Глава 30

На следующее утро в точно назначенное время Селина Редман собиралась отправиться в северную часть штата Нью-Йорк вместе с Джеком Дугласом, чтобы вместе заняться прыжками с тарзанки. За несколько часов до этого Джордж Редман, выйдя из своей квартиры в собственном небоскребе, отправился совершать трехмильную пробежку по Центральному парку, а Эрика Паркера на каталке вывезли из дверей нью-йоркской больницы к стоящему во втором парковочном ряду длинному серому лимузину.

Репортеры при этом не присутствовали – об этом позаботилась Дайана Крейн, которая вместе с шофером лимузина помогла санитару поднять Эрика и усадить его на заднее сиденье машины. Он думал, что скоро наступит день, когда ему вновь необходимо будет вернуться в больницу, а сейчас надо было ехать домой.

Дайана уже сидела рядом с ним и смотрела на проезжающие мимо машины. На ней был черный костюм от «Шанель», юбка которого едва доходила до колен. Лацкан пиджака был украшен бриллиантовой брошью, подаренной Эриком в ту ночь, когда они подверглись нападению, и подходящим к ней бриллиантовым браслетом – еще одним подарком Эрика.

Она сидела, скрестив ноги, обтянутые черными чулками. Из-за гипса на ноге Паркеру пришлось умоститься боком и смотреть на Дайану со стороны. Она ни разу не взглянула на него после того, как его переместили из каталки в автомобиль. С тех пор, как за ними закрыли дверь салона, они не сказали друг другу ни слова.

Она была холодна с самого прихода в больницу.

– Что-то не так? – спросил ее Эрик.

Он знал, что она присутствовала на приеме у Анастассиоса Фондараса, и решил, что, возможно, что-то произошло там – ведь на том же приеме были Селина, Джордж и Элизабет.

– Да нет, все так, – ответила Дайана.

– Тогда почему ты со мной не разговариваешь?

– Эрик, ты действительно хочешь это выяснить?

Чертовы бабы…

– Да, хочу.

– Тогда мы обсудим это после – не здесь.

Лимузин свернул с улицы, на которой была расположена больница. Эрик отвернулся от нее и стал смотреть в окно. Сегодня ему до смерти не хотелось выяснять отношения с взбалмошной бабой. Всего час назад он узнал, что, поскольку не является больше сотрудником «Редман Интернэйшнл», то на него не распространяется и действие страховки. Расходы на свое лечение ему придется оплачивать из собственных средств – а стоимость лечения быстро приближалась к шестизначному числу и наверняка станет еще более значительной за те месяцы реабилитации, которые ожидают его впереди. Хотя на данный момент деньги не представляли для него проблему, сама мысль о необходимости платить за то, что сделала с ним дочка Джорджа Редмана, просто бесила его.

Проехав под разрешающий сигнал светофора, лимузин свернул на 69-ю улицу и двинулся в сторону Пятой авеню. Эрик смотрел на мужчин, женщин и детей, идущих по улицам, выгуливающих собак на вытягивающихся светящихся поводках, бегущих трусцой с айподами на поясах.

Опустив стекло окна, он вдыхал воздух города. Скоро он снова будет здесь. Этот город снова будет принадлежать ему, и он снова будет наверху – но на этот раз на престиж компании «Редман Интернэйшнл» рассчитывать не придется.

Когда они свернули на Пятую авеню, Дайана вынула из ридикюля мобильный телефон и стала набирать номер.

– Я хочу позвонить в компанию и убедиться, что нас не встречают нежелательные гости, – объяснила она.

Эрик недоуменно посмотрел на нее.

– Я думал, ты уже заранее догадалась принять меры против прессы.

– Догадалась, ведь ты не встретил кучу репортеров у ворот больницы. Но ситуация может поменяться к худшему, Эрик, поэтому я и звоню. Надо проверить, все ли в порядке.

Эрик снова повернул голову к окну. Сейчас ему больше всего хотелось снова оказаться дома, вытащить из холодильника банку холодного пива и растянуться на своей кровати, забыв о больничной койке. Мечтая об этом, он тем не менее не мог отделаться от мысли о возможной встрече с прессой. Но главным образом его тревожило то, что Селина или Джордж могут увидеть, как он едет на каталке через вестибюль. Его снабдили костылями, но пользоваться ими сейчас было очень неудобно, к тому же он считал, что они делают его больше похожим на калеку, чем инвалидное кресло. И Эрик не хотел показывать свою слабость ни Джорджу, ни Селине, если ему доведется встретиться с ними.

Дайана сложила свой мобильник и повернулась к окну. Эрик искоса смотрел на нее – что-то в ее лице переменилось. Пальцами правой руки она поглаживала брошь, которую он когда-то подарил Селине.

– В чем дело? – спросил он.

– Возникла кое-какая проблема.

– И что это за проблема? Прибыла пресса?

– Да нет, дело не в прессе.

– А тогда в чем же?

Дайана глубоко вздохнула и резко выдохнула через плотно сжатые губы. Вся злость, накопившаяся в ней к этому моменту, переросла в какое-то иное чувство, которое она даже не могла и определить.

– Дайана…

– В твоей квартире, – бросила она.

До того, как лопнули трубы, эта квартира считалась одной из лучших на Манхэттене – ее окна выходили на Центральный парк. Ее стоимость исчислялась миллионами. Коллекция картин, антикварная мебель и скульптуры, купленные анонимно на аукционах, еще более увеличивали ее цену.

Но сейчас, когда колеса кресла-каталки, в которой сидел Эрик, ехали по воде, покрывающей паркет не меньше чем на полфута, он понял, что подсчитанная им сумма стоимости жилья круто снизилась из-за произошедшей ночью аварии.

Его квартира была практически разрушена.

Он повернулся к Сэму Митчеллу, управляющему жилым комплексом «Редман Интернэйшнл»; в течение многих лет Эрик дружил с этим человеком, но теперь тот явно сторонился его.

– Что произошло, Сэм?

– Лопнуло несколько труб, мистер Паркер.

Этот внезапно прозвучавший формальный тон поразил Эрика. Митчелл всегда обращался к нему по имени. И вот теперь Эрик мог только гадать, сколько еще людей Джордж Редман настроил против него.

– Это я и сам вижу, Сэм. Но как это произошло?

– Наши люди выясняют это. Мы сможем сказать что-то определенное только к концу дня.

Эрик выехал в своем кресле на террасу, где с туфлями в руках стояла Дайана. Она силилась изобразить на лице улыбку, но, поняв тщетность своих попыток, отвернулась. Вода текла на них сверху, с того, что прежде было потолком, и его гипс – тот самый гипс, который доктор велел беречь пуще глаза, – промок насквозь.

– И сколько еще квартирантов пострадали от этого? – спросил Эрик.

– Никто, кроме вас, мистер Паркер.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что моя квартира единственная, которая пострадала от разрыва труб?

– Именно так.

– Но как это могло произойти?

– Мы сможем назвать причину только после того, как наши люди закончат работу.

– Я хочу знать это немедленно.

– Мы стараемся работать максимально быстро.

– Трубы не лопаются в середине лета. А в таком здании они не должны лопнуть и в самую холодную зиму. Я хочу знать, что происходит. Сейчас же.

Сэм не произнес в ответ ни слова.

Дайана положила руку ему на плечо. Эрик резким движением сбросил ее и выехал с террасы. Он готов был крушить все, что попадется под руку, но усилием воли сдержал злобу. Вода плескалась вокруг его ног.

– Я надеюсь, моя страховка покроет все это, – сказал он, направляясь в спальню, которая уже перестала быть таковой – ремонтники разорили ее, добираясь до одной из лопнувших труб. – Одни картины стоят целое состояние. И их не заменить. А мебель – целый мебельный гарнитур, и все предметы куплены на аукционах. Ты видишь, что творится, Сэм? Ты меня слышишь?

– Вам не понравится мой ответ.

– Говори. Меня уже ничем не удивить.

– Надеюсь, что это так, – кивнул Митчелл, – потому что, как только вы прервали трудовое соглашение с «Редман Интернэйшнл», вы утратили право на страховое возмещение всего, что связано с вашей квартирой. Как вам известно, поскольку вы являлись ведущим специалистом, страховые взносы вносились компанией. Но в связи с вашим увольнением мистер Редман прекратил и вашу страховку.

Эрик утратил дар речи. Дайана было открыла рот, но не произнесла ни слова – сказать было нечего.

– Боюсь, что это не все, – со вздохом продолжил Митчелл. – Вода протекла в квартиру миссис Олдрич, расположенную под вами, и испортила картины Ван Гога и Моне, не говоря уже о бесценной мебели эпохи Генриха VIII, в течение многих поколений бывшей достоянием ее семьи. Она сказала мне, что ее страховая компания намерена предъявить вам иск. И просила передать вам ее совет – заняться поисками хорошего адвоката.

– Все это ерунда, – вступила в их разговор Дайана. – Это не вина Эрика. Ваша страховка возместит все потери. Авария произошла из-за неполадок в вашем здании, а не по вине Эрика Паркера.

Митчелл ответил, обдумывая каждое слово:

– Если бы дело действительно обстояло так, то наша страховка покрыла бы потери, вызванные выходом из строя нашей, выполненной в соответствии с проектом системы. Но все указывает на то, что источник проблемы находится в квартире мистера Паркера, а точнее сказать, в ванной комнате, где сантехнические подводки были изменены два года назад. Если в нашем отчете будет указано, что проблема возникла именно там, то ее причиной будет названа разводка труб, выполненная третьей стороной. И мы, таким образом, освобождаемся от ответственности.

– Ну уж нет, – возразила Дайана. – Сантехнические работы были выполнены в соответствии со всеми нормами и правилами. И они прошли инспектирование – и ваше, и городской службы. Вы же сами подписывали акт.

– Послушайте, – сказал Сэм, разводя руками. – Я понимаю, все это очень нелегко. Я понимаю, что вы все вне себя. Но когда вы будете читать документ, который мы подписали вместе с мистером Паркером, обратите внимание на зафиксированное в нем положение, освобождающее нас от всякой ответственности в тех случаях, когда производятся изменения в системе, смонтированной в соответствии с проектом здания.

– Тогда ответственность ложится на компанию, которая производила изменения.

– Возможно, – согласился Митчелл. – Но ведь прошло два года после того, как они поменяли разводку труб. Положим, что авария произошла бы через месяц, тогда ваша позиция была бы неоспоримой. Но два года? Я сильно в этом сомневаюсь.

Эрик затравленно посмотрел на Дайану. Выражение ее лица ясно говорило о том, что он полностью и окончательно повержен – Редман сделал его банкротом.

После наступившей гнетущей тишины Митчелл прошел через комнату и остановился у столика в стиле арт-деко, находившегося рядом с полированным черным баром. На столике стояли четыре вазы с пышными букетами красных роз.

– По крайней мере, одно светлое пятно среди этого есть, – сообщил он. – Эти розы принесли сегодня утром по случаю вашего возвращения домой. Их прислал Луис Райан.

– Все это дело рук Джорджа. И ты знаешь это не хуже меня.

Дайана вошла в свою гостиную, держа в одной руке кофейник, а во второй две маленьких чашки. На ней был белый махровый халат, и она выглядела посвежевшей после только что принятого душа. Лицо обрамляли влажные локоны густых черных волос.

– Эту аварию с трубами мне устроили по его приказу.

– Нам надо поговорить, Эрик, – сказала Дайана, садясь в кресло напротив него и расставляя чашки на столе. – Накопилось много вещей, которые не сходятся воедино.

– И что это за вещи?

Она разлила кофе, протянула ему чашку, над которой поднимался ароматный пар; вторую чашку поднесла ко рту и сделала первый глоток.

– Ты все время врал мне, – сказала Дайана, и в ее голосе явно слышалась усталость.

Эрик уже почти открыл рот, собираясь ответить, но адвокат компании жестом руки попросила его помолчать.

– Сейчас говорить буду я. А ты будешь сидеть молча и слушать. Когда я буду задавать тебе вопросы, ты будешь отвечать на них, но отвечать честно и правдиво. Если ты соврешь мне, Эрик, я сразу это почувствую. Будь в этом уверен. Так что сделай мне этот подарок, уж поверь, я за него дорого заплатила. Но если ты все-таки соврешь мне, это будет твоей ошибкой, и ты очень пожалеешь об этом, потому что, насколько я вижу, я сейчас тебе нужна – а мне твои фокусы уже надоели.

Она откинулась на спинку кресла.

В окне за ее спиной был виден Манхэттен, закутанный в покрывало из дымки и смога. Солнце на небе едва угадывалось по слабым лучам, пробивавшимся сквозь завесу облаков. Сунув руку в карман халата, Дайана вытащила прямоугольную коробочку, обтянутую бархатом, и, не открывая, протянула Эрику. Когда он откинул крышку, на черной бархатной подушечке засверкали бриллианты, сапфиры и рубины.

Он с недоумением посмотрел на нее.

– Можешь взять свою бижутерию обратно, – объявила Дайана. – На приеме у Фондараса я встретила Селину. Она узнала это ожерелье, а я, в свою очередь, узнала, что раньше оно принадлежало ей. Ты купил его ей в Милане, если я не ошибаюсь. Она сказала, что отослала тебе его в этой самой коробочке вместе со всем остальным, – ее голос стал на полтона тише. – И добавила, что сапфиры подчеркивают голубизну моих глаз. Разве не любезно с ее стороны?

Дайана сделала несколько глотков кофе.

– На самом деле нет. Скорее, унизительно. Не знаю, сколько людей слышало наш разговор, но даже если его свидетелем был хотя бы один из гостей, то сейчас об этом знает уже весь Манхэттен, а я наверняка стала посмешищем. Как ты думаешь, я это заслужила?

– Дайана…

– Помолчи, Эрик. Просто помолчи. Как ты не устаешь от собственного голоса? Я, например, устала. После всего, что я сделала для тебя, имей вежливость хотя бы выслушать меня не перебивая.

Паркер счел за лучшее не открывать рот.

– Ты сказал, что купил это ожерелье мне, потому что любишь меня. Что, по-твоему, я могла почувствовать, узнав, что твоя любовь не более чем фарс? – Дайана не стала ждать его ответа, поскольку не желала слышать очередную ложь, и перешла к следующему вопросу. – Ты сказал мне, что ушел из «Редман Интернэйшнл». Ты сказал мне, что сделал это потому, что у вас с Селиной все кончено. Сказал, что тебе было бы трудно продолжать работать там, поэтому ты и уволился. Уволился… Я поверила тебе, потому что всегда считала тебя честным человеком. Я ошибалась. Час назад Сэм Митчелл сказал, что Джордж уволил тебя. И я хочу знать почему.

– А вот это тебя не касается.

Она заставила себя оставаться спокойной.

– Это меня касается, потому что ты врал мне. Я потратила на тебя уйму времени, заботы и любви. Я в твоей квартире была избита двумя бандитами, которые хотели посчитаться с тобой, а за что, ты так и не объяснил. Если бы не я, ты до сих пор лежал бы в луже собственной крови. А если бы я не обратилась за помощью к своим знакомым, твое имя до сих пор не сошло бы с первых полос бульварных газетенок. Ты должен сказать мне правду, и мы будем в расчете. Если ты этого не сделаешь, то с треском вылетишь и отсюда, и из моей жизни. Видишь, как все просто?

Эрик потянулся за костылями, с трудом поднялся и заковылял к окнам, расположенным в противоположном конце комнаты. Подойдя к окну, он стал смотреть на город, а Дайана в это время смотрела на него.

Она заслужила то, чтобы знать правду. Но как он сможет рассказать ей о том, что поначалу было ужасной ошибкой, случившейся во время приема по случаю открытия «Редман Интернэйшнл», затем, как снежный ком, обросло другими обстоятельствами, и в итоге превратилось в кошмар, который так для него еще и не закончился, поскольку Лиана Редман до сих не получила сполна за то, во что она его втянула?

У врачей все еще не было уверенности в том, что он сможет полностью восстановить подвижность ноги. Повреждения мышц и нервов оказались более тяжелыми, чем показалось вначале. Несомненно, Лиана заплатит за все, и с этим он еще разберется. Однако он должен хоть что-то сказать Дайане. Сейчас она была единственным человеком, на которого он мог положиться. Разве он сможет выжить, не имея ни квартиры, ни зарплаты? А впереди еще и судебные процессы. Ему, как минимум, будут необходимы ее советы и руководящие указания.

Он двинулся к ней.

– Это правда, – произнес он. – Меня выставили из «Редман Интернэйшнл».

– За что?

– За то, что я был дураком.

– Тоже мне, новость. И в чем же заключалась твоя глупость?

– Я почти переспал с Лианой в ту ночь, когда был прием по случаю открытия «Редман Интернэйшнл». Мы уже были готовы совершить это, но я был настолько пьян, что у меня не встал. – Паркер снова опустился в кресло. – Ты удовлетворена моей откровенностью? Она тащила меня в постель, умоляя не переживать по поводу моей несостоятельности и вялого члена, и как раз в этот момент в комнату вошла Селина. Все происходило в пентхаусе Джорджа и Элизабет. Непонятно, как она нашла нас там. Видимо, кто-то навел.

– Какая досада! – произнесла Дайана тоном, от которого температура в комнате упала на добрых десять градусов.

– Это ничего не значило, Дайана. Мы оба были пьяны и обозлены на жизнь и на Селину. Это, конечно, была ошибка.

– И довольно серьезная, я хочу сказать.

Температура в комнате опустилась еще на десять градусов.

– Селина, должно быть, рассказала обо всем Джорджу, – сказал Эрик. – После этого он меня и уволил. Вот и все.

– А кто напал на нас в тот вечер?

– Этого я не знаю. Они могли быть кем угодно. Может, это было ограбление.

– Ой, да что ты, – поморщилась Дайана, и температура в комнате слегка повысилась. – Это не было ограблением, и ты это отлично знаешь. Из твоей квартиры ничего не пропало. Я все проверила в тот же день, как только вернулась из больницы. Эти парни каким-то образом прошмыгнули мимо охраны и прошли в твою квартиру, которая была запертой. В полицейских отчетах сказано, что дверь не взламывали и что замок не был поврежден. Те, кто навестили нас, имели ключ.

Наступило молчание.

– Скажи правду, – прервала паузу Дайана. – Кто это сделал?

Друзья Лианы.

– Я не знаю.

– Я тебе не верю.

– Да неужели ты думаешь, что я позволил бы тем, кто причинил мне – нам – такое, остаться безнаказанными, если бы знал, кто они такие? Дай мне только срок, ради бога. Пойми, Дайана, да если бы я знал, кто искалечил эту мою долбаную ногу, я бы не обратился в полицию, а разделался бы с ним самостоятельно.

В этом, по крайней мере, была какая-то доля правды.

– Но у тебя же есть какие-то предположения, догадки? – не отступала она.

– Есть, и даже слишком много, – ответил Эрик. – За все годы работы в «Редман Интернэйшнл» у меня были конфликты со множеством людей. Я нажил кучу врагов, особенно пока занимался делом «УэстТекс». И ты знаешь об этом не хуже меня. Это мог быть любой из них.

Дайана снова откинулась на спинку кресла. Может быть, он и вправду не знает. А важно ли это для нее? Она не была уверена, и это вызывало у нее злобу на саму себя. Она допила свой кофе и вновь наполнила чашку.

– Ну а что ты намерен делать сейчас?

– Ты о чем? – изумился Эрик. – Я надеялся, что смогу остаться здесь.

– В этом я не сомневаюсь.

– Только на то время, пока моя квартира будет ремонтироваться.

– Что ты говоришь? – притворно удивилась она. – Откуда такая бесцеремонность? Ремонт твоей квартиры может затянуться на несколько месяцев. Я бы не хотела такого поворота событий и не намерена видеть тебя здесь, – кивком головы она указала на драгоценности. – Продай все украшения. Это обеспечит тебе крышу над головой.

– Мне потребуется твоя помощь.

– Я знаю.

– Я бы хотел остаться здесь.

– Скажи мне вот что, – спросила Дайана, – как ты планируешь заплатить за ремонт своей квартиры? Тебе надо оплатить счета из больницы, заплатить адвокату и, если ты проиграешь процесс, покрыть ущерб за испорченного Ван Гога, двух поврежденных Моне, а также за пришедшую в негодность мебель времен Генриха VIII. Я не понимаю, как ты собираешься оплачивать квартиру, Эрик, не говоря уже обо всем прочем.

– Похоже, мне надо искать себе новую работу.

Она с трудом подавила смех.

– О, господи, да ты прямо хват, Эрик. Конечно, никто не заметит, что Джордж выставил тебя за дверь, никто не вспомнит о газетных заголовках, любой будет рад взять тебя на работу просто за то, что ты великий Эрик Паркер.

– Есть человек, который сделает именно это.

– И кто же?

– Ты видела розы, которые прислал мне Луис Райан. Он наверняка хочет заполучить меня в компанию «Манхэттен Энтерпрайзис». У него денег примерно столько же, сколько у Джорджа, и мы знаем, как они относятся друг к другу. Если я сделаю ход с нужной карты, то, возможно, благополучно выберусь из всей этой передряги.

 

Глава 31

– Делай так, как я говорю, и все будет в порядке.

Его голос действовал на нее расслабляюще. Селина стояла на краю площадки. На лодыжках был закреплен эластичный шнур, не толще, чем ее запястье. Глаза были закрыты повязкой. Она не могла видеть реку, протекающую под мостом, но чувствовала холод, исходящий от воды, так же как и расстояние, которое ей предстояло пролететь.

Стиснув зубы, Селина ждала дальнейших указаний.

– Меня беспокоит эта повязка у вас на глазах, – заметил стоявший за ее спиной мужчина. Это был Стив Симпсон, представитель компании «Головокружительный полет», которой принадлежала площадка для прыжков. – Никто до этого не прыгал в такой повязке, ни Джек, ни даже я сам. По-моему, этого не стоит делать.

Селина сдвинула с глаз повязку и посмотрела на говорившего мужчину. Хотя ее нервы были напряжены и она даже чувствовала страх перед предстоящим прыжком, но все-таки изо всех сил старалась выглядеть спокойной.

– Возможно, вы правы, – проговорила она. – Но ведь вы сами неоднократно убеждали меня, что этот спорт безопасный.

– Он безопасный, – подтвердил Симпсон.

– Тогда какая разница, прыгаешь ты в повязке на глазах или без нее?

– Вероятно, никакой. Но вы же все-таки начинающая спортсменка, и вам предстоит прыжок с высоты 320 футов. Это меня и беспокоит.

– Так, значит, мне надо прыгать без повязки?

– Я этого не говорю.

– Тогда вообще о чем вы говорите?

– Я говорю о том, что мне было бы намного спокойнее, если бы кто-то из опытных прыгунов – им мог бы быть Джек – надел такую повязку и прыгнул бы первым. Тогда я смог бы увидеть, как проходит такой прыжок, и, возможно, не переживал бы так.

Селина хотела что-то ответить ему, но Джек остановил ее жестом руки. Посмотрев с улыбкой на Симпсона, он сказал:

– Я бы хотел прыгнуть первым, Стив, но она мне этого не позволит.

– Не позволит?

– Именно.

– Почему?

– Потому что перед тем, как приехать сюда, мы бросили монету, и она упала орлом. По жребию ей прыгать первой.

– Невероятно.

Селина скрестила руки на груди. На какой-то момент страх перед прыжком уступил место нетерпению. Ей хотелось, чтобы все это закончилось как можно быстрее.

– Все было именно так, – подтвердила она слова Джека. – Так мы можем наконец-то приступить к делу? Я вижу, что другие люди ждут своей очереди.

Симпсон посмотрел на группу из двенадцати прыгунов, стоявших в ожидании за его спиной с нетерпением на лицах, и принял решение.

– Все, шутки в сторону, – сказал он, обращаясь к Селине. – Или вы прыгаете без повязки, или вы не прыгаете вообще.

Селина почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Да это же смешно! Какая разница, будет ли она прыгать в этой дурацкой повязке или без нее? Но перед тем, как она успела высказать свои возражения Симпсону, какой-то высокий черноволосый человек с заостренными чертами лица выступил на шаг из группы ожидающих своей очереди прыгунов и сказал:

– У меня есть предложение.

Селина посмотрела на него. На мужчине была черная футболка, белые шорты и темные солнцезащитные очки. Он показался ей знакомым, хотя она не видела его, когда поднималась на площадку.

– И что это за предложение? – поинтересовалась она.

– Почему бы мне не прыгнуть первым? У меня большой опыт в таком деле, а вы так и так прыгнете раньше своего друга. Я надену эту повязку, так что Стив сможет решить, безопасен такой прыжок или нет.

– Ну, что скажете? – спросила Селина, обращаясь к Стиву.

– А сколько лет вы прыгаете? – недоверчиво поинтересовался хозяин площадки.

– Два года, – ответил Винсент Спокатти. – В одном из парков в Техасе.

– Мой помощник находится на спасательном плоту, стоящем на якоре ниже моста по течению, – сказал Симпсон, обращаясь к Спокатти. – Если вы наклонитесь и посмотрите вперед, вы его увидите.

Ухватившись за деревянные перила площадки, Спокатти высунулся вперед и увидел качающийся на волнах оранжевый плот, рассчитанный на восемь человек. Сидящий на плоту мужчина махал им рукой. С такой высоты было трудно что-то рассмотреть, но этот мужчина выглядел вдвое меньше, чем Спокатти.

– Я вижу, вы готовы? – спросил Симпсон.

Винсент утвердительно кивнул.

– Дышите глубже, если вы волнуетесь.

– Я не волнуюсь.

Это Симпсон уже заметил. Даже опытные экстремалы начинают слегка потеть перед прыжком, а этот, хотя ему и предстояло впервые прыгнуть в повязке, закрывающей глаза, на первый взгляд был абсолютно спокоен.

– Вы точно уверены, что хотите надеть эту повязку?

Спокатти бросил беглый взгляд на Селину – она стояла позади него, обхватив руками Джека. Девушка улыбнулась ему. Он ответил ей тем же, чувствуя облегчение от того, что она не узнала его после их встречи на приеме в «Редман Интернэйшнл». Винсент решил, что этому поспособствовали темные очки.

– Уверен, – подтвердил он.

– Тогда за дело.

Симпсон, встав на колени, закрепил нейлоновый трос на лодыжках Спокатти, затянул его и закрепил несколькими стяжками. Пока эластичный трос сращивали с нейлоновым тросом, Спокатти смотрел вниз на реку. На площадке рядом с одной из многочисленных проходящих через парк грунтовых дорог стоял «Рейндж Ровер», в котором его ожидали два помощника.

Поднявшись с колен, Симпсон похлопал Винсента по спине, подавая знак, что можно прыгать. Держась одной рукой за перила, Спокатти второй рукой надвинул повязку на глаза. Внезапно наступившая темнота обострила его чувства. Он слышал шум воды, доносившийся снизу, крик пролетавшей вороны. Бедром он ощущал маленький перочинный ножик, лежавший в одном из карманчиков с застежкой-молнией.

Если Селина доставит ему слишком много хлопот, придется вырезать у нее на шее подобие ожерелья.

– Я буду считать от пяти, – объявил Симпсон. – На счет «ноль» ныряйте как можно дальше. Понятно?

Спокатти кивнул.

Отсчет начался.

Когда Симпсон произнес «ноль», Спокатти, не колеблясь, оттолкнулся от моста и, грациозно изогнувшись всем телом, устремился к реке. Руки вытянуты вперед, голова высоко поднята – Спокатти, казалось, летел, а потом эластичный трос натянулся и, словно кнут, щелкнул по его телу.

Он не издал ни единого звука – не вскрикнул от боли, не закричал от радости или возбуждения. Он лишь моментально взлетел к мосту на эластичном тросе. Упал, и снова взлетел, уже пониже. Все действо продолжалось не больше минуты. И вот он на плоту.

Когда эластичный трос и повязку втащили наверх, Симпсон посмотрел на Селину. Ее лицо было бледным. Одной рукой она сжимала руку Джека, а второй отгоняла назойливого комара.

– Я доволен, – объявил Симпсон. – Теперь ваша очередь. Готовы?

– Что за вопрос? – гордо ответила Селина. – Я давно готова.

– Постарайтесь сосредоточиться, – посоветовал ей Симпсон. – Выбросьте все из головы и думайте только о прыжке. Обещаю, что все с вами будет в порядке. Скоро вы окажетесь в безопасности на плоту, и у вас на лице будет то, что мы называем послепрыжковой улыбкой.

Хотя Селина не услышала почти ничего из сказанного Симпсоном, она сделала глубокий вдох и согласно кивнула. И вот она снова стояла на краю площадки для прыжков, вцепившись мертвой хваткой в расположенные позади перила ограждения. Сидевшие внизу на плоту Спокатти и помощник Симпсона смотрели вверх. Ей казалось, что расстояние до них не меньше тысячи миль.

Селина надвинула на глаза повязку и вдруг подумала: а чего ради она все это делает? Почему она должна постоянно доказывать себе и другим, что ни в чем не уступает мужчинам: ни в силе, ни в смелости, ни в уменье? Может, лучше сходить к психотерапевту?

Она почувствовала прикосновение к своей руке.

– Ты в порядке? – спросил Джек.

– В полном, – солгала она.

– Ты уверена, что хочешь испытать это?

– Ага.

– Ты не откажешься пообедать со мной после этого?

– Ага.

– Я люблю тебя, – сказал он.

Селина вздрогнула. Должно быть, слух ее подвел. Но когда Джек сжал ее плечо и нежно поцеловал в щеку, она поняла, что расслышала верно. Он любит меня, подумала она. Будь у нее сейчас время, она бы сказала ему, что тоже любит его. Но в эту секунду Джек отошел в сторону, давая возможность Симпсону прикрепить эластичный трос к ее лодыжкам.

– Ну вот, Селина, – сказал он. – Я начну отсчет с пяти. Вы просто прыгайте насколько можно дальше, а все остальное сделает трос. Вы готовы?

Она утвердительно кивнула.

– Хорошо. Тогда я начинаю.

И он начал отсчет.

У Селины голова пошла кругом. С каждой произносимой им цифрой она чувствовала, что ее сердце бьется все сильнее и сильнее, дыхание учащается, пальцы сильнее вцепляются в перила. Она вдруг представила себе, что будет, если трос лопнет. Она подумала о плоте и о том, насколько эффективно это средство спасения. Она подумала об отце, о матери и даже о Лиане. Она подумала о последней ночи с Джеком, о тех словах, что он говорил ей. И в этот самый момент Симпсон закричал: «Прыгай!», и она прыгнула в воздух, вдруг подумав о том, что надо было перед прыжком сходить в туалет.

Это было кошмарно.

Ветер вздыбил ее волосы и сорвал повязку с лица. Она увидела деревья, скалы и реку, несущиеся навстречу. Ее казалось, что желудок переворачивается. Мочевой пузырь стал опорожняться помимо ее воли. Все вокруг превратилось в сплошное туманное месиво. И тут резко натянулся трос.

Она остановилась, едва не коснувшись воды. На какое-то мгновение ее глаза встретились с глазами Спокатти, а затем ее отбросило от него и от помощника Симпсона. Ее ногами вперед увлекло к мосту, откуда она снова упала.

Когда падения и подъемы закончились, помощник Симпсона помог ей сойти на плот. Спокатти, взяв за руку, подвел к одному из деревянных сидений. Она опустилась на него, обессиленная и еще не пришедшая в себя после полета.

– Забавно, правда? – спросил он.

Селина уже собралась ответить ему, что для нее это была отнюдь не забава – это был ужас, – как вдруг Спокатти, поскользнувшись, упал всем телом на одну сторону плота, тот перевернулся, и все, кто были на нем, очутились в воде.

– Там что-то не так, – сказал Джек. – Они все в воде. Плот перевернулся.

Симпсон подошел к стоявшему у перил Джеку и насколько было возможно высунулся вперед. Внизу в реке он мог видеть только бегущие волны и перевернутый плот, удерживаемый якорем.

Ни одного человека.

– Я не вижу Селину, – заволновался Джек. – Где она?

Симпсон мог только смотреть на ожидавших своей очереди прыгунов, сгрудившихся вместе с ними у перил.

– Стив, а куда, черт возьми, запропастился твой помощник? И где тот тип, который прыгнул первым?

– Я никого из них не вижу.

Джек разом перемахнул через перила.

– Прицепляй ко мне второй эластичный трос.

– Джек…

– Давай, шевелись!

Симпсон, двигаясь как автомат, послушно выполнил то, что велел ему Джек, а его мозг в это время пытался осмыслить ситуацию.

– Не нравится мне все это, – сказал он Джеку, затягивая узел на нейлоновом тросе. – Это опасно. Внизу нет никого, кто мог бы освободить тебя от троса.

– Да я сам освобожусь. Только обеспечь мне возможность туда добраться.

Он посмотрел на ремешок, затем на связанный с ним потрепанный и собранный в скатку эластичный трос.

– Готово? – спросил он Стива.

Симпсон кивнул, и в тот же миг Джек прыгнул.

Селина оказалась под плотом, а ее ноги опутала веревка, к которой был привязан якорь.

Ее рот едва выступал над поверхностью быстро текущей воды. Дыхание было отрывистым и частым. Она держалась руками за деревянное сиденье, оказавшееся теперь над ее головой. Только это позволяло ей сопротивляться течению, стремящемуся затянуть ее под плот, и массе якоря, тянущей ее ко дну.

Внизу Спокатти и помощник Симпсона, Алекс Стивенс, старались высвободить ее. С каждым рывком веревки руки Селины постепенно смещались к краю скользкого сиденья. Она всеми силами старалась держаться, понимая, что стоит ей хоть на секунду разжать пальцы, и ей не хватит сил сопротивляться якорю, который тут же утянет ее вниз.

Новый рывок веревки. Еще один. Селина закрыла глаза и начала молиться. Ее руки переместились к краю сиденья, а тело глубже погрузилось в воду. Теперь ее рот находился уже ниже поверхности воды. На миг она перестала дышать, пока она не вспомнила о том, что это можно делать и носом. Она издала короткий отчаянный крик, и ее рот тут же наполнился водой. Селина поперхнулась и закашлялась, изо всех сил сопротивляясь тому, что уже казалось ей неизбежным.

Неожиданно она услышала резкий всплеск. На поверхности воды появились пузырьки, потом черноволосые головы мужчин, гладкие и лоснящиеся, как тюленья кожа. Пока Алекс ловил ртом воздух, Спокатти спокойно подплыл сзади к Селине и поднял ее, дав ей возможность более надежно ухватиться за деревянное сиденье. Затем он повернулся к Алексу.

– Дуй на берег, найди, чем перерезать веревку. Если мы немедленно не освободим ее, якорь и давление на ноги могут нарушить кровообращение.

Алекс покачал головой.

– Я не могу покидать плот. Это против правил.

– Да засунь себе в задницу эти правила, – рявкнул Спокатти. – Если мы немедленно не примем мер, у этой женщины могут быть серьезные травмы.

Алекс, посмотрев на Селину, понял, что она с трудом дышит. На лице были страх и измождение. Он повернулся к Спокатти.

– Почему бы тебе самому не сплавать на берег? – спросил он. – А я побуду с ней.

– Мне не доплыть до берега, – ответил Спокатти. – Я повредил ногу.

– А ведь только что у тебя было все в порядке.

– Ошибаешься, дружище. Я вывихнул ее, когда упал. Просто я, в отличие от тебя, не кричу во все горло о том, что у меня болит. Ну все, закончили! Или ты немедленно шевелишь своим задом и достаешь что-то, чем мы можем помочь этой женщине, или встречаемся в суде.

