Татьяна:

С обжитой полянки мы в этот день так и не ушли. Сначала занимались пропитанием: Тай поймал и принёс новую птичку, потом я её готовила, попутно обучая этому магёныша. На его слабые протесты был дан категоричный ответ: мало ли что в дороге может приключиться, а он настолько беспомощен, что пропадёт в первые же сутки.

Выяснилось, что истощение Ромей получил, создавая себе путеводитель, и при этом всё равно умудрился заблудиться и прилечь под ёлочкой — приходите, волки дорогие, я вас мясом угощу.

Так что не фиг отлынивать: навыки выживания ещё никому не мешали.

В итоге птичку мы ощипывали вдвоём. При этом Ромка таращился на несчастную дичь, как на помесь крокодила с пиццей — и опасно, и есть хочется до одури. И пока наш лонгвест шастал по окрестностям в поисках пищи про запас (съязвив, что та, которую отдали нам на откуп, до съедения, скорее всего, не доживёт), мой ученик выразительно страдал и давил на жалость, рассказывая, что их не учили копаться в дохлых конкау.

На резонный вопрос, обучали ли их жареных конкау лопать так, чтобы за ушами трещало, или это врождённая способность, он вздыхал ещё тоскливее.

Появившийся с оленёнком в зубах Тай улёгся в сторонке и смотрел на это представление, иронично прищурившись. Я кинула в него шишкой, потому что насмешливый лисий вид пагубно влиял на процесс ощипывания и потрошения. Ромка, скривившийся от непрошенного зрителя, принялся выделываться, как пятиклашка на переменке.

Скорбные взоры сменились воинственно выдвинутой челюстью, а многострадальное подобие куропатки пыряли ножом так, словно мстили ей за всю несправедливость мира. Пернатой было уже всё равно, а вот магёныш порезался и тихо матерился под нос, приноравливаясь исподтишка колдануть на всю эту кулинарию чем-нибудь посильнее.

Ну, что сказать… я не уследила. В результате добычу юный шеф-повар зачистил… под ноль. То есть до полного исчезновения.

Лис, заметив опасность первым, подскочил на месте и с ехидным: «Всё, ша! Хана птичке!» — рванул за деревья. А наполовину ощипанная конкау взорвалась остатками перьев и пуха, облепив ими Ромку, меня и даже слегка Тайя, раскидала потроха по округе и с чистой совестью аннигилировала.

— Это ты сглазил! — завопил магёнок, отплёвываясь от прощального «подарка» своей жертвы, и помчался на лиса с ножом наперевес. Тай, превратившийся в человека, томно закатил глаза, напоказ изумляясь идиотизму некоторых обитателей прекрасного мира, но заметил мой взгляд и тут же подсуетился: «Оживлять будешь как положено!»

При этом вредная лисятина почти не отвлекалась на взбешённого Ромку, злившегося от этого ещё сильней и потому пустившего в ход нечестные приёмы.

— Только без магии, а то руку откушу! — рыкнул оборотень, едва увернувшись от взорвавшейся почти перед носом маленькой бомбочки. — Таня, мой труп ляжет на твою совесть, и целовать надо будет не один раз! Ясно?

— Вот ещё! — язвительно выдала я погромче, чтобы Ромка тоже услышал. — Сейчас Ромэй заработает очередное истощение и лечиться вы будете друг другом! Ты его, он тебя!

Перспективу они не оценили.

— Ща! — фыркнул лис, уклоняясь одновременно и от ножа, и от очередной бомбочки, нацеленной прямо в лицо. — Уймись ты, маг-потрошитель! Лонгвесты несъедобные! — и Тай, сцапав своего противника, повернул того к себе спиной и, отняв колюще-режущее орудие, толкнул ко мне: — Этому щенку нож в лапы давать рано…

Магёныш вырывался из последних сил, пытаясь и куснуть, и лягнуть, и сострить что-то про тупого, лохматого, ехидного и доставучего. Причём, местами я с ним была даже согласна.

