Этот кабак даже не имел названия. К чему оно тут? Все население небольшого городка – чуть больше двух сотен жителей, не считая женщин и детей, и так отлично знали небольшое заведение, занимавшее старые полуразрушенные конюшни и часть каретного сарая. Когда-то на этих землях жил плантатор с семьей. Потом что-то пошло не так и плантатор исчез. Либо уехал, либо… Гадать можно долго, только кому это интересно? А слова «что-то пошло не так», стали своеобразным девизом этого места, его судьбой.

«Не так» тут было абсолютно все.

Кормили отвратительно. Заказав жаркое, Ричмонд получил отвратительно пахнущую тарелку кое-как покромсанных овощей, не чищенных, и, возможно, даже не обданных кипятком. Мясо изображали пригоревшие шкурки и лапки каких-то местных ящериц. В густом пиве, вернее в том, что здесь называли пивом, плавала солома с приставшим к ней крупным, прозрачным мушиным крылышком. О прекрасной баранине в «Золотом Руне» можно было забыть надолго. Что ж, новое время, новые… блюда. Ричмонд старался смотреть на это непотребство стоически. Его старая команда взирала на стол с некоторое брезгливой оторопью, а новая и вовсе не видела в меню ничего особенного. Жаркое как жаркое. Все дело в привычке.

– Мистер, вы будете это доедать? – услышал Кларк. Голос вывел Ричмонда из раздумий. Он с трудом сфокусировал глаза перед собой и в неярком свете масляных ламп разглядел что одиночество его нарушено, и рискнул это следать старик со смуглым, сухим лицом. Он аккуратно присел на краешек стула напротив, всем своим видом давая понять, что если его общество неприятно господину в шляпе и та-аких кружевах, то он немедленно уйдет. Ричмонд, было, заподозрил в нем банального лазутчика одной из банд, которых здесь, вероятно, водилось, как грязи. Скорее всего, в задачу безобидного с виду старичка входило аккуратно выяснить, чего ценного есть у Ричмонда с собой, и не настолько ли он важный клиент, чтобы из-за его пропажи вдруг случилась массовая облава. Что ж, обмен информацией, эта игра, в которую гораздо интереснее играть вдвоем. Ричмонд более внимательно посмотрел на старика: Нос его был остер, а светлые, выцветшие глаза почти скрывались в добродушных морщинах. Губы с готовностью улыбнулись. Наверное, так они улыбались каждому. Шляпы у него, естественно, не было, откуда у оборванца такой предмет, как шляпа? Волосы перехватывал полотняный ремешок. Местами они были неровно пострижены, просто, чтобы не мешали. Ни о какой прическе не могло идти и речи.

Одет он был типично для здешних мест: синяя бумажная рубаха, несколько раз залатанная, парусиновые штаны и крепкие башмаки, Чулков Ричмонд не заметил, видно, старик не страдал мозолями или просто считал их житейской мелочью, на которую не стоит обращать внимания. Разумеется, у него была перевязь – а как же без этого?!, с которой сиротливо свешивались пустые ножны. Видно, нож его новый приятель либо потерял, либо пропил, а судя по тому, с каким вожделением он смотрел на явно несъедобное жаркое, так может быть и проел.

– Вы будете это есть? – терпеливо повторил старик.

– Вряд ли, – откровенно ответил Ричмонд.

– Тогда, может быть, коль скоро жаркое уже оплачено… возможно, вы позволите…

Кларк подивился изысканной речи и едва заметному акценту незнакомца. Он говорил по-английски очень бегло и правильно, но все же как-то излишне мягко и безбожно экономил на ударениях, обходясь одним на фразу.

– Все может быть, – пожал плечами Ричмонд, – всякое случалось под небесами со времен творения. Но ужин, даже у этих отравителей, чего-то стоит. Я прав?

Старик кивнул.