Они пристально посмотрели друг на друга, после чего Алекс, приняв решение, нырнул, оставив Спокатти вдвоем с Селиной.

Подплыв к ней, мужчина спросил:

– Вы чувствуете ноги?

– Немного чувствую, – ответила Селина. – Чувствую покалывание. Но мне становится холодно. Что произошло?

– Я думаю, пока вы пытались выпутаться из веревки, якорь сдвинулся и переместился на более глубокое место. Пока он не окажется на твердом грунте, его масса будет тянуть вас вниз.

– Насколько глубоко?

Он не ответил, а лишь посмотрел на веревку, которая была привязана к плоту. Хотя она и выглядела потрепанной и насквозь промокшей, но была еще достаточно прочной и надежной.

– Пока веревка привязана к плоту, вы не рискуете погрузиться глубже чем на фут.

– Но этого достаточно, чтобы утонуть, – грустно заметила Селина.

– Это так, – согласился Спокатти. – На вашем месте я бы изо всех сил держался за сиденье.

Он посмотрел вниз, в воду, затем взглянул на часы. Алекс отсутствует уже чуть больше минуты.

– Вы вообще можете двигать ногами? – спросил он.

Она сделала попытку и покачала головой.

– Якорь слишком тяжелый.

– Ладно, сделаем так, – сказал он, – я нырну и посмотрю, смогу ли я как-либо облегчить вам нагрузку. Держитесь крепче.

Селина молча кивнула, и он ушел под воду.

Она ждала. Пальцы, вцепившиеся в сиденье, слабели, ее начала бить дрожь. Интересно, подумала она, а что сейчас делает Джек? Она надеялась, что с ним все в порядке, и старалась не думать о плохом. Затем Селина вспомнила об Алексе и стала мысленно прикидывать, когда он наконец вернется.

Она старалась приподняться над поверхностью воды и как можно сильнее вцепиться пальцами в спинку сиденья, когда ее ноги вдруг ощутили сильнейший рывок вниз, от которого мышцы натянулись до предела. Ей показалось, что в правой ноге порвались связки.

Селина почувствовала, что задыхается.

Ее пальцы из последних сил цеплялись за сиденье. Она закричала. Еще один рывок за ноги. И еще один. Селина сопротивлялась из последних сил, все мышцы тела напряглись, в крови бурлил адреналин. Четвертый, самый сильный и безжалостный рывок привел к тому, что деревянная спинка сиденья, за которое она держалась, переломилась.

Спокатти с перочинным ножом в руке показался на поверхности.

Оказавшись над головой погрузившейся в воду Селины, он ухватился за веревку, полоснул по ней ножом, а затем, снова нырнув в воду, проследил за тем, как его жертва камнем опускалась на грязное илистое дно реки.

Когда подпрыгивание на эластичном канате наконец замедлилось, Джек подтянулся и, держась одной рукой за нейлоновый канат, второй рукой отцепил его от ног и бросился в реку, где сразу же сбросил с ног туфли, мешавшие плыть.

Едва придя в себя после полета, он с головой ушел под воду. Течение понесло его вперед, а он изо всех сил старался удержаться на месте, чтобы понять, где находится. Оглядевшись вокруг, он увидел плот примерно в дюжине футов от себя, и изо всех сил поплыл к нему – через несколько секунд он понял, что плот плывет вниз по течению.

Джек снова огляделся. Невдалеке он увидел помощника Симпсона, плывущего к берегу и боровшегося с течением.

Ни Селины, ни того мужчины, что прыгнул первым, не было видно.

Подняв голову над водой, он закричал, обращаясь к Алексу:

– Где они?

Алекс обернулся. Когда он увидел в реке Джека, на его лице мелькнуло удивление, но тут он заметил эластичный канат, который втаскивали на мост.

– Они под плотом, – прокричал он в ответ, но только тут заметил, что плот плывет по течению.

Он посмотрел на плывущий плот, и его удивление превратилось в страх. Ни Селины, ни того мужчины, что послал его на берег не было видно. Они исчезли без следа.

В тот самый момент, когда Джек скрылся под водой, Алекс последовал за ним.

Селина изо всех сил боролась со Спокатти, топившим ее.

Она лихорадочно размахивала руками, колотила кулаками по телу Спокатти и одновременно старалась сделать главное – глотнуть хоть немного воздуха.

Расширенными от страха глазами она наблюдала за цепочками пузырьков, поднимающихся к поверхности мимо ее лица. Речная вода была мутной, но она видела, как Спокатти связывает ее ноги веревкой, только что срезанной с плота.

Якорь мягко шлепнулся в донный ил. Селина, посмотрев вниз сквозь поднятую со дна муть, схватила Спокатти за волосы. Она хотела причинить ему боль, остановить его, убить его. Она пыталась выцарапать ему глаза, но Спокатти проворно метнулся вправо, и его волосы выскользнули из ее слабеющих пальцев.

Девушка бессильно смотрела, как он уплывает прочь.

Она не понимала, что происходит. Почему этот человек хочет ее смерти?

Ее грудь разрывалась от недостатка кислорода. Селина потянулась к веревке, надеясь от нее избавиться. Ее руки и пальцы лихорадочно работали, хватали, тащили, тянули.

Но все было тщетно. Спокатти слишком крепко связал ей ноги, она не могла ослабить узлы. В порыве ужасающей обреченности она, пытаясь выскочить на поверхность, выпустила из легких остатки кислорода. Вереница пузырьков, выскочив из ее рта, устремилась к поверхности.

А затем, повинуясь рефлексам, она сделала вдох, наполнивший ее легкие ужасным влажным холодом.

Селина закашлялась, глотая еще больше воды, и ее руки начали царапать и рвать кожу на шее, все ее чувства воспротивились тому, что она только что сделала. Я не хочу умирать!

Кашель прекратился. Тускнеющие образы перед глазами слились в одно черное пятно. Глаза вообще перестали что-либо различать. Ее тело начало непроизвольно покачиваться по воле течения.

Джек плыл вниз, на звук приглушенных криков. Справа от него мелькнуло темное пятно: хлопья белой пены, быстро гребущие ноги.

На какое-то мгновение его взгляд остановился на удаляющейся фигуре и тянущемся за ней следе из пузырьков. Затем он поспешил вниз по реке. Необходимо было сохранять ритм дыхания, способность сосредоточиться и осмыслить увиденное.

Первое, что увидел Джек, были волосы Селины.

Разметанные полукругом, светлые белокурые волосы резко выделялись на фоне черной речной воды и коричневого илистого дна. Вытянув руку, он ухватил ее за руку и потащил вверх. Джек хотел вытащить Селину на поверхность, но ее тело оказалось неожиданно тяжелым, неподъемным. Он старался изо всех сил, но смог лишь приподнять ее на несколько футов над речным дном.

Когда он понял, что не в силах поднять ее, то опустился вниз. Они оказались лицом к лицу, и Джек с ужасом заметил, что ее рот и глаза открыты. Он не хотел верить тому, что видел перед собой. Челюсть Селины отвисла. Ее неподвижные, остекленевшие глаза уже ничего не видели. Казалось, что она всматривается во что-то несуществующее.

Ему необходимо было вдохнуть воздуха. В последней попытке поднять ее тело на поверхность, он обхватил ее руками… и нащупал веревку, которой были связаны ее ноги.

Посмотрев вниз, Джек увидел веревку и якорь, зацепившийся за илистое дно, и понял все.

В груди горело. Он чувствовал, что, если сейчас же не вдохнет воздуха, его легкие попросту взорвутся. Нагнувшись, он занялся веревкой – его руки принялись тянуть, ощупывать, искать узлы.

Но все было бесполезно. Сколько Дуглас ни пытался, он так и не смог распутать веревку. Освободить ее было вне его сил. Сейчас он ничего не мог для нее сделать, и это буквально разрывало ему душу. Он был виноват во всем. Ведь приехать сюда было его идеей.

Резко оттолкнувшись от речного дна, он вынырнул на поверхность, изо всех сил колотя по воде руками и ногами, оставив над телом Селины водоворот из пузырьков.

 

Глава 32

Первой мыслью Джорджа, когда, возвращаясь с пробежки по Центральному парку, он увидел толпу репортеров перед его зданием на Пятой авеню, было то, что кто-то, возможно, слил прессе очередную «утку» о поглощении «УэстТекс Инкорпорэйтэд» – по всей вероятности, эта «свежая» новость касалась его партнерских отношений с Чейзом.

Всю прошедшую неделю пресса была настороже. Репортеры всеми силами старались получить у него интервью. Они звонили, писали по электронной почте, пытались связаться с ним в социальных сетях и даже посылали письма с курьерами, пытаясь добиться его согласия. Один особенно агрессивный репортер каким-то образом проскользнул мимо охраны и ворвался к нему в офис с криками, что его акционеры заслуживают того, чтобы знать, почему он намерен купить судоходную транспортную компанию, акции которой сильно обесценились в результате военной ситуации на Ближнем Востоке.

Это раздражало и утомляло Редмана, к тому же и без этого дел у него было выше головы. Неизвестно, какая пакость движет ими сейчас, подумал он, а ведь совсем недавно они постоянно убеждали меня в том, что доверяют мне целиком и полностью.

Он замедлил шаг, обдумывая возможность воспользоваться одним из боковых входов, но решил, что делать этого не стоит. Вокруг каждого входа в здание кучковались репортеры. Они мгновенно поймут его намерение. Как ни старайся, он от них не отвяжется.

Первой его заметила женщина-репортер, стоявшая в последних рядах журналистской братии. Джордж заметил, как она повернулась к своему оператору с камерой, и услышал резкий выкрик команды. Когда оператор, водрузив видеокамеру на плечо, подготовился к съемке, три дюжины других репортеров бросились к Джорджу и взяли его в плотное кольцо, наставляя на него свои микрофоны, камеры и лица. Их лица были полны решимости, к которой примешивалось какое-то другое чувство – Редман никак не мог понять какое.

Они окружали его колеблющимися, как волны, рядами – сначала спереди, затем с боков и сзади. Вспышки огня мелькали, словно фейерверк. Джордж, щурясь от яркого света, спешно пробирался вперед. В течение всей этой недели он постоянно увеличивал штат охранников и принимал все возможные меры предосторожности против таких ситуаций, в которой оказался сейчас. Но в это утро он решил, что может незаметно выйти из дома и вернуться назад без происшествий. Хорошая пробежка в Центральном парке среди деревьев в одиночестве, без всяких компаньонов, была пределом его желаний. Как же я наивен, теперь думал он.

Джордж прислушивался, но никак не мог разобрать, о чем говорили в толпе. Хор вопросов был слишком громким, слишком эмоциональным и беспорядочным, чтобы он мог понять, в чем дело, но упоминания о компании «УэстТекс», он не слышал ни разу.

Не понимая, чего ради они все здесь собрались, он стал пробираться к двери и тут услышал, как кто-то упомянул имя Селины. Потом еще кто-то повторил имя его старшей дочери.

Выставив вперед плечо и прокладывая себе путь, Джордж случайно уперся в грудь одного из репортеров и расслышал, как тот сказал, что ему жаль. Очень жаль.

Жаль, что оказался на его пути?

Джордж повернулся к толпе.

Свет от вспышек стал ярче света утреннего неба – заработало не меньше семидесяти камер, наставленных прямо на него. Движение машин по Пятой авеню замедлилось: привлеченные видом толпы водители смотрели на то, что происходит перед входом в здание его компании. Гудели автомобильные сигналы. Что-то крикнули из окна проезжающей машины.

По спине у него прошел холодок – случилось что-то нехорошее. Репортеры утихли. Они замерли в ожидании, стараясь встретиться с ним взглядами. Вся эта толпа стояла перед ним, ожидая что-то от него услышать, а он даже не мог догадаться, чего от него хотят.

Молчание нарушил репортер, в грудь которого уперся плечом Джордж, пробираясь к двери.

– Я думаю, что выражу общее мнение, мистер Редман, когда скажу, что мы искренне вам соболезнуем.

– О чем речь? – спросил Джордж. – Почему вы мне соболезнуете?

Его глаза встретились с взглядами окруживших его людей.

Репортер, только что выразивший ему всеобщее сочувствие, отступил на шаг назад.

В этот момент два полицейских автомобиля остановились у тротуара позади толпы. Они подошли без включенных сирен, но мигалки на их крышах работали.

– Может быть, кто-нибудь из вас окажет мне любезность и скажет, что здесь происходит?

Никто не произнес ни слова. Тишину нарушили лишь щелчки захлопнувшихся дверей полицейских машин. И тут Джордж увидел выходящего из одного полицейского автомобиля Джека Дугласа в измятой одежде, с искаженным от боли лицом. Из толпы раздался голос:

– Селина, мистер Редман. Мы думали, вы знаете. Она утонула сегодня утром. Ее тело направили на медицинское освидетельствование на Первой авеню.

И тут началось безумство.

В комнате стояла мертвая тишина.

– Мне очень жаль, мистер Редман.

Джордж еще сильнее сжал руку Элизабет, стараясь придать ей сил, но ответного пожатия не последовало. Ее рука была холодна, как лед, а глаза смотрели в одну точку. Дыхание было прерывистым и неровным. Она узнала эту страшную новость за несколько секунд до того, как Джордж, Джек и полицейские вошли в их квартиру.

Джордж нашел жену в гостиной второго этажа. У ее ног лежал на боку телефон, а лицо было белым как тальк. В отсутствующем взгляде горящих глаз была странная смесь печали, злости и неверия. Хелен Бейнс все еще выкрикивала ее имя в трубке, все еще спрашивала ее, правда ли это. Джордж поднял телефон и положил на место трубку.

Отпустив руку Элизабет, он обнял ее и крепко прижал к себе. Он поцеловал ее и сказал, что они справятся с потерей. Это был один из тех немногочисленных случаев, когда ему пришлось солгать жене, и Элизабет ни на миг не поверила его словам. Ее лицо перекосилось, она смотрела на мужа сквозь слезы, а затем перевела взгляд на детектива, сидевшего на диване.

– Мне очень жаль, – снова повторил он.

– Я хочу знать, что произошло, – громким голосом объявила Элизабет этому человеку. – Скажите мне, что случилось с моей дочерью.

Лейтенант Вик Гринфилд, детектив, которому было поручено заниматься этим делом, посмотрел на Джорджа и, увидев, что он тоже ждет ответа на этот вопрос, встал с дивана.

– Она вместе с мистером Дугласом прыгала с тарзанкой.

– Это я знаю, – резко прервала его Элизабет. – Мы с Селиной говорили об этом на приеме прошлым вечером. Я прямо сказала ей, что считаю эту затею глупой. Я сказала, что я против этого, но она отговорилась тем, что у нее нет выбора.

Ее взгляд застыл на Джеке, сидевшем в другом конце комнаты и теребившем рукой волосы. Лицо его было неподвижным, влажные глаза были полны печали и скорби. Однако Элизабет не заметила на лице этого мужчины ни малейших следов угрызения совести – на нем отражался лишь ее собственный гнев и ужас невозвратимой потери.

– Она сказала, что у нее не было выбора, потому что она дала слово мистеру Дугласу, что сделает это. Моя дочь никогда не бросала слов на ветер, лейтенант. Никогда.

– Возможно, вам следует знать, что мистер Дуглас сам едва не утонул, пытаясь спасти вашу дочь. Если бы не человек по имени Алекс Стивенс, он бы сейчас не сидел здесь.

Элизабет окатила детектива взглядом, полным злобы и отвращения.

– И я бы этому была очень рада, мистер Гринфилд. Насколько я понимаю, он виноват в ее смерти.

– Элизабет, – попытался остановить ее Джордж.

– Это именно так.

– Нет, это не так. Ты же знаешь, какой была Селина.

– Не пойди она с ним, она была бы сейчас жива.

– Это был несчастный случай.

– Нет, это не был несчастный случай, – раздался голос Джека из другого конца комнаты. – Это было убийство.

Элизабет посмотрела на Джека, и в этот момент Изадора, кошка, живущая в семье Редманов, вошла в гостиную и принялась умываться, разлегшись на тонкой полоске солнечного луча, падающего на пол. Не обращая внимания на кошку, Элизабет посмотрела на Джека и произнесла охрипшим голосом:

– Что вы сейчас сказали?

– Я сказал, что это было убийство.

В комнате повисла тишина. Нарушить ее решился лейтенант. Он рассказал Джорджу и Элизабет обо всем, что произошло: как Селина прыгнула, как ловко она опустилась на плот и как этот плот опрокинулся, когда первый прыгун – мужчина, личность которого они пока не установили, и в данный момент он находится в розыске, – предположительно поскользнулся и упал, из-за чего все и оказались в воде.

Он рассказал им, что Селина всеми силами пыталась оставаться на поверхности, как ее ноги опутала якорная веревка. Он сообщил и о том, какие усилия приложил Джек к тому, чтобы спасти их дочь.

Джордж внимательно слушал его, вникая в каждую подробность, связанную со смертью своей дочери и попытками спасти ее, однако ему было трудно сконцентрировать на этом внимание. Он молчал, потому что не был сейчас уверен, что из всего сказанного он может принять на веру. Тяжесть удара, невыносимые печаль и гнев, перемешавшиеся в его сознании, казалось, вот-вот вырвутся наружу. Его дочь погибла. Более того, Селину убили. Он еще не мог воспринять это факт как свершившуюся реальность. Еще вчера они были вместе. Она была живой и полной энергии, вникавшей во все дела компании, возбужденной тем, что в ее жизни появился Джек.

И вот теперь ее не стало. Кто-то похитил ее у него.

Им овладело бешенство, поднимающееся из глубин сознания. У него есть силы, и он пустит их в ход. Среди его ближайших друзей были первые лица государства. Его дочь погибла, но он еще жив, и с этими контактами, с его миллиардами, он может заставить своих врагов дрожать от страха.

Посмотрев тяжелым взглядом на лейтенанта, он сказал:

– Я хочу знать, что произошло с тем сукиным сыном, который устроил все это.

– Мы и сами разыскиваем его, мистер Редман.

– Вы что, хотите сказать, что никто из стоявших на площадке для прыжков не видел, как он поплыл прочь от плота?

– Именно так, – ответил лейтенант. – Мы опросили свидетелей, но их показания слишком путанные, никто не мог вспомнить, что видел человека, отплывавшего от плота. Многие думают, что он тоже утонул.

– Нет, он не утонул, – медленно произнес Джордж. – Он незаметно ускользнул оттуда, и сейчас он на свободе. А я хочу, чтобы вы его взяли. Вы понимаете, что я говорю?

Лейтенант сжал челюсти.

– Конечно, мистер Редман.

Джордж почувствовал такую резь в животе, словно кто-то вонзил в него раскаленный гвоздь.

– Тот, кто начинил взрывчаткой прожектора, виновен и в смерти моей дочери.

– В этом мы пока не уверены, – сдержанно возразил лейтенант. – Но мы рассмотрим и эту версию.

– Вы хотите сказать, что не видите связи между этими событиями?

– Пока у нас не появится более убедительная информация, это только предположение.

– А вот у меня возникли предположения другого рода, – проговорил Джордж, вставая с места. – Я уже не первую неделю жду, что вы, наконец, выясните, кто стоит за этими взрывами прожекторов, а вы до сих пор так ничего и не сообщили. Ничего. Объясните мне почему.

– Все было сделано профессионально, – ответил лейтенант. – Тот, кто начинил прожектора взрывчаткой, не оставил никаких следов.

– Оставил, – возразил ему Джордж. – Вы и ваши никчемные люди просто провели осмотр без должного внимания.

Лицо лейтенанта побагровело. Двое полицейских в форме, стоявших за его спиной, переглянулись.

– При всем должном уважении к вам, мистер Редман, я должен заявить, что мы провели очень подробный и тщательный осмотр.

– Да чушь это все собачья! – поморщился Джордж. – Те, кто устроил взрыв этих прожекторов, виновны в смерти моей дочери, и они все еще гуляют на свободе. И по всей вероятности, готовятся совершить новое преступление против моей семьи. Так что же мешает вам поднять, наконец, свои задницы и предпринять хоть что-то до того, как это произойдет?

Лейтенант повернулся к своим людям и кивком указал на дверь. Он встал и последовал за ними, но перед дверью остановился и посмотрел на Джорджа.

– Я понимаю ваше состояние, мистер Редман, – сказал он. – Я всем сердцем с вами и с вашей семьей. Но никто из присутствовавших здесь не убивал вашу дочь. Прошу вас, помните об этом, когда мы в следующий раз будем говорить с вами.

Прежде чем Джордж успел ответить, он вышел из комнаты.

На некоторое время в комнате воцарилось молчание.

Джордж расслышал отдаленный звонок телефона. Возможно, кто-то из его сотрудников ответил, что мистер и миссис Редман в данный момент никак не могут прокомментировать случившееся.

Он посмотрел на Джека. Он сидел, уперев локти в колени с опущенным на ладони лицом. Его била дрожь. «Я знаю, ты пытался спасти ее, – подумал он, – и я тебя не виню».

Молчание нарушила Элизабет. Ее лицо было необъяснимо спокойным.

– Джордж, нам надо быть рядом с ней, – сказала она. – Ведь она наша дочь. Мы должны идти. Я не хочу, чтобы она была там одна. Если мне позволят, я останусь с ней на всю ночь.

Элизабет была в шоке. Джордж понял это по выражению ее лица, по звуку ее голоса и очень хотел сделать или сказать что-то, что облегчило бы ее боль. Но сейчас он был не способен ни к тому ни к другому.

Зазвонил телефон, стоящий на столе, возле которого сидела Элизабет. Это была их персональная линия. Никто, кроме близких друзей и близких родственников, не знал этого номера.

Джордж, подойдя к столу, ответил, понимая, что это будет один из множества звонков, на которые им придется отвечать в последующие дни.

Звонил Гарольд Бейнс. К удивлению Джорджа, он не сказал ни слова о Селине, а лишь попросил поскорее включить телевизор. Взяв с письменного стола пульт, Джордж направил его на телевизор, стоявший у противоположной стены. Включив его, он спросил у Гарольда номер канала. Услышав ответ, Джордж удивился – это был один из развлекательных каналов.

Звук послышался до того, как появилось изображение.

Джордж услышал знакомый женский голос. Затем на экране появилась Лиана. Она стояла рядом с Майклом Арчером.

Они держались за руки. Их улыбающиеся лица заполняли весь экран. Джордж, Элизабет и Джек молча слушали комментатора, рассказывавшего об их недавней свадьбе.

Элизабет прижала ладонь к губам.

Звук входил в уши, словно острые гвозди.

– Мы очень счастливы, – объявила Лиана.

Джордж свалился в кресло. Только сейчас он рассмотрел, что на Лиане было белое платье, а на Арчере безукоризненный темно-серый костюм. Позади них были горы и бухта, полная белых яхт. Там, где они находились, вовсю светило солнце.

– Ты меня слушаешь? – спросил Гарольд.

– Да, – ответил Джордж.

– Я хотел, чтобы ты узнал об этом до того, как пресса снова застигнет тебя врасплох. Я уверен, что эта запись сделана не сегодня. Они, по всей вероятности, в Монте-Карло. Посмотри на дворец позади них.

Джордж слушал его, не говоря ни слова.

– Она уже связалась с тобой? – спросил Гарольд.

– Я не слышал от нее ни слова с того дня, когда выставил ее вон из отеля «Плаза».

– Джордж, она ведь не знает, что случилось с Селиной. Лиана должна была позвонить, если бы услышала об этом. Но она наверняка скоро свяжется с тобой.

Джордж так ничего и не сказал.

Он повесил трубку, и в тот же момент Элизабет выключила телевизор.

 

Глава 33

– Ты уверен, что тебе не нужно что-нибудь подложить под ногу?

Эрик посмотрел на Луиса Райана, сидящего за письменным столом из красного дерева. Его кабинет был залит лучами яркого послеполуденного солнца. Луис, положив ногу на ногу, расположился в кресле, вольготно откинувшись на спинку и подложив ладони под голову. На нем были брюки цвета хаки, легкий хлопковый свитер и желто-коричневые мокасины.

Он смотрел на Эрика внимательным взглядом, от которого у того появилось сомнение в том, что бизнесмен действительно беспокоится о его ноге.

Он не хотел показаться слабым. Сидя напротив Райана, он вытянул свою заново загипсованную ногу – поскольку прежний гипс, размокнув в его затопленной квартире, пришел в негодность – и опирался пяткой о пол, чувствуя при этом сильную боль. Доктор не только велел ему держать гипс сухим, но и настоятельно советовал постоянно держать ногу в поднятом положении, чему он, разумеется, сейчас не следовал.

Я сейчас выбиваю тысячу, думал Эрик. При этом у него нет-нет да и мелькала мысль попросить у Райана еще один стул или скамеечку, но гордость не позволяла ему сделать это.

– Я в полном порядке, – ответил он, улыбаясь через силу. – Нет, правда.

Луис пожал плечами.

– Я тебе не верю, – сказал он. – Но нога-то твоя. Может, хочешь чего-нибудь выпить перед тем, как мы начнем?

Эрик согласно кивнул. Глоток спиртного будет сейчас как нельзя кстати. Его беспокоило не только то, что Райан назвал его лжецом, но сама нога, которая болела так, словно под ней развели огонь. Раньше, когда он позвонил Райану из квартиры Дайаны, он не рассчитывал на такую скорую встречу с этим человеком. Возможно, через неделю, думал он, но не в тот же день, когда он, вернувшись из больницы, обнаружил свою квартиру под слоем воды глубиной в шесть дюймов.

И все-таки Эрик Паркер был рад здесь оказаться. Не только потому, что эта встреча помогла ему хотя бы на время перестать думать о проблемах, свалившихся на него после возвращения домой, а, скорее, потому, что Эрик уже устал биться над одним-единственным вопросом: почему Луису Райану вздумалось послать ему розы в больницу?

– Так что тебе налить? – спросил Луис, вставая. – У меня есть все.

– Скотч, если можно.

– Отлично.

Он наблюдал, как Райан шагает в другой конец комнаты к бару. Он до сих пор не мог понять, чего этот человек от него хочет. Луис знал, что Эрик в течение многих лет занимал один из руководящих постов в администрации компании «Редман Интернэйшнл». Может, это и послужило причиной? Возможно, Луису нужна была какая-то особая информация? Или дело касалось Селины? Ведь всем на Манхэттене было известно, что у них роман. Неужели причина встречи в этом? А может быть, дело касается Джорджа? Соперничество между этими двумя бизнесменами стало притчей во языцех. Обладая примерно равными по величине компаниями, они постоянно пребывали в состоянии войны, и пресса многие годы старалась представить их соперничество личной враждой – как это и было в действительности.

Хотя служители массмедиа старались показать, что их обоюдная ненависть имеет корни в бизнесе, Эрику было известно, что дело обстоит не совсем так. Несколько лет назад в минуты откровения Селина поведала ему, что Джорджа некогда считали виновным в смерти жены Луиса. Хотя сам Эрик и не верил в то, что Редман мог быть способным на убийство, однако все-таки не исключал такой возможности. За прошедшие годы было слишком много случаев, когда чувства, которые Джордж испытывал к Луису Райану, выходили за уровень обычной вражды и становились чем-то более холодным, мрачным и сугубо личным.

Он наблюдал, как Луис наливает скотч в два невысоких бокала со льдом. «Я не знаю, зачем ты позвал меня к себе, – думал в этот момент Паркер, – но если я тебе сильно нужен, то тебе придется раскошелиться».

Луис с бокалами в руках подошел к нему. Эрик принял от него бокал, и они чокнулись.

– За будущее, – сказал Луис, после чего они отпили по глотку.

Эрик почувствовал, как сгусток жидкого огня течет по его горлу и растекается по желудку. Он сделал еще глоток и почувствовал, как постепенно начинает расслабляться пружина, засевшая где-то внутри. Райан подошел к одному из окон, выходивших на жилые районы города. Эрику казалось, что тот не интересуется ничем, кроме здания компании «Редман Интернэйшнл».

Эрик выдвинулся чуть вперед на своем стуле.

Группа репортеров, через которую ему пришлось пробираться, направляясь сюда, все еще стояла перед входом в здание. Хотя Паркер точно не знал, по какой причине они осаждают вход, он посчитал, что они снова интересуются поглощением компании «УэстТекс».

– Я хочу, чтобы ты помог мне уничтожить Джорджа Редмана, – объявил Луис.

Эрик посмотрел на миллиардера – в первый момент он решил, что ослышался. Луис все еще стоял лицом к окну. Солнце, пробиваясь сквозь стекла, превращало серебряный цвет его волос в золотой.

– Ты получишь баснословные деньги за те пустяки, которые я хочу получить от тебя, – прямо, без обиняков, продолжил Луис. Он отошел от окна и снова сел на свое место. – Фактически даже после того, как ты оплатишь больничные счета, отремонтируешь свою квартиру и возместишь убытки, понесенные твоими соседями из-за испорченных картин и мебели времен Генриха VIII, у тебя еще останется на безбедную жизнь.

Эрик лишился дара речи. Как Луису стало известно об аварии в его квартире? О повреждении картин и мебели? Ведь трубы лопнули только сегодня утром.

Открыв ящик письменного стола, Луис вынул из него полоску бумаги. Он протянул ее Эрику, и тот внимательно уставился на банковский чек. Его брови непроизвольно взметнулись вверх – сумма действительно была баснословной.

– И как я могу это заработать? – спросил он.

Луис опустился в кресло.

– Мне надо получить подтверждение полученной информации, касающейся поглощения компании «УэстТекс». Все, что от тебя требуется, – скопировать несколько файлов, и этот чек твой.

– Подтверждение? – переспросил Эрик. – Значит, вы уже вошли в контакт с кем-то из «Редман Интернэйшнл»?

Луис сделал неопределенный жест рукой.

– С кем?

– Это неважно. Важно лишь то, что я не очень-то доверяю этому субъекту. В отличие от тебя, он не горит желанием видеть Редмана поверженным и уничтоженным.

Ага, значит, это мужчина.

– А почему вы думаете, что я этого хочу?

– Да потому, что ты ненавидишь Джорджа, – ответил Луис. – Я полагаю, мы оба знаем, что Редман испортил твою репутацию. Ты не сможешь найти работу в этом городе, даже если согласишься жарить блины в кафе. Кроме того, совершенно ясно, что аварию с трубами в твоей квартире тоже подстроил Редман. Он не зря отобрал у тебя страховки. Он хочет вышвырнуть тебя из своего здания, да и вообще из Нью-Йорка.

– Как вы обо всем этом узнали?

Сделав глоток виски, Луис посмотрел на Паркера, и их взгляды встретились.

– Нет ничего такого, чего бы я не знал о тебе, Эрик. Я знаю о том, что ты отлупил Лиану Редман в ту ночь, когда был прием по случаю открытия нового здания компании «Редман Интернэйшнл», я знаю о том, что ты, находясь в больнице, заказал ее.

Эрик мог только смотреть на Луиса широко раскрытыми глазами. Этот человек мог легко шантажировать его даже тем, что только что сказал.

– Ну, – спросил Луис. – Так мы договорились?

 

Глава 34

Стоя на огромном полукруглом балконе многокомнатного углового номера в «Отель де Пари», Лиана смотрела вниз на оживленный, заполненный судами порт Монте-Карло. Было далеко за полдень, солнце уже клонилось к закату, и за угловым выступом здания отеля она видела дворец, очертания которого отчетливо вырисовывались на фоне ярко-голубого неба и Средиземного моря.

Воздух, пахнущий солью, был прохладен и чист. Десятки яхт и парусных судов возвращались в гавань после дня, проведенного в море. Все, что окружало ее, а в особенности эдвардианские виллы, которые она успела полюбить еще в детстве, было прекрасной заменой манхэттенским небоскребам.

Лиане с трудом верилось в то, что еще вчера она была в Нью-Йорке, одинокая, живущая жизнью, состоящей из сплошных кошмаров.

За своей спиной она услышала тихий стон и шелест простыней. Повернувшись и посмотрев в комнату, она увидела Майкла, лежащего на кровати на животе. Руки его были раскинуты по сторонам, лицо повернуто в ее сторону. Какой он красивый, подумала девушка, прислушиваясь к его шумному дыханию.

Она была рада, что он может спать, а вот сама мучилась бессонницей. Все события, предшествовавшие их перелету через Атлантический океан и поселению в номере этого отеля, все еще никак не укладывались в ее голове.

Лиане все еще казалось сном то, что только сегодня утром они с Майклом поженились и весь оставшийся день занимались любовью. А ведь прошлым вечером Марио едва его не убил. Если бы она, сидя на заднем сиденье автомобиля, не посмотрела в окно и не увидела Майкла, стоявшего в потоке машин, если бы она во весь голос не закричала Марио, чтобы он не стрелял, то наверняка либо он сам, либо один из его парней обязательно спустил бы курок.

И Майкл был бы сейчас мертв.

Мысль о том, что ее связь с Марио, возможно, привела бы к смерти Майкла, была невыносимой. Майкл, появившись в ее жизни в самый мрачный момент, поддержал ее. Все дни, проведенные вместе, когда они чистили и красили ее квартиру, а в город выходили, когда уже не было сил продолжать работу, открыли перед ней новый, неизвестный прежде мир.

Сегодня, выйдя замуж за Майкла, она чувствовала, что поступила правильно, невзирая на то что почти не знала этого мужчину. Лиана понимала, что никаких отношений с Марио у нее уже не будет. Она была уверена, что он никогда не бросит ради нее свою жену. Его отец не допустил бы этого. Согласись она переехать в предложенную им квартиру, это означало бы, что она согласна позволить ему появляться в ее жизни и исчезать из нее, как это было в прошлом – унизительное положение.

И вот она оказалась здесь с Майклом. К ее удивлению, Марио не затеял драку. Наоборот, он обнял ее, поцеловал и сказал, что разберется с Эриком Паркером, пока она будет в отъезде. Лиана знала, что это значит, и при мысли об этом ее охватывала дрожь.

Марио был намерен его убить.

Майкл сделал ей предложение в такси.

После того, как она рассказала ему про пистолет, записку и про то, что Эрик Паркер ее заказал, он, к ее величайшему удивлению, вынул из внутреннего кармана пиджака два авиабилета.

– Ты же знаешь, что я люблю тебя, – проговорил он. – Ведь ты настолько проницательна, что не могла этого не понять. Выходи за меня замуж. Мы улетим в Европу. Там ты будешь в безопасности. Я не дам тебя в обиду. Мы избавимся от всего этого и будем счастливы. Это я тебе обещаю.

Все оказалось так просто.

Лиана была настолько напугана тем, что происходило в ее жизни, так обеспокоена своим будущим, что хотела покинуть город и не возвращаться обратно, по крайней мере, до тех пор, пока с Эриком Паркером – и с его намерением убить ее – не будет покончено. Ей было так страшно, что она просто не могла больше оставаться в Нью-Йорке.

Не раздумывая над предложением Майкла, она приняла от него маленькую коробочку, расписанную в стиле Тиффани, открыла ее и обнаружила внутри огромные бриллианты, каких никогда до того не видела.

– Конечно же, я выйду за тебя замуж.

Утром они прибыли в Ниццу. Отдохнув после путешествия, они взяли машину и, проехав короткое расстояние до Монте-Карло, остановились в забронированном заранее отеле лишь для того, чтобы принять душ. Когда Майкл разделся, Лиана увидела на его спине, плечах и животе темные кровоподтеки. Встревоженная, она спросила его о том, что случилось.

– Меня пытались ограбить на улице, – ответил он.

– Ограбить? Когда?

