"Ты — скотина. Ты — бесчувственная, наглая, извращенная скотина", — эта фраза крутилась у него в голове вот уже на протяжении тридцати минут — Совесть завела любимую пластинку, от которой у Рича начинался нервный тик. За это время он успел многое — схлопотал по физиономии от оскорбленной в нежных чувствах Тессы (хотя какие у этой высокомерной сучки могут быть чувства? Однако ж какие‑то все‑таки были, иначе б она не разрыдалась у него на кухне вслед за этой его фразой про руки), получил по лбу заварочным чайником с цветочками — что, по мнению Рича, было уж совсем несправедливо — на такие повреждения он еще не накосячил, и, наконец, узнал о себе целую кучу нового и интересного.

Никогда бы он не заподозрил столь вопиющую невинность в этой оторве. А поди ж ты — полез с поцелуями и напугал до полусмерти. Кто бы мог подумать… драться на шпагах, бегать ночью в одиночестве по пригородным районам, вытаскивать его из застенков, ругаться и оскорблять всех подряд, приказы направо — налево раздавать, на половичке ночевать и выглядеть при этом замечательно — это она может. А от невинного в принципе поцелуя без далеко идущих намерений ударилась в истерику. И как понять этих женщин? Хотел ей Рич сказать, что нечего из себя прожженную стерву строить, если на деле такая фиалка чувствительная, но не стал, иначе — к гадалке не ходи — быть бы ему битым еще раз.

Чайничек раскололся, а Рич из‑за этого по — настоящему расстроился — это был бабулин подарок. Теперь еще и от неё по шее достанется. Как Матрена Патрикеевна узнавала — никто в семье Брайтов не знал, но стоило чему‑нибудь нехорошему случиться с подаренными ею вещами, она тут же напрашивалась в гости и наивно вопрошала:

— А где ж та… тот… те… что я дарила‑то вот тогда‑то тогда‑то?

И стоило выясниться, что вещи‑то и нет, начинался спектакль…

Хмуро разглядывая осколки, Рич подумал, что ждать ему бабулю в гости очень и очень скоро, и от этого настроение у него окончательно испортилось. Мало ему своих проблем! Магии нет, зато есть нудная до зубовного скрежета Совесть, правильный ангел — хранитель, от проповедей которого хочется выть, материться и рвать на груди волосы, и неадекватная, неуравновешенная, плачущая на его диване в гостиной девица. Полный набор под названием "Чего колдунам для счастья не хватает". И почему Тесса так расстроилась, спрашивается? Можно подумать, он накинулся на нее и изнасиловал. Не было такого! Он просто ее поцеловал и все. Пошутил немного насчет постели. Или не пошутил — тут уж как повезет. Неужели у нее совершенно нет чувства юмора? Видимо, нет, раз она восприняла всерьез его болтовню насчет "после завтрака" и "походов за резинками", и теперь заливает слезами его любимый ковер.

Заходить в гостиную и утешать расстроенную колдунью Рич решился бы только разве что под заклинанием подчинения, не иначе. Поэтому, не придумав ничего лучше, собрал осколки, выбросил в мусорное ведро. Затем поднял чайник — вода разлилась по полу, наполнил его и снова поставил на плиту. Взял тряпку и вытер воду с плитки. Попутно проклинал все на свете — и вот так живут чистокровные люди? Столько мелких, никому не нужных телодвижений приходится делать только для того, чтобы ликвидировать последствия небольшого скандала? А если бы Тесса в него молнией швырнула, пришлось бы вручную пожар тушить, а потом кухню отмывать три дня? Какой кошмар, какая бесполезная, преступная трата времени впустую!

"Наглый хам, беспардонный и бессердечный! Как ты можешь себя так вести? Как можно так относиться к девушке? Где твое сострадание и уважение?"

Рич раздраженно дернул плечом и, рискуя показаться сумасшедшим, громко послал Совесть лесом. Она вскинулась: "Нет, ты мне ответь — откуда столько грязи? Откуда в тебе столько дерьма? Поленом не выбьешь. Думаешь, я сильно рада тому, что мне с тобой приходится дело иметь? Чурбан бесчувственный и остолоп. Совсем как мой брат младший. До взросления и осознания того, как же повезло меня заиметь, еще ох как долго! Да будь моя воля, не было б меня уже очень и очень давно! А потом звать будешь — кукиш покажу".

— То есть ты не рада? Что значит, будь твоя воля? — из всей пулеметной очереди слов Рич уловил самое главное. — Как это ты не рада? Разве у вас это… не добровольно?

"Добровольно — принудительно, я бы сказала… — вздохнула Совесть и ни с того, ни с сего ударилась в откровения: — Я же вообще‑то существо сильно занятое, вами, колдунами причудливыми, очень востребованное, хотя ты мне и не веришь. У меня график расписан на двести лет вперед, и никаких отклонений я себе позволить не могу. Но… этот засранец, брат мой… мы недавно поссорились. Да что там… глупость получилась. Я ему на празднике Жизни случайно нимб нектаром испачкала — чуть брызнула, всего‑то пара капель попала, и салат на колени локоточком спихнула — видит Истина, тоже почти случайно! А мало того, что у ангелов нимб — это святое, так еще и штаны Петрушечке выходные, парадные, любимые испортила… ну хорошо, не совсем случайно, но все же. А салат — он же отстирался потом… почти… а нечего было обзываться!.."

