Впервые за свои двадцать восемь лёт Керн напился. Он сидел в библиотеке Линвуда, положив ноги на столик из красного дерева, за которым обычно изучал представленные на рассмотрение парламента законы или расходную книгу из имения в Дербишире. Но сейчас при свете множества свечей он считал трещины на потолке.

Уж лучше это бессмысленное занятие, чем размышления над тем, как он погубил свою жизнь, более того – разрушил судьбу Изабеллы.

Негодяй! Ты лишил ее надежды на приличный брак.

Обвинение Дианы лишь усугубляло его ощущение вины. Керн потянулся за бокалом, поднес к губам. Пусто.

– Черт возьми, – процедил сквозь зубы граф.

Он тяжело поднялся с кресла и, пошатываясь, направился к буфету. Ему не нравилась муть в голове, полная неспособность рассуждать здраво, не поддаваясь опрометчивому чувству. Не нравилось, что мысли постоянно возвращались к Изабелле, к чудесному мигу, когда его ласки вознесли ее на вершину блаженства, и она выкрикнула из глубины сердца: «Я тебя люблю».

Граф тупо уставился в бокал. Хмель не унял боли, только сделал его сентиментальным, опасно сентиментальным. Тем не менее, Керн щедро плеснул себе виски и залпом проглотил огненную жидкость.

Он погубил и жизнь Хелен, хотя невеста об этом пока не знала. За долгие часы с тех пор, как он оставил Изабеллу на попечение тетушек, Керн принял тяжелое, но неизбежное решение: он круто изменит все планы и не женится на Хелен.

Но облегчения граф не чувствовал, лишь страх, что безмерно обидит ни в чем не повинную девушку, которая обожала его, доверяла ему, как умеет доверять только наивное создание. И не важно, что он возьмет на себя ответственность за разрыв помолвки – отвергнутая Хелен вес равно испытает унижение перед всем светом.

И ничего невозможно сделать, чтобы облегчить ее боль. Весть о том, что он волочился за другой, убьет его невесту. Однако граф представлял, как будет стоять у алтаря, клянясь перед ликом Бога в любви и верности, хотя его душу и тело покорила другая.

Я тебя люблю.

Отчаявшись потушить желание, граф швырнул бокал в мраморный зев камина, не попал, хрустальные осколки разлетелись по стене и засыпали украшенный цветочным орнаментом ковер. Но и тогда терзающая его страсть не утихла. Страсть к Изабелле.

Керн снова рухнул в кресло, запустил пальцы в волосы. Он почти ощутил свежесть дождя, исходившую от ее кожи, почти видел чувственную улыбку. Ночь любви его не спасла, лишь многократно усилила влечение. Он больше не в состоянии жить без Изабеллы.

Ее признание проникло ему в сердце. Она заслуживала хорошего мужа, но сам он никогда не сможет взять Изабеллу в жены. Подобный мезальянс просто невозможен, хотя ради нее он готов отказаться от своих принципов и превратиться в Линвуда.

Будь проклята честь! Пусть он погубит себя, но станет обладать Изабеллой Дарлинг.

Сделает ее своей любовницей.

– Ну, ты и лежебока, – сказала Хелен.

Шутка заставила Изабеллу открыть глаза, и она увидела белокурую девушку с Милордом на руках, который неистово вилял хвостом. День был пасмурным, из открытого окна в спальню тянуло влажным, холодным воздухом – предвестником дождя.

– Мы с Милордом уже давно на ногах. – Хелен потрепала щенка за ухом. – Кэлли говорит, ты вернулась довольно поздно. Твоя знакомая поправилась?

Значит, подруга не догадывалась, где была и чем занималась Изабелла. Сердце у девушки сжалось от вины, страха и постыдной зависти. Быть помолвленной с Керном! Понимает ли Хелен, насколько она счастлива?

– Моя знакомая? Ах да, мамина подруга. – Изабелла вспомнила о приключении тети Минни и содрогнулась. – С ней произошла маленькая неприятность, теперь все в порядке. Спасибо, что отнеслась ко мне с пониманием и разрешила уйти.

– Я не распоряжаюсь твоим временем, кузина. Но вчера мне тебя не хватало. Ездить за покупками с Джилли несносная скука, хотя я все-таки нашла очаровательную розовую шляпку для своего приданого.

