Если бы майамское отделение Международного кредитно-коммерческого банка открылось утром в эту пятницу как обычно, если бы оно не было закрыто до двух часов дня на специальную ревизию, то лейтенант из отдела по расследованию убийств Эдди Лукко осуществил бы свое намерение снять со счета тридцать тысяч долларов наличными и купить в Корал-Гейблз в конторе «Джеррис спешл ауто» прекрасно отремонтированный «форд-мустанг» 1975 года выпуска, заправить его и отправиться на север по шоссе № 1, чтобы на следующий день утром приехать в Нью-Йорк и позавтракать с Нэнси.

Машина эта — просто мечта, точно как в фильме «Буллитт» со Стивом Маккуином, на которого Эдди втайне хотел походить. Но об этом не знала даже Нэнси.

Прошлым вечером он прилетел из Нью-Йорка, взял напрокат неприметный «додж-седан» и остановился в скромном отеле в «Коконат Гроув», на верхнем этаже которого размещается шумный ночной клуб и где говорят в основном по-испански.

Стояла жаркая и влажная погода, Лукко надел легкие льняные брюки, мокасины, рубашку навыпуск, на правой лодыжке закрепил липкой лентой полицейскую бляху, а на другой ноге — тупорылый «смит-вессон» в кобуре. Он поехал на машине в Бейшор, где полно всяких баров и закусочных, на улицах играют музыканты и выступают актеры. В баре «Бергинс», расположенном прямо у моря, симпатичная разведенная хозяйка родом из Нью-Йорка признала в нем земляка и принялась угощать всеми имеющимися в наличии сортами пива.

Когда хозяйка услышала, что Лукко хочет купить какой-нибудь классный, но недорогой автомобиль, она посоветовала ему обратиться в контору «Джеррис спешл ауто» и тут же познакомила с ее владельцем Джерри, сидевшим в баре.

Выяснив, что Эдди Лукко желает приобрести большой «мустанг», Джерри отвез его в свою контору и с гордостью продемонстрировал три прекрасно отреставрированные машины. Лукко выбрал лучшую, по его мнению, и сказал, что заплатит девять тысяч долларов наличными, что здесь, в Майами, не вызвало такого удивления, как в других, более консервативных штатах Америки. Они договорились встретиться на следующий день в половине одиннадцатого.

Но на больших пуленепробиваемых стеклянных дверях банка висело объявление «Закрыт до 14.00».

Лукко выписался из отеля без десяти девять, не выспавшись как следует из-за шумной дискотеки ночного клуба. И вот теперь ему надо как-то коротать время до двух часов дня.

Он пожал плечами, неторопливо вывел автомобиль из делового квартала и поехал куда глаза глядят, обнаружив через некоторое время, что подъезжает к линии шлагбаумов, за которыми бетонная дорога шла по дамбе к острову Ки-Бискейн.

В машине звучало радио, ярко светило солнце. Лукко плюнул на все, заплатил доллар и поехал по дороге на Ки-Бискейн — первый остров в гряде Флорида-Кис, тянущейся на юг и отделяющей побережье Флориды от Мексиканского залива.

Справа он заметил гавань для яхт и ряд низких, грязно-синих деревянных построек, да еще бар, примостившийся прямо возле стоянки лодок. Лукко свернул направо и припарковал машину во дворе заведения, которое, судя по громадной вывеске, называлось «Сандейз он зе Бич». Как раз здесь и ужинал несколько недель назад Дэвид Джардин с Джоном и Джони Консадайнами.

Пешком он прошелся до стоявших на якоре мощных, глубоководных рыбацких баркасов, команда которых занималась подготовкой к дневному лову. Сидевшая на ступеньках бара серая цапля равнодушно наблюдала за стройной, загорелой официанткой, подававшей кофе и вафли влюбленной парочке, которые тихонько переговаривались между собой и смеялись. Лукко зашел в бар и уселся на стул перед стойкой.

— Как дела?.. — с улыбкой поинтересовалась официантка лет девятнадцати.

— Отлично. Можете дать мне большую чашку черного кофе с поджаренным хлебцем, или что там у вас есть?

Он сидел недалеко от веранды, поэтому даже раннее утреннее солнце здорово припекало спину.

— У нас есть вафли, хотите? Эми как раз сейчас их готовит. Я думаю это единственное, что она умеет, но вафли на самом деле очень вкусные…

Официантка засмеялась, повернулась, при этом ее чудесные волосы взметнулись, и улыбающееся, живое, молодое личико на долю секунды стало абсолютно похожим на личико неизвестной девушки, стоявшей на фотографии на какой-то из площадей Рима.

У Эдди все похолодело внутри. Он через силу улыбнулся и сказал, что очень любит вафли. Но, как только официантка упорхнула на кухню, откуда послышалось хихиканье и дружеский треп, ему показалось, что он снова находится в туалете на Центральном вокзале, щупает пульс и стирает следы рвоты с лица девушки, понимая, что все уже кончено для этой очередной жертвы «крэка».

А теперь его вовлекли в какую-то дьявольскую игру. Берет у колумбийцев их грязные деньги, становится секретным агентом Управления по борьбе с наркотиками. И вот давай, покупай себе машину, кто сказал, что ты не умеешь наслаждаться жизнью… Радуйся. Эдди Лукко ощутил, как грудь сдавило чувство вины. Он наслаждается жизнью, эта поездка в Майами хорошенько отвлечет его от всего того дерьма, которым забит 14-й полицейский участок. Позавчера три случая убийств, связанных с «крэком». Самой молодой жертве девять лет, самой старшей около четырнадцати.

А погибшая девушка? Для него она уже не считается неизвестной. Сиобан Пирсон. Дочь Юджина Патрика Пирсона. Судьи из Ирландии.

Но Дон Мейдер взял с него клятву молчать. Судья Юджин Пирсон не должен знать, что его дочь лежит мертвая в морге больницы Бельвью. Если он узнает о смерти дочери, это может помешать некоторым «текущим делам».

Что ж, нет более дисциплинированного полицейского, чем лейтенант Эдди Лукко. Никто лучше него не понимает необходимости время от времени крепко держать язык за зубами.

Но его буквально разрывала на части мысль о том, что где-то в Ирландии этот судья, и, конечно же, его жена, не находят себе места, терзаются и молятся о спасении пропавшей дочери.

«Черт с ним», — решил Лукко, поднялся со стула и спросил у появившейся из кухни с кофе и вафлями официантки:

— У вас есть тут телефон-автомат?..

— Конечно, — она дружески улыбнулась. — Пройдите в ресторан, там через двери, и в дальнем конце увидите телефоны.

— Спасибо.

— Вам нужны монеты?

— Нет, у меня есть.

Хороший детектив всегда имел при себе достаточное количество монет для телефона-автомата.

Эдди Лукко понадобилось двадцать семь минут, чтобы разыскать номер телефона судьи Юджина Пирсона. Молоденькая официантка даже принесла ему к телефону кофе. Служба информации телефонной компании ничем помочь ему не смогла. Девушка на коммутаторе департамента полиции Нью-Йорка занималась его просьбой двенадцать минут, после чего сообщила лейтенанту, что по соображениям безопасности номер телефона судьи Юджина Пирсона не внесен в банк данных компьютера справочного бюро Дублина.

В конце концов Лукко позвонил детективу-ирландцу из 14-го полицейского участка, у которого трое двоюродных братьев служили в ирландской полиции. Объяснив, что ему требуется, Эдди вернулся в бар и занялся вафлями с кленовым сиропом.

Через десять минут в баре зазвонил телефон, и официантка передала трубку Лукко. Он записал номер домашнего телефона судьи Юджина Пирсона из Дублина.

