После трех часов обильных возлияний с братьями Кейн Джек не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Герцогиня, в конце концов, отпустила Райтона, и они втроем двинули в какой-то клуб, названия которого он не запомнил. Но он был уверен, что дед отлично знал это место, помнил того, кто учредил клуб, политическую ориентацию заведения и по крайней мере половину его членов. Поскольку старикан сам не являлся членом клуба, Джеку было наплевать на то, как тот отнесся бы к его теперешним собутыльникам. А в нынешнем состоянии это волновало его меньше всего.

— По тому, как вы держитесь, вы не похожи на большинство деловых людей, Фрайди, — заметил Райтон, подняв глаза от своего стакана. На герцога, обратил внимание Джек, алкоголь действовал не так заметно, как на него и Арчера. Понятное дело! Его светлость дома ждала красавица жена, и умеренность была необходима, учитывая, что еще нужно было добраться до супружеской постели и залезть в нее. Если только, конечно, оба супруга не перебрали бы со спиртным. Ему вспомнилось, как они с Сэди устраивали веселые любовные игрища после нескольких бутылок дешевого вина.

— Мне забыли вручить свод правил поведения, когда регистрировали, — пошутил Джек. Ему было уютно с двумя Кейнами, и он знал, что это заметно даже со стороны. Возможно, то была его первая ошибка.

Райтон внимательно посмотрел на него, и этот взгляд напомнил переменчивую погоду весенним днем — то ли будет дождь, то ли нет, не так чтобы ясно, но и не пасмурно. Вроде бы он был дружеским, но Джек вздрогнул от безразличия на грани презрения в глазах герцога. Только сейчас до него дошло, что тот относился к редким типам, которые видят людей насквозь.

— Вам надо сказать об этом моему брату, — суховато откликнулся герцог. — Не сомневаюсь, он сумеет написать раздел о джентльменах, занимающихся торговлей. — Райтон сделал легкое ударение на слове джентльменах, и у Джека внезапно пересохло во рту.

— О чем это вы? — вклинился Арчер. От выпитого у него уже начал заплетаться язык. — Ну конечно, Фрайди — джентльмен, несмотря на то что его, фамилия напоминает день недели.

Если честно, Джек боялся, что, если отведет глаза от герцога, тот воспримет это как проявление слабости. Это была вторая ошибка. Любой, кто не принадлежал к миру Кейнов, должен был бы в этот момент опустить взгляд.

— Я это знаю. — Ответ прозвучал негромко и обманчиво несерьезно. И сразу же герцог добавил — Что мне хочется, так это узнать, почему мистер Фрайди хочет казаться не таким, как на самом деле?

— Чепуха! — Арчер так посмотрел на брата, что Джеку стало не по себе. — Он отличный парень! Хотя иногда ловчит в картах. — Услышав неожиданную и совершенно лживую ремарку, Джек вытаращил глаза.

— Ты не прав! — Райтон отмахнулся от брата. — Он это делает всегда.

— Вы отдаете отчет своим словам? — Джек снова повернулся к старшему Кейну. Господи, теперь он понимал, что чувствуют бабочки, которых пришпиливают булавкой. Ощущают, наверное, свою обреченность.

Тот усмехнулся:

— Это шутка. Брат так говорит о тех, кого либо по-настоящему любит, либо считает простофилями.

Джек недоуменно вскинул брови. Ему показалось, что от этого движения мозг заколыхался внутри черепной коробки.

— Значит, можно не принимать это за оскорбление, не так ли?

Улыбка герцога стала шире, и Джек невольно вспомнил Триста. Он уже настрадался от остроумия младшего Кейна. Ублюдки с садистскими наклонностями — все они!

— Мой брат с трудом заводит друзей.

— Да неужели!

В ответ раздался смешок. По крайней мере, человек воспринимает сарказм, адресованный прямо ему.

— Теперь я вижу, почему вы, Фрайди, понравились обоим моим братьям.

Джек осторожно поглядел на герцога. В кресле рядом с ним Арчер напевал фальшивым баритоном какие-то не вполне пристойные куплеты.

— Но вы ведь более осмотрительный человек, ваша светлость?