— Всё, магический истребитель, остынь! Да утихомирься же ты! А то придушу ненароком, Таня потом тебя оживлять упарится…

— Успокаивайтесь оба, потому что у нас всё справедливо. Кто прибил, тот и оживляет. Вот и будете взаимно радоваться, а я с удовольствием полюбуюсь, как вы целуетесь, — ой, какое у Ромки стало личико! — И вообще, Тай, пусти ребёнка, он сейчас будет учиться снимать шкуру с оленя. БЕЗ МАГИИ! — и я грозно уставилась на малолетнего халявщика.

— Хана оленю, — демонстративно вздохнул лис, отпуская магёныша и тут же рухнув на землю, сбитый довольно ловко сделанной подсечкой. Ещё в падении этот артист погорелого театра сориентировался и решил имитировать свою безвременную кончину от сотрясения того, чего нет и в помине.

— Ромка, смотри, что ты наделал, — укоризненно покачала я головой, стараясь сдержать громкий гогот. — Теперь целуй!

Труп резко ожил, а магёнок одним прыжком оказался рядом со мной, мотая головой, будто я всерьёз приказала ему облобызать лиса. Хотя… он так напрягся…

— Ух ты, воскрес, тогда не торопись его чмокать, — разрешила, с трудом сдерживая смех. — Пошли, герой, будем развлекаться с оленем. Он вку-у-усный!

— А давай вечером? — честные глаза не предполагали сомнений. — Я вообще-то совсем не голодный.

— Угу, а возмущённое бульканье твоего желудка в расчёт не берём.

Ромка тоже прислушался, посмотрел на свой живот и осуждающе выдохнул:

— Предатель!

Тай:

Я привык, что самки выбирают сильных, но не Таня. Она предпочитала что-то другое. Я долго пытался понять, чем этот пацан лучше меня. Наконец до меня дошло. Когда он очередной раз споткнулся о ветку и упал. А потом с кислой мордой страдал, пока Таня ахала и охала, переживая из-за возможности перелома…

Ща! Ушиб у него. Спинного мозга на всю голову. Воспаление хитрости. Совершенно неприспособленное к жизни создание. Да-а-а, теперь я понимал, зачем магам привязка к оборотням — иначе они просто нежизнеспособны. Без нас они вымерли бы, быстро и незаметно.

И вот поэтому кошка вокруг Ромки и крутится. Он без неё не жилец. Слабые самки выбирают сильных самцов. А сильные самки — слабых? Тогда мне тут точно ничего не светит. Подстраиваться под этого природой обиженного я не собирался.

Можно поприкалываться немного. Подыграть. Но постоянно изображать, что у тебя лапы и хвост из одного места растут, я не готов.

А, главное, с этими двумя было весело, но как с друзьями. Я за них горло любому перегрызу. А самка лонгвеста… Я чуял её запах. Причём, она словно знала, куда мы идём. Я бежал на охоту и одновременно искал метки на деревьях. Рычал. Звал. Иногда мне казалось, что чернобурое пятно мелькнуло вдалеке. Я нёсся, обгоняя ветер. Но она исчезала. Или появлялась уже с другой стороны. Играла. Дразнилась. Заманивала. Неудовлетворённое желание мешало отдыхать по ночам. Запах Тани тоже беспокоил. Сложно нормально спать, когда ты хочешь самку… тем более, что под боком дрыхнет другая самка, р-р-р!