Лейтенант отдела по убийствам поблагодарил официантку, расплатился, добавив хорошие чаевые, и вернулся к телефонам-автоматам в вестибюле рядом с киоском, в котором продавали пляжную одежду и панамы. Для звонка в Дублин требовалось больше монет, чем у него было, а Лукко не хотел пользоваться одной из своих кредитных карточек, которая легко могла вывести на след звонившего.

Поэтому он подошел к полной, добродушной кубинке, торговавшей в киоске, и попросил разрешения воспользоваться ее телефоном, предложив оплатить стоимость разговора плюс пятьдесят долларов за услугу.

Договорившись, Эдди протиснулся в тесную каморку, служившую «офисом», присел на коробки с пляжными рубашками и набрал домашний номер телефона Юджина Пирсона. Сегодня суббота, и он прикинул, что судья вряд ли на работе, правда, учитывая разницу во времени в пять часов, сейчас в Дублине около четырех часов дня.

Лукко насчитал четырнадцать гудков, прежде чем ему ответил женский голос:

— Четыре семь один пять, — сказала она с легким смешком.

— Э-э, доброе утро или, наверное, надо бы сказать добрый день, могу я…

— Кто вы?

— Могу я поговорить с судьей Юджином Пирсоном?

— Кто говорит?..

«Боже мой, а что же я скажу этому человеку?» Лукко глубоко вздохнул.

— Я звоню из Соединенных Штатов по личному делу.

Небольшая пауза. Но линия оставалась чистой, никаких признаков подключения магнитофона или прослушивания.

— Это что-то, связанное с семинаром?..

— Э-э, мне бы хотелось просто поговорить с ним несколько минут.

— Вы опоздали, мистер?..

— Джонсон.

— В два тридцать по местному времени он приземлится в Майами. Но уехал вчера, полет долгий, вы же знаете…

— На… семинар?..

— Да, на конференцию юристов во Флориде. А потом у него еще будут кое-какие личные дела.

— Надеюсь, приятные?

Лукко был настоящим профессионалом, не упускавшим ничего.

— Дело касается нашей дочери. Он встретится с дочерью, и они, по всей вероятности, вернутся домой вместе…

Встретится с дочерью? Лукко охватила дрожь. Может быть, у них есть еще одна дочь? Но интуиция подсказывала ему, что нет.

— Алло? — раздался в трубке голос Мараид Пирсон.

— Благодарю вас, миссис Пирсон. Спасибо.

Внезапная боль в сердце заставила закаленного нью-йоркского полицейского повесить трубку. Он расплатился с продавщицей за звонок, оставив сверх пятьдесят долларов, и вышел из ресторана на жаркое солнце. Откуда-то доносились звуки песни Боба Марли «Нет женщины, нет и слез…»

Эдди Лукко долго стоял, прислонившись к взятому напрокат «доджу». Цапля с грациозным видом прохаживалась вдоль причала, заглядывая в рыбацкие баркасы, куда загружали приманку для рыбы. По спине лейтенанта катился пот. Никогда еще в жизни ему так не хотелось выпить, и, если бы сейчас у него в машине лежала бутылка виски, он с удовольствием сделал бы большой глоток.

«Ладно, — подумал он, — я позвонил отцу девушки за четыре тысячи миль из Майами, из города, в котором был всего четыре раза в жизни, и что я выяснил? Незнакомый мне судья, потерявший дочь, через пару часов приземлится в Майами».

Для чего? Чтобы посетить конференцию юристов?

Минутку.

А какие у него личные дела? Жена сказала, встретиться с дочерью, наверняка это с его слов. Но почему судья решил, что его дочь будет здесь? Может быть, они договорились об этой встрече несколько месяцев назад? Папа, я погуляю по Америке, а такого-то числа мы с тобой встретимся в Майами? Непохоже. Совсем непохоже.

Нет, картель ведь просто пришел в ярость, бойня в Бельвью, Рикардо Сантос, да и взятка в пять миллионов, чтобы он замял это дело. Им нужно иметь основание для шантажа отца девушки, этого судьи Юджина Пирсона, который прилетит в Майами в половине третьего.

И какую бы причину нынешней поездки ни выдвигали судья и его жена, Лукко твердо уверен, что Юджин Пирсон везет в Майами то, что требует от него картель. А может быть, он уже выполнил требования картеля, а сейчас летит сюда в надежде забрать дочь? Если так, то ему не стоило покупать обратный билет.

И, обливаясь потом, струящимся по лицу, Лукко пришел к выводу, что налицо два, нет, три оправдания игре, которую он затеял.

Нет вопросов, что полученная только что информация важна для расследования бойни в Бельвью. И он, как представитель правоохранительных органов, ведущий расследование, обязан воспользоваться ею. Ладно, это один путь.

Но он еще и тайный агент Управления по борьбе с наркотиками, работающий под руководством Дона Мейдера. Значит, обязан информировать Дона о положении дел. Нет проблем.

Но, кроме того, он сотрудник отдела по расследованию убийств, с самого начала расследующий дело об убийстве неизвестной девушки. Заниматься им он имеет право в любом месте. Департамент полиции Нью-Йорка всегда поддержит его в этом.

Лукко забрался в «додж» и поехал в международный аэропорт Майами, находящийся в получасе езды от Ки-Бискейн. Оставив машину на стоянке, он направился в снабженный кондиционерами зал прилета.

Воспользовавшись кредитной карточкой, Эдди позвонил Дону Мейдеру домой на Лонг-Айленд. Миссис Мейдер, с которой он никогда не встречался, сообщала, что Дон играет в гольф и будет дома около четырех. Когда она спросила, кто звонит, Эдди попросил передать Дону, что звонил из Майами Джино Луччезе и что перезвонит позже. Джино Луччезе — это его псевдоним, придуманный Доном Мейдером.

Лукко устраивало отсутствие Мейдера, это развязывало ему руки и позволяло действовать как полицейскому отдела по убийствам. Так что теперь он на вполне законном основании имеет право встретиться с прилетающим в Майами судьей Юджином Пирсоном. И все-таки, с другой стороны, он сожалел, что не заручился в этом вопросе поддержкой Управления по борьбе с наркотиками.

Затем он позвонил в свой 14-й полицейский участок и сообщил, что находится по служебным делам в Майами. О неизвестной девушке или убийстве в Бельвью Лукко не упомянул, потому что, как подчеркивал капитан Дэнни Моллой, нельзя доверять никому, даже департаменту полиции, если дело касается картеля.

Но исполнявший в эту субботу обязанности дежурного детектива сержант Сид Мерсер и не задал никаких вопросов. Лукко был надежным полицейским, да к тому же лейтенантом, что давало ему определенные преимущества. Если ему понадобилось по делам службы отправиться в Майами, значит, так и надо. Сержант молча зарегистрировал звонок.

Положив трубку, Лукко почувствовал себя гораздо лучше, потому что ему очень не нравилась эта поездка в Майами тайком. Теперь, во всяком случае, он мог находиться здесь на законных основаниях. А сейчас надо получить доступ к спискам пассажиров и выяснить, каким рейсом прилетает из Европы судья Пирсон. Значит, придется воспользоваться связями в департаменте полиции графства Дэйд, которому не очень нравилось присутствие на его территории посторонних полицейских.

Без десяти два лейтенант Лукко стоял в зале иммиграционного контроля, ожидая прилета рейса «Эр Франс» из Парижа, задержанного в аэропорту Шарль де Голль из-за проверки на предмет подложенной бомбы.

