1

Ох, до чего же хорош! Такого в любой толпе заметишь, рассеянно думала Джейн, следя глазами за высоким русоволосым мужчиной и слушая Мартина, нежно приобнявшего ее за плечи.

— Как я рад, моя дорогая племянница, снова видеть тебя счастливой! Вот что значит вернуться в родные края. А? — Мартин рассмеялся.

Не упуская из виду «первопоселенца» — так мысленно окрестила Джейн русоволосого красавца, — она ласково потерлась щекой о плечо дяди. По правде говоря, Джейн считала Мартина скорее братом, чем дядей, поскольку он был всего на десять лет старше ее.

— Конечно, дорогой, — улыбнувшись, согласилась Джейн. — Ты же по себе знаешь, перемена обстановки всегда полезна. Зачем бы иначе ты время от времени возвращался в эти места?

Ого, похоже, мой «первопоселенец» направляется в наше кафе. Боже, какая походка! И какая грация! Древнегреческий атлет, да и только! Нет, скорее дикое животное, естественное в каждом своем движении.

Джейн охватило предчувствие чего-то приятного. Собственно, это ощущение поселилось в ней с того момента, как она шагнула с трапа на австралийскую землю. Кошмарно долгий перелет из одного полушария в другое, из слякотной зимы в солнечное лето — и всплывшие из неведомых глубин то ли ума, то ли сердца глупые девчоночьи мечты: об упоительных встречах, о длинных многозначительных разговорах, о красивой музыке…

Чушь какая! Мне ли мечтать об этом? — остановила себя Джейн и тут же с тревожным изумлением заметила, что «древнегреческий атлет» подходит к их столику. О, неужели это и есть достохвальный друг Мартина, о котором он прожужжал ей все уши и которого они ждут?

Видимо, так оно и есть, потому что ее дядюшка заулыбался и поспешно вскочил на ноги.

Мужчины обменялись рукопожатием. Холодные светло-серые глаза скользнули по лицу Джейн, и их взгляд вновь вернулся к Мартину, который, широко улыбаясь, приступил к процедуре знакомства:

— Джейн, это Харви Лоу. Харви, познакомься, моя племянница, Джейн Хадсон.

Протянутая ею рука почувствовала энергичное пожатие большой загорелой ладони. Ледяные глаза пристально взглянули в лицо Джейн. Взгляд был коротким, но внимательным и, как показалось Джейн, снисходительно-насмешливым. Ни дать ни взять голливудский красавец, взирающий на свою поклонницу, с легким раздражением подумала она.

Однако «голливудский красавец» недолго тревожил ее своим вниманием.

— Очень рад, — холодно проронил он и выпустил ее руку.

Джейн всегда легко заводила новые знакомства. Почему же сейчас она испытывает неловкость? Ледяной взгляд Харви Лоу буквально вывел ее из равновесия.

— Приятно с вами познакомиться, — сказала Джейн и, стараясь ничем не выдать своих чувств, лучезарно улыбнулась. — Мартин много говорил мне о вас и о вашем замечательном ранчо.

— Хотя не видел его несколько лет, — заметил Харви и обратился к Мартину: — А как поживает Сью?

— Очень хорошо. Возится с детьми и страшно сожалела, что не могла составить нам компанию.

Мартин был человеком веселым, добродушным, с авантюрной жилкой. Восемь лет назад Джейн осиротела, и с тех пор дом Мартина и Сью стал для нее родным.

Мужчины заказали пиво, а Джейн попросила принести еще один бокал апельсинового сока. Она рассеянно прислушивалась к разговору, потягивала вкуснейший напиток, который изготавливали тут же, можно сказать, на глазах у клиентов, и поглядывала на прохожих. И вдруг сердце ее замерло — Джейн увидела невысокую темноволосую женщину с ребенком на руках. Малыш дремал, склонившись на плечо матери.

Фил…

Острый приступ тоски охватил Джейн. Она ощутила на своих руках тяжесть небольшого тельца, почувствовала нежный запах ребенка. Джейн крепко зажмурилась, глубоко вздохнула и мысленно произнесла: «Стоп. С Филом все в порядке. Ты должна в это верить». Она снова глубоко вздохнула. Подумай о чем-нибудь другом, приказала себе Джейн. Например, о Харви Лоу и о его ледяных глазах.

Джейн прислушалась к разговору мужчин. Конечно, толкуют о политике. О чем же еще они могут говорить? Джейн принялась незаметно рассматривать Харви. Крупный нос, массивная волевая челюсть, высокий лоб и удивительно ровный здоровый загар. Такой загар приобретается не на пляжах, а при постоянном пребывании на воздухе, в жарких просторах буша, подумала она. Джейн перевела взгляд на его руки — крепкие, сильные, надежные. Такие же, как он сам. Хорошо бы увидеть его на ранчо, в работе.

Будто почувствовав ее взгляд, Харви неожиданно посмотрел на Джейн. Их глаза встретились. Всего на мгновение. И все же Джейн успела заметить, как по лицу его скользнула легкая тень… презрения. Ну почему он так на нее смотрит?

Она услышала, что Мартин говорит о ней, о том, что она готовит статью для одной лондонской газеты.

— Вы прилетели сюда, чтобы собрать материал? — вежливо спросил Харви.

— Именно так, — не без вызова подтвердила Джейн.

— И вам удалось прилететь вместе с Мартином? — равнодушно поинтересовался он.

Джейн кивнула.

— У меня гибкий график работы. Вот я и согласовала его с Мартином.

— И о чем же вы собираетесь писать? — Судя по тону, Харви это было совершенно безразлично.

— Как известно, каждый пятый житель Австралии родился за ее пределами. Мне показалось интересным проследить, как эти люди укоренились на новой родине. Особое внимание я собираюсь уделить женщинам, в том числе аборигенкам. Хочу посмотреть, какое положение занимают они в семье, в обществе, на работе…

— Правда? — Темная бровь Харви иронически вздернулась.

Джейн мысленно застонала: она хорошо понимала, о чем он сейчас думает. Конечно, о том, что за две недели — именно столько, по мнению Мартина, они должны тут пробыть — написать о чем-нибудь всерьез невозможно. Но она в этой стране не чужестранка — как-никак в ранней юности прожила здесь с родителями четыре года. Четыре счастливых года. К тому же она вовсе не собирается возвращаться в Англию через две недели. Но, поскольку Мартину о ее планах еще неизвестно, лучше пока помолчать.

Мартин погладил Джейн по руке и извлек из-за стола свое длинное тело. И все же он заметно ниже Харви, почему-то подумала Джейн.

— Мне нужно позвонить. Могу я доверить вас друг другу? Не больше чем на две минуты, — уточнил он, улыбаясь.

Джейн возвела глаза к небу и усмехнулась.

Оставшись наедине с Харви, она почувствовала, что воздух между ними полон невидимых электрических разрядов. По каким-то совершенно непонятным причинам этот мужчина невзлюбил ее. Возможно, лучше всего игнорировать исходящие от нею флюиды недоброжелательности, притвориться, будто она ничего не замечает. Тем более что ей и в самом деле непонятно, почему он холоден с ней.

— Я читала статью в «Австралийском вестнике»… В ней рассказывается об исследовательской работе, которая ведется у вас на ранчо. Ну… по выведению новой высокопродуктивной породы овец. Почему вы этим занимаетесь?

— Потому что считаю это важным, — ответил Харви таким тоном, будто разговаривал с малым ребенком.

Джейн опять сделала вид, что не заметила иронии, и попыталась вспомнить, о чем еще шла речь в этой статье. Но вспомнилась ей только большая, на всю страницу, цветная фотография — огромный дом на высоком утесе — скалистое высохшее русло Дарлинга, — окруженный со всех сторон живой изгородью, в зеленом плетении которой выделялись кустистые акации и великолепные мирты, усыпанные красными цветами. Названий других деревьев Джейн просто не знала. Вот бы побывать там!

Она сделала глоток сока, и неожиданно ей в голову пришла мысль. Смелая мысль, надо сказать. Но терять Джейн было нечего.

— У вас большое хозяйство, — сказала Джейн. — Наверное, среди ваших работников есть и некоренные австралийцы.

— Есть, — подтвердил Харви.

— Не могла бы я с ними поговорить?

— Вряд ли это что-нибудь вам даст, — сказал он все тем же снисходительным тоном.

— И все-таки мне кажется, что это может быть интересным. — Джейн изобразила вежливую улыбку. — Возможно, вы вспомните и кого-нибудь из своих знакомых, кто согласился бы побеседовать со мной.

Харви молча откинулся на стуле. Он излучал холодную сдержанность, даже враждебность, и, конечно, рассчитывал на такую же реакцию со стороны собеседницы. Но Джейн дала понять, что видит в нем джентльмена, попросила о помощи, и теперь он был явно сбит с толку.

— Хорошо, я дам вам знать, если мне что-нибудь придет в голову, — сказал он наконец — сказал так, что и ребенку было бы ясно: она может забыть об этой просьбе.

Джейн улыбнулась. Она твердо решила избегать резкостей, вести себя с достоинством.

— Я хочу поговорить с как можно большим числом людей, чтобы составить объективное суждение.

— И вы рассчитываете справиться с этим за две недели?

— Я буду усиленно работать.

— Поня-я-ятно… — протянул Харви.

И Джейн снова притворилась, что не заметила сарказма, прозвучавшего в его голосе. Лучший способ защиты — отказ от всякой защиты.

Некоторое время они сидели молча, делая вид, что внимательно разглядывают посетителей кафе. Первой не выдержала Джейн.

— Мартин говорил, что вашего деда привезли сюда из Англии еще ребенком, в самом начале двадцатого века.

— Да, — коротко ответил Харви, едва разжав губы.

— Извините, — Джейн подалась к нему, — я совсем не хочу… выуживать у вас информацию. Я просто пытаюсь поддерживать разговор. — Она снова улыбнулась, хотя это стоило ей больших усилий.

— Я понимаю, — ответил он ледяным голосом.

Забавно. Что с ним такое, с этим мужчиной? Она ведь говорила только о том, что написано в журнале. Ладно, решила Джейн, тогда уйдем от всего личного.

— До чего же приятны такие путешествия! Новые впечатления, новые люди… Я просто мечтаю о сегодняшней вечеринке.

Джейн была вполне самодостаточным человеком и все же любила всякие сборища, где всегда можно встретить каких-то занимательных людей, завести интересные знакомства, узнать что-то новенькое.

Харви не ответил, да она, собственно, ни о чем его и не спрашивала — так, случайный набор фраз. Но он не желал поддерживать даже пустяковый разговор. Что ж, возможно, редко появляясь в обществе, ее собеседник утратил всякие навыки общения.

— Живя в таком отдаленном месте, наверное, иногда чувствуешь себя очень одиноким. По крайней мере, мне так кажется, — поспешно добавила Джейн, не желая его обидеть. — У вас там есть хоть какие-нибудь развлечения?

— Развлечения не входят в число моих приоритетов. Мне хватает работы — я управляю ранчо.

— Понятно, — спокойно проговорила Джейн. — Но ведь человек не может все время работать. Немного веселья полезно для души…

Харви снова промолчал.

—…если она, конечно, есть, — не выдержав, добавила Джейн.

Харви насмешливо приподнял разлетистые брови, но молчания не нарушил. Джейн с трудом удержалась от искушения выплеснуть апельсиновый сок в его красивое, но неприветливое лицо.

— А у вас? Есть у вас душа? — Она была не в силах остановиться.

— Сомнительно, — проронил Харви.

Джейн показалось, что его губы дрогнули в улыбке. Нет, должно быть, мне только показалось, решила она. Вряд ли что-нибудь способно рассмешить этого типа или хотя бы заставить его улыбнуться.

— И все же, — настойчиво продолжала Джейн, — как вы развлекаетесь?

— Как видно, вас занимают только развлечения и удовольствия, — сказал Харви таким тоном, будто она спрашивала его о чем-то неприличном или безнравственном.

— Не говоря уже о счастье, — подхватила Джейн, не скрывая иронии. — Должна признаться, мне доставляет удовольствие работа, встречи с друзьями, я хочу быть счастливой… И, честно говоря, думаю, это то, чего вам не хватает. — Она поднялась из-за стола. — Извините, мне нужно причесаться.

Харви следил, как она уходит. Длинноногая, сексуальная и очень красивая: густая копна рыжих волос и совершенно удивительные глаза необычного цвета. В какой-то момент ее зрачки становились вдруг золотисто-карими, а потом, так же неожиданно, в них появлялся яркий зеленоватый отсвет. Казалось, каждая мысль Джейн находила собственную цветовую окраску. Потрясающие глаза! И широкая солнечная улыбка.

Сердце Харви билось тяжелыми ударами. Вертушка, пустоголовая девчонка, сказал он себе.

Перед его мысленным взором появился образ другой женщины. И одиннадцатилетнего мальчика. Он лежит на постели и изо всех сил сдерживает слезы: мужчины не должны плакать. Он подумал об обещаниях, которые наверняка были когда-то даны, но быстро забыты.

Харви силой загнал мучительные воспоминания обратно, в самый дальний уголок души, — там они хранились долгие годы. Пусть там и остаются.

Он стал думать о Сью, какой она была много лет назад — безнадежно влюбленной в Мартина, не отрывающей от него счастливого взгляда. Наивная, юная, ослепленная своей любовью…

Конечно, пока они учились в колледже, Мартин был ему хорошим другом, да и потом, разойдясь каждый по своим дорогам, они не потеряли дружеских связей. Но, что ни говори, Мартин всегда был дамским угодником, разбивающим сердца налево и направо. Харви предупреждал тогда Сью, однако она не вняла его советам. И вот теперь — пожалуйста: Мартин появился здесь с этой красоткой, со своей… племянницей.

Когда Джейн вернулась из дамской комнаты, Мартин уже сидел за столом. Вскоре они распрощались и вернулись в свою гостиницу, а Харви отправился к друзьям, у которых остановился.

Джейн лежала на широкой удобной кровати, в большой комнате, обставленной современной светлой мебелью, и размышляла о новом знакомом.

Его небрежные манеры просто возмутительны. Нет, хуже — оскорбительны. По какой-то непонятной причине он невзлюбил ее. А может, ей это только кажется? Может, у нее паранойя? Вроде бы она никогда такой болезнью не страдала, откуда бы ей взяться теперь? Должно быть, подцепила вирус в самолете, улыбнувшись, подумала Джейн.

Она потянулась, зевнула. Ну и денек! А через два часа им с Мартином идти на вечеринку. Хорошо хоть можно немного подремать. Времени, конечно, маловато, но…

Вдруг Джейн вскочила с кровати. Господи, можно ли быть такой рассеянной!

Она быстро подбежала к шкафу и схватила с полки большой толстый конверт. Вчера они вернулись довольно поздно, и у нее начисто вылетело из головы, что накануне она собиралась сдать конверт на хранение в гостиничный сейф. Мало ли что! Лучше не рисковать. Оригинал она оставила в Лондоне, в одной из ячеек «Трейд-Бэнк», но без этих копий ей не осуществить то, ради чего, можно сказать, она предприняла это сумасшедшее путешествие.

Джейн сунула ноги в туфли, схватила ключ и, покинув номер, поспешила к лестнице. О, папочка! — мысленно разговаривала она с отцом. Я это сделаю, сделаю непременно. Вот увидишь, люди будут гордиться тобой!

Она давно лелеяла этот замысел и собиралась приступить к его осуществлению именно здесь, в Австралии, где ее помощницей должна была стать сама природа. Джейн сморгнула с глаз набежавшие слезы и крепче прижала конверт к груди, чувствуя странную смесь радости и печали.

Конечно, Мартин не обрадуется, узнав о ее планах: о том, что она не собирается возвращаться домой. Им со Сью хотелось бы всю жизнь держать ее под своим крылышком, но в двадцать семь лет можно позволить себе строить свою жизнь самостоятельно. Им придется с этим смириться.

Убедившись, что конверт надежно закрыт в сейфе, Джейн поднялась в номер, приняла душ, закуталась в гостиничный халат и прилегла на кровать. Вскоре она задремала, однако короткий сон не принес облегчения. Ей привиделось, что она снова оказалась в маленьком поселке старателей, в том самом, где прожила со своими родителями четыре года. Она стоит перед их старым домом и с ужасом видит, что от дома ничего не осталось — какие-то руины, проросшие высоким папоротником. Она зовет своего отца, но его нет, зато откуда-то появляется Харви. Он смотрит на нее холодным взглядом и молчит. Это так неприятно и страшно, что она начинает плакать. «Не смотри на меня!» — рыдает она. Но он сардонически поднимает бровь и продолжает хранить молчание. «Я ищу своего отца! — кричит она. — Мне нужно ему что-то сказать!» «Твой отец мертв, — говорит он. — А тебе тут делать нечего, ведь ты…» Дальнейших слов Джейн не разобрала, потому что послышалась громкая барабанная дробь и сон начал уходить.

Джейн проснулась в холодном поту и не сразу сообразила, что стучат в дверь номера, разделявшую их с Мартином комнаты.

— Джейн, дорогая, проснись же! — громко кричал Мартин. — Нам скоро идти!

Она, дрожа, села на постели и обхватила себя за плечи.

— Да-да, я сейчас!

Джейн взглянула на часы — по крайней мере, двадцать минут у нее есть.

Не раздумывая долго, она надела свое любимое шелковое платье цвета старой розы. Это красивое название она впервые услышала от продавщицы бутика, где купила платье, и столь неожиданное сочетание слов — «роза» и вдруг «старая»! — так Джейн понравилось, что она решила приобрести и саму вещь, о чем никогда потом не жалела — в этом платье у нее был особенно сексуальный вид.

Разглядывая себя в зеркале, она почему-то подумала о Харви, и холодок ожидания пробежал по ее спине. С большей тщательностью, чем обычно, Джейн стала расчесывать волосы. Нет, она не позволит этому типу испортить ей настроение. Она собирается хорошо повеселиться. И, если его что-то в ней раздражает, это его проблема, не ее.

Джейн распушила волосы, надела длинные сережки и туфли на высоком каблуке. Потом распрямила плечи, вздернула подбородок и громко сказала своему отражению в зеркале:

— Вперед, девушка! — после чего решительно постучала в дверь комнаты Мартина.

— Ого! — воскликнул он, бросив на Джейн оценивающий взгляд. — С такой красоткой не стыдно показаться в обществе!

Джейн на мгновение пожалела, что комплимент не слышит Харви.

— Спасибо, милый.

А тот, о ком она только что подумала, был потрясающе хорош в темных брюках, в белом пиджаке и в бледно-голубой рубашке, удивительно гармонировавшей с его глазами. Так что у Джейн бешено забилось сердце, когда они с Мартином спустились в вестибюль и увидели Харви сидящим в одном из кресел. Джейн приказала себе успокоиться и, подходя к нему, замедлила шаг. Оказавшись рядом, она одарила его одной из своих самых ослепительных улыбок, однако лицо Харви осталось невозмутимым.

Ледяная голубизна его глаз обдала Джейн холодом с головы до ног, потом он слегка наклонил голову, что, по-видимому, означало, и спросил:

— Готовы?

Они вышли из гостиницы и подошли к запыленному «лендроверу», надежному средству передвижения в этих краях. Без сомнения, машина знала лучшие дни, хотя, наверное, очень давно, решила Джейн.

— Прошу простить за неподходящий транспорт, — извинился Харви, тоном недвусмысленно давая понять, что это всего лишь вежливость, и ничего больше.

— Ничего страшного. — Джейн лучезарно улыбнулась.

Интересно, подумала она, удастся ли мне за сегодняшний вечер извлечь из него хоть одну улыбку? Судя по выражению его лица, улыбается он нечасто. Хотя, будучи владельцем той частицы рая, которую я видела на фотографии, он мог бы лучиться от счастья.

К удивлению Джейн, Харви, как истинный джентльмен, открыл и придержал дверцу машины, и она скользнула на переднее сиденье. Несмотря ни на что, с манерами у него, по-видимому, дело обстоит не так уж плохо, пронеслось в голове Джейн, это обнадеживает. Мартин сел сзади.

Вечеринка состоялась на окраине Мельбурна в большом коттедже, который снимали Сидни и Лорин, преподаватели того университета, где Мартин должен был прочитать несколько лекций.

Лорин была наполовину итальянкой, наполовину немкой, но родилась и всю жизнь прожила в Австралии. Очень живая, подвижная, она не блистала красотой, однако темные выразительные глаза придавали ее лицу своеобразное очарование. Она расспросила Джейн о ее работе, потом обежала взглядом многочисленную толпу своих гостей и, отыскав Харви, подозвала его взмахом руки.

— Харви, послушай, Джейн рассказала мне, что собирается писать статью о…

— Знаю, — прервал он Лорин. — Она мне уже говорила.

— Ты должен пригласить ее к себе. Пусть познакомится с Хеленой. Это же такой характер!

— Я уже просила об этом мистера Лоу, — подчеркнуто вежливо сказала Джейн. — Но он сомневается, что это принесет какую-нибудь пользу.

Лорин недовольно взглянула на Харви.

— Ради Бога, Харви! В чем дело?

— Извините меня! — процедил он сквозь зубы и зашагал прочь.

— Ну и ну! — Лорин проводила его возмущенным взглядом и пожала плечами. — Этот человек просто невыносим, — сообщила она Джейн. — Он все больше и больше становится похожим на своего отца. Живет отшельником, почти никого к себе не приглашает. Уму непостижимо, как он решился прийти сюда.

— Наверное, имеет зуб на женщин, — предположила Джейн невинным тоном.

Лорин рассмеялась.

— Он не подпускает их слишком близко. До отвращения надменный и самоуверенный тип.

— Это я заметила, — сказала Джейн. Значит, он со всеми такой, не только со мной, со странным облегчением подумала она и продолжила: — Я познакомилась с ним сегодня днем, и он отреагировал на меня так, будто я ведьма из детской сказки.

— Странно, — задумчиво проронила Лорин. — Обычно он довольно вежлив. Конечно, на собственный неподражаемый манер. Но меня забавляет, с какой настойчивостью женщины стараются пробиться сквозь его… — Лорин на мгновение задумалась, подыскивая слово, — холодную отстраненность. Наверное, их это интригует.

— Их? А тебя? — спросила Джейн.

Лорин замахала руками.

— Ну уж нет! Такие игры не для меня. Я люблю точно знать, с кем имею дело. Хотя бы более или менее. — Она усмехнулась. — Ты видела моего Сидни?

Конечно, Джейн видела Сидни. Человека с такой внешностью трудно было бы не заметить: рыжие всклокоченные волосы, усыпанное веснушками лицо и голубая блуза, размера на два больше, чем требовалось.

— Женщины постоянно охотятся на Харви, — продолжала Лорин. — Еще бы, он парень красивый, видный, а его ранчо и деньги придают ему дополнительное очарование. — Лорин усмехнулась. — Наивные идиотки. Наверняка каждая думает, что именно ей суждено пробить ту ледяную оболочку, в которую он себя заковал. А уж под ней, можно не сомневаться, они надеются обнаружить Великую Страсть — непременно две большие буквы! Однако, насколько мне известно, это еще никому не удалось, даже Марджори. — Лорин взяла с подноса стакан с коктейлем. — Я-то думаю, что никакой страсти там нет и в помине. Внутри Харви так же холоден, как и снаружи, а потому общение с животными предпочитает общению с людьми.

— А кто такая Марджори? — не удержалась Джейн.

Лорин искоса посмотрела на нее.

— Марджори? Американка, художница, весьма красивая женщина. Она прожила с ним больше года. Но однажды не выдержала, сложила свои вещички и сбежала. Сказала, что не может жить с человеком, который все время держит дистанцию. Эмоциональную, она имела в виду. — Лорин вздохнула. — Жаль, конечно, потому что Марджори по-настоящему его любила. О нет! — Лорин взглянула на стакан, который незаметно для себя опустошила. — Убить меня мало! Я так никогда этому и не научусь! — простонала она.

— Чему? — удивилась Джейн.

— Держать язык за зубами. Пара стаканов — и мне нет удержу: что на уме, то и на языке. — Лорин бросила на Джейн умоляющий взгляд. — Поверь, дорогая, я вовсе не сплетница. Правда. Все, что я рассказала, известно каждому, но все же болтать об этом… — Она состроила милую гримаску. — Извини меня.

Вечеринка продолжалась. Джейн подошла к стайке женщин, тема их беседы показалась ей интересной, и она скоро включилась в разговор. Вдруг она заметила неподалеку от себя Харви. Он смотрел куда-то — напряженно, внимательно, и у него было такое лицо, что у Джейн перехватило дыхание. Черты Харви смягчила нежная улыбка, взгляд стал мягким и как будто растерянным, даже его фигура потеряла угловатую жесткость.

Джейн проследила за его взглядом, и на ее лице тоже появилась улыбка. Маленькая азиатка лет четырех-пяти — должно быть, дочь кого-то из приглашенных, — одетая в яркое цветастое платье с золотыми разводами, с глазами, подведенными сурьмой, и с браслетами на тонких ручонках, казалась экзотической птицей, рождественской игрушкой, случайно оказавшейся в этой обыденной толпе.

Переведя взгляд на Харви, Джейн почувствовала, что в душе ее зарождается что-то похожее на нежность к этому человеку. Но тут он заметил ее взгляд, и его лицо снова застыло, из глаз исчезли теплота и мягкость. Джейн отвернулась и снова включилась в беседу женщин.

Немного погодя к ней подошел Мартин и с веселой иронией прошептал ей на ухо:

— Мне кажется, ты уже приступила к работе.

— Ничего подобного. Я просто разговариваю, развлекаюсь.

Мартин усмехнулся.

— Не пытайся меня одурачить, девочка.

— Я и не пытаюсь. Ты же знаешь, женщины любят рассказывать о себе, о своей жизни. Мне остается просто слушать, что я и делаю.

Она рассмеялась, но смех увял на ее губах — столько холодной неприязни было в направленном на нее взгляде Харви, который заметила Джейн. Ее как будто окатили ледяной водой.

— Этот Харви — настоящий полюс холода, — проворчала Джейн и заметила, что Мартин нахмурился.

— Он никогда не был, что называется, компанейским парнем, любителем развлечений, но, надо признаться, даже во время нашей предпоследней встречи он выглядел более жизнерадостным. — Мартин пожал плечами. — Впрочем, с тех пор столько воды утекло… — Он взглянул на Джейн, и в его глазах промелькнул огонек. — А почему бы тебе не попытаться растопить этот полюс, а? Ты ведь умеешь приободрить людей. Вот и не пожалей на этого меланхолика частицы своего неотразимого обаяния.

Джейн усмехнулась.

— Так уж и быть, постараюсь выполнить твою просьбу. Хотя мне кажется, что у него особый, стойкий иммунитет к женщинам.

— Может, оно и так, но я заметил, на тебя-то он все же поглядывает.

— Правда? А по-моему, тебе это померещилось, — отозвалась Джейн и весело рассмеялась.

Но вскоре она поняла, что ее многоопытный дядюшка не ошибся. Джейн стояла у буфетной стойки и раздумывала, к чему бы протянуть руку, когда рядом появился Харви.

— Вы и в самом деле очень общительная особа, — сказал он, даже не пытаясь спрятать усмешку.

Какое-то мгновение Джейн в недоумении молча смотрела на него. С каких это пор счастье, радость, удовольствие от общения с людьми стали греховными понятиями и проявившего эти чувства сразу относят или к легкомысленным дурочкам, или зачисляют в категорию безнравственных особ?

Джейн с трудом сдержалась, чтобы не ответить какой-нибудь резкостью. Ее остановила только одна мысль: именно этого Харви от нее и ждет. А потому она изобразила лучезарную улыбку.

— Мне здесь нравится. Это ведь неплохо, правда? Я хочу сказать, повеселиться иногда просто необходимо.

Харви промолчал и положил на свою тарелку несколько бутербродов. Джейн склонила голову и внимательно посмотрела на него.

— А вот вы, похоже, совсем не умеете веселиться. Знаете, вам следовало бы немного поработать над собой. — Ее, что называется, понесло — такое с ней иногда случалось: — Да-да, немного больше жизни, чуточку смеха — и все в порядке.

Харви бросил на нее мрачный взгляд.

— Я пришел сюда не веселиться.

— Правда? — с притворным сочувствием спросила Джейн. — Это ужасно. Тогда что же вы здесь делаете?

— У меня дела.

— О, понимаю… То-то у вас такой угрюмый вид. Значит, заниматься делами не очень весело? Разве вы не получаете удовольствия от работы?

Взгляд, который бросил на нее Харви, мог заморозить воду.

— Удовольствия — не главное в жизни, — ответил он наконец. — И, если вами движет только желание повеселиться, мне нечего вам предложить.

С Джейн еще никогда не разговаривали в подобном тоне. Волна гнева захлестнула ее. Да как он смеет! Ее так и подмывало выложить Харви Лоу все, что она о нем думает. Но Джейн не сомневалась, что он опять именно этого от нее и ждет, и потому постаралась справиться с собой. Она с серьезным видом кивнула и заметила:

— Конечно, это всего лишь мое личное мнение, но мне кажется, вы вообще не умеете веселиться. — Она горестно вздохнула. — Безнадежный случай, как говорится.

— Что поделаешь, — процедил Харви, — не все мужчины падки на женскую красоту и обаяние.

Так вот что он имеет в виду! Ты красива и обаятельна, «перевела» Джейн, но меня тебе не одурачить. Этот тип — настоящий, стопроцентный эгоист, зазнайка! И даже хуже!

Ее мысль билась в поисках подходящего ответа и не находила его. Харви взял свою тарелку, обдал Джейн презрительным взглядом и, буркнув:

— Извините меня, — спокойно удалился.

Джейн так и осталась стоять — безмолвная, кипящая гневом.

 

2

Сколько раз она слышала: «Нельзя дважды войти в одну и ту же воду», — но только сейчас поняла глубинный смысл фразы. Много лет Джейн мечтала об этой поездке, о возвращении — хотя бы на несколько часов — в прошлое. И вот ее мечта исполнилась, но она до сих пор не может избыть горечь этой поездки. Трудно представить, что менее чем за полтора десятка лет все могло столь разительно измениться. Точнее было бы сказать: от прошлого, каким оно виделось Джейн, уже ничего не осталось.

Не разбитая гравийная дорога, а прекрасное шоссе, идущее в объезд большой эвкалиптовой рощи, вывело Джейн к бывшему поселку старателей, где она прожила с родителями четыре счастливых года. Собственно, поселка уже не было. На его месте вырос небольшой промышленный городок, к которому можно теперь подъехать по железной дороге.

Маленькие нарядные коттеджи английского типа выросли на месте беспорядочного скопления небольших домиков, в одном из которых жила когда-то семья Джейн. Своего дома она не нашла — совсем как в том кошмарном сне. За невысоким зеленым штакетником стоял нарядный коттедж из белого камня. К гаражу, примыкающему к дому, вела широкая подъездная дорога. На участке было много цветов — единственная деталь, напоминающая о ее детстве.

У чужого порога своего прошлого не отыщешь, решила Джейн и в грустном раздумье направила машину в сторону Блэк Свон Лейк — озера, на котором во времена ее детства жили черные лебеди. Интересно, что еще преподнесет мне этот кусочек прошлого? — подумала она.

Плавящаяся под жарким солнцем улица была почти пустынной. Может быть, поэтому глаза Джейн задержались на невысокой плотного сложения пожилой женщине с приколотым к платью большим белым цветком. Джейн сразу вспомнилась Кэтрин, которая жила на другом конце поселка. Она тоже любила украшать себя цветами. Боже, да ведь это она и есть!

Джейн притормозила.

— Кэтрин!

Женщина остановилась и, сняв солнцезащитные очки, внимательно оглядела вышедшую из машины Джейн.

— Девочка! Неужели ты? Мы с Гарри часто вспоминали и тебя и твоих родителей! Бедный Гарри, — голос ее дрогнул, — уже два года, как я его похоронила. Но что это мы стоим посреди улицы? Поехали ко мне. Я живу теперь, можно сказать, в самом центре, — не без гордости сообщила она. — Нам с Гарри повезло: когда прокладывали дорогу, наш участок как раз оказался у них на пути. Вот нам и заплатили столько, что мы смогли купить небольшой домик, да к тому же в хорошем месте. Ты небось и не узнала нашего поселка, а?

Домик Кэтрин и в самом деле оказался небольшим, но очень уютным.

— Проходи же, проходи, — радостно суетилась Кэтрин. — До чего я тебе рада, девочка, ты и представить не можешь! Детки мои разлетелись, и я, старая кукушка, тут одна и кукую, года себе насчитываю. Но что это я все про себя да про себя? Садись, сейчас приготовлю чай.

Они долго пили густой наваристый чай и говорили, говорили… О том, кто умер, кто женился, где теперь живет, сколько у кого детей… Оказалось, все подруги Джейн, из тех, кто остался в поселке, уже замужем, имеют детей.

— Ну а ты? — спросила Кэтрин. — Надеюсь, ты тоже нашла свое счастье?

— Увы… — Джейн усмехнулась. — Мое счастье все еще меня ищет.

— Не может быть, — засомневалась Кэтрин. — Такая красотка — и чтоб никого не встретила? Очень уж ты, наверное, привередлива.

Ну как объяснить этой милой женщине, не вдаваясь в подробности, что дело вовсе не во мне? — подумала Джейн. Да, я была влюблена, собиралась выйти замуж, но человек, которого я любила, не хотел иметь детей.

Джейн долго ждала: может быть, он изменит свое решение. Но время шло, и ничего не менялось. Отчужденность, которая постепенно росла между ними, привела Джейн к мысли, что для обоих будет лучше порвать отношения. Временами, хотя теперь и не так часто, как раньше, Джейн вспоминала о Кене. В последний раз она видела его больше двух лет назад. Они расстались друзьями, но разрыв был мучительным. Однако Джейн никогда не сомневалась — ни тогда, ни сейчас, — что приняла правильное решение.

— Были кое-какие варианты, — туманно сказала Джейн, отвечая на вопрос Кэтрин, — но подходящего человека я пока не встретила.

