— Эээй, убогая! Вставай немедленно! Вставай, кому говорю! А то сейчас материализуюсь и оплеух навешаю! Не посмотрю, что ты — прости Истина! — девушка. Вставаааай! И этого своего буди… чтоб ему… да с такой фантазией надо в писатели идти, а не гробить себя на городской службе. Хи — ха.

Миранда, еще не проснувшаяся, с закрытыми глазами и нескоординированными движениями, села на постели.

— Что надо? — промямлила, едва ворочая языком. — Чего приперся?

— Ты за речью‑то следи. Приперся я. А кто ж, кроме меня, будет за тобой присматривать, да тайны таинственные помогать раскрывать? Сама‑то, поди, не семи пядей во лбу. Сказал ведь о кладбище? Сказаааал. Ты бы никогда не дотумкала.

— Сказал, — согласилась Мира, с усилием разлепляя веки и тоскливо понимая, что на дворе — глубокая ночь, и спать хочется неимоверно. — Только из этого больше путаницы вышло, чем толку. Совершенно непонятно, кто и зачем это делал. Да еще и колдунью эту на свою голову встретили.

— Правильно, — подтвердил Петр, плавно колыхаясь в воздухе — видно его почти и не было, только очертания. — Из тебя сыщика не выйдет, это я со всей ответственностью заявляю. Посуди сама — какой из коровушки сыщик? И из хахаля твоего — тоже. Вместо того, чтобы привязки заклинания иллюзии искать на захоронении, отслеживать магию — хотя кому это нужно, если есть выстроенный братцем твоего хахаля путь? — вы из себя доморощенных детективов корчите, ведьм допрашиваете, с которыми и так все ясно, как дважды два.

Мира проснулась окончательно:

— Ты что‑то знаешь? — спросила требовательно. — Ты что хочешь сказать?

Рыжий возвел глаза к потолку — хотя Мира этого и не видела, но могла поклясться, что он так сделал — и шумно вздохнул.

— И за что мне такое счастье? У всех подопечные как подопечные. Все в порядке вещей — если подшефная — баба, то постоянные истерики, если мужик — то постоянные бабы. И это хотя бы логично. Но ты… ты… — ангел прихрюкнул от возмущения. — Слушать — не слушаешь, везде, где не надо лезешь, нос свой длинный суешь. И за это по жопе непоседливой получаешь. Но разве тебя это чему‑то учит? Разве ты хоть на секунду задумалась, каково мне, твоему ангелу — хранителю на испытательном, между прочим, сроке, читать отчеты о твоих "подвигах"? Ты хоть понимаешь, что у меня тоже нервы? Стрессы? Боли в груди? Ем как слон, стал раздражительным, перестал спать нормально и вдобавок ко всему нервный тик приобрел! А оно мне надо?! Я уж и валерьянку пил; и пустырник пил, даже ел только что сорванный — цветочки, листочки и стебельки, бррр, гадость редкостная, а ты хоть знаешь, что он еще и мочегонный, мать его?! Я вот не знал, и за это тебе спасибо отдельное… глицин ведрами глотал; транквилизаторы, ноотропы, нейролептики, ромашка, мелисса, масло шалфея мускатного, душица, мята! Я, блин, таким специалистом по таблеткам и травам стал! Я теперь врачебный кабинет могу открыть и за деньги живых лечить от всего, начиная с банального насморка и заканчивая секреторной диареей, а ты никак не уймешься!.. Корова! Убогая! фууух… выговорился… наболело…

Миранда застыла на постели, открыв рот и выпучив глаза — такого она от рыжего не ожидала. Сколько эмоций, какая экспрессия! Хоть сейчас на подмостки в Имперский театр — стоячая овация обеспечена. А самое главное — вряд ли в сказанном есть хоть крупица правды, уж больно Петр любит на ее чувствах поиграть. Затейник, чтоб ему икалось сто лет. Поэтому, поразмыслив, Мира пропустила мимо ушей все вышесказанное и ответила только:

— Чего надо? Говори толком, а то спать хочется.

— Этого и следовало ожидать. Ты — убогая, и желания твои — убогие. Говорю же, даже идиоту понятно, что портал, открытый Ричем и поток магии, инициировавший бурный рост цветочков, каким‑то образом пересеклись в пространстве. А что это значит? — вопросил трагическим шепотом и добавил задумчиво: — хотя неее… чего это я… ты даже не идиотка… все гораздо, гораздо хуже… но так или иначе… — и как рявкнет: — усекла?! Или по буквам повторить, чтоб лучше доходило?

Мира пожала плечами — не сильна она в теории магии и заклинаний. Рыжий сокрушенно вздохнул:

— Ты бы, убогая, книги, что ли, почитала умные, глядишь, поднабралась бы чего стоящего. Или читать ты тоже не умеешь? Жалкое зрелище. Поговорить не о чем, узость, необразованность, ограниченность в высшем проявлении.

— Давай ты мне потом нотации почитаешь, когда все устаканится. Можешь ты хоть раз четко объяснить, что имеешь в виду?

— Да только то, солнце мое бестолковое, что потоки пересекаются, если начальные точки обоих порталов находятся не более чем в двадцати метрах друг от друга. Тебя чему в школе учили? Ты откуда такая темная вылезла на мою голову?

