Лекси
Мое зеленоглазое чудовище долго смотрел на брата, а потом выпалил:
— Пошли к Круоту. Быстро.
Не знаю, как Алекс, а я себя Пятачком ощущала, из нашего мультфильма.
«Винни, Винни, куда мы идем?». Угол в сорок пять градусов от земли мы с братишкой держали точно, еще небольшое усиление скорости и две параллельных прямых бы получилось.
Кстати, насчет Пятачка и Винни.
— Рутор, а к кому мы так летим и зачем?
— К нашему жрецу…
Стоп! Стоять, стрелять, бояться!
— Я не хочу ни к какому жрецу! Один уже к богине вашей сходил… Чего-то не больно радостный вернулся.
Рутор остановился, выдохнул и начал пытаться мне объяснить:
— Жрец тебе ничего плохого не сделает…
— А Алексу?! И потом, про Туору ты тоже самое все время твердишь. Так вот, если у вас под плохим понимают умерщвление тела сразу несколькими способами одновременно, а все остальное — это хорошее, то я лично не настолько оптимист! Мне нужны гарантии, что ни меня, ни моего брата больше никто не тронет. Иначе мы разворачиваемся и топаем в сторону озера, и если по пути встретим тайоков, передадим им от вас пламенный привет!
Обреченно вздохнув, Рутор снял с себя и одел мне на шею небольшой серебряный диск на толстой цепочке. Хотя я не права, диск был сделан из материала, очень похожего на наше серебро, но все же это было что-то иное. Наивная, я еще не подозревала, что это определение, «ЧТО-ТО ИНОЕ», скоро станет моим любимым.
Оказавшись на мне, диск сначала оставался дымчато-серым, как и на предыдущем хозяине, но потом от центра появилась радужная спиралька и медленно начала закручиваться… И вот уже весь диск засиял и запереливался. Мы втроем уставились на этот диск, как три барашка при виде нового деревянного ограждения с калиткой.
— Ну теперь-то ты понимаешь, что нам быстро надо к Круоту? — с мольбой в глазах посмотрел на меня Рутор.
Я не то чтобы была с ним согласна, но поведение диска явно беспокоило его хозяина, а мне самой было до зуда в пятках любопытно, что означал этот всплеск разноцветной активности. Ну, а Алексу просто оставалось обреченно, но очень быстро переставлять ноги, стараясь не отстать от нас. Думаю, что после разговора с богиней, жрец его уже ничем удивить не сможет.
— Братик, и как тебе местное божество? О чем вы с ним болтали? — решила на бегу (или на лету?) поинтересоваться я.
На меня как-то странно посмотрели, и я подумала, что, наверное, сейчас не время и не место для пересказа диалога с таким редким собеседником.
Не каждый же день с богинями разговаривать приходится. Красивая, наверное…
— Ну, как она хотя бы выглядит?! — умоляющим голосом спросила я. Это было мое секретное оружие, смесь мольбы, кокетства и эротизма. Так я обычно прошу конспект лекций у наших отличников перед сессией и получаю его, само собой. Мимо огромной очереди страждущих. Ну, еще так можно у молодых преподавателей просить не ставить троечку, а позволить прийти и пересдать еще раз… Короче, на брата это должно было подействовать безотказно. И оно подействовало! У него стало такое преданно-голодное выражение лица, глаза широко распахнулись, и… Кем буду! Ноги начали сгибаться в коленях! Наверное, это от усталости и от избытка впечатлений, а не очередная потеря сознания от сотрясения мозга, например!
Алекс
Рутор надел на Лекси серебряный диск, на котором в центре была изображена кобра перед нападением, с раскрытым капюшоном. Немного выпуклая такая картинка, как на памятных медальках, например. Кобра была изображена смотрящей чуть в сторону, чтобы лучше было видно зубки и раздвоенный кончик языка. Вместо глаз у нее горели яркие темно-красные, почти черные, бусинки. И тут по диску начали переливаться разноцветные круги. Сначала я решил, что мне померещилось. Но с ума по одиночке же сходят, а мы все трое уставились на этот диск, проедая его глазами. И явно все видели, что с ним творится что-то непонятное.
