Блэар извлек из банки пиявку и положил к тем ее товаркам, что уже разместились рядком и теперь кормились на его посиневшем и распухшем бедре. Конечно, никакой настоящей пользы от пиявок он не ждал, разве что подкожного кровотечения. Блэар лежал на боку, чтобы излишняя кровь не приливала к бедру; на нем были только свободная рубашка и носки, кожа раскраснелась от жара полыхавшего в гостиной камина. Поскольку в венах его текла смесь аспирина, мышьяка и бренди, Блэар рассчитывал, что пиявки вскоре попадают в обморок и отвалятся.

Накануне Леверетт привез ему в гостиницу экземпляр доклада по итогам расследования, и Блэар отправил его добывать список тех шахтерок, которые проходили через «Дом для женщин». Где еще могла Роза научиться накладывать швы? Где еще могла она познакомиться с Джоном Мэйпоулом?

Доклад весил не меньше имперского фунта.

«Слушания группы по расследованию обстоятельств и причин взрыва на шахте Хэнни в Уигане, Ланкашир, проведенные в гостинице „Ройял-инн“ 21 января 1872 г.»

Место проведения слушаний не удивило Блэара. Как правило, такого рода выездные мероприятия проводились в каком-нибудь общественном зале, что на практике обычно означало любую местную гостиницу, располагавшую помещением, где могли бы разместиться комиссия, свидетели, семьи погибших и пострадавших и все заинтересованные лица.

Доклад открывала складная карта шахты Хэнни, выполненная в масштабе пятьдесят ярдов в дюйме. Нанесенные на ней стрелки показывали, как свежий воздух поступает по главному стволу шахты вниз, как от основной штольни, называющейся «главной дорогой», он расходится по пересекающимся штольням вплоть до самого дальнего забоя. Отработанный воздух возвращался назад по «обратной дороге» — специальной возвратной штольне, поднимался по наклонной штольне — так называемой «глухой выработке» — и попадал в вытяжной ствол, откуда уже выходил наружу высоко над создававшей тягу печью — с тем чтобы газ, содержащийся в удаляемом из шахты воздухе, не взрывался.

Цифры от 1 до 76 указывали на карте места гибели каждого из шахтеров. Взрывы в шахтах капризны и непредсказуемы: звук и дым взрыва способны там многократно усиливаться и с огромной скоростью распространяться по штольням, внезапно отворачивая от наиболее вероятной жертвы, чтобы настигнуть какого-нибудь несчастного в полумиле от этого места. Кроме того, по законам коварной алхимии подземных катастроф, вслед за метаном, который и вызывает взрыв и пожар, всегда появляется специфическая газовая смесь, включающая окись углерода. Поэтому ни один шахтер не может считать себя в безопасности, пока не опередит распространяющийся после взрыва газ и не выберется на поверхность.

За картой шли свидетельства о смерти. Их было много, поэтому Блэар просто пробежал по ним глазами.

1. Генри Тэртон, 8 лет, погонщик пони. Пытаясь помочь Дьюку, своему пони, запутался в вожжах и упал в ствол шахты…

23, 24 и 25. Альберт Пимблетт, 62 года; его сын, Роберт Пимблетт, 41 год, и внук Альберт, 18 лет, обнаружены лежащими рядом, без видимых внешних повреждений, на «главной дороге». По-видимому, один из них упал под воздействием газа, двое других пытались ему помочь, в итоге погибли все. Опознаны женами…

45. На «главной дороге», ирландец, прозвище Пэдди, подлинное имя неизвестно. Возраст неизвестен. Опознан по фенианской татуировке… [37]

48. Уильям Бибби, 14 лет. Опознан братом Абелем, не пошедшим в тот день на работу из-за головной боли…

53. Бернард Твисс, 16 лет. Обгорел. Найден в забое отцом, Харви Твиссом, поначалу не узнавшим его. Опознан позднее по красной материи, которой он подвязывал брюки…

66. Арнольд Кэрри, 34 года. Обнаружен в забое, сильно обожжен и обезображен. Опознан женой по клогам…

73. Томас Гринолл, 54 года. В забое. Обожжен и изуродован, опознан по недостающему пальцу, потерянному ранее…

74 и 75. Джордж Свифт, 21 год, и Джон Свифт, 20 лет. Обожжены и изуродованы. Опознаны по пряжке ремня Джорджа и по часам Джона.

76. Временный рабочий на один день, известный как Тэффи. Возраст неизвестен. Опознан по почерневшему зубу…

Недостающий палец, часы, татуировка. Впору задуматься, есть ли у тебя самого какие-либо подобные приметы.

Дальше шло перечисление тринадцати членов жюри: три банкира, два отставных армейских офицера, владелец строительной фирмы, страховой агент, шесть лавочников — все это были представители социального слоя, постоянно обращенного лицом к Хэнни подобно тому, как подсолнечник поворачивается вслед за солнцем. Воистину жюри равных.

Первым опрошенным свидетелем был Джордж Бэтти.

