Мелкий, но нескончаемый дождь, слегка косой от легкого ветерка, завис над всем районом Ламбет, тот самый дождь, который англичане называют моросящим. Он шлепает по мелким лужам и стекает тонкими струйками в канаву, как раз рядом с пивной «Гуз энд Фиркин» на Боро-Хай-стрит невдалеке от Сент-Джорджз-серкус и массивного стеклянного здания, где аналитики, руководители операций, криптографы, начальники отделов, ученые, работники службы безопасности и специалисты по планированию трудятся в поте лица на благо секретной службы своей страны.

Дэвид Джардин, обутый в сапоги из мягкой кожи, сшитые несколько лет назад на заказ в Перу, брел под дождем по мокрому тротуару, увлеченно беседуя с Ронни Шабодо, который держал в руке большой зонт с надписью «Гардз поло клаб». На Джардине потрепанная, старая, непромокаемая охотничья куртка на молнии с дырками от веток и несколькими заплатками из более светлого материала. Дэвид покосился на манящую вывеску бара, к которому они подходили. Он уже решил для себя, что закажет бутерброд с салатом и ветчиной и прошибающей до слез крепкой английской горчицей «Коулман».

— Сведения насчет Виго проверяются, — заметил Шабодо.

Он имел в виду анонимную, а значит, и весьма подозрительную информацию, поступившую из Дублина, где приводились очень точные данные о некоей неизвестной группе «Лорка» «временной» ИРА и ее отношении к колумбийскому кокаину, поступающему в Европу.

— По нескольким каналам?.. — спросил Джардин, уверенный в том, что если несколько источников подтвердят информацию из Дублина, то, какую бы игру ни вел отправитель, такие классные разведывательные данные пойдут только на пользу его отделу.

Да и на пользу его собственной репутации, хотя он всегда ставил личную репутацию на второе место, потому что субъективизм в оценке разведывательных данных так же опасен, как жгучее солнце для крыльев Икара.

— Этим занимается испанская резидентура. Они очень осторожно следят за этой компанией по транспортировке и спасению грузов, проверяют имена директоров и основных сотрудников. Сделали несколько фотографий девушки и пожилого мужчины. Отдел по борьбе с терроризмом подтверждает, что это, возможно, Рози Хьюз и святой отец Имон Грегсон.

— Возможно?..

— Ты же знаешь Дэниса. (Дэнис Уэстон — это начальник разведки отдела по борьбе с терроризмом.) Он всегда отвечает «возможно». Что-нибудь слышно от криминалистов?..

Когда Дэвид Джардин вернулся домой на Тайт-стрит вечером после обеда в итальянском ресторане «Миммо», который неизбежно закончился в квартире матери Элизабет на Киннертон-стрит, он не очень удивился, обнаружив в почте, среди счетов за электричество, квитанций за автомобильную стоянку и рекламных предложений «Американ Экспресс» толстый конверт со штемпелем Дублина.

Четыре страницы тонкой бумаги были покрыты беспорядочным набором букв, не имеющим смысла. Закодированное послание, ключом к которому, как говорилось в пришедшем в загородный дом письме, служили строчки стихов У. Б. Йитса, изданных в библиотечке поэзии издательства «Пингвин».

Эта система шифрования так же стара, как и сам шпионаж. Ее использовали крестоносцы, древние греки и даже фараоны. Отправитель знает (лучше всего, если держит в памяти) несколько строчек текста — проще запоминаются поэтические строчки, — и только еще один человек в мире знает эти строчки, то есть тот, кому адресовано зашифрованное сообщение. Обычно расшифровывающий начинает с какой-либо заранее обговоренной и произвольно выбранной буквы в тексте и далее движется вперед или назад, вверх или вниз, в зависимости от указаний в начале сообщения.

Физически уставший, выжатый словно лимон, Дэвид Джардин не намерен был утруждать свои мозги, поэтому позвонил ночному дежурному в офис, и тот прислал за письмом тощего молодого парня с собранными в «конский хвост» волосами и серьгой в ухе на мощном мотоцикле «БМВ». Первое письмо и томик стихов Йитса уже лежали на третьем этаже у криптографов.

Когда на следующее утро в девять часов куратор направления «Вест-8» явился в свой кабинет, миссис Браунлоу подала ему кофейник с горячим крепким кофе, хлебцы, поджаренные с маслом, и пластиковую папку с расшифрованным посланием, пришедшим на Тайт-стрит. Ключ к шифру содержался в нескольких строчках из поэмы Йитса «Башня».

Удивительный подтекст этих строчек заставил Дэвида заняться выяснением личности тайного корреспондента. Поэтому, кроме указаний о слежке за группой «Лорка» на предмет связи с колумбийцами, он приказал начальнику службы безопасности Тони Льюису отправить конверты экспертам-криминалистам секретной службы, а также специалистам по почерку и психологам, чтобы они высказали свое мнение относительно содержания письма и попытались набросать портрет отправителя.

— Криминалисты, — начал Дэвид в ответ на вопрос Шабодо, — сообщили, что бумага изготавливается в Гемпшире, продается по всей стране, а также в Ирландии.

— Что ж, это другая страна, Дэвид.

— Ты меня прекрасно понял.

— Но война пошла на убыль.

— Война продолжается, Ронни. Чернила, похоже, от «Болл пентел», марка R50, изготовлены в Японии, фиолетовые. Первый конверт, который пришел ко мне в загородный дом, хорошо известной тебе фирмы «Базилдон бонд». Второй — обычный, длинный конверт из серии, которой пользуются ирландская государственная служба и Министерство юстиции.

— Все вроде бы указывает на то, что это не фальшивка.

— Все указывает на то, что это собственная инициатива какого-то человека из штаба братьев. — Братьями Дэвид Джардин, называл «временных».

— Образованный господин.

— Они все хорошо образованные, система образования у них лучше, чем у нас. Но согласен с тобой. Выбор стихов не случаен, это многое говорит о человеке, выбравшем их.

— Если только они не выбраны совершенно наугад, — осторожно заметил Шабодо.

— Можно провести целый семинар по вопросу случайного выбора. Иногда случайность говорит о многом. У Кейт имеется несколько теорий относительно доли случайности в выборе человека.

Они подошли ко входу в пивную, Ронни в трудом закрыл свой зонтик, и капли дождя застучали по его плечам, пока он открывал дверь для шефа. Уже входя в пивную, он заметил:

— Если этот инициативный дублинский друг не врет, то группа «Лорка» — это просто золотое дно.

— Это точно, — согласился Джардин. — Настолько интересно, что и представить трудно. — Последние слова его означали, что он не намерен дальше обсуждать эту тему.

Венгр пожал плечами, и они вошли в зал. В пивной было шумно, много народу, главным образом, студенты, служащие местных контор и персонал глазной больницы. Худощавый, средних лет человек в черном костюме, похожий на итальянского владельца похоронного бюро, сидел за стареньким пианино. Дэвид обратил внимание на черную повязку у него на глазу. «Пират-владелец похоронного бюро», — подумал он, с легкостью пробираясь между столиков к бару.

— Что желаете, господин? — спросил бармен, бывший сержант, служивший когда-то детективом в специальном отделе лондонской полиции, пока не выбрал себе более спокойную жизнь. Если он и помнил Дэвида Джардина по старым временам, то не подал виду.

— Две пинты эля «Боро», два бутерброда с ветчиной и салатом. И если вы не будете называть меня господин, то и я не буду называть вас сержантом, договорились?

