– Вижу, тебе разрешили остаться, – сказал Керн, заметив на пороге гостиной Хатуэя маленькую дворняжку. Щенок был намного чище, чем в день своего спасения, и оказался забавной помесью спаниеля с терьером – болтающиеся уши, жесткая короткая шерсть, рыжая, в пятнах, и торчащий хвост.

– Ну, заходи, – пригласил граф. – Меня не надо бояться.

Песик медленно двинулся вперед, потом остановился и принюхался. Керн понимал его недоверие, ведь за свою короткую жизнь щенок много натерпелся от жестоких людей на улице.

Правда, жестокость существует и в знатных домах Лондона, подумал граф. Конечно, его собратья-аристократы не мучили животных, но подчас бывали не менее кровожадными. Один из них совершил убийство.

Керн щелкнул пальцами.

– Ко мне, малыш. Я тебя не обижу.

Щенок пополз на брюхе, но несколько раз замирал, а Керн терпеливо ждал, когда он наберется храбрости, затем протянул руку и осторожно почесал его за ухом. Щенок тут же перекатился на спину, чтобы ему почесали тощий живот и выпирающие ребра.

– А где твоя хозяйка? Где Изабелла?

В ответ раздался визг, хвост замолотил по ковру, будто Милорд услышал знакомое имя.

– Наверно, изобретает, как бы от меня ускользнуть. – Разговаривая со щенком, Керн чувствовал себя глуповато, но тревога в душе требовала выхода. – Ты должен помочь мне следить за ней, а то она попадет в нехорошую историю.

Непременно попадет, стоит только дать ей малейшую возможность. Изабелла, видимо, задалась целью отказаться от его помощи, и взялась за дело, которое ей не по силам. Она не понимала грозившей опасности. Она упряма, порывиста и совершенно беззащитна.

Вчера Изабелла исключила Аполлона из числа подозреваемых, но графу показалось, что она знала больше, чем говорила. Слишком уж много пыла было в ее возражениях! Почему она не хотела говорить об Аполлоне? Из всех мужчин, деливших постель с Авророй Дарлинг, именно он мог потерять больше других. Известие о его незаконнорожденной дочери потрясло бы общество, его перестали бы принимать в свете. Общество закрывало глаза на тайные пороки, но не прощало тем, кого застали на месте преступления.

Керн очень хотел своими руками уничтожить подлеца.

«У меня нет отца. А если вы попытаетесь доказать обратное, я вам никогда этого не прощу».

На ее глазах блестели слезы; она пришла в негодование, не хотела даже слышать, что отец убил ее мать.

– И ее нельзя винить, – пробормотал граф. – Я должен найти мерзавца и вытряхнуть из него правду.

Словно соглашаясь, щенок лизнул ему руку, и Керн продолжал машинально гладить его.

До вчерашнего вечера он не подозревал о ранимости Изабеллы, считал ее выскочкой, которая нисколько не стыдилась того, что присвоила себе чужое имя. Она пробилась и ном Хатуэя обманом, лгала, флиртовала, поэтому он ретин, что этой красавице незнакомы угрызения совести.

Поцелуйте меня… Я так вас хочу…

У Керна перехватило горло. Нельзя испытывать к ней такую неприличную нежность. Изабелла Дарлинг противоречила его идеалу женственности – ни скромности, ни добродетели, – но, когда она к нему приближалась, это соображение тут же его покидало. Он уже клялся ее не целовать, и вот что получилось. Накинулся, испил сладость се губ, с жаром любовника наслаждался ее восхитительным телом…

– О, лорд Керн! – насмешливо воскликнул объект его неспокойных мыслей. – Приятно видеть, как вы ползаете по ковру.

Изабелла вплыла в гостиную под руку с Хелен, которая тут же захлопала в ладоши.

– Грандиозно, Джастин! Вы нашли щенка Изабеллы! Смутившись, что его застали за разговором с собакой, граф поднялся на ноги.

– Доброе утро.

Девушки составляли живописную пару: одна – фарфоровая блондинка, другая – яркая и темноволосая. Щенок бросился к Изабелле, и она подхватила его на руки, стала гладить, прижала к груди.

