Уже не в первый раз Ричи оторвал взгляд от дороги, чтобы посмотреть на Стиви. Давно он не чувствовал себя так отвратительно. Не зная в точности произошедшего между нею и братом, Ричи понимал, что семейный план не удался, и часть ответственности за это лежала на нем самом.

Может, и вправду не стоило приглашать Стиви сюда, но впервые за много лет домашние искренне поверили, что все вместе сделают одно хорошее и доброе дело. Если уж Джо не смог найти свою дорогу к счастью, то они, во всяком случае, пытались помочь ему в этом. К сожалению, результат не оправдал ожиданий, хуже того, он принес Стиви новую боль.

На память ей пришел их последний разговор, состоявшийся всего несколько часов назад. Она сказала Джо о ребенке, и он не поверил ей. Он решил, что Стиви лжет в бессильной попытке еще раз окрутить его. Ничего, когда-нибудь она найдет в себе силы пережить это, но вот забыть написанные на его лице отвращение и брезгливость?

Будь ты проклят, Джо Девлин.

— Мне очень жаль, Стиви, что все обернулось таким образом, — мягко произнес Ричи, не в силах больше выносить тишину.

Она попробовала улыбнуться.

— Все в порядке, Ричи, и сожалеть абсолютно не о чем. Ты ведь даже предупреждал меня, помнишь, в Галфпорте? Ты сказал тогда, чтобы я не строила никаких планов относительно твоего брата. — Голос изменил Стиви, ей пришлось сделать долгую паузу, чтобы восстановить дыхание. — И когда я приехала к вам, я тоже сообщила тебе, что у нас с Джо все намного сложнее.

Я и сама не знаю, насколько, подумалось ей, и она продолжила:

— Может, я и прислушалась бы к твоему совету, Ричи, но было уже слишком поздно. Мне казалось, что Джо просто не верит в брак. Я ошиблась. — Стиви сцепила пальцы. — Одного я так и не поняла, Ричи. Почему вам всем так хотелось, чтобы я приехала?

— Видишь ли, Стиви, тут тоже довольно не просто. Брак Джо — это нечто вроде семейной тайны, мы никогда не говорим о нем. Рассуждения не пойдут на пользу ни Джо, ни Кэти. Их семейная жизнь закончилась как таковая много лет назад. Было чудовищной ошибкой начинать ее, но теперь с этим уже ничего не поделаешь.

— Почему?

— Долгая история. Нам всем очень хочется помочь Джо, он так несчастен. Даже сегодня его еще мучает чувство вины за случившееся, а уж внимание прессы здесь было бы совершенно излишним. О Боже! — спохватился вдруг Ричи, вспомнив, что Стиви — репортер. — Длинный же у меня язык. Но ты же не собираешься писать об этом, правда? Я знаю, что Джо причинил тебе боль, но…

— Расскажи мне о его браке.

Однако как ни пыталась Стиви разговорить его, больше на эту тему Ричи не произнес ни слова. Ей хотелось повернуть назад, чтобы задать Джо все те вопросы, на которые не хватило мужества сразу. Ей хотелось бить его в отчаянии своими слабыми кулачками, бросать в лицо самые оскорбительные фразы. Отвернув в сторону мокрое от слез лицо, Стиви молча смотрела в окно машины, стремительно уносящей ее все дальше и дальше от человека, которого она любила.

В аэропорту Ричи предложил дождаться вызова на посадку вместе, но Стиви отказалась. Лицо его сделалось таким огорченным, что она сочла своим долгом сказать хоть что-то:

— Я знаю, ты переживаешь из-за меня, Ричи. Мне очень больно, что Джо не был до конца искренним, но я не собираюсь использовать ему во вред сказанное тобой. Вернусь в Денвер, заживу старой привычной жизнью, и все. — Привстав на цыпочки, она поцеловала его в щеку. — Передай маме, что я понимаю ее. Не хочу, чтобы она еще из-за меня огорчалась. Ей хватает и своих проблем…

В полете она безуспешно пыталась выстроить планы на ближайшее будущее, но в ушах неотвязно звучали жестокие последние слова Джо. Почему это оказалось таким ударом? Потому что прямо перед этим они отдавались неистовой любви? Не могли друг без друга? Однако ведь говорил же он, говорил, что не хочет никаких осложнений, а она не поверила ему. Как наивной девчонке, ей казалось, что любовь преодолеет любые препятствия.

