это прощённый грех, глупости какие, если бы так было, если бы всё было так просто,» – она почувствовала тошноту и нарастающее головокружение.

«Господи, только бы не упасть, наверное, давление. Таблетку не смогу взять – надо руки оторвать от перил, сумку открыть… Не смогу».

Она стояла посреди невозможно крутой лестницы, стояла, закрыв глаза и слегка покачиваясь, её руки крепко держались за перила.

«Я не упаду… Дома Юрочка после инфаркта… Я так нужна ему… Зачем я нагрубила Любаше… Вот гора меня и не отпустит… И в церковь не сходила перед отъездом… Как я могла…»

Её руки намертво вцепились в перила, трудно было дышать, усилилась тошнота, слабость в ногах, во всём теле… во всём теле… и вдруг откуда-то повеяло черёмухой.

«Не может быть, сейчас середина июня, у нас в начале мая черёмуха отцвела, хотя здесь север», – подумала она, с трудом приоткрыла глаза, и сквозь ресницы неожиданно увидела около лестницы тоненькое деревце черёмухи с белыми душистыми соцветиями, которые только распустились.

Её рука невольно отпустила лестницу и потянулась за черемухой:

«Одну маленькую веточку… Приколю как брошку».

И стало, стало так легко и просторно, так свободно и радостно, она летела, летела, оставляя облака, радуги, дожди и снегопады, осенние листья, первые заморозки, и молодой Юрочка, улыбаясь, шёл навстречу…

Она очнулась на площадке, на склоне Секирной горы, с одной стороны которой закончилась лестница в триста ступенек, а с другой начинался пологий, широкий, грунтовый спуск. Перед ней стоял высокий, деревянный Поклонный Крест: не тот, который она видела при подъёме недалеко от могил, а совершенно другой, у основания которого, на груде камней, стояла икона Николая-Чудотворца.

«Отпустила», – выдохнула Татьяна Петровна и посмотрела на гору.

Она быстро спустилась по покатому спуску и оказалась на проезжей дороге.

Никого, можно было пойти в любую сторону, но она, не задумываясь, пошла направо.

Около автобуса, оживлённо переговариваясь, стояли туристы, увидев её, они спокойно, не спросив ни о чём, словно её не было две-три минуты, сели в автобус.

Татьяна Петровна заняла прежнее место, автобус тронулся, и вдруг она почувствовала, что села на какой-то предмет, привстала, посмотрела.

На сиденье лежала веточка цветущей черёмухи.