Что-то опасное промелькнуло в ясных глазах Райтона. Не угроза, но какой-то намек на нее. Герцог был готов сразиться с ним. И, как голодный пес, он не расстанется с сахарной косточкой, в которую наконец вцепился зубами. В особенности, когда Джек оказался в такой близости к его младшему брату.

— Вы абсолютно правы, — подтвердил герцог. — У вас есть братья, сестры?

Джек покачал головой.

— Был старший брат. Умер в детстве от скарлатины. — Смерть Лайама как бы подчеркнула предательство Джека, когда он отказался от права первородства, которым не обладал по рождению, но обрел эту честь после внезапной смерти десятилетнего наследника.

Вся его вина состояла в том, что он сбежал с девчонкой, которую любил, но которую дед считал недостойной внука.

— Мои соболезнования, — сказал Райтон, и Джек не удивился, услышав настоящее сочувствие в его словах. Судя по всему, герцог прекрасно представлял, что значит потерять брата. — Вы были близки?

В горле у Джека застрял комок, в глазах защипало.

— Насколько могут быть близки мальчишки девяти-десяти лет, предоставленные самим себе.

Герцог понимающе закивал.

— Больше играть было не с кем?

— Нам иногда разрешали общаться с деревенскими детьми. — Именно так Джек и познакомился с Сэди. — Но дед этого не одобрял.

Подперев щеку рукой, Райтон полюбопытствовал с невинным видом:

— А кем же был ваш дед, мистер Фрайди если считал, что компания местных сорванцов недостойна его драгоценных внуков?

Попался!

Заглянув в эти хмурые глаза, Джек понял, что Райтон абсолютно трезв, а он по собственной воле угодил в ловко расставленную герцогом ловушку. Занервничав, кинул взгляд на Арчера, но тог дремал, сидя в своем кресле, и ничем не мог помочь.

Джек расстроился, но одновременно им овладело какое-то бесшабашное безразличие к тому, что сейчас рухнет его легенда, за которую он так долго цеплялся.

Положив локти на стол, он наклонился вперед, Райтон не пошевелился. Вернее, герцог тоже оперся на локти, и теперь они словно бы превратились в зеркальное отражение друг друга. Так сходятся два боксера, поедают друг друга глазами всем видом демонстрируя готовность пустить кровь противнику.

— Мой дед, — тихо начал Джек, контролируя себя, несмотря на бурю внутри, — из тех людей, кто может выгнать из дому единственного наследника за то, что он пошел против его воли. А я, сэр, из тех, кого оценивают по тому, чего они сумели добиться. И тут абсолютно ни при чем сомнительное счастье принадлежать к классу, где человека ранжируют по богатству и родству, а не по благородству и делам.

Секунду — может, две — они не отрывали глаз друг от друга. Потом Райтон сказал:

— Никто из нас не ставит состояние и благородную кровь выше остального, мистер Фрайди.

— Наверное. Только что вы сделаете, если вам прикажут выбирать между долгом и женой?

— Да я их тут же пошлю! — ответил герцог, не раздумывая.

Джек едва улыбнулся.

— Так я и поступил.

— Поэтому вас вышибли из дому и оставили без копейки.

— Именно.

— А ваша избранница стоила того?

Ответ вырвался помимо его воли:

— Несомненно.

— И что случилось потом?

— Я уехал с вашим братом, чтобы разбогатеть. А она устала ждать. — К его удивлению, на этот раз он мог сказать об этом, не испытывая прилива гнева, который возникал всегда, стоило ему вспомнить про тот день, когда он вернулся в пустую квартиру. В сущности, говоря об этом, он в первый раз неожиданно для себя подумал о том, как Сэди пришлось жить одной, без него.

Ей же было… Сколько? Семнадцать? Совсем девчонка!

А он крутился как сумасшедший. Даже времени черкнуть пару строк не оставалось, как бы ему тогда этого ни хотелось. Если добавить частые переезды, Сэди практически было невозможно разыскать его. Отправляя домой значительные суммы денег, он рассчитывал, что таким образом докажет ей, что занимается нужным делом, зарабатывая на их будущую жизнь.