Но только не это. Джо Девлин уже был женат.

На следующей неделе с осунувшимся лицом и кругами под глазами Стиви вернулась к работе. Приступы тошноты стали теперь более продолжительными, и вместо того, чтобы набирать вес, она его теряла. Встревоженному Гарри Стиви объяснила недомогание последствиями недавно перенесенного гриппа.

Редакционная суматоха помогала прожить день. Но куда спрятаться от боли ночью?..

На втором месяце беременности Стиви пошла к доктору, который лишь подтвердил то, что она уже знала. Вопроса о том, как быть с будущим ребенком, в ее мозгу не возникало. Пусть она нужна только этому крошечному существу, пусть. Стиви ощущала в себе море нерастраченной любви. Из нее выйдет хорошая мать, у которой будет семья, и она приложит все силы для того, чтобы ребенок даже без отца не чувствовал себя обделенным.

Вечером она поставила в микроволновку нехитрое блюдо из замороженных продуктов. Когда еда была готова, принялась сортировать по привычке прочитываемую во время ужина почту. Заметив надписанный аккуратным почерком Джо конверт, она резко отодвинула в сторону пластиковый поднос.

Первая весточка от него после возвращения. Конверт выпал из ее дрожавшей руки.

Внутри она обнаружила единственный листок бумаги и приложенный к нему чек. Строчки короткого письма расплывались и прыгали от навернувшихся непрошеных слез.

Стиви, дорогая,

Прошу тебя, используй деньги на себя и ребенка. Я устроил так, что ты будешь теперь получать эту сумму каждый месяц. И не беспокойся по поводу медицинских счетов — обо всем позабочусь я.

Стиви, если сможешь, забудь мои горькие и жестокие слова. Будь я в силах не любить тебя, ничего подобного, может быть, и не произошло бы. Во всяком случае, мне хватило порядочности сказать тебе правду, пусть даже и сделано это было слишком поздно. Господи, если бы ты только знала, как я хотел, чтобы все у нас с тобой сложилось иначе.

Стиви со вздохом откинулась на спинку кресла. Когда взгляд упал на чек, она не знала, плакать ей или смеяться от глупой комичности ситуации. Увиденная цифра в три раза превышала ее месячную зарплату. Что ж, с грустной иронией подумала она, если знаешь, что тебя все равно отошьют, имеет смысл выбрать жертву побогаче.

Почувствовав неожиданную усталость, Стиви медленно поднялась с кушетки и подошла к столу. Нашла чистый конверт, написала на нем адрес Джо. Завтра чек отправится по назначению. Держите свои денежки при себе, мистер Девлин. Чистую совесть на них не купишь.

Два дня конверт валялся на столе Джо невскрытым. Он и так знал, что в нем находится, но все же кроме чека надеялся найти хоть какой-нибудь намек на прощение.

Восстановив в памяти сцену их расставания, он пришел в ужас от своего поведения. Стиви не Кэти. Даже не ее подобие. Она никогда не унизится до лжи, чтобы получить то, что хочет. Все было бы намного проще, расскажи он в самом начале правду.

Я женат. Стоило лишь произнести эти два слова вслух, и ошибки бы не произошло. В душе Джо сознавал: будь он чуть искреннее, и Стиви навсегда ушла бы и не оглянулась, поэтому-то он и смолчал.

Он пытался выбросить из головы мысли о ней, но не смог. Предупредил, что он не тот, не ее мужчина. Казалось, Стиви прислушалась к этим словам и оставила его. На этом все могло бы закончиться, но тут вмешалась семья. А теперь еще ребенок. Его ребенок. Господи всеблагий, что же мне делать? Как можно было забыть об упрямстве Стиви, которая ничего и никогда не согласится принять от него?