– Мальчик, – шептала она, – я тебя совсем потеряла. Сцена заворожила Керна, он не мог оторвать глаз от губ Изабеллы – мягких, алых, соблазнительных. Даже в янтарном муслиновом платье леди она пробуждала мысли о спальне.

Запретное наслаждение. О таком невозможно мечтать, разве что представлять, как это совершается с его невестой.

Отбросив крамольные мысли, граф шагнул к Хелен. Черт побери! Вот женщина, которую он хотел взять в жены! Мягкая и нежная, она станет ему превосходной супругой. Намереваясь доказать это себе, Керн сделал нечто такое, на что решился лишь однажды, и то по случаю их помолвки. Он с удовольствием поцеловал невесту в щеку. Но никакого телесного жара, никакого дикого желания подмять ее под себя на ковре и дать волю низменным инстинктам. К сожалению, Хелен пробуждала в нем только братскую любовь.

Стыд вонзил ему в сердце острые когти. Какое он имел право воспылать желанием к проститутке, когда его рука обещана ангелу? У Хелен прелестная фигурка и покладистый характер. Но она леди, он никогда бы не позволил по ее поводу никаких фантазий, хотя был уверен, что, когда они поженятся, он найдет удовлетворение в ее постели.

– Надеюсь, вы чувствуете себя лучше? – спросил Керн.

– Немного. Досадная простуда еще заставляет меня чихать. – Изящным движением Хелен приложила платок к покрасневшему носику.

Граф посмотрел на Изабеллу, которая наблюдала за ним. Интересно, не переживает ли она вновь их оборванный поцелуй? Но она послала ему предупреждающий взгляд. Неужели Изабелле тоже стало известно, что сэр Тримбл вернулся в город?

– Вы достаточно оправились, чтобы ехать кататься в парке? – спросил он невесту.

– Может быть, завтра. Вам с Изабеллой опять придется меня извинить. Простите, я тяжела на подъем.

Сердце у Керна екнуло, что подозрительно напоминало приятное возбуждение. Нет, его чувство не могло быть приятным возбуждением. Ему не хотелось оставлять Хелен дома, просто он радовался, что появилась возможность разрешить загадку.

– Побудьте с ней, милорд, – мстительно предложила Изабелла. – После недельного заточения Хелен оценит ваше общество. А я не возражаю поехать с мисс Гилберт.

Черт бы побрал эту интриганку! Она хотела допросить сэра Джона одна.

– Лучше оставайтесь вы, – парировал Керн. – С вами Хелен будет чувствовать себя намного уютнее, чем со мной.

– Не надо жертв, – засмеялась Хелен, – Поезжайте оба. Мне доставит удовольствие провести день в библиотеке с книгой. Вы не могли бы меня туда проводить, Джастин?

Пока Изабелла ходила за шляпкой и накидкой, он отвел Хелен в библиотеку, намереваясь проститься с ней и ждать Изабеллу в экипаже, но его подозвал лорд Хатуэй.

Маркиз сидел за столом и писал, однако, увидев графа с дочерью, отложил перо.

– Папа! – воскликнула Хелен. – Я думала, вы уехали. Я не помешаю, если немного почитаю здесь?

– Конечно, нет, дорогая, – улыбнулся маркиз. – Но я попрошу тебя несколько минут подождать за дверью, пока я переговорю с Джастином.

– Тогда я выпью чаю. Присоединяйтесь, когда закончите.

Хатуэй рассеянно кивнул, подождал, пока Хелен закроет за собой дверь, потом направился к буфету и взял хрустальный графин.

– Бренди?

Керн отрицательно покачал головой. Он был удивлен: обычно маркиз не употреблял спиртное так рано.

– Где сейчас Изабелла? – спросил Хатуэй.

Керн заколебался. Как это ни казалось абсурдным, он J чувствовал себя виноватым.

– Мы с ней собираемся покататься в парке.

– Я хочу, чтобы вы за ней хорошенько присматривали, раз у нее появилась смешная идея, будто Аврору Дарлинг убили.

– Смешная? – нахмурился граф. – Я пришел к убеждению, что девушка говорила правду.