А ведь он мог увезти жену к себе. Но приходилось так много разъезжать, и при этом обходиться без элементарных удобств. Она возненавидела бы такую жизнь. Разве он был не прав?

— Я плохо обошелся с ней, — добавил он, смутившись. — Если было бы возможно, то попытался бы все исправить, только никакие деньги не могут повернуть время вспять.

Райтон согласно кивнул. Не спеша, солидно, как все понимающий человек.

— Гадалка на чайной заварке, — пробормотал он. — Боже мой!

Дурак! Дурак! Дурак! Он сам выдал себя, упомянув про деньги. Герцог сопоставил это с тем, как Джек торговался за сеанс с Сэди на аукционе, и все понял.

Джек не стал ничего отрицать. Не стал ничего подтверждать. То, что он скажет, уже не важно. Имеет значение лишь то, как герцог обойдется с этой информацией.

— Я не собираюсь ничего публиковать в Таймс, не волнуйтесь! — Райтон словно услышал его мысли. Хотя стоило бы, хотя бы для того, чтобы народу было о чем посудачить, кроме беременности моей жены.

— А это правда? — тупо спросил Джек, радуясь, что можно побеседовать о чем-то еще, кроме него самого.

Герцог засмеялся:

— Не спрашивайте меня, а я не буду расспрашивать вас, Фрайди. Что скажете?

— Что ж, это по-честному.

Неожиданно Арчер резко выпрямился в кресле.

— Ох, черт!

Джек слегка отодвинулся в сторону, на случай если приятелю придет в голову тут же освободить желудок от содержимого.

— Что-нибудь вспомнил? — со скукой осведомился Райтон и перевел взгляд на Джека. — Он в последнее время завел привычку нахлестаться и забыть про предварительные договоренности. Это все из-за той женщины.

— Н-нет, — выдавил Арчер, а потом пробормотал, с трудом ворочая языком: — Почему, скажите мне, бессердечная Иезавель, а теперь леди Мартиник, не хочет меня?

Джек не знал, что ответить, но догадался, что эта дама была героиней разорванной помолвки.

— Мне нужно идти — так же нечленораздельно продолжил Арчер и попытался встать. Старший брат был тут как тут и быстро подхватил младшего, чтобы тот не врезался в стол.

— Отправляйся домой, ужас ты ходячий. — Обращая досаду в проявление нежности Райтон слегка улыбнулся и повернулся к Джеку: — Вас подбросить куда-нибудь Фрайди?

Тот покачал годовой:

— Спасибо за предложение. Нет.

Райтон кивнул:

— Как хотите. Доброй ночи!

Джек наблюдал, как они собирались. Арчер пробормотал что-то похожее на слова прощания и покорно последовал за братом. Дождавшись, когда он останется один, Джек немного постоял в раздумье.

Дом. Хорошее дело! Ему тоже надо ехать домой, а в его состоянии это было еще и наказанием.

…Джек нанял карету и доехал до небогатого, но довольно приличного района, граничившего с театрами. Вдоль узкой мостовой стояли в ряд кирпичные аккуратные домики, напоминавшие игрушечные. К одному из них у него имелся ключ. По ступенькам он поднялся к двери их бывшей квартиры.

Здесь все оставалось так, как и когда Сэди съехала отсюда. Только теперь повсюду лежала пыль, а остатки мебели были укрыты холстиной.

Джек прошел в спальню, сбросил с узкой кровати покрывало. Под ним оказалось потертое лоскутное одеяло. Не снимая обуви, он улегся поверх него и уставился в потолок.

Если закрыть глаза, то можно представить, что Сэди сейчас тут, лежит рядом с ним. Свернувшись калачиком и прижимаясь к нему, как всегда, лениво выписывает пальцем круги у него на груди, пока они строят планы на будущее. В этой кровати они делились друг с другом своими мечтами, надеждами, страхами! И страстью.

Думая об этом с сердцем, полным раскаяния, Джек никак не мог вспомнить главное.

Почему он решил тогда, что уехать от Сэди — самое правильное решение?