Положение складывалось безвыходное. С одной стороны, он с блеском избавился от Стиви, вытолкал ее вон из своей жизни, то есть преуспел в том, к чему так стремился, любой ценой избегая всяких эмоциональных осложнений. С другой — жизнь без нее представлялась ему мрачным адом. К тому же в то время, как Стиви носит в себе его ребенка, Кэти, законная жена, за которую он в ответе перед Богом и людьми, лежит в клинике без малейшей надежды на выздоровление.

Разве может он бросить ее? Какой мужчина сделает такой выбор? И с чего?

Вопросы эти не давали Джо покоя. От них кругом шла голова днем, жгло нутро ночью, они терзали и мучили. Стремление к счастью и любовь к Стиви боролись в нем с чувством долга и ответственностью за Кэти.

Весть о беременности Стиви сломила Джо. Столь тяжкая ноша оказалась не по плечу. Вновь всплыло ощущение того, что им манипулируют. Это с успехом проделала Кэти, когда обманула его, пообещав ребенка, а позже обрушила шквал диких обвинений в неверности.

Сейчас же все свелось к тому, что Джо очутился в западне между двумя женщинами, одна из которых удерживала его непреходящим чувством вины, а другую он любил больше жизни.

Бессонными ночами Джо вел отчаянную борьбу с собственной совестью, понимая, что лишь сам он может сбросить жуткий груз вины. Но имеет ли он на это право? И если даже имеет, то хватит ли ему сил довести дело до конца?

Участники группы встретились в Цинциннати пятнадцатого января. Отношения между Джо и Ричи продолжали оставаться натянутыми. Старший брат так и не объяснил никому причины столь внезапного отъезда Стиви, а младший не мог простить причиненных ей унижения и боли. Вне зависимости от того, чья там была вина или ошибка, Стиви оставалась для Ричи человеком добрым и любящим. Она заслуживала лучшего.

Получилось так, что Джо отдалился не только от брата, но и от Дэйва с Алланом Ли. Живое, дружеское общение ушло в прошлое, и только на сцене им еще удавалось как-то создавать впечатление нерушимого мужского братства. Помогала музыка: она объединяла души, смягчала боль. На каждом выступлении Джо посвящал одну из песен «женщине из зала», но в манере ее исполнения не чувствовалось сердца. Сознавая тщетность своих надежд, он все пытался различить среди слушателей лицо Стиви.

— До Рождества вы были совсем другими, — скептически заметила наблюдательная Дженни после концерта в Цинциннати, откуда группа должна была отправиться в Кливленд. — Играете так, будто пятерка юнцов собралась на репетицию в чьем-то гараже. Что такое случилось? Размякли? Забыли, кто вы есть?

Брэд, Дэйв, Аллен Ли и Ричи лишь пожали плечами. Джо вообще не реагировал на ее слова.

— Прошу меня извинить, — сказал он, ни к кому не обращаясь, и поднялся.

— Джо, куда ты? Нам нужно все обсудить! — Дженни бросилась за ним в конец автобуса. — Скажи, какая муха тебя укусила? Похоже, я что-то упустила, пока была в Нэшвилле.

— Абсолютно ничего, Дженни. Я просто устал. Каникулы оказались слишком короткими.

— До шоу в Кливленде у нас еще есть время, Джо. Может, заказать машину, чтобы ты чуть-чуть проветрился? Это должно помочь.

Когда на следующее утро Джо вышел из гостиницы, Дженни уже ждала его у взятого напрокат автомобиля.

— Спасибо. — Джо протянул руку за ключами.

— Не так быстро. — Она спрятала ключи за спину. — Я еду с тобой.

Он сдержал рвавшееся наружу возмущение. В последнее время любое слово или поступок Дженни все чаще служили объектом его критики. Может, стоит чуть ослабить поводья? Потому что, если быть честным, дело тут вовсе не в Дженни, а в том, что мысли его были полностью заняты одной Стиви.

