15–16 снейжэна 328 года. Дом Кэйтайрионы.
После завтрака к Кэйтайрионе зашла Хозяйка Ойлива, и Айку пришлось покинуть комнату госпожи и вернуться на мужскую половину. Усевшись в дальний уголок, он мрачно думал, сколько ему еще ждать, пока госпожа переделает все дела, и уделит ему время.
Кэйтайриона вошла в гаремный зал, и там сразу же наступила тишина. Парни попадали на колени и замерли, хотя все прекрасно догадывались зачем — а вернее, за кем — явилась госпожа.
Рэйни тоже догадывался и замер в предвкушении… Однако сначала Кэйт подошла не к нему.
Никки стоял на коленях рядом с Тийком и его братом. Конфликт интересов с которым по поводу обладания задницей Тийкийлэ они решили мирным путем, предоставив хозяину задницы самому выбирать себе компаньона на ночь. С учетом большого количества свободных комнат, у Никки были все шансы заполучить себе отдельный номер, что он и проделал для того, чтобы никому из парней не пришлось скучать третьим-лишним. Друг друга для веселого тройничка они не заинтересовали.
Кэйтайриона отметила про себя, что этот новенький уже нашел себе друзей. Но она в нем даже и не сомневалась, юноша с самого начала показался ей очень милым и дружелюбным. Жаль, но с такой стройной фигуркой гимнаста у парнишки большие шансы попасть в комнату ее матери. Если, конечно, он уже там не побывал.
— Встань и сними штаны.
Никки поднял голову, чтобы убедиться — ему не показалось, первым подошли к нему, а не к танцору. Очень удивился, но гневить госпожу своей медлительностью не стал и, быстро раздевшись, замер и завел руки за голову.
Кэйт внимательно изучала стоявший перед ней экземпляр… Перед покупкой она только отметила не совсем обычный цвет волос — не то чтобы совсем экзотика, но все же один на десятку. Ну и то, что мальчик слишком худощав.
Теперь же девушка заметила, что мышцы у парнишки имеются — это стало особенно заметно, когда он напрягся от ласкового движения ее ноготочков наискосок по ребрам. На прессе стали заметны кубики, и мышцы на руках очень красиво проявились.
Завороженно провела по напряженным трицепсам синхронно всеми пальчиками и вновь спустилась по ребрам вниз, чуть наискосок… Сделав угол как можно острее, чтобы почти коснуться… Почти…
Взгляд серых глаз испуганно метнулся от пола вверх. Поймался, потонул в зеленом омуте. Губы чуть дернулись, пытаясь не выпустить стон наслаждения…
— Гейн, — не отрывая взгляда от жертвы, проговорила Кэйтайриона, зная, что ее услышат, даже если она начнет говорить шепотом, — в него уже играл кто-нибудь до меня?
— Нет, госпожа, мы не знали…
— Отлично. Попридержи его еще.
И девушка, развернувшись, пошла в сторону двери, кивнув головой Рэйни, чтобы тот следовал за ней.
Никки потянул руку к штанам, но тут же был остановлен одним из парней, плотоядно облизывающихся все время, пока госпожа его изучала.
— Не торопись, сладкая ягодка, тебя попросили припрятать только от женщин.
До осмотра госпожой Никки удовлетворил элитную четверку и еще двоих, пониже рангом. А потом удачно затихарился и старался не обращать на себя внимание, большую часть времени отсиживаясь в своей комнате.
Но сейчас он засветился по полной.
Юноша закрыл глаза и попытался унять дрожь. «Не хочу!!!» — закричало что-то внутри него. Ты уже не малек, чтобы всем давать. Соберись и устрой драку.
Сердце гулко бухало, наверное, его удары были слышны не только ему.
Драку устраивать не хотелось — Никки прекрасно понимал, что одной гибкости, чтобы вывернуться ужом от такого количества желающих, ему не хватит.
Но и ложиться снова под весь гарем… Нет! Лучше устроить драку… Правда, тогда его изобьют и все равно поимеют, только уже без ласки и без смазки, тля!
— Отъебитесь от парня, — хмурый Айки, оценивший чужие душевные метания, вдруг решил стать для этого парнишки добрым самаритянином.
С чего вдруг на него навалился приступ доброты — не понятно. Просто стало тоскливо от того, что госпожа, чьего выздоровления он так ждал, сначала помянула всуе имя своего мужа, пчелу ему в задницу, а теперь вообще удалилась развлекаться с Рэйни, две пчелы ему… Тля!
— Ты берешь ягодку под защиту или просто приспичило потрахать прямо сейчас? — уточнил парень, первым выразивший интерес к Никки.
Парнишка умудрился в это время выдернуть из лап захватчика свои штаны и раздумывал над тем, надевать их или не надо пока.
— Трахну прямо сейчас и подумаю, — буркнул Айк и подзатыльником придал Никки ускорение в сторону своей комнаты.
Закрыв дверь, обернулся:
— Что стоишь, как будто в гости зашел?
— А что делать-то? — смущенно улыбнулся юноша, и эта улыбка пробилась прямо Айкейнури в душу. Нет, не то, чтобы он запал на парня, но в нем проснулось странное желание взять и эту сладкую ягодку под свое крыло. Вот такой вот он иногда альтруист, тля!
Нэйклийанэ вертит им, как хочет, еще и этот теперь будет ему улыбаться и дурацкие вопросы задавать. А и правда, дать отсосать или трахнуть? Дилемма, тля!
— Я хорошо минет делаю, позволишь? — и снова эта улыбка в душу, как будто не отсосать предлагает, а кальяну вместе курнуть.
— Валяй, соси! — похабно согласился Айк, чтобы отгородиться от происходящего чем-то привычным.
Никки подошел вплотную, встал на колени, нежно погладил уже возбужденный член Айка через штаны, потом вынул его, прижался губами…
— Ты что творишь, тля?!! — тихо, сквозь зубы, с неровным придыханием прошептал бедный парень.