– Ну и ну! – Хатуэй сделал новый глоток. – Такое преступление наделало бы много шума. Не забывайте, мы говорим о смерти куртизанки, услугами которой пользовались знатные джентльмены. Газеты раструбили бы об этом по всему Лондону.

– При наличии доказательств. – Керн тщательно выбирал каждое слово. – Я взял на себя смелость поговорить с другими женщинами из того борделя. Одна видела мужчину, входящего в покои Авроры накануне ее болезни.

Хатуэй резко обернулся, пролив бренди, но он этого, судя по всему, не заметил.

– Мужчина? И кто же?

– Та женщина, ее зовут Минни, не разглядела его лица. Но я не берусь отрицать, что со смертью Авроры дело нечисто. Она сама записала в дневнике, что ее отравили.

Лицо маркиза окаменело. Он осушил бокал и со стуком поставил его на стол.

– Правда или нет, только я не желаю, чтобы девушка из моего дома разъезжала по Лондону и бросала дикие обвинения. Если вы хоть чуточку дорожите репутацией Хелен, то сделаете так, чтобы Изабелла Дарлинг вела себя, как подобает леди.

– Дворняга останется на улице, – заявил Керн. Выйдя из экипажа, Изабелла лишь крепче прижала.

Милорда к себе и нахмурилась. С тех пор как они покинули дом Хатуэя, граф казался раздраженным, управляя лошадью, смотрел только перед собой и почти не разговаривал.

– Это относится и ко мне? – ехидно спросила Изабелла. – Наверное, меня вы тоже относите к дворнягам.

Упрек не остался незамеченным, ибо граф остановился на тротуаре и перешел в наступление.

– Если бы я считал, что смогу отговорить вас от допроса Тримбла, я бы, конечно, попросил вас подождать на улице. Но в таком случае вы сбежите от меня и снова придете сюда.

Он был великолепен в своем темно-зеленом плаще, подчеркивающем цвет его глаз.

– Какая проницательность, милорд! – Услышав свое имя, щенок лизнул се в подбородок. Вся раздражительность Изабеллы тут же испарилась. – Не бойся, маленький, и не позволяй этому противному графу себя запугать. Ты останешься со мной. Мы ведь не хотим, чтобы ты один бегал по улице. Гадкие мальчишки опять могут обидеть тебя.

Изабелла прижимала щенка к груди, удивляясь странному выражению на лице графа, от которого у нее перехватило дыхание. Он смотрел на нее так, будто хотел воспользоваться сомнительным уединением соседней улочки, поднять ее юбки и дать себе полную волю. Но к своему стыду, она тоже испытала желание, слабея от мысли, что отдаст ему свою невинность.

Будь он проклят за то, что заставляет ее чувствовать себя шлюхой!.

Изабелла сверкнула глазами на Керна.

– Я и не ожидала, что вы поймете мою привязанность к щенку. У вас в детстве, наверное, таких были десятки.

– Только собаки, которых отец держал для охоты. Одну я особенно любил. – На секунду глаза у него затуманились. – А вы? В деревне у вас тоже наверняка была собака или кошка?

– Нет. Гувернантка считала животных грязными, мерзкими существами и не разрешала их держать. – Вспомнив свое одиночество, Изабелла прижалась щекой к Милорду. – Но теперь у меня есть ты, Милорд.

Керн промолчал, и она уверила себя, что ей все равно, даже если граф не одобряет ее любовь к беспородной собаке. Черт возьми, она делала то, что хотела. Но когда Керн положил ей руку на талию и повел к дому, его жест подействовал успокаивающе, как и прикосновение маленького пушистого комочка.

Не то чтобы ей требовалось успокоение: сегодня она вполне держала себя в руках и даже не могла понять, почему так сорвалась накануне. Отец ничего для нее не значил. Тримбл был одним из подозреваемых.

Экономка проводила их в маленькую, скромно обставленную прихожую. В ожидании хозяина Изабелла со щенком на руках устроилась на продавленном стуле, а Керн подошел к потухшему камину.

– Я навел предварительно справки, – тихо сказал он, – и узнал, что Тримбл вдовец, детей нет. Он потерял средства в результате нескольких неудачных деловых предприятий, но в остальном вел довольно скучную жизнь.