И это было правдой. Конечно, ей хотелось бы выйти замуж. Конечно, ей хотелось бы иметь детей. Конечно, двадцать семь лет — это очень, очень много. Но, увы, не все складывается так, как нам хочется. У жизни свои законы.

Джейн тепло попрощалась с Кэтрин, понимая, что больше не станет искать встреч с прошлым. То, что сохранила ее память, лучше таким и оставить. На озеро она не поехала: Кэтрин сказала, что черных лебедей отловили и вывезли в какой-то заповедник. А вот в эвкалиптовую рощу Джейн все-таки заглянула.

Как и во времена детства, деревья-великаны потрясли ее. Джейн вышла из машины и долго стояла среди высоченных голых стволов с толстой губчатой корой, на которой проступали капли душистой смолы. В детстве она любила собирать и жевать эту смолу. Высоко вверху изогнутые ветви переплетались, и через густую листву проникал какой-то особенный, будто прошедший сквозь тонкую прозрачную ткань, солнечный свет. В зеленом ковре у подножия гигантов мягко тонула нога.

Этот удивительный уголок природы, странно сохранившийся в своей первозданности, стоял перед глазами Джейн и тогда, когда она закрыла за собой дверь гостиничного номера. Смыв с себя дорожную пыль, а вместе с ней и усталость, Джейн долго размышляла о том, что дало ее душе совершенное сегодня путешествие в прошлое.

Спала она мало и плохо, и только под утро, когда сон уже готов был смежить ее веки, она пришла к выводу: да, войти в одну и ту же воду нельзя, зато можно войти в тот же поток. И поток этот — сама австралийская земля и все, что на ней есть: деревья, горячие ветры, необозримые равнинные просторы, уходящие за горизонт, и удивительные люди — оззи, как называют себя австралийцы. И она, Джейн, частица этого потока и будет еще не раз припадать к нему.

Наутро, устроившись поудобнее, Джейн попыталась перенести на бумагу свои впечатления от нескольких дней пребывания в Австралии. Стук в дверь оторвал ее от этого занятия.

— Войдите, — не поднимая головы, разрешила она.

— Работаете? — услышала Джейн мужской голос с совершенно неподражаемой интонацией.

Она вскинула голову. Харви!

— Что вы здесь делаете? — не заботясь о вежливости, осведомилась Джейн.

Он усмехнулся.

— Решил навестить вас.

Обыкновенная, простая фраза, но на какое-то мгновение она наполнилась для Джейн особым смыслом. Навестить ее… Но Джейн тут же одернула себя: глупышка, ты что же, не поняла, как это сказано?

Харви вошел в номер и закрыл за собой дверь. Оглядевшись по сторонам, сел.

— Так как же все-таки вы здесь оказались? — требовательно повторила Джейн. — Неужели вам не надо пасти свои стада, охотиться на… На кого вы там охотитесь?

Харви сунул большие пальцы рук под ремень и холодно взглянул на нее.

— Я вспомнил о вашей просьбе. Вы можете приехать ко мне на ранчо и поговорить с моими работниками. Со всеми, кто вас интересует.

Джейн, от удивления потерявшая дар речи, молча смотрела на него.

— У нас есть довольно интересные людские экземпляры, — продолжал Харви.

— Но… но вы говорили, что это не принесет мне никакой пользы…

Харви пожал плечами.

— Я изменил свое мнение.

Джейн хотелось бы узнать, что этому способствовало. Но за время короткого знакомства с мистером Лоу она успела понять, что спрашивать, если он не пожелал вдаваться в подробности, бесполезно.

Харви взглянул на часы.

— Сегодня утром мне позвонил Мартин. Сказал, что не дозвонился до вас, и просил передать, что не сможет поехать с вами на уик-энд.

Джейн отвела волосы с лица.

— Да, был у нас такой план — выбраться на Золотой Берег, отдохнуть. Впрочем, неважно. Может быть, получится на следующей неделе.

Лицо Харви заметно помрачнело.

— Если хотите, приезжайте на ранчо, — повторил он приглашение. — Комната для вас готова.

Джейн внимательно посмотрела на него.

— Вы приглашаете меня пожить у вас? — Она сделала ударение на слове «пожить».

— Да! — ответил он резко, почти грубо.

Что-то тут не так, что-то за этим стоит, Джейн чувствовала это. Харви Лоу она определенно не нравится, и все же он просит ее быть его гостьей. Он считает, что она занята какой-то ерундой, и вдруг идет ей навстречу, предлагает свою помощь. Что бы это значило?

— И почему же, интересно узнать, вы изменили свое мнение? — все же не удержалась Джейн от вопроса.

Его лицо осталось совершенно безучастным, но в глазах что-то промелькнуло.

— Мартин просил меня позаботиться о вас.

Ответ вполне убедительный, скорее всего так оно и было. Джейн знала, что Мартин до сих пор видит в ней маленькую одинокую сиротку, которая нуждается в защите. Но сейчас ей почему-то казалось, что причина столь неожиданного приглашения не только в звонке ее дядюшки.

Закусив губу, Джейн в раздумье смотрела на Харви. Неважно, решила она наконец, каковы бы ни были его мотивы, само приглашение заслуживает внимания. Прекрасная возможность войти в клетку льва и узнать, что такое этот Харви Лоу.

Что такое этот Харви Лоу? А почему, собственно говоря, это ее интересует? Почему она хочет узнать о нем больше того, что уже знает?

Да потому, что он не на шутку заинтриговал ее. И ей, как и одной из тех идиоток, о которых говорила Лорин, хочется узнать, что скрывается за ледяным фасадом. Перед глазами Джейн на миг возникло его светлое растроганное лицо, когда он смотрел на маленькую девочку на вечеринке у Сидни и Лорин.

Да, крепкий орешек, сразу не раскусишь.

Джейн выпрямилась и тряхнула головой, отчего густые волосы небрежно рассыпались по плечам.

— Что ж, если Мартин так хочет, я охотно поживу у вас на ранчо, тем более это и в интересах дела. — Она вежливо улыбнулась. — Благодарю за приглашение.

В прищуренных глазах Харви появилась настороженность, как будто он ей не поверил. Интересно, как притушить — хотя бы притушить — ту враждебность, что исходит от него? — подумала Джейн.

— Когда мне лучше приехать? — спросила она.

— В любое время. Если хотите, можем поехать прямо сейчас. Я подожду, пока вы соберетесь.

Вот уж неожиданность! Что происходит? Почему ему так не терпится увезти ее к себе? Лорин права: не человек, а загадка.

— Ну, если вы настолько любезны… — пробормотала Джейн. — Я не отниму у вас много времени, постараюсь собраться побыстрее.

— Полчаса вам хватит? — спросил он совершенно бесстрастно.

— Конечно!

— Буду ждать вас внизу.

Харви встал и, не сказав больше ни слова, даже не взглянув на Джейн, покинул номер.

Джейн быстро сложила вещи — хотя их было немало, и спустилась в холл.

— Одну минутку, — сказала она подошедшему к ней Харви. — Сейчас принесут мой багаж. А я пока расплачусь и возьму кое-что из сейфа.

У гостиницы их ждал потрепанный «лендровер». Харви открыл дверцу машины, и Джейн, прижимая к груди заветный конверт, села на переднее пассажирское сиденье.

— Что, акции, ценные бумаги? — усмехнувшись, спросил Харви, не глядя на нее.

Вопрос, а главное тон, каким он был задан, поднял в душе Джейн волну возмущения.

— А других ценностей вы не знаете?

Возможно, Харви понял, что допустил бестактность, а может быть, уловил что-то в ответном вопросе Джейн, но во всяком случае он решительно перевел разговор на другую тему:

— Мартин говорил, что когда-то вы жили здесь со своими родителями.

— Да, жила. Мы приехали сюда, когда мне было десять, и прожили здесь четыре года. Моя мама работала учительницей и сама учила меня. Поэтому у меня было мало подруг, но одинокой я себя не чувствовала. Я любила природу, любила наблюдать за животными. Как и мой отец.

Харви промолчал, но Джейн показалось, что сейчас в его молчании не было враждебности.

Дорога была долгой. Ровные поля сменялись холмами, иногда машина пересекала высохшие русла ручьев, и на всем лежала густая красная пыль. Наконец «лендровер» остановился перед высокими воротами, на которых большими буквами было выведено: «Скотоводческая компания Лоу». Коренастый мужчина с густыми завитушками волос открыл ворота, и машина въехала на территорию, принадлежащую Его Величеству Харви Лоу.

Дом стоял где-то в глубине владений, дорога до него заняла еще несколько минут. Дом был построен из грубого камня, дерева и других природных материалов. Вдоль фасада тянулся великолепный цветник, а по периметру, насколько хватал глаз, бежала зеленая изгородь, которую Джейн видела на фотографии.

Рай, подумалось ей. Настоящий рай. И, конечно, здесь у меня все будет в полном порядке. А как же иначе, если это рай?

— Прошу вас, — бросил Харви, открыл дверцу и, не глядя на Джейн, зашагал к дому.

Они вошли в большой вестибюль, уставленный вазами с цветами, по пологой деревянной лестнице поднялись на второй этаж и зашагали по коридору. Харви остановился у одной из дверей и открыл ее. Джейн вошла в прохладную комнату, очень просто обставленную, с софой, покрытой красивым цветным пледом, и с белой овечьей шкурой на деревянном полу. У стены стоял небольшой секретер, очевидно, специально поставленный здесь для нее. И опять — цветы: на туалетном столике, на секретере, на полу.

— Думаю, тут вам будет удобно работать, — сказал Харви и отступил в сторону, пропуская слугу с багажом Джейн. — Да, для двух недель, пожалуй, многовато, — прокомментировал он, впрочем, вполне миролюбиво.

Джейн рассмеялась.

— Хотела быть готовой ко всяким неожиданностям.

Это было одно объяснение. Другое заключалось в том, что Джейн не собиралась уезжать через две недели.

Харви вопросительно поднял бровь.

— К каким же, например?

Она пожала плечами.

— Надеюсь, что-нибудь да произойдет. Всегда нужно немного полагаться на судьбу!

Лицо Харви окаменело, и Джейн поняла, что он не принял шутку. В комнате повисла напряженная тишина.

— Чай подадут на террасе через полчаса, — сухо сообщил он, повернулся и вышел.

Что ж, времени вполне достаточно, чтобы быстро принять душ и переодеться.

Оказалось, что в распоряжении Джейн чудесная ванная комната с выложенным цветной керамической плиткой полом и со множеством всевозможных купальных принадлежностей. И, конечно, на маленьком столике — цветы. Да, кто-то в этом доме умеет принимать гостей, подумала Джейн.

Приняв душ, вымыв голову и высушив волосы феном, она стала выбирать, что надеть. Шорты? Купленные перед отъездом слаксы? А может быть, платье? Она остановилась на широкой длинной юбке из хлопчатобумажной материи и на белом топе. Очень, очень скромно, одобрительно подумала Джейн, глядя в зеркало. Теперь немного макияжа, и я готова.

Когда Джейн вышла на террасу, Харви уже сидел за столом, рядом с его стулом дремала большая собака. Напротив него расположился загорелый светловолосый мужчина лет тридцати с небольшим.

— Том Уоллер, — представил его Харви. — Мой управляющий. Моя гостья, Джейн Хадсон. Она пишет статью для одного английского журнала.

Том с интересом принялся расспрашивать Джейн о работе и в конце концов предложил:

— Приезжайте как-нибудь к нам, я познакомлю вас со своей женой. Хелена сможет рассказать вам много интересного. Она полька, приехала сюда подработать да, видите, тут и задержалась. — Он рассмеялся. — Мы живем в бунгало, совсем рядом с конторой, на въезде в рабочий поселок. Это в милях четырех отсюда. Хелена будет вам очень рада.

На низеньком столике стояли чашки, блюдца, чайник и молочник. К чаю подали тарелку с маленькими сандвичами. Очень по-английски. И печенье на ореховом масле — очень по-американски.

— Потрясающе вкусно, — похвалила Джейн, уплетая рассыпчатое печенье. — Совсем такое, какое пекла моя мама по книге «Все, что необходимо знать сельским хозяйкам».

Она не могла ошибиться: лицо Харви едва заметно изменилось. Джейн удивленно взглянула на него, недоумевая, что особенного сказала. Он взял сандвич, неторопливо сжевал его, а потом затеял разговор с Томом о каких-то хозяйственных делах. Левая рука Харви барабанила по подлокотнику кресла, а правая машинально поглаживала собаку.

Эта загорелая рука, длинные сильные пальцы как магнитом притягивали взгляд Джейн. Прислушиваясь к разговору мужчин, она ела сандвичи и печенье, запивая их крепким чаем. От ее внимания не ускользнуло, что Харви ограничился сандвичами, а к печенью даже не притронулся. Возможно, у него плохие зубы, подумала Джейн.

Мужчины ушли по своим делам, а Джейн решила поработать на террасе и отправилась за своими бумагами. Она пошла через гостиную, из которой можно было попасть в холл и уже оттуда подняться наверх.

Джейн поразил нарядный декор этой комнаты: светлые стены, яркие ковры на деревянном полированном полу. Плетеная мебель с цветастыми подушками так и манила присесть с книгой в руках, взятой с полки, протянувшейся вдоль одной из стен. На низеньком кофейном столике стоял большой букет ярких цветов.

В убранстве этой комнаты не было ни холодной элегантности, ни показной роскоши — просто удобное для жизни помещение, очень комфортное и нарядное. Джейн захотелось рассмотреть книги, но она постеснялась.

Джейн взяла свои бумаги и вернулась на террасу. Пайвари, с ним Харви сразу же по приезде на ранчо познакомил Джейн, убирал со стола.

— Печенье необыкновенно вкусное, — сказала она. — Это вы пекли?

Он вежливо кивнул.

— Да, мэм, я всегда угощаю им гостей.

Пайвари составил все на поднос и вышел. Джейн задумчиво посмотрела ему вслед: ей показалось, что его темные глаза на миг подернулись печалью. Хотя, возможно, ей это только показалось.

За ужином разговор вышел каким-то странным, похожим на репетицию, когда один подает реплики, а другой отвечает. Джейн спрашивала — Харви отвечал.

Джейн посмотрела на свою тарелку с бифштексом под винным соусом с грибами и сказала:

— Очень вкусно. Это готовил Пайвари?

— Да.

— Кто научил его так хорошо готовить?

Харви осушил стакан до дна.

— Моя мать, — вежливо ответил он и потянулся за бутылкой. — Еще вина?

— Да, пожалуйста.

Мартин говорил, что Харви потерял мать еще ребенком. Должно быть, повар начал работать на ранчо совсем молодым человеком. Отец Харви умер шесть лет назад.

Судя по ответам, у Харви не было ни малейшего желания обсуждать что-то, хотя бы отдаленно относящееся к его биографии. Однако Джейн все же узнала, что он был единственным ребенком в семье, что охотиться и ловить рыбу его научил отец и что Харви получил образование в Англии. Надменный и самонадеянный, сказала о нем Лорин. По-видимому, так оно и есть.

Его чрезмерная, будто подчеркиваемая скрытность, нервировала Джейн, ей с трудом удавалось поддерживать легкую, дружескую беседу. И потому она с облегчением вздохнула, когда трапеза подошла к концу и Харви встал из-за стола.

— Прошу прощения, мне надо поработать.

— Да-да, конечно. — Джейн тоже поднялась.

Харви открыл дверь, пропуская гостью вперед, и, когда Джейн проходила мимо него, сказал:

— Минуточку.

Она остановилась и удивленно воззрилась на него. Харви кивком указал на ее левое плечо.

— Вы… у вас… сережка.

Джейн машинально подняла руку и обнаружила, что сережки нет.

— Она запуталась у вас в волосах.

Харви протянул руку, чтобы поправить сережку. Джейн повторила его движение, и оба застыли. Их пальцы переплелись, и Джейн почувствовала тепло руки Харви. Сердце ее бешено застучало.

Какое-то мгновение, показавшееся Джейн вечностью, они смотрели друг на друга и, казалось, не дышали, а потом одновременно отпустили руки. Сережка упала на пол. Харви наклонился, поднял ее и положил в руку Джейн, не коснувшись ее ладони.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности.

Они разошлись: Харви направился в свой кабинет, Джейн — в свою спальню.

Она села на кровать и медленно перевела дыхание, но сковавшее тело напряжение не уходило. Не стоило сюда приезжать, подумала Джейн. Лучше было снять небольшую квартирку в пригороде и спокойно работать. Нет, возразил ей противный голосок, тебе ведь захотелось получше узнать Харви Лоу, вот ты и попалась на крючок, как и те «идиотки», о которых говорила Лорин.

Стараясь избавиться от назойливых мыслей, Джейн встала, подошла к секретеру и взяла в руки большой конверт. В нем лежали несколько густо исписанных блокнотов. Личные записи, дневники ее отца. Размышления, наблюдения, раздумья, всевозможные наброски, сделанные им за четыре года жизни в Австралии. Почерк у отца был под стать характеру — четкий и ясный.

Используя эти записи, отец начал писать книгу, но закончить не успел: пьяный водитель грузовика на большой скорости врезался в автомобиль, в котором ехали родители Джейн.

Прошло немало времени, прежде чем Джейн решилась прочитать эти записи. Какой же богатый материал собрал отец! Его зоркий глаз подмечал то, чего не видели другие, его живые наблюдения и неожиданные выводы были полны юмора. Читая отдельные страницы, Джейн то смеялась, то плакала. И тогда она решила: труд отца необходимо закончить — пусть книга радует и других людей, пусть помогает им жить.

Отец сделал подробный набросок сюжета и составил план глав. Разобравшись в материале, Джейн поняла, что книга наполовину готова, ей остается только довести дело до конца. «Я это сделаю… Я это сделаю…» — целыми днями твердила Джейн будто молитву.

Без сомнения, литературные способности она унаследовала от отца. Она — дочь своего отца, и это наполняло ее гордостью.

Приняв решение, Джейн немедленно начала действовать. Нашла издателя — точнее двух издателей, — заинтересовала их своим проектом, затем выбрала одного и подписала с ним контракт. Ей выплатили аванс. Денег как раз хватило на то, чтобы добраться до Австралии и какое-то время прожить там.

Джейн посмотрела на отцовские записи и улыбнулась. Все-таки замечательно снова оказаться в стране, где он начинал работать над книгой, которую теперь закончит она, его дочь. Через несколько дней она поговорит с Мартином, скажет ему, что собирается пока остаться в Австралии. Теперь это вопрос решенный.

У Джейн просто нет сил возвращаться туда, где все напоминает о Филе. Ей легче справиться с собой здесь, в другой обстановке, занимаясь каким-нибудь интересным делом. И, конечно, тут намного быстрее пойдет работа над книгой.

Джейн открыла окно в завораживающую, наполненную невнятными звуками тишину и села к секретеру. Через три часа она поднялась, потянулась и почувствовала, что смертельно устала и заснуть не сможет. Она тихонько выскользнула из комнаты и прошла на террасу.

Было прохладно и темно, лишь слабый свет звезд озарял безбрежную равнину. Неожиданно рядом с Джейн появился Харви со стаканом в руке. Сердце ее застучало мелкими сбивчивыми ударами, а в голове пронеслось: он — как ущелье, над которым стоит его дом, — влекущее и таинственное.

И опасное.

Джейн ощущала это, хотя и не понимала, откуда исходит угроза — невидимая, смутная и оттого, чувствовала она, еще более разрушительная.

— Что-то вы припозднились, — бесстрастно заметил Харви.

— Засиделась за работой и к тому же слишком возбуждена, чтобы уснуть.

— Возбуждена?

— Мне все еще не верится, что я действительно здесь. Кажется, проснусь, и ничего нет. — Джейн обхватила себя руками.

— Замерзли? — вежливо поинтересовался он. Она покачала головой.

— Нет, нет… Не знаю… Наверное, это какое-то внутреннее волнение… А вы никогда не думали остаться в Англии, ну когда учились там?

— Нет. Мой дом здесь. Я не представляю себя ни в каком другом месте.

Джейн хорошо его понимала. В этих равнинных просторах была какая-то особая, магнетическая власть.

— Я знаю, многие австралийцы тоскуют по тому, что называется историей, уходящей в глубь веков. Они страдают оттого, что не чувствуют своих корней. И все же в этой стране есть нечто романтическое. Как и в жизни среди природы, почти не тронутой человеком.

— Романтическое? — Харви рассмеялся, но его смех не был веселым. — Романтическое… Далеко не все могут выдержать такой образ жизни. Большинству людей нужны стимуляторы: блеск больших городов, возбуждающий круговорот все новых и новых знакомств, ежедневная порция свежих впечатлений… — В его тоне звучало нечто, похожее на пренебрежение. — Впрочем, не мне вам говорить — вы ведь живете в большом городе.

— Да, но городская жизнь может быть очень утомительной. Время от времени, я бы сказала даже — довольно часто, я просто сбегаю от нее. Мне нравится общаться с людьми, но я люблю побыть и наедине с собой.

— И где же вам удается побыть наедине с собой?

— На пляже, в лесу, в парке… Я люблю пешие прогулки. Все это помогает мне лучше узнать себя. Наверное, звучит довольно самонадеянно, но я думаю…

Джейн нахмурилась, собираясь с мыслями. Ей хотелось сказать, что она чувствует себя вполне комфортно наедине с собой. Что она не боится своих чувств и мыслей. Но Джейн не знала, как сказать это, не впадая в патетику.

— Так что же вы думаете? — настойчиво спросил Харви.

Джейн глубоко вздохнула. Если уж начала, не стоит останавливаться.

— Мне хорошо наедине с собой. Я не боюсь своих чувств и мыслей…

— И что же это означает?

— Ну… — Джейн помолчала, подыскивая слова. — Я обыкновенное, грешное человеческое существо, но я стараюсь жить… честно, считаться с чувствами и потребностями других людей, стараюсь не судить их слишком строго.

Звучит очень хорошо, подумала Джейн, но, когда дело касается мистера Лоу, трудно придерживаться этого принципа.

— Слишком строго?

— Судить других легко, но трудно сказать, что творится в душе человека, потому что мы не всегда знаем реальные обстоятельства его жизни. Иногда даже не догадываемся о них.

— Очень красиво и очень благородно, — с холодной насмешкой заметил Харви. — Эта маленькая речь, надо думать, приготовлена специально для меня. Не так ли? Как говорится, тонкий намек на толстые обстоятельства.

Джейн будто обдали ледяным душем.

— Что вы хотите сказать?

— Не разыгрывайте из себя святую невинность. Не стоит.

И Харви зашагал прочь.

Ее удивление превзошло даже ее гнев. Она недоуменно смотрела вслед Харви. Интересно, что он имеет в виду? И что себе позволяет! В ней вскипела неудержимая ярость. Это уже слишком! Это переходит все пределы!

Она бросилась за Харви, громко окликнув его. Он остановился и, обернувшись, положил руки на бедра. Его брови сардонически взлетели вверх.

— Да?

— Хотелось бы мне знать, что все это значит? — Джейн душил гнев. — Я вам не нравлюсь. Это очевидно. Раньше я думала, может быть, вы вообще не любите женщин, а может быть, у вас скверный характер, но теперь мне совершенно ясно: вы имеете что-то против меня лично. Я хочу слышать, что именно. Вы же совершенно меня не знаете!

— О, я вас знаю, — холодно заверил Харви. — Мне знакомы женщины такого типа.

— Какого типа? — растерянно переспросила Джейн. Час от часу не легче! — пронеслось у нее в голове.

— Красивые, эгоистичные и лживые.

Джейн почувствовала, что у нее отваливается челюсть, и вовремя закрыла рот. Этот человек — сумасшедший!

— Если вы так обо мне думаете, то какого черта пригласили меня к себе?!

Губы Харви изогнулись в презрительной усмешке.

— Чтобы держать вас подальше от Мартина. Он сказал мне, что неожиданно прилетела Сью — хотела сделать ему сюрприз и не сообщила заранее.

Неужели Сью все-таки прилетела? Мартин из кожи лез, стараясь убедить жену лететь вместе с ними, но Сью ни за что не хотела оставлять детей даже на несколько дней. И вдруг… Должно быть, тут какое-то недоразумение.

— Сью? — недоверчиво переспросила Джейн.

— Да, Сью. Жена Мартина, — не скрывая иронии, пояснил Харви. — Вы ведь знаете, что он женат?

— Конечно, я знаю, что он женат! Но почему…

— Да потому что, согласитесь, разумнее всего для вас убраться с их пути. — Харви пронзил ее ледяным взглядом. — Или вы женщина без предрассудков?

Харви ушел так быстро, будто не мог больше выносить присутствия Джейн.

Ошеломленная услышанным, она опустилась в стоящее поблизости кресло. Неожиданно Джейн все стало ясно, мозаика сложилась целиком, до последнего кусочка. Харви считает, что у нее любовная связь с Мартином. Что поездка в Австралию — всего лишь предлог, чтобы побыть вместе с ним, пока его жена занята с детьми.

Надо же такое придумать! Когда схлынула волна злости, Джейн даже рассмеялась. Ну что тут скажешь! Значит, Харви считает ее роковой женщиной, которая вовлекла его бедного друга в сети греха и порока. Мистер Лоу аморальное поведение не одобряет. У него, видите ли, есть принципы.

Принципы — это неплохо, подумала Джейн.

Мне нравятся мужчины с принципами. Однако судить и осуждать людей — не так уж здорово. Особенно, когда знаешь далеко не все.

Она снова и снова возвращалась мыслями к разговору с Харви, постепенно мрачнея. Никто, насколько Джейн было известно, не думал о ней так плохо, как Харви Лоу, Разве дала она этому самонадеянному типу хоть какой-нибудь повод считать ее лживой? Легкомысленной?

А почему, собственно, Харви так беспокоится? — вдруг заинтересовалась Джейн. Какое ему дело до личной жизни Мартина, с которым он не виделся несколько лет? Значит, он тревожится — по крайней мере, так можно предположить — вовсе не о Мартине и о обо мне, а…

Стоп-стоп, пожалуй, на сегодняшний день хватит, осадила себя Джейн. Утро вечера мудренее. Возможно, завтра эта загадка разрешится. Я объясню сиятельному Харви Лоу, что он неверно истолковал ситуацию и что в будущем лучше избегать скоропалительных выводов. А сейчас — как же я устала! — спать, спать, спать…

 

3

Джейн проснулась, раздвинула шторы, открыла окно и ахнула от восторга — ее приветствовала яркая синева небес и звонкое птичье щебетание. Вот бы всегда так: просыпаясь утром, видеть не унылые крыши домов, а эту благодать!

Послышался тихий, деликатный стук в дверь.

Кто бы это мог быть? Во всяком случае, не Харви, с улыбкой подумала Джейн, деликатность не входит в число его достоинств.

— Войдите.

Дверь открылась. Вошла молодая девушка с подносом в руках. Она вежливо поздоровалась и поставила поднос на кровать.

— Как тебя зовут? — спросила Джейн.

— Лиз. — Девушка улыбнулась. — Если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

— Непременно.

Джейн взглянула на поднос. Чай. Очень темный. Она привыкла пить по утрам кофе, но то, что ей принесли чай, добавляло своеобразный штрих к ее теперешней жизни. Чай на завтрак. Очень по-английски. Она давно перестала следовать этой доброй традиции и, может быть, напрасно. Джейн добавила молока, сахару и медленно выпила вкусный напиток. Потом она не торопясь оделась и спустилась в холл.

Харви, по-видимому, уже собирался уходить: на голове у него был солнцезащитный шлем, на пальце болталась связка ключей. Он отдавал какие-то указания Пайвари. К собственному удивлению, Джейн почувствовала легкое разочарование.

В чем дело? — одернула она себя. Может, тебе хочется, чтобы он сидел рядом и смотрел, как ты завтракаешь?

— Доброе утро, — поздоровалась Джейн, стараясь говорить как можно беззаботнее.

— Доброе утро, — едва взглянув на нее, равнодушно отозвался Харви.

Джейн скрипнула зубами, но, смирив себя, сказала ровным тоном:

— Нам надо поговорить.

— Позже! — бросил Харви уже от двери.

А минуту спустя Джейн услышала шум мотора. Мистер Харви Лоу исчез. Надо думать, на весь день. Скатертью дорожка, мысленно пожелала ему Джейн.

Однако Харви неожиданно вернулся: его запыленный «лендровер» остановился у террасы, где Джейн заканчивала завтрак. Харви вышел из машины и подошел к ней.

— Через пять минут я отправляюсь на ранчо. Если хотите, можете поехать со мной. Поговорите с Хеленой и с теми, кто вас интересует.

— Спасибо! — Джейн искренне обрадовалась. — Я буду готова через несколько минут.

Почти всю дорогу они молчали, что вполне устраивало Джейн: пейзаж за окном не таил никакой опасности, не то что общение с Харви.

На окраине поселка Харви высадил Джейн у небольшого коттеджа с типично английским палисадником. Хелена, жена Тома Уоллера, оказалась маленькой изящной женщиной, черноволосой, с большими карими глазами. Джейн она понравилась сразу, с первого взгляда.

В этом удаленном от «центров цивилизации» месте Хелена сумела устроить свою жизнь так, что ничуть не страдала от одиночества и скуки. Три дня в неделю она работала в конторе. Кроме того, давала уроки домоводства и оказывала первую медицинскую помощь всем, кто в ней нуждался. Когда требовалось что-то более серьезное, чем аспирин и перевязка, она отвозила занемогших на своей машине в ближайшую больницу.

О Харви женщины не говорили. Ни та, ни другая даже не упомянули о нем. Потом Хелена проводила свою гостью в рабочий поселок, и Джейн побеседовала с теми женщинами, которых застала дома. Спустя три часа — они пролетели как один миг — Хелена отвезла свою новую подругу в дом Харви.

Джейн разбирала в своей комнате сделанные за день записи, когда появился Пайвари и сообщил, что звонит хозяин, хочет с ней поговорить.

— Слушайте меня внимательно. — В голосе Харви звучала нескрываемая угроза.

Джейн возвела глаза к небу.

— Слушаю, сэр.

— Появилась одна проблема, — продолжал он, словно не замечая ее шутливого тона. — Сюда едут Мартин и Сью. Должно быть, так захотела Сью, а Мартин не сумел ее отговорить.

Джейн обрадовалась, но одновременно с радостью в ее душе вспыхнуло и стало разгораться совсем другое чувство, за которое она тут же себя осудила: самое что ни на есть низменное злорадство. Она могла бы сейчас сказать Харви, что ему не о чем беспокоиться, что она действительно племянница Мартина, а не любовница, но зловредный чертенок внутри нее одержал верх.

— Нет никаких проблем, — заверила Джейн, что было чистой правдой.

— Желательно, чтобы их не было и в дальнейшем, — буркнул Харви.

— Не волнуйтесь, все будет хорошо.

— Вы ведь умеете справляться с подобными ситуациями, не так ли?

— О да, — беззаботно отозвалась Джейн. — Конечно.

— Ну, я вас предупредил, — помолчав, сказал Харви. — Постарайтесь не делать ложных движений.

— Разумеется. — Джейн сжала трубку так, что почувствовала боль в суставах. — Скажите, а почему вы так хлопочете? Какое вам до этого дело?

— У меня нет желания обсуждать с вами эту пикантную ситуацию. Я просто предлагаю вам ни для кого не создавать проблем.

В ухо Джейн полетели короткие гудки.

Джейн повесила трубку на рычаг и с удивлением обнаружила, что у нее дрожат колени. Пропади он пропадом, этот Харви Лоу! Что он сделал с ее в общем-то устойчивой нервной системой! Нет, так дальше дело не пойдет.

Она вернулась к своим записям, но сосредоточиться на работе не могла. Джейн сидела на террасе, машинально пила чай, который подал Пайвари, и размышляла: неужели Харви и в самом деле монстр или внутри него все-таки теплится что-то человеческое?

Харви появился спустя примерно час, его одежда и обувь были в пыли.

— Работаете? — поинтересовался он.

— Да. И хочу вас поблагодарить. — Джейн решила быть вежливой во что бы то ни стало. — Я прекрасно провела время с Хеленой и, кстати, с большой пользой для дела.

Он кивнул и молча принялся за чай.

Вскоре Пайвари доложил, что прибыли гости. Харви бросил на Джейн предупреждающий взгляд, и моментально вспыхнувший гнев обжег Джейн, как глоток слишком горячего кофе.

Харви отправился встретить Мартина и Сью. Скоро он вернулся, но один.

— Они поднялись в свои комнаты, чтобы освежиться. Спустятся к нам чуть позже.

— Пожалуй, я тоже переоденусь к ужину.

Джейн поднялась, собрала свои бумаги и направилась в спальню. И опять ее поразила красота гостиной, ее мягкий уют. В этом доме, подумала Джейн, все создано для радости и любви, а живет в нем один-единственный человек, молчаливый и угрюмый. Теплота, жизнерадостность красок дома представляли разительный контраст с его хозяином. Интересно, подумала Джейн, кто обставлял этот дом? Кто покупал необычные циновки ручной работы, выбирал все те мелочи, которые делают жилище уютным? Может быть, Марджори, та художница, что прожила с Харви больше года?

При этой мысли Джейн почувствовала странное стеснение в груди. Глубоко вздохнув, она вышла из гостиной и направилась в свою комнату. Приняв душ, Джейн задумалась, что надеть. На мгновение у нее появилось искушение появиться за обедом в темно-красном — почти в цвет ее волос — платье. Но Джейн тут же отвергла эту мысль: слишком броско, слишком вызывающе. Она достала белое платье. Белый — цвет невинности. А разве она не чувствует себя невинной?

На террасе она застала сидящего в одиночестве Харви со стаканом в руке. Он переоделся и принял душ, потому что волосы у него были влажные. Харви окинул Джейн взглядом с головы до ног, и она заметила в его глазах огонек восхищения. Хотя я ему и не нравлюсь, подумала Джейн, но как к женщине он ко мне все-таки неравнодушен.