Каждое второе воскресенье месяца Сэди отправлялась с визитом к старой подруге жившей с ней когда-то по соседству, недалеко от Ковент-Гардена. Хелен Магуайр — бывшая куртизанка — была старше ее на двадцать лет. Сэди еще не встречала другой такой образованной и умной женщины, с которой было так приятно общаться, хотя у нее были прекрасные подруги — Виенна и Индара.

Хелен оставалась единственной ниточкой, связывавшей ее с этим местом. В отличие от Джека Сэди не зачеркнула полностью свое прошлое. Если кому-то вдруг придет в голову покопаться в нем, ради Бога! Ей нечего стыдиться. Хотя в принципе это могло бы обернуться сложностями для ее бизнеса.

И уж совершенно точно она не жаждала, чтобы люди узнали о ее замужестве. Правда, бывают вещи и похуже.

Ей очень не хотелось воскресным утром столкнуться с кем-нибудь из своих клиентов в Ковент-Гардене: вдруг кого-то из них заинтересует, что она там делает. Она все же зависела от них, в конце концов!

Иногда Сэди вновь испытывала горечь, думая о том, что дед Джека отверг ее. Тогда она напоминала себе, что, если бы не это, не удалось бы познакомиться с Хелен. Она не подружилась бы с Индарой и не стала бы близка с Виенной, хотя наверняка посещала бы Сейнтс-Роу, но совсем в другом качестве. После этого она успокаивалась.

Сэди нравилась ее нынешняя жизнь. Она обожала тех, кто проявил к ней сочувствие и помог в трудную минуту. Правда, теперь, после неожиданного отъезда Мейсона, на одного такого человека, судя по всему, стало меньше. То, как нелюбезно его сестра Ава поздоровалась с ней на следующий день, лишь подтверждало это. Но что Сэди могла поделать? Художник скоро залечит раны, нанесенные его гордости. Существует огромное количество женщин, которые с радостью займут ее место.

Это лишний раз подтверждало, что Сэди не думала о нем в романтическом ключе. Она скучала по общению с ним, но не более того. Если честно, он ей нравился, но ее не тянуло к нему как к мужчине. И вообще ни к кому, кроме Джека.

Чем же тот так пленил ее? Да своей любовью, конечно. Он был готов бросить все, лишь бы быть рядом с ней, но потом… Потом решил изменить жизнь. Именно поэтому Сэди не удалось удержать его возле себя, и муж уехал. Она чувствовала себя виноватой в том, что он лишился всего, что имел, женившись на ней.

Он добился того, чего хотел, но счастья, должно быть, это ему не принесло. Во всяком случае, он казался не намного счастливее, чем она. Может, это цена за их распавшийся брак, которую они заплатили оба?

Надо сказать правду — она гордилась Джеком! Он трудился не покладая рук, и больше не рассчитывал, что ему все подадут на серебряном подносе. Ему удалось многого достичь без чьей-либо помощи. Все это прекрасно, но ей-то что сейчас делать? Их свидание в Голубой гостиной подтвердило, что она все еще любит его. И позови он, тут же пойдет за ним. А как же ее самолюбие? Мнение окружающих, наконец? Нельзя снова бросаться в его объятия очертя голову. Надо все хорошенько обдумать.

Утром, около десяти часов, Сэди подъехала к скромному, но уютному особнячку Хелен. Расписание ее подруги полностью зависело от прихотей богатого любовника. С ним она поддерживала отношения пятнадцать лет, к удивлению общества и его собственной жены.

— Мы так много времени проводим вместе, — смущенно улыбнувшись, призналась Хелен, когда они пили кофе у полукруглого окна, которое выходило на залитый утренним солнцем сад. Подруга была одета в синее платье, которое выгодно подчеркивало ее стройную фигуру и сияющие золотом волосы. — И на людях, и дома. Возраст позволяет пренебрегать общественными приличиями.

Да здравствует старость! Сэди с удовольствием откусила от теплой пшеничной лепешки, намазанной сливочным маслом. И неожиданно для себя подумала о том, какой была бы ее жизнь, если бы Джек поступил так, как требовал дед — сделал ее своей любовницей. Оставались бы они все еще вместе? Или он уже бросил бы ее? Если бы его не лишили всего, Джек вряд ли бы сорвался с места и занялся работой. А может, Сэди просто наскучила бы ему и он нашел другую?

