— Скажи же хоть что-нибудь, — взмолилась Фрэнси.

Ной растерянно взъерошил волосы.

— Ты не можешь так думать всерьез. Ты просто запуталась…

— Никогда еще не была так уверена в себе. Я люблю тебя.

В офис вбежала запыхавшаяся Вероника. Всем требовалась Фрэнси. И как бы ни стремилась она услышать что-то вразумительное из уст любимого, времени на это у нее не было. Она подчинилась долгу. И до конца бала сияла улыбкой, шутила, отвечала на вопросы диджея в его вечерней программе, объявляла танцы… И все время ощущала на себе горячий взгляд Ноя. Это было подобно ожиданию извержения вулкана. Час спустя она одновременно сумела сердечно попрощаться с завсегдатаями катка, проводить улыбкой пришедших впервые, расцеловаться с родными и отпустить большинство сотрудников по домам. Сменив ролики на сапожки, она отнесла огромную гроздь воздушных шариков в комнату отдыха и свалила их в углу. Все остальное — завтра.

Только успела перевести дух, и вошел Ной.

— Я отпустил Веронику. Сказал, что уборкой займемся завтра, — сказал он хриплым от волнения голосом.

У нее пересохло в горле.

— Значит, все уже ушли?

— Да.

— Ной, я передумала. Не надо ничего говорить мне. В конце концов мои чувства касаются только меня, а твои пусть остаются при тебе. Я вовсе не собиралась приставать к тебе с ножом к горлу… — Она продолжала лепетать что-то невразумительное, лишь бы не молчать.

— Фрэнси… — В его голосе звучала бесконечная нежность. Ной прижал ее к себе, не сводя с нее сверкающих глаз. — Я не знаю, как назвать то, что я чувствую к тебе. Никогда еще не встречал похожую на тебя. И никого не подпускал к себе так близко. Возможно, я просто не знаю, что такое любовь. Но я хочу тебя. Так, что дрожат руки, когда прикасаюсь к тебе. А когда целую тебя, то весь мир вокруг меняется. Когда ты рядом, меня словно согревает весеннее солнце и все вокруг оживает от спячки.

— Я люблю тебя, Ной. Никого еще так не любила. Наверное, я раньше вообще не понимала, что такое любить и что при этом ощущаешь. И если у нас нет никакого завтра, то пусть будет хотя бы сегодня.

Он стиснул ее ладонь.

— Тогда больше ни слова. Я хочу касаться тебя, обнимать и слушать, как ты произносишь мое имя.

Когда он сдернул с нее ленту, она поняла, что он хочет быть с ней прямо здесь. Он весь дрожал, хотя и пытался по привычке владеть собой. Что ж, она постарается подарить ему все, в чем он так нуждался, — свою любовь. Она схватила его свитер и решительно потянула вверх. Он улыбнулся и расцвел, а она быстро сняла с него и рубашку.

— Без майки, — пробормотала она. Его улыбка лишила ее рассудка, и она поцеловала его сосок.

Он сглотнул ком в горле и прошептал:

— Мне жарко, если надеваю еще и майку.

— Ты и сейчас пышешь жаром.

— Ты тоже.

Они обнялись, отдавшись на волю страсти. Колени их предательски подогнулись, и они опустились на пол. Да какое это имело значение? Она расстегнула его ремень. Он умудрился довольно быстро избавиться от своих джинсов. Она, оказавшись поверх него, жадно всматривалась в горящие страстью зеленые глаза. Хотелось потеряться в этих чарующих глубинах. Он приподнял ее бедра.

— Иди ко мне.

Она ощущала каждый удар его сердца. Какой же он сильный, мужественный, щедрый.

— Теперь вперед, медленнее, — попросил он, удерживая ее руками.

Сладкое и восхитительное чувство наполненности привело ее в восторг.

— Еще, — повторяла она с каждым его рывком. Сердце ее иногда пропускало удар, но она не обращала на это внимания, каждой порой своего тела излучая любовь к Ною. Она хотела, чтобы он понял, как сильно она любит его, как глубоко в ней поселилось это чувство… Она и его забрала туда — в самый глубокий уголок своего сердца и души. Когда накатил экстаз, она с каждой волной выкрикивала его имя. Затем лежала на нем, а из ее глаз лились слезы счастья.

