Вся последующая неделя прошла в развлечениях, равных которым в истории Ашфорда еще не было. Не нашлось ни одной уважаемой семьи в городе, не пожелавшей иметь честь принять лорда Хавергала в своем доме, и изобретательности их по части веселья не было границ.

Вскоре Летти стала получать замечания, что хотя они с Виолеттой и присутствуют на большей части приемов, но сами виконта ни разу не пригласили. Летти вспомнила сцену их прощания в прошлый визит, когда она запретила Хавергалу появляться в своем доме. Как бы там ни было, теперь, обедая с ним почти каждый вечер за одним столом, она подумывала о том, что погорячилась, и ссора начинает ей вредить. Недвусмысленные намеки окружающих делали дальнейшее упорство невозможным, тем более что она никогда не отличалась неблагодарностью. Пришло время отблагодарить друзей за гостеприимство.

Лучшее время для званого обеда представилось в субботу. В середине дня должен был состояться прием у Нортона, а поздно вечером бал у него же. Хавергала уговорили остаться до конца недели. Но в начале следующей он должен был уехать. В четверг они с Виолеттой были приглашены на вечер на открытом воздухе в Нортон-холл. Летти решила, что нужно будет извиниться перед Хавергалом и разрешить ему бывать в доме. Было ясно, что если бы не ее запрет, он уже навестил бы их, а может быть, и не один раз. На людях он был с ней очень дружелюбен и всячески старался оказывать ей особые знаки внимания, выделяя таким образом среди окружающих. Если случалось встретиться на улице, он неизменно снимал шляпу в знак расположения и останавливался поболтать. Если случались танцы, он приглашал ее на первый танец, а на приеме у миссис Пинком они танцевали первый и заключительный танцы.

В последующие два дня, однако, лорд Хавергал катался верхом в обществе миссис Пинком, что несколько умерило триумф Летти. Так как у виконта была репутация отличного наездника, а своих верховых лошадей он не захватил, все молодые незамужние леди единодушно постановили, что мистер Пинком должен предоставить для прогулок виконта свою знаменитую гнедую кобылу, а миссис Пинком составит ему компанию.

Из непродолжительных бесед с Хавергалом Летти заключила, что он ничего не знал о визите к ней своего отца. Было бы странно не упомянуть об этом, хотя она смутно подозревала, что сам лорд Коули не очень хотел, чтобы кто-то об этом знал. Он не просил ее хранить приезд в тайне, но ведь и не сообщил сыну. Ей, однако, казалось, что не следует утаивать факт, и она решила, что упомянет о нем вскользь, как только представится подходящий случай.

Летти, как и все дамы в округе, купила еще одну новую шляпку для этого небывало веселого сезона, из легкой соломки, которая особенно хорошо подходила для раута на свежем воздухе. Она уже пять лет не надевала соломенной шляпки, считая, что стара для такого наряда. Но когда она прилаживала на нее ленты перед зеркалом, ей почему-то на этот раз не показалось, что она выглядит нелепо. Глаза по-новому блестели, все ее существо было наполнено ощущением счастья и радости жизни, и это придавало новое очарование лицу. Она выглядела моложе, хотя не могла себе в этом не признаться. В глубине души скрывалось сознание того, что причиной был Хавергал, но облечь это смутное подозрение в слова она не решалась.

Напрасно она пыталась убедить себя, что перемена в ней вызвана всеобщим возбуждением и бесконечными светскими приемами, или известием о благополучном окончании колледжа братом. Получив известие от Тома, Летти, к своему стыду, почувствовала, что оно вызвало у нее гораздо меньше энтузиазма, чем она ожидала. Мысль, которую она старалась отогнать, неотступно преследовала ее: она влюблена. Да, именно так выглядит влюбленная женщина.

Летти сопротивлялась этому открытию. Ничего подобного, убеждала она себя, все женщины вокруг выглядят так же, даже Виолетта расцвела и похорошела и стала поговаривать о необходимости спустить лишний вес, особенно когда примеряла перед зеркалом новую шляпку.

– Нужно меньше есть сладкого, – посоветовала Летти.

– Нед говорит, что мне не нужно худеть.

