Пушистая шкура подо мной не только согревала, но еще и возбуждала. Как и почти неощутимая тяжесть лежащего сверху тела. Тепло и возбуждение. Жар.

— Ты только рубашку не снимай, ящерица, а то мы тебе всю кожу на спине сотрем, — немного виновато улыбнулся Ним, целуя меня в уголок губы. Потом в щеку… в шею… Щекотно и приятно. Теплое пахнущее хвоей дыхание… Почему-то его ладонь на моей груди возбуждала меня меньше, чем эта пронизывающая до мурашек близость его губ возле шеи. Он не целовал, просто выдыхал, а по моему телу разлетались искры… электрические разряды… Я вся была наэлектризована до предела, до волосков на руках. Когда же его губы спустились чуть ниже, в небольшую, едва заметную ложбинку, я поняла что сейчас все сделаю сама… Все! Но мне не дали, обхватив оба моих запястья всего лишь одной своей рукой, второй Ним продолжил ласкать мое тело. И целовать его, нежно, осторожно, сначала на какое-то время зависая буквально в сантиметре, выдыхая мне на кожу и заставляя ее покрываться мурашками. Не от холода, а от возбуждения. А потом, медленно прикасаясь губами, чтобы по всему телу пробежал разряд напряжения, выгибая меня ему навстречу.

— Прекрати! Прекрати издеваться и возьми меня! Немедленно!

— Рано…

— Рано?! — я попыталась вырваться, но, естественно, куда уж мне против дракона? — Я хочу тебя! Сделай это, сейчас же!

— А я чем, по-твоему, занимаюсь? — фыркнул прямо мне в пупок Ним, и меня в очередной раз чуть не выгнуло на мостик. — Я весь… целиком… погружен… в процесс взятия… одной… маленькой… юркой… ящерицы…

После каждого слова моему телу доставались сначала щекочуще-возбуждающий выдох, затем поцелуй… Все ниже и ниже. Причем, чтобы ему было удобнее, Ниммей потихоньку опускал и мои руки. А под конец, вообще, скрестил их в запястьях у меня на животе, закинул мои ноги себе на плечи и провел языком по бесстыдно раскрывшемуся клитору. Я вздрогнула всем телом…А Ним вновь лизнул, сначала надавливая, а потом, наоборот, едва прикасаясь. Выдохнул. Провел языком рядом, по кругу, посмотрел на меня, облизывая губы.

— Если ты меня сейчас же не трахнешь нормально, я тебя удушу! — пообещала я самым серьезным голосом, на который сейчас была способна.

— Страшная угроза, — фыркнул Ниммей, практически подписывая себе приговор. Но тут же решил исправиться, закинув мои руки снова наверх и оказавшись на мне сверху, лицом к лицу. От него пахло чем-то сладко-ванильным… мной. Моим возбуждением. Я потянулась и поцеловала его в губы, он тут же ответил, наваливаясь сверху. Странно, я, вообще, не помню, когда он успел снять с меня и себя брюки. А вот рубашка по прежнему была на мне, правда, расстегнутая полностью. Ощущение, когда в тебя в первый раз входит что-то… теплое… крупное… живое… пульсирующее… мне безумно понравилось. Я ощутила мышцами это теплое и пульсирующее, сжала… интересное ощущение… приятное… и возбуждение от этого усиливается… причем не только у меня!

— Ящерица, не шали! А то я сейчас кончу, и тебе придется довольствоваться моим языком и пальцами.

Пришла моя очередь фыркать… при этом снова сжимая мышцы.