Хелен описывала покупки для будущей совместной жизни с графом, а Изабелла молча боролась с ревностью и отчаянием. Близость с Джастином прошлой ночью теперь казалась ей чудесным сном, а реальностью была Хелен, которая без умолку болтала о свадебных нарядах.

Господи! Если бы она знала правду! Она бы возненавидела подругу!

Изабелла встала с кровати, еле удержавшись, чтобы не сунуть руку под подушку, где обычно хранила потайной карман.

Хотя бы так я смогу тебя защитить.

Его слова пробились сквозь пелену горя, и сердце отозвалось на мужскую заботу. Слабой она себя не считала, было приятно, что Керн думал о ней, хотел за нее постоять. Благодаря ему она чувствовала себя желанной, любимой. Она стала женщиной, но не могла посвятить в свою тайну Хелен.

– Я заказала еще пять платьев для нашего свадебного путешествия на континент. – Не выпуская из рук щенка, Хелен закружилась, и ее голубая юбка взмыла в воздух. – Жду не дождусь, когда увижу Париж, Венецию, Рим – места, которые я так мечтала посетить! Знаешь, бандиты до сих пор встречаются на дорогах через Альпы! А храбрые мужчины дерутся с быками в Мадриде!

Никогда Хелен не казалась такой воодушевленной. Изабелле стоило больших усилий спокойно на нее смотреть, когда в душе она буквально умирала. Она бы заложила душу, только бы испытать подобное счастье с Керном.

Направляясь в гардеробную, Изабелла вполуха слушала веселое щебетание подруги. Она не могла остановить поток тайных мыслей о Керне: вспоминала его ласки, острое удовольствие от поцелуев, экстаз слияния с ним, и как потом он держал ее в своих объятиях, словно не хотел отпускать.

– Ты еще улыбаешься! – попрекнула ее Хелен, которая присела за туалетный столик. Милорд тут же устроился у нее на коленях. – Не вижу ничего забавного в том, что мы пропустили завтрак.

– Пропустили завтрак? – виновато спросила Изабелла, утерявшая нить разговора.

– Глупая, ты меня не слушаешь. Я говорила, что время уже к ленчу. Иди сюда, я расчешу тебе волосы.

Изабелла опустилась на стул перед туалетным столиком, который для нее освободила подруга. Хелен собрала ей волосы в изящный пучок, закрепив его черепаховыми заколками. Ее дружеское участие повернуло нож в ране нечистой совести Изабеллы. Как она могла предать девушку, которая стала ей ближе сестры?

Но с другой стороны, как она могла отвергнуть любовь Керна? Остаток ночи она металась, разрываемая между чувством к Джастину и беспокойством о будущем.

«Надеюсь, ты не против, я по уши влюбилась в твоего жениха. Прошлой ночью мы доказали свои чувства друг к другу».

Хелен будет потрясена, разорвет помолвку. Разве честно губить счастье дорогой подруги?

Нет, Изабелла не могла ни в чем признаваться. Такое решение принадлежало одному Керну. Но станет ли и он хранить молчание?

А вдруг он подумает и решит, что в жены ему необходима только леди? Если, как большинство знатных людей, посчитает, что любовь не имеет отношения к браку? Вдруг не откажется от свадьбы, уедет с женой в свадебное путешествие и навсегда исчезнет из ее жизни?

– У тебя снова отсутствующий взгляд, а я все болтаю и болтаю. Прости, такая уж у меня несносная привычка.

– Не извиняйся, пожалуйста. – Изабелла обняла подругу. – Мне нравится твоя болтовня. Ты живая, счастливая, веселая.

– И папа так говорит. – Лицо Хелен засветилось улыбкой. – Кстати, о папе. Он вернется к ленчу, а пока мы его ждем, давай спустимся в библиотеку, я тебе кое-что покажу.

Хелен схватила Изабеллу за руку и потянула в богато украшенный коридор, ведущий к главной лестнице. В холле их осветила яркая вспышка молнии, за высокими окнами сгустился мрак, и стало настолько темно, что лакеи принялся зажигать свечи. Изабелле показалась, что она ощущает разряды в воздухе, а приближающаяся гроза только усиливала ее беспокойство.