— Благодарю, — Никки поднял голову и снова улыбнулся, с-сучонок! Ягодка…
* * *
В компании с Никки Айку удалось почти незаметно пережить следующие два часа, пока госпожа тестировала Рэйя. Шайн, переживающий не меньше, но еще и сильно опасавшийся, что Айкейнури что-нибудь отчудит такое, за что придется расплачиваться всем, был безмерно рад, когда несчастный влюбленный придурок нашел с кем себя занять. Сам он провел все это время с Рыжиком.
Айкейнури еле успел закончить до того, как прибежал запыхавшийся малек, сообщивший, что госпожа Кэйтайриона ждет его для верховой прогулки. С еще влажными после душа волосами Айк улетел на крыльях любви, а Шайн с замученным Нэйем, на которого пришлась основная нагрузка по отвлечению своего Верхнего от невеселых мыслей, просто вырубились, до душа так и не добравшись…
Своим решением насчет новенького, Рэйнийляша, Кэйт делиться ни с кем не стала. Однако на следующую ночь она не позвала никого, и в гареме воцарилось странная напряженная атмосфера. Шайн переживал, что его больше вообще не позовут. Айк обеими руками был за то, что лучше бы уж все оставалось по-старому, и он был дневной задницей госпожи, а Шайнэ — ночной. Свою порцию ласки он и днем успевал получить, а ночью еще ведь и спать надо, так что у него по-прежнему оставалось преимущество. И оба парня косились на строившего невозмутимые рожи Рэйя, ревниво ожидая, когда Кэйт позовет его в следующий раз — днем или вечером?
Хотя, если отбросить эти мелочи, в основном все было более-менее хорошо… Ровно до той злосчастной вечеринки 16-ого снейжэна.
* * *
Шайн ругал себя последними словами за то, что оставил Айка ненадолго без присмотра, ведь чувствовал же, что в присутствии Эйнри парень теряет все самообладание, а его у него и так-то не слишком много.
Самое неприятное было в том, что ближе к вечеру стали подтягиваться не только подруги госпожи Айрин, но и госпожи, придерживающиеся традиционных взглядов на культурные мероприятия, и непринужденная атмосфера начала смещаться в сторону напряженной.
В начале все было непривычно, но очень здорово, по мнению Шайнэйлиера, восхищавшегося смелыми идеями госпожи Айрин. Особенно впечатлил старинный чувственный и эротичный танец, поставленный Вилайди. Собравшиеся пребывали в культурном шоке, а котенок Эйна довольно светился от распирающей его гордости.
Потом начались конкурсы, и Шайн смог наконец-то передохнуть, потому что для оказавшейся довольно провокационной идеи — без помощи рук «отобрать» конфету-леденец из милого девичьего ротика — одна из молодых хозяек дома Вайнгойрт выбрала этот блондинистый мешок тестостерона, быстро оглянувшийся, чтобы убедиться — Госпожа увидела, какую ему оказали честь. Насколько задание было необычным, можно судить по тому, что Айк, добравшийся первым до «приза» и нечаянно соприкоснувшийся губами с выбравшей его девушкой, отчаянно покраснел, что случалось с ним очень нечасто. Ну и, к прочим радостям, Айкейнури и родственница госпожи Айрин были объявлены победителями.
Кэйтайриона ободряюще улыбнулась любимчику, и у того как будто выросли крылья, которыми он мог бы помахать перед лицом сидевшего у ног своей жены Эйна — на него не сердятся, его заметили, вот какой он молодец!
Шайну не терпелось поболтать с Лейхио и выразить ему свое восхищение вечеринкой. Такого он себе даже не мог и представить. Но приходилось присматривать за этим, тоже слегка ошалевшим от общей атмосферы, окрыленным придурком. Нельзя допустить, чтобы Айк и в самом деле спровоцировал Эйнри на очередную драку, хотя бы не здесь и не сейчас!
Брату госпожи Вайнгойрт, похоже, не слишком нравилось его положение у ног жены, в отличие от сияющей Кэйт. И он время от времени косился на сестру, явно желая быть поближе к своему Дому. Шайну даже обидно стало за госпожу. Неужели она не понимает, как он тяготится своим положением «мужа на время»? Их Кэйтайриона заслуживает лучшего. А Эйнри — зажравшаяся сука, раз не ценит преимуществ своего статуса. Конечно, заделай он наследницу — это было бы для всех предпочтительнее, но повезло хотя бы в том, что у него есть шанс дожить до старости и быть любимым… настолько любимым, что даже не замечают его холодности в ответ. Или делают вид, что не замечают?
Их госпожа слишком гордая, чтобы переживать на глазах у всех, но настолько сильные эмоции все равно не скрыть. По крайней мере, от тех, кто ее хорошо знает. Шайн изучил свою Богиню достаточно. И очень надеялся, что девушку все же со временем отпустит, и эта зависимость от Эйна сойдет на нет. В конце концов, у нее же есть Айкейнури, который когда-нибудь поумнеет и остепенится, и теперь еще Рэй. Да и вообще, его госпожа пока слишком молода, чтобы зацикливаться на ком-то одном…
Сердце Шайнэйлиера защемило… Какое счастье, что она позволяет быть рядом. По крайней мере, уходить он будет с мыслью, что был обласкан так, как не каждый может и мечтать… Почему-то от осознания этого факта становилось одновременно невыносимо радостно и так же грустно… До одинокого дикого воя на луну — почему так мало?
Выражение лица Айка, бросающего на Эйна взгляды исподлобья, Шайну не нравились, но он очень надеялся на здравомыслие и рассудительность неглупого, в принципе, парня. Рассчитывал, что тот все же найдет в себе силы обуздать нечто, клокочущее у него внутри. Ведь если, не дай Матерь Сущего, затеет драку — восторженная публика будет аплодировать, но вряд ли самому затейнику награда за шоу придется по душе. Тут даже гадать не придется, на чьей стороне будут и их госпожа, и госпожа Айрин. К сожалению, против обаяния Эйнри у Кэйтайрионы нет антидота.