Дородный бармен Руди уставился на Джардина, потом выдавил из себя улыбку и отправился наливать пиво.

— Ненавижу, когда меня называют господином.

Джардин потер переносицу. Перелом давно сросся, но не совсем удачно. Двадцать лет назад такие операции делали быстрее и хуже. Капли дождя падали с его шляпы на пол.

— Но ты ведь не собираешься всерьез заняться этим, да? — продолжал допытываться Шабодо. — Я имею в виду дублинские дела…

— Видишь ли, Ронни, не вижу смысла в устранении от них. У меня… не могу совладать с чувством, что действует очень высокопоставленный человек. Близкий к самой верхушке.

— Несогласный?

Они спокойно могли обсуждать свои дела, потому что шум в это обеденное время стоял приличный. Даже звуки пианино разобрать можно с трудом. А тем более говорили они друг другу на ухо.

— Именно так. И этот незнакомец, а мне очень хочется побыстрее выяснить, кто он такой, считает, что его соратники своими действиями приближают политическую катастрофу. Ведь давно известно, что ИРА торгует наркотиками в притонах, танцевальных залах в дюжине стран, в том числе, и в собственной, так разве они смогут остановиться, раз уж связались с этим? Обратной дороги у них нет. Так зачем, черт побери, нам надо рассказывать кому-то об их планах? Будем просто следить за ними, это наша работа. Я на самом деле не считаю своим делом спасать этих ублюдков от самих себя…

Дэвид потянулся к бармену, протягивавшему две кружки пива, и сделал первый глоток.

— Твое здоровье, приятель, — он улыбнулся Руди.

У Рестрепо не заняло много времени выяснение личности убийцы капитана Родриго Табио.

Мурильо и Бобби Сонсон не были так напуганы убийственной стрельбой и ужасной смертью полицейского-маньяка, как остальные посетители ресторана. Они сами закаленные убийцы, так что из них получились более толковые свидетели, чем из официантов, музыкантов, бизнесменов и парней с телевидения. Если красные перчатки Гарри Форда отвлекли всех от его внешности, то для обоих телохранителей это было лишь подтверждением того, что работал профессионал.

И, когда он проходил мимо, бросив на них тот холодный, вгоняющий в дрожь взгляд, проникающий, казалось, в самую душу, они на мгновение застыли, но каждая деталь лица незнакомца отпечаталась в их памяти, как на фотографии.

И, когда оба колумбийца занялись вместе со специалистом из службы Хесуса Гарсии, составлением фоторобота на компьютере, фотографическое изображение Гарри Форда было готово уже через полчаса.

Сотни копий фоторобота раздали своим людям в Боготе, их показывали барменам, в агентствах по прокату автомобилей, банковским клеркам, проституткам, некоторым доверенным полицейским, водителям такси, официантам ресторанов и, конечно же, агентам по найму жилья и персоналу отелей.

Уборщица из отеля «Ла Фонтана», честная женщина из Момпоса в провинции Боливар, посчитавшая, что говорит с местным детективом (возможно, так оно и было на самом деле), без колебаний опознала сеньора Карлоса Нельсона Аррижиада из номера 303.

Бобби Сонсон и Мурильо без труда проникли в номер и в ходе осмотра личных вещей сеньора Нельсона и комнаты обнаружили за холодильником в кухне завернутую в водонепроницаемый пакет металлическую коробку с ружейным маслом и набором принадлежностей для чистки оружия производства чилийской компании, глушитель для автоматического пистолета и сорок три патрона. Судя по биркам, одежду постоялец приобретал по всему миру, от Буэнос-Айреса до Гонконга, Бомбея и Майами. Еще среди вещей имелись туристические карты Сингапура, Марселя, Танжера и Боготы.

Из вежливого разговора с одним из портье выяснились данные чилийского паспорта Нельсона, а уже через семь часов Хесус Гарсиа получил компьютерное досье на Карлоса Нельсона из Интерпола, иммиграционной службы США, колумбийской тайной полиции и полиции Гонконга. И еще досье из чилийского бюро по борьбе с наркотиками, из которого стало ясно, что Нельсон является торговцем марихуаной, разыскивается многими странами за контрабанду наркотиков, одно время активно работал вместе со Спенсером Перси, королем марихуаны, отбывающим срок в тюрьме Батнер, Северная Каролина, где, по слухам, собирается изучать право в рамках договора тюрьмы с местным университетом.

Хесус Гарсиа и Рестрепо получили эти данные вместе с отчетами о всех передвижениях Карлоса Нельсона, за которым теперь осторожно следила целая армия лучших наблюдателей картеля, куда входили и элегантные парочки, и юноши-студенты, и двенадцатилетние уличные мальчишки.

Шесть дней наблюдения показали, что объект очень осторожно и профессионально ведет дела с серьезными поставщиками марихуаны, приезжающими в город с плантаций для встреч с ним.

По кредитной карточке Карлоса Нельсона быстро установили, что у него имеется счет в отделении Международного кредитно-коммерческого банка в Объединенных Арабских Эмиратах, и еще в его распоряжении находятся несколько миллионов долларов, тайно разбросанных по странам Южной Америки и Карибским островам.

И, наконец, пришло сообщение от надежного высокопоставленного мафиози, чей сын отбывал десятилетний срок в тюрьме. Да, Спенсер Перси помнит Нельсона. Надежный парень, но слегка трехнутый. Безусловно, один из лучших торговцев марихуаной, но с этакими донкихотскими замашками. Из-за девушки запросто может сцепиться с самым опасным бандитом. Иногда и убивает, поэтому миролюбивый Перси и порвал с ним деловые отношения.

Дон Пабло пришел в восторг, услышав это.

— Я же говорил тебе, что мне нравится этот парень, — сказал он Рестрепо, когда они ожидали прихода старого священника, продолжавшего настойчиво вести переговоры о сдаче Крестного колумбийским властям. — Организуй мне обед с ним. Это меня позабавит…

Судья Юджин Пирсон сидел в своем кабинете в Дублине и пытался сосредоточиться на документах сегодняшнего дела, представляющего собой апелляцию против выдачи Англии бывшего мелкого дипломата, который продавал ирландские паспорта нелегальным иммигрантам и террористам с Ближнего Востока, будучи сотрудником ирландского посольства в Лондоне. Аргумент защиты на этот раз не был как всегда стандартным: подзащитному не гарантирован справедливый суд в Англии; нет, на этот раз защита ставила вопрос так: хотя преступление и совершено в Лондоне и на севере Англии, подзащитный пользуется дипломатическими привилегиями и не может быть осужден там.

Случай серьезный, потому что на это дело в дальнейшем будут ссылаться как на прецедент. Политического давления на него тем или иным способом не оказывали, и Пирсон склонялся в решению об отмене решения о выдаче дипломата, но этот человек опозорил Ирландию, и судья решил позвонить обвинителю и договориться, что если решение о выдаче будет отменено, то дипломат подлежит немедленному аресту по обвинению в краже собственности ирландского правительства и преступном заговоре. Но проблема заключалась в том, что, в случае заговора, он просто всегда отказывал в выдаче преступника, так что британская пресса с удовольствием упрекнет его в непоследовательности.

И чем глубже судья Пирсон размышлял над этой проблемой, тем больше сосредоточивался над более важными проблемами своей жизни.

Он выдал главную операцию организации, а за это бывает только одно наказание. И, хотя перспектива разоблачения ввергла его в состояние, близкое к панике, он не испытывал сострадания к членам группы «Лорка», обреченным на муки. О британцах говорили, что они, по вполне понятной причине, с особой жестокостью расправляются с солдатами «временных», застигнутыми на месте преступления. Независимо от пола.