Он приложил палец к ее губам.

– Это произошло вчера утром. Трое парней прихватили меня на Б-авеню. – Майкл повел плечами. – Большими деньгами они не разжились, а я, как видишь, все еще живой. Вот так все и произошло.

– А что ты делал на Б-авеню?

– Собирал материал для книги.

– И ты так спокойно об этом говоришь.

– Не забывай, я ведь актер.

Лиана нежно обняла его.

– А ты обращался в полицию?

– Ты думаешь, от этого был бы хоть какой-нибудь прок?

Разумеется, он был прав. Лиана вспомнила и о ее собственном обращении в полицию, когда мужчина приставал к ней на Вашингтон-сквер. Она тогда почувствовала то же, что и Майкл. В подобных ситуациях полиция оказывалась практически бессильной. В городе было слишком много людей и слишком мало офицеров полиции, чтобы по описанию найти виновного.

– А почему ты раньше не рассказал мне об этом? – спросила она.

– Не хотел тебя волновать.

– Ты должен был мне сказать, – поучительным тоном произнесла она. – Сейчас ты в порядке?

– Через несколько часов я буду женатым человеком, – ответил Майкл. – Я никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас.

– Лучше бы ты помнил о том, что сейчас ты не на сцене, – шутливо заметила Лиана.

Зайдя в бутик Картье, они купили свадебные кольца – два простых гладких платиновых колечка. В магазине мужской одежды Майкл подобрал себе темно-серый костюм и легкие черные кожаные туфли. В одном из маленьких бутиков Лиана купила простенькое, но элегантное шелковое белое платье. Хотя оно и было не тем свадебным платьем, о котором она мечтала в детстве, она остановила свой выбор на нем хотя бы потому, что сейчас она уже знала: мечты сбываются крайне редко. А как быть, если они не сбываются вообще? Ведь в ее жизни слишком многое пошло наперекосяк. Главное, что сейчас она чувствовала себя счастливой, поскольку нашла мужчину, который хочет прожить свою жизнь с ней.

Когда у них было все необходимое, они пошли в многолюдный, тесный порт, наняли яхту, и ее капитан засвидетельствовал и скрепил их брак в международных водах. Теперь, когда темные тучи, идущие с запада, закрыли небо и заслонили солнце, Лиана, покинув балкон, вернулась в комнату, усиливающийся бриз растрепал ее волосы, она закрыла застекленную створную дверь.

Майкл еще спал. Несмотря на потускневший свет, кровоподтеки на его спине были все еще заметны. Они выглядят очень болезненными, подумала Лиана и удивилась, как он мог еще двигаться, не говоря уже о том, чтобы спать. Но, стоя перед кроватью и глядя на Майкла, она вдруг ощутила, насколько сама устала. Впервые после их прибытия сюда она почувствовала, что действительно может заснуть.

Посмотрев на часы, Лиана решила прилечь на полчасика, перед тем как позвонить портье и забронировать места для ужина в ресторане. Она сняла с себя черное шелковое кимоно и легла в постель, уютно пристроившись рядом с Майклом. Его тело было теплым, а дыхание тяжелым. Девушка закрыла глаза и поддалась сразу накатившей на нее дреме.

Через несколько часов она проснулась от стука дождевых капель по оконным стеклам.

Лиана потянулась в темноте и, посмотрев на цифровые часы, стоявшие на прикроватном столике, поняла, что проспала три часа. Она со стоном снова закрыла глаза.

– Не могу поверить, что так долго спала, – произнесла она вслух.

Девушка повернулась к Майклу, но его место в постели оказалось пустым. Она села и осмотрелась вокруг. В комнате было темно, но из-под закрытой двери ванны пробивался свет. Она слышала шум текущей воды. Майкл принимал душ. Ее тянуло снова забраться в теплую постель и продолжать спать, но они ничего не ели с самого утра, и сейчас ей хотелось есть больше, чем спать.

Лиана включила бра, висевшее с ее стороны кровати, и кинула взгляд на окно. Дождь хлестал по стеклам. Такая погода не для выхода из дома. Хотя в отеле был ресторан, который ей нравился, но приводить себя в соответствующий вид и покидать уютный номер ей совсем не хотелось. Самое лучшее – это заказать ужин в номер. Приняв это решение, она потянулась к телефону.

Поднеся трубку к уху, Лиана не услышала ожидаемого гудка, а вместо него до нее донесся мужской голос, говоривший: «…заплатил Сантьяго половину сегодня утром. Оставшуюся часть денег, которые ты ему должен, он получит, когда ты закончишь работу и убьешь ее отца…»

Голос внезапно прервался. Пораженная и озадаченная, Лиана замерла на месте – этот голос был ей знаком. Она напряженно вслушивалась в надежде услышать что-нибудь еще, но в трубке прозвучал только негромкий гудок и легкий шорох помех.

– Майкл? – закричала она. – Ты говоришь по телефону?

Ответом ей была тишина, но потом она услышала чье-то дыхание. Лиана положила трубку. Чувствуя недоброе, она неподвижно сидела на постели. Голос, который она слышала, не был голосом Майкла, но она была абсолютно уверена, что он ей знаком. Но откуда?

Лиана снова схватила трубку и прижала ее к уху. Теперь из трубки слышался лишь густой гул гудка – линия была свободна. Тот, чей голос она слушала, повесил трубку.

Лиана накинула кимоно, лежавшее рядом с кроватью, и пошла в ванну. Подойдя к двери, она остановилась и затаила дыхание. За дверью ванной Майкл чуть слышно напевал что-то себе под нос, она почувствовала влажный и горячий пар. Она взялась за ручку двери и потянула ее на себя. Дверь была не заперта.

Это ее удивило. Лиана почему-то была уверена, что дверь окажется закрытой.

Она открыла дверь. Пар, вырвавшись из ванной комнаты, окутал ступни ее ног. Девушка, неслышно войдя в ванную, посмотрела на телефон, висевший на стене рядом с душевой кабиной. Она проверила, работает ли он, и почувствовала на трубке влагу. Бросив взгляд на душевую кабину, она за запотевшим рифленым стеклом увидела Майкла, теревшего губкой свое мускулистое тело. Он продолжал напевать что-то, стоя к ней спиной и, похоже, не замечая ее присутствия.

Лиана подняла руку, намереваясь постучать по стеклу и спросить его об этом непонятном разговоре, как вдруг телефон внезапно зазвонил. Она судорожно вдохнула. Майкл прекратил напевать и выключил воду. Она наблюдала, как он открыл дверь душевой кабины и, не спеша, вытянул руку, ища полотенце, которое, как он полагал, должно было висеть на вешалке, закрепленной на стене рядом с кабиной.

Полотенца на вешалке не было. Они использовали оба полотенца еще утром, и теперь они влажной кучей лежали в другом конце ванной комнаты. Телефон снова зазвонил.

– Вот черт, – в сердцах произнес Майкл, раздвигая настежь стеклянную дверь кабины.

– Хочешь, я отвечу? – предложила Лиана.

– Господи! – одним движением руки он быстро закрыл дверь кабины. – Лиана? Что ты здесь делаешь? Я думал, ты еще спишь. Боже, как ты меня напугала!

Только что закончился третий звонок, и вот-вот должен был прозвучать четвертый. Звук телефона эхом разносился по просторной ванной комнате.

– Ты можешь взять трубку? – спросил он.

Лиана слегка смутилась, поскольку была уверена, что он, конечно же, сам захочет снять трубку. Может быть, штормовой ветер и сильный дождь вызвали сбои на линии и она слышала разговор каких-то других людей? Это она могла только предполагать, но в том, что этот голос она слышала прежде, Лиана была уверена.

Телефон продолжал звонить.

– Милая?.. – неуверенным голосом произнес Майкл.

Лиана протянула руку к трубке, не предполагая, что она может услышать. Пресса уже выследила их, и портье получил строгие инструкции в отношении того, с кем их соединять. Мистер и миссис Арчер не хотят, чтобы их беспокоили журналисты.

Тогда кто это звонит? Ведь никто не знает, что они здесь.

Она ответила и услышала из трубки мужской голос.

– Лиана?

– Да?

– Это Гарольд. Слава богу, что я тебя нашел.

– Гарольд? – переспросила она, глядя на Майкла. – Что-нибудь случилось?

– Тебе надо немедленно вернуться домой. Случилось ужасное. Ты сейчас должна быть с родителями.

– С чего это вдруг?

Гарольд на мгновение замолчал.

– Из-за твоей сестры, Лиана.

 

Глава 35

Он вошел в ее квартиру, но на этот раз не как гость, а как вор. Это обстоятельство пробуждало в нем какое-то странное чувство, от которого ему было не по себе. Ведь эта женщина когда-то любила его.

Орудуя одним из костылей, Эрик мягко закрыл за собой дверь и прислушался. Стоя в прихожей квартиры Дайаны, он слышал доносившийся откуда-то издалека слабый звук работающего телевизора – ему показалось, что звук доносится из кухни, а может быть, в одной из комнат верхнего этажа.

А вдруг она дома? Дайана предупредила, что большую часть дня ее дома не будет.

– Если ты намерен оставаться здесь, я ведь должна купить какую-нибудь еду? – перед уходом сказала она. – Что бы ты хотел?

Паркер составил список, и она ушла. После этого он позвонил Луису Райану и поехал на встречу.

Проходя через прихожую и гостиную, он мельком взглянул на себя в зеркало, к которому хозяйка квартиры прилепила список его прегрешений. Эрик, несмотря на то что его лицо все еще было в кровоподтеках, выглядел взволнованным. Если Дайана окажется дома, то наверняка заметит это и спросит, в чем дело.

Надо успокоиться и остыть.

В гостиной никого не было. Винтовая лестница в правом углу вела на второй этаж, где находились спальня Дайаны и ее кабинет. Паркер, подняв голову, окликнул ее по имени, через несколько секунд окликнул снова – никакого ответа.

Кухня располагалась в конце длинного коридора. Неуклюжей походкой он двинулся в этом направлении. Резиновые наконечники костылей застревали в ворсе ковра; звук телевизора становился громче. Никого не было и в столовой, через которую он прошел. Подойдя к ванной комнате и открыв ее дверь, он убедился, что и там пусто.

Паркер доковылял до кухни и замер перед закрытой дверью, пытаясь понять, что там происходит. Кроме телевизора, он услышал еще и шум текущей воды. Эрик закрыл глаза. Она была дома. Она была дома, черт бы ее побрал. Так что же ему теперь делать? Райан хотел эту информацию немедленно.

Обернувшись, он посмотрел на прихожую, откуда открытая дверь вела в гостиную. Несколько секунд он подумывал, нельзя ли проникнуть в кабинет Дайаны, закрыться в нем и добыть нужные Райану файлы, но эту затею посчитал глупой. Если вдруг Дайана, вернувшись домой, зайдет в свой кабинет и застанет его за этим занятием, двадцать ближайших лет его задница будет париться за решеткой. Нет, ему не стоит спешить с этим кропотливым делом.

Приоткрыв плечом кухонную дверь, он прошел внутрь.

Вернее, попытался пройти.

В кухне на полу перед дверью лежал брошенный наспех пакет с продуктами, часть из которых, выпав, раскатилась по полу. Эрик, осмотрев помещение, заметил возле себя небольшой деревянный столик, а на полу возле него еще один пакет с продуктами. Встревожившись, он перешел на открытое место в центре кухни и первым делом закрыл водопроводный кран, после чего, как ему показалось, звук из телевизора сделался громче. Посмотрев на экран, он увидел, что Дайана смотрела новости, и выключил телевизор. Он еще раз внимательно осмотрел кухню, и на этот раз ему на глаза попалась записка, прикрепленная к дверце холодильника.

Торопливым почерком она писала ему: «Джордж спешно вызвал на совещание. Когда буду дома, не знаю. Звони мне в офис».

Эрик дважды перечитал записку, гадая, что за причина вдруг возникла у Джорджа, чтобы под конец дня в субботу вызывать сотрудников на срочное совещание. Его так и подмывало позвонить Дайане и спросить, в чем дело, но он не хотел зря тратить время. Бросив записку в контейнер для мусора, он закрыл за собой дверь.

Торопясь изо всех сил, он прошел через всю прихожую к гостиной. Боль в ноге запульсировала с новой силой, спину ломило, в голове же стучала одна мысль: «Чем скорее Райан получит эту информацию, тем скорее этот чек станет моим».

В гостиной его ожидало первое препятствие – та самая высокая винтовая лестница.

Эрик с затаенным ужасом посмотрел вверх и засомневался, удастся ли ему вскарабкаться наверх, не сломав при этом шею. Он аккуратно и последовательно переставлял ноги с одной ступеньки на другую, стараясь делать это с максимальной осторожностью, но, несмотря на это, его костыли два раза соскальзывали по блестящему от мастики дереву.

На то, чтобы добраться до верха, у него ушло четыре минуты. Преодолев подъем, Паркер остановился, чтобы отдышаться. Лоб покрыла испарина, и он обтер ее тыльной стороной ладони. Кабинет Дайаны находился за дверью справа. Эрик посмотрел на часы и задумался, сколько еще времени она будет отсутствовать. Часы? Минуты?

Он оказался в залитой солнцем комнате. Стеллаж с документами был у стены слева. Справа громоздились шкафы, заполненные книгами по юриспруденции. На столе с блестевшей стеклянной столешницей стоял компьютер, принтер, телефон, факсимильный и фотокопировальный аппараты. Кабинет был большим и просторным, и в нем, казалось, не было ничего лишнего, ничего показного. Подобно самой Дайане, он выглядел практичным и рациональным. Как и следовало ожидать, ее кабинет в редмановском жилом комплексе оказался уменьшенной копией ее углового кабинета в здании компании, и Эрик знал, что все, что здесь хранилось, было перекачано из файлов на основном ее рабочем месте.

Он подошел к компьютеру, находившемуся в центре комнаты.

Когда Эрик буквально упал в кожаное кресло и положил на пол рядом костыли, ему снова пришла в голову мысль о том, насколько все это смешно и нелепо. Ведь вся информация, касающаяся поглощения компании «УэстТекс», была известна ему до мельчайших подробностей. Они с Дайаной обсуждали эту сделку каждый день. Согласись Райан выслушать его, он без труда получил бы всю необходимую ему информацию из первых рук и мог бы обойтись без этого подтверждения. Но этот человек не доверял никому. Он хотел получить твердые копии каждого документа, до которого сможет добраться Эрик, а спорить с ним было бесполезно.

Он включил компьютер. На ожившем экране монитора появилось сообщение: ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ.

Эрик открыл верхний ящик письменного стола Дайаны. В нем между двух пачек бумаг, аккуратно стянутых скрепками, находился конвертик размером чуть больше кредитной карточки. Эрик вынул его и закрыл ящик. Внутри должен был находиться листок бумаги с записанным на нем паролем Дайаны. Насколько Эрик помнил, именно там хранился ее пароль месяц назад, когда его компьютер сломался и он по телефону попросил ее разрешить ему спуститься в ее квартиру и закончить отчет на ее компьютере.

Дайанин компьютер, так же, как и стоявший у него дома, был подключен к общей сети компании «Редман Интернэйшнл». В тот день она показала ему, где хранит свой пароль, представляющий собой комбинацию из двадцати букв и цифр, которую никто не смог бы запомнить. «Даже я, – сказала тогда Дайана. – А ты знаешь, какая хорошая у меня память».

Эрик ввел пароль, экран мигнул, и компьютер перешел под его управление.

Его пальцы заплясали по клавиатуре. Войдя в меню, он вызвал каталог, и по экрану побежал нескончаемый перечень хранящихся на винчестере файлов. Те, что были нужны ему, располагались в середине списка под закодированными названиями. Если код известен, то получить их перечень на экране было секундным делом. Любой файл, имя которого начиналось с астериска и заканчивалось буквой «Т», содержал информацию о поглощении компании «УэстТекс Инкорпорэйтэд».

Хотя таких файлов было всего двенадцать, объем каждого составлял сотни страниц – ясно, что такое количество информации, да еще за столь короткое время, каким он располагал, принтеры Дайаны не осилят. Поэтому Эрик открыл один из боковых ящиков ее стола и вынул оттуда коробку с флешками. Когда он вставил одну из них в USB-порт, компьютер гукнул и зажужжал. Эрик потянулся к мышке и навел курсор на один из файлов. Кликнув по нему, он перетащил его на иконку флешки, чтобы начать копирование, но на экране появилось новое сообщение:

ДЛЯ КОПИРОВАНИЯ ФАЙЛА *FA#IB!$S@*T

ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ БЕТА

Эрик смотрел на экран, не веря своим глазам. В целях усиления мер по защите информации «Редман Интернэйшнл» изменяла пароли через каждые три месяца, стало быть, последняя смена паролей произошла совсем недавно. Когда он последний раз входил в систему, пароль был АЛЬФА, а не БЕТА. Этого проклятого пароля БЕТА он не знал. Без этого разрешающего пароля ему ничего не удастся скопировать.

Но должен же быть какой-то выход из этого положения – система была защищена, но в каждой защите были слабые стороны. Нужно лишь их найти.

Неожиданно Паркера осенило. Когда «Редман Интернэйшнл» меняет систему паролей, работники извещаются об этом по электронной почте, и каждому предоставляется возможность устанавливать свои собственные пароли, а для их запоминания нужно куда меньше усилий. Это значило, что руководство абсолютно доверяет каждому сотруднику «Редман Интернэйшнл», а это само по себе критическая уязвимость в системе защиты.

Пароль мог быть в данном случае любым. Интересно, подумал Эрик, а что, если Дайана поступала так же, как он и Селина, – просто пользовалась старыми паролями, потому что им было лень выдумывать и запоминать новые. Паркер знал прежний пароль Дайаны, она сама рассказала о нем еще месяц назад. Это было ее второе имя. Мария. Эрик ввел его в компьютер.

В ответ экран мигнул.

Экстренное совещание закончилось так же внезапно, как и началось.

Дайана Крейн собрала все бумаги в свой черный кейс из крокодиловой кожи и, защелкнув замок, поднялась со стула. Она подошла к Джорджу, стоявшему у края стола из красного дерева.

– Мне только что звонил Тед Фростман, – только что объявил Редман. – И сообщил, что Чейз принял решение поддержать нас. Теперь, более чем когда-либо, необходимо, чтобы сделка по «УэстТекс» и договоренность с Ираном завершились успешно. В память о Селине.

Наблюдая, как Гарольд Бейнс и остальные члены совета выражают свои соболезнования Джорджу, Дайана снова подумала, как трудно поверить, что Селина Редман была убита только сегодня утром.

Джордж протянул руку, когда она приблизилась к нему. Его лицо казалось высеченным из камня, в глазах была пустота и полное отсутствие каких-либо чувств. Дайана неловко отвела его руку в сторону и осторожно обняла его.

– Как мне жаль, – сказала она. – Мне будет так ее не хватать.

Джордж не ответил на ее объятия и не обнял ее.

Отстранившись от него, Дайана заметила, что он чуть сощурился, словно пытался смотреть сквозь нее.

– Я могу что-нибудь сделать для вас? – спросила она.

– Нет.

– Вы в этом уверены?

– Насколько я слышал, Дайана, в последние дни у вас и так работы по горло. Вам предстоит лететь вместо Селины в Иран вместе с Джеком и Гарольдом. Постарайтесь, чтобы поездка была удачной. Больше ни о чем я вас не прошу.

«А теперь ты можешь идти домой к Эрику…»

Хотя Джордж и не произнес этих слов, Дайана была уверена, что подумал он именно так. Тот факт, что она не прекратила общаться с Эриком Паркером сразу после его увольнения из «Редман Интернэйшнл», истолковывался как недостаток лояльности по отношению к компании. Еще одним проявлением этого недостатка лояльности было то, что ее отношения с Эриком начались сразу после того, как Селина с ним рассталась. Так что Дайана Крейн вполне заслужила нынешнее холодное отношение Редмана и смирилась с ним.

Покинув зал заседаний, она направилась к своему офису, странным образом чувствуя, что на нее уже не действует ни необычная тишина, ни сидящие за столами секретарши, ни пролитые слезы. Она уже имела дело со смертью, когда умер ее отец, и сейчас она тоже справится. Дайана всегда находила убежище в работе, и сейчас решила с головой броситься в дела. Она еще раз проверит контракты, дабы убедиться, что они исключают любую возможность неисполнения и что все сделки по ним пройдут гладко.

Секретарша дожидалась ее в кабинете, стоя в центре комнаты. Лицо ее слегка покраснело. Видно, что она тоже плакала. Дайана, проходя мимо, сжала ее руку.

– Я хочу кое о чем вас попросить, – сказала она, – сделайте нам по полчашечки кофе. У меня в столе есть бутылка бренди. Из нее мы нальем в чашки вторую половину. А то эта бутылка валяется без пользы.

Женщина через силу улыбнулась и вышла из комнаты.

Глядя ей вслед, Дайна вдруг подумала, все ли в порядке с ней самой. Почему она не ощущает ни боли, ни потери от утраты Селины Редман так, как это чувствуют на первый взгляд все служащие компании? До появления Эрика она много лет близко дружила с Селиной. Неужели она настолько бесчувственна, что не может показать – не говоря о том, чтобы почувствовать, – других эмоций, кроме облегчения? Неужто Эрик Паркер настолько для нее важен, что она не ощущает потери женщины, к которой относилась с таким уважением?

Лучше не думать об этом сейчас, потому что такие размышления неминуемо поставили бы перед ней вопрос, что она собой представляет как личность, а ответить на него Дайана Крейн была сейчас не готова. А главное, она не была уверена в том, что ответ на этот вопрос ей понравится.

Она подошла к письменному столу. Если она поедет вместо Селины, то до отъезда ей необходимо еще раз внимательно посмотреть необходимую документацию.

Дайана включила компьютер, вынула из ящика стола листок бумаги и набрала на клавиатуре пароль. Когда она ввела его, компьютер повел себя странным образом. В центре экрана появилось сообщение, которое она видела впервые:

** ВХОД ЗАБЛОКИРОВАН **

ТЕРМИНАЛ «В» В РАБОТЕ

Ничего не понимая, адвокат «Редман Интернэйшнл» уставилась на экран. Терминал «В» был ее домашним компьютером – и в данный момент именно он сообщал, что выполняет какую-то, неизвестную ей «работу».

«Но это же невозможно, – подумала она. – Я ведь выключила его сегодня утром».

Дайана снова ввела пароль, думая, что, возможно, допустила ошибку при первом вводе. Она знала, что из двух ее компьютеров может работать только один – второй в это время должен быть выключен. Это был дополнительный прием, повышающий надежность защиты информации: сейчас он сообщал, что кто-то посторонний проник в систему.

Экран вспыхнул, и на нем снова появилось прежнее сообщение.

Несколько секунд она пребывала в растерянности. А потом обо всем догадалась.

Она как-то сама дала Эрику пароль. Его машина вышла из строя, и он попросил разрешения воспользоваться ее компьютером, чтобы закончить отчет.

Судорога прошла по телу Дайаны.

Ведь именно сейчас бывший ответственный сотрудник компании «Редман Интернэйшнл» использует ее компьютер.

Эрик, не отрываясь, смотрел на монитор.

– Ну давай же, – громко закричал он. – Давай…

На экране появилось сообщение:

ДОСТУП ЗАБЛОКИРОВАН

При взгляде на это сообщение в нем закипело чувство обиды, он понял, что никогда не получит нужной Луису информации, а значит, ему не видать обещанного чека.

Паркер в бешенстве ударил кулаком по системному блоку и в изумлении отпрянул: на мониторе мелькнула вспышка, а из задней стенки вырвался сноп искр. Экран померк, став черным и безжизненным. Эрик понял, что сломал компьютер.

Теперь Дайана Крейн узнает, что он им пользовался.

В ярости Эрик, опасаясь пожара, выдернул вилку из розетки и обвел глазами комнату, понимая, что Дайана может вернуться в любой момент. Он уже был готов послать все дело вместе с Райаном к дьяволу и выйти из кабинета, когда его взгляд остановился на длинной линии шкафов, стоящих вдоль стен комнаты. А вдруг, подумал он, нужная ему информация находится на одной из этих полок в увесистых и солидных папках?

С гримасой боли на лице, Эрик потянулся за костылями и, взгромоздившись на них, побрел к ближайшему к нему шкафу. Потянув один из четырех ящиков, он понял, что все они закрыты. Это его и не удивило, но ведь если повезет, то, возможно, где-нибудь в комнате найдутся ключи, и он сможет открыть эти ящики.

Эрик снова заковылял к письменному столу.

Отперев один из верхних ящиков, он осторожно раздвинул пачки бумаг, но связки ключей в нем не было. Затем он выдвинул ящики, расположенные по правую руку; в них не оказалось ничего, кроме объемистых плотных голубых папок. Тогда он перешел к обыску ящиков, расположенных по левую руку. В одном из них он обнаружил гладкий блестящий кейс из крокодиловой кожи, один из нескольких, которые были у Дайаны. Эрик уже почти отложил его в сторону, намереваясь осмотреть то, что было под ним, но вдруг остановился. Кейс его заинтересовал.

Он взял его и положил на письменный стол. Кейс не был закрыт на замок, и он открыл его. В него были втиснуты папки с документами по поглощению компании «УэстТекс Инкорпорэйтэд».

Его сердце учащенно забилось.

Быстро пролистав сотни страниц, он убедился в том, что здесь, в этом кейсе, было все нужное Райану. Не веря своему везению, Паркер доковылял до одного из телефонов, стоящего возле компьютера, и набрал номер Райана. Тот ответил ему после второго гудка.

– Что-то ты больно долго возишься, Эрик?

Паркер не обратил внимания на сарказм в его голосе. Сейчас все изменилось. Сейчас полная рука козырей была у него, а не у его собеседника.

– У меня есть все, что тебе нужно, – объявил он. – Но время-то бежит. Она скоро вернется. Сколько времени потребуется на то, чтобы твой посыльный забрал у меня материалы?

– Десять минут.

– Я же просил поторопиться, – нервно возразил Эрик. – Хватит и пяти. Да, и вот еще что, Райан. Я хочу, чтобы в чеке ты утроил обещанную сумму, иначе сделка не состоится.

На том конце провода воцарилась тишина.

– Я жду ответа, – поторопил Луиса Эрик. – Все материалы у меня. Но или ты утраиваешь сумму, или ты не получаешь ничего.

– Ты совсем свихнулся, – ответил Луис. – Я не намерен платить столько…

– Эта информация стоит в десять раз больше, и ты это знаешь, – перебил его Эрик. – Ну так как? У тебя уже осталось четыре минуты.

– Ладно, – согласился Луис. – Сумму я утрою.

На лице Эрика появилась зловещая улыбка, он весь напрягся. Только бы Луис не вздумал блефовать.

– Да, вот что, Луис, если ты надумал кинуть меня с этим чеком или если со мной что-либо случится, я хочу поставить тебя в известность о том, что прежде, чем набрать твой номер, я позвонил одному из своих друзей и подробно рассказал ему обо всем. Если он прочтет мой некролог, то скоро в газетах появится твой. Помни об этом. Так что не занимайся херней. И не вздумай со мной шутить. Я уже пустил в ход все, что было в моих силах, чтобы максимально обезопасить себя на тот случай, если со мной что-либо случится.

Он повесил трубку и сразу же набрал номер поста консьержа.

– Это Эрик Паркер, – представился он одному из дежурных. – Я жду друзей. Не надо звонить мне, когда они придут. Просто направьте их в квартиру Дайаны Крейн.

Он положил трубку, вынул папки из кейса, а вместо них положил в него бумаги, которые взял из ящиков стола – такие же зеленые, на первый взгляд неотличимые. Закрыв кейс на замок, он положил его на прежнее место. К тому времени, когда Дайана обнаружит подмену, Эрик рассчитывал быть уже где-нибудь в Европе, возможно в Швейцарии, с деньгами, полученными от Луиса Райана.

Прижав папки локтем, он потянулся за костылями. Едва он вышел из комнаты и начал спускаться по винтовой лестнице, как услышал звонок в дверь.

Он заколебался, гадая, поддался ли Райан на его блеф. Он понимал, что нельзя исключать и то, что, открыв дверь, он получит несколько пуль в грудь.

Риск, конечно, существовал, но он должен был пойти на него.

Добравшись до двери, Паркер посмотрел в глазок. На лестничной площадке стоял высокий, сильный на вид мужчина с растрепанными волосами. На первый взгляд ему можно было дать тридцать с небольшим. На нем была теплая не по сезону кожаная куртка. Руки он держал за спиной.

Эрику хотелось видеть его руки, но он молча открыл дверь.

Они встретились глазами.

Мужчина, стоявший на лестничной площадке, кинул короткий взгляд на папки, которые Эрик прижимал рукой, затем перевел глаза на его загипсованную ногу и на кровоподтеки на лице. Уголок его рта приподнялся в усмешке.

Эрик протянул руку за чеком.

Улыбка сошла с лица мужчины. Он сунул руку в карман куртки, вытащил чек и подал его Эрику.

– Давай папки, – произнес он.

Эрик развернул чек и увидел, что сумма, указанная в нем, и вправду увеличена втрое. Он почувствовал облегчение.

Передав мужчине папки, он захлопнул дверь перед его носом и тут же закрыл ее на замок.

Дело было сделано.

Прислонившись спиной к двери, он слышал, как мимо прошелестел лифт.

Эрик стал обладателем девяноста миллионов долларов.

 

Глава 36

Дайана быстро шла по коридору, возможно, даже слишком быстро, если учесть неприятную ситуацию, в которой она только что оказалась. Все, кто попадался ей на пути, с интересом наблюдали, как она почти бегом стремится к лифтам.

Что Эрик делает за ее компьютером? Что он надеется в нем найти? Может, он от скуки решил посмотреть, насколько продвинулись дела после того, как Джордж попер его с работы? Или у него были какие-то другие причины?

Она почти уже была возле лифтов, когда кто-то за ее спиной окликнул ее по имени. Обернувшись, она увидела Джека Дугласа, стоявшего на пороге своего кабинета. Он внимательно и с любопытством смотрел на нее.

– У вас все в порядке? – поинтересовался он.

Ей необходимо было поскорее выбраться из здания.

– Все нормально, – ответила Дайана, нажимая кнопку вызова лифта.

– Да нет, непохоже, – усомнился он, подходя к ней. – Что-то не так? В чем дело?

– Все нормально…

– Да в чем все-таки дело? – перебил ее Джек.

Она посмотрела на него. Высокий и мускулистый, тело крепкое, словно выкованное из стали. Еще не зная намерений Эрика, она решила, что будет лучше, если кто-то, к примеру, Джек, поедет вместе с ней. Многозначительно посмотрев на него, она спросила:

– Это останется между нами?

Он утвердительно кивнул.

– От этого зависит очень многое, – продолжила Дайана, решив рисковать до конца, – Эрик Паркер находится у меня. И как я только что узнала, он воспользовался моим компьютером, который подключен к объединенной базе данных «Редман Интернэйшнл», а это создает явную брешь в системе защиты и сохранения информации – ведь Эрик здесь больше не работает.

Двери подошедшего лифта неслышно распахнулись.

– Я не знаю, что он делает, но я не давала ему разрешения пользоваться компьютером. Вот поэтому-то я и волнуюсь.

– Вы хотите, чтобы я поехал с вами?

Дайана кивнула, и они вошли в лифт.

– Может быть, мой вопрос покажется глупым, – замялась она. – А вы имеете право на ношение оружия?

Вопрос Дайаны удивил Джека.

– Нет, – ответил он. – А зачем мне сейчас может понадобиться оружие?

Нажав кнопку, Дайана смотрела на Дугласа, не замечая, что лифт уже пошел вниз.

– Потому что, если он делает то, что я подозреваю, нам может потребоваться оружие и помощь полиции.

Теперь Эрику оставалось только одно – бежать.

Едва закрыв дверь, он пошел собирать вещи. Положив на стол чек, бумажник и часы, он направился к винтовой лестнице – этой долбаной винтовой лестнице – и с помощью костылей стал взбираться наверх, в гостиную, в которой Дайана его разместила.

Он потратил уйму сил на то, чтобы добраться до второго этажа. Оказавшись там, Паркер сразу пошел в спальню Дайаны, где взял большой чемодан и стал быстро запихивать в него свои вещи.

Ему нужно было немногое – лишь только то, чтобы добраться в аэропорт и вылететь из страны. В ванной комнате Эрик взял только самое необходимое. Заглянув в свой кейс, он убедился, что его паспорт на месте. Зайдя в спальню, он подошел к телефону и, позвонив в бюро путешествий, заказал билет первого класса на ближайший авиарейс в Швейцарию. До вылета оставалось два часа. Электронный билет будет ждать его у стойки в аэропорту.

Отлично.

Он позвонил консьержу.

– С вами говорит Эрик Паркер. Вызовите мне, пожалуйста, такси. Я буду внизу через 10 минут.

Повесив трубку, он услышал, как на нижнем этаже открылась дверь и через короткое мгновение раздался щелчок закрывшегося замка. Его охватила паника, но Эрик быстро совладал с собой.

Дайана вернулась домой.

Эрик задумался о том, как представить ей все, что происходит, и решил, что у него есть только один способ. Выйти из спальни, спуститься вниз по лестнице и встретиться с ней.

Он уезжает. Она не должна знать куда. Но к тому времени, когда он будет в аэропорту, ей, наверное, станет известно, что он сотворил с ее компьютером. Но в этот момент это уже не будет иметь никакого значения – он уже будет на пути в страну, которая его защитит.

Схватив чемодан и закинув его за плечо, Паркер взялся за костыли. Ему было тяжело и неудобно, но надо было все делать быстро. Скоро его здесь не будет.

Подойдя к двери спальни и открыв ее, он невольно отступил на шаг назад.

За дверью стояла вовсе не Дайана, а Марио де Сикко и два парня с пистолетами, нацеленными в лицо Эрику.

Марио де Сикко вошел в комнату так стремительно, что Эрик отпрянул назад. Его загипсованная нога ударилась об пол. Едва не свалившись, он добрался до стула и, ухватившись за него, обрел опору. Спуститься вниз ему не удалось.

Марио посмотрел на чемодан.

– Далеко собрался?

Эрик не ответил. Он обратил внимание на то, что сам де Сикко и его парни были в перчатках, а поверх туфель натянули бумажные бахилы, не оставляющие следов. Его обуял страх – он понял, зачем они здесь. Они его убьют.

– Что же ты не отвечаешь, Эрик? Куда ты собрался?

– Хочу снова вернуться в свою квартиру. А какое ваше собачье дело?

– С тех пор, как ты заказал Лиану Редман, мне есть дело до всего, что касается тебя.

Марио повернулся к Эрику, понимая, что выполнять задуманное надо как можно быстрее.

– Как вы сюда попали? – спросил Эрик.

– Нас впустили без проблем. Видимо, ты ожидаешь друзей. Мы просто прошли мимо консьержа и поблагодарили его за то, что он открыл нам парадную дверь. – Марио подошел вплотную к Эрику. – Первой твоей ошибкой было то, что ты избил Лиану. А то, что ты ее заказал, стало твоей последней роковой ошибкой, – итальянец сделал шаг в сторону. – А ну, давай, шагай через дверь.

– Да пошел ты.

Один из парней Марио поднял пистолет и направил его в голову Эрика.

– Есть два варианта, Эрик, – проговорил Марио. – Ты проходишь в эту дверь сам, или мне придется протащить через нее твою задницу, ухватив тебя за сломанную ногу. Выбор за тобой. Первый способ менее болезненный. Ну, выбирай.

