Атайя взволнованно ожидала встречи с отцом в передних покоях королевской приемной палаты.
После разговора с Родри она переоделась, сменив дорожную одежду на более женственный наряд: простое, но элегантное бархатное платье темно-синего цвета, вышитое серебристой ниткой, и украшенную драгоценными камнями диадему.
Юбки мягко шелестели, когда принцесса прохаживалась по комнате, теребя в руках переданный Осфонином свиток. Собрание с Курией закончилось полчаса назад, а отец все не вызывал ее. Как не хотелось откладывать беседу на более позднее время! Скоро подадут ужин, за стеной были слышны оживленные голоса - придворные короля уже собирались в тронном зале.
Через несколько минут дверь приемной палаты отворилась, и слуга в красной ливрее, появившийся на пороге, поклонился принцессе и объявил:
- Король готов принять вас.
Атайю охватило волнение: она всегда нервничала, отправляясь на встречу с отцом. Он обладал неподражаемым талантом запугивать людей одним своим видом.
Замечательное качество для короля, - подумала принцесса. - Но вот для родителя…
Кельвин стоял у окна, задумчиво глядя на плещущиеся морские волны. Серебристый лунный свет, проникая в комнату, озарял его лицо и начинавшие седеть волосы.
Когда Кельвин услышал, что дочь вошла в комнату, он резко повернул голову и посмотрел на нее с какой-то радостной нежностью. У девушки сжалось сердце: отец никогда раньше не проявлял подобным образом своих эмоций. А может, Исел была права?
Кельвин любит ее.
- Ты опять дома, - произнес он спокойным голосом и улыбнулся. - Как давно я не видел тебя.
- В последние дни шел сильный дождь, поэтому мы затратили больше времени на обратную дорогу, чем предполагали.
Атайя замолчала, не зная, с чего начать свой рассказ о поездке. Как объяснить отцу причину срочного отъезда из Рэйки, как поведать о не дающих покоя мыслях и опасениях? Каким образом сократить разделявшую их годами пропасть?
Может, рассказать ему о своем даре, - мелькнуло в ее голове.
Принцесса обрадовалась этой мысли и ухватилась за нее.
Тогда все получится само собой. Король станет более категорично разговаривать со священнослужителями об отмене обряда отпущения грехов, чтобы спасти от страшной участи собственную дочь. Мы вместе преодолеем все трудности. И тогда я смогу приступить к осуществлению планов Хедрика… и улучшить отношения с отцом.
- Я волновалась за тебя, - сказала Атайя, понимая, что не в состоянии описать словами пережитые за последние дни тревоги и страхи. - Как у тебя дела?
Кельвин подошел к столу, оперся на него руками и пожал плечами с таким видом, будто ему задали невероятно странный вопрос.
- Все хорошо. Конечно, я скучал по тебе.
Атайя отдала ему свиток.
- Это письмо от Осфонина. Он говорит, что готов помочь тебе всем, чем только сможет, в борьбе за улучшение жизни лорнгельдов.
- Хорошая новость, - произнес король и отложил письмо в сторону, даже не взглянув на него.
- Осфонин пересмотрел свое решение относительно нашей с Фельджином свадьбы.
Атайя ожидала, что отец обрадуется этому известию, ведь он приложил столько усилий для восстановления дружеских отношений с Рэйкой. Она пришла в полное замешательство, когда отец, бледнея от злости, схватился за край стола и подался вперед.
- Вашей свадьбы?!
И Атайя озадаченно подняла брови.
- Ну ты помнишь…
- Боже праведный! Как ты можешь думать о подобных вещах! - закричал Кельвин. - Ты не можешь выйти за него замуж!..
Атайя открыла от удивления рот. Он ведь сам послал дочь в Рэйку для того, чтобы она постаралась исправить ситуацию и убедить Осфонина продолжить переговоры о свадьбе. Теперь, когда все получилось, ему опять что-то не нравится.
- Но… Я думала, ты отправил меня…
Увидев, как изменилось выражение лица Кельвина, Атайя моментально замолчала. Король выглядел изможденным и испуганным, в глазах отражались ужас и недоверие. Пару раз, как ей показалось, он собирался было заговорить, но как будто не решался. Потом король резко повернул голову и закричал:
- Я просто не могу понять, как ты могла так поступить! Разве ты не сказала ему, что влюблена в другого?
