Крайняя стадия безумия: контроль безопасности в аэропортах

После трагедии 11 сентября 2001 года в США и во многих других странах правила безопасности резко ужесточились. Сделано это было либо практично и эффективно, либо нелогично и бессмысленно.

Мероприятия, которые относятся к первой категории, почти полностью отошли на задний план. Тщательное сканирование сдаваемого багажа на наличие взрывчатых веществ следовало ввести уже давно, и это стало, наверное, самым долгожданным новшеством. К сожалению, именно с мероприятиями, относящимися ко второй категории, авиапутешественник сталкивается гораздо чаще. Я говорю о физических досмотрах, рентгеновском контроле, сканировании тела и конфискации предметов. Это происходит на тысячах пунктах досмотра по всему миру. На такие процедуры тратятся наши деньги, время, и миллионы людей ежедневно испытывают чувство унижения.

В существующем подходе есть два фундаментальных изъяна.

Во-первых, предполагается, что каждый человек, ступающий на борт самолета (независимо от возраста, физической формы, гражданства и того, пассажир он или пилот), — это потенциальный террорист. То есть мы ищем оружие, а не людей, которые могут его использовать. Это невыполнимая задача для системы подобного — колоссального — масштаба. Только в США каждый день совершают авиаперелеты два миллиона человек. Сверхнадежные тюремные охранники не могут обеспечить отсутствие ножей в корпусах строгого режима. Также вряд ли можно рассчитывать, что служба безопасности способна выявить все мыслимые виды оружия в условиях переполненного аэропорта.

Во-вторых, мы по-прежнему имеем в виду только тактику, использованную террористами 11 сентября. В этом трагическая ирония судьбы: ведь успех терактов 2001 года почти не зависел от контроля безопасности в аэропортах. Принято считать, что 11 сентября террористы воспользовались низкими стандартами безопасности в аэропорту и сумели пронести на борт канцелярские ножи. Однако на самом деле эти люди реализовали свой план захвата не из-за сбоя в системе безопасности аэропорта. Им помогли недочеты в системе национальной безопасности — оплошности на уровне ФБР и ЦРУ. Террористы воспользовались слабостью в нашем понимании проблемы — наборе формировавшихся в течение многих десятилетий представлений о том, что такое угон самолета и как он происходит. Раньше злоумышленники, угонявшие самолеты, заставляли пилотов лететь в Бейрут или Гавану, после чего следовали переговоры об освобождении заложников и осада. Летчиков обучали принципу пассивного сопротивления. Наличие канцелярских ножей было абсолютной случайностью. Террористы могли воспользоваться чем угодно — столовыми приборами, подающимися на борту, пластиковыми ножами, разбитой бутылкой, замотанной в пленку. Эти средства особенно эффективны, если злоумышленники блефуют, утверждая, будто у них есть бомба. Единственное значимое оружие, которое у них имелось, — это элемент неожиданности. И поскольку они не струсили, успех был гарантирован.

Сегодня все обстоит иначе. Концепция угона самолета навсегда изменилась не в момент, когда первая из башен-близнецов обрушилась на землю, а раньше — когда пассажиры рейса 93 авиакомпании United поняли, что происходит, и начали отбиваться. Элемент неожиданности перестал быть полезным инструментом. В наши дни террористы столкнутся не только с бронированной кабиной экипажа, но и с полным самолетом людей, убежденных, что они вот-вот умрут. Трудно представить ситуацию, в которой злоумышленник — с канцелярским ножом или с бомбой — успевает сделать два шага по проходу и его не сбивают с ног. И вряд ли найдется террористическая организация, желающая тратить ценные ресурсы на план, который почти наверняка провалится.

И все-таки мы, судя по всему, готовы тратить миллиарды долларов налогоплательщиков и огромное количество времени в безумной попытке подавить атаку, которая уже состоялась и не может повториться. Охранники роются в багаже, пытаясь отыскать безвредные предметы: перочинные ножи, ножницы, отвертки. Хотя даже ребенку известно: смертельное оружие можно изготовить из чего угодно — от шариковой ручки до осколка тарелки, в которой подается обед в салоне первого класса.

То же заблуждение лежит в основе ограничений на жидкости и гели. Его ввели после того, как в 2006 году в Лондоне был раскрыт заговор, в ходе которого злоумышленники планировали совершить теракт в самолете при помощи жидких взрывчатых веществ. Угроза использования таких веществ действительно существует. В 1994 году Рамзи Юзеф взорвал нитроглицериновую бомбу на борту рейса Philippine Airlines — это была репетиция так называемого проекта «Божинка», давно забытого плана Аль-Каиды по одновременному уничтожению 11 широкофюзеляжных авиалайнеров над Тихим океаном. Однако эти взрывчатые вещества не так-то просто изготовить. Поэтому уверенность, что конфискация «снежных шаров» и рожков с мороженым обезопасит нас, — смехотворна.

Но одна из самых нелепых мер — постановление, согласно которому летчики и бортпроводники должны проходить те же процедуры рентгеновского досмотра и проверки металлоискателем, что и пассажиры. Правда, вскоре в США начнутся испытания программы, которая позволит летчикам при исполнении служебных обязанностей обходить стандартные процедуры. Личность пилота будет удостоверяться путем сопоставления документов от авиакомпании и государственных структур с информацией, хранящейся в базе данных. Но на принятие этого решения ушло 12 лет. Непозволительный срок, особенно учитывая тот факт, что десятки тысяч работников наземного персонала (от погрузчиков багажа до уборщиков в салоне и механиков) все это время не проходили досмотр в аэропортах. Причем многие из этих людей имеют право на доступ к самолету без сопровождения. Некоторые из них — сотрудники авиакомпании, но значительная часть работает по контракту с внешними подрядчиками. Летчику, управлявшему бомбардировщиком с ядерным оружием, нельзя доверять, и поэтому он должен пройти через металлоискатель. А те, кто поставляет еду на бортовую кухню, швыряет чемоданы и вычищает проходы, многие годы беспрепятственно проходили на стоянку самолетов. Хотел бы я знать, существует ли более вопиющее проявление бардака в сфере безопасности в аэропортах. Конечно, никто не предполагает, будто трудолюбивые работники служб продовольственного обеспечения, грузчики и прочий персонал, избавленный от необходимости проходить проверку, — потенциальные террористы. Тем не менее речь идет о беспрецедентном случае применения двойных стандартов.

Управление транспортной безопасности (Transportation Security Administration, TSA) может возразить, что привилегии, полагающиеся наземному персоналу, выдаются только после снятия отпечатков пальцев, проверки наличия судимостей за последние десять лет и сопоставления по различным спискам людей, подозреваемых в причастности к терактам. Кроме того, в отношении наземного персонала периодически проводятся случайные ревизии. Все так, но летчиков контролируют не менее тщательно. А что касается контроля, то один сотрудник, работающий на стоянке самолетов, как-то сказал мне, что на протяжении трех лет его ни разу не досматривали. «Все что нужно — это мой пропуск, который я прикладываю к турникету на входе. Мы замечаем присутствие сотрудников TSA, только когда они спускаются в столовую поесть».

Расскажу одну историю.

Нахожусь на контрольно-пропускном пункте одного крупного американского аэропорта. Я при исполнении, в полном обмундировании со всеми отличительными знаками. Кладу багаж на ленту рентгенографического сканера и прохожу через металлоискатель. Жду багаж, и вдруг лента с шумом останавливается.

«Проверка багажа!» — кричит сотрудница за монитором. Не существует слов, которые раздражали бы авиапутешественника сильнее.

Багажом, который нужно проверить, оказывается мой чемоданчик на колесиках. Охранник заметила что-то внутри. Время идет — она ждет коллегу, с которой хочет посовещаться. Проходит минута, две, три. Очередь за моей спиной все увеличивается.

«Проверка багажа!»

Наконец неторопливо подходит другой охранник. Они совещаются: наклоняются друг к другу, шепчутся и тычут в экран пальцами, прежде чем снова запустить ленту. Почему вызвавший подозрения багаж нельзя вытащить из машины и просканировать отдельно — тема особого разговора. Задумайтесь только, сколько времени ежедневно тратится на эти проверки.

В конце концов вторая дама, весьма агрессивно настроенная, берет мою ручную кладь из машины и подходит ко мне.

— Ваше? — интересуется она.

— Мое.

— У вас там нож есть?

— Нож?

— Нож, — рявкает она. — Может быть, столовые приборы?

Да, есть. Я всегда вожу с собой в чемодане запасные ложку, вилку и нож (такие же, как выдают в самолете). Вместе с пакетами лапши и небольшими закусками это часть моего набора для выживания в отелях, полезного в случае коротких перерывов между вылетами, когда не удается разжиться едой. Посуда точно такая же, как выдают на дальнемагистральных перелетах. Приборы сделаны из нержавеющей стали, около 12 сантиметров в длину. У ножа скругленный конец и короткий ряд зубцов (можно назвать их зазубринами, но с большой натяжкой). То есть, по сути, это миниатюрный столовый нож.

— Да, — говорю я даме-охраннику. — Внутри есть металлический столовый нож.

Она открывает отделение и вынимает оттуда небольшую сумку из искусственной кожи, в которой лежат три прибора. Затем достает нож, держит его вертикально двумя пальцами и холодно смотрит на меня. В этот момент она похожа на злую учительницу, которая собирается отругать ученика, который принес в школу жвачку.

— Это внутрь нельзя, — говорит она. — Никаких ножов. Нож внутрь нельзя.

Я не сразу понимаю, что все это всерьез.

— Я… но… это же…

Она бросает нож в корзину и удаляется.

— Подождите минуточку. Это же столовый прибор из самолета.

— Неважно, что это. Никаких ножов проносить нельзя.

— Послушайте, это нож из самолета. Он такой же, как те, что выдают на борту.

— Всего хорошего, сэр.

— Да вы шутите, — говорю я.

После этого она вытаскивает нож из корзины и идет к одному из своих коллег, который сидит в дальнем конце контрольно-пропускного пункта. Я следую за ней.

— Вот парень хочет эту штуку пронести.

Мужчина лениво поднимает взгляд.

— С зазубринами?

Она передает ему нож. Тот окидывает его взглядом и обращается ко мне.

— Нет, не пойдет. Нельзя.

— Почему?

— Зазубрины.

Он имеет в виду небольшой ряд зубцов вдоль кромки. Нож, о котором идет речь, я вожу с собой многие годы. Он небольшой и менее острый, чем большинство ножей, которые выдаются пассажирам первого и бизнес-класса. Им и хлеб-то трудно отрезать.

— Да будет вам.

— А это что, по-вашему? — он проводит пальцем по еле заметным зазубринам.

— Это… ну… это…

— Никаких ножей с зазубринами. Нельзя.

— Но, сэр, почему нельзя, если точно такой же нож мне выдадут на борту самолета?

— Таковы правила.

— Этого не может быть. Могу я поговорить со старшим?

— Я старший.

Бывают в жизни моменты, когда время останавливается. Вы стоите, онемев от абсурдности происходящего, и ждете, что толпа рассмеется, к вам подбежит парень и закричит: «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера!»

Только вот начальник охраны весьма серьезен.

Я понимаю: нож мне обратно не получить, но пытаюсь добиться утешительного приза. Хочу, чтобы он признал бессмысленность правил.

— Да ладно вам, — говорю я. — Смысл конфискации ножей — сделать так, чтобы люди не проносили их в самолеты, верно? Но пассажирам выдают эти ножи во время обеда. Признайте, что это глупо.

— Это не глупо.

— Глупо!

— Нет.

Так мы и пререкались, пока он не попросил меня уйти.

Ситуация нелепа по многим причинам, их трудно даже перечислить. В частности, летчику — человеку, который управляет полетом лайнера, — вряд ли понадобится столовый нож, если он захочет причинить вред.

Можно подумать, что я просто жалуюсь, но я говорю не только о пилотах. Меня возмущает подход к системе безопасности в целом. Как и большинство летчиков гражданской авиации, я готов спокойно проходить справедливые, разумные и логичные досмотры. Вместо того чтобы разрабатывать систему привилегий для пилотов, следовало бы улучшить правила для всех.

У авиапутешественников в запасе тысячи историй, похожих на мою: у девушки конфисковали сумочку, потому что на ней был вышит бисером пистолет, у женщины забрали пирожное, а у маленькой дочери летчика — погремушку, в которой содержалась жидкость. Это наводит на размышления. Почему TSA не может хотя бы изредка демонстрировать здравый смысл? Если мы предполагаем, что люди, осуществляющие досмотры, — настоящие профессионалы (как утверждает TSA), то почему они не могут принимать ответственные решения в частных случаях? Почему они не имеют таких полномочий? Когда сотрудник службы досмотра видит наполовину пустой 170-граммовый тюбик зубной пасты, нужно ли выбрасывать его в мусорную корзину, как происходит в 90 % случаев?

«Нашим сотрудникам в некоторых случаях предоставляется определенная свобода действий, — сказал мне представитель TSA. — У них есть соответствующая подготовка, и в их обязанности входит поступать по своему усмотрению». Возможно, это так, но я ничего подобного не видел. Я лишь вижу проявления одержимости. Они фанатично стремятся соблюдать точность объемов контейнеров и габаритов предметов. Измеряют зазубрины на лезвии ножа, будто именно это влияет на безопасность предмета. Подобное следование букве правил не просто досаждает, оно делает ситуацию небезопасной. Возможно, вы слышали историю о том, как сотрудники службы досмотра TSA в ходе эксперимента получили чемодан с муляжом взрывного устройства и бутылкой воды? Результаты оказались ожидаемыми: охранники выкинули воду, а бомба спокойно поехала дальше.

Обратите внимание на униформу сотрудников TSA. Их теперь зовут «офицерами», и они носят голубые рубашки с серебряными жетонами. И рубашки, и жетоны выглядят так же, как у полицейских. Это называется отвлечением от основной задачи. Ведь у работников TSA нет полномочий, которыми обладают сотрудники правоохранительных органов. Но благодаря форме они успешно вводят пассажиров в заблуждение. У TSA есть законное право осматривать вещи и не пускать вас через контрольно-пропускной пункт. Но у них нет права задерживать, допрашивать, арестовывать или каким-либо образом ущемлять ваши права. И TSA, и пассажиры должны об этом помнить.

В 2010 году после неудачной попытки взорвать рейс Northwest Airlines, летевший из Амстердама в Детройт, мы вышли на следующий уровень — были введены полноразмерные сканеры. Это одна из самых спорных страниц в истории войны против абстрактного понятия «терроризм». Машины первого поколения, выдававшие изображение, почти не оставлявшее место для игры воображения, были заменены аппаратами, показывающими общие очертания тела. И хотя проблему с вторжением в частное пространство решили, не были устранены тактические издержки подобного подхода.