Теперь они обе называли мистера Нортона просто Нед. Было неразумно величать его «Нортон» или «мистер Нортон», после того, как Хавергал на второй день перешел на короткую ногу в обращении к нему. Сначала они назвали его так пару раз совершенно случайно. Нортон ухватился за эту оплошность и тоже стал называть их по имени. Затем он сократил «Виолетта» до «Ви», и Летти тоже подверглась бы стяжению в «Лет», если бы такое сочетание звуков не звучало как обидное прозвище.

Раут на природе должен был начаться в половине третьего. В парке Нортон-холла установили тент и под ним стол, накрытый к чаю. Стулья были расставлены снаружи под сенью могучих вязов. Для любителей музыки пригласили оркестр, для иных подготовили площадки для крокета. Летти не хотела явиться слишком рано, но в четверть третьего пришлось уступить уговорам Виолетты и велеть подавать карету. В два сорок, когда они приехали, все гости были уже в сборе.

– Какая прелесть, прямо сельский праздник! – воскликнула восторженная Виолетта при виде обилия шляпок, зонтиков, ярких платьев на фоне блестящего голубого шатра, привезенного специально для этого случая из Кентербери.

Дверь дома неизвестно зачем тоже была украшена красно-белым навесом.

Натренированный взгляд Летти искал в толпе Хавергала. Обычно его густо окружали дамы. На этот раз в парке его не было. Вдруг он появился из-под красного навеса, завязывая на ходу галстук. Наверняка второй завтрак запоздал. Увидев их экипаж, Хавергал подошел поздороваться.

Он галантно помог дамам выйти из кареты, непринужденно продел руку Летти под свою и повел ее к гостям.

– Вижу, Нед занял вас делом, приходится бегать туда-сюда. То-то вы опоздали на собственный прием.

– Такое ощущение, что попал в гости к султану. Меня никогда не принимали с такими королевскими почестями. Очень лестно, конечно.

– Гарем султана ждет вас, – бросила Летти, заметив, что группа дам направляется в их сторону, издавая возгласы радости и нетерпения.

Он бросил на нее взгляд. В нем было желание извиниться и что-то еще. Что же? Сожаление, что нужно отпустить ее руку и уделить внимание другим? Или другое?

– Я заняла вам место в первом ряду, – подлетела миссис Пинком и кивнула на ряды стульев перед сценой.

– Я слышал, что будет крокет. Или ошибся? – спросил он. – Стыдно в такой прекрасный день сидеть целый час без движения.

Мисс Пейлин оттеснила соперницу и сказала:

– Мы как раз собираем команду, лорд Хавергал. Не составите ли мне пару? – и увлекла его за собой.

Среди зрителей концерта было явно мало женщин. Все они находились на крокетной площадке, кроме мисс Бедоуз и миссис Пинком, и судачили о безвкусной шляпке мисс Пейлин, осуждая также ее платье и неумение правильно держать крокетный молоток. Наблюдая эти сцены, Летти начала понимать, что нет ничего странного, что успех вскружил виконту голову, если в Лондоне дамы окружают его таким же вниманием, как в Ашфорде.

В продолжение последовавшего за крокетом обильного угощения внимание дам к лорду Хавергалу не уменьшилось. Летти уже начала думать, что ей не удастся остаться с ним наедине даже на минуту, чтобы извиниться за тот последний день.

Мисс Милли попросила ее зайти в дом и посмотреть стол к балу, который Нортоны давали через два дня. Летти с удовольствием выполнила просьбу. Она рада была уйти от этого шума, палящего солнца и ватаги девиц, рассыпавшихся в любезностях перед Хавергалом.

Они прошли в столовую, где разутый лакей колдовал над столом, уже застеленным свежей льняной скатертью, разглаживая ее ногами.

– Вилли говорит, что у графини, где он работал перед тем, как поступил к нам, его всегда заставляли разглаживать скатерть таким способом, – объяснила мисс Милли. – Так как сегодня мы дома не обедаем и до субботы никого не приглашаем, мы обойдемся утренней гостиной. Я начала готовить стол сегодня, так как завтра надо готовиться к открытому приему, а так как он состоится послезавтра, то неизвестно, будет ли у меня возможность проследить, чтобы все было сделано, как надо. Да, Летти, тот рецепт, что вы мне дали для запеканки из омаров… Скажите, какие тарелки нужно сервировать для этого блюда? У нас есть красные с золотой каймой, но они слишком большие. Мне хотелось бы, чтобы все было выдержано в лучшем стиле.

Они еще минут десять обсуждали стол, потом думали, как лучше расставить растения в бальном зале.