Хелен ввела ее в библиотеку – величественную просторную комнату, где пахло кожей старинных переплетов.

– Я сидела здесь вечером с папой, – щебетала Хелен, – подписывала свадебные приглашения, вдруг заметила это.

– Это?

– Иди сюда! – С видом заговорщицы она подвела Изабеллу к стене с фамильными портретами и кивнула на улыбающуюся даму в парике, в роскошном зеленом бархатном платье, которое вышло из моды полвека назад. – Это папина мама, вдовствующая маркиза, моя бабушка. Что-нибудь замечаешь?

Изабелла внимательно разглядывала даму, отметив холодную властную улыбку, разлет темных бровей и карие глаза. У ног маркизы устроился спаниель.

– Очень хорошенькая.

– Хорошенькая! – усмехнулась Хелен. – Да она настоящая красавица. И очень похожа на тебя.

– На меня? – с сомнением протянула Изабелла. – У нее же огромный белый парик.

– Попробуй представить ее без парика. Сама я бабушку не видела, но папа рассказывал, что у нее были каштановые волосы с рыжей искоркой, прямо как у тебя. Еще глаза, тот же разрез. И любовь к собакам.

– Как и у сотен других дам. – Изабелла подхватила Милорда, прижала к груди, но снова покосилась на портрет. Маркиза казалась утонченной и в то же время доброй, благожелательной. Сердце у Изабеллы сжалось. Вот такой ее видела Хелен – верной, любящей подругой? Как мало она знала жизнь! – И что маркиз ответил на твое предположение?

– Сначала отмахнулся. Но когда я указала на сходство, долго глядел на портрет, словно выискивал похожие черты.

– Или просто вспоминал о матери, – сказала Изабелла, представив, как Хатуэя раздосадовало предположение, что маркиза была прародительницей дочери шлюхи. Она сама не испытывала никакого любопытства, только печаль. – Дома мне говорили, что я взяла все от мамы. Поэтому сходство – чистая случайность.

– Может, и так. – Хелен поджала губки. – И все же… Раздался легкий стук в дверь, и на пороге возник лакей.

– Простите, миледи. Приехал лорд Керн, он желает вас видеть.

– Грандиозно! – захлопала в ладоши Хелен. – Мы спросим Джастина, что он думает по этому поводу. У него острый глаз на детали, он наверняка со мной согласится.

Изабелла сидела ни жива, ни мертва, сердце трепетало от радости и тревоги.

Керн приехал. Он здесь. И хочет говорить с Хелен.

На пороге библиотеки граф лицом к лицу столкнулся с Изабеллой, которая выходила в коридор и сразу отвела глаза.

А он не смог унять колотящееся сердце, подавить желание. Один ее вид подействовал на его душу, как прохладная вода на усталого путника. В темно-бордовом платье она выглядела бледной и хрупкой, легкие тени под глазами свидетельствовали о том, что она спала так же мало, как и он.

Пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не прикоснуться к ней. Уж не сожалеет ли Изабелла, что подарила ему свою невинность?

– Привет, Джастин! – весело окликнула его Хелен. – Может, вы убедите Изабеллу остаться?

Но та пристально взглянула на него и не опустила глаз.

– Простите, мне надо отнести Милорда на кухню. – И торопливо вышла, оставив за собой легкий шлейф неповторимого аромата.

Керн тяжело вздохнул, решительно закрыл за собой дверь и шагнул к Хелен. От выпитого бренди ломило в висках. Утром он съездил в банк, положил дневник в сейф, но других поводов отсрочить этот момент не нашлось.

– Досадно! – Хелен наморщила лоб. – Кажется, я смутила кузину. Она так очаровательно застенчива. Но я никак не предполагала, что на нее столь подействует мое высказывание о сходстве.

– О сходстве?

– С бабушкой. – Хелен махнула рукой в сторону портрета. – Согласитесь, они похожи. Я заметила это вчера, когда сидела здесь и надписывала адреса на свадебных приглашениях.

Керн едва взглянул на портрет, целиком сосредоточившись на неприятной задаче. Если бы он мог вести себя как другие мужчины: прятать любовницу и выставлять напоказ всему свету жену! Но так подло он не способен поступать ни с Хелен, ни с Изабеллой.