Сканеры продвигались как ключевой компонент системы безопасности аэропорта, хотя они есть не везде. У одного контрольно-пропускного пункта они в наличии, а у соседнего — отсутствуют. В одних терминалах есть сканеры, в других — нет. Неужели мы считаем террористов настолько тупыми? Если кто-то захочет пронести бомбу на борт, то скорее всего это произойдет где-то в Европе, Азии, Африке или на Ближнем Востоке, но не в Пеории, Вичите или Кливленде. Однако аппараты устанавливаются именно на территории США — за рубежом они скорее редкость.

Легко быть циничным. Для чего внедрены досмотровые сканеры: в интересах безопасности пассажиров или по просьбе корпораций, которые получают миллиарды за их проектирование и установку? Способствуют ли они нашей безопасности — спорный вопрос, но будьте уверены — кто-то благодаря ним стал богаче. Однако что произошло, то произошло. И наша реакция, за исключением пары скупых неодобрительных возгласов, свелась к молчаливому трусливому согласию.

Не меньше раздражает и надуманное предположение, будто внезапно, начиная с 11 сентября, сфера авиапутешествий вступила в эпоху опасности и угрозы. Размах терактов 2001 года с их голливудским сюжетом и зрелищными языками пламени повлиял на нашу память. Мы говорим об «эпохе после 11 сентября», хотя случаи насилия с использованием средств гражданской авиации происходили до этого уже не один десяток лет. Сейчас их намного меньше, чем раньше. 1970–1990-е — это своеобразный золотой век авиапреступлений, богатый на угоны и взрывы. За период с 1985 по 1989 год произошло как минимум шесть крупных терактов с участием самолетов гражданской авиации или аэропортов, включая спонсированные Ливией взрывы рейса 103 авиакомпании Pan Am и рейса 772 авиакомпании UTA. Вспомним также взрыв самолета Boeing 757 авиакомпании Air India, в результате которого погибли 329 человек, и эпопею рейса 847 авиакомпании TWA. Этот самолет, летевший из Афин в Рим, был угнан в июне 1985 года боевиками-шиитами, вооруженными гранатами и пистолетами. Угнанный Boeing 727 отправился в увлекательное 17-дневное путешествие до Ливана, Алжира и обратно. В какой-то момент пассажиров вывели из самолета, разделили на группы и держали в заложниках в Бейруте. Фотография, на которой командир Джон Тестрейк высунул голову в окно пилотской кабины, и его держит за воротник террорист с пистолетом, разошлась по всему миру и стала незабываемым символом того захвата.

Я использовал слово «незабываемый», но это не совсем так. Много ли американцев помнят историю рейса 847? Поразительно, как коротка наша память. Отчасти благодаря этому нами так легко манипулировать. Вообразите, что произойдет, если история, похожая на эпизод с рейсом 847 авиакомпании TWA, случится завтра. Представьте себе шесть успешных терактов против самолетов в течение пяти лет. Авиационная индустрия разорится, население оцепенеет от ужаса. Это станет катастрофой гигантских масштабов, приковывающей внимание прессы. Могу поспорить, что важные гражданские свободы будут забыты напрочь. Почему наше общество неспособно помнить свою историю и справляться с новыми проблемами?

Но довольно о том, чего делать не стоит. Поговорим о том, что следует делать. Если я столько времени выражаю недовольство, то неплохо бы предложить несколько решений проблемы, не так ли?

Контроль безопасности в аэропортах нужно сделать менее масштабным и более сфокусированным. Не стану утверждать, что у нас переизбыток работников службы безопасности, но многие охраняемые места выбраны неверно, без учета уровня потенциальной угрозы. Прежде всего каждому центу, который сейчас тратится на поиск острых предметов, повторную проверку удостоверений личности и конфискацию безобидных жидкостей, следует найти другое применение.

Самая большая угроза для гражданской авиации — бомбы. Следовательно, каждый элемент сдаваемой в багаж или проносимой на борт клади (и все грузы) нужно тщательно обследовать на наличие взрывчатых веществ. Де-юре это уже происходит, хотя я уверен, что все можно делать гораздо тщательнее и большее внимание уделять аэропортам за пределами США.

Кроме того, следует больше внимания уделять профайлингу пассажиров. Некоторым не нравится это слово. Но к самому процессу не стоит подходить однобоко, делая акцент на цвете кожи или гражданстве пассажиров. Любой специалист по безопасности скажет вам: профайлинг, основанный на расовом или этническом принципе, неэффективен. Типичность — это минус: чем предсказуемее наши методы, тем легче их обойти. Эффективный профайлинг использует многофакторный подход, учитывающий широкий спектр характеристик — как объективных, так и менее осязаемых, поведенческих. TSA обучает персонал тонкостям распознавания моделей поведения. Это хорошо, но пока сотрудники службы досмотра лучше справляются с обнаружением ножниц и бутылок с шампунем, чем с выявлением террористов.

Международная ассоциация воздушного транспорта (International Air Transport Association, IATA) предложила разделить пассажиров на три группы в соответствии со степенью возможной угрозы и досматривать их соответствующим образом. Биометрическая идентификация личности (отпечатки пальцев или биометрический паспорт) будет проводиться по профилю в базе, где содержится персональная информация, и по черным спискам потенциальных террористов. Эти сведения, а также информация о бронировании рейса позволят определить, в какую из трех очередей направить путешественника. У пассажиров из первой очереди достаточно будет бегло проверить сумки. Во второй очереди проводится более тщательный осмотр, а в третьей людей ожидает полноценная инспекция. Это не идеальное решение. Я, как и большинство граждан, нервничаю, когда слышу слова «биометрический» и «досье с персональной информацией». Но это, вероятно, лучшая идея, предполагающая возвращение здравого смысла в систему безопасности в аэропортах. В IATA говорят, что первая версия трехступенчатой системы будет запущена в течение трех лет.

Справедливости ради следует отметить, что в TSA много умных людей, разбирающихся в вопросах безопасности в аэропортах гораздо лучше, чем кто бы то ни было. Эти специалисты открыто признают: необходимо коренное изменение философии досмотра (в сторону наблюдения за людьми, а не за их вещами). Они считают это единственной разумной стратегией.

И хотя на воплощение идей могут уйти годы, решение проблемы лежит на поверхности. Нужно обеспечить качественный сбор данных, контроль выполнения законов, случайные проверки на местах, тщательные осмотры на наличие взрывчатых веществ и разумный профайлинг. В результате получится надежная стратегия обеспечения безопасности.

Настолько, насколько это возможно. Потому что как бы мы ни старались, мы никогда не сделаем авиапутешествия абсолютно безопасными. Ни решительные меры, ни широкомасштабные законы, на которые мы решимся, не помогут, если диверсанты окажутся хитрыми и умными. Надежная, компетентная система безопасности значительно повысит наши шансы как в случае с обезумевшим индивидом, так и против террористических организаций Центральной Азии. Но с каждым новым технологическим прорывом и обещанием абсолютной гарантии безопасности мы будем вдохновлять тех, кто хочет нам навредить. В любой системе найдется лазейка.

Это приводит нас к пониманию третьего фундаментального изъяна в существующем подходе: не признается тот факт, что настоящую ответственность за то, чтобы террористы не попадали в самолеты, несут не сотрудники службы досмотра в аэропортах. Это работа правительства и правоохранительных органов. Повседневная деятельность по выслеживанию террористов происходит вдали от аэропортов и сводится к усиленной работе полицейских, агентов и сотрудников разведки. Авиапреступления нужно пресекать на стадии планирования. Если террорист добрался до аэропорта, то предпринимать что-либо поздно. А ярость радикалов, какой бы опасной она ни была, — это долгосрочная гуманитарная проблема, которой нужно заниматься. Но это не повод превращать аэропорты в крепости и отказываться от гражданских свобод.

Что касается авиакомпаний, то они находятся в сложной ситуации. Тот факт, что перевозчики и защитники интересов индустрии, судя по всему, удовлетворены высоким уровнем притеснений по отношению к их клиентам, говорит о наличии весьма мазохистской и саморазрушительной бизнес-модели. Но представьте себе возмущение, которое возникнет, если авиакомпании начнут призывать к введению системы, которая представляется некоторым безответственной (хотя это и не так). Сразу после событий 11 сентября авиакомпании накрыл шквал критики (по большей части несправедливой). Понятно, что еще одной волны они не хотят.

Чтобы ответить на вопрос, как мы дошли до жизни такой, придется провести исследование в области политических махинаций и нагнетания страха. Нельзя забывать и то, с какой удивительной готовностью люди принимают все, что, как им кажется, повысит уровень их безопасности (даже если меры неудобны или неразумны). Обманутые и запуганные, мы получаем не настоящую безопасность, а ее видимость. Мысль, что этот спектакль «помогает путешественникам чувствовать себя увереннее», — единственное оправдание. Но это вряд ли может служить достаточной причиной для продолжения финансирования и постановки данного действа. Правда, протестов почти нет, несмотря на то что значительная доля пассажиров и большинство экспертов по вопросам безопасности согласны: оно не делает полет спокойнее, скорее напротив, делает ситуацию рискованнее. В этом смысле мы получаем ту систему, которую заслуживаем.

Ретроспектива

Золотой век авиапреступлений

1970 год. Boeing 747, выполнявший рейс авиакомпании Pan Am в Нью-Йорк, угнали после вылета из Амстердама. Самолет полетел в Каир, где всех 170 пассажиров отпустили. Затем радикалы взорвали лайнер.

1970 год. Знаменитый «черный сентябрь»: пять самолетов, принадлежавшие TWA, Pan Am и израильской авиакомпании El Al, угнала группа под названием Народный фронт освобождения Палестины (НФОП). Лайнеры летали над Европой на протяжении трех дней. После освобождения всех пассажиров три из пяти самолетов направили на аэродром в Иордании, начинили взрывчаткой и взорвали. Четвертую машину направили в Египет, где тоже взорвали.

1971 год. Человек, называющий себя Д. Купер, угнал и угрожал взорвать Boeing 727 авиакомпании Northwest Orient, выполнявший рейс из Портленда в Сиэтл. Над юго-западной частью штата Вашингтон он выпрыгнул с парашютом из задней части самолета, прихватив в качестве выкупа значительную сумму денег. Больше его никогда не видели и ничего о нем не слышали.

1972 год. Самолет DC-9 авиакомпании JAT (Югославские авиалинии), выполнявший рейс из Копенгагена в Загреб, взорвался на высоте десять тысяч метров. Ответственность за этот взрыв взяли на себя усташи, представители хорватского националистического движения.

1972 год. В результате взрыва на борту рейса Cathay Pacific из Бангкока в Гонконг погиб 81 человек. В преступлении обвинили лейтенанта таиландской полиции, который, как считается, хотел таким образом убить свою невесту.

1972 год. В зале прибытия аэропорта Бен-Гурион рядом с Тель-Авивом три человека из Красной армии Японии, завербованные палестинской НФОП, открыли огонь из пулеметов и кидали гранаты. В результате погибли 26 и пострадали 80 человек.

1973 год. Во время посадки пассажиров на борт Boeing 747 авиакомпании Pan Am в аэропорту Рима террористы открыли огонь и закидали гранатами салон самолета. Тридцать погибших.

1973 год. Восемьдесят один человек погиб в результате попытки угона самолета авиакомпании «Аэрофлот», пролетавшего над Сибирью.

1974 год. Boeing 707 авиакомпании TWA, выполнявший рейс из Афин в Рим, упал в море неподалеку от Греции в результате взрыва бомбы, спрятанной в грузовом отсеке.

1974год. Мужчина взорвал две гранаты на борту Boeing 727 авиакомпании Air Vietnam, когда экипаж отказался лететь в Ханой.

1976 год. DC-8 авиакомпании Cubana упал рядом с Барбадосом, погибли 73 человека. Политэмигрант, противник режима Кастро, и три его предполагаемых сообщника были арестованы, но в итоге оправданы из-за недостатка улик.

1976 год. Самолет, выполнявший рейс 139 авиакомпании Air France из Тель-Авива в Париж с пересадкой в Афинах, угнали совместными усилиями НФОП и представители революционных ячеек из ФРГ. Сначала лайнер полетел в ливийский Бенгази, а затем в угандийский Энтеббе. В Энтеббе 105 человек удерживались в заложниках до тех пор, пока спецназ Армии обороны Израиля не провел операцию по их освобождению. Во время операции погибли три пассажира, семь преступников, один израильский военный и примерно 40 угандийских солдат. (Убитый военный, Йонатан Нетаньяху, был старшим братом премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху.)

1977 год. Обоих пилотов Boeing 737 авиакомпании Malaysian Airline System (сейчас — Malaysia Airlines) убил террорист, угнавший самолет. Лайнер упал в болото.

1985 год. Группа Абу Нидаля провела одновременные теракты в аэропортах Вены и Рима, убив по 20 человек, стоявших возле билетных касс.

1985 год. Боевики-шииты угнали рейс 847 авиакомпании TWA, летевший из Афин в Рим, и удерживали пассажиров в заложниках в течение двух недель. Единственная жертва — американский военный водолаз, которого убили и выбросили на площадку стоянки. Всех прочих заложников в итоге освободили, но только после того, как израильское правительство согласилось отпустить более 700 шиитов, находившихся в заключении.

1985 год. Когда Boeing 747, выполняющий рейс авиакомпании Air India из Торонто в Бомбей, пролетал над Северной Атлантикой, его взорвали боевики-сикхи. Это самый кровопролитный в истории террористический акт, направленный против одного самолета, — 329 погибших. Вторая бомба, предназначавшаяся для другого Boeing 747 авиакомпании Air India, взорвалась преждевременно в Токио, ее не успели погрузить в самолет (см. десять самых ужасных авиакатастроф в мире).

1986 год. Пока рейс 840 авиакомпании TWA снижался с высоты 3000 метров над Афинами, в салоне самолета взорвалась бомба. Четыре человека вылетели наружу через дыру в фюзеляже.

1986 год. Когда в аэропорту пакистанского Карачи Boeing 747 авиакомпании Pan Am готовился к вылету, четверо хорошо вооруженных членов группы Абу Нидаля захватили самолет. Когда пакистанские военные начали штурм, террористы открыли стрельбу и начали бросать гранаты. Двадцать два пассажира погибли, 150 получили ранения. Всех террористов задержали и отправили в пакистанскую тюрьму. Они вышли на свободу в 2001 году.

1987 год. Boeing 707 авиакомпании Korean Air Lines, выполнявший рейс из Багдада в Сеул, пропал над Андаманским морем. Один из двух подозреваемых совершил самоубийство. Его не успели арестовать. Его напарница, молодая женщина, признала, что оставила устройство, изготовленное из пластиковой и жидкой взрывчатки, в багажной полке над сиденьями, после чего покинула самолет на промежуточной стоянке. Террористку приговорили к смертной казни, однако в 1990 году президент Южной Кореи ее помиловал.

1987 год. В международном аэропорту Лос-Анджелеса недавно уволенный билетный кассир Дэвид Берк пронес мимо сотрудников безопасности заряженный пистолет на борт рейса авиакомпании Pacific Southwest Airlines (PSA), вылетающего в Сан-Франциско. Во время полета он ворвался в кабину экипажа, убил обоих пилотов, а затем направил самолет носом в землю неподалеку от калифорнийского городка Хармони. В результате погибли все 44 пассажира. (Как это ни абсурдно, правительство отреагировало, сделав процедуру досмотра обязательной не для наземного персонала, а для летчиков и бортпроводников.)