– Пойдемте со мной, Летти. Вы должны посмотреть, как я все устроила. В каждом углу я поставила пальму и штук шесть лимонных и апельсиновых деревьев вдоль стены. Думаю, цветы в вазы нужно срезать завтра. Конечно, они могут немного увянуть, но в субботу садовнику будет не до них… придется рискнуть. Нортон поручил ему организовать скачки.

– А где вы разместите оркестр? – спросила Летти.

– Там, в дальнем углу. Там будет сцена, которую сейчас вынесли в парк, – объяснила мисс Милли. – Нед хочет оставить навес над входом до бала, а шатер отвезут завтра. Если будет дождь, навес пригодится. Кареты смогут подъезжать прямо к крыльцу, и дамы не промокнут. Вам не кажется, что это будет выглядеть нелепо? – Теперь она часто употребляла это слово, однажды случайно произнесенное Летти.

– Ничуть. Это вы замечательно придумали, мисс Милли. А где будут цветы? – поинтересовалась Летти, оглядывая комнату. – Без стульев комната выглядит просторной, но если вы расставите вдоль стен стулья, то останется место только для танцев. Большие вазы с цветами уже не поместятся.

– Но нельзя же без цветов!

– Тогда можно расположить две большие вазы по краям сцены, на подставках.

– Каких подставках? – мисс Милли, казалось, не понимала, о чем идет речь.

– У Неда в кабинете есть подставки, на которых стоят бюсты Мильтона и Шекспира. Они прекрасно подойдут.

– Фи, эти пьедесталы для скульптур?! Да, действительно, блестящая идея. Вы все знаете, мисс Летти. Я пошлю за ними тотчас же, посмотрим, как это будет смотреться.

Она вышла в холл, чтобы позвать лакея. Летти еще раз внимательно осмотрела комнату. Мысленно она видела оживленных гостей, слышала звуки музыки и представляла, как Хавергал грациозно склоняется к ее руке, приглашая на вальс. Она громко вздохнула и, повернувшись, увидела виконта, молча разглядывающего ее. Наступила неестественная тишина, казалось, слышно было, как стучит сердце и каждый вдох отдается эхом в пустом зале. Он подошел, улыбаясь.

– Вот где вы прячетесь.

– А вы искали меня? – вспыхнула Летти.

– Хотел извиниться.

– За что?

– Что не уделил вам достаточно внимания. Не успели вы приехать, как я вас оставил.

– А, это все ваш гарем виноват.

– Новый человек в городке пользуется всеобщими заботами на первых порах. Но скоро все начинают понимать, что он ничем не отличается от других, – сказал он, пытаясь умалить свой успех.

– Значит, время вашей популярности подходит к концу?

– Я знаю, что задержался здесь слишком долго, непозволительно так злоупотреблять гостеприимством. Но Нортон в самом деле кладезь познания, а его радушие неисчерпаемо. Я чувствую себя не только как дома, но как блудный сын, вернувшийся после долгих скитаний под родную крышу.

– Уверена, что ваш визит доставляет ему искреннее удовольствие. Но не рассчитывайте, что он зарежет теленка в вашу честь. Скорее всего это будет молоденький поросеночек.

– Не знаю, смогу ли отблагодарить его. Конечно, мы пригласим его погостить в поместье, когда начнем разводить свиней. Но отец ведет относительно замкнутый образ жизни. Он не сможет обеспечить ему столько разнообразных развлечений.

– Пусть это будет на совести Нортона. Просто ваш приезд его воодушевил, – сказала она.

– Дело не в том, чтобы кто-то оказался виноватым. Надеюсь, вы не считаете, что я жалуюсь. Совсем наоборот. Все меня принимали с такой пышностью… – Он запнулся. Оба сразу подумали, что эта благодарность относилась ко всем, кроме одного дома. – Я не имею в виду… – начал он, но понял, что только больше запутывается.

– Я как раз хотела поговорить с вами об этом, Хавергал, – сказала Летти, пытаясь придать голосу непринужденность. Но это плохо получалось. – Мне бы хотелось, чтобы вы заходили в Лорел-холл просто так, в любое время, когда вам захочется или когда будете поблизости.

– Вы в самом деле так думаете? – неуверенно спросил он.