Их глаза встретились, и между ними вновь пробежала электрическая искра. На какой-то миг они как будто оказались в другом измерении. Что это? Неосознанное влечение друг к другу? Глубоко скрытое желание?

Сердце Джейн забилось у самого горла. Она хотела сказать Харви, что…

Деревянная дверь за ее спиной скрипнула, и на террасе появился Мартин. Харви отвел взгляд, и момент был упущен.

Мартин улыбнулся Джейн, обнял и поцеловал в щеку.

— Выглядишь великолепно!

Мир снова вернулся на свое место.

— Спасибо, — с улыбкой поблагодарила Джейн и в тот же миг заметила, как зло сузились глаза Харви. — А где Сью?

— Будет через минуту. Как всегда, борется со своими волосами. Дружище, — обратился Мартин к Харви, — надеюсь, мы не причинили тебе больших неудобств? Сью хотела во что бы то ни стало увидеть тебя и твое ранчо. Я не мог ей отказать.

— Ну что ты, какие могут быть неудобства? — вежливо отозвался Харви. — Ты же знаешь, для вас двоих мои двери всегда открыты. Садись, налей себе чего-нибудь.

Маленький столик на колесиках был уставлен бутылками. Мартин налил себе виски, Джейн попросила джин с тоником. Дома она никогда не смешивала напитки и всему предпочитала бокал, не больше, красного вина к мясу, но сейчас ей явно требовалось что-нибудь покрепче. Она медленно потягивала джин и наслаждалась легким ветерком, залетавшим на террасу.

Прошло значительно больше времени, чем одна минута, пока появилась Сью. Белокурые кудряшки красиво обрамляли ее улыбающееся лицо. Она не была красавицей, но излучаемая ею теплота собирала вокруг нее множество людей.

Джейн подошла к ней, и они обнялись.

— Я так рада, что ты все-таки выбралась, Сью! А как дети? Здоровы?

— С ними осталась моя мама. Она просто выставила меня за дверь. — Сью повернулась к Харви. — Кстати, она испекла для тебя твои любимые тыквенные лепешки. Они у меня в чемодане.

На лице Харви появилось удивление.

— Даже трудно поверить, что она еще помнит об этом. Столько лет прошло…

— Еще бы не помнить! — Сью засмеялась. — Мама всегда пекла их к твоему приходу.

Спустя час они сидели за ужином, и Джейн еще раз отметила, как красиво сервирован стол: цветы, свечи, прекрасный фарфор.

Во время трапезы Джейн не раз ловила на себе быстрые взгляды Харви. Интересно, о чем он думает, размышляла она, что скажет в свое оправдание? И хорошо, что сейчас не нужно с ним разговаривать, — оживленную беседу поддерживают Мартин и Сью.

Сразу после кофе, как только позволили правила приличия, Джейн извинилась и поднялась к себе: Мартину, Сью и Харви есть что вспомнить, есть о чем поговорить. Тем более что Харви ее присутствие неприятно, а она вполне может обойтись без его ледяного взгляда.

Джейн уселась за секретер и разложила перед собой сегодняшние записи. Замечательный был день! Она познакомилась сразу со множеством людей! Теперь нужно побыстрее закончить статью и сосредоточиться на отцовской книге.

Была уже глубокая ночь и Джейн собиралась ложиться, когда послышался стук в дверь.

— Войдите.

Дверь отворилась. На пороге стоял Харви. Глаза — как две льдины.

— Я хочу с вами поговорить, — услышала Джейн.

 

4

— Входите, — пригласила она нежданного гостя. — Мне тоже нужно с вами поговорить.

Харви стоял, прислонившись к косяку, и внимательно смотрел на нее.

— Кажется, вы со Сью на дружеской ноге.

— Так оно и есть.

— Полагаю, вы ждете от меня извинений. Согласитесь, однако, нетрудно представить и другое: что у вас роман с Мартином прямо под носом у его наивной и доверчивой жены. Ведь иногда такие вещи случаются, не правда ли?

Джейн согласно кивнула, только сейчас осознав, что на ней нет ничего, кроме тонкого халатика.

— И, разумеется, в этом случае требуются ловкость и хладнокровие, чтобы никто ничего не заподозрил?

— Думаю, да, — согласилась Джейн.

У нее никогда не было романов с женатыми мужчинами, но, пожалуй, даже обладая скудным воображением, легко представить, что такая ситуация требует большой изворотливости.

Харви сунул руки в карманы.

— Возможно, конечно, и другое объяснение ваших взаимоотношений с Мартином и Сью. Мне хотелось бы услышать хоть одно из них. Именно от вас. От Мартина я его уже слышал.

— Я не обязана ничего вам объяснять. И нахожу ваше отношение ко мне просто неприличным, — с тихой яростью, едва ли не шепотом, сказала Джейн, пытаясь успокоиться. — Вы судите обо мне предвзято, не имея на то никаких оснований. — Несправедливость случившегося, переполнила чашу ее терпения. — Как вы смеете! Как вы…

— Ого… Значит, вы все-таки умеете злиться… А я уж стал задумываться, можно ли чем-нибудь пробить стену этой жизнерадостности и самоконтроля, которую вы искусно возвели вокруг себя.

— Вы невыносимы, — прошипела Джейн. — Сделайте одолжение, оставьте меня.

— Только когда мы все выясним. Мартин представил вас как свою племянницу, и я полагаю теперь, что это соответствует действительности.

— Неужели? — насмешливо отозвалась Джейн. — Почему же раньше вы думали по-другому?

— Потому что это выглядело явной ложью.

— По-видимому, вы относитесь к породе циников.

Выражение лица Харви не изменилось.

— Но я ошибся.

— Да, вы ошиблись. Мартин ваш друг, но вы позволили себе усомниться в его словах. Он что, часто вам лгал?

Харви пожал плечами.

— Вы ведь должны знать, когда-то он был настоящим плейбоем. Никогда не привязывался надолго ни к одной женщине. Боюсь, с тех пор мое доверие к нему подорвано.

Что ж, действительно было время, когда Мартин бегал за каждой юбкой, но с той поры много воды утекло… Мартин любит Сью. Джейн наблюдала их жизнь собственными глазами, а Харви в своих суждениях, естественно, руководствовался только воспоминаниями.

— И все-таки племянница я ему или нет, его отношения со мной вас не касаются, — твердо сказала Джейн.

— Тут вы ошибаетесь. Сью была моим другом еще до того, как я познакомился с Мартином, поэтому мне дорого ее душевное спокойствие. Я не хочу, чтобы кто-нибудь причинил ей боль.

— Вы любили ее? — спросила Джейн.

Губы Харви искривила усмешка.

— Нет, мои чувства к Сью были скорее братскими.

Этим все и объясняется, пронеслось в голове Джейн. Он увидел во мне угрозу ее семейному счастью.

Их взгляды встретились. Воцарилось долгое молчание.

— Прошу простить меня за мое ложное суждение, — сказал наконец Харви.

И все.

Джейн вскинула голову.

— Пожалуйста.

— Но почему вы мне ничего не сказали?

— Я пыталась, этим утром. Мне и в голову не могло прийти, какие страхи вас одолевают. Я буквально проглотила язык. А потом, прежде чем я пришла в себя, вы уехали.

— И поэтому сегодня вечером вы решили преподать мне урок. — Это был не вопрос, а утверждение.

— Совершенно верно. Когда вы позвонили и столь любезно предупредили меня, чтобы я вела себя прилично, иначе мне не будет пощады, мой гнев достиг точки кипения.

Его губы снова искривила усмешка.

— Не могу винить вас за это. Я в самом деле заслужил наказание.

Атмосфера слегка разрядилась. Джейн не сомневалась, что и Харви это почувствовал, — барьеры между ними пошатнулись, хотя и не рухнули.

— Мартин и Сью моя единственная семья, другой у меня нет, — сказала Джейн. — Я их очень люблю.

— Могу вас понять.

— Надеюсь, вы убедились, что они любят друг друга.

Харви кивнул и, не сводя глаз с Джейн, приблизился к ней. Джейн почувствовала, как участился ее пульс, когда Харви протянул ей руку.

— Еще раз приношу свои извинения.

Она почувствовала, как жар его большой твердой ладони вливается в ее тело.

— Очень рада, что мы все выяснили, — пробормотала Джейн.

— Я тоже.

Харви все еще держал ее за руку. Глубокая синева его глаз завораживала Джейн до головокружения.

— Между прочим, Мартин и Сью хотят посмотреть на наших уникальных австралийских животных. Я предложил им съездить в заповедник. Далековато, конечно, зато интересно. Правда, придется рано вставать. Может быть, присоединитесь к нам?

Было еще темно, когда Лиз разбудила Джейн и подала ей чашку чаю. Джейн начала одеваться, но в дверь снова постучали. Оказалось, Сью ищет ремень для джинсов.

— Я укладывалась в такой спешке, что забыла его положить. А без ремня я из этих джинсов просто вываливаюсь, — смеясь, пояснила Сью. — Смотри, похудела на целый размер.

Джейн протянула ей ремень, и Сью продела его в петли на своих джинсах.

— Пусть это будет единственной серьезной проблемой за весь день, — продолжала шутить Сью.

Она подошла к зеркалу, около которого стояла Джейн, пытавшаяся собрать в хвост пышное рыжее облако своих волос. Поймав в зеркале озабоченный взгляд Джейн, Сью лукаво спросила:

— Какая кошка пробежала между тобой и Харви? Вы что, уже успели поссориться?

— Представляешь, он думал, что у меня роман с Мартином, и ужасно боялся, что ты об этом узнаешь.

Глаза Сью широко раскрылись.

— Что?! — Она расхохоталась. — Не может быть!

— Очень рада, что тебе весело, — буркнула Джейн. — Но мне-то было совсем не до смеха.

— Извини. — Сью хихикнула. — Надеюсь, ты разъяснила ему что к чему?

— О да. Оказывается, он питает к тебе братские чувства. Интересно, откуда они взялись?

— Гм… Видишь ли, наша семья, можно сказать, усыновила Харви, когда он учился в Англии. Он был лучшим другом моего старшего брата и все уик-энды и каникулы проводил в нашем доме. Я была для него маленькой сестренкой, которая постоянно нуждается в защите.

— И теперь, когда он подумал, что я кручу роман с Мартином, его братские инстинкты заявили о себе так громко, что я чуть не оглохла.

Сью рассмеялась.

— Кто бы мог подумать! Удивительная преданность после стольких лет. Я польщена.

— Тебе-то хорошо смеяться. Но интересно, что бы ты сказала, окажись на моем месте? Еще никто не относился ко мне со столь холодным — нет, ледяным! — презрением.

— Надеюсь, он извинился? — простонала Сью.

— Извинился.

— Ну и что ты о нем думаешь?

— Я думаю, тебе лучше об этом не спрашивать.

Сью опять рассмеялась.

— Дорогая, зато теперь ты знаешь слабое место Харви. Преданность, которая не знает границ, и высокий защитный рефлекс, когда речь идет о его близких. Совсем неплохие качества для мужчины.

Против этого было трудно возразить.

— А почему он не женат? — спросила Джейн.

Сью задумалась.

— Не знаю… Об этом ведь не спросишь в поздравительной открытке. Я даже не помню, чтобы он когда-нибудь нес эту юношескую ахинею — ну, знаешь, о вечной любви, о незабываемых встречах, о неземном счастье и так далее… Хотя очень многие мужчины не способны облечь свои чувства в слова. А в Харви к тому же явно чувствуется британская сдержанность. Ты так не думаешь?

— Ну если это называется британской сдержанностью… — Джейн улыбнулась.

— Он хороший человек, — очень серьезно сказала Сью. — Правда. Очень хороший.

Джейн вздохнула.

— Я стараюсь относиться ко всем его выпадам с юмором, и все же подобное отношение — как бы поточнее выразиться? — унижает мое достоинство, ущемляет мою гордость. Почему он так плохо обо мне думает? Причем сразу, как меня увидел. Что я ему сделала?

Сью задумалась.

— Может быть, ты тут ни при чем? Может быть, дело в каких-то его предубеждениях? А возможно, что-то совершенно случайное засело в его мозгу и мешает ему объективно воспринимать мир. Кто знает?..

Настойчивый стук в дверь, сопровождающийся возмущенным голосом Мартина, прервал их разговор.

— Дамы, может быть, у вас сломались часы?! Или вы забыли нас предупредить, что поездка откладывается?!

Джейн открыла дверь и с улыбкой сообщила Мартину, что конечно же они говорили о мужчинах, а обсуждая столь интересную тему, легко забыть о времени. Разве он не понимает? И все же они готовы смотреть мир первозданной австралийской природы.

Дорога и в самом деле оказалась длинной, но зато какой интересной! Обширные невозделанные земли, поросшие редким кустарником, сменялись бескрайними зелеными равнинами, на которых паслись стада овец, или полями, где колосились зерновые. И снова — чахлая бесплодная пустошь. Потом — опять живые изгороди, за которыми виднелись фруктовые деревья.

Сью не отрывалась от окна машины: ей еще не доводилось видеть таких просторов. А для Джейн эта поездка таила нечто магическое. Она прислушивалась к голосу Харви, смотрела на его большие руки, лежащие на рулевом колесе, ощущала грубую мускулистую силу его тела, когда машина — все тот же видавший виды «лендровер» — резко выруливала на крутых поворотах, и что-то дикое, первобытное пробуждалось в ней. Что-то такое, что делало ее чувства легкими, а тело тяжелым и беспокойным. Она остро ощущала первозданную силу этой земли и силу мужчины, сидящего рядом с ней, который был естественной частью этих просторов.

Сердце Джейн учащенно билось, кровь бежала быстрее, когда яркие голубые глаза встречали ее мимолетный взгляд, когда крепкое плечо случайно касалось ее плеча.

У входа в заповедник они оставили машину и погрузились в зеленый мир природы: коренные «жители» пятого континента — эвкалипты удивляли своим разнообразием, высоко в небо вздымали ветви великолепные мирты, пригибались к земле раскидистые акации, бесстыдно раскрывали свою многослойную кору мимозы…

— Ой, смотрите! — вдруг закричала Сью, указывая на длинную зеленую изгородь, на которой галдящей пестрой оравой расселись попугаи: маленькие, большие и огромные, окрашенные во все цвета радуги — пунцовые, желтые, красно-голубые…

Еще больший восторг вызвали у Сью и Джейн маленькие пушистые коалы, которых им разрешили подержать на руках. И большие прирученные кенгуру с бархатными глазами, которых они угостили эвкалиптовыми ветками.

Джейн показалось, что Харви чуточку оттаял: он улыбался, иногда даже смеялся. Время от времени, чтобы привлечь к чему-нибудь ее внимание, он касался руки Джейн, дотрагивался до ее плеча. Когда их взгляды встречались, Джейн чувствовала, что воздух между ними начинает вибрировать.

На обратном пути Джейн по-прежнему не покидало ощущение счастья и таинственной значимости этого бесконечного дня и бездонной ночи. Что-то должно измениться, что-то должно произойти… Ведь не зря же еще в самолете в ней поселилось странное, волнующее ощущение: на этой земле, под этим жарким солнцем возможно все, даже… счастье.

— До чего же не хочется уезжать, Джейн! — сказала Сью, бросая в чемодан одежду. Она оглядела комнату и вздохнула. — Мне здесь так нравится… Я даже не представляла, как тут красиво. Когда Харви бывал у нас, он много рассказывал о своем ранчо, и всякий раз, читая что-нибудь об Австралии, я вспоминала его рассказы.

— Вот почему твоя мама и заставила тебя прилететь сюда.

В комнату вошел Мартин и тоже принялся укладывать свой чемодан.

— Я хочу с вами поговорить, — сказала Джейн, понимая, что больше нельзя откладывать разговор. — Видите ли, я решила остаться в Австралии.

Мартин нахмурился.

— Что-то подобное я подозревал.

— О, дорогая, ты же будешь здесь совершенно одна! — воскликнула Сью.

— Думаю, мне лучше всего сейчас какое-то время пожить в другом месте и полностью занять чем-нибудь свои мысли. Кроме того, я убеждена, здесь будет гораздо лучше работать над книгой.

Сью промолчала, но вид у нее был озабоченный. Джейн очень хорошо понимала ее: Сью пришлось быть свидетелем того, как переживала Джейн свои самые страшные дни, когда кусок не лез в горло, когда она разучилась спать, сутками бродила по дому и плакала, плакала…

Но теперь это позади, по крайней мере, самое худшее. Для того чтобы жить дальше, Джейн должна смириться с положением вещей.

— И отговорить тебя мы, конечно, не сможем? — спросил Мартин.

— Не сможете, — подтвердила Джейн. — Но я хочу, чтобы вы обо мне не беспокоились. Все будет хорошо. Вы же знаете, я крепкая.

Мартин криво улыбнулся.

— Знаем…

— Где ты собираешься жить? — озабоченно спросила Сью.

— Думаю, под Мельбурном я подыщу какое-нибудь местечко, удобное для работы. — Джейн встала с кресла. — Пожалуй, мне тоже пора складывать вещи.

Оставаться на ранчо больше не было никаких причин, рассчитывать и дальше на гостеприимство Харви просто глупо. Джейн сидела на софе и смотрела на раскрытый и пока что пустой чемодан.

Уезжать ей не хотелось.

Было невыносимо думать, что придется навсегда оставить эту комнату, это чудесное место, не видеть больше густого сплетения зелени за окном, мягких контуров холмов на горизонте. И Харви.

Она закрыла глаза. Да, ей не хочется покидать Харви. Если она уедет, то никогда больше его не увидит. Вся жизнь этого человека связана с ранчо. Невозможно представить Харви в городе, закупающим продукты в универсаме или потягивающим пиво в каком-нибудь пабе. Нет, это не для него.

Неожиданный стук в дверь заставил Джейн вздрогнуть — на пороге стоял Харви со стаканом виски в руке.

— Входите, — пригласила Джейн, вставая.

Он посмотрел на открытый чемодан, затем на нее.

— Мартин сказал, что вы пока остаетесь: что-то связанное с книгой…

— Да.

Харви указал на раскрытый чемодан.

— И куда же вы собираетесь переезжать?

— Сначала поживу в гостинице, потом найду что-нибудь поближе к Мельбурну. Или к поселку. Все же родные места.

Он молча кивнул.

— Хочу поблагодарить вас за гостеприимство, — продолжала Джейн, стараясь говорить как можно беззаботнее. — Здесь было чудесно, все эти места… они просто замечательные.

— Если вы хотите уехать только из-за того, что уезжают Мартин и Сью, то напрасно. Оставайтесь до тех пор, пока не подыщете для себя что-нибудь подходящее, — предложил Харви.

Сердце Джейн мгновенно ответило короткими учащенными ударами.

— Спасибо, но мне не хотелось бы вам навязываться. Я прекрасно поживу пока в гостинице.

Харви посмотрел ей прямо в глаза.

— Я не считаю, что вы навязываетесь. В этом доме достаточно места.

Они застыли в молчании, в напряженном трепещущем ожидании. Джейн не могла отвести от Харви взгляда. Переполнявшие ее чувства искали выхода.

Что же делать? Ей не хотелось уезжать, и вот он просит ее остаться, хотя бы на время. Обыкновенная вежливость, не более.

Может быть.

А может быть, он действительно хочет, чтобы она осталась.

Если она уедет, все будет кончено.

Вот он стоит перед ней, холодный, собранный, повелитель своей вселенной. Влезть бы к нему в голову и узнать, о чем он сейчас думает. Что он чувствует к ней.

Но узнать это можно, только оставшись здесь. Значит, выбора у нее нет.

Никогда прежде у Джейн не было такого острого, как сейчас, ощущения судьбы, предназначения, рока, если угодно. Будто одно простое словечко — «да» или «нет» — могло изменить всю ее жизнь.

— Спасибо за предложение. С удовольствием принимаю его. — Джейн с досадой услышала собственный хриплый голос, торопливые интонации. Хоть бы Харви ничего не заметил!

Он коротко кивнул.

— Значит, договорились, — подытожил Харви таким тоном, будто заключил удачную сделку. — До завтра. Спокойной ночи, Джейн.

— Спокойной ночи.

Джейн опустилась на кровать, блаженная волна покоя медленно растекалась по всему ее телу. Она остается!

Это только начало. А потом… Сорвать бы с его лица эту маску холодной самонадеянности! Под ней наверняка что-то таится: возможно, роковая страсть или глубокие душевные переживания, которыми он ни с кем не хочет делиться. И к тому же между ними постоянно вибрируют токи высокого напряжения. Не случайно ей много раз приходило в голову: а что будет, если она обнимет Харви и поцелует?

Это была волнующая мысль.

Это была опасная мысль.

Потому что одним взглядом, одним тщательно выверенным словом Харви мог глубоко унизить ее. Он вполне способен на это. Поэтому ей следует быть осторожной и не делать глупостей.

Харви шел в свой кабинет и честил себя. О чем, черт побери, он думал?! Где его голова?!

Да, оказалось, что она не вертушка, не вертихвостка. Да, она красива, умна, у нее солнечная улыбка. И поэтому ему хочется, чтобы она находилась в его доме?

Однако…

Звук ее голоса, когда она напевает в своей комнате. Как она сразу очаровала Пайвари, похвалив его стряпню, поговорив с ним о его жизни. Цвета ее одежды: красный рубин, темный кобальт, глубокий зеленый… Ее интерес к жизни на ранчо, к животным, к живописи…

Любопытно, насколько ее хватит? — цинично подумал Харви.

Сердце мучительно сжалось. Память принесла вдруг звуки пианино, запах фиалок. Прошло больше двадцати лет с тех пор, как он в последний раз видел свою мать, почему же именно сейчас выплыли вдруг эти воспоминания?

Все из-за Джейн.

Все из-за ее рыжих волос и необыкновенных глаз.

Харви резко захлопнул за собой дверь кабинета.

Ладно, это ведь ненадолго.

 

5

После отъезда Мартина и Сью в доме, можно сказать, установилась мертвая тишина. Харви с утра до ночи пропадал на ранчо, и Джейн видела его урывками, чаще всего за завтраком или за ужином. Она «доводила до ума» свою статью, шлифовала текст, перечитывала записи отца.

И старалась меньше думать о Харви.

Всякий раз, когда он входил в дом и его голубые глаза встречались с ее глазами, сердце Джейн начинало биться тревожными мелкими ударами. По ночам, лежа без сна, она мечтала о Харви. Хорошо еще, что мечты — частная собственность каждого.

— Расскажите мне о той книге, которую вы пишете, — попросил он однажды за послеобеденным кофе.

И Джейн рассказала ему о записях и дневниках своего отца, и о книге, которую пишет, потому что отец умер, не успев закончить ее.

— Это книга о людях, о природе, о его работе. Когда я перечитываю ее, мне кажется, что я разговариваю с отцом, как с живым. Понимаете? Я будто слышу его голос, вижу его — в старом солнцезащитном шлеме, с улыбкой на губах… Его внутренний мир был богат, оценки людей и событий глубоки и зачастую неожиданны… Жаль, что я была тогда слишком мала и не могла ничего этого оценить. А его необыкновенный юмор — грустный и веселый одновременно!.. — Джейн вскочила со стула. — Я дам вам прочитать один кусочек.

Она бросилась в свою комнату, торопливо перелистала рукопись и нашла те две странички, о которых говорила: разговор отца и старого вождя племени аборигенов с побережья Тиморского моря.

— Вот, — вернувшись, сказала она и протянула Харви исписанные листочки, — это даст вам представление о моем отце.

— Превосходно! — прочитав, похвалил Харви. — Ваш отец был умным, наблюдательным человеком и умел точно выражать свои мысли.

— Да, именно таким он и был! — горячо отозвалась Джейн. — Поэтому я не могла допустить, чтобы все эти материалы лежали и покрывались пылью. Хотя признаюсь, мне потребовалось немало времени, чтобы я окончательно поняла: мой долг — закончить эту книгу. Ради него. Ради себя.

Харви задумчиво смотрел на нее.

— И вы не смогли завершить эту работу дома?

— Я старалась, я сделала массу набросков, но… тщетно. Не знаю почему, но работа шла ужасно тяжело. И тогда я решила: мне нужно снова увидеть наш поселок, поговорить с местными жителями, мне хотелось… скорректировать свое восприятие с восприятием отца, проникнуться знакомыми ему запахами, звуками, красками… Здесь ведь все не такое, как у нас, в Англии.

— И сколько времени вам потребуется, чтобы завершить работу?

— Не знаю. Полгода, может быть, больше.

— Наверное, нелегко на такой срок отрываться от дома, от семьи, от друзей.

Джейн кивнула.

— Но как раз сейчас я свободна. Так свободна, как, вероятно, никогда больше не буду.

Почти целый год она посвятила заботам о Филе, вообще позабыв, что такое свобода, и все же, будь у нее выбор… Да что теперь об этом думать! Какой смысл терзать себя мыслями о том, что никогда не сбудется. Слишком тяжело, слишком горько.

— И потом… — Джейн замялась, — мне нужно было переменить обстановку.

Харви пристально посмотрел на нее и ничего не сказал, но Джейн поняла, о чем он думает: разбитое сердце, отвергнутая любовь… Что-нибудь в этом роде.

— Нет-нет, я приехала сюда не для того, чтобы зализывать любовные раны, — улыбнувшись, ответила Джейн на его невысказанный вопрос.

— И никто вас дома не ждет?

— Вы имеете в виду мужчину? Нет, никто. — Джейн опять улыбнулась. — По меркам моих знакомых из поселка старателей, я уже старая-престарая дева, без всяких надежд на будущее. Кэтрин — помните, я рассказывала о ней? — говорит, что все мои бывшие подруги уже имеют кучу детей.

— Мне кажется, вас это не очень-то расстраивает, — сухо заметил Харви.

Похоже, мистер Лоу, вас это тоже не очень расстраивает, хотя вы и постарше меня, подумала Джейн, но озвучить свои мысли не решилась.

— Мартин сомневается, что пребывание здесь мне поможет, — сказала Джейн. — Он говорит, что все это — романтическая чепуха, идиллический подход к жизни… Ну вы знаете…

— Знаю, — коротко отозвался Харви.

— И вы с ним согласны?

Он пожал плечами.

— Вы взрослый человек, вам и решать, где жить. Мартина это не касается.

Что ж, справедливо.

— А как, по-вашему, я в самом деле слишком романтичная и потому мне требуется чье-то руководство?

— Полагаю, вы скоро сами разберетесь. Тут совсем иная жизнь, хотя ваши детские воспоминания, безусловно, как-то будут влиять на вас. Ну а если вы не найдете то, что ищете, — Харви взмахнул рукой, — всегда можно сесть на самолет.

Его голос прозвучал с неожиданной холодностью, и Джейн вздрогнула: будто ветерок, прошелестевший в листве, задел и ее своей прохладной волной.

— Я знаю, чего я хочу, — сказала она, машинально обхватив себя за плечи. — Я хочу остаться здесь, хочу закончить книгу моего отца. Вот что для меня важно.

И я не хочу возвращаться в свою пустую квартиру, мысленно закончила Джейн.

На следующее утро Харви пригласил Джейн на прогулку. Он повел ее узкой тропинкой, которая начиналась сразу за воротами. Джейн шла за Харви, любуясь его уверенной походкой и разворотом плеч. Минут через двадцать они оказались у небольшого водоема с чистой прозрачной водой.

— Вот, — сказал Харви, указывая на высокое дерево.

Джейн вгляделась: среди густой листвы виднелось что-то вроде небольшой деревянной платформы с навесом из ветвей. До нее легко можно было добраться по раскидистым пологим ветвям, поднимающимся чуть ли не от самой земли.

— О! — воскликнула Джейн. — Какое чудесное место для наблюдения!

— Когда я учился в школе, то часто приходил сюда, а в уик-энды даже оставался на ночь.

— И отец вам разрешал? — удивилась Джейн.

— А почему бы и нет? У меня было с собой ружье, к тому же я частенько приглашал к себе кого-нибудь из школьных товарищей. Да и кто тут, по-вашему, станет лазить по деревьям? — Харви улыбнулся. — Разве что какая-нибудь заблудившаяся змея.

Они поднялись в укрытие и какое-то время молча сидели, любуясь окрестностями и наслаждаясь тишиной. Все вокруг дышало покоем. Где-то над их головами захохотала кукабурра.

Интересно, почему Харви решил показать мне это место? — размышляла Джейн, любуясь пестрым облачком бабочек. Может быть, его сердце начинает понемногу оттаивать и Харви захотелось поделиться чем-то личным?

— Я могу иногда приходить сюда одна? — спросила Джейн.

— Для того я вам это место и показал. Подумал, вдруг вам захочется понаблюдать за дикой природой, погрузиться, так сказать, в местный колорит.

— Спасибо, вы сделали мне настоящий подарок! — Джейн была искренне тронута.

Харви сидел так близко, что его рука касалась ее руки, отчего по телу Джейн разливалось сладостное томление. Хорошо бы сидеть так вечно, потеряв счет времени, ощущая лишь пылающий жар его близости!

Воздух вокруг них дрожал от напряжения. В этом золотисто-голубом Эдеме существовали только двое — Джейн и Харви.

Он медленно повернул голову и взглянул на Джейн. Их взгляды встретились, и Джейн почувствовала, что сердце ее забилось у самого горла, а тело, подчиняясь древней магии любви, затрепетало. Коснуться бы Харви, убедиться, что это не сон, что он действительно рядом. Она смотрела в манящую бездну его глаз, глубокую как небо над бушем, и растворялась в их необъятной безбрежности.

Время остановилось. Прошлого не было. Будущее? Стоит ли о нем думать, если есть этот миг, если есть волшебное ощущение неразрывной связи между ней и сидящим рядом мужчиной. Так пусть же оно никогда не кончается это счастливое, счастливое, невыразимо счастливое мгновение…

Джейн очень хотелось, чтобы Харви коснулся ее. Медленно, осторожно.

Нет, пусть не очень медленно.

Она едва дышала, воздух между ними полнился чувственным притягательным жаром.

Джейн увидела отражение своих мыслей в замутненной голубизне его глаз, и ее сердце перевернулось. Если бы он протянул руку к ее руке… На один дюйм приблизил свои губы к ее губам…

Но ничего подобного Харви не сделал. Он просто смотрел на Джейн, не отпуская ее взгляда. Чего он ждал?

А чего ждала она? Ей ведь тоже ничего не стоило дотянуться до его руки, до его губ.

Джейн почувствовала, что вся дрожит, и быстро отвела глаза.

В небе плыли кудрявые облачка. Высоко-высоко в бездонной глубине послышался гул невидимого самолета: утренний рейс в Европу. Париж, Амстердам, Лондон… Скопление домов, безумное уличное движение и толпы вечно спешащих людей…

— Нам пора идти. — Голос Харви был спокойным, лишенным всяких эмоций.

На следующий день Джейн заняла свое любимое место на террасе и приготовилась погрузиться в очередную сцену из книги отца. И вдруг в царивший вокруг нее птичий гомон ворвался резкий звук клаксона. Джейн вздрогнула. Что случилось? Какое-то несчастье с Харви? Звук был совершенно нехарактерен для устоявшейся звуковой гаммы дома и его окрестностей.

Джейн торопливо спустилась с террасы и заспешила к подъездной дорожке. В нескольких ярдах от дома остановился роскошный красный «ягуар». Из него показалась сначала одна длинная женская нога, красоту которой не портили даже облегающие ее джинсы, потом вторая, а затем появилась и владелица этих великолепных ног — в белой блузе, с ожерельем из огромных янтарных бусин. Женщина выглядела потрясающе.

— Привет! — Она махнула рукой, приветствуя слегка потрясенную Джейн, и ее платиновые волосы засверкали ярким солнечным блеском.

— Привет, — отозвалась Джейн.

— Я — Маргарет, но все зовут меня Могги. А вы, должно быть, Джейн?

Похоже, новости в этих краях разносятся со скоростью света, подумала Джейн, отвечая на рукопожатие красавицы.

— Может быть, пройдете в дом? — неуверенно предложила она.

— Непременно. Я добираюсь до Золотого Берега, ну и решила по дороге заглянуть сюда: поздороваться, а заодно и выпросить завтрак. — Могги рассмеялась, продемонстрировав великолепные зубы.

Джейн тоже улыбнулась.

— Обо мне вы, по-видимому, имеете какое-то представление, но я совершенно не знаю, кто вы.

— О. я самый страшный ночной кошмар Харви, — невнятно пояснила красавица и тут же снова рассмеялась. — Шучу, шучу…

Джейн растерялась, не зная, что думать обо всем этом, но из затруднительного положения ее спасло появление хозяина дома.

Маргарет приветствовала его радостными объятиями и поцеловала воздух сначала рядом с правой щекой, потом с левой. Она заявила, что не видела Харви целую вечность, посетовала, что он опять не был на вечеринке в Крик Кул и, по-видимому, превратился в настоящего отшельника, но теперь, громогласно провозгласила Маргарет, слава Богу, у нее есть надежда, что все изменится, раз в доме опять появилась женщина.

— Заткнись, Могги, — мягко попросил Харви.

— Ни за что! — решительно заявила она. — Более того, я не уеду отсюда, пока ты не пообещаешь мне, что в следующую субботу почтишь мой дом своим присутствием. И даже произнесешь десятиминутный спич, омыв меня потоком поздравлений, похвал, восторгов и так далее, и тому подобное.

— В честь чего? — На невозмутимом лице Харви промелькнуло удивление.

Маргарет с укоризной взглянула на него и тяжело вздохнула.

— Ты что, не знаешь? Не может быть! Это известно каждому.

— Возможно, но, пожалуйста, не томи меня. Я умираю с голоду.

Из дальнейшего разговора Джейн поняла, что Маргарет известная кинодокументалистка и один из ее фильмов получил престижную премию, однако, к величайшему сожалению, она не могла присутствовать на процедуре вручения, ведь как раз в это время…

Всех подробностей Джейн не уловила, потому что следила за выразительной мимикой красивого лица Маргарет, рассматривала пышную, видимо не подчиняющуюся никакой щетке копну золотистых волос, наблюдала за своеобразной жестикуляцией беспокойных рук.