Ромэй:

Мы двигались по лесу уже девятые сутки. Первые дня три я вынашивал планы если не побега, то, как минимум, убийства… Причём, не всегда ясно понимал, кого из этих двоих лохматых придурков мне хочется прикончить больше. Чаще всего, естественно, тянуло удавить Тайя, потому что с Таней, хотя она и казалась редкой занудой временами, было хорошо и интересно. А ещё, когда мне надоедало слушать, что она говорит, я мог отключиться и незаметно разглядывать её губы, вспоминая, какие они мягкие и нежные, и мечтая снова к ним прикоснуться…

— Вот этот костёр называется заборный. Смотри, — девушка пристально уставилась на меня, будто заподозрив, что я уже давно не слежу за лекцией и думаю вовсе не о кострах. Пришлось изобразить на лице внимание и сосредоточенность, а то ещё повторять заставит, а тут лонгвест рядом… Ржать опять будет, ехидна кудлатая, — …полешки сложены одно на другое вертикально, между воткнутыми в землю ореховыми прутьями. А огонь разводим у нижнего брёвнышка…

Я покивал, любуясь ловкостью действий моей спутницы. Пламя она разожгла совсем без магии, с помощью какой-то маленькой штучки из её мира, которая называется «зажигалка».

— Вот так. Теперь, когда нижнее прогорит, верхнее под собственным весом опустится на его место, и костёр будет полыхать часов шесть.

Я притворился безмерно восхищённым, покрутил «в восторге» головой и тут же получил охапку прутьев с парой толстых веток:

— Вперёд! Повтори…

А три дня назад меня учили ловить кхснетов. Очень рискованное и опасное для жизни занятие, потому что эти твари опаснее любого волка!

Сначала я даже не подозревал об их подлой сущности и просто засунул руку в илистую нору на дне озера, кишевшего этими страшными созданиями.

— Ну, куда, куда! У тебя палец лишний?! — Таня, выдернув мою конечность из воды, отчитывала меня, как ребенка. И снова при мохнатом идиоте, катающемся по траве от смеха. Матервестер, ненавижу! — Представляешь, эти раки не любят, чтобы их варили и ели, а клешни у них…

Видимо почувствовав мою обиду и желание доказать им обоим, что я смогу поймать кхснета, ведь я маг и обязан справиться со столь плёвым делом, девушка сунула в нору палку и продемонстрировала мне, какие неприятности меня миновали. Убеждать всех в собственной крутости сразу расхотелось.

— Зато они есть почти в любом водоёме или речке с илистым дном… Нет, у них едят только клешни и шейки, так что двух раков маловато на ужин… Чего у них нет? Шеи? Ну, вот так, шеи нет, а есть её можно. Вот это и вот это… Что? Да какая разница, шея или хвост? Главное — вкусно, а логика тут вообще лишняя.

Никакой логики. Но действительно очень вкусно…

На охоту меня тоже один раз взяли. И мне даже понравилось, тем более что лис остался караулить наши вещи и следить за костром. Так что ночь, звёзды и лишь мы вдвоём… Красота… Я ступал за Таней след в след, пока она не повернулась и не выдала мне с горестным вздохом:

— Ну кто так ходит! Кто так ходит! От твоего топота не то что конкау, слонопотамы попрячутся!

Всю романтику на корню загубила, а я только почувствовал себя оборотнем, крадущимся за добычей. А на мой невинный вопрос, когда же мы поймаем хоть одну маленькую птичку, девушка рассмеялась:

— Улетели уже все. Даже яйца в это время года сами бегают и летают. Пойдём, отведу тебя обратно.

Конечно, ожидающий нас хвостатый вражина тоже прокомментировал мои способности охотника. Пришлось взорвать у него под ногами небольшую водяную бомбочку. Последнее время магия давалась мне всё легче и легче. Я начал применять заклинания для среднего уровня и даже слабости не испытывал, не говоря уже про обмороки от истощения. И, главное, Таня, по-моему, иногда вообще не замечает, что я экспериментирую. Значит, её силы я не расходую.

К тому же, я заметил, что чем больше мы сближаемся с моей «хозяйкой», тем могущественнее я становлюсь как маг. Закон морковки в действии?

Тай:

Наш магический ротозей опять потерял свое кольцо. Здесь, в лесу, это происходит раз пять-шесть на дню. Нет бы спрятать его в карман или носить на цепочке на шее. Нет, упёртый маг цепляет свою побрякушку на палец, чтобы очередной раз споткнуться и лишиться её.