– Меня зовут Дьюи, – торопливо сказал он, видимо, радуясь, что его сразу не прогнали, – здесь меня знает каждая портовая крыса. И все вам скажут, что старый Дьюи привык вести свои дела честно, тем более, с настоящими джентльменами, вроде вас, мистер. Старый Дьюи видит джентльмена за милю. Если бы у меня была шляпа, я бы поприветствовал вас, как положено, и вы бы убедились, что Дьюи все еще помнит, как это делается.

Забавная речь старика заставила Кларка чуть раздвинуть губы в улыбке.

– Все это очень интересно, мистер Дьюи, – перебил он с едва заметным оттенком сарказма, – но я пока не услышал ничего, что бы стоило ужина.

– Джентльмен пока не задал ни одного вопроса, – лукаво прищурился Дьюи.

– А у тебя есть ответы на все? – недоверчиво спросил Кларк.

– Ну, если и нет, то на многие. Старый Дьюи трется здесь с утра до вечера. На него никто не обращает внимания, думая, что он слепой и глухой. А он не слепой, не глухой и даже не немой.

– И как это тебя до сих пор не повесили за твой язык прямо на воротах? – подивился Ричмонд.

– Старый Дьюи знает, что кому сказать, о чем промолчать, и какую цену за это взять, – пояснил завсегдатай.

– Ну, скажи для начала, зачем я здесь? – поощрительно улыбнулся Кларк, помимо воли увлеченный странный диалогом.

Старик незаметно, очень ловко оглянулся и, почти не разжимая губ, проронил одно лишь слово:

– Заноза.

И после этого с полным правом подвинул к себе тарелку с неаппетитным варевом.

Ричмонд на секунду опешил. Но, судя по тому, с какой многозначительностью это было сказано, кабацкий вымогатель имел в виду не щепку, которая может воткнуться в филейную часть. Дьюи был убежден, что снабдил Ричмонда действительно стоящей информацией. Или хотя бы заинтриговал.

– Заноза, – повторил Кларк, – и…

– Она была здесь. Еще утром. Пополнила запасы пресной воды, сняла с борта раненых, все уже умерли, и ушла… Даже чиниться не стала.

По крайней мере, речь шла о корабле, а не о щепке, девушке или лошади. Уже интересно.

– Куда ушла?

– Э… – улыбнулся старик, – куда ушла «Заноза» здесь хотят знать все. И многие готовы заплатить за это большим, чем такой паршивый ужин. Может быть немного серебра?

Ричмонд фыркнул, совсем не по-джентльменски.

– Откуда мне знать, что ты не продал эту бесценную информацию еще кому-нибудь? Или не сделаешь этого, как только мы договоримся?

– Как заметил джентльмен, я до сих пор жив, – пожал плечами Дьюи, с видимым удовольствием расправляясь с тошнотворным блюдом, и прихлебывая пиво, не обратив ни малейшего внимания на части местной фауны, которые в нем плавали.

– Тогда почему ты решил осчастливить этим именно меня?

– Вы один, – с подкупающей откровенностью заметил Дьюи, – вы здесь недавно. У вас пока нет достаточно сильных союзников, чтобы на равных сыграть в эту игру. Пока вы будете их собирать, я смогу жить и кушать на ваше серебро.

– Разумно, – усмехнулся Ричмонд, – а с чего ты вообще взял, что меня интересует эта игра?

– Это – единственная игра, в которую стоит играть в этих водах. И она интересует всех, у кого есть достаточно прочный корабль.

Ричмонд все еще соображал, во что же он умудрился впутаться, а Старик уже проворно спрятал в складках одежды сразу две серебряные монеты. Каким образом он уговорил Ричмонда на две?

Впрочем, монеты Кларк рассчитывал вернуть в самое ближайшее время. Он был не великим любителем разгадывать загадки, а все, что его интересовало, можно было получить гораздо более простым путем. Стоило лишь незаметно подать сигнал своим людям, утолявшим жажду здесь же, и как-то выманить старика из таверны. На борту «Морского Коня» он быстро утратит всю свою загадочность, когда им вплотную займутся заплечных дел мастера. А то, что такие есть в его новой команде, Кларк не сомневался.