Тогда ее жизнь мало бы отличалась от теперешней, только гордость пострадала бы. Она никогда не осуждала женщин, которые пользовались любыми средствами, чтобы выжить. Быть содержанкой не самая худшая участь Судьба Хелен наглядно подтверждала это.

Какой же дурочкой она была в юности, когда мечтала покорить весь мир! Она считала себя Золушкой, а Джека — прекрасным принцем. Кем бы она стала, если бы его дед не отверг ее, а принял с распростертыми объятиями? Почтенной замужней дамой, занудной домашней хозяйкой.

И как сложились бы их отношения с Джеком?

— Мне показалось, что сегодня ночью я видела привидение, — вдруг заявила Хелен, прерывая течение ее мыслей. Ложечка звякнула о фарфор, когда она принялась размешивать кусочек сахара в чашке. — Когда мы с его светлостью возвращались домой после приема. — Подруга никогда не называла своего любовника по имени.

— Неужели? — Сэди взяла ломтик сыра. Она была благодарна подруге за то, что та отвлекла ее от грустных мыслей. — И кто же это был? Лорд Байрон?

— Могла бы поклясться, что я видела Джека Фаррингтона на Рассел-стрит.

Сэди похолодела. Подруга терпеливо ждала, с любопытством глядя на нее теплыми карими глазами. Хелен обладала ангельским терпением. Она могла бы так сидеть и ждать ответа до заката солнца, не проронив ни слова.

— Джека Фаррингтона? — переспросила Сэди. — Ты уверена? — С момента возвращения мужа она, кажется, заметно поглупела.

— Да-да, его, — многозначительно подтвердила Хелен. — Конечно, я могла и ошибиться, было очень темно.

Сэди вскинула голову и посмотрела подруге прямо в глаза.

— Не сомневаюсь, что так и есть. — От лжи во рту появился привкус, горечи. Девушке хотелось всем поделиться с Хелен, получить мудрый совет, но для этого нужно было рассказать всю правду. Но если честно, открыть душу Хелен было не то же самое, что Виенне и Индаре. Те ведь не знали Джека. Они не стали бы тыкать ее носом в совершенные ошибки.

Подруга увидела ее замешательство и заговорила на другую тему, словно ничего не случилось. Тень неловкости повисла в гостиной и не исчезла до конца их встречи, когда полчаса спустя Сэди начала прощаться.

Ей захотелось уйти сразу же, как только Хелен упомянула о Джеке. Выйдя на улицу и сев в карету, Сэди приказала кучеру отвезти ее кратчайшим путем на Рассел-стрит. Устроившись на краешке сиденья, она уставилась в окно, пытаясь заметить хоть какой-нибудь признак присутствия мужа.

«Бывшего мужа, не забывай!»

…Карета остановилась возле здания из красного кирпича, так хорошо знакомого ей. Теперь оно было отремонтировано и выглядело гораздо лучше, чем десять лет назад, когда они с Джеком жили здесь. На деньги, которые муж стащил у деда, он старался содержать его в порядке. Им очень нравился их дом!

Но после отъезда Джека она сдала здание внаем, а деньги положила на депозит и, приняв решение уйти от него, не взяла из них ни цента. Остаться здесь после того, что случилось, Сэди просто не могла.

…Словно руководимая невидимым поводырем, она спустилась из кареты на тротуар. Кучеру, спросившему, что теперь ему делать, велела ждать. Хотя здравый смысл подсказывал, что нужно немедленно убираться отсюда прочь.

Ее каблуки цокали на камнях тротуара, в такт им стучало сердце. Сэди подошла к трехэтажному зданию. Что она тут делает? Для нее ведь все в прошлом. И дверь заперта…

Но ручка неожиданно легко повернулась. Дверь распахнулась, открыв взгляду внутренность запущенного дома в лицо повеяло запахом пыли.

Сэди остановилась на пороге.

— Эй, есть здесь кто-нибудь?

В ответ — тишина.