Мира осоловело похлопала глазами — мозг все еще отказывался работать в полную силу и воспринимать объяснения рыжего. И вообще, пронеслась через пустой разум запоздалая мысль, кто ведет разговоры ночью? Это она и озвучила ангелу недовольным тоном.

— А когда прикажешь с тобой разговаривать? — окрысился рыжий. — Вот когда? Ты то… прости Истина, непотребными делами занимаешься — лунную настойку литрами глушишь, хотя солнечный нектар, на мой взгляд, намного вкуснее; по магазинам шастаешь — за чужой счет, прошу заметить, как самая последняя… хммм…буду снисходителен, раз ты моя подопечная; дерёшься; с парнем своим… опять же, прости Истина… век бы тебя не знать, убогая. То рыдаешь, что бросили, то еще чего…

Мира опять не слишком вслушивалась в то, что говорил ангел, потому как в это время заворочался на кровати Тим. Сердито шикнув на Петра, ведьмочка дождалась, пока парень утихнет, и злым шепотом осведомилась:

— Тебе чего надо? Можешь толком сказать? Почему я посреди ночи должна беспокоиться о том, что какие‑то точки находятся на расстоянии двадцати метров друг от друга?

Глаза ангела стали круглыми от обиды:

— Ты… ты сейчас серьезно? Или это на тебя постельный режим так влияет? Ладно, объясню как для идиотов. Это значит, что Рич находился в том самом месте — или недалеко от него — где была инициирована магия, которую ты видела на могиле своих родителей. Так яснее или тебе картинку нарисовать? Комиксы?

Мира почесала макушку, пытаясь вспомнить, что говорил Рич о том, откуда именно пришел с Тессой. И тут словно молнией пронзило от макушки до пяток — он открывал портал из её дома! Значит… с вероятностью девяносто девяти и девяти десятых процента — если верить этому малахольному — можно утверждать, что магия шла из тессиного дома! Это как понимать? Это как… вообще? Кто мог такое сделать? Из Калерии? Тратить столько сил на цветочки? Зачем? Кто был тот призрак в балахоне? Бред.

В первое мгновение Мира с трудом удержала себя от того, чтобы не броситься в гостевую спальню и не начать пытками выбивать из Тессы сведения об обитателях ее дома. Затем вспомнила, что у Петра весьма сомнительное чувство юмора и еще раз хорошенько, насколько могла, обдумала все, что сказал ангел. Спросила:

— А с чего ты взял, что портал и путь, по которому струилась магия, пересеклись? Скорее всего, Рич просто ошибся — уж больно в плачевном состоянии был. Вот и оказался вместо своей квартиры на кладбище.

Неожиданно худощавая рука Тима скользнула по ее талии, обняла; мужское тело подвинулось и оказалось очень близко, а в ухо почти неслышно шепнули:

— Не спится другу твоему?

Мира мотнула головой, затем неопределенно пожала плечами — ни того, ни другого жеста в темноте парень разглядеть не смог и потому поинтересовался еще раз:

— Беседуете?

— Если это можно так назвать. Рыжий устраивает показательную головомойку. Мы сейчас закончим. Спи.

— Нет, я лучше послушаю, если ты не против.

Мира пожала плечами еще раз, потом спохватилась и ответила вслух:

— Делай, как знаешь, только с утра не говори, что не выспался.

Тим громко чмокнул ее в ухо и затих. Мира повернулась к ангелу:

— Ты говори, говори, я слушаю твои замечательные теории.

Петр обиженно вздохнул:

— И откуда ты в тебе столько недоверчивости? Почему ты сомневаешься в моих словах, тем самым усложняя себе жизнь? Легких путей не ищешь? Хотя это я уже заметил…

— Да потому что, вполне возможно, ты ошибаешься, и никакой связи между этими двумя событиями нет. Не пойму, с чего ты взял, что вышеозначенные пути пересеклись, а не случайно совпали. И совпали ли вообще? Может, это два совершенно разных, не связанных между собой события.

— Твои отсутствующие теоретические знания по построению порталов я уже оценил, не стоит меня каждый раз разочаровывать. Спорить по этому поводу я с тобой не буду. Скажу следующее. Нет в вашем мирке случайностей, я, кажется, уже тебе говорил? Нет и быть не может. Боги распределили, расписали все для вас, живых и не только. Нет в изначальном сценарии вашего существования такого понятия как "случайные совпадения", не предусмотрено оно. Есть последовательность, очередность, но не случайность. Ищи самое разумное, логичное, самое простое объяснение случившемуся, оно и будет ответом. Хотя о чем это я? Что ты можешь знать о бритве Оккама? Где ты и где логика?

Мира вдруг вспомнила, что Рич когда‑то — в самом начале их знакомства — говорил нечто подобное про теорию совпадений. Другими словами, конечно, но смысл тот же.

— То есть только исходя из того, что случайностей не бывает, ты делаешь вывод, что пути портала и магии иллюзии пересеклись, потому что их источники находились в одном месте? Не слишком ли зыбко это предположение?

— Это НЕ предположение! — взвыл Петр, вцепившись руками себе в волосы и окидывая кровожадным взглядом Мирину шевелюру — слава Истине, в темноте она этот взгляд не заметила. — Это утверждение, коровушка! Утверждение! Пойми ты! Просто забудь все сомнения и прими как данность. Поверь. Без доказательств. Вопреки твоей женской — прости Истина! — логике. Это сложно, но начинать когда‑то надо.