— И когда же ты об этом узнала? — услышала Джейн вопрос Харви.

Маргарет взглянула на часы.

— Два часа назад.

— И ты уверена, что об этом уже знает каждый?

— Ну ладно, ладно. — Маргарет звонко рассмеялась. — Может быть, и не каждый.

Харви тепло поздравил ее, сказал, что она вполне заслужила эту награду. К его поздравлениям присоединилась и Джейн.

За завтраком — стол накрыли все на той же террасе — Джейн узнала, что муж Маргарет владелец крупного ранчо, расположенного чуть выше, к северу. Когда заговорили о предстоящей вечеринке, Маргарет сказала, что Джейн тоже будет желанной гостьей, и поинтересовалась, долго ли она собирается пробыть в их краях.

Джейн рассказала ей о книге, о том, что подыскивает удобный домик где-нибудь под Мельбурном или в этих местах, которые, можно сказать, покорили ее сердце.

— О! — воскликнула Маргарет. — Судьба идет вам навстречу. Похоже, у меня есть на примете именно то, что вам нужно: небольшой домик с садиком, полностью меблированный. Это дом моих друзей. Их пригласили читать курс лекций в Кембридже, и они как раз ищут человека, на которого можно оставить дом. Лучшей кандидатуры, чем вы, им не найти. А места там — просто чудесные!

— Когда они уезжают? — спросила Джейн.

— На следующей неделе. Завтра я им позвоню. Скажу, пусть свяжутся прямо с вами. Так проще всего.

— Спасибо, — поблагодарила Джейн, понимая, что должна чувствовать себя совершенно счастливой.

Но счастливой она себя не чувствовала.

Не нужен ей чудесный маленький домик с садиком.

Два дня спустя Джейн снова думала о том, что должна бы чувствовать себя совершенно счастливой, потому что именно такой дом она и искала. Светлый, с удобной мебелью и с милым садиком. Была там и терраса, будто специально приспособленная для работы.

— Очень приятное местечко, — рассказывала она вечером Харви. — Я смогу переехать туда уже на следующей неделе.

— Что ж, вот все и устроилось.

— Действительно очень здорово, — отозвалась Джейн. Но лучше бы осталось как есть, пронеслось у нее в голове. Джейн обвела взглядом гостиную и спросила: — Кто обставлял ваш дом?

Харви пожал плечами.

— Таким он был всегда. С годами тут почти ничего не меняется.

— Значит, его обставляла ваша мать?

— Наверное. Когда она приехала в эту страну, о дизайнерах, я думаю, еще не имели понятия. По крайней мере, здесь.

— Очень красивый и очень уютный дом. Мне нравятся эти большие подушки и яркие ковры. Должно быть, ваша мама была замечательной женщиной и обладала хорошим вкусом.

Харви нахмурился, и Джейн озадаченно умолкла. Она опять сказала что-то не то?

В эту ночь Джейн не спалось. Она прислушивалась к звукам, доносившимся из-за окна, и думала о том, что это ее последние дни в этом доме. И еще о том, что, вероятно, уже никогда не увидит Харви. Казалось, ему совершенно все равно, уезжает она или нет.

Я не люблю его, убеждала себя Джейн. Этого просто не может быть. Я не так-то легко влюбляюсь. Среди моих друзей много мужчин, но — ничего серьезного. Серьезные отношения всегда требуют уйму сил и времени. И к тому же не всегда счастливо кончаются. Хотя, надо признаться, любовь — чувство бодрящее и возбуждающее. Но сейчас я ничуть не влюблена. Просто — легкое пьянящее ощущение, лунный свет — лукавый обманщик, чары которого исчезают с первыми рассветными лучами.

Джейн уткнулась в подушку и застонала. Всякий раз, когда Харви входил в комнату, когда их взгляды встречались, ее пульс начинал учащенно биться, а тело замирало в томительном ожидании. Сила собственных эмоций пугала и одновременно возбуждала Джейн.

И, главное, она знала: Харви чувствует то же самое — ту же вибрацию воздуха между ними, то же напряжение.

Кого же она тогда дурачит?

Ее беспокойное волнение, не знающее покоя тело, навязчивые мысли о Харви, спящем рядом, в соседней комнате, ее фантазии… Какие ей еще нужны доказательства?

И почему ей постоянно вспоминаются слова Лорин? «Наивные идиотки» — вот как она называла тех, кто преследовал Харви своей любовью. «Каждая из них думает, что только ей удастся пробить ледяную оболочку, в которую он себя заковал, а уж под ней-то они надеются обнаружить Великую Страсть — обязательно две большие буквы».

Значит, и она оказалась в числе этих идиоток?

Джейн порывисто села на кровати и провела рукой по лицу. Ну уж нет! Это просто смешно.

Чем быстрее она уедет отсюда, тем лучше. Она хотя бы сохранит свое достоинство, а то еще набросится на Харви как обезумевшая от любви дурочка, умоляя позволить ей остаться с ним рядом.

Очень разумные мысли.

Приняв решение, Джейн снова вытянулась на кровати, но сон не приходил. Комната сжималась в размерах, давила на нее, еще немного — и она сойдет с ума. Лучше уж сидеть на террасе и размышлять о проблемах мироздания, подумала Джейн. Она встала, набросила халат поверх тоненькой ночной рубашки, тихонько открыла дверь и, миновав вестибюль, выскользнула на террасу.

— Прекрасная ночь. — Голос Харви, прозвучавший за ее спиной, заставил Джейн вздрогнуть.

— А вы откуда?..

— Я следовал за вами. Мне показалось, я что-то услышал и решил…

— Но я кралась тихо как мышь, — запротестовала Джейн.

Харви чуть заметно усмехнулся.

— Это вы так считаете.

Конечно, я сказала глупость, спохватилась Джейн. У него ведь слух охотника. Слава Богу, что он не умеет так же хорошо слышать чужие мысли.

Харви стоял рядом с ней, на нем были только шорты цвета хаки. В серебристом лунном свете его обнаженная грудь навевала фривольные мысли, Джейн хотелось приникнуть к ней щекой и замереть, забыв обо всем на свете.

Не увлекайся! — одернула она себя. Не превращайся в «наивную идиотку»!

— Не могу уснуть, — пожаловалась Джейн, чтобы хоть что-то сказать.

— Я тоже.

И снова слова не растворились в воздухе, а повисли между ними. Джейн будто застыла в немом ожидании, боясь пропустить то, что вот-вот должно было прозвучать.

— Мне хотелось бы, чтобы вы здесь остались, — сказал наконец Харви.

Всего лишь одно простое предложение, но сердце Джейн затеяло бешеную скачку. Затем она почувствовала, как рука Харви легла на ее руку. Рука была большой, тяжелой и теплой, и кровь тяжелым оглушающим потоком заструилась по ее телу.

— Почему? — борясь с плохо повинующимся языком, спросила Джейн.

— Мне посоветовал попросить вас об этом Пайвари.

Это было совсем не то, что Джейн хотелось бы услышать.

— Пайвари? Вы всегда делаете то, что вам советуют слуги?

— Иногда. — Харви улыбнулся. — Пайвари говорит, что дом печален, если в нем нет женщины, а с тех пор как вы здесь появились, дом снова начал смеяться.

Я должна чувствовать себя польщенной, подумала Джейн, даже если это мнение Пайвари, а не его хозяина.

— А что думаете вы? — спросила она.

— Думаю, что он прав.

Ну это уже что-то, хотя романтическим признанием и не пахнет. Они продолжали молча смотреть друг на друга, рука Харви по-прежнему лежала на руке Джейн.

— К тому же мне приятна ваша компания, — спокойно добавил он.

Многим приятна ее компания — Харви не открыл Джейн ничего нового, но в его устах эти слова приобретали особое значение. О чем Джейн ему незамедлительно и сообщила:

— Когда такие слова говорит отшельник, к ним стоит прислушаться, — шутливо заметила она.

— Отшельник?

— Ну, может быть, не совсем отшельник, — небрежно проговорила Джейн, поворачивая свою руку под рукой Харви так, чтобы их пальцы переплелись. До чего же приятно его прикосновение, до чего же приятно знать, что и ему это нравится!

Яркая луна словно повисла в небе. Джейн жадно ловила давно забытые, но хорошо знакомые запахи, которые доносил до них легкий ветерок. В воздухе, в траве жужжали, звенели сотни насекомых — под покровом ночи шла своя таинственная жизнь.

— Как тут хорошо, — сказала наконец Джейн. — Я рада, что останусь здесь.

— Потому что вам нравятся эти места? — тихо спросил Харви.

В Джейн снова проснулся маленький злой чертенок и насмешливо произнес:

— И еще Пайвари. — Было бы обидно упустить возможность отомстить.

— Вот и прекрасно. Мне нравится, когда у всех, кто живет под моей крышей, хорошие отношения.

Молодец, нужно отдать ему должное, подумала Джейн.

— И все, и больше никаких других причин? — спокойно спросил Харви.

Джейн посмотрела ему в лицо и улыбнулась.

— Кроме того, мне приятна ваша компания.

Харви все еще не выпускал ее руку. Неожиданно сильный порыв ветра взлохматил волосы Джейн, бросил их в лицо. Откуда-то донесся запах жасмина — резкий, дурманящий. Как знак будущего. Джейн остро ощутила тревожащую близость Харви и поняла: если он приблизится хотя бы на дюйм — она обо всем забудет.

Свободной рукой Харви отвел с ее лица шаловливую прядь, заложил за ухо, потом его пальцы спустились ниже, к губам Джейн, и нежно заскользили по их контуру. Джейн боялась вздохнуть, а, когда воздух в легких иссяк, приоткрыла губы, чтобы ухватить глоток воздуха, и в это мгновение Харви склонился над ней.

Джейн поняла: сейчас это случится.

 

6

Все предыдущие дни и ночи были наполнены таким томлением, такой жаждой прикосновений Харви, что тело Джейн тут же откликнулось на его ласку как на нечто естественное, привычно желанное.

Тихий мучительный стон вырвался из ее уст, когда она почувствовала искусительное пламя его властного рта. Пока язык Харви вел дразнящую партию с ее языком, тело Джейн исходило сладостным жаром. Думать она не могла. Только чувствовать. Руки Харви, обвившие ее, его тело, сильное, напряженное… Прерывистое дыхание, трепещущая плоть, голодные, жаждущие губы, руки, скользящие по ее телу…

И вдруг Харви отстранился. Джейн покачнулась, едва устояв на ногах, и сразу почувствовала… Недоумение, боль, стыд, предательство? Ей было трудно определить эту странную смесь неожиданно нахлынувших на нее чувств.

— Харви… — прошептала Джейн.

Люби меня, люби, хотелось сказать ей, но слова застряли в горле. Колени дрожали, и Джейн оперлась на перила, чтобы не упасть к ногам Харви тряпичной куклой.

— Прошу прощения, — резко, почти грубо сказал он. — Я вел себя не лучшим образом.

Джейн едва перевела дух. Ее мысли и чувства были в смятении. Что плохого, если он поцеловал меня? — подумала она. С ее точки зрения, Харви вел себя самым лучшим образом. Ей хотелось, чтобы он пошел дальше. Волшебство, упоительное счастье — вот что чувствовала Джейн. Обнять бы его сейчас и целовать, целовать до полного забвения, но что-то удержало ее от этого.

— Я… я не понимаю, что вы имеете в виду.

Харви хмуро взглянул на нее.

— Мне не хотелось бы, чтобы вы думали, будто мое приглашение обставлено какими-то условиями.

Какими-то условиями? Мог бы выразиться проще: вам не придется спать со мной в обмен на мое гостеприимство, подумала Джейн.

— О-о-о… — удивленно протянула она.

— Что — «О-о-о»?

— Я… хм… такая мысль не приходила мне в голову.

— Тогда все в порядке.

Неожиданно Джейн стало весело, ей с трудом удалось сохранить серьезность.

— Хотя вам это и может показаться наивным, — добавила она.

Уголок рта Харви насмешливо вздернулся.

— Опытная городская девушка и наивность — по-моему, понятия трудно сочетаемые.

— Возможно, вас это удивит, но не все женщины подозрительны и недоверчивы к мужчинам.

— Приятно это слышать, — сухо сказал Харви. — И вы — одна из таких женщин, как я понимаю?

— Думаю, да.

Отношения с мужчинами складывались у Джейн по-разному, и разрыв с Кеном нанес ей глубокую душевную рану, однако никто никогда не обращался с ней неуважительно или грубо. Может быть, Джейн просто везло. Может быть, ее привлекали мужчины не самого плохого типа. А возможно, она сама не нравилась подобным мужчинам.

— Что ж, я польщен, что вы не заподозрили меня в столь низких намерениях. — Харви отвернулся и уставился в темноту. — Хотя, с другой стороны, стоит прекрасная ночь, одеты мы, прямо сказать, более чем легко, так что позвольте предупредить вас: если речь идет о моих сиюмоментных намерениях, вам лучше быть менее доверчивой.

— Уверена, что свои животные инстинкты вы держите под строгим контролем, — пошутила Джейн, которая не чувствовала со стороны Харви никакой опасности. Обладай он инстинктами пещерного человека, давно воспользовался бы возможностью проявить власть и силу.

— И почему же вы так уверены, позвольте узнать? — с легкой насмешкой осведомился Харви.

— Потому что вы больше говорите, чем делаете, и не способны затащить меня к себе в постель ни за волосы, ни перебросив через плечо.

Он хмыкнул.

— Интересная картинка. А вам бы это понравилось?

— Пожалуй, нет. Особенно, если вы будете тащить меня за волосы.

Харви рассмеялся.

— Тогда придется подумать о других подходах.

Джейн ничего не ответила, и ночь сразу окружила их тишиной и темнотой, похитила и легкость, и смех. И в этой тишине Джейн с особой силой ощутила чувственный жар тела Харви, нервное биение своего сердца.

Ей хотелось, чтобы Харви снова поцеловал ее, хотелось набраться храбрости и самой обнять и поцеловать его, но было в этом большом спокойном мужчине с проницательными голубыми глазами что-то такое, что делало Джейн непривычно скованной.

— Вам лучше пойти к себе и попытаться уснуть, — сказал Харви, положив руку на ее плечо. Спокойный, лишенный всякой двусмысленности жест.

— И правда. — Собрав всю свою храбрость, Джейн встала на цыпочки и быстро поцеловала Харви в щеку. — Спасибо, что предложили мне остаться, — скороговоркой сказала она и, застеснявшись, бросилась в свою комнату.

Однако во сне ей приснился настоящий поцелуй, во всех деталях. Джейн проснулась, все еще ощущая губы Харви на своих губах, и настроение у нее было лучше некуда. Веселое щебетание птиц за окном удивительно гармонировало с ее настроением.

Не теряя времени, Джейн вскочила с кровати, быстро умылась, оделась и стремительно вылетела из комнаты. Приближаясь к столовой, она сменила бег на быструю ходьбу. Но — увы! — столовая была пуста. Джейн молча уставилась на использованные тарелки и кофейные чашки, и радость сбежала с ее лица. В дверях появился Пайвари.

— Доброе утро, мэм.

— Доброе утро, Пайвари. Мистер Лоу уже уехал?

— Да. Приготовить вам завтрак?

— Спасибо, я не голодна. Если можно, немного фруктов, тост и кофе, пожалуйста.

Утро сразу потеряло свое очарование. Джейн расхотелось есть настоящий английский завтрак из бекона, яиц и сосисок и разговаривать о соте из грибов и о запеченных помидорах, обязательной приправе к нему.

Все утро Джейн работала на террасе, стараясь сосредоточиться над книгой и не думать о той глупости, которую совершила ночью, поцеловав Харви. Вскоре она услышала, как к дому подкатил «лендровер», и ее сердце учащенно забилось. Она встретила Харви на той террасе, на которой обычно накрывался ланч.

— Привет, — поздоровалась Джейн и робко улыбнулась.

Харви выглядел, на ее взгляд, великолепно: худощавый, сильный и стройный, сапоги покрыты пылью, а глаза такой синевы, что у Джейн задрожали колени.

— Привет, — коротко улыбнувшись, отозвался он и сел за стол.

Джейн почувствовала легкое разочарование. Ладно, сказала она себе, улыбка — это уже что-то, и села напротив Харви.

— Выглядит очень неплохо, — похвалила она, разглядывая куриный салат и красиво разложенные на блюде тропические фрукты.

— Да, неплохо, — согласился Харви.

Она положила себе несколько ложек салата и передала салатник Харви.

— Спасибо.

Харви казался погруженным в свои мысли, вид у него был отсутствующий. Джейн почувствовала, что между ними возникла напряженность, невидимая, но физически ощутимая. Она висела в воздухе подобно запаху. Мужчина, который поцеловал ее ночью, и сидящий сейчас напротив нее за столом — что между ними общего? Возможно, под покровом темноты Харви был более естественным и романтичным. Ночным чарам подвластны даже такие стоики, как он, подумала Джейн. А может, он сожалеет, что поцеловал меня, вселил в меня ложные надежды?

Какие именно? Что он хочет меня? Прошлая ночь показала, что так оно и есть, и я была готова уступить ему. Практически я… Перестань думать об этом! — приказала себе Джейн и положила в рот кусочек манго.

— Чудесный фрукт, — сказала она, чтобы хоть что-нибудь сказать: тишина нервировала ее до сумасшествия.

— Да, — машинально ответил Харви.

Джейн захотелось выплеснуть на него воду из стакана, который она держала в руке. Или — броситься к нему, обнять, прижаться к сильному горячему телу и целовать, целовать, целовать… А потом пусть будет молчание, пусть будет тишина.

Совсем не лучший ход мыслей, раскритиковала себя Джейн и отправила в рот еще кусочек манго. В Индии, как она где-то прочитала, манго считается фруктом, дарующим половую силу. Джейн протянула Харви тарелочку с нарезанными ломтиками манго.

— Возьмите еще, — предложила она.

— Спасибо, не хочется, — отказался Харви и встал из-за стола.

Во все последующие дни Джейн почти не видела Харви, разве что за обеденным столом, всегда чем-то озабоченного, погруженного в свои мысли.

Неужели он ее избегает? Похоже, так оно и есть.

Всякий раз, когда Джейн слышала, как подъезжает «лендровер», видела, как он — высокий, стройный — входит в комнату, сердце у нее замирало, а потом начинало биться у самого горла, если голубые глаза Харви встречали ее взгляд. Их общение сводилось к нескольким вежливым словам приветствия, к нескольким вежливым вопросам о том, как прошел день, и — все.

Это было невыносимо.

Что происходит с Харви? А что происходит со мной? Почему я сижу тут, как влюбленная девочка-подросток, и жду, пока он обратит на меня внимание?

Нет, так дело не пойдет. Я должна работать, писать книгу. Статья уже закончена и отправлена в Лондон. Теперь нужно полностью сосредоточиться на книге. Так что все к лучшему. Поведи себя Харви по-другому, это только отвлекало бы меня от работы. Любовные дела отнимают очень много времени, поглощают массу энергии. Лучше обойтись без них.

Так говорила себе Джейн.

Но если бы она могла в это верить!

У Харви выдался на редкость мерзкий день: одна неприятность громоздилась на другую. Кроме всего прочего, когда пастухи стали загонять животных на ночь, выяснилось, что пропали два теленка. Скорее всего — дело чьих-то рук, а может быть, сбившихся в стаю диких собак, решил Харви.

Он устал, пропах потом, проголодался, но больше всего ему хотелось выпить.

Харви вошел в дом, совершенно не расположенный ни к каким вежливостям-любезностям. Направляясь на террасу, он размышлял, хочется ему сегодня увидеть там Джейн или нет. Джейн, с ее роскошным ртом и с солнечной улыбкой. С зелеными, меняющимися каждую минуту, глазами.

Нет, сегодня я точно не расположен разговаривать с ней, смотреть на ее ясное лицо, подумал Харви. Хорошо бы ее не было на террасе.

Но она там была. В блузе цвета кайенского перца.

Плачущая.

Сердце Харви болезненно сжалось. Джейн сидела в кресле, держа в руках фотографию, и слезы струились по ее щекам.

— Джейн, что случилось?!

Она не заметила, как подошел Харви, и потому, когда, оторвав взгляд от фотографии, взглянула на него, ее заплаканные глаза расширились от удивления. Джейн открыла было рот, но ничего не сказала. Харви взглянул на фотографию в ее руке. Джейн с маленьким ребенком, нежно прижавшимся к ее щеке.

Харви молча смотрел на снимок, и его обуревали самые разные чувства: удивление, страх, смущение. Наверное, следует что-то сказать, подумал он, как-то ее утешить. Но в это мгновение Джейн поднялась и, быстро скользнув мимо него, скрылась в доме.

— Джейн, подождите!

— Все в порядке, — бросила она через плечо севшим от слез голосом.

Харви опустился в плетеное кресло, которое жалобно скрипнуло под ним. Он откинулся на спинку и потер лицо руками. Джейн, нежно прижимающая к себе ребенка, с глазами, полными любви, стояла перед ним как живая.

Почему она плакала? Харви почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Неужели это ее ребенок? Где он сейчас? В его голове тут же начал разворачиваться какой-то очень неприятный сценарий. Харви встал и налил себе виски. Как же мало он знает об этой женщине, о ее прошлом, о людях, ее окружавших! Светлая, солнечная Джейн, какую тайну ты хранишь?

За обедом он отметил, что Джейн уже взяла себя в руки: как всегда, задавала множество вопросов, интересовалась пропавшими телятами, расспрашивала об отце…

Об отце Харви говорить не хотелось. Почему женщин всегда интересует прошлое, то, что уже умерло или ушло?

Телята так и не нашлись. Весь следующий день, объезжая ранчо, разговаривая с пастухами и с загонщиками, Харви все время думал о Джейн. И при этом, странное дело, постоянно видел ее с ребенком на руках. Бывает же такое! Еще совсем недавно она никогда в его воображении не связывалась с материнством. А теперь этот образ не хотел отступать. Харви испытывал замешательство, даже страх оттого, что никак не мог выкинуть из головы ребенка, которого увидел на фотографии. Где он? Почему Джейн плакала?

В течение нескольких дней он твердил себе, что не должен вникать в ее жизнь, не должен начинать того, что неизбежно закончится крахом. У них с Джейн нет будущего, что бы он ни чувствовал по отношению к ней. И только последний дурак мог пригласить Джейн остаться в его доме. Ведь все можно было предвидеть заранее. Да еще поцелуй ночью на террасе. О чем он тогда думал?

Хуже всего, что тогда Харви не думал ни о чем. По крайней мере, рациональная часть его мозга спала. Вместо того чтобы дать себе труд пошевелить извилинами, он отдался чувствам. Наслаждался свежим дыханием Джейн, приятным запахом мыла, звуком ее голоса, таким мягким и сексуальным в ночной тишине, серебристыми бликами, запутавшимися в густых буйно-рыжих волосах, которых ему до боли хотелось коснуться. И с необычайной остротой воспринимал близость Джейн, стоявшей рядом в тонком ночном халатике.

И Харви не устоял.

И теперь она здесь, в его доме, в его жизни, и он не может придумать мало-мальски благовидного предлога, чтобы аннулировать свое приглашение и попросить Джейн уехать. И с каждой своей улыбкой, с каждым смешком эта женщина все глубже входит в его жизнь.

Да еще эти слезы. И фотография ребенка. Нет, он ничего не хочет знать о ее жизни. Не хочет!

— Кто это готовил? — спросил Харви, глядя в свою тарелку. — Пайвари?

— Я, — ответила Джейн.

Это было настоящее произведение искусства: цыпленок в имбирном соусе, украшенный оранжевым манго, красным и зеленым перцем, желтыми кружочками лимона. Джейн любила поиграть с пищей. Сегодня в ней взыграл дух экспериментаторства, и она упросила Пайвари уступить ей свои владения.

— Я так и подумал, — сказал Харви.

— Почему?

— Это блюдо похоже на вас. — Он отправил в рот кусочек. — Такое же пряное и красочное.

Джейн рассмеялась, слегка удивленная его легкомысленным замечанием.

— Мне казалось, вы любите всякие пряности. Я имею в виду пряную пищу, — спохватившись, что первая фраза прозвучала двусмысленно, уточнила Джейн.

Харви бросил на нее быстрый веселый взгляд.

— Да, мне нравятся пряности.

— Мне тоже. — Пусть понимает, как хочет.

— Вы любите готовить? — неожиданно резко спросил Харви.

— Да, если я могу придумать что-то новенькое или если есть какие-нибудь особые ингредиенты… Ну, вы понимаете, если можно поэкспериментировать.

Харви быстро взглянул на нее, в его глазах — Джейн готова была поклясться — промелькнул дьявольский огонек, и она ощутила глупое, совсем не по возрасту, смущение.

— Я говорю о кухне, — холодно уточнила Джейн.

— Разумеется, — подтвердил Харви и подцепил на вилку кусочек перца.

— Пайвари долго сомневался, можно ли мне доверить приготовление обеда, — сказала Джейн. — Боялся, что я не смогу угодить вашему вкусу, и тогда беда.

— Я скажу ему, что беру на себя всю ответственность, пусть даже вы сожжете обед, — торжественно произнес Харви и поднял стакан с вином. — Неудивительно, что ваше желание встать к плите обеспокоило его. Ведь он на этом посту лет тридцать или около того. Так что если вам захочется научить его чему-нибудь новенькому, — пожалуйста. Кулинарное разнообразие нам не помешает.

— Он очень хороший повар, — встала Джейн на защиту доброго Пайвари.

— Но его репертуар, я бы сказал, довольно однообразен, все время, насколько я помню, он готовит одно и то же.

Готовить Пайвари учила мать Харви. Джейн видела один и тот же почерк на полях поваренных книг и на старых листках бумаги, которые Пайвари хранил как величайшую драгоценность. Округлый, твердый почерк. И все эти годы Пайвари готовил то, чему его научила хозяйка, строго следуя рецептуре. А когда ожидались гости, пек шоколадное печенье.

— Вы скучаете по своей матери? — неожиданно вырвалось у Джейн.

— Нет, — ответил Харви, не поднимая глаз от тарелки.

Ничего удивительного, подумала Джейн. Когда она умерла, Харви было лет десять-двенадцать. И все же в его скупом ответе Джейн уловила странную сдержанность, даже холодность. Она отпила глоток вина.

— Вы часто вспоминаете о ней, о том времени, когда были ребенком?

— Нет. Я не трачу время на воспоминания и размышления о прошлом.

Харви осушил стакан до дна и положил рядом со своей тарелкой салфетку — знак того, что он покончил с едой, а также и с разговором. Джейн притворилась, что не заметила этого.

— Я имела в виду, помните ли вы сказки, которые она вам читала, детские песенки, которые пела перед сном? Вот такие вещи, понимаете?

— Думаю, она все это делала. — Харви отодвинул кресло и встал из-за стола. — Благодарю вас, обед был превосходным. Извините меня, я должен еще поработать.

Получаемое им удовольствие от пряных и пикантных блюд и разговоров, видимо, имеет свои пределы, решила Джейн. Она почувствовала разочарование, и это ей не понравилось.

Маргарет позвонила на следующее утро.

— Ну, как дом, Джейн? Понравился? Правда, замечательный?

Джейн потребовалось время, чтобы вспомнить, о чем, собственно, идет речь: мысль о переезде уже стала для нее историей.

— Дом очень хороший, — честно ответила она. — Но Харви предложил мне остаться у него. Похоже, я понравилась Пайвари.

Маргарет издала тихий смешок.

— Без сомнения.

— Харви хочет, чтобы я научила Пайвари готовить что-нибудь новенькое, так сказать, расширила его репертуар. — Джейн сама не понимала, зачем несет всю эту чушь, кого надеется одурачить.

— Дорогая, — в голосе Маргарет звучало явное сострадание, — нам надо поговорить.

— О чем?

Маргарет вздохнула.

— Вы знаете о чем. Вы произвели на меня впечатление очень разумной особы. Уверена, вам будет неприятно это слышать. Я понимаю, всегда лучше заниматься собственными делами и не лезть в чужие. Но, поверьте, дорогая, я знаю Харви. Он…

— Вы очень много знаете, — не удержалась от ехидства Джейн.

— Да, много. К сожалению. Я чувствую, что мой долг как женщины — предостеречь вас. Харви очень обаятельный мужчина.

— Я понимаю вас.

— Он излучает сексуальность.

— Я заметила это.

— И разбивает сердца. Я уверена, он делает это не нарочно, поймите меня, но в итоге всегда получается именно так.

— Я и об этом слышала, — заявила Джейн, сохраняя спокойствие.

— Конечно, я могла бы догадаться, что вам уже обо всем известно. Такие вещи витают в воздухе. Значит, вы знаете о Марджори.

— Знаю, — подтвердила Джейн, — и достаточно хорошо. А вы… тоже были его жертвой?

Маргарет рассмеялась.

— Конечно, только сто лет назад, когда мне было девятнадцать, но теперь, слава Богу, я полностью выздоровела. Мне нравится портить Харви настроение, напоминая о тех бурных временах. Так что понимаете, мы знаем друг друга всю жизнь. — И в ее голосе прозвучало что-то похожее на грусть.

— Спасибо, Могги, я ценю вашу заботу, но думаю, что смогу сама о себе позаботиться.

— Будем на это надеяться. — Этим Маргарет как бы подвела черту и, меняя тему разговора, добавила: — Значит, увидимся в субботу у меня на вечеринке.

— Если ваше предложение еще в силе.

— Конечно, в силе. Поскольку вы будете с Харви, чудесный вечер вам гарантирован. Вам приготовить одну комнату?

— Нет, — отказалась шокированная Джейн. — Надеюсь, это не создаст для вас проблем?

Маргарет рассмеялась.

— Скрывать что-либо нет необходимости. Это никого не касается.

— Это касается меня.

— Вы вызываете у меня настоящее восхищение, — с легкой усмешкой сказала Маргарет. — Ладно, ваше дело. Жду вас обоих в назначенное время в субботу, договорились?

— С большим удовольствием, — отозвалась Джейн.

Прошло еще два дня. Харви оставался холодным и неприступным. И Джейн решила — с нее довольно. Если он не хочет ее здесь видеть, она уедет.

Все очень просто.

После обеда, когда Харви, как всегда, направился в кабинет, в свое убежище, Джейн, собрав мужество в кулак, поднялась из-за стола и последовала за ним.

— Харви, одну минуточку.

Он остановился — его рука уже лежала на дверной ручке — и обернулся к Джейн.

— Да?

— Хочу задать вам один вопрос. — Джейн чувствовала, что сердце вот-вот вырвется из груди.

Харви открыл дверь кабинета и жестом пригласил Джейн войти.

— В чем дело?

Она остановилась посреди небольшой комнаты и, глядя Харви в глаза, без околичностей сказала:

— Меня не оставляет ощущение, что мое пребывание здесь нежелательно.

Казалось, Харви был застигнут врасплох.

— Я же вас пригласил, — ответил он наконец, засовывая руки в карманы.

— Да, пригласили. Но мне кажется, что сейчас вы об этом сожалеете. Может быть, я что-нибудь не то сказала или не то сделала? — Джейн и в самом деле не представляла, чем объясняется отчужденность Харви.

— Почему вы так думаете? — нахмурившись, спросил он.

— Ваша манера вести себя со мной кажется мне, мягко говоря, странной. Вы сказали, что вам приятна моя компания, поцеловали меня, а теперь избегаете, стараетесь не оставаться со мной наедине. Если вы передумали и вам неприятно видеть меня рядом, я хочу, чтобы вы прямо об этом сказали. Я уеду. Это не проблема. — Джейн говорила очень спокойно, очень по-деловому, хотя сердце ее билось со страшной силой, а стиснутые в кулаки руки сводило от боли. — Мне неприятно чувствовать, что я стою у вас на дороге.

— Вы не стоите у меня на дороге, — сказал Харви, и Джейн с удивлением отметила, как неожиданно он изменился: казалось, на его плечи лег тяжелый невидимый груз.

— Между нами что-то происходит, — сказала она тихо, ровным тоном. — Но я не понимаю, почему вы ведете себя так, словно пытаетесь это отрицать. Есть какие-нибудь проблемы? Я хочу сказать, если есть причины, почему мы не должны быть… вместе, я уеду.

— Я не хочу, чтобы вы уезжали. — Харви протянул руку и дотронулся до волос Джейн.

— Но чего же вы хотите?

Его лицо окаменело, глаза подернулись серой дымкой.

— Я хочу, чтобы моя личная жизнь оставалась простой и ничем не осложненной.

Джейн взглянула ему в глаза.

— Я тоже этого хочу.

Так они и стояли, замерев в напряженном молчании, почти касаясь друг друга. Но вот Джейн придвинулась ближе, совсем немного, встала на цыпочки и нежно коснулась губами губ Харви.

— Все очень просто, — прошептала она, чувствуя, как кровь струится по телу горячим тяжелым потоком.

Харви медленно, будто с трудом, поднял руки и погрузил пальцы в ее густые рыжие волосы.

— Вы уверены? — спросил он.

— Да. Потому что это то, что я чувствую, то, чего я хочу.

А разве не так? Ее словно магнитом притягивал этот мужчина с голубыми глазами, со спокойными манерами, уверенностью и силой, любящий свою землю и животных, обитающих на ней.

Ну и что плохого, если ей хочется стать к нему ближе, открыться ему, любить его?

Харви обнял ее, его губы приблизились к ее губам, и Джейн окутали нежность и ласка. Она укрылась, утонула в них и почувствовала, как тает ее тело, переливаясь в его плоть. Губы Джейн раскрылись в нетерпеливом приглашении, а потом ее голова закружилась, потому что она ощутила всю сексуальную силу, всю чувственную нежность поцелуя Харви.