Следователь : Как смотритель работ, вы являетесь одним из сотрудников, более других ответственных за повседневную безопасность работ на шахте Хэнни и тех, кто трудится в шахте, верно?

Бэтти : Да, сэр.

Следователь : На прошлой неделе в этой шахте погибли семьдесят шесть человек. В каждом доме в Уигане потеряли кто мужа, кто отца, кто брата. Сегодня здесь присутствуют вдовы погибших, и они хотят знать, каким образом оказалось возможным допустить столь массовое бедствие. Мы заслушаем свидетельские показания и выслушаем мнения тех, кто выжил в катастрофе, а также спасателей, тех экспертов, которые были немедленно вызваны на место катастрофы, равно как и тех, кто осматривал шахту позднее, представителей шахтовладельца и профсоюза шахтеров и, в заключение, инспектора Горно-шахтной инспекции Ее Величества. Возможно, однако, что вы являетесь самым важным свидетелем, поскольку именно на вас была возложена ответственность за безопасность тех, кто стал жертвами катастрофы.

Блэар живо представил себе, как облаченный в воскресный костюм Бэтти ждал вопросов — словно пони, с ужасом глядящий в ствол шахты.

Следователь : Что вы предприняли утром восемнадцатого января, чтобы обеспечить безопасность людей, работавших в шахте Хэнни?

Бэтти : Я всегда первым спускаюсь в шахту в четыре часа утра, чтобы выслушать доклад ночного смотрителя работ о том, были ли накануне какие-либо жалобы или несчастные случаи. В тот день их не было. Потом я проверил показания барометра и термометра.

Аарон Хоптон, эсквайр, адвокат шахты Хэнни : Зачем?

Бэтти : Если давление падает, из угля начинает выделяться газ. Когда подобное происходит, я предупреждаю работающих, чтобы они не производили взрывов, иначе газ может воспламениться. В то утро давление упало, и я делал такое предупреждение всякий раз, когда очередная клеть со сменой опускалась в шахту. Потом я прошел по рабочим местам, чтобы убедиться, что мое предупреждение понято и исполняется, обращая особое внимание на те забои, в которых, как я знал, опасность появления газа была особенно велика. Одновременно я проверял и вентиляцию, чтобы удостовериться, что на все участки шахты есть доступ хорошего свежего воздуха и что с каждого рабочего места есть два пути отхода.

Майлс Липтрот, эсквайр, адвокат шахты Хэнни : Вы проверяли то место, где позднее произошел взрыв?

Бэтти : Да, сэр. То есть, мне кажется, я могу предположить, в каком месте произошел взрыв, и я проверял это место утром в день пожара.

Инок Нателл, эсквайр, адвокат шахты Хэнни : В то утро вы обнаружили газ?

Бэтти : Да.

Исаак Мик, эсквайр, адвокат шахты Хэнни : И как вы его обнаружили?

Бэтти : Я провел лампой вдоль стенки забоя и увидел, что пламя удлинилось. Я передвинул парус…

Хоптон : Парус?

Бэтти : Деревянную раму с натянутым на нее холстом, которая направляет вентилирующий поток воздуха. И я сказал Альберту Смоллбоуну…

Липтрот : Это работавший в том месте подрывник?

Бэтти : Да, сэр. Я сказал ему, чтобы он следил за газом и не производил взрывов.

Нателл : То есть не пользовался порохом для облегчения добычи угля?

Бэтти : Да, сэр.

Мик : Опишите, мистер Бэтти, где вы находились и что вы делали в тот момент, когда вам стало известно о взрыве?

Бэтти : Я находился на своем рабочем месте у основания шахтного ствола, когда в два сорок пять пополудни земля подпрыгнула и из штолен вырвались горячие клубы угольной пыли. Пони забеспокоились. Из-за одного из них даже погиб мальчик, упавший в отверстие, что находится в нижней части шахтного ствола. Клеть спустилась почти сразу же, но было уже поздно, опоздали буквально на мгновения.

Хоптон : Продолжайте.

Бэтти : Я написал записку управляющему шахтой, объяснив ему ситуацию, и отправил клеть наверх. Потом организовал группу, мы взяли спасательное оборудование, которое всегда наготове, — кирки и лопаты, носилки и медицинские шины, паруса и крепежный лес, инструменты и канареек в клетках — и двинулись со всем этим вглубь по «главной дороге», потому что именно по ней в основном поступает чистый воздух. Первыми, кого мы увидели, были бежавшие нам навстречу люди и пони. Вскоре я стал натыкаться на сброшенные со своих мест паруса, что затрудняло поступление свежего воздуха в глубь шахты и способствовало распространению газовой смеси, образующейся после взрыва. Мы чинили такие паруса и ставили их на место, чтобы улучшить вентиляцию и оттеснить газ назад. Продвигаться вперед можно было только по мере очищения воздуха. Одно дело, когда кому-то выпадет судьба погибнуть, и совсем другое, если руководитель спасателей опрометчивостью или поспешностью своих действий ставит под угрозу дополнительные жизни.

