16 снейжэна 328 года. Дом Кэйтайрионы.
Айкейнури лежал на кровати и смотрел в потолок. Сколько времени он так провел — парень не знал. Время остановилось в тот момент, когда госпожа сказала ему: «Уйди с глаз», даже не повернувшись, не удостоив взглядом.
Шайнэ обещал прикрыть его в гареме и не надо переживать, что все сейчас обсуждают его позор. Ведь жизнь не закончится, даже если госпожа перестанет обращать на него внимание? Или закончится? Айк перевел взгляд с потолка на противоположную от кровати стену. Тут дверь заскрипела, и в комнату ввалился Гейнийляш, с еще мокрыми после душа волосами, но, как ни странно, в футболке, да еще и с длинными рукавами.
— Пошли курнем, Айки. Я только что от госпожи…
— Что она тебе сказала? Что?! — парень соскочил с кровати и чуть не схватил Гейна за грудки, но вовремя остановился.
— Она сказала, чтобы я держал тебя от нее подальше.
Айкейнури, издав что-то среднее между всхлипом и стоном, снова упал на кровать, уже лицом в подушку.
— Айк, она сказала не пускать, пока она лично не разрешит, понимаешь? Не знаю, что вы там учудили с Эйнри, но она очень на тебя зла. Но она не сказала, чтобы ты катился в черную дыру…
Парень поднял лицо от подушки и внимательно посмотрел на Гейна.
— Ты веришь, что она меня еще вернет, да?
Этот дрожащий от напряжения голос не мог принадлежать Айкейнури, абсолютно точно! У Гейнийляша даже руки стали сжиматься в кулаки. Но, ощутив пальцами горлышко кальяна, тут же вспомнил, зачем он сюда явился.
— Пошли курнем?! Там Шайнэ еще три заправил. Хорошая травка, из тайничка, — Гейн хитро подмигнул, намекая на их общий секрет.
В тайнике Гейн прятал редкие составы, для особых случаев. У него был свой поставщик из Космопорта, но брал тот безбожно дорого. Зато никогда не задавал лишних вопросов, поэтому кроме травки там же хранился еще и склад оружия. «На всякий случай. Случаи — они разные бывают», — объяснял Гейн.
О тайнике знали только трое, даже Иймайксэ был не в курсе. Да и Айкейнури повезло узнать секрет абсолютно случайно, просто оказавшись в нужное время, в нужном месте.
Натянув на лицо выражение полного пофигизма, Айк выполз вслед за Гейном в гаремный зал. Лишних оттуда уже вытолкали, остались только первый десяток и Рыжик, прилипший к Шайнэ.
Курили долго, обсуждая всякую хрень, сначала более-менее связно, потом языки начали заплетаться, а мозги — расслабляться. В какой-то момент Айкейнури просто выключило.
А потом он пришел в себя от того, что его куда-то тащат двое, переговариваясь между собой.
По всполохам рыжего с одной стороны признал Нэйя. А второй кто?
Шайн, посидев с ними какое-то время, вдруг сорвался и рванул куда-то. И, тля! скорее всего к госпоже. Ага… Сейчас Айк даже вспомнил, когда Шайнэ подорвался — когда Гейн начал снимать с себя футболку, а потом вдруг передумал. Хотя в зале уже было очень душно и жарко. Интересно, кто-нибудь догадается его проветрить за ночь? Мысли в голову лезут какие-то странные… Только о проветривании зала сейчас и думать, тля!
Гораздо интереснее понять, с чего бы это Гейн не захотел снять футболку, и что такого у него на спине смог увидеть Шайн, чтобы сразу вжиком метнуться… к госпоже… а Гейн пришел звать его курить после разговора с ней же… и теперь прячет спину и грудь… тля!!!
Из-за него высекли Гейна?! Лучше бы его… Тля! Ненавижу всех!
И тут Айкейнури разглядел второго парня. Ягодка! Как удачно!