Пока еще не начали прибывать более традиционно ориентированные гости, было объявлено о том, что присутствующие смогут попробовать несколько непривычный для Венги танец, в котором пара получалась смешанная — Госпожа и раб. Несколько желающих примерить, что это такое, быстренько сориентировались и вызвались. Тем более, что предыдущие конкурсы уже несколько раззадорили публику.
Кэйтайриона, к великому изумлению Шайна, согласилась уступить мужа, взяв себе партнером Айкейнури, который теперь не просто махал крыльями, а вообще, казалось, передвигался не касаясь пола. После недолгой репетиции пары выступили, сорвали законные аплодисменты.
Как он не смог понять, что переклинило Айка в тот момент, когда в комнату занесли гордость Дэйна — маленькую наследницу Айзарийэн? По понятным причинам ни одним из мальчиков, даже родным сыном, госпожа Айрин хвастаться не стала. Женщины, выразив свой восторг мужу одной из подруг по поводу его отличной наследственности и ювелирно исполненных обязанностей, тут же переводили сочувствующие взгляды на другую. Кэйтайриона мужественно выдерживала их, но Шайнэ заметил, что Эйнри выдержка начала покидать.
Если парня и не трясло от желания провалиться сквозь землю под этим шквалом негатива, то только лишь благодаря контролю, который он удерживал уже с трудом. На скулах играли желваки, и, сконцентрировавшись на какой-то точке на полу, он усиленно делал вид, что все происходящее его не слишком касается…
А вот Айкейнури как раз просто источал злорадство. Не слишком-то красиво и умно, если учесть, что для их госпожи осуждение в адрес любимого, было, пожалуй, более болезненно, чем досада, что у нее пока наследница не получилась, ведь она не собиралась отказываться от идеи родить дочь именно от Эйнри.
И девушка поступила так, как уже привыкла поступать с ним, с Шайном — оттянуть часть боли на себя, разделяя его страдания. И погладила по щеке, просто и в то же время однозначно давая понять всем, что это их личное дело, и она никому не позволит обижать своего мужа, вопреки досужим разговорам и недоуменным насмешкам.
Смотреть на эту идиллию и такое самопожертвование было просто невыносимо. Айка затрясло, да и Шайн чувствовал себя несправедливо обиженным и покинул свой «пост». Решив, что пока Кейтайриона доказывает всем, что супруг ей бесконечно дорог, он может позволить себе поболтать с Лейхио и отвлечься от невеселых дум.
То, что для самолюбия Эйнри эта поддержка была хуже пощечины, наверное, Кэйт просто не предполагала, впрочем, и Шайн тоже. Поэтому он удивленно взглянул вслед парню, выскочившему из зала, и оставившему растерянную Кэйт одну, потому что следом поспешно вышел Айк.
Что потом конкретно между ними произошло, Шайн не видел. Но очень скоро к ним подскочил испуганный Вилайди, с глазами по чайному блюдцу, и мотнул головой в сторону выходящих из зала Айрин и Кэйтайрионы.
Не сговариваясь, они втроем постарались как можно спокойнее покинуть помещение, чтобы не привлекать излишнего внимания. Однако Шайнэ поймал вопросительный взгляд Нэйя, сидевшего рядом с Тийком, и кивком разрешил парню присоединится.
Лучше бы ему этого не видеть — почти невменяемый Эйн, которого, видимо, достало все: и сборище женщин с чужими рабами в их доме, и это излишнее внимание к его персоне, и вечер рядом с Кэйтайрионой, и ее ласка, унизительная для его гордости и самолюбия… И в особенности — любимчик жены, которому он наконец-то попытался вправить мозги, судя по всклоченным волосам и взбудораженному виду обоих.
Лекарь, вкативший Эйнри успокоительного, уверял, что голова Айка не пострадала, так как визуальных повреждений нет. Правда, Шайн сильно сомневался насчет отсутствия повреждений тайных, причем, полученных уже давно, похоже, травма при рождении… Не стоило его привозить. Лучше бы госпожа взяла любого другого, потому что не надо быть провидцем, чтобы предсказать — этим все и закончится. Айкейнури клинический идиот. Устроить такое в чужом доме, на вечеринке, тля!
Шайн с удовольствием сам бы отымел этого долбоеба за то, что так подвел госпожу. Ей и так было не слишком сладко, все-таки после болезни высидеть весь вечер, стараясь казаться жизнерадостной и веселой. Но госпожа Вайнгойрт затеяла масштабную игру, а их Кэйт должна была ее поддержать. Если в результате этого им удастся склонить на свою сторону хотя бы треть знакомых — и то уже огромная заслуга в облегчении участи гаремных рабов… А эти два… все испортили! И надо же им было попасться на глаза госпоже Альцейкан! Она не потерпит слишком прытких «звериков» и, разумеется, будет голосовать против послаблений.
Айку, естественно было вовсе не до вселенских планов. Сейчас его конкретно занимало лишь одно — вымолить у любимой прощение, потому что сам себя он уже подставил и наказал так, что хуже и не придумаешь.
Но отчаяния на лице Айкейнури, молча умолявшего о снисхождении, девушка даже не заметила, потому что была сосредоточена на своих переживаниях, и с грустью и виной посматривала на Эйна. Это не прибавило Айку энтузиазма по поводу предстоящего, зато кажется, в мозгах у него что-то снова переклинило. И если бы мог испепелять его полный ненависти взгляд на соперника, то спалил бы Эйнри дотла. Охуительное будет соитие — один до бесчувствия накачан лекарствами, а второй собственным тестостероном.
Шайн мучительно думал, что можно предпринять, но в абсолютно пустой башке билось только то, что госпожа расстроена, и как, и чем теперь ее утешить? Бедная девочка!