Судья не сомневался, что его поступок правилен с точки зрения этических норм и идеологии, потому что кокаиновому проекту Брендана Кейси нет оправданий, и, что хуже всего, он грозил огромными неприятностями всему их делу.

Но этот чертов англичанин из секретной службы, Джардин, не предпринял никаких шагов в ответ. В своем шифрованном письме Пирсон просил в знак подтверждения получения информации поместить в колонке частных объявлений «Дейли телеграф» следующую фразу: «РЖ любит ночную Флоренцию. Помни о 9-м».

Этого объявления в газете не появилось.

Пирсон решил попробовать еще раз, включив на этот раз в сообщение больше подробностей: псевдонимы, даты, каналы тайной связи. На душе у него было тяжело, и неудивительно, что он никак не мог всерьез сосредоточиться на каком-то мелком засранце, продавшем несколько паспортов.

А еще и Сиобан. Боже, как он любил свое дитя. И вот теперь она настоящая заложница в руках колумбийских наркобаронов. Что же он за отец, если настолько запутался в политике, что подвергает риску собственное дитя?

Хорошо хоть она сейчас пишет, а Рестрепо пообещал, что Сиобан вернется домой вместе с ним, когда он прилетит в Боготу с заключительными деталями операции и кодом к компьютерным дискеткам, где подробно расписывается операция «Законнорожденный», как именовались контрабанда и распространение в Европе колумбийского кокаина.

В глубине души Юджин Пирсон осознавал чудовищность своего положения. Если уж ступил на скользкую дорожку предательства, то назад возврата нет. Несколько намеков могли и не убедить британскую секретную службу. Надо отправить им копии двух дискеток вместе с кодами, чтобы уж точно уничтожить все шансы на успех операции «Законнорожденный».

«Но ведь не ради денег, Юджин, — подумал он. — Не ради поганых тридцати сребреников». В дверь постучали, в кабинет просунул голову Дэнис Мэллори, служивший у него клерком в течение последних шести лет.

— Я только хотел напомнить вам, судья, что сейчас десять минут первого.

— Спасибо, Дэнис, — поблагодарил Пирсон, и клерк скрылся.

Падрик О’Шей, будущий премьер-министр Ирландии, если верить предварительному подсчету голосов, позвонил ему утром во время завтрака, когда у них с Мараид как раз разгорелся спор по поводу Сиобан и спокойствия Юджина, ведь она находится на краю света с незнакомыми людьми, а он не настаивает на ее немедленном возвращении домой. Да любой мало-мальски любящий отец полетел бы в Венесуэлу, где их любимая девочка гостит в горах у какого-то пианиста, и привез бы ее домой следующим же самолетом. И так далее, и тому подобное…

Падрик попросил Пирсона уделить ему несколько минут, может, они съедят по бутерброду и выпьют по стаканчику чего-нибудь в обеденное время в кабинете Падрика в здании ирландского парламента.

Юджин Пирсон согласился, он предполагал, что речь пойдет о должности министра юстиции, на которую решил согласиться. Когда он закончил говорить по телефону, Мараид поостыла, потому что почти так же сильно, как судьба Сиобан, ее заботила перспектива стать женой нового министра юстиции.

Без четырех минут час Пирсон уже входил в центральный вход здания парламента, отвечая на приветственные кивки и вопросы типа «как дела?». Он радовался, что слухи в Дублине распространяются быстро, а в парламенте не было ни одного человека, ни мужчины, ни женщины, который не знал бы о его предполагаемом назначении на пост министра юстиции. На самом деле жизнь не так уж и плоха. А когда в его руках будет такая власть, он сумеет употребить ее для уничтожения врагов организации.

Он прошел по длинному коридору до полированной деревянной двери с черно-белой табличкой с именем Падрика О’Шея. Постучал и вошел.

Комната просторная, с двумя выходящими в город окнами, через которые видны верхушки деревьев.

Падрик О’Шей стоит возле одного из окон, пиджак его висит на вешалке возле двери, а на нем серый пуловер, подаренный Мараид на Рождество три года назад. В глубокой задумчивости он смотрит на верхушки деревьев и крыши домов.

На низеньком столике стоят две тарелки с бутербродами, две банки пива и пластмассовые стаканчики, а сам столик установлен возле кожаного дивана и двух кожаных кресел, очень старых и явно из разных гарнитуров.

— Ровно час, — объявил Пирсон о своем прибытии.

Падрик повернулся, он выглядел постаревшим, уставшим, все перипетии этой чертовой политики ясно отражались на его лице. Он улыбнулся вымученной, печальной улыбкой старой, с отвислым животом, собаки-ищейки.

— Давай-ка, доктор, — начал Падрик, подходя к одному из старых кресел, — выпьем по стаканчику…

— Но только по одному, капитан, — с улыбкой ответил Пирсон, садясь на диван. Капитан и доктор были почетными титулами, которые они присвоили друг другу в Тринити-колледже тысячу лет назад.

Падрик О’Шей открыл банки и молча разлил пиво. Юджин решил, что он создает благоприятную атмосферу и подходящий момент, чтобы перейти к обсуждению состава будущего правительства и места в нем Пирсона.

— Спасибо, Падрик. — Пирсон взял один из пластмассовых стаканчиков, отметив про себя, что слегка нервничает. Да, он проделал долгий и трудный путь от судебного клерка до самой высшей должности.

О’Шей тоже поднял свой стакан:

— Твое здоровье…

— Твое здоровье, — ответил судья.

Они отхлебнули пиво и поставили стаканчики на стол.

«Ну, вот и наступил этот момент», — подумал судья. Он расскажет о нем Мараид, а позже и Сиобан, как о кульминационном пике своей карьеры.

— Юджин… я составлял список своего будущего кабинета и высших правительственных чиновников, и обязан представить его службе безопасности и специальному отделу. Ты, как юрист, должен это понимать.

— О чем речь, обычное дело.

Куда это он клонит?

Падрик О’Шей посмотрел Пирсону прямо в глаза.

— Все отлично, но вот вышла небольшая заминка с твоей кандидатурой.

У Пирсона буквально замерло сердце.

— Что ты имеешь в виду?

— Секретная служба, мы, конечно, ничего не знали о ней, очень маленькая группа, несколько мужчин и женщина. Но исключительные профессионалы. Похоже, у них есть насчет тебя сомнения.

О’Шей продолжал в упор смотреть на Юджина, взгляд по-прежнему дружелюбный, но еще никогда между ними не существовало такой дистанции. Падрик очень осторожный человек.

Пирсон выдержал взгляд лидера партии. Он приподнял плечи и повернул руки ладонями вверх, словно хотел сказать этим жестом: «Мне скрывать нечего». Ему очень хотелось, чтобы дело обстояло именно так, потому что сейчас он чувствовал себя плутом, вроде араба-продавца верблюдов.

— Падрик, я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь.

О’Шей вздохнул, он явно нервничал.

— Это значит, что у службы безопасности есть возражения по поводу твоего назначения в состав правительства, Юджин. Уверен, что это ерунда, может быть, просто ошибка чертова компьютера. Ты можешь как-то это объяснить? Может быть, есть что-то такое, о чем мне следует знать? — Падрик усмехнулся. — Дикие оргии в камерах суда по ночам? Покуриваешь травку? Долги? Азартные игры? Послушай, если дело только в этом, то признайся чистосердечно. Иногда этого вполне достаточно, чтобы успокоить службу безопасности.