* * *
Шайнэйлиер давненько уже просто так не сидел с парнями в общем зале, покуривая дурман. Последний раз подходящий повод был, когда госпожа решила избавиться от балласта, но тогда Гейн решительно помотал головой — не хватало еще, чтобы застукали. Тогда может появиться еще один «черный список». А вот сегодня старший по гарему предложил сам. И Шайн был с ним полностью солидарен — предлог был что надо…
Айк больше помалкивал, но взгляд расфокусированных зрачков парня говорил о том, что его потихоньку отпускает.
В зале меж тем становилось все жарче. Кто-то попробовал включить кондиционер, но фокус не удался. Парни немного попререкались, отнимая друг у друга пульт управления, тыкая подряд во все кнопки и высказываясь примерно в таком ключе: «Ты уже укурился — дай-ка я», пока Рыжик, как самый вменяемый, потому что его чаще обносили мимо, не снял панельку, чтобы проверить зарядку. Все оказалось элементарно — он угадал — в пульте сели батарейки. Поднимать задницу и звать кого-то из мальков, чтобы сбегали за новыми, а уж тем более слазить под потолок и нажать сенсорные кнопки на самом корпусе, было влом.
Кое-кто из парней разделся до пояса. Рыжик был в плотной рубашке, так и не успев почему-то переодеться после возвращения, и ему сейчас, наверное, было жарче всех. Но, начав расстегивать молнию, поймал на себе сразу несколько заинтересованных продолжением стриптиза взглядов и резко передумал. Парни поржали, но Нэй проигнорировал их подколки и теперь сидел, периодически вытирая рукавом рубахи выступающие на лбу и на носу капельки пота.
Гейн, потянулся было тоже снять футболку — как ни странно, он был сегодня в одежде с длинными рукавами, хотя обычно предпочитал борцовки, коих у него были залежи, хоть пять раз на дню меняй — но отчего-то раздумал, спешно одернув.
Шайну просто повезло — он сидел рядом и успел заметить, что мелькнувшая полоска кожи между поясом брюк и краем футболки на широкой сильной спине их старшего иссечена плетью.
«Тля!!! — мозги прочистились в одно мгновение, — Кэйт!»
Сразу же вспомнился неподдельный интерес Гейнийляша к тому, почему это они вернулись с вечеринки с траурными мордами, хотя ничьи задницы в медицинской помощи не нуждались. Потом его недолгая отлучка, и, наконец, кальян, покурить который он самолично вытащил Айкейнури, хотя особой любви между парнями друг к другу не отмечалось. Все-таки Айк многим казался занозой в заднице, особенно со своим привилегированным неприкосновенным для остальных женщин положением в Доме.
С некоторых пор Шайна тоже не трогали, но ребята восприняли это более-менее терпимо. Все-таки помнили, что он был не особо востребован последние лет пять и вообще — удержался в гареме и потом был приближен к госпоже совершенно случайно. Наверное, за прошлые страдания ему и не завидовали так остро.
Судя по тому, что Гейн прячет свои «следы любви», больше похвастаться нечем, между ним и госпожой ничего не было.
Но это значит, что Кэйтайрионе совсем тошно. Вот тля!!! Оставил ее одну, надеясь, что это ей пойдет на пользу, а госпожа, может быть, там вообще сейчас вся расклеилась…
Шайн вскочил, как подорванный, шепнув Рыжику сваливать при первых признаках обостренного интереса к его персоне. Хотя, кажется, телесных удовольствий подающим первые признаки того, что уже вштырило, укурившимся парням не требовалось. Разве что принять, более горизонтальное положение и, желательно, чтобы до утра не кантовали.
* * *
Памятуя о том, что его личная Богиня может быть не в духе, Шайнэйлиер осторожно поскребся и, не получив вразумительного ответа, заглянул в комнату, в надежде, что Кэйт уже спит.
Не спала, сидела на кровати, прислонившись спиной к подушке, подтянув ножки, и что-то царапала на листочке, лежащем на коленях. Вокруг были разбросаны смятые бумажки, видимо, с неудавшимися вариантами.
