Лекси

Брат и правда отнес меня на руках до кухни, легко и ненапряжно! Сгрузил аккуратно на ту самую тумбочку, между плитой и раковиной, где я в наш первый совет на четверых заседала. И, преданно заглядывая в глаза, спросил:

— Я заслужил кружку кофе и бутер с сыром?

Меркантильная расчетливая жаба он, а не олененок! Мог бы поцелуй для начала попросить… Но Алекс не стал просить того, что, по его мнению, уже можно было брать без спросу. И, пока я приходила в себя, еще ощущая вкус его губ, скрылся в ванной, уже от двери уточнив:

— С хлебом и маслом, если можно.

Ну что же, мне же проще — всем одинаковое, оно всегда удобнее. Еще огурчика свежего порезать на четыре части, посолить и сверху на бутерброды положить. И кофе налить.

Вернулся на кухню братишка какой-то слишком задумчивый. Интересно, чего он там себе под душем напридумывал?

— Лекси… — этот робкий взгляд олененка просто сводит меня с ума! — А что теперь с нами будет?

— Позавтракаем и поедем в институт, — выдала я, посмотрела на брата и рассмеялась. Невозможно над ним издеваться с серьезным лицом, как над остальными! Сразу желание приласкать и поцеловать просыпается, такие он моськи строит умилительные.

Но он абсолютно зря сейчас от меня серьезного ответа ждет — выбирать между ним и Рутором я не готова. У каждого из парней были и плюсы, и минусы, и пока я собиралась нахальным образом удерживать при себе и одного, и второго. Правда, способность Рутора читать образы очень сильно мешала этой забаве. Не в моей голове, так в братиковой он увидит кадры сегодняшнего утра, и как на все это отреагирует мое чудовище, интересно?

Не думаю, что это его обрадует, но пусть привыкает. Я ему эту фразочку — насчет того, что он может встретить другую женщину и привести ее в наш дом, не спросив меня, а я могу уйти, если против… Я ее ему… У-ух!

Нет, я не ревнивая, но злая, и память у меня хорошая. Он мне конкретно за эту фразу все мои недолгие годы рядом с ним отвечать будет по полной!

Причем, я ее сейчас глубоко, на самое дно подсознания, запрячу, чтобы даже самой про нее забыть. А то ишь чего удумал — гарем себе устраивать, а я могу детей ему оставить и уйти. Ща-а-аз! Я и так недолго буду ему нервишки трепать, лет так до своих сорока, наверное. Хотя, если себя холить и лелеять, да еще на свежем воздухе все время… И, ладно, пусть пару девочек притащит, чтобы было кому еду готовить, посуду мыть и одежду ему штопать.

Обидно, что братишка может попасть под раздачу, а у них с Рутором весовые категории абсолютно разные. И что же нам теперь делать с этим?

Разве только не давать им больше встречаться, другого варианта в голову не приходит. Но смогу ли я удержать брата в нашем мире, если сама собираюсь часто бывать в гостях у дарпеолов? Да и чудовище легко может заявиться в гости, и будет веселье уже на нашей территории, но от перемены мест слагаемых сумма не изменится, вернее, расклад сил останется прежним. Главное, чтобы братик первым на соперника не накинулся, у мужчин помутнения в голове бывают, и они вдруг перестают временно здраво оценивать свои возможности.

— Алекс, понимаешь, то, что произошло между нами…

— Для тебя ничего не значит, да?

На меня снова взглянули трогательным взглядом ручного олешки. Дурачок, похоже, он так и не понял, что был у меня первый. Потому что если бы понял, то даже не сомневался, насколько сильно он для меня важен.

— Значит. Много значит. И ты, и то, что между нами произошло. Но это не означает, что я теперь откажусь от Рутора. Понимаешь? Ты готов делить меня с ним?

Странно, но вместе с его тихим "Да" мне отчетливо послышался вздох облегчения. Он ожидал, что я просто выставлю его вон из своей квартиры и из своей жизни? За кого он меня принимает? За Туору, что ли?! Мужчины…

Такие непонятные порой в своем ожидании от женщин только плохого. Мы к ним со всей душой, а они… Ладно, не важно, пострадаю позже.

— Ну вот и отлично. Значит ты мне сцен ревности устраивать не будешь? Я могу на это рассчитывать?

Алекс кивнул и так робко улыбнулся, как будто не этот же самый парень двадцать минут назад целовал меня горячо и жадно! Прелесть, как я люблю такие контрасты в мужчинах.