Юджин Пирсон, никогда не отличавшийся особой храбростью, что, кстати, подметил Брендан Кейси и использовал в своих целях, постоянно загоняя судью в новые кошмарные ловушки, был близок к обмороку. Он почувствовал, как кровь отхлынула от головы, и поставил стаканчик с пивом на стол, ощутив дрожь в руках. Сердце бешено колотилось, ему стало трудно дышать.

— Юджин, дружище, ты в порядке?..

Боже, как он ненавидел Падрика за его благопристойность.

— Все отлично. Просто очень зол, вот и все. Проклятый Замок. — Он имел в виду Дублинский замок, где работает маленькая, но очень эффективная группа секретной службы. — Да как они смеют?

— Я подумал то же самое. Господи, я рад видеть твою реакцию, наверняка это какие-то грязные игры. Предоставь это мне, я поговорю с Сином (Син Гант был шефом ирландской разведки), но шума пока не будем поднимать. Беспокоиться тебе нечего, ты в моей команде, потому что я этого хочу. Самый подходящий в Ирландии человек для этого поста, так что, черт с ними, с этими шпионами. Бери бутерброд, баранину с томатами…

После этого ужасающего свидания Юджин Пирсон никак не мог собраться с мыслями. Он всегда понимал, что в один прекрасный день и наверняка в самый неподходящий момент его двойная жизнь и длительная тайная деятельность в рядах «временной» ИРА могут выйти ему боком. Но никогда еще катастрофа не нависала так грозно.

К счастью, у него имелось в запасе еще несколько козырей. Вполне достаточно материала для шантажа некоторых высокопоставленных политиков, известных членов правительства, банкиров, адвокатов и столпов дублинского общества, тайно связанных с организацией. Так что ему не грозит ни тюрьма, ни даже публичный скандал. Но совершенно очевидно, что с постом министра юстиции придется распроститься. А Падрик больше всех заинтересован в том, чтобы все было шито-крыто.

И все-таки, удаляясь быстрым шагом от здания парламента, судья продолжал размышлять над тем, как выпутаться. Нежелательным, но отнюдь не нереальным шагом стоило бы открыться Дэвиду Джардину, англичанину из МИ-6, и выложить все о движении «временных», двух подразделениях боевиков на территории Англии, двадцати двух законсервированных группах, двух реорганизуемых подразделениях в Европе, тайных помощниках, конспиративных квартирах и складах оружия. А в обмен на это попросить Джардина тайно поставить в известность Дублинский замок, что он всегда работал на англичан и… взгляд на часы, через пятнадцать минут ему надо быть в своем кабинете в суде и заняться вынесением решения по делу этого мелкого засранца, который направо и налево торговал ворованными ирландскими паспортами.

Тут ему в голову пришла мысль, что на время рассмотрения дела он может упрятать бывшего дипломата в тюрьму, что справедливый судья Юджин Пирсон и сделал через час.

В Элджине Стюарте было что-то такое, что подсознательно нравилось Дэвиду Джардину. Этот человек чрезвычайно проницателен и осторожен, но, в отличие от многих правительственных чиновников, причастных к государственным секретам, Стюарт не кичится своей властью и обладает удивительным чувством здравого смысла. И Джардин не удивился, когда Стюарт решил иметь дело с секретной службой, а не со службой безопасности, специальным отделом или отделом специальных расследований таможенной службы, когда ему понадобилось вступить в контакт с человеком, наиболее полезным для управления по борьбе с наркотиками, и завязать прочные личные контакты. И такое начало он положил в ходе совещания в подземном офисе посольства США, когда резидент ЦРУ проинформировал секретную службу в лице Дэвида Джардина о связях «временной» ИРА с колумбийским кокаиновым картелем.

Тогда Элджин Стюарт опустил взгляд и улыбнулся в ответ на явно наглый, предназначенный для протокола шаг ЦРУ, потому что Джардин точно знал, что этой информацией ЦРУ располагает уже в течение многих месяцев.

И тем более не удивило Джардина, что Стюарт, решив иметь дело с ним, напросился в гости в офис Джардина в Министерстве иностранных дел. Ведь Стюарт воевал во Вьетнаме и знал старую военную поговорку, что ни одна рекогносцировка не проводится зря.

— Значит, стеклянная коробка, да?

Стюарт усмехнулся, глаза его весело сверкали, а белки глаз цвета кофе с молоком подчеркивали темный цвет кожи. Он поднял чашку с кофе, который предпочел пиву «Дос Эквис», и оглядел кабинет Дэвида Джардина. Куратор направления «Вест-8» специально пригласил его к себе в кабинет, а не в комнату для приема посетителей, какие оборудованы в каждом правительственном учреждении. Эти комнаты словно специально предназначены для того, чтобы создавать у посетителя впечатление холодного безразличия к нему.

Элджин Стюарт очень тонко чувствовал подобные вещи, поэтому оценил жест Джардина, разглядывая фотографии яхт, антикварные каминные часы, фотографии Дороти, Эндрю и Салли, настенную карту Южной Америки, вставленную в рамку эмблему «спецназа КГБ», бойцы которого шлялись по Кабулу и Хайберскому проходу в течение нескольких недель, пока наконец русская военная разведка не выяснила, что у КГБ нет такого подразделения.

«129-й спецназ КГБ» состоял из людей секретной службы и специальных воздушно-десантных войск, бегло говорящих на русском языке и местных афганских диалектах.

Действовал отряд нагло и дерзко, а командовал им майор КГБ Аркадий Андреевич Модин, то бишь Дэвид Арбатнот Джардин.

Под эмблемой висела в рамке групповая фотография бойцов «спецназа» в русской летней полевой форме. Заметив любопытство Стюарта, Дэвид рассказал ему историю «спецназа», снабдив ее несколькими чрезвычайно забавными анекдотами.

Смеясь, Стюарт заметил:

— Ну уж и попортил ты им, наверное, крови, Дэвид?..

— Да, было немного… — с улыбкой признался Джардин.

Элджин Стюарт кивнул. «Тот еще парень», — подумал он и решил перейти прямо к делу.

— Последний раз мы встречались в бункере на Гросвенор-сквер.

— Совершенно верно.

— Джим Полдер поделился с тобой информацией, которая прямо-таки потрясла тебя…

Стюарт с невинным видом разглядывал настенную карту Южной Америки.

— Я всегда очень признателен за информацию, Элджин.

— О том, что ИРА заигрывает с доном Пабло.

— Не припомню, чтобы он сказал именно так.

— Но так оно и есть.

— Очень интересно. Но нельзя сказать, что удивительно, так ведь?

— Но я пришел сюда не по этому поводу.

Элджин Стюарт был прямым человеком, эта его черта нравилась Джардину. Пожалуй, надо пригласить Элджина и его жену, сотрудницу ЦРУ, в свой загородный дом в Уилтшире. Дороти он тоже понравится.

— Понятно. Ты пришел попить кофе, да?

— У нас возникла одна проблема в Нью-Йорке…

— У нас — это значит…

— У Управления по борьбе с наркотиками.

И Элджин Стюарт рассказал Джардину все о найденном несколько месяцев назад на Центральном вокзале трупе неизвестной девушки, о стараниях лейтенанта из отдела по расследованию убийств Эдди Лукко, о кровавой бойне в больнице Бельвью, об убийстве служащего бюро путешествий, о голове Симбы Патриса, о покойном Мэнни Шульмане, который работал на картель. Но он ни словом не обмолвился о том, что Лукко стал тайным агентом Управления по борьбе с наркотиками и получил от картеля пять миллионов долларов.