— Куда бы ты хотела поехать?

— Примерно в получасе езды есть один ресторанчик. Мы могли бы там пообедать, выпить бутылку вина, а дальше как получится. Сегодня отличная для января погода. — Дженни положила ладонь на его бедро.

— Знаю.

— Что знаешь? — Грубый тон удивил ее.

— Как получится дальше, точнее, как бы ты хотела, чтобы получилось.

Дженни нервно рассмеялась. Почему ей не удается быть с ним потоньше? Для некоторых это не имеет значения, наоборот, они предпочитают женщин агрессивных. С Джо не так. Не получается у нее нащупать к нему подход, и все тут. Однако чутье подсказало Дженни, что сегодня настроение его было иным.

— Не нужно винить женщину за то, что она хочет нравиться.

Или мужчину за то, что он так одинок.

— И где же этот ресторанчик?

Объясняя дорогу, Дженни вновь почувствовала уверенность.

Ресторан располагался в придорожной гостинице. Небольшой полутемный зал с окнами-витражами был уютно освещен стоявшими на столиках свечами. Изысканная французская кухня и выдержанное вино помогли Джо сбросить владевшее им напряжение.

— Ты доволен, что мы сюда приехали?

— То, что нужно, — кивнул Джо. — Скорее бы этот чертов день закончился.

— Ему вовсе не нужно кончаться, Джо. Здесь же есть гостиница. Можно снять номер и… остаться на ночь.

Джо прикрыл глаза. А почему бы и нет? Он попытался представить себя наедине с Дженни, но ни образ, ни возбуждение не приходили. Вместо них опять из подсознания выплыло лицо Стиви. Нет, даже одиночество не заставит его взять и просто заменить одну женщину другой. Хватит того, что он своей неискренностью разрушил жизнь Стиви, нельзя второй раз совершать одну и ту же ошибку.

— Дженни, мы отлично провели время, и я очень благодарен тебе за это. А сейчас нам пора возвращаться. — Джо расплатился, и они вышли.

— Наступят и другие времена, Джо. Я умею ждать.

— Все мы строим планы, Дженни, поверь мне. — Он уселся за руль. — Только в жизни мечты не всегда осуществляются. Ты — очаровательная женщина, и перспектива провести с тобой вечер соблазнила бы многих. Однако не стоит предлагать этого мне.

— Ты хочешь сказать, что и не ждал от меня такого предложения?

— Ждал, — задумчиво ответил Джо, — надо быть слепым, чтобы не видеть, к чему ты клонила. Просто мне это ни к чему.

Вот, с иронией думала Дженни, сидит рядом мужчина, ради которого она и устроила эту поездку. Они вдвоем, в подходящем месте, в подходящих условиях. Ну же! К сожалению, не подходит ему одно — она сама.

Значит, для него прогулка оказалась всего лишь проверкой. О, он вполне созрел для того, чтобы быть соблазненным, он даже приготовился к этому. Уж что-что, а такие вещи Дженни в мужчине чуяла сразу. Но тут, видите ли, вмешалась его совесть.

Ничего, Джо Девлин, однажды вы мне заплатите. В тот момент, когда меньше всего будете к этому готовы.

Между тем гастроли шли своим ходом. Стиви так никуда и не ушла, и чем настойчивее Джо искал ответы на мучившие его вопросы, тем больше запутывался. Через несколько дней стало ясно, что ему необходимо увидеть Кэти, — может, у нее он найдет ключ к решению своих проблем? Воспользовавшись небольшим перерывом в напряженном графике гастролей, Джо вылетел домой.

Во время предыдущих посещений Кэти он всегда приносил небольшой подарок, что-нибудь бодрое и яркое, разговаривал с ней, читал вслух книгу, надеясь увидеть хотя бы проблеск возвращающегося сознания.

Однако взгляд жены оставался безучастным. Мозг еще как-то поддерживал работу тела, но не более. После длительной терапии консилиум врачей пришел к выводу, что состояние Кэти с течением времени будет только ухудшаться.