Сейчас она вовсе не была Богиней, сейчас Шайнэ ощущал щемящее чувство необходимости защитить ее от всего этого кошмара. Ведь не просто рабы из ее гарема, а любимые мужчины будут унижены прилюдно. Поддерживая беседу о вечеринке и здоровье детишек, она даже старалась улыбаться, но ее лицо напоминало скорее маску, на которой улыбались лишь губы, и от этого делалось еще страшнее.
Шайн прекрасно знал, что госпожа сейчас винит себя — взяв Айка в гости, она сама подставила их обоих под удар… Впрочем, плети им выпишут чуть позже, а то, что предстояло сделать немедленно, было ужасно.
Когда Эйн очнулся и попробовал понять, в чем дело, Айк лаконично озвучил вердикт:
— Сначала я тебя трахну, потом ты меня…
Госпожа Айрин догадалась отправить прочь котенка Эйна — правильно, нечего ему смотреть, как унижают его Верхнего. И, кстати, запоздало дошло, что и для Рыжика Айк тоже был Верхним, поэтому пребывающего в ступоре парня пришлось спешно отправить следом.
Лейхио, тоже не захотел смотреть спектакль, и улизнул, сославшись на необходимость следить за программой вечеринки. Шайн и сам ушел бы, но оставить госпожу одну, готовую вот-вот расплакаться, он не смог.
Из обоих замерших друг напротив друга самцов снова попер тестостерон. Учитывая сценарий, это было не слишком здорово, потому что они готовы были не трахать друг друга, а убить. Но воля женщин держала, душила… Шайну вдруг стало нестерпимо жаль обоих.
Кэйтайриона, кажется, Айка теперь вообще не замечала, и сердце кровью обливалось, глядя на то, что у этого кретина творится на душе — по его лицу всегда-же можно было читать, как в открытой книге. И госпожу Клаусийлию происходящее жуть как забавляло.
А вот Эйн удивил. Хотя чему удивляться, все-таки у взрослого парня ума побольше. Наверное, это был единственный способ доказать молодому кретину, что мир не будет вертеться вокруг него в любом случае — трахнуть его изысканно, вставляя в задницу и проникая до самых мозгов, заставив Айка чуть не умолять. Айка! Да ему же теперь хоть в петлю — он признал себя Нижним перед рабом чужого гарема!!!
Выпендрился, называется… И это слышали все, кто был рядом:
— Ты — Верхний! Ты! Дай же мне кончить…
Сломал… С-сука, так изысканно и утонченно…
Приличных слов не было ни для одного, ни для другого…
* * *
Шайн опасался отпускать этих красавчиков одних в душ. Но госпожам пора было возвращаться в зал, чтобы остальные гости ничего не заподозрили, и он ушел вслед за ними. Айрин одобрила великодушие брата, но Кэйтайриона даже не взглянула ни на одного из парней.
Обратно оба пришли притихшие и смирно пристроились у ног своей госпожи — любо-дорого посмотреть — просто идеальные рабы.
Айкейнури, заподозрив, что Кэйт всерьез его больше не желает видеть — совсем поник духом. Потухший взгляд парня пугал. Зато Эйна, кажется, проняло, до него наконец-то дошло, что Кэйт живая, может быть, такая же, как и его несравненная сестра, в которую он по-настоящему влюблен. Дошло, что жена любит его гораздо сильнее, чем принято показывать в обществе, и ей не безразлично то, что они с Айком учудили. И ее участие, выраженное ему прилюдно, было вовсе не жалостью, а сочувствием и поддержкой, странно, почему он не хотел понимать этого раньше.
Смотреть на метаморфозы, произошедшие с Эйнри, было отрадно, только вот случившегося в течение последнего часа не изменишь. Главное, вернуть прежнего Айка, который уже, наверное, сгрыз собственную печень от переживаний.
Шайна самого эмоционально мотало, как утлую шлюпку в шторм 7–8 баллов…
Кэйтайриона грустила… Чувствовалось, что вечеринка ее уже тяготила. Неудивительно — столько переживаний сразу, когда организм еще ослаблен после болезни. Изредка она бросала странные взгляды на Айка, но не делала ни малейшей попытки как-то дать понять свое отношение. Эйна же ласкала, но как-то отрешенно.
Ему пора было выступать, но Лейхио решил немного переиграть сценарий, выпустив вначале Нэйклийанэ. Шайн видел, как остро переживает Рыжик случившееся, и теперь уже сам волновался за всех сразу, ведь для Нэйя, впервые присутствующего на таком мероприятии, это своего рода испытание…
Ему надо было бы быть рядом с ним, чтобы тот не мандражировал. Все-таки выступать перед госпожами — не то же самое, что в стенах родного гарема.
Чем-то довольный Тийк что-то ободряюще втирал Рыжику на ушко, но тот его, кажется, не слышал, мучительно стараясь поймать взгляд отрешенного Айка, чем несказанно удивил Шайна.
Но еще больше его удивило то, что Нэй решился поддержать любимчика Кэйт, рискнув спеть совершенно незапланированную и очень неоднозначную балладу, слишком уж напоминающую дурацкую ситуацию… о любви раба к своей госпоже, как Мужчины к Женщине… Нэйклийанэ отчаянно храбрился, пел с закрытыми глазами, но Шайн не сомневался для кого поет Рыжик, его смелый мальчик. И в груди что-то стискивало, глядя на то, как проняло Айкейнури, для которого эта песня видимо что-то значила.
Шанэйлиер понимал, что это хорошо, что это нужно, на это он и надеялся, подталкивая их друг к другу — что они сумеют ужиться, когда его не станет. Но сейчас легкое чувство гордости за Нэйя переплеталось с ревностью. Когда это он успел настолько привязаться к Айкейнури? И даже знает, за какие струны души дергать этого непробиваемого эгоиста?
Эйнри, оказывается, тоже сумел оценить по достоинству выходку Нэйя.