– За исключением тех минут, когда встречался с моей матерью.

Граф пожал плечами.

– Что она писала о Тримбле? Что он за человек?

Не обращая внимания на тупую боль в груди, Изабелла постаралась отвлечься, гладя щенка.

– Мама считала Тримбла более порядочным, чем остальные. Он относился к ней с уважением. По крайней мере, она так писала.

– Это может ему не понравиться, – бесстрастно заметил граф. – Если он тот человек, который нам нужен, позвольте разобраться с ним мне. А вы обещайте вести себя как леди.

Изабелла крепче стиснула щенка.

– Я всегда вела себя как леди. А вы будете разбираться с Тримблом лишь в том случае, если из его ответов на мои вопросы станет очевидно, что он виноват. Понятно?

Керн высокомерно посмотрел на нее, и она решила, что сейчас последуют новые команды, но граф промолчал. В его глазах блеснул странный огонек, и он протянул ей руку.

– Будем хотя бы воспитанными людьми. Если не возражаете, предлагаю перемирие. Согласны?

– Согласна.

Сильные пальцы сжали ее руки, и девушка ощутила жар, который сразу распространился по всему телу, заставляя бурлить кровь и учащенно биться сердце. Невероятно, но одно прикосновение, один взгляд холодных зеленых глаз оказывали на нее гипнотическое действие, хотя ей следовало испытывать отвращение. Ничего особенного нет в этом отпрыске Линвуда, человека настолько испорченного, что он вполне мог оказаться убийцей ее матери.

Но зачем чернить Керна из-за грехов его отца? Это так же несправедливо, как считать ее шлюхой только потому, что мать у нее была проституткой.

Их внимание привлек шум в коридоре, и в ту же секунду Керн отступил. Несмотря на усилие сохранять хладнокровие, Изабелла почувствовала, как напрягаются все ее мускулы. Милорд глухо зарычал и тревожно посмотрел на дверь.

– Тише. – Она погладила его по пятнистой голове, сожалея, что не способна успокоиться сама.

В сопровождении лакея в гостиной появился ковыляющий сэр Джон, устроился с помощью слуги в широком кресле, положив ногу на скамеечку. Его искаженное болью лицо вряд ли можно было назвать доброжелательным, а шишковатый нос, рассекающий щеку белесый шрам и глубоко запавшие глаза не добавляли ему привлекательности.

Но тот, кто считает его некрасивым, просто не способен заглянуть в его душу, не видит, как он понимает женское сердце.

– Чертова подагра, – проворчал Тримбл. – Извините, мисс Дарси. Извините, лорд Керн. Последствия долгого пути в Лондон, неудобно сидел в карете. Через день-другой полегчает. – Он выпрямился в кресле. – Негоже так приветствовать гостей. Хотите что-нибудь выпить?

– Не беспокойтесь, – поспешила ответить Изабелла. – Мы вас не задержим.

– Вы не способны причинить никакого беспокойства. – Лорд Джон галантно улыбнулся. – Итак? Ваш визит имеет отношение к познанию тонкостей игры в вист? Буду рад выполнить свое обещание и помочь вам.

Он посмотрел с такой надеждой, что Изабелла вдруг поняла, насколько тусклой казалась ему жизнь. Один в доме, при стесненных обстоятельствах, ни жены, ни детей, чтобы скрасить грустные дни. Он так обрадовался гостям, что спустился вниз, хотя чувствовал себя не лучшим образом.

Сострадание боролось с обидой. Если Тримбл одинок, то сам в этом виноват. Мог бы жениться на ее матери, а не зариться на состояние. Все равно кончил нищим. Зато у нее жизнь могла бы сложиться по-иному, она бы родилась законным ребенком. К ней бы относились как к леди, принимали бы в лучших домах. Со временем люди позабыли бы сомнительное прошлое матери, и она, возможно, нашла бы себе знатного мужа. Как Керн…

Изабелла отбросила детские фантазии и начала:

– Благодарю за предложение, но мы здесь по другому поводу. Надеюсь, вы соблаговолите ответить на несколько вопросов.