— И? — поторопил Рич — все эти заходы его не сильно интересовали. Причины неожиданной откровенности соседки — тоже. Важно было другое — насколько Совесть не хочет быть его наставницей? Достаточно ли сильно, чтобы помочь от себя избавиться? Ради такой перспективы колдун даже был готов отказаться от священной мести. На некоторое время, естественно.

"И… чего и? Обиделся Петрушка на меня очень люто. А я же просто пошутить хотела. Ничего плохого в виду не имела, от души, любя, чтоб себя не забывал. Только он почему‑то не понял и разговаривать со мной перестал…"

— И? — Рич начал злиться. Лирические отступления никогда не были его любимым жанром. Всегда терпеть не мог бестолковые рассказы.

"И… мы поссорились, затем решили помириться, и Петрушка пригласил меня на седьмое Небо посидеть, чайку попить. В общем, после пятой рюмки я срубилась… очухиваюсь — башка болит, тошнит немилосердно… да еще и на работе… чтоб тебя черти побрали. И ты весь такой деловой и наглый, аж бешенство берет…ну, думаю, все, надо с посиделками родственными завязывать, а то в следующий раз братишка запихнет меня… куда подальше… выбирайся потом…"

— То есть меня в твоем расписании, как ты выразилась, не было изначально? Тогда чего ж ты меня… заколебываешь до сих пор?

"Ох, касатик, много будешь знать, скоро состаришься. Во — первых, ты слишком придурок — повторюсь для полного понимания — чтобы от тебя просто так отстать. Во — вторых, дело есть дело, предусмотрено оно расписанием моим или нет. В — третьих, раньше сядешь, раньше выйдешь. Это я к тому, что звать меня ты все равно будешь, могу даже дату назвать, когда именно…"

— В смысле? — Рич подумал сначала, что ослышался. — Какую дату? Я про тебя даже слышать не слышал. С чего бы мне тебя звать?

"Отдел предсказаний дал сводку, согласно которой я буду призвана неким Ричмондом Брайтом в соответствии с договором об оказании услуг по очищению внутреннего пространства и наведению блага перед вселением души невинной с целью…"

— Так… стоп — стоп — стоп. Заткнулась. Быстрааа! Знать ничего не хочу. Все это бред и твои больные фантазии. Никогда — никогда! — я тебя не призову. Сдохну раньше, но не призову. Это понятно?

"Да мне вообще параллельно, если хочешь знать. Не ты, так другой, не другой, так третий. Все вы, колдуны, одинаковые внутри. Пустые, как пустышки. Хи — хи. Не хочешь знать, что тебя ждет — я не настаиваю. Даже поверить не прошу, просто… наболело. Надоел ты мне хуже горькой редьки, так еще и в расписании тебя нет… на ближайшее время…"

— Еще раз. Тебя подселили против твоей воли? Эта рыжая скотина, оказавшаяся к тому же твоим братом? Как чувствовал, что вы — родственнички, больно уж выбешиваете меня. Без разрешения свыше? Так получается?

"Типа того…"

— И у тебя наверняка есть дела поважнее, чем меня доставать? Я прав?

"Где‑то… как‑то…"

— Так почему ты до сих пор от меня не отвязалась, карга чертова?! — завопил Рич, запуская пятерню в волосы и шваркая кулаком по столу. — Чего привязалась‑то? Чего тебе от меня надо?!

"Не стоит так переживать, мой недорогой друг. Я уже говорила — легкой жизни колдунам никто не обещал. А насчет того, почему не ухожу — репутация. Ни одного проваленного случая. Ни одного необращенного к Истине. Не хочу портить себе статистику. Так что мучится тебе еще долго… и вообще, с чего ты взял, что я могу выбраться самостоятельно?"

— Ты еще и этого не можешь? — Рич хрипло застонал, бессильно опустился на стул и гулко стукнулся лбом о поверхность стола. — Ты вообще хоть на что‑нибудь годишься, кроме изрекания бесчисленных нотаций?

"Ох, пупсик, и не говори… судьбааа…"

В этот момент закипел чайник. Рич поднялся, добрел до плиты и погасил огонь. Ему было необходимо время, чтобы обдумать невероятные откровения Совести и сообразить, как в свете этих самых откровений лучше подступиться к вопросу выселения. Может быть, стоит попытаться склонить её на свою сторону? Это существенно увеличит шансы на удачный исход дела.

Прямо в чашку он от души сыпанул заварки и залил кипятком. Оставил томиться на столе и полез в шкафчик за бабулиной выпечкой. К его удивлению, на тарелке лежал один — единственный жалкий пирожок, хотя еще вчера их было много. Рич постоял немного, подумал и заорал:

— Тесса!

Молчание.

— Тесса!!! — вложил в голос больше требовательности.

Молчание и громкое обиженное сопение.

— Тесса, мать твою! Я с тобой разговариваю? Совсем совесть потеряла? Все пирожки умяла! Ты если так жрать будешь, скоро ни в одну дверь не пролезешь, усекла? И когда успела…

— Сам дурак, — прерывающимся от слез голосом ответили из гостиной.