Правда Шайну тут же захотелось оторвать ему руки, чтобы не смел прикасаться к их с Айком Рыжику. Хватит уже его тлетворного влияния на их Дом.
И после выходки Нэйклийанэ даже не слишком удивился, что песня посвящалась Дэйну. Если до этого Шайн и сомневался, в каких парни отношениях между собой, то сегодняшние события полностью прояснили все.
Эйн никогда не покинет Айрин. У него в доме есть все — и любимая, и друг, и любовник, и даже его сын при нем. Кэйт ему просто не нужна.
Песню про мужскую верность и преданную дружбу, о которой многие уже позабыли или вообще не слишком себе представляли, что это такое, женщины поддержали чуть более сдержанно, чем душещипательную «историю» Нэйя, но зато рабы оценили по достоинству.
А потом Эйнри вернулся к жене и, что-то быстро написав на салфетке, вручил ей.
После прочтения Кэйт чуть не расплакалась — да что он там ей написал-то??? Муж тут же обнял ее ножки и заглянул в глаза — и со стороны это смотрелось так, что Шайн скрипнул зубами, начиная понимать Айка. Наверное, их госпожа и мечтала именно о таком чуде, только почему он не делал этого раньше???
И зачем теперь вытворяет подобное???
Что они друг про друга поняли, если она, усмехнувшись, запустила обе руки в волосы мужа, подарив ему долгий взгляд, а он прикрыл глаза так и остался сидеть, не мешая ей нежить его?
Почему Шайнэйлиер согласился поучаствовать в последнем конкурсе, когда Лейхио неожиданно предложил? Скорее всего, чтобы хобби помогло отвлечься от посторонних мыслей, просто раздирающих его на части — отчего это все вокруг посходили с ума?
У Лейхио оказалось настолько живое воображение и извращенное чувство юмора, что совместный проект по выведению виртуального идеального животного, оказался действительно выше всяких похвал — они победили. Радость этой победы у обоих оказалась с ноткой горчинки — их госпожи улыбались, но видно было, как им хочется, чтобы гости поскорее разошлись.
* * *
Шайн со страхом ждал приближения традиционных развлечений, заставляя свой пульс не биться так заполошенно при виде мальчиков-официантов, расставлявших кувшины с вейкоктейлем. Но, к счастью, Кэйтайриона решила, что — после всего пережитого за сегодня — пора домой.
Во дворе Айк метнулся ей под ноги, понимая, что в такой момент она сможет обратить на него хоть какое-то внимание.
Прощание Эйнри и Кэйт тоже вышло слишком пронзительным…
Она нежно погладила его по щеке, почти один в один скопировав жест Айрин, а муж положил свою руку сверху, переплел пальцы и коснулся своими губами ее запястья. Настолько интимно, настолько непривычно, что Шайна словно поддых ударили — зачем он так с ней? И этот взгляд глаза в глаза и поцелуй в щеку… Наверное, ревность у Айка какая-то заразная, потому что Шайн, которому доставались по ночам и не такие поцелуи, вдруг почувствовал, как горячо становится в животе от глухого раздражения. Эта зеленоглазая сволочь, отравляющая им всем жизнь, оттягивая на себя внимание их госпожи, останется дома, а им придется заново добиваться того, чтобы ушла эта грусть из прекрасных глаз Кэйтайрионы. И на губах снова появилась улыбка, предназначенная ее рабам, которые ее любят и ценят, для кого она дороже всего на свете, готовых ради нее на все что угодно!!! Жаль, что Кэйт этого не замечает…
* * *
Айку было уже почти все фиолетово — забившись в уголок, он проклинал себя, мысленно гоняя по кругу, возвращаясь и возвращаясь к тому, с чего все началось. Что он хотел доказать Эйну? А главное — зачем?!! Тля!
Позлорадствовал, что его гнобили с ребенком, подкинул дровишек в костер, на котором и так медленно корчился его «счастливый» соперник. А ведь на какое-то мгновение даже появилось сочувствие, когда представил себе что любой мог оказаться на его месте… Но то, что Кэйт так однозначно показала, что она с ним, что не презирает его и готова дать отповедь любому, кто осмелится произнести вслух о ее муже что-то гадкое, переполнило чашу терпения. И он сам бросился навстречу приключениям на свою многострадальную задницу…
Ничего никому не доказал, лишь унизительно признал его Верхним… Парня из чужого гарема! Тля!!!
Да еще и забыть не в силах, потому что отголоски пережитого все еще бродят по организму, заставляя гореть кожу там, где этот ублюдок прикасался руками и губами… тля! Вот уж не думал, что пьянящие поцелуи могут так больно жалить сладким ядом.
А Кэйт даже не хочет теперь смотреть в его сторону. Тля-а…
Зачем? Почему он не внял предупреждению Шайна? Ведь всегда, немного отойдя от эйфории после встречи с мужем, она полностью посвящала себя ему, даря ласки, стирающие негативные эмоции, убеждая, что он первый, пусть, после мужа, но первый… И никакой Шайн не затмит этого…
А теперь…
Он унизил не только себя, но и ее. Мало ей Эйна, так еще и он лег ему под ноги ковриком…
Особенно проняло, когда понял, что не сможет сопротивляться… Его чуть не разорвало от противоречивых чувств и эмоций: в мозгу билось — «Убью!» А тело уже готово было снова извиваться, покорно подставляясь… на, возьми меня, что же медлишь? Тля!
Так погано Айк, наверное, не чувствовал себя вообще никогда… Жить не хотелось…
И проникновенно, в обычной манере этой с-суки, произнесенное на ухо: «Я больше не трахаю тебя в задницу, а ты не трахаешь мой мозг, договорились?» — ударило по башке набатом… все так просто?