— Ну, теперь ты понимаешь, что нам быстро надо к Круоту?
Мне даже мольба в голосе Рутора послышалась. Испуг там точно был. Еще бы! Меня и самого опять потряхивать стало. Кобра эта, с такими живыми глазами, что не по себе делается, потом еще и светомузыка к ней добавилась. Если есть кто-то, кто сможет внятно нам объяснить все, желательно начиная с увиденного мною в тумане, то лично мне к нему надо срочно.
Тут сестренка, как почувствовав, решила спросить:
— Братик, и как тебе местное божество? О чем вы с ним болтали?
Оно как-то мне не представилось, прямо скажем, совсем никак не представилось. Ни по имени, ни физическим телом. Да и называть наше общение светской болтовней я бы не стал.
— Ну, как она хотя бы выглядит?! — каким-то особенным голосом вдруг спросила Лекси, и в моем организме случилось что-то похожее на короткое замыкание. Я испытал непреодолимое желание… Желание… Ну, в общем, желание — и точка. К сестре. Причем такое сильное, как будто у меня воздержание уже месяц, и это не я кончил в тумане полчаса назад. И, главное, зачем-то захотелось вдруг перед ней на колени встать…
Рутор подхватил меня со спины под руки и тихо-тихо прошептал:
— Борись! Не поддавайся. Она не должна знать.
Так как Туора уже в курсе всего, к тому же большая часть этого «всего», случившегося со мной за сегодня, произошла по ее инициативе, то «она» — это Лекси. И что конкретно она не должна знать?
— Что, Рутор? — практически только одними губами спросил я.
— Что ты связан с ней.
Вот как это у них называется… Коротко и по существу, без всяких там «влюблен до умопомрачения»… Согласен. Лекси это знать совершенно не обязательно. Еще бы понять, отпустит ли меня или я теперь так и буду преданным третьим возле своей сестренки?
Рутор как-то уж очень сочувственно вздохнул и попер нас дальше, к этому загадочному жрецу, который все знает.
Лекси
Мы ввалились в большую юрту. Пахло в ней очень странно, но приятно. Дым, пряности, травы какие-то… В центре юрты, на коврике, сидел старичок мумифицированный и пил что-то из миски или плошки, ну еще эту посудину иногда красивым словом «пиала» называют. Как раз в антуражик вписывается. Кстати, я забыла спросить у Рутора, какой вид связи с чужим подсознанием предпочитает местное духовное лицо. Хотя чего зря беспокоится? Остановить работу моей внутренней типографии, выпускающей газету «Правда» в картинках, можно было только ударом пыльного мешка по голове.
Мумия с пиалой уставилась на мою грудь, потому что на ней сверкал и переливался диск, зачем-то надетый мне на шею, как аргумент, что нам срочно надо бежать к жрецу. Правда я-то просила выдать гарантии, что со мной и с моим братом больше ничего не случится. Но, может, этот аргумент и есть гарантия, кто их тут поймет?
Старичок потупил на диск, потом перевел взгляд на Рутора, и они, заразы, явно принялись щебетать за жизнь, полностью игнорируя меня и Алекса. И спрашивается, зачем нас надо было переть сюда на таких скоростях? Сам бы быстро долетел, законнектился, початился и вернулся к нам обратно. А мы бы как раз за это время спокойным прогулочным шагом одну треть пути прошли.
Алекс
Эти двое уставились друг на друга и начали между собой мысленно общаться. А я, как загипнотизированный, стоял и смотрел на Лекси.
Нет, она мне и раньше нравилась. Красивая, умная, в меру ехидная и с легкой стервинкой, чтобы не пресно было.
Но теперь или у меня пелена с глаз спала, или, наоборот, затуманило все после тумана. Глаз не отвести — и все тут! Как зачарованный… И как магнитом к ней, и на колени…
Рутор меня поймал, одной рукой к себе незаметно притянул и подтолкнул, чтобы я возле старика-жреца сел. А сам пошел, Лекси отдельный коврик постелил и к нам вернулся.