Если бы не отчаянное стремление помочь, облегчить ее участь, Джо уже давно потерял бы всякую надежду. После разговора с врачами на глазах его появились слезы. Он оплакивал выпавшие на долю Кэти страдания, он скорбел по отсутствовавшей любви.

Человек, не знающий, что представляет собой Парксайд, принял бы его за студенческий городок с утопающими в зелени корпусами, аккуратными дорожками с бордюром из невысокого кустарника и пышными цветочными клумбами. Именно здесь провела Кэти Девлин последние семь лет.

Год назад, на самом взлете своей карьеры, во избежание любопытства пронырливой прессы Джо принял кое-какие меры, и теперь в списках пациентов его жена значилась под своим девичьим именем Кэтрин Ли Хэррисон.

Мокрая трава поблескивала под солнцем. Январское утро было по-весеннему прозрачным и чистым. Джо сидел на бетонной скамье, собираясь с мыслями после разговора с докторами. Сейчас он и понятия не имел о том, что скажет Кэти, или о том, что в конце концов решит делать. Логика и умозрительные построения привели его сюда, на террасу госпиталя, куда служитель вот-вот выкатит коляску с его женой. Последнее слово остается за сердцем.

Вот и она. Когда санитар оставил их, Джо склонился над женой, заботливо подоткнул одеяло вокруг ее ног. Трудно поверить, что сейчас он видел перед собой женщину, с которой когда-то шел под венец. Тусклая пожелтевшая кожа, истончившиеся волосы. О жизни говорили лишь беспокойно двигавшиеся пальцы.

— Кэти? — Он накрыл ее трясущиеся руки своими. — Кэти, это я, Джо. — В горле встал комок. — Ты помнишь меня, Кэт?

Ответа не было. С ужаснувшей его ясностью Джо понял правду.

— Мне бы очень хотелось сделать все это по-другому, чтобы было легче тебе и мне, но, к сожалению, другого пути нет. — Он запрокинул голову к безоблачному голубому небу, по щекам ползли слезы. — Я пытался, Кэт. Видит Бог, я пытался. — В молчании прошли несколько долгих минут. — Мне нужно сказать тебе нечто важное, Кэти. Надеюсь, ты простишь меня. После той аварии я уже не знал, сможешь ли ты когда-нибудь понять меня. Я даже не знаю, слышишь ли ты меня сейчас или нет. И все-таки я попробую.

Джо сделал глубокий вдох и продолжал:

— Я ненавижу то, что произошло, и отдал бы все, лишь бы ты вновь стала здоровой, поверь, Кэти. Однако случилось такое, что заставляет меня вспомнить о себе самом. Я должен начать жить сначала.

Он презирал себя за эти слова. Но в них было спасение.

— Я никогда не покину тебя, Кэти, ты не останешься одна. Пойми, ведь прошло уже семь лет, а для нас с тобой ничего не изменилось.

Тяжело, Господи. Как это тяжело!

— Пришло время посмотреть в будущее.

Глаза Кэти оставались пустыми. Джо поднялся, недоумевающим взглядом повел по зеленой лужайке. Как мир может быть таким совершенным, если в нем есть место для подобной жестокости и несправедливости? Поцеловав жену, Джо нежным движением убрал с ее лба волосы и сделал знак стоявшему у входа в больничный корпус служителю.

— До свидания, Кэти.

Он зашагал к машине, не пытаясь скрыть текших по щекам слез. Впервые за семь лет плечи почувствовали свободу от неподъемного груза вины. Для того чтобы помочь Кэти, было сделано все. И будет делаться впредь.

Но он должен начать сначала.

На следующее утро Джо встретился в Атланте с юристом, который, насколько он знал, не имел никакого отношения к музыкальному бизнесу, и дал ему четкие инструкции относительно организации специального фонда для поддержания Кэти, а также поручил подготовку необходимых для расторжения брака документов. Процедура должна быть быстрой и как можно менее заметной для публики. До сих пор Джо удавалось оградить Кэти от назойливого внимания журналистов, этого же он намеревался придерживаться и в дальнейшем.