Но интуиция Дэвида Джардина подсказала ему логический вывод, он понял, что и Стюарт догадался об этом, и был благодарен Элджину за доверие.

— И, как я понимаю, над этим офицером из отдела по убийствам так и висит… смертельная опасность?

Элджин посмотрел ему прямо в глаза и улыбнулся.

— Как бы он себя ни вел, всегда опасно иметь дело с картелем, верно?

— Ты говоришь «картель». А кто конкретно? — задал вопрос Джардин.

И Стюарт как-то неохотно назвал имя Рестрепо. Это была ключевая информация, потому что впервые связала неизвестную девушку с Пабло Энвигадо, а значит, и с операцией «Коррида». И неожиданно Джардин проявил к этому делу не просто вежливый интерес.

Стюарт пояснил ему, что Управлению по борьбе с наркотиками требуется опознать девушку, а если быть точнее, то ее отца, тогда станет ясно, почему он так важен для колумбийцев, раз уж они держат в тайне смерть девушки.

— Потому что бедняга отец продолжает считать, что его дочь находится в руках картеля, это ясно как божий день, Элджин. Ты уверен, что не хочешь пива?

— Пиво я люблю. Ладно, но картель берет заложников только в тех случаях, когда требуется оказать на кого-то давление. Деньги их не интересуют.

— А опознав девушку, ты опознаешь отца. Если, конечно, не выйдешь на него другим путем…

— Все верно. — Стюарт взял протянутую Дэвидом открытую бутылку «Дос Эквис». — Я принес тебе все подробности…

Он достал толстый конверт из кармана серого костюма-тройки. В этом костюме он похож на банковского чиновника, а Джардин знал, что совсем не такую одежду носит Стюарт в Миссисипи или Пуэрто-Рико, где он буквально совершал подвиги, борясь с торговцами наркотиками. Знал это Дэвид потому, что досье на Элджина Стюарта лежало сейчас в ящике его стола. Он всегда принимал подобные меры предосторожности, но в данном случае действительно прочитал досье с большим интересом.

В конверте находилось несколько страниц текста, содержащего примерно то, что Элджин только что рассказал Дэвиду, правда, еще называлось имя девушки — Сиобан. Отчет о результатах вскрытия трупа девушки, отчеты криминалистов о последующих убийствах и две фотографии: одна — мертвой Сиобан, из отдела по розыску пропавших без вести, на другой она изображена смеющейся вместе с Рикардо Сантосом в Риме.

Джардин кивнул. Он понимал ход мыслей Стюарта, а еще понял, почему нью-йоркского полицейского из отдела по убийствам так взволновал этот случай. Девушка выглядела такой беззащитной, такой… ранимой. Боже, какое несчастье для родителей, кем бы они ни были!

Он поднял взгляд от фотографий, эмоции никак не отразились на его лице.

— Мы выясним, кто она. И кто ее отец. Ты не хотел бы вместе с Денис как-нибудь приехать к нам на выходные в Уилтшир? По американским меркам это совсем рядом.

Стюарт посмотрел на него своими печальными карими глазами.

— Значит, выяснишь? Именно выяснишь, а не попытаешься? Черт побери, Дэвид, ты так уверен?

— Выясню. — Дэвид выдержал его взгляд. — И как можно быстрее.

Стюарт нахмурился. Заявление англичанина казалось ему просто бахвальством.

— Точно?

— Абсолютно. И ты первый об этом узнаешь. Договорились?

Некоторое время Стюарт продолжал внимательно смотреть на собеседника.

— Так что там происходит, в картеле, Дэвид?

— Ничего такого, о чем бы вы не знали, — спокойно соврал Джардин. — Ведь это твой объект, Колумбия.

Оба улыбнулись. Они прекрасно поняли друг друга.

О том, что именно Гарри Форд убил этого грязного полицейского капитана Табио знал еще один человек. Это был полковник Хавьер Рамон Гомес, отставной заместитель начальника тайной полиции по вопросам безопасности и контршпионажа.

Сейчас Рамон руководил небольшой, но довольно эффективной частной охранной фирмой, заключившей прибыльные контракты с различными американскими, европейскими и японскими корпорациями, вложившими миллионы в природные богатства Колумбии — полезные ископаемые, нефть, кофе, фрукты и тому подобное. Колумбия богата многими природными ресурсами и помимо кокаина, и бывший офицер спецслужбы теперь охранял честных предпринимателей от партизан различного политического толка, наркобаронов и гангстеров.

Но полковник был реалистом, и иногда ему приходилось посещать отдаленные районы страны, где закон не действовал, где все держали в своих руках партизаны или наркобароны. И он очень гордился тем, что сам и все его люди глубоко ненавидят тех, по чьей вине Колумбия приобрела репутацию самой опасной в мире страны, где не соблюдаются никакие законы.

Но почему же, будучи честным человеком и патриотом своей страны, он долгие годы являлся доверенным агентом британской секретной службы?

Ответить на это мог только колумбиец. И еще, пожалуй, Дэвид Джардин. Потому что, чем дольше Рамон вел борьбу с террористами, бандитами и наркобаронами, тем сильнее укреплялась вероятность того, что ради этого он вступит в союз хоть с самим дьяволом.

Поэтому первым правилом в отношениях с Рамоном (Дэвид не позволял себе руководить этим человеком с начальственных позиций) было никогда не требовать от него поступков, которые могли бы причинить вред его стране или народу. А так как правительство Ее Величества преследовало только одну цель — поддерживать законно избранное правительство Боготы в деле укрепления государства, то проблем в этом плане между ними никогда не возникало.

А кроме того, когда Рамон узнавал об операциях и планах секретной службы, он оставлял за собой право сообщать необходимые детали президенту страны. На первый взгляд, это соглашение могло показаться довольно странным, но оно вполне понятно людям, согласным с мерами предосторожности, принимаемыми этим храбрым и благородным человеком.

Дэвид Джардин предупредил своего друга Рамона о предполагаемой встрече с сеньором Карлосом Нельсоном.

Когда Гарри Форд вышел на связь и коротко объяснил, что ему требуются оружие, машина, карты, документы, Рамон предоставил все необходимое без всяких вопросов. Настоящего имени Гарри Форда он не знал, но был твердо уверен, что тот уж никак не Карлос Нельсон, хотя Гарри и трудно отличить от южноамериканца.

Стоимость всего переданного Гарри Хавьер Рамон включил в счет для секретной службы, который всегда бывал значительным и точным до песо.

Одним из предметов переданного Гарри снаряжения был автоматический пистолет «ЗИГ-Заузр Р-226» с тремя сотнями патронов, набором принадлежностей для чистки и навинчивающимся глушителем. Один из доверенных людей Рамона по имени Хайме тайком обследовал номер Гарри в отеле «Ла Фонтана» за два дня до убийства капитана Табио, и в предоставленном им списке вещей постояльца фигурировали ярко-красные шерстяные перчатки.

Почему Рамон приказал обыскать номер Гарри Форда? Потому что он был одним из самых осторожных людей в Колумбии. Дэвид Джардин предполагал такой поворот событий, поэтому заранее предупредил Гарри о маленьких слабостях своего главного связника в операции «Коррида».

И вот теперь Хавьер Рамон направлялся на свидание с Карлосом Нельсоном, это была обычная встреча, в ходе которой следовало выяснить, какие у агента имеются просьбы, если вообще имеются.