Сержант Джо Боло из отдела по убийствам департамента полиции графства Дэйд два года назад проходил курс переподготовки в Нью-Йорке, где Эдди и Нэнси Лукко окружили его заботой и скрасили время пребывания. Нарушив правила, Эдди даже пару раз брал с собой Боло на операции по задержанию гангстеров, что было знаком доверия и дружбы, в чем непривыкший к большому городу полицейский нуждался, как дети в теплом молоке.

— Как выглядит этот парень? — спросил Боло.

Лукко пожал плечами.

— Ладно, не волнуйся… — Полицейский из Майами повернулся к сотруднику службы иммиграции. — Сможем мы опознать его во время предъявления?

Он имел в виду предъявление паспорта.

— Разумеется.

Они продолжали ждать.

Лукко воспользовался моментом, позвонил Нэнси и сообщил, что, возможно, не успеет вернуться домой к воскресному завтраку.

Со стороны сеньора Армандо Торреса Тейады, финансиста из Перу, было неблагоразумно появляться в Колумбии в этот момент, когда благонадежность Гарри Форда оказалась под вопросом, потому что Гарри мог опознать Торреса как высокопоставленного сотрудника британской разведки Дэвида Арбатнота Джардина, кавалера ордена Святого Михаила и Святого Георгия III степени.

Джардина это несколько раздражало, во-первых, он чувствовал себя уверенно в личине Армандо Торреса, а во-вторых, еще рано с уверенностью говорить о том, что Гарри Форд ступил на кривую дорожку. Может быть, он просто припрятал несколько миллионов на черный день? Ведь тайные агенты не знали, что их ожидает в будущем. И, естественно, некоторые очень хорошие (и самые надежные) агенты иногда поступали так, но старались соблюдать при этом одиннадцатую заповедь Ронни Шабодо. Но деньгами этими они не пользовались, во всяком случае пока находились на государственной службе. (Был такой случай, когда правительство Ее Величества в лице секретной службы сбросило на парашюте слитки золота еще времен англо-бурской войны на сумму в несколько сот тысяч долларов в Аравийской пустыне, которые предназначались для подкупа вождей и шейхов мятежных племен. Тайный агент, встретивший этот груз, благополучно подкупил кого следовало, а спустя несколько лет приобрел роскошную яхту для чартерных рейсов в Средиземном море. Возил он туристов в Грецию и Ливан, не гнушаясь при этом и мелкими партиями оружия и гашиша.)

Но вот убийство Алистера Рида. Да еще утаивание информации о Пабло Энвигадо, которую Гарри не может не знать, например, местонахождение Энвигадо после бегства из засады. Вот эти факты наводили на мысль, что Гарри Форд, как знать, не ступил ли на скользкий путь предательства или, по меньшей мере, не превратился ли в опасного агента.

Поэтому Дэвид Джардин просто обязан был прилететь в Колумбию, используя тщательно отработанное прикрытие. С тайной полицией в аэропорту он дела не имел, потому что миновал ее без помех, воспользовавшись британским дипломатическим паспортом на имя Джорджа Паттерсона, сотрудника финансового управления Министерства иностранных дел Великобритании, прибывшего в Колумбию для финансовой проверки бухгалтерии посольства.

Паттерсон — это его рабочий псевдоним, когда он приезжает в Боготу по официальным каналам, так что таможенники с улыбкой поприветствовали уважаемого дипломата.

В зале его уже ждали люди из посольства, но не резидент секретной службы или его помощник, а секретарь начальника канцелярии посольства и шофер-охранник.

Из аэропорта они поехали в посольской «хонде», что было вполне естественно, и с этого момента Джордж Паттерсон должен исчезнуть, появившись снова только в момент отлета из страны, защищенный от возможных неприятностей документами дипломата. Такие трюки известны в практике шпионажа и используются главным образом в дружественных или, по крайней мере, не слишком враждебных странах.

К тому времени как «хонда» добралась до посольства Великобритании в северной части Боготы, в ней так и сидели три человека, но ни один из них не был Дэвидом Джардином.

Во время поездки Дэвид снял пиджак в полоску и галстук, натянул свитер, сменил начищенные черные ботинки на растоптанные, но очень удобные кожаные сапоги на каучуковой подошве. Машина свернула в маленькую темную аллею, Дэвид пересел на заднее сиденье поджидавшего его мотоцикла и помчался на встречу с полковником Хавьером Рамоном, у которого хранились все необходимые документы и одежда сеньора Мигеля Херидиа Гомеса, боливийского консультанта частных фирм по вопросам безопасности. В Боготе полно подобных людей.

Встреча состоялась в квартире недалеко от торгового центра в северной части города. Здесь жила бывшая любовница Рамона, которая стала преуспевающей владелицей ночного клуба, а потом уехала с симпатичным молодым писателем на двенадцать лет моложе нее, отец которого был миллионером и владел керамическими заводами в Гуатавита. Будучи практичной женщиной, она оставила за собой квартиру, а Рамон попросил у нее ключи, объяснив, что станет иногда встречаться там с молодыми красивыми женщинами, так что там всегда будет чистота и порядок, да и квартира станет находиться под присмотром.

— Итак, старина, — сказал Рамон по-английски, наполняя большие стаканы виски и протягивая Дэвиду бутылку содовой, — твой юный герой создает нам проблемы…

Многое в Рамоне нравилось Джардину, но больше всего — его потрясающая способность становиться полноправным участником той операции, над которой работал в данный момент. И его слова о том, что Карлос Нельсон создает «нам проблемы», подчеркивали готовность Рамона считать себя полноправным агентом секретной службы. Его манера поведения, плотная фигура, индейские черты лица (результат смешения индейской и испанской крови сотни лет назад) с прикрытыми веками крокодильими глазами напоминали Дэвиду Ронни Шабодо. Оба они цельные натуры, жестокие, с большим опытом работы в разведке, и Джардин был рад выступать в одной с ним команде.

— Я придумал небольшую проверку, — ответил Джардин на испанском. — В ней будет участвовать еще один парень, подготовленный так же, как Карлос, мы с тобой встретимся с ним сегодня же, но попозже. Можно привести его сюда?

— Он в Боготе? — поинтересовался Рамон.

— Мы встретим его на выезде из аэропорта. Его самолет прибывает в семь. Позже я скажу тебе его имя, Хавьер.

Рамон кивнул. Он привык к осмотрительности Джардина. Честно говоря, он частенько рассказывал о приемах Джардина в своих лекциях, которые читал молодым офицерам тайной полиции, естественно, тщательно скрывая источник.

— Что понадобится от меня для этой проверки?..

И Джардин объяснил, как намерен вытащить Карлоса от дружков по картелю и устроить ему простенькую, но эффективную проверку.

— Боже мой, — одобрительно кивнул Рамон, — тебе бы быть иезуитом, Мигель Херидиа.

Дэвид Джардин холодно улыбнулся.

— А я и есть иезуит, — ответил он.

Эдди Лукко стоял вместе со старшим агентом иммиграционной службы и наблюдал за вереницей пассажиров с рейса «Эр Франс», выстроившихся вдоль двенадцати стоек паспортного контроля.

К пассажирам этого рейса добавились пассажиры рейса из Нассау, красочно разодетые туристы, а еще пассажиры только что прибывшего рейса из Германии, возглавляемые тремя горластыми и бесцеремонными женщинами явно тевтонской крови.

— Когда он предъявит паспорт и иммиграционную карточку, компьютер даст нам сигнал, — сказал агент иммиграционной службы Джек Лапонте. — Придется немного подождать…

— Можем объявить по радио, если хочешь, — предложил Джо Боло. — Ты говоришь, он приехал на конференцию юристов, так что можем так и объявить: «Мистер Пирсон, прибывший на конференцию юристов».