Перед глазами Атайи появились вдруг темные круги, по спине пробежала дрожь. Как он узнал о Тайлере?! Как?..
- Ты хорошо себя чувствуешь, отец? - спросила она взволнованно.
Вид Кельвина не мог не обеспокоить: все лицо его напряглось, глаза покраснели.
- Ты ведь не собираешься выходить за него замуж? - грубо и раздраженно спросил король.
Атайя покачала головой. Разговор развивался невероятно странно…
- Нет, если ты этого не хочешь, - ответила она.
И что здесь могло произойти в ее отсутствие, почему его планы так резко изменились?
Кельвин успокоился и улыбнулся.
- Хорошо, хорошо. Значит, решено: никакой свадьбы.
Неожиданно Атайя почувствовала, что страшно боится его. Даже в те моменты, когда он устраивал ей публичные скандалы, после которых все придворные смущенно отворачивали от нее головы, она не испытывала подобного ужаса.
Необходимо уйти отсюда, придумать какую-нибудь отговорку. Здесь попахивает опасностью, серьезной опасностью.
- Ты выглядишь бледно, - сказала Атайя и попятилась к двери, пытаясь сохранять внешнее спокойствие. - Думаю, нужно позвать твоего врача.
- Не покидай меня! - истерично заорал Кельвин пронзительным, дребезжащим голосом. - Ты ведь только что вернулась!
Кельвин подскочил к Атайе и схватил ее за запястье с такой силой, что девушка вскрикнула:
- Мне больно!
Принцесса попыталась вырваться, но король не отпускал ее, лишь крепче сдавил нежную руку. Атайя почувствовала, что пальцы немеют, а обжигающая боль распространяется выше, доходя до плеча.
Король с силой притянул девушку к себе и умоляюще взглянул ей в глаза.
- Ты не можешь уйти. Просто не можешь…
- Отец! Оставь меня!..
Он неожиданно ослабил руку и нахмурился.
- Почему ты так назвала меня? Ты что, не помнишь, кто я? Неужели за двадцать лет ты успела обо всем позабыть?
В его голосе он уловила нотки раздражения и негодования.
- Конечно, я ничего не забыла, - ответила она успокаивающим тоном, надеясь, что отец пояснит, о чем именно ей необходимо помнить.
Кельвин на удивление быстро поверил ей, поспешно прошел к буфету и достал оттуда два серебряных кубка и большой кувшин. Наполняя бокалы, он пролил вино на белоснежную скатерть, так как его руки взволнованно дрожали. Взглянув на Атайю с восторгом и каким-то странным трепетом, король протянул ей один из кубков.
- Выпей со мной. Мы должны отпраздновать!
Отпраздновать?.. Отпраздновать что? Отметить радостную встречу и выпить за твое идиотское поведение?
Тут ее осенило. Она вдруг все поняла.
Идиот… Или безумец…
О нет! - мысленно взмолилась Атайя. Ее сердце сжалось от ужаса и отчаяния. - Господи! Не сейчас. Дай мне хоть немного времени!
Кельвин всунул кубок ей в руку и жестом указал на диван у окна.
- Иди ко мне. Сядь рядом. Здесь мы не раз бывали счастливы, ты помнишь?
Атайя нерешительно опустилась на бархатные подушки и сделала глоток вина. Это был замечательный эваршотский напиток, но она даже не почувствовала вкуса. В данную минуту ее занимала лишь одна мысль: что творится в измученном мозгу отца? Сейчас его лучше не сердить. В этом состоянии благодушное настроение может в одну секунду смениться на гнев и ярость. Вдруг он повернулся к ней и нежно потрепал по щеке.
- Именно здесь я впервые сделал тебе предложение. Здесь же ты ответила согласием. О, Чэндис… Ты все еще необыкновенно красива. У меня такое ощущение, что ты никогда, и не покидала меня.
У Атайи в жилах буквально застыла кровь, руки задрожали, вино заплескалось в кубке, подобно маленькой буре.
- Я так скучал по тебе! Так скучал, - пробормотал Кельвин и погладил дочь по волосам, глядя на нее с обожанием и любовью.