Оказалось все не просто, а гораздо сложнее, такого откровения он никак не ожидал:
— Ты мне нравишься, Айк, и ты любишь мою жену. Надеюсь, она скоро поймет, что ты для нее более подходящий вариант, чем я. Меня бы это устроило, даже без второй церемонии, потому что… Мой отец наделал кучу сыновей и ни одной дочери, и, возможно, я такой же неудачник. Да дело даже не в этом. Как ты, наверное, заметил, я люблю другую. Так что у тебя зеленый свет, парень. Но наш договор в силе до тех пор, пока ты его соблюдаешь. Иначе выебу так, как тебе и не снилось, понял?
Естественно, он ответил «да», и даже выдавил по требованию Эйна: «Да, Верхний…», но на самом деле мозг требовал перезагрузки, нынешняя оперативка не справлялась с обработкой данных.
Он бы никогда в таком не признался. Нет! И уж тем более перед тем, кому доказал, что он — Верхний… круче не бывает…
Как это расценивать — как изысканное глумление, чтобы добить его окончательно, или невозможный акт доверия, устанавливающий равновесие в их отношениях, которое позволит им сосуществовать? Ведь как ни крути, если Кэйт его когда-нибудь простит, то с Эйном им придется встретиться еще не раз… Тля…
Кэйт… Айк кинул умоляющий о снисхождении взгляд на госпожу, но девушка была погружена в глубокую задумчивость, комкая в руках исписанную красивым почерком салфетку… К сожалению, что на ней, прочитать было невозможно…
Осознание своей вины, никчемности и откровенного дебилизма пригибало бетонной плитой… Его трахнули… И пообещали больше не трогать… Ему «вручили» Кэйт… только он сам все испортил… как добиться снова ее расположения… Она же ведь не будет долго злиться? Ведь не будет же?
Матерь Сущего! — еще слезу пустить осталось, чтобы разжалобить… и так с души воротит… Тля! Тля! Тля!!!
Шайн, словно почувствовав, что его зациклило, обернулся, но ничего не сказал, лишь подвинулся ближе к притихшему Рыжику и приобнял его.
Айкейнури ужасало, что Шайнэйлиер или Нэй поделятся сногсшибательной новостью дома о его позоре, но то, что Рыжик не поглумится…
Айк был поражен и бесконечно благодарен парню… Просто даже не представлял, как пережил бы остаток вечера. Наверное, окончательно бы свихнулся, психуя внутри и стараясь не выдать ни единой эмоции, если бы не эта тонкая ниточка призрачной надежды, что он не безразличен хотя бы Нэю, иначе не стал бы тот так рисковать. Все-таки эта баллада, которая легла на душу, отражая его внутреннее состояние, была удивительно в тему для него самого, но никаким боком не вписывалась для вечеринки госпожей. И то, что они приняли ее аплодисментами, а не распяли Рыжика прямо там, было великим чудом…
А песня Эйна Дэйнишу… Он, правда, ее почти не слышал, углубившись в созерцательный процесс собственного мозготраханья — только последний куплет, но и этого было достаточно, чтобы оценить… Все-таки в их гареме отношения далеки от идеальных… И парням госпожи Айрин повезло гораздо больше…
Видимо Дэйн много значит для Эйнри, вернее они оба слишком много значат друг для друга, раз так рисковали, по очереди. И это признание перед всеми…
Айк вдруг поймал себя на мысли, что остро завидует мужу Айрин.
Рыжик… так хочется высказать слова благодарности, только вот нет их, челюсти стиснуты… И подходящие пока не подобрались — слишком много хотелось сказать, объяснить, насколько для него была важна в тот момент эта поддержка собственного Дома…
Шайн молодец, отличился на конкурсе… Ведь сорванные Шайном и Лейхио аплодисменты явно были подтверждением их победы… Умные…
А Шайн, зараза, даже не умный, а, скорее, слишком мудрый… Вот так, подняться с самого низа… А он, бывший на вершине — слетел, и как карабкаться обратно, совершенно пока не представлял…
Эйн… По позвоночнику пробежала горячая волна, в паху ёкнуло — память тела отозвалась на постыдное воспоминание о ласке, а тут же отдалось в мозгах протестом — с-сука! Подсадил… не хватало теперь еще только по ночам грезить не о Кэйт, а о ее муже…
Айк скривился, как от зубной боли…
Да, он просто молодой щенок, не умеющий играть в подобные игры, и сунувшийся напролом против хищника… Даже не представляя, что всего один контакт с таким может быть опасен для психики…
Лучше бы он его трахнул так же жестоко, чтобы кричать от боли и неделю загонять в задний проход свечи с маслом, чем загоняться о том, что сам поступил, как свинья. Хоть прощения проси у… своего персонального Верхнего… Тля-а…
Матерь Сущего! Только бы Кэйт не прогнала с глаз долой, пусть излупит сама, пусть отдаст поиграть госпоже Альцейкан, но только пусть не будет такой безучастной…
* * *
Рыжик, вообще впервые побывавший на подобном мероприятии, никак не мог сориентироваться в первое время. И даже слегка завидовал Тийке, хоть и молоденькому, но более опытному. Ведь его госпожа Эйлиорина таскала иногда на вечеринки к своим пожилым подругам. Правда, парень после каждой потом отлеживался почти неделю, но зато теперь радостно хлопал глазками и вертел головой, очевидно, не находя сходства. И все время что-то беззвучно шептал, смешно морща лоб и мечтательно закатывая глаза. Наверное, снова сочинял свои стишки…
Когда Шайн прогнал его из комнаты, где собирались наказывать Верхних, Нэйклийанэ даже обрадовался, хотя мысленно оставался там. Он пытался представить себе, каково же сейчас их Айкейнури, который так носился со своим раздутым эго, как же он теперь? Как он вообще будет жить, сгорая от стыда и за сам идиотский энтузиазм найти себе проблему, и за то, какое последовало наказание… И за то, что этому его унижению есть свидетели…
Нет, некое чувство удовлетворения постигшим Айка возмездием все же присутствовало — охуительно развлекся — почти так, как он любит развлекать его…
Но одно дело, когда Нэй только мечтал о том, чтобы Айку кто-нибудь вставил… И совсем другое увидеть результат… Нет уж! Пусть лучше будет прежний — их бросающийся из крайности в крайность Айкейнури — то таскающий ему конфеты и разные вкусности, спертые с кухни, то берущий его почти без подготовки. А потом, словно извиняясь, играющий с его растрепавшимися в процессе прядями… Как будто мало Нэйю маленьких дочек Хозяек, желающих при каждом удобном случае позаплетать ему косички… Хоть перекрашивай волосы, честное слово, чтобы не выделяться так ярко на фоне блондинов…
Правда, когда он заикнулся об этом Айку, тот сказал, что просто открутит ему «блондинистую» башку. А потом ржал, что ему уже по уши хватает светловолосых конкурентов…
Брошенный в одиночестве Тийк спросил, что случилось, и Рыжик просто солгал ему — мол, ничего страшного, потому что точно знал, что сам никому никогда не расскажет. И Шайн тоже вряд ли пойдет трепать, а вот Тийк — он просто не выдержит, если его зажмет кто-то из старших.