Посреди комнаты валялась плеть. Значит, Гейну не повезло — его даже не фиксировали…
— Кхм…
— Шайнэ… — подняла голову Кэйт и нахмурилась — наверное, он сбил ее с мысли, и вдохновение улетучилось.
— Я зашел пожелать доброй ночи, госпожа, — смиренно произнес парень.
— Но я же просила меня не беспокоить! — девушка небрежно откинула в сторону лист и ручку, переползла на край кровати, села, свесив босые ножки и раздраженно сложила руки на груди, сверля его сердитым взглядом.
Шайн выругался про себя и принялся стаскивать рубашку.
Кэйтайриона молча наблюдала за его манипуляциями, прикидывая, пора ли уже перестать прикидываться добренькой?
Шайн стянул штаны, грациозно скользнул на пол, подхватил плеть и подполз к кровати на коленях.
Девушка, чувствуя, как раздражение уступает место любопытству, склонила голову к плечу и вопросительно подняла бровь. Руки, сложенные на груди в защитном жесте — спрятаться от неприятной раздражающей ситуации, — безвольно разжались и опустились на колени.
Шайн добрался до кровати как положено приличному рабу, но затем приподнялся, дотронулся до ее руки, перевернул, прижался губами к запястью и отстранился, едва уловив неслышный вздох своей госпожи.
Затем вложил в ее ладонь рукоять плети:
— Прошу прощения, моя госпожа… Без фиксации, наверное, долго в меня играть не получится…
— Шайн, а ты уверен, что я вообще хочу в тебя играть? — нахмурилась Кэйт, смутно ощущая чувство вины перед парнем. Неужели до сих пор, после всего, ему в голову все равно приходит, что расстроенная госпожа всегда должна наказывать, независимо от источника раздражения? И что это за акт самопожертвования? Или паршивец прекрасно изучил ее за это время и понимает, что теперь-то она уж точно не использует эту плеть против него?
— Шайнэ? — позвала Кэйт, уже предвкушая увидеть лукавый прищур и обезоруживающую улыбку.
— Поиграем в другую игру, моя госпожа? Или баиньки? — поднял Шайнэйлиер голову, чтобы взглянуть в лицо своей любимой. Зелень прекрасных глаз, обычно такая яркая, сейчас потускнела. Взгляд казался уставшим, и веки припухли… Снова плакала… Из-за кого теперь? «Придушил бы обоих придурков…» — мысленно посетовал парень, но Кэйтайриона получила ожидаемую улыбку на его лице и, отбросив плеть, обиженно надула губы:
— Так нечестно, Шайн!
— Простите, госпожа, я не хотел… — обнял он ее колени, уткнувшись в них лицом.
— Врешь ты все, — улыбнулась Кэйтайриона, запуская пальцы в волосы покорно склоненной головы…
А покорно ли? Или специально прикидывается, встав сейчас так, выпрашивая ласку?
Впрочем, за одно то, что уходят эти противные грусть и печаль, уступая место уверенности, что раз Шайнэ здесь, значит, все будет хорошо, следует его поощрить.
Кэйт сжала ладони, собирая пряди волос в горсть, и с силой потянула назад, заставляя поднять лицо.
Ага, появилась настороженность? Не знаешь, что дальше? И правильно… потому что сил после всей нервотрепки, переживаний и невеселых раздумий, осталось только на сон.
— Набери ванну, — велела она, сообразив, что надо отправить его пока с глаз долой, чтобы не слишком заострял внимания на разбросанных смятых листиках. Раб и так понимает про нее слишком много, зачем давать лишний повод?
— Масло или пену? — спросил Шайн, поднимаясь.
— Без разницы, иди-иди уже…
* * *
Как же Шайн обожал, когда Кэйт принимала ванну… расслабленная, разморенная в теплой воде… разрешавшая себя вытирать и нежно ласкать губами везде-везде…
Вот и сейчас госпожа поднялась, струйки воды прозрачными змейками заскользили вниз по восхитительно гладкой из-за растворенного в воде масла коже. Руки так и тянулись погладить сокровище, которое он получил возможность созерцать… А если собирать эти капельки влаги губами…
— Шайнэ, — рассмеялась девушка, вырывая его из состояния полутранса, — очнись… Может быть, уже подашь полотенце или ждешь приказа, раб?
