Библиотеку закрывать Нинор отправился, потому как Соль, у которого раньше из родни только мать да сестра были, признаков жизни так проявлять и не начал. Стоял, брови хмурил и услышанное обдумывал.

Но когда увидел, что его друг, за ключом ушедший, уже снова на крыльце стоит, а его знакомый старик за косу держит, сразу ринулся спасать… Шазим едва успел ему подножку поставить, потому как руки заняты были.

— Стоять на месте! — рявкнул старый эльф, не дав Солю от души высказаться. А волчонок еще и дров в огонь подкинул, рыкнув:

— Ты чо, тупой совсем? Он же маг! Шарахнет по башке шаром или в яму кинет, как Фонинейла!..

Но от Соля такие советы отскакивали, как горох от стены. Пока действительно в живот россыпью огненных искр не залетело, одежду до дырочек не прожгло и в голове от боли не прояснилось. А то все рвался Нинора у старика отбить…

— Где кулон?! — старый эльф подошел поближе, чтобы с пренебрежением посмотреть на пану Стиану.

— Да что вы, сговорились, что ли? — старушка хоть и побаивалась, но с виду храбрилась. — То один, то второй… Черный ход потом заколотить надобно, — пробурчала она будто бы про себя и снова на мага накинулась: — Ты, небось, Маэдлор? Папаша родственника нашего непутевого? Так я и ему вчера ответила, и тебе скажу — бедствовали мы, поэтому золотое украшение продали! Еще мать моя…

— Дуры! — маг разозлился, но бить своенравную человечку не стал. Зато к Солю повернулся и потянул его к себе, обмотав невидимыми путами, чтобы не сопротивлялся. А на Шазима лишь взгляд скосил: — Рыпнешься, прибью и тебя, и старуху.

Схватив двоих мальчишек одной рукой, маг усмехнулся довольно и принялся круг рисовать, чтобы в нем исчезнуть. Да не успел…

Воздух перед ним еще не стал прозрачно-дымчатым, когда за ним начал светлеть и расплываться. И из этой серой пустоты вылетел огненный шар, прямо магу в спину, но на искорки разлетелся, словно о щит ударившись.

Однако старик все равно покачнулся и выпустил Соля. А у того и путы, видать, спали, потому как он вполне себе бойко, со всей накопившейся злости, залепил дедушке сначала локтем в грудь, а потом и ногой… по органу воспроизводства. После чего резко дернул на себя Нинора, но того маг крепко за косу держал и скалился в ухмылке — портал перед ним уже заманчиво переливался рябью.

Тут из второго портала выскочила красивая молодая эльфийка в мужской одежде, одной рукой вновь огненный шар в старика кинула. А второй, в которой кинжал ослепляюще-блестящий был, по натянутой косе Нинора рубанула.

— Совершеннолетие наступило чуть раньше, — усмехнулась женщина, толкая мальчишку прочь, к Шазиму. Соль в тот же миг сам догадался отбежать… А оба мага скрылись в том портале, который старик для себя одного делал.

— Ни хрена ж себе, — прошептал волчонок изумленно, но с удовлетворением — второй шар в рожу старую хоть искрами, но засветил. — Это что сейчас было-то?

— Морду я тебе позже набью, без магии, кулаками, — хмуро пообещал ему Соль, словно не услышав вопрос и выразительно потерев колено, на которое упал, когда с помощью Шазима споткнулся.

И тут же к Нинору кинулся:

— Ты как?!

Эльфенок молча опять к крыльцу библиотеки подошел, дверь закрыл, ключ немного ошалевшей пане Стиане отдал. Волосами обрезанными тряхнул и улыбнулся:

— Нормально! Как положено все случилось — женщина косу обрезала. Так что я теперь совершеннолетний.

А потом, помолчав и посмотрев туда, где совсем недавно портал был, добавил:

— Только я тоже не понял, что это было!