Но как сказать Айку, чтобы он не загонялся? Как поддержать, чтобы не навредить еще больше? Как не привлечь внимание остальных, что ему хреново, чтобы не приставали с расспросами?
Увидев его лицо, когда Айкейнури и муж госпожи вернулись, Нэй испугался, что теперь парень так и останется замороженной ледышкой без души…
И тогда Рыжик нашел единственный выход — задыхаясь от собственной смелости, он спел ту песню, что однажды так понравилась Айку, рабу, воспитанному на Венге, размечтавшемуся, что смог бы стать единственным для своей госпожи…
Нэй его с одной стороны понимал, а с другой было обидное — эгоист! А как же остальные?
Но сейчас… другу… (да, наверное, Айкейнури для него все-таки больше друг, чем просто Верхний) требовалась поддержка. Рыжик это чувствовал. Правда, сейчас, в присутствии госпожи, лучше не показывать своего сочувствия. Все — потом… Всем, наверное, надо переварить то, что произошло И все же Айка было несказанно жаль.
Было грустно и страшно из-за того, что сыпались привычные идеалы. Нэй зябко поежился. Шайн, словно почувствовав это, обнял со спины и молча прижался. Нэйклийанэ склонил голову на плечо своего любимого Верхнего и прикрыл глаза. Так хоть не видно, насколько всем невесело…
Госпожа Кэйтайриона всю дорогу кусала губы, то разворачивая салфетку с какими-то строчками, то чуть не всхлипывала, промокая уголки глаз этой же самой салфеткой, комкая ее, замирая, расправляя, перечитывая, и все сначала…
Тийк замер в уголочке и вообще дышал через раз, радуясь, что все так счастливо отделались, слиняв до того, как началось привычное развлечение.
Наверное, интуитивно парень чувствовал, что произошло что-то не слишком хорошее, раз у всех такие траурные лица, но с вопросами понятливо не лез, переживая молча.
Кстати, Нэй никогда бы не подумал, что этот малек отличится на конкурсе стихов.
Лейхио, ушедший вслед за ним, тоже слегка взбудораженный и расстроенный возникшим «недоразумением», вновь принял на себя обязанности управляющего вечеринкой.
Оглядел зал, сморщился, выдернул парочку рабов по программе, но, судя по всему, вскоре должен был выступать Эйнри. И Лей нервно поглядывал на дверь, но понятно было, что это процесс не слишком быстрый…
Старший гарема Дома Вайнгойрт тянул время, сверяясь с какими-то записями в планшете, даже озадаченно растрепал себе волосы челки. Потом еще раз обвел взглядом зал, и вдруг направился прямо к ним:
— Нэй, ты в порядке?
— Да, а что?
— Да видок у тебя, словно кто пыльным мешком приложил. Соберись! С тебя песня, помнишь?
Естественно, он помнил, и уже заранее переживал, но сейчас переживания за Айка резко перекрывали собственные. Что значит облажаться с песней, когда, оказывается, можно подставиться вот так?
А потом Лейхио перевел взгляд на Тийка, который тут же заерзал, не в силах сообразить, то ли ему следует сделаться еще незаметнее, то ли слегка приосаниться и изображать «эффект присутствия», пока госпожа не вернулась.
— А ты что-нибудь умеешь?
— Да, наверное… я стихи могу, — немного смутился Тийк.
Лейхио скептически окинул субтильного раба взглядом, потом тяжело вздохнул и кивнул:
— Ну, давай, моги… Следующим пойдешь…
* * *
«Разговор с бесом» понравился, женщины благосклонно похлопали, и Тийк безмерно радовался, что его скромный талант смог вызвать одобрительные реплики.
Окрыленный успехом, раскрасневшийся от похвалы, усевшись на место, парень позволил себе немного помечтать, чтобы его скромную заслугу оценила и хоть раз пригласила к себе госпожа Кэйтайриона… От нее он с радостью готов был терпеть то же, что и от ее матери. И даже, наверное, плетку, хотя вряд ли… Но вдруг?
И размечтался до того, что строки родились сами:
* * *
Когда карета притормозила у дома, Айк метнулся было вскочить, но Кэйт остановила его молчаливым жестом, и воспользовалась услугами одного из мальков, тут же оказавшихся во дворе.
Айкейнури выскочил следом, бухнулся лицом в землю:
— Простите, госпожа…
— Уйди с глаз, — коротко бросила девушка, не оборачиваясь.
И парень застонал, не чувствуя в себе сил подняться…
— Айк… она ушла, — осторожно заметил Нэй.
Тийк и мальчишки, испуганные непонятным поведением любимчика госпожи, замерли в ожидании продолжения мизансцены.
Шайн покачал головой:
— А ну брысь!