Ага, «очнись»… Когда предательски дрожат пальцы, и приходится следить за дыханием, чтобы не хрипеть, выдавая свое возбуждение. Хорошо еще, что госпожа не подкалывает его насчет целомудренно обернутого вокруг бедер полотенца, хитро запахнутого так, что под ним не заметно — он снова не контролирует стояк.
— Ну ладно, так и быть, — милостиво кивнула она, положив ему руки на плечи, — можешь подержаться…
Шайн тут же положил свои ладони на узкую талию, прижимаясь губами к животу, лихорадочно соображая, куда двигаться — вверх или вниз? И там и там — масса преимуществ и интересных местечек для его языка и губ…
Все-таки опустился ниже, выцеловывая дорожку к вершине треугольничка, не забывая приласкать паховые складочки, чувствуя, как Кэйт сильнее вцепляется пальцами в его плечи. Настаивать нельзя, она любит контролировать ситуацию, поэтому не спешил, чуть-чуть надавливая на бедра, чтобы раскрыть их и получить наилучший доступ к вожделенной цели, ожидая — разрешит ли?
— Шайн, я спать хочу, — голос госпожи прозвучал неубедительно, но раздражать не стоило.
Парень подавил вздох сожаления, и отстранился, лишь ладони все еще касались ее стройных бедер, и, поднимаясь, он заскользил вверх по бокам, словно очерчивая контур точеной фигурки.
Когда выпрямился, его глаза оказались на уровне блестящих смеющихся глаз, и Кэйтайриона потянулась губами к его рту, но не поцеловала, а выдохнула прямо в губы: «А, может, и не хочу», — и опустила ресницы, разрешая продолжить.
— Вы так непостоянны в своих желаниях, моя госпожа, — съехидничал Шайн, и тут же подсластил пилюлю: — именно за это я вас и обожаю…
— Подхалим, — хихикнула девушка, — мне так плохо, а ты еще и смеешься надо мной, несносный раб…
— Я просто жду приказа, чтобы сделать вам хорошо, — чувствуя, что сейчас он может позволить немного подразнить ее, шепнул Шайнэйлиер, снова опускаясь на колени.
Горячее дыхание щекотало кожу, но он лишь прижался губами к тонкой полоске волосков, и не спешил работать языком.
Кэйт переступила в воде, расставляя ножки чуть шире, подалась вперед.
Шайн лизнул приоткрывшуюся щелочку, едва задев маленький бугорок, и тут же поднял лицо, ожидая приказа.
Вот эти его чувственные игры вызывали в ней странное ощущение недовольства и разливающегося теплой волной по телу желания продолжить немедленно. Колени подкашивались, и Кэйтайриона сердилась на себя, что просто тает в его руках, как восковая свеча.
Сейчас их можно было купить только в магазинах, торгующих раритетом и всякой экзотикой. А когда-то они служили источником освещения помещений, использовались в храмах, при проведении обрядов… При этом были совершенно не функциональны — слишком пластичны, нагреваясь от тепла ладоней, довольно быстро сгорали, обжигая пальцы каплями оплывшего воска, и странно пахли медом, будоража не только обонятельные, но и вкусовые рецепторы. Это неправильно! И так здорово…
— Шайн! Прекрати издеваться, а то накажу! — повысила девушка голос, стараясь заглушить в себе эту противную зависимость от его решения, которую пора бы искоренять… но все как-то не хочется… и, кстати, про восковые свечи… надо бы наведаться в магазинчик и накупить сувениров. При воспоминании о том, как прозрачные обжигающие капли быстро застывают, стягивая кожу на подушечках пальцев, становясь матовыми, у Кэйтайрионы возникла вполне определенная «картинка», как можно использовать эти атрибуты древнего культа в своих интересах.