— Нет, не хочу его настораживать, — ответил Лукко, уверенный, что в зале Пирсона будет поджидать кто-нибудь из людей картеля.

И они решили делать то, что так часто приходится делать детективу. Терпеливо ждать. Эдди Лукко оглядывал пассажиров, надеясь, что интуиция подскажет ему, кто из трехсот пассажиров отец неизвестной девушки, как он продолжал называть ее…

Пабло Энвигадо и его ближайшие помощники сидели на террасе виллы в окрестностях Сабанеты, города, пользующегося щедростью картеля.

Терраса украшена кустами и карликовыми деревьями в больших терракотовых горшках. Стоят здесь и прочные деревянные стулья в испанском колониальном стиле, бледно-голубые и желтые тенты, под которыми при желании можно укрыться от солнца.

Человек, называвший себя Рестрепо, сидит за столом и, пользуясь портативным компьютером, изучает текущие дела картеля.

Энвигадо стоит в углу террасы, занятый разговором с человеком, которого представили Гарри как Хуана Лондоно Родригеса, представителя отделения картеля в Кали, которым руководит Жильберто Родригес Орежуела…

Начиная с 1988 года Энвигадо подозревал наркобаронов из Кали в постоянных попытках убить его, и Крестный поручил Рестрепо организовать переговоры с Родригесом Орежуелой, чтобы обезопасить себя с этой стороны и бросить все силы на усиление борьбы против правительства.

Из Кали Рестрепо вернулся с заверениями в лояльности, и все же предупредил Энвигадо о явно враждебном отношении Кали и Боготы к Медельину, считавших, что излишняя жестокость Пабло наносит вред всему делу торговли кокаином.

В связи с этим Рестрепо и предложил Энвигадо согласиться на тайные переговоры с восьмидесятичетырехлетним священником, представлявшим советника президента Гавириа по делам Медельина, и одновременно сделать какой-нибудь жест государственного значения, например, запретить своим людям убивать полицейских в ранге выше капитана или окружных судей…

И вот теперь эти секретные переговоры должны закончиться сдачей Пабло Энвигадо властям в обмен на отмену ненавистного закона о выдаче членов наркомафии Соединенным Штатам и на другие условия, которые посоветовал выдвинуть Луис Рестрепо. Главари остальных группировок картеля, которым также грозила выдача США и длительные сроки заключения, тоже нашли привлекательной идею провести два или три года в колумбийской тюрьме, после чего они выйдут на свободу чистенькими и снова займутся своим бизнесом, уже не конфликтуя с правительством.

Рестрепо говорил Гарри, что если реально рассматривать положение вещей, то кокаиновая индустрия является основным фактором колумбийской экономики. В ходе переговоров с правительством об отмене закона о выдаче преступников США картель даже предложил выплатить наличными национальный долг Колумбии.

Ни одна из стран «третьего мира» не могла бы отказаться от такого источника благосостояния, и, пока американцы и европейцы продолжают тратить сотни миллионов на эту пагубную привычку, кокаин, превращающийся в уличный товар, будет расти в цене.

— Боже, не допусти того дня, — произнес Гарри Форд, отступая в тень вместе с Дьяволом, который не отходил от него, — когда у этих гринго хватит ума легализовать наркотики…

— Даже не шути так, — ответил Рестрепо, не отрывая взгляда от компьютера.

Они увидели, как в дальнем конце террасы Пабло Энвигадо показывал собеседнику на горный кряж, который при ярком свете этого чудесного дня, казалось, навис над городом.

— Он показывает Лондоно, где будет построена его тюрьма, — сказал Рестрепо, откидываясь на спинку стула и потягиваясь.

Гарри Форд похолодел от этих слов.

— Что?

— Скоро узнаешь. — Рестрепо поднялся и направился в библиотеку, сделав Гарри знак следовать за ним. Там он открыл холодильник, достал графин охлажденного чая, взял два стакана, наполнил их и протянул стакан Гарри.

— Спасибо.

Гарри насторожился. Не в привычках Рестрепо было угощать кого-нибудь. Даже охлажденным чаем.

— Садись.

Гарри уселся поудобнее в старое кожаное кресло. Библиотека обставлена со вкусом: заставленные книгами деревянные книжные полки, натертый паркет темного дерева, индейские ковры великолепного качества, солидная мебель из дерева и кожи. Что-то подсказывало Гарри, что это дом Рестрепо, но не мог же ближайший советник Пабло Энвигадо засадить своего босса в тюрьму всего в миле от своего дома.

— Карлос Нельсон. — Рестрепо удобно устроился на диване и смотрел на Гарри поверх стакана. — У меня к тебе деликатное поручение.

— Все, что в моих силах, — любезно ответил Гарри.

— О, с этим-то ты прекрасно справишься…

Гарри внимательно смотрел на Рестрепо, но на лице адвоката ничего нельзя было прочесть.

— Скоро в Боготу прибудет один человек. Он остановится в отеле «Ла Фонтана», надеюсь, тебе знакомо это место.

— Конечно.

Гарри начал догадываться, что за этим кроется.

— Он привезет коды для дискеток, принадлежащих картелю. Я хочу… кстати, ты говоришь по-английски? Мне следовало раньше поинтересоваться этим, но, поскольку ты работал со Спенсером Перси…

— Естественно, я говорю по-английски, брось эти игры, Луис, — оборвал его Гарри на английском.

— Извини. — Рестрепо наклонил голову. — Ты заберешь коды, которые он передаст тебе, и отправишь с ними Мурильо ко мне.

— А где ты будешь?

— Поблизости.

— И когда ты убедишься, что это именно те коды?..

Он понимал, к чему идет дело.

Рестрепо улыбнулся.

— Ты все схватываешь на лету, Карлос. Мурильо сообщит тебе, те ли это коды.

— И потом я заплачу этому человеку?..

Гарри в напряжении ждал ответа Рестрепо.

— Ты убьешь его.

Казалось, замерла вся долина, в которой, может быть, в будущем построят тюрьму для Пабло Энвигадо.

— В отеле «Ла Фонтана»?

— Конечно нет. Если бы это было обычное убийство, с ним вполне справились бы Бобби Сонсон или Мурильо. А ты должен устроить так, чтобы тело исчезло навечно. Не забудь обыскать номер и изъять любые следы пребывания этого человека в Колумбии.

— А кто он такой?

С террасы донесся смех Пабло Энвигадо и его собеседника из Кали. Лежавший возле ног Гарри Дьявол настороженно поднял голову в надежде услышать голос своего бывшего хозяина Хесуса Гарсиа, но потом снова опустил голову на лапы и лениво зевнул.

— Его зовут Юджин Пирсон. Он судья из Ирландии и один из руководителей «временной» ИРА. У нас с ними небольшое совместное дельце.

— Послушай, Луис, — Гарри отставил в сторону стакан, — даже картелю следует хорошенько подумать, прежде чем убивать человека ИРА…

— Ты их боишься? — Глаза Рестрепо буквально буравили лицо Гарри.

— Мне на самом деле они до фонаря, но они могут навредить картелю в Европе…

Луис Рестрепо Осорио улыбнулся и отхлебнул холодного чая.

— Успокойся, Карлос, — сказал он по-английски, — именно ИРА и хочет, чтобы его убрали.

Последний пассажир рейса «Эр Франс» прошел паспортный контроль иммиграционной службы. Не хватало только трех пассажиров, значившихся в списке.

Эдди Лукко посмотрел на экран компьютера, потом через стекло на стойки паспортного контроля.

— Еще трое… — сказал он.

— Вероятно, транзитники? — заметил Джек Лапонте.