— Так я ж вроде не обзывался… — закручинился Рич. — Вот так всю жизнь — оскорбления и непонимание. Куда податься перспективному колдуну? Кто приютит и накормит несчастного?

— Иди обратно к троллю, там тебя ждут, — угрюмо посоветовала Тесса. — Там тебе самое место. По уши в дерьме. Потому что ты — полное…

— Да понял я, понял. Не ругайся, тебе не идет. Кто ж знал, что ты такая…

— Какая?! — заорала Тесса на редкость гнусаво и мигом очутилась на пороге кухни.

Выглядела она, надо заметить, весьма живописно. Волосы стоят дыбом, лицо зареванное, глаза красные как у кролика — мутанта, сопли свисают до пояса — редкой красоты девушка. Но… при всем при этом было невооруженным глазом заметно, что Тесса пришла в себя и готова дать бой. Лоб угрожающе сморщен, губы сжаты, подбородок упрямо выдвинут. Мечта. То, что она взяла себя в руки без его помощи, очень понравилось Ричу, хотя он и под пытками бы в этом не признался.

— Такая. — Отрезал Рич, поглощенный мыслями о том, чем бы позавтракать. — Слушай, а больше у меня ничего нет поесть, а?

— Ты с дуба рухнул? — возмутилась Тесса. — О чем меня спрашиваешь? Я на тебя обиделась, между прочим. Ты вел себя… недостойно!

Забравшись в холодильник по пояс и, перебирая стоящие там баночки и скляночки, Рич ответил:

— Милая, где я и где достоинство? О чем ты вообще? Я слов‑то таких не знаю. Недостойно… скажешь тоже. Я — колдун.

— И что? Ты считаешь это оправданием того, что ведешь себя как…

— Не ругайся, — перебил ее Рич и радостно присвистнул.

Настроение у него резко подскочило вверх — в глубине холодильника обнаружилось шесть сырых яиц, чудом уцелевших после исторического побоища на кухне несколько дней назад. Рассудив, что шесть штук за раз — это слишком даже для голодного, так и закукарекать недолго, Рич вытащил на свет божий три. Он всерьез вознамерился приготовить себе завтрак. Насколько колдун разбирался в секретах кулинарии, яйца можно было либо пожарить, либо сварить. Только вот как это делается? Допустим, пожарить — это легко, но если ему приспичит съесть вареные яйца, то их тоже на сковороде готовить, что ли? Положа руку на сердце, Рич фанатом яичницы не был. А чтобы сварить яйца, нужно… Наверняка алгоритм действий такой же, как при жарке, но только скорлупу разбивать не надо, так получается? Нужно ли добавлять в сковороду воду или так сойдет? Или может взять другую посуду? Какую? Кастрюлю? Чашку? А сколько по времени длиться этот акт? Десять минут? Час? Два? Истина, сколько заморочек… как без магии тяжко… У кого бы спросить?

Рич покосился на стоящую в дверном проеме с каменным лицом Тессу и вздохнул, поняв, что придется упростить задачу, а то голодным останется. Вся готовая еда в холодильнике, как назло, именно сегодня закончилась, а бабушкины пирожки, на которые Рич возлагал надежды, слямзила эта прожорливая гусеница в женском обличье.

— Ты чего пришла? — соизволил он, наконец, озвучить назревший вопрос. — Соскучилась?

Тесса презрительно фыркнула, но ответила:

— Насчет письма узнать. Поточнее.

— Поточнее — это к ведьме, — пропыхтел Рич, доставая сковороду и неумело пристраивая ее на плиту.

Затем включил огонь. Взял в руки первое яйцо и тщательно осмотрел со всех сторон.

— Чего ты хочешь там найти? — не удержала Тесса. — Червей?

— Если честно, то инструкцию по применению, — ответил Рич. — Хочу вот яичницу сделать. Обычно на упаковках печатают рецепты, а здесь почему‑то нет.

— Потому что это не упаковка, болван, — припечатала Тесса.

— А что это тогда?

— Это… это… не упаковка. Не упаковка, понятно? Это… исходный материал.

— То есть? Какой такой… материал?

— Титаны. Это скорлупа. Ее надо разбить и содержимое вылить на сковороду. Ты совсем тупой?

— Так? Я правильно сделал?

Рич, недолго думая, стукнул яйцом о край стола, и оно разбилось. Белок и желток красиво потекли по столешнице и закапали на пол. Колдун озадаченно нахмурился:

— И что я должен с этим делать теперь?

Тесса выразительно постучала себя по лбу указательным пальцем:

— Ты ку — ку, что ли? Ты чего делаешь? Ты готовить не умеешь, но мозг‑то у тебя есть? Или нет?

— Я — колдун. — Рич оскорбленно выпрямился и сунул под воду испачканные руки. — Я готовить и не должен уметь.

— И мозг не должен иметь. Ну да, и как это я забыла… ваше высококолдунство, простите великодушно, — съязвила Тесса, но совет очередной дала: — Нож возьми и стукни посильнее по скорлупе над сковородой.

Рич в точности выполнил ее инструкции, и у него даже почти получилось. Вот только половинки скорлупы он в руках не удержал, и они шлёпнулись на сковородку вслед за белком и желтком.

— Вот ведь… невезуха, — пробормотал Рич и с надеждой спросил у Тессы: — А можно так оставить?