Углубившись на пятьсот ярдов, мы обнаружили людей, которых настиг образовавшийся после взрыва газ; все они лежали на грунте без сознания, лицом вниз — верный признак того, что они упали на бегу. Мы переворачивали их на спины, чтобы им свободнее дышалось: так мы помогли примерно двадцати человекам, да и вентиляция в этой части шахты стала налаживаться. Все эти люди выжили. Еще через пятьдесят ярдов, однако, канарейка в клетке, которую я нес, упала. Начиная от этого места мы стали находить людей, лежавших распластанными на земле, следов повреждений на них не было, но никакая помощь им была уже не нужна. Мы стали также натыкаться на обрушения кровли, и нам приходилось пробиваться через них и другие препятствия, восстанавливать по пути крепь и оборудование, убирать упавшую и сломанную крепь. По пути нам попадались «карманы» и свежего воздуха, и газа, так что мы вынесли оттуда живыми еще восемнадцать человек, а также обнаружили еще тридцать пять тел.

Следователь : Что было дальше с канарейкой? Эти птицы чувствительны к окиси углерода, поэтому их и используют в шахтах. Вы сказали, что канарейка в вашей клетке упала. И вы шли дальше с мертвой канарейкой?

Бэтти : У нас было три клетки. Только одну из них несли впереди. Когда канарейка упала, клетку передали назад, чтобы птица очухалась, а одну из других клеток передали вперед. Сильная концентрация газа затрудняла наше продвижение, потому что не только канарейки, но и люди в передовой группе вынуждены были работать по очереди. Пятерым из нашей группы стало плохо, и их пришлось отправить наверх. Но те, кто остался невредим во время взрыва, присоединялись к спасателям, а не удирали в безопасное место, так что наши ряды пополнялись. Когда произошел взрыв. Смоллбоун был ранен обвалившейся породой, и Уильям Джейксон помог ему добраться до моей конторы. Оба они присоединились к нам и действовали настолько бесстрашно и самоотверженно, что мне приходилось даже останавливать их.

Хоптон : Они слышали призывы о помощи?

Бэтти : Крепь после взрыва издает самые разные звуки, в том числе и очень странные. Но, начиная с удаления в тысячу ярдов от шахтного ствола, выживших нам больше не попадалось.

Липтрот : А вы достаточно быстро продвигались вперед?

Бэтти : Когда к нам присоединились Джейксон и Смоллбоун, было три сорок пять. Однако, несмотря на их усилия, наше продвижение замедлилось. Когда пламя в фонаре становится едва заметным, так что невозможно разглядеть даже птичку в клетке, надо отдавать приказание всем отступить, пока от притока чистого воздуха пламя не разгорится снова: от мертвых спасателей пользы ждать нечего.

Нателл : Вы упомянули о самоотверженности Смоллбоуна и Джейксона. Как по-вашему, почему они так старались?

Бэтти : Взрыв произошел в их части забоя. Когда мы добрались до ближнего конца этого забоя, лежавшие там тела были опалены. С каждым следующим шагом разрушения были все серьезнее. В средней части забоя тела жертв были уже обожжены. Некоторые из них лежали под сброшенными с путей вагонетками, других силой взрыва забросило в старые выемки. Дальний конец забоя был рабочим местом Смоллбоуна и Джейксона. Если бы во время взрыва они были там, от них бы ничего не осталось.

Мик : Кого из жертв обнаружили последним?

Бэтти : Временного рабочего, валлийца, которого мы звали Тэффи.

«Тот, с почерневшим зубом», — вспомнил Блэар.

Следователь : По крайней мере, мы можем быть уверены в том, что смерть этих несчастных оказалась мгновенной. Часы, которые, как впоследствии было установлено, принадлежали Джону Свифту, были найдены с разбитым стеклом, стрелки их остановились на двух сорока четырех, это и был момент взрыва.

«Продвижение вперед с мертвой канарейкой в клетке — какое точное описание моей собственной жизни», — подумал Блэар. Он неуклюже проковылял по ковру через комнату, чтобы подбросить топлива в огонь. Поскольку на ноге у него держались еще только четыре пиявки, он решил назвать их Голод, Смерть, Война и Победа, по именам четырех всадников из Апокалипсиса.

Все, что знал Блэар, он получил через самообразование. Что еще можно было делать в Сьерре зимой, как не перечитывать классику из библиотеки его отчима? В трезвом состоянии старый Блэар способен был говорить исключительно на профессиональные темы, а в нетрезвом — только об Откровении апостола Иоанна Богослова. Из женщин мальчик видел лишь китаянок да проституток. И, чтобы привлечь к себе их внимание, рассказывал им истории, которые крал из книг. Излюбленной его темой был вариант «Робинзона Крузо», в котором на острове оставляли не мужчину, а женщину, Пятница же оказывался не туземцем, а мальчиком. Герои жили вдвоем на острове так счастливо, что даже не обращали внимания на проплывавшие мимо корабли, не говоря уж о том, чтобы пытаться остановить их.