– Абсолютно. Давайте договоримся, когда вы заглянете. Ведь когда приглашают «в любое время», это значит, что не приглашают вовсе. Заходите завтра к чаю, например, вместе с Нортонами. Их слуги будут заняты подготовкой к открытому приему, и мисс Милли очень обрадуется возможности не думать о чае.

– Благодарю, мисс Летти. Буду счастлив. Конечно, сначала надо получить согласие хозяйки.

– Разумеется.

– Хорошо, что мы договорились, – сказал он, счастливо улыбаясь.

Она заключила, что он имел в виду приглашение, так как сам визит был еще под вопросом.

– Я была резка с вами в тот вечер, – пыталась извиниться Летти.

– Да нет же, вовсе нет. Вы поступили так, как должны были поступить. С моей стороны было так некрасиво… Мы оба понимаем, о чем я говорю. Не стоит ворошить прошлое. Теперь я совсем не тот человек, уверяю вас.

– Перед отъездом Краймонт прислал записку. Он взял всю вину на себя.

– Всю вину – слишком много. Мне следовало заставить его отправить девиц назад сразу, как только я узнал, что он их привез. Мне также следовало прислать письменные извинения. Вы бы стали читать мою записку? – спросил он, не спуская глаз с ее лица.

– Возможно, и не стала бы. Бросила бы ее в камин. Так я была зла на вас и герцога.

По тому, как Хавергал изложил положение со свойственной ему непосредственностью, Летти поняла, что женщин привез Краймонт, и что виконт об этом не знал.

– Он похож на настоящего кутилу, – сказала Летти неодобрительно.

– Именно так, и я был таким же, но решил изменить поведение и круг друзей.

– Это не так легко.

– Самое трудное было убедить Краймонта в серьезности моих намерений. Он не верил, что меня хватит надолго. Я пытался убедить его изменить образ жизни, но он наотрез отказался. Я на него не имею влияния. Нед говорил, что он по-прежнему занимается поросячьими бегами. А я знаю, что не только этим, а кое-чем похуже. Очень жаль!

Летти не могла не согласиться, но слова не складывались во фразу, к горлу подступил комок.

Хавергал заметил ее состояние, взял за руку и повел к двери, но тут же передумал – здесь, в бальной комнате, никто не нарушит их уединения, и он увлек ее назад, в другой конец зала.

– Мне кажется, вы догадываетесь, что заставило меня изменить жизненный курс? – спросил он, пытаясь прочитать ответ в ее глазах.

По его тону и пристальному взгляду Летти почувствовала, что причина была глубоко личной и связана с ней. Естественно, она притворилась, что не понимает, к чему он клонит.

– Слишком много долгов надо было платить? – ответила она вопросом на вопрос.

– Нет, в этом виноваты скорее те нравоучения, которые мне пришлось из-за долгов выслушать.

– Но мои нравоучения, сэр, были вызваны вовсе не вашей попыткой заполучить вверенные мне деньги, – напомнила Летти игриво.

– Косвенная причина именно в этом. Если бы не долги, я не приехал бы в Лорел-холл. Если бы не были так крайне нужны деньги, я бы не стал навязываться, ведь было ясно, что вам было не до меня. Я почувствовал по тому, как вы пригласили меня остаться к обеду – словно ледяной водой окатили.

– Тогда был день стирки. Мы планировали обойтись холодной свининой и хлебным пудингом. Как говорил доктор Джонсон, «это не та еда, которой можно накормить мужчину».

– Странно, но я совершенно не помню, что мы ели, – сказал он, недовольный собой.

– Даже пережаренный картофель, который превратился в угольки? – засмеялась она. Тот обед мог не вызвать хохота только у человека, полностью лишенного чувства юмора.

– А, картофель! Это я помню. И то, как мисс Бедоуз запретила всем обсуждать его, не предложив другой темы. Мне показалось на какое-то время, что я попал в особо строгий монастырь, где разговаривать вообще запрещалось. Поэтому, когда появился Краймонт и пригласил меня в гостиницу посидеть за столом… Я счел, что вылезть в окно и лгать такой благочестивой хозяйке дома недостойно Коули. Давно хотел поговорить с вами и объяснить вам, как мне было стыдно. Но теперь я вижу, что мои доводы – недостаточно хорошее оправдание. Когда я сбежал на следующий вечер, я знал, что там будут женщины.

– Вы хотите сказать, что дважды тайно уезжали в гостиницу? – воскликнула она.