1988 год. Рейс 103 авиакомпании Pan Am с 259 пассажирами на борту потерпел крушение после взрыва бомбы, пролетая над шотландским городом Локерби. В результате одного из самых сложных в истории полицейских расследований два ливийских боевика — Аль-Амин Халиф Фимах и Абдель Басет Али аль-Меграхи — оказались на скамье подсудимых в Нидерландах. Фимаха оправдали. Аль-Меграхи признали виновным и приговорили к пожизненному заключению. Однако по решению британского правительства в 2009 году его выпустили на свободу. Вплоть до 11 сентября 2001 года нападение на рейс 103 считалось самым жестоким терактом в отношении граждан США (см. десять самых ужасных авиакатастроф в мире).

1989 год. Ливия взяла на себя ответственность и за взрыв рейса 772 авиакомпании UTA, произошедшего девять месяцев спустя после крушения над Локерби. Большинство американцев уже не помнят этого случая, однако его не забыли во Франции. Сто семьдесят человек из 17 стран погибли, после того как сработало взрывное устройство, размещенное в переднем отсеке багажного отделения самолета McDonnell Douglas DC-10, выполнявшего рейс из Браззавиля в Париж. Обломки самолета упали в регионе Тенере пустыни Сахара, расположенном на севере Нигера, одном из самых удаленных уголков планеты. Французский суд заочно признал шестерых ливийцев виновными в убийствах — в том числе мужа сестры жены Муамара Каддафи.

1989 год. Намереваясь убить полицейских информаторов, члены наркокартеля взорвали рейс 203 авиакомпании Avianca, направлявшийся из Боготы в Кали. Ни одного выжившего среди 110 пассажиров и членов экипажа.

1990 год. Молодой человек, утверждавший, что к его телу привязаны взрывные устройства, прошел в кабину экипажа Boeing 737 авиакомпании Xiamen Airlines и потребовал, чтобы его доставили на Тайвань. У самолета заканчивалось топливо, поэтому экипаж пытался совершить посадку в Кантоне (Гуанчжоу), когда началась борьба с террористом. Самолет выкатился за пределы посадочной полосы и столкнулся с двумя другими лайнерами.

1994 год. Оберн Кэллоуэй, дополнительный член экипажа, летчик Federal Express, которому грозило увольнение, напал на трех пилотов DC-10 с гарпуном и молотком и чуть не убил их. Он планировал направить авиалайнер в здание штаб-квартиры FedEx в Мемфисе, но не сумел. Избитые и истекающие кровью пилоты скрутили злоумышленника.

1994 год. В Алжире на самолет A300 авиакомпании Air France напали четыре исламских экстремиста. Машину угнали в Марсель. Семь человек погибли в ходе штурма, проведенного французскими военными. В новостях показали, как летчик Air France выбрасывается в окно кабины, когда позади него раздается взрыв светошумовой гранаты.

1996 год. Boeing 767 авиакомпании Ethiopian Airlnes, пролетавший над Индийским океаном, захватили террористы. У самолета закончилось топливо, и летчики попытались посадить его на воду рядом с Коморскими островами. Угонщики вступили в борьбу с пилотами, самолет развалился на части после приводнения. Погибли 125 человек.

1999 год. Boeing 747 авиакомпании All Nippon Airways безопасно приземлился, после того как обезумевший человек прорвался в кабину и десятисантиметровым ножом убил командира экипажа.

1999 год. Крис Фатсве, командир Air Botswana, угнал пустой рейсовый ATR и врезался на нем в два припаркованных самолета. Он погиб и при этом практически целиком уничтожил авиапарк крошечной авиакомпании своей страны.

И я снова напомню о почти увенчавшемся успехом в 1994 году проекте «Божинка», целью которого было одновременно взорвать над Тихим океаном 11 широкофюзеляжных реактивных самолетов. «Божинка», или «большой взрыв», был детищем Рамзи Юзефа, специалиста по изготовлению жидких взрывчатых веществ, и его дяди Халида Шейха Мохаммеда. Последний впоследствии стал организатором терактов 11 сентября, а Юзеф на тот момент находился в розыске за участие в подготовке к атаке на Всемирный торговый центр, состоявшейся в 1993 году. Бомбы, изготовленные из нитроглицерина, серной кислоты, ацетона и других химикатов, должны были быть спрятаны под сиденьем вместе со спасательными жилетами. В 1995 году Юзеф провел успешную тренировку на Boeing 747 авиакомпании Philippine Airlines, убив японского бизнесмена. Заговор был раскрыт, после того как власти начали расследовать случай пожара, вызванного химикатами, в квартире одного из подельников Юзефа в Маниле.

А можно попросить подбодрить тех, кто боится летать?

Могу ли я излечить вашу боязнь летать? Это зависит скорее от природы ваших страхов, а не от моих навыков изложения материала. Я не психолог, да и не все страхи рациональны. Часто аэрофобия мало или почти никак не связана с реальными авиаперелетами и не может быть вылечена при помощи объяснений, статистики или откровенного разговора. Таким людям нужен не летчик, а психоаналитик или психотерапевт.

В принципе, страх — это нормальная реакция как для человека, летящего впервые, так и для искушенного пилота. Меня не удивляет, что миллионы здравомыслящих людей не могут свыкнуться с мыслью о возможности путешествовать со скоростью несколько сот километров в час высоко над землей внутри герметизированных труб массой десятки тонн. Подобные действия нехарактерны для людей. Они почти не нарушают законов физики, но, как кажется, полностью противоречат здравому смыслу. Наука и технология сделали свое дело. Хотя согласно статистике авиапутешествия безопасны, но если говорить о внутреннем убеждении, то тут действуют другие законы.

Билл Джеймс, ученый, специалист по бейсболу, любит повторять, говоря о статистике: «Никогда не используйте цифры, если можете их избежать». Пожалуй, я с ним соглашаюсь. Мне тоже не нравится злоупотреблять расхожими данными статистики. Мы настолько привыкли к абстрактным доказательствам безопасности авиапутешествий, что не воспринимаем их. Тем не менее кое-какие статистические выкладки достойны нашего внимания. К примеру, следующую информацию вы можете представить себе визуально: десять самых востребованных авиакомпаний совершают почти шесть миллионов рейсов в год. А общее количество полетов, которым не удается обмануть гравитацию, ничтожно мало.

В 2003 году журнал American Scientist опубликовал исследование специалистов Мичиганского университета, которые решили пересмотреть старые представления об автомобильных и авиапутешествиях. Они максимально аккуратно подсчитали вероятность, исходя не из пройденных километров, а из количества взлетов и приземлений — именно в эти моменты происходит 90 % всех авиакатастроф. Они также использовали дорожную статистику по загородным трассам, которые считаются наиболее безопасными. Результаты исследования показали: если пассажир выбирает автомобиль вместо самолета, чтобы проехать расстояние обычного перелета, то вероятность того, что этот человек погибнет, повышается в 65 раз.

В других странах статистика не менее красноречива. Сейчас в мире в два раза больше гражданских самолетов, которые перевозят в два раза больше пассажиров, чем в 1980 году. Тем не менее из расчета на пассажирокилометры уровень безопасности авиапутешествий вырос в пять раз. За последние десять лет количество людей, летающих ежегодно, увеличилось примерно на 20 %, достигнув более двух миллиардов. На протяжении этого периода число происшествий со смертельным исходом стабильно находится на уровне около 20 в год. Согласно данным сайта Aviation Safety Network 2012 год стал самым безопасным за период с 1945-го.

Выйти на этот уровень было непросто. Во многом это результат улучшения качества обучения летчиков, совершенствования оборудования самолетов и — что редко упоминается — совместных усилий авиаиндустрии, регулирующих органов, ассоциаций летчиков и международных организаций вроде ICAO (International Civil Aviation Organization). (ИКАО, Международная организация гражданской авиации — специализированное учреждение ООН, устанавливающее глобальные правила по широкому кругу вопросов деятельности международной гражданской авиации: от разметки взлетно-посадочных полос до процедур захода на посадку.) Не так давно, когда авиапутешествия стали развиваться в Китае, Индии и Бразилии, эксперты предупреждали о переломном моменте. Считалось, что если некоторые из недостатков не будут устранены, то начнется эпидемия авиакатастроф, не реже одной в неделю. К счастью, недостатки были устранены, прежде всего в области обучения персонала. В результате удалось успешно устранить некоторые из самых частых причин авиакатастроф.

Большинство из нас признает, что гражданская авиация безопасна. Но все-таки интересно, о каких кошмарных сценариях думают летчики? Каких нештатных ситуаций они боятся больше всего?

Это сложный вопрос. Одного предположения, будто летчик «боится» определенного сценария, достаточно для беспокойного пассажира: он твердо поверит, что этот сценарий обязательно воплотится в жизнь. Я абсолютно не хочу пугать читателя, открывшего эту главу, чтобы найти успокаивающее объяснение. Тем не менее это нормальный вопрос, достойный честного ответа.

Обычно летчики боятся того, что не могут контролировать. Мы не столько опасаемся допустить фатальную ошибку, сколько стать жертвой чужой оплошности или оказаться в неподвластной нам ситуации. Если бы я составлял рейтинг, то прежде всего назвал бы пожар от литиевых батарей, столкновения с птицами, в результате которых повреждается несколько двигателей, выход из строя важнейших механических устройств и столкновение самолетов на земле. О птицах я упоминал в главе 2 (см. столкновения с птицами). Далее в этой главе я буду говорить о столкновении самолетов на земле. «Выход из строя важнейших механических устройств» — это обобщенный термин для ситуаций вроде утраты управления полетом (потеря управления рулем направления, рулем высоты или элероном), самопроизвольного включения реверсивного устройства и прочие мрачные сценарии, при которых лайнер становится неуправляемым.

Что касается возгораний батарей, то с мощными литиевыми аккумуляторами — как литий-ионными, так и литий-полимерными (используемыми во многих ноутбуках и других устройствах) — нередко происходит то, что называется тепловым разгоном аккумулятора. Это цепная химическая реакция, в результате которой они резко и бесконтрольно перегреваются. В результате возможен не только небольшой пожар в пассажирском салоне, где его можно быстро ликвидировать при помощи огнетушителя, но и сильное, хотя и незаметное возгорание в багажном отсеке. К сожалению, испытания показали, что системы пожаротушения на основе хладона, используемые в грузовых отсеках гражданских самолетов, не способны справиться с подобными пожарами.

Начиная с 1990-х годов FAA зафиксировало более 70 катастроф, произошедших из-за пожаров, спровоцированных литиевыми батареями. Два наиболее известных случая — это трагическое крушение Boeing 747 компании UPS неподалеку от Дубая в 2010 году и чуть не ставший фатальным пожар на борту DC-8 компании UPS в Филадельфии в 2006 году. Считается, что оба возгорания произошли из-за находившихся на борту крупных партий литиевых батарей. В 2013 году все полеты Boeing 787 были приостановлены после ряда возгораний литиевых батарей в отсеках электронного оборудования.

Перевозка большого количества литиевых батарей на борту пассажирских самолетов сейчас запрещена, так же как и перевозка отдельных батареек в сумках, сдаваемых в багаж. Однако всегда остается вероятность того, что какое-то их количество попадет на борт. Если литиевый пожар кажется вам маловероятным, то да, вы правы. Однако полезно в интересах безопасности, чтобы мы, летчики, не забывали о некоторых важных вещах.

Как беспокойный путешественник я постоянно пытаюсь уловить выражение лица летчиков. Существует ли правило не сообщать пассажирам об аварийных ситуациях во избежание паники? Увижу ли я в минуту опасности страх в глазах бортпроводников?

Остекленевший взгляд бортпроводника скорее говорит об усталости, а не о страхе. Нервные пассажиры нередко воображают медленно надвигающуюся катастрофу, наблюдая за беспокойными членами экипажа, которые носятся туда-сюда по проходу и шепчутся друг с другом. В действительности пассажирам сообщают о любой аварийной ситуации или о серьезной неисправности.

И о большинстве несерьезных — тоже. Если вам сообщают о неисправности шасси, проблеме с герметизацией, двигателем или о необходимости посадки из предосторожности, не воспринимайте эту информацию трагически. Практически всегда все удается быстро исправить — хотя вы в любом случае будете знать, что происходит. Даже при самой минимальной вероятности эвакуации вам необходимо об этом знать.

В то же время экипаж не будет информировать пассажиров о мелких перебоях, не имеющих непосредственного отношения к безопасности. Сообщения о каждой мелочи заставляют людей волноваться впустую. К тому же впоследствии пассажиры преувеличивают значимость события. «Дамы и господа, говорит командир корабля. Довожу до вашего сведения, что мы зафиксировали сбой в дублирующем контуре системы обнаружения дыма в заднем багажном отсеке». Вернувшись домой, пассажиры наверняка скажут: «Боже мой, я летел в горящем самолете». Я не утверждаю, будто люди недостаточно умны, чтобы разобраться в том, опасно это или нет. Но наша терминология просто создана для того, чтобы ее неправильно понимали.

В связи с этим вспоминается печальная история рейса 292 компании jetBlue, выполнявшегося на самолете Airbus A320. В 2005 году ему пришлось совершить вынужденную посадку в Лос-Анджелесе из-за проблемы с шасси. Несмотря на то что с технической точки зрения это был малозначительный эпизод, процесс транслировался в прямом эфире на многомиллионную аудиторию, что смертельно напугало пассажиров авиалайнера.

Через несколько мгновений после взлета из калифорнийского Бербанка летчики обнаружили, что передняя стойка шасси не убирается полностью и торчит под углом 90 градусов. Поскольку у них не получилось убрать ее повторно, предстояло совершить вынужденную посадку с полуубранной передней стойкой. Летчики и диспетчеры jetBlue решили изменить маршрут и направить самолет в Лос-Анджелес — в первую очередь из-за длинных посадочных полос местного аэропорта. Но сначала нужно было решить проблему с максимальным взлетным весом самолета — он на несколько сотен килограммов превосходил максимально допустимую массу для посадки. А320, как и другие небольшие реактивные авиалайнеры, не имеет возможности сбрасывать топливо (см. аварийный сброс топлива). То есть нужно было три часа летать над Тихим океаном, пока масса самолета не достигнет необходимого уровня.

Эти три часа и стали фактором, который позволил сравнительно малозначимому эпизоду разрастись до полномасштабного телевизионного шоу. Калифорнийским репортерам, рыскавшим в поисках сенсаций, достаточно было повернуть свои камеры вверх, чтобы увидеть нарезавший круги Airbus. Сто сорок шесть пассажиров самолета готовились к катастрофе, которая, по мнению комментаторов, была вполне вероятной. Взрослые мужчины рыдали. Некоторые писали прощальные записки любимым. Слова «напуганный» или «мучительный» повторялись в интервью «выживших».