Керн молчал, проклиная себя за трусость. Лучше сразу покончить с трудным делом. Он взял Хелен за руку, подвел к стулу, усадил, а сам остался стоять.

– Что-нибудь случилось, Джастин? – Она посмотрела на него с обескураживающей невинностью.

Граф чуть не застонал, так ему не хотелось причинять девушке боль.

– Хелен, мне очень жаль, но я должен это сказать. Свадьбы не будет.

– Не будет? – Она заморгала, прижав маленькие белые руки к груди, словно пытаясь осознать смысл его слов. – Вы хотите сказать… нашей свадьбы?

– Да, – тихо подтвердил Керн. – Я вынужден расторгнуть помолвку.

– Но… почему?

– Поймите, вашей вины здесь нет. Мужчина не мог бы пожелать более милой и добродетельной жены. Но… – Граф запнулся, понимая, что следующая фраза навеки определит его судьбу. – Но… я сошелся с другой женщиной. Я этого не хотел, так случилось. И в данных обстоятельствах было бы нечестно сохранять нашу помолвку.

Затравленный взгляд Хелен усиливал его муку.

– С другой женщиной? Только вчера мы обсуждали наш свадебный завтрак. Торт… Вы ничего не сказали. Даже намеком. – Голос у нее сорвался. Глаза наполнились слезами.

Керн достал из кармана платок и, опустившись перед Хелен на одно колено, вложил ей в руку.

– Я ничего не сказал, потому что еще не принял решения. – А про себя подумал: «Еще не было ночи любви с Изабеллой, я еще не понял, как много она для меня значит».

Хелен скомкала платок, но не сделала даже попытки вытереть бегущие по щекам слезы.

– Кто эта женщина? Назовите ее имя.

– Не могу. Вам лучше о ней забыть. – Боже упаси, чтобы Хелен узнала правду и страдала еще сильнее! Как только убийца будет найден, Изабелла тихо исчезнет из этого дома, порвет все связи с Хелен. И лишь тогда он начнет осуществлять свои планы.

– Как я могу о ней забыть? Она украла у меня ваше чувство. Что произошло со вчерашнего дня? Вы, наверное, были у нее?

Керн не мог этого отрицать, не мог вынести отчаяния Хелен.

– Не мучьте себя. Поймите, вы не виноваты, я всем дам знать, что ответственная сторона – это я.

– Нет, Джастин. Не говорите так, словно все уже кончено. – Она схватила его за руку. – Вы связаны честью, поэтому считаете, что обязаны разорвать помолвку. Но это был только флирт, так поступают многие мужчины. Я вас прощаю.

Керн судорожно вздохнул. Его загнали в угол, и теперь он вынужден лишить Хелен последней надежды.

– Господи, как мне неприятно причинять вам боль! Но должен сказать: это больше чем флирт. Я… был с ней в интимных отношениях.

Несколько секунд Хелен смотрела на него с простодушием девочки, затем глаза у нее расширились и она отвернулась, словно удар оказался настолько сильным, что его невозможно было вынести.

– Вы делали с ней то, что делают муж и жена?

– Да.

Молния осветила библиотеку, за ней тут же последовал оглушительный раскат грома, в стекло забарабанил дождь.

– Как вы могли? – прошептала Хелен. – Как вы могли?

Объяснять – значит сыпать ей на открытую рану соль. Да и как описать их с Изабеллой невероятную любовную тягу?

– Хелен, вы были мне дороги как сестра. Я держал вас на руках, когда вы родились, думал всегда оберегать вас. – Слова раскаяния жгли ему горло. – А получается, что я вас обижаю. Простите меня.

Хелен сидела тихо, напряженно.

– Уходите, – наконец сказала она. – Уходите прочь. Холод в ее голосе потряс Керна. Не желая оставлять ее в горе, он встал перед ней на колени. Если бы можно было ее обнять, погладить по волосам, утешить! Но своим предательством он лишил себя такой привилегии. Навсегда.

Граф медленно поднялся и, хотя Хелен не смотрела на него, поклонился. Если бы не слезы, девушка показалась бы изваянием из мрамора. Неужели она его так сильно любила?