Хоптон : Я понимаю, что вы и другие участники группы спасателей работали в очень тяжелых условиях и при большом эмоциональном напряжении. Тем не менее проверили ли вы забой сразу же, чтобы установить, не производились ли в нем взрывы вопреки вашему предупреждению?

Бэтти : Не сразу.

Липтрот : Почему?

Бэтти : Там скопилось много газа.

Следователь : Откуда?

Бэтти : Из старых выработок, сэр. Из пустой породы и мелкого, негодного угля, которые мы замуровываем кирпичной кладкой, чтобы поддерживать кровлю. Это обычная практика, но, к сожалению, в мусоре при этом накапливаются всевозможные газы. От взрыва кладка растрескалась. Вся штольня разом осветилась, когда наши лампы отреагировали на присутствие газа. Выбор у нас был такой: либо вообще покинуть забой со всеми телами, которые могли там находиться и которые мы еще не нашли, либо прежде всего ликвидировать приток газа.

Нателл : В каком состоянии находились ваши лампы?

Бэтти : В раскаленном докрасна, сэр. Их невозможно было держать.

Нателл : Из-за газа?

Бэтти : Да.

Мик : Какой доступ у вас был к месту утечки?

Бэтти : Плохой. Газ надувало из-за кирпичной кладки, сделанной в самой глубине угольного пласта и в таком месте, где кровля располагалась исключительно низко. К тому же после взрыва доступ туда частично завалило обломками. Мы попытались, насколько это было в наших силах, наладить проветривание, а я тем временем послал за кирпичами и цементом — обычно все это хранится наготове в боковых штольнях, — и, когда их принесли, я отправил из забоя всех, кроме Смоллбоуна и Джейксона. Прямо в забое мы готовили раствор, потом Джейксон со Смоллбоуном ползли по очереди вперед с двумя кирпичами, почти в полной темноте, и заделывали кладку. Им удалось это сделать, и в результате я получил возможность подойти с лампами к тому месту забоя, которое мне больше всего хотелось проверить.

Хоптон : Почему вам хотелось проверить именно это место?

Бэтти : Именно там я обнаружил в то утро газ.

Хоптон : Вы подозревали, что один из погибших, вопреки вашему предупреждению, все же произвел взрыв?

Бэтти : Нет, сэр.

Липтрот : Возможно, вы считаете неудобным высказывать сейчас какие-либо предположения на этот счет?

Бэтти : Ничего не могу сказать, сэр. Но, кроме того, сэр, единственным подрывником в этой части забоя был Смоллбоун.

Нателл : И он был все время с вами. Так что маловероятно, чтобы Тэффи, или братья Свифты, или Гринолл, или кто-то другой из погибших воспользовались бы порохом и произвели взрыв в отсутствие Смоллбоуна?

Бэтти : Да, сэр.

Мик : Но если бы они все же попытались это сделать, их квалификация была бы для этого недостаточной?

Бэтти : Да, сэр.

Хоптон : Правда ли, что Гринолл получил когда-то выговор за попытку раскурить в шахте трубку?

Бэтти : Это было десять лет назад.

Липтрот : Но тем не менее это правда?

Бэтти : Да.

Нателл : Были ли среди работавших в забое любители крепко выпить?

Бэтти : Я бы не сказал, что крепко.

Нателл : Разве неделей раньше Джон и Джордж Свифты не получили от полиции предупреждение за распивание спиртных напитков на улице?

Бэтти : Джон тогда только что женился. Они отмечали это событие.

Хоптон : Влияет ли алкоголь на трезвость суждений шахтера?

Бэтти : Да.

Хоптон : Шахтеры пьют?

Бэтти : Некоторые.

Нателл : Вы пьете?

Бэтти : Выпиваю кружку эля по пути домой.

Нателл : Одну или две?

Бэтти : Температура внизу в шахте доходит до ста градусов. За день теряешь с потом до пяти фунтов веса. Когда поднимаешься наверх, необходимо чего-нибудь выпить.

Хоптон : Вы хотите сказать, эль чище, чем вода в Уигане?

Бэтти : Вы сами так сказали, сэр.

Мик : Вы ведь связаны с профсоюзом шахтеров, верно?

Бэтти : Я шахтер, и я состою в профсоюзе.

Мик : Больше, чем просто состоите. Вы один из активных его лидеров, верно?

Бэтти : Верно.

Мик : Я ни на что не намекаю, но правильно ли будет предположить, что любой из лидеров профсоюза менее всего был бы готов признать, что кому-то из несчастных погибших в своей смерти следует винить только самого себя?

Бэтти : Я не знаю, что именно случилось в тот день внизу в шахте. Но я твердо знаю, что работа шахтера опасна и во время нее испытываешь жажду, это факт. И ничто этот факт никогда не изменит.

Блэар и сам сейчас испытывал жажду, к тому же боль в голове не давала ему возможности сосредоточиться. Он выпил бренди, пожалел, что это не эль, отложил доклад, содрал последних пиявок и задремал.