– Скажи, Дьюи, тебе самому-то не надоело еще болтаться в этой дыре, как цветку в проруби, рискуя нарваться на нож? – осторожно спросил Ричмонд.

– Надоело. Да только деваться мне некуда. Матрос из меня уже никакой, – откровенно сказал он, демонстрируя увечную ногу, которая не сгибалась в колене, – а ничем другим оплатить свой проезд я не могу.

– Ну… может быть мы договоримся. Ты сам заметил, я новичок в этих водах, и чтобы сыграть в эту вашу игру на равных, мне требуется опытный человек, который бы все тут знал. Мой путь лежит на остров Тортуга. Возможно, нам по пути?

– Тортуга? – Дьюи вскинул белесые брови, – возможно, там я нашел бы занятие получше. Да только «Заноза» отправилась на западную оконечность Невиса…

Дьюи улыбнулся демонстрируя на диво хорошо сохранившиеся зубы. А в следующие несколько мгновений старик продемонстрировал на диво хорошо сохранившиеся мозги, а Ричмонд Кларк получил первый жестокий урок по выживанию в этих водах… И, как он позже неохотно признался сам себе, урок вполне стоил двух серебряных монет и дрянного ужина.

– Выйдем по отдельности, – сказал Дьюи, – вместе мы привлечем слишком много внимания. Увидимся в порту. Корабль ваш я приметил, не спутаю. А вы дайте приказ матросу смотреть в оба и спустить трап сразу, как только он меня увидит.

Про себя Ричмонд удивился такой осторожности, но спорить не стал, лишь кивнул, расплатился и вышел под жесткое солнце, похоже, ничуть не смягчившееся к вечеру. Все его мысли крутились вокруг хвостика тайны, который он ухватил совершенно случайно. Неужели и впрямь, как на бегах, самая первая ставка – самая удачная? И именно отсюда, не с богатых лужаек Бикфорда, а с берегов, пропахших гнилой рыбой, потом и чужой неудачей должна была начаться новая жизнь Кларка, бывшего офицера, бывшего дворянина, бывшего мужа и наследника, а ныне самозваного капера без патента, капитана полувоенного брига, украденного с верфи бывшего тестя. Именно из этой грязной забегаловки, где пол был покрыт гнилой соломой, а двери даже не висели на одной петле, а просто были приставлены рядом… Именно отсюда должен начаться его путь к богатству?

Вполне может быть.

Покинув сомнительную забегаловку Ричмонд, положив правую руку на рукоять пистолета, неспешно двинулся вдоль глухой бревенчатой стены, местами покрытой щербинами от пуль. Улица была пустынна. Но это не насторожило Кларка, по местным понятиям еще не закончилась сиеста. Он прошел уже полквартала, когда вдруг почувствовал, что его вежливо, но твердо взяли под оба локтя так, что про пистолет он вспомнил лишь тогда, когда увидел его в чужой руке. Нужно ли уточнять, куда смотрел ствол? Да нет, не в лоб, а в живот – так надежнее. Видимо, его уже успели ощупать и поняли, что кольчуги нет. То, что сопротивляться бесполезно, Ричмонд сообразил сразу, уж больно профессионально его схватили.

Кричать? Он бы, пожалуй, и крикнул, чем черт не шутит, когда Бог спит. Но неизвестные не дали ему даже рта раскрыть. Из переулка, такого узкого, что Ричмонд поначалу принял его за щель в заборах, неспешно выбралась ушастая лошадка, таща за собой экипаж. Дверца раскрылась на ходу, Ричмонда сноровисто толкнули туда, он даже сам не заметил, как это получилось, и не успел не то, что дернуться, крикнуть «Караул!» Двое вспрыгнули рядом и экипаж, влекомый неказистым животным так же неспешно продолжил свой путь. Ни один ставень не шелохнулся, ни один лишний звук не нарушил покой сонной улочки городка, которому местные жители так и не удосужились дать хоть какое-нибудь название.