Я бы давно оставил своенравное украшение валяться среди иголок и шишек или в муравейнике… Но оно звало. И не мага — меня. Я чуял его, тянулся к нему, крутил перед глазами и со вздохом возвращал этому раззяве на ближайшей стоянке. Он радовался, благодарил, пристраивал на руку и снова терял… Р-р-р-р!

И вот я вновь стою с кольцом в руке. Красивое. Завораживает. Притягивает. Камень играет переливами от алого к красному. Сверкает, ловя последние солнечные блики. Надо вернуть. Не моя же вещь, поэтому нужно отдать владельцу.

— Эй, маг, сегодня я сплю с Таней, а ты в кустах!

— Это с какого перепугу? — удивилась кошка, поворачиваясь от костра.

Я ехидно хмыкнул и покрутил находкой:

— Потому что я лонгвест, а не пёс по розыску безделушек в траве.

Ромка надулся. Смешной он. Его дразнить — одно удовольствие. Даже напрягаться не надо.

— Отдай!

— Отними, — я подбросил кольцо вверх, поймал и снова повертел им перед носом у пацана. — Или спи в кустах!

— Детишки… Только не поубивайте друг друга. И по поводу оживления всё в силе, — Таня, усмехнувшись, опять повернулась к огню. Жаль, но ладно. Всё равно ведь краем уха слушает, заодно свежепойманную конкау ощипывает.

Конечно, ночевать в кустах маг не захотел, поэтому принялся потешно брыкаться, толкаться и пихаться в попытках отнять у меня свою драгоценность.

— Левой рукой живот прикрывай, балда! Правой — удар! Да куда ты бьёшь… Ребром ладони лупи или самой ладонью… Как ты кулак держишь?! Р-р-р-р! Прямо бей, наискосок все пальцы отшибёшь! Давай побегаем?

Я рванул влево, он за мной. Я резко вильнул вправо, и Ромка впечатался в дерево. Гневно зашипел и защёлкал пальцами. Размазня! Чуть что не получается — сразу магичить начинает.

— Лапу отгрызу!

— Кольцо верни!

— Ща! Ты меня не догнал!

— Идиот!

— Слабак!

— Трепло!

Я молча покрутил кольцом почти у него перед носом и едва уклонился от очередной бомбочки. В этот раз была огненная. Водяные просто противные, а от этих ещё и палёным потом воняю, пока не сменю ипостась два-три раза.

Кусать его я не стал… Просто, глядя ему в глаза, без слов нацепил предмет спора на палец, развернулся и пошёл обратно. Достал. Предупреждал же, чтобы не магичил.

Этот недоумок с громким визгом атаковал меня сзади. Он меня валтузил на полном серьёзе, а я старался отбрыкаться и не прибить нечаянно.

— Как дети, ей-богу, — оторвалась от огня самка. — А ну, разойдись, а то сделаю отбивную из лиса, мага и конкау! — и она, угрожающе помахивая ощипанной тушкой, двинулась нам навстречу.

Сделав вид, что напуган, я отскочил в сторону. А мой соперник остался сидеть на земле и злобно пыхтеть, косясь то на меня, то на Таню.

Самка улыбнулась этому щенку-переростку… Недоразумению, р-р-р-р! И перевела взгляд на меня. Глаза у неё при этом широко распахнулись, и даже рот приоткрылся.

— Вы… вы чем там занимались?!

— Выясняли, кто сегодня спит с тобой, а кто в кустах, — я приосанился на всякий случай, но при этом быстро осмотрел себя. Мало ли что там со мной не так. Одежду не в том месте порвал, например.

— Как выясняли?! — Таня почти кричала, волнуясь и кусая губы. — Ромка! Когда ты успел его… э… ну… на нём привязка!

— Ща! — презрительно фыркнув, я внимательно осмотрел себя и наткнулся на виновато-испуганного магёныша. — Эй! Нет на мне ничего!