Пообедал он холодным мясом, сыром и, вспомнив предупреждение Бэтти насчет воды, выпил вина. Потом пиявки пообедали им самим. На сей раз, однако, это была другая четверка: Джульетта, Офелия, Порция и леди Макбет.

Блэар ненавидел угольные шахты. Золото благородно и нейтрально. Уголь же, ведущий свое происхождение от живой материи, продолжал жить и, даже превращаясь в камень, выдыхал газ. Разумеется, весь легкодоступный — с небольших глубин — уголь уже давно выбрали. И теперь шахты становились все глубже, уголь в них все тверже и труднодоступнее, воздух все хуже, а рудничного газа все больше. И ради чего все это? Да, это вам не золотые самородки искать.

Следователь : Господин Ведж, вы управляющий шахты Хэнни. Знали ли вы об опасности взрыва газа в забое восемнадцатого января?

Ведж : Мне сообщил об этом Джордж Бэтти, и я согласился с его предупреждением, что взрывы производить нельзя. Задача смотрителя работ в том и заключается, чтобы принимать такого рода предосторожности и защищать собственность.

Следователь : Как управляющий где вы находились и что делали в тот момент, когда узнали о взрыве?

Ведж : Я находился в шахтном дворе, взрывом меня чуть не сбило с ног. Едва переведя дыхание, я отправил гонцов за медицинской помощью и на ближайшие шахты за подмогой. При сильном пожаре необходимо транспортировать под землей раненых и погибших на значительные расстояния, причем в тот самый момент, когда ваши собственные шахтеры выведены из строя. Затем я проверил клеть, которая, слава Богу, была в рабочем состоянии, хотя из ствола шахты валил дым. Прибыл гонец от Бэтти с сообщением, что смотритель начал спасательные работы внизу. Хотя нам пришлось дожидаться, пока клеть не поднимется снова на поверхность, мы немедленно отправили вниз добровольцев с лампами. К сожалению, во время катастроф на шахтах спасатели часто сами оказываются в числе жертв. Вот почему мы строго пересчитываем лампы и так, при помощи простой арифметики, узнаем, ВСЕ ЛИ поднялись из шахты. Для семьи нет ничего хуже, когда неизвестно, нашли человека или нет.

Блэар понятия не имел о том, когда у него день рождения, и мог только предполагать, сколько ему лет. Однако старый Блэар научил его геометрии, и, когда Джонатану было лет девять, не больше, он с помощью угломера, используя среднее время пересечения Атлантики и с учетом господствующих ветров и зимних морских течений, вычислил приблизительные широту и долготу той точки, в которой в последний раз видел свою мать. С той поры он только однажды проходил через ту же самую точку. Тогда он стоял у поручней и глядел вниз, на темные волны, вздымавшиеся и опадавшие под покровом пены. Ощущение холода и одиночества вытеснило тогда все другие его чувства.

Следователь : Ваше имя?

Джейксон : Уильям Джейксон.

Липтрот : Вы тот шахтер, который обычно бурит скважины в том месте забоя, где подрывник должен произвести взрыв?

Джейксон : Да, сэр.

Нателл : В тот день вы бурили какие-либо скважины?

Джейксон : Нет, сэр. Когда мистер Бэтти предупредил, что взрывов не должно быть, всякое бурение прекратилось.

Хоптон : Но вас не было в забое, когда произошел взрыв?

Джейксон : Нет, сэр. Я помогал Альберту Смоллбоуну добраться до клети, потому что камень, отлетевший от его кирки, поранил ему ногу. Мы как раз шли туда, когда нас рвануло вперед, как в клети, когда она начинает движение. Дымом нас несло до тех пор, пока мы не закатились в одну из ниш безопасности. Из-за угольной пыли мы ничего не видели и не слышали — а еще потому, конечно, что нас контузило. Мы выбрались по боковым штольням и тогда-то и встретили Бэтти и остальных.

Мик : И решили вернуться вместе с ними в забой, вместо того чтобы спасаться самим?

Джейксон : Можно и так сказать, сэр.

Следователь : Ваше имя?

Смоллбоун : Альберт Смоллбоун.

Липтрот : Вы были единственным подрывником в той части забоя, где произошел взрыв?

Смоллбоун : Да, сэр.

Липтрот : Смоллбоун, вы получали от Бэтти предупреждение насчет газа?

Смоллбоун : Да, сэр.

Нателл : Вы должны радоваться, что остались в живых.

Смоллбоун : Я бы радовался гораздо больше, если бы остались в живых и мои друзья.

Мик : Ваша нога была сильно повреждена камнем? Тогда, когда вы решили вернуться вместе с Джейксоном и Бэтти?

Смоллбоун : Тогда, в пылу событий, сэр, я и не обратил на нее внимания.

Несмотря на принятый аспирин, голова у Блэара раскалывалась от пульсирующей боли. Хорошо наложенный шов делал свое дело, но не больше. Блэару казалось, что он испытывал примерно то же, что должен был чувствовать Маккарти с Золотого Берега, когда ему отрезали голову, сварили ее и бросили в кучу с другими черепами благородного происхождения.