Но совсем не по-отцовски. Он смотрел на нее так, как смотрит муж на любимую жену. Король видел перед собой супругу, умершую двадцать лет назад.
Атайя не стала отстраняться от него, боясь вызвать в нем гнев. Теперь она все поняла.
Вот почему его так возмутило упоминание о женитьбе с Фельджином. Кельвин считал, что эта женщина должна принадлежать только ему.
Король придвинулся ближе, прижимая Атайю к спинке дивана, взял в руку прядь ее длинных волос и нежно намотал на палец. Не успела она опомниться, как отец прильнул к ее губам и стал страстно целовать. Его язык требовательно проник в ее рот, а руки скользнули вверх, к груди.
Атайя в панике оттолкнула от себя Кельвина, охваченная отвращением, изо всех сил пытаясь сдержать навернувшиеся на глаза слезы.
Король нахмурил брови и с явным недовольством и обидой в голосе спросил:
- В чем дело, любовь моя?
Она колебалась, не зная, как поступить.
- Будь осторожна, - предупредил внутренний голос. - Не напугай его. Ведь он не понимает, что делает.
- Я не могу, - пробормотала Атайя.
Кельвин снисходительно улыбнулся.
- Ты всегда была стеснительной, малышка. Со временем это пройдет. Мы должны привыкнуть друг к другу…
Положив руку на ее бедро, король стал нежно водить пальцами по мягкому бархату платья.
Атайя сделала глубокий вдох, чтобы прийти в себя, и постаралась успокоиться. Кельвин потерялся в собственном бессознательном мире и не понимал, с кем сейчас находится. Его время пришло слишком рано. Она так и не успела поговорить с ним… Теперь необходимо было позаботиться о единственном - о способе выбраться отсюда до того момента, пока он не навалился на нее.
- Пожалуйста, - сказала Атайя. - Я целый день провела в дороге и очень устала.
Кельвин резко отдернул руку, как будто от раскаленного утюга, и гневно взглянул на нее.
- Наверное, я зря так обрадовался твоему появлению! - воскликнул он, повышая голос на целую октаву. - Ты ушла от меня, не сказав ни слова. Я так скучал…
Король угрожающе прищурил глаза и покачал головой:
- После всего, что ты сделала, дорогая моя Чэндис, я должен возненавидеть тебя.
Он резко вскочил на ноги, и от испуга у Атайи перехватило дыхание. Она уже видела его таким: с немного выдвинутой вперед нижней челюстью, расширенными от злости ноздрями и сверкающими, как два бриллианта, глазами. Зловещее, властное выражение лица! Таким оно не раз бывало во время войны, когда королю приходилось оглашать смертные приговоры бывшим друзьям. Друзьям, предавшим его.
Атайя почувствовала, как в жилах леденеет кровь. Кельвин стоял перед ней, сжимая и разжимая пальцы, как будто пытался побороть в себе желание вцепиться дочери - или жене? - в горло и вытряхнуть из нее душу.
- Только посмотри на меня. Видишь, во что я превратился без тебя?! - заорал Кельвин. - Я несчастен и одинок. После твоего ухода я дважды женился, но ни одна из жен не доставила мне и капли той радости, которую я знавал с тобой. Особенно невыносима та дракониха, которая носит корону сейчас, - злобно добавил он. - Мой старший сын черств и бессердечен, и я ненавижу самого себя за то, что люблю его. Младший - идиот, считающий, что пробежит по жизни с песнями и шутками, подобно скомороху. Моя дочь… О Господи! Моя дочь. Она отвратительна. Играет в карты и дерется в замызганных тавернах, сквернословит и постоянно поступает наперекор моим требованиям и желаниям только для того, чтобы разозлить меня. Каждый раз, когда я смотрю на нее, я вижу тебя, Чэндис. О Боже, она так похожа на тебя. Те же глаза, те же волосы… Но ее поведение… - Кельвин сжал пальцы в кулаки. - Я просто не могу это видеть. Это оскорбление для тебя.
Его голос достиг наивысшей ноты, затем охрип и сорвался.
- Я хотел любить ее, ради тебя, Чэндис. Хотел, но не могу. Она позорит меня, она позорит весь Кайт. Если бы ты не ушла, наша дочь росла бы милой и нежной, любила бы музыку и книги, как ты. Но ты решила бросить нас, ты, маленькая сучка. Поэтому-то у нас ничего не ладится!