Алекс

Я был самым счастливым парнем… На весь наш институт, точно. Лекси сама спросила, готов ли я делить ее с Рутором. Значит, она хочет, чтобы я был с нею рядом. Да, глупо. Мне не предложили стать единственным, но я и не верил во все это. Девушки приходили в мою жизнь и уходили из нее на следующее утро, как мотыльки-однодневки. Вместо сеновала мы шли в мою квартиру, а вместо большой, но чистой любви у нас был хороший секс.

Утром я целовал девушку в щечку, давал денег на такси и к вечеру забывал, как ее зовут, а иногда и не спрашивал даже.

Сейчас все было по-другому, уж не знаю, туман ли в этом виноват, извращенное генетическое притяжение или что-то иное, но я хотел быть в жизни сестры. Навсегда. И глубоко внутри понимал, что соглашусь быть даже понурой тенью, поэтому вариант быть одним из двух ее парней меня бесконечно радовал. Правда, перспективка расплаты за сегодняшнюю ночь начала нависать надо мной дамокловым мечом, но я отогнал ее подальше.

Сегодня дома, сидя один перед экраном монитора, буду придумывать как выкрутиться и спасти свою задницу, причем, в буквальном смысле этого слова.

Лекси

Мы приехали в институт вместе на этом треклятом байке, и я, прижавшись лицом к спине Алекса, вдруг ощутила себя влюбленной и счастливой, при полном разжижение мозга. Брат, по-моему, ощущал себя примерно так же.

Сначала мы со свистом подлетели к дверям любимого ВУЗа, и я слезла, потом Алекс, красиво поставив байк на дыбы, припарковал его среди двух тачек наших одногруппников.

Потом мы, держась за руки, взлетели по винтовой лестнице и уселись рядом, в самом конце аудитории, и тут же начали смущенно краснеть, касаясь нечаянно друг друга. В общем, вели себя очень подозрительно, особенно с учетом того, что до этого мы шарахались друг от друга, как чумные. Народ оборачивался и перешептывался, девочки смотрели на меня, как на вора, укравшего у них самое ценное, а парни на Алекса — как на человека, знающего какую-то великую тайну: с уважением и тихой завистью.

Но, главное, подойти и уточнить, что собственно происходит, никто не рискнул, даже после того, как мы остались сидеть рядом и не побежали во время перерыва вместе со всеми.

Дождавшись, когда вокруг нас образуется достаточно пустого пространства, я повернулась к брату и заговорщицким шепотом выдала:

— А теперь я расскажу тебе свой сон, или меня сейчас порвет на лоскуточки!

Получив одобрительную улыбку с влюбленно-восхищенным взглядом, я перешла к рассказу.

Алекс

Я любовался на Лекси половину пары, абсолютно не слыша лектора и не видя никого вокруг. Душа просила совершить какую-то глупость, например, сбежать со следующей половины и скупить на последние деньги все цветы в ларьке у метро. Залезть на крышу здания института и проорать как можно громче, что я влюблен и бесконечно счастлив от этого. Схватить сестру на руки и закружить по аудитории, целуя при всех, чтобы знали, что она моя!

Я просто физически ощущал, как у меня за спиной вырастали длинные острые крылья, и мне до зуда хотелось испытать их…

— А теперь я расскажу тебе свой сон, или меня сейчас порвет на лоскуточки!

Отвлекшись от размышлений о том, какие еще безумства можно было бы совершить в моем теперешнем состоянии, я улыбнулся, кивнул и приготовился слушать.

Лекси

Не считая отца со странностями, у меня огромное число родственников по материнской линии с еще большими отклонениями. Да и сама с детства живу, как будто в двух измерениях, и если бы я родилась в обычной среднестатистической семье, меня, может, даже лечиться отправили. Но в роду у меня нет ни одного человека, близкого к нормальному — то ведьмы, то знахарки, то просто любительницы по параллельным мирам потаскаться. И из поколения в поколение в семье рождаются только женщины и передается история о каком-то древнем проклятии, хотя никто уже не помнит даже, в чем это проклятие заключалось. Единственное, что точно помнят: рождение одних девочек — его следствие. Нет, в младших ветвях мальчики пытались пробиться, но как-то им в этом не очень везло. То умирали в младенчестве, то спивались в зрелом возрасте, то еще какая напасть случалась. А старшая ветвь гордо производила на свет исключительно девочек — и что хочешь с этим, то и делай. Зато с зелеными человечками мы болтаем, как с соседкой по подъезду, и домовые у нас всегда сытые, довольные, деловые и общительные. И с родственниками, за черту ушедшими, тоже как с живыми разговаривать можем. Вот такая у меня семейка со странностями. Так что, когда выяснилось, что я тоже удалась, никто лечить меня не стал, только повздыхали и объяснили, что если видишь что-то — не начинай с этим разговаривать в обществе, пока не убедишься, что другие это тоже видят. Это правило я заучила четко. Я вижу, но остальные обычно не видят.