— Не смей… Я и так терплю из последних сил! — почти рыкнул дракон, целуя меня в губы и продолжая осторожно двигать бедрами, как будто чего-то опасался. Как будто боялся сделать мне больно. Нет, конечно, мне казалось, что я чувствую каждую венку на его члене, но он скользил во мне настолько плавно, нежно, бережно… И от этих движений по всему телу разливалось такое приятное, теплое ощущение, и во рту было странное сладкое послевкусие, как будто я меда объелась. И это теплое ощущение становилось все жарче и жарче, расплавляя мышцы… все мышцы… Мне казалось, что я уже не могу пошевелить ни руками, ни ногами, потому что они раскалены до предела и начинают стекать по этой бедной шкуре. И тут внизу живота, словно вспыхнуло пламя, яркое, обжигающее, ослепляющее. Все мои расплавленные мышцы внезапно напряглись, натянулись, как струна… тело пронзила удивительно сладкая судорога… одна, вторая, третья… и я обмякла, почти не чувствуя, как тихо зарычал-застонал Ним, целуя меня в губы.

— Ящерица? Посмотри на меня! Да… У нас все получилось!

Не знаю, как он это почувствовал, но внутри меня вновь зарождалось пламя, сначала маленький комочек, где-то в области груди, разрастающийся, увеличивающийся… и вот уже я пылаю, чувствуя, как горят мои щеки, руки, ноги… даже кончики пальцев. Такое ощущение, что я вся целиком пылаю. Нет, что я и есть это пламя! И оно расширяется, становясь все больше и больше. И вот оно уже не внутри меня, а еще и вокруг. Огромный невидимый… нет, уже даже видимый факел. Странно, что вокруг ничего не вспыхивает, и Ним спокойно стоит внутри этого пламени и улыбается… Удивительно. Я даже не заметила, когда меня подняли со шкуры и поставили на нее же, босыми ногами. Горящими босыми ногами! Нет… Лапами… Нет, ногами! Нет…

— Ринка, сконцентрируйся и соедини сознание! Соедини сознание с драконицей…

Соединить сознание? С драконицей? С какой драконицей? Нет, не хочу… Я — Ринка, человек, а не оборотень. Я точно помню… знаю… уверена, что я — человек! И это желание взмыть в небо — не мое. Не мое! Или мое? Сашка и Артур улетали от меня в небо. Ниммей постоянно улетает от меня в небо. И сейчас я могу тоже взмыть вверх, расправив крылья и улететь. Ним обещал научить меня! Ним — хороший, любимый, надежный. Мы сейчас взлетим вместе. Мы — драконы! Мы — пара, семья. И это — наш мир… Наши леса, наши пещеры, наши моря. Мы будем жить почти вечно, заселяя этот мир своими детьми. А внизу будут суетиться люди, сменяя друг друга, поколение за поколением…

Фредо, Фонзи, Мистер Икс, Роджер, Чезанно, Демо… Агата… Тимка!

Нет! Я не хочу! Я — Ринка, одна из этих людей. У меня есть обязательства. Мне надо выяснить, что случилось с Роберто, спасти Адама… Как я могу оставить сейчас Агату? Тима?! Как я могу оставить Тимоху?! После того, что именно я притащила его в этот мир… Как?!

— Улет… — это было последнее, что я услышала, прежде чем мое сознание тоже воспламенилось и разлетелось в небе на сотни маленьких искорок.

Когда я пришла в себя, была поздняя ночь. Темная-темная. Я лежала на шкуре несчастной козы, полностью одетая, а рядом горел небольшой магический костерок.

— Ринка? Ты очнулась?.. Во, ты меня напугала! — раздалось у меня в голове. И почти сразу на землю опустились… два дракона.

Красивая сверкающая мощь. Сильные когтистые лапы. Переливающаяся чешуя. Корона из костистых выступов над заостренными ушами. И такие же когтистые выступы по хребту… чтобы сразу было ясно — это не ездовые драконы. Хищные. Боевые.

Удивительно умный и родной взгляд у одного и по-детски счастливый — у второго… У второй… У драконицы.

— Ну ты и… упертая! — пауза, пока Ним подбирал подходящее слово, меня даже повеселила.

Я неуверенно шагнула в сторону драконицы, а та, склонив голову набок, с интересом уставилась на меня.