Молони : Меня зовут Иван Молони. Я управляющий шахтой Мэба, что находится в миле от шахты Хэнни. Восемнадцатого января, после полудня, я увидел поднимающийся над шахтой Хэнни дым и сразу понял, что там под землей произошел взрыв. Я собрал группу добровольцев и поспешил с ними на шахтный двор шахты Хэнни.

Нателл : Что, на шахтах Ланкашира принято оказывать помощь при первых признаках пожара?

Молони : Да, это одна из форм взаимопомощи.

Нателл : Прибыв на шахтный двор, вы спустились в шахту?

Молони : Вместе с другими добровольцами.

Хоптон : Вы были первым из специалистов, кто попал в тот забой, где, как полагают, начался взрыв. Опишите, что вы там обнаружили.

Молони : Гладкую стенку в одном конце забоя и кучу обожженных тел и вагонеток в другом. Ужасающая картина — словно солдаты, которых смело шрапнелью. И посреди всего этого Бэтти с двумя из его людей уже установили паруса для вентиляции и уже клали последний кирпич в стену, чтобы остановить вторичную утечку газа.

Липтрот : От предыдущих свидетелей вы уже знаете, что перед взрывом на шахте Хэнни было сделано предупреждение о прекращении взрывных работ. С вашей, как специалиста, точки зрения, что, кроме подрыва порохового заряда, могло спровоцировать такую катастрофу?

Молони : На шахте Мэба мы обыскиваем шахтеров, чтобы они не проносили под землю трубки и спички. Мы запираем лампы и прячем ключи. Но ничто не помогает. Все равно они проносят трубки, а если шахтер, не чувствуя газа, открывает свою лампу, чтобы прикурить — что они делают, несмотря ни на какие предупреждения, — он вполне может угробить и себя, и своих товарищей.

Хоптон : Хотел бы спросить вас, как специалиста: как шахтеры относятся к предупреждениям не использовать под землей пороховые заряды?

Молони : Плохо относятся.

Липтрот : Почему?

Молони : Подрыв одного заряда обрушивает больше угля, чем можно нарубить, целый день махая кайлом. Простой экономический расчет. Шахтерам платят за то, сколько угля они выдают наверх, а не за время или труд, которые они на это затрачивают.

Нателл : Существуют ли какие-то еще способы, посредством которых шахтер может свести на нет самые лучшие намерения и усилия шахтовладельца?

Молони : Сколько угодно. Первое побуждение плохо подготовленного человека, если он оказывается в насыщенной газом штольне, — убежать. Если он будет бежать достаточно быстро, пламя в его лампе начнет наклоняться, пробиваться через защитную сетку и в конечном итоге воспламенит тот самый газ, от которого человек старается убежать.

Нателл : Принимая во внимание силу взрыва на шахте Хэнни, можно ли полагать, что вся штольня оказалась насыщена газом?

Молони : Нет. Принимая во внимание, что у шахтеров Ланкашира принято безрассудно забивать каждый забой бидонами с порохом, который когда-то понадобится для взрывных работ, достаточно было и маленького изначального взрыва. После него бидоны взрывались бы один за другим по всей длине штольни.

Хоптон : Основываясь на вашем многолетнем опыте, что, на ваш взгляд, скорее всего могло стать причиной взрыва на шахте Хэнни: недостаточный контроль со стороны владельцев шахты или нарушение правил безопасности кем-то из шахтеров?

Молони : Поскольку в самих правилах и в контроле за их соблюдением никаких упущений не обнаружено, не остается ничего иного, как ошибка шахтера, так ведь?

Согласно докладу, в этом месте среди присутствовавших в зале членов семей возникло беспокойство. Шум продолжался до тех пор, пока слово не было предоставлено представителю шахтеров. Имя его показалось Блэару знакомым, он видел этого человека, когда тот неуклюже охотился по всей тарелке за горошинами во время ужина в «Хэнни-холл».

Уолтер Феллоуз : Я представитель шахтерского профсоюза и Фонда взаимопомощи. Выступая в обоих этих качествах, я спускался в шахту Хэнни через день после взрыва, и, хотя я согласен с мистером Молони, что шахта являла собой душераздирающую картину ужасных разрушений, я возмущен его попыткой, знакомой нам по прошлым расследованиям такого рода, возложить ответственность за катастрофу на тех самых людей, кто стали ее жертвами и заплатили за нее своими жизнями. Хотел бы напомнить мистеру Молони, что несчастным вдовам и детям предъявляют безжизненные, искалеченные тела не шахтовладельцев, а шахтеров, которых эти владельцы посылают под землю. Что же касается вопросов о виновности владельцев и о том, положена ли компенсация семьям жертв, то решать эти вопросы должен Гражданский суд, и я бы посоветовал мистеру Молони держать свое мнение, будь оно профессиональным или любым иным, при себе. Хотел бы также напомнить мистеру Молони, что, если шахтер не будет выполнять определенную дневную норму добычи, он очень быстро окажется безработным, так что причиной слишком широкого использования пороха является, скорее всего, не жадность шахтеров. Я бы хотел задать мистеру Молони один вопрос.