А старик принялся меня изучать, как какой-то орган-мутант в Кунсткамере.
И вроде смотреть противно — мерзость редкая и интересно, потому что редкая же мерзость. Как-то мне сразу стало понятно, что случай мой единичный и излечения не предвидится. Не было похоже, что жрец сейчас подскочит, дунет-плюнет, у костра станцует и мое наваждение как рукой снимет.
— Зачем твой отец сделал тебя, кармический дубль?
Чего сказал? Чего спросил? Кто дубль?! Я посмотрел испуганно на Рутора, потому что Лекси точно так же застыла, переваривая услышанное. А старик этот мне совсем разонравился. И отца зачем-то сюда приплел…
У сестры в голосе тоже симпатии к этому дедушке не ощущалось:
— А с чего вы взяли, что это он дубль, а не я? Он же меня старше на два месяца.
— Ты — Перерождение нашей последней жрицы-Защитницы. Ты — женщина, как и она. А это — мужчина, твой полный кармический дубль. В нем нет души, он твое отражение и все. Когда я посылал в ваш мир Туору, то настроил камень на тебя, надеясь, что общие поиски Рутора вас объединят. Вы должны быть вместе, потому что внутри Туоры твоя сестра-близнец, жрица-Воительница. Раз в сто лет у клана появляется возможность исправить ошибки предков и для этого надо, чтобы оба Перерождения были едины и находились в клане. Это (жрец презрительно кивнул в мою сторону) будет мешать, так же как он помешал твоей встрече с Туорой. Камни будут путаться. Его надо уничтожить.
Я тихо сидел на коврике и проникался… По полной. Жрец вещал все в единой занудной тональности, без интонации. От этого смысл услышанного доходил не сразу. Пауз между фразами он почти не делал, и время притормаживания между сказанным им и понятым мной становилось все больше и больше. Поэтому я не сразу обратил внимание на странное затишье в юрте, так как был занят осознанием того, что из-за меня камни будут путаться. И тут эту тишину прорезал громкий голос сестры:
— Вы тут все тяжелобольные целиком на всю голову! Рутор! Нам с Алексом пора домой!
Лекси
Как-то я отвлеклась, стараясь поэротичнее и одновременно поудобнее устроиться на подстилке для песиков, которую мне вежливо постелил Рутор, поэтому не сразу отреагировала на наглый вопрос местного авторитетного раритета моему брату:
— Зачем твой отец сделал тебя, кармический дубль?
Королева в офигении! Это за что он так моего братишку припечатал, огрызок заплесневелый? У Алекса и так психотравма назревает из-за вывертов мозга нашего папочки, еще мымра сегодня нафыфячила или накосячила, богиня опять же…
Нет, не могла я позволить всяким древним ископаемым моего брата обижать!
Поэтому, ехидно так, спросила:
— А с чего вы взяли, что это он дубль, а не я? Он же меня старше на два месяца.
И тут этот антиквариат ходячий начал вещать:
— Ты — Перерождение нашей последней жрицы-Защитницы. Ты — женщина, как и она…
Начал, короче, во здравие, а закончил… «Его надо уничтожить.» Мыши совсем уже мозги проели, шарпей-переросток! Все! Хватит.
Перерождайтесь и объединяйтесь вместе с Туорой своей, сколько хотите. И в камушки играйте, с утра до ночи. Путайте их, книжки им читайте… Дело хозяйское.
В гостях хорошо, но есть у нас еще дома дела. Куча дел, просто! Главное, телевизор на свалку сразу вынести. Пусть эта семейная реликвия там светит и трещит.
Алекс
И пошли мы тихо и понуро в сторону озера. Так я и не понял ничего. Ни про предназначение, ни про перерождение, ни про то, как надолго меня к сестре привязало и что мне с этим делать. Ну, и про диск я тоже ничего не понял. И ни один я.