— Обычно происходит слияние сознания, и более сильное порабощает более слабое, — в голосе Ниммея прозвучали виноватые нотки. — Но потом все выравнивается! Со временем…

— И сколько, примерно, проходит времени? — поинтересовалась я, гладя драконицу по более изящной, чем у дракона, мордочке и длинной чешуйчатой шее. Та жмурилась от удовольствия и больше всего напоминала мне сейчас котенка. Маленького такого, недавно рожденного, игривого и любопытного. Уверенного, что он милый, славный, и все его должны любить. Даже не так. Он просто не знает еще, что кто-то может его не любить, потому что он сейчас любит все вокруг. Одинаково. Кругом столько всего неизвестного, красивого, притягательного…

— Обычно… — Ним замялся, потом так громко вздохнул у меня в голове, что у меня даже уши заложило, — …не больше года. Для магов — это же почти ни о чем!

— То есть я бы пропала из жизни остальных на год?!

— Тима я бы предупредил, само собой, — принялся оправдываться Ниммей. — И Адама забрал бы, припрятал где-нибудь, чтобы его не спалили. А потом перенес бы его в свой мир — у нас там целый клан вампиров.

— То есть ты в любой момент можешь отсюда уйти? — насторожилась я.

— Сейчас — нет. Плотно закрылись, гады! Но когда вся эта заварушка закончится, уверен — смогу.

— Ясно, — рассеянно произнесла я, продолжая наглаживать драконицу.

— Ринк, не злись! Ящерица бы адаптировалась, повзрослела, и вы бы все вспомнили. Вместе. А теперь я даже не знаю, что мне делать…

— А чтобы ты делал, если бы мы не разделились? — спросила я, чувствуя, как внутри зарождается уже знакомая огромная пустота, вгрызаясь в душу до боли.

— Год бы растил тебя… ящерицу… — Ним красиво и непонятно выругался, явно выругался, глядя то на меня, то на драконицу. — Ну и за ребятами бы бдил, чтобы эти, перо им в подмышки, не победили!

— Значит, расти, — вздохнула я и сделала два шага назад, обнимая себя руками, чтобы хоть немного унять озноб. Вместо пламени внутри теперь был вымораживающий холод.

— Ринк… вы не выживете год друг без друга, — вновь тяжко вздохнул Ниммей. — Такое уже бывало, пусть и редко. После разделения сознания драконица чахнет и гибнет, буквально, в первые лет пять. И человеческая ипостась — тоже. Нет, вы должны быть все время рядом, как можно чаще сливаясь в единое целое и пытаясь договариваться, раз ты у меня двухголовая.

— То есть как это «сливаясь»? — мы с драконицей в изумлении уставились друг на друга.

— В единое целое! В дракона или в человека — сами решайте. Как вам нравится, красавицы вы мои!

Ним посмотрел на нас двоих и вдруг засмеялся, пофыркивая огнем из ноздрей:

— Улет! У меня гарем! Кому сказать…

— Кукиш тебе, а не гарем! — возмутилась я. Драконица меня поддержала, дыхнув пламенем в сторону веселящегося султана.

— О! Вы уже объединились? Против меня?! — Ним, смешно перебирая лапами и шутливо отмахиваясь крыльями, принялся бегать от нас по поляне, а мы — гоняться за ним.

Вскоре я заметила, что если прислушиваться, то, действительно, чувствую свою «вторую голову». И мы даже можем работать слаженно, но только как две отдельные личности. Сливаться в единое сознание не хотели ни я, ни драконица. Мало того, я ощущала ее снисходительное отношение к слабой «человечке» и даже некоторое возмущение от того, что она зависит от такого вот неприспособленного к жизни существа. А я видела в ней ребенка, еще ничего не понимающего, самоуверенного и наивного. Короче, мы обе были друг от друга не совсем в восторге. Здравствуй, раздвоение личности!

— Ринк, давай мы с Ящерицей отнесем тебя в замок, а сами полетаем? А завтра попробуем вас соединить… хотя бы физически, хорошо? — Ним посмотрел мне в глаза, склонив морду на бок.