Здравомыслящие люди, разумеется, не поддались общей панике. Просто авиалайнер, у которого обнаружилась проблема средней сложности, готовился к зрелищному, но полностью контролируемому приземлению. Так все в итоге и вышло. Самолет мягко коснулся посадочной полосы основными колесами, нос мягко заваливался по мере того, как снижалась скорость, до тех пор пока согнутая передняя стойка не начала скрести по бетону, подняв в воздух фейерверк искр. Никто не пострадал.

Не удовлетворившись реалити-шоу, СМИ в течение трех последующих дней, захлебываясь от восторга, показывали замедленные повторы и интервью с пассажирами. В результате они сделали jetBlue такую бесплатную рекламу, на какую авиакомпания не могла и надеяться.

Телеэкраны на борту самолета jetBlue, транслировавшие бездумные репортажи телеканалов, лишь усиливали панику среди пассажиров. На самом деле люди нуждались в спокойном объяснении происходившего и того, что ждет их при посадке. Вместо этого им пришлось выслушивать комментарии людей, которые понятия не имели, о чем говорили. Все это напоминало очень странный и безвкусный вуайеристский треугольник: напуганные пассажиры предполагали, что смотрят на себя, хотя в действительности они смотрели на то, как мы наблюдаем за ними. И все это время на телеканалах шли более стоящие передачи.

Но если уровень безопасности столь высок, почему авиакомпании так скромничают? Перевозчики редко говорят на эту тему. Почему бы не использовать этот факт себе во благо?

Как правило, авиакомпании не используют безопасность как маркетинговый инструмент. Этот термин редко употребляют в обобщенном контексте конкретных программ или новшеств. Подобные действия, с одной стороны, были бы статистической манипуляцией, с другой стороны, потенциальным рыночным самоубийством, поскольку таким образом ставилась бы под сомнение общая идея безопасности авиаперелетов. Не говоря об унижении, которое пришлось бы пережить тому или иному перевозчику в случае очередной катастрофы. Чтобы авиакомпания рекламировала себя как наиболее безопасную, должно существовать предположение об опасности пребывания на борту самолетов ее конкурентов. Для этого пришлось бы прибегнуть к подтасовке статистических данных. К примеру, со времен терактов 2001 года у American Airlines случилось одно трагическое авиационное происшествие. У других крупных авиаперевозчиков США — ни одного. То есть если United или Delta начнут хвастаться лучшими показателями по безопасности по сравнению с American — это будет хотя и верно, но не очень корректно.

Всем известна беспринципность, с которой крупные корпорации ведут свою рекламную политику, однако в данном случае существует фактор риска, который вынуждает авиакомпании хранить коллективное молчание. При столь низком количестве катастроф перемещение из статистической категории «безопасных» авиалиний в категорию «небезопасных» будет зависеть от немногочисленного ряда событий, выбранных из сотен тысяч рейсов. Репутации теряются из-за единичного акта недомыслия или случайного невезения. Совершенно понятно, что авиакомпании не желают рисковать всем ради того, чтобы насолить конкурентам.

Более того, в тот самый момент, когда какой-нибудь перевозчик решит разыграть карту безопасности, эта проблема перейдет из плоскости обсуждения статистики в область игры на эмоциях пассажиров. Все авиакомпании пострадают, если в результате этих действий пассажиров, заходящих на Travelocity, будут призывать задуматься о бренности жизни. Авиаперелеты безопасны, и большинство людей, включая самых боязливых пассажиров, согласны с этим. Авиакомпании такое положение дел устраивает.

Несмотря на все сказанное выше, существуют более хитрые способы играть в эту игру. Никто не обвинит авиакомпанию, провозглашающую, что ее экипажи получают наилучшее обучение. Возможно, ее предполетные инструкции особенно многословно предписывают пользоваться ремнями безопасности и кислородными масками, а командир постоянно напоминает, что нет ничего более важного, чем здоровье пассажиров. Но это не может быть рекламным тезисом для массового рынка. По правилам любая авиакомпания может называть себя безопасной. Но не безопаснее других.

Если авиакомпания не выставляет напоказ своих инициатив по укреплению безопасности, то это не значит, что их у нее нет. Циники с радостью укажут на кажущийся след жадности и пренебрежения правилами: авиакомпании, признанные виновными в катастрофах, штрафы за нарушение технического обслуживания и т. д. Но я хочу напомнить вам, сколько денег рискует потерять отдельно взятый перевозчик, если с одним из его самолетов случится катастрофа. Издержки могут исчисляться миллиардами, и крушение одного самолета может стать катастрофой для авиакомпании в целом. Приходится признать: предположение, будто индустрия и регулирующие ее федеральные органы безответственно играют жизнями авиапутешественников, не соответствует действительности.

Десять самых ужасных авиакатастроф в мире

Даже самые нервные путешественники устают от монотонных напоминаний о безопасности авиаперелетов. Для тех, кто готов рискнуть и потешить свое любопытство, я предлагаю следующий список, составленный, конечно, со всем возможным тактом и преследующий исключительно образовательные цели. Я не включил в него атаки на Всемирный торговый центр. Действия камикадзе не совсем вписываются в понятие «авиакатастрофа», и включение в перечень башен-близнецов было бы натяжкой. А случай, когда в 1996 году забитый под завязку российский турбовинтовой самолет проехал сквозь оживленную площадь в Заире, в результате чего погибли 237 человек, только два из которых находились на борту? Где проводить границу — неясно. Возможно, самым разумным было бы исключить все наземные жертвы из общего числа погибших. Но наиболее распространенный вариант списка самых ужасных катастроф в истории выглядит так:

• 27 марта 1977 года. Два Boeing 747, выполнявшие чартерные рейсы KLM и Pan Am, врезались друг в друга в условиях тумана на взлетно-посадочной полосе на Тенерифе, одном из Канарских островов, принадлежащих Испании. В результате погибли 583 человека (61 пассажир выжил, все находились на борту самолета Pan Am). Не поняв инструкций, летчики KLM начали взлет без разрешения и врезались в другой самолет, который выруливал на занятую взлетно-посадочную полосу. Было несколько причин, включая заблокированные радиопереговоры, из-за чего диспетчерская вышка не смогла понять, что экипаж KLM ошибся со временем (см. подробный рассказ об этом).

• 12 августа 1985 года. Boeing 747 авиакомпании Japan Air Lines, выполнявший внутренний рейс, разбился рядом с горой Фудзи. Погибли 520 человек. Разрыв хвостовой герметичной перегородки, плохо отремонтированной после небольшого инцидента, произошедшего за семь лет до этого, позволил потоку воздуха разрушить руль направления и хвост самолета. Инспектор по техническому обслуживанию JAL впоследствии покончил жизнь самоубийством. Президент авиакомпании ушел в отставку, официально приняв на себя ответственность за случившееся, и посетил семьи погибших, принося личные извинения.

• 12 ноября 1996 года. Грузовой Ил-76, вылетевший из Казахстана, врезался в воздухе в Boeing 747 авиакомпании Saudia неподалеку от индийского Дели. Триста сорок девять человек, находившихся в обоих самолетах, погибли. Экипаж казахстанского самолета нарушил инструкции авиадиспетчеров, и ни у одного из лайнеров не было обязательной сейчас аппаратуры предупреждения столкновений.

• 3 марта 1974 года. DC-10 авиакомпании THY (Turkish Airlines) упал неподалеку от парижского аэропорта Орли. Погибли 346 человек. Плохо закрытые двери грузового отсека оторвались от рамы, возникшая в результате разгерметизация привела к тому, что пол салона провалился и повредил кабели управления рулями направления высоты. Неуправляемый самолет потерпел крушение в лесу к северо-востоку от Парижа. Фирма-разработчик DC-10 вынуждена была перепроектировать систему грузовых дверей.

• 23 июня 1985 года. Бомба, заложенная сикхом-экстремистом, взорвала Boeing 747 авиакомпании Air India, выполнявший рейс из Торонто в Бомбей. Самолет упал в море к востоку от Ирландии, погибли 329 человек. Канадские следователи назвали в качестве причин недостатки процедур досмотра багажа и обучения персонала.

• 19 августа 1980 года. Рейс L-1011 авиакомпании Saudia, направлявшийся в Карачи, возвратился в Эр-Рияд, столицу Саудовской Аравии, из-за пожара на борту, случившегося сразу после вылета. По так и не выясненным причинам самолет докатился до дальнего конца посадочной полосы после безопасной вынужденной посадки и оставался там с включенными двигателями более трех минут. Эвакуация не начиналась. Прежде чем плохо экипированным спасателям удалось открыть двери, 301 человек — все пассажиры и экипаж — погибли из-за внезапно вспыхнувшего пожара, охватившего салон.

• 3 июля 1988 года. Airbus A300, выполняющий рейс Iran Air, уничтожен над Ормузским проливом американским крейсером Vincennes. Экипаж Vincennes, отвлеченный идущей перестрелкой, по ошибке принял A300 за вражеский самолет и сбил его двумя ракетами. Ни один из 290 человек, находившихся на борту, не выжил.

• 25 мая 1979 года. DC-10 авиакомпании American Airlines взлетел с полосы в чикагском аэропорту О’Хара — в этот момент его двигатель оторвался и серьезно повредил крыло. Прежде чем экипаж успел понять, что происходит, самолет перевернулся на 90 градусов и превратился в шар огня. Погибли 273 человека — это авиационное происшествие до сих пор остается самой тяжелой катастрофой, произошедшей над территорией США. Ошибочными признаны и устройство пилона двигателя, и процедуры техобслуживания авиакомпании. Все самолеты модели DC-10 временно были отстранены от полетов.

• 21 декабря 1988 года. Ливийские агенты впоследствии были признаны виновными во взрыве самолета, летевшего рейсом 103 авиакомпании Pan Am над шотландским городом Локерби. В этой авиакатастрофе погибли 270 человек, включая 11 находившихся в тот момент на земле. Самый крупный фрагмент самолета, горящая смесь из крыла и фюзеляжа, упал на район Шервуд Кресент, разрушил 20 домов и прорыл яму глубиной в три этажа. Сотрясение оказалось настолько мощным, что сейсмографы зарегистрировали толчок силой в 1,6 балла по шкале Рихтера.

• 1 сентября 1983 года. Boeing 747, выполнявший рейс KL007 авиакомпании Korean Air Lines из Нью-Йорка в Сеул (с посадкой по техническим причинам в Анкоридже) с 263 пассажирами и членами экипажа на борту, неподалеку от острова Сахалин на севере Тихого океана отклонился от курса и вошел в воздушное пространство Советского Союза. После этого его сбил советский истребитель. Следственная группа объяснила отклонение от маршрута «значительным отсутствием бдительности и внимательности со стороны экипажа самолета».

Делать выводы на основании этих десяти событий — дело несерьезное. Можно, например, предположить, что Boeing 747 — самый опасный самолет. Он фигурирует в семи из десяти перечисленных катастроф. Но не стоит забывать о его огромной вместимости. Обратите внимание: в семи случаях из десяти отсутствует вина экипажа, то есть ошибка летчиков. Если обобщить данные, то в этих катастрофах фигурируют 12 разных самолетов и десять авиакомпаний. Pan Am была вовлечена в две из десяти, так же как и менее известная компания Saudia (теперь — Saudi Arabian Airlines). Среди интересных наблюдений отметим:

• Авиакатастрофы на территории США: 1.

• Авиакатастрофы до 1974 года: 0.

• Авиакатастрофы в 1970-е или в 1980-е: 9.

• Авиакатастрофы, прямой или значимой причиной которых была признана ошибка летчика: 3.

• Авиакатастрофы, произошедшие из-за террористического акта: 2.

• Авиакатастрофы, в которых самолеты были сбиты по ошибке: 2.

• Авиакатастрофы, в которых самолеты потерпели крушение по причине отказа важного механизма или изъяна в конструкции: 3.

• Всего погибших: 3530.

• Всего выживших: 65 (61 на самолете Pan Am в Тенерифе и 4 — на рейсе JAL).

Эти 3530 погибших во всех десяти авиакатастрофах составляют примерно десятую часть от количества людей в США, ежегодно погибающих в дорожных авариях.

В СМИ иногда пишут, как опасно летать на самолетах определенных авиакомпаний за рубежом. Оправданны ли эти страхи?

Нужно начать с того, что «небезопасных» авиакомпаний практически не бывает. Некоторые безопаснее других, но даже самая «небезопасная» авиакомпания все равно безопасна.

Сейчас мировой регион с наихудшей репутацией — это Западная и Центральная Африка, где работает множество мелких перевозчиков, не имеющих таких средств контроля и ресурсов, как западные авиакомпании. Но даже в этом случае статистика может оказаться обманчивой. Важно понимать различие между магистральными африканскими перевозчиками и мелкими транспортными и летающими без расписания авиакомпаниями. Путешествие на борту самолета South African Airways или Ethiopian Airlines (авиакомпаний с отличным послужным списком) — не то же самое, что перелет каким-нибудь случайным конголезским грузоперевозчиком или гвинейским чартерным предприятием. «Небезопасные» африканские авиакомпании — это даже не перевозчики в привычном понимании.

«У нас нет ни одного повода бояться пользоваться услугами иностранных перевозчиков, — говорит Роберт Бут, представитель AvMan, консалтингового агентства по вопросам авиации из Майами. — Множество этих компаний обладают культурой безопасности, которая соответствует нашей собственной или даже превосходит ее», — отмечает он.

Это разумная оценка, хотя некоторым авиакомпаниям пришлось как следует постараться, чтобы избавиться от дурной репутации, например, российскому «Аэрофлоту». Если говорить об общем количестве катастроф, то когда-то давно у «Аэрофлота» имелись плохие показатели. По крайней мере, на первый взгляд. Главная причина в том, что «Аэрофлот» в свои лучшие дни был гигантской организацией, размер которой примерно соответствовал всем американским авиакомпаниям вместе взятым. Его деятельность включала все возможные рейсы — от местных до антарктических. В течение 1990-х годов «Аэрофлот» разделился на десятки независимых перевозчиков. Один из них — до сих пор крупная организация (но его размер даже близко не соответствует первоначальному) — унаследовал название и бренд «Аэрофлота». Сегодняшний «Аэрофлот» базируется в Москве, имеет в своем парке около 120 самолетов и перевозит 14 миллионов пассажиров в год. С 1994 года на счету «Аэрофлота» были лишь две крупные авиакатастрофы, одна из которых — по вине дочерней компании.

Другой пример — Korean Air. В 1999 году Korean Air попала под юрисдикцию FAA и заключила кодшеринговое соглашение с Delta, которое было временно разорвано после ряда катастроф. Из-за этого публика по-прежнему недоверчиво относится к корейской авиакомпании, хотя правительство страны провело амбициозную реструктуризацию своей авиатранспортной системы, а ИКАО в 2008 году дала высокую оценку перевозчику. Стандарты безопасности корейской авиации, включая уровень подготовки пилотов и технического обслуживания, были признаны тогда лучшими в мире, превзойдя показатели более 100 стран.