Улыбка сэра Джона погасла, он с недоумением переводил взгляд с Изабеллы на лорда Керна.

– Спрашивайте, – наконец произнес он. – Признаюсь, вы меня заинтриговали.

– Сэр Джон, я не та, за кого себя выдаю. Давным-давно, когда меня еще не было на свете, вы знали мою мать. – Изабелла остановилась, пытаясь набраться мужества. Признание давалось нелегко, хотя она говорила это не впервые, но сейчас исповедь показалась ей особенно трудной. – Я…

– Дочь Авроры, – хрипло закончил Тримбл. Изабелла, не шевелясь, смотрела на него, даже когда милорд ткнулся ей мокрым носом в ладонь. Дочь Авроры. Он не признал ее и теперь. Сэр Джон тоже изучал девушку, но лицо оставалось непроницаемым. Изабелла мечтала увидеть одобрение и ненавидела себя за это. Почему его мнение должно значить для нее больше, чем мнение других мужчин, которые использовали ее мать?

Возможно, она смотрела в лицо убийцы. Лицо, которое вызывало куда меньше отвращения, чем порочная душа.

– То-то мне показалось, что вы мне кого-то напоминаете. Вы похожи на Аврору, и ваши фамилии созвучны. Но вы живете у Хатуэя, и я не мог поверить… – Он замолчал, хотя цепкий взгляд не отрывался от Изабеллы.

– Я выдаю себя за племянницу маркиза, – объяснила девушка. – Узнала о связи его брата с моей матерью и воспользовалась этим, чтобы убедить Хатуэя ввести меня в общество. Не ради выгоды, – поспешила добавить она и вызывающе посмотрела на Керна. – Мне нужно встретиться с господами, которые знали мою мать.

Керн хранил молчание. Судя по всему, он целиком полагался на нее.

– Полагаю, вы скажете, зачем вам понадобилось встречаться с этими людьми. – В глазах Тримбла появился интерес. – Хотя предупреждаю: если вы рассчитываете отыскать своего отца…

– Нет, – перебила его Изабелла. Ему не следовало ни в чем признаваться, во всяком случае, не перед Керном. – Нет, не рассчитываю.

– Именно на это она и рассчитывает, – неожиданно вмешался граф и встал перед хозяином дома. – Аврора называла его Аполлоном. Вы знаете его настоящее имя?

Негодяй! Не выпуская из рук щенка, Изабелла вскочила на ноги.

– Сэр, вы не обязаны ему отвечать. Вопросы задаю я!

Уловив взгляд графа, она поняла, насколько тот раздражен. Вряд ли граф привык к такому обращению со стороны простой женщины. Значит, она будет первой. Терять ей нечего.

– Что происходит? – спросил озадаченный сэр Джон. – Я ни при каких обстоятельствах не ответил бы на подобный вопрос. Это означало бы нарушить данную Авроре клятву.

– Понимаю, – кивнул лорд Керн. – Но представьте, что дело касается жизни и Смерти.

– Жизни и смерти? Я совершенно сбит с толку. Полагаю, вы заинтересованы в этом… ну… из-за Линвуда.

– В некотором роде. Скоро вы все поймете, а пока я даю слово мисс Дарлинг.

Изабелла не поверила собственным ушам. Чего стоила ему такая уступка? Приятно удивленная, она заняла свое место и сосредоточила внимание на Джоне Тримбле. Похожи ли его темные глаза на ее? И сразу отказалась от глупых рассуждений.

– Извините за настойчивость, сэр Джон, не могли бы вы сказать, когда в последний раз виделись с моей матерью?

– Больше года назад. – Тримбл уставился в одну точку, и девушка поняла, что он роется в памяти. – Не больше чем за месяц до ее смерти.

– Она уже болела?

– Нет. Пребывала в полном здравии, хотя и пала духом.

Видя, что сэр Джон колеблется, Изабелла поторопила его:

– Почему? Ответьте, пожалуйста, это очень важно!

– Кажется, некоторые из ее знакомых встретили ее воспоминания в штыки. Поэтому она послала за мной, чтобы рассказать о своих невзгодах.

– Послала за вами? – удивился Керн. – А вы знали о ее дневнике?