Назначена встреча в баре ресторана «Хостериа де ла Канделариа» в старом квартале Боготы. Бар славится своими музыкантами, одетыми в костюмы тореодоров и исполняющими в своем стиле рок-хиты 70-х годов типа «Стоун фри» и «Хонки тонк вумен».

В целях безопасности Рамон не стал проверять Нельсона по компьютерному банку данных тайной полиции, он по возможности строго соблюдал соглашение с британской секретной службой, оставаясь при этом надежным сотрудником тайной полиции Колумбии.

Но разве он не ушел в отставку? Разве Хавьер Рамон теперь не отставной полковник? В наши дни все возможно.

Подходя к ресторану, Рамон заметил Хайме и двух его людей, изображающих нищих. Из кармана Хайме торчал сине-белый платок — это сигнал тревоги, означающий, что Рамону небезопасно идти на встречу. Поэтому полковник прошел мимо ресторана и остановился возле витрины фотомагазина, держа руки в карманах и наблюдая в витрине отражение входа в ресторан.

Возле ресторана остановился синий джип в сопровождении крутого вида трех мотоциклистов на мотоциклах «судзуки» с объемом двигателя 800 кубических сантиметров, одетых на манер героев фильма «Солдат с большой дороги». Это любимый фильм Рамона, дома у него даже имеется его видеокопия. Судя по их виду, это явно люди картеля.

Затем он заметил, как мимо джипа в бар прошли Рестрепо и Хесус Гарсиа.

Внезапно по спине Рамона пробежал холодок, он резко и не слишком осторожно обернулся, ища взглядом переодетых полицейских или сотрудников тайной полиции. Карлос Нельсон явно выбрал не тот бар, если сейчас сюда нагрянут власти.

Но все вокруг вроде спокойно. В конце концов, человек, называвший себя Рестрепо, волен ходить куда угодно. Ордера на его арест не имелось.

Только слухи и подозрения.

В баре Гарри Форд прикурил очередную сигарету, пятую за сегодняшний день. Ему все еще не верилось, что он становится обычным курильщиком. Среди заполнивших бар телохранителей, тайком приглядывающих за своими хозяевами, Гарри заметил двух серьезных профессионалов.

Эти серьезные парни не приглядывали ни за кем специально, но их глаза трудились без остановки, оценивая каждого посетителя, каждого входящего и выходящего. Вскоре Гарри понял, что единственный человек, к которому они не проявляют внимания, это он сам.

Этот профессионально подмеченный факт сообщил Гарри следующее: во-первых, ребят послал вперед проверить обстановку хозяин, который сам еще не прибыл; во-вторых, это именно его хочет увидеть их хозяин, поговорить или пристрелить.

Впрочем, оба парня могли быть просто детективами из какого-либо элитного подразделения. Явно хорошо подготовлены, причем пользуются классическими приемами, это видно даже из их манеры молча обмениваться знаками.

Значит, они или из тайной полиции, или из колумбийских войск специального назначения, потому что тех полтора года тренируют недавние сослуживцы Гарри по 22-му специальному воздушно-десантному полку. Или же они боевики картеля, которых тренировал предатель сержант Макатир.

Гарри посмотрел на тлеющий кончик сигареты «Мустанг» и кивнул смуглой девушке за стойкой бара. Она оживленно и радостно улыбнулась в ответ и открыла бутылку пива «Корона». Боже, эти колумбийские девушки просто прелесть. Один из парней, за которыми Гарри наблюдал в зеркало позади стойки бара, встал и направился к выходу, дотронувшись рукой до уха, где у него наверняка находится наушник для связи с остальными людьми из их группы.

Такой серьезной аппаратурой могут быть оснащены только полицейские. Или люди картеля, которые могут позволить себе любое оружие и аппаратуру.

Он незаметно сделал глубокий вдох, затушил сигарету и улыбнулся барменше, запустившей в его направлении по стойке стакан с ледяным пивом «Корона».

Внезапно чувство тревоги прошло, Гарри успокоился, пульс стал реже. Ведь он был тренированным человеком, а игра, в которой он выступает профессиональным игроком, только начиналась. В этот момент в бар вошли двое мужчин, мимо которых он прошел, выходя из ресторана в Национальном парке, где пристрелил садиста-полицейского. Они быстро обменялись взглядами с оставшимся в баре наблюдателем, который сидел рядом с дверью, прислонившись спиной к стене.

У одного из них спрятан «узи», у другого «кольт» большого калибра.

«До встречи», — сказал им тогда Гарри, уверенный, что может возникнуть нервная перестрелка, но они сохраняли полное спокойствие, а он вышел из ресторана, вскочил на мощную «ямаху» и рванул вперед, потом свернул с дороги и понесся к видневшимся вдалеке холмам Национального парка.

До встречи. И вот теперь они здесь.

Бобби Сонсон проскользнул в конец бара и облокотился левым локтем на стойку, наблюдая за правой стороной зала. Мурильо расположился в другом конце бара, контролируя левую часть зала. Оба даже не взглянули на Гарри.

Да кто же, черт побери, должен прийти? Разговор в баре продолжался, большинство присутствующих здесь людей привыкли к подобным ситуациям. Оркестр играл что-то веселое, Гарри отхлебнул пива и очень осторожно повернулся от стойки лицом к двери, ненароком расстегнув среднюю пуговицу старого твидового пиджака спортивного покроя. Если возникнет перестрелка, то ему придется сражаться с тремя в баре и с теми, кто появится в дверях.

Веселая музыка внезапно сменилась спокойным, печальным испанским фламенко в исполнении гитар. Гарри чувствовал себя матадором, ожидающим появления быка…

Вошли двое мужчин. За ними вплотную следовал покинувший бар наблюдатель, прижимая к уху наушник, он встретился взглядом со своим коллегой. На вновь прибывших была неброская, дорогая одежда, однотонные рубашки и галстуки, обувь ручной работы. Один из них — стройный, широкоплечий, с длинными, ухоженными волосами, второй — пониже, с лицом сифилитика, впалыми щеками, мускулистыми, грубыми руками мастерового. Оба вели себя совершенно спокойно, не обращая внимания на подозрительных и опасных посетителей бара, явно давая понять своим видом: «Мы тоже опасные, самые опасные в этом городе».

Длинноволосый встретился взглядом с Гарри, довольно улыбнулся, глаза его засверкали, хотя в них не чувствовалось даже намека на враждебность. Так смотрит аллигатор, который еще не проголодался.

Они явно искали встречи именно с ним, оба мужчины двигались к нему, а Гарри не отрывал от них взгляда, не забывая при этом держать в поле зрения и телохранителей. Для профессионального военного Гарри Форда все они оставались целями.

Мужчины остановились в двух футах от Гарри. Удивительно, но никто больше в баре не заметил, что происходит что-то необычное.

— Сеньор Нельсон? Меня зовут Луис Рестрепо Осорио. Не знаю, говорит ли вам что-нибудь это имя.

Конечно говорит.

Гарри Форд знал о картеле все, что знал Дэвид Джардин, в том числе и о Рестрепо, о его странном визите в Женеву, роли в картеле Пабло Энвигадо, и даже о присутствии Рестрепо в Париже, когда Венецианскую Шлюху нашли на мосту с простреленной головой.

— Добрый день, сеньор. Рад познакомиться. — Гарри холодно улыбнулся. — Хотите пива?

— Между прочим, я пришел сюда… — Рестрепо презрительным взглядом обвел бар и клиентов, давая понять, что по своей воле никогда не явился бы сюда, — чтобы пригласить вас на обед.