Джейн не представляла, сколько длился этот поцелуй. Время обратилось в ничто, в такую же пустоту, какая была сейчас в ее голове. Потому что мысли, как и время, исчезли, остались лишь несвязные обрывки, плясавшие в ее голове: я хочу тебя, Харви… пожалуйста… я хочу тебя…

Неожиданно Харви разжал объятия, и Джейн почувствовала себя так, как, наверное, чувствуют себя люди, которых долго носило по морю, а потом неожиданно выбросило на земную твердь. Потом она увидела Лиз, стоящую в дверях.

Джейн понимала, что поза, в которой застала их служанка, весьма выразительна. Она сложила руки на груди, стараясь унять бившую ее чувственную дрожь. Откуда взялась эта девушка и почему она не слышала ее приближения? Уши Харви, по-видимому, оказались более чуткими.

— О! — удивленно пискнула Лиз. — Джейн, ваш кофе в гостиной. Может быть, принести его сюда?

Джейн покачала головой.

— Не стоит, я выпью его там.

Джейн всегда считала, что иметь прислугу, которая делала бы уборку, стирала и гладила — хоть и роскошь, но вполне допустимая. Но эта допустимая роскошь, оказывается, имеет и недостатки.

Лиз вышла, закрыв за собой дверь.

И тут же Харви снова привлек Джейн к себе и стал целовать с такой жадной, неутоленной страстью, которая мгновенно пробудила всю ее чувственность. Испепеляющий жар, пылкое нетерпение — вот что было теперь в его поцелуях.

— Я хочу тебя, — прошептал он, оторвавшись от ее губ. — Я хочу тебя видеть в своей постели, хочу заниматься с тобой любовью, и я… боюсь…

— Чего же ты боишься? — с трудом выдавила Джейн и, запрокинув голову, заглянула в лицо Харви.

— Потому что не знаю… чем это станет для нас. — Харви помолчал. — И я боюсь сделать тебе больно. Потом… в конце, — добавил он.

Любовь — всегда риск, прыжок в неизвестность, Джейн хорошо это знала.

— Я не прошу гарантий, Харви.

Его руки скользнули по ее спине, спустились ниже…

— Я знаю. И все же не хочу причинять тебе боль.

— Если ты причинишь мне боль, если мне станет плохо, я сама буду решать, что мне делать. Я сейчас здесь, с тобой, по своей доброй воле. И уеду в любой момент, как только пойму, что мне этого хочется.

Джейн вгляделась в его лицо и заметила в уголке губ смущенную — да, именно смущенную, так ей показалось, — улыбку.

— Звучит очень смело, — тихо произнес Харви.

Джейн улыбнулась ему в ответ.

— А я и вправду смелая, — сказала она, и в это мгновение в ее мозгу прозвучали слова Лорин. — Ты даже не представляешь, какая я смелая, — добавила она, усилием воли отгоняя ужасные мысли.

Харви взял в ладони ее лицо и нежно поцеловал.

— Пойдем ко мне.

 

7

Его кабинет был когда-то детской, поняла Джейн, когда он ввел ее через смежную дверь в свою спальню. Около кровати стоял небольшой ночничок.

Они молча смотрели друг на друга. Воздух между ними, наполненный трепетной силой ожидания, зыбился и дрожал. Джейн казалось, что она чувствует ласкающие прикосновения Харви. Ее сердце лихорадочно билось, тело трепетало. Если я хочу отступить, поняла Джейн, нужно сделать это сейчас. Потом будет поздно.

Но отступать она не хотела. Каждая частица ее тела жаждала этого мгновения, ждала, когда Харви захочет ее.

И он захотел.

Харви начал раздевать Джейн. Целуя ее груди, живот, он спускался все ниже и ниже — манящая сексуальная игра, которая превращала кровь Джейн в бурлящий поток лавы. И когда она, совершенно обнаженная, предстала перед Харви, ноги едва держали ее. На какое-то мгновение извечная женская неуверенность взмахнула над Джейн своим крылом. А вдруг ему не нравится то, что он видит? А вдруг он подумал, что бедра слишком широкие, а груди…

Из-под опущенных ресниц Джейн взглянула на Харви, и его взгляд, подернутый дымкой желания, развеял все ее сомнения. Джейн потянулась, чтобы расстегнуть на нем рубашку, но Харви опередил ее. Он мгновенно сбросил одежду и предстал перед Джейн обнаженным. И он был великолепен, таким Джейн его и представляла: зрелая мужская сила, обещание великолепной чувственной любви. Адам в Раю.

Лицо Харви потемнело и будто оплавилось, когда он крепко-крепко прижал ее к себе. Джейн ощутила его горячее мускулистое тело, и у нее вырвался вздох восторга и желания.

— О! — прошептала она. — Как хорошо!

Харви тихонько засмеялся и подтолкнул ее к кровати.

— Будет еще лучше.

Джейн ощутила спиной прохладу простыней, а сверху ее жгло жаждущее тело Харви, его губы на ее губах, его язык, соблазняющий и бесстыдно дразнящий… Джейн знала, что это случится, что это неизбежно — она в его объятиях, в его кровати. И это правильно, только так и должно быть. Она жаждет его, всего его. Мягкий полумрак комнаты, звуки буша, доносящиеся сквозь открытое окно, руки Харви, жадно ласкающие ее тело, каждый его потаенный уголок, песней отзывались в каждой клеточке ее тела.

Его руки — ласкающие, гладящие.

Его рот и язык — дразнящие, обольщающие.

Его ласки — долгие, медленные, мучительные.

Джейн застонала в страстном нетерпении — только бы утолить бушующее в ней пламя, только бы ощутить своего любимого еще ближе, стать частью его плоти.

Харви прошептал ее имя низким и полным призывного томления голосом, и Джейн впитала звук своего имени, как сладкое вино. Экстатический восторг, дикая неуправляемая страсть бились в ее теле горячим потоком, ей нечем было дышать. Джейн позволила, чтобы огонь охватил ее всю, вытеснил все мысли, не оставив ничего, кроме дикого желания, и затем уступила этому властному призыву плоти.

— Джейн… — снова прошептал Харви, и в его голосе ей послышались молящие нотки.

— Да, — прошептала она в ответ, потому что и сама хотела только одного — любить Харви, любить так, чтобы отогнать всех призраков, которые преследовали его.

Мир замер, перестал существовать для Джейн. Не было ничего, кроме этого мгновения, наполненного Харви, его запахом, жаром его поцелуев. Их тела слились в мучительном сладостном порыве, а потом… Потом — миг полного забвения, взорвавшийся ярким ослепительным счастьем.

Утомленные, они лежали прижавшись друг к другу, с трудом возвращаясь к реальной жизни, которая постепенно заполняла комнату звуками, прилетавшими вместе с легкими дуновениями ветерка.

Медленно, очень медленно Джейн пошевелилась и вздохнула, услышала ветер в деревьях, жужжащий хор насекомых в траве. Все еще не открывая глаз, она свернулась поуютнее в объятиях Харви и лежала так, ощущая полнейшую расслабленность.

— Харви… — прошептала она наконец.

— Да?

— Тебе хочется спать?

Он издал легкий смешок.

— Нет, я только прихожу в себя.

— Знаешь, чего мне хочется?

— Послушай, мне ведь не шестнадцать, — простонал он.

Джейн засмеялась.

— Мне хочется шоколадного печенья, которое печет Пайвари. И кофе с бренди.

— Прекрасная идея. — Харви приподнялся на локте. — Послушай, Джейн, — голос его был глухим, полным нежности, — не уходи сегодня в свою комнату. — Свободной рукой он отбросил с ее лба каштановые пряди. — Конечно, если ты хочешь.

Ее сердце затрепетало от счастья.

— А я и не думала уходить.

 

8

— Любуешься? — спросила Маргарет, увидев Джейн перед большой в красивой рамке фотографией рыжеволосой женщины с ружьем в руке. — Это мать Харви.

Вокруг буйствовало шумное веселье: все смеялись, шумели, звенел лед в ведерках с шампанском, музыка заглушала голоса. Огромный, убранный с артистической небрежностью дом Маргарет был полон людей, собравшихся на празднество чуть ли не со всей Австралии.

Стены просторного холла не было видно под множеством художественных фотографий — авторских работ хозяйки дома. И среди них — рыжеволосая женщина с ружьем в руке. Мать Харви.

— Она увлекалась оружием? — удивилась Джейн.

— О да! Она вышла в финал общеавстралийских соревнований по стрельбе, но приз так и не успела получить. Очень жаль…

— Вы знали ее?

— Да, когда была совсем маленькой. Иногда родители оставляли меня у них в доме, когда отбывали в очередное путешествие. Она была очень веселой. Хорошо играла на пианино… Помню, мы с ней часто распевали всякие детские песенки. И еще она учила нас танцевать.

К ним подошел отец Маргарет: грузный седоволосый мужчина с красивым, но обветренным лицом. Он тоже взглянул на фотографию матери Харви и сказал с улыбкой:

— Обаятельная была женщина. Душа любой компании. — Он с сожалением покачал головой. — Нам всем так ее не хватало, когда она уехала.

— Уехала? — удивленно переспросила Джейн.

— Да, уже давным-давно.

— О! А я думала, что она… умерла.

Джейн не знала, почему у нее сложилось именно такое впечатление. Помнится, Мартин никогда не говорил об этом, а уж Харви тем более.

— А что… а почему она уехала? — спросила Джейн.

Отец Маргарет пожал плечами.

— Кто знает? В один прекрасный день она собрала свои вещи и была такова. Слухи ходили самые разные, но правды, я уверен, не знает никто.

Джейн вгляделась в прелестное улыбающееся лицо.

— Настоящая красавица, — проговорила она, и тут же в ее голове закружились сотни вопросов.

— Да, красивая была женщина. Рыжеволосая, с зелеными глазами… — Отец Маргарет бросил на Джейн оценивающий взгляд. — Очень похожая на вас.

Кто-то сжал ее руку, державшую бокал, и указал на другую фотографию, последовала новая история, потом еще одна… Множество людей улыбались Джейн, задавали самые разные вопросы: доводилось ли ей раньше бывать в Австралии, что она здесь делает, где живет?

Харви видел, что женщины окружили Джейн плотным кольцом. Принятое испокон веков занятие на всех вечеринках, подумал он: препарирование и анализ появившегося на сцене нового игрока. Гонимые жаждой приключений, романтикой или привлекаемые загадочностью — как ни странно, все еще загадочностью — далекого континента, сюда приезжали многие. На лицах тех, кто разговаривал сейчас с Джейн, Харви легко читал невысказанные вопросы: станет ли Джейн приятным дополнением к их обедам и вечеринкам, можно ли считать ее опасной соперницей, нужно ли беспокоиться за своих мужей? Это изысканное космополитическое племя было не чем иным, как группой провинциальных обывателей. Харви наблюдал за Джейн и раздумывал, не пора ли спешить к ней на помощь.

Но, похоже, особой необходимости в этом пока не было. Насколько он мог судить по ее манере держаться и разговаривать, Джейн прекрасно понимала, что происходит, и вовсе не была ни польщена, ни удивлена предлагаемой ей игрой.

Умная девочка, подумал Харви. Красное платье, что было на ней, яснее ясного говорило: она никого не собирается дурачить, не собирается разыгрывать из себя наивную простушку. Платье поражало своей элегантной простотой и вызывающим цветом — оно идеально подходило для этой улыбающейся женщины со свежим цветом лица. Для женщины, с которой он занимался любовью сегодня ночью и которая уснула в его объятиях.

Джейн в своем вызывающе красивом платье выделялась в толпе гостей, но это ее нисколько не смущало, она расточала приветливые улыбки направо и налево. Харви понимал: эта хрупкая женщина, излучающая сексуальную притягательность, выдержит любую бурю. Свидетельство тому — ее честность и глубина страсти.

Женщина, полная противоречий и неожиданностей.

H вдруг его захлестнула острая потребность в этой женщине. Ему захотелось увести ее от всех этих людей: чтобы она принадлежала только ему одному, только его согревала своим присутствием, звуком своего голоса, светом своих глаз.

Джейн веселилась от души. После нескольких недель серьезной напряженной работы над книгой она вполне созрела для небольшой дозы легкомыслия и веселья. Кажется, даже у Харви было хорошее настроение. Он беседовал с мужем Маргарет, разговор наверняка шел о каких-нибудь связанных с ранчо делах — о чем еще им разговаривать? — и выглядел не таким сдержанным и холодным, как раньше.

— Итак, — сказала материализовавшаяся около Джейн Лорин, — значит, и ты тоже? Влипла, как я понимаю.

— Похоже, здесь все обо всем знают, — отозвалась Джейн, пытаясь не выказать своего раздражения.

Лорин рассмеялась.

— А что тут знать? Достаточно увидеть твое лицо, когда ты смотришь на него.

— Правда? — Джейн небрежно пожала плечами.

Ну почему люди не могут заниматься только собственными делами? Почему всегда суют нос куда не надо? — подумала она. Лорин была ей очень симпатична, но Джейн ни с кем не хотела обсуждать свои глубоко личные проблемы.

— Надеюсь только, что ты не бросишься в эту авантюру очертя голову и закрыв глаза, — сказала Лорин.

— Я тоже на это надеюсь.

Лорин пристально посмотрела на нее и вздохнула.

— Главное, не попади в эмоциональную зависимость от него, иначе ты пропала.

— Постараюсь.

Эмоциональная зависимость… Уж не это ли случилось со мной? — подумала Джейн. И разве можно сохранять эмоциональную независимость, если ты по уши влюблена? Да и что такое эта самая эмоциональная независимость? Способность контролировать свои чувства? Умение строго дозировать их на весах разума? Прошлая ночь была чудесной. И Харви был страстным, любящим… Может быть, я уже попалась на крючок эмоциональной зависимости, о которой говорит Лорин?

— Я не претендую на роль предсказательницы, — начала оправдываться Лорин, — просто я знаю, через что пришлось пройти Марджори. Надо сказать, ей не позавидуешь.

Джейн не хотелось больше слышать о страдалице Марджори, и потому она переменила тему, что оказалось весьма кстати, потому что минуту спустя около них появился Харви.

— Привет, Лорин.

— Привет, Харви, — отозвалась она вежливо-холодно.

— Джейн, в библиотеке Маргарет показывает свой фильм. Она спрашивает, не хочешь ли ты его посмотреть.

— Конечно, хочу!

Они сидели в темной комнате и смотрели фильм об одном из племен, обитающих на южном побережье Тиморского моря. Харви обнимал Джейн за талию, а она склонила голову ему на плечо и чувствовала себя совершенно счастливой.

— Ты хочешь спать сегодня в своей комнате? — шепнул он ей на ухо.

Как и потребовала Джейн, каждому из них была отведена отдельная комната, правда, находящиеся рядом. Наверняка не случайное совпадение: Маргарет, видимо, ни минуты не сомневалась, что Джейн не собирается спать одна.

Вопрос был прямой, и Джейн не хотелось затевать с Харви какие-нибудь игры: изображать застенчивость, требовать от него особой мужской настойчивости, и тому подобное.

— Нет, — просто сказала она.

Харви поцеловал ее в шею, и Джейн почувствовала, что он улыбается.

— Значит, не хочешь играть со мной в «кошки-мышки»?

— Не хочу, Харви, тебе придется принимать меня всерьез.

— Ты нравишься мне все больше и больше.

Теплота разлилась по всему ее телу. Джейн прижалась к Харви и, рассеянно следя за тем, что происходит на экране, почувствовала себя по-настоящему счастливой. «Ликующая радость любви» — так она могла бы назвать сейчас свое состояние.

Да, именно так.

Другими словами — ликующая эмоциональная зависимость.

 

9

На следующий день после возвращения от Маргарет Джейн поехала к Хелене. Входная дверь была открыта, и бамбуковый занавес свободно пропускал прохладный утренний воздух.

— Хелена! — позвала Джейн. — Ты где?

— Входи! — донеслось откуда-то из глубины дома.

Джейн подняла бамбуковый занавес и вошла.

— Я в ванной! — услышала она. — Иди сюда и протяни мне руку помощи.

Услышав столь странную просьбу, Джейн стрелой промчалась по коридору и оказалась у открытой двери ванной комнаты. Хелена, втиснувшись между стеной и унитазом, торчала головой в бачке.

— Что ты делаешь? — изумилась Джейн.

Хелена подняла голову и недовольно проворчала:

— Эта проклятая штуковина опять вышла из строя, и я, несчастная, пытаюсь ее починить.

Она снова склонилась над бачком и принялась орудовать в его внутренностях разводным ключом. У Джейн хватило ума вовремя прикусить язык, с которого чуть было не слетело: «А почему бы тебе не позвать мастера?» Она прекрасно знала, что мастера звать неоткуда.

— Тебе помочь? — спросила Джейн и усмехнулась: чем, интересно, она могла бы помочь в данном конкретном случае? — Хотя не могу сказать, что я разбираюсь в таких вещах, — честно призналась она.

— Но вон тот кусок проволоки справа от тебя, думаю, ты вполне способна мне подать.

Джейн подала небольшой моток проволоки и с уважительным восторгом наблюдала за действиями Хелены. Наконец та выбралась из щели между бачком и унитазом и нажала на спуск. Бачок ожил, выдав соответствующую порцию воды.

— Я потрясена! — воскликнула Джейн. — Ты его починила-таки!

— Только вот надолго ли? — усомнилась Хелена. — Впрочем, поживем — увидим. Пойдем, я заработала кофе.

Джейн восхитилась способностями этой женщины. И с удивлением поймала себя на том, что хочет стать на нее похожей. Сама она, к сожалению, ни к какой работе с инструментами не была приспособлена.

Ну что же, решила Джейн, значит надо приспосабливаться. Она вспомнила о Маргарет, которая, по слухам, превосходно управляла самолетом, о матери Харви, которой молва приписывала мастерское владение винтовкой. Беспомощные женщины — не та порода, которая может выжить и нормально чувствовать себя в условиях, мягко говоря, далеких от городских. А Джейн хотела не просто жить, а жить полной жизнью.

А почему вдруг тебе это понадобилось? — немедленно поинтересовался насмешливый внутренний голос.

— Присаживайся. — Хелена махнула рукой в сторону столовой. — А я сейчас приведу себя в порядок и приготовлю нам кофе.

Сидя в столовой, Джейн от нечего делать стала разглядывать красочное полотно на стене. Она видела эту картину и раньше, но не обращала на нее особого внимания: подобная живопись была не в ее вкусе. Бесформенные, так показалось Джейн, цветовые пятна, взрываясь яркими красками, создавали какие-то расплывчатые контуры — то ли людей, то ли предметов. А внизу четко просматривалась подпись: Марджори Стэнтон.

Джейн встала и отошла подальше, чтобы получше рассмотреть полотно. Вариация на тему классического сюжета «Сады Эдема». Так показалось Джейн. На полотне был изображен великолепный пейзаж, водопад и всевозможные твари божьи, собравшиеся на водопой. А в самом верху картины в правом углу — две маленькие человеческие фигурки, мужчина и женщина, стоящие рядом рука об руку и наблюдающие открывающуюся под ними картину.

Полотно, созданное Марджори, отражало ее чувства, состояние ее души. Джейн вдруг почувствовала неожиданное облегчение, словно ей открылась какая-то великая истина. Марджори перестала быть просто именем, чем-то безликим, запрятанным в воспоминаниях разных людей. Марджори стала реальностью: женщиной, которая жила с Харви, любила его, спала с ним. И, кроме того, она любила эту землю, видела ее красоту, хотя, без сомнения, идеализировала ее. Джейн, не отрываясь, смотрела на полотно и вдруг заметила в левом нижнем углу под невысокой каменной грядой груду костей, высушенных и обесцвеченных солнцем. Абсолютного счастья не существует, даже в раю, видимо, хотела сказать Марджори. Жизнь полна трагедий и опасностей. Смерть и утраты в любви — это тоже составные части жизни.

Утраты в любви… Страх пронесся над Джейн, словно порыв холодного ветра.

Она резко отвернулась и села на другой стул, чтобы видеть противоположную стену, от пола до потолка заставленную книжными полками, — зрелище гораздо более спокойное. Ей не хотелось думать о Марджори.

Вошла Хелена с кофе.

— Ты принесла мне рукопись?

— Только первые несколько глав, — ответила Джейн.

Хелена сама вызвалась прочитать рукопись — может быть, она сможет помочь Джейн какими-нибудь конкретными советами. Все-таки она довольно долго живет в этой стране и может заметить неточности в описании природы, бытовых деталей и каких-то жизненных реалий.

— Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна. Так важно, чтобы кто-то взглянул на привычный уже текст свежим глазом.

— А для меня это просто удовольствие. И к тому же — работа для мозгов. Не то что та рутина, которой я обычно занимаюсь. — Хелена скорчила гримаску. — Конторская работа, раздача аспирина, ремонт туалетов…

Возвращаясь на ранчо, Джейн снова задумалась о картине, о Марджори. Где она сейчас? Как выглядит? Не столкнутся ли они на какой-нибудь вечеринке?

Харви выпрыгнул из «лендровера», и толпа ребятишек самого разного возраста тут же окружила его. Дети… Куда ни посмотришь — дети. Откуда они взялись? И всего за одну неделю, с тех пор как он увидел фотографию Джейн с ребенком. Раньше их вроде бы и не было, а сейчас у него будто открылись глаза. Столько детей!

Джейн не упоминала о ребенке, а Харви не спрашивал. Он трусил, и это неожиданно обнаруженное в себе качество ему очень не понравилось.

Харви вошел в контору и погрузился в работу. Через какое-то время, случайно выглянув в окно, он увидел, что какая-то женщина, ухватив свое чадо за футболку, тащит его домой, а оно, уцепившись за ствол дерева, ни за что не желает покидать шумную компанию сверстников. Забавные они, эти дети, улыбаясь, подумал Харви.

— Харви?

Он мгновенно стер с лица улыбку и обернулся. В дверях стояла Хелена.

— Да?

— Я о Джейн… — сказала Хелена нерешительно и умолкла.

— О Джейн? — Харви насторожился: ему ни с кем не хотелось обсуждать Джейн. Намереваясь увести разговор, если уж он возник, на нейтральную полосу, он спросил: — Ты прочитала рукопись?

— Да, прочитала. Джейн дала мне ее вчера, и я просидела над ней всю ночь. Действительно хорошая вещь. Но я хотела поговорить с тобой не об этом. — Хелена закусила губу и подняла на него темный горячий взгляд. Харви понял: она не собирается идти по той нейтральной полосе, на которую он ее пытался направить. — Пожалуйста, Харви, — тихо сказала Хелена, — хоть на этот раз не закрывай наглухо двери. Не закручивай гайки слишком сильно. Пожалуйста.

Это было не то, что ему хотелось бы услышать, и он знал, что Хелена это тоже знает. Харви бросил на нее ледяной взгляд и собрался высказаться насчет чужих и своих дел, но Хелена остановила его взмахом руки.

— Не надо, не говори ничего. Все и так ясно, без слов.

«Хоть на этот раз не закрывай наглухо двери…» К великому удивлению Харви, эти слова, вызывая раздражение, весь остаток дня назойливо звучали в его голове.

Значит, Хелена считает, что он собирается сделать еще одну ошибку? Харви подумал о Марджори, и в нем снова всколыхнулось чувство вины. Он не любил ее, по крайней мере, никогда не позволял себе поверить, что испытывает к ней глубокое чувство. И вот теперь в его доме другая женщина, и он хочет ее так, что чуть не сходит с ума.

Харви не знал, любит ли Джейн. Он не знал, способен ли вообще любить.

Мысль не очень-то радостная.

 

10

Когда Харви подъехал к дому, его глазам предстало поистине великолепное зрелище: обтянутая шортами цвета хаки симпатичная попка, ниже — пара стройных загорелых ног. Все остальное пряталась в капоте старого «лендровера».

Заинтересованный, Харви вышел из машины и подошел поближе — картина стоила того, чтобы разглядеть ее получше.

— Джейн!

— Привет! — бросила она через плечо.

— Что ты делаешь?

Она усмехнулась.

— Пытаюсь разобраться в своей машине. — В левой руке у нее была книга, которую она и продемонстрировала Харви. — Справочник по ремонту машин. Пособие для начинающих.

— В своей машине?

— Ну да, я купила ее сегодня утром.

Харви удивленно воззрился на груду кое-где проржавевшего металла и осторожно поинтересовался:

— И она уже требует ремонта?

Джейн выпрямилась и, довольная, посмотрела на него.

— О нет, я просто пытаюсь понять, что есть что. Так сказать, пощупать все своими руками. Думаю, основное я должна знать: где, например, находится аккумулятор, как поменять покрышки, ну и всякое такое.

Харви подавил смешок.

— Ты не знаешь, как поменять покрышки?

— Никогда не приходилось этим заниматься. Как тебе известно, я женщина городская, поэтому всегда к моим услугам ремонтные мастерские и станции техобслуживания. Ну а на худой конец — такси, если что-то сорвется.

— Откуда вдруг такое рвение?

Джейн отбросила волосы и одернула рубашку. Заслонила ладонью глаза от яркого солнечного света. До чего же она сексуальна! — подумал Харви. Чего стоит только полная округлая грудь под розовым хлопком!

— Но сейчас-то я живу, что называется, в глубинке, — продолжала объяснять Джейн. — И окружающая меня действительность требует определенных технических навыков. Я не хочу застрять где-нибудь посреди буша в заупрямившейся машине и ждать неизвестно сколько времени, пока ты меня вызволишь.

Харви ошарашенно молчал, и Джейн нахмурилась.

— Ну же давай, начинай, — подтолкнула она его. — Это что — плохо, непонятно, глупо?

— Нет-нет, конечно нет. Просто я не думал, что ты — женщина такого типа.

Джейн закатила глаза.

— Какого типа? Может быть, я слишком изящная или чересчур изнеженная? Послушай, я просто хочу иметь основные практические навыки. Вот и все. А ты, если желаешь, можешь мне в этом помочь.

— Согласен, — сказал Харви.

Она опять удивила его.

— Так когда же мы начнем?

— Хоть сейчас.

Джейн повернулась к машине и, захлопнув капот, жестом собственника похлопала развалюху.

— Ну и что ты о ней думаешь? Здорово, правда?!

Это была старая армейская машина, годная разве что для езды по пастбищам. А уж о том, что внутри, под безобразным корпусом, Харви даже думать не хотел. Глаза Джейн искрились неподдельной радостью, поэтому он лишь осмелился притушить ее восторг.

— Замечательно. Только смотри, как бы она под тобой не развалилась. Кто тебе ее всучил?

Джейн бросила на него возмущенный взгляд.

— Уж не думаешь ли ты, что я не умею покупать машины?

Поскольку Джейн только что сообщила ему о своих технических навыках, Харви конечно же не посмел усомниться в ее опытности по части покупки автомобилей. Но вопрос все-таки повторил, слегка переиначив:

— Так где ты отыскала это ископаемое?

— Помнишь, я ездила смотреть коттедж, который мне рекомендовала Маргарет? Ну, когда я еще не получила твоего милостивого приглашения пожить у тебя? — Глаза Джейн озорно сверкнули. — Так вот, по дороге я встретила одного миссионера, то есть не самого миссионера, а его друга. Я познакомилась с ними еще в Мельбурне. А тогда мы просто столкнулись на автозаправке и разговорились. Я просто к слову сказала, что хотела бы купить машину, и он обещал мне помочь — подыскать что-нибудь совсем недорогое. Ну вот он и нашел эту машину.

Сказал, что погонял ее немного, чтобы проверить ход, кое-что подладил и даже посоветовал, к кому можно обращаться в случае необходимости.

Уж очень быстро она обзаводится друзьями, с легким раздражением подумал Харви.

— А ты хоть знаешь, как зовут этого друга миссионера? — не без иронии поинтересовался он.

— Конечно! — возмутилась Джейн. — А почему ты спрашиваешь?

— Просто мне интересно: по-твоему, этому малому можно доверять?

— Безусловно. Видишь ли, я очень хорошо чувствую людей. Если человек не заслуживает доверия, у меня появляются какие-то неприятные ощущения вот здесь. — Джейн помассировала солнечное сплетение. Затем одарила Харви ослепительной улыбкой. — Так, значит, ты одобряешь?

Неизвестно почему, ему нравился ее энтузиазм, и он не мог удержаться от соблазна обнять Джейн за талию и поцеловать в щечку. Это был минимум того, что ему хотелось бы сделать с Джейн прямо здесь и сейчас.

— Конечно, если она безопасна на ходу, — рассеянно отозвался Харви, ведя Джейн в дом.

— О, я в этом уверена.

Он завел Джейн в ванную комнату, закрыл дверь и начал вытаскивать рубашку из-под ремня, стягивающего ее шорты.

— Что ты делаешь? — спросила Джейн, отбиваясь — впрочем, вяло — от его рук.

— Всего лишь снимаю с тебя одежду. Я тоже разденусь. А потом я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.

— Не уверена, что мне захочется это делать, — строго ответила Джейн.

— Захочется, уж поверь мне.

— А тебе не кажется, что ты слишком самоуверен?

Харви выразительно хмыкнул.

— Да уж, я такой.

— И что именно я должна для тебя сделать? — полюбопытствовала Джейн.

— Я хочу, чтобы ты встала со мной под душ, намылила губку мылом и сделала мне полный массаж.

— Только если ты сделаешь мне такой же.

Так продолжаться не может. Я должен узнать.

Харви присел на софу рядом с Джейн. Она, как всегда, разливала кофе, а он — тоже как всегда — любовался ею. Он любил смотреть, с каким изяществом она совершает самые обыденные действия: разливает кофе, гуляет по лужайке, читает или делает бутерброд.

Харви взял из рук Джейн чашку и сказал:

— Я хочу кое о чем у тебя спросить. — Он знал, что вторгается на чужую территорию, и все же ничего не мог с собой поделать.

— Да, пожалуйста. — Глаза Джейн стали прозрачно-зелеными.

— На прошлой неделе, когда я вечером вернулся домой, ты плакала. Почему?

Джейн потупилась.

— Я была… просто у меня было плохое настроение, вот и все.

— Ты держала в руке фотографию, — напомнил Харви.

— О! — Джейн помолчала, очевидно догадавшись, что он заподозрил. — Это не мой ребенок, если тебе интересно.

У Харви с души свалился камень.

— Не твой? — переспросил он.

Очевидно, в его тоне прозвучало облегчение, потому что Джейн, нахмурившись, сказала:

— Вот, значит, что тебя волновало… Извини.

— Тебе не за что извиняться. Но почему ты все-таки плакала?

— Я скучаю по этому малышу. Я почти целый год ухаживала за ним, и теперь мне его не хватает. Поэтому иногда мне трудно смотреть на его фотографии без слез.

— Чей же это ребенок? И почему ты ухаживала за ним?

— Во всем виновата ужасная бюрократическая неразбериха. Но это долгая история. Ты действительно хочешь, чтобы я все рассказала?

Харви кивнул.

— У меня есть близкая подруга, которая работает в агентстве по опеке и усыновлению. Как-то я зашла к ней на работу — не помню зачем — и застала ее в панике. Прямо у нее в офисе в корзине — ну знаешь, такие корзины, приспособленные для перевозки детей в машинах? — спал ребенок. Его должны были забрать приемные родители, но с ними произошло что-то ужасное: то ли авария, то ли какой-то несчастный случай. Словом, забрать ребенка они не смогли. Это случилось за несколько дней до Рождества. Моя подруга несколько часов провисела на телефоне, пытаясь пристроить ребенка в приют. Но везде, как назло, по разным причинам ей отказали. Короче, ребенка взяла я.

— Ты взяла неизвестно чьего ребенка, подкидыша, я правильно тебя понял?

Джейн криво усмехнулась.

— В тех обстоятельствах это показалось нам единственно разумным решением, хотя, конечно, противоречило всем законам и правилам. Но моя подруга валилась с ног, у нее была жуткая ангина. Тут уж не до законов.

— Сколько же было ребенку?

— Десять дней. Новорожденный, прямо из роддома.

— Думаю, ты была совершенно не готова к появлению ребенка в своем доме.

Джейн рассмеялась.

— О да. Помню, я ехала с ним в машине и думала: «О Господи, что же я натворила!» На мое счастье, у соседки был ребенок, тоже грудничок, и она дала мне все необходимое на первое время, включая массу полезных советов.

— И что же, для малыша так и не нашли места в приюте? Он так и остался у тебя?

— Ты ведь знаешь, как это бывает в праздники. Весь январь он пробыл у меня, потом началась какая-то путаница с бумагами, с оформлением, пошли всякие неувязки — словом, обычная бюрократическая канитель. И закончилось все тем, что ребенок остался у меня еще на один месяц. Потом решили, что для ребенка будет гораздо лучше, если его сразу передадут в семью, минуя временное пристанище. Короче, он прожил у меня почти десять месяцев, прежде чем ему подыскали родителей. Не спрашивай меня, почему дело затянулось. Во всяком случае, к тому времени как он начал ползать и пытался встать на ножки… — Джейн опустила глаза.

— К тому времени он стал твоим, и тебе не хотелось его возвращать.

— Совершенно верно. Но моим он стал задолго до этого. Правда. Я была ему матерью, настоящей матерью — другой ведь у него не было, — и полюбила его всем сердцем, хотя знала, что никогда не смогу его удержать.

Глаза Джейн наполнились слезами, и Харви, поняв, что она старается не разрыдаться, обнял ее.

— Десять месяцев — срок немалый. А как же твоя собственная жизнь, твоя работа?

— Все складывалось на редкость удачно. В редакции пошли мне навстречу, и я работала дома. А потом я заключила контракт на издание книги моего отца, получила аванс и смогла позволить себе почти все свободное время отдавать Филу.

Джейн замолчала и отвернулась. Харви крепче обнял ее за плечи, не зная, чем утешить ее.

— А потом, когда его забрали, — тихо продолжала Джейн, — моя квартира сразу опустела. Я не находила себе места. Меня предупреждали, что нельзя слишком привязываться к ребенку, но, по-моему, это невозможно. Как можно не полюбить ребенка, которого ты пеленала, ласкала, кормила, заботилась о нем столько времени… Разве имеет значение, родной он мне или неродной?