— Ну… — протянула колдунья задумчиво и подошла поближе, забыв об обидах на какое‑то время. — Ты вряд ли её прожуешь. Но о вкусах не спорят… попробуй. Опять же, кальций полезен для костей. В идеале, если ещё не дошло, от скорлупы надо избавляться. Это мусор. Второе яйцо будешь разбивать, смотри опять не налажай.

Надо отдать ему должное, Рич учился на своих ошибках быстро, и третья попытка оказалась удачнее всех остальных — и метко, и без нежелательных добавок.

— Отлично, — удовлетворенно сказал колдун, закрывая сковороду крышкой. — И сколько надо ждать?

— Минут десять, — сказала Тесса. — По — моему. Я как‑то пыталась научиться готовить, но сразу поняла, что кулинария — не мое. Мне проще кого‑нибудь убить, чем приготовить тот же пирог с яблоками.

— Оно и видно, — пробормотал себе под нос Рич, оттирая со столешницы разбитое яйцо. — Фуу… сопли какие‑то. Никогда не думал, что яйца в сыром виде так отвратительно выглядят.

— Это ты еще не видел, как некоторые их в таком виде употребляют, — с чувством произнесла Тесса. — Вот уж поистине жуткое зрелище. Противно, аж до печенок пробирает.

Рич передернулся и посмотрел на чай — он вполне себе заварился, можно было пить. Единственное — пришлось повозиться, переливая его в другую чашку через ситечко, потому как выбирать чаинки по одной у Рича не хватило бы терпения.

Поняв, что услуги советчика больше не требуются, Рич как галантный джентльмен предложил Тессе убраться ко всем демонам из кухни и не портить ему аппетит своим кислым видом. Колдунья, будучи воспитанной леди, ответила, что он сам может идти к богу Смерти и Лжи, а она не двинется с этого места, пока он не ответит на ее вопросы.

Рич возвел глаза к потолку, призывая ангелов в свидетели ужасающего обращения, которое ему приходится терпеть, и произнес:

— Ладно. Выкладывай.

Тесса потерла глаза и отошла к окну — ей вдруг захотелось спать. Рич уселся за стол и в мгновение ока проглотил единственный уцелевший пирожок.

— Ты можешь рассказать мне, что именно произошло, когда ты перенесся в Калерию? Ты специально активировал портал? Хотел попасть к нам? Зачем?

— Не совсем так. Эти письма я одолжил у Миранды в свое время — буквально несколько дней назад, для всестороннего изучения.

— А у нее они откуда? — тут же перебила Тесса.

— У неё и спросишь. Она что‑то говорила, но я не помню подробностей, а перевирать чужие слова не хочу.

— Ладно, снимаю этот вопрос. Продолжай.

— Так вот. — Отхлебнув чай, Рич некоторое время бездумно пялился на солнечные лучики, запутавшиеся в кудрявых волосах Тессы. — Я эти письма положил на стол в лаборатории. Лежали они там спокойненько, пока у меня зелье не взорвалось. — Тут Рич вспомнил, что этому печальному событию предшествовало, и задумался без особого интереса, где сейчас находится Петров. Смог ли вернуться обратно самостоятельно или придется за ним идти? Когда магия вернется, не раньше. Куда именно он закинул начальство, Рич не помнил. Надо будет у Касса спросить — у ангела все записано. Иногда бывает полезно. — То ли зелье попало на бумагу, точнее, на чернила, то ли еще что повлияло, но портал активизировался без моего на то желания и перенес к вам. Вот, собственно, и весь рассказ. Что‑нибудь еще?

Тесса помолчала и спросила:

— Что было в письмах? И сколько их было? Не одно, я правильно понимаю?

— Два письма. Любовных, насколько я помню. Что‑то из серии — приходи ко мне на сеновал.

Тесса сморщила носик и переглянулась с Ричем — в мнении, что любовь есть ненужные розовые сопли, они были солидарны. Перед лицом открывавшихся фактов ее обида не то чтобы испарилась, но немного поутихла, а оскорбленное самолюбие временно уступило место жгучему любопытству, от которого, как известно, передохло в свое время очень много хвостато — усатых.

— А подписи там не было?

— Нет, подписи не было точно.

— И портал был привязан к чернилам?

— Да. Чтобы это выяснить, мне и потребовался резервуар Шрейка.

Тесса в очередной раз ощутила прилив гнева при мысли о том, как преступно легко Рич уничтожил эти письма.

— И еще одно, — добавил колдун, потянув носом и недоуменно сморщившись. — Я эти письма — точнее, то, что от них осталось — проверил на предмет остаточной ауры их создателя. И заклинание привело меня в то логово.

— Заклинание? Ты же… а, амулет, поди, — догадалась Тесса. — Так значит, привело тебя к этому дому… интересно… — В голове ее закрутились, заработали в ускоренном режиме все имеющиеся шестеренки.