— Рутор. Объясни теперь все, нормальным языком, а?
— Ты — Перерождение…
— А как вы это поняли? Из-за диска?
— Да.
— А как ты понял, что его надо на меня надеть?
— Он попросил. Стал нагреваться.
— Когда?
А я сразу вспомнил. Когда Рутор мои туманные новости смотрел. У него как раз сразу после последних кадров шило в заду провернулось. Точно. Начал нас телепортировать, сестра запросила гарантий, и он ей на шею эту штуковину надел.
— Когда с твоим братом отношения выясняли.
— Не умеешь ты врать, Рутор!
Точно, не умеет совсем. Голос сразу меняется, глаза в пол и только таблички в руках «Я вру» не хватает. По-другому же все это делается…
— Ну, чуть позже. Не помню точно.
Сестра с подозрением смотрела на несчастного, но в последнюю фразу он вложил все свои способности к убеждению. Не подкопаешься. Как будто где-то подсмотрел, как правильно врать надо.
— Хорошо. Я — Перерождение. Что это значит? Вернее, поставим вопрос по-другому: чем мне это грозит?
— Ничем…
— Рутор!
— Я не знаю! Последний раз такая попытка делалась пятьсот лет назад.
Тогда мой отец еще совсем ребенком был.
— И что?.. Эта мумия иссохшая точно должна была присутствовать и все помнить.
— Вот он и утверждает, что все будет хорошо.
И тут Рутор меня удивил, потому что только вроде спокойно стоял — и вдруг схватил мою сестру за плечи и эмоционально так, с надрывом:
— Я же тоже волнуюсь! Туора — моя сестра, а ты…
Не знаю, что при этом чувствовала Лекси, а мне стало плохо чуть ли не физически. И, главное, я заставить себя уйти не мог. Надо просто отойти чуть подальше и дать им поговорить спокойно. А я как к месту прирос.
Лекси
Чудовище мое вдруг резко схватил меня за плечи, заглянул мне в глаза и проговорил таким голосом, от которого мне растаять захотелось прямо тут же у него в руках:
— Я же тоже волнуюсь! Туора — моя сестра, а ты…
— Я?..
— Ты…
Он вдруг покраснел и уставился куда-то в сторону:
— У меня еще нет своего дома, нет своего места в клане, нет ничего, чтобы я мог предложить твоей семье в качестве выкупа. А когда у меня все это будет…
Рутор снова посмотрел на меня, и в его глазах было столько печали!
— У нас принято сначала стать кем-то в клане, потом найти подходящую женщину, ухаживать за ней лет так десять-двадцать. А ты… Ты не будешь ждать меня так долго.
— Ну да, если я правильно помню, то у тебя только на первый этап сроки в пятьдесят лет запланированы.
— Да. Но если я предложу тебе стать моей женщиной? Не женой…
— Ты предлагаешь просто с тобой переспать, без всяких обязательств, правильно?
Рутор замер, пытаясь у меня в голове найти иллюстрированное приложение к моему вопросу. Нашел. Покраснел снова и отрицательно замотал головой.
— Нет! Я называю тебя своей женщиной, ты получаешь мое место в клане, даешь согласие жить со мной в моей юрте, если у тебя родятся дети — я признаю их своими. Ты будешь вправе уйти, когда захочешь, и сможешь забрать с собой все, что пожелаешь.
— И детей?
— Нет, дети останутся со мной.
— Почему? Детям же лучше с матерью.
— Детям лучше в стабильности, спокойствии и уверенности. Они растут в клане, знают всех, у них есть свое место в юрте и друзья по играм. Дети рождаются по воле женщины, и раз она выбрала им отца, значит, должна отвечать за свой выбор.
— А чем это отличается от положения жены?
— Тем, что ты можешь уйти… И если я встречу другую женщину, то могу привести ее в дом, и вам придется жить вместе.
— А если я не захочу?
— То ты можешь уйти.
— А если я не захочу уходить, но ты возьмешь вторую женщину как жену?