По-видимому, такие чувства типичны для всякой нормальной женщины с нормально развитыми инстинктами, подумал Харви. И у Джейн с ними, кажется, полный порядок.

Она глубоко вздохнула.

— Я хотела усыновить Фила, но, оказывается, существует масса ограничений: стабильность заработка, семейное положение… — Джейн, борясь со слезами, ненадолго умолкла. — Словом, мне пришлось отказаться от Фила. Это было самое трудное решение в моей жизни.

— И когда это случилось?

— За два месяца перед тем, как я приехала сюда. Я просто счастлива, что мне представился повод уехать. Новые люди, которые ничего о тебе не знают, любимая работа, которую необходимо сделать… Все это целиком занимает ум, и тем не менее… — Джейн закрыла глаза. — Иногда я не могу без слез смотреть на фотографии, потому что мне все еще хочется вернуть этого ребенка. Мне хочется держать его на коленях, вдыхать запах детского тельца… Конечно, с моей стороны это чистый эгоизм: он-то во мне теперь не нуждается. У него чудесный дом с ласковыми любящими родителями. С двумя родителями…

— Но, когда он нуждался в тебе, ты была с ним.

И она отдавала ему все, мысленно закончил Харви: свою любовь, свою ласку, свою заботу, свое время. Его переполняли странные, не ведомые ему доселе чувства: умиление, мягкость, растроганность. Ему хотелось приласкать Джейн, утешить ее, успокоить.

Эта женщина, к которой поначалу он был несправедлив, удивляла его все больше, все глубже вторгалась в его мысли и в мечты. Но одновременно с неодолимой потребностью в ней в Харви поселился и разрастался страх, что все, связывающее его с Джейн, не будет длиться вечно.

Он старательно гнал от себя эти мысли. Вот и сейчас отмахнулся от них, положил руку на густые шелковистые волосы Джейн и поцеловал ее. Сейчас она рядом, а что касается будущего — там видно будет.

Джейн довольно успешно осваивала азы автомеханики. Харви показал ей, как менять покрышки и свечи зажигания, посвятил в кое-какие премудрости. Жизнь Джейн была полна всевозможных открытий. Забавных и интересных. И все казалось легким… Достаточно спросить Харви и выслушать его подробные объяснения.

Но это только казалось. Джейн столкнулась с тем, чего никак не могла преодолеть. Как только она задавала вопрос, самый безобидный, касающийся лично Харви, он замыкался в себе.

И тогда в глубине души Джейн поселился страх. Она старалась не замечать его, не думать о нем, но он упорно не хотел покидать захваченной им территории.

Несколько дней Джейн провела за пределами ранчо — она отправилась на отдаленные фермы, чтобы, набравшись новых впечатлений, изложить их в книге. Машина вела себя лучше некуда. Вернувшись, Джейн взахлеб рассказывала Харви об увиденном. Он слушал с интересом, задавал вопросы, и Джейн была благодарна ему за то, что он проявляет внимание к ее работе, интересуется ее чувствами и мнениями.

— И тем не менее я рада, что наконец-то оказалась дома, — призналась Джейн, когда они легли спать.

— Ммм… я тоже.

— Как забавно… — пробормотала Джейн, — чувствовать себя как дома там, где еще несколько месяцев назад тебя просто не было.

— Не очень-то привыкай к этому, — посоветовал Харви.

— Почему? Мне нравятся эти места.

— Через несколько месяцев ты уедешь.

Джейн вздохнула.

— А может быть, нет. Может быть, я останусь здесь, напишу свою книгу, буду часто заниматься с тобой любовью, стану настоящей женщиной-ранчеро. Неплохая идея, а?

Харви приподнялся, опершись на локоть, и с усмешкой взглянул на нее.

— Прекрасная идея, но только рано или поздно ты начнешь тосковать о прелестях больших городов.

— Ну уж! — фыркнула Джейн. — Смог, суета, маленькие квартирки, уличные пробки… Не дождешься.

— А кто-то недавно говорил, что Лондон замечательный город, без которого трудно прожить.

Джейн взглянула на него невинными глазами.

— А разве это была я? И я так говорила?

— Говорила, говорила…

— Не помню, — солгала она.

— Театры. Музеи. Великолепные магазины. Рестораны для гурманов. Кипучая общественная жизнь, — перечислял Харви.

— Ах, это?.. — пренебрежительно бросила она.

— Да, это. Еще пара месяцев — и тебе захочется вернуться к благам цивилизации.

Джейн положила руки под голову и уставилась в потолок.

— Ну что ж, — сказала она, — если это случится, я сяду на самолет и вернусь. Рейсы в Лондон каждый день, так что — никаких сложностей.

— Да, ты свободная женщина.

— А если так, — Джейн повернула голову и одарила Харви широкой улыбкой, — я найду себе другого любовника, возможно, более интересного. Что ты об этом думаешь? Может быть, лингвиста, или дантиста, или…

Харви склонился над ней и закрыл ей рот поцелуем.

— Заткнись, — добродушно проворчал он.

Джейн рассмеялась.

— К сожалению, в моей душе ни одна струна не отзывается сейчас на городскую жизнь.

В ней один только страх, ничего более, мысленно закончила она. Что, если произойдет, как с Марджори и Харви никогда не откроет мне свое сердце? Что, если все плохо закончится? Нет, нет, нет…

Джейн отринула все страхи и, наслаждаясь прикосновениями рук и губ Харви, отправилась в тот мир, где все — безбрежная радость и безмерное счастье.

— У тебя есть твои детские фотографии, Харви? — как-то вечером спросила Джейн.

— Где-то есть. А что?

— Хочу посмотреть, как ты тогда выглядел. — Странно, но она никак не могла представить Харви маленьким мальчиком, свободным, счастливым, играющим с собаками, плескающимся в лужах. — У тебя есть фотоальбомы?

— Альбомов нет. Где-то лежит коробка с фотографиями.

Нет альбомов? Почему? — удивилась Джейн, но спрашивать не осмелилась.

— Ты не возражаешь, если я взгляну на них? — осторожно попросила она.

Харви пожал плечами, его лицо стало непроницаемым.

— Хорошо, будет время — поищу.

Джейн поняла, что он не в восторге, но благопристойного повода отказать сразу не нашел. Харви явно не хотел, чтобы она знала о нем слишком много, приближалась к нему слишком близко.

— Да-да, конечно, — легким тоном подхватила она. — Как-нибудь потом.

Ночью, положив голову на грудь Харви, Джейн спросила:

— Ты помнишь вечеринку у Маргарет?

Джейн не могла объяснить, почему у нее вдруг возникло желание довести до его сведения то, что она тогда узнала.

— И что же?

— Маргарет показала мне фотографию твоей матери. — Джейн подождала ответа, однако Харви молчал. — Не знаю почему, но я думала, твоя мать умерла, — сказала она мягко.

— Она не умерла, она уехала, и случилось это много лет назад. На этих сборищах люди черт знает сколько болтают!

— Почему ты никогда не говоришь о своей матери? — спросила Джейн, сделав вид, что не заметила его раздражения.

— Потому что не хочу.

— Ты ее видел когда-нибудь после того, как она покинула Австралию?

— Нет. И я буду тебе очень признателен, если ты не станешь обращать внимания на все сплетни, которые услышишь.

Харви встал с кровати и подошел к окну. Приоткрыл створку.

— Тебе не холодно?

Если и холодно, то только не от свежего воздуха, подумала Джейн и ответила:

— Нет-нет, наоборот, так гораздо приятнее.

Жизнь была простой и счастливой до тех пор, пока она не спрашивала Харви о чем-то сугубо личном: о его прошлом, о его матери. А он в свою очередь тоже почти никогда не интересовался прошлым Джейн, как будто ему было важно лишь то, что происходит сегодня.

Харви вернулся в кровать, и какое-то время они лежали, не произнося ни слова.

— Извини, если мой вопрос тебя огорчил, — сказала наконец Джейн. — Просто… я до сих пор скучаю по своим родителям. Я отдала бы все, лишь вернуть их. Мне хотелось бы… мне просто хотелось лучше понять тебя.

Джейн почувствовала, как Харви потянулся к ней. Она нашла его руку и сжала ее. Он придвинулся ближе, обнял ее и стал целовать. Джейн закрыла глаза и отдалась его нежности, своей любви к нему. Его поцелуи, легкие, нежные, спускались все ниже — от губ к подбородку, к шее, к груди… Харви ласкал каждый дюйм ее тела, гладил, пробовал на вкус… Он не торопился, словно хотел навсегда запомнить запах и вкус Джейн.

Она таяла под его ласками и возвращала их Харви, чувствуя, как нарастает в ней томительное желание, и в то же время ощущала той своей частью, что жила будто отдельно от нее, некую печаль, какую-то странную тоску в ласках Харви.

Он заснул, а Джейн долго не смыкала глаз и думала, думала… В постели она чувствовала себя близкой Харви, и эта близость не имела ничего общего с его словами, с воспоминаниями и с тем, что за ними стояло. В постели они принадлежали только друг другу. Лежа в объятиях Харви, Джейн ощущала это каждой клеточкой своего тела. Но иногда днем она смотрела на Харви и видела между ними огромную зияющую пустоту, и тогда ей грезилось нечто ужасное.

Джейн задумалась о Марджори, о женщине, которая любила Харви, и о причинах, заставивших ее уйти. И на нее опять набросился страх, горячий и мучительный.

Никаких путеводных огней, никаких инструкций. У нее в руках — лишь собственный компас, стрелка которого вертится с сумасшедшей скоростью, не указывая никакого направления.

Однажды вечером, к великой радости Джейн, позвонила из Лондона Сью.

— Привет, Сью! Как дела?

— У нас тут все нормально, но у меня есть одна новость, которая, возможно, будет тебе интересна. Это касается Кена.

— Надеюсь, с ним все в порядке? — Вопрос слетел с языка Джейн совершенно автоматически: Кен детектив, на такой работе, как у него, все может случиться.

— Более чем в порядке. Вчера он женился.

Значит, Кен женился…

— Ну что ж, очень хорошо. Желаю ему счастья.

— Я передам, но… — Сью замялась. — О черт, не знаю даже, как сказать.

— Да что ты мнешься, ходишь вокруг да около?! Просто возьми и скажи.

— Кен женился на вдове полицейского с тремя маленькими детьми, — на одном дыхании выпалила Сью.

Джейн почувствовала легкую дурноту и обессиленно опустилась на стул.

— Дорогая, тебе плохо?! — забеспокоилась Сью.

— Нет-нет. Я… я… просто не знаю, что сказать.

— И еще. Он ушел из полиции.

— Не могу поверить, — прошептала Джейн. — Работа в полиции — его жизнь.

— Ходят слухи, что он сделал это ради детей.

Джейн почувствовала, что ей не хватает воздуха.

— Ради детей… — повторила она едва слышно.

— Он же говорил тебе, что никогда не захочет детей. Я этого не понимаю, Джейн.

— По-видимому, передумал. — Она не знала, что сказать, в голове у нее царил полный сумбур. И еще — мучительные воспоминания.

— Ты расстроилась?

— Да нет, но, признаться, я немного… удивлена.

— Когда я услышала об этом, то чуть не лопнула от ярости, — сказала Сью. — Я непрестанно думаю о тебе, о том, как тяжело тебе было, о вашем разрыве. Затем у тебя появился Фил, но и от него тебе пришлось отказаться, и тут вдруг… — Голос Сью дрогнул. — Ох, пропади все пропадом, Джейн! И такого типа ты любила!

— Сью, перестань оплакивать мою прошлую любовную жизнь! — Джейн будто со стороны слышала свой беспечный голос. — Когда это было? Сто лет назад. У меня все хорошо. Неужели мне впадать в истерику из-за того, что Кен изменился? Надеюсь, он будет счастлив.

— Ты святая! — Сью вздохнула. — На твоем месте я прилетела бы в Лондон и насыпала яду в его свадебный пирог.

Джейн удалось улыбнуться.

— Болтунишка!

— У тебя обескураженный вид, — сказал Харви, когда она положила трубку. — Хочешь выпить?

— Д-да, пожалуй.

— Плохие новости? — спросил Харви, протягивая ей стакан.

— Да нет, не очень. Помнишь, я как-то рассказывала тебе о Кене?

В подробности она тогда не вдавалась, сказала только, что у нее был мужчина, с которым она порвала два года назад.

— А-а-а, кажется, он детектив?

— Да. — Джейн отпила из стакана. — Вчера он женился. — И она рассказала Харви всю историю своих отношений с Кеном. Он слушал не перебивая. — И все же я не думаю, — подытожила Джейн, — что, не разойдись мы, он изменил бы свое мнение. В глубине души он всегда боялся, что с ним что-нибудь случится и дети останутся сиротами. Кен никогда не знал отца.

— Но сейчас у него трое детей.

— Верно. — Джейн допила вино. — Отец этих детей был полицейским. С этими детьми произошло то, из-за чего Кен боялся иметь собственных детей. И теперь, при таком странном стечении обстоятельств, он все-таки стал отцом. И ушел из полиции, чтобы уберечь детей от еще одной возможной травмы. И, вероятно, свою жену.

— А он никогда не хотел уйти из полиции, когда вы были вместе? — спросил Харви.

Джейн едва заметно улыбнулась.

— Никогда, да и я ни за что не стала бы просить его об этом. — Она уставилась в опустевший стакан. — Но никогда не отказалась бы от материнства ради спасения наших отношений, — тихо добавила Джейн.

Харви почувствовал, как внутри него загорелся мучительный огонь, сердце сбилось с обычного ритма. Ему захотелось повернуться и… бежать, бежать от этой прочной серебряной паутины, сплетенной из нежности к Джейн и желания обладать ею.

Но он не убежал. Поздно. Слишком поздно.

Харви склонился над ней и быстро поцеловал, вдохнув свежий цветочный запах ее волос.

— О, совсем забыла: сегодня мне звонила Лорин, — оживленно заговорила Джейн. — Она приглашает меня пожить у них несколько дней. Хочет показать мне окрестности Мельбурна. Ну и само собой мы пройдемся по магазинам.

Харви не успел совладать со своими чувствами, и на его лице отразилось раздражение. Джейн удивленно взглянула на него.

— Что-нибудь не так?

— Нет-нет, ничего. — Харви выдавил улыбку.

— Ты не любишь Лорин и Сидни?

Он пожал плечами.

— Сидни — дурак. Поющий рыжебородый дурак.

Джейн рассмеялась.

— У него своеобразный взгляд на мир, а своими песнями он веселит людей.

— Лорин все-таки женила его на себе.

А к тому же Лорин слишком болтлива, слишком много знает, годами следит за мной недоброжелательным взглядом, продолжил мысленно Харви. Впрочем, плевать мне на это, я почти не замечаю ее. Просто мне не хочется, чтобы Джейн якшалась с этой женщиной. Хотя, разумеется, я не могу запретить ей.

Джейн снова рассмеялась.

— Она любит его.

— Я остаюсь при своем мнении.

— Вам следует поработать над собой, сэр, — бросила Джейн. — Нужно поднять тебе настроение, Харви. Давай устроим вечеринку или поставим какое-нибудь особенное шоу. Можем, к примеру, спеть вместе «Ты мое солнышко» или что-нибудь в этом роде.

Скорее я брошусь на раненого быка, подумал он и поймал себя на том, что улыбается во весь рот.

Теперь Харви частенько замечал за собой, что улыбается.

Без сомнения, опасный признак.

 

11

— Что-то у тебя хорошее настроение, — заметила Хелена, подавая Харви ежемесячный финансовый отчет. — Не связано ли это случайно с тем, что сегодня возвращается Джейн?

— Это твоя нежная улыбка озарила мой сегодняшний день, — буркнул он.

Хелена рассмеялась.

— Харви, ты просто прелесть!

— Иди порадуй комплиментами своего мужа, я занят.

Она засмеялась и ушла, а он погрузился в отчеты, лежавшие перед ним. Когда в конце дня Харви подъехал к дому, тот выглядел совсем не так, как в предыдущие три дня. Теперь дом снова улыбался, как выразился Пайвари, когда Джейн впервые появилась в нем. Теперь Харви знал, что слуга оказался прав. Джейн заполнила весь дом, как и всю его жизнь, светом, смехом и красками. Без нее дом казался Харви непривычно пустым, хотя до этого он прожил в нем один многие-многие годы. И прожил в полном мире и согласии с собой.

По дороге домой Харви размышлял о том, что в конце концов Джейн закончит книгу и уедет. Когда это произойдет? Через три месяца, через четыре? К тому времени, можно не сомневаться, она будет счастлива вернуться к городской жизни.

Харви нетерпеливо вышел из машины и захлопнул дверцу. И сразу его взгляд уперся в зеленого монстра, покрытого красной пылью. Кто бы мог подумать, что Джейн так понравится эта развалюха? Когда она садилась за руль, у нее был такой вид, будто она владеет по меньшей мере «феррари».

Когда Харви вошел в дом, то сразу услышал смех Джейн. Смех доносился с кухни, и Харви, не раздумывая, зашагал туда. Джейн не сразу заметила его, и около минуты он стоял, любуясь ею.

Она была босиком, бедра обернуты белым куском полотна, что-то вроде саронга, а сверху довольно коротенький, тоже белый, топик. Юбку опоясывала надпись: «Бодрствующий съедает спящего». Харви улыбнулся. Интересно, почему Джейн выбрала эту одежду, что ей понравилось: цвет, дизайн или текст? Джейн разгружала две большие коробки, ей помогал Пайвари. Как завороженный Харви смотрел на полоску темной кожи, мелькавшую между юбкой и топом, когда Джейн наклонялась над коробкой.

Сорвать бы прочь эту дурацкую одежду, почувствовать тепло обнаженного тела Джейн! Харви на мгновение закрыл глаза, пораженный собственной реакцией: он что, подросток, в котором бушуют гормоны?

Джейн выпрямилась и наконец заметила Харви. И сразу ее глаза заблестели, а лицо озарилось улыбкой.

— Привет!

— Привет. Ну, как ты?

Харви мог и не спрашивать. Выглядела Джейн великолепно: сверкающие глаза на сияющем лице, волосы, закрученные двойным узлом и спутанные от ветра…

— Замечательно! Мы прошлись по всем магазинам, побывали даже на блошином рынке — ну, знаешь, барахолка, на которой попадаются иногда премилые вещицы. Ну и конечно, исколесили окрестности. А потом совершенно неожиданно нас пригласили на потрясающую вечеринку. Масса интересных людей! Кинопродюсер, не знаю можно этому верить или нет, репортер из сиднейской газеты, который собирается…

Харви почти ничего не слышал — он просто смотрел на счастливое лицо Джейн, и страх как яд замедленного действия вползал в его душу. Конечно, Джейн понравился большой шумный город, кипящий жизнью, манящий интересными встречами, экзотическими ресторанами — кажется, она рассказывала что-то об индийской кухне. А что он может предложить ей здесь, на ранчо, куда доходят только жалкие отзвуки той жизни?

— Смотри, что я привезла! — тараторила Джейн, указывая на груду продуктов, вываленных на стол. — Гусиная печень, камамбер, дорблю, копченый угорь, орехи в шоколаде… Ой, забыла! — Она вытащила коробку и протянула Харви. — Теперь у нас будет кофе эспрессо! — Вдруг сияющая улыбка сползла с ее лица, Джейн замолчала и, нахмурившись, пристально посмотрела на Харви. — Что-то не так?

Он покачал головой.

— Я рад, что ты получила удовольствие.

А что, черт возьми, происходит с ним?! Как он себя ведет?!

— Мне правда очень понравилось, — сказала Джейн уже более спокойно. — Было очень приятно носиться с Лорин по городу, просто так, без всяких дел и забот… — Джейн умолкла, закусив губу.

Харви увидел недоумение в ее глазах. Он повернулся, чтобы уйти.

— Мне нужно выпить. Налить тебе?

После едва заметной паузы, она сказала:

— Спасибо, но сначала я хочу принять душ.

Он просто устал, думала Джейн, стоя под теплым душем и вымывая из волос красную пыль. Ничего особенного не произошло, скорее всего, у меня просто разыгралось воображение.

Она вытерлась большим пушистым полотенцем и обернула бедра другим куском белой материи, на котором было написано: «Танцующий в своем доме будет вознагражден вдвойне». Проверим, так ли это, подумала Джейн, расчесывая перед зеркалом влажные волосы.

Джейн открыла комод и выбрала кружевной бюстгальтер изумрудного цвета. Даже жаль закрывать такую красоту топом, с улыбкой подумала Джейн, глядя на себя в зеркало. Но сначала — волосы. Она включила фен.

Харви со стаканом в руке вошел в комнату, когда Джейн заканчивала сушить волосы.

— Прошу, — сказал он, подавая ей стакан. — Я рад, что ты вернулась. — Его улыбка была полна тепла и любви.

Да, так и есть — у меня просто нездоровое воображение, решила Джейн, вспомнив свои недавние страхи.

— Ты рад, а я просто счастлива. А о чем ты задумался? — спросила Джейн, вызывающе глядя на Харви. Она медленно, обольщающе повела бедрами. — Ну как? Тебе нравится такое сочетание красок?

Харви сел на кровать, и Джейн остановилась перед ним, слегка касаясь коленями его ног. Медленно отпивая из стакана, Джейн дразняще смотрела на Харви.

— Потанцуй еще. Я хочу получше разглядеть краски, — попросил Харви.

Джейн сделала несколько вызывающих движений и снова остановилась перед ним.

— Ну?

— Нарядные краски.

Джейн рассмеялась. Харви серьезный, такой сдержанный, такой… англичанин до мозга костей.

— Что тебя рассмешило?

— Ты.

В следующее мгновение Харви отобрал у Джейн стакан с вином, поставил его на пол, одним легким движением поднял ее на руки и бросил на кровать.

— Будешь знать, как смеяться надо мной, — мрачно пригрозил он.

— Но я и не думала смеяться! — возразила Джейн, кусая губы.

— Нет, ты смеялась! И что я такого сказал?

— Ты сказал, что краски — нарядные.

— Ну и что? Разве это не так?

— Конечно, не так! Что такое — нарядные? Это слово совершенно ничего не выражает. Оно не имеет никакой окраски. Как насчет… ммм… великолепные, потрясающие, экзотичные, сексуальные?

— Это все относится к тебе, а не к тряпкам. — С этими словами Харви сорвал полотняный кусок с бедер Джейн. — Как я понимаю, раз ты для меня танцевала, то теперь хочешь получить награду.

Джейн почувствовала щекочущее прикосновение его подбородка, не бритого с самого утра. Она протянула руки и вцепилась в густые волосы Харви, потому что желание набросилось на нее, как огонь на сухой кустарник. У нее перехватило дыхание.

— Это было бы справедливо, — с трудом выговорила она.

— Ты так чудесно пахнешь… — пробормотал Харви. — А я — грязная немытая свинья. Мне нужно пойти под душ.

— Мне все равно, — прошептала Джейн.

От него пахло бушем, дымом, древесной смолой. Она вдыхала запах мужчины, которого любила, и более эротического ощущения для нее сейчас не существовало. Она не могла позволить Харви оторваться от нее, потому что тело ее было как созревший фрукт, полный соков и ждущий бережных рук.

— Я так рада, что вернулась, — прошептала Джейн.

Харви поднял голову, заглянул ей в глаза.

— Не уходи, — прошептала она, целуя его. — Пожалуйста, я хочу тебя.

Я люблю тебя, хотелось сказать Джейн, но сказать это словами она не могла. Она говорила своим телом. И говорила снова и снова, пока не рассеяла все сомнения Харви.

В этих краях постоянно циркулировали какие-то слухи и, пожалуй, совсем не было секретов. Джейн узнавала новости на вечеринках и всяких сборищах. Чьего-то ребенка укусила змея, и он едва выжил. Чья-то жена завела роман с заезжим журналистом. Какая-то девица забеременела, и ее возлюбленный бежал на другой континент.

— Что ты сделал бы, если бы узнал, что я беременна? — спросила однажды Джейн и тут же пожалела об этом, заметив, что лицо Харви окаменело, а рука, державшая виски, крепко стиснула стакан.

— Ты беременна? — настороженно спросил он.

— Нет, я не беременна. — Джейн бросила на него испытующий взгляд. — Если я и забеременею, то не намеренно, не для того чтобы добиться каких-то целей. Хочу, чтобы ты знал об этом.

— Ну и прекрасно, — пробормотал Харви, налив себе щедрую порцию виски.

— Мне просто интересно, как ты реагировал бы, если бы это вдруг случилось. Что ты сделал бы, если бы я забеременела?

Харви недовольно фыркнул.

— У меня нет ни времени, ни желания обсуждать гипотетические проблемы.

У Джейн снова появилось ужасное чувство, что она разговаривает с незнакомым человеком.

— Ты мог бы бросить меня и своего ребенка?

— Я ведь уже сказал тебе…

— На этот вопрос совсем не трудно ответить, Харви. Если бы я носила твое дитя, ты отказался бы от него?

Он поставил стакан на стол так, что виски выплеснулось через край.

— Нет! — Харви побледнел, его мышцы напряглись, будто коротенькое слово стоило ему огромных физических усилий. — Нет, я не отказался бы от своего ребенка!

Джейн потрясла страстность его ответа. Пристально глядя на нее, Харви сказал уже спокойно:

— Думаю, я женился бы на тебе.

— Твой порыв заслуживает похвалы, — сдержанно отозвалась Джейн. — А твоя порядочность, — она интонацией подчеркнула последнее слово, — просто трогательна.

— Не понимаю, что же ты хотела услышать, — недоуменно сказал Харви.

Гнев ударил ей в голову.

— Да, это был гипотетический вопрос. Надеюсь, таковым он и останется, потому что я никогда не выйду за человека, который не захочет меня ради меня самой.

Харви хотел что-то сказать, но, видимо, передумал. Его глаза затуманились. Он провел по лицу рукой, словно пытаясь стереть какие-то мысли.

— Тогда о чем же, черт побери, мы толкуем?! — раздраженно бросил он.

Неожиданно Джейн почувствовала страшную усталость.

— Не знаю, — сказала она безжизненно. — В какой-то момент я потеряла нить нашего разговора.

Действительно, почему она завела об этом разговор? Подсознательно хотела проверить Харви? Эта мысль ужаснула Джейн. Печаль, безнадежная и тяжелая, навалилась на нее.

Никто из них не произнес больше ни слова. Харви допил виски, подошел к Джейн и сел с ней рядом.

— Я знаю, ты хочешь ребенка, — сказал он, вторя ее мыслям. — Я не какой-нибудь бесчувственный, эгоистичный подонок, Джейн.

— Я этого и не говорила.

— Но иногда я чувствую себя именно таким.

— А мне иногда кажется, ты просто хочешь заставить меня в это поверить.

— Почему? — удивился Харви.

— Потому что боишься, что я слишком сильно тебя полюблю. — Я уже люблю тебя слишком сильно, вот как следовало бы сказать, мысленно поправила себя Джейн. — Ты не хочешь подпустить меня ближе. Ты хочешь держать меня на дистанции.

Ей было больно и трудно произносить эти слова, эту горькую правду, потому что больше всего на свете Джейн хотелось открыться Харви, впустить его в мир своих мыслей, открыть ему все потайные уголки своей души.

Харви молчал. Джейн посмотрела ему в лицо и тихо спросила:

— Я ведь не ошиблась?

Он закрыл глаза, как будто ему было трудно смотреть на нее.

— Я хочу, чтобы ничто не усложняло мою жизнь.

— А я усложняю ее?

— Нет, но твой вопрос застал меня врасплох. Прости меня, я реагировал как последний негодяй. Поверь, мне не хотелось причинить тебе боль.

— Ладно, все в порядке, — солгала Джейн, чувствуя нарастающее чувство обреченности. Лучше бы ей никогда не задавать этого вопроса.

«Чтобы ничто не усложняло мою жизнь», — звучало в голове Джейн. Того же хочет и она. Но почему тогда им так трудно понять друг друга?

 

12

Харви приехал по делам в Мельбурн и, изрядно устав, решил перекусить. Тут-то на него и обрушилась Маргарет. Она заметила его на открытой террасе кафе, перешла улицу и опустилась в кресло напротив. На ней были легкие широкие брюки, белая мужского покроя рубашка, какое-то фантастическое украшение на шее, и она, как всегда, выглядела готовой ко всему на свете.

Эта женщина, которую Харви знал всю жизнь, всегда немного забавляла его. Много лет тому назад она настойчиво, бесстыдно преследовала его своей любовью, но все в конце концов закончилось вполне мирно и прилично. Она была энергичной, напористой, умела добиваться своего, и Харви искренне восхищался ее мужем: как он сумел ее обуздать?

— Итак, — начала Маргарет, — ты здесь, вдали от своих овец и лошадей, и совершенно один. Что все это значит?

— Ровным счетом ничего.

Маргарет подозвала официанта, заказала цыпленка под острым соусом и темное пиво.

— Ты не возражаешь? — спросила она, как будто ее это хоть чуточку волновало.

— Чувствуй себя как дома, — ответил Харви с откровенной иронией.

Маргарет игнорировала его тон.

— Как Джейн? Не видела ее целую вечность.

— Спасибо, хорошо. Все еще работает над книгой, а заодно приобретает навыки настоящей женщины-ранчеро: научилась ездить на лошади, меняет покрышки, стреляет как настоящий профессионал.

— Потрясающе! — воскликнула Маргарет. — Я сразу почувствовала: в этой женщине что-то есть. — Она усмехнулась и посмотрела Харви в глаза. — Итак, как я понимаю, ты собираешься на ней жениться?

— Нет, — резко, чтобы пресечь дальнейшие расспросы на эту тему, ответил он.

— Почему — нет? — недоуменно спросила Маргарет, ничуть не смущенная его тоном. — Она тебе очень подходит. У нее есть характер и… стиль. Понимаешь, что я имею в виду?

— Она собирается возвращаться в Лондон.

— Это она тебе сказала?

— Это само собой разумеется. — Харви сделал несколько больших глотков пива.

Маргарет подалась вперед и положила руки на стол.

— И кем, интересно, разумеется? Тобой? Или ею? Ты ее спрашивал?

— Маргарет, — спокойно сказал Харви, глядя ей в глаза, — ты не могла бы заняться собственными делами?

— Нет, — так же спокойно ответила она. — Ты закончишь свою жизнь так же, как твой отец: скаредным, мелочным, сварливым старикашкой, совершенно одиноким в своем огромном доме. Превратишься в затворника, единственной компанией которого будут собаки.

— Ты нарисовала очаровательную картину.

— А когда ты умрешь, ни один человек не прольет по тебе ни единой слезинки.

Харви улыбнулся и похлопал Маргарет по руке.

— Но ты-то, надеюсь, оплачешь мою смерть?

— Ради Бога, Харви! Тебе нужна жена, дети! Тебе нужна жизнь! Что тебя удерживает?

— Просто это все меня не интересует.

— Ты в самом деле хочешь закончить свою жизнь, как твой отец!

— Ты не любила его, не так ли? Ничего удивительного: он многим не нравился.

— Да, не нравился. — Маргарет в упор посмотрела на него. — Он превратил жизнь твоей матери в настоящий ад.

— Хватит, Маргарет, — процедил сквозь зубы Харви.

— Ну, уж нет! Я любила твою мать. И все ее любили. Но тебе всегда было неприятно об этом слышать, не так ли? Я не знаю, за что ты ее ненавидишь. Она была чудесной женщиной, а твой отец просто выгнал ее. Совсем как ты. Совсем как это сделал ты с Марджори. А теперь делаешь то же самое с Джейн и…

— Заткнись! — Харви услышал свой голос будто со стороны, словно он шел из темных потаенных глубин, полных детской печали и грусти. — Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Я отлично знаю, о чем говорю! И пора бы кому-нибудь просветить тебя. Давно пора.

— Спасибо, госпожа просветительница.

Харви бросил на стол несколько банкнот, поднялся и, не взглянув на Маргарет, ушел.

— Джейн, тебе не хотелось бы перенестись отсюда в какое-нибудь сказочное местечко? — спросил Харви.

— А разве это не сказочное местечко?

Подступали сумерки. Они сидели на своем любимом «наблюдательном пункте» — в развилке ствола толстого старого эвкалипта и любовались заходом солнца.

— Есть еще одно сказочное местечко. Ты слишком много работала и нуждаешься в перемене декорации.

Джейн рассмеялась.

— Мне нравится работать над книгой. И мне не нужен отдых, а самая великолепная декорация на свете — передо мной. Разве ты не заметил?

— Ну а если в других местах есть другие великолепные декорации, почему бы не взглянуть на них?

Джейн удивленно посмотрела на Харви.

— Тебе хочется попутешествовать? Правда?

— Да, это мой подарок тебе ко дню рождения.

Джейн не представляла, как он узнал о ее дне рождения, но его внимание и забота тронули ее. Куда легче купить какую-нибудь ювелирную безделушку в ближайшем городке, чем тратить на нее свое время, оставив к тому же любимое ранчо и любимую работу.

— Тебе правда хочется поехать со мной?

— А что в этом странного? — Харви криво усмехнулся.

— Да нет, ничего. Я просто подумала… ты не любишь покидать ранчо без особой необходимости.

— Позволь уж мне самому решить этот вопрос, — сухо сказал он. — Три дня. Всего три.

Сердце Джейн закружилось в вальсе счастья и радости.

— Сэр, я буду счастлива провести с вами три дня! — торжественно заверила она.

Харви улыбнулся.

— Вот и прекрасно.

Кроме того, подумала Джейн, кто станет спорить с тем, что каждый уголок на свете хорош по-своему? Нет, только не я.

— А куда мы поедем? — спросила она.

— Это сюрприз.

Харви обещал сюрприз, и слово свое сдержал.

— Не верю… Не могу поверить… — твердила Джейн, потягивая апельсиновый сок с ромом и разглядывая бесконечную гладь белого песка, пальмы и голубовато-зеленые волны, подступавшие чуть ли не к самому порогу.