Дальше, правда, все спокойно более-менее пошло. В смысле, ребята с паной Стианой пошли… Сперва до лекаря городского, которому сдали старушку. Затем до своего дома, где уже их все потеряли.

Там о себе много новых слов узнали, вплоть до обещания посадить на цепь — это Регнум грозился. Марика просто смотрела с укором, затем расплакалась и тискать всех принялась… Внезапно. Соль даже удивился — никогда раньше мама за него так не переживала.

Там же, дома, и отношения между собой выяснили.

В то, что Шазим «ему, придурку, жизнь спас», Соль не поверил, но с тем, что из добрых побуждений уронил — согласился. И пообещал в следующий раз тоже из добрых что-нибудь сделать примечательное. А ежели еще раз ногами или руками не по делу кто-то спасать полезет, то можно и лишиться этих самых рук и ног.

Нинор где-то в облаках витал, так что обо всем случившемся пришлось рассказывать Шазиму и Солю.

Марика разволновалась и призналась, что думала долго о себе как сильно на всю голову приболевшей, потому как в воспоминаниях детства лицо насильника виделось. А теперь вот выяснилось, что он и правда в этом городе бывал, то есть и видеть его она на самом деле могла. Как и он ее… а потом выследить.

Ну и после, успокоившись, женщина собрала еды в корзинку, взяла с собой Шазима проводником и направилась пану Стиану навестить.

По матери родни у нее в городе не осталось, по отцу тоже. Не местные они были и пропали как-то внезапно, за пару лет до того, как Марика заневестилась. Дом ей оставили и исчезли оба. Так что почему бы не взять на себя заботу о той, кто от того же, от кого и она, пострадала? Уже повод… А то, что старушка еще и родственница ее сына — тем более причина уважительная.

Волчонок, получив нагоняй и от старших волков, обоих, и от Керана, огрызаться много не стал, только самыми умными их всех обозвал. Этого хватило, чтобы эльф сразу заткнулся, ну а оба альфы еще чуть побрюзжали и тоже выдохлись.

Горжин прибежал Марику утешать да свою помощь предлагать, когда последние новости узнал.

А Керан с Регнумом с ярмарки вернулись, не сильно опередив Шазима с пацанами.

Никаких подвесок они больше не нашли. Зато у хозяина той, которую Кер для Акиты выиграл, вызнали, что на ярмарке он эту золотую висюльку уже не в первый раз разыгрывает. Окупила она свою стоимость уже давно — ведь каждый участник не просто так за нее сражается, а оплачивает право хлипкой металлической пародией на оружие в их бугая с мечом потыкать. Жаль, конечно, что теперь придется новую дорогую побрякушку покупать, но и эльфы в такие забавы не каждый раз влезают, а с людьми плечистый богатырь справляется запросто. А работает за малый процент с выручки.

Ну и еще промеж делом бывший хозяин подвески сообщил, что к нему после того, как первый эльф выигрыш свой забрал, второй эльф прибегал, вот почти сразу след в след. Злился, ругался и ногами топал… Хорошо, бугай с мечом тоже поблизости стоял, молчал выразительно, а то неизвестно, как бы разговор тот обернулся.

В общем, ругать Шазима было без толку, потому как он-то книгу в итоге добыл, всех, кого в помощь с собой взял — вернул, да еще столько нового узнал, что впору хвалить…

Только как-то никто не рвался, даже мать его альфы, которую он до паны Стианы провожать пошел.

Марика, когда обнаружила, что Соль с Нинором пропали, перепугалась сильно, хотя, казалось бы, куда уж больше. За дочку боязно, прям сердце ноет, но при этом никаких сомнений в том, что Акита с любой бедой справится, если возможность подвернется. А вот когда сына в доме не нашлось, тут-то женщина запаниковала. Не было у нее надежды, что Соль тоже из любой беды выкрутится. Вот вроде видела, что уже самостоятельный парень, а все равно по привычке казалось, что за него… за них всех Акита всегда решает. А когда не справляется, на помощь Гош приходит.