Хоптон : Я возражаю.

Мик : Феллоуз не член Гражданского суда.

Следователь : Тем не менее, мистер Молони, согласились бы вы ответить на вопрос мистера Феллоуза?

Молони : Если Феллоуз хочет, пожалуйста.

Феллоуз : Мистер Молони, во всех тех несчастных расследованиях, которые вы осчастливили своим мнением, приходилось ли вам хоть раз признать ответственным за взрыв не бедного шахтера, а владельца шахты?

Молони : Нет, по той простой причине, что состоятельные джентльмены не машут кайлом и не подрывают заряды в шахтах. Однако, если бы они этим занялись, я бы счел их весьма опасными людьми.

Как гласил доклад, «всеобщий смех снял висевшее в зале напряжение», тем самым подготовив аудиторию к встрече с самым опытным и авторитетным в рассматриваемой области свидетелем.

Следователь : Расследование приглашает для выступления Бенджамина Тикнесса, инспектора Горно-шахтной инспекции Ее Величества.

Тикнесс : Я прослушал прозвучавшие здесь сегодня свидетельские показания. Изучил схему вентиляции шахты Хэнни и ее план в разрезе во всех подробностях. У меня есть некоторые мысли и заключения, которыми мой долг и моя совесть побуждают меня поделиться с вами.

Во-первых, от имени Королевы и всей Августейшей Семьи я выражаю соболезнование погибшим, пострадавшим и их семьям. Катастрофа такого масштаба, как взрыв на шахте Хэнни, трогает сердца всей нации. Ее Величество скорбит вместе с вами.

Во-вторых, добыча угля с большой глубины залегания была, есть и, вероятно, навсегда останется самым опасным видом деятельности, не считая войны.

В-третьих, быстрые, энергичные и разумные действия смотрителя работ Джорджа Бэтти и возглавляемых им спасателей сохранили жизни значительному числу шахтеров, застигнутых газами, образовавшимися после взрыва. Быстрое замурование места вторичного газоистечения, осуществленное Бэтти, Смоллбоуном и Джейксоном, возможно, предотвратило вторую катастрофу.

В-четвертых, я не могу оспорить мнение ни одного из выступивших здесь свидетелями экспертов. Каждый из них может быть прав, но может быть и неправ. Возможно, кто-то из шахтеров открыл лампу, чтобы раскурить от нее трубку, но мы этого уже никогда не узнаем. Искра, пламя, банка с порохом — по отдельности или все вместе — могли усилить мощь взрыва. Ответ похоронен в забое. Была ли вентиляция достаточной, чтобы выдуть газ? В конце концов, чистый воздух проходит от поверхности земли целую милю, прежде чем оказывается на нижнем уровне шахты, после чего должен двигаться по штольням еще восемь миль. Если основываться на известных нам стандартах безопасности, то расчеты показывают, что вентиляция была достаточной, но какой-нибудь мальчик со своим пони могли сбить один из парусов и тем самым нарушить работу всей тщательно рассчитанной системы подачи воздуха. Известно, что угольные месторождения Ланкашира считаются «газовыми», то есть особенно подверженными скоплениям взрывоопасных газов. И этот факт усиливается еще одним обстоятельством. Чем глубже залегает уголь, тем больше в нем газов. Но чем глубже он залегает, тем он тверже, что делает все более необходимым использование пороховых зарядов.

Наконец, есть и еще один фактор — сам уголь. Угольная пыль, которая постоянно висит в атмосфере штольни, от которой краснеют глаза и чернеют легкие шахтеров, эта угольная пыль в определенной пропорции с кислородом сама становится почти такой же взрывчаткой, как порох. Конечно, многие со мной не согласятся. И тем не менее правомерно задаться вопросом, как вообще человек рискует работать под землей, где так много явных и неявных опасностей? Как может отец, уходя утром на работу, целовать на прощание детей, зная, что уже в полдень они могут оказаться сиротами?

Но ставить так вопрос значило бы обрекать себя на эмоциональный и недальновидный ответ. Такой ответ, который привел бы к остановке всей британской промышленности. Фабрики и заводы опустели бы, паровозы остановились бы и ржавели в своих депо, безжизненные суда оставались бы в доках и у причалов.

Такая постановка вопроса еще и оскорбление науки. Британские технологии совершенствуются с каждым днем. По мере накопления знаний уверенно повышается и безопасность работ.

В конечном счете причиной этой катастрофы вполне могла стать какая-то одна-единственная человеческая ошибка, одно нарушение правил.

Трагично, но ответ похоронен катастрофой. Мы просто никогда его не узнаем.

Из доклада следовало, что жюри совещалось пятнадцать минут, после чего вернулось со своим решением.

Мы, жюри, установили, что семьдесят шесть человек встретили смерть в результате взрыва рудничного газа на шахте Хэнни восемнадцатого января: имеющихся данных недостаточно для того, чтобы сделать вывод, по каким причинам или в результате чьих действий воспламенился газ.