Под конец первой половины пары, когда разжижение мозга меня немного отпустило, я начала размышлять и об увиденном сне, и о словах жреца, и о странностях отца, и о проклятии по материнской линии. И как-то снова резко захотелось весны в голове, но процесс уже был запущен, и компьютер приступил к анализу, проведению вероятностных расчетов и построению возможных логических цепочек.

К началу перерыва меня просто распирало от желания вылить все это на брата и послушать, что он обо всем думает.

Начать я решила с пересказа сна, косвенно подтверждающего, что у жреца не бред с галлюцинациями, а я действительно являюсь чьим-то там перерождением.

Сначала перед моими глазами плавно, как маятник, раскачивался мой собственный диск, крутясь при этом вокруг собственной оси. На каком-то очередном витке вместо кобры вдруг оказался профиль птицы, больше всего похожей на сокола, хотя я еще тот орнитолог, конечно. Потом картинки стали меняться на каждом повороте диска… Животные и птицы, что-то условно похожее на тюленей — нефельды, и, каждый второй поворот — кобра.

Когда меня начало уже мутить, причем, достаточно сильно, даже во сне, вдруг все резко прекратилось и я увидела себя, вернее не себя… Или себя… Короче, появились яркие-яркие картинки из какого-то странного, моего-немоего детства.

Я вижу, а потом ощущаю себя девочкой, лет десяти или чуть постарше. Мы стоим в центре поля, и вокруг ровным слоем густая зелень травы. Справа и впереди — еле виден лиственный лес, а слева, вдалеке, блестит голубая гладь всевидящего озера, на другом берегу которого возвышаются скалы. За спиной у нас селение, в котором мы выросли. Мы — это я и моя точная копия, сестренка-близняшка. У меня за спиной лук и колчан со стрелами, у сестры — точно такой же лук, но оперение у стрел другое. Чуть поодаль от нас пасутся два жеребенка-подростка, а над моей головой летает молодой кречет. Теперь я знаю: эта птица на амулете — не сокол. Кречет. Мой лучший друг, младший сын вождя, носит такой диск-амулет.

Потом, на краю селения, на тропинке к полю я вижу мальчишку лет пятнадцати-шестнадцати, быстро идущего мне навстречу. По ощущениям мне примерно столько же, хотя и понимаю, что прожито гораздо больше. Я знаю этого парнишку уже бесконечно давно, но это наше первое серьезное свидание. Только мы, вдвоем, он и я. Наш первый робкий поцелуй… Мы никуда не торопимся, у нас впереди — вечность. Вот паренек оборачивается кречетом и взлетает вверх, высоко-высоко, а потом стремительно пикирует вниз, и вот уже со мной рядом снова мой любимый.

Отец у нас с сестрой погиб, когда мы еще даже не родились, а мать умерла во время родов. Хотя бабушка говорит, что наша мать умерла вместе с отцом, но терпеливо прожила еще семь месяцев, чтобы родить нас и спокойно уйти в иной мир, вслед за любимым. Поэтому вырастили нас Хранительница всех родов и кланов и ее муж. Наши бабушка и дедушка.

Но дедушка улетел несколько дней назад на охоту и до сих пор не вернулся. И бабушка очень волнуется, хотя и изо всех сил старается это скрывать от нас. Но от меня ей ничего не скрыть, ведь я ее наследница, будущая Хранительница. В моей сестре способности, передающиеся в нашем роду от матери к старшей дочери, так и не проснулись и ей суждено стать простой Воительницей. Такой же, как десятки женщин в нашем роду. А я еще маленькой могла из воздуха материализовать меч, поэтому правильно им владеть меня пришлось учить не в десять, как положено, а в шесть. Бедная бабушка с тех пор так и обучает меня всему с опережением лет на пять.