Он хлестнул ее по лицу, обезумев от ярости, схватил за руку и швырнул на пол.
- Ты просто никогда не любила меня. Если бы любила, то не оставила бы меня одного на столько лет!
В глазах у Атайи потемнело. Она приподнялась и затрясла головой, пытаясь прийти в себя…
Отец мысленно переносился из одного времени в другое: сначала вел себя как жених, потом вдруг вспомнил, что три раза был женат и являлся отцом троих детей. Но он был уверен в единственном: что Чэндис не умерла, а просто оставила его на какой-то период и теперь снова вернулась домой.
Кельвин опять схватил ее за руку, готовясь нанести новый удар.
- Отец, послушай, пожалуйста! - взмолилась принцесса. - Это я, Атайя!
Его рука замерла в воздухе. Лицо помрачнело и исказилось, как будто от внезапной боли, пальцы задрожали. - Атайя?..
Теперь его голос звучал тихо и изможденно. Он выглядел испуганно и смущенно, как потерявшийся ребенок.
- А где же моя жена? Где Чэндис?..
- Она умерла! - закричала Атайя, вскипая от гнева. - Ты не помнишь? Умерла двадцать лет назад, сразу после моего рождения!
Воцарилась мертвая тишина. Ее нарушало лишь прерывистое дыхание Атайи. Ей не хотелось плакать, а слезы буквально наворачивались на глаза. Как она должна была поступить?
Кельвин еле заметно кивнул:
- Ах да, маленькая Атайя.
Король посмотрел ей в глаза - впервые с того момента, как узнал в ней свою дочь. Теперь в его взгляде не было и намека на любовь, лишь разочарование и холодная сдержанность.
- Да, теперь я вспомнил, Атайя, - пробормотал Кельвин. - Чэндис умерла. Это ты убила ее!
Кельвин повернулся к ней спиной, не обращая внимания на отразившийся на лице дочери ужас, и, подняв руки, нарисовал в воздухе какую-то фигуру.
Атайя почувствовала, что шею с мучительной медлительностью сдавливает невидимая, обжигающая, как крапива, веревка. Она схватилась руками за то место, где ощущалась боль, - ни крапивы, ни веревки там не было. Становилось все труднее дышать, уже не хватало воздуха, кожу на шее как будто разрывали на кусочки…
Атайя попыталась позвать на помощь, но не смогла вымолвить ни единого слова. Вместо этого из ее горла вырвались странные булькающие звуки, похожие на предсмертные хрипы повешенного.
В глазах потемнело, но Атайя еще смутно видела своего отца. Он смотрел на нее, улыбаясь, напоминая демона, с радостью наблюдающего за умирающей жертвой, потом разразился злым, мстительным смехом. Девушку охватила страшная паника. Как хватающийся за соломинку утопающий, она из последних сил пыталась не поддаться власти надвигавшегося забытья…
Вдруг наступила полная темнота…
Через несколько мгновений Атайя увидела, что находится в едва освещенной пещере. Испуганно оглядевшись вокруг, она отыскала взглядом каменную плиту и, бросившись к ней, приказала отодвинуться. Камень подчинился и тут же начал двигаться. Атайя побежала по тропинкам, стараясь найти что-нибудь, что помогло бы ей противостоять заклинанию Кельвина. Многие из проходов были заблокированы, и принцесса мчалась дальше, даже не задумываясь о том, что за заклинания скрывались за преградами. Вдруг она увидела перед собой вход в малюсенькую комнату и, ни минуты не колеблясь, проникла внутрь. На стенах были вырезаны те же символы, какие ей уже доводилось видеть. Дрожа от волнения и страха, Атайя уставилась на знаки и попыталась сконцентрироваться. В следующее мгновение она уже указывала пальцем на Кельвина и произносила вслух слова, которые раньше даже никогда не слышала.
- Ignis confestim sit!
Обжигающие шею веревки исчезли и Атайя жадно вдохнула глоток воздуха. Тут ослышался жуткий крик. Девушка раскрыла налитые кровью глаза и, ужаснувшись, схватилась за голову.