— Вы в своем праве, моя госпожа… — мурлыкнул Шайн, еще раз скользнув языком по призывно открытым складочкам, подхватывая Кэйт под попку. — Только лучше продолжить в кроватке, ведь вы это хотели мне приказать? Я угадал?
Подняв голову, он посмотрел в лицо госпоже снизу вверх. И такой взгляд… кристально-честный, заискивающий… Разве можно на него сердиться?
— Повезло, — хмыкнула девушка, сдаваясь. — Так и быть, прощаю…
* * *
Обессилено раскинувшись на подушках, Кэйтайриона облизнула пересохшие губы, стараясь восстановить дыхание и раздумывая, послать Шайна за соком, чтобы смочить горло, или нет? Решила, что не хочет его отпускать от себя даже на время, и потянула раба за волосы, чтобы он поднялся выше.
Шайн выдохнул, отлепил мокрую от выступившей испарины щеку от теплого мягкого живота девушки и покорно пополз вверх. Навис над ней, опираясь на руки, стараясь, чтобы стояк не касался ее тела. Госпожа еще ни разу не упустила случая поиздеваться над его неумением справляться с этим недоразумением. Так было только с ней, и, кажется, ее это больше не раздражало, как в первые дни, а наоборот — смешило, заставляя его краснеть и чувствовать себя мальчишкой первого года обучения в Джордане…
Кэйт обняла его одной рукой за шею, второй — за талию, и притянула ближе, прижимаясь всем телом. Вся «конспирация» насмарку — конечно, она сразу же почувствовала, что у него снова «проблемка».
Но вдоволь посмущаться своему рабу девушка не дала и, найдя его губы, потребовала поцелуй. Разве Шайнэйлиер мог отказать своей Богине?
Получив компенсацию за свои дневные переживания, Кэйтайриона оттолкнула парня, заставляя его улечься рядом, и устроилась у него на груди, сладко зевнув.
— Все, Шайнэ, спать…
— Госпожа… — замялся тот.
— Только не говори, что не потерпишь до утра, — провела она ладошкой по его члену, мгновенно заставляя его напрячься и охнуть.
— Потерплю, конечно, но…
— Что еще? — слега напряглась девушка.
— Простите, госпожа, можно я сегодня уйду, когда вы уснете?
— Зачем? — Кэйт даже приподнялась на локте, пытаясь разглядеть в темноте выражение его лица.
— Я… Айк… просто взгляну…
— Не напоминай мне про него пока, — вздохнула Кэйт, снова уютно устраиваясь на плече своего раба.
— Простите, госпожа…
Немного полежав смирно и помолчав, обняла Шайна поперек живота и тихо попросила:
— Шайнэ… скажи, что у меня будет все хорошо, а?
— Обязательно будет все хорошо, — пообещал Шайнэйлиер. — А как же иначе? Сладких снов, моя госпожа.
Он нащупал ее кисть, и, накрыв сверху своей ладонью, переместил себе на грудь, переплетя пальцы.
— Ты только не уходи, пока я не сплю… — сонно пробормотала девушка.
— Не уйду, моя госпожа…
* * *
Вымотанная разными впечатлениями долгого дня, Кэйтайриона заснула почти сразу, но едва Шайн делал попытку пошевелиться, тут же, не просыпаясь, цеплялась за него, вынуждая остаться. Четвертая попытка оказалась удачнее.
Парень, стараясь не дышать, прикрыл ее одеялом и, подхватив штаны, на цыпочках выскользнул за дверь.
Пересекая холл чтобы попасть на мужскую половину, Шайн заметил в кресле забытого одной из девочек Хозяек большого плюшевого медведя. Усмехнувшись пришедшей на ум идее, взял игрушку, прижал ее к лицу и остался удовлетворен ощущением. Затем вернулся назад в комнату своей госпожи и, аккуратно пристроив игрушку на свое, еще не успевшее остыть место, замер. Кэйт сонно спохватилась, что ей некомфортно, но нашарила рукой мягкий гладкий мех, обняла медведя, уткнувшись в него лицом, и снова задышала ровно.