— Я уже договорился насчет обеда с другим человеком.

— Разумеется, с полковником Рамоном.

Гарри Форд почувствовал себя истребителем, в который попала ракета класса «воздух-воздух», но в тренированной памяти возникли слова Ронни Шабодо, первым делом предупреждавшего, что «неприятные сюрпризы» являются неотъемлемой частью повседневной жизни тайного агента, действующего среди умных и опасных противников.

— Совершенно верно, — спокойно ответил Гарри.

— Полковник находится сейчас на другой стороне улицы. Его люди заметили моих людей и предупредили его. Они профессионалы, — откровенно заметил Рестрепо.

— Значит, вы предполагаете, что он вероятнее всего не придет на обед. — Гарри улыбнулся, словно ему нравилась уверенность Рестрепо.

— Так мы идем?

Рестрепо совершенно спокойно смотрел на Гарри. Еще бы, ведь у него на руках все козыри.

— Сеньор Рестрепо, а какой я могу представлять для вас интерес?

— Идемте, мой друг. Ради Бога, это просто обычный обед. Никто не собирается вас убивать.

Гарри посмотрел прямо в глаза адвокату картеля.

— Даете честное слово бойскаута? — спросил он, и при этих словах Рестрепо и Хесус Гарсиа рассмеялись.

— Я же говорил тебе… — Пабло Энвигадо рассмеялся, отправил в рот вилкой кусок рыбы с рисом, потом погрозил ею Рестрепо, сидевшему рядом с Гарри Фордом за круглым столом в ресторане «Салинас», лучшем ресторане в фешенебельном, дипломатическом районе в северной части Боготы, — это потрясающий парень… Честное слово бойскаута. — Пабло смахнул выступившую от смеха слезу. — Сеньор Нельсон, не возражаете, если я буду называть вас Карлос?

— Конечно нет, Крестный, — ответил Гарри.

— Вот видишь? Он еще и покладистый, — обратился Энвигадо к Рестрепо, потом снова повернулся к Гарри. — Я слышал, вы играете в поло.

— Я увлекаюсь скачками с препятствиями, — честно сознался Гарри.

— И убиваете людей, которых не любите.

Как бы поступил опытный агент Дэвид Джардин, если бы ему в лицо бросили обвинение в хладнокровном убийстве? Гарри посчитал глупым выкручиваться и мямлить что-нибудь вроде: «Не понимаю, о чем вы говорите». Его бы здесь не было, если бы Энвигадо знал обо всем. Но и с первой же попытки сдаваться не хотелось.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Вы посмотрели прямо в глаза моим лучшим людям.

Пабло кивнул в сторону Мурильо и Сонсона, сидевших за столиком возле двери. Затем достал из кармана сложенный лист бумаги и протянул его Гарри. Это был его фоторобот, обошедший всю Боготу.

Гарри внимательно изучил фоторобот, сходство было даже большее, чем на его фотографии на паспорте. Он восхищенно покачал головой, оценивая отличную работу, и вернул бумагу Энвигадо.

— Этого негодяя следовало бы казнить медленной смертью.

Рестрепо и Хесус Гарсиа посмотрели на Энвигадо. От наступившей тишины казалось, что шум в ресторане стал сильнее. Пабло одобрительно кивнул.

— Хорошо сказано. Я тоже так говорил, когда был в вашем возрасте. А что вас связывает с такой ищейкой, как Хавьер Рамон?

— Мне надо здесь на кого-то опереться, для меня это незнакомая страна. А он очень влиятельный человек, и, если я докажу ему чистоту своих намерений, он вполне может посодействовать.

— Вы, наверное, хотите заняться небольшим экспортом? — усмехнулся Энвигадо, жуя очередной кусок рыбы.

— Посмотрим.

Гарри начинала нравиться эта игра.

— Насколько я понимаю, вы знакомы со Спенсером Перси.

Интересно, а было что-нибудь такое, чего этот человек не знал?

— Но вряд ли вы знакомы с ним.

Спенсер Перси ненавидел кокаин, и это все знали.

— Мне нравится его стиль, — ответил Пабло, — как, впрочем, и ваш…

«А мне нравится твой стиль, — подумал Гарри. — Отряды, батальоны солдат и полиции разыскивают тебя по всей Колумбии, а ты вот тут, в Боготе, в двух милях от президентского дворца и штаб-квартиры тайной полиции, которую недавно взорвал, пытаясь убить начальника тайной полиции генерала Мазу. Обедаешь в маленьком ресторанчике среди дипломатов, банкиров и политиков. Простенькие, но здорово меняющие внешность очки в золотой оправе, чисто выбрит, четыре фальшивых зубных коронки для маскировки настоящих зубов, новая прическа, безупречный, сшитый на заказ английский костюм, спокойная уверенность человека, выглядящего своим среди высокопоставленных клиентов. Да еще примерно тридцать охранников, неприметно разместившихся за столиками в ресторане и на улице среди поджидающих машин других клиентов, обедающих в ресторане „Салинас“, в каждой из которых по одному-два телохранителя».

— Так что вам угодно от меня, сеньор? — Гарри сделал вид, что смущен и встревожен. — Ведь мое маленькое дело не конкурент вашему…

— Я слышал, что из-за вашего маленького дела вас разыскивают по всему миру.

Гарри Форд пожал плечами.

— Мне нравится моя жизнь.

Пабло вытер губы светло-зеленой льняной салфеткой.

— Ты слышишь, Луис? — Он нацелился вилкой в Рестрепо, который спокойно улыбнулся. — Ему… нравится… его жизнь… Вот это я понимаю. Послушайте, Карлос, для вас тут пахнет жареным. Вы совершили неверный шаг, обратившись здесь, в Боготе, за помощью к Рамону. Уже поверьте мне. Это очень коварный тип, поэтому и изображает из себя влиятельного человека. Вы умный молодой человек, мой друг, но и глазом моргнуть не успеете, как Рамон обведет вас вокруг пальца и выдаст Соединенным Штатам.

Дон Пабло подождал, пока официант наполнит бокал вином. Гарри отметил про себя, что это было «Батар Монтраше» урожая 83-го года. Для дона Пабло — все самое лучшее.

Вертолет с шумом кружил над крышами домов района Ламбет, наверное, это вертолет дорожной полиции, потому что как раз приближался час пик. Шум его слышен в угловом кабинете куратора направления «Вест-8» в здании Министерства иностранных дел.

Дэвид Джардин видел, что Ронни Шабодо волнуется. Он читал расшифрованное сообщение Гарри Форда, присланное из Санта-Фе в Антьокии.

Прошло две недели со времени обеда с Пабло в самом центре Боготы. Сообщения от Гарри поступали регулярно, чего, впрочем, и следовало ожидать от опытного офицера специальных воздушно-десантных войск, и в каждом послании сообщалось все больше деталей его успешного внедрения в самое сердце медельинского картеля.

Во время обеда в ресторане «Салинас» Пабло Энвигадо благосклонно отнесся к Карлосу Нельсону. Устроенная Хесусом Гарсией тщательная проверка незнакомца выявила именно то, чего и хотела группа операции «Коррида», обосновавшаяся в Министерстве иностранных дел.

Так что ни у Рестрепо, ни у Гарсиа не было веских причин для возражений, когда Пабло Энвигадо в типичной донкихотской манере предложил Карлосу Нельсону поработать на него, заняться реорганизацией и укреплением структуры картеля и, если все пойдет хорошо, приступить в дальнейшем к расследованию явно усиливающихся попыток отделения картеля в Кали (куда входили более «цивилизованные» потомки конкистадоров) подорвать жесткое главенство медельинской группы в деле торговли кокаином.