Хочу отметить, что в некоторых регионах я бы чувствовал себя комфортнее на борту местного перевозчика, который знает свою территорию и особенности авиаперелетов в ней. Мой любимый пример — боливийская LAB (Lloyd Aereo Boliviano) — бывшая национальная авиакомпания одной из самых бедных стран Южной Америки. Сейчас ее уже не существует, но с 1925 по 2008 год ее самолеты курсировали над опасными вершинами Анд, совершая рейсы из Ла-Паса (и обратно), где находится один из самых высоко расположенных гражданских аэропортов в мире. С 1969 года на счету LAB — лишь два падения на регулярных пассажирских рейсах, при которых погибли в общей сложности 36 человек. Авиакомпания не принадлежала к числу центральных, совершавших тысячи рейсов в день, но два крушения за 34 года при перелетах через изломанные горы и опасное плато Альтиплано — это выдающийся результат.

Хороший пример также — Ethiopian Airlines. В данном случае речь идет о еще одной обедневшей стране, окруженной труднопроходимой местностью. Тем не менее в послужном списке национальной авиакомпании этой страны за 70 лет работы — три авиационных происшествия со смертельными исходами (одним из которых был угон самолета). Превосходный результат. Ethiopian — одна из самых безопасных авиакомпаний в мире.

Ниже приведен список авиакомпаний, в послужном списке которых за последние 30 лет не было ни одного авиационного происшествия со смертельным исходом. Все эти перевозчики существуют, как правило, с 1980 года:

• Aer Lingus

• Air Berlin

• Air Jamaica (ныне часть Caribbean Airlines)

• Air Malta

• Air Mauritius

• Air New Zealand

• Air Niugini (Папуа — Новая Гвинея)

• Air Portugal

• Air Seychelles

• Air Tanzania

• All Nippon Airways

• Austrian Airlines

• Bahamasair

• Cathay Pacific

• Cayman Airways

• Finnair

• Hawaiian Airlines

• Icelandair

• Meridiana (Италия)

• Monarch Airlines (Великобритания)

• Oman Air

• Qantas

• Royal Brunei

• Royal Jordanian

• Syrianair

• Thomsonfly (бывшая Britannia Airways)

• Tunisair

• Tyrolean Airways (Австрия)

Я выбрал 1980 год в качестве ориентировочного переходного периода от турбовинтовой и реактивной авиации первого поколения к авиации, оснащенной самолетами, которые признаются современными авиалайнерами. У большинства указанных компаний идеальные послужные списки и до 1980 года. В истории некоторых, включая Air Jamaica, Oman Air и Tunisair, никогда не было авиакатастроф. В числе авиакомпаний, в чьей истории за период после 1980 года был лишь один случай со смертельным исходом, — Royal Air Maroc, TACA и Yemenia. Даже одиозная Air Afrique, восточноафриканская компания, разорившаяся в 2001 году, имеет на своем счету лишь один подобный случай за более чем 30 лет работы. Ghana Airways, еще одна африканская звезда, закатившаяся в 2004 году, может похвастать даже более чистым послужным списком, запятнанным единственной катастрофой в 1969 году.

Что это: следствие образцового контроля и профессионализма или всего лишь удача — вопрос для обсуждения. Возьмем, например, Royal Brunei Airways — крошечное предприятие с небольшим авиапарком. Сравните с American Airlines, где сотни самолетов и тысячи ежедневных вылетов. В соревновании по количеству катастроф с 1980 года Royal Brunei победила American со счетом 5:0, хотя очевидно, что подобное сравнение некорректно. Но в любом случае незапятнанный послужной список на протяжении 30 лет — значительное достижение, особенно если речь идет о недостаточно развитом государстве с низкими стандартами обслуживания и плохой инфраструктурой.

Американское FAA, любовь которого к усилению безопасности уступает лишь пристрастию к раздражающим аббревиатурам, разработало программу оценки безопасности международной авиации (International Aviation Safety Assessment, IASA), чтобы оценить стандарты в других странах при помощи критериев, разработанных на основе рекомендаций ИКАО. Классифицируются государства, а не отдельные авиалинии. В категорию 1 попадают соответствующие критериям, а в категорию 2 — те, кто не «обеспечивает контроль безопасности операторов авиаперевозки в соответствии с минимальными стандартами по безопасности». Из-за того, что категории относятся к странам, а не к конкретным компаниям, и ограничения применяются односторонне, у IASA есть свои критики. Авиакомпании из стран 2-й категории по-прежнему могут совершать перелеты в США и обратно, но не имеют права увеличивать количество рейсов. Однако в эти страны летать можно. Роберт Бут считает логику программы неидеальной. «Если надзор в определенной стране считается неприемлемым, то почему наши авиакомпании могут летать туда, не выплачивая штрафы, а их перевозчики не имеют права летать к нам?» Бут рекомендует двустороннее ограничение на количество рейсов, чтобы уравнять условия и побудить государства улучшать стандарты безопасности.

В 2005 году Евросоюз начал составлять свой черный список авиакомпаний. Он обновляется раз в три месяца и запрещает деятельность определенных авиакомпаний отдельных стран, а также всех перевозчиков из таких государств, как Конго, Бенин, Экваториальная Гвинея, Либерия и Габон. Однако важно отметить, что подавляющее большинство запрещенных перевозчиков — это авиакомпании, которыми обычный путешественник и так никогда не полетит. Они состоят в основном из маргинальных транспортных предприятий, базирующихся в Западной или Центральной Африке. Самые известные имена в этом черном списке — национальная авиакомпания Индонезии Garuda, Air Koryo из Северной Кореи и афганская Ariana. Последняя — компания с давней историей, существующая более 50 лет, но по объективным причинам у нее пока нет ресурсов, чтобы соответствовать европейским стандартам.

Правда ли, что за всю историю австралийской авиакомпании Qantas не было ни одного авиапроисшествия со смертельным исходом?

Это широко распространенная легенда, которую Qantas не торопится развенчивать, что неудивительно. История Qantas омрачена как минимум семью трагическими происшествиями. Справедливости ради стоит заметить, что все они произошли до 1951 года, и с тех пор послужной список перевозчика идеален. И хотя детали не совсем верны, но суть мифа о Qantas соответствует действительности: у этой авиакомпании выдающаяся история.

Данное заблуждение увековечено Голливудом в диалоге героев Тома Круза и Дастина Хоффмана в фильме «Человек дождя» (1988).

«У всех авиакомпаний когда-нибудь падали самолеты, — говорит персонаж Круза персонажу Хоффмана. — Это не значит, что они небезопасны».

«Qantas, — отвечает Хоффман. — У Qantas никогда не было авиакатастроф».

Мне нравится этот диалог, потому что именно герой Круза, а не Хоффмана делает точное и ценное замечание.

Если не Qantas — самая безопасная авиакомпания, то какая же?

Мне задают этот вопрос постоянно. У меня нет ответа, потому что его не существует. Учитывая то, насколько редки авиакатастрофы, подобные сравнения представляют разве что научный интерес. Нервные авиапутешественники, как правило, разграничивают авиакомпании, исходя из данных статистики, а не с практической точки зрения. Но подобные различия не слишком значимы, когда несколько событий приходится на тысячи, даже миллионы вылетов. Сайты вроде Airsafe.com с удовольствием предоставляют показатели по сравнительной безопасности авиакомпаний. Но зачем запугивать себя, вглядываясь в доли процентов аварийности, которыми различаются авиаперевозчики? Вы убеждены, что авиакомпания А, имевшая одну авиакатастрофу за 20 лет, безопаснее перевозчика Б, пережившего за такой же промежуток времени два крушения? Если вы чувствуете себя спокойнее, выбрав рейс Lufthansa, а не China Airlines, то так и поступайте. Но действительно ли ваша безопасность возрастет? Ведь главный критерий — не третий знак после запятой в приведенных статистических данных, а разумный взгляд на вещи. Цена, расписание и сервис — вот то, о чем стоит беспокоиться.

Такой же подход должен быть при сравнении разных типов самолетов. Какая модель надежнее — Boeing 737 или Airbus A320? Выбирайте сами. Практически каждая существующая авиакомпания и каждый сертифицированный гражданский самолет безопасны.

А как насчет безопасности бюджетных перевозчиков?

См. выше. И что такое бюджетный перевозчик? Вероятно, под это определение подошел бы Southwest, но за 40 лет работы у авиакомпании был лишь один случай со смертельным исходом (в Чикаго самолет съехал с посадочной полосы, в результате чего погиб мальчик, сидевший в автомобиле). Давно существует мнение, что молодые агрессивно настроенные авиакомпании нередко халтурят. Это утверждение выглядит логичным, но пока не подтверждено доказательствами. Если посмотреть американскую статистику за последние 25 лет по всем начинающим компаниям (от PeoplExpress до jetBlue) со времен дерегуляции индустрии в 1978 году, то мы убедимся: количество происшествий со смертельным исходом и общий уровень аварийности пропорциональны общерыночной доле.

Появлялись и появляются новые небольшие перевозчики, выводящие высокопрофессиональные, хорошо организованные бизнесы на уровень самых высоких стандартов. Другие оказались неудачниками и заплатили за это. В то же время некоторые из старейших и наиболее уважаемых перевозчиков изредка допускают ошибки, приводящие к трагедии.

Что происходит с летчиками, имеющими отношение к происшествиям? Награждают ли их, если они спасают самолет от гибели? Как складываются судьбы выживших летчиков, признанных виновными в той или иной ошибке? Что с их карьерой?

Как правило, похвала выражается в виде благодарственных писем от руководства, рукопожатий на банкетах и, возможно, именной таблички. Ассоциация летчиков гражданской авиации (Air Line Pilots Association, ALPA), крупнейшее объединение пилотов в индустрии, ежегодно присуждает награды за выдающиеся заслуги в области авиации. Безусловно, красивая табличка или бесплатные закуски — это неплохо, не говоря уж о чувстве удовлетворения от того, что ты с честью вышел из трудной ситуации. Однако ни повышений, ни премий летчики не получают. Правда, могут дать лишний выходной, но ничто, даже спасение жизней сотен людей, не может поколебать систему продвижения по служебной лестнице.

Главное, чего пилот хочет избежать — это получения «выходных» совсем другого типа. За небольшие нарушения, которые не приводят к повреждениям или травмам, — например, за случайные отклонения от указаний диспетчера, — редко наказывают. Но в случае серьезного недосмотра могут последовать санкции — от принудительной отправки на обучающие курсы до отстранения или увольнения.

Иск об отзыве сертификации со стороны FAA не зависит от наказаний со стороны авиакомпании. Агентство отправляет письмо с предупреждением или корректировкой — летчики называют их рапортами о правонарушении, — либо вашу лицензию приостанавливают (отзывают). Возможно, вам удастся сохранить свое рабочее место, но любая административная санкция в резюме летчика чревата серьезными, а порой фатальными последствиями с точки зрения дальнейшего трудоустройства.

Я ни разу не слышал, чтобы в США на летчиков подавали в суд, как это бывает с докторами в случае врачебной ошибки (адвокаты понимают, что толстые кошельки следует искать у авиакомпаний и производителей, а не у пилотов). Но в других странах пилотов судят за непрофессионализм. Например, командира экипажа турбовинтового самолета, разбившегося в Новой Зеландии в 1995 году, обвиняли в убийстве. В 2000 году трех летчиков Singapore Airlines арестовали на Тайване после того, как их Boeing 747 разбился в тайпейском аэропорту имени Чан Кайши. Их удерживали под арестом два месяца, пилотам грозило до пяти лет тюрьмы за «профессиональную небрежность». Летчики в Бразилии, Италии и Греции оказывались в схожих ситуациях. В 2001 году японский экипаж допрашивала полиция после того, как он совершил маневр обхода, чтобы избежать столкновения в воздухе с другим самолетом. Несколько людей в это время получили травмы, и полицейские вошли в кабину экипажа сразу после приземления.

«В США и многих других странах акцент делается на то, чтобы выяснить и устранить истинную причину происшествия, — говорит представитель ALPA. — Но в некоторых государствах, даже демократических и индустриально развитых, от которых не ждешь подвоха, все происходит иначе. Летчики, диспетчеры, даже сотрудники компании могут угодить за решетку за непреднамеренную ошибку, которая абсолютно не подходит под определение «преступная халатность». Можно себе представить, какое отрицательное воздействие это оказывает на процесс расследования происшествия».

Наблюдая за приземлением самолетов, я всегда думаю о том, что на колеса приходится огромная нагрузка. Часто ли случаются разрывы?

Время от времени такое действительно случается. Разрыв шин передней стойки шасси самолета — вещь вполне невинная. Но если речь идет о шинах основных шасси под крыльями и фюзеляжем, то это потенциально опасная ситуация.

Вероятнее всего, проблемы с шинами могут возникнуть во время либо сразу после любого резкого торможения, например при отмене взлета или при внезапной остановке после приземления. Резкое торможение генерирует огромные объемы энергии и тепла, часть которых передается на шины. Шины самолета накачаны азотом, инертным газом, и оборудованы плавкими защитными устройствами, при помощи которых колеса автоматически сдуваются, а не взрываются. Но выход из строя шины основной опоры шасси на высокой скорости на взлетно-посадочной полосе может привести к неприятностям (от снижения тормозных возможностей до пожара). Кроме того, поломка одного колеса может привести к выходу из строя всех находящихся вокруг него колес. Прекращение взлета с несколькими разорванными шинами опасно. Поэтому при разрыве, который происходит в момент, когда самолет почти набрал скорость отрыва, наилучший выход — продолжение взлета. А с проблемой придется разбираться уже в воздухе.

В 1986 году Boeing 727 авиакомпании Mexicana упал сразу после вылета из Мехико. Погибли 167 человек. Из-за перегретых тормозов колесо одной из четырех основных опор шасси самолета разорвалось, а осколки от него перерубили линии топливопровода, гидравлические трубы и электрические кабели. По ошибке шины были заправлены воздухом, а не азотом. Давление в шине — тоже важный фактор: если оно слишком низкое, то может привести к чрезмерно высокой температуре. В 1991 году в Саудовской Аравии разбился DC-8, зарегистрированный в Канаде, в катастрофе погиб 261 человек. От одной плохо накачанной шины энергия передалась на вторую, и обе разорвались во время взлета. Обломки шасси загорелись после того, как были убраны. Пожар распространился по салону в тот момент, когда самолет начал разворот назад. А ужасающее падение Concorde компании Air France в 2000 году было связано с проколом топливного бака, произошедшего из-за разорванной шины.

Но в подавляющем большинстве случаев разрывы даже на высоких скоростях безвредны. Современные авиалайнеры защищены чрезвычайно эффективными системами антискольжения, летчики видят показания температуры тормозов, а ниши для шасси оснащены системами пожаротушения. Упомянутые выше катастрофы произошли на устаревших моделях.