– Знал, – пожал плечами старик. – Только не придавал этому никакого значения. Что мне было терять, даже? если бы Аврора решила опубликовать воспоминания?

– Репутацию. Честь. – Керн проговорил это как само собой разумеющееся. – Способность высоко держать голову в обществе.

Тримбл грубовато рассмеялся.

– Взгляните на мое лицо, – засмеялся сэр Джон. – Вряд ли оставалось еще нечто дурное, что не было бы говорено обо мне сотни раз. Я давно перестал судить о чести мужчины по ханжеским правилам света.

Граф удивленно поднял брови, но промолчал. Он явно был не согласен, однако время для этических споров покачалось ему неподходящим.

Внезапно Изабеллу осенило.

– А кто вам рассказал о ее дневнике?

– Ничтожество по имени Терренс Диккенсон. Он предложил, чтобы все мужчины, которые оказались столь нескромно представленными в дневнике, объединили свои усилия и заставили Аврору утихомириться. – Тримбл сжал кулак. – Разумеется, я назвал его подлецом.

По коже Изабеллы пробежал холодок. Если дело обстояло именно так, значит, у Диккенсона были веские причины остановить ее мать. Девушка посмотрела на Керна и поняла, что он думает о том же. Но они не могли быть уверены, во всяком случае, пока. Вдруг сэр Джон лгал, чтобы отнести подозрения от себя?

– А после этого вы с мамой встречались? Может, передали ей какой-нибудь подарок?

Старик покачал головой:

– Нет. Аврора хотела поддержки и утешения, а потом сказала, чтобы я оставил ее в покое – она собиралась закончить дневник. Я даже не знал, что она больна, пока… пока все не кончилось. – Он судорожно вздохнул. – Авроpa была красивой женщиной, мечтательной, восторженной, но сильной и решительной, несмотря на внешнее легкомыслие. Позвольте сказать: вы очень на нее похожи.

Потрясенная Изабелла машинально поглаживала мохнатую головку щенка. Слова Тримбла доставили ей удовольствие и одновременно испугали. Ей нельзя испытывать удовольствие.

Когда-то она мечтала вырасти такой же ослепительно красивой, как мама, которая иногда вызывала ее в Лондон, осыпала невероятно дорогими подарками, водила есть мороженое и в цирк Астли. Но потом Изабелла узнала, из каких средств мать платила за роскошных кукол, нарядные платья, сладости, и решила, что лучше голодать, чем продавать свое тело мужчине.

Девушка подняла глаза на Керна, представив, как он ее целует, ласкает, занимается с ней любовью. Если она не хочет быть похожа на мать, то почему мечтает оказаться в постели с этим человеком? Почему жаждет прикоснуться к его телу? Почему так разрывается от боли сердце?

Поймав ответный взгляд Керна, она стала молить Бога, чтобы граф не прочел ее мысли. Но тот уже повернулся к сэру Джону.

– Полагаю, у вас больше, чем у других, оснований утверждать, что Изабелла похожа на мать, – серьезно заявил он. – И вы должны, наконец, узнать правду. Мы считаем, что Аврору Дарлинг отравили.

Лицо Тримбла стало мертвенно-бледным; он резко подался, вперед, вцепившись в подлокотники кресла, словно его тело пронзила нечеловеческая боль.

– Нет, – пробормотал он. – Не может быть.

– Минни видела какого-то мужчину, который входил в комнату Авроры поздно вечером десятого мая прошлого года, – продолжал Керн. – Вы можете вспомнить, где были в тот вечер?

Тримбл долго сидел, уставившись в пол, тер лоб и наконец, снова взглянул на графа.

– Нет, не помню. А вы уверены, милорд?

– К несчастью, да.

– Мама пишет о своих опасениях на последних страницах дневника, – вступила в разговор Изабелла. Она изучала сэра Джона, стараясь понять, было ли его потрясение искренним. Или он просто хороший актер? – Только она не назвала имен.

– Боже мой! Надо было пойти к каждому, ведь я же собирался. Почему дал себя отговорить? – Тримбл ударил кулаком по подлокотнику. – Какая глупость! Какая непростительная глупость!