Выбора у Эрика Паркера не было. Он отпустил стул, взял костыли и заковылял вслед за Марио к двери. Де Сикко не знал того, что сразу за дверью стоял письменный стол, на котором стояла статуэтка высотой восемнадцать дюймов и достаточно массивная, чтобы раскроить череп. Если он не замешкается, если ему удастся схватить статуэтку и ударить ею Марио по голове, а потом захлопнуть дверь прежде, чем его парни спохватятся, у него, возможно, появится шанс проникнуть в комнату Дайаны, закрыть замок, войти в ванную и, позвонив оттуда, вызвать на помощь охрану.

Паркер понимал, что эта затея слишком рискованная и шансов на успех у него немного, но сейчас ничего другого он придумать не мог.

Выбежав из здания «Редман Интернэйшнл», Джек и Дайана принялись ловить такси. Им удалось сесть в машину только с пятой попытки. Оказавшись в салоне, они велели шоферу везти их в редмановский жилой комплекс.

– Получите сто долларов, если поторопитесь, – пообещала водителю Дайана. Раскрыв сумочку и вынув из нее купюру, она положила ее на сиденье рядом с ним. – Мы очень спешим.

Водитель нажал на газ, но поток машин на Пятой авеню был очень плотным. Он пытался совершать разнообразные маневры, дабы заслужить обещанные деньги, но почти ничего не мог сделать.

– Буду стараться изо всех сил, – сказал он. – Но вы же сами видите, что творится на улице. Вы только посмотрите на этих придурков! Они как будто впервые оказались за рулем.

– Делайте все возможное, – попросила его Дайана, посмотрев на Джека. – Возможно, мы приедем слишком поздно.

– Ну, это еще не известно.

– Я знаю Эрика.

Водитель выбрался на открытый участок полосы и погнал по нему. До редмановского жилого комплекса оставалось не больше пяти минут езды, но если таксист выжмет из своей машины максимум, то они окажутся на месте и через три.

– Ну давай, Эрик. Шевелись, а не то мне придется тебе помочь.

Паркер, проходя мимо Марио, посмотрел на него. Он целиком и полностью сосредоточился на том, что ожидало за той дверью, где стоял письменный стол со спасительной статуэткой. Она должна была быть в правом дальнем углу столешницы. Он должен будет отбросить костыль, схватить статуэтку, повернуться, замахнуться и…

Пройдя через дверь и кинув быстрый взгляд в сторону, Эрик увидел, что она на месте.

Все началось как в замедленном кино.

Он бросил правый костыль, наклонился и потянулся за статуэткой. Схватил ее, повернулся и замахнулся, нацелив удар в висок Марио, но вместо этого сам полетел вперед. Кто-то из парней де Сикко толкнул его в спину. Пролетев по воздуху, он грохнулся на пол, ударившись головой о твердый дощатый пол, и на мгновение потерял сознание.

Он пришел в себя от того, что его трясли за плечо.

Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним де Сикко.

– Вставай.

Все плыло у него перед глазами, но Паркер заметил какое-то движение в комнате. Один из парней бережно поднял статуэтку, и, держа ее в руках, на которых были надеты перчатки, водрузил ее на прежнее место.

– Вставай.

Эрик попытался сдвинуться, но жгучая боль буквально пронзила его плечо – видимо, он вывихнул его, когда упал. Поняв, что произошло, Марио сгреб Паркера за рубашку и, легко подняв его, поставил на ноги. Рука Эрика обвисла. Боль была невыносимой. Он готов был закричать, и в этот момент один из парней де Сикко подошел к нему сзади и зажал ладонью его рот.

– Ты можешь либо остаться живым, либо умереть, – сказал Марио. – Так что выбор за тобой. Для того чтобы остаться в живых, ты должен сказать мне, кому ты заказал Лиану.

Без малейшего колебания Эрик дернул головой, чтобы освободить рот, и буквально выпалил имя этого человека.

Марио де Сикко сразу же снова сгреб Эрика за рубашку, поднял его и поставил на верхнюю ступеньку лестницы. Лицо Паркера исказилось от боли и испытанного шока – он понял, что его ожидает. Он пытался сопротивляться, пытался высвободиться из рук этого человека, но все было напрасно. Марио наклонился к уху Эрика.

– Ты связался не с тем человеком. Никто не смеет тронуть Лиану Редман. А если посмеет, то смотри, чем это кончится.

Водитель такси вырулил к главному фасаду редмановского жилого комплекса. Джек и Дайана стремглав выскочили из машины. Она, сунув руку в окно, бросила еще одну стодолларовую купюру на сиденье рядом с водителем, поблагодарила его и побежала вслед за Джеком к вращающимся дверям.

В вестибюле было несколько лифтов. Они бросились к дверям, нажали кнопку вызова и стали ждать, когда распахнется дверь.

– Ты же сказал, что оставишь меня в живых! – закричал Эрик.

– Я соврал, – сказал Марио. – Разве так не поступают с суками?

– Ты лучше вспомни свою суку, – огрызнулся Эрик. – Эту чертову Лиану Редман. Передай ей, что она будет гореть в аду. Передай ей от меня, что она может…

Эрик не успел закончить фразу – Марио де Сикко столкнул его вниз по винтовой лестнице.

Марио вместе с парнями подошли к краю лестничной площадки, чтобы посмотреть на то, что стало с Эриком Паркером после падения. Его неподвижное, неестественно изогнувшееся тело лежало на полу. Сломанная нога попала между перекладинами перил, гипс раскололся. Они спокойно рассмотрели, что произошло, когда Эрик внезапно перевернулся при падении и его шея со всего маху ударилась о стойку перил.

При этом столкновении хрустнула не деревянная стойка – она была достаточно прочной, чтобы выдержать удар. Это сломались шейные позвонки Эрика, и именно они издали звук, похожий на треск раскалываемого полена. Сейчас его тело напоминало тряпичную куклу. Значит, когда он докатился до нижней ступеньки лестницы, жизнь в нем уже угасла – тело двигалось по инерции. Паркер был уже мертв, когда достиг основания лестницы, и сейчас лежал в центре медленно разливающейся лужи собственной крови.

– Ну пошли, – небрежно бросил Марио де Сикко.

Он и его парни спустились с лестницы, Марио, не снимая перчатку, приложил палец к шее Эрика Паркера – пульса не было – и присоединился к своим спутникам, которые осматривали комнату, проверяя, не оставили ли они хоть каких-нибудь малейших следов своего пребывания. Бандиты, медленно пятясь, покидали комнату, все еще высматривая новые улики закончившейся встречи, и тут Марио чуть не наткнулся на столик. Посмотрев на лежавшие на нем вещи, он увидел часы и бумажник Паркера, а также бумажку, по виду похожую на чек.

Взяв в руки бумажку, и вправду оказавшуюся чеком, он прочитал означенную в нем сумму, посмотрел на название указанной в нем корпорации и с любопытством взглянул на лежащего за его спиной Паркера. Так, значит «Уорлд Энтерпрайзис»? И кто же за этим стоит? За что они заплатили Эрику 90 миллионов долларов? Что он совершил, чтобы заработать такие деньги?

Марио сунул чек в карман. Эрика уже ни о чем не спросить, поэтому они вышли из квартиры на лестницу и стали торопливо спускаться по ступенькам вниз, и как раз в этот момент с шипением открылись двери лифта. Марио де Сикко и его ребята спустились уже на три этажа, когда до них долетел пронзительный женский вопль, полный отчаяния и боли.

Они на мгновение остановились. А затем бросились вниз, словно пытаясь сбежать от становящегося все громче отчаянного женского крика.

 

Глава 37

Прочертив дугу в вечернем небе, самолет развернулся над Атлантическим океаном и взял курс на Нью-Йорк, на аэропорт имени Джона Кеннеди.

Майкл, отстегнув ремень безопасности, взял руку Лианы и нежно сжал ее. Девушка не проронила ни слова с того момента, как они взлетели из аэропорта Хитроу, и сейчас он чувствовал, как Лиана постепенно уходит в себя, в ту недоступную ни для кого часть души, которая недоступна боли и страданиям.

– Я сейчас вернусь, – проговорил Майкл.

Вскочив с кресла, он пошел в хвостовую часть самолета. Злость, охватившая его еще в Монте-Карло, которую он умудрялся подавлять все это время, сейчас была готова выплеснуться наружу. Майкл знал, что за всем этим стоит его отец, что это именно он был заказчиком убийства Селины Редман. Вероятно, он поручил это Спокатти, думал он. Скорее всего, именно этот подонок сделал всю грязную работу…

Стюардесса встретила его улыбкой.

– А где у вас телефоны? – спросил Майкл.

Девушка провела его вперед, в самый конец салона за туалетными комнатами.

– Вот они, мистер Арчер.

Поблагодарив девушку, он, слегка качаясь – самолет в этот момент вошел в зону турбулентности, – направился к ним. Пожилая дама с пышной копной седых волос, мимо которой он проходил, схватила его за руку.

– Вы мистер Майкл Арчер! – вскрикнула она.

Майкл освободил свою руку, надеясь, что другие пассажиры не смотрели в его сторону, а поэтому не могли его узнать.

– Нет, – сказал он, обращаясь к пожилой даме. – Я не тот, за кого вы меня приняли. Но со мной это происходит постоянно. И мне это льстит.

Он пошел дальше, не обращая внимания на даму, которая все еще никак не могла поверить, что она ошиблась, обиженно говорила, обращаясь к мужчине, сидевшему в соседнем кресле:

– Я могу поклясться…

Очутившись около телефона, Майкл вставил кредитную карту и быстро набрал номер. Ожидая, когда установится соединение, он мысленно вернулся к тому, что произошло в тот злосчастный вечер: Лиана берет телефон, слышит его разговор с отцом; он быстро разрывает соединение, когда Луис делает паузу для вдоха. Лиана заходит в ванную комнату, видит его в душевой кабине.

В это время Майкл решил, что если он сделает вид, что не замечает ее, и если он будет продолжать мыться как ни в чем не бывало, притворяясь, что ничего не произошло, то она, может быть, усомнится в том, чему была свидетелем пару секунд назад, а может быть, даже подумает, что из-за штормовой погоды возникли какие-то неполадки в телефонной сети, и их аппарат переключился на другую линию. Но что, если Лиана поймет, кто звонил? Что, если она узнала голос Луиса Райана – ведь она говорила с ним буквально перед их спасительным бегством? Поскольку во всем этом деле ставкой была его собственная жизнь, все дальнейшие рассуждения практически лишали его сил.

Наконец соединение установилось и из трубки донесся женский голос:

– «Манхэттен Энтерпрайзис».

– Джуди, это Майкл. Мой отец на месте?

– Он сейчас на совещании, Майкл.

– Пожалуйста, скажите ему, что я на проводе. Звоню из самолета. У меня срочное дело.

Из трубки донесся вздох, клик, а после него разом зазвучала фоновая музыка. Майкл закрыл глаза и почувствовал уже ставшую привычной резь в желудке. Он перестал управлять собственной жизнью. Вчера утром в своей квартире он выстрелом из пистолета убил человека после того, как тот сжег его рукопись. Полиция, по всей вероятности, ведет расследование этого инцидента, расспрашивает людей, строит версии.

Отец незадолго до вылета сказал ему, что полиция обнаружила в его квартире обуглившиеся тела и что тело иранца, водителя такси, было обнаружено в аллее в одном квартале от его квартиры. Хотя Майкл, снимая эту квартиру, указал вымышленное имя, он понимал, что рано или поздно полиция дознается, кто был арендатором этой помойки, где были обнаружены два трупа.

Майкл Арчер был известным человеком. И хотя его соседями по дому были люди, воспринимающие реальность сквозь завесу наркотического и алкогольного тумана, наверняка кто-нибудь из них все-таки узнал его за те три недели, которые он прожил в этой квартире.

– Но я могу тебе помочь, – сказал тогда Луис. – Убей Редмана, и полиция никогда не узнает, что эту квартиру снимал ты.

Майкл понимал, что у отца есть альтернатива этому условию, хотя он и не озвучивал ее: если ты не убьешь Редмана, все копы в мире бросятся выслеживать твою задницу. То же самое будет делать и Сантьяго.

Его словно столкнули в нескончаемый, бешено вращающийся поток, из которого не было спасения. И сейчас Майкл не представлял себе, как долго он сможет выносить это, как долго сумеет скрывать истинное положение дел за фальшивой завесой благополучия.

Наконец, отец ответил.

– В чем дело, Майкл?

– Нам надо поговорить.

– Сейчас это невозможно.

– Я не могу откладывать разговор, – настаивал на своем Майкл. – Нам надо поговорить. Сейчас.

– Я же сказал, что сейчас это невозможно.

– Ты сейчас не один?

– Это тебя не касается.

– Хорошо, – согласился Майкл. – Тогда ответь мне на один вопрос и можешь отправляться на свое совещание – зачем тебе понадобилось убивать ее сестру?

– Я не собираюсь обсуждать это с тобой. Позвони мне, когда вы прилетите в Нью-Йорк.

Майкл сжал трубку.

– Только не отключайся.

Наступила пауза, которую прервал Луис.

– Что еще?

– Мне надо знать, буду ли я в безопасности после возвращения.

– Ты будешь в безопасности, – ответил ему отец.

– Ты в этом уверен?

– Я сказал тебе, ты будешь в безопасности.

Но Майкл чувствовал, что отец чего-то недоговаривает. Он чувствовал, что что-то не так.

– Послушай, отец, если ты мне врешь…

– Я не вру тебе, Майкл. Сейчас ты можешь мне верить.

Хотя у Майкла не было другого выбора, как только поверить отцу, он не мог отделаться от предчувствия, что его словно подталкивают к краю пропасти.

– И где ты рассчитываешь поселить нас с Лианой после возвращения? – спросил он.

– Об этом позаботятся.

– Позаботятся? – переспросил Майкл. – Когда ты мне сообщишь мой новый адрес? На следующей неделе? Мы приземляемся через два часа. Ты так ничего мне и не сказал…

На том конце линии повесили трубку.

Лиана всматривалась в ночную темень и видела лишь тусклые сполохи пламени, вылетающие из двигателей самолета. О чем-то негромко переговаривалась пара, сидящая напротив. Стройные, наверняка сидящие на строгой диете, стюардессы неслышно продвигались по проходу.

Она все еще пыталась понять и принять как свершившийся факт то, что ее сестру убили сегодня утром. В сознании эхом, похожим на холодный шепот, все еще звучал голос Гарольда:

– Селина ведь любила тебя, Лиана. Я даже не могу сказать, сколько раз она говорила мне, что тоскует по тебе.

В эти секунды сердце Лианы пронзала игла боли от страшной потери. Она мысленно перебирала в памяти все моменты, когда она и Селина могли бы стать близкими друг другу, понимая, что ничего подобного уже никогда не будет.

Она терзала себя мыслью о том, кто мог быть виновным в смерти Селины, когда Майкл опустился в кресло рядом с ней. Когда он взял ее за руку, Лиана посмотрела на него, припомнив, что происходило всего несколько часов назад в их номере в отеле. Чей голос она слышала в тот момент, когда она взяла трубку? Это точно был не Майкл – она была в этом уверена, так же как и в том, что слышала этот голос раньше. Отчего-то она знала наверняка, что однажды встретится с его обладателем.

– Ну как ты? – спросил он.

Лиана повела плечами.

– Я что-нибудь могу для тебя сделать?

– Да нет, вот если бы ты мог вернуть мою сестру…

Наступила тягостная пауза. Майклу хотелось хоть что-нибудь сказать, но сейчас он не мог подыскать нужные слова и только сильнее сжимал ее руку. Лиана отвечала тем же.

– Прости, – прошептала она. – Я это зря сказала, это не твоя вина. Просто мне сейчас очень плохо.

– Не волнуйся, – успокоил ее Майкл. – Я все понимаю.

Его жена, откинувшись в кресле, спросила:

– А ты знаешь, о чем я все время думаю? Я думаю все время о том, какая гора упадет у меня с плеч, когда я найду мерзавца, который это сотворил.

Майкл обернулся к ней.

– И я найду его, Майкл. Клянусь, как перед богом, найду. Ему это с рук не сойдет. Ему не удастся остаться безнаказанным после убийства моей сестры. У меня есть ты, и ты мне поможешь, и у меня есть Марио. Мы найдем того, кто ее убил. И мы заставим его заплатить за это.

– Лиана…

Внезапно у нее перехватило горло.

– Я ведь любила ее, Майкл. Я никогда не думала о том, что люблю ее, но все равно, я ее любила.

Он погладил ее по волосам.

– Мы выдержим это. Обещаю, – нагнувшись к ней, он поцеловал ее в щеку. – Я люблю тебя, – шепотом добавил Арчер.

Глядя на мужа, Лиана видела боль и печаль в его глазах и понимала, что он говорит правду. Она почувствовала угрызения совести. Ну как она могла раньше сомневаться и не верить ему? Ведь он всегда был к ней так добр. Наверняка на телефонной линии произошло какое-то непонятное переключение из-за непогоды.

Схватившись за его руку, словно за спасательный круг, Лиана снова повернулась к окну, за которым находился мир, скрытый в темноте. В первый раз за все это время она вспомнила об Эрике Паркере, вспомнила, что он ее заказал, и подумала о том, что может ее ожидать по возвращении домой.

 

Глава 38

Анастассиос Фондарас закрыл последнюю из украденных Эриком Паркером папок с материалами, касающимися поглощения компании «УэстТекс Инкорпорэйтэд», и бросил ее на письменный стол Луиса. Хотя этот человек еще не сказал ни слова, его черные глаза были сосредоточенны, и он весь подобрался, словно тигр, готовый к последнему прыжку, чтобы наконец настичь свою жертву.

Анастассиос встал.

– Это соглашение между Редманом и Ираном, – проговорил он, подходя к окнам на правой стене кабинета и глядя на город, ярко освещенный лучами низкого предзакатного солнца, – оно пока что только на словах, так?

– Так, – подтвердил Луис, припоминая свой разговор с Гарольдом Бейнсом. – Только на словах. Иран не соглашается ничего подписывать до тех пор, пока Редман не приобретет компанию «УэстТекс». Они чувствуют, что подписание соглашения до этого было бы пустой тратой времени.

– Понимаю. Но, как я полагаю, все это время между Редманом и Ираном существует тесная связь, – предположил Фондарас. – И мне думается, что иранцы сдержат данное Редману слово.

– Если обстоятельства останутся прежними, я тоже думаю, что они не поменяют своего решения, – согласился Луис. – В данных обстоятельствах Редман им действительно необходим. Учитывая нестабильность, существующую на Ближнем Востоке, подавляющее большинство транспортных и нефтедобывающих компаний, в том числе и ваша, не особенно хотят ходить через Персидский залив. А Ирану необходимо продавать свою нефть для того, чтобы покупать оружие, но только очень немногие – Джордж не в счет – готовы рисковать. Преимущество Редмана в том, что он точно знает дату, когда военно-морской флот войдет в Персидский залив. Если бы иранцы знали, что это произойдет, к примеру, на будущей неделе, они отменили бы эту сделку, понимая, что торговые пути в Персидском заливе снова станут безопасными и им совершенно ни к чему связывать себя эксклюзивным соглашением с какой-то американской компанией.

– Если бы они знали дату, – как бы про себя повторил Фондарас.

– Да, это именно так, – подтвердил Луис.

Отойдя от окна, Анастассиос подошел к бару.

– Я знаю Джорджа Редмана почти двадцать лет, – сказал он. – И я искренне уважаю его. Мне кажется, что я даже люблю его.

«Но, – подумал Луис. – Но…»

– Но все-таки это бизнес, – продолжил Фондарас, наливая себе очередную порцию скотча. – А бизнес всегда должен стоять во главе угла. В данном случае дело заключается в том, чтобы победить, невзирая на ситуацию. – Держа бокал в руке, он повернулся к Райану. – Значит, тебе неинтересно участвовать в этом деле? Ты просто хочешь отдать мне эту информацию за так?

– Разумеется, эта информация имеет цену. Анастассиос, ведь вы сами только что заметили, что это бизнес. Но мы обсудим условия потом. Сначала посвятите меня в свои планы.

– Мои планы? – со смехом переспросил Анастассиос. – Да они описаны в любом учебнике. Редман будет получать от иранцев нефть по более низкой цене. Иран в отчаянном положении, и Джордж сыграет на этом. Я планирую делать то же самое – но я предложу иранцам за их нефть более высокую цену. Я уже имел с ними дела раньше, и они будут снова работать со мной. Я планирую украсть этот контракт у Джорджа Редмана, – его глаза засверкали. – Но во что мне это обойдется?

Взяв бокал со скотчем, Луис встал и, подойдя к Фондарасу, чокнулся с ним.

– А это, мой друг, самая красивая часть всего этого действа.

Через несколько минут после ухода Анастассиоса Фондараса вошел Винсент Спокатти.

– Эрик Паркер мертв, – объявил он. – Дайана Крейн и Джек Дуглас нашли его на нижней площадке лестницы в ее квартире два часа назад. Сейчас там полно копов, и они говорят, что он упал. Склоняются к мысли, что он покончил жизнь самоубийством.

Луис, выслушав эту новость, кивнул. Он сидел за письменным столом лицом к окнам. Сейчас, когда он смотрел на здание компании «Редман Интернэйшнл», в его глазах мерцало что-то, что можно было бы назвать страхом.

Спокатти хотел было продолжить рассказ, но вдруг заметил, что все внимание Райана приковывает объект, находящийся за огромными оконными стеклами. Похоже, этому человеку ничего не вдолбить в голову.

Подойдя к письменному столу, за которым сидел Луис, он открыл один из боковых ящиков и нажал кнопку – шторы с мягким шелестом опустились, закрывая окна.

– Луис, всего одна пуля, – стараясь сдерживать себя, сказал он. – И больше ничего не потребуется.

Но Луис его не слушал. Он думал о чеке на 90 миллионов, который передал Эрику в обмен на папки, украденные у Дайаны Крейн, – ведь на этом чеке было указано название компании «Манхэттен Энтерпрайзис», иностранного филиала «Уорлд Энтерпрайзис».

– А чек? – спросил Луис. – У тебя ведь хватило ума на то, чтобы прихватить чек? Давай его сюда.

Спокатти сел в кресло, стоявшее перед Луисом, и положил ноги на его стол.

– А чека нет, Луис.

– Не морочь голову. Я выписал его. Ты его доставил.

– Тем не менее чек пропал.

– И где он?

– Понятия не имею. Я не был возле тела Эрика Паркера, да и вообще не заходил в эту квартиру. У меня есть связи в полиции Нью-Йорка. Один из моих приятелей был там, когда они увозили тело, перед этим был произведен его внешний осмотр. И среди его вещей чека не было, вот так-то, Луис.

– А этот информатор, – спросил Луис, – ну, твой дружок – ему можно верить?

– Ты что меня допрашиваешь? Ну конечно, можно. Он один из моих самых близких друзей. Когда он был в квартире, то изловчился установить там несколько жучков. Ты же не хуже меня знаешь, что Дайана Крейн скоро обнаружит пропажу папок и поднимет шум, а мы будем знать, когда это произойдет. Теперь мы сможем использовать информацию, попавшую в наши руки, наиболее эффективно.

Луис поднялся с кресла.

– Чек не мог исчезнуть сам по себе.

Наблюдая за вдруг изменившейся походкой этого человека, Спокатти испытывал радость от того, как все произошедшее подействовало на него.

– Согласен, сам по себе он не мог исчезнуть, но его нет нигде в квартире. В этом я могу тебя заверить.

– Тогда где же он?

– Мне думается, что тот, кто спустил Паркера с лестницы, заодно прихватил и чек.

Такого человека, как Луис, было трудно удивить, но сейчас он посмотрел на Спокатти ошеломленными глазами.

– Кто-то столкнул Паркера с лестницы? Ты же сказал, что он упал сам.

– Это полиция сказала, что он упал, – поправил его Спокатти. – В этом-то вся разница. Полиция часто ошибается. Эрик Паркер не поскользнулся и не упал с лестницы, что бы они ни говорили. Эрик Паркер был убит.

– И кто же его убил?

На лице Спокатти медленно появилась улыбка всезнающего человека.

– А это скажешь мне ты.

Луис ответил не сразу. Он перебирал в уме варианты, устанавливал связи. И постепенно пришел к выводу, что сделать это мог только один человек – Марио де Сикко.

Он тяжело опустился в кресло.

Спокатти наблюдал, как краска сходит с лица Луиса Райана, но не испытывал к этому человеку ни жалости, ни сочувствия – ничего, кроме слабого раздражения из-за того, что все его предостережения остались без внимания.

– Я ведь предупреждал тебя, Луис.

– Я это помню.

– Все уже не так просто, как казалось раньше. Ты, похоже, проигрываешь.

– Ну уж черта с два.

– Да нет, проигрываешь, – повторил Спокатти. – Я ведь говорил тебе, не посылай чек. Я говорил тебе перевести деньги с одного из своих анонимных счетов на один из его анонимных счетов. И все было бы шито-крыто, но ведь ты же ни к чему не прислушиваешься. Ты стал жадным. Тебе так нужна была эта долбаная информация, что ты пошел на поводу у Паркера. А это может стать самой большой ошибкой в твоей жизни.

Встав с кресла, Спокатти склонился над письменным столом.

– Теперь будет так: если ты не слушаешь меня и не делаешь все то, что я скажу, тебе, скорее всего, придется поплатиться жизнью – и Редман в конце концов окажется победителем.

Луис покачал головой.

– Ну уж нет, этому не бывать.

– Ладно, – махнул рукой Спокатти. – Так ты собираешься слушаться меня? Делать то, что я скажу?

– Смотря что, – ответил Луис. – Так что у тебя на уме?

Винсент изложил ему свой план.

 

Глава 39

Первым, кого увидел Майкл, после того, как он и Лиана прошли таможенный контроль, был Винсент Спокатти. Пробираясь через толпу, он шел к ним, не сводя глаз с Майкла. Проходя мимо урны, он бросил туда сигарету.

На какое-то мгновение Арчер подумал, что, возможно, люди Сантьяго каким-то образом последовали за ним и тоже оказались здесь, но, осмотревшись, не заметил ничего необычного. Он снова отыскал глазами Спокатти, который уже стоял на пороге мужского туалета. Кивнув головой Майклу, он вошел внутрь.

Майкл испытывал страстное желание идти дальше, но поступить так он не мог, тем более что Спокатти уже однажды спас ему жизнь. А если люди Сантьяго прибыли сюда, он может потом горько пожалеть, что не послушал Винсента.

– Мне надо зайти в туалет, – сказал он Лиане. – Ты не против минуту подождать меня здесь?

В туалете, стены которого были выкрашены в голубой цвет, было прохладно и тихо. Спокатти стоял в глубине помещения, споласкивая руки над раковиной. Майкл, подойдя к нему, заметил еще двух мужчин в деловых костюмах, стоявших над писсуарами. Это были люди Спокатти.

– В чем дело? – спросил Майкл.

Спокатти, выключив воду, отряхнул над раковиной руки. Майкл заметил две долгих красных отметины, горизонтально проходящих по обеим его ладоням. Они были похожи на ожоги. Или следы от веревки.

– Майкл, я здесь для того, чтобы помочь тебе.

– Каким образом? Вернуть жизнь, которую забрал?

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

Не сдерживая себя, Майкл сделал шаг в его сторону.

– За что ты убил ее сестру?

Спокатти удивленно поднял бровь.

– Посмотри на себя – какой ты высокий и храбрый.

– Ты убил ее безо всякой на то причины.

– Я сделал только то, что мне было велено. – Спокатти оторвал кусок бумаги от висящего на стене полотенцедержателя и начал медленно вытирать руки. – Вообще-то, ты прав, – заявил он. – Конечно, я убил ее. С огромным удовольствием. Ты бы видел ее лицо, когда я обрезал веревку и привязал ее ноги к якорному канату. Видел бы ты страх…

Майкл, бросившись вперед, прижал Спокатти к стене. Стоявшие над писсуарами мужчины, повернув головы, следили за тем, что происходит. Один поспешил к Спокатти. Второй, подойдя к двери, встал так, чтобы никто не мог войти в туалет.

– Кто следующий? – выкрикнул Майкл.

Спокатти не сопротивлялся. Скорее, атака Майкла его забавляла.

– Да кто угодно может быть следующим, Майкл. Все мы умрем. Все, похоже, идет к трагическому концу. Кровь будет повсюду.

Взмахнув руками, он отшвырнул Майкла к противоположной стене и достал пистолет, спрятанный под кожаной курткой.

Вернее, попытался достать пистолет.

Пистолет, запутавшись в ремне наплечной кобуры, выскользнул у него из руки.

Майкл, будто просматривая сцену, снятую замедленной съемкой, наблюдал, как пистолет, упав на колено Спокатти, свалился на голубой кафельный пол и покатился в его сторону.

Арчер бросился вперед, протягивая руку к пистолету.

Вернее, попытался броситься вперед.

Человек, стоявший над писсуаром, перестал играть роль зрителя и внезапно возник перед Майклом, преградив ему путь к оружию.

Спокатти поднял оружие, засунул его в кобуру и обратился к Майклу:

– Если ты хочешь в течение нескольких ближайших дней оставаться в живых, и особенно если ты хочешь избежать встречи с Сантьяго, советую тебе прекратить свои дурацкие выходки, внимательно слушать меня и делать то, что я скажу.

Майкл, выйдя из туалетной комнаты, сперва не смог обнаружить Лиану.

Внимательно всматриваясь в запруженный народом коридор, он, наконец, заметил ее, стоящую у стены напротив. Держа в руке мобильный телефон, его жена что-то быстро говорила, жестикулируя при этом свободной рукой. Интересно, подумал Майкл, с кем она разговаривает, и сообщила ли она о нем и о том разговоре, что случайно услышала в Монте-Карло.

Когда она, закончив разговор, закрыла телефон, Майкл направился к ней, чувствуя, как узел в его желудке затягивается еще туже.

– С кем ты говорила? – спросил он.

– C Марио.

– С Марио? – переспросил он, не в силах сдержать удивление. Когда они были в Монте-Карло, отец сказал ему, что сам де Сикко наводит о них справки. Если Марио узнает, что он сын Луиса, то наверняка убьет его.

– И что?

– Эрика нет в живых, – ответила она. – Заказ на меня аннулирован.

Он старался заглянуть ей в глаза, пытаясь понять, знает ли она что-нибудь еще и много ли скрывает от него.

– Так, значит, со всем этим покончено, – с облегчением произнес Арчер.

Лиана в недоумении посмотрела на него.

– Ты что, шутишь? Да ничего еще не закончено! Сначала взрыв прожекторов, затем убийство моей сестры. Кто-то преследует нашу семью. А вдруг следующими будут мои родители? Или я? Пока еще никого не арестовали. Кто на очереди?

Майкл промолчал, не зная, что сказать в ответ.

Лиана потянулась за громадным чемоданом, стоявшим возле ее ног.

– Извини, – продолжила она. – Я совершенно не собиралась отчитывать тебя. Мне и самой стыдно, что я так вспылила.

– У тебя для этого было полно причин.

– Просто я сама не знаю, насколько еще меня хватит, сколько я еще смогу вынести. – Лиана приготовилась пробираться к выходу. – Так мы поедем домой? Уже поздно, и я устала. Я хочу встать завтра пораньше и повидаться с родителями.

Домом для Майкла и Лианы была сейчас новая квартира, расположенная на верхнем этаже высотки на Пятой авеню.

По мере того как их лимузин приближался к великолепному сверкающему зданию, Майкл мысленно возвращался в Монте-Карло, к тому памятному телефонному разговору с отцом. Этот человек продумал все. Он принял во внимание не только то, что его сыну нужно новое жилье, но посчитал, что это жилье должно свидетельствовать о богатстве и устойчивом положении в обществе, на что наверняка рассчитывала его новая избранница.

Он подумал, что его отец, скорее всего, намеренно выбрал для них квартиру на Пятой авеню. Если бы это и вправду было так, Майкл бы не удивился. Ведь только вчера утром была сожжена его рукопись под тем же названием.

Машина, проехав без остановок по зеленой волне несколько перекрестков, вырулила на Мэдисон, а затем свернула на 59-ю улицу недалеко от перекрестка с Пятой авеню. Они выехали на Пятую авеню. Майкл смотрел на людей, идущих по тротуарам, на ярко освещенные витрины и вспоминал о том, что Спокатти говорил ему в туалетной комнате: «Швейцара зовут Джозеф. Он высокий, темноволосый, с тонкими усиками. Он уже ждет вас. Когда вы с ним встретитесь, ведите себя так, как будто вы уже знакомы».

Лимузин подрулил к тротуарному бордюру.

Посмотрев в окно, Майкл увидел ливрейного швейцара, спешащего к их машине. На мгновение ему показалось, что его сердце остановилось. Подходивший к ним человек был лысым.

Он посмотрел вдаль и возле двойных позолоченных дверей заметил второго швейцара, стоявшего у самого входа, – это был молодой блондин.

Дверь автомобиля, возле которой он сидел, распахнулась.

– Мистер Арчер, – приветствовал его мужчина в ливрейной форме. – Какая радость, что вы вновь среди нас.

Майклу не оставалось ничего другого, как смириться и принять предложенные ему правила игры. Он вышел из машины.

– А вы, должно быть, миссис Арчер, – рассыпался мужчина, переведя взгляд с Майкла на Лиану. – Как я рад встрече с вами.

Пока Лиана выбиралась из машины, швейцар, улыбаясь, смотрел на Майкла так, как смотрят на близкого человека, от которого нет тайн.

– Как вы и говорили, мистер Арчер, каждая ее частица излучает красоту.

Майкл, сделав над собой огромное усилие, изобразил на лице улыбку, он сейчас ненавидел Спокатти намного больше, чем прежде.

– Где Джозеф? – спросил он. – Я думал, он будет на работе сегодня вечером.

– Простыл, – ответил швейцар. – Мы надеемся, он уже утром снова будет здесь. Позвольте помочь вам с багажом.

Они поднялись на лифте на пятидесятый этаж. Когда Майкл вошел в квартиру, то убедился, что она выглядит именно такой богатой и роскошной, как описывал Спокатти. Многие вещи в ней были похожи на те, что ему пришлось продать всего несколько недель назад для того, чтобы расплатиться с банком.

Когда он повнимательнее осмотрелся вокруг, ему показалось, что в этой квартире кто-то жил, хотя, по словам Спокатти, она была обставлена мебелью только сегодня утром.

Лиана бросила сумочку на боковой столик. Пройдя в центр прихожей, она окинула помещение оценивающим взглядом.

– Так вот где ты живешь, – сказала она.

Майкл вытянул руку вперед, словно приглашая ее располагаться.

Ну что же, здесь так здесь.

Когда Майкл вечером лег в постель, где уже спала Лиана, сна у него не было ни в одном глазу. Слишком много мыслей заполняло его голову, и он понимал, что сойдет с ума, если станет подробно останавливаться на каждой из них.

Чтобы как-то выбраться из этой мысленной паутины, он сосредоточился на воспоминаниях о своей матери. Иногда Майклу казалось, что, если бы он мог увидеть ее снова, поговорить с ней, то смог бы понять злость, которая столько лет не отпускала его отца, и разделить ее с ним, понять, насколько оправданна данная отцом клятва.

Но ведь его мама умерла, когда ему было всего три года. Сохранившиеся у него отрывочные воспоминания были лишь незначительными эпизодами из прошлой жизни, затертыми, сгладившимися от времени.