Занавески в экипаже были задернуты и коляска катила в неизвестность. Впрочем, неизвестностью она была лишь для Ричмонда. Парни, которые его захватили, похоже, прекрасно знали, куда путь держат, и на кой им сдался заезжий моряк. Кларк был бы и сам не прочь это выяснить. Едва глаза привыкли к полумраку, он понял, что делит сомнительный уют одноместного экипажа с двумя довольно крупными ребятами: один из них был смуглым, но не мулатом, примесь чужой крови всегда видна, Черты его лица были правильны и ничем не напоминали «черное дерево», скорее наводили на мысли о солнечной Испании или даже Вечном городе Риме. Голову перехватывал черный платок с косо вышитым символом, каким, Ричмонд не разобрал. Рубахой он пренебрег, и кожаный жилет был натянут прямо на голое тело, сухое, но жилистое. В драке это был очень опасный противник, опытным глазом определили Ричмонд. Второй был рыж и веснушчат, не смотря на жару никакого головного убора не носил, видно, пышная шевелюра была вполне надежной защитой от солнца. Он был одет в светлую, почти новую рубаху. Традиционные штаны, довольно дорогие кожаные сапоги и широкие пояса довершали их наряды. Причем, перевязь поддерживала не банальные абордажные сабли, сделанные левой ногой, а тяжелые благородные шпаги. От такой Ричмонд бы и сам не отказался.

– Каперы его Католического Величества? – навскидку предположил пленник.

– Поднимай выше, – усмехнулся парень в жилете на голое тело, – мы смиренные служители нашей матери – церкви.

«Орден», – сообразил Ричмонд. Ну, теперь точно влип. Сам Господь не спасет. Эти: прав ты, виноват, живым не выпустят.

– Я только что прибыл в эти воды, – попытался все же выкрутиться Ричмонд, – и пока не успел ни с кем поссориться. Тем более, с Его Святейшеством.

– Зато ты успел кое с кем подружиться, – заметил тип в рубахе, который казался немного старше, – ты почти четверть часа проболтал со старым Дьюи. О чем?

Эти тоже вполне бегло говорили по-английски, обильно уснащая свою речь испанскими, итальянскими, французскими и даже индейскими словечками, но было понятно, что ссылка на языковой барьер не спасет. При нужде они бы объяснились на любом языке, включая «мертвую» латынь, язык жестов и понятный абсолютно всем в этих водах язык стали, небольших свинцовых шариков и качественной пеньки.

– Старик спросил меня, буду ли я доедать то, что по глупости заказал, – Ричмонд сделал попытку шевельнуть плечами, якобы разминаясь, и тут же получил чувствительный тычок под ребра от второго (без рубахи). Его так и не связали. Видимо, воины Иисуса были очень уверены в себе.

– Спросить – раз. Ответить – два. Вы разговаривали гораздо больше. Куда делось остальное время? Советую говорить правду прямо сейчас. Потом-то ты ее все равно скажешь, только не слишком внятно. Сломанные зубы они, знаешь, здорово мешают говорить. Да и на эшафот тебе придется вползать на локтях, а джентльмен должен идти на костер твердой походкой.

– Значит, если я не отвечу, о чем мы беседовали с бродягой, меня повесят как врага испанской короны, – уточнил Ричмонд, – а если исповедуюсь перед вами, как на духу, меня сожгут, как еретика.

– Зато сам выберешь, что тебе приятнее: петля или костер. Советую костер: душа бессмертна и ее спасение очень редко бывает таким близким, простым и надежным, – флегматично проговорил «братец» в жилетке.