Надо было повернуться и уйти. Вместо этого она шагнула внутрь. Здесь все переменилось. Раньше дверь открывалась в вестибюль. Из него одна лестница вела вниз, в, подвал, а другая — наверх, в их комнаты. Теперь заднюю стену вестибюля снесли, объединив два помещения.

Ноги несли ее сами собой, хотя умом она понимала, что совершает глупость. Входная дверь так и осталась открытой.

Что она делает? Довольно рискованно устраивать такие экскурсии в одиночку. Опасность могла поджидать ее за любым углом. И все равно Сэди не могла заставить себя повернуться и уйти.

Она решительно двинулась по лестнице вверх, левой рукой опираясь на покрытые пылью перила, а правой придерживая юбки. Узкая потертая ковровая дорожка заглушала ее шаги. Второй этаж. Сэди остановилась у двери их бывшего жилища. Та была слегка приоткрыта. Здесь явно кто-то побывал недавно.

Трясущейся рукой она толкнула дверь и, немного поколебавшись, вошла в комнату.

— Эй, кто-нибудь?

Постояла, прислушиваясь. Сердце колотилось как сумасшедшее.

Комната выглядела точно так же, как и в день отъезда. Мебель была укутана в холстины. Со спинки старинного мягкого кресла возле камина полотнище сползло. Темно-зеленая парчовая обивка в этом месте покрылась сероватым пыльным налетом. Сэди узнала это кресло сразу. Когда-то она своими руками обила его и очень гордилась своей работой.

Сэди откинула холстину с еще какого-то предмета. Это оказался резной чайный столик, который они однажды купили на рынке, Джек взвалил его на себя и донес до дому, а потом у него долго болело плечо. Пришлось уложить его в ванну, сделать массаж и отругать.

Встревожившись, она глянула на пол. У нее перехватило дыхание. Ковер исчез.

— Сэди?

Она резко обернулась на этот голос. От такого столкновения прошлого и настоящего голова пошла кругом. Кончиком пальца девушка приподняла широченные поля шляпы, украшенной павлиньим пером, иначе ничего бы не увидела.

— Джек! — ахнула она.

На нем был все тот же вечерний костюм, изгвазданный до невозможности. Золотисто-каштановые пряди растрепанных волос торчали в разные стороны. Подбородок был покрыт густой щетиной, а глаза — сонные и не протрезвевшие до конца.

Словно не веря себе, он потер кулаками глаза.

— Что ты здесь делаешь?

— Я ездила к Хелен. Она сказала, что этой ночью вроде бы видела Джека Фаррингтона на улице.

— Черт! — Он нахмурился и прижал пальцы ко лбу. — А что ты ей ответила?

— Что она ошиблась, очевидно.

— Умница! — Он мрачно усмехнулся. — Благодарю!

Расправив плечи, Сэди набралась храбрости и шагнула к нему. Еще было живо воспоминание о том, чем они занимались недавно. Она до сих пор кожей чувствовала его прикосновения. Всеми фибрами ей хотелось испытать их вновь.

Ковер… Слава Богу, он куда-то пропал!

— А что ты здесь делаешь, Джек? — Она снова посмотрела на него из-под полей шляпы. Можно было бы сиять ее, но так безопаснее. Он терпеть не мог ее головные уборы и наверняка не попытается поцеловать, пока это сооружение находится на ней.

Но если она снимет шляпу, а он не кинется к ней с поцелуями, тогда придется что-нибудь придумывать, чтобы скрыть свое разочарование.

Джек пожал плечами:

— Это ведь моя собственность.

Сэди захлопала ресницами.

— Вот как?

Джек кивнул:

— Я купил дом, когда вернулся. — Он опустил глаза. — И собирался тебе подарить. Я знаю, что ты любила это место.

Верно, и продолжает любить, несмотря на жуткие воспоминания, связанные с ним. Даже еще больше, ведь теперь здесь нет ковра.

У Сэди защемило сердце, когда она огляделась по сторонам и представила, что почувствовал Джек, вернувшись сюда и не найдя ее. Интересно, подумал ли он о том, куда исчез ковер? Сэди почувствовала, как ею овладевает паника. Обойдя мужа, она прошла в соседнюю комнату, которая была их спальней, и застыла у дверей.