Иногда Майкл все-таки ее вспоминал – как она смеялась, какие игрушки ему дарила, вспоминал красивые полотняные платья, в которые она одевалась. Он хотел бы вспомнить еще хоть что-нибудь, но не мог. Отец, именно отец управлял его детскими воспоминаниями.

Майкл закрыл глаза, надеясь, что и его сознание погрузится в темноту.

Он вспоминал…

Вот он ребенок. Отец подходит к нему, расстегивая брючный ремень, и говорит ему своим пропахшим запахом виски голосом, что ему было бы намного лучше, если бы Майкл вообще не родился.

Он вспоминал…

Поздний февральский вечер, метет пурга. Он слышит пьяные рыдания отца из соседней комнаты. Отец снова и снова зовет по имени жену, как будто это может вернуть ее.

Он вспоминал…

Ему восемнадцать лет. Он садится в автобус, направляющийся в Голливуд.

Майклу никогда не забыть тот день, не забыть застоявшийся, пропахший табачным дымом воздух, не забыть нескончаемые часы, проведенные в дороге. Но каждая секунда этого времени была лучше, чем пребывание в заключении, на которое обрек его отец. Когда автобус отъехал от Гранд-централ, он стал Майклом Арчером и дал себе клятву, что его отец никогда снова не станет управлять его жизнью.

А теперь он изводил себя мыслью о том, как он мог допустить, чтобы это произошло.

Он представил себе…

Оставить и отца, и Нью-Йорк, сесть вместе с Лианой в самолет, улетающий в любую, самую далекую, часть земли и начать все сначала там, где никто их не знает. Но он понимал, что это никогда не случится. Если он это сделает, его отец или Сантьяго найдут их и убьют.

Майкл открыл глаза.

А что, если нет?

 

Глава 40

Воскресным утром Джордж занялся организацией похорон.

Из своего офиса в «Редман Интернэйшнл» он позвонил в несколько мест. В похоронном агентстве он заказал гроб из красного дерева, богато украшенный и с инициалами «СЕР», выгравированными на каждой стороне. Позвонив флористу, услугами которого часто пользовалась дочь, он заказал несколько десятков роз для украшения церкви и для могильного венка.

Он обзвонил близких друзей и родственников, сообщив им время и место прощания и погребения. После этого Джордж Редман застыл в кресле, стараясь принять то, что сейчас было немыслимо и невозможно. После смерти родителей Джорджу не доводилось заниматься таким сугубо личным делом. Он словно онемел, утратил свободу и при этом не ощущал своего присутствия – ему казалось, что он просто стоит в стороне и как сторонний наблюдатель смотрит на тот ад, в котором оказался какой-то другой человек, хотя умом и понимал, что все это случилось именно с ним.

Хотя совет директоров настаивал на подписании окончательных документов с «УэстТекс» и Ираном во вторник, он выбросил из головы все дела, связанные с поглощением компании, не желая заниматься этим до тех пор, пока не настанет такой момент, когда у него уже не останется другого выбора.

Редман перешел в кабинет своей старшей дочери.

Когда он оказался там, ему на миг показалось, будто Селина все еще приходит в эту комнату каждое утро. Это место все еще хранило следы ее присутствия. Он был так горд, что дочь работает вместе с ним, прямо в соседнем кабинете. Если какое-либо дело шло особенно хорошо или, наоборот, тормозилось, то они нередко общались между собой, перекрикиваясь через стену. При мысли об этом у Джорджа сжалось горло.

Он подошел к ее письменному столу.

Так же, как и он сам, его дочь не отличалась склонностью к аккуратности. Ее стол был заставлен множеством пустых пластиковых кофейных чашек и коробок из-под еды. Там же лежала груда папок с документами, касающимися присоединения компании «УэстТекс», а на углу столешницы стояла фотография в серебряной рамке, на которой они были сняты вдвоем. Они, отец и дочь, стояли перед новым зданием «Редман Интернэйшнл», улыбающиеся – ведь для них это был один из величайших моментов в жизни. Вместе они непобедимы. Вместе они могут свершить очень многое.

А что от него останется без нее?

Кто-то постучал в дверь. Джордж обернулся и встретился глазами с Элизабет, стоящей в дверном проеме. Она была в простом черном платье. Ее лицо с поджатыми в тонкую линию губами выглядело торжественно-печальным. Она казалась ему сейчас чем-то вроде призрака, словно все происходящее не было реальностью.

Гордая, безупречная осанка и мертвые неподвижные глаза. Его жена, подняв голову, сказала:

– Я готова.

Посещение квартиры своей дочери было для Джорджа и Элизабет наверняка самым тяжелым делом, какое выпадало им в жизни. Они смотрели вокруг, и им казалось, что Селина просто уехала на уик-энд и вот-вот вернется. Переходя из комнаты в комнату, они бросали взгляд на некогда дорогие Селине вещи и не понимали, как смогут прожить остаток своих жизней без нее.

Они оказались в ее спальне.

Элизабет подошла к просторному стенному шкафу, а Джордж в это время осматривал комнату. Постель была не убрана, а шторы задернуты, не пуская в комнату свет затянутого тучами неба. Позади себя он услышал скрежет проволочных плечиков-вешалок, быстро скользящих по металлическому стержню.

– Я думаю, ее нужно одеть в красное, – обратилась к нему Элизабет. – Селина всегда любила красное. Это был ее самый любимый цвет, – эти слова были произнесены странно безразличным голосом. Впечатление от этого усиливалось скрежетанием проволочных вешалок.

Джордж повернул голову в сторону стенного шкафа. Нахмурившись, он сказал, что помнит это.

– Или в белом, – предложила его жена. – Она мне всегда нравилась в белом.

– Элизабет…

– Никогда не думала, что у Селины столько нарядов, – сменила тему Элизабет. – В этом она не похожа ни на меня, ни на сестру. Я всегда считала ее минималисткой. Но ты только посмотри! Здесь намного больше нарядов, чем у Лианы или у меня.

Подойдя к жене, Джордж встал за ее спиной.

– Я думала, что нам хватит минуты на то, чтобы выбрать для нее что-нибудь подходящее, и мы сможем быстро уйти отсюда. – Элизабет снова передвинула вешалки с платьями по стержню – снова раздался скрежет металла о металл. – А это оказалось намного труднее, чем я себе представляла.

– Почему ты не хочешь, чтобы я тебе помог?

– Да не стоит тебе заниматься этим, – она быстрым движением отодвинула в сторону несколько платьев и, немного подумав, сняла с плечиков белое. Повернувшись к Джорджу, она спросила: – Как тебе это?

– Элизабет, это то, что надо.

– Ты в этом уверен? Я хочу, чтобы она выглядела идеально.

Образ Селины – такой, какой он помнил ее в последний раз – все-таки сумел пробиться из глубин на поверхность его памяти. Она, вытянувшись во весь рост, лежала на холодном металлическом столе в подвальном помещении лаборатории судебно-медицинской экспертизы. Ее кожа была бледно-синей, неестественно опухшее лицо окружали локоны вьющихся влажных волос. Когда Джордж посмотрел на лицо, ему показалось, что он сам умер, растворившись в чем-то темном и безобразном.

– Она и будет выглядеть идеально, – с трудом произнес он.

Элизабет, сняв платье с плечиков, придирчиво его осмотрела. Не глядя на мужа, она сказала:

– Джордж, сюда я больше не войду.

– Тебе и не надо заходить сюда. Я сам позабочусь об остальном.

В последний раз осмотрев комнату, они вышли из нее, наглухо закрыв за собой дверь.

По дороге в город Элизабет не произнесла ни слова.

Сложенная одежда дочери лежала между ними, как барьер. Элизабет сидела, сложив руки на коленях и устремив безучастный взгляд в окно, не замечая две полицейские машины без опознавательной символики, следовавшие за ними. Солнечный свет падал на ее лицо, а дыхание было ровным и спокойным, таким, как воздух в салоне лимузина, оборудованного системой защиты от шумов.

Ей было пятьдесят четыре года, а она все еще была красивой: тонкие линии морщинок вокруг рта и под глазами только украшали ее, всем на удивление. Глядя на нее, Джордж поймал себя на мысли, что снова думает о том времени, когда они были молоды и счастливы, о том времени, когда они впервые встретились, и ни он, ни она не подозревали, какие жизненные бури ждут их впереди.

Он вспомнил, как они случайно столкнулись на обеде у общего знакомого и как он в конце вечера объявил ей, что хочет на ней жениться. Он припомнил, как изловчился сорвать поцелуй с ее губ на пороге дома ее отца; припомнил, как сильно билось его сердце, когда она, улизнув тайком из дома, прибегала к нему на свидания. Тогда она занимала главное место в его жизни. А где они оказались сейчас?

Услышав этот вопрос месяца два назад, Джордж не медлил бы с ответом. Но теперь? Теперь он ехал в похоронное бюро, которое порекомендовали ему друзья. Теперь тот, кто убил его дочь и устроил взрывы прожекторов, все еще гуляет на свободе. Он еще ни за что не ответил. Когда их лимузин останавливался на красный свет, Джордж, закрыв глаза, начинал гадать, кто стоит за всем, что случилось с ними.

Но подумать об этом как следует он не успел.

Воздух в лимузине колыхнулся, тишина зазвучала иначе. Он почувствовал, как напряглась Элизабет.

Джордж искоса посмотрел на жену, повернувшуюся к окну, и проследил за ее взглядом.

Там, за спинами людей, столпившихся на углу, виднелся газетный стенд. На первой полосе газеты «Пост» он увидел фотографии Селины и Эрика Паркера, стоящих под руку у входа в здание «Редман Интернэйшнл». Они были живыми, влюбленными и улыбающимися.

Заголовок, тянувшийся во всю ширину полосы, состоял из одного простого слова:

СОВПАДЕНИЕ?

Джордж взял жену за руку.

Когда на светофоре зажегся зеленый свет и машина рванулась вперед, его взгляд перешел на следующий, стоявший рядом с первым газетный стенд. На первой полосе газеты «Дейли-ньюс» было другое фото: он, Элизабет и Лиана.

Заголовок, тянувшийся во всю ширину полосы, словно обращался к нему с вопросом:

ОНИ НА ОЧЕРЕДИ?

 

Глава 41

Утро, когда Лиана пошла на встречу с родителями, было теплым и облачным. Выйдя на тротуар, она села в дожидавшийся ее лимузин.

– «Редман Интернэйшнл», – сказала она водителю и сразу, не успел он отъехать от тротуара, почувствовала, как сжался ее желудок.

Она не выбирала одежду специально для этой встречи, однако была одета строго и со вкусом. Лиана не хотела выглядеть так, словно изо всех сил старается показать родителям, как многого она добилась – даже несмотря на то что демонстрировала она именно это.

С того вечера, когда был прием по случаю открытия нового здания компании ее отца, в ее жизни многое изменилось. Она ушла из дома, нашла себе квартиру, получила работу у конкурента отца, вышла замуж за Майкла Арчера.

Она стала независимой. Она добилась своих целей, и все сама, без их помощи. Теперь ей уже никогда не потребуется финансовая поддержка родителей. Уже никогда она не будет полагаться на них. Она чувствовала полную свободу, но одновременно с этим и необъяснимую печаль. Откуда это чувство, что ее успехи интересны только ей самой, а родителям ничуть, хотя именно их она так хотела впечатлить?

Невдалеке показалось здание компании «Редман Интернэйшнл».

Первое, что увидела Лиана, это большая группа репортеров, толпившаяся перед входом. Она заколебалась, понимая, что, если все же решится навестить родителей сегодня, ей волей-неволей надо будет пройти через этот пруд, изобилующий акулами, и стать мишенью их бесчисленных вопросов. Подавив желание повернуть обратно, она попросила водителя подъехать как можно ближе ко входу. Когда лимузин остановился, она не стала дожидаться, пока водитель откроет перед ней дверь. Она сама распахнула ее и, нагнув пониже голову, вышла из машины.

Она рванулась вперед, готовая к атаке.

Но ее не последовало. Когда она приблизилась к толпе, к тротуару подкатил лоснящийся черный лимузин в сопровождении двух полицейских машин без опознавательных знаков.

Отойдя назад, Лиана с удивлением наблюдала, как двери двух полицейских автомобилей открылись и из них вышло несколько человек.

Сдерживая толпу репортеров на расстоянии от черного лимузина, они выстроились живым щитом возле задней пассажирской двери, чтобы защитить ее мать и отца, когда они, покинув машину, начнут путь ко входу в здание.

Толпа бушевала. Поднялся частокол микрофонов, засверкали вспышки камер, раздался нестройный хор громких голосов, каждый старался перекричать всех. Репортеры рвались вперед, напирая на полисменов. Они кричали на ее мать, вопили на отца, пытаясь узнать хоть какие-нибудь подробности смерти Селины, поглощения компании «УэстТекс», их реакции на смерть Эрика Паркера.

Полиция теряла контроль над толпой. С ужасом Лиана смотрела, как людская волна внезапно рванулась вперед и сбила ее мать на землю. Джордж пытался помочь жене встать на ноги, но мало что мог сделать – фоторепортеры понимали, что фотография лежащей на тротуаре женщины – это золотой слиток. Они окружили Элизабет плотным кольцом, не давая Джорджу возможности пробиться к ней. Их камеры щелкали, выбрасывали световые вспышки, ловя момент, чтобы удовлетворить обуявшую весь мир страсть подглядывать за чужой жизнью.

Лиана рванулась вперед и изо всех сил стала пробиваться через толпу.

Какое-то время никто не узнавал ее. Сумев протиснуться сквозь репортерский строй, Лиана оказалась возле матери и помогла ей встать на ноги – и тут внезапно все стихло, как будто все семьдесят пять человек вдруг осознали дикость того, что здесь творилось. Выражение их лиц изменилось – теперь они видели перед собой изгнанную из семьи блудную дочь.

Элизабет смотрела на Лиану, не веря своим широко раскрытым глазам. Какая-то камера застрекотала. Когда Джордж произнес имя дочери, эффект был подобен взрыву.

Толпа запрыгала, заметалась, беспрестанно щелкали камеры: репортеры понимали, что такой случай подворачивается не часто и упускать его нельзя. Полиция, угрожая журналистам, теснила их назад, стараясь восстановить порядок.

Когда, наконец, путь к парадной двери был очищен, Лиана, схватив мать за руку, пошла вместе с ней к дверям. Джордж следовал за ними. Не останавливаясь, они дошли до входа, беспрепятственно вошли, и двери наглухо закрылись за ними.

Какое-то время все хранили молчание.

Отец, мать и дочь, все еще потрясенные тем, что только что произошло, смотрели друг на друга. Снаружи служители прессы, отчаянно толкаясь и пихаясь, прилипли к окнам, фиксируя все, что происходило внутри.

– Я думала, что они поранили тебя, – сказала Лиана матери. – Я думала, что они, после того как ты упала, продолжали причинять тебе боль.

– Да нет, все нормально, – успокоила ее Элизабет. – Я в порядке.

– Но они же толкали тебя, – не унималась Лиана.

Элизабет, опустив глаза, взглянула на порванное снизу платье, на ссадину на ноге, а потом снова подняла глаза на Лиану. Она, казалось, немного поколебалась, но потом подошла к младшей дочери и крепко прижала ее к себе.

Лиана едва не лишилась чувств, оказавшись в объятиях матери. Она посмотрела на отца, но почувствовала лишь холодную отчужденность. Джордж пристально смотрел на нее.

– Какое горе, – сказала матери Лиана. – Мы с Майклом приехали сразу после того, как позвонил Гарольд.

Элизабет, отклонившись назад, убрала прядь волос со лба дочери, не в силах оторвать руки от лица младшей дочери.

– Вы уже что-нибудь узнали?

Элизабет покачала головой.

– Пока нет, – ответила она. – Но они выяснят.

– Когда я увидела, как ты упала, то не знала, что и подумать. Сперва взрывы прожекторов, теперь Селина. Я подумала, что кто-то уже добрался до тебя, – ее голос окреп и стал громче. Посмотрев на отца, она добавила: – Я никому не позволю причинить вам боль.

Джордж отвел глаза в сторону.

Для Лианы такое пренебрежение было равносильно пощечине. Она пыталась подавить закипавшую в ней злость, но не смогла.

– Папа, ты ничего не хочешь мне сказать? – спросила она.

Посмотрев на дочь, Джордж было решил что-то вымолвить, но передумал, развернулся и зашагал к дверям личного лифта.

Лиана пошла вслед за отцом.

Она миновала Элизабет. В вестибюле, кроме них, находились только охранники.

Голос Лианы – высокий и сердитый – вызывал громкое эхо в огромном пространстве вестибюля.

– Ты только не уходи от меня, – выкрикнула она, обращаясь к отцу. – Если у тебя есть что сказать мне, так скажи.

Отец остановился и, обернувшись к ней, произнес:

– Хорошо. Я хочу знать, почему ты собралась работать у Луиса Райана.

– Почему? – спросила Лиана. – Да потому, что ты выставил меня вон. Потому, что мне нужна работа для того, чтобы что-то есть и где-то спать. Потому, что дядя Гарольд подсказал мне обратиться к нему. Луис предложил мне работу, на которую я согласилась.

– Как это мило с его стороны, – язвительно заметил Джордж. – И что же это за работа, Лиана?

Как будто ты не знаешь…

– Я буду управлять его новым отелем.

– Ты будешь управлять его новым отелем, – повторил ее слова Джордж. – Ну-ну – это же самое мудрое решение из всех, когда-либо принятых во всем мире. Женщина, не имеющая совершенно никакого опыта в управлении, разве что своей прической, получила предложение управлять самым большим отелем на Манхэттене. Вот теперь-то я могу понять, почему ты получила эту работу. Ты идеально подходишь для нее.

– Джордж…

– Элизабет, прошу тебя, не вмешивайся.

– Он, по крайней мере, дает мне шанс, – ответила Лиана. – По крайней мере, проявляет ко мне интерес, какого ты никогда ко мне не проявлял.

– Какая ты наивная, – покачал головой Джордж. – Скажи мне, почему он проявляет к тебе такой интерес? Наверняка не из-за твоей высокой квалификации, так что, скорее всего, его интересую я. Ты можешь это понять? Или ты настолько слепа? Этот человек тебя использует, и, возможно, готовит над тобой расправу.

Хотя Лиана и чувствовала, что в словах отца есть доля правды, она ни за что не призналась бы ему в этом.

– А тебя это волнует? Да и потом, я в это не верю, – бросила она. – Он сделал для меня такое, чего ты и представить себе не можешь. Он, в отличие от тебя, относится ко мне как отец. – Лиана поймала взгляд Джорджа. – Почему, папа? Почему в детстве ты никогда не брал меня с собой в «Редман Интернэйшнл»? Ты брал туда Селину. Ведь ты же таскал ее туда каждый день. Ты воспитывал ее, как сына, которого у тебя никогда не было.

Джордж ткнул пальцем в сторону дочери.

– Не вмешивай в это дело Селину, – сказал он. – Не вмешивай ее в это. Сейчас не время. Вообще не упоминай ее имени.

– Попробуй, заставь меня, – выкрикнула Лиана. – Много лет ты предоставлял ей возможности, о которых я и не мечтала. Сколько лет она купалась в твоей любви, а я не получала ничего! Меня ты попросту не замечал. Ты заставил меня чувствовать себя ни к чему не пригодной, ты будто хотел, чтобы я вообще не появлялась на свет. Ты вытолкнул меня прочь из своей жизни, а мне так хотелось быть ближе к тебе. Ты заставил меня возненавидеть сестру вместо того, чтобы любить ее. Боже мой, папа… и люди еще удивляются тому, что я подсела на наркотики. Люди гадают, почему даже сейчас ты вызываешь во мне лишь злобу!

– Молодец, – язвительно заметил Джордж. – Давай, вешай на меня свои проблемы. Это та же самая пластинка, которую ты крутила в реабилитационном центре? Вызывала к себе симпатии окружающих тем, что втаптывала в грязь отца? – он сделал шаг к ней. – Позволь и мне, девочка, сказать тебе кое-что. Ведь ты прекрасно жила всю свою жизнь. У тебя было все то, о чем миллионы людей и мечтать не могут. Ты избалованная и испорченная. Так что, пожалуйста, не морочь мне голову тем, что я якобы не замечал тебя – ведь сейчас мы говорим совсем не об этом.

Лиана печально покачала головой.

– Ты так ничего и не понял, верно? Ты и вправду думаешь, что был образцовым отцом? Забавно. Ты словно не услышал ни одного слова из того, что я сказала. Великий Джордж Редман всегда прав.

– Я допускал ошибки, – сказал Джордж. – И не боюсь в этом признаться. Я всего лишь человек. Но я не зацикливался подолгу на своих ошибках. А ты испытываешь ко мне неприязнь с тех пор, как ты была еще ребенком. Ты можешь сказать честно, что ты сама дала мне хоть один шанс?

– Да, – без малейшего колебания ответила Лиана. – Да, я могу это сказать.

– Ну что ж, тогда я могу сделать вывод: ты лучше, чем я, – объявил Джордж. – Прими мои поздравления.

Отвернувшись от дочери, он снова пошел к лифту.

Но Лиана пошла за ним.

– Для тебя все так просто, – сказала она. – Строишь свои здания. Поглощаешь другие компании. Живешь кипучей жизнью крупного бизнесмена. Но я почему-то вижу за этим только жалкие отговорки человека, который потерял над собой контроль, и из-за этого погибла моя сестра.

Услышав такое, Джордж застыл на месте.

– Не отпирайся, – в упор глядя на него, объявила Лиана. – Эти прожектора взорвались несколько недель назад. Что ты сделал, чтобы защитить свою семью, когда кто-то объявил на нас охоту? Кто-то, кого ты наверняка достал. Ты думаешь, кто-то стал бы охотиться за мной или за мамой из-за того, что это мы причинили им зло? Очнись! Когда мы окажемся мертвы, то причина будет только одна. Это ты! Твои дела, не наши! Сейчас у тебя руки в крови, и скоро на них будет новая кровь.

– Ты сама не знаешь, что плетешь.

– Скажи это Селине.

– Я ежедневно справляюсь в полиции об этих прожекторах.

– А ты должен был пинать их задницы и заставлять заниматься расследованием ежечасно. Это тоже скажи Селине. Во всем, что произошло, есть хоть часть твоей вины. Ты оказался неспособным защитить свою семью. Ты паршивый отец. Ты не тот человек, каким себя видишь. Ведь ты просто тупица, которому много лет назад повезло нажить состояние. После этого ты много лет почивал на лаврах, и успех продолжал сопутствовать тебе, пока все не начало рушиться со смертью моей сестры. Это ты ее убил. Ты просто кусок дерьма, и настало время для того, чтобы кто-то сказал тебе об этом прямо в лицо.

– Убирайся отсюда к черту! – заорал Джордж.

– Неужели ты думаешь, что я оставлю свою мать одну с тобой? Ты, похоже, совсем рехнулся. Ты психически неуравновешенный, так что пошел сам к черту.

Джордж, посмотрев на Элизабет, увидел боль и смятение в ее глазах, но он заметил еще кое-что – она на стороне Лианы. Он один вошел в лифт, почти позабыв о присутствии прессы – лица репортеров все еще были припечатаны к окнам, – и нажал кнопку. Двери закрылись. Лифт начал подниматься вверх.

Майкл Арчер, сидя в своем кабинете, смотрел, как его мать идет через гостиную, чтобы взять на руки сына. Он смотрел, как она падает вместе с ним на софу, обтянутую цветастой тканью, смотрел, как она, закинув голову, смеется, когда сын тычет пальчиком ей под ребра.

Ни единого звука не раздавалось из ее рта, но глаза женщины сияли от счастья.

Взяв пульт от телевизора, Майкл увеличил изображение и нажал клавишу «пауза», когда лицо матери заняло весь экран. Она выглядела счастливой. Он несколько секунд смотрел на нее, потом снова нажал эту клавишу и перешел к просмотру следующего сюжета.

Подавшись вперед к экрану, Майкл старался припомнить уже забытые им сцены из своего детства, разворачивающиеся перед ним на экране.

Энн Райан, стоя на цыпочках, закрепляет большую, покрытую оловянной фольгой звезду на вершине рождественской елки, украшенной цепочками из зерен попкорна, мерцающими фонариками, раскрашенными стеклянными шариками. Закрепив звезду на положенном месте, она отходит назад и смеется, радуясь делу своих рук. Повернувшись к камере, она приседает в реверансе, затем, состроив уморительную рожицу, смотрит на кого-то в дальнем конце комнаты. Камера вертится, переходит с объекта на объект по небольшой квартирке, чисто, празднично украшенной и полной людьми. Его отец, сидя в антикварном кресле-качалке, прижимает к себе маленького ребенка, сидящего на сгибе его локтя. Луис целует ребенка в лобик, треплет его по щечке тыльной стороной ладони.

Майкл поднес трубку к уху.

– Как тебе удалось перенести все эти фильмы с пленки на DVD? – спросил он отца, позвонившего ему за полминуты до этого.

Луис связался с сыном для того, чтобы попросить Майкла пройти в кабинет и заглянуть в ящик под телевизором. Там Майкл нашел этот диск, видеоплеер и стопку DVD дисков.

– Я отнес их к одному человеку на Третьей авеню, – ответил Луис. – Он занимается тем, что оцифровывает старые фильмы, снятые дома на пленку. – Наступила пауза, после которой он спросил: – Она красивая, верно?

– А почему нет звука?

– Это все снимал твой дед на старенькую камеру.

Майкл смотрел на мать. Сейчас она была в длинном развевающемся белом платье и держала перед своим сыном плюшевого пасхального кролика. Майкл не мог отвести взгляда от хохочущего и счастливого ребенка и не мог поверить, что это был он.

– Зачем ты мне это показываешь?

– Я хочу, чтобы ты помнил свою мать такой, какой она была. Ведь прошло столько времени, Майкл. Ты же все позабыл.

– Я не забыл, – возразил Майкл. – Я ничего не забыл…

Луис повесил трубку. На линии наступила тишина.

Когда через тридцать минут телефон зазвонил снова, Майкл досматривал последний сюжет. Чувствуя усталость, он остановил просмотр и потянулся за трубкой, думая, что снова звонит отец.

Но это был не отец.

Некоторое время Майкл, не перебивая, слушал человека, одолжившего ему денег в Вегасе. Он слушал его угрозы. Он слушал его крики.

– Насколько я знаю, через несколько дней твой отец попросит тебя об услуге, – сказал этот человек. – Ради самого себя, Майкл, окажи ему ее. Потому что, если ты этого не сделаешь, если ты решишь не убивать Редмана, твой отец не передаст нам денег для окончательного расчета – а тогда мистер Сантьяго попросит меня оказать услугу ему.

 

Глава 42

– Ну вот и утро. Как ты себя чувствуешь?

Дайана отвернулась от окна и посмотрела на Джека Дугласа, входящего в небольшую гостиную. На нем был выцветший голубой банный халат в розоватых проплешинах, оставленных отбеливателем, и сильными потертостями на локтях. Он остановился в проеме арочной двери, держа в руках две чашки кофе.

Дайана пожала плечами.

– Я в порядке, – сказала она. – Более или менее.

Джек кивнул – он все понимал.

Глаза его припухли от недосыпа, а волосы были взъерошены. Он прошел в комнату и сел на край дивана.

– Я приготовил кофе, выпьешь чашечку? – предложил он.

Дайана с радостью согласилась. Идя к дивану, она вдруг подумала о том, как странно получилось, что они вдруг оказались вместе, поддерживая и утешая друг друга в его квартире. Вчера, когда полицейские уехали, взяв с собой тело Эрика, Джек поднялся по лестнице наверх в ее спальню, собрал ее сумку с ночными принадлежностями и сказал, что она поедет с ним к нему домой.

Оставаться одна в своей квартире Дайана не хотела. Она охотно согласилась, поблагодарив его за доброту и участие. Теперь, сидя напротив Джека, она снова вернулась к не дававшей покоя мысли о том, как все, кто имеет отношение к присоединению компании «УэстТекс», выдержат следующие несколько дней, не лишившись тех остатков здравомыслия, которые им еще удалось каким-то образом сохранить.

Джек, передавая ей одну из дымящихся чашек, произнес:

– Несколько минут назад позвонил Гарольд. Он вместе с советом директоров, Фростманом и Чейзом обсуждают ситуацию с компанией «УэстТекс» с прошлого вечера. Почти все бумаги уже готовы. С Чейзом мы договорились. Практически все готово.

– Значит, завтра днем мы вылетаем в Иран.

Джек кивнул, подумав, что похороны Селины назначены на утро, то есть за несколько часов до того, как он, Дайана и Гарольд должны будут на «Лире» компании «Редман Интернэйшнл» вылететь в Лондон, а оттуда уже в Иран.

– Полет будет долгим, – продолжил он. – Когда мы прибудем для подписания окончательных документов, в Нью-Йорке будет уже утро вторника, и сделка по присоединению «УэстТекс» будет, наконец, завершена. Гарольд, исходя из нынешней ситуации, считает, что все пройдет гладко.

Дайана, потягивая кофе, криво улыбнулась.

– Как я вижу, тебе тоже трудно в это поверить, – заметил Джек.

– Уж не хочешь ли ты поставить мне это в упрек?

– Ну что ты. Честно говоря, и сам буду немало удивлен, если что-то где-то пойдет не так. Слишком многое уже случилось. Моя вера в этот контракт, да и в саму компанию «Редман Интернэйшнл» сильно пошатнулась. Кто-то всерьез решил покончить с Джорджем и с его семьей.

– Они еще не нашли убийцу Селины?

Джек покачал головой. Всю ночь он прокручивал в памяти все, что было связано со смертью Селины, пытаясь убедить себя, что сделал все возможное для ее спасения, но тем не менее его не покидало чувство вины.

– Гарольд сказал, что они пока не нашли ничего. Ни одной зацепки.

– Ну а с тобой все будет в порядке, как ты думаешь?

– О каком порядке ты говоришь? Я знаю только одно: как только эта сделка будет завершена, меня в компании не будет. Я уйду из «Редман Интернэйшнл», просто исчезну куда-нибудь. Прежде чем заняться каким-либо другим делом, Дайана, мне нужно привести в порядок собственную голову.

– Ты не спал всю ночь, верно?

– Вообще не сомкнул глаз.

– Я тоже, – с грустью произнесла она. – И я боюсь возвращаться в свою квартиру. Если бы мне не надо было взять оттуда кое-какие документы, Джек, я бы и порога дома не переступила.

– Так и не появляйся там, – предложил он. – Ты можешь оставаться у меня до тех пор, пока все не уляжется. Когда будешь чувствовать, что готова туда вернуться, тогда ты это сделаешь.

– Все не так просто, – задумчиво сказала она. – Еще до того, как мы отправимся в Иран, мне надо собрать несколько папок, и многие из них находятся в моем кабинете дома.

Джек допил остатки кофе и предложил:

– Давай я пойду с тобой. Честно говоря, я буду только рад. Может быть, это поможет мне отвлечься от мыслей о Селине.

Войдя в ее квартиру, они сразу почувствовали духоту.

Перед домом уже не было ни репортерской толпы, ни полицейских, переговаривавшихся друг с другом по мобильным телефонам, никто не опускался рядом с ней на колени и не внушал Дайане, что все будет хорошо, как совсем недавно, когда она потрясенно сидела и смотрела, как они вывозили тело Эрика из ее квартиры на каталке.

Вместо всего этого их встретила тишина. Дайана сразу почувствовала какую-то непонятную опустошенность. Следуя за Джеком по зданию, она не могла отделаться от мысли о том, насколько нереально все происходящее. Еще вчера, думала она, входя следом за ним в гостиную и глядя на вьющуюся лестницу с дубовыми ступенями, они нашли мертвого Эрика Паркера лежавшим на нижней ступеньке.

Джек, должно быть, почувствовал ее смятение.

– Давай побыстрее сделаем дело, – предложил он. – Где твой кабинет?

Дайана кивком головы показала на винтовую лестницу, но у нее явно не было желания по ней подниматься.

– Хочешь я принесу сюда эти папки?

Секунду поколебавшись, Дайана отказалась от его предложения. Нужные ей документы лежали в письменном столе, в кейсе из черной крокодиловой кожи. Ей самой было намного быстрее и легче найти эти папки, а кроме того, она помнила, что Эрик пользовался ее компьютером вчера днем, и ее до сих пор мучило любопытство, что ему было нужно в ее компьютере.

– Я предпочла бы подняться туда вместе с тобой, – ответила она.

Когда они дошли до верхней площадки лестницы, Дайана, немного поколебавшись, подошла к закрытой двери кабинета. Повернув ручку, она толкнула дверь вперед. Дверь широко распахнулась, мягко приложившись к отбойнику с резиновой пяткой, открывая дорогу в обычную комнату, освещенную тусклым дневным светом, падавшим с затянутого тучами неба.

Подойдя к своему письменному столу, Дайана сразу обратила внимание на большие черные пятна на задней панели системного блока своего компьютера. Джек тоже заметил их.

– Похоже, что с твоим компьютером что-то случилось, – заключил он. – Как ты думаешь, что ему было надо?

– Понятия не имею.

Но сейчас она была настроена на то, чтобы выяснить это. Она села за стол и включила компьютер, однако после нажатия клавиши питания машина не подала признаков жизни. Осмотрев ее, Дайана обнаружила, что сетевая вилка выдернута из розетки. Включив машину в сеть, она услышала странное гудение, как будто внутреннее устройство компьютера было сломано. Экран замигал – раз и два, – а затем отключился.

Джек, протянув руку из-за ее плеча, выдернул из сети вилку кабеля питания. Дайана пристально смотрела на экран монитора.

– Он сломал его, – медленно произнесла она. – Но зачем?

– Мы можем гадать хоть целый день.

Дайана, повернувшись на стуле, осмотрела комнату, все еще пытаясь понять, зачем Эрик использовал ее компьютер, а затем сломал его. Смысл его действий оставался для нее полной загадкой. Она предположила, что, возможно, он искал какую-то информацию, но даже и в этом случае смысла в его действиях она не видела. Ведь в работе «Редман Интернэйшнл» не было ничего, что не было бы известно Эрику.

Так же, как и она, он имел доступ ко всем без исключения файлам и хорошо знал содержание практически каждого из них. Даже если он забыл что-то за две недели, прошедших со дня его увольнения – в чем, зная Эрика, Дайана сомневалась – ведь в те часы, которые они проводили вместе, она открыто обсуждала с ним несколько происходящих в этот период сделок. Она все время предоставляла ему сведения о делах компании по всем направлениям, включая и поглощение «УэстТекс Инкорпорэйтэд».

Не было ничего, что было бы ему не известно. И все же факт остается фактом: Эрик зачем-то использовал ее компьютер, а затем сломал его.

Дайана посмотрела на стоящий вдоль левой стены длинный ряд металлических шкафов для папок и подумала: а не нашел ли он ее ключи и не прошелся ли он по этим документам?

Она встала с кресла и, проходя мимо Джека, вспомнила, сколько раз Эрик использовал ее, причинял ей боль, обеспечивал себе с ее помощью различные преимущества, и о том, как она постоянно давала себе клятву в том, что никогда впредь не предоставит ему ни единого шанса.

И вот сейчас, остановившись у белого столика, на котором стоял один из двух ее принтеров, она не могла не чувствовать, что снова находится под властью этого проходимца.

Она выдвинула единственный ящик этого столика и высыпала его содержимое на пол – ручки, карандаши, листочки бумаги посыпались к ее ногам. На гвоздике, вбитом в наружную плоскость задней стенки ящика, висел единственный ключ от шкафов с ее папками – второй такой ключ она постоянно держала при себе. Но если первого ключа нет на месте, если он пропал или повешен на место, но не так, как висел прежде, ей сразу же станет ясно, что Эрик копался в ее папках.