И мальки понятливо помчались в дом. Шайн, кивнувл Рыжику, чтобы тот тоже шел вперед, дотронулся до плеча бесшумно воющего, лицом в землю, Айка:
— Вставай и вали к себе…
— Она меня не простит… — голос парня был неживой.
Очень хотелось пнуть раскаявшегося придурка, но Шайн выдохнул и мягко произнес:
— Не сегодня, судя по всему. Иди к себе и не отсвечивай по всему гарему с такой рожей. Сам не сболтнешь, никто не узнает, обещаю.
Айк заторможено поднял голову, пытаясь понять, можно ли верить? И тут же ему протянули руку, чтобы помочь подняться.
— Пойдем…
* * *
Гейнийляш, оглядев еще раз понурые лица Шайнэ и рыжего, только фыркнул про себя: «Знатно оторвались на вечеринке, парни». Хорошо, ему такие выезды уже не светят. А то на Айкейнури вообще смотреть без слез невозможно — нахальный блондинчик как-то сразу даже в плечах стал уже. И ведь ни одна тварь не признается, даже этот задохлик-стихоплет… Придушил бы, что б не мучался.
Гейн с ноги открыл дверь в собственную комнату, упал на кровать, полежал немного. Нет, понять что же, тля! произошло на этой долбаной вечеринке было просто жизненно необходимо. Четыре раба из его гарема вернулись с лицами… На Церемонию Прощания с более веселыми топают. И он не в курсе…
Пытать надо со слабого звена, но того, кто точно в курсе всего. Заморыш наверняка мечтал где-то в углу, если его не пользовала втихую какая-нибудь пожилая любительница заморышей, значит или Шайнэ, или рыжий. Начать лучше с рыжего.
Второй раз в свою комнату Гейн влетел похожим на огнедышащего дракона из сказки. И Шайнэ, и рыжий, и задохлик как сговорились: «Ничего не знаем, ничего не видели, разборки между госпожами и их любимцами нас не касаются». Одно стало понятно, тут замешен еще и этот выскочка из соседнего Дома. Нет, Эйн — парень в принципе нормальный, просто страшно бесила вся ситуация с арендно-выездным мужем и с его непонятным статусом в их гареме.
А еще теперь очень хотелось понять, Айкейнури по-прежнему любимчик, или уже просто раб? Прощать ему его выходки или морду, наконец, начистить?
В итоге Гейнийляш решил проявить инициативу и пойти к госпоже, забыв древнейшее правило.
* * *
Вежливо постучавшись, Гейн вошел в комнату. На кровати полулежала госпожа, вытянув и скрестив стройные ножки, при виде которых парень непроизвольно облизнулся. Правда, краем глаза посмотрев на лицо госпожи, он сразу захотел обратно, к себе. Сидеть спокойно и ничего не знать о том, что у них там произошло.
— Что тебе нужно, Гейн?!
Кэйтайриона из последних сил старалась не заплакать, и этот так не вовремя зашедший раб очень сильно сейчас рисковал. Потому что есть только один способ не заплакать от жалости к себе — это сорвать злость на ком-то. А злости за сегодня накопилось по самую макушку. И на Айка, и на Шайна, и на Эйнри… И на Клаусийлию, всюду сующую свой любопытный нос, и даже на Айрин и Дэйниша. Одна зачем-то вытащила свою дочь, чтобы помахать ею перед Эйнри, как красной тряпкой, а второй слишком медленно бежал и опоздал. А ведь мог разнять эту драку до появления Клаусийлии! Больше всего Кэйт злилась на саму себя, зачем-то потащившую с собой Айка, зная, какой он… непредсказуемый.
— Госпожа, я… просто зашел спросить… кого из рабов Вам сегодня прислать?
— Что-то раньше ты не был таким любопытным, Гейн! — в голосе молодой госпожи зазвучали холод и сталь, и парень тихо заматерился про себя за неуемное любопытство, полностью отключившее инстинкт самосохранения.
— Знаешь, раз ты уже здесь, а не развлечься ли мне с тобой?!
Девушка резко поднялась с кровати, обошла мужчину по кругу, разглядывая его оценивающим взглядом, как коня на рынке.
— Разденься, когда госпожа говорит, что ее выбор пал на тебя, раб! И прими позу покорности и благодарности!
Гейн быстро скинул с себя штаны и упал на колени, лицом вниз. Сердце стучало так, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Госпожа походила вокруг него, потом отошла куда-то, вернулась…
— Так-то лучше… — в голосе госпожи послышалось удовлетворение. Может, еще обойдется?
Тут же звонкий свист плетки-многохвостки, разрезал воздух. Тля…
— Встань, я хочу рассмотреть тебя получше.
В голосе госпожи какая-то обреченная усталость… Что же эти ишаки устроили на вечеринке такого?
Выпрямившись, Гейн очередной раз кинул быстрый взгляд на лицо девушки, прежде чем снова уставиться в пол. «Узнаю, что они там натворили — яйца через член воздухом накачаю».
Свист, и на груди появился первый красный след… Свист… Второй… Свист… Загорелась спина… Свист…
В какой-то момент мужчина сбился со счету.
Свист… Удара не последовало.
— Уходи, Гейн… И… Никого больше сегодня ко мне в комнату не пускай. Понял?
— Да, госпожа!
Парень привычно опустился на колени, благодаря свою госпожу за оказанное ему внимание.
— Никого, Гейн! Понятно? Как бы он не рвался, не пускай его, пока я лично тебе не разрешу, хорошо?
— Да, госпожа! — почему-то Гейн сразу понял, о ком идет речь и, вместо дикого желания выйти и выполнить запланированную экзекуцию, вдруг ощутил к Айкейнури резкий приступ жалости. Всегда тяжело падать вниз, а уж Айку, с его характером… Надо достать смеси для кальяна поядренее. И сказать рыжему, чтобы постоянно крутился возле своего второго Верхнего.