Гарри попытался отказаться, сославшись на то, что у него уже наметилась пара отличных сделок с марихуаной, а кокаин — не его стихия, да и вообще он предпочитает сам быть себе хозяином. С самого начала он был уверен, и сообщал об этом в донесении, что Рестрепо не понравится идея привлечения его к расследованию деятельности группы из Кали, хотя адвокат и не высказался по этому поводу.

«Присоединяйся ко мне, — заявил дон Пабло, — и я покажу тебе такое богатство и азарт, о которых ты и не мечтал никогда». Потом он усмехнулся и добавил, что если он чего-то хочет, то, как правило, получает. Энвигадо дал понять Гарри, что ему все известно о предстоящих сделках с марихуаной, и поинтересовался, сколько тот намерен на этом заработать после покрытия всех расходов.

Гарри ответил, что свыше полумиллиона долларов.

Тогда Пабло Энвигадо приказал Рестрепо подготовить контракт на пятнадцать недель, по которому Гарри будет получать восемьдесят тысяч долларов в неделю. И тут тайный агент решил, что пора соглашаться.

— Не много для торговца наркотиками, — заметил Джардин, — а для приближенного к Энвигадо человека вообще пустяк…

Ронни Шабодо пожал плечами. Они знали, что своим ближайшим помощникам Пабло платит гораздо больше. Рестрепо, например, получает два миллиона долларов в месяц.

— Может быть, это просто… для начала? — предположил венгр.

И вот спустя две недели агент Гарри Форд по кличке «Пакет» стал удивлять своих руководителей качеством разведывательной информации о картеле. Места расположений кокаиновых лабораторий, данные на представителей картеля в Колумбии и за рубежом, как в Европе, так и в США. Многое из этой информации было уже известно, но это только еще раз подтверждало точность добытых агентом сведений.

Форд «Нельсон» не имел доступа к строжайшим секретам картеля, но действовал даже более удачно, чем того ожидали руководители операции «Коррида». А в донесении, которое Ронни Шабодо сейчас держал в руках, сообщались подробности предстоящего визита Энвигадо в кокаиновую лабораторию недалеко от Санта-Марта в предгорьях гор Сьерра-Невада. Это уже самая свежая, совершенно секретная информация, ради которой, собственно, и трудился Дэвид Джардин.

— Просто великолепно, Дэвид. — Ронни сунул руку в карман пиджака за кисетом. — Если данные верны, мы сможем послать туда из Картахены ребят из специальных войск, и они вместе с колумбийской спецкомандой-9 накроют и уничтожат всю банду.

— Стоит подумать над этим.

Джардин открыл заднюю крышку каминных часов и вставил ключ, чтобы завести их. Потом нажал на кнопку селектора.

— Да, сэр? — раздался голос Хетер.

— Хетер, свяжись с командующим специальными войсками, хорошо? По секретной линии. Если не разыщешь его, постарайся связаться с полковником Макалпином в Херефорде.

И он отключил селектор. Шабодо продул курительную трубку и принялся развязывать кисет.

— Тебя что-то беспокоит, Дэвид? В чем дело?

Джардин закончил заводить часы, осторожно закрыл заднюю крышку и поставил их на стол, занявшись установкой времени.

— Отлично тикают. Надежно и ровно. Как хороший агент…

— Ты все продолжаешь думать, что восемьдесят тысяч это мало?

— Не густо, скажем так.

Позвонила Хетер и сказала, что на секретной линии командующий специальными войсками, а по другой линии звонит сотрудник секретной службы из посольства Великобритании в Дублине.

Дэвид коротко пояснил командующему, что, возможно, предстоит операция по уничтожению и аресту членов колумбийского картеля, и провести ее следует силами специальных войск, расквартированных сейчас в армейских казармах Картахены вместе с колумбийскими спецподразделениями. Для обсуждения подробностей они договорились позже встретиться в кабинете командующего. После этого Джардин взял другую трубку.

— Как дела, Тоби?

Тоби Мейтленд был старшим офицером секретной службы в Дублине. Официальной крышей ему служит пост пресс-атташе при посольстве Великобритании, но это ни в коем случае не обмануло ирландскую разведку и службу безопасности, и они частенько оказывали ему помощь.

— Дэвид, я по поводу той неизвестной девушки…

— Слушаю тебя.

— Понимаешь, тут ходят разговоры насчет одного юриста. Довольно крупная шишка.

Младшему коллеге пора было бы понять, что не всегда следует говорить загадками, пытаясь якобы зашифровать разговор.

— Адвокат?

— Бери выше.

— Отлично, значит, он судья. Да прекрати ты, Тоби.

— Слушай, именно так и зовут его дочь. — В трубке раздался треск помех. — Дэвид?

— Я тебя слушаю.

— Ходят слухи, что она пропала. Вроде бы сейчас где-то в Венесуэле. Хочешь, чтобы я отправил факс?

«Слава Богу», — подумал Джардин.

— Да, это было бы отлично, Тоби.

В голосе Тоби даже появились радостные нотки.

— Правда? Отправить прямо сейчас, Дэвид? Или может подождать? У нас тут что-то вроде вечеринки, в посольстве проводят дегустацию вина, и я с радостью вызвался поучаствовать, ха-ха-ха.

— Лучше прямо сейчас, Тоби. Понимаешь, дело связано с убийством.

— О Боже, я мигом.

— Большое спасибо. И вот что, Тоби…

Тоби изобразил жуткую озабоченность.

— Да, Дэвид?

— Желаю успешной дегустации.

В полученном от Тоби факсе упоминался судья Юджин Пирсон и его дочь Сиобан, которая считается пропавшей без вести и по поводу которой судья послал запросы по ирландским дипломатическим каналам. Уже через семь минут Дэвид Джардин связался со службой радиоэлектронного перехвата секретной службы, базировавшейся в Западной Англии, в Челтенхеме.

Он запросил распечатки перехватов всех разговоров между Министерством иностранных дел Ирландии и всеми странами Южной Америки, в которых упоминались имена Пирсон, Сиобан, слова «судья», «занятия музыкой», а также имя Рикардо или Ричард, имея в виду Рикардо Сантоса, изображенного на фотографии вместе с Сиобан. И еще записи всех телефонных разговоров судьи Пирсона из дома и служебного кабинета дублинского уголовного суда за последние шесть месяцев.

К десяти часам утра на следующее утро Дэвид Джардин уже смог позвонить Элджину Стюарту и сообщить, что, вероятнее всего, девушку зовут Сиобан Пирсон, она дочь судьи Юджина Пирсона, которого прочат в новые министры юстиции, если партия Финн гэл, возглавляемая О’Шеем, победит на следующих выборах.

Оба пришли к согласию, что информацию следует строго засекретить и не сообщать пока Пирсонам об их трагической потере. Потому что им обоим очень важно — хотя и по различным причинам — выяснить, почему судья Пирсон так важен для картеля, если уж они решились шантажировать его таким способом.

В этот же самый день Юджин Пирсон отправил по почте копии дискеток, которые он раньше передал Рестрепо, на домашний адрес Джардина на Тайт-стрит. Отправил он и коды, которых еще не было у картеля, но по другому адресу: мистеру Дэвиду Джардину, Министерство иностранных дел и по делам Содружества, Протокольный отдел, Чарльз-стрит, Уайтхолл.