Были ли письма написаны до того, как отец вступил во владение недвижимостью? Или после? Был ли это знакомый папочки… или… не приведи титаны, он сам? Но… отец и любовные письма? Звучало до того абсурдно, что Тесса покачала головой. Нет, этого не может быть. Отец — кремень, по нему вот уже столько времени напрасно вздыхают многие придворные дамы. У него не может быть нежных чувств по отношению к женщинам. Тесса — единственное исключение. Он даже ее мать — Тесса знала точно — взял замуж молодой невинной девочкой, предварительно проштудировав ее родословную от и до, и заточил в одном из ее замков на далеком острове. После рождения Тессы колдун забрал дочь у своей жены, несмотря на все мольбы последней, и больше никогда её не навещал. И дочери запрещал — впрочем, она не особенно и рвалась. Ей было хорошо с отцом, а о матери она не привыкла думать. Жива несчастная или нет — Тесса не знала. Даже имя ее стерлось из памяти. — А как давно эти письма были написаны? Не знаешь? — поинтересовалась колдунья и вдруг тоже принюхалась. — Чем это так воняет? И почему сковорода дымится?

— Насчет точной даты не знаю — но около двадцати лет назад, плюс — минус. Это всегда можно выяснить… материалы‑то сохранились… — бросил Рич на бегу к плите. — Вот черт!

Не выйдет из него шеф — повара…

* * *

— Ну пойдем, ну пойдем — пойдем — пойдем, — как маленькая канючила Мира, за руку волоча Тима в кухню. Но отнюдь не за тем, что первым приходит на ум при упоминании кухни — нет. Если бы это было так — Тим побежал бы вперед ведьмочки, уж больно голодный был после ночных приключений. А так он плелся позади нее на буксире и пытался придумать новые слова, которые смогли бы убедить её не торопить события. Зряшные старания, ибо таких слов ни в одном языке мира не существовало. — Пойдем — пойдем… пойдем — пойдем — пойдем… — напевала себе под ведьмочка, с настойчивостью асфальтоукладочного катка продвигаясь в нужную ей сторону. — Сомносомнойсомной…

…Было семь часов. Ясное, солнечное, безоблачное утро. Еще бы спать, да спать, но не тут‑то было. Мира, словно у нее внутри будильник прозвонил, должно быть, впервые в жизни вскочила сама в такую несусветную рань и подняла рядового Брайта. Нечего спать, когда столько интересного намечается в их общей теперь жизни! Он даже не успел толком уснуть после визита Тессы, как бодрый тычок в бок поставил креста на планах хоть немного отдохнуть. Тим с трудом открыл глаза и тут же снова закрыл — ощущение было такое, словно в них песка насыпали.

С тех пор, как он познакомился с непоседливой ведьмочкой, его жизнь заиграла новыми красками. Стала насыщенной событиями и происшествиями, наполненной волнующими переживаниями, и если так пойдет и дальше, придётся выпрашивать у бабули что‑нибудь убойно — успокаивающее. Раньше Тим мог с большой долей вероятности расписать в подробностях свой день, но теперь боялся даже думать о каких‑либо планах. Все шло не так, как задумывалось; постоянно вылезали новые дела, за которые он не успевал браться, вопросы, требовавшие его внимания. Как, например, сейчас.

По — хорошему, нужно было идти к Ричу за двумя пленниками, но разве Мира принимала в расчет такие мелочи? Создавалось впечатление, что про Корнелию и Егора она уже забыла, и если бы что‑то в этой жизни зависело от нее, то сидеть бы горе — злоумышленникам в камере еще оч — чень долго. Слава Истине, теперь есть Тим, который за всем проследит, все концы подобьет и потери сведет — постарается, по крайней мере — к минимуму.

Единственный вопрос, который возникал у рядового Брайта — как она жила до него‑то? Как умудрилась не свернуть себе шею или не угодить к вампирам на обед? Или не упасть в колодезный люк? И еще тысячи вариаций на тему… А уж сколько раз она падала, путаясь в собственных ногах, не замечая порожков и ступенек — не сосчитать.

Помимо пленников, необходимо было появиться на работе — хотя бы для того, чтобы покопаться в базе данных о частной собственности жителей города. И вернуть жучок, который он одолжил. А чтобы это сделать, нужно было дойти до квартиры Корнелии — видимо, порталом, потому как ключ ведьма ему вряд ли с благодарностью вручит. В любом случае, адрес он знает, так что с порталом проблем не возникнет.

Короче, дел было по горло.

Обычно квелая и злая на весь свет после пробуждения Миранда в это утро была свежа, как майская роза, и деятельна, как муравей. Отвратительно. Тим зевнул и потянулся всем телом, прежде чем вытряхнуть себя из уютной постельки. Мира уже оделась и подошла к Тиму, который как мог оттягивал момент окончательного расставания с подушкой.

— Мммм… ты так приятно пахнешь… — присела рядышком, обняла, уткнулась носом ему в шею и глубоко вздохнула. — Доброе утро, милый. Как спалось?

Тим прижал ведьмочку к себе поближе, чувствуя, что сон торопливо выветривается из головы. Мира тоже это ощутила, но не прыгнула обратно в постель, как это обычно бывало, а вывернулась из его объятий и прошептала:

— Этот вопрос мы обсудим с тобой чуть позже. Хорошо?

Тим помрачнел, но спорить не стал. На вопрос, что она хочет от него в семь утра, Миранда загадочно улыбнулась и поманила парня за собой. Он на это не повелся. Хмыкнул и пошел в ванную, но был на полпути перехвачен ведьмочкой, которая стала тянуть его в сторону кухни. Сказала:

— Пойдемпойдемпойдемпойдем… Хочу вчерашние бумаги тебе показать. Может, ты поймешь в этих каракулях больше, чем я. И не забудь, что ты хотел на работу сходить — в базе полазить по поводу собственности, принадлежащей моему отцу. Во сколько ваш участок начинает по выходным работать?