Мира неслышно вздохнула — не готова она сейчас воспринимать философские трактования жизни на земле от Петра. Только не посреди ночи. Только не когда рядом лежит идеальный для нее мужчина.

Петр, судя по всему, понял, что большего от нее требовать нельзя, и решил на время отстать. Тим тоже слышал разговор, по крайней мере, реплики Миры, и из ее слов должен был сделать правильные выводы — только на это вся надежда. И рядовой Брайт не подвел — как всегда. Приподнялся на кровати и спросил негромко:

— Могу я прервать вашу беседу и поинтересоваться, о чем идет речь?

— Валяй, суслик невоздержанный, — разрешил рыжий, а Мира ответила:

— Конечно, дорогой. Этот хорек недобитый вещал о том, что путь портала и путь магии, что цветочки выращивала, пересеклись, и произошло это потому, что изначальные точки были близко друг от друга. Мол, по — другому и быть не может.

Вопреки ее ожиданиям, Тим душить абсурдную с ее точки зрения идею в зародыше и Петра поднимать на смех тоже не стал. Вместо этого он задумался. Медленно сказал:

— Ты знаешь, а в этом что‑то есть. Определенно. По крайнее мере, основной теории это не противоречит. Другое дело, что Рич твердит о сбое во время построения портала — может, то, что рядом проходил путь со схожими координатами, и послужило его причиной? Интересно, могли ли пути каким‑то образом пересечься независимо от их создателей? Если так, то портал перенес Рича на кладбище именно потому, что самовольно совместился с выстроенным кем‑то путем, по которому вышеозначенный неизвестный выводил магию для выращивания цветочков, как ты метко это назвала. Путь наименьшего сопротивления, так сказать. Другой вопрос — чтобы пути совпали — случайно или преднамеренно, они должны иметь примерно одинаковую начальную отметку — тут твой ангел, насколько я помню, прав стопроцентно. Это как‑то связано с константами в уравнениях…

— Ты хочешь сказать?… — Мира была настроена скептически. — Да ладно, не может быть! Это же колдуны. Они все и всегда контролируют. Ты можешь представить, чтобы Рич влез в выстроенный кем‑то путь? Во — первых, это опасно, что понятно даже такому дилетанту, как я. Прорыв материи — это вам не шутки. Во — вторых, как это возможно? Не понимаю. И еще одно — в случае, если ваша ахинея имеет смысл, мы должны искать неизвестного колдуна в доме Тессы? Так, что ли?

— Слышь, умная, ты если чего не понимаешь, так это не значит, что это неправильно, — влез со своими комментариями рыжий.

— Да иди ты, — отозвалась Миранда, погруженная в размышления. Никак, никак у нее в голове не состыковывались мысли, не складывалась картинка. По большей части ее смущало одно: Рич, пусть и в плачевном состоянии, вряд ли бы мог не заметить, что использовал чей‑то уже проложенный путь. Но почему он об этом ничего не сказал? Почему твердил о сбое? Может, специально? Последнюю мысль ведьмочка озвучила Тиму. Тот пожал плечами:

— Все может быть, с Ричем никогда нельзя знать наверняка. Он может и умолчать, или, что хуже — извратить правду так, что ты даже не поймешь, что тебя ввели в заблуждение. Это у него от нашей мамочки. Другое дело, что в глаза он мне не врет, и если при следующей встрече задать правильный вопрос, то можно надеяться получить…

— Пинка? — услужливо подсказала Мира.

— Нужный ответ, — закончил фразу Тим. — И почему ты думаешь о Риччи так плохо?

— Не плохо, а объективно. И вообще, не хочу об этом говорить. Ты мне ответь еще раз, а то что‑то и впрямь с трудом доходит: согласно вашей с рыжим бредовой теории неизвестный колдун должен был находиться в тот момент в доме Тессы? Так или нет?

— Неизвестный колдун, — ответил Тим размеренно, — мог находиться в радиусе двадцати метров от того места, где был Рич в момент создания пути. Теоретически. Это все, что я могу сказать — увы, в теории построения порталов я не силен. Был ли это дом, переулок или подвал — гадать не берусь. Это можно выяснить только опытным путем… или взять план дома Тессы, вычертить окружность с центром в точке построения портала и посмотреть, что именно она захватывает и насколько выходит за пределы дома.

— Вот блин, — с чувством сказала Мира. — Всем блинам блин. И что делать?

— Спать, — ответил Тим. — Я лично ложусь спать, а ты, если уж сильно приспичило, можешь составить план действий на завтра. Вручную. И три копии. Чтоб уж наверняка ничего не перепутать, дорогая.

Мира насупилась и улеглась на кровать.

— Ну и ладно, дорогой. Буду спать.

— А вот фигушки тебе, убогая. Ну‑ка на раз — два — три — встала и сунула под воду морду свою заспанную! Быстраааа! А то смотреть противно! — заорал у нее над ухом активизировавшийся ангел.

— Противно — не смотри, — закрывая глаза, буркнула Миранда и повернулась на бок. — Спокойной ночи, милый.

— Спокойной, — ответил Тим, а вслед за его словами прозвучало оглушительное:

— Я ж тебя, роднулечку такую, в покое не оставлю, пока ты копытца не отбросишь. Да и не факт, что после ты от меня избавишься. За все муки неангельские свои отомщу! За часы страданий после активного употребления пустырника! Встала быстро, я сказал!!!