— Что ты сказал? — Лукко с угрожающим видом повернулся к агенту иммиграционной службы.

— Джеки имеет в виду, что если пассажир сразу пересаживается на рейс, вылетающий в США, то он не проходит паспортный контроль, — пояснил Боло.

— Ох, черт… — Лукко беспомощно опустил руки, словно боксер, отстраненный от дальнейшего ведения боя.

— Хочешь, чтобы я проверил? — Лапонте уже нажимал какие-то кнопки на клавиатуре компьютера.

Лукко встретился с удивленным взглядом Боло.

— Что я за болван. Поверил, что он приезжает в Майами, потому что так мне сказала его жена…

— Послушай, прямо сейчас вылетают восемь рейсов…

Лапонте нажал еще какую-то клавишу.

— А какой-нибудь из них летит в Колумбию?

Мысли у Лукко работали лихорадочно.

— Сейчас посмотрим… Да, рейс «Авианса» в Боготу. Подожди… — Все трое увидели, как на экране компьютера появилась информация о том, что рейс «Авианса» в данную минуту как раз взлетает.

Лапонте запросил список пассажиров, все молчали, ожидая появления информации на экране компьютера.

— Место 18-С, — прочитал Боло.

— Пирсон Ю. П., ну не проклятие ли?

Лукко уперся пальцами в крышку стола и задумался.

— Тяжелый случай, дружище.

Боло бросил взгляд на агента иммиграционной службы и пожал плечами, как бы говоря: «Мы сделали все возможное».

— Попрошу вас о последней услуге.

— Давай, лейтенант, — подбодрил Лапонте. — Кто знает, может быть, мне когда-нибудь понадобится помощь в Нью-Йорке.

На лице Лукко появилась горестная улыбка.

— Есть еще сегодня рейсы в Колумбию?

Снова всеобщее внимание приковано к компьютеру. Был еще один рейс «Америкэн Эйрлайнз» в четыре десять, прибывает в Боготу в семь сорок вечера по местному времени. У Боготы и Майами разница во времени один час.

Лапонте снял трубку телефона и заказал Эдди Лукко билет на этот рейс, потом положил трубку и обратился к Лукко:

— Черт побери, Богота — не то место, где я предпочел бы провести субботний вечер, но раз уж ты так хочешь, то билет тебя ждет.

— Джек, за департаментом полиции Нью-Йорка должок. Если будешь в Нью-Йорке, я угощу тебя потрясающими спагетти, которых ты еще не ел в жизни.

Они попрощались, и Боло с Лукко, предъявив полицейские бляхи, прошли через таможню, вышли из зоны паспортного контроля, прошли прямо к стойке «Америкэн Эйрлайнз», где Эдди купил билет до Боготы, выбрав место возле прохода.

— Ну что, приятель, у тебя есть еще пара часов. Хочешь отдохнуть или предпочтешь выпить?

Лукко ответил, что ему надо съездить в город и получить деньги.

— Послушай, да тут тоже есть отделение банка.

Нет, ему нужен определенный банк. Он сказал, что поедет туда один, и поблагодарил Боло за все.

— Всегда к твоим услугам, дружище…

— И еще последняя просьба, если не возражаешь.

— Говори.

Лукко передал Боло на хранение свой револьвер.

— А как насчет бляхи? Не слишком ли опасно таскать в Южной Америке бляху американского полицейского?

Лукко заметил, что предпочитает держать при себе бляху лейтенанта из отдела по убийствам. Они попрощались, и Лукко заверил приятеля, что вернется ближайшим рейсом, в чем действительно и сам уверен.

Процедура снятия со счета тридцати тысяч долларов в Международном кредитно-коммерческом банке оказалась на редкость легкой. На Лукко это произвело большое впечатление, он подумал, что мафиози и торговцы наркотиками, наверное, осуществляют подобную процедуру два, а то и три раза в неделю.

Он оставил взятую напрокат машину на стоянке в аэропорту, и к тому времени, когда большой ДС-10 компании «Америкэн Эйрлайнз» пролетал над Ки-Бискейн, Лукко уже дремал, не имея понятия, как будет разыскивать в Колумбии судью Пирсона, да и вообще не совсем понимая смысл своего поступка. Но, по большому счету, у него не было выбора. С того самого момента как он нашел мертвую девушку, похоже, все дороги вели его к этому моменту, и вот сейчас он, словно какой-то древний бог, летит в Боготу, чтобы хоть как-то положить конец своим терзаниям.

Он так желал этого, и от осознания неизбежности такого момента у него похолодело в животе. Лукко лихорадочно сглотнул слюну и в этот момент ощутил неприятный холодок в спине и руках, почувствовал, как колотится сердце. Возможно, он подхватил грипп, это обычное явление в Нью-Йорке, в том самом городе, куда ему так не терпелось вернуться. Вернуться в свой полицейский участок и к Нэнси.

Воспоминания о жене вызвали на его лице улыбку, и через несколько секунд он уже крепко спал.

Начальник оперативного отдела направления «Вест-8» Билл Дженкинз дежурил в выходные в офисе вместе с Ронни Шабодо, потому что Дэвид Джардин позвонил им в пятницу после обеда из аэропорта Хитроу. Случайно в приемной трубку сняла Кейт Говард, так как Хетер была занята поисками понадобившихся Кейт досье.

Кейт пошутила по поводу того, что Джардин рановато смылся из офиса, но, услышав не настроенный на шутки тон его голоса, открыла дверь в коридор и позвала Шабодо, который только что вышел. Пятница — «день поэтов».

Ронни Шабодо не удивился, услышав, что Джардин звонит из аэропорта Хитроу и собирается вылететь рейсом «Бритиш Эйруэйз» в Боготу. Он спокойно слушал, кивая, и делал какие-то пометки на только что аккуратно отпечатанном Хетер письме на имя сэра Стивена Маккрея по поводу бюджета на следующий год.

— Хорошо, Дэвид, — повторил он несколько раз, — да, да, хорошо… Да, не волнуйся. Билл Дженкинз… конечно.

Стоявшая в дверях Кейт протянула руку и ухватила за рукав старой куртки Билла Дженкинза, который с портфелем в левой руке направлялся по коридору к выходу, чтобы оставить офис на выходные.

Остановленный таким резким образом, он повернулся к Кейт, продолжавшей крепко держать его за рукав.

— В чем дело?

Кейт кивнула головой в сторону Шабодо, который, слушая указания Дэвида, изредка бросал «да» и «отлично» и писал что-то на письме.

— Но это же первый экземпляр, — пожаловалась Хетер Кейт.

Наконец Ронни Шабодо повесил трубку и закрыл дверь.

— Значит так, Билл, мы с тобой дежурим до четверга. Хетер, ты могла бы поработать в эти выходные?

— Думаю, что да, — ответила Хетер, хотя, конечно, подобная просьба из уст венгра не несла того духа тайных операций, как если бы она исходила от шефа.

— Кейт, — продолжил Шабодо, — дело касается «Пакета» и «Багажа». Ты знаешь их лучше всех, не возражаешь поработать?

— Хорошо…

Сейчас ей отводилась большая роль в операции «Коррида».

Разглядывая безнадежно испорченное письмо о бюджете и пытаясь разобрать собственные каракули, Шабодо продолжил:

— Нам надо прямо сейчас связаться с «Багажом» в Венесуэле. Надеюсь, он не катается на яхте и не отправился с каким-нибудь цыпленочком куда-нибудь на выходные.

— Я займусь этим, — сказал Дженкинз, направляясь к телефону. — Какие передать ему инструкции?

— Как можно быстрее отправляться в Боготу. У нас есть конспиративная квартира в северной части города?