Тим сокрушённо вздохнул, перехватил Миру под локоть и пошлепал на кухню. Там обнаружил аккуратно разложенные на столе бумаги.

— Вот тут, вот тут читай, — запрыгала около него Мира, тыча пальцем непонятно куда. — Вот здесь все написано!

— Угомонись, — посоветовал Тим, одной рукой поймал за талию и усадил к себе на колени. Положил подбородок ей на плечо и поцеловал в шею. Мира хихикнула и извернулась, чтобы посмотреть на Тима:

— Ты вот о чем сейчас думаешь, спрашивается? А надо о чем? То‑то же…

— О чем думается, о том и думаю, — пробурчал Тим. — По — другому пока никак. И вообще… оделась как… точнее, разделась почти, и еще требует, чтобы я в документы вникал. Хорошего ты обо мне мнения.

Мира счастливо вздохнула, поерзала на тимовых коленях, отчего у него последние разумные мысли из головы выветрились, и жизнерадостно заявила:

— Ну что, увидел? Права я или нет?

Невероятным усилием воли Тим заставил себя сосредоточиться на ее просьбе. Вгляделся в бумаги и заключил, что в принципе Миранда все поняла верно. Черным по белому на листке учета посетителей было от руки написано несколько строчек — почерк мелкий, тесный, округлый, больше подходящий женщине, с большим количеством завитушек. Должно быть, писала секретарша, подумал Тим. Прием у нотариуса, данные посетителя, время, дата, цель — составление юридически грамотного договора о передаче в дар другому лицу имущества. Но это, в общем, и все. С другой стороны, есть конкретное подтверждение того факта, что кроме дома, в котором Миранда жила с родителями в детстве, Ридьярд Новиков владел еще чем‑то. А значит, поиск по базе может дать результаты.

— Слуушай, а Тесса уже вернулась? — спросила вдруг Мира. — Не слышно ее что‑то, неужели спит до сих пор?

По скромному мнению Тима, спать в семь с небольшим утра — не великий грех, но кто он такой, чтобы возражать Мире?

— Она ушла к Ричу, — ответил Тим. — Заявилась под утро и потребовала портал.

— А ты?

— Открыл портал.

— Не знаешь, зачем она к нему пошла?

— Нет.

— А ты не спросил, расшифровала она дарственную или нет? — Мира бомбардировала его вопросами с невероятной скоростью. — И если да, то почему ничего нам не сказала?

— Когда? — Тим задал вполне резонный вопрос. — Когда она, по — твоему, должна была нам об этом доложить? В пять утра? В четыре?

Мира насупилась:

— Да хоть когда. Это же важно.

— Миранда, это ее личные дела. Не стоит соваться туда, куда не просят.

— Но она как раз просит! — пылко возразила ведьмочка. — Она же помощи от нас просила — мы ее окажем. Всенепременно. Пойду к ней.

И прежде, чем Тим успел возразить или хоть как‑то среагировать, скрылась в коридоре. Философски вздохнув, парень решил положиться на судьбу. Немного терпения, и он все узнает. Спит ли Тесса. Находится ли вообще в его доме. Активировала ли ключ. Расшифровала ли дарственную. И много чего еще о себе и жизни в целом, если Миранда вновь разбудит колдунью немилосердным образом.

А он, пожалуй, пока пойдет в душ. Собрав разложенные по столу документы в одну стопку и переложив ее на подоконник, чтобы не мешалась, Тим направился в ванную. Он даже успел открыть кран и встать под прохладную, бодрящую воду, как тишину прорезал Мирандин яростно — изумленный вопль.

В одно мгновение вообразив что‑то ужасное и смертельно опасное, Тим быстро выскочил — как был голый и мокрый — из душа, схватил первое попавшееся под руку полотенце, обернулся им (встречать неведомого врага голышом — заранее проигрышный вариант) и пулей понесся в гостевую спальню, на выручку подруге жизни. Влетел в комнату и понял, что ничего криминального не происходит. Во — первых, главного возможного подозреваемого в наведении шороха — Тессы — в спальне нет. Либо еще у Рича, либо идет пешком к Тиму домой. Во — вторых, никто на Миру не нападает с целью лишить жизни, никто не крушит мебель и не плюется огнем. Все тихо — мирно. Но это еще ничего не означает.

Сама Миранда сидит на кровати и неотрывно смотрит на какой‑то документ в руках. Рядом с ней лежит лупа. Активированная — значит, уже три вопроса разом прояснились. Рядовой Брайт подошел поближе и заглянул в документ — дарственная Тессы. Из‑за чего тогда такой шум?

— Что случилось? — спросил с легкой паникой в голосе. — Это ты ведь сейчас кричала? Что такое?

Мира с некоторой задержкой подняла на парня глаза — в них было застыло такое совершеннейшее изумление, такое неверие и ошеломление, что Тим на мгновение растерялся.

— Почему молчишь? Что такое? Что не так с дарственной Тессы?

Все так же, не говоря ни слова, Миранда протянула ему дрожащей рукой договор и лупу, жалко пробулькала:

— Сам почитай.