— Ты что, обалдел так орать? — Мира не на шутку рассердилась и даже глаза открыла, силясь рассмотреть бесстыжую морду в темноте. Тщетно — виднелся лишь нимб, да и то плохо. — Ты чего мне спать не даешь? В чем на этот раз дело?

Убедившись, что привлек ее внимание, Петр сделал в воздухе сальто, оставшееся неоцененным по причине ночной темноты, и уже исчезая, бросил — в своей излюбленной манере:

— А дело в том, убогая, что господин Третьяков — четвертый до утра вас дождаться не сможет. Это мне друзья по великому секрету сказали. Так что лучше вам поторопиться.

И исчез.

* * *

"Вставай, поднимайся, рабочий народ! Трам — пам — пам — пам — пам — пам — пам — па — рам!" — заорало в голове нечеловеческим голосом.

Рич испуганно дернулся и проснулся. После ухода Тима и его ведьмы колдун снова лег спать и сразу же попал в удушливые объятия кошмара. Ему следовало бы поблагодарить Совесть за своевременное вмешательство в течение его сна, и он бы так и сделал, если бы, конечно, был вежливым колдуном. Ведь кошмар, что ему снился, был очень реален. Рич снова был в подвале, в пыточной. Над ним склонялся Дирьярд со скальпелем в руке и, улыбаясь, говорил: "Не бойся, главное — ничего не бойся. Ты ведь знаешь теперь, как это бывает? Ты ведь понимаешь, что ничего не сможешь сделать?"

Во сне Рич задыхался от ужаса и безысходности, от осознания собственной беспомощности. Это вязкое липкое ощущение не прошло и после того, как Совесть протрубила побудку. Колдун лежал в кровати, на мокрых от собственного пота шелковых простынях, и пытался унять предательскую дрожь во всем теле. Казалось, что темнота вокруг — враждебна, а из‑под кровати — чисто малый ребенок — могут в любой момент полезть чудовища и сожрать его. Но, боги, разве таким должен быть взрослый сильный колдун? Разве может его преследовать тень неудачи? Разве не достаточно сделать выводы и спокойно двинутся дальше? Почему он не может отделаться от воспоминаний? Почему продолжает ощущать — во сне и наяву — своё бессилие?

Где его всегдашняя уверенность? Где апломб и ощущение власти? Почему он дрожит как заяц перед собственными снами?

Но прошло полчаса, и паника улеглась, уступив место легкому недоумению: и чегой‑то он нюни распустил? Сон — он и в Калерии… тьфу, ты, нашел, что помянуть… на другой планете сон. Порождение собственного подсознания, отражение страхов, запрятанных глубоко внутри. Рич невесело усмехнулся и подумал, что с некоторых пор его преследуют одни неудачи.

И надо же было повстречать эту ведьму! Все, что могло, пошло наперекосяк с того момента!

"Не спится? — преувеличенно ласково спросила Совесть. — Вот и мне тоже. Чем займемся?"

Рич мотнул головой, пытаясь от настырного голоса избавиться, но не тут‑то было.

"Да ладно тебе, у меня сегодня хорошее настроение, давай дружить! Ты любишь играть в слова? Или в города? Я тебе название города — ты должен придумать свое на последнюю букву этого названия. Как тебе? Я говорю — Тиртоль. Тебе на "л".

Рич отказывался идти на контакт, угрюмо всматриваясь в потолок. Когда‑то — ради развлечения — он в понятных всем целях поместил над кроватью огромные зеркала. Но теперь, всматриваясь в собственное тусклое отражение, понял, что их придется убрать — вид собственной помятой, немного растерянной физиономии не внушал оптимизма.

"Не хочешь в города — давай сыграем в игру "кто больше знает". Я могу начать: а ты знаешь, что сжатие звездного вещества за счет гравитационных сил приводит к повышению температуры в центре звезды?"

Рич хлопнул глазами и потянулся всем телом — он уже в какой‑то мере привык к навязчивой болтовне Совести и научился не обращать на ее слова особого внимания. Ничего дельного за все время их сосуществования она не произнесла.

"А ты знаешь, что невозможно увидеть объект, характерные масштабы которого значительно меньше длины волны видимого света?"

От обилия заумных слов у Рича разболелась голова. Он запустил пальцы в шевелюру и вздохнул. Спать не хотелось совершенно, ибо недавний кошмар был еще слишком реален. При мысли о том, что стоит лишь закрыть глаза, и стены пыточной мигом поймают его в ловушку, становилось не по себе. Поэтому Рич встал с постели и направился в душ. Несмотря на то, что оцепенение прошло, паника схлынула, как не было, неприятный осадок остался. Сколько это будет продолжаться? — задался вопросом Рич, открывая кран. Постоял под прохладной водой, фальшиво насвистывая, чтобы окончательно разогнать тени и подбодрить себя; стало легче. Решив, что ложиться сегодня уже не будет, а потратит время с пользой, направился в лабораторию, беззаботно напевая себе под нос какую‑то хулиганскую песню.

Те самые письма, что отправили его за тридесять земель лежали там, где он их оставил — на столе. Оглядевшись, Рич в который раз взбесился из‑за того, что Тим перевернул все в его лаборатории с ног на голову. Теперь найти что‑либо было просто невозможно. А при мысли о том, что бестолковая ведьма помогала младшенькому убираться и прикасалась своими мерзкими ручонками к его, Рича, трудам, вообще тошнило. Хорошо хоть на письма не обратила внимания — те были сложены вчетверо и ничем среди остальных раскиданных по столу бумажек не отличались.