Он лежал на полу, смотрел в это дивное лицо и старался запомнить каждую его черточку… Никогда еще он не видел ее такой прекрасной… а слезы… эти слезы окончательно взяли в плен его бедное сердце.

Он хотел бы положить к ее ногам все, что имел: свое дыхание, свою жизнь. Когда он излил в нее семя, она прошептала: «Я люблю тебя». Это потрясло его так же, как недавно, когда он услышал это впервые. Он онемел от счастья. И хотел лишь, чтобы она снова повторила это, чтобы он был уверен, что ему не почудилось.

Несколько минут спустя Ной нашарил отброшенные в сторону джинсы и подложил себе под голову, а на Фрэнси набросил свою рубашку. Когда она попыталась соскользнуть с него, он лишь сильнее притиснул ее к себе.

— Лежи здесь. Не хватало еще тебе улечься на полу.

— Но ты-то на полу.

Он погладил ее, ничего не говоря. В голове у него царила неразбериха. Одна мысль сменяла другую, одно чувство — другое, логика сражалась с волнами эмоций.

— В чем дело, Ной?

— Мы не предохранялись.

— Не волнуйся. Если я забеременею, то не стану навязывать тебе отцовство.

— Я не об этом. Я волнуюсь за тебя.

— А тебе не приходило в голову, что я могу захотеть ребенка от тебя?

Кажется, он опять онемел. Как тогда, когда она откровенно сообщила, что любит его.

— Но ты же собираешься начать новую жизнь.

Она ничего на это не ответила, лишь спросила:

— Ты все еще собираешься уехать на следующей неделе?

Включившийся в работу рациональный мозг, обязательность бизнесмена и полная сумятица в голове заставили его честно сознаться:

— Сегодняшняя ночь ничего не изменила.

— А что могло бы изменить?

Он и сам этого не знал. Но в одном был уверен, как никогда прежде: больше всего на свете он хотел видеть Фрэнси своих объятиях. Ему необходимы ее нежность и ласки, ее неподражаемая улыбка.

— Поедем ко мне. Останься на ночь.

— Не могу. На всю ночь не могу. А чуть-чуть побуду.

— Из-за родителей? — напрягся он.

Она кивнула.

— Ты уверена, что хочешь подняться ко мне? Это может затянуться.

— Я хочу быть с тобой, пока могу.

В три утра она прокралась в дом родителей. Анджела, сидела в гостиной и пила чай. Фрэнси сняла пальто, решительно расправила плечи и прошла к ней.

— Ты сегодня припозднилась, мама.

— Не могла уснуть. Видела Брента, когда он уходил. Очень мрачный.

— Я сказала ему, что не вернусь в спорт.

— Чем же в таком случае займешься?

— Пока буду управлять катком. Ной обещал продать каток только тому, кто собирается и дальше развивать его. А летом пойду на курсы при университете, посмотрю, как у меня пойдет учеба.

— Хочешь стать учителем? Это мне Ной сказал. А как с самим Ноем? Так и будете видеться украдкой?

— Я просто оберегаю вас от сплетней соседей. А я люблю Ноя и совершенно не стыжусь этого.

— Все-то ты уже решила. И хоть бы разок посоветовалась с родителями.

— Мне уже двадцать пять, мама. А вы все еще считаете меня несмышленышем. Я повзрослела, пока была вдали от вас.

Анджела грустно сказала:

— Ной Гордон может разбить тебе сердце, доченька.

— Знаю. Но принимаю его таким, каков он есть. Кажется, это и называется любовью.

Анджела внимательно посмотрела на дочь и потрепала ее по коленке.

— Да, ты действительно повзрослела.

По дороге на ферму дяди Дома Ной с удивлением думал, как случилось, что их первая с Фрэнси близость произошла столь странно, не где-нибудь, а на полу! Словно его бес обуял. Или свел с ума суматошный праздник, устроенный Фрэнси на катке. Да, денек был богат ошеломительными новостями: Фрэнси не собиралась больше заниматься фигурным катанием, потом пренеприятнейшая сцена — Макинтош целует Фрэнси, а потом их первая близость прямо на полу! Ною все еще не давали покоя слова, слетевшие тогда с ее губ. Может, она перепутала страсть с любовью? Как она может любить его, если знает, что он долго не останется здесь? Неужели любовь может быть столь бескорыстной, столь безусловной?