В его голосе было столько вины, что мне даже жаль стало бедного «султана». Надо было соглашаться на чистокровную драконицу, а не выделываться, бродя по мирам в поиске экзотики. Вот и нашел на свою рыжую буйную голову. Двухголовую пару. Убиться плеером! Спать хотелось ужасно, хотя адреналин от избытка впечатлений еще не выветрился, и меня слегка потряхивало, но я понимала — еще долей двадцать, и я вырублюсь прямо тут, на шкуре. А эта парочка, явно, нацелилась летать до победного, пока у драконицы крылья не отвалятся.

— Да, давай. В кроватке спать удобнее, — согласилась я, и Ним тут же взлетел, подхватывая меня когтями за ноги и талию и опрокидывая, лицом вниз. Перед глазами промелькнули озеро, лес, домики природниц, ворота замка, крыша…

— Можно, я не буду тебя провожать? — поинтересовался мой дракон, кося глазом на стоящую рядом драконицу. — Ящерице сейчас не стоит оставаться одной…

Я кивнула, соглашаясь, что оставленный на крыше замка малолетний огненный дракон — довольно опасный сюрприз. Даже дождалась, пока эти двое улетят, сливаясь с тьмой ночи, и только потом побрела к себе. Тихо всхлипывать я начала в ванной, стуча зубами от озноба в горячей воде. Но, как ни странно, у меня даже поплакать нормально не получилось. Просто поскулила немножко, а потом, вообще, затихла, глядя в потолок. Один любил во мне мальчика. Второй — драконицу… И теперь меня никто никогда не назовет так же как Фредо: «Ри-и-ин!», чтобы внутри все скручивалось от возбуждения, сердце замирало, душа улетала или падала… и хотелось забыть обо всем. И «Ящерица», как выяснилось, тоже не я. Теперь уже не я… Просто от меня зависит ее жизнь. Жизнь его драконицы… А я… А кому, вообще, нужна я?!

И тут дверь в ванную буквально чуть не вынесли.

— И где вы шлялись?! Где эта рыжая морда?! Куда он опять тебя таскал?! Ей, ты чего опять блажишь? Вылезай давай, у меня от блажи тут припасено, мы с Фонзи пили, пока вас ждали. Прикинь, у них тут, и правда, вампир, я уже все у Санасара выпытал. И даже вон с некромантом бухнул, чтобы подробности выяснить. Короче, от укуса зараза эта не передается, там надо ритуал небольшой провести. А про ритуал никто ничего не говорил, только о том, что кто-то со спины заходит и кровь пьет. Кстати, не так уж много…

Тимоха говорил быстро-быстро, буквально захлебываясь словами. При этом он успел вытащить меня из воды, укутать в полотенце, вытереть, некоторое время потупить на след от укуса на шее, перекинуть меня через плечо и оттащить в комнату. Там выпутать из полотенца и закутать в одеяло.

— Ща. Сиди тут, — это было сказано таким тоном, словно я была похожа на человека, который сейчас куда-то пойдет. В ночи. Голый. Угу… Мне некуда идти.

— Тимк, почему никто не любит именно меня? — поинтересовалась я у нарисовавшегося в дверях домовенка.

— Блажишь, хозяюшка. Сейчас… полегчает, — объявил Тим и протянул мне стопку с какой-то резко пахнущей гадостью. — Пей. Блажь, как поварешкой, снимет, проверено! Некроманты сдаются с пятой стопки и отвечают на все вопросы. Пей давай!

Я послушно заглотила, залпом, и почувствовала, что фраза: «Глаза на лоб вылезли», может иногда передавать вполне буквальное событие. Не успела я прокашляться, как Тимка протянул мне вторую стопку.

— Вперед! Сам гнал. Так и назвал, настойка «Антиблажин».

Я прислушалась к своим ощущениям, поняла, что настойка только заходит с трудом, а потом действительно помогает.

— Ну вот и отлично. Лечебная доза закончилась. А теперь давай, или спи, или рассказывай.

Я вдохнула побольше воздуха, чтобы хватило на подольше — ведь столько событий произошло, упарюсь рассказывать. И… по-моему, выключилась, еще не успев упасть головой на подушку. А утром, проснувшись от грома… грохота… И-и-ить! От будильника этого всеобщего! Я запихала голову под кран с холодной водой и стояла так доли две-три, уговаривая себя проснуться. Но помогло мне не это, а отвратительно бодрый Тимошкин голос:

— Кстати, пока вы таскались неведомо где, тут новое пророчество объявили. Причем так забавно! Зачитали и объявили его сбывшимся.