Последние события сильно отвлекли его от них. Сначала приходил в себя после достопамятного посещения гостеприимного дома Тессы, потом — мелочи всякие мешали, вроде выяснения отношений с вышеупомянутой наглой колдуньей. И вот, наконец, появилось время для полноценного изучения злосчастных бумажек.

Рич не стал рисковать и разворачивать письма, не обезопасив себя предварительно амулетом, впитывающим практически любую магию. Поскольку колдовать он временно не мог, приходилось пользоваться другими методами. Надев амулет на шею, он также натянул на руки перчатки из толстой резины, а лицо закрыл специальной маской.

Подготовив себя таким образом к возможным неприятностям, Рич приступил к всесторонним исследованиям.

"Что ты делать собрался?" — полюбопытствовала Совесть, появляясь в самый разгар первого опыта, суть которого заключалась в том, чтобы выявить привязку портала. Конечно, используй колдун магию, дело пошло бы куда веселее, но чего нет, того нет, и постоянно сокрушаться по этому поводу Рич не собирался. Имелись и другие способы заставить предметы "разговаривать".

Рич поместил одно из писем — то, что создало портал — в резервуар, наполненный особой жидкостью, отделяющей различные виды материи друг от друга. И вот перед колдуном через полчаса плавали чернила, которыми были написаны буквы, расщепленные на жидкие составляющие; древесная целлюлоза, макулатура и тряпичная полумасса, на которые разложился лист бумаги. Колдун поболтал смесь и с помощью пипетки добавил в резервуар пару капель черной смолы. Пользуясь сравнением, можно сказать, магия притягивала смолу, как магнит — железо. Находясь рядом с магической вещью, смола обычно вела себя следующим образом — обволакивала предмет и впитывалась в его структуру без остатка. Так что смысл опыта был прост — к чему смола потянется, то и заряжено магически.

Рич, затаив дыхание, наблюдал, как две черные капельки опустились практически на дно резервуара, полежали пару секунд без движения, а потом возбужденно подпрыгнули. Устремились вверх, к… чернилам.

"Значит, все‑таки чернила, — мрачно подумал Рич — что‑то в этом роде он и подозревал. — Следовало ожидать. По своим свойствам они лучше подходят для подобного рода дел". Бумага — слишком ненадежна, может порваться в самый неподходящий момент и создателя заклинания накроет откатом.

Вот тут‑то и появилась Совесть со своим вопросом. Рич обращение проигнорировал, но незваная гостья не собиралась сдаваться:

"Ну надо же! Я и не думала, что подобные вещи до сих пор существуют… "

— А почему бы им не существовать? — возразил Рич, удивив сам себя, что добровольно вступил в переговоры с захватчицей его головы и даже не для того, чтобы облить её матом, но сказанного обратно не вернуть.

"Да потому что чернилами подобными уже лет десять как никто не пользуется! Хотя и до этого‑то их было днем с огнем не сыскать. Говорю же — раритет".

— Ты‑то откуда знаешь? — спросил колдун, заинтригованный стол категоричной оценкой подопытного вещества.

"В их составе — перетертая и высушенная кора вековой ели. Очень замечательный был ингредиент в свое время — не позволял чернилам растекаться по бумаге, придавал насыщенный оттенок и ускорял процесс сушки. Немного необычный компонент для чернил, согласен? Кроме того, жутко дорогой, не для рядовых писак. Редко использовался, все больше в дело шли вода или глицерин какой, потом красители разные, многоатомные спирты, ну и далее по списку. Что касается этой коры… насколько помню, запрет на ее использование в этом качестве, потому как уж больно редкое дерево, давно вошел в силу — как раз примерно десять лет назад. Вывод — чернилам этим не менее десяти лет. Вот и удивляюсь, откуда ты этот раритет достал. Подобные чернила — можно смело предполагать, спецзаказ для какого‑то богатого живого".

— С чего ты взяла, что в составе чернил — кора именно вековой ели? Только потому, что выпал осадок? Может, это в бумагу понапихано добра какого? — не удержался от вопроса Рич. — Ты что, передвижная химическая лаборатория?

Совесть хмыкнула и ровным тоном опытного лектора загудела:

"Начнем с того, что даже неворуженным глазом — то есть без применения спецсредств — видно, что осадок на дне резервуара напоминает собранную магнитом стальную стружку — эдакие ощетинившиеся шарики — ежики. Это не бумага, что бы ты ни предполагал, а кора ели в переработанном виде. Обычные чернила ведут себя по — другому, если опускаешь их в резервуар Шрейка, и уж всяко от них не остается твердого осадка. Потому как вместо этой коры — натурингредиента — добавляют в них химию какую‑то, декст… чего‑то там. Точное название могу вспомнить, если очень надо".

— Не надо, я и так в курсе. Но ты… Ты знаешь о резервуаре Шрейка? — постарался скрыть свое изумление Рич, втягиваясь против воли в первую культурную беседу с Совестью. — Это‑то откуда?

Совесть нарочито вздохнула, и Рич поежился от странного ощущения — будто в черепе ветерок пронесся.

"Глупый ты и беспамятный, — отрезала беззлобно. — Говорила ж, ты в моей обширной педагогической практике далеко не первый твердолобый и бестактный колдун. В свое время я с такими людьми знакомство сводила, что ты перед ними падать ниц должен".