Здесь все оставалось по-прежнему. Абсолютно все!

— Ты ничего не изменил. — Как будто это нуждалось в ее подтверждении.

— Практически да, — отозвался Джек у нее из-за спины. — На ковре в передней комнате было какое-то пятно. Я его выбросил.

Сэди ухватилась за косяк, почувствовав, как жар волной накатывает на нее. Он не знал! Не мог знать!

Будь она проклята, если начнет вспоминать обо всем сейчас, когда он стоит рядом и ни о чем не подозревает! Ей нужно либо убить его, либо упасть перед ним на колени и просить прощения. Одно из двух!

Сэди обернулась к нему. Внутри накопилось столько всего! Трудно представить, чем все закончится. Как разобраться в мешанине чувств, если она едва не теряет сознание!

Джек сохранил их квартиру. Какой великолепный, романтический жест! Правда, несколько запоздалый. Чувства жалости, гнева и вины заполнили ее сердце, мешали думать. Он что, пытается довести ее до сумасшествия?

А Джек просто стоял тут, совсем рядом, — кстати, на том же самом месте, где в свое время лежал ковер, — и смотрел на нее так, словно хотел что-то от нее услышать.

Руки сами собой сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Только это помогло ей сохранить над собой контроль.

— Как ты смеешь так поступать? Как ты посмел вернуться после того, как разбил мне сердце, и вдобавок еще сохранить эту квартиру? — У нее дрогнул голос. — Ты снова вошел в мою жизнь, словно имеешь на это право. Да еще и занимался со мной любовью…

— Ты же меня не остановила.

— Не смогла! — Она впилась в него взглядом. — Мне хотелось этого, тебе — тоже. Но это совсем не означает, что мы поступили правильно!

— Ты действительно так считаешь, Сэдимун? — В его хриплом голосе неожиданно зазвучала нежность.

Она зажмурилась, почувствовав, как закружилась голова от наплыва эмоций. Что же ей ответить на столь прямо поставленный вопрос?

— Мы оба проделали огромный путь, и каждый построил свою собственную жизнь, Джек.

— Это не ответ!

— Вместе нам будет плохо.

— Не согласен!

Сэди открыла глаза.

— Еще бы! Скажи мне, ты хоть раз согласился со мной?

— То, что ты говоришь, — неразумно. — Залегшая между бровями складка разгладилась. — Именно поэтому я и называл тебя обманщицей.

Наглец! Ее просто всю затрясло. Как можно иметь заранее заготовленный ответ на ее вопросы?

— Ты никогда не верил в то, чем я занимаюсь. Никогда! Всегда относился к гаданию как к великому обману. А меня считал мошенницей.

— Мы ведь говорим о предсказании будущего по чайной заварке. — Если бы он закатил сейчас изумрудные глаза к небу, она с огромным удовольствием выцарапала бы их своими собственными руками.

Сэди стукнула его раскрытой ладонью в грудь.

— Именно этим я и жила, пока ты сколачивал свое состояние.

— Могла бы и не напрягаться так. Я ведь присылал тебе большую часть своих заработков.

Сэди решила пропустить его слова мимо ушей, тем более что речь шла не об этом. Он опять не желает понять ее!

— Я своим трудом создала себе имя. Теперь люди со всех концов Англии приезжают ко мне, чтобы узнать свое будущее. Я горжусь своим занятием, а ты считаешь это чуть ли не преступлением! Мне никогда не было стыдно за себя, пока я не встретила тебя, Джек Фаррингтон.

Он отпрянул, лицо внезапно побледнело.

— Я не виноват в том, что дед оказался таким снобом, и я никогда не считал, что ты ниже меня по положению. Никогда!

К горлу подступил комок слез. Сэди горько всхлипнула.

— Но ты и не верил в меня!

Сердито насупившись, он шагнул к ней, взял ее лицо в свои сильные руки и заставил посмотреть в глаза.

— Я никогда не верил в чайную заварку, Сэди. Но зато всегда верил в тебя.