Среди них был и DC-8. С этим самолетом я прекрасно знаком — почти четыре года проработал на борту грузового DC-8. Однажды ночью в 1998 году мы готовились к вылету из Брюсселя с максимально допустимой взлетной массой. Наземные диспетчеры определили нам длинный, кружной путь к взлетно-посадочной полосе 25R. Мы катили по асфальту в темноте и вдруг услышали громкий звук, затем самолет дернуло. Небольшая колдобина, решили мы, и продолжили движение, поскольку нам показалось, что с самолетом все нормально. Но повернув на взлетно-посадочную полосу и получив разрешение на взлет, мы услышали стук во второй раз, потом в третий, четвертый. И после этого самолет массой 160 тонн замер.

Первое, что мы услышали, — это как спустило одно из восьми колес основного шасси DC-8. При максимальной загрузке и после нескольких резких поворотов по рулежным дорожкам выход из строя соседнего колеса был лишь вопросом времени. После того как эти два колеса лопнули, нагрузка, доставшаяся двум другим, не оставила им шансов. Счастье, что эта ситуация произошла именно в тот момент, а не на скорости 280 километров в час. Взлетно-посадочная полоса была закрыта до тех пор, пока самолет не разгрузили, не слили горючее и не отбуксировали лайнер для проведения ремонтных работ.

Какова вероятность того, что непрофессиональный летчик безопасно посадит реактивный авиалайнер? Если экипаж самолета в полном составе выйдет из строя, сможет ли человек без специальной подготовки посадить самолет на землю?

Это непростой вопрос. Многое зависит от того, какой человек имеется в виду: ничего не знающий об авиации, пилот-любитель, умеющий управлять четырехместным самолетом, или фанат компьютерных авиасимуляторов, который изучал устройство и системы управления авиалайнера. Результатом, скорее всего, станет катастрофа. Однако при некоторых обстоятельствах шансы на положительный исход выше, чем при других. Важен также смысл понятия «посадка» в каждом конкретном случае. Одно дело, когда погода идеальна, самолет находится на высоте несколько сотен метров, он стабилизирован, летит по направлению к взлетно-посадочной полосе, и вашими действиями кто-то руководит. И совсем другое, если речь идет о полноценной посадке начиная с высоты крейсерского полета и до момента приземления.

Шанс достичь успеха при первом сценарии существует практически у любого человека. Правда, приземление может оказаться жестким, а если вам немного повезет, то самолет не превратится в болид на колесах. В 2007 году создатели передачи «Разрушители легенд» (на телеканале Discovery) организовали эксперимент на тренажере NASA, который они настроили как «типичный гражданский авиалайнер». Ведущие Адам Сэвидж и Джейми Хайнеман сели за штурвалы, а опытный пилот, расположившийся в воображаемой диспетчерской вышке, инструктировал их по радио. При первой попытке они разбились. Во второй раз справились.

Но им лишь удалось посадить вымышленный самолет в условиях пилотирования с начальной точки, расположенной недалеко от посадочной полосы. Ситуация, возникающая в умах большинства людей, предполагает, что самолет летит по трассе, и вдруг экипаж оказывается сражен тяжелым недугом. В этом случае только отважному пассажиру под силу выступить в качестве спасителя. Он садится в кресло пилота и при поддержке невидимого радиодиспетчера пытается посадить авиалайнер. Если у человека нет ни опыта, ни подготовки, то шансы на успех равны нулю. «Пилоту» придется общаться с высоты десять тысяч метров на протяжении всего пути до момента, когда включится автоматический заход на посадку. То есть он вынужден будет выполнять все повороты, снижения высоты, скорости и изменения конфигурации, выпускать в требуемое положение закрылки, предкрылки и шасси. Я думаю, это почти то же самое, что руководить по телефону действиями человека, никогда не державшего в руках скальпеля, но обязанного провести операцию по пересадке органа.

Такой полет сложен и для пилота-любителя, и для заядлого любителя авиасимуляторов. Нашему кандидату в герои с трудом удастся отыскать переключатель микрофона и правильно настроить панель радио, не говоря уже о совершении маневров, программировании, навигации и установке правильных конфигураций — всего того, что понадобится для безопасной посадки самолета.

Некоторые, возможно, помнят фильм «Аэропорт 1975». Boeing 747 сталкивается в воздухе с небольшим винтовым самолетом, удар приходится на кабину экипажа — все три летчика погибают. Мне трудно это представить, но подвесить персонажа Чарлтона Хестона к вертолету и сбросить его в отверстие в фюзеляже самолета — не такое уж неправдоподобное решение, каким может показаться. Это был, наверное, единственный вариант, при котором гигантский самолет мог приземлиться в целости и сохранности. Сцена, в которой стюардесса (в исполнении Карен Блэк) с трудом огибает на искалеченном лайнере горную гряду, не совсем достоверна с технической точки зрения, но полезна. Она продемонстрировала трудности, с которыми пришлось бы столкнуться любому непрофессионалу при выполнении даже простейшего маневра.

Несколько лет назад недалеко от Новой Англии, где я живу, произошел следующий инцидент: единственному пилоту Cape Air стало плохо, и за управление взялся пассажир. Ему удалось выполнить безопасное приземление. Для телеканалов это стало настоящей находкой, хотя пассажир имел лицензию частного пилота, а посадить ему пришлось всего лишь 10-местный самолет Cessna. Помимо этого не было ни одного случая, когда бы пассажиру понадобилось заменить экипаж при выполнении подобной работы. Я полагаю, что из этого факта следуют два вывода: либо подобное больше не повторится, либо это случится в ближайшем будущем (все зависит от того, как вы привыкли интерпретировать статистические данные).

Вы можете спросить, как же насчет террористов, угнавших самолеты 11 сентября 2001 года? Разве тот факт, что они успешно смогли направить Boeing 757 и Boeing 767 в цель, не противоречит тому, что я только что сказал? Не демонстрирует ли он, что непрофессионал может не только управлять самолетом, но и делать это успешно?

Нет. Угонщики, среди которых был Мухаммед Атта, имели лицензии частных пилотов. И он сам, и как минимум еще один участник заговора по нескольку часов обучались на тренажере реактивного самолета. Помимо этого они приобретали имевшиеся в открытой продаже руководства и обучающие видеофильмы по управлению Boeing 757 и Boeing 767 (именно эти самолеты использовались в терактах). Глубокие технические знания и навыки им не требовались, они их и не продемонстрировали. Их целью было направить в здание авиалайнер, уже находившийся в воздухе (при идеальной погоде). И летели они, судя по показаниям радаров и телефонным звонкам пассажиров, нестабильно.

Пилот-угонщик Хани Ханджур, управлявший рейсом 77 авиакомпании American Airlines, прославился как неумелый пилот. Он никогда не летал ни на чем крупнее четырехместного самолета. Тем не менее, согласно показаниям очевидцев, прежде чем врезаться в Пентагон, он выполнил несколько фигур высшего пилотажа. Но если трезво взглянуть на дело, то удивление вызывает лишь его безрассудство. Его неумелые виражи и спирали над столицей США только подтвердили, насколько плохим пилотом он был. Чтобы попасть точно в здание, ему должно было просто повезти, — так и произошло. Попасть в неподвижный, пусть и крупный объект на высокой скорости и при крутом угле снижения — очень сложно. Он облегчил себе задачу — снижался наклонно, срубая фонарные столбы и проносясь над газонами Пентагона. Пролети он по тому же маршруту еще десять раз, наверняка в семи из них он бы упал, не долетев до цели, или перелетел бы ее.

Может быть, это безумный вопрос, но почему на гражданских самолетах нет парашютов для каждого пассажира? Конечно, парашютист-новичок рискует жизнью и здоровьем, но это лучше, чем упасть на землю со скоростью 740 километров в час

Забудем на минуту о стоимости и массе парашюта, а также о вероятности смертельного исхода при прыжке с самолета без необходимого опыта и рассмотрим типичные условия авиакатастроф. Они, как правило, происходят без всякого предупреждения и чаще всего во время взлета или приземления. Парашюты в этом случае не помогут. Прыжки с парашютом обычно выполняются при четком соблюдении определенных параметров полета самолета. Чтобы предположить, что люди, прыгнувшие с парашютом, безопасно доберутся до земли, нужно обеспечить ряд условий. Самолет должен находиться в состоянии стабильного полета на низкой скорости и на такой высоте, чтобы парашют успел раскрыться. Сколько раз за всю историю гражданской авиации экипаж знал, что их ожидает крушение? Было ли у них при этом достаточно времени и возможностей, чтобы подготовить массовую эвакуацию? На ум приходит только катастрофа самолета Japan Air Lines в 1985 году (см. десять самых ужасных авиакатастроф в мире). После того как была вырвана перегородка и отказал руль, Boeing 747 продержался в полете еще несколько минут, прежде чем рухнуть к подножию Фудзиямы. Если бы на борту были парашюты, то можно было бы порассуждать о том, что, возможно, некоторые из пассажиров имели шанс спастись.

Как известно, воздушное пространство чрезвычайно загружено. Стоит ли опасаться столкновений в воздухе?

Самолеты иногда нарушают границы воздушного коридора других авиалайнеров. Обычно это краткое пересечение границ по касательной. Практически всегда ошибку удается заметить. Существуют профилактические меры, направленные на минимизацию опасности возникновения подобных ситуаций. Например, летчикам необходимо четко помнить все назначенные им направления и высоты.

Для подстраховки современные авиалайнеры оснащены аппаратурой предупреждения столкновений. Бортовая система предупреждения столкновения (traffic collision avoidance system, TCAS), соединенная с бортовым ответчиком самолета, выдает графическое отображение ближайшего самолета на экране. При пересечении определенных пороговых значений расстояния и высоты TCAS начнет повторять предупреждающие речевые и визуальные сигналы. Если два самолета продолжают лететь навстречу друг другу, их устройства синхронизируются и в одном лайнере раздается громкая команда «Набирай высоту!», а в другом — «Снижай высоту!».

В 1978 году Boeing 727 авиакомпании Pacific Southwest Airlines заходил на посадку в Сан-Диего и столкнулся с Cessna. В 1986 году DC-9 авиакомпании Aeromexico потерпел крушение в пригороде Лос-Анджелеса после столкновения с Piper, который без разрешения вошел в запрещенное воздушное пространство. Десять лет спустя Boeing 747 авиакомпании Saudi Arabian Airlines столкнулся с казахстанским грузовым самолетом над Индией. Все эти трагедии произошли до того, как TCAS стала стандартным оборудованием, а авиадиспетчерские указания были менее четкими, чем сегодня. Благодаря научно-техническому прогрессу и уровню обучения персонала сегодня угроза столкновений в воздухе значительно снижена.

Но чтобы все работало как должно, требуется взаимодействие человека и технических ресурсов. В этой связи вспоминается столкновение в 2002 году на швейцарско-немецкой границе грузового самолета DHL и Ту-154 «Башкирских авиалиний». Из-за ошибки авиадиспетчерской службы два самолета были направлены друг на друга. Швейцарский диспетчер в конце концов заметил проблему и скомандовал башкирскому экипажу снижаться. В то же время TCAS обоих самолетов правильно интерпретировали угрозу и скомандовали борту DHL снижаться, а борту «Башкирских авиалиний» — набирать высоту. Самолет DHL выполнил команду TCAS. А экипаж «Башкирских авиалиний» начал снижаться в соответствии с первоначальной командой диспетчера. Это было ошибкой. Если бы экипаж выполнил инструкцию TCAS, то самолеты были бы разведены на безопасные траектории. Вместо этого оба начали снижение и столкнулись. В результате погиб 71 человек.

Еще катастрофичнее оказалось крушение над Амазонкой в 2006 году. Boeing 737 столкнулся с бизнес-джетом Embraer. Экипажу последнего удалось безопасно приземлиться, а Boeing упал в лес и все его пассажиры погибли. Расследование катастрофы обнаружило ряд ошибочных инструкций со стороны бразильских диспетчеров. К тому же имеются свидетельства того, что TCAS бизнес-джета могла быть непреднамеренно отключена.

А как насчет опасности столкновения на земле?

Скорее всего, вы читали недавние статьи об учащении случаев так называемых несанкционированных занятий взлетно-посадочных полос в аэропортах. Ненормально, когда самолет или другое транспортное средство попадает на взлетно-посадочную полосу без разрешения авиадиспетчеров. В этом случае создается опасность столкновения. Подавляющее большинство таких случаев — небольшие нарушения. Но их количество увеличивается, и некоторые уже привели к опасным сближениям.

Проблему представляет не количество самолетов, а неприспособленность пространства, в котором многим из них приходится находиться. Ла Гуардия, Бостон и аэропорт Кеннеди планировались десятки лет назад. Тогдашнее количество самолетов — это мизерная доля современной загрузки. Их пересекающиеся взлетно-посадочные полосы и кружева рулежных дорожек опаснее, чем параллельно и ступенчато расположенные рулежные дорожки в недавно спроектированных аэропортах. Я не говорю, что старые аэропорты небезопасны, однако они представляют сложности как для летчиков, так и для авиадиспетчеров, особенно при плохой видимости.

FAA активно работает над новыми программами и технологиями по сокращению количества непреднамеренных выездов на взлетнопосадочные полосы или рулежные дорожки и устранению вызванных ими последствий. Среди этих новшеств — улучшение разметки на взлетно-посадочных полосах и обязательные программы обучения летчиков и диспетчеров тому, как предотвращать такие ситуации. Создаются усовершенствованные системы освещения взлетно-посадочных полос и рулежных дорожек, разрабатывается современная спутниковая технология под названием «Система визуализации воздушной и наземной обстановки в кабине экипажа». Она поможет летчикам лучше видеть, что делается в окружающем воздушном пространстве и при выполнении наземных передвижений. Все больше аэропортов оснащается современными радарами, отслеживающими самолеты не только в воздухе, но и на взлетно-посадочных полосах и рулежных дорожках.

И самый важный вклад в решение проблемы FAA уже сделало: привлекло внимание. Если разобраться, то наилучший способ предотвращения столкновений — сделать так, чтобы летчики и диспетчеры помнили об их возможности.

Но все-таки напомню о самой тяжелой катастрофе в истории авиации, произошедшей на Тенерифе в 1977 году. Тогда столкнулись два Boeing 747, которые так и не оторвались от земли (см. подробный рассказ об этом).

Каким вам запомнился день 11 сентября 2001 года, и как, с точки зрения летчика, изменилась с тех пор авиация?

Отчетливо помню огромного черного таракана, который в семь часов утра пересекал платформу станции метро Government Center, пока я ждал поезда до аэропорта Логан. Сев в вагон, я немного поболтал с бортпроводником United Airlines, чье имя я так и не узнаю и который, возможно, направлялся на тот самый рейс 175. Я ехал во Флориду, где мне предстояло выполнить рейс. Мой самолет вылетел через несколько секунд после рейса 11 American Airlines. Я наблюдал, как он двигался задним ходом от выхода 25 терминала B аэропорта Логана и начинал руление.