— Так уж и должен, — задумчиво хмыкнул Рич и задал следующий вопрос. — То есть ты хочешь сказать, что много чему научилась за это время? Раз резервуар Шрейка узнала? И смолу опознала?

Совесть скромно угукнула, но вдаваться в подробности не пожелала, сколько ее Рич не уговаривал. Вместо этого воспользовалась настроением Рича и вдохновенно разразилась длинной речью, которая для него звучало чистой воды хвастовством — ну не могло, по его разумению, это жуткое воспитывающее нудное создание и в самом деле быть знакомым с Великими империи:

"И уж что они творили в своих лабораториях, какие чудеса выделывали — не чета современным. Мелко плаваете, господа. Ни размаха, ни фантазии, ни практической пользы для человечества. Все тела препарируете, глупые свойства исследуете, заклинания придумываете бестолковые, да силу свою увеличиваете. Зачем, спрашивается? Вся сила — она в голове, в разуме. А коли там пусто, то никакая магия — самая великая — не спасет. Это я тебе по собственному — и не только — опыту говорю. В свое время колдуны творили невозможное — они изменяли мир, спускались в подземелье бога Смерти и Лжи, дабы изучить и познать; они верили, что жизнь после смерти — есть то, что нужно заслужить и потому под конец своего земного существования призывали меня на помощь. Они замахивались на такое, о чем и говорить страшно, они каждый день испытывали на прочность саму Истину. Они правили природой и диктовали свои законы… а вы… тьфу… одно название. Не колдуны, а… прости Истина…".

И почему Ричу на мгновение показалось, что он слышит отца? Те же высокомерные нотки, то же невыносимое ощущение превосходства над окружающими, и вместе с тем — искреннее желание помочь.

Тем временем смола впиталась в чернила — во все их составляющие — и начала слегка флюоресцировать. Рич мгновенно забыл о Совести и ее нотациях, быстрым шагом подошел к шкафу, стоящему в отдалении, и достал оттуда какой‑то пузырек.

"Что делать будешь?" — решив, что Рич достаточно проникся ее словами, Совесть сменила менторский тон на свойский, но колдун не посчитал нужным ответить.

Вместо этого он, умело действуя пинцетом, обыкновенным сачком и специальной ложкой, отделил ставшие ненужными компоненты бумаги от компонентов чернил и таким образом перешел к следующей стадии опытов. Требовалось определить формулу создания портала — хотя Рич и без того подозревал, какая она будет. Но без стопроцентного подтверждения идти дальше было бессмысленно. Да и просто — напросто опасно.

Аккуратно разложив на стекле размером с небольшую разделочную доску непонятного цвета вещества, а в баночки разлив жидкие составляющие, Рич приступил к опытам. Руки его проделывали нужные действия машинально — добавляли реагенты, мешали, окунали амулеты, тогда как голова была занята совершенно не относящимися к делу мыслями.

Первое, что не давало Ричу покоя — кошмары, которые после возвращения из соседней империи снились ему чуть не каждую ночь, не добавляя хорошего настроения. Можно ли от них избавиться? Второе — как пережить оставшиеся до возвращения магии месяцы, не прибив под горячую руку кого‑нибудь — из‑за настырной соседки по разуму. Колдун настолько погрузился в невеселые размышления, что даже не заметил, как в воздухе начали клубиться первые уравнения общей портала.

"А это что у нас такое?" — заинтересованно протянула Совесть, и Рич очнулся.

Глянул на символы — и понял, что не ошибся. Формула была классическая, созданная по всем канонам магии империи Ион, никаких отклонений и изменений. Единственное, что привлекало внимание — непомерно длинный путь, в соседнюю Калерию, но это колдун и так уже выяснил опытным путем, на своей собственной шкуре.

Проверив все символы на предмет чего‑нибудь, что могло бы указать на создателя портала, Рич разочарованно вздохнул — если какие‑то следы ауры и оставались, то за давностью исчезли.

Со второй бумажкой ему повезло больше — видимо, ярость писавшего письмо колдуна была столь сильной, что отголоски давних эмоций не стихли по сию пору. Никаких заклинаний или магии ни на чернилах, ни на бумаге обнаружить не удалось, зато появилась еле различимая тонкая ниточка, которая червячком, повинуясь поисковому заклинанию, высвобожденному Ричем, активировавшим для этого один из готовых амулетов, поползло в воздухе в поисках места своего создания или создателя — тут уж как повезет.

Рич как был — в пижамных штанах и без майки — ринулся по следу очертя голову. Защитную маску он догадался стянуть лишь потому, что, закрывая все лицо, она сильно мешала следить за ниточкой. На шее остался амулет, на руках — латексные перчатки. Видок у него, надо отметить, был весьма и весьма авангардный.

"Куда? — завопила Совесть, не в силах воздержаться от комментариев. — В таком непотребном виде! Окрестных девиц в краску вгонять?"

— Ты отстала от жизни. Окрестные девицы уже все это видели и даже больше, — буркнул себе под нос Рич, выскакивая из подъезда. — Некоторые не далее, как неделю назад. Думаешь, успели забыть?

"Развратник, — припечатала Совесть. — Развратник и хам. Есть в тебе хоть капля уважения к женщинам? Ты же мужчина".