Некоторые ее уроки мне очень нравятся, и обучение правильному владению мечом — один из них. А иногда только чувство ответственности перед родом заставляет меня сидеть спокойно, слушать и запоминать. Например, свойства трав и правильное составление различных настоев и зелий — муторная наука. На все занятия, с самого первого, я хожу с сестрой и братом, с ними не так тошно и скучно во время нудных перечислений свойств камней и трав, а еще с ними очень весело сражаться. Меч они из воздуха достать не смогут, конечно, но из ножен — запросто.

То же поле, но нам внешне лет восемнадцать-девятнадцать. Мы втроем бежим наперегонки: я, моя сестренка и наш молочный брат, мой друг, мой парень, мой будущий муж… Мы молоды и счастливы. Сестра вчера получила предложение от сына вождя клана Дарпеолов и бабушка одобрила этот брак.

Мой же брак она одобрила давно-давно, наверное, еще в нашем младенчестве, потому что выбора у нее не было.

Мамин голос ворвался в мой сон как раз, когда мой Кречет поймал меня за руку, резко дернул на себя и я оказалась в его объятиях, а его губы уже почти касались моих… Такого возбуждения, что я испытала, ощущая себя полностью во власти любимого, мне не приходилось испытывать наяву ни разу. И его взгляд хищника, поймавшего законную добычу, пробуждал во мне все дремавшие до этого женские инстинкты разом. Даже Рутор не действовал на меня так. Я отдавалась парню из сна полностью, растворялась, становилась с ним единым целым. Я просто ощущала, как наши два сердца бьются вместе, а души сливаются в одну… И теперь она у нас одна на двоих… Я даже чувствовала этот маленький, светлый, сияющий комочек в ямочке между ключицами. Он сначала был теплый, а потом становился все горячее и горячее и сиял все ярче и ярче. И мои губы уже были в миллиметре от губ моего парня…

И тут такой знакомый голос: "Саша, пора вставать!". Наверное, не проснись я такая возбужденная сегодня, ничего бы между мной и братом не было. Хотя… Нет. Было бы. Вертеть перед Рутором попкой и ничего не давать ему взамен я бы долго не смогла, а от его поцелуев меня уносит почти так же… Почти… Не удержалась бы я долго, да и время уже пришло, тело капризно требовало мужчину. Подставило бы меня, как мозг, в самый неподходящий момент, где-нибудь на полянке, в траве, среди муравьишек и остальных букашек. И главное, почему-то в моем извращенном воображении четко было видение, что первым у меня должен быть Алекс. А тут так все удачно сложилось.

Алекс

Сон сестренки, пересказанный ею ровным спокойным голосом, заставил меня сложить крылышки за спиной, сесть на задницу ровно и задуматься.

Главное, за три года наблюдений за Лекси я узнал, что вот такой спокойный голос с минимумом эмоций означает, что сестра внутри на пределе. Ее распирает от чувств и переживаний, и она боится скатиться на обычный сленг малолетней молодежи, пересказывающей "потрясное кино", например. Меня это всегда умиляло, потому что она же никогда не говорила слогом барышни из Института Благородных Девиц, но, когда слышала: "А он ему раз! А тот как двинет! И у-у-ух как…", у нее сразу выражение лица как у моей мамы становилось, когда я "бли-и-ин!", забывшись, при ней произношу.

А еще упоминание про диск с Кречетом что-то затронуло в моей душе. В детстве я часами мог стоять у вольеров с орлами, беркутами, коршунами и их младшими братьями. Эти два семейства, ястребиное и соколиное, просто выворачивали мою душу наизнанку, спокойный и уверенный взгляд этих птиц смотрел глубоко внутрь меня и казалось, что еще немного — и мы заговорим на одном языке. А еще мне иногда снились сны, в которых я летал. Не парил, величественно, как орел, нет. Я был само движение, скорость. То резко пикировал вниз, то взмывал вверх, как ракета. Взмах сильных крыльев — и я лечу, стремительно, пулей, обгоняя ветер… И мир внизу нереально четкий.

— Алекс! Ей?! Что ты обо всем этом думае-е-ешь?! — меня потормошили за плечо. Судя по всему, спрашивали уже не в первый раз, потому что взгляд у сестры был немного обеспокоенный.

Ворона! Вспомнил! Странная черная ворона на подоконнике. Я охотился за такой в своих снах, и в одном из них я ее догнал и поймал! Мы с сестренкой тихо сходим с ума, причем, одновременно. А говорят, что только гриппом вместе болеют.

— Лекси… Ты не поверишь, но я тоже иногда вижу странные сны.