– Не сказал бы, что ваш ассортимент поражает разнообразием и может удовлетворить любой вкус, – буркнул Ричмонд.

– Так мы же не в замке Черного Ангела, – резонно возразил второй, – вот там выбор шире: и дыба, на которой корчился еще великий Ромульани, и «испанский сапог», и колокол боли, и бассейн святого очищения и даже Кресло Следующего. А здесь что? Пара веревочек да железный брусок, вот и все, чем располагаем. Приходится нашим клиентам довольствоваться тем, что есть. Но, слава Господу, на обслуживание еще никто не жаловался, – «братец» сказал это почти с гордостью, и Ричмонд подивился – надо же так любить свою профессию.

– А нельзя ли как-нибудь сделать так, чтобы без меня обошлись и плаха и костер? – осторожно закинул удочку он.

– Отчего нет? – «братец» без жилетки был, видимо, настроен дружелюбно, – прими святую католическую веру, поклонись власти Его Святейшества, и костра ты, считай, избежал.

– Вообще-то я всегда считал Деву Марию достойной женщиной, – ответил Ричмонд, – а как на счет второй части? Насколько я знаю, никакого преступления я пока не совершил, лишь покормил голодного бродягу, исполнив тем самым завет Христа.

При этих словах оба «братца» вдруг непочтительно заржали.

– Если б ты его лишь накормил… – пояснил тот, что в рубахе, вытирая рукавом выступившие от смеха слезы, – милосердие угодно не только Богу, но и королям.

– Так в чем же дело? – начал уже вскипать Ричмонд.

– Ты дал ему две монеты. Серебряные монеты. Такими не подают милостыню, тем более здесь, где серебро стоит так дорого. Такими монетами расплачиваются за сведения. И мы хотим знать, что ты купил на эти монеты.

– Скажем, сведения о своей жене, сбежавшей с неким авантюристом…

– Такую ерунду тебе бы тут продали и за медь, – хмыкнул «братец», а за серебро и жемчуг здесь покупаются только одни сведения: что на уме у «берегового братства».

– А что на уме у «берегового братства», то, как правило, вплотную касается интересов короны, – добавил второй.

– И кто замечен в каких-либо отношениях с пиратами, или пособниками пиратов – преступник, подлежащий повешению за шею до тех пор, пока дыхание в нем не остановится и жизнь его не прекратится, – бесстрастно процитировал второй.

При этих словах Ричмонд словно впервые осознал шаткость той дорожки, на которую ступил так дерзко. Окна экипажа были плотно зашторены, и капитан «Коня» даже примерно не представлял, куда его везут. Внезапно экипаж сильно тряхнуло и повело, словно отлетело колесо. Пленник и охрана вповалку повалились друг на друга. Оберегая лицо Ричмонд инстинктивно протянул руки вперед и наткнулся на какой-то предмет на шнурке. Тут карету снова тряхнуло и предмет остался у него в руках.

– Что за… – один из «Ордена» чертыхнулся, оттолкнул товарища и Ричмонд услышал знакомый щелчок взводимого курка.

В ту же минуту, на облучке всхрипел возничий и повалился наземь, с грохотом упавшего мешка с тыквой.

– Пресвятая Дева… – второй конвоир также извлек пистолет и решительно пнул в дверь экипажа.

Ричмонд вжался в угол и на миг ослеп от ярких вспышек. Три выстрела слились в один и карету заволокло едким дымом. Нутром Ричмонд почувствовал, что Господь услышал его молитву, ибо оба конвоира лежали на полу. Один еще пытался шевелиться, но чья-то рука влетела вовнутрь, сделал короткий взмах и шевеление прекратились.

– Эх! – окликнул грубый голос. – Чего забился как мышь? Вылазь!

– Выхожу, – поспешил заверить Кларк.

Он вышел и тут же споткнулся о чье-то тело.

– А черт!