Вопрос только усилил отвращение Керна к самому себе. Он хотел пожелать Хелен счастья, но испугался, что она воспримет его слова как насмешку. Он круто повернулся и молча вышел из библиотеки.

Каблуки стучали по мраморному полу коридора. У графа возникло ощущение, словно он побил беззащитного котенка. Поскорее бы выбраться из этого дома, который до вчерашнего дня он считал родным, а отныне здесь нежеланный гость. И все из-за женщины, которая даже не из его мира, но которую он любил больше жизни.

Словно бы в ответ на его отчаянные мысли перед ним возникла Изабелла. С дворняжкой на руках она ждала у золоченого парапета лестницы. При виде Керна девушка опустила щенка и поспешила навстречу. Граф клялся себе пройти мимо и не оборачиваясь исчезнуть из дома, но от ее присутствия в беспросветной ночи его настроения зародился лучик надежды.

– Джастин? – одними губами спросила Изабелла, красноречиво взглянув на стоявшего у дверей лакея.

– Скажи моему кучеру, чтобы ждал у дверей. Я скоро выйду, – приказал граф, хотя кучер прекрасно знал сам свои обязанности.

– Слушаюсь, милорд. – Слуга раскрыл зонт и нырнул под дождь.

Керн тотчас взял Изабеллу за руку и увлек в гостиную. Большой палец при этом поглаживал нежное запястье.

– Нельзя, чтобы нас увидели вместе, – хрипло прошептал он. – Не теперь.

– Ты ей сказал!

– Да, не называя твоего имени.

– Боже! Она, наверное, убита! – Изабелла привалилась к дверному косяку и судорожно вздохнула. Белая грудь всколыхнулась в вырезе платья, и его отчаянно, подавляемое желание вспыхнуло с новой силой. Отдаться бы влечению, забыть свой грех в сладком дурмане любви! Необузданная страсть превращала его в распутника не лучше отца.

Но пройдет еще целая вечность, пока Изабелла снова будет его, а страсть к ней слишком велика. Нет, он не покинет ее, не поцеловав на прощание. Керн наклонился, дотронулся губами до ее губ, выражая этим порывом все, что творилось в его растревоженном сердце. Изабелла почувствовала степень его отчаяния, поднялась на цыпочки и ответила на поцелуй.

На фоне шума дождя послышался тихий звук. Граф вздрогнул и резко отстранился. В вестибюле стояла Хелен.

О ее ноги терся щенок, виляя хвостом, но девушка не обращала внимания на собаку – вцепившись рукой в горло, она смотрела на Керна и Изабеллу. В глазах бывшей невесты он прочитал догадку, нежелание верить и, наконец, потрясение оттого, что она узнала имя любовницы жениха.

– Это ты? – Она перевела взгляд на подругу. – Ты? – Изабелла вскрикнула, однако не шелохнулась. Все трое застыли, словно в античной трагедии.

Керн думал, что ничего худшего быть уже не может, но тут дверь открылась и вошел Хатуэй, над которым лакей держал мокрый зонт.

Маркиз скинул плащ.

– В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не пустит. Если ливень не кончится, мостовые превратятся в настоящие реки. – Лакей унес плащ, а Хатуэй посмотрел на дочь, и его лицо сразу окаменело. – Хелен, ты плакала? Что случилось?

– Папа! О, папа! – бросилась к отцу девушка. Хатуэй обнял ее за плечи.

– Дорогая, что тебя встревожило?

– Джастин разрывает помолвку. Мы не будем венчаться.

– Это правда? – Маркиз ошеломленно посмотрел на Керна.

– Да.

– Расскажите папе все остальное. – Хелен вытерла слезы и охрипшим от гнева и боли голосом продолжила: – Откройте мерзкий секрет, который хотели скрыть от меня. Расскажите, как волочились за ней, пока я лежала с простудой и сама отправляла вас на прогулки. И как затащили мою кузину в постель.

Бесчестный поступок Керна, выраженный словами невинной девушки, показался еще отвратительнее. Благородное лицо Хатуэя помрачнело, он недоверчиво посмотрел на графа.

– Вы ее соблазнили?

– Да, – ответил тот с чувством безысходности.

– Нет, – тихо, но решительно произнесла Изабелла. – Он меня не принуждал. Да простит меня Бог… я его люблю.