Примерно на полпути во Флориду мы начали снижаться. Из-за «проблемы с безопасностью», как сказал командир нашего рейса, нам наряду со многими другими самолетами предстояло немедленно изменить маршрут. Летчики — непревзойденные мастера эвфемизмов. И этот перл стал самым курьезным преуменьшением в устах моего коллеги. Нашим новым пунктом назначения стал Чарльстон в Южной Каролине.

Я предположил, что кто-то сообщил о заложенной бомбе, но беспокоился не о войне и дымящихся развалинах. Я переживал, что опоздаю на работу. Лишь присоединившись к толпе пассажиров, сгрудившихся вокруг телевизора в ресторане аэропорта в Чарльстоне, я узнал о том, что произошло.

Просматриваю видеозапись второго самолета, снятую с земли, — это своего рода лента Запрудера XXI века. Камера поворачивается влево, в кадр попадает несущийся Boeing 767 авиакомпании United. Лайнер трясется, задирает нос и, подобно разъяренному быку, нацелившемуся на замершего матадора, врезается в самый центр южной башни. Самолет исчезает. Долю секунды ничего не происходит: не падают обломки, нет дыма, огня, никакого движения. Затем внутри происходит вспышка, изрыгающая лавину огня и обломки.

Лично мне кажется, если бы самолеты столкнулись, взорвались или превратили верхние части зданий в обгоревшие остовы, все событие осталось бы правдоподобным. Если бы башни не упали, наверняка наша не прошедшая до сих пор ответная реакция на события 11 сентября была бы менее затяжной. Именно тотальное разрушение — шумные взрывы, потоки обломков и огня, пронесшиеся по нижнему Манхэттену, — перевело это событие из категории обычных катастроф в категорию исторического злодеяния. Я стоял оцепеневший в ресторанчике аэропорта Южной Каролины, а по телевизору показывали башни Всемирного торгового центра. Они не просто горели, от них не просто отваливались куски конструкций и не только валил черный дым. Они падали. Вид этих величественных, разрушающихся до основания башен — самое жуткое и неповторимое зрелище в моей жизни.

Летчики, как и пожарные, полицейские, представители других профессий, задействованных в тот момент, не могли не принимать все происходившее близко к сердцу. Четыре авиаэкипажа, находившихся при исполнении, стали жертвами трагедии. По отношению к ним было продемонстрировано неуважение высшей степени: их убили после того, как украли и направили в здания их любимые машины. Вспоминается Джон Огоновски, хороший парень, командир рейса 11 American Airlines. Из тысяч людей, погибших в тот день, командир Огоновски стал одним из первых. Он жил в моем родном штате, о его похоронах писали газеты. В частности, много добрых слов было сказано о его благотворительности (он помогал местным иммигрантам из Камбоджи). Я чувствовал тесную связь с этими восемью пилотами, я действительно глубоко сопереживал им.

За те десять секунд, в течение которых падали башни, я понял: авиаперелеты больше никогда не будут прежними. Конечно, говорить, что весь мир или авиация «изменились навсегда», — это преувеличение. Но, безусловно, многое стало иным — хотя и по причинам, с которыми мы не всегда готовы смириться. Главным наследием Мухаммеда Атта стало не столкновение цивилизаций, а нечто более прозаичное: тоскливое ожидание. Я говорю о длинных очередях, обысках и досмотрах, цветных кодах опасности, бесконечных перечнях правил и протоколов, которые мы теперь вынуждены выполнять, — и все это во имя безопасности. Из всех ритуалов современной жизни мало что так связано с тоскливым ожиданием, как авиапутешествия. Мы говорим, что мы «летаем». Это неточное выражение. В основном мы сидим или стоим в очередях. И хуже всего то, что мы не имеем ничего против этого. Часто говорят, что террористы победили, — возможно, это правда. Это не совсем та победа, которой они добивались, но тем не менее…

Почему нельзя сделать на гражданском авиалайнере единственную дверь сбоку в кабину экипажа, закрыв тем самым доступ туда потенциальным угонщикам?

Нельзя просто сделать дыру в самолете и добавить дополнительную дверь. Для этого придется разработать новую конструкцию фюзеляжа. И скорее всего — добавить туалет в кабину экипажа. А как насчет комнат отдыха? На дальнемагистральных рейсах посменно работают расширенные экипажи (см. отдых экипажа). И тем пилотам, чья очередь отдыхать, необходимы для этого нормальные условия. То есть размер обычной кабины придется увеличивать вдвое или втрое, что, в свою очередь, займет пространство, уже используемое для бортовой кухни, багажных отсеков и пассажирского салона. Кроме того, бывают моменты, когда пилотам требуется прямой доступ в салон — чтобы рассмотреть технические вопросы, помочь бортпроводникам решить проблемы с пассажирами и т. д.

Даже если бы все это делалось легко и дешево (а это не так), то стоит ли игра свеч? Со стратегической точки зрения план террористов-камикадзе 11 сентября был одноразовой акцией. В наши дни сценарии угона самолетов отличаются, а осведомленность пассажиров и экипажа (с учетом бронированных дверей кабины экипажа) свое дело делает. Иными словами, если экипаж забаррикадируется в кабине, то количество проблем только увеличится.

Выдвигались предложения по разработке бортового программного обеспечения, которое бы не давало возможности направлять угнанные самолеты в запрещенное воздушное пространство или в пространство над городами

«Мягкие стены» — так называется эта концепция. Она не дает покоя авторам журнала Popular Science. Но на самом деле эта идея сродни идее колонизации Марса: с технической точки зрения реализуемо, но невероятно дорого, а польза сомнительна. Когда читаешь комментарии людей, занимающихся подобными задачами, поражает, насколько они увлечены, но не проблемами безопасности, а самой технологией. Само по себе это неплохо и свидетельствует о преданности ученого или инженера своему делу. Но применение таких идей ограничено, они из области научной фантастики. В то же время эта идея возвращает нас к фетишизации безопасности, характерной особенно для США. Мы верим, что можем защитить себя от любой возможной атаки, и поэтому готовы опутать виртуальной колючей проволокой облака. Мне кажется, есть нечто поэтичное в тщетности желания обезопасить сам воздух над нашими головами.

Почти каждая известная авиакатастрофа сопровождается конспирологической теорией. Не могли бы вы развеять давние сомнения относительно некоторых из них?

С чего начать? Смерть Дага Хаммаршельда и расцвет популярности Бермудского треугольника запустили обсуждения теории заговора. Современная эра началась в 1983 году, когда рейс 007 авиакомпании Korean Air Lines был сбит советским истребителем. Сейчас интернет стал мощным инкубатором для мифов и дезинформации — ложные истины распространяются в нем одним нажатием кнопки «Отправить». Пять минут работы с клавиатурой и мышкой — и вам открываются такие бредовые спекуляции, которые и не снились тем, кто утверждает, будто был второй стрелок.

До 2001 года трагическое падение TWA в 1996 году оставалось, вероятно, самой популярной катастрофой в среде интеллектуальных эксцентриков. Взрыв рейса 800 неподалеку от Лонг-Айленда был подобен гигантскому фейерверку в июльских сумерках. Произошел он в результате короткого замыкания, от которого загорелись пары в неиспользованном топливном баке. За этим последовали как минимум четыре книги и такое количество болтовни в интернете, что потраченной энергии хватило бы, чтобы Boeing 747 преодолел звуковой барьер. Даже нейтральные комментаторы отмечали нарастающий скептицизм в отношении общепринятой версии крушения рейса 800. Помимо всего прочего топливные баки сами по себе не взрываются.

Но на самом-то деле такое бывает. Нельзя утверждать, будто это нереально или что такого никогда не случалось. Как минимум 13 раз у гражданских самолетов взрывались топливные баки. Например, Boeing 737 авиакомпании Thai Airways загорелся на стоянке в Бангкоке, погиб бортпроводник. Рейс 800 авиакомпании TWA, Boeing 747–100 старого поколения, направлявшийся в Париж, жарился на горячем асфальте до отправления, в результате чего пары в пустом центральном топливном баке-отсеке перегрелись. (Самолету Boeing 747 не нужны доверху заправленные баки, чтобы пересечь Атлантику.) Позже короткое замыкание где-то во внутренних отсеках средней части фюзеляжа привело к возгоранию. По требованию FAA авиакомпании стали постепенно переходить на систему заполнения свободного места в баках азотом.

Новые теории заговора зазвучали, когда менее чем через два месяца после терактов 2001 года рейс 587 American Airlines потерпел крушение в Нью-Йорке. По официальной версии причина катастрофы — ошибка экипажа и особенности конструкции системы рулей A300. Однако у фантазеров была своя версия: самолет взорвали, а правительство вместе с авиакомпаниями, опасаясь паралича экономики, решило скрыть этот факт и выдать все за несчастный случай.

Не избежали конспирологических страстей и сами теракты 11 сентября. Киберпространство переполнено предположениями, будто теракты были организованы в США. Конкретные версии слишком многочисленны, чтобы перечислить их все. Они варьируются в зависимости от сайта, пересекаются, акцентируют разные подробности, постоянно дополняются и противоречат друг другу. В Пентагон врезался не Boeing 757, а попала ракета. Самолеты, разрушившие здания Всемирного торгового центра, удаленно управлялись военными. Рейсы 11, 175, 77 и 93 никогда не существовали или были перенаправлены на секретные базы. Башни-близнецы упали в результате управляемого сноса и т. д.

Логично предположить, что та же магия компьютеров, которая способствует распространению безумных гипотез, помогает их опровергать. Строго говоря, так и есть. Все зависит от того, кто на это обращает внимание. Но склонность людей верить в теории заговора в наши дни значительно превосходит стремление к их критическому анализу. Возможно, такова человеческая природа, а может быть, это какие-то извращенные издержки технического прогресса. В любом случае гораздо больше людей, которые жаждут заставить нас поверить во что-то, чем тех, кто хочет нас в чем-то разубедить. Сайт, высказывающийся за теорию заговора, определенно будет популярнее того, который ее развенчивает. Существуют ресурсы обоих типов. Однако именно распространители конспирологических теорий вне зависимости от их достоверности особенно страстно верят в свое дело и, следовательно, привлекают больше внимания.

Разумно предположить, что некоторые аспекты терактов 2001 года заслуживают более серьезного исследования, чем проведенное Национальной комиссией по расследованию терактов 11 сентября. Однако люди, которые особенно стараются нас в этом убедить, не сделали ничего, чтобы заслужить наше доверие. Их предположения откровенно неправдоподобны: конкретные формулировки теории заговора могут быть и убедительными, и абсолютно бредовыми. Мне очень хочется узнать, почему запись с камеры наблюдения отеля Sheraton, расположенного рядом с Пентагоном, была конфискована и исчезла (если это действительно так). В то же время меня пытаются убедить, будто самолеты, врезавшиеся в здания Всемирного торгового центра, — это изображения, которые проецировал лазер, а в действительности они не существовали. Говорится так много чепухи, что становится трудно отделить предположения, достойные изучения, от полного бреда. (На своем сайте я настойчиво развенчиваю некоторые мифы о терактах 11 сентября, имеющих отношение к самолетам.) Хочу предложить свою теорию заговора. Согласно ей все теории заговора — это часть заговора, цель которого — дискредитировать идею возможности существования заговора. Это делается для того, чтобы разобщить и уничтожить по частям тех, кто способен разнюхать кое-какие факты.

Я не отрицаю, что порой от публики скрывают важные факты. Но не стоит забывать о знаменитом афоризме Карла Сагана: экстраординарные заявления нужно подкреплять экстраординарными доказательствами. Печально, что очень многие люди начинают свято верить в какую-нибудь абсурдную идею лишь благодаря ошибочному истолкованию некоторых изображений и выборочному использованию свидетельств. Так было с 11 сентября, теорией «химиотрасс» (даже не упоминайте при мне об этом) и многими другими явлениями. Я научился быть осторожным в дискуссиях с такими людьми — ведь это как спор о религии. Свидетельство (или его отсутствие) мало влияет на мотивацию верующих. А противоречивые факты игнорируются. По сути, их убеждения лишь отчасти могут быть оспорены. Вера есть вера.

We gaan [111] : ужасы и нелепости самой страшной авиакатастрофы в истории

Некоторые люди, возможно, не слышали о Тенерифе, пятнышке в форме сковородки в Атлантическом океане. Это один из Канарских островов, архипелага вулканического происхождения, принадлежащего Испании и находящегося в паре сотен километров от побережья Марокко. Главный город на Тенерифе — Санта-Крус-де-Тенерифе, а его аэропорт, расположенный ниже каскада холмов, называется Лос-Родеос. Здесь 27 марта 1977 года два самолета Boeing 747 (один принадлежал авиакомпании KLM, а другой выполнял рейс Pan Am) врезались друг в друга на взлетно-посадочной полосе, покрытой туманом. В результате авиакатастрофы, ставшей самой масштабной в истории, погибли 583 человека.

Масштаб происшествия говорит сам за себя. Однако особенно памятным его делает поразительное сочетание парадоксальных ситуаций и совпадений, которые ему предшествовали. Действительно, большинство авиакатастроф происходит не из-за отдельной ошибки или одной неисправности. Это, как правило, результат цепи ошибок и отказов, усиленных невезением. Никогда этот тезис не подтверждался так красноречиво (практически абсурдно), как в тот воскресный полдень почти 40 лет назад.

В 1977 году, на восьмой год после начала эксплуатации, Boeing 747 уже считался самым большим, значительным и, возможно, самым привлекательным гражданским авиалайнером в истории. Хотя бы по этим причинам стоило задуматься, что случится (и сколько жизней будет загублено), если два таких гигантских чудовища столкнутся друг с другом. Но никто не предполагал возможности такого события — разве что голливудские сценаристы.

Перенесемся в тот день.

Оба самолета на Тенерифе выполняли чартерные рейсы. Рейс Pan Am прилетел из Лос-Анджелеса после посадки в Нью-Йорке, рейс KLM — из Амстердама, места базирования. Так вышло, что ни тот, ни другой не собирались на Тенерифе. По плану они должны были приземлиться в городе Лас-Пальмас-де-Гран-Канария на соседнем острове Гран-Канария, где многим пассажирам предстояло пересесть на круизные океанские лайнеры. Но в цветочном магазине аэропорта Лас-Пальмаса взорвалась бомба, заложенная канарскими сепаратистами. Поэтому маршруты были изменены, эти самолеты наряду с несколькими другими рейсами полетели в Лос-Родеос и прибыли туда около 14:00.

Самолет Pan Am под регистрационным номером N736PA уже побывал в центре внимания. В январе 1970 года он выполнил первый коммерческий рейс Boeing 747 из нью-йоркского аэропорта Кеннеди в лондонский Хитроу. Белого цвета, с синей полоской иллюминаторов, на передней части фюзеляжа название — Clipper Victor. Где-то на его носу оставалась вмятина от бутылки шампанского. Boeing 747 авиакомпании KLM, тоже бело-синий, носил имя Rhine.