Рассказать обо всем домашним оказалось не легче, чем принять само решение. Джо пугала перспектива излишней родительской опеки.

Вечером отец и сын сидели за большим кухонным столом, Эллен крутилась у посудомойки. Весь день Джо размышлял не о том, как сообщить о разводе, тут родители, безусловно, поймут его, поскольку уже успели полюбить Стиви, нет, проблема заключалась в грядущем отцовстве. Что они скажут на это?

— Э-э… я знаю, — неуверенно начал он, — как вас интересуют мои отношения со Стиви.

Эллен бросила тарелки и уселась поближе. Она уже обсуждала с мужем возможные причины неожиданного отъезда Стиви, однако оба решили не затрагивать эту тему, пока Джо не заговорит первым.

— Мне не хочется огорчать вас, но тут черт ногу сломит. Словом, Стиви беременна. Отец ребенка — я.

Эллен крепко сжала руку Чарли. Верхняя губа ее дрогнула, а муж быстро-быстро заморгал. Затем мать пересела ближе к сыну, обняла его за плечи.

— Ситуация непростая, мальчик, — отозвался наконец Чарли.

— Да, отец. Я хотел поговорить об этом раньше, только не знал, как начать. Не знал, что мне делать.

— А сейчас знаешь? — спросила Эллен.

— Знаю. Мы со Стиви дали жизнь новому существу. Я нужен ребенку.

— А Стиви? — опять поинтересовалась мать.

— А Стиви от меня ничего не нужно, — криво усмехнулся Джо. — Я шлю ей деньги, но каждый месяц она возвращает их назад.

— Ты разговаривал с ней?

— После Нового года — нет. После того, как сказал, что не могу на ней жениться.

— В чем и заключается суть проблемы, — заметил Чарли.

— Согласен, к ней-то я и подхожу. Я ездил к Кэти, и кое-что понял там. Между нами никогда и ничего не было. Если бы не несчастный случай, ничего не было бы и сейчас. Эгоизм Кэти заставил ее обмануть меня еще в самом начале. Как я понимаю теперь, кое-какие проблемы были у нее уже тогда, и я старался помочь ей, только не знал, что время упущено. Как бы то ни было, я по-прежнему считаю своим долгом заботиться о ней и буду это делать. — Он набрал в грудь воздуха. — Однако сейчас у меня появились новые обязательства, и я… я подал на развод.

По щекам Эллен хлынули слезы.

— Когда ты думаешь сказать все Стиви? — Мать знала, что сына тоже мучает этот вопрос.

— Время придет.

Стиви готовила себя к судьбе матери-одиночки. Она исполнилась решимости сделать детство своего ребенка намного счастливее, чем собственное. Предстояло еще объяснение с Кэрол, но в данный момент Стиви не была готова выслушивать неизбежные вопросы об отце малыша или, что вернее, причитания относительно того зла, которое сеют вокруг себя мужчины. Зная о нем достаточно по своему опыту, она все же решила довериться голосу сердца, а не разума.

С течением времени Стиви осознала, что рано или поздно ей потребуется более просторное жилище, пока же она нашла компромиссное решение, превратив в детскую свою спальню, где повесила новые шторы и перекрасила стены в радостный солнечно-желтый цвет. В углу ожидали сборки кроватка и небольшой шкафчик для распашонок. Рядом на полу лежали несколько веселых картинок в рамках и набор игрушек.

Сообщить о своей беременности матери она решила в тот день, когда впервые почувствовала, как внутри нее что-то шевелится. Стояла суббота, и Стиви спросила Кэрол по телефону, не будет ли та против, если она явится к ней в гости.

Несмотря на начало апреля, после обеда вдруг пошел снег, а когда несколькими часами позже Стиви прибыла в Игл, уже смеркалось.

— Я уж решила, что ты передумала. — Кэрол стояла на пороге двери, в которую рвался холодный пронизывающий ветер.