Она повернула ящик обратной стороной к себе и увидела, что ключ висит на месте и в том же положении, бородкой назад. Ясно, что им не пользовались, и в ее папках Эрик не рылся. Дайана почувствовала, что оказалась в глупом положении. Ей пришла в голову мысль, что, может быть, ему просто стало скучно сидеть здесь в одиночестве и он включил ее компьютер, чтобы побродить по Интернету.

Но зачем его ломать?

Джек, подойдя к стоявшей на коленях Дайане, принялся собирать с пола все выпавшее из ящика.

– Похоже, ничего страшного не произошло, – обратился он к Дайане и, взяв у нее ящик, вставил его на место. – Мне кажется, мы просто делаем из мухи слона.

Дайане очень хотелось согласиться с ним, но для этого надо было пересилить себя, а это сейчас было ей не под силу.

– Но ведь компьютер не мог сломаться сам собой, – возразила она. – Он же почти новый.

– Может, как раз это и произошло. Возможно, Паркер неумышленно сломал его. Или, может быть, он вышел из строя сам по себе.

Она повела плечами, как бы подтверждая, что такое возможно, но полностью согласиться с таким доводом все же не могла. Эрик слишком часто врал ей. Ей не верилось, что в этот раз никакого подвоха нет.

– А какой ему резон рыться в твоих файлах и пользоваться твоим компьютером?

По этому поводу у Дайаны было лишь одно предположение – Эрику нужны были деньги. Она рассказала Джеку об огромных счетах из больницы, которые ему предстояло оплатить, поскольку Джордж прекратил выплаты по его страховке, и об аварии с трубами, произошедшей в его квартире, когда вода залила квартиру миссис Олдрич, расположенную этажом ниже, повредив ценные картины и мебель.

– Она грозилась привлечь Эрика к суду, отчего он пришел в отчаяние, – добавила Дайана. – Он очень скоро оказался практически без денег. Он понимал, что не сможет позволить себе нанять адвоката – любого, не говоря уже о хорошем, – а я ни словом не обмолвилась, что могу ему помочь. До того, как мы расстались с ним вчера утром, я спросила у него, каким образом он рассчитывает добыть нужную ему сумму денег для покрытия всех этих долгов.

– И что он ответил?

Дайана ответила не сразу. В ее сознании медленно выкристаллизовывалось пугающее предположение, и оттого, что оно может стать реальным, она буквально похолодела.

– Он упоминал что-то о переговорах, о работе на Луиса Райана.

– Луис Райан? – переспросил Джек. – Но ведь Джордж терпеть не может этого человека. Селина рассказывала мне, что когда-то Райан обвинял Джорджа в убийстве своей жены.

Дайана не слушала того, что сказал Джек. Сейчас ее голова была занята только обдумыванием леденящих кровь предположений.

– И все эти розы, – как бы про себя произнесла она.

– О чем ты?

Дайана подошла к письменному столу. В левом ящике должны быть подобранные ею папки с документами, относящимися к присоединению компании «УэстТекс Инкорпорэйтэд», – документами, которые Эрик не видел и не читал.

Выдвинув ящик, она с облегчением увидела, что блестящий черный кейс лежит на том же месте, где она его оставила. Она вынула кейс из ящика и положила его на стол. Джек, подойдя к ней, встал за ее спиной. Открывая латунные замки, Дайана думала, что, если папки окажутся сложены не в том порядке или вообще не обнаружатся, она должна будет немедленно сообщить Джорджу: Эрик, возможно, продал информацию Луису Райану или кому-то из конкурентов, и сделки с «УэстТекс» и Ираном необходимо отменить.

Она открыла кейс.

Внутри было несколько темно-зеленых папок – и все они были пусты. Почти лишившись чувств, Дайана свалилась на кресло.

– Они пропали, – чуть слышно произнесла она. – Он их взял.

– Что он взял? – спросил Джек.

– Да папки! – теряя контроль над собой, нервно закричала Дайана. – Папки с материалами по присоединению компании «УэстТекс». Папки, содержащие материалы по нашим делам с Ираном. Эрик взял их.

Она закрыла кейс, потянулась к одному из телефонов, стоявших на столе перед ней, и набрала номер. Ее сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

В ожидании ответа на другом конце линии, она сказала Джеку:

– Когда Эрик лежал в больнице, Луис Райан присылал ему десятки роз. Тогда мне казалось, что он намерен предложить Эрику работу, – она на секунду замолчала и, кивком указав на кейс, добавила: – Теперь-то я знаю, что это за работа.

На том конце линии трубку взял мужчина.

– Билли, – сказала она. – Это Дайана Крейн. Я хочу просить тебя ответить на несколько вопросов.

– Я готов, мисс Крейн.

– Вчера утром, когда я уходила из дома, ты был на дежурстве, верно?

– Совершенно верно.

– Я хочу знать, выходил ли мистер Паркер из здания во время моего отсутствия.

Мужчина ответил ей после недолгого молчания. Прочистив горло, он сказал:

– Да, он выходил.

Дайана закрыла глаза. Вчера, когда она, вернувшись из супермаркета и обнаружив свою квартиру пустой, решила, что Эрик поплелся к себе, решив собственными глазами посмотреть на последствия потопа. Решив, что ему хочется побыть одному, Дайана принялась готовить обед. Но тут раздался звонок Джорджа, сообщившего ей о смерти Селины и пригласившего ее на срочное заседание совета директоров. Она поспешно собралась и, не распаковав два пакета с продуктами, принесенными из супермаркета, выбежала из дома.

В тот момент Дайана не придала никакого значения отсутствию Эрика. Теперь она знала, что он вообще не поднимался в свою квартиру.

– А он не сказал, куда он направляется? – спросила она у дежурного.

– Нет, не сказал, – ответил тот. – Но я могу сказать, если вы сочтете это полезным, что туда, куда он направлялся, его повезли в лимузине.

Хотя мужчина сообщил ей это как бы между прочим, ее инстинкты – инстинкты юриста – моментально сработали. Дайана поняла, он хочет сообщить ей что-то, чего без его помощи она не узнает. Посмотрев на Джека, она спросила:

– Лимузин? Неужто он сам заказывал машину?

– Этого я сказать не могу.

– И, как я полагаю, домой он вернулся на той же самой машине?

– Именно так и было, – подтвердил дежурный. В голосе мужчины ей послышалась и готовность помочь, и некоторая настороженность. «Он что-то недоговаривает, – подумала Дайана. – Надо как-то его подбодрить».

– А Эрик был один? – спросила она.

– Да, один, – ответил мужчина. – Но почти сразу после возвращения мистер Паркер позвонил из вашей квартиры и сообщил мне, что ждет друзей. Он попросил меня впустить их, когда они подъедут.

Дайана посмотрела на Джека.

– И что же это были за друзья, Билли? Ты раньше видел кого-нибудь из них?

Последовала пауза. Тишина между ними раскалилась, словно воздух, дрожащий над городским асфальтом в жаркий день.

– Никого из них я раньше не встречал, – негромко выдавил дежурный.

Дайана сразу поняла, что он врет.

– Билли, – мягким и располагающим голосом произнесла она. – Мне очень важно знать, кто приходил в мою квартиру. Мне очень важно знать, узнал ли ты кого-нибудь из них. Прошу тебя, расскажи мне все. Тебе нечего бояться. Твое имя никогда не будет упомянуто. Если ты хоть что-то знаешь, то должен мне это рассказать.

Дайана чувствовала, что мужчина принимает решения, взвешивая все обстоятельства, которые, по его уразумению, требовали взвешенного подхода. Через несколько секунд он заговорил:

– Я узнал только одного из них, – сказал он голосом более уверенным, чем минуту до этого. – И будь я проклят, если допущу, чтобы он снова запугал меня.

Дайана, подавшись вперед на стуле и напряженно сосредоточившись, обратилась к дежурному.

– Да о чем ты говоришь, Билли? Кто пытался тебя запугать?

– Марио де Сикко, – ответил он. – Главарь банды. Он и его дружки пришли сразу после того, как ушел первый гость мистера Паркера, унесшего с собой все эти папки. Он сказал мне, что, если хоть кто-то узнает о том, что он был в этом жилом комплексе, он заставит и меня, и мою семью жалеть об этом в течение всей нашей оставшейся жизни.

Сидя в своем фургоне на 59-й улице, Спокатти ждал, пока Дайана Крейн положит трубку, прежде чем вынуть из ушей наушники и, сидя в тишине, спокойно все обдумать. Он тщательно проанализировал все возможности, которыми сейчас располагал, с ходу отбросил несколько вариантов и затем принял решение. Он встал с сиденья, расположенного в задней части фургона, прошел вперед, достал мобильный телефон и набрал особый номер Луиса. Ожидая, когда ему ответят, он прислушивался к шуму машин, проносящихся мимо. Наемному убийце пришло в голову, что задание подходит к концу. Время его пребывания на Манхэттене стремительно сокращалось. Спокатти понимал, что для собственной безопасности и ради собственной защиты ему предстоит выполнить целый ряд действий, обеспечивающих не только выполнение перспективного плана Луиса Райана, направленного против Джорджа Редмана, его семьи и империи. В первую очередь он должен думать о своей собственной безопасности.

Джордж и его семья погибнут под обломками «Редман Интернэйшнл», но совсем не так, как спланировал Луис.

Райан ответил. Спокатти рассказал ему обо всем, что происходило последние двадцать минут в квартире Дайаны Крейн, и указал, что делать дальше. Выслушав его и взяв недолгую паузу, Луис ответил:

– И ты уверен, что это сработает?

– Уверен ли я? – спросил его Спокатти. Напряженность в голосе Луиса доставила ему удовольствие. – Уверенности, Луис, у меня нет. Но я могу с уверенностью сказать тебе следующее: если ты хочешь обрушить компанию «Редман Интернэйшнл», если ты хочешь, чтобы Редман сгорел за то, что он сделал с твоей женой, тогда надо следовать только по этому пути. Другого выбора нет.

 

Глава 43

– Эрик был убит, – сказала Дайана. – И в этом я уверена.

Джек сидел на краешке ее письменного стола. Когда она пересказывала ему свой разговор с консьержем Билли, его не оставляло предчувствие, что они дошли до края, где их может ждать целая серия неожиданных открытий, которые несомненно приведут к человеку, виновному в смерти Селины.

– А где этот Билли сейчас? – спросил он.

– В вестибюле. У него через пятнадцать минут перерыв. Я просила его прийти сюда, когда он освободится.

– А ты не думаешь, что он сбежит?

– Да нет, – ответила Дайана. – Сейчас он больше, чем когда-либо, нуждается в помощи, – она посмотрела на Джека. – То есть в нас.

Удовлетворенный ответом, Джек наблюдал, как она, достав из стола ручку и блокнот, начала что-то писать.

– Что ты делаешь? – поинтересовался он.

– Прежде чем мы позвоним Джорджу, я хочу выстроить последовательность имеющихся у меня фактов, поэтому дай мне одну минуту записать их. Поговорим, когда я закончу.

Джек слез со стола и подошел к окну, выходящему на Центральный парк. Небо потемнело, вот-вот должен был начаться дождь. Резкими порывами задувал ветер, раскачивая ветки деревьев и выворачивая листья.

Дайана бросила ручку на стол.

– Почему? – спросила она. – Почему Марио де Сикко захотелось убить Эрика? Какой в этом смысл?

Джек отвернулся от окна. Последний раз он слышал упоминание имени Марио де Сикко в тот вечер, когда избили Эрика. Он сказал об этом Дайане.

– Селина и Лиана были там? И почему же они ничего не предприняли?

– Я думаю, потому, что ты контролировала ситуацию.

– Контролировала ситуацию? – переспросила Дайана. – Да я ведь тоже была избита. Я контролировала ситуацию не больше, чем они. – Внезапно она замолчала: то, что там находилась Лиана, было более чем странной новостью. – А Лиана была одна? – спросила она.

– Вместе с ней было двое мужчин.

– А как они выглядели?

– Дайана, ведь это же было довольно давно.

Она впилась в него пристальным взглядом.

– Ну я не знаю, – оправдывался Джек. – Пара обычных, ничем не примечательных парней. В черных брюках, черных рубашках.

В памяти Дайаны вспыхнули события того вечера. Те двое мужчин, которые ворвались в спальню Эрика, тоже были во всем черном.

– Когда Селина окликнула сестру по имени, они увели Лиану оттуда, – сказал Джек. – А перед этим она упомянула имя Марио де Сикко.

Дайана откинулась на кресле.

– Два года назад у Лианы был роман с де Сикко. Однажды она пришла в мой офис и рассказала мне, что любит его. Лиана мне всегда нравилась, а то, как Джордж относится к ней, меня постоянно бесило. Я думаю, она это чувствовала. Мы не были подругами, но за эти годы она нередко обращалась ко мне за советом, а то и просто заходила поболтать. Я вообще не понимаю, почему она доверилась именно мне, рассказав о своем романе с де Сикко, но так все и было. Подруг у нее немного.

– И де Сикко тоже любил ее?

– Не знаю, – ответила Дайана. – Я убеждала ее держаться от него подальше, но она не слушала. Лиана вообще никого не слушает.

– Ты думаешь, за всем этим стоит она?

– Я не могу этого исключить, – сказала Дайана. – Вчера Эрик рассказал мне, что он и Лиана почти переспали в тот вечер, когда был прием по случаю открытия здания «Редман Интернэйшнл». Он рассказал мне, что кто-то, должно быть, навел на них Селину, потому что она вошла в комнату и застала их в постели. – Дайана на мгновение замолчала. – Если Эрик решил, что Селину навела на них Лиана, излишне говорить, что он мог бы сделать – а может быть, и сделал – с ней за это.

– Он мог угрожать ей?

– Возможно.

– Если он угрожал ей, а она обратилась за помощью к де Сикко, то нетрудно предположить, что он мог бы сделать Эрику.

То, что она сказала, звучало довольно правдоподобно, и Дайана понимала, что эта версия имеет право на жизнь, по сравнению с многочисленными предположениями, приходившими ей в голову.

– Это возможно, – задумчиво произнесла она. – Но эта возможность – все, чем мы располагаем. Но, так или иначе, Джорджу следует сообщить то, что нам известно. – Дайана взглянула на часы. – Билли должен подойти через пять минут. Давай позвоним Джорджу.

Она потянулась к телефону, но тот вдруг зазвонил. Дайана взяла трубку и ответила.

– Это Билли, мисс Крейн. Передо мной стоит некий мистер Тимоти Паркер. Он хочет вас повидать. Я могу его впустить?

Джек вслед за Дайаной вышел из комнаты и спустился по винтовой лестнице.

– Ты знаешь младшего брата Эрика? – спросил он.

Дайана утвердительно кивнула.

– Он учится в Йельском университете. В этом семестре у него был курс по конституционному праву, и я по телефону помогала ему разбираться с некоторыми заковыристыми вопросами. Родителям Эрика уже за восемьдесят, и он, возможно, приехал к ним, чтобы помочь в деле своего старшего брата.

Они уже стояли перед входной дверью.

– А почему он пришел к тебе?

Дайана пожала плечами.

– Тимоти знал, что мы с Эриком встречались. Я уверена, что ему известно о том, что произошло с Селиной. С его стороны было бы логично увидеться со мной прежде, чем идти в морг. – Чувствуя, что Джек о чем-то задумался, она продолжила: – Не беспокойся, он не надолго. Как только он уйдет, мы сразу позвоним Джорджу.

В дверь негромко постучали. Дайана раздумывала над тем, как она сможет утешить младшего брата Эрика, когда сама еще не в полной мере осознала его смерть. Решив, что сейчас ей все равно ничего не придумать, она повернула ручку – и едва успела отскочить назад от распахнувшейся настежь двери.

Дайана упала, словно сбитая боулинговым шаром кегля, налетев на приставной столик, ударившись головой о кафельный пол и неловко подвернув руку.

Ворвавшийся в квартиру мужчина не был Тимоти Паркером. Он был высоким и смуглым, черты его лица казались высеченными из камня, черные напомаженные волосы блестели.

Джек бросился поднимать Дайану, а незваный гость, захлопнув за собой дверь, вынул пистолет из внутреннего кармана куртки и прижал его дуло ко лбу Джека.

Холодная сталь прижалась к голове, глаза их встретились.

Винсент Спокатти взвел курок.

Лицо Джека Дугласа вспыхнуло – он узнал этого человека.

Это был убийца Селины.

 

Глава 44

Секретарша попыталась, но не смогла остановить Лиану, когда та, пройдя мимо ее стола, вошла в кабинет Луиса Райана. Ее волосы и одежда были мокрыми от проливного, хлеставшего, как из ведра, дождя.

Райан, стоявший возле окна, вздрогнул, повернулся к Лиане и махнул рукой секретарше, ворвавшейся в комнату вслед за ней.

– Джуди, все в порядке, – сказал он. – Лиана для меня всегда желанный посетитель.

Секретарша, окинув девушку раздраженным взглядом, вышла из кабинета, закрыв за собой дверь.

Луис направился в другую часть кабинета, к двери ванной комнаты, расположенной на левой стене ближе к углу.

– Вы же насквозь промокли, – сочувственно произнес он. – Я сейчас дам вам полотенце, обсушитесь немного.

Лиана, глядя на него, провела рукой по волосам. Она все еще пыталась забыть разговор, произошедший между нею и отцом, но пока это было невозможно. Она с самыми лучшими намерениями пришла повидаться с родителями и, несмотря на объятия, в которые заключила ее мать, озадаченная ее приходом и объяснением с отцом, девушка ушла от них совершенно вымотанной и разбитой.

«Мы никогда не будем близкими людьми, – думала она. – Он меня ненавидит».

Но, несмотря на такое отношение, она не могла не принять участия в розыске убийцы Селины.

Она понимала, что отец уже поднял все свои многочисленные связи, нажал на все рычаги, которые могли бы сделать розыск более эффективным, но у него не было таких контактов, какие были у нее. Он не имел доступа к громадной силе подпольного мира, а у нее он был. Она была знакома с наиболее могущественными и сильными людьми в Нью-Йорке.

– Простите, что ворвалась к вам, – сказала Лиана. – Но мне необходимо с вами поговорить.

Райан появился из ванной комнаты с толстым бледно-голубым полотенцем, переброшенным через руку. С сочувственным выражением лица он подошел к Лиане и протянул его ей.

– Как только я узнал эту печальную новость, то сразу же стал пытаться связаться с вами, – сообщил ей Луис. – Но оба ваши телефона не отвечали – ни мобильный, ни домашний. Лиана, я очень соболезную вам и очень сожалею, что с вашей сестрой случилось такое несчастье.

Лиана промокнула лицо полотенцем. Она расскажет ему позже, что он не мог дозвониться до нее, потому что она была в Монте-Карло, где вышла замуж за Майкла Арчера. А теперь ей надо было поговорить с ним о более важном деле.

– Я пришла к вам из-за Селины, – глядя ему в глаза, объявила Лиана. – Я хочу просить вас помочь мне найти мужчину, который ее убил. У вас есть силы и влияние, Луис. У вас есть связи. Мы вместе, да еще и с моим отцом, найдем того, кто это сделал.

Райан смотрел на нее, не говоря ни слова.

– Мне нужна ваша помощь, – обратилась к нему Лиана. – Прошу вас, помогите мне.

Луис тяжело вздохнул.

– Вы просите меня помочь Джорджу Редману?

Она ожидала такой реакции и была готова к ней.

– В некотором смысле это так, – сказала она. – Но на самом деле помощь необходима мне и моей сестре. Луис, если вы откажете, то боюсь, я не смогу работать у вас. Я не буду присутствовать на открытии отеля «Пятая авеню».

Она протянула ему полотенце, которое он тут же бросил в ванную комнату и закрыл дверь.

– Мы оба знаем, что вам нужно, – продолжала она. – Я не настолько глупа, чтобы не понимать ситуацию. Вам нужно, чтобы мое присутствие было зафиксировано прессой. Вы хотите выставить моего отца на посмешище. Сейчас я тоже не против преподнести ему такое. Если вы все еще хотите, чтобы это произошло, тогда сделайте то, о чем я прошу, и помогите мне.

Глаза Луиса потеплели.

– Лиана, – мягким голосом начал он, – независимо от того, какие чувства я испытываю к вашему отцу, я никогда не пожелал бы ни ему, ни вам того, что произошло. То, что случилось с вашей сестрой, – это трагедия. И тот, кто виновен в этом, должен поплатиться жизнью.

Он говорил откровенно. Она чувствовала это по его голосу, видела это на его лице, и это ее удивляло.

– Так вы поможете мне? – повторила она. – Вы сделаете для меня все, что сможете?

Райан поднял голову, словно изучая ее.

– Разумеется. Я помогу вам.

Лиана поблагодарила его и направилась к двери.

– Перед вашим уходом я хотел бы обсудить с вами программу вечера открытия. Ведь до него остается всего два дня, а мы еще ничего не решили. Я понимаю, для вас это не самое лучшее время, но прошу вас задержаться на минуту.

– Конечно, – поколебавшись секунду, ответила Лиана.

– Приглашения были разосланы на прошлой неделе, – начал Луис. – И огромное количество приглашенных изъявили желание присутствовать на открытии. Все, кто связан с Манхэттеном, да и те, кто живет и работает в других местах мира, будут там – не говоря уже о прессе. Они ожидают услышать особую речь на открытии.

Лиана слегка поморщилась.

– Луис, буду с вами откровенна. Я, как и обещала, приду на прием по случаю открытия отеля, смешаюсь с толпой, но я не думаю, что я найду время или окажусь способной сконцентрировать внимание на написании речи, не говоря о том, чтобы найти достаточно сил и энергии, чтобы ее произнести. Моя сестра убита. Кто-то задумал уничтожить мою семью.

– Так речь уже готова, – успокоил ее Луис. – Ее написал Зак Андерсон. Она короткая. Все в ней по существу, и она составлена в правильном тоне. Люди сразу почувствуют к вам симпатию. Зак отпечатал специально для вас копию окончательного варианта.

Лиана поежилась от одной мысли, что ее помощником будет Зак Андерсон. Уволить его с работы будет одним из ее первых дел на посту управляющей.

– А если она мне не понравится? – спросила девушка.

– Можете вносить любые изменения, какие захотите. Вы управляющая этим отелем, Лиана. Вы здесь хозяйка.

– Хорошо, – согласилась Лиана. – Я все сделаю. Но есть еще одно дело. Мне нужна охрана. Вы можете мне это обеспечить? Ведь неизвестно, кто может затесаться в толпу или незаметно проникнуть внутрь. Я хочу иметь защиту.

– Об этом я уже позаботился, – успокоил ее Луис. – Все здание будет под наблюдением. В толпе будут мужчины и женщины в вечерних туалетах, они будут неотступно следовать за вами и защищать вас. Вы увидите охрану и в помещениях, и возле всех дверей – так что каждый сможет чувствовать себя в безопасности. – Райан на мгновение замолчал. – Но помимо этого, один из моих лучших людей будет закреплен непосредственно за вами. Он будет неотлучно находиться при вас весь вечер.

Покинув кабинет Райана, она остановилась под козырьком над входной дверью одного из домов на 47-й улице, достала мобильный телефон и набрала номер.

Завеса дождя застилала всю улицу, поливая автомобили и толпы людей на тротуарах. Капли с силой колотили по стенам домов. Наконец, ей ответил мужской голос.

– Ресторан «У Марио».

– Это говорит Лиана Арчер, – представилась она. – Мне необходимо поговорить с Марио.

– Кто, простите?

Он не знал ее фамилии после замужества.

– Лиана Редман, – сказала она, силясь перекричать завывания ветра. – Мне необходимо поговорить с Марио. Он у себя?

– Марио сейчас нет, – ответил мужчина на том конце линии. – Вы немного опоздали.

– У меня важное дело, – настаивала Лиана. – Вы не знаете, куда он направился?

Мужчина ничего не знал.

Когда лимузин, сбавляя ход, остановился перед кирпичным зданием, напоминающим склад, Гарольд Бейнс заканчивал инъекцию последней дозы героина в дряблую мышцу левого предплечья. Он вытащил иглу из покрытой рубцами, распухшей вены, заметив, что ни единой капельки крови не вытекло из нее на похожую на воск кожу. Хотя на вид вена была пухлой и округлой, на ощупь она казалась высохшей и больше похожей на бечевку со множеством узелков.

Лил дождь, его потоки стучали по крыше автомобиля, словно молотки. Наркотик начал действовать, постепенно превращая окружающий его мир в иллюзию, дарующую умиротворение. Повернувшись к боковому окну, Гарольд стал смотреть на обшарпанный фасад здания склада.

Поблескивающее в струях дождя, это здание с его древней, местами разрушающейся кирпичной кладкой и выбоинами на фасаде, казалось, манило его к себе, а светящиеся окна обещали Гарольду утешение и успокоение, ожидающее его за этими обшарпанными стенами.

Вдоль улицы было припарковано еще несколько лимузинов с работающими на холостом ходу моторами. Гарольд, сощурившись, посмотрел на часы и потянулся за кейсом, лежавшим на сиденье рядом с ним, а затем постучал костяшками пальцев по затемненному стеклу, отделявшему места пассажиров от водителя. Стекло опустилось.

– Я на некоторое время уйду, – сказал он. – Но хочу, чтобы вы меня дождались. Я могу прийти раньше назначенного времени.

Водитель согласно кивнул.

Несколько секунд он собирался с духом, перед тем как выйти под дождь. Выскочив из машины, Гарольд потрусил по залитому водой скользкому тротуару. Ноги сразу же промокли. Туфли наполнились водой. Когда он добежал до входа в здание, его одежда была насквозь мокрой, он задыхался, венозные узлы на висках наполнялись и опадали словно крылышки маленьких птичек.

Двери, перед которыми он стоял, были слегка приоткрыты, за ними ждала темнота, время от времени прорезаемая вспышками голубого света. Осторожно идя на гулкие звуки музыки, доносящиеся с верхних этажей, Гарольд услышал еще и другой звук, похожий на гул толпы. Он оглянулся назад, стараясь рассмотреть пространство, скрытое завесой дождя, опасаясь, что Луис Райан снова направил за ним слежку. Впрочем, сейчас ему было на это наплевать. Гарольд чувствовал себя непобедимым.

Войдя внутрь, он передал свой кейс мужчине, наряженному гориллой, который передал его обнаженной женщине, завернутой в пластиковую пленку. Женщина поставила его кейс на пол, где уже стояло несколько других кейсов. Мужчина с закрепленным на заднице шлангом проверил его содержимое и, посмотрев на гориллу, кивнул головой.

Гарольд заметил этот кивок, хотя он и не мог в этот момент отвести взгляда от мощного пениса, болтавшегося между ног женщины. А она, улыбаясь, жестом указала на лестницу, расположенную за его спиной.

– Там большое сборище, – произнесла она неестественно глубоким голосом. – Одно из самых лучших, которые мне доводилось видеть.

Гарольд со всей поспешностью, на которую был способен, стал взбираться по ступеням наверх, желая поскорее покинуть эту компанию. В таких клубах он редко вступал в беседы. Обычно он предпочитал просто наблюдать за разворачивающимся действом. Он чувствовал, что некоторые из присутствующих запомнили его после встреч с коктейлями на Пятой или Парк– авеню, но счел за лучшее внушить себе, что здесь никто его не знает – иначе говоря, оставаться одной из анонимных теней, движущихся по затемненной полосе рядом со стенами.

Побродив немного, он попал на этаж, где творилось главное действо. Пройдя через арочный дверной проем, он оказался в похожей на пещеру комнате и тут же направился к небольшой группе людей, растворившись в полумраке. Здесь все присутствующие должны были раздеться, чтобы затем пройти к основному изысканному блюду.

Он прислушался. Топ-менеджеры с Уолл-стрит говорили о фирмах, которые следовало избегать. Кто-то рассказывал о сделках с недвижимостью. Женщина в костюме от «Диора» и высоких фермерских сапогах, делясь с подругой новостью о своем недавнем замужестве, сообщила ей по секрету, что ее новый супруг и не подозревает «об этом». «У него водный спорт с яхтами, а у меня мои маленькие водные увлечения», – сказала она, и обе расхохотались.

Гарольд слышал все, что происходило вокруг, но никто из присутствующих здесь не обратил на него внимания. Стягивая с себя рубашку, он заметил молодого человека.

Он был высоким, со смуглым, хорошо накачанным телом. Гарольд подумал, что все свое свободное время он проводит в тренажерном зале. Этот молодой человек, проходя мимо Гарольда, пару раз мазнул по нему взглядом. Гарольд, заметив, что явно заинтересовал его, уже не таясь, принялся рассматривать незнакомца и тут же решил, что ему несказанно повезло. Этот юноша был красавцем.

А красивый юноша склонился к металлической клетке. Темные глаза блестели, пенис увеличивался и становился все тверже, он еще раз пристально посмотрел на Гарольда и поманил его, изобразив на лице полуулыбку. Рассматривая его и восхищаясь его физическими данными, Гарольд болезненно чувствовал отталкивающий вид своего собственного тела – такого тощего теперь. Его нынешний облик был жалкой тенью того, кем он был в молодости – когда одежда слетела с него, как старая кожа со змеи. Бейнс отдал свою одежду проверяющей, протянул ей кисть руки, повернутую тыльной стороной, и на ней в мгновение ока появилось написанное черным маркером число «258».

– Ну теперь можешь повеселиться, – объявила служащая закрытого клуба и улыбнулась ему улыбкой, в которой давно уже не было ни веселья, ни радости. Это была улыбка, отражающая отчаяние и одиночество, улыбка человека, жизнь которого разрушена до основания.

Гарольд хорошо знал такие гримасы и изобразил нечто подобное на своем лице. В его голове мелькнула мысль о Селине. Он понимал, что она погибла из-за его трусости, и волна ненависти к самому себе захлестнула его с новой силой.

Отогнав эту мысль на задворки сознания и решив не мучить себя ею, потому что сейчас она могла бы погубить весь его наркотический кайф, Гарольд подошел к молодому человеку, склонившемуся над металлической клеткой. Громкая музыка, казалось, проникала во все поры его тела. Улыбка на лице молодого человека становилась все шире по мере того, как Гарольд приближался к нему.

И вдруг Гарольд почувствовал, что его целуют. Чей-то язык пробежал по его губам, а затем просунулся между ними в рот. Он почувствовал, как чья-то рука схватила его руку и потянула ее к твердому предмету, находящемуся между ног мужчины. Открыв глаза, Гарольд сразу понял, что находится рядом с тем молодым человеком, которого приметил еще при входе. Он уже не сомневался в том, что наступил тот самый момент, и ответил поцелуем на поцелуй. Он сжимал руками пенис молодого человека. Его размеры вызывали у него радость и приятное предвкушение. Толщиной с запястье, необрезанный. Гарольд опустился на колени и взял его в рот. Мужчина сладостно застонал.

Гарольд усердно и с радостью заработал языком и губами.

– Давай же, давай, – умолял он. – Кончи мне в рот.

Молодой мужчина пригнул вниз голову Гарольда. Его член поступательно и размеренно двигался над лицом Гарольда. Не обращая внимания на глухие звуки, издаваемые партнером при каждом проникновении члена в его рот, он вдруг всадил все одиннадцать дюймов своего достоинства старику в горло.

Гарольд прижал руки к бедрам молодого человека и затряс головой. Он не мог дышать, а его молодой партнер начал неистово трахать его в рот. Гарольд уперся ладонями в ляжки парня, но тот стал двигаться еще более интенсивно. Бейнс боялся последствий, но в то же время чувствовал сильное возбуждение. Ему казалось, что он вот-вот вырубится, но парень вдруг остановился и поднял Гарольда на ноги.

Его лицо было залито слюной. Комната кружилась перед глазами.

– Может, нам уйти отсюда? – спросил парень, наклонившись к уху Гарольда. – Может, нам пойти ко мне? Там, в уединении, мы будем чувствовать себя более свободно. У меня дома полно игрушек, о которых здесь и не слышали.

Лимузин двигался в потоке машин.

Время текло, за окном проплывали городские пейзажи, мозг Гарольда очистился. Его ощущения уже не смягчались и не сглаживались героином, введенным раньше. Теперь его сознание уже подавлялось наркотиком, который кровь разносила по телу.

Завтра утром он должен быть на похоронах дочери своего лучшего друга. Завтра днем он должен быть в самолете, улетающем в Иран – в страну, которая по его вине уже стала бесперспективной для компании «Редман Интернэйшнл».

На скольких еще похоронах ему предстоит присутствовать в течение ближайших недель? Сколько еще людей умрут из-за его молчания?

Он почувствовал, что пришла пора следующей дозы.

Открыв небольшой бар, он вынул черную кожаную сумочку, расстегнул застежку-молнию, достал из сумочки ранее использованный шприц и наполовину наполненный пузырек с героином. Он посмотрел на сидящего рядом с ним молодого человека, бросил беглый взгляд на его красивое лицо и увидел в его влажных голубых глазах целый мир ожидающих его наслаждений. Как же его зовут? Деррик?

– Ты не хочешь этого? – спросил он. – Или, может…

Молодой человек схватил его за руку.

– Не надо, – повелительным тоном произнес он. – Мой друг погиб от этого дерьма. Оно же тебя погубит.

Гарольд не мог сдержать смех. Да отдает ли этот парень себе отчет в том, что говорит?

– Я уже и так практически мертв, – сказал он. – Отпусти-ка мою руку.

Но парень вырвал сумочку из рук Гарольда, приоткрыл окно на двери рядом со своим сиденьем и выбросил ее.

Глазами, полными ужаса, Гарольд смотрел, как сумочка скрывается за завесой дождя.

– Что, черт возьми, на тебя нашло? – закричал он, охваченный скорее страхом, чем злобой. – Ты что, ненормальный?

Молодой человек опустился на колени и расстегнул молнию на брюках Гарольда.

– Давай я доставлю тебе настоящий кайф.

Они подъехали к скромного вида городскому особняку на 12-й улице. Машина остановилась у бордюра, Деррик приподнял голову, прильнувшую к ляжкам Гарольда, и посмотрел в боковое окно.

– Ну вот, мы и приехали, – подмигнул он Бейнсу. – Вставай, в доме нам будет удобнее.

Гарольд с удивлением посмотрел на дом – он показался ему очень красивым. Хотя дождь еще не кончился, солнце проглядывало в разрывы туч, и мокрый кирпичный фасад сверкал под его лучами.

– Ты здесь живешь? – спросил Гарольд.

– Здесь.

– А чем ты зарабатываешь на жизнь?

Наступила недолгая, но неприятная для обоих пауза.

– Послушай, – прервал молчание парень. – Я не люблю рассказывать о себе. Ты не знаешь меня, а я не знаю тебя. Мы отлично проведем время – это я могу тебе обещать – и будем заниматься только этим и ничем больше. Разве это не круто?

Гарольд, страстно хотевший его, согласно кивнул головой.

Они вышли из машины.

В доме было просторно и тепло. Пахло только что распустившимися розами, что несколько удивило Гарольда. Войдя в просторный вестибюль, он увидел вазы, заполненные свежими цветами, изящные столики в стиле чиппендейл, живопись на стенах.

Еще до того, как Деррик запер за ними входную дверь, он почувствовал, что что-то не так. Этот парень не мог обладать таким богатством, особенно подлинными полотнами Матисса.