— И что за пророчество? — я потрясла головой. Нет, она у меня не болела, просто хотелось залезть обратно в кровать, уснуть и больше не просыпаться. Зря я, конечно. Ведь тот же Тимоха волновался именно из-за меня. И я… я не потерялась в драконьем сознании, именно из-за него.

— Когда зверь, порожденный в огне чужого мира, породит в огне и крови пару себе.

Я застыла с протянутой к полотенцу рукой. Потом почувствовала, что мне сейчас срочно надо снова Тимкиного «Антиблажина». Или поварешку. Или просто выплакаться, наконец!

— Ты тут русалку из себя не изображай. Намочила башку, так вытирай давай, а то с нее на пол капает. Заодно, может, и блажь впитается.

Я укутала голову полотенцем, сделала несколько массирующих движений и снова застыла.

— Ну?! Чего за пару эта рыжая морда породила, и почему ты среди ночи вчера в ванной отмокала?

Я сглотнула, сжимая пальцы. Ойкнула, нечаянно дернув себя за волосы, всхлипнула… Тут же вспомнила лежащую в лазарете Агату. И Адама… И Роберто… И… У меня все живы, все здоровы, и даже меня самой теперь стало две. А еще у меня есть Тимоха. Так что хватит себя жалеть и истерить без повода. Тоже мне, жертва неудачной влюбленности. Будет еще и на моей улице праздник! Впереди еще целая жизнь…Так что пересказывала я все случившееся за вчерашний вечер совершенно спокойно, даже хихикнула пару раз, вспомнив шутку Нима о гареме и султане.

— То понос, то золотуха, — констатировал Тимка. — А я вчера Фонзи упоил.

— Это ты молодец, — улыбнулась я. — А как излечить от вампиризма он тебе не рассказал?

— Сказал. Я ж тоже на Адама грешил, поэтому и про лечение спросил. Так вот, не провернуть нам такое. Попробовать можно, чем черт не шутит? Но тут только если кто-то из чертей поможет.

— Ты не умничай, ты пересказывай давай.

Странно, но удушающий тоскливый комок от жалости к себе несчастной и щемящая пустота от того, что меня, такую замечательную, никто не любит — исчезли. У Нима — Ящерица, у Фредо — Эззелин. Значит, где-то есть кто-то, кому нужна именно я. Есть… Может, даже здесь, в Академии. И он найдется, обязательно. Надо только сначала до конца переболеть этими двумя, которые были нужны мне. А им нужна была не я… Так! Не блажим!

— Ну, там целый ритуал, который любой некромант знает. Не проблема. И участников-то всего двое. Сам болезный и источник заражения, так сказать.

Я уставилась на Тима испепеляющим взглядом. Тот хмыкнул и уточнил:

— Та сволота, что его куснул. Вот его надо пригласить. И, к гадалке не ходи, он будет против, потому что, по ритуалу, зараженный его должен будет прирезать.

Тут Тимоха сделал вид, что задумался, а потом добавил:

— Ну и для полного счастья, в состав напитка, который должен хлебнуть болящий для исцеления, входит кровь демона. Вот и скажи мне, хозяюшка, где мы с тобой отроем заразившего Адама вампира, и, главное, откуда мы кровушки демоновской отольем?

— Не знаю, — расстроенно вздохнула я. — Но раз есть способ, значит, есть надежда.

— Это верно, — согласился Тим. — Ну что, пошли, разомнемся и завтракать? Хотя видуха у тебя, краше в гроб кладут!

— Не надо про гробы, — буркнула я. — А то я сейчас готова разнести пол Академии…

— К едрене фене? — хмыкнул Тимоха. — Точно на тренировку тебе надо, хозяюшка. Сейчас всех там отметелишь, и будет тебе счастье.

Конец первой части.