— Нет. — Стиви стряхивала налипший снег. — Задержалась в дороге из-за непогоды, временами не видела даже впереди идущей машины.

В трейлере было тепло. Стиви прошла в спаленку, сбросила на постель куртку и небольшой брезентовый рюкзак.

На кухне Кэрол предложила дочери растворимого кофе, но Стиви предпочла чашку горячего шоколада. Здесь так ничего и не изменилось, подумала она, оглянувшись по сторонам. Все то же запустение.

— Хочешь поесть?

— Спасибо, нет. Я перекусила в дороге.

В течение четверти часа между ними шел пустой, никчемный разговор о том о сем. Случай представился, когда Кэрол поинтересовалась причиной неожиданного визита дочери.

— Есть кое-какие новости, — ответила Стиви.

— Ты выходишь замуж или беременна. А может, и то и другое сразу, — скучным серым голосом заметила Кэрол.

Даже зная мать, Стиви все же удивилась. Неужели в душе ее не осталось никакого светлого чувства, интереса к жизни, любви к своей единственной дочери, наконец?

— Только одно, и наряд невесты мне не понадобится, — ответила она с ядом.

Кэрол долила в обе чашки кипятку.

— Что же ты намерена делать?

— Делать? — переспросила Стиви. — А что можно делать с беременностью? — Голос ее повысился. — Ты имела в виду, намерена ли я прервать ее?

Кэрол безучастно кивнула.

— Я так и знала, что это станет твоим первым вопросом. Так вот, — Стиви усмехнулась, — делать я не буду ничего. Все разрешится естественным путем.

— А отец ребенка? Ему ты об этом сообщила? — Кэрол потянулась за сигаретами.

— Жениться на мне он не собирается, если я правильно поняла твой вопрос, а рассказывать все займет слишком много времени.

— Как обычно. — Мать глубоко затянулась дымом. — Кто он?

— Он… никто. Случайный знакомый. — Стиви никогда не призналась бы матери, что отец ребенка — человек состоятельный.

— Как в таком случае насчет денег? Он хоть поможет тебе?

— Да. Он уже все организовал.

С нее хватит и этого. Кэрол не сможет понять причин ее отказа от всякой помощи.

— И долго тебе еще носить? — Она скользнула взглядом по животу Стиви, но под свободно болтавшимся свитером ничего не было видно.

— Четыре с половиной месяца. До августа.

Напрасно Стиви ожидала от матери хоть какого-нибудь знака внимания, моральной поддержки или предложения помощи. То, что она услышала в ответ, было сказано однозначно и категорично:

— Надеюсь, ты не собираешься вернуться сюда с дитятей. Это твои проблемы, Стиви. Со своими я разобралась уже много лет назад.

Испытав мгновенное чувство боли, Стиви все же не дрогнула. Да и на что было рассчитывать? На вспышку материнских чувств — после двадцати восьми лет? Сколько еще раз придется падать в эту бездонную пропасть, прежде чем придет окончательное убеждение в том, что для матери она ничего не значит? Абсолютно ничего.

— Не волнуйся. Я не собираюсь перекладывать на тебя ни свои проблемы, ни ответственность. — Стиви поднялась из-за стола. — Это было мое решение — завести ребенка. Мне нужно о ком-то заботиться. Я буду любить малыша и выращу его без твоей помощи. Не знаю почему, но мне всегда казалось, что у нас с тобой все могло бы быть иначе, мама, — это слово она выделила, — хотя я, конечно, ошиблась, а?

Избегая взгляда дочери, Кэрол водила длинным красным ногтем указательного пальца по ободку чашки.

— Нет, — произнесла она наконец, вложив в краткое слово всю вину за свою неудавшуюся жизнь — ту вину, которую она вечно перекладывала на Стиви.

Дочь гордо вздернула узкие плечи.

— Я уезжаю рано утром. Постараюсь не разбудить тебя.

Какое-то мгновение она еще медлила, совсем по-детски ожидая, что Кэрол скажет ей что-то ласковое. Затем вздохнула и скрылась в спальне.