— Гм… — Дженкинз нахмурился. — Да, есть.

— Отлично. Дэвид хочет, чтобы он был там завтра не позднее второй половины дня. Полнейшая конспирация. Действуй. — Шабодо потер ладони, прошел в кабинет Джардина, отодвинул кресло и уселся за пустой стол.

— Какова цель вашего прибытия в Колумбию?

Стройный, смуглый, с аккуратными черными усиками сотрудник иммиграционной службы был одет в легкий серый костюм и накрахмаленную белую рубашку. На лацкане пиджака красовалась бляха сотрудника тайной полиции, и Лукко с уверенностью мог сказать, что под серым пиджаком висит плечевая кобура с револьвером. С правой стороны. Такие вещи Лукко замечал автоматически, что и помогало ему так долго оставаться в живых.

— Туризм, — ответил Лукко и посмотрел в сторону стоек таможни, словно его ничуть не волновал этот вопрос.

Агент-левша просмотрел паспорт американца, внимательно проверил каждую страницу, ввел какие-то запросы в свой компьютер, но Эдди не видел экрана, а значит, и не смог прочитать ответы. Наконец агент сделал отметку в паспорте и вернул его владельцу.

— Добро пожаловать в Боготу, — пробормотал он и повернулся к следующему пассажиру.

За стенами безопасного зала аэропорта, охраняемого полицией и вооруженными солдатами, уже стемнело. Лукко прошел сквозь толпу местных жителей, встречающих родственников, любимых или партнеров по бизнесу. Он направился к поджидавшим такси, не обращая внимания на те, у которых нет радиоантенн, потому что в путеводителе по Колумбии под заголовком «Советы путешественникам», приобретенном в аэропорту Майами, прочел, что более безопасными являются машины такси, имеющие антенны для поддержания двухсторонней радиосвязи с полицией и диспетчерской.

Темно-красный «фиат» оснащен даже двумя антеннами — одна для радиосвязи, а вторая для приема обычных радиопередач, и Лукко услышал, что по радио как раз передают репортаж о велосипедных гонках. Велосипедные гонки в Колумбии любили, Эдди узнал это от информатора из 110-го полицейского участка.

Возраст водителя определить трудно, что-нибудь от двадцати девяти до сорока, круглое лицо и улыбающиеся глазки типичного латиноамериканца, черные волосы, высокие скулы. Когда водитель улыбнулся, оказалось, что у него не хватает переднего зуба.

— Добрый вечер.

Водитель выскочил из машины и взял у Лукко потрепанную сумку.

— Вы знаете отель «Гупараманга»? — спросил Лукко по-английски. Он позвонил в этот отель из Майами и забронировал номер.

— Разумеется, — ответил водитель, переходя на английский. — Нет проблем.

Он положил сумку в багажник, а Эдди тем временем забрался на заднее сиденье и захлопнул дверцу.

В салоне «фиата» пахло табаком, машинным маслом и мятными леденцами. В «Советах путешественникам» ничего не упоминалось о пристрастии колумбийцев к мятным леденцам. По радио продолжали оживленно комментировать велосипедную гонку, водитель уселся за руль и завел двигатель.

Когда «фиат» выехал за территорию аэропорта, Лукко заметил потрепанный грузовик, выкрашенный в синий, зеленый и желтый цвета. Он стоял на домкрате, водитель с торцевым ключом в руках возился у заднего колеса, поднятого над землей.

— Эй, дурень, — окликнул его водитель такси, останавливаясь рядом, — что случилось?

Все это было сказано по-испански, и оба шофера рассмеялись. Водитель грузовика, молодой парень, выпрямился и ответил:

— Нужно новое колесо, это, черт побери, от другого грузовика… — Он выглядел расстроенным. — Ты не подбросишь меня до гаража? Как?

Водитель такси пожал плечами и повернулся к Лукко.

— Сеньор, это брат моей жены. Не возражаете, если мы подбросим его до гаража? Это всего в двух кварталах отсюда, у него сломалась машина.

Лукко тоже пожал плечами.

— Конечно, раз уж так случилось, — ответил он по-английски, не желая показывать, что знает испанский. А если эти парни решили ограбить его? Что ж, они выбрали для этого неподходящий объект. Не так-то легко ограбить нью-йоркского полицейского.

Молодой водитель грузовика с улыбкой забрался в такси.

— Большое спасибо, сеньор, — пробормотал он, с улыбкой глядя большими карими колумбийскими глазами на детектива.

Такси влилось в поток транспорта и двинулось дальше, по радио продолжали передавать репортаж о велосипедной гонке.

Эдди Лукко попытался разглядеть, где же расположена рация двухсторонней связи, но водитель и его родственник, сидевший рядом, загораживали обзор.

Эдди заерзал на сиденье, как бы усаживаясь поудобнее, и увидел все, что требовалось. Несмотря на наличие антенны, никакой рации двухсторонней связи в машине не было и в помине.

Его заманили в ловушку.

Ладно, исключено, что картель подставил ему именно это такси, а значит, его просто собрались ограбить. Лукко улыбнулся при мысли о том, как эти парни попытаются ограбить его и какая их ждет удивительная неожиданность. Черт побери, почему жизнь не может быть простой и хорошей?

Понадобилось некоторое время, чтобы разыскать Малькольма Стронга, который занимался верховой ездой на ранчо возле Каракаса вместе с венесуэльским биржевым дельцом и тренером скаковых лошадей, выполняя таким образом свое оперативное задание вживаться в легенду. Еще несколько месяцев назад, будучи в Испании, он превратился в Эдуардо Кабесаса Вегу, профессионального игрока и предполагаемого наемного убийцу. Сейчас он жил в доме богатого венесуэльского банкира, женатого на его «сестре». Банкир уже длительное время являлся доверенным агентом британской секретной службы.

Резидент секретной службы в посольстве Великобритании в Каракасе связался с одним из своих агентов, работавшим врачом, и тот отправился на машине на ранчо, рассказал там историю о внезапной болезни «сестры» Эдуардо Кабесаса и повез слегка озадаченного агента назад в Каракас.

Уже в машине доктор, с которым Стронг познакомился, вращаясь в местном обществе, и который к изумлению бывшего адвоката оказался агентом секретной службы, сообщил понятную Малькольму Стронгу зашифрованную инструкцию — связаться с секретной службой и быть в готовности завтра до полудня прибыть в Боготу.

Рано утром в воскресенье Ронни Шабодо и Билл Дженкинз по очереди дежурили в комнате оперативной связи. Шабодо дремал в удобном кресле, когда позвонил дежурный и сообщил, что получено совершенно секретное шифрованное донесение из центра связи в колумбийской провинции Антьокия.

Шабодо послал Хетер забрать зашифрованное донесение, и вскоре дежурный шифровальщик Эрик уже вставлял дискетку в свой компьютер. Заработала программа дешифровки, загудел принтер и на экране компьютера высветилось указание ввести коды, позволяющие принтеру выдать распечатку.

Эрик набрал коды, сообщение появилось на экране, и принтер выдал распечатку. Шифровальщик, не читая, протянул ее Шабодо. Расшифрованное донесение от Гарри Форда гласило:

«Пакет. Сабанета. 090114.

Получил задание от Китса встретить некоего, даю по буквам: Ю.Д.Ж.И.Н П.И.Р.С.О.Н. — судья Апелляционного суда в Дублине. Прибывает в Боготу. Встреча в воскресенье 101200. Главный связной картеля с ИРА. Китс-младший (псевдоним Рестрепо) приказал забрать у Пирсона коды к дискеткам со схемой операций картеля в Европе и проверить их. После проверки должен уничтожить Пирсона, скрыв следы его пребывания в Колумбии.