Не будем забывать и о самих авиакомпаниях. Pan Am, предприятие с самой богатой историей в авиации, не нуждается в представлении. Что касается KLM, то это старейшая из всех ныне действующих авиакомпаний — она основана в 1919 году. Высоко ценится за безопасность и пунктуальность своих рейсов.

Командир экипажа рейса KLM Якоб ван Зантен, чья ошибка при разбеге перед взлетом вскоре убьет почти 600 человек, включая его самого, — ведущий летчик-инструктор и звезда авиакомпании. Он, возможно, знаком пассажирам, потому что его скуластое, излучающее уверенность лицо смотрит на них с журнальных реклам KLM. Позже, когда директора KLM получат первые известия о катастрофе, они попытаются связаться с ван Зантеном, чтобы отправить его на Тенерифе в помощь следственной группе.

Обычно в Лос-Родеос мало что происходит. В тот день он был забит самолетами рейсов, изменивших маршрут. Rhine и Clipper Victor находились рядом в юго-западном углу перрона, их законцовки крыльев почти соприкасались. Примерно в 16:00 Лас-Пальмас начал снова принимать самолеты. Рейс Pan Am быстро подготовился к взлету, однако из-за недостатка свободного места на перроне и компактного взаимного расположения первым начал руление рейс KLM.

Погода оставалась хорошей вплоть до момента происшествия, и если бы рейс KLM не запросил в последнюю минуту дополнительное топливо, оба самолета начали бы взлет быстрее. За время задержки с холмов спустился туман и окутал аэропорт. Дополнительное топливо означало дополнительную массу, что повлияло на быстроту поднятия в воздух 747-го. По причинам, которые я вскоре объясню, этот фактор оказался роковым.

Из-за загруженности взлетно-посадочных полос обычный маршрут к полосе 30 был заблокирован. Улетающим самолетам пришлось выруливать на саму взлетно-посадочную полосу. Им нужно было доехать до конца, развернуться на 180 градусов и совершить взлет в противоположном направлении. Эта процедура, редко выполняющаяся в гражданских аэропортах, называется «обратное руление». В 1977 году на Тенерифе в результате этого маневра два Boeing 747 оказались на одной и той же полосе в одно и то же время, невидимые не только друг для друга, но и для диспетчерской вышки. В аэропорту не было радара, отслеживавшего наземные передвижения.

Рейс KLM вырулил на взлетно-посадочную полосу первым, а Clipper авиакомпании Pan Am неторопливо катился в паре сотен метров позади. Командир ван Зантен доехал до конца, развернулся, остановился и стал ждать разрешения на взлет. Рейс Pan Am получил приказ повернуть с полосы на рулежную дорожку с левой стороны, чтобы другой самолет смог взлететь. Находившийся в одиночестве в безопасном положении на взлетно-посадочной полосе, рейс Pan Am сообщит об этом вышке.

Не сумевшие различить рулежные дорожки при низкой видимости, летчики Pan Am пропустили предписанный им поворот на рулежную дорожку. Можно было доехать до следующего, это не проблема. Однако это означало, что им придется провести на взлетно-посадочной полосе несколько лишних секунд.

В то же время ван Зантен, развернувшись в необходимое положение на конце полосы, остановился. Его второй пилот Клас Мерс связался по радио с диспетчерами и получил разрешение на использование заявленного маршрута. Это не разрешение на взлет, а распоряжение о точках поворота, высотах и частотах радиосвязи на маршруте. Как правило, эту информацию сообщают задолго до выхода самолета на взлетно-посадочную полосу, однако летчики были слишком заняты контрольными проверками и инструкциями по рулению. Они чувствовали себя усталыми, им не терпелось отправиться в путь. Раздражение, чувствовавшееся в голосах пилотов, особенно у ван Зантена, было отмечено диспетчерской вышкой и другими летчиками.

Основной элемент будущей катастрофы уже пришел в действие — в буквальном смысле. Из-за времени и места получения разрешения на использование маршрута оно по ошибке было принято за разрешение на взлет. Второй пилот Мерс, сидевший справа от ван Зантена, подтвердил получение высот, курсовых данных и контрольных точек. После этого он неожиданно закончил переговоры фразой «Мы, э-э, на взлете», звучавшей под аккомпанемент разгоняющихся двигателей.

Ван Зантен отпустил тормоза. Раздалась реплика «We gaan», которую хорошо слышно на записи бортового самописца. Гигантская машина покатилась по окутанной туманом взлетной полосе без всякого на то разрешения.

«На взлете» — летчики так обычно не говорят. Но эта фраза достаточно точно описывала происходившее и привлекла внимание экипажа Pan Am и диспетчерской вышки. И те и другие не могли поверить, что рейс KLM действительно начал движение. Они взяли в руки микрофоны, чтобы убедиться в этом.

«А мы все еще совершаем руление по полосе», — сообщил Боб Брэгг, второй пилот рейса Pan Am.

В ту же минуту диспетчер передал по радио сообщение рейсу KLM. «Хорошо. Ожидайте разрешения на взлет. Я сообщу».

Ответа не последовало. Это было воспринято как молчаливое, хотя и не совсем адекватное согласие.

Каждое из этих сообщений могло и должно было заставить ван Зантена затормозить. У него по-прежнему оставалось время на то, чтобы прекратить движение. Но проблема в том, что эти сообщения звучали одновременно, они накладывались друг на друга.

Летчики и диспетчеры переговариваются по двухстороннему УКВ-радио. Это похоже на общение по рации: вы включаете микрофон, говорите, отпускаете кнопку, ждете подтверждения. Но это отличается от общения по телефону, поскольку одновременно может говорить только один человек и у вас нет представления о том, как ваше сообщение в действительности звучит. Если два и более микрофона нажимаются одновременно, сообщения отменяют друг друга, в результате слышна только шумовая помеха в виде пронзительного треска из-за возбуждения канала связи. Этот эффект редко представляет опасность. Но в ситуации на Тенерифе он стал последней каплей.

Ван Зантен услышал лишь слово «Хорошо», за которым последовали пять секунд треска. Он продолжил движение.

Десять секунд спустя произошел еще один, последний разговор, отчетливо слышный на записях, оставшихся после катастрофы. «Сообщите, когда полоса будет свободна», — прозвучало с вышки в адрес рейса Pan Am.

«Сообщим, когда освободим», — подтвердил Боб Брэгг.

Сосредоточенные на взлете, ван Зантен и его второй пилот, очевидно, не слышали этого. Однако бортинженер, сидевший за ними, все слышал. Встревоженный, потому что его самолет уже несется со скоростью 185 километров в час, он задал вопрос: «Он еще не взлетел? Pan American?»

«О да», — отмахнулся ван Зантен.

В кабине экипажа самолета Pan Am, развернутого в сторону все еще невидимого, но быстро приближавшегося собеседника, нарастало понимание, что что-то не так. «Давай-ка убираться отсюда», — предложил командир Виктор Граббс.

Несколько секунд спустя огни Boeing 747 KLM появились из тумана прямо напротив, в 600 метрах от Pan Am. Они быстро приближались.

«Вот он, — закричал Граббс и перевел ручки управления двигателями на полную мощность. — Посмотри на него! Черт побери, он несется на нас!» Он резко развернул самолет влево, в сторону травы на краю взлетно-посадочной полосы.

«Сворачивай, сворачивай, сворачивай!» — кричал Брэгг.

Ван Зантен заметил их, но уже слишком поздно. Пытаясь взлететь, он изо всех сил потянул штурвал на себя, при этом хвост самолета скреб по бетону 20 метров, разбрызгивая вокруг искры. Ему почти удался маневр, но как только самолет оторвался от земли, все четыре стойки шасси и двигатели врезались в верхнюю часть фюзеляжа самолета Victor. Это мгновенно разрушило его среднюю часть и инициировало серию взрывов.

Сильно поврежденный Rhine упал на взлетно-посадочную полосу, проскользил на нижней части фюзеляжа еще 300 метров, после чего его поглотил пожар. Никому из 248 пассажиров и членов экипажа не удалось спастись. Примечательно, что из 396 пассажиров и членов экипажа Pan Am выжил 61 человек, включая трех пилотов и двух летчиков не при исполнении, расположившихся в кабине на откидных сиденьях.

* * *

За последние несколько лет мне посчастливилось познакомиться с двумя выжившими в катастрофе Pan Am и самому выслушать их истории. Возможно, разговаривая с этими людьми, я был как никогда близок к общению с героями. Романтизировать гибель 583 человек — это все равно что романтизировать войну. Но в авиакатастрофе на Тенерифе есть что-то загадочное и невероятно значительное. Когда я пожимал руки выжившим в ней, я чувствовал себя маленьким мальчиком, познакомившимся с любимым бейсболистом. Эти люди были там, они выбрались из-под обломков во время того легендарного происшествия.

Один из них, Боб Брэгг, был вторым пилотом рейса Pan Am. Я познакомился с ним в Лос-Анджелесе, на съемочной площадке документального фильма, приуроченного к 30-й годовщине катастрофы.

Именно Брэгг произнес фразу «А мы все еще совершаем руление по полосе» — восемь простых слов, которые должны были спасти ситуацию. Но они затерялись в визге и треске заблокированного разговора. От одной мысли об этом мурашки бегут по коже.

Но Боб Брэгг не выглядел мрачным — ничто в нем не напоминало о кошмаре 1977 года. Он один из самых общительных людей на свете. Седой, в очках, красноречивый — он выглядел и разговаривал как обычный пилот гражданской авиации на пенсии.

Даже не представляю, сколько раз он пересказывал историю столкновения. Он говорил о происшествии с хорошо натренированной легкостью, как скромный зритель, наблюдавший за всем издалека. Можно прочитать все расшифровки, досконально изучить все исследования, по 100 раз пересмотреть все документальные фильмы. Но до тех пор пока вы не поговорите с Бобом Брэггом и не узнаете истинную историю со всеми ее удивительными деталями (которые, как правило, опускают), вы не сможете до конца понять, что же тогда произошло. Основной сюжет всем известен, но именно второстепенные детали делают его волнующим — и сюрреалистичным.

Брэгг утверждал, что первое столкновение было сильнее, чем просто «толчок и небольшая тряска». Все пять человек в кабине экипажа, расположенной в передней части верхней палубы Boeing 747, увидели приближающийся KLM и пригнулись. Понимая, что в них врезались, Брэгг инстинктивно потянулся вверх, пытаясь дернуть «стоп-кран» — ряд из четырех рычагов, установленных на верхней панели, которые отключают гидросистемы и подачу топлива, воздуха, электричества к двигателям. Его рука ничего не нащупала. Когда он поднял голову, он увидел, что потолка кабины над ним не было.

Обернувшись назад, он понял: верхняя палуба вплоть до его кресла была срезана. Ему открывался вид на хвостовую часть, на 60 метров за ним. Разрушенный фюзеляж горел. Они с командиром Граббсом остались одни в креслах на небольшом, полностью открытом помосте в десяти метрах над землей. Все вокруг исчезло словно по мановению волшебной палочки. Бортинженер и пилоты, летевшие в откидных креслах, все еще были пристегнуты и висели вниз головой там, где еще секунду назад был потолок салона первого класса.

Оставалось только одно — прыгать. Брэгг выпрыгнул через борт и приземлился на газон. Лишь чудом он отделался травмой лодыжки. За ним последовал Граббс, он тоже несильно пострадал. Остальные летчики отстегнули ремни и пробрались по боковым стенкам на пол основного салона, прежде чем выпрыгнуть в безопасное место.

Оказавшись на земле, они услышали оглушительный рев. Самолет распластался на траве, но из-за того, что система управления оборудованием самолета была разрушена, двигатели по-прежнему работали на полную мощность. Лишь через несколько секунд они стали разваливаться. Брэгг помнит, как огромный передний вентилятор турбины оторвался от вала и упал на землю с глухим стуком.

Фюзеляж был охвачен огнем. Некоторые пассажиры, большинство из которых сидело в передней части салона, выбрались на левое крыло самолета и стояли на передней кромке, на высоте примерно шесть метров над землей. Брэгг подбежал и начал призывать их прыгнуть. Несколько минут спустя центральный топливный бак самолета взорвался, струя пламени и шлейф дыма взметнулись на 300 метров вверх.

В это время плохо подготовленная спасательная команда аэропорта находилась на месте крушения рейса KLM. Узнав, что произошло крушение, они успели к нему раньше. В тот момент было еще не понятно, что в катастрофе пострадали два самолета и на одном из них оставались выжившие люди. В конце концов власти открыли ворота по периметру аэропорта и начали призывать всех владельцев транспортных средств подъехать к месту крушения и помочь. Боб Брэгг вспоминал, как он стоял в тумане среди ошарашенных и окровавленных пассажиров, смотрел на горевший самолет — и вдруг обнаружил, что из тумана выезжает такси.

Брэгг вернулся к работе через несколько месяцев после этого события. Вскоре он перешел в United, после того как эта авиакомпания в конце 1980-х приобрела тихоокеанские маршруты Pan Am. На пенсию он вышел в статусе командира Boeing 747. Сейчас он с женой Дороти живет в штате Виргиния. (Командир Граббс уже умер, так же как и бортинженер Джордж Уорнс.)

В ходе съемок документального фильма мы с Бобом Брэггом и продюсерами отправились на склад хранения самолетов в калифорнийский город Мохаве. Там, стоя рядом с законсервированным Boeing 747, Боб рассказывал о своем невероятном прыжке с верхней палубы.

За день до этого при помощи макета кабины экипажа режиссер Фил Дежарден снял реконструкцию столкновения на Тенерифе. Три актера изображали экипаж рейса KLM. Чтобы помочь им, нам с Брэггом предложили забраться внутрь макета и показать им процедуру взлета.

Боб сел на сиденье командира, я — на сиденье второго пилота. Мы изучили импровизированный лист контрольных проверок и выполнили все действия воображаемого взлета. В тот момент я вдруг понял: Боб Брэгг, единственный оставшийся в живых пилот — свидетель катастрофы на Тенерифе, сидит в кабине экипажа и изображает Якоба ван Зантена, человека, по чьей вине произошла вся эта история.

Конечно, Брэгг не хотел себе этой ужасной роли, и у меня не хватило духу обратить на это внимание вслух — если, конечно, до него самого еще это не дошло. Но я с трудом мог скрыть свое удивление. Еще один жутковатый иронический подтекст в истории, в которой их и так полно.

* * *

Замечание напоследок: в 30-ю годовщину катастрофы рядом с аэропортом Тенерифе был открыт памятник в честь погибших там людей. Скульптура выполнена в форме спирали. Винтовая лестница, по словам создателей, — это символ бесконечности. Может быть, и так, но я разочарован, что они не отметили более очевидный символизм: самолеты одной из первых моделей Boeing 747 (включая обоих участников катастрофы) были хорошо известны своими винтовыми лестницами, соединявшими основной салон и кабину экипажа. Для миллионов людей, путешествующих по миру, эта лестница — своего рода эмблема гражданской авиации. Как ярко и поэтически уместно для мемориала — даже если его создатели об этом не думали.