– В первый вечер я не знал, что герцог пригласил девочек. Думал, что будет обед и вино. А! Теперь начинаю вспоминать ваш обед. Остался после него совершенно голодным и летел как на крыльях, когда Краймонт упомянул говядину. Но, узнав о девицах, сразу ушел. В тот вечер я их даже не видел.

– Что же вас привлекло во второй вечер? Любопытство?

– Не совсем. Если помните, мы встретили их в деревне. Даже не хочется вспоминать. Вместо того, чтобы проехать мимо, я от неожиданности натянул поводья. В тот вечер я поехал потому, что Краймонт угрожал скандалом, если я не приеду. Черри Девро способна на все. Но по крайней мере, меня оправдывает то, что вино вашим слугам оставил не я. Краймонт оставил ящик в конюшне. В его оправдание могу только сказать, что он не предполагал, что его выпьют в один вечер.

– Все равно хорошо, что вы порвали с Краймонтом.

Больше она ничего не сказала. Прошлое Хавергала было окрашено в самые темные тона, тем больше чести, что он нашел в себе силы отказаться от него. Это придавало ему романтичный колорит, делало его чуть ли не героем в глазах Летти. Он объявил войну – не французам и даже не соседу, а себе самому – и победил. И какую-то часть этой победы он приписывает ей.

– Меня только удивляет, мисс Летти, почему вы не отказались от ведения моих дел, – он посмотрел на нее вопросительно. – Когда отец сообщил о вашем письме и решении передать дела другому лицу, я был уверен, что больше вас не увижу.

– Ваш отец просил меня пересмотреть это решение. Он заезжал в Лорел-холл. Я сделала это ради него.

– Вот так неожиданность! А я было надеялся, что до вас дошли слухи о моем преображении. Все журналы об этом писали с великим сожалением. Меня изображали со слезами раскаяния, стекающими потоками по щекам, в то время как от меня уводят Тора и Зевса.

Казалось, он пропустил мимо ушей, что отец наведывался в Лорел-холл. Летти удивилась. Уж не решил ли Хавергал, что это был визит вежливости?

У дверей послышался шум и появилась мисс Милли в сопровождении двух лакеев с тяжелыми подставками. Уединение окончилось, но Летти воспользовалась случаем и пригласила мисс Милли вместе с лордом Хавергалом на чай на следующий день. Мисс Милли сказала, что спросит у Неда. А пока попросила Летти и Хавергала посоветовать, как лучше поместить подставки. Пока они этим занимались, вошел мистер Нортон.

– Вот вы где, молодой человек! Дамы сбились с ног, ищут вас всюду. Лучше скорее идите к ним. Они грозят устроить революцию.

Он взял Хавергала под руку и повел в парк.

– Пока ты не ушел, Нед, – окликнула мисс Милли, – сможем ли мы завтра зайти на чай к мисс Летти? Нас приглашают.

– Боюсь, что нет. Нужно сделать уйму дел к приему. Почему бы вам с Ви не прийти сюда? Больше рук – меньше работы. Вы могли бы обвернуть подарки и присмотреть за слугами.

Итак, у нее не будет возможности оказать гостеприимство тем, кто приглашал ее с Виолеттой. Но зато представлялась возможность видеть Хавергала. Летти согласилась.

– Тогда приглашу на другой день. Может быть, придете на обед в воскресенье, если не заняты?

Милли посмотрела в расписание. Воскресенье было свободно на это время. Все согласились, что обед в воскресенье – отличная мысль, и Нортон увел Хавергала.

В парке дамы чуть не разорвали лорда на части. Он был удивлен полным отсутствием у них чувства собственного достоинства. Они стелились перед ним, тянули за рукав, заглядывали по-собачьи в глаза… Он подумал, насколько спокойнее и достойнее ведет себя Летти. Это придало ей еще больше привлекательности в его глазах. Сегодня она выглядит прекрасно, думал он. С каждым днем она казалась ему красивее и моложе. Чем больше он узнавал ее, тем больше она его очаровывала. Надо быть осторожнее, решил он, а то еще влюбишься.

Дома Летти почувствовала, что смутно помнит, что было после ухода Хавергала, словно время на нем остановилось. Его слова преследовали ее: «Мне кажется, вы догадываетесь, что заставило меня изменить жизненный курс?» Вдруг она испугалась, как бы этот вопрос не изменил ее собственную жизнь.