Прошу срочных инструкций. Может быть, следует доставить Пирсона в штаб-квартиру фирмы в Боготе. „Пакет“ вступит в связь по второму варианту из Боготы в воскресенье 06.00. 7445».

Цифры 7445 означали конец донесения и подтверждали, что агент работает не под контролем.

Из столовой вернулся Билл Дженкинз, Шабодо протянул ему сообщение, тот три раза прочитал его и вернул назад.

— Вот это я называю серьезной разведкой. А разве мы не подозревали, что этот Пирсон связан с братьями?

Нельзя сказать, что у беспризорных детей в Боготе совсем нет друзей. Кроме церковных приютов и приютов для несовершеннолетних — в первых пытались удовлетворить духовные потребности детей и дать им прибежище, а во-вторых — научить искусству выживания на опасных улицах, существовала еще группа молодых людей различных профессий. Большинство из них из обеспеченных семей среднего класса, они уже даже не могли точно вспомнить, когда впервые пришли на строительные площадки, в канализационные трубы, в городские трущобы, расположили к себе беспризорных детей, принеся им еду и одежду. Некоторые даже планировали построить на собственные деньги дом для этих детей и вытащить их из канализационных труб. Среди этих людей были и три платные сиделки, которые сами когда-то беспризорничали, словно маленькие зверьки, не надеявшиеся на лучшую жизнь.

В это воскресное утро они, вместо того чтобы пойти к утренней мессе, собрали хлеб, сосиски, бутылки с чистой водой, шоколад, фрукты и… сигареты.

Вскоре женщин уже окружала толпа острозубых маленьких существ, закутанных в рваные одеяла, стремящихся получить не просто свою долю подарков, а заграбастать все. Смеясь и успокаивая их, три добрые самаритянки проследили, чтобы шоколад и сигареты поделили бы поровну.

После легкой драчки за подарки, один из беспризорников посмотрел на своих товарищей, и по тому, как они опустили головы и отвернулись, стало ясно, что у них есть какой-то секрет, скрываемый от посетительниц.

— В чем дело? — спросила Мария де Лева, симпатичная двадцатитрехлетняя девушка с дипломом выпускницы колумбийской гуманитарной школы. Вожаки беспризорников затараторили на языке, который с трудом можно назвать испанским, и наконец один из них потянул девушку за рукав.

Слегка встревоженные, но вдохновляемые бессмертной отвагой мальчуганов, девушки последовали за беспризорниками в одну из труб, и после десяти минут отвратительного, тошнотворного путешествия вылезли на обнесенной забором строительной площадке.

Похоже, мужчину убили выстрелом в голову, потому что кровь залила все волосы и плечи, но рана засохла и кровь остановилась. Рубашка на мужчине разорвана, а на мускулистом животе виднелось несколько порезов от ножа. Можно предположить, что он носил пояс с деньгами, который и срезали грабители. Карманы брюк вывернуты, один ботинок отсутствовал. Черты лица у него скорее европейские, нежели испано-индейские, рядом в луже дождевой воды валяются какие-то бирки аэропорта Майами и кусок авиационного билета.

Такая пугающая и такая знакомая для Боготы картина.

Мария опустилась на колени, перекрестилась и положила руку на шею мужчины, испытывая жалость к своей любимой Колумбии, которой никак не удавалось стать одной из цивилизованных стран мира.

Дэвид Джардин завтракал с Хавьером Рамоном, когда младший сотрудник секретной службы из британского посольства Стив Каннингем доставил ему на квартиру бывшей любовницы Рамона зашифрованную копию донесения Гарри Форда.

— Я должен привезти ответ, сеньор Херидиа, — сказал Стив на прекрасном испанском с хорошо поставленным колумбийским акцентом.

— Тогда подожди, — ответил Джардин.

Он еще не успел побриться, заметил Каннингем и следы синяка на щеке и под глазом у легендарного (во всяком случае, для него) куратора направления «Вест-8». Шрам имел лиловато-синий оттенок.

— Извини, Хавьер, оставь нас, пожалуйста, на несколько минут одних, — попросил Дэвид, вскрывая конверт.

— Разумеется. Мне нужно сходить в свой офис, вернусь, когда будешь готов.

Рамон встал и направился к двери, прихватив по пути пиджак. Его офис находился в современном банковском квартале, примерно в десяти минутах езды от квартиры.

Дэвид Джардин услышал шум лифта, на котором спустился вниз бывший полковник тайной полиции, быстро расшифровал донесение и задумался всерьез и надолго. Вот такие донесения и поступали от прежнего Гарри Форда, важные и своевременные.

Удивительно, хотя вряд ли чем можно удивить Дэвида Джардина. Судья Юджин Пирсон, недавно установленный, как отец молоденькой девушки, умершей в Нью-Йорке от чрезмерной дозы наркотика, и который, похоже, подвергался шантажу со стороны медельинского картеля, оказывается, сейчас в Боготе.

В самом этом факте нет ничего странного, потому что Пирсон продолжал верить, что его дочь в руках у картеля. Как ее звали, черт побери? Сиан? Шона? Но, оказывается, он здесь по заданию «временных»… И его должны убить… но ради чего?

Почему же он так важен картелю, раз уж они решились заманить в Колумбию одного из тайных руководителей ИРА, несомненно пользующегося большим влиянием в организации, убить его здесь, если в Дублине можно было организовать его убийство за несколько бутылок виски?

Напрашивался только один ответ. Наверняка, как и во всех остальных делах картеля, здесь замешаны громадные деньги. От анонимного осведомителя, который прислал ему дискетки со сведениями об операции в Виго, Дэвид узнал все о кокаине и планах группы «Лорка». Настоятельное утверждение информатора о том, что эта группа предала интересы ИРА и не имеет к ней отношения, отнюдь не обманули Джардина. Он знал, что ИРА уже занимается героином и марихуаной, и эта ее деятельность вкупе с контролем над проститутками и рэкетом приносит ей значительные доходы.

Но непонятна роль Пирсона. Он, должно быть, выполняет роль посредника или этакого высокопоставленного эмиссара. Может, девушку взяли заложницей, чтобы он четко выполнял свое задание, ведь он судья и в силу характера своей профессии должен ненавидеть наркотики? Это показалось Дэвиду близким к истине. Но зачем убивать его здесь? И зачем прятать все концы?

Профессиональную оценку всех событий, данную Дэвидом Джардином, можно сравнить с работой высококвалифицированного врача, исследующего рентгеновские снимки, результаты анализов крови и симптомы болезни. Террористические акты, тайные сделки с наркотиками, связь между картелем и ИРА — все это вполне очевидно и понятно. И он решил, что Юджин Пирсон скорее всего представляет наиболее ответственных руководителей «временной» ИРА, возражающих против операций группы «Лорка» по распространению колумбийского кокаина в Европе. Эти оппозиционные руководители сделали из Пирсона что-то вроде посредника, поэтому и похитили его дочь, которая по пути в Колумбию сбежала в Нью-Йорке, где и умерла в грязном туалете, приняв чрезмерную дозу кокаина, смешанного с какой-то отравой.

Какая гримаса судьбы.

А теперь еще судьба обернулась так, что убить Пирсона поручено тайному агенту Джардина.

«Просто невероятно», — подумал Дэвид и повернулся к Каннингему.

— Передай в Лондон, что буду действовать по плану. Но теперь мы знаем, что «Пакет» объявится в Боготе, и моя встреча с ним обязательно, повторяю, обязательно должна состояться раньше его встречи с Пирсоном. Запомнил?