Ничего не понимая, Тим взял предложенное и направил лупу на бумагу. Первое же прочитанное предложение заставило его поднять от изумления брови. Второе — открыть рот.

— То есть мы имеем… — только и смог выдавить он.

Мира же вообще не могла ничего сказать. Она сидела на постели и чувствовала, как рушится мир вокруг — весьма неприятное ощущение, посещавшее ее не раз за последнюю неделю. Как привычное становится устрашающе незнакомым, как уверенность превращается в панику, а ее, словно былинку, носит от одной правды к другой, и нигде Мире не суждено обрести покой.

Как там? Неужели так может быть? Ее отец, Ридьярд Новиков и отец Тессы — Дирьярд Новиков. Но кто он, этот Дирьярд? Почему Мира только сейчас узнает о существовании своего возможного родственника? Почему этот самый Дирьярд не объявился, когда ее отец умер? Почему уехал в Калерию и пропал там на долгие годы? Почему не помог семилетней Мире? Кем он вообще ей приходится? Дядей? Дедушкой? Или какой‑нибудь седьмой водой на киселе? Но тогда выходит, что Тесса — ей родня… бррр… от одного предположения ведьмочку передернуло.

Как все это понимать? Как уложить в голове то, что там ни в какую укладываться не желает? Как осознать глобальность открытия? Прав был Петр, подумалось Мире, всегда прав. Нет, не было и быть не может никаких совпадений. Есть пути, которые пересекаются; есть судьбы, которые переплетены слишком тесно; есть родная кровь, которая взывает к воссоединению…

И тут же ей вспомнилась могила родителей. Значит, имеется весьма существенная вероятность, что именно Дирьярд собственной персоной занимался тем, что в свободное время выращивал цветочки на месте упокоения ее мамы и папы. Зачем? Раскаивался, что в свое время не помог? Что сбежал — по — другому Мира его поступок квалифицировать не могла? Ведь знал же Дирьярд — не мог не знать, он сильный колдун! — что Рид и Марисса погибли, а их малолетняя дочка осталась сиротой. Но не стал вмешиваться. Почему? Испугался? Не захотел? Захватили свои проблемы? Не посчитал нужным? Поленился?

Ведь колдуны — они странные. Но это и так все знают. Колдуны живут лишь своими проблемами, в соответствии с собственными законами и правилами. И вполне вероятно, что только Мире кажется дикостью бросить семилетнего ребенка на произвол судьбы, а для Дирьярда такой поступок в порядке вещей. И он ничего не сделал просто потому, что не считал, что в этом есть необходимость.

Рядом с ней прогнулась кровать — это сел Тим. Обнял за плечи, положил ее голову себе на плечо и произнес:

— Ты только не переживай. Подумаешь, нашелся родственничек, ну и что? И вообще, не факт, что они не однофамильцы… Прорвемся. Ты же не обязана его любить. И Тессу, кстати, тоже.

Мира слабо улыбнулась — Тим всегда умудрялся рассмешить ее. Стало немного легче. Она накрыла ладошкой его руку и прошептала:

— Ты можешь себе представить? У меня есть живой родственник. Можешь, конечно, в этом посомневаться… но я‑то чую — так и есть. Знаешь, тут и адрес дома папиного указан… так что тебе можно на работу не ходить, ничего не искать уже. — Тим не стал заострять внимание на том, что кроме этого вопроса, существовал еще, по крайней мере, один, из‑за которого появиться в участке все ж таки придется. И еще он хотел выяснить, как обстоят дела с покойным Третьяковым. Выслали патруль в нотариальную контору или нет. Забрали ли тело, известили ли родственников. И главное — осталось ли незамеченным их проникновение в дом нотариуса, в его контору? Конечно, рано еще, всего лишь несколько часов прошло со времени его звонка в участок, но план действий у следователей уже наверняка составлен. В общем, разведает, что может. И, кстати, адрес, что в дарственной указан, проверить все равно не лишним будет. Просто чтобы удостовериться. — Кто бы мог подумать… только…

— Только что?

— Где он был все это время? И что за дом мой папа ему оставил? И где, мать твою, бродит эта дурында, когда она так нужна?

* * *

Две темноволосые головы склонились над колбой.

— Подожди! — зло прошипел Рич, переодевшийся, наконец, по настоянию Тессы, в джинсы и майку. — Грабли убрала. Я сам.

Тесса сильно пихнула колдуна вбок и заняла его место — оттуда было лучше видно, что происходит внутри сосуда.

— Сам ты будешь свои носки стирать, понял? А ну дай дорогу тем, кто в этом разбирается, дилетант.

— Возражаю!

Рич по — гусиному вытянул шею, чтобы увидеть реакцию, которую даст новый ингредиент. Тесса раздраженно дернула плечом — еще не был забыт постыдный инцидент на кухне! Ее острый локоток впечатался нависшему над ней колдуну под дых, отчего он зашелся истерическим кашлем.

— С ума сошла? — просипел он, отдышавшись. — Я же тебя не трогал.

— Зато противно дышал в шею. Контрольная линия — пятьдесят сантиметров и только попробуй ее пересечь.

— А даже если и пересеку? В слезах утопишь? — не удержался от колкости Рич, намекая на ее недавнюю истерику от одного лишь поцелуя.