Кельвин валялся у ее ног, извиваясь и корчась от боли, объятый языками голубовато-зеленого пламени. Огненные веревки вились вокруг него зловещими кольцами и казались живыми существами. Это она подарила им жизнь! В воздухе запахло паленой тканью и горелой человеческой кожей. Глаза Кельвина были похожи на глаза загнанного дикого зверя, он запрокинул голову и орал от боли.
- Остановитесь! - крикнула Атайя, желая освободить отца из огненного плена. - Оставьте его!..
Но диковинное пламя не слушалось. Лишь сейчас принцесса заметила, что зеленые кольца появляются из ее собственных пальцев и, не причиняя ей самой ни малейшего вреда, устремляются к Кельвину.
Еще находясь в сознании, отец умоляюще взглянул на нее и произнес:
- Атайя, нет! Пожалуйста, не надо!
По ее щекам покатились крупные слезинки. Она стояла перед ним, беспомощно наблюдая за его страданиями, не зная, что должна делать. Единственным ее желанием было помириться с ним… извиниться. Сказать о своей к нему любви. О том, что она не ненавидит его…
- Боже праведный! Что ты делаешь?
Атайя услышала за спиной громовой голос Дарэка.
- Прекрати! Ты слышишь меня?! Немедленно прекрати!
Она опустила руки и повернула голову: и зеленые огненные ленты мгновенно исчезли.
Если бы можно было исчезнуть отсюда! Испариться! Провалиться сквозь землю!
На пороге стояли Дарэк и Родри, застыв в безмолвном шоке. Глаза Дарэка яростно сверкали, в то время как Родри выглядел очень испуганно, как будто только что кто-то пригрозил его убить. Но в данную минуту Атайю не волновали ни брат, ни колдун…
За их спинами она увидела Тайлера. Он смотрел на нее со страшным выражением лица и как будто отказывался верить в то, о чем только что узнал.
Дарэк с побагровевшим от возмущения лицом приблизился к ней.
- О Боже! Так, значит, ты тоже принадлежишь к их числу. В Рэйке тебя превратил и в безумную колдунью!
- Они ничего мне не сделали плохого, - запротестовала Атайя, утирая слезы. - Просто я… Я такая…
Ее брат повернулся к колдуну и резким движением руки указал на Кельвина:
- Родри, позаботься о короле. Наверное, он нуждается в помощи. Тайлер, может, и ты пригодишься.
Капитан отвел взгляд от Атайи, поспешно подошел к Кельвину и уложил его голову себе на колени. Родри тоже склонился над королем и стал проверять его пульс, опасливо поглядывая на Атайю и явно пытаясь оценить ее силу. Принцесса чувствовала на себе его взгляд - напряженный, обжигающий, как пламя.
Тайлер же вообще не смотрел в ее сторону, и девушке оставалось только догадываться, почему он так себя ведет: до сих пор не может оправиться от пережитого шока либо чувствует к ней отвращение?..
Дарэк с силой оттолкнул сестру от того места, где лежал Кельвин, словно боясь, что одним своим присутствием она сможет причинить отцу еще какой-нибудь вред.
- Ты сумасшедшая, ты знаешь об этом? Совершенно обезумела, как все они.
- Но он…
- Уверен, что Кельвин ничего тебе не сделал. Это ты на него напала!
- Он первый начал! Пытался убить меня!
Лицо Дарэка исказилось ненавистью и отвращением.
- Думаешь, я поверю в эту чушь?
- Да нет, ты ничего не понимаешь. Он просто подумал, что…
- Послушай, по-моему, ты зашла слишком далеко. Привезла плохие новости от Осфонина? И чтобы избавиться от проблем, решила убить собственного отца? Убить короля?
- Он еще жив, - тихим голосом произнес Родри, убирая руку с шеи Кельвина. - Но очень слаб.
Дарэк бросил уничтожающий взгляд в сторону сестры.
- Клянусь тебе, Атайя. Клянусь всем святым, что только существует на земле. Если отец умрет, я заставлю тебя пожалеть о том, что ты появилась на свет.
Атайя опустилась на колени.
Я уже жалею, Дарэк. О Господи, как я жалею, что родилась когда-то!..