Превратившись в лонгвеста, я попытался унюхать, увидеть, ощутить в себе какие-то изменения. Не удалось. Снова перетёк в человеческий образ и уставился на своих спутников, ожидая объяснений.

— Ты её не чувствуешь? Ром, и ты его не… того? — пацан энергично замотал головой, кося на меня уже больше испуганно, чем виновато. Ну да, морда у меня, наверное, многообещающая. — Странно. Я ясно вижу поводок от тебя к нему, причём крепкий и… давний?! Что за чёрт? Полчаса назад ничего и в помине не было. Что вы делали? — голос кошки стал командно-требовательным. Опять альфасамковость повысилась, р-р-р! — Вспоминайте по минутам.

Я бы послал, развернулся и ушёл охотиться, если бы… Если бы не было так страшно. Привязка. Привязка к Ромке! Упасть и сдохнуть…

— Кольцо, — прошептал этот растеряха. — Отдай мне кольцо!

— Ща! Вот вам всем! — я облегченно выдохнул, показал малолетке средний палец и плюхнулся возле костра, вытянув ноги. — Нет на мне никакой привязки и кольцо я не отдам. Ша! Надоело его подбирать. Потом получишь, когда мир спасём.

Таня нахмурилась, оглядывая нас по очереди. Столько внимания мне давно не перепадало. Сейчас будет требовать, чтобы я вернул её щенку игрушку, не иначе. Но она всё так же стояла, задумавшись, покусывала губы, теребила мочку уха… Потом её глаза непонятно сверкнули.

— Тай! А сними эту штуку на минутку? — ну вот, так и знал! — Просто сними и положи рядом, — я бы даже сказал, что это было похоже на просьбу. Какая честь, р-р-р-р! Кошка у меня что-то просит. Разве я могу отказать самке в такой мелочи?

Я снял кольцо, подбросил его в воздух, состроив подскочившему с места Ромке ехидную рожу, поймал и спрятал в карман.

Таня прищурилась, изучая меня.

— Поводок исчез, — заявила она через пару секунд. — А теперь надень обратно? Пожалуйста.

Я даже хмыкнул от удивления. Чего это с ней сегодня? Может, съела что-то не то? Надо проверить. Я похлопал ладонью рядом с собой, приглашая её присесть. Вдруг сработает?

Не разрывая контакт глаз с девушкой, я достал украшение из кармана и пристроил его на руку.

— Пожалуйста, — улыбнулся, по-моему впервые просто так, без насмешки.

Таня села, но тут же подтащила ближе к себе подошедшего Ромку. Устроилась между нами, будто ей так спокойнее. Опять потерзала губу, изучая что-то, видимое только ей.

— Привязка не от тебя, а от кольца, — задумчиво пояснила она. — Когда оно находится у тебя на пальце, это выглядит… Словно от твоей ауры к Ромкиной потянулся поводок! Вы понимаете? Это же… — кошка подскочила и начала носиться по поляне. — Так… ох ты ж, и ни фига себе рояль! Обалдеть! Сказка! Я тут всю дорогу голову ломаю, как мы в город пойдем с диким оборотнем в обнимку, а тут такая шикарная маскировка! — самка выдохлась и снова упала между нами. — Ромка, где ты его взял?

Татьяна:

Последние деревья расступились. Впереди, до самого города, только поля и дорога. Нам туда…

Я оглянулась на оставшихся за спиной вековых исполинов. Мне было жаль уходить из леса. Эти несколько дней были… весёлыми? Приятными? Тёплыми?

Я привыкла к своим спутникам. К самоуверенному, как танк, Тайю и к взбалмошному, нетерпеливому и обидчивому магу. Ромку забавно было учить, а лиса… нет, нарочно я его не дразнила и не доводила. Просто его непрошибаемая наглая морда вызывает у меня неконтролируемое желание сделать что-нибудь такое, что эту непробиваемость ликвидирует.