Они сидели на маленькой тенистой террасе пляжного домика, затерянного в самой глубине крошечного островка, отделенного несколькими милями воды от Джервис Бэй, модного морского курорта.

— Я знал, что тебе здесь понравится. — Харви улыбнулся. — Счастливого дня рождения.

— Спасибо, — ответила Джейн, чувствуя комок в горле и стесняясь собственной сентиментальности. — Это чудесный подарок, Харви.

— Ты его заслужила. Кроме того, немного веселья полезно для души. Не помнишь, кто это сказал: Сократ, Конфуций?

— Какой-то умный человек вроде них. — Джейн рассмеялась.

Солнце садилось. На горизонте показались маленькие рыбачьи лодки, возвращавшиеся с дневным уловом. Значит, сегодня в меню опять появятся свежие омары — они ходили обедать в маленькое кафе при небольшом семейном пансионе, находившегося на другой стороне острова.

— Удивительное место…

Джейн лениво откинулась в кресле, потягивая прохладный напиток. Дом был построен из камня, выбеленного солнцем и морскими ветрами, с крышей из пальмовых листьев и бамбука и стоял так, что легкий бриз даже в самую жару приносил сюда приятную прохладу. Маленький внутренний дворик, патио, был обсажен по периметру яркими цветами.

— Ты еще не сказал мне, чей это дом, — напомнила Джейн.

— Дом принадлежит родителям Маргарет, но они большие любители путешествий и редко здесь бывают. А уж Маргарет с мужем — тем более. Сейчас, например, ее родители в Италии.

— Это Маргарет сказала тебе о моем дне рождения?

— Нет. — Харви хитро улыбнулся. — Я подсмотрел эту великую дату на твоих водительских правах, когда ты показывала мне то грязное пятно, которое называется твоей фотографией.

Джейн рассмеялась. Фотография действительно была похожа на снимки, которые вывешиваются на щитах «Разыскиваются» с указанием суммы вознаграждения за поимку правонарушителя. То, что Харви заметил и запомнил дату ее рождения, приятно согрело сердце Джейн.

— Может быть, пройдемся? — предложила она. — Прогуляемся и заодно и перекусим у стариков Бентли.

— Неплохая мысль.

Взявшись за руки, словно примерные дети, они медленно брели по бесконечному песчаному мелководью, чувствуя, что только теперь, к концу второго дня пребывания в этом раю, их покидает усталость и приходит ощущение полной расслабленности. Желая полностью освободиться наконец от всех тревожащих ее мыслей, Джейн спросила:

— Почему ты никогда не женился?

Спросила — и сразу же пожалела об этом. Наверное, не следовало нарушать ту атмосферу покоя и равновесия, которая установилась между ними за эти дни. Но, с другой стороны, что особенного в ее вопросе? Она спит в постели Харви, живет в его доме, и ей надоело все время контролировать себя: об этом можно говорить, а это табу. Так что спросила и спросила, решила Джейн.

Харви пожал плечами.

— Мне никогда этого не хотелось.

Что ж, ответ предельно ясный.

— И тебе никогда не хотелось иметь детей? Не хотелось научить их тому, что ты умеешь: охотиться, ловить рыбу, плавать? Передать им свое любимое ранчо?

— Я не представляю себя в окружении детей.

Джейн отошла от полосы прилива, села на сухой песок и погрузила босые ноги в его приятную глубину. Она вознамерилась во что бы то ни стало довести разговор до конца.

— Я хочу поговорить с тобой, Харви.

Он уселся с ней рядом.

— Давай, начинай. — Харви улыбнулся, но за его беззаботным тоном Джейн уловила настороженность.

— У меня к тебе несколько вопросов. Возможно, они тебе не понравятся.

— Тогда не задавай их.

— И все-таки, Харви, я хочу их задать. И хочу услышать ответы. И, пожалуйста, не сердись и не пытайся, как всегда, увести разговор в сторону.

— Вы очень требовательны, леди, — пожурил Харви.

— Я спросила тебя, почему ты не женился, и ты ответил, что не хотел. Почему? Может быть, у тебя есть какие-нибудь… специфические особенности?

— Думаю, что нет, — с прежней нарочитой легкостью ответил он.

— Почему ты попросил меня остаться у тебя?

— Потому что это открывало мне свободный доступ к твоему телу.

Джейн на мгновение потеряла дар речи.

— А ты не заметил, что я вовсе не отношусь к особам такого рода? — в ярости прошипела она.

Харви рассмеялся.

— Ужасно нравится тебя шокировать.

Джейн стремительно вскочила на ноги и зашагала по берегу, в гневе не чувствуя, как горячий песок обжигает ступни. Харви догнал ее, обнял за плечи и с силой развернул лицом к себе.

— Прости меня за дурацкую шутку. Ты ведь знаешь…

— Ну и шуточки у тебя, Харви!

Гнев остыл, и Джейн позволила крепче обнять ее. Болтая о том о сем, избегая «горячих» тем, они добрели до небольшого кафе под смешным названием «Крылатый омар»: всего лишь пять маленьких столиков, накрытых белыми скатертями.

Принял заказ сам хозяин пансиона, который посоветовал им взять ягненка под кокосовым соусом.

— Это блюдо, — сообщил он доверительно, — готовит моя жена, и оно ей особенно удается, что может подтвердить любой наш постоялец.

Вскоре перед Джейн и Харви стояли тарелки с благоуханной едой и бутылка французского вина.

— Если этот ягненок так же хорош на вкус, как на запах, придется попросить добавки, — предпринял Харви попытку направить разговор в гастрономическое русло. — Приятного аппетита.

Ну нет, подумала Джейн, плохо это или хорошо, но я хочу наконец уяснить, на каком свете нахожусь.

— Как ты догадываешься, я еще не закончила, — заявила она, вооружаясь ножом с вилкой. — Значит, если я тебя правильно поняла, ты пригласил меня ради секса.

— Вот именно, — подтвердил Харви, отрезая небольшой кусочек мяса.

— А до меня была Марджори.

Его глаза сузились.

— Верно.

— А перед ней?

— Линда.

— А до Линды?

— Мэри.

— А до нее?

— Джоан.

— Линда, Мэри, Джоан… И все они жили с тобой?

— Верно.

— Знаешь поговорку: «Не верь лгуну, даже если он говорит правду»?

Харви рассмеялся.

— Мне было интересно, что ты на все это скажешь.

Джейн возвела глаза к небу.

— И все же мне хотелось бы услышать правду, Харви.

— У тебя очень сексуальные ноги. Они меня просто очаровали.

Разговор оказался, по меньшей мере, бесполезным. Хорошо уже то, что Харви не рассердился. Вообще, решила Джейн, не стоило затевать серьезный разговор во время этих неповторимых, стремительно убегающих дней, хотя она ох как устала от его постоянных недомолвок, шуток и увертываний.

Каждому дню свои заботы, сказала себе Джейн и сосредоточилась на ягненке под кокосовым соусом. Сегодня — время романтики, любви, грёз и мечтаний.

— Я чувствую себя совершенно разложившейся особью, не имеющей никакой социальной ценности, — с долгим ленивым вздохом проговорила Джейн.

— Мне нравиться видеть тебя разложившейся особью, — отозвался Харви.

Она снова вздохнула.

— Вы очень добры ко мне, мистер Лоу.

Вечером Джейн рассказывала о своих родителях. Харви мог бы всю ночь слушать ее глубокий взволнованный голос, то звенящий от волнения, то понижающийся до шепота. Она говорила об их смерти с печалью и болью, не стертой временем. И было в ее словах скрытое неприятие самого факта их гибели, Джейн как будто обвиняла их в том, что они ушли и оставили ее одну.

— Я знаю, это звучит глупо, нелепо, даже кощунственно, но тогда мне хотелось привлечь их к суду, — взволнованно говорила Джейн. — Эта мысль вертелась у меня в голове целыми ночами. Представляешь?

— Вполне.

— Нет, это невозможно представить! Как у меня могло даже возникнуть такое желание?! И по отношению к кому? К людям, которых я любила больше всех на свете!

Харви прекрасно ее понимал. Потому что помнил, какой огонь бушевал в его груди, когда мать покинула их, — гнев и горечь от предательства. Он не забыл и те ужасные мысли, которые тогда приходили ему в голову.

— Просто ты очень хотела, чтобы они вернулись, и сердилась, что они не возвращаются.

Джейн вздохнула.

— Да, мои родители были для меня всем на свете: моим Богом, моей Вселенной. Я тогда думала, что со мной происходит что-то ненормальное, и, не выдержав, поговорила однажды с матерью моей подруги, которая была семейным врачом. И она сказала, что ничего странного в этом нет. — Джейн неожиданно зло усмехнулась. — Страх, послетравматический синдром, так она объяснила мое состояние.

— На свете много странных вещей, которые считаются нормальными, — изрек Харви.

Джейн улыбнулась.

— И, возможно, именно в этом мы находим утешение.

Харви смотрел на ее рыжие волосы и думал: вот такой Джейн и видит жизнь — странной и чудесной. Харви всегда удивляло, как много удовольствий она умеет находить в самых простых вещах. Необычной расцветки насекомое, красивая птица, вкусное блюдо, кусок материи с забавными изречениями… Джейн легко взрывается смехом, и он любит звук этого смеха.

Но однажды он потеряет ее, и тогда его мир сразу перестанет быть странным и чудесным.

Джейн танцевала на траве. Настроение у нее было приподнято-радостным просто потому, что день чудесный, и еще потому, что прямо к ней по зеленой лужайке шел мужчина, которого она любит. Самый чудесный, самый сексуальный мужчина на свете с удивительными голубыми глазами. Высокий, сильный, он шагал уверенной походкой уверенного в себе человека.

Харви с веселым удивлением наблюдал, как Джейн поворачивается, поводит бедрами, взмахивает руками, подчиняясь какому-то только ей слышимому ритму.

— Я говорила тебе на днях? — небрежно спросила Джейн, когда Харви приблизился.

— О чем?

«Что я люблю тебя!» — громко звучала в ее душе ликующая песня. Но вместо этого Джейн сказала:

— Что я люблю это удивительное место. Что я люблю просыпаться каждое утро в твоей постели. Что я люблю заниматься с тобой любовью. Что я люблю наши прогулки. Что я люблю слышать твой голос. — Она упала на траву и уставилась в голубое небо. — Что я не могу представить, что когда-нибудь мне захочется отсюда уехать.

Как еще сказать Харви, что она любит его, не произнося самого этого слова? Слова, которое, Джейн инстинктивно это чувствовала, ему не хочется слышать?

Харви сел на траву рядом с Джейн, обняв руками колени.

— Ты поддалась очарованию этих мест. Каждый, кто попадает в эти края, становится немного одержимым.

— Я — не каждый, — буркнула Джейн, стараясь не выдать своего разочарования.

— Извини, я имел в виду совсем не это.

Нет, он имел в виду именно это! — подумала Джейн и с ужасом почувствовала, что вот-вот расплачется.

— Ты думаешь, мои чувства нереальны, фальшивы…

— Я думаю, они реальны, просто…

— Просто ты считаешь, что это мимолетная прихоть, каприз. Ты забываешь, Харви, что я тут уже несколько месяцев.

Несколько месяцев надежд, что он захочет увидеть искренность ее чувств, захочет сказать ей о своих чувствах.

— Я не хочу, чтобы тебе было больно, — резко сказал Харви и добавил уже мягче: — Когда-нибудь.

Джейн привстала, уселась перед ним на колени и посмотрела ему в лицо.

— Почему мне должно быть больно?

— Потому что ты можешь приучить себя к мысли, будто эта жизнь и есть то, чего ты хочешь.

— А что в этом плохого?

— Так не может долго продолжаться. Поэтому лучше подойти к этому реалистически и наслаждаться тем, что у нас есть, по крайней мере, до тех пор, пока ты здесь.

Мне не хочется уезжать отсюда, могла бы сказать Джейн, но слова застряли у нее в горле. Харви нежно погладил ее по щеке.

— Давай не будем ничего усложнять, хорошо?

Джейн переменила позу, обняла руками колени и, отвернувшись от него, уставилась на волнистые холмы, подступающие к самому горизонту.

— Как раз это и случилось с Марджори? — тихо спросила Джейн. — Она слишком усложняла твою жизнь?

Харви не ответил, и она повернулась, чтобы взглянуть на него. Выражение его лица было непроницаемым и отрешенным. Он не хотел обсуждать эту тему.

— Так что же произошло с Марджори? — настойчиво повторила Джейн.

— Она не была здесь счастлива, — твердо проговорил Харви.

Она сказала, что не может жить с тем, кто все время держит ее на эмоциональной дистанции, припомнила Джейн слова Лорин.

— Почему?

— Не многие женщины могут долго выдержать уединенную жизнь, как здесь. Извини, но я не хочу обсуждать с тобой Марджори.

— Хелена здесь счастлива, — возразила Джейн, не желая прекращать этот разговор. — И у Маргарет, кстати, нет никаких проблем, хотя она живет еще севернее. Она делает документальные фильмы, летает на самолете и, когда ей захочется, ездит в Мельбурн, в Сидней и в другие так называемые центры цивилизации.

Харви нетерпеливо пожал плечами.

— Они оба, Могги и ее муж, здесь выросли. Они знают этот край. Они принадлежат ему.

Так вот, значит, в чем дело. Мать Харви англичанка. Марджори американка. И, стало быть, она, Джейн, тоже чужестранка.

— Понятно… Иностранцы не могут долго выдержать здешнюю жизнь. Ты это хочешь сказать?

— Это не оскорбление, — устало пояснил Харви, — это реальность.

— Нет, предубеждение. Я могла бы тебя понять, если бы ты рассматривал меня как личность, а не как некую статистическую единицу, принадлежащую к племени иностранцев.

Харви улыбнулся.

— Ты для меня не некая статистическая единица, принадлежащая к племени иностранцев, Джейн.

Она глубоко вздохнула.

— Тогда докажи это. Не суди меня по тому, что сделали другие женщины.

Она подумала о его матери. Если судить по фотографии, миссис Лоу неплохо приспособлена к жизни в буше. Глаза Харви потемнели, стали непроницаемыми.

— Джейн, я не хочу, чтобы ты тешила себя ложными надеждами.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не хочу, чтобы ты думала, что здесь у тебя есть будущее: замужество, дети и все такое.

Джейн ощутила, как ледяная рука сжала ее сердце. Она отвернулась, с трудом поднялась на ноги и лишь тогда взглянула на Харви, все еще сидящего на траве.

— Что ж, я рада, что мы наконец расставили все по своим местам.

Он тоже встал. По-видимому, ему не нравится, что я смотрю на него сверху вниз, пронеслось в голове Джейн.

— Джейн, раньше или позже, но ты вернешься в Лондон.

— Почему ты так думаешь?! — В ней боролись гнев и обида. — Что, на этот случай есть какой-нибудь особый закон?

— Не будь же такой наивной! Ради Бога, смотри на жизнь открытыми глазами!

Она почувствовала, что начинает дрожать. Ей хотелось сказать что-нибудь ужасное, накричать на Харви, но ни звука не вылетело из ее горла. Крепко обхватив себя руками, Джейн пыталась унять дрожь.

Да что же это такое! Ни к одному мужчине она не испытывала того, что испытывает к Харви. Это искреннее, глубокое, правдивое чувство шло из самой глубины сердца Джейн и не имело никакого отношения ни к здравому смыслу, ни к логике. Если следовать логике и здравому смыслу, ей нужно немедленно собрать вещи и уехать. Приметы светлого будущего, — очевидные вначале, — оказались ложью. Предчувствие счастья обернулось душевным крахом. А ведь ее предупреждали…

Мне никогда ничего не удастся изменить, с отчаянием подумала Джейн. Никогда.

— Джейн! — как будто издалека донесся до нее голос Харви. — Джейн, пожалуйста. Не смотри на меня так, прошу тебя! — Он обнял ее, притянул к себе. Джейн не сопротивлялась. — Прости меня, — сдавленно попросил Харви. — Я не хотел делать тебе больно. Я просто…

Он просто хотел быть реалистом. Для него это означает, что конец их отношений неотвратим. Пройдет какое-то время, и она покинет его. Для Харви этот исход был очевидным. Уехала его мать. Уехала Марджори. И, конечно, уедет и она, Джейн.

Она ощутила глубокую, мучительную боль — за Харви, за себя. А затем — неожиданный прилив новых сил, новых надежд. Она докажет ему, что он ошибается. Она не сбежит, как другие.

Джейн уткнулась в его плечо, несколько раз медленно, глубоко вздохнула, заставила себя успокоиться. Вот где ей хотелось быть — только здесь, в объятиях Харви.

Итак, решила Джейн, никаких планов на будущее, никаких разговоров о прошлом, по крайней мере — о прошлом Харви. Есть только настоящее. И это настоящее чудесно, полное любви, смеха, забавных приключений — совсем как в раю.

Но как долго, спрашивала себя Джейн, человек может жить в искусственно созданном мире, даже если мир этот создала любовь?

Она поцеловала Харви в шею и прошептала:

— Я не уеду.

 

13

— Для тебя почта.

Харви протянул Джейн письмо и увидел, как она побледнела, прочитав обратный адрес, как задрожали ее руки, когда она вынула из конверта несколько фотографий и разложила их на столе.

На всех был изображен счастливый, улыбающийся ребенок. На диване. В манеже. Среди игрушек. С огромным плюшевым медведем в обнимку. Взгляд Джейн, обращенный на фотографии, был печально-нежным, а уголки рта дрожали.

— Как он вырос… — тихо проронила она. — Дети очень быстро меняются. — Джейн собрала снимки и положила их обратно в конверт. — Я сейчас вернусь, Харви, только отнесу фотографии, — спокойно, слишком спокойно, сказала она.

Весь день Харви преследовало какое-то неприятное ощущение, непонятно чем вызванное. И только в конце дня, увидев на улице женщину, которая вела за руку смешного карапуза, он понял: чувство вины — вот что это было. Харви подумал о Джейн, о ее тоскующих глазах. Тоскующих о ребенке, которого она не смогла оставить у себя. Она женщина и хочет иметь детей. Что в этом плохого?

Ничего, кроме того, о чем он честно предупредил Джейн: подобного рода вещи — не для него.

И ей не следует надеяться, что он изменит свое мнение. В настоящее время он, Харви, спит с ней. И только.

Какой я замечательный парень! — с иронией подумал Харви. Но ее это устраивает, возразил он себе. Она здесь по собственной воле. Может уехать в любое время, когда ей вздумается. Но она не хочет уезжать.

Потому что она меня любит.

А разве мне никогда не дарили любовь? Но много ли радости в конце концов это принесло мне? Любовь… Всего лишь фантом, иллюзия. Вот что такое любовь.

Но неприятное ощущение не проходило. Оно заполняло офис Харви, его машину, его голову. У этого ощущения был запах, вкус, цвет. Оно душило его.

«Ты в самом деле хочешь закончить свою жизнь, как твой отец!» — прозвучал в его ушах голос Маргарет.

Харви сердито выругался. Могги и ее мелодраматический монолог о затворнике, единственной компанией которого являются собаки! Зачем тратить время и энергию на размышления об этих глупостях?

Джейн в который уже раз рассматривала фотографии Фила и перечитывала коротенькую записку, в которой сообщалось, что ребенок прекрасно себя чувствует в новом доме. Ей было больно видеть эти фотографии, но одновременно с этим она испытывала облегчение, убедившись, что мальчика любят, что он счастлив и доставляет своим приемным родителям много радости. У него есть отец и мать, и ему с ними хорошо. Это самое главное.

Так почему же по ее щекам бегут слезы?

Хочется ей того или нет, но пришло время, когда Фил должен уйти из ее жизни, по-настоящему уйти. Теперь ей надо подумать о своем будущем.

Она знает, что ей нужно. Ей нужен Харви. Она хочет выйти за него замуж. Ей не нужна бесконечная любовная связь. Но сидеть и ждать, пока Харви изменит свое мнение, бесполезно.

Нужно что-нибудь придумать.

Лучше всего думается при ходьбе, и Джейн, погруженная в раздумье, долго-долго шла, пока не оказалась в поселке возле дома Хелены.

На этот раз Хелена боролась с дверной ручкой, пытаясь выяснить, почему та не работает как надо.

— В один прекрасный день я увижу тебя за латанием крыши, — пошутила Джейн.

— Это уже пройденный этап, — разочаровала ее Хелена и таинственно улыбнулась. — Я рада, что ты пришла. Мне просто необходимо с кем-нибудь поговорить.

— Мне тоже, — отозвалась Джейн. — Но начинай ты.

Они устроились в тени со стаканами холодного апельсинового сока.

— Я беременна, — сообщила Хелена и зарделась в радостном волнении.

— О, Хелена, это чудесно! Я очень рада за тебя!

— Я сама еще не могу в это поверить. После стольких лет! Мы уже думали, не взять ли ребенка из приюта, и вдруг…

— Но теперь-то тебе уж точно не стоит лазить на крышу, — сказала Джейн.

Они весело болтали несколько минут, пока Хелена не спохватилась, что Джейн тоже хотела что-то сказать.

— Я собираюсь организовать атаку на Харви, — призналась Джейн.

— Давно пора, — проворчала Хелена. — Будь моя воля, я отвинтила бы его дурацкую голову, промыла хорошенько мозги и надела снова. Может быть, тогда он что-нибудь понял бы.

Джейн рассмеялась.

— Спасибо за поддержку!

— Собираешься прибегнуть к шоковой терапии? — поинтересовалась Хелена.

— А что мне еще остается делать?

 

14

Вернувшись однажды домой поздно вечером, Харви обнаружил, что в столовой горят свечи, звучит чувственная, завораживающая музыка, а стол накрыт нарядной скатертью — красной, расшитой изысканными золотыми узорами. Этой скатерти он прежде не видел. Взгляд Харви выхватил из полумрака вазу с цветами… бутылку шампанского в ведерке со льдом… и Джейн в потрясающем платье цвета выдержанного коньяка. Ее золотисто-зеленые глаза переливались изумрудами в мягком свете.

— Мы ждем гостей? — поинтересовался Харви, заранее зная ответ, потому что сразу заметил на столе всего два прибора.

Джейн послала ему воздушный поцелуй.

— Нет. Только мы вдвоем.

Харви пододвинул ей кресло.

— Тогда в честь чего все это?

— В честь окончания книги. Я отослала ее сегодня утром издателю. — Джейн села и улыбнулась ему своей самой ослепительной улыбкой.

— Я не знал… не думал, что ты закончишь так скоро, — пробормотал Харви.

До сегодняшнего дня Джейн ни словом не упоминала о том, что ее труд близок к финалу. Харви даже не догадывался, что книга уже написана.

— К концу она шла совсем легко. Я не представляла, сколько времени мне потребуется. Знала только, что контракт дает мне не больше года, и все.

Семь месяцев заняла у нее эта книга. Семь месяцев Джейн прожила в его доме. Харви не хотел думать, что же будет теперь. Прежде всего, ему надо успокоиться. Он широко улыбнулся.

— Поздравляю! Можно открывать шампанское?

— Да, пожалуйста.

Он открыл бутылку, наполнил бокалы и один протянул Джейн.

— Пожелай мне удачи, — попросила она, поднимая бокал.

— От всего сердца, — отозвался Харви.

Теперь она уложит чемоданы и вернется в Англию. Но сейчас, в этот момент, ему не хотелось об этом думать.

Вошел Пайвари и подал суп из зелени.

— Его едят холодным, — пояснила Джейн. — Это эксперимент.

— Твои эксперименты всегда блестяще заканчиваются.

— Спасибо, — сказала Джейн и поднесла ложку ко рту.

Харви начал есть. Суп и вправду был изысканным — с фруктами, мятой и дольками лайма. Он одобрительно улыбнулся Джейн. В мягком приглушенном свете свечей ее лицо казалось особенно нежным и трогательным. Как он любил это лицо!

Но и об этом Харви тоже не хотел сейчас думать.

— И что же дальше? Что теперь будет с книгой?

— О, это долгий процесс. Рецензирование, редактирование и тому подобное. Может быть, придется слетать в Лондон, раз или два встретиться с редактором. А потом — кто знает? Они хотят поместить на вкладках фотографии, поэтому придется покопаться в папином архиве, выбрать что-нибудь подходящее. На все это уйдет уйма времени, так что книга появится на полках нескоро.

Харви любовался Джейн — счастливая и возбужденная, она выглядела великолепно. Он допил вино и налил второй бокал. Шампанское и суп. А почему бы и нет?

— Ты рада, что закончила работу?

— Мне и радостно и грустно одновременно. Работа над книгой интереснейшее дело, я получала удовольствие. И вот теперь — все закончилось… — Джейн грустно вздохнула.

— Понимаю.

И моя жизнь тоже закончилась, подумал Харви.

Джейн щебетала что-то о книге, но ему было трудно сосредоточиться на ее словах. Он смотрел на ее лицо, как оно меняется, на ее рот, видел отражение язычков свечей в ее глазах…

Пайвари принес следующее блюдо.

Хоть бы этот обед поскорее закончился! — взмолился мысленно Харви. Хоть бы перестала звучать эта невыносимо чувственная музыка, сулящая несбыточное. Я не желаю сидеть тут и вести вежливый разговор. Я хочу знать, о чем Джейн думает, что, черт возьми, с ней творится!

Ничего особенного — она просто счастлива. Харви взял свой бокал и залпом опрокинул его. Он не любил шампанское. Никогда не любил.

— Наверное, к этому полагается какое-то вино, — сказал Харви, разглядывая поставленную перед ним Пайвари тарелку. Он понятия не имел, что это такое, но, похоже, основной частью композиции было мясо. Острый дразнящий аромат щекотал ноздри. — Что это такое?

— Это эфиопское блюдо, — пояснила Джейн. — Баранина с миндальными орехами и специями. Справа от тебя столик, на нем бутылка красного вина.

Пайвари должен был открыть бутылку и разлить вино, раздраженно подумал Харви и встал. Разлив вино, он снова сел и нарочито небрежно спросил:

— Какие у тебя планы на будущее?

— Учитывая мой почтенный возраст, я собираюсь выйти замуж и родить детей. Написать еще одну книгу, заняться фотографией и зажить счастливо.

— Да, солидный план. — Харви допил вино.

— И еще я хочу научиться управлять самолетом.

— Понятно… Мне кажется, ты очень честолюбива.

— Ты угадал. Я очень, очень честолюбива.

Харви увидел странный блеск в ее глазах, и его желудок свело от ожидания. С Джейн определенно что-то происходит. Она выпила вино — аккуратно, мелкими глоточками, поставила бокал на стол, отодвинула тарелку.

— Я хочу кое-что тебе сказать.

Харви насторожился, уловив в ее голосе нервные нотки. Он отложил нож и вилку и выжидающе посмотрел на Джейн. От волнения ее глаза стали огромными. Она облизнула губы.

— Я люблю тебя, Харви.

Он почувствовал леденящий холод.

— Я знаю, — ответил Харви ровным спокойным голосом, который донесся до него как бы со стороны.

— Пожалуйста, давай поженимся.

Он слышал слова, знал, что Джейн их произносила, но не хотел вникать в смысл, не хотел признавать, что слышит их. Он тряхнул головой, борясь с охватившей его паникой.

А потом паника сменилась гневом.

Для чего, черт возьми, она говорит это?! Ведь ответ ей известен. С самого начала он расставил все точки над «i», честно сказал о своих намерениях. Гнев клокотал в Харви подобно лаве, готовой хлынуть из жерла вулкана. Это несправедливо, Джейн ведь знает…

Джейн отодвинула кресло и встала из-за стола.

— Мне просто подумалось, что надо это предложить, — сказала она холодным, деловым тоном.

Джейн направилась к двери. Харви казалось, что он видит замедленную киносъемку. Вот Джейн положила руку на дверь, вот открыла ее. Потом остановилась, обернулась к нему.

— Между прочим, завтра я уезжаю в Мельбурн. Погощу пару дней у Лорин. Она устраивает в мою честь грандиозную вечеринку.

Дверь за Джейн закрылась.

Харви застыл в своем кресле. Пайвари убрал посуду и вернулся с десертом: шоколадный мусс в форме сердца, украшенного клубникой и кремом.

— Унеси, мы не будем это есть, — распорядился Харви.

Пайвари выполнил указание. Харви уставился на алую скатерть, машинально пробежал пальцами по золотому шитью и неожиданно прозрел: это вовсе не скатерть.

Это индийское свадебное сари.

— Ты выглядишь так, будто за тобой гналась дюжина чертей, — сказала Хелена, едва Харви показался утром в дверях. — Что случилось?

Вместо ответа он бросил на нее такой взгляд, что Хелена подняла руки, молчаливо прося о пощаде.

Харви прошел в свой кабинет и захлопнул за собой дверь. Он не мог видеть эту груду бумаг, он не мог видеть эту комнату — она давила на него, как давит ногу тесный башмак. Он почти не спал, лежа рядом с Джейн, тоже не спавшей. Харви думал, что она уйдет на ночь в комнату для гостей, но она не ушла. Он и так чувствовал себя последним негодяем, а тут еще рядом с ним лежала Джейн. Харви не мог ее понять.

Вошла Хелена с чашкой кофе — раньше она никогда ничего подобного не делала.

— Я подумала, может тебе захочется кофе, — сказала она.

— Спасибо. — Харви старался говорить как можно небрежнее.

— Я знаю, Джейн закончила книгу. И ты собираешься позволить ей уехать?

— Занимайся своими делами, Хелена, не то я тебя уволю.

Она рассмеялась.

— Ха, ты слишком во мне нуждаешься.

К сожалению, она была права.

Харви сделал вид, что углубился в лежавшие перед ним бумаги. Хелена прислонилась к его столу округлым бедром и скрестила руки на груди.

— У меня есть хорошая идея. Женись на Джейн.

— Кажется, я не просил у тебя совета. А теперь марш отсюда.

Хелена испустила долгий вздох.

— Вы безнадежны, сэр. — Она направилась к двери, но, словно о чем-то вспомнив, остановилась и обернулась к Харви. — Между прочим, я слышала, Марджори в прошлом месяце вышла замуж.

— Спасибо за информацию, — буркнул он.

— Она вышла за крупного скотовода из Нового Южного Уэльса.

— И для чего ты мне это говоришь?

— Да так просто. Я подумала, а вдруг у тебя остались какие-нибудь иллюзии насчет того, почему она тебя оставила? — Хелена помедлила и, не отпуская взгляда Харви, добавила: — Я не думаю, что она вышла бы замуж, если бы боялась уединенной жизни на ранчо. — Она открыла дверь и выплыла из кабинета.

Харви не мог больше ни минуты находиться в этих стенах. Он напялил шляпу и схватил ружье. Надо посмотреть, не обрушилась ли где изгородь, проследить, далеко ли отогнали табун, проверить, не прорвало ли дамбу. Проверить хоть что-нибудь.

Ну вот он и оказался в тупике. Женитьба на Джейн неизбежно закончится крахом, и Харви не собирался дурачить себя, закрывая на это глаза в надежде, что может быть иначе. Для всех лучше, если она уедет раньше, а не позже. Нет смысла оттягивать неизбежное. Будет только тяжелее, гораздо тяжелее — он знает это из горького опыта.

Харви старался не думать, во что превратится его жизнь, когда Джейн уедет.

Сухая земля. Пустыня.

 

15

На этот раз вечеринка, устроенная Лорин в честь Джейн, не принесла виновнице радости. Джейн болтала с гостями, смеялась, но мыслями все время возвращалась к злополучному обеду с нелепой красной расшитой золотом скатертью, с десертом в форме сердца.

Какой же она была идиоткой! Только идиотка могла верить, что заставит Харви жениться, если зажжет несколько свечей, поставит на стол шампанское и угостит чувственным эфиопским блюдом! Как она могла так сглупить?!

— Я слышала, вы уезжаете?

Джейн очнулась от своих мыслей и посмотрела на женщину, которая вдруг оказалась рядом с ней.

— Правда? — холодно поинтересовалась она.

Эту женщину Джейн видела только один раз у кого-то на вечеринке, но сразу почувствовала к ней неприязнь. У женщины был злобный взгляд и очарование ястреба. Джейн и в голову не пришло, что Лорин может пригласить эту особу. Скорее всего дамочка с кем-то приехала. Как же ее зовут? Не то Мони, не то Моди.

— Насколько я понимаю, ваша книга закончена, — сказала Мони-Моди. Ее тон был притворно приветливым. — Вы, наверное, счастливы.

Джейн в упор посмотрела на нее.

— Да, я счастлива. — Во всяком случае, в том, что касается книги, это было так.

— И когда же вы возвращаетесь в Англию?

— Я не собираюсь возвращаться, — холодно ответила Джейн.

— Правда? И не собираетесь покидать убежище нашего друга Харви?

Потрясающая наглость! Что, эта Мони-Моди ждет, пока она уедет, чтобы прибрать к рукам Харви? Для подкрепления духа Джейн отпила глоток вина. Ладно, она умеет обращаться с такими особами. Их нужно бить их собственным оружием.

Джейн беззаботно пожала плечами.

— А для чего мне уезжать? Хозяин этого, как вы выразились, убежища чертовски хорош, и мне нравится жить на его ранчо. К тому же у меня здесь много друзей. Как говорится, от добра добра не ищут. Разве не так?

Ястребиные глаза прищурились — женщина явно оценивала услышанное.

— Вы ведь знаете, почему он попросил вас пожить у него, не так ли? — спросила Мони-Моди тем же мерзким тоном.

— Конечно, — Джейн неторопливо потягивала вино, — я хорошо готовлю.

Женщина уставилась на нее в полном изумлении. Джейн едва не расхохоталась.

— Он попросил вас пожить у него, потому что вы беспроигрышная ставка, — мстительно сказала Мони-Моди.

— Беспроигрышная ставка? — переспросила Джейн, тут же пожалев об этом. Зачем она разговаривает с этой перебравшей спиртного женщиной? Зачем вообще слушает ее?