– Мда, не повезло бедняге Бору, – смачно сплюнув, изрек все тот же грубый голос. – Прямо в лоб.

Глаза немного привыкли к темноте, и Кларк сумел разглядеть распростертое тело подле откинутой подножки экипажа. Рядом лежало еще одно с ножом в груди – кучер.

Экипаж стоял посреди узенькой дороги, протоптанной стадами овец и укатанной колесами повозок. По обе стороны располагались небогатые домики, крытые пальмовыми листьями, от улицы их отделяла низенькая оградка, которая служила скорее сигналом для скота, чем препятствием для человека, даже «трехногого». Небо темнело на закате. Экипаж был скошен на одну сторону, колесо и впрямь слетело с оси. Испуганная лошадь нервно переступала с ноги на ногу, косясь на мертвое тело под копытами.

Ни одно из окон так и не раскрылось. Видно, народец здесь жил еще тот, и на своем веку и не такое видел.

Ричмонд покрутил головой.

Двое сомнительных личностей (тоже без шляп, но увешенные пистолетами как рождественская омела колокольчиками) чертыхаясь на английском пытались разыскать в быстро сгущавшихся сумерках откатившееся колесо. Еще двое стояли вокруг и пытались оценить обстановку. Версий было две: «мы в заднице» и «мы в лошадиной заднице».

Оценив момент как подходящий, Ричмонд попытался вклиниться в диалог. Он потянулся, было, к шляпе, чтобы как положено поприветствовать земляков, но получил прикладом мушкета между лопаток и лошадиное: «Не балуй!»

– Я всего лишь хотел выразить благодарность собратьям, которые подоспели так вовремя и вырвали меня из рук этих бандитов, – возмутился Кларк.

– «Бандитов», – хмыкнул один из благородных спасителей. По правде говоря, от давешних похитителей он отличался лишь более правильной английской речью да парой пистолетов за поясом. Зубы у него были хуже, да и башмаки видели лучшие дни. А в остальном «злодеи» и «герои» были так похожи, что хоть раздавай им белые повязки, чтобы в темноте не перепутать, – А кто ты сам-то, приятель? Мы, вообще-то, ловили другую рыбу.

– Старика? – мгновенно сообразил Кларк, – мы расстались в таверне. Я сэр Ричмонд Кларк, владелец и капитан брига «Морской конь».

От незнакомцев не ускользнуло то ударение, с каким Ричмонд произнес слово сэр!

– И что сэр забыл в этом гиблом месте? – удивился его собеседник.

– То, что и все, – пожал плечами Кларк, чувствуя, что врать не имеет смысла, – ловлю за хвост свою удачу.

– Дело хорошее, – кивнул тот, наблюдая, как парочка, выражаясь все так же занятно, вынимают из грязной канавы колесо. Спор возник из-за того, чьим головным платком почистить ось, оба были одинаково засалены, так что в ход пошли другие аргументы. В другое время Ричмонд бы с удовольствием досмотрел бесплатное представление, но его собеседник, коренастый моряк с носом-картошкой, большими щеками и крупными залысинами отвлек его от занимательного зрелища.

– Сдается мне, ты сунул палец в чужой пирог. А по законам «берегового братства» такие вещи караются прогулкой по доске.

– Три, – сказал Ричмонд.

– Что «три»? – не понял коренастый.

– Эти – Кларк кивнул на мертвых «братцев», – предлагали на выбор костер и веревку. Ты – морскую ванну. Может быть мне коллекцию составить? Какого черта, я ведь всего-навсего накормил бродягу.

Неожиданный дружный смех задел Ричмонда.

– Этот «голодающий бродяга» при желании может купить не только твою «Морскую лошадь», но и весь этот невезучий остров вместе с его невезучими жителями… если он ему зачем-то понадобиться, – пояснили Ричмонду, – старик здорово замаскировался. Я и сам поначалу принял его за местного попрошайку Дьюи. Но у Дьюи отродясь не было такого взгляда. И Дьюи отродясь никто не давал аж по две серебряные монеты.