Трудность была в том, что моя лиса…

Откуда взялась лиса? Я же укусила Тайя до крови в ту ночь, когда этот нахал-террорист посягнул на мою кошачью персону. И под утро очнулась от дикого желания… залаять.

Мой веер образов начал складываться. Первый не кошачий облик — это серьёзная заявка на увеличение силы. И у меня в то утро снесло крышу. Я гоняла по лесу, как ненормальная, кувыркалась по траве, наслаждаясь незнакомыми ощущениями, бегала, ловила свой хвост, тявкала и тёрлась о деревья.

А потом меня догнал мощный и непреодолимый в своём совершенстве запах сильного самца. Я еле удержала свою лису от попытки помчаться на него со всех ног и заставила ускользнуть и превратиться обратно в кошку.

Я знакомилась с своим новым зверем каждую ночь и еженощно за шиворот оттаскивала эту заразу с лисьей тропы. Вот же, хвост мне в узел, озабоченная зверюга оказалась! Ей нравился Тай, а меня слушать она не особо хотела.

В отношении свежеприобретённых обликов всегда так. В этом и сложность — подчинить животное себе, перебороть инстинкты, научиться внимать им, а не следовать вслепую. И делать это надо сразу, нельзя откладывать. Поэтому укрощение лисицы стало обязательным к исполнению аттракционом. Я — альфа. Я сумела.

Самое странное, что человеком я на Тайя реагировала совершенно спокойно, если не считать желания стукнуть его палкой в лоб за каждую высокомерно-снисходительную гримасу. С Ромкой было гораздо проще. Он бухтел, ворчал, спотыкался и топал, но учился и почти не вредничал. Правда, иногда, мечтательно глядя на меня, застывал и переставал слушать, но его можно было без затей пихнуть в бок и заставить повторить, что я сказала. Фантазии моментально испарялись. С ним вообще было… легче. Его я могла потискать, как котёнка, безо всякой задней мысли, подразнить или пожалеть, похихикать и пошептаться.

Тем более, что после моей пламенной речи на полянке, Рома, в отличие от лиса, вспомнил, что такое галантность. И даже если дулся, всё равно не забывал очистить и высушить мою одежду, заколдовать расчёску, которую я сломала, или принести с утра горсть крупных, поздних ягод, собранных собственноручно. Лицо у него в этот момент становилось такое… беззащитно-независимое, что я сразу радостно начинала благодарить. От чистого сердца, тем более мне нравилось наблюдать, как физиономия магёныша расцветает счастливой улыбкой.

Он ею так и светил, пока в очередной раз не объявлялся Тай и не ломал весь кайф.

Вот уж кто про любезность не слышал и ухаживать ни за кем не собирался. Он, по большому счёту, всю дорогу таскался за лисой.

Но при этом чернобурка показал себя отличным товарищем и взял на себя кучу дел, с которыми я бы и сама справилась, конечно, но…

Например, яму вырыть поглубже, подвернувшего ногу Ромку дотащить до привала, толстые брёвна для долгого ночного костра принести. Мужик, одним словом. Но, к сожалению, дундук.

А Рома, кстати, со своей учтивостью так натренировался постоянно колдовать, что нехило продвинулся в этом сложном искусстве. Сам мне по секрету признался, что столько практики у него в жизни не было, и теперь он умеет тако-о-ое… и в доказательство пролевитировал мне какую-то бешеную белку с соседнего дерева. Подопытная отчаянно орала, била в воздухе лапами, цеплялась хвостом за кусты.

Я сказала спасибо и попросила не мучить несчастное животное, поскольку то верещало так пронзительно, что вскоре примчался лис, ускакавший на речку искупаться. Но, увидев, как мы развлекаемся, плюнул и обозвал нас щенками-переростками, которых и на минуту нельзя оставить без присмотра. Мы с Ромкой, не сговариваясь, одновременно показали в спину этому сильно взрослому мужчине высунутый язык.