– Скажите мне имена этих людей, чтобы я мог их опросить, – потребовал Керн.

– Нет! – Сэр Джон со стоном поднялся и оперся о спинку кресла. – При всем моем уважении к вам я сам займусь этим делом. Как должен был бы заняться тогда.

– При всем моем уважении к вам, – парировал Керн, – я хотел бы находиться рядом с вами. Вы не в том состоянии, чинил гоняться за преступниками.

– Именно в том. Что бы ни говорила мне Аврора, это предназначалось только для моих ушей. Я не предам ее. Ни и теперь, ни в будущем.

Мужчины обменялись неприязненными взглядами.

– Я хотя бы надеюсь, – сказал граф, – что вы поделитесь тем, что вам удастся обнаружить. – Думаю, Аполлона, как и других, следует отнести к числу подозреваемых.

– Согласен, – кивнул Тримбл, поджав губы.

По выражению его лица невозможно было определить, действительно ли он собирается разговаривать с Аполлоном или только делает вид.

Ошеломленная Изабелла смотрела, как мужчины пожимают друг другу руки.

– Подождите! – Она вскочила со стула. – Это я расследую смерть моей матери, вы не смеете оставлять меня в, стороне. Я хочу сама увидеть тех людей и выслушать их оправдания.

Керн взял ее за руку.

– Извините, но это абсолютно невозможно.

– Еще как возможно! – Изабелла в ярости повернулась к Тримблу. Сознание того, что он лежал в постели с матерью, слушал ее откровения, пронзило ей душу, а мысль о том, что он бросил единственного ребенка своей возлюбленной, лишила осторожности. – Откуда мы знаем, что вам можно верить? Если вы действительно любили мою мать, как утверждаете, то не станете утаивать от меня правду. Поверьте, маме это не очень понравилось бы.

– Дорогая, вам нельзя подвергать себя опасности. Вспомните, что случилось с Авророй. Она бы никогда не захотела, чтобы с вами приключилось нечто подобное. – Тримбл с отеческой улыбкой потрепал девушку по щеке. – Она так вас любила и говорила мне об этом во время нашего последнего свидания. Она хотела переехать в деревню и жить с вами.

От его нежного прикосновения ярость Изабеллы угасла. Она вдруг почувствовала себя измученной и смущенной.

Да, Авроре нравилось играть роль матери, когда ее это устраивало. Она часто говорила о своей любви так же импульсивно, как обо всем остальном. Но, став постарше, дочь начала сомневаться в правдивости ее слов.

Раздираемая любопытством и разочарованием, Изабелла не сопротивлялась, когда граф вывел ее на улицу, только крепче прижимала к себе щенка и тот, словно чувствуя ее состояние, тыкался мордой ей в щеку.

– Сверните на боковую улочку. Подождем сэра Джона и проследим за ним, – сказала она, едва экипаж отъехал от тротуара.

Керн лишь мрачно взглянул на нее и хлестнул лошадь.

– Я дал ему слово чести не вмешиваться. Он поговорит с людьми и сообщит обо всем мне. Будем довольны хотя бы этим.

– Довольны! Откуда вы знаете, что этому человеку можно доверять?

– Я ничего не знаю, но выбора нет. Пытай мы его хоть до самого Рождества, он и тогда не откроет, что ему рассказала по секрету ваша мать.

Изабелла оглянулась на кирпичный дом старика. Нет, он никуда не поедет. Ему незачем ехать искать Аполлона. А все же если поедет?

– …неужели мы так просто позволим ему улизнуть?

– В чем дело? – Керн покосился на девушку. – Вас так взволновала история с Аполлоном?

– Ни в чем.

– Ну, хорошо. Упрямьтесь, если вам так нравится. Но в одном Тримбл абсолютно прав. Вы подвергаете себя опасности, а я не могу этого позволить.

Резкий тон не мог удивить Изабеллу, граф и раньше высказывал множество упреков. К тому она начинала понимать, что, когда доходило до вопросов чести, мужчины становились невероятно упрямыми. Ни Тримбл, ни Керн не изменят своего решения.

Но это вовсе не означало, что ей следовало подчиняться.