Керн едва расслышал ее. Что бы ни говорила Изабелла, вина целиком лежала на нем: он позволил страсти повелевать рассудком, он своим безумным поступком обесчестил одну девушку и разбил мечты другой.

Лицо маркиза выражало разочарование и отвращение. Керн приготовился к упрекам, но к такому взрыву ярости он был не готов. Хатуэй одним махом пересек гостиную, и его кулак с хрустом врезался в челюсть графа.

– Негодяй!

Керн отпрянул, в глазах у него потемнело, он споткнулся о стул и рухнул на пол гостиной. Щенок возбужденно залаял.

Маркиз грозно склонился над ним, а граф лежал неподвижно, только сжимал кулаки, но не ответил на удар, не мог бить человека, которого считал отцом. Тем более что наказание было заслуженным.

Изабелла рванулась вперед и закрыла собой любовника.

– Нет! Не трогайте его!

Хатуэй глухо зарычал. От его взгляда могло бы свернуться молоко, но Изабелла не дрогнула, не отступила. Помедлив, маркиз круто развернулся и пошел прочь.

– Джастин, ты в порядке? – спросила девушка, опускаясь на колени.

Вместо ответа Керн встал с ковра. На пороге застыла Хелен – ладонь прижата ко рту, голубые глаза трагически расширены, – за ней стоял Хатуэй, с ненавистью глядя на него.

– Убирайся! – рявкнул он.

Во второй раз графу указали на дверь, и теперь он подчинился. Нужно было уйти сразу, когда его прогнала Хелен, а не задерживаться, чтобы поцеловать на прощание Изабеллу. Но может, и к лучшему то, что его грехи всплыли. По крайней мере, они с Изабеллой больше не должны лгать.

Эта мысль оказалась слабым утешением.

Изабелла наклонилась к щенку. Милорд, словно почувствовав ее горе, начал тыкаться носом ей в руки, и она прижала его к груди. Потом взглянула на Керна с такой любовью, что ему вдруг захотелось усадить ее в карету, умчать на север в Гретна-Грин и там навеки привязать к себе брачными узами.

Безумие!

Он никогда не сможет жениться на Изабелле. И оставить ее здесь, с разгневанным Хатуэем, тоже не может – она уже достаточно всего перенесла.

Граф помог ей подняться и, проводя мимо Хелен, натолкнулся на холодный взгляд маркиза. Извинения казались теперь ничего не значащими, но он должен был их произнести.

– Я глубоко сожалею о беспокойстве, которое причинил вам с Хелен, но вовсе не сожалею о том, что полюбил Изабеллу. И никогда не стану сожалеть.

Хатуэй промолчал, только посмотрел на Изабеллу. Его взгляд потряс Керна, он почувствовал, что в душе маркиза кипят темные страсти, и это поразило его сильнее, чем удар. Насколько хорошо он все-таки знал Хатуэя?

Уж не маркиз ли разгромил спальню Авроры в поисках дневника? Не он ли с такой отчаянностью защищал брата от обвинений в убийстве?

Тем больше причин увести отсюда Изабеллу. Чувствуя, что боль в подбородке не утихает, Керн взял ее за руку и повел к выходу. Но она вырвалась, подбежала к Хелен и осторожно протянула ей щенка.

– Береги его, – шепнула Изабелла. – Это все, что я могу тебе оставить.

Хелен сначала нахмурилась, затем медленно-медленно наклонила голову и потерлась о собачью шерстку.

– Конечно, я за ним присмотрю.

Изабелла протянула руку, словно хотела в последний раз потрепать Милорда, но не посмела и пошла вслед за Керном. Она высоко держала голову, хотя не скрывала блестевших слез.

Чтобы утешить свою подругу, Изабелла отдала ей самое дорогое. Граф был поражен ее самоотверженным поступком; в душе у него всколыхнулась целая буря чувств, столь же неистовых, как и гроза за окном. Всю жизнь он считал себя благоразумным, ответственным человеком, однако с той минуты, как он пробрался в бордель, чтобы увидеться с шантажисткой, Изабелла перевернула всю его жизнь.

С отчаянием приговоренного Керн сознавал: на горе или на счастье, он любил Венеру Изабеллу Дарлинг.