— Я забочусь о тебе до тех пор, пока ты позволяешь мне о себе заботится.
— А жена — это навсегда?
— Да.
— А в чем преимущество статуса жены?
Рутор задумался. Я попыталась объяснить свой вопрос:
— Минус я вижу — она не может от тебя уйти. А плюс в чем?
— Я с ней связан.
Мне показалось, что мой брат как-то слишком нервно вздрогнул. Странно, что он не отошел, пока мы тут за жизнь общаемся. Хотя ему, наверное, тоже любопытно.
— И? Что это значит?
Рутор опять подвис, потом почему-то посмотрел на Алекса, вздохнул и начал объяснять:
— Это означает, что я буду жить ради тебя. Клан, потом ты, потом дети, потом я.
— То есть, клан все же будет важнее?
— Клан — это еда, спокойствие, стабильность. Женщина должна понимать, что клан важнее.
— А если она этого не понимает?
— Значит, я чем-то прогневил богиню, и она лишила мою женщину ума. Надо принести богине большую жертву, и, может быть, она меня простит и вразумит мою избранную.
— А если нет?
— Тогда я буду вынужден постараться выбрать клан и расстроить свою женщину. Но я не могу себе представить такую ситуацию… И к тому же, всегда рядом с ней есть другие. Жена она мне или нет, но главная в семье та, которую я привел в дом первой.
— А если она тоже не очень умная?
— Первую женщину мужчина выбирает в дом сам, и раз он сначала сам выбрал глупую, потом прогневил богиню и та связала его с глупой… Каждый мужчина достоин своих женщин.
— Ты хочешь сказать, что сам дурак, правильно?
Рутор усмехнулся и кивнул, потом посмотрел мне в глаза и повторил свой вопрос:
— Я предлагаю тебе стать моей женщиной. Ты согласна?
— Ты уверен, что я достаточно умная?
— Да. Я уверен в этом.
— Хорошо. Последний лист вопросов. Мне обязательно сразу переезжать в твою юрту или я могу жить в своем мире?
— Как я могу заботиться о тебе, если ты будешь не со мной?
— Но мне надо закончить институт, и мы все это время можем просто встречаться. У нас не принято ухаживать десять лет, но года три я вполне могу тебе позволить.
— Хорошо. Это правильно, — согласился мой потенциальный муж. Наверное, я могу его так называть, ведь по меркам нашего мира он обещал мне идеальное понимание брака. Правда, без бытовых удобств и медицинской страховки. Но за три года он вполне может передумать, да и мне не обязательно будет отвечать согласием. Тем более, у него родственница не вполне на голову здоровая. Интересно, это может передаться детям?
Мило… Уже о детях начала думать… Главное — я в любой момент могу встать и уйти. Хотя, спокойная старость на свежем воздухе… И по-прежнему девятнадцатилетний муж рядом.
Алекс
Лекси обернулась ко мне:
— Ныряем?
Я кивнул, пошел к ней, но Рутор встал у меня на пути, и крепко стиснув за плечи, почти выдохнул:
— Тронешь мою женщину — изнасилую!
Зашибись!
— Обычно обещают убить или морду начистить…
— Ты и так не грязный. А если я тебя убью, то она расстроится. Да и у сестры на тебя планы были. Так что я тебя просто изнасилую. Понял?
Держись от моей женщины подальше!
— Да понял я, понял. Отпусти.
Меня выпустили, но плечами я по-прежнему ощущал его хватку. И ведь усилий почти не прикладывал, зараза! Если мать синяки, похожие на отпечатки пальцев заметит, схохмлю, что в порыве страсти оставили. Хотя девушки с такими лапами, как у Рутора, не совсем в моем вкусе. Я хрупких люблю, стройных. Как Лекси.
Мне в спину предупреждающе зарычали.
— Ныряем? — повторила сестренка свой вопрос.
— Ныряем! — кивнул я. Ну и ладно, меня еще поймать надо, прежде чем изнасиловать. Так я к ним обратно в мир и вернулся. Ждите!