— Вы — беспроигрышный вариант, потому что обязательно вернетесь туда, откуда приехали, — пояснила Мони-Моди таким тоном, будто разговаривала с недоразвитым ребенком. — Вы закончили свою книгу и теперь уедете. Очень удобно для него. Никаких обещаний, никаких ожиданий.

Джейн широко раскрыла глаза, изображая удивление.

— О, так вы думаете, у него нет никаких серьезных намерений относительно меня?

Должно быть, я великолепно сыграла идиотку, похвалила себя Джейн. Впрочем, ничего удивительного — ведь совсем недавно я замечательно выступила в этой роли.

— Чертовски верно, дорогуша. — Мони-Моди ядовито улыбнулась. — Он никогда не принимал женщин всерьез, так что не льсти себя надеждой, что ты станешь исключением.

— И вам это очень приятно, не правда ли? — В Джейн вскипела холодная ярость к этой женщине, тем более что она чувствовала ее правоту.

Мони-Моди, удивленная ее вопросом, какое-то время молча смотрела на нее.

— Почему вы считаете, что мне это приятно? — фыркнула она.

— Потому что вы находите злобное удовольствие, «просвещая» меня. Я не назвала бы вас благородной натурой, скорее совсем наоборот. Советую вам активнее использовать это свое бесценное качество.

Прежде чем ее «просветительница» пришла в себя, Джейн спустилась по каменным ступеням и вышла в освещенный лишь луной сад. Ноги у нее подгибались. Она стиснула зубы, борясь с неожиданно подступившим приступом отчаяния.

Все знали. И все ее предупреждали, иногда вполне доброжелательно. Она собиралась доказать им всем, что они не правы. Что она может… могла бы…

Но ее любви не хватило, и теперь она совершенно не знает, что делать. Разве можно любить больше и сильнее, чем любит она? Где ей найти то волшебное средство, которое заставило бы Харви по-настоящему доверять ей? Ведь только тогда он открыл бы ей свою душу.

Укрывшись в самом темном углу сада, Джейн дала волю слезам.

— Джейн! — послышался из темноты голос Лорин. — Что эта ведьма тебе сказала? Я видела, что она разговаривает с тобой, и лицо у нее было такое… — Лорин подошла ближе. — Ты плачешь? Что она тебе наговорила?

Джейн пожала плечами, вытерла глаза тыльной стороной ладони и в последний раз жалобно всхлипнула.

— Ничего особенного. Она сказала то, что все говорили и до нее. Та же самая старая песня.

— А мне казалось, что у тебя все складывается очень неплохо. — В голосе Лорин звучало недоумение.

— Это только кажется. Все были правы, а я ошибалась, и в конце концов мне пришлось это признать. Вот и все.

— О, дорогая… — беспомощно пробормотала Лорин и, обняв Джейн, стала ласково ее поглаживать.

— Я чувствую себя ужасно глупо, — пожаловалась Джейн севшим от слез голосом. — Я пошла на все с широко раскрытыми глазами, а оказалась слепой как крот.

— Это сделала с тобой любовь. — Лорин подтолкнула Джейн к дому. — Пойдем-ка надеремся хорошенько.

Джейн издала сдавленный смешок.

— Что за сумасшедшая идея?

— Но эта идея заставила тебя рассмеяться.

На следующий день, вознося молитвы богам любви и удачи, Джейн отправилась в обратный путь. Дорога была долгой, поэтому у нее было время все обдумать и зарядить свою опечаленную душу новой порцией надежды.

Она любила возвращаться на ранчо: к широким просторам, к мягким холмам в отдалении, к бесконечному небу. Джейн не смущала даже ухабистая дорога и забивающаяся во все щелки пыль. Она чувствовала себя, что бы там ни говорил Харви, принадлежащей этим местам.

Харви поглядывал на Джейн через стол, слушал, как она, перебрасывается шутками с Пайвари, и удивлялся.

Джейн вернулась в прекрасном настроении, как будто не произошло ничего особенного. Харви приехал домой уже в сумерках и застал Джейн на террасе с каким-то глянцевым журналом в руках. На ней было легкое кремовое платье, и выглядела она так, будто провела всю первую половину дня у парикмахера. До чего же он соскучился по ней! Сорвать бы с нее эту тоненькую кремовую штучку и тут же в столовой заняться с ней любовью, чтобы все его сомнения и страхи растворились в воздухе и исчезли навек! Но вместо этого Харви поддерживал вежливый разговор, извлекая из себя минимально необходимое для этого количество слов. Потом он удалился в свой кабинет и пробыл там до полуночи.

Когда он вошел в спальню, Джейн уже спала. Ночник остался включенным, книга, которую она читала, лежала на середине кровати. Джейн ждала его. Ее волосы блестели в слабом свете, лицо казалось спокойным. Сердце Харви мучительно сжалось, но он сразу же постарался погасить всякие чувства.

Он приготовился ко сну, выключил свет, лег на спину и уставился в потолок, стараясь не думать о женщине, лежащей с ним рядом, и не слышать ее дыхания.

— Я не играю в твою игру, Харви.

Джейн взглянула ему прямо в лицо. Она не могла больше выносить этого. В течение нескольких дней он был чужим и отстраненным, бросал десяток фраз за вечер и, лежа рядом с ней в постели, не касался ее. Искушение перебраться в комнату для гостей одолевало Джейн все сильнее. Но это означало бы отступить, отказаться от Харви. Это стало бы началом конца.

— И что это за игра? — спросил Харви, даже не оторвавшись от газеты.

— Ты намеренно отталкиваешь меня, но ничего у тебя не выйдет. Я не уеду. По крайней мере, добровольно.

Его манеры, совершенно очевидно, изменились в лучшую сторону, потому что Харви опустил газету и взглянул на Джейн. Однако молчания по-прежнему не нарушил, по-видимому, ждал, что она скажет еще. И Джейн продолжила:

— Ты можешь легко от меня избавиться, если действительно хочешь этого. Усади меня в свою машину и отвези в Мельбурн. Но ведь ты не этого хочешь, верно?

— Не могу понять, о чем ты говоришь. Я ведь не прошу тебя уехать.

— Верно, не просишь. Ты хочешь, чтобы я уехала по собственной воле, и тогда твоя сумасшедшая теория подтвердилась бы еще раз. Но ты ошибаешься. Ты ошибаешься относительно меня. Я не Марджори, ни твоя мать, и я…

— Оставь в покое мою мать! — Харви сгоряча швырнул газету на пол.

— Нет, не оставлю! Только из-за своей матери ты обращаешься со мной так, как обращаешься! Ты думаешь, раз не прижилась здесь она, то не приживется и ни одна другая женщина.

Харви побледнел. Он вскочил, сунул руки в карманы и замер, глядя на Джейн тяжелым взглядом.

Джейн набрала в грудь побольше воздуху.

— Я такая же, как она, не правда ли? Счастливая, жизнерадостная женщина. Как она. И у меня зеленые глаза. Как у нее. — Джейн смотрела Харви в глаза, но они оставались непроницаемыми. — Так вот, позволь мне сказать тебе, Харви, может быть, в чем-то я и похожа на нее, не знаю. Я никогда с ней не встречалась. Но я не собираюсь судить о ней только по слухам и по досужим вымыслам.

— Как похвально! — язвительно процедил Харви. — Но я-то ее знал.

— И ты думаешь, что я — как она, и судишь меня исходя из своего мнения о ней. Ты решил, что я хороша только на какое-то время, на то время, пока я здесь. Ты получал удовольствие от моей компании, тебе нравилось спать со мной. И пусть бы все так и оставалось, верно?

На скулах Харви заходили желваки. Он наклонился, подобрал газету и бросил ее на софу.

— Я не давал никаких обещаний.

— Не давал. Ты хочешь легкой жизни, без всяких осложнений. Вот что ты говоришь себе. Но ведь это неправда. А правда в том, что ты трусишь. Ты боишься собственных чувств, ты в ужасе оттого, что тебе снова могут причинить боль. Поэтому ты закрыл свою душу для всех, и никого в нее не пускаешь. Ни Марджори, ни меня.

— Как это ты во всем разобралась? Прямо настоящий психоаналитик.

Джейн игнорировала его иронию. Она вошла в раж и собиралась высказаться до конца. Встав со своего кресла, она остановилась прямо перед Харви и посмотрела в его холодное, замкнутое лицо.

— Ты оттолкнул ее, как сейчас отталкиваешь меня. Не однообразная скучная жизнь на ранчо заставила ее уйти, Харви, а ты.

— Я?

— Да, ты. Ты притворяешься, что тебе никто не нужен. Ты не хочешь ни с кем делиться своими чувствами. Ты не связываешь себя никакими обязательствами. Вот что заставило Марджори уйти, а не трудности жизни на ранчо.

— Ты потрясла меня своей глубокой проницательностью, — холодно заметил Харви.

— Здесь не нужна особая проницательность. Это лежит на поверхности. То же самое ты делаешь со мной.

— И что же именно я делаю?

Отчужденность, замкнутость. Джейн хотелось броситься на него и силой, кулаками, пробить этот неприступный барьер, чтобы выпустить на волю любовь и нежность. Ведь они существуют, Джейн знала точно, потому что иногда они пробивались из-под постоянной настороженности Харви, как испуганное ночное животное, неожиданно попавшее в луч света. Нежность и любовь были в его ласках, в том, как он смотрел на нее, как касался ее.

— Ты знаешь, что тебе делать, Харви. — Джейн закрыла глаза, и неожиданно у нее задрожали колени. — Если ты и в самом деле хочешь, чтобы я уехала, есть лишь один способ заставить меня уехать добровольно.

У нее появилось ощущение, будто она стоит на краю пропасти. Но у Джейн не было выбора: чтобы спастись, ей нужно перепрыгнуть эту пропасть.

— И какой же? — вежливо-ледяным тоном осведомился Харви.

Ноги дрожали так, что Джейн пришлось сесть. Она проглотила комок в горле, в какой-то момент ей даже показалось, что голос предаст ее и она не сможет заговорить.

— Я уеду, если ты, глядя мне прямо в глаза, скажешь, что не любишь меня.

В следующее мгновение моя жизнь может рассыпаться как карточный домик, подумала Джейн. И для этого нужно так мало — всего лишь несколько слов: «Я тебя не люблю».

Харви смотрел на нее бесконечно долго.

— Я не играю в твои игры, — наконец сказал он и шагнул к двери.

— Харви!

Он остановился, но не обернулся.

— Я люблю тебя, — сказала Джейн.

Харви стоял не шевелясь, словно мраморная статуя.

— Я не уеду, — добавила она.

Повисло напряженное молчание.

— Я никогда не просил тебя об этом, — так и не обернувшись, сказал Харви и вышел.

Силы покинули Джейн. Она упала в кресло, подобрала под себя ноги, свернулась в комочек и рыдала до тех пор, пока не иссякли слезы.

Все последующие дни и ночи Джейн жила на пределе своих сил — в ужасном напряжении, измучившись от бессонницы. Чтобы хоть как-то поддержать себя, она совершала по утрам долгие прогулки. Но это не помогало. Она по-прежнему ночами лежала рядом с Харви, их отделяли друг от друга несколько дюймов. Но эти дюймы были огромными и непреодолимыми, словно пустыня Сахара.

Харви спал беспокойно, а однажды ночью стал бредить — что-то бормотал во сне, метался, жалобно стонал. Джейн протянула руку и коснулась его плеча. Он не почувствовал ее прикосновения. Тогда она придвинулась ближе и тихонько окликнула его, но он продолжал метаться.

Джейн положила руку ему на грудь и прошептала:

— Харви, проснись. Тебя мучают кошмары.

Он затих, потом пробормотал:

— Джейн? Джейн…

— Я здесь.

— Но они все бросали цветы, махали руками… — пробормотал он.

— Это сон, только сон…

— Значит, ты не уехала, — с облегчением сказал Харви, как будто не веря этому. Он все еще был в полусне.

— Нет, я не уехала. — Джейн подвинулась ближе, положила щеку ему на грудь. — Я здесь.

Рука Харви коснулась ее волос, скользнула ниже — к шее, к обнаженной спине и наконец легла на бедро. Нежность, жалость, любовь, чувственное томление — все слилось в единый поток, который захлестнул Джейн.

Харви повернулся на бок, нашел ее губы и со стоном поцеловал. Поцелуй был настойчивым, жгучим, руки жадно скользили по телу Джейн. Не дыша, терзаемая тем же чувственным голодом, она страстно возвращала поцелуи. Его имя вырывалось из ее горла подобно стону, тело трепетало и пело безумную песнь желания.

Возможно, Харви не мог разделить с ней свою душу при свете дня, но сейчас, в глубокой ночной тьме, они могли разделить свою страсть, и в ночи Джейн могла дать ему то, что он не принял бы от нее днем. В том, как Харви касался ее, Джейн чувствовала отчаяние, безмерность его потребности в ней. Пронзительное, горячее, сумасшедшее ощущение.

Такого никогда не было. Их соитие напоминало неожиданный летний ливень — стремительный, обвальный, с громом и с молнией.

И затем он кончился. И снова тишина. Темнота.

Харви крепче прижал Джейн к себе, она ощутила на своей коже его горячее дыхание.

— Джейн…

— Я здесь, — пробормотала она и погрузилась в глубокий, без сновидений, сон.

Джейн открыла глаза и увидела, что Харви одевается, не зажигая света. Мир за окном был уже полон утренних звуков, но предрассветные сумерки по-прежнему заполняли комнату. Джейн мгновенно припомнилось все, что было ночью: одолевавшие Харви кошмары и то, как они занимались любовью.

— Харви! — окликнула она.

— Спи, — сказал он ничего не выражающим тоном.

Джейн словно окатили холодной водой. Она села на постели и отвела волосы с лица.

— Харви, пожалуйста, поговори со мной.

Джейн услышала в своем голосе молящие нотки и испугалась, что не выдержит и выскажет все, что у нее на уме: «Пожалуйста, скажи, что ты меня любишь. Пожалуйста, не старайся вытравить из памяти воспоминания об этой ночи…»

— Мне пора идти.

И Харви ушел, даже не поцеловав ее, не попрощавшись, не взглянув на нее.

Джейн снова легла, подождала, пока не стих шум отъехавшей машины, оделась и отправилась на прогулку. Не пройдя и мили, она опустилась на землю под большим эвкалиптом и стала перебирать воспоминания о прошлой ночи.

Интересно, а Харви об этом помнит? Может быть, ему кажется, что все это было сном?

Харви не приехал к ланчу, зато у дома появился запыленный джип, из которого вышла молодая блондинка, в волосах которой играли солнечные блики.

Джейн, идя навстречу гостье, гадала, кто бы это мог быть. Девушка неуверенно направилась к ступенькам террасы, она озиралась по сторонам, словно опасаясь, не нападет ли кто-нибудь на нее. В руке у нее был пластиковый пакет.

— Привет, — поздоровалась Джейн.

— Привет, — отозвалась девушка и покраснела. — Я хотела бы поговорить с мистером Харви Лоу.

Гостья оказалась настоящей красавицей: матовая не тронутая загаром кожа, светлые волосы и прозрачные зеленые глаза. Пугающе зеленые глаза. Вид у нее был смущенный.

— К сожалению, его нет дома.

— О… — растерянно пробормотала девушка.

— Проходите, пожалуйста, — пригласила Джейн, протягивая ей руку и называя свое имя.

— А я Эвелин Коберн. Я… я не хотела бы вас беспокоить.

— Вы меня не обеспокоите.

Джейн проводила гостью на террасу. Открывшийся взору гостьи великолепный вид произвел сильное впечатление.

— О! — Она замерла в немом восхищении.

— Да, это и мое любимое место, — сказала Джейн, указывая на одно из кресел. — Садитесь.

Эвелин колебалась. Джейн с удивлением заметила, что на ее лице неожиданно появился испуг.

— А… отец Харви, мистер Лоу, дома? — спросила она.

Вопрос удивил Джейн.

— Нет, он умер шесть лет назад.

— Неужели? — сказала Эвелин с таким облегчением, что Джейн не могла удержаться от улыбки. Но уже в следующее мгновение девушка осознала, что ее реакция на известие неприлична, и ее охватила настоящая паника.

— Простите меня! Простите! Я не имела в виду…

Джейн положила руку на плечо Эвелин и ласково повторила:

— Садитесь. Я знаю, что вы имели в виду. Все в порядке.

Поставив на пол пластиковый пакет, Эвелин неловко опустилась в кресло и закрыла лицо руками.

— Как я могла такое сказать?.. Просто не верится… — бормотала она.

— Не волнуйтесь. Я никогда его не видела, так что вы ничуть не задели мои чувства. А теперь могу я предложить вам что-нибудь выпить?

Эвелин положила руки на колени и улыбнулась.

— Да, пожалуйста, это было бы замечательно.

Джейн налила в высокие бокалы колу, положила кубики льда.

— Ну, — Джейн улыбнулась девушке, — я могу вам чем-нибудь помочь? Харви вернется только вечером.

— Вы его жена? — спросила Эвелин.

— Нет.

— Но вы… здесь живете?

— Да, я помогаю по хозяйству, можно так сказать.

Эвелин с облегчением перевела дыхание.

— Думаю, я должна сказать, кто я.

— Неплохая идея.

Эвелин облизнула губы. Словно маленькая девочка, зажала коленями руки.

— Я его сестра.

— Сестра Харви? — удивилась Джейн.

Девушка нервно кивнула.

— На самом деле — только наполовину. Я… я не думаю, что он знает обо мне.

— Не понимаю… — Джейн недоуменно покачала головой. — Почему Харви не знает, что у него есть сестра?

Эвелин снова нервно облизнула губы.

— Он не рассказывал вам о своей матери? Думаю, что нет. Он ее ненавидит. — Эвелин часто заморгала, очевидно отгоняя подступившие слезы. — Знаете, мне это трудно понять. Я люблю свою маму и не могу представить, что кто-то ее ненавидит. — Слезы все-таки заструились по ее щекам. — Извините, Джейн, я так рада, что встретила вас! Я до смерти боялась ехать сюда, но должна была это сделать.

— Почему? — мягко спросила Джейн, ее сердце тянулось к этой девушке.

— Я просто хотела познакомиться с братом. Мне от него ничего не нужно, только увидеть его. Я росла одна, и теперь, когда узнала, что у меня есть брат… Но еще больше я хотела встретиться с ним ради мамы. — В голосе Эвелин зазвенело отчаяние. — Она не видела его с тех пор, как Харви исполнилось одиннадцать. Я узнала обо всем только два года назад, когда умер мой отец. Для меня это было как гром среди ясного неба. — Эвелин заплакала. — Мне хотелось, чтобы они снова были вместе. Это неправильно — все, что случилось. Она любила Харви.

— Где сейчас ваша мать? — спросила Джейн, выйдя из тупого окаменения.

— В Шеппартоне, в отеле «Виктория». Мы приехали вчера.

Джейн почувствовала странную легкость, будто приезд матери Харви открывал перед ней какие-то новые возможности. Она понимала: в этом неизвестно почему возникшем ощущении нет ничего рационального. Скорее всего, ей уготовано новое крушение, и все же…

Эвелин глубоко вздохнула и залпом выпила содержимое своего бокала, словно набиралась храбрости для продолжения разговора.

— Я сказала маме, что поеду и познакомлюсь с Харви. Меня-то он не может ненавидеть, правда? Он даже не подозревает о моем существовании. Харви никогда не говорил вам обо мне или о моей маме?

Джейн покачала головой.

— Нет, он вообще не любит говорить о своем прошлом.

— Может быть, потому, что оно для него не важно, — тихо проронила Эвелин.

— А может быть, ему слишком больно, — предположила Джейн.

Девушка удивленно взглянула на нее.

— Вы так думаете?

— Трудно сказать, что он чувствует. — Джейн помолчала. — Может быть, вам лучше вернуться в отель, а я поговорю с ним?

Эвелин с благодарностью посмотрела на нее.

— Вы это сделаете?! Правда?! Вы думаете, он захочет меня видеть?!

— Не знаю.

Она действительно не знала.

— Понимаете, мама старалась… но ничего не получилось. — Голос Эвелин снизился до шепота. — Мистер Лоу… обращался с ней очень плохо. Мама подождала, пока Харви исполнилось одиннадцать лет, и уехала. Она решила, что он уже достаточно большой мальчик и не нуждается в ней так, как раньше, а взять его с собой она не могла.

— Почему?

— Мама говорит, что он принадлежит этому краю: охота, рыбалка, любовь ко всякой сельской работе — с лошадьми, с овцами… Она полагала, что было бы жестоко отрывать его от всего этого, но для нее это было самое тяжелое в жизни. — Эвелин глубоко вздохнула. — А поскольку отец Харви запретил ей всякие контакты с сыном, она никогда его больше не видела.

— Должно быть, для нее это было ужасно. — Джейн понимала, что ее слова — всего лишь невыразительное клише, совсем не соответствующее тому, что чувствует и она, и Эвелин, но просто не знала, что сказать.

— На кого он похож? — поколебавшись, спросила Эвелин. — Он красивый? — Она смутилась. — Мама говорит, он был совершенно диким ребенком, вечно пропадал на пастбище, кого-то ловил, в кого-то стрелял, прекрасно бросал лассо.

— Ну вообще-то, — Джейн улыбнулась, — сейчас он вполне цивилизованный человек: ест ножом и вилкой, читает книги и не смущается ни в чьем обществе.

— Спасибо, что вы так добры ко мне, — сказала Эвелин и встала. — Надеюсь, вы сможете нам помочь. Я хочу сказать… чтобы Харви не отказался с нами встретиться.

— Постараюсь, — пообещала Джейн.

Эвелин на мгновение замялась.

— И еще, пожалуйста, я вас очень прошу. — Девушка наклонилась, подняла пластиковый пакет и протянула Джейн. — Не могли бы вы передать ему это? От мамы.

Харви вернулся домой поздно, молча съел ужин. Джейн предоставила его самому себе и заговорила с ним только в гостиной, где он разыскивал какую-то книгу на полках.

— Тут днем кое-кто был, хотел тебя повидать, — начала она.

— Да? И кто же? Почему ты не направила его в контору?

— Я думала, что ты все же приедешь на ланч. К тому же не «его», а «ее».

— Ну так кто это был? — рассеянно спросил Харви, все еще занятый поисками книги.

— Твоя сестра.

Рука Харви замерла на корешке книги. В наступившей тишине Джейн слышала удары своего сердца.

— У меня нет сестры.

— Это дочь твоей матери, твоя единоутробная сестра.

Харви резко обернулся и с плохо скрываемой яростью спросил:

— Какая сестра?! Что, черт побери, происходит?!

— Ее зовут Эвелин. Ей семнадцать лет, и она приехала сюда, чтобы познакомиться со своим братом.

Лицо Харви будто окаменело, и Джейн затрепетала при мысли о том, что скрывается за этой ледяной сдержанностью.

— Чего она хочет? — спросил он.

— Познакомиться с тобой.

— Где она сейчас?

— В Шеппартоне, в отеле «Виктория». — Джейн перевела дух и добавила: — Там же и твоя мать. Она тоже хочет тебя видеть.

— Но я не хочу их видеть! — огрызнулся Харви.

— Чего ты боишься?

— Я не боюсь. — Он презрительно усмехнулся. — Мне нечего ей сказать, вот и все. Мне было одиннадцать, когда она бросила меня. Ни письма, ни одной паршивой поздравительной открытки на день рождения! А теперь она ждет, чтобы я раскрыл ей свои объятия и радостно пригласил в гости?

— Я не понимаю, Харви, почему ты не попытался что-нибудь узнать о матери? Ты учился в Англии и тебе никогда не приходило в голову найти ее и узнать, почему…

— Нет, не приходило, — резко прервал ее Харви. — Если бы она хотела видеть меня, она знала, где меня найти. Она просто ушла от меня и моего отца. Ушла — и думать о нас забыла.

— Но почему она ушла?

Он издал горький смешок.

— Здешняя жизнь оказалась не по ней. Она искала радостей и удовольствий. Мы устраивали вечеринки у себя, ходили в гости, но ей этого было мало. Кончилось тем, что она упорхнула с каким-то мужчиной и больше не вернулась.

— Это то, что тебе рассказал отец?

— Это правда! И тебя это совершенно не касается, черт побери!

Меня это касается, потому что я люблю тебя, хотелось сказать Джейн, но она промолчала.

— Знаешь, у медали две стороны. Ты никогда не задумывался, что, может быть, ты знаешь не всю правду?

— Всю правду? — насмешливо переспросил Харви. — Она была моей матерью. Я любил ее, а она в один прекрасный день просто исчезла. Правда, сказала мне об этом накануне вечером. Обещала писать, брать к себе на все каникулы, но обещаниями все и закончилось.

Никогда прежде Харви не говорил о своем прошлом так много, и сейчас Джейн слушала его затаив дыхание, боясь прервать поток откровений.

Харви отвернулся, не желая, чтобы Джейн видела его лицо.

— Я лежал без сна, — его голос был монотонным, лишенным всякой окраски, — надеясь на следующий день увидеть от нее какую-нибудь записку, хоть несколько строчек. А потом каждый день после уроков я заходил в учебную часть и спрашивал, нет ли мне письма. Прошли недели, прежде чем я окончательно потерял надежду. Я понятия не имел, где моя мать и как с ней связаться. — Харви снова повернулся к Джейн. — Вот правда, которую я знаю.

Джейн глубоко сострадала ему, его боли, тому одиннадцатилетнему мальчику, чьи страстные надежды так никогда и не исполнились.

— И знаешь, что я тогда сделал? — продолжал Харви, глядя ей прямо в глаза. Переживания, которые он много лет держал взаперти, рвались наружу: — Я сочинил для себя рассказ о том, что самолет, в котором летела моя мать, упал в океан и что она мертва и поэтому мне не пишет. Мне было легче думать, что моя мать погибла, чем знать, что она попросту забыла обо мне.

— А как же твой отец? Что говорил он?

Харви усмехнулся.

— Что моя мать не создана для жизни на ранчо, что у нее мораль подзаборной кошки, или что-то в этом роде, и что без нее нам будет лучше. И все. Больше он не проронил о ней ни единого слова. Никогда. Как я понял позднее, когда стал взрослым, она перестала для него существовать. А в детстве я спрашивал и спрашивал отца о ней, но с таким же успехом я мог бы обращаться к стене.

— Ты не думаешь, что тебе следует выслушать и другую сторону — твою мать?

— После стольких-то лет? — с горечью спросил Харви. — Разве теперь это имеет какое-нибудь значение?

— И все же ты должен ее выслушать. И познакомиться со своей сестрой. Она очень милая девушка. Харви, и страшно нервничала. Мне было ее жаль. — Джейн поднялась со стула. — Кстати, она что-то оставила для тебя.

Джейн протянула ему пластиковый пакет. На какой-то миг она испугалась, что Харви откажется принять его, но он взял пакет и, помедлив, вытащил довольно большую плоскую коробку.

— Что это? — спросил он, внезапно осевшим голосом.

Харви держал коробку в руке и, казалось, боялся открыть ее, боялся увидеть, что там внутри. Потом он снял крышку, и лицо его посерело. Джейн тоже заглянула в коробку, и сердце ее забилось тяжелыми ударами. В коробке лежали аккуратно сложенные стопки писем с надписью: «Вернуть отправителю». Харви осторожно, будто стеклянную, положил коробку на кофейный столик, опустился в ближайшее кресло и взял одно из писем.

Джейн молча вышла из комнаты.

Прошло часа два, прежде чем она рискнула приоткрыть дверь в гостиную. Стол был завален открытками, фотографиями, исписанными от руки листками бумаги. Харви сидел там же, где она оставила его, у его ног лежали две собаки, настороженно уставившиеся на хозяина. Харви облокотился на стол и закрыл лицо руками — настоящее воплощение горя.

Джейн инстинктивно бросилась к нему, обняла и уткнулась лицом в его спину. Харви дрожал, из его горла вырывались ужасные булькающие звуки — тяжелые, мучительные страдания, поднимавшиеся из бездонных глубин скорби и отчаяния.

И Джейн не разжимала своих объятий, пока Харви не успокоился и комнату не заполнила тишина, нарушаемая лишь доносившимся снаружи пением цикад и резкими вскриками какой-то птицы. Наконец Харви встал и медленно, словно лунатик, направился к дверям.

— Харви! — окликнула Джейн.

— Иди спать, — спокойным безжизненным голосом сказал он.

И Джейн поняла: нужно позволить Харви уйти — пусть он сам одолеет демонов, которые столько лет жили в его душе.

 

16

Только перед самым рассветом Харви вернулся домой. Он посмотрел на Джейн, одетую так же, как накануне, бросил взгляд на расстеленный на софе плед.

— Я же сказал, чтобы ты шла спать, — проворчал он.

— Спать? Ты думаешь, я могла бы уснуть? — возмутилась Джейн.

— Прости меня, я не хотел, чтобы ты беспокоилась обо мне. Мне нужно было побыть одному. — Лицо Харви осунулось, в глазах застыло выражение боли.

Одному.

Это слово глубоко тронуло ее. Да, ему нужно было побыть одному. Чтобы побороть мрачные призраки своего прошлого. Чтобы переоценить роль и значение мерзкого недоброго старика, отнявшего у него его мать, его мечты и веру в любовь.

Лицо Харви было полно невыразимой печали. Слезы катились по щекам Джейн, но она оплакивала не себя, а одиннадцатилетнего мальчика, которым когда-то был Харви, его разрушенные надежды и поселившиеся в душе страхи, позже мешавшие ему поверить в любовь. И в ее любовь тоже.

— О, Харви, — прошептала Джейн, вложив в это обращение всю свою любовь.

Он простер к ней руки, и Джейн крепко прижалась к его груди, боясь хоть на секунду оторваться.

— Прости меня, — повторил он с невыразимым сожалением — за то, что так долго не верил ей, за то, что причинил ей так много боли. — Прости меня.

Джейн не знала, сколько они так простояли, измученные, истосковавшиеся в своем одиночестве, нашедшие друг друга в горькой радости.

— Давай немного поспим, — предложил Харви.

И они легли, не раздеваясь и по-прежнему держа друг друга в объятиях.

Когда Джейн проснулась, пылающее солнце уже заполняло все небо. Харви не было. На его подушке лежала записка: «Я люблю тебя. Не уезжай».

Самые прекрасные слова на свете.

Джейн прижала записку к груди и заплакала.

Харви вернулся во второй половине дня. И Джейн сразу уловила произошедшую в нем перемену: сроднившаяся, казалось, с ним тяжелая сумрачность наконец-то покинула его.

— Я ездил повидаться с ними, — сказал он, прижимая Джейн к своей груди.

— Все в порядке?

— Да. — Помедлив, он добавил: — Я пригласил их приехать к нам. Они будут часа через три.

К нам… Джейн улыбнулась. Как чудесно звучат эти слова!

— Я думала, вы приедете вместе.

Харви отстранил ее, заглянул в глаза.

— Сначала я хотел поговорить с тобой.

— Конечно, я согласна. — Легкий нервный холодок пробежал по спине Джейн. — Ну и как они? Как вы встретились?

— Это было нелегко, после стольких-то лет…

Харви усадил Джейн рядом с собой на софу и рассказал все, что ей всегда хотелось узнать.

О своем гневе, ярости и печали, когда мать покинула их. О том, как, читая и перечитывая эти никогда не доходившие до него письма, он мучительно освобождался от терзавшей его многие годы щемящей тоски.

— Отец отравил мне жизнь, и я позволил ему сделать это, — подытожил Харви. — Когда я вырос, мне следовало самому искать все ответы на вопросы, которые мучили меня.

— Должно быть, твой отец был очень несчастным человеком, — проронила задумчиво Джейн.

— Все, что ты говорила, — продолжал Харви, — было чистейшей правдой. Я до смерти боялся поверить тому, что ты останешься. Мне не хватило бы сил пройти через это еще раз. — Он помолчал, словно ему было трудно говорить. — Ты слышала о Марджори. Она была… прекрасным человеком. Но я никогда не позволял себе полюбить ее и в конце концов вынудил ее уехать. Я и тебя заставлял уехать. Теперь-то я это понимаю. Почему ты не уехала? — спросил он, взяв ее руки в свои. — Я ведь обращался с тобой просто невыносимо.

— Потому что я любила тебя и знала, что ты меня тоже любишь. Знала еще до того, как прочитала сегодня твою записку.

— А я никогда, никогда не говорил тебе об этом, — с горечью покаялся Харви.

— И все же я знала, что ты чувствуешь.

— Откуда?

Джейн улыбнулась.

— О, Харви, как я могла не знать? Ты выдавал себя взглядами, прикосновениями, тем, как занимался со мной любовью. Ты просто не говорил этого.

— Я не признавался в этом и самому себе.

— Но я решила во что бы то ни стало заставить тебя признать свою любовь и сказать мне о ней. Признаться, я чувствовала себя совершенно беспомощной, но тут вмешалась судьба и немного помогла мне. — Джейн усмехнулась. — Если бы Эвелин не открыла вчера дверь, не знаю, что я могла бы сделать.

Харви поцеловал Джейн, заглянул ей в глаза.

— Я тебя очень люблю. Пожалуйста, выходи за меня замуж.

— Я согласна.

Джейн обняла Харви за шею, приникла к его губам и вложила в свой поцелуй всю пылкость, страсть и жар настрадавшегося сердца.

— А что, если я не понравлюсь твоей маме? — испуганно спросила Джейн, когда они смогли оторваться друг от друга.

— Моя мама обязательно полюбит тебя! — заверил Харви, снова заключая ее в объятия. — Но существует еще один вопрос, который нам необходимо обсудить.

— А это не может подождать до завтра? — прошептала Джейн.

— Нет, — строго ответил он. — Я хочу иметь детей. Слышишь? Столько, сколько ты захочешь.

— О, Харви, ты действительно хочешь стать отцом?!

— Да, хочу, — сказал Харви так торжественно, что Джейн невольно улыбнулась. — Я отчетливо представляю эту картину: я, ты, дети…

Совсем как в настоящем раю, подумала Джейн, приникая к Харви.