Кажется, в семействе Пикар и не такое возможно! Хотя Анджела и желала своей дочери славы, она безропотно приняла ее решение. А вот самого Ноя, кажется, не приняла. Наверное, знает о чувстве Фрэнси к нему и не одобряет выбора — ведь он собирается уехать.

Уехать.

Пока Фрэнси была рядом и как заводная готовила салаты для вечернего торжества, мысль о разлуке с ней казалась кощунственной. Он подошел к ней и обнял со спины.

— Что еще сделать? — Сдув в сторону несколько непослушных волосков, он прихватил губами мочку ее уха.

— Как только… уф… сделаем сандвичи и сунем их в холодильник, наше задание… выполнено. Ной, я не могу думать, пока ты делаешь это.

Он счастливо прошептал ей на ухо:

— А о чем тут думать?

Когда он прижался к ней, она почувствовала его восставшую плоть.

— Через пару минут нас здесь сменят… Ной!

Ее грудь идеально входила в его ладони.

— Поедем ко мне.

Они так долго не виделись с того момента, с того сумасшедшего вечера. И вовсе не секс заставлял его желать ее общества, хотя и это было волшебством. Он просто хотел быть рядом с ней каждую минуту до отъезда. Из уважения к Родителям Фрэнси каждый день приходила домой не позднее часа ночи. Ной тоже уважал Пола и Анджелу, но страдал, когда Фрэнси из-за них покидала его постель. На него сразу же накатывало жуткое одиночество.

— Я обещала Веронике, что загляну на каток после обеда.

— Но я твой босс. — Он ущипнул ее за сосок.

— Ты играешь не по правилам.

— Кто играет?

Она вздохнула и отвела от себя его руки. Ее шоколадные глаза засветились желанием.

— Дядя Дом как раз закончил расставлять стулья. Слышишь?

— Ничего не слышу.

— В том-то и дело. Он перестал шуметь и будет здесь с минуты на минуту. Неудобно…

— Если нас застанут с поличным? — усмехнулся Ной. — Но у нас почти не осталось времени. Поедем ко мне, а?

— Ты знаешь, что я хочу быть с тобой. Ладно, позвоню Веронике. Хотя бедняжке в последнее время досталось. Может быть, заедем на каток, когда отправимся на юбилей?

— Какой в этом смысл? Ведь ты будешь не в спортивной форме.

— Если бы это зависело от тебя, я вообще бы не одевалась.

Он стиснул ее, наслаждаясь тем, как это восхитительно.

— Ладно, иди звони, а я помолюсь, чтобы все у них сегодня прошло без сучка, без задоринки.

Несмотря на толпу родственников и друзей, сновавших по дому, Ной неотрывно следил за Фрэнси. Выглядела она сегодня сказочной феей. А высокие каблуки шли ей даже больше, чем коньки. Когда они заехали на каток, все застонали, выражая свое восхищение.

Фрэнси подошла к Ною, и он обнял ее за талию.

— Твои родители были приятно удивлены.

Она рассмеялась.

— Впервые увидела отца покрасневшим! Но сейчас они уже пришли в себя и наслаждаются.

Пол и Анджела сидели на софе, рассматривая подарки. Сейчас как раз наступила очередь подарка от Ноя.

— Что ты там придумал для них? — спросила Фрэнси.

— Потерпи, сейчас сама увидишь.

Открыв голубую картонку, перевязанную лентой с белым бантом, Пол увидел кассеты с записью музыки сороковых и пятидесятых годов. На его лице расплылась довольная улыбка. Анджела встала и подошла к Ною.

— Спасибо. Может быть, мне теперь удастся растормошить его и заставить станцевать. Под эту музыку мы влюбились друг в друга, под нее растили детей. Но вам вовсе ни к чему было тратиться на подарок.

— Вы были так добры ко мне. И я счастлив, что присутствую на вашем юбилее.

Анджела колебалась лишь мгновение, а затем порывисто обняла Ноя. Такая импульсивность была непривычна в пожилой женщине, однако приятна Ною. Его мать не баловала его объятиями. Анджела прошептала ему:

— И вы могли бы когда-нибудь справить такой юбилей…

Голос где-то глубоко внутри завораживающе прошептал:

«Неужели это правда?..»