— Ты, друг мой, говори, да не заговаривайся, — тихо, но со значением ответила Тесса, полная решимости не допускать впредь подобных вещей — как истерик, так и поцелуев. Они только мешают и сбивают с толку. Ей не было неприятно там, на кухне, но и звезд на небе она не увидела. Не взорвались фейерверки перед глазами, не задрожали колени, а тело не охватила "предательская слабость". Никакого сводящего с ума притяжения или крышесносительного головокружения от одного лишь прикосновения его губ к ее…

И почему живые столько церемоний разводят вокруг поцелуев? — отвлечённо размышляла колдунья, не спуская пристального взгляда с колбы и одновременно контролируя перемещения Рича за спиной. — Мокро, скользко и сплошные непонятности. Первое и самое важное — куда девать язык? Втянуть? Высунуть? Засунуть Ричу в рот, как это сделал со своим он? Но это же… бррр… негигиенично, на секундочку. И потом, когда он зубы последний раз чистил? А вдруг у него кариес, или герпес или еще чего похуже? Нет, это выше ее понимания.

И как широко открывать рот? Чуть — чуть или чтобы бутерброд влез?

Далее по списку. Глаза. Оставить их открытыми или закрыть? И если первое, то куда смотреть? На него — так и до косоглазия недалеко. Романтично вдаль — чего там увидишь, кроме его волос. В сторону — смотри пункт первый. Вниз — вообще бред.

Следующее. Руки. Обнять его за шею? Не достает. За талию? Не больно‑то и хотелось. Ниже? Хммм… вообще титан знает что получается.

Еще одно. Нос. Мешает, приходится голову наклонять в сторону противоположную наклону головы партнера. И как угадать, куда именно ее наклонять, когда только начинаешь целоваться? Спросить? Раскинуть пасьянс? Заглянуть в ближайшее будущее?

В общем, с этими поцелуями мороки больше, чем удовольствия от них. Теперь Тесса знала это по собственному опыту. И совершенно не жалела, что папуля в свое время ее от прогулок с кавалерами под луной жестко оградил. Да, тогда она, бывало, рыдала в подушку по ночам, но теперь говорит спасибо.

С поцелуем вышло крайне неловко, и она совершенно нелепо растерялась, да. Но это потому, что подобного опыта у нее еще не было. Зато теперь Рич не застанет ее врасплох. Теперь она готова, она во всеоружии и знает, что делать, что если этот нахал вновь попытается просунуть свой хамский язык в ее рот. Она просто сожмет зубы, и тогда посмотрим, кто будет плакать.

Разборки разборками, однако ж проведение эксперимента по установлению точной даты написания писем никто не отменял. И Рич с Тессой могли сколько угодно ссориться вне стен его лаборатории, но внутри меж ними царило если не единодушие, то объединяющее понимание важности поставленной задачи всяко. Именно поэтому Тесса не брыкалась особенно, когда Рич позволял себе вольности вроде стояния рядом с ней над колбой. Именно поэтому были забыты — не навсегда, естественно! — их разногласия и ссоры; именно поэтому Тесса не напоминала Ричу каждую минуту о его хамском поведении, а сам колдун терпел ее присутствие в своей лаборатории. Мысленно костерил, но терпел.

Суть эксперимента была проста. За основу вновь были взяты те самые чернила. Правда, они были разложены на элементы, но когда это останавливало пытливые умы колдунов? Элементы можно было бы соединить вновь — с помощью заклинания, на которое была вполне способна разориться колдунья — но тогда чистота эксперимента была бы под вопросом. Неизвестно, на какую дату среагировало бы основное заклинание в этом случае — прошлую или нынешнюю, а рисковать никто не хотел. Не факт, что после этого можно будет вернуть чернила в исходное состояние.

Далее колдун написал Тессе то самое основное заклинание, которое она должна будет произнести, дабы установить дату. Слава титанам, заклинание оказалось несложным и резерва требовало в минимальных дозах. С ним колдунья справилась без проблем.

После того, как было установлено, что письмам ровно восемнадцать лет и три месяца, Тесса что‑то прикинула в уме и вздохнула:

— Ладно, отложим до папочки. Все равно никто кроме него прояснить не сумеет. — И предложила: — Может, попробуем восстановить то зелье, которым ты письма залил? Проведем, так сказать, собственный эксперимент. Зачаруем чернила — конечно, портал привязывать не будем, обойдемся чем попроще, а то таким темпом и до магического истощения недалеко — и выльем зелье на бумагу. Посмотрим, что произойдет.

Рич с энтузиазмом согласился — ему тоже было интересно.

— Только зелье очень легко передержать и тогда оно взрывается. Надо тщательно следить за температурой, — предупредил он — скорее себя, чем Тессу — исходя из уже имевшегося плачевного опыта.

Хотя данный эксперимент никакой практической пользы, кроме разрешения вопроса об идентификации катализатора заклинания, не нес, Тесса и Рич дружно взялись за дело.

И вот колба была наполнена водой, по одному в нее опускались нужные компоненты, и когда зелье приобрело насыщенный зеленый цвет и забулькало, Тесса словно невзначай спросила:

— А зачем тебе понадобилось зелье, изгоняющее душу? Кого ты хотел лишить этого неотъемлемого атрибута чистокровного человека?