Повернувшись к молодому человеку, чтобы разъяснить охватившее его беспокойство и недоумение, Гарольд услышал стук закрывшейся за ним двери и вслед за этим топот шагов по паркету.

– Отличная работа, Деррик, – донесся до него мужской голос. – Он не под кайфом?

– Нет, не под кайфом, – ответил Деррик. – Я сам выбросил его героин.

– Отлично. Загляни по дороге к Ники, и он передаст тебе деньги, о которых мы договорились.

Сердце Гарольда похолодело и сжалось. Поняв, что попал в ловушку, он поспешно оглянулся и встретился лицом к лицу с Марио де Сикко.

 

Глава 45

Ароматный пар поднимался от серебряного кофейника, растворяясь в застоявшемся, пропахшем табачным дымом воздухе. Закинув ногу на ногу, Люсия де Сикко раздраженно смотрела на девушку в форменной одежде, наклонившуюся над столом и наполняющую горячим напитком две фарфоровые чашки.

Она хотела поскорее остаться наедине с отцом Марио и поговорить с ним с глазу на глаз. Она хотела, чтобы официантка отошла от их столика как можно поскорее.

– Прикажете что-нибудь еще, мистер де Сикко?

Антонио де Сикко ответил этой молодой женщине улыбкой, такой удивительной и столь явно намекающей на вольности, что у Люсии сразу же возникло подозрение, что между ними существуют тайные отношения.

– Нет, Глория, – ответил он. – Пока достаточно.

Девушка вышла из комнаты.

Де Сикко, приподнявшись на стуле, взял с серебряного кофейного подноса одну из чашек и поднес ее к губам. Они сидели в библиотеке его дома в Тодт-Хилл, и глаза Люсии слезились от дыма вечно торчащей изо рта свекра сигары.

Она смотрела на мужчину, который расположился напротив нее. Он был и вправду удивительным: безукоризненно сидящий серый костюм; лицо, загоревшее от долгого пребывания на солнце – ему оставалось совсем немного до семидесяти, но выглядел он едва на пятьдесят.

Испытывая стыд за свои неудачные начинания на Сицилии – и одержимый тщеславием, как и любой другой на его месте, – Антонио де Сикко делал все, чтобы выглядеть образованным человеком, благополучным профессионалом, который сделал состояние на Уолл-стрит. В большинстве случаев создаваемая им иллюзия срабатывала. Но стоило ему заговорить, как у его собеседников сразу возникала твердая уверенность в том, что обязательное начальное образование далось ему с немалыми усилиями.

– А ты чего не пьешь кофе? – спросил он.

Люсия отрицательно покачала головой. Она, вертя в пальцах бриллиантовую брошь, приколотую к отвороту ее белого полотняного блейзера, сказала:

– Нам надо поговорить.

– Я усек это еще в тот вечер, когда ты позвонила и сказала, что нам надо встретиться.

Люсия поняла его юмор и ответила ему улыбкой, хотя все еще не отделалась от чувства легкого беспокойства.

– Жаль, что тогда нам не удалось поговорить, да и здесь у меня дел по горло, – продолжил он. – Ну так в чем проблема?

Люсия заговорила, тщательно подбирая слова.

– Проблема в Марио. Он снова спит с Лианой Редман. В этом я уверена.

Де Сикко посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом.

– Люсия, – сказал он. – Люсия, ну откуда в твоей голове берутся эти безумные мысли? Марио ведь не дурак. Он ведь знает, что я убью эту бабу, если он опять удумает поднасрать тебе. Мы уже говорили с ним об этом.

– Да плевать я хотела на то, что он знает, – сорвалась Люсия. – Это правда. Когда я звонила вам вечером в пятницу, он уехал из дому, чтобы встретиться с нею на одной из его чертовых тайных квартир. Он сам признался мне в этом, дядя Тони. Он сказал, что, если я расскажу вам об этом и если что произойдет с ним или Лианой, то он сделает так, что я буду сожалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь.

– Марио так сказал?

Люсия утвердительно кивнула.

– Он угрожал мне.

– А у тебя есть какие-нибудь доказательства, что он с нею трахается?

– Нет. Но я знаю, что это так. Она постоянно ему звонит, а он месяцами не дотрагивается до меня. Я ложусь спать одна, а когда просыпаюсь, то нахожу его в спальне для гостей. Я изо всех сил стараюсь спасти наш брак и семью, а он, как мне кажется, решил со всем этим покончить.

Де Сикко задымил сигарой. Он знал эту женщину, когда она была еще ребенком, и любил ее как родную дочь. Сейчас над ней нависла смертельная угроза, а она все-таки покинула безопасный дом и приехала сюда, просить его о помощи. Хотя он и не был полностью уверен в том, что Марио спит с Лианой – разве эта женщина не вышла только что замуж за Майкла Арчера? – но то, о чем попросит Люсия, он, по крайней мере, обдумает.

– А что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил он.

Глаза Люсии потемнели.

– Я хочу, чтобы вы ее убили, – без колебаний ответила она. – Я хочу, чтобы вы ее убили, тогда мы с Марио можем начать нашу жизнь сначала.

Де Сикко не удивился.

– И как ты хочешь, чтобы это произошло?

– А это уж вам решать, – пожала плечами Люсия. – Но я знаю, что вечером во вторник она будет на грандиозном приеме в честь открытия отеля «Пятая авеню». Я читаю все, что пишут об этом в «Дейли ньюс», и журналисты почти уверены, что она выступит с речью. Она же управляющая этим отелем.

Де Сикко не сводил с нее внимательного взгляда.

– Там будет все высшее общество, – добавила она.

– А значит, будет до черта охраны.

– С охраной, я думаю, вы справитесь. Это будет один из ее самых выдающихся моментов. – Люсия знала, чем его можно зацепить. – Может быть, тогда и…?

Эта женщина, бредущая по 12-й улице, определенно выглядела как заботливая мать.

Весьма небрежно одетая в поношенные джинсы и слишком просторную для нее рубашку из шотландки, с откинутыми назад черными волосами, полностью открытым лицом с заостренными чертами, она толкала по тротуару впереди себя розовую детскую коляску и гукала, обращаясь к младенцу, которого в коляске не было. Продвигаясь таким образом, она тщательно обходила выбоины в бетонном покрытии тротуара, зная, что любое случайное резкое движение может вызвать взрыв и превратить ее – и все, что ее окружало, – в мелкие кусочки.

Дождь уже прекратился, и она была этому рада. Спокатти не снабдил ее альтернативным планом действия. Если бы небо не очистилось, она не была бы уверена, что сможет выполнить порученное ей задание – хотя ей приходилось преодолевать и более тяжелые обстоятельства. Она была отлично подготовленным оперативным агентом и полностью полагалась на знания и навыки, приобретенные в ходе долгих тренировок. Она непременно найдет способ. В этом Спокатти был уверен.

Пригнув голову, женщина шла против ветра под деревьями, сквозь листву которых пробивалось солнце. Она была спокойна и сосредоточенна. Глаза были прикрыты темными солнцезащитными очками.

Она увидела их на другой стороне улицы, стоящих возле привлекательного городского особняка, загораживающих вход своими мощными телами. Их было двое, столько, сколько их и должно было быть, согласно полученной ею инструкции. Они были молоды, симпатичны и одеты в долгополые черные дождевики, под которыми она заметила пистолеты.

Они были идиотами. Ей они не могли ничего сделать. А вот она их уничтожит.

Дальше по улице стояла его машина.

Припаркованный к тротуарному бордюру черный «Таурус», казалось, сам взывал к ней, блестя под лучами позднего утреннего солнца. Стоящий невдалеке лимузин с мотором, работавшим на холостом ходу, был для нее неожиданным сюрпризом, которому она обрадовалась. Он скроет ее от охранников, когда она, пригнув голову, будет проходить мимо машины Марио, которая сейчас была от нее не больше чем в двадцати ярдах.

Когда женщина приблизилась к машине, двое парней, стоявших на ступеньках входа, переглянулись, перемолвились о чем-то, чего она не расслышала, и стали внимательно наблюдать за нею. Нежно гукая и мурлыча что-то веселое взрывчатке, спрятанной в коляске, она посмотрела вперед, на улицу, и заметила возле перекрестка пожилую пару, сидевшую на скамейке. Кроме нее самой, двух парней на ступеньках и шофера, расположившегося за баранкой лимузина, эти двое были единственными людьми, кого она встретила на этой улице.

Она прошла вперед, чувствуя, что парни сошли со ступенек и теперь во все глаза следят за нею. Пора.

Подойдя к машине, она наклонилась над коляской, как будто хотела поправить одеяло или дать ребенку соску, но вместо этого выбросила из нее одну из набивных игрушек, сделав вид, будто это сделал ребенок. Игрушка-слоник, упав на край тротуара, подпрыгнула, покатилась и остановилась возле правого заднего колеса «Тауруса».

Женщина остановилась и сердито посмотрела в коляску.

– Джиллиан, – сказала она, стараясь говорить так, чтобы ее голос был слышен на противоположной стороне улицы. – Это уже второй раз. Если ты будешь выбрасывать игрушки на дорогу, ты их испортишь. Веди себя хорошо, или мы пойдем домой.

Один из парней рассмеялся. Женщина, стоявшая за «Таурусом», посмотрела на него поверх сверкающей черной крыши лимузина и улыбнулась. Улыбка делала ее лицо красивым.

– Этот ребенок меня доконает, – жалобным голосом произнесла она.

Парень принял ее слова за приглашение к разговору и направился к ней через улицу, оставив своего напарника возле входа.

– А мне дети нравятся, – сказал он. – А сколько вашей девице?

Ее пистолет лежал под матрасиком на расстоянии вытянутой руки. Как и всегда, получив новый контракт, она была готова расстаться с жизнью. Если ей придется умереть сегодня, она будет бороться до последнего, будучи уверенной в том, что если победителем окажется ее противник, то ее собственный ребенок, находящийся далеко отсюда, унаследует деньги, которые Спокатти уже перевел на ее счет в Швейцарии.

– Полтора года, – ответила она все с той же улыбкой на лице. – Похоже, силой характера она пошла в своего папашу.

Парень уже прошел мимо лимузина, и ее пальцы привычно обхватили пистолет. Если он подойдет ближе, то сразу поймет, что никакого ребенка в коляске нет.

Его напарник, отойдя от входа, сошел с тротуара на проезжую часть. Он поднял руки, и полы его плаща, приподнявшись, разошлись, выставив напоказ пистолет, закрепленный сразу под грудной клеткой.

– Эй! – закричал он. – Давай назад. Куда тебя, черт возьми, понесло? Давай двигай назад, да шевели задом пошустрее и отстань от этой леди. Марио вставит тебе по самое ой-ой-ой, если увидит тебя там.

Парень остановился и кинул на напарника недовольный взгляд.

– Ты же знаешь, что миссис де Сикко вот-вот прикатит домой, – продолжал напарник. – И ты знаешь, как она помешана на безопасности и охране. Она оторвет тебе яйца, если увидит, что ты треплешься с этой бабой. Так что сделай милость, дуй со всех ног обратно.

Она чувствовала, что охранник Марио остановился и обдумывает, как поступить: вернуться к напарнику и потерять лицо или послать его подальше, подойти к ней и посмотреть на ребенка. Их взгляды встретились, и он, пожав плечами, произнес:

– Жаль. Может, доведется еще встретиться, верно?

В ответ она улыбнулась. Сейчас это была улыбка человека, которому неожиданно повезло.

Когда он повернулся к ней спиной, она выпустила из руки пистолет и взяла из-под розового одеяла маленькую черную намагниченную коробочку.

Дальнейшее было делом нескольких секунд.

Наклонившись, чтобы поднять слоненка, она прикрепила коробочку к бензобаку «Тауруса» и повернула выключатель, активирующий устройство. Когда де Сикко заведет мотор, возникшая вибрация приведет в действие детонатор.

Женщина стояла, глядя прямо на парней. Слоненок, оказавшись в луже, пропитался грязной водой. Она подняла его, показывая им со словами:

– Ну вы только посмотрите, а? Я ведь только вчера купила ей эту игрушку, а теперь ее придется выбросить. Ну и дети!

Марио стоял у створного окна своего кабинета, выходящего на 12-ю улицу и, глядя на женщину, идущую по улице с детской коляской, продолжал слушать сидевшего за его спиной Гарольда Бейнса. Тот болтал с такой поспешностью, словно ему не терпелось выложить все до последней мелочи.

Впрочем, Бейнс не рассказал ничего, что удивило бы его.

Марио чуял, что за всем, что произошло в семье Редманов, стоит Луис Райан. Он понял это в тот момент, когда Лиана сказала ему, что миллиардер предложил ей работу, благодаря протекции Гарольда.

Нынешним утром, еще до встречи с Бейнсом, Марио выяснил, что «Уорлд Энтерпрайзис» является зарубежной дочерней компанией «Манхэттен Энтерпрайзис». А еще раньше он убедился в том, что тонкая каракуля, выведенная на чеке на 90 миллионов долларов, выписанного на имя Эрика Паркера, является подлинной подписью Луиса Райана. Марио не понимал лишь то, зачем все это было нужно Райану. Зачем ему так хотелось уничтожить Джорджа Редмана и его семью? Что все-таки произошло между двумя этими людьми и что породило такую неистовую ненависть?

И Бейнс рассказал ему, в чем дело.

Много лет назад Джордж привлек Луиса к суду – они не смогли мирно разрешить имущественный спор. Суд выиграл Луис, а спустя два дня его жена Энн погибла при странных обстоятельствах. Райан был убежден в том, что именно Редман убил его жену. Возможно, сказал Гарольд, что Луис все эти годы ждал возможности отомстить, поэтому Джордж и не заподозрил его во всем случившемся.

Отвернувшись от окна, Марио посмотрел на Бейнса. Несмотря на бледность лица и устрашающую худобу, чуть скрытую костюмом, который висел на нем, как на вешалке, старик, казалось, слегка расслабился. Возможно, он сбросил с плеч тяжелое бремя, поделившись с Марио тем, что долгие годы хранил в себе.

– А Джордж действительно убил жену Луиса?

– Нет, – твердо заявил Гарольд. – Джордж никогда бы не смог убить Энн.

Марио посмотрел на него, удивленно подняв бровь.

– А почему вы так в этом уверены? – спросил он. – Она что-нибудь значила для него?

Гарольд ответил, что не знает этого наверняка.

– В течение многих лет я задавал себе этот же вопрос, но я никогда не встречал Энн. В прошлом Джордж упоминал ее имя, но он никогда даже не намекал на то, что между ними были отношения.

Ноги его подкашивались, но Гарольд заставил себя встать.

– Послушайте, – сказал он. – Я устал. Я рассказал вам все, что знаю. Вы ведь понимаете, что Райан платит за то, что он сделал? И вы защитите Лиану и ее родителей?

Марио кивнул. К концу этого дня Луис Райан будет мертв.

– Даю вам слово, – сказал он.

Довольный исходом разговора, Гарольд направился к двери, но, не дойдя до нее, остановился и обернулся.

– Меня тревожит еще одна вещь, – проговорил он. – В течение многих лет я прилагаю максимум усилий к тому, чтобы скрыть, кто я есть на самом деле. Я думал, что это останется тайной, сегодня утром вы все знали. Как вам это стало известно?

– Вы уверены, что действительно хотите это узнать?

– Нет, – ответил Гарольд. – Но все-таки ответьте на мой вопрос.

– Лиана рассказала мне об этом два года назад, – сказал Марио. – Кто-то сфотографировал вас в одном из клубов, позвонил Лиане и предложил ей негативы. Она продала часть своих драгоценностей, встретилась с этим сукиным сыном за обедом и заплатила ему за них миллион баксов. Позже я с ним разобрался. Мы вместе сожгли эти негативы. А Лиана получила обратно свои деньги. Вот так-то, Гарольд. Благодаря ей вам удалось сохранить свои секреты.

У Гарольда перехватило дыхание.

– Она много лет знала об этом, Гарольд. Но она никогда не переставала любить вас. Я хочу, чтобы вы подумали об этом. Вот какой особенный человек Лиана.

– Какой она особенный человек, я знаю.

В дверь постучали. Вздрогнув, Гарольд отступил на шаг и почти тут же Джозеф Стюарт, консильере семьи, быстрым шагом вошел в комнату.

– Марио, для тебя есть интересные новости, – сказал он. – О Лиане, – он искоса посмотрел на Гарольда. – При нем можно говорить?

Марио утвердительно кивнул.

– Я кое-где покопался, – продолжал Стюарт, – и узнал кое-что о новом супруге Лианы. Кажется, Майкл Арчер – это его псевдоним. Его настоящее имя – Майкл Райан, а его отца зовут Луис.

Новость в действительности была ошеломляющей.

Марио глубоко вдохнул, и все в его голове пошло кругом. Кровь отлила от лица Гарольда.

– Нам надо поспешить, – сказал Стюарт. – Трудно сказать, что он еще собирается предпринять.

– Кто-нибудь еще знает об этом? – спросил Марио.

– Нет, – покачал головой Стюарт. – Только мы.

Выйдя из кабинета, Марио быстро пошел по длинному коридору. Его неподвижное лицо выражало решимость. Он заколебался лишь на мгновение, когда увидел Люсию, стоявшую в передней и закрывающую за собой дверь. Лицо ее было нахмурено, что было признаком раздражения.

– Чей это лимузин припаркован перед нашим домом? – ни к кому не обращаясь, спросила она. – Он же закрывает всю улицу.

Она еще не видела Марио, поэтому он и не ответил ей: сейчас у него не было времени ни на жену, ни на ее вопросы. Будь он возле другого выхода, он схватил бы Стюарта и в момент бы скрылся. Ковровая дорожка кончилась, их подошвы застучали по паркету, когда они перешли в вестибюль. Люсия отвернулась от зеркала, перед которым стояла, и посмотрела на мужа. Ее сжатые губы чуть разомкнулись, когда она увидела холодную решимость в его глазах.

– Куда ты идешь? – спросила она.

– Не путайся под ногами, – ткнув ее пальцем, бросил Марио.

Шагнув вперед, она встала у него на пути.

– Хватит меня запугивать, – не унималась она. – В чем дело? Скажи же, куда ты идешь.

В этот момент все замерли, словно боясь нарушить тишину, наступившую в комнате… и тут Гарольд Бейнс вышел вперед.

Люсия посмотрела на этого человека, глаза ее расширились – она вспомнила, кто это. Когда было объявлено, что Лиана Редман будет управлять новым отелем Луиса Райана, газета «Дейли ньюс» напечатала несколько ее фотографий. На одной из них ее рука лежала на плече этого мужчины.

Она повернулась к Марио, ее глаза, горящие словно факелы, уставились на лицо мужа.

– Снова Лиана Редман, да? – спросила она.

Марио прошел мимо нее.

– Поговорим об этом позже, – сказал он. – Не сейчас.

Он спустился вниз по узким кирпичным ступеням и сразу сощурился от прямых и ярких солнечных лучей. Он заметил, что Гарольда Бейнса рядом нет. Его лимузин, доехав до конца улицы, повернул за угол и на большой скорости двинулся в сторону Пятой авеню. Сунув руку в карман брюк, Марио достал ключи от машины и бросил их Стюарту, ожидавшему его на тротуаре и не сводившему взгляда с открытой двери за его спиной.

На ее пороге стояла Люсия.

– Я была у твоего отца, Марио, – ее ровный низкий голос разносился по всей улице. – Он все знает.

Марио замедлил шаги.

– Я сказала ему, что ты ее трахаешь, – продолжила она. – И он обещал убить ее, если ты не прекратишь.

Кинув взгляд на Стюарта, Марио увидел на его лице выражение холодного нейтралитета.

– Заводи машину, Джо, – сказал он негромко. – Я подойду через минуту.

Люсия спустилась по ступеням.

– Нет, Марио, ты не подойдешь, – объявила она. – Потому, что никто из вас никуда не поедет. Если Джо сядет в эту машину, я прослежу, чтобы он всплыл в Гудзоне. Это я вам обещаю. Так что давайте-ка назад, в дом.

Губы Стюарта вытянулись в ниточку, внутри у него все кипело. Он посмотрел на Марио.

– Сейчас ты работаешь на меня, Джо, – сказал ему Марио. – Заводи мотор.

Стюарт, получавший явное удовольствие от разгоравшейся семейной сцены – он никогда не любил эту суку Люсию, – пересек улицу, открыл тяжелую черную дверь «Тауруса» и влез в машину.

Люсия, внезапно перебежав улицу, бросилась к Стюарту, просунула руки через раскрытое окно машины и схватила его за запястья с такой свирепой силой, какой от нее никто не ожидал. Ее длинные красные ногти впились в его кожу.

– Вылезай из машины, – кричала она. – Вылезай из этой долбаной машины, или я сама тебя убью.

Стюарт высвободил руки, его серый блейзер порвался. Он посмотрел через улицу на Марио, который, проводя рукой по волосам, наблюдал за их схваткой.

– Успокойся, Люсия, – сказал Стюарт. – Хватит буйствовать.

Он вставил ключ в замок зажигания.

Люсия с размаху ударила его по лицу, а затем вцепилась в него ногтями. Брызнула кровь. Он пытался оттолкнуть, слыша, как Марио громко окликает свою жену по имени.

И тут мужчина завел мотор.

Взрыв подбросил «Таурус» в воздух на двадцать футов, разметав по сторонам дверцы, шины решетки и бамперы. Все это взлетело и закувыркалось в воздухе, а затем, упав на землю, покатилось по тротуару, оставляя за собой горящие полосы, разрушая все, что попадалось на пути, и в конце концов остановилось возле Марио. В его грудь ударили разлетевшиеся по сторонам мелкие обломки.

Доехав до конечной станции Западной линии метро на 4-й улице, Гарольд дождался, пока лимузин, привезший его, не скрылся из виду, а потом влился в людской поток, устремленный вниз, к станции, по бесчисленным ступенькам.

Крепко держась за поручни, он старался идти вместе с потоком, но внезапно чуть не упал, когда группа подростков пронеслась рядом с ним. Идти в толпе было тяжело, а Бейнс чувствовал сильную усталость, но он решил вернуться домой именно этой дорогой.

Когда Гарольд достиг нижней ступеньки, то уже едва дышал, лоб покрыла испарина, а сердце билось угрожающе часто. Поезда не было уже давно. Люди стояли группами, прислонившись к облицованным кафелем стенам и колоннам, или нетерпеливо ходили взад-вперед по краю платформы. Было мучительно жарко, не чувствовалось ни малейшего движения воздуха. Он уже много лет не спускался в метро и успел забыть, насколько мучительными были поездки в летнее время.

Заметив среди толпы свободный пятачок, он быстрым шагом дошел до него и слепо уставился на грязные рельсы. Живот скрутило резкой болью, когда он увидел крысу. Она, нервно двигая хвостом и прижав уши, что-то ела. Приглядевшись, старик понял, что это останки дохлой кошки.

Гарольд отвел глаза. Он не будет тосковать по этому городу. Он не будет тосковать по этой грязи.

Закрыв глаза, он подумал о Лиане. Она все знала. Она знала об этом все эти годы и, несмотря на это, всегда любила его. При мысли о том, что она виделась с тем злополучным фотографом, он едва не заплакал в голос от унижения. Интересно, сколько раз она встречалась с ним и после каждой встречи думала об этих фотографиях? Сколько раз она обнимала его, чувствуя при этом жалость и сострадание?

Внезапно тяжелый влажный воздух заколебался. Цементный пол завибрировал, и люди, стоявшие у стен и колонн, двинулись вперед.

Глядя вниз, на путь, Гарольд заметил, как крыса, мелькнув серым хвостом, скрылась под деревянной шпалой.

Вспомнив о Луисе Райане, Гарольд задумался, что ждет этого человека, когда Марио де Сикко возьмется за него. «Наверное, перережет ему горло, – подумал Гарольд. – Или, может быть, вспорет ему грудь и раздавит в руках его сердце…»

Его самого удивляло, почему он так верил де Сикко.

Гарольд понимал, что под защитой де Сикко семья Редман будет в безопасности. Он понимал, что Марио обеспечит им такую защиту, на которую он сам не способен. Сейчас он больше всего на свете хотел посмотреть заголовки завтрашних утренних газет.

Он почувствовал сильный порыв ветра – это поезд вошел в тоннель. Вот он уже замаячил в широкой трубе, этот грохот возбуждающе действовал на толпу.

Гарольд смотрел на быстро приближающийся поезд, испытывая при этом радость, к которой примешивалось и чувство горечи. Три дня назад его анализ на ВИЧ показал положительный результат. Его потребность в героине и кокаине стала неконтролируемой. Он знал, что если Райан умрет, то пленка, которой этот человек его шантажировал, наверняка всплывет, попадет в руки прессы, и это не просто поставит его самого в затруднительное положение, а наверняка разрушит его семью.

Этот путь намного лучше. После этого от него в этом мире не останется ничего.

Поезд был уже совсем близко.

Он подумал о Хелен и о своих детях, но основная его мысль была сейчас о Лиане. Он любил ее. Он будет тосковать о ней, сильнее, чем о ком-либо другом. В своем завещании он оставил ей половину всего, что у него было.

Когда поезд приблизился, Гарольд кинул на него радостный взгляд – наконец-то! – и прыгнул на пути.

За мгновение до столкновения с поездом Гарольд услышал ошеломляющие, нечеловеческие крики, издаваемые людьми, отказавшими ему в том, чтобы быть таким, какой он есть, – лицемеры, дружно проводящие уходящего от них этим чудовищным воплем. И эти ублюдки хотели, чтобы он жил!

Чувствуя нарастающее внутри бешенство, Гарольд хотел закричать на них, сказать им, как ненавистно ему было жить от одной лжи к другой, что у него никогда не было ни единого шанса на то, что они воспринимали как нечто само собой разумеющееся – шанса быть тем, кем он был, и не испытывать при этом ни стыда, ни страха, ни боли, ни унижения.

Поезд ударил его, переехал тело, разрывая на части. Он раздавил голос Гарольда, как было со множеством его предшественников. С последним прерывистым вздохом Гарольд Бейнс превратился в ничто, в мокрые, грязные куски крупно нарезанного мяса.

 

Глава 46

Джеку Дугласу еще удавалось сдерживать себя, но закипающая внутри злость накатывала волнами и постепенно брала верх над прочими чувствами.

Он сидел на диване. Дайана приткнулась рядом с ним. Он смотрел на мужчину, развалившегося напротив. Он убил Селину, а сейчас, вероятно, убьет и их. Джеку хотелось, мало сказать хотелось – он отдал бы сейчас многое за один шанс показать этому мерзавцу, что такое настоящий страх.

– А это и вправду здорово, – сказал этот мужчина.

До этого он представился им, назвавшись Спокатти, просто Спокатти, а теперь посасывал коктейль, приготовленный для него Дайаной из того, что оказалось у нее в баре. В другой руке он держал пистолет. И он был направлен на Джека.

– Я только поражаюсь, что вы вдвоем совершенно правильно воссоздали полную картину случившегося, – продолжал он, кивнув головой в сторону Дайаны. – Не натыкай я жучков в вашей квартире, я бы не знал ничего о том, что вы оба наметили на сегодня, и мы с Луисом Райаном, скорее всего, уже парились бы в камере.

Винсент поднял стакан со скотчем. Глаза его сияли.

– За технический прогресс, – провозгласил он и выпил.

Джек почувствовал, как злость охватывает Дайану. Хотя, падая, она сильно ушибла голову и руку, он не заметил на ее лице гримасы боли – только смесь злости, ненависти и отвращения. Потянувшись к ней, он стиснул ее руку и прошептал:

– Не надо.

Она, не спуская пристального взгляда с убийцы, высвободила ладонь.

– Что вам здесь надо?

Вышедшее из-за тучи солнце осветило лицо Спокатти. Несколько секунд он молчал, давая своим глазам привыкнуть к яркому свету, потом встал и пошел к бару. Там, поставив бокал на стойку, он повернулся к Джеку.

– Селина отважно сопротивлялась, – сказал он, игнорируя только что заданный вопрос Дайаны. – Она изо всей силы молотила меня кулаками, и я уж было подумал, что мне никогда не завязать эту чертову веревку вокруг ее ног. – Винсент замолчал, словно обдумывая что-то. – Когда я плыл от нее, то до меня донеслись ее последние крики. А ты что-нибудь слышал?

Приглушенный крик Селины эхом отдавался в голове Джека. Перед ним вдруг возникли ее невидящие глаза, ее отвисшая челюсть, и он снова, уже в который раз, понял, что ему не хватило совсем чуть-чуть времени, чтобы спасти ее.

– Тогда, – продолжил Спокатти, – я подумал, как неразумно она поступает: ведь вместе с криком из легких выходит воздух, – убийца покрутил головой, словно подчеркивая этим, насколько неразумными были ее действия. – То, что она делала, было очень глупо. И, кстати, она никогда не была столь умной и сообразительной, какой ее представляла пресса, вы согласны со мной, мистер Дуглас? Просто тупая красотка со скудным умом, которой посчастливилось достичь многого благодаря папочке.

Джек смотрел на пистолет, зажатый в руке этого мужчины, и понимал, что в ответ на любое внезапное движение последует выстрел. А если он умрет, то уже ничем не сможет помочь семейству Редман и оставит Дайану наедине с убийцей. Но должен же подвернуться случай… Обязательно должен.

Спокатти вернулся на свое место.

– Твои родители обитают во Флориде, ведь так, Джек? В Уэст-Палме?

Джек поднял на него глаза.

– У меня есть друг, который живет как раз в этом городе, и перед тем, как зайти к вам, я позвонил ему. Хороший городок этот Уэст-Палм. Твои родители, должно быть, невесть сколько лет откладывали на будущее трудовые доллары и центы. – Винсент улыбнулся. – Если ты всю жизнь истекал потом на сталелитейном заводе в Питсбурге, как твой отец, то не видать тебе Уэст-Палма, если ты не будешь бережно относиться к деньгам.

После небольшой паузы он продолжил чуть громче.

– Мой друг побывал у них в гостях, Джек. Он говорит, что их дом великолепен – просторный, полный свежего воздуха и солнца. А твоя мать, по его словам, прекрасная женщина. Мой друг искал адреса своих знакомых, и она была рада ему помочь. Ему очень понравились пожилые синие воротнички.

Джека охватила такая злость, что он почувствовал боль в груди. Тысяча мыслей вертелась в голове, и все были об одном – о безопасности родителей.

– Ты причинил им боль? – выдавил он через силу.

Спокатти напустил на себя вид оскорбленного человека.

– Причинил им боль? – переспросил он. – До такого я никогда не опущусь. – Он посмотрел на часы, затем на телефон, стоявший на столе рядом с Джеком. – А почему бы тебе не позвонить им? – спросил он. – Ты сам убедишься, что с ними все в порядке.

И в этот момент Джек понял, что все в порядке с ними быть не может. Он придвинул к себе телефон и набрал номер. Через несколько гудков трубку взяла мать.

– Да? – сказала она, ее голос звучал напряженно и тревожно.

– Мама, это Джек. У вас все в порядке?

Она залилась слезами.

Джек закрыл глаза и мысленно представил себе, как он рвет Спокатти на куски.

– Послушай меня, мама. Ты должна взять себя в руки. Ты меня слышишь? Скажи мне, только спокойно, в чем дело?

– Какой-то мужчина вломился в наш дом, – сдерживая рыдания, проговорила она.

– Что за мужчина?

– Я не знаю! – она перешла на крик. – Мы думали, что ты знаешь. У него пистолет. Он сказал, ты знаешь, что, если не сделаешь того, что ему надо, он нас убьет.

– Этого не будет, – успокоил ее Джек. – Ни тебе, ни папе ничего не угрожает. Ты понимаешь? Вы будете в безопасности. Обещаю.

– Он ударил твоего отца, – сказала мать. – Ударил по лицу. Он хочет нас убить. Ты должен сделать то, что ему надо.

Джек, прежде чем ответить, услышал громкий надрывный крик – и на линии наступило молчание.

Пристально глядя на трубку, он чувствовал себя беспомощным, не способным ни к чему. Родители находились сейчас в противоположном конце страны. А он ничего не мог сделать.

Дайана, взяв трубку у него из руки, положила ее на место. Они посмотрели на Спокатти.

– Вот что вы должны сделать, – объявил он. – Вы оба пойдете завтра утром на похороны Селины Редман. Затем сядете в самолет компании и полетите в Лондон, а оттуда, согласно плану, в Иран. Вы не скажете никому, ни Редману, ни полиции, того, что узнали сегодня. Вы будете вести себя так, как будто ничего не случилось. Если вы сделаете хоть что-нибудь выходящее за рамки этого плана, то я уничтожу твоих родителей, Джек. Это я тебе обещаю.

Посмотрев на Дайану, он почувствовал убийственную ненависть, исходящую из нее, словно жар от горящего костра.

– А твоя мамаша, – добавил Спокатти, – она ведь живет в штате Мэн, верно? В Бангоре, насколько мне известно. Кстати, почему бы тебе не позвонить ей и не справиться, все ли у нее в порядке?

Неистовый хор автомобильных сирен взвыл вслед такси, проскользнувшему по правому объездному проезду и с ходу остановившемуся перед входом в отель «Пятая авеню».

Выйдя из машины, Лиана сразу почувствовала на лице яркий свет утренних солнечных лучей. Проскользнув мимо двух стоявших почти вплотную машин, она пошла к ступеням, накрытым ярко-красной ковровой дорожкой, ведущей к украшенным позолоченной бронзой дверям главного входа.

Первым, кого она увидела, был Зак Андерсон. Одетый в безукоризненный легкий темно-синий костюм, он стоял в центре вестибюля, положив раскинутые руки на обе стороны замысловато украшенного подиума. Водопад за его спиной отбрасывал пульсирующие световые волны сквозь густую серебристо-серую гриву его волос.

Он, казалось, не замечал, всей стремительно кипучей активности, царившей вокруг. В то время, как рабочие были заняты подготовкой к открытию вечернего приема, его губы беззвучно двигались, словно он что-то репетировал.

Лиана направилась к нему, думая, что он снова, и не впервые, увидит ее в непрезентабельном виде. После недавно прошедшего дождя вся ее одежда помялась.

– Зак, – сказала она, усмехнувшись от того, как он вздрогнул от неожиданности. – У вас найдется минута времени?

Он смотрел на нее напряженным взглядом.

– Лиана, – наконец, ответил он, перебирая пальцами стопочку листков для записи. – Я вас не ждал. Почему вы не позвонили?

– А я и не знала, что мне надо просить вас о встрече.

– Конечно, вам не надо этого делать, – смешался Андерсон. – Поймите, я просто не ожидал, что вы так быстро придете в себя после того, что произошло с вашей сестрой, – выражение его лица смягчилось. – Примите мои искренние соболезнования, – добавил он, запихивая листочки в карман пиджака. – Вы, должно быть, очень расстроены.

Лиана не ответила. Она смотрела вокруг на красочные витрины бутиков и магазинов, с удивлением подмечая, как сильно все изменилось со дня ее прошлого краткого визита. Фактически все уже было сделано без ее участия. Все, казалось, было готово и уже функционировало – магазины, рестораны и бары были готовы распахнуть свои двери. Она не сомневалась, что весь этот плавный переход был сделан под наблюдением и руководством Зака Андерсона и что она должна быть благодарна ему за это. Ясно, что этот человек посвятил этому много часов, в том числе и сверхурочных, взяв на себя ее работу.

Однако Лиана была начеку. Разве он не предупредил ее о том, что нацелился занять ее место?

Расстегнув пиджак, он отошел от подиума и окинул ее оценивающим взглядом.