– Так кто же это был? – воскликнул Ричмонд, изрядно сбитый с толку.

– Его зовут Жером Ферье.

Больше ничего говорить не стоило. Имя лихого французского корсара, знаменитого своими жестокими рейдами и смелыми абордажами гремело далеко за пределами той лужи, где он совершал свои сомнительные «подвиги».

– Ничего не понимаю, – искренне произнес Ричмонд, – что же тогда он от меня хотел?

– Вот именно, – с нажимом произнес его собеседник таким тоном, что начинающий флибустьер понял, либо он сейчас выложит все, как на духу… либо его будут долго бить, а потом-таки утопят. А может быть, все произойдет последовательно: разговор, экзекуция и прогулка по доске. Кларк был достаточно хорошим игроком, чтобы сообразить: время блефа закончилось, и придется ходить с козырей. Даже если козырь у него только один. Иначе лучше просто бросить карты на стол и попросить проводить его к ближайшему священнику.

– За две серебряные монеты старик, которого я считал попрошайкой, продал мне информацию, что «Заноза» ушла к Невису, – веско сказал Ричмонд.

Трое флибустьеров, теперь уже было совершенно понятно, с кем его столкнула жизнь, глубоко задумались.

– Ну, по крайней мере, теперь мы можем точно сказать, где этого пройдохи не будет, – глубокомысленно заявил один.

– Не думаю, что все так просто, – вставил Ричмонд. Взгляды корсаров немедленно обратились на него.

– Ферье пару раз упоминал мой бриг. И отметил, что я – новичок.

– Думаешь, это засада и «Заноза» – наживка? – оживился коренастый, – а цель старого разбойника – крепкий корабль с достаточным количеством пушек, чтобы можно было спокойно перевести свои сундуки в Старый Свет?

– Очень похоже на то, – пробормотал его спутник.

– И я был бы глупцом, если б клюнул, – Ричмонд сплюнул на землю и поднял глаза к уже потемневшему небу.

– Но такую возможность упускать нельзя, – заметил третий, который доселе молчал.

– И что ты предлагаешь, Клейн?

– Он пойдет к Невису, – пират, названный Клейном, небрежно ткнул концом трубки в новичка, – но пойдет не один.

– Но если мы окажемся хотя бы поблизости…

– Нас там не будет. Он возьмет еще одну посудину, любую, чтобы только кое-как на воде держалась. Пушек, ядер – по минимуму, людей – только добровольцы. И порох, для создания дымовой завесы.

– Хотите под прикрытием дыма взять шлюп на абордаж, задержать капитана и…, – догадался Ричмонд. Он внимательно оглядел всех собравшихся у экипажа корсаров и понял, что их мысли на его счет Кларку совсем не нравятся, – но тогда вам придется или убить меня и захватить «Коня», или же взять в долю, и объяснить, хотя бы вкратце, что за чертовщина здесь происходит. Предупреждаю сразу, моя команда просто так не сдастся, а претендентов на капитанский патент там хватает своих, так что для вас выгоднее сохранить мне жизнь.

– Собственно, убить его мы можем и позже, – флегматично заметил Керби, – если будет необходимость.

Впоследствии Ричмонд не раз вспоминал, как сложилось это, в высшей степени странное содружество, где ни одна из сторон не доверяла друг другу. Тем не менее, они честь по чести составили договор, который заверили не только капитаны кораблей, но и выборные представители из команд. Договор состоял из нескольких пунктов, главный из которых гласил, что Большой Приз Карибского моря должен быть, в случае его добычи, поделен поровну между пиратом по прозвищу Волк, капитаном Керби Клейном и Ричмондом Кларком. Как означенные господа будут распределять золото между своими моряками, документ не предусматривал, это было на совести каждого из капитанов. Кое-кто был вообще не намерен делиться…