Рич, поглядывая вверх, чтобы не потерять след, понял, что не ответить, как сделал бы пару дней назад, он не может — уж больно бесит его наглая соседка своими нравоучениями. Как говорится, достала.

— А за что вас уважать? За что? За истерики? За постоянную нелогичность? За то, что говорите одно, думаете другое, а делаете вообще не пойми что? За вечные капризы? За алчность и жадность? За отсутствие морали? За что?

Совесть удрученно произнесла:

"Не думаешь ли ты, мой… хммм… друг, что заводишь отношения с женщинами себе под стать? Не понимаешь, что тянутся к тебе те, кто находит в тебе родственную душу, если такое определение дозволено, учитывая, что души у тебя нет? Хорошие, спокойные и любящие с тобой и дня не продержатся. Ты их не достоин, ты их своим равнодушием оскорбляешь. Ты — бессердечен, и дамы твои все как одна хладнокровные, жадные до денег сучки. Потому что кроме секса и денег тебе больше нечего им предложить. Это понятно?"

— И что?

"И то. Жаловаться и плакаться по этому поводу нечего".

— Не собирался даже. Ты что‑то перепутала.

Совесть ядовито ухмыльнулась:

"Не поверишь, но ты далеко не первый, кто говорит такие вещи, и знал бы ты, чем обычно это заканчивается. Живи, только потом не плачь. Я со своей стороны постараюсь сделать все, чтобы облегчить твои муки в будущем, но чудес не обещаю".

— Заткнись! Твои фантазии меня не интересуют.

"Ты… подумай просто. Если будет время. Подумай над тем, что в твоей жизни есть постоянного и надежного кроме родственников. Кто беспокоится за тебя, кто будет кормить тебя бульоном, если ты заболеешь, кто пожертвует многим, всем, если потребуется, чтобы выручить тебя из беды? Кто, кроме мамы, папы, брата, ну и бабулечки, конечно? Кому ты вообще, болван бесчувственный, нужен?"

Рич стиснул зубы, чтобы не заругаться вслух — весь этот прочувствованный вздор его бесил. Сопли и слюни. Идиотская лирика слабых. Жизненное кредо неудачников, которым реализоваться в жизни не удалось — так надо придумать хоть какой‑то повод собой гордиться. Забота, счастье семейное, тихие радости у камина, выводок галдящих детей — не для него. Ему нужна обжигающая искромётная страсть без обязательств и взаимных надежд, вспыхивающая мгновенно и проходящая без следа через пару ночей; ему нужны острые ощущения, адреналин, приключения. Ему нужна наука, лаборатория. Он планировал сделать так много в своей жизни, что времени для семьи, детей, да просто постоянной девушки не находилось. Это ведь надо встречаться, и не раз в неделю, когда уж совсем приспичит сексом заняться, а каждый день, наверное. Цветы, конфеты, подарки, рестораны, скамейки в парке. Придется держать в голове кучу совершенно ненужной информации — про дату знакомства, день рождения — и ладно бы только одной его гипотетической девушки! — имена родителей, родственников и любимой собачки и много чего еще. А ему — недосуг. У него опыты, у него исследования, у него жизнь бьет ключом, зло размышлял Рич, и вдруг почему‑то ему пришло в голову, что на эту фразу Совесть бы ответила: "… и по голове, по голове твоей бестолковой…"

Мгновенно взвинтив себя до состояния бешенства — еще не хватало начать самому себя стыдить, Рич в очередной раз задрал голову вверх и понял, что ниточка пошла на снижение и резко забрала влево. Ночная прохлада не тревожила полуголого парня — он весь сосредоточился на погоне.

Город замер. Дневные его обитатели давно и сладко спали, но Рич, надо признаться, им совершенно не завидовал. Рядовые обыватели — называл презрительно. Живут без цели, обтяпывают свои мелкие делишки, погрязают в быту и ничего им больше не надо. Расходный материал для его исследований.

Ночные жители — существа на порядок опаснее, более полезные для опытов, у них в крови и магии больше, и результаты выходят куда интереснее.

Рич шел вперед, совершенно не задумываясь о том, что без магии он беззащитен перед теми же вампирами. Мелькнула у него быстрая мысль, но тут же умчалась, ее место занял азарт погони и скорого открытия.

Ниточка бежала вперед, Рич следовал за ней и через полчаса вышел на окраину города. Ниточка становилась все тусклее, опускалась все ниже и через пару минут начала стелиться по земле. Рич с досадой понял, что магии амулета может не хватить до конечной цели. И почему он в свое время не вложил в него больше силы?

Мало того, что магия иссякала на глазах, делая путешествие бессмысленным, так еще и впереди замаячила какая‑то непонятная тень, издающая странные скрежещущие звуки, от которых сводило челюсть. Да, именно тень. Да, ночью. Было ее видно, потому что ночная тьма не имела столь плотной консистенции и причудливой формы. Больше всего увиденное Ричем напоминало чью‑то огромную голову, катящуюся по дороге. Колдун был не робкого десятка, но и глупым геройством не страдал, поэтому, отойдя в сторонку, терпеливо дождался, пока нечто с ужасающим скрипом прокатится мимо. Почему‑то на этот раз ему было совершенно нелюбопытно, что именно встретилось ему на дороге.