Каннингем состроил обиженную мину. Его кумир Джардин сомневается, что он справится с такой простой задачей. Прищурившись, он посмотрел на начальника и слово в слово повторил задание, скопировав даже паузы.

Дэвид улыбнулся.

— Извини, Стив, это просто шутка. Ты не стоял бы здесь, если бы не был самым лучшим.

Стив Каннингем сиял от счастья, Джардин с легкостью устраивал подобные вещи. Молодой человек улыбнулся и пожал плечами.

— Что нибудь еще, Мигель?

«Желторотый засранец», — подумал Джардин, но ему действительно нравился этот парень.

— Нет, пока все.

После ухода Каннингема Дэвид сел и глубоко задумался, как только может задуматься опытный разведчик и обращенный иезуит.

Наконец он потянулся, встал, прошел в ванную и лег в горячую воду, добавив ароматических средств, оставленных заботливым хозяином Хавьером Рамоном.

Растянувшись расслабленно в ванне, вдыхая аромат воды и ощущая, как пена приятно ласкает кожу, Дэвид Арбатнот Джардин тихонько воскликнул: «Эврика…»

Ведь если следовать логике его рассуждений о Пирсоне, кокаине и «временной» ИРА, то нет ничего неправдоподобного (а в понятии Джардина это означало «вполне вероятно») в том, что именно судья Юджин Пирсон послал информацию о группе «Лорка» в загородный дом Джардина, в квартиру на Тайт-стрит и в клуб.

Что там говорили криминалисты по поводу конвертов из Дублина? Из партии, поставленной ирландским органам правосудия, или что-то вроде этого…

Когда воскресным утром Рамон прибыл в свой офис, на автоответчике его ожидало несколько записанных сообщений, что свидетельствовало о его широкой сети контактов и информаторов.

Одно из сообщений поступило от медсестры из больницы «Хоспитале де ла мизерикордиа» в районе Эдуардо Сантос на пересечении проспекта Каракас и улицы № 1. В больницу доставили раненного выстрелом и ограбленного мужчину. Сразу подключили систему жизнеообеспечения, и он в течение нескольких минут бормотал что-то бессвязное по-английски с американским акцентом. На животе ножевые порезы, похоже, срезали пояс с деньгами. Отметины на лодыжках свидетельствуют, что к левой была привязана кобура, а к правой — еще какой-то предмет меньших размеров.

«Бляха, — подумал Рамон, — полицейский». Поскольку медсестра сказала, что парень очень плох, Рамон попросил свою хорошенькую молоденькую секретаршу, когда позвонит англичанин, передать ему, что он уехал в больницу «Мизерикордиа».

Поехал Рамон туда по двум причинам. Во-первых, он был любопытным человеком, а если раненый парень окажется каким-нибудь правительственным агентом, скажем, из Управления по борьбе с наркотиками или из ЦРУ, то будет о чем сообщить в посольство США. А во-вторых, он слегка обижен тем, что Дэвид Джардин попросил его выйти, когда двое сотрудников секретной службы обсуждали дела, о которых ему не полагалось знать. Но в Колумбии нет более надежного человека, чем Хавьер Рамон, и он справедливо гордился этим.

Так что второй причиной, побудившей бывшего полковника тайной полиции отправиться в больницу, было желание напомнить Джардину, что у него и кроме секретной службы хватает своих дел.

Проходя по коридору мимо открытых дверей палат, где больных осматривали медсестры и измученные доктора, Рамон кивком или за руку поздоровался с несколькими людьми из персонала больницы и с парочкой пациентов, потому что по роду деятельности ему приходилось знакомиться с самыми разными людьми.

Он вошел в отделение экстренной помощи, где его отправили в палату интенсивной терапии, у дверей которой индейская семья ожидала, пока их главе зашивали глубокую рану на плече.

В палате три медсестры окружили лежащего на топчане голого мужчину, отсоединяя различные трубки. Голова мужчины забинтована, раны на животе зашиты.

— Да, к этому парню явно большое внимание, — заявил Рамон, остановившись в дверях палаты. — Надеюсь, когда я в следующий раз попаду в катастрофу, то и меня будет окружать так много хорошеньких медсестер.

— Молитесь, чтобы этого не случилось, — ответила одна из сестер, — потому что этого мы готовим в морг…

Гарри Форд без труда оторвался от сопровождающих, чтобы отправиться на тайную встречу с человеком в Боготе согласно инструкциям, полученным от секретной службы. Но сначала он вместе с Бобби Сонсоном и Мурильо посетил отель «Фонтана» и установил Юджина Пирсона, завтракавшего в кафе в вымощенном камнем внутреннем дворике, окруженном кирпичной стеной с башенками в средневековом стиле.

Он приказал обоим телохранителям наблюдать за судьей, не будет ли он звонить по телефону, говорить с кем-нибудь или обмениваться взглядами. Он вернется через час. После этого Гарри прошел к неприметной на вид машине, специально переоборудованной по заказу картеля: бронированные пластины, пуленепробиваемые стекла, усиленная подвеска и форсированный двигатель.

Гарри оглянулся. Кроме одного или двух явных агентов службы безопасности отеля да парочки телохранителей кого-то из постояльцев, поблизости больше никого нет. Он забрался в «тойоту», проехал через охраняемые чугунные ворота и отправился на встречу. Было холодно, по небу, толкая друг друга, ползли громадные темные облака.

Рамон стоял один в больничном морге и смотрел на труп. Шум больничной жизни остался за обитыми резиной двойными дверями, что вместе с белым кафелем морга только усиливало холод и подчеркивало одиночество смерти.

Симпатичный, здоровый парень, полиция аэропорта называла такие жертвы «добро пожаловать в Боготу». Подобных убийств обычно случалось десять-двенадцать за день. Но этот парень имел какое-то отношение к правоохранительным органам. Рамону не нужны доводы криминалистов, он прочел это на лице парня. Бедняга. При нем нашли только ключи от машины с биркой прокатного агентства «Авис». Он проверит, брал ли покойник напрокат машину в этом агентстве. Но никто почему-то не подумал об авиабилете, кусок которого подобрали в луже пятеро беспризорников.

Хорошенькая медсестра, сообщившая ему о случившемся, просунула голову в дверь.

— Полковник, тут вас хочет видеть какой-то человек.

Но, прежде чем Рамон успел поинтересоваться, что за человек, Дэвид Джардин тихонько прошмыгнул мимо медсестры и печально улыбнулся полковнику, стоявшему с дальней стороны стола, на котором лежал труп. Рамон кивнул, и медсестра удалилась.

Джардин заметил труп.

— Прости, я не хотел помешать тебе.

Рамон пожал плечами.

— Забудь об этом.

— Хавьер, мне нужно срочно обезопасить зону.

— Для чего?

— У меня там встреча. С одним человеком… основным.

Джардин умышленно не употреблял слово «мы», понимая, что и так уязвил самолюбие полковника.

Рамон снова пожал плечами, но в глазах промелькнули довольные искорки.

— Почему бы и нет?

Джардин быстро и спокойно пояснил ему, что требуется, не обращая внимания на труп. Он хотел, чтобы зону обезопасили на время встречи и чтобы кто-нибудь наблюдал за наблюдателями. Еще ему нужно оружие. Рамон знал, что англичанин больше всего любит автомат «узи» калибра 9 мм с тремя магазинами по двадцать патронов.

— Конечно. Нет проблем.

Наконец англичанин все-таки посмотрел на труп Эдди Лукко, оценивая профессиональным взглядом зашитые раны.

— Кто-нибудь, кого мы знаем?

— Просто неопознанный труп, — ответил Рамон. — Не имеет значения…

Они вышли из морга и направились к лифтам.