В голове застучал молоточек, перед глазами появились расплывчатые круги. Она не могла больше здесь оставаться, хотя хотела убедиться в том, что отец выживет. Если он умрет, то Дарэк обвинит ее в страшнейшем преступлении - в убийстве короля. Если нет, брат немедленно сообщит архиепископу Вэнтану о принадлежности сестры к роду лорнгельдов и договорится о проведении церемонии отпущения грехов.
А что предпримет Родри? Что можно ожидать от него теперь, когда ему стало обо всем известно? Он наверняка уже догадался, что она привезла от Хедрика не только краткое сообщение для его бывшего ученика… Когда Родри определит ее силу и поймет, что показавшиеся на первый взгляд невинными вопросы, которые принцесса задавала ему всего пару часов назад, были вполне осмысленными, он придет к заключению, что ей все известно об обряде передачи и о возможных последствиях. А вдруг Родри посчитает, что Атайе захотелось вмешаться каким-то образом в процессы, происходящие в мозгу Кельвина, и помешать колдуну добиться достижения мечты - продемонстрировать свою правоту Совету Мастеров? В таком случае он пойдет на все что угодно, лишь бы не допустить повторения подобного в будущем…
Атайя огляделась. Нужно бежать отсюда. Но каким образом? Дверь из передних покоев вела прямо в тронный зал. А там придется встретить еще больше народа. Крики Кельвина слышали не только Дарэк, Родри и Тайлер. Ее обязательно поймают…
Атайя вздохнула.
Вдруг ей в голову пришла потрясающая мысль.
Да, ее, безусловно, остановят, если смогут увидеть…
Девушка принялась молиться, прося Бога о помощи. Если раньше ей удавалось воспользоваться заклинанием на подсознательном уровне, то, может, и сейчас получится стать невидимой? Искать заклинание целенаправленно не было времени.
В этот момент Дарэк повернулся к ней спиной, чтобы проверить, как чувствует себя Кельвин, и Атайя приступила к осуществлению своего замысла. Она сконцентрировалась и, выбросив из головы все другие мысли, стала думать лишь об одном - о желании стать незаметной для окружающих.
Девушке представлялись воздух и туман. Секунд через тридцать у нее появилось ощущение, что кто-то укутал ее в мягкое покрывало. Ноги и руки как будто превратились в легкие перышки.
Атайя открыла глаза. Ее тело все еще было видимым - по крайней мере для нее самой. Пальцы дрожали от страха - от боязни, что заклинание не сработает. Уходя, она пристально смотрела на Родри, который, склонившись над Кельвином, все еще пытался привести его в сознание.
Вдруг Дарэк повернул голову, его лицо снова побагровело. Он смотрел прямо в сторону принцессы, но как будто сквозь нее.
- Куда она подевалась? - заорал наследник престола, пытаясь скрыть свой страх под видом гнева. - Где она, черт возьми?!
Родри резко поднял голову и вскочил на ноги. Выбегая из приемной палаты, Атайя услышала, как он закричал:
- На ней невидимый покров!.. Зеркала! Нам нужны зеркала!..
Атайя молнией пронеслась мимо накрытых к ужину столов в тронном зале, где собралась уже толпа людей. Они попивали вино и болтали, совершенно не обращая на нее внимания… люди просто не видели ее…
Позади раскатами грома звучал голос Дарэка. Он отдавал распоряжения охране.
- За ней! Закройте все двери, окна, ворота! Как только поймаете ее, тут же ведите ко мне! Черт вас побери, вы слышите меня, капитан?! Не стойте как вкопанный, действуйте!
Спотыкаясь на каменных ступеньках, Атайя выскочила во внутренний двор. В лицо ударил холодный ночной ветер, но она не заметила этого. Луну затянули черные тучи, поэтому на улице было очень темно.
Атайя выбежала из главных ворот за считанные секунды до того момента, когда затрубили тревогу и охрана опустила металлические решетки на всех выходах из замка. Девушка чувствовала, что задыхается, но не могла остановиться, несмотря на то что ступни уже кровоточили от врезавшихся в них сквозь тонкую подошву тапочек камней.
Потрясенная, перепуганная, растерянная, Атайя бежала в темноту ночи и плакала.
Что я наделала? - думала она. - О Боже, что я наделала?..
Впервые в жизни реальный мир показался ей страшнее самых ужасных кошмарных снов.