Рича обдало могильным холодом, веявшим от существа ночи. Что это — самый учёный колдун затруднился бы сказать. Может, жертва магического эксперимента, обреченная на вечные скитания; может, под откат от заклинания кто‑то попал случайно; может, просто родился не в тот день и не у той матери. Вариантов масса, но времени размышлять над ними не было.

Рич отругал себя за то, что расслабился и перестал смотреть по сторонам. Забыл, увлеченный погоней, как опасны улицы города по ночам. Привык считать себя неуязвимым, надеяться на магию — колдун, как‑никак, хотя недавний визит в пыточную несколько поумерил его зашкаливавшую порой до небес гордыню и привел в чувство.

Он был уже не центре города, куда не суются отбросы общества, а на пустынной окраине района Лиоль, который был бы вполне благополучным и респектабельным, не будь пограничным. За ним начинался лес и частенько жуткие твари забредали в эту его часть. Когда застройка территории только начиналась, то планировалось вырубить ближайшие леса вплоть до реки и таким образом обезопасить городских жителей от возможного нашествия лесных обитателей, встреча с которыми в двенадцати случаях из десяти заканчивались для первых плачевно. Но то ли финансирования не хватило, то ли вездесущие "зеленые" вмешались, но часть леса осталась стоять, и ни к чему хорошему это не привело. Конечно, столичные колдуны наложили защиту на ту территорию, что удалось у природы отвоевать, но это было давно, и с тех пор заклинание не обновлялось. Впрочем, похожая ситуация встречалась практически в каждом провинциальном городке, после того как с треском провалился грандиозный план императора Михаила Нынешнего по оттоку населения из переполненных городских центров на окраины. Да, цены на новенькую, с иголочки недвижимость — в основном, индивидуальные коттеджики с небольшой придомовой территорией — были низкие, бросовые; но скажите на милость, кто обрадуется, когда, спустившись посреди ночи попить молочка, обнаружит у себя в гостиной саблезубую белку, дурниной прыгающую по карнизам? И это еще вполне мирный вариант. Поэтому находящиеся на окраине домишки в данный момент пустовали, селиться в районе Лиоль люди предпочитали ближе к его центру, пусть и в блочных многоэтажках, но под местной защитой, которая не была столь хитромудрой, как столичная, зато исправно обновлялась и латалась городскими умельцами.

…Домов с той поры сохранилось мало, да и те по большей части доживали последние годы. Куда ни глянь — сплошная разруха и запустение, даже странно осознавать, что через пару кварталов от окраины жить течет совсем по — другому — бурно, беззаботно. Тусклые фонари, работающие практически на честном слове, подслеповато моргали, и впечатление производили гнетущее. Рич быстро огляделся по сторонам и вдруг остро ощутил холодный ночной ветер, который выл в каминных трубах покосившихся строений. А ведь случись что — и портал‑то не построишь, и помощи ждать неоткуда, — пришло колдуну на ум, но он тут же отмел эти мысли как непродуктивные и делу лишь мешающие.

Пока Рич прятался от непонятного существа, ниточка ушла далеко, пересекла проезжую часть и исчезла в жуткого вида развалинах. На первый взгляд — гигантское нагромождение разномастного мусора, но подойдя поближе, Рич понял, что перед ним — очередной полуразрушенный коттедж. По периметру участка тут и там торчали жалкие остатки забора — прогнившие шаткие доски и колючая проволока. Колдун обошел здание вокруг, не поленившись продраться сквозь колючие кустарники, которыми вдоль и поперек зарос участок. Босые ноги были сразу же сбиты в кровь мелким, но острым гравием и битым стеклом, но Рича куда больше волновало, что то и дело приходилось зажимать нос, потому что вонь рядом с домом стояла невыносимая. И это для него, привыкшего ко всякого рода мерзопакостным запахам во время многочисленных опытов в лаборатории! Кожу нещадно жгло в тех местах, которые повстречались с ветками, но колдун отнесся к боли философски — после пыточной это казалось детскими забавами. Убедившись, что нормального входа внутрь не сохранилось — насколько это было возможно различить в темноте, Рич вернулся к фасаду, откуда начал обход.

"И что? Мне туда лезть? — с тоской подумал Рич. — Вот уж счастье. Видимо, здесь жил колдун. Да только сейчас искать его без толку, это факт. А даже если и есть толк, без магии здесь делать нечего, эдак можно месяц проковыряться и ничегошеньки полезного не наковырять. И как быть?"

На фоне этих размышлений колдуна подспудно грызло какое‑то неясное, но неприятное ощущение. Что‑то настойчиво не давало покоя. Рич быстро проинспектировал собственные чувства, дабы разобраться, в чем же дело. И через пару мгновений пришел к выводу — внутреннее чутье вопит о том, что надо убираться отсюда, причем, чем скорее, тем лучше. Что‑то здесь не так. Что‑то в развалинах дома прячется… отвратительное… и вонючее. Рич вновь сморщил нос и вдруг понял, что запах ему до тошноты знаком. Может быть, он где‑то использовал подобный ингредиент? Но что это было? Или куда‑то ходил, где воняло так, что хотелось одеть противогаз или заклинанием раз и навсегда отшибить у себя обоняние?

Не обращая внимания на интуицию, во весь голос кричавшую, что нужно делать ноги, Рич помешкал пару минут, прокручивая в уме недавние эксперименты, пока, наконец…

— Твою ж…

И развернувшись, бросился бежать. Но было уже поздно

КОНЕЦ 2–ОЙ ЧАСТИ