Пол позвал жену:

— Иди сюда. Дети решили порадовать нас еще чем-то.

— Они уже устроили нам чудесный праздник. Чего еще желать?

Винс вручил отцу конверт со словами:

— Мы подумали, что вам будет приятно провести несколько вечеров наедине. И забронировали для вас номер для новобрачных здесь в городе — в гостинице «Комфорт». А завтра вы отправитесь в Поконос и проведете там три дня. Всех, кто вам позвонит, телефонистка попросит перезвонить через три дня. Вы свободны от всех!

— Поконос, — задумчиво произнес Пол. — Всегда мечтал покататься на лыжах.

Анджела обвела детей растроганным взглядом.

— Отпуск — приятное занятие. Но видеть вас вот так вместе — самое большое счастье для нас с папой.

Ной слегка попятился; его пронзила такая боль, что он закрыл глаза. Но все равно видел перед собой счастливое семейство Пикар. В центре — Анджела и Пол, чуть сзади — Винс и Фрэнк со своими семьями, на руках Винса уютно свернулась клубочком малышка Мэри с пальцем во рту. Слева от отца сидела Джина, справа — Фрэнси.

И вдруг его страсть к Фрэнси отступила перед более сильным и зрелым чувством, жаждой любить и быть любимым, иметь семью, близких и родных людей, с кем хотел бы прожить всю жизнь. Он никогда и не мечтал об этом, потому что считал нереальным для себя. Но вероятно, существует и другой подход к жизни? Ведь другие как-то совмещают с семьей необходимость постоянных разъездов, длительных разлук…

Страсть к Фрэнси и семья — эти две проблемы были глобальными и требовали серьезнейшего подхода. Сейчас он мог думать лишь о Фрэнси.

После того как был разрезан юбилейный торт и Пол под общий смех кормил с ложечки жену, а потом она его, юбиляры отправились паковать вещи для своего мини-отпуска. Ной помогал Фрэнси убирать дом, когда к ним подошла Джина.

— Хотела сообщить вам, что Джейка с приятелями в пятницу арестовали — там было дорожно-транспортное происшествие…

— Этого и следовало ожидать, — бесстрастно отреагировал Ной.

— А что им будет за это? — поинтересовалась Фрэнси.

— Если у Джейка уже было до этого хоть одно нарушение, его на год лишат прав, — пояснил Ной.

— Ну и слава Богу, — заметила Фрэнси. — Дорога на целый год очистится от этих лихачей.

— А я благодарю Бога, что перестала видеться с ним. Ведь и меня могли тоже задержать.

Ной и Фрэнси переглянулись. Джина заметила это.

— Я знаю, что отвратителен сам поступок, но быть пойманной… Брр, хуже не придумаешь. Кстати о пойманных с поличным. Я сегодня ночую у Лизы. Мама разрешила — за то, что я помогала устраивать юбилей. И ты ведь можешь спокойно остаться у Ноя на ночь.

Ной едва сдержал улыбку, когда увидел, как покраснела Фрэнси.

А Джина без смущения трещала:

— От меня ничего не скроешь. У меня глаза и уши нашей мамули. Можете не возражать. Я ведь знаю, что Ной скоро уезжает. Фрэнк подвезет меня к Лизе. До завтра.

Когда она ушла, Ной сказал:

— Мне нравится идея малышки.

— Не знаю, Ной…

— Подумай, ладно?

Фрэнси всей кожей ощущала неловкость, вернувшись в «родительское гнездо» с Ноем. До сих пор они ни разу не оставались в доме наедине. Она пошла проверить, все ли закрыто. Ной поцеловал ее и попросил:

— Поторопись, ладно? А то мы кончим тем, что ляжем в твою кроватку.

Фрэнси взбежала вверх по лестнице. Чувственность, проснувшаяся в ней после встречи с Ноем, заставила ее торопиться. Если бы Ной только знал, мог бы почувствовать, как она любит его, он бы непременно остался. Во всяком случае, задумался бы об их совместном будущем. Она продолжала надеяться на лучшее. Схватив специально купленную недавно изящную ночную рубашку, она сунула ее в сумку.

И тут громко зазвонил телефон. Ной снял трубку. Через минуту он появился на пороге ее спальни.

— Наш каток горит!