И такой расклад Марику много лет устраивал. Никто ее не дергал, делала то, что привычно, да и хватит. Словно в полусне жила и тут вдруг проснулась…

Так что шла Марика и едва сдерживалась, чтобы Шазима не отчитать за то, что ее мальчика сманил и чуть не потерял. Полюбовник ушастый дочь упустил, а дружок хвостатый чуть сына тому же старому извергу не отдал.

Вот жили они себе и жили спокойно…

Но тут женщина вспомнила о Регнуме, вздохнула и про себя только принялась молить всех богов, чтобы Акиту скорее нашли. Эльф-то вроде планы какие-то строит, только непонятно — девочку ее спасать или друга своего собирается.

Вот как не было внутри Марики веры к эльфам, так и не появилось. Оборотни — те свои, без их помощи и поддержки тяжко было бы. Особенно когда родители пропали. И хоть сбежала из городка вслед за любимым, но все воспоминания приятные детские с оборотнями связаны.

Горжин старый хоть и не как дед для нее, но как… заботливый сосед, к которому за помощью в любое время суток забежать можно было.

— Если с сыном моим что из-за твоей дурости случится — не прощу, — не выдержала, предупредила перед самым входом в лечебницу. Ну нельзя столько времени на языке слова крутить и удерживать — рвутся наружу, и все тут!

Парень на это лишь хмыкнул и плечами пожал. Отвечать не стал.

А что тут отвечать? Над Шазимом мать тоже все детство тряслась: полукровки, в которых зверь просыпается, порой с ума сходят, на людей бросаться начинают, агрессивные становятся или дурные совсем. И Горжину раз за разом примерно то же и твердила: «Случится что с сыном — не прощу!». Но вот простила… и до сих пор навестить не пришла, хотя знает, что выжил и что стая его вроде как оправдала.

Сестра — та мельком под забор подбегала парой слов перекинуться и похвастаться, что теперь вместо него в «Серой гавани» подавальщицей трудится. Чтоб не волновался — деньги пусть и небольшие, но зарабатывает.

До этого она в той же «Гавани» полы да столы по вечерам оттирала, помогая брату.

Оборотни любят, чтобы вокруг них чужаков поменьше было, когда они отдыхают. Поэтому вся обслуга в таверне из своих. А так как полы драить даже щенки не рвутся, то молодая полукровка «безоборотная» — самое оно.

Вот теперь сестре в помощь щенка как раз выдали, а ее саму «повысили» до подавальщицы.

Шазим строго выспросил, не пристает ли кто… Получил щелчок по носу да насмешку, что не его забота, он пусть о себе теперь думает. Хотел под бабой ходить — сбылась мечта, альфа — самка, да не та! Как не поругались после этого?.. Но даже распрощались мирно. А мать не пришла ни разу… Самому же идти боязно — вдруг осудит да прогонит?

— Пана Стиана, мы к вам, — объявил Шазим и отступил, пропуская вперед Марику.

Та внезапно всю храбрость растеряла, засмущалась своей навязчивости. Может, человеку такая родня и не нужна вовсе, а она пришла зачем-то…

Но старушка, с прищуром поглядев на рыжую красавицу, доброжелательно кивнула:

— Проходите. Места тут маловато, но завтра меня уже домой отпустить обещают. Говорят, сотрясение мозга сильное, лежать много надо. Но дома мне лежать приятнее. Жаль только, что в библиотеке на время моей болезни работать некому. И так-то место не самое посещаемое, один-два посетителя в день — уже праздник…

— Я могу вместо вас… — неожиданно вызвалась Марика. — Я вас помню… когда маленькая была, к вам бегала сказки брать с картинками.

— Я тебя тоже помню, — усмехнулась старушка. — Такая рыжая краса не забывается.