Жюри единогласно отмечает, что шахта, на которой произошло это несчастье, содержится должным образом и вина за случившееся не может быть приписана владельцам вышеназванной компании.

Конечно, от жюри не требовалось высказываться по вопросу о том, лежит ли вина на компании; однако одной этой фразой оно практически уничтожило малейшие шансы семей пострадавших подать на шахту Хэнни в суд.

Блэар, словно произнося тост, поднял стакан с горькой смесью мышьяка и бренди. Что ж, иного решения и быть не могло.

Приложением к докладу шла выписка из журнала регистрации выдачи ламп с полным списком тех, кто в день взрыва расписался за получение лампы. В списке значились имена и жертв, и тех, кто уцелел, и спасателей:

Бэтти, Джордж 308

Пэдди 081

Пимблетт, Альберт 024

Пимблетт, Роберт 220

Твисс, Бернард 278

Джейксон, Билл 091

Смоллбоун, Альберт 125

Список был одуряюще длинным, но главное, как и говорил Бэтти, заключалось в том, что семидесяти шести погибшим соответствовали семьдесят шесть невозвращенных ламп.

Когда девушка с выпученными глазами принесла ужин, состоявший из бараньих отбивных и кларета, Блэар, чтобы принять достойный вид, завернулся в одеяло, словно турецкий паша.

— Все только и говорят о ваших рассказах.

— Каких рассказах?

— Об африканцах и макаронах. Я так смеялась, так смеялась!

— Неплохая история.

— Как вы себя чувствуете, хорошо или не очень?

— Спасибо. Побаливает. Не очень, конечно.

— На улице ужас что творится, сегодня вечером только дома сидеть.

— Меня никуда и не тянет.

— Ой, да, тут для вас письмо.

Девушка извлекла из фартука послание. Руки ее так долго благоговели над кремовым конвертом с рельефной монограммой, что в конце концов девушка уронила письмо, однако Блэар успел подхватить его прежде, чем оно упало на пол. Блэар разорвал конверт и достал листок, на котором было написано: «Приходите завтра в полдень в „Театр-ройял“. Будьте готовы к культурному мероприятию. X.».

Типичный высокомерный вызов от Хэнни, не предполагающий никакой возможности отговориться. «Культурное мероприятие» в Уигане? Интересно, что это такое?

Подняв голову, Блэар увидел, что глаза у девушки выпучились еще сильнее, и понял, что, когда он бросился спасать письмо, одеяло соскользнуло, обнажив у него на боку ряд темных жирных пиявок.

— Извините. Малоприятные создания. Хотя для меня они уже почти как члены семьи.

— Да ну!..

— Точно. У них даже имена есть. Хоптон, Липтрот, Нателл и Мик. — Блэар запахнул одеяло. Девушка стояла на цыпочках, словно ожидая, что теперь у Блэара могут обнаружиться рога или хвост. Она сложила на груди тонкие руки и передернулась:

— Ой, у меня даже мурашки побежали.

— Надеюсь. Девушки, у которых не бывает мурашек, плохо кончают.

— Правда?

— Мурашки — последний признак благопристойности.

«Все-таки пиявки куда лучше юристов», — подумал Блэар. Вопреки тому, что утверждали адвокаты фирмы Хэнни, некоторых ошибок шахтеры не совершают никогда. Опытный шахтер не станет открывать лампу или безрассудно бежать с ней через газ. Если бы в те, самые последние секунды шахтеры заметили, что пламя в их лампах начинает мерцать, они бы бросились устанавливать паруса так, чтобы газ выдуло. Либо, если бы сделать это не удалось, организованно отошли бы в потоке свежего воздуха, который продолжал поступать по «главной дороге».

Но отсюда вытекают другие вопросы. Почему перед взрывом Джейксон и пораненный Смоллбоун предпочли пробираться из забоя по «обратной дороге», где воздух значительно хуже?

Выявляются и еще более любопытные вещи. Джордж Бэтти заявил на слушаниях, что первым его действием после взрыва была отправка гонцов наверх. Ведж, управляющий другой шахты, показал, что, после того как гонцы поднялись на поверхность, спасателям-добровольцам пришлось дожидаться, пока клеть снова поднимется наверх. Почему опустили клеть? Кто ею воспользовался? «Неужели же, — подумал Блэар, — мне наконец удалось засечь след, оставленный Джоном Мэйпоулом?»

Процесс решения этой головоломки доставлял ему странное удовольствие. Ум его работал столь стремительно, что Блэар не сразу обратил внимание на служанку, все еще стоявшую у двери.

— Что-нибудь еще? — спросил он.

— Просто все говорят о том, как вы побили Билла Джейксона. Такого раньше никогда не бывало.

— Неужели?

— И теперь он вас разыскивает.

Расследование мигом вылетело у Блэара из головы:

— Вот теперь у меня мурашки побежали. Еще что-нибудь?

— Все. — Пятясь, девушка вышла.

Блэар подождал минуту-другую, потом отодвинул поднос с ужином, аккуратно снял с себя пиявок и оделся.