Парень остро позавидовал игрушке, но подавил в себе желание остаться. Надо было все же пойти проверить обстановку в гареме. Может быть, уже было пора спасать Рыжика. Или пусть уж лучше он спасет его, иначе придется удовлетворяться вручную, а это Шайн не слишком любил. Но по-другому до утра он просто не дотянет. А еще следует убедиться, что Айкейнури на сегодня хватит и кальяна, чтобы забыться на время. А завтра, если он все еще будет у Кэйт в немилости, надо будет придумывать что-то еще.
К Айкейнури Шайн уже привык, и видеть рядом с госпожой нового фаворита категорически не хотелось.
И все-таки Айк клинический идиот!!! Попасть к госпоже в опалу в то время, когда в гареме появилось сразу трое новеньких?! Свою территорию надо было охранять, как следует, а не покушаться на чужую. «Надеюсь, теперь он поймет, что для Эйнри у Кэйтайрионы всегда зарезервирована VIP-зона. А иначе госпожа не будет оставаться долго на распутье, и кем пожертвует — это и ёжикам понятно…».
* * *
В комнату к Айку Никки влетел с уже традиционным ускорением от подзатыльника. И дверь захлопнулась прямо перед носом Рыжика.
Парень, обернувшись к Айкейнури, попытался ему улыбнуться, но сейчас в его глазах плескались волны страха. Укуренный в хлам и на что-то обозленный Айк завалит его с одного удара, если сопротивляться. Или порвет задницу… Или…
— Я схожу в душ, хорошо? — гипнотизирующе-убеждающе прошептал Никки, нащупывая у себя в кармане тюбик.
— Что там у тебя, ягодка? — процедил Айк.
— Смазка…
Парнишка очень старался выглядеть спокойным, но получалось не очень. В смотрящих на него глазах не было разума, только злоба и гнев.
Притянув парня к себе за соски, резко развернул и швырнул лицом в пол. Сдернул штаны и отбросил их в сторону. Лизнув три пальца, запихал их с размаху в сначала сжавшуюся, потом старательно раскрывшуюся дырку.
Никки, закусив губу, ровно дышал, чтобы полностью расслабиться.
Айк запихал внутрь еще три пальца, услышав стон боли, почувствовал сначала удовлетворение, а потом… Бьющий кулаком по полу от боли Эйн… Тля! Что он опять творит-то?! С Ягодкой…
Вытащил пальцы, перевернул парня к себе лицом…
— Прости. И вали отсюда быстро…
Никки, сначала привставший, чтобы действительно встать и свалить, вдруг передумал.
— Ты хотел меня трахнуть или сделать мне больно?
Айк задумался. Он хотел… Хотел перестать чувствовать себя кретином. И чтобы госпожа простила его. А что он хотел от Ягодки?
Нет, натрахался он сегодня вдосталь.
— Спать я хочу. Так что исчезни…
Но Никки не исчез. Сначала он помог Айку подняться, довел до душа и долго поливал то холодной, то теплой водой, а тот не возражал, чувствуя, как сознание проясняется, а ярость отходит на задний план. Потом долго растирал полотенцем, чтобы кожа загорелась… Довел до кровати, уложил и собрался уже наконец воспользоваться разрешением исчезнуть… Но был пойман за руку.
— Ягодка, не уходи… Не хочу сейчас быть один.
Никки, очень хорошо понимая, как Айку тяжело далось это признание в собственной слабости, втиснулся между парнем и стенкой, прижался всем телом к его спине и так и лежал тихо-тихо, пока Айкейнури не заснул. Уже и сам начал потихоньку отрубаться. И тут в дверь тихо поскребли. Потом раздалось переругивание-перешептывание, и наконец дверь чуть приоткрылась, и в щели засверкали рыжие локоны.
Нэйклийанэ, явно пришедший спасать своего почти тезку, от увиденной картины впал в ступор, и Никки пришлось, улыбнувшись, махнуть ему рукой, чтобы тихо растворился.
Конечно, можно было встать и уйти в свою комнату, но уже было настолько лень… И парнишка уснул в чужой кровати.