– Попали под дождь? – сочувственно спросил он.

Лиана бросила на него холодный, пристальный взгляд и слегка потерла пальцем под правым глазом.

– Зак, у вас тушь потекла. Потрудитесь перед приемом проверить, все ли в порядке.

Лицо Зака вспыхнуло.

– Луис сказал, что вы написали для меня речь для открытия приема. Я хотела бы ее посмотреть, – Лиана кивком головы указала на карман его пиджака. – Она ведь при вас.

– Просто заметки на листочках.

– Это я заметила, – сказала она, протягивая ладонь. – Я хотела бы кое-что изменить. Позвольте мне взглянуть на эту речь.

Вынув из кармана листочки, он протянул их ей. Лиана начала бегло просматривать их. Андерсон, стоявший рядом, заметил:

– Я прочитал в утренней газете сообщение о вашей свадьбе. Примите мои поздравления. Майкл Арчер хорошая пара.

– Я тоже неплохая. Но вы в этом убедитесь, Зак, если сумеете достаточно долго удержаться на своем месте.

Ее слова не произвели на него никакого эффекта.

– Должно быть, вам будет трудно, – сказал он. – Лично я не могу представить, как вы сможете подготовиться к открытию, если похороны вашей сестры назначены на утро.

Он ненадолго замолчал. Лиане казалось, что она слышит, как работают его мысли, она почти чувствовала отлаженное движение шестеренок.

– Я хочу лишь сказать вам, что, если вы не в том состоянии и эти дела вам сейчас не под силу, я буду более чем счастлив произнести эту речь вместо вас. – Зак прижал ладони к груди. – Я не был уверен, что вы будете на приеме, поэтому, когда вы пришли, я как раз освежал эту речь в памяти.

Лиана, дочитав речь до конца, не удивилась тому, что она была яркой, убедительной и к тому же написанной хорошим языком. Она протянула ему листочки.

– Я сделала некоторые пометки, – сообщила она. – Но они вовсе не критичны.

– Учтите, здесь будет пресса, – напомнил Андерсон. – Они ожидают, что вы окажетесь на высоте.

– Так оно и будет, – успокоила его Лиана. – И не тревожьте себя по этому поводу.

Через мгновение сострадание, наполнявшее его глаза, превратилось в нечто другое – темное и мрачное, – отчего глаза ее помощника стали совершенно безразличны.

– При всем моем уважении к вам, я не понимаю, как вы сможете быть на высоте. Вам пришлось испытать страшный шок. Весь штат отеля, да и сам Луис Райан беспокоятся о вас. Я не уверен, что это будет разумно с вашей стороны, показаться гостям и прессе, когда я могу выполнить эту работу ничуть не хуже.

Подняв голову, Лиана посмотрела на него. Она видела человека, способного зарезать собственную мать, если это дало бы ему шанс продвинуться по карьерной лестнице.

– Мистер Андерсон, – ответила она, – позвольте быть с вами откровенной. Управлять этим отелем меня нанял Луис Райан. Вас назначили моим помощником. Если вы будете продолжать испытывать меня на прочность, если вы собираетесь и дальше поучать меня, то вам придется подыскать себе другую работу. Это вам понятно?

– Да я просто хотел…

– Замолчите. Пожалуйста, замолчите, черт бы вас побрал.

Лиана посмотрела на часы и подумала, вернулся ли Марио в ресторан.

– А где мой кабинет? – обратилась она к Андерсону. – Я полагаю, в этом здании нашлось место для кабинета. Проводите меня туда.

Ее кабинет был громадным.

Он располагался на четырнадцатом этаже, из окон была видна деловая часть города и здание компании «Редман Интернэйшнл».

Войдя внутрь, Лиана сразу же с интересом обратила внимание на картины Сислея, на зеленых, делающих кабинет похожим на лес, стенах; на диваны, обтянутые кремовым полотном, и элегантные стулья с обитыми красным бархатом сиденьями и спинками. Все предметы мебели были расставлены так, будто подчеркивали замысел дизайнера – чтобы приблизиться к ее письменному столу, надо было пройти по выцветшему персидскому ковру.

Андерсон, стоя в дверях, спросил:

– Ну как, кабинет вам подходит?

По тому, как он произнес этот вопрос, Лиана почувствовала, что это его замысел, его вкусы и его тяжкий труд нашли воплощение в проекте кабинета. У Лианы в воображении вдруг возникла картина: он стоит в середине этой комнаты, словно художник, а помощники-профессионалы вокруг неутомимо работают, постепенно превращая в реальность его замысел.

Она знала, что он надеется на то, что однажды этот кабинет станет его собственным, а поэтому и его самого, и все, что он делал, Лиана воспринимала с определенной долей неприязни.

– Вообще-то, много ненужного, – проговорила она. – Я хочу сказать… ну сами посмотрите – это же сплошные излишества. Никакого чувства равновесия. Недостаток воображения. Все это наводит на мысль о том, что тот, кто это делал, думал прежде всего о том, чтобы поразить, а не попытаться выполнить то, что от него требовалось. Или вы не согласны?

– Нет, я не согласен.

– Оно и понятно, – пожала плечами Лиана. – Я выросла среди подобного дерьма. Мой отец миллиардер, моя мать обожает тратить деньги. Много денег. Очевидно, вы вышли из более простой среды, нежели я, поэтому мне понятна ваша уверенность в том, что нахождение среди этих мелких сокровищ придает вам большую значимость в собственных глазах. Ну а на меня это наводит скуку.

– Жаль, что вы так это воспринимаете.

– Мне тоже жаль. Но это никуда не годится. Это ужасно. Пусть пока так и останется, но скоро я подберу собственную команду дизайнеров, которые избавят мой кабинет от всей этой дряни.

Она заметила стальную твердость в его взгляде, заметила, как сжались его челюсти, и вздохнула.

– Я честно высказала вам свое мнение. Здесь отель, а не музей. Кстати, кому в голову пришла мысль развесить по стенам эту долбаную мазню Сислея?

Оставшись одна, Лиана села в глубокое кожаное кресло, приставленное к письменному столу, и обнаружила, что это кресло не имеет ничего общего с креслом, в котором она сидела в детстве, – с удобным кожаным креслом в кабинете отца, которое всегда так привычно пахло его одеколоном.

Внезапно ее охватило острое чувство сожаления, ей стало невыносимо горько от того, что они опять поссорились. Ей надо сейчас же позвонить ему и извиниться, подумала Лиана. Она должна упрятать подальше свою гордость и сказать ему, что очень сожалеет, сказать, что она любит его, нуждается в его поддержке и дружбе.

Однако когда она взяла в руку трубку, то набрала номер не Джорджа Редмана, а ресторана «У Марио».

Странно, но никто не ответил, хотя было время обеда. Откинувшись на спинку кресла и глядя на здание компании отца, Лиана неожиданно подумала, что этот вторник будет знаменательным днем не только для нее, но также и для отца – ведь «УэстТекс» войдет в состав «Редман Интернэйшнл». Она задумалась над тем, что при этом почувствует она сама – принесет ли воплощение ее мечты ту радость, о которой она всегда мечтала?

Хотя, подумала она, без сестры и без одобрения родителей все это будет совсем не то. И Лиана снова задумалась над тем, не допустила ли она ошибку, согласившись на эту работу.

Дома, еще до наступления вечера, когда они отдыхали, лежа на диване вместе с Майклом, она переключила телевизор на канал CNN и узнала о взрыве, унесшем жизни двух членов криминальной семьи де Сикко.

 

Глава 47

Антонио де Сикко сначала услышал эту суку, а уж потом увидел ее.

В реанимационном отделении больницы Святого Винсента он, сидя возле койки Марио, держал в своих руках руку сына, когда услышал ее голос, доносившийся из-за закрытой двери. Она настойчиво требовала разрешить ей повидаться с его сыном, напоминая дежурным врачам и медсестрам о том, что ее отец участвовал в строительстве детского отделения этой больницы, и грозила им, что если они сейчас же не пустят ее к Марио, то она сделает так, что уже утром они окажутся на улице.

Разозленный Антонио отвернулся от хитроумного сплетения трубок, опутавших тело его сына. Он понимал, что именно из-за Лианы Редман он потерял свою невестку, потерял надежного и проверенного юрисконсульта семьи, который был еще и его двоюродным братом, и едва не потерял сына.

Боль от этих утрат, терзавшая его душу, переросла в ярость и решительность. Он сотрет ее в порошок, поступит с ней так, как обещал Люсии.

Но поступить так сейчас он не мог, по крайней мере, здесь. Если он устроит сцену на публике, если будет угрожать, то найдется немало свидетелей, готовых подтвердить это, и прокурор, который в течение многих лет спит и видит, как бы засадить его за решетку, возьмет его за задницу в ту же минуту, когда Лиана Редман будет убита на открытии отеля «Пятая авеню».

После нескольких секунд раздумий, в течение которых он лишь смутно чувствовал близкое присутствие этой суки, слышал ее часто повышающийся голос, он принял, наконец, решение и потянулся к расположенной рядом с сыном кнопке вызова.

Он нажал на нее и стал ждать. Когда входила медсестра, он успел мельком взглянуть на Лиану Редман прежде, чем дверь палаты снова закрылась. Она стояла к нему спиной у поста дежурной медсестры и, жестикулируя руками, спорила с одним из врачей.

– Да, мистер де Сикко?

Антонио с усилием поднялся на ноги и посмотрел в встревоженные глаза вошедшей молодой женщины.

– Я слышал, какая-то женщина кричит о чем-то, что касается моего сына, – спокойным голосом произнес он. – В чем дело?

Медсестра посмотрела на него озадаченным взглядом.

– Это Лиана Редман. Она хочет увидеть Марио.

– А вы ее не пускаете. И поэтому она кричит?

Женщина утвердительно кивнула.

– Посещение разрешено только ближайшим родственникам.

– Тогда гоните ее отсюда в шею.

Женщина хотела сказать что-то в ответ, но заколебалась. Собравшись с мыслями и стараясь говорить спокойно, она объяснила:

– Понимаете, дело в том, что ее отец… Он столько сделал для нашей больницы. Мы опасаемся, что если…

– Но ведь она беспокоит больных, – невозмутимым и поучительным тоном произнес де Сикко. – Не хотите ли вы сказать, что намерены с этим мириться?

По выражению лица медсестры Антонио понял, что именно это они и намерены сделать, после чего почувствовал, как учащенно начала пульсировать кровь в висках.

– Может, мне стоит самому поговорить с ней? – предложил де Сикко и, обойдя кровать, направился к двери. – Побудьте возле моего сына. Я сейчас вернусь.

Она была совсем не такой, какой он запомнил ее два года назад.

Когда де Сикко, выйдя из палаты, пошел по коридору, Лиана повернулась к нему, мгновенно поразив его произошедшей с ней переменой. Ее лицо под флуоресцентным освещением выглядело бледным, его черты стали с возрастом более четкими, а в глазах девушки появилось явное здравомыслие – все это заставило его сделать паузу и не спешить выполнять задуманное. Раньше в ее внешности не было ничего подобного.

Лиана смотрела на него с таким вызовом, который почти поверг его в изумление. Ее глаза горели решимостью, а когда она заговорила, ее голос зазвучал твердо и уверенно.

– Антонио, я не уйду, пока не увижу его.

Она любила его сына. А ведь эта женщина только что вышла замуж, и все равно она любила его сына. Он видел это на ее лице, слышал в ее голосе. Какая наглость! Да неужто она и вправду решила, будто может указывать ему, что делать? Кем она его считает, одним из своих прислужников? Он почувствовал непреодолимое отвращение к ней, но при этом его лицо оставалось по-прежнему непроницаемым.

– А ну-ка уймись, женщина. И остынь немного. Моего сына ты не увидишь. – Антонио де Сикко перевел взгляд на врача, пожилого мужчину, стоявшего рядом с Лианой. – У нее нет никаких прав на то, чтобы находиться здесь, – сказал он. – Если она войдет в палату, я привлеку ее к суду. Вам это понятно?

Врач согласно кивнул – иного выбора у него не было.

Посмотрев на Лиану, Антонио увидел боль на ее лице и ненависть в глазах и сразу подумал, что, возможно Люсия была права. Вполне вероятно, решил он, что эта сучка спала с Марио.

– Тебе нечего здесь делать, – заявил он. – Вали домой к своему мужу.

Он пошел прочь, а она смотрела ему вслед испепеляющим взглядом.

Антонио мысленно представил Лиану, стоящую в толпе в изысканном, безукоризненно сидящем платье, с широко открытыми сияющими глазами, в которых отражались непрерывные вспышки камер, направленных на ее лицо, ее голос, звучащий ясно и уверенно во время произнесения речи, о которой ему говорили сегодня утром.

А потом он увидел ее взлетающей на воздух, к светильникам. Ее лицо, скомканное и измятое в ореоле из крови. Град пуль, летящих из дальнего угла вестибюля и превращающих в месиво то, что раньше было ее телом.

Он услышал за своей спиной ее голос, высокий и тонкий:

– Антонио…

Но де Сикко входил уже в палату сына. Дверь за ним захлопнулась. Для него она уже не существовала.

Майкл во все глаза смотрел на человека, стоявшего в прихожей, пораженный столь значительными изменениями в его внешности. Он не верил своим ушам, думая, что просто неправильно расслышал его.

– Простите, что вы сказали?

Этот мужчина, прилетевший из Лос-Анджелеса для того, чтобы повидать Майкла, приложил палец к губам и жестом пригласил Майкла последовать за ним из квартиры в коридор.

– Поторопитесь, – прошептал он. – Мой самолет улетает через час, и я не собираюсь пропускать этот рейс из-за вас. Я устал от всей этой чепухи. Ваш отец, черт бы его побрал, настоящий псих. А я выхожу из игры.

Насторожившись, Майкл проследовал за мужчиной до конца вестибюля, до стены, на которой были освещенные изнутри лифтовые шахты, окно, выходившее на Манхэттен и высокое растение, чьи листья блестели на свету так, как будто были намазаны воском.

Мужчина подошел к окну и, склонившись над ним, зажег сигарету. Он глубоко затянулся и выдохнул дым, закрывший его лицо, словно прозрачная вуаль. Звали его Билл Дженнингс, а был он агентом Майкла – человеком, которого Майкл не видел и не слышал с того времени, как банки перестали иметь с ним дела.

– Что происходит, Билл? – спросил он. – Похоже, ты приехал не для того, чтобы меня успокоить.

Пришелец снова выпустил изо рта облако дыма.

– Мы не можем говорить в вашей квартире, – ответил он. – Этот ублюдок наверняка понатыкал здесь жучков для прослушки. Не сбрей я бороду и не перекрасься в блондина, вряд ли я бы стоял сейчас перед вами.

Майкл, не понимая цели визита, начинал уже терять терпение.

– О чем ты говоришь? И как все это связано с Сантьяго?

Мужчина, стараясь не смотреть в глаза Майкла, ответил:

– Нет никакого Сантьяго. Ваш папаша создал его, чтобы попугать вас. В течение прошлого года Луис заставлял меня потихоньку списывать деньги с ваших счетов так, чтобы это выглядело как банкротство. После того, как банки окончательно отказались иметь с вами дела, он заставил меня убедить вас сыграть в одном из казино. Он знал наперед, что вы проиграете и что вы в конце концов прибежите к нему, а он сделает все, чтобы заставить вас поверить, будто это казино контролируется мафией.

Оба мужчины, хотя и молчали, почувствовали какую-то возникшую между ними напряженность. Мужчина, глядя на Майкла, по выражению его лица понимал, что тот не верит услышанному, и сам напряженно морщился, ища, что еще добавить.

– Ладно уж, говорить, так все. Майкл, казино «Аура» не принадлежит Сантьяго, – ваш папочка владеет, по крайней мере, частью этого заведения. Он-то и организовал получение вами этого займа, зная, что вы до смерти перепугаетесь, спустив все, и окажетесь в долгу у человека по имени Стефано Сантьяго. Он все спланировал с самого начала.

Все это не укладывалось в голове Майкла.

Он вспомнил о телефонном звонке, раздавшемся сегодня утром и предупредившем, что он должен сделать то, о чем просил его отец, то есть убить Джорджа Редмана. А затем он вспомнил о своей собаке.

– А моя собака? – обратился он к Биллу с вопросом. – Сантьяго убил ее. Он оставил записку с предупреждением, что то же самое ждет и меня, если я не верну деньги.

– Майкл, собаку убил ваш отец. Повторяю вам: никакого Сантьяго не существует.

Все это было похоже на то, как элементы пазла, о существовании которых он и не подозревал, вдруг начали падать, занимая положенные места. Майкл вспомнил о людях, заставивших его покинуть квартиру, – это были наверняка люди, нанятые Сантьяго, – и снова уже не в первый раз ему пришло в голову, что появление там Спокатти, помогшего ему, выглядело весьма подозрительным совпадением. Разумеется, никакого совпадения не было. За всем этим стоял его отец.

– Майкл, я ненавижу себя за то, что участвовал в этом деле, – превозмогая себя, объявил Дженнингс. – Куда больше, чем вы можете себе вообразить. Но ваш отец обещал убить меня, если я не соглашусь делать то, что он приказывал. Он предупредил меня, что я горько пожалею, если не заставлю вас поверить во все это. А теперь он нанял людей, которые не спускают глаз с этого здания, – вот поэтому-то я и изменил внешность. Прознай они о том, что я был здесь, они убили бы нас обоих.

Майкл посмотрел на гостя пристально-любопытным взглядом.

– Так я банкрот?

Дженнингс достал из кармана пиджака конверт и протянул его Майклу.

– Все, что я снимал с ваших счетов, я переводил на другие счета под разными именами. У вас порядка трех миллионов долларов, которые, как сказал ваш отец, вам уже не понадобятся, – последние слова агента словно повисли в воздухе. Глаза их встретились, и Дженнингс, указав кивком головы на конверт, зажатый в руке у Майкла, добавил: – Все, что вы захотите узнать, находится здесь.

Посмотрев на часы, он чуть слышно выругался: у него оставался всего час на то, чтобы добраться до Ла-Гуардии. Бросив сигарету в серебряную пепельницу за спиной, он нажал на кнопку лифта и быстро добавил:

– В полицию я не пойду. Я оставляю это вам. Но если вам потребуется моя помощь, можете на меня рассчитывать. После всего того, что сотворил ваш папаша, мне бы очень хотелось отправить этого мерзавца за решетку.

Двери лифта плавно распахнулись, и он вошел внутрь кабины. Майкл открыл было рот, намереваясь сказать что-то на прощание, но внезапно услышал звонок телефона, донесшийся из его квартиры. Звонок отдавался гулким эхом в пустом пространстве вестибюля.

– А куда вы направляетесь? – успел спросить он.

Дженнингс пожал плечами. В его глазах Майкл увидел явный страх.

– Как можно дальше от вашего папаши: на максимальное расстояние, на которое может доставить самолет, – ответил он. Двери лифта начали сходиться. – Думаю, вы сделаете то же самое. Уезжайте из Нью-Йорка. Берите Лиану с собой. Я не знаю, что еще может прийти в голову вашему отцу. Я не знаю, почему он все это затеял, но я твердо знаю одно: он опасный человек. И я уверен, что здесь вы подвергаете себя риску.

Майкл стоял, глядя на свое отражение на полированной поверхности закрывающихся стальных дверей лифта. Ему в голову пришла неожиданная мысль, что он стал кем-то вроде привидения или духа, парящего между двух отдельно существующих реальных миров – света и тьмы.

Его отец манипулировал им с самого начала, играя на его страхах и его любви к матери. Хотя Майкл никогда полностью не доверял Луису в течение всего времени, прошедшего со дня их воссоединения, он тем не менее, хотя и понемногу, начал проникаться к нему доверием – и именно это сейчас распалило в его душе злость.

Как он мог позволить втянуть себя в эту историю, тем более человеку, который однажды сказал, что лучше бы умер его сын, а не жена?

Почему он поверил ему? Неужто он настолько изголодался по человеческому отношению? Почему стал выполнять отцовские приказы? Жениться на женщине, которую он едва знал? Убить человека, виновного в смерти его матери? А что, если это тоже была ложь?

Телефон зазвонил снова.

Майкл не хотел отвечать, но, подумав, что это может быть отец, он, войдя в квартиру, поднял трубку.

– Да? – произнес он твердым голосом.

– Мистер Арчер?

Звонил консьерж. Закрыв глаза, Майкл заставил себя расслабиться.

– В чем дело, Джонатан?

– Сэр, к вам гость.

– Что за гость?

– Джордж Редман. Прикажете впустить его?

 

Глава 48

Почти сразу в дверь постучали.

Майкл перестал расхаживать по прихожей и посмотрел на входную дверь. Ее окутывал полумрак, лишь снизу в щель пробивался узкий луч света.

За дверью стоял Джордж Редман. Человек, которого обвиняли в убийстве его матери, собирался войти в его квартиру. И снова Майкл удивился, зачем Редман пришел сюда, но, подумав, решил, что это вовсе не так важно – он был рад, что Джордж здесь. Хотя они уже видели друг друга, но лишь мельком на приеме по случаю открытия здания компании «Редман Интернэйшнл», и вот теперь у него появился шанс встретиться с этим человеком лицом к лицу. И наедине.

Когда он шел к двери, его вдруг осенило, что если квартира и вправду нашпигована жучками для прослушивания, то его отец наверняка услышит каждое сказанное ими слово. От этого Майкла бросило в дрожь.

Он открыл дверь. Мужчины пристально посмотрели друг на друга.

Хотя Редман был явно выше шести футов и имел мощное телосложение, он все-таки отличался от того человека, которого запомнил Майкл. Он казался меньше и не таким грозным. Его сходство с Лианой сразу бросалось в глаза.

После неловкой паузы Майкл услышал, как кто-то из соседей заиграл на пианино. Редман протянул руку, Майкл пожал ее.

– Спасибо, что согласились повидаться со мной, – сказал Джордж.

Отступив на шаг в сторону, Майкл пригласил его войти. Редман, дойдя до середины прихожей, остановился и осмотрелся вокруг.

– А Лиана здесь? – спросил он.

– Она в больнице.

– Значит, она знает?

– Мы видели это в новостях. Я пытался убедить ее, что сейчас она ничем не может помочь, но она меня не послушалась и поспешила в больницу.

Джордж разочарованно поджал губы. Ему самому хотелось обрушить на Лиану эту новость.

– Меня это не удивляет, – сказал Джордж. – Этот человек значит для Лианы больше всего на свете. Она без памяти любит его.

Хотя Майкл и знал, что у его жены в свое время был роман с Марио де Сикко, он никогда не думал, что ее чувства настолько глубоки, а сейчас даже почувствовал некоторую ревность к сопернику. Если вспомнить, что де Сикко вел не совсем праведный образ жизни, то странным выглядело и то, что всесильный Джордж Редман допустил это.

– У вас найдется что-нибудь выпить? – спросил Джордж. – Я и сам несколько потрясен этим известием.

Потрясен известием о том, что произошло в семье де Сикко?

Они оказались в большой комнате с окнами почти во всю стену, закрытыми бордовыми шторами, и стенами, обшитыми панелями красного дерева, вдоль которых стояли книжные шкафы с томами в кожаных переплетах. В пространствах между шкафами висели подсвеченные картины. Майкл прошел вдоль ряда стульев из палисандрового дерева, выстроившихся в центре комнаты, и пригласил Джорджа присесть.

– Что вам налить?

– Скотч, пожалуйста, если у вас есть, – попросил Джордж.

Майкл, подойдя к незнакомому бару, осмотрел ряды поблескивающих бутылок, бокалы Фаберже с глубокой гравировкой, блестящие ведерки для льда. Этим баром он воспользовался всего единожды, в тот день, когда они впервые здесь оказались, и сейчас ему потребовалось некоторое время на то, чтобы найти нужную бутылку. Та оказалась с поцарапанной этикеткой, к тому же наполовину пустой, как будто из нее уже пили. А ведь ты, папочка, очень экономный сукин сын, это видно и без очков, – подумал Майкл. Наполняя бокал, он прикидывал, где в этой комнате могут быть спрятаны микрофоны. Интересно, кто сейчас их слушает? Спокатти? Его отец? Оба?

Идя с бокалом в руке, он заметил, что Редман внимательно смотрит на него. Его пристальный изучающий взгляд буквально прилип к нему, как если бы он рассматривал сейчас то, чего много лет не видел.

Майкл, подавая ему бокал, спросил:

– Что-нибудь не так?

Джордж покачал головой.

– Да нет, – ответил он. – Простите меня, но вы напомнили мне человека, которого я знал много лет назад.

Майкл, почувствовав прилив интереса, сел на стул напротив гостя и спросил:

– И кто же это?

– Ее звали Энн, – ответил Джордж. – Она была очень похожа на вас.

Майкл всеми силами попытался успокоить нахлынувшие на него чувства. Он не мог поверить, что этот человек только что упомянул имя его матери. Он хотел знать о ней то, что может быть известно лишь близким знакомым, но отец говорил о ней редко. Вспоминая о фильмах, которые просмотрел утром, Майкл понял что они, показывая мимолетные эпизоды, пробуждают более четкие воспоминания и создают некий мостик в прошлое, но при этом не содержат того, что хранит память конкретного человека. Он сразу же задал Джорджу прямой вопрос:

– Вы были друзьями?

Печаль, отразившаяся на лице Редмана, была совершенно искренней.

– Да, – ответил он. – Я считаю, что мы с Энн были друзьями. Некоторое время даже очень близкими. Но все переменилось, и я потом никогда ее не видел. Все это было много лет назад.

У Майкла учащенно забилось сердце. Сознание его раздвоилось: ведь если отец говорит правду, то его мать убил Джордж Редман. Он из пистолета прострелил шины ее автомобиля, из-за чего та свалилась с моста и разбилась насмерть. Вдобавок Арчер был уверен в том, что Джордж не сможет разобраться во всех возникших сейчас сложностях. А поскольку Джордж, возможно, расскажет ему о матери больше, чем отец, Майкл решил для начала просто выслушать его, не думая о последствиях.

– И какой она была?

– Нам не стоит говорить об этом.

– Лиана еще долго не придет, – успокоил его Майкл. – А мне интересно это знать.

– У нас есть другие темы для разговора. Например, ваша женитьба на моей дочери.

– Мы с Лианой договорились, что вместе обсудим это с вами и Элизабет. – Майкл развел руками. – Ну что я могу сказать? – спросил он, глядя в глаза Джорджу. – Я хочу как можно больше узнать о матери, а вы пробудили во мне любопытство.

Джордж, казалось, понял, что чувствует Майкл, и поэтому уступил.

– Она была красивой, – начал он. – Наше знакомство не было долгим, да и видел я ее только при случайных встречах, однако были и такие моменты, когда я был готов ради нее на все.

– И она отвечала вам взаимностью?

Прямота этого вопроса поставила Джорджа в тупик. Он видел, каким внимательно-сосредоточенным взглядом смотрит на него Майкл, и перед тем, как ответить, допил свой бокал.

– Энн была уже замужем, когда мы встретились, и я относился к этому с должным уважением, – ответил Джордж. – Я хотел сохранить с ней дружеские отношения, но ее муж решительно выступил против этого. Мы ведь с ним не ладили. – Подняв пустой бокал, он спросил: – Вы не будете против, если я выпью еще?

Майкл пошел к бару и наполнил для Джорджа новый бокал. Ставя бутылку на место, он услышал, как Редман ерзает на своем стуле.

– Она все еще замужем?

– Энн умерла, Майкл.

Именно так он и ответил. Майкл продолжал стоять у бара, тысяча вопросов бурлила в его голове, но он выбрал из них лишь один, потому что только он имел для него значение – и реакция Редмана на него была для Майкла столь же важной, как и его ответ.

Пройдя по комнате, он протянул Джорджу новый бокал. Он заметил волнение и дискомфорт на лице гостя и – хотя, возможно, ему это показалось – грусть в его глазах.

– Простите, – сказал Майкл. – А отчего она умерла?

Этот вопрос как будто сбросил невидимый занавес, существовавший между ними. Джордж выпрямился на стуле. Взял себя в руки. Все слова, которые он подготовил, направляясь сюда, казалось, стерлись из его памяти.

– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – предложил он. – Сегодняшний день и без этого был очень трудным.

– Разумеется.

Зазвонил телефон.

– Это, наверное, Лиана, – предположил Джордж.

Майкл извинился и вышел в прихожую, не желая разговаривать в библиотеке. У него было предчувствие, что звонит отец, и оно подтвердилось.

– Чем занимаешься, Майкл? – поинтересовался Луис. – Почему ты с ним?

Посмотрев в библиотеку, Майкл увидел, что Редман слез со стула и сейчас стоял перед картиной Вермеера, на которой была изображена женщина с весами в руках. «Это ты убил мою мать?» – подумал Майкл.

– Так ответь же мне, Майкл. Что он у тебя делает?

Внезапно из-за закрытой двери послышался лязг ключа. Обернувшись, Майкл увидел входящую в квартиру Лиану. Глаза их встретились, и по ним, по выражению ее лица Майкл сразу же понял, что дела в больнице обстоят не лучшим образом. Голос отца в телефоне буквально сотрясал мембрану наушника.

– Гони его прочь из квартиры, Майкл. Гони его сейчас же, иначе я не заплачу ни гроша Сантьяго.

Твердой рукой Майкл положил трубку и подошел к жене. Он обнял ее и прижал к себе.

– Ты в порядке?

Лиана прижалась щекой к его теплой груди. На его вопрос она не ответила.

Майкл провел подбородком по ее растрепанной макушке. Он чувствовал, каких усилий стоит ей держать себя под контролем, и всем сердцем сочувствовал ей.

– Как он? – спросил Майкл.

– Ничего хорошего, – ответила Лиана. – Все просто ужасно. Я ругалась с врачом и отцом Марио. Они меня не пустили к нему.

– Но он поправится?

– Не знаю. У него сломаны три ребра. Он потерял много крови. Доктор говорит, что надо ждать.

Откинувшись чуть назад, Майкл провел по ее щеке тыльной стороной ладони. Он вдруг понял, как сильно любит ее. Он не мог сказать, когда и как это случилось, но ему было ясно, что он очень любит ее и на свете нет ничего, чего бы он для нее не сделал.

– Мы поговорим об этом позже, – сказал он. – Обещаю. А сейчас тебе надо взять себя в руки, – он повел ее в библиотеку. – У нас твой отец.

Глаза Лианы расширились. Майкл посмотрел за ее спину и прямо перед собой увидел лицо ее отца, который, отойдя от картины, стоял теперь в центре библиотеки, положив руки на края позолоченного письменного стола.

Он с улыбкой смотрел на дочь, и это была одна из самых печальных улыбок, которые Лиана когда-либо видела.

– Я хотел, чтобы ты услышала это от меня, – сказал он. – Но оказалось, что я пришел слишком поздно. Ты как, в порядке?

Лиана растерялась. Ее отец пришел сюда не для того, чтобы рассказать ей о том, что случилось с Марио. Джордж ненавидел этого человека. Несколько лет назад он попросту запретил ей встречаться с ним. Причина его прихода заключалась в другом.

– Да о чем мы говорим? – взволнованно спросила она. – Что-то с мамой?

Джордж недвижно стоял у стола.

– Твоя мама в порядке, – он посмотрел на Майкла. – Вы ведь сказали, что она знает?

Майкл был в таком же смущении, как и Джордж.

– Да, знает, – ответил он. – Она только что как раз и пришла из больницы. Мы видели, что произошло с де Сикко, в новостях.

Но по изменившемуся выражению лица Редмана Майкл понял, что его приход сюда никоим образом не связан с Марио или со взрывом, который едва не лишил жизни этого человека.

Посмотрев на Лиану, он увидел холодный страх на ее лице, увидел неуверенность в глазах и подумал: что еще сотворил мой отец?

Следующие несколько мгновений прошли как в тумане.

Джордж, выйдя в прихожую, сообщил Лиане о смерти их лучшего друга, человека, которого, как ему казалось, он знал. Лучшего друга, который всю свою жизнь оставался для него уравнением со многими неизвестными. Он подхватил дочь, когда ее колени подкосились и она, пронзительно вскрикнув, начала тихо плакать. И сквозь слезы снова и снова спрашивала, почему Гарольд так поступил, а Джордж отвечал, что не знает. Он утешал ее, успокаивал, его руки обнимали ее так, как не обнимали ее после того, как она перестала быть маленьким ребенком.

Прижавшись к ней лицом, он снова увидел перед своими закрытыми глазами полуосвещенный тоннель, подступающую к краю платформы нетерпеливую толпу, а затем и Гарольда, по необъяснимой причине прыгнувшего с платформы навстречу своей смерти.

Вертолет, с ревом летящий над городом, развернулся и медленно пошел вдоль Пятой авеню. Его бортовые огни отражались на стеклянных фасадах высотных зданий, освещая их внутренние помещения короткими сполохами света.

Спокатти, сидевший в темном кабинете Луиса Райана, молча наблюдал за машиной, следя, как она медленно скользит в воздухе, приближаясь к ним, как мелькают в темном пространстве ее многоцветные огни, как стальные лопасти, сдерживая немереную силу и свирепость, как бы нехотя, молотят тяжелый воздух.

Райан сидел напротив него, держа в одной руке стакан скотча, а во второй почти догоревшую сигарету. Он не произнес ни слова с того момента, как Майкл повесил трубку. Это было равносильно тому, что сын только что послал Луиса к черту.

Странно, но Спокатти гордился Майклом. У парня хватило решимости на то, чтобы противостоять своему папаше. Похоже, этот писака был не тем, кем он его поначалу считал. Наверняка он обладал более сильным характером.

Рев вертолета нарастал.

Райан затушил окурок.

– Ситуация изменилась, – задумчиво произнес он. – Я стал грозить Майклу Сантьяго, а он, даже не дослушав меня, бросил трубку. Я думаю, ему все известно.

Спокатти почти не видел в темноте лица Луиса – тени закрыли его словно маскировочной сеткой.

– Не думаю, – ответил он Луису. – Если бы кто-то сказал ему об этом, мы бы услышали.

– Ну, это не обязательно, – возразил Луис. Он ненадолго замолчал, а когда заговорил снова, в его голосе слышалась удивившая Спокатти горечь. – Ты вовсе не супермен, Винсент. И ни твои люди, ни техника, что ты используешь, тоже не совершенна. Так что сделай мне одолжение и прекрати разыгрывать из себя бога.

Вертолет пролетел мимо, и бледное лицо Райана осветили пульсирующие световые волны, как будто весь кабинет вдруг заполнила вода.

Пристально глядя на это лицо, Спокатти, прежде чем комната снова погрузилась во мрак, успел рассмотреть сжатые в тонкую прямую линию губы Луиса и кошмарное кипение в его влажных карих глазах. Он задумался, с какого именно момента ум этого человека начал сворачивать с намеченного курса. Он задумался, до какой степени Райан осознал то, что его так тщательно расписанный план начал рушиться.

– Я хочу, чтобы ты не спускал глаз с Майкла, – проговорил Луис. – Я хочу, чтобы ты приставил к нему еще своих людей, чтобы они фиксировали каждое его движение. Завтра он будет на похоронах – в этом я уверен. И нам ничего не известно, что он собирается делать после этого, так что понаблюдай за ним. У меня предчувствие: он попытается что-то предпринять.

– Я могу поставить его на место, – предложил Спокатти.

– После того, как я покончу с ним.

– И когда это случится?

Луис закурил новую сигарету, и на мгновение вспыхнувшая спичка осветила его лицо.

– Во вторник, – ответил он. – Когда мы уроем остальных.