Глава 1.

«Превосходящие силы противника»

С того самого момента, как в 1920-х годах к власти в Италии пришли фашисты, военная мощь этого государства начала стремительно расти. Поэтому вероятность прямого столкновения с давно присутствующими в этом регионе силами Великобритании становилась все выше. Хотя сначала Бенито Муссолини охотно говорил о совместном влиянии, было совершенно ясно, что лидер оголтелых националистов раньше или позже будет стараться расширить сферу влияния Италии путем территориальных приобретений. Диктаторский характер режима позволил ему вывести страну из хаоса, в который она погрузилась после окончания войны, он же делал внешнюю экспансию почти неизбежной.

Любая диктатура не может останавливаться в своем развитии. Но инерция первого толчка заканчивается, и диктатору требуются новые успехи. Как вскоре стало ясно, дуче намеревается воссоздать на берегах Средиземного моря бывшую Римскую империю. Итальянский народ бессознательно следовал за ним, просто потому, что «поезда начали приходить вовремя». Зачарованные обещаниями смутного, но великого будущего, итальянцы ждали от своего лидера чего-то необычного. А он все дальше следовал по пути удовлетворения безграничных амбиций и старался дать своим последователям и приверженцам все новые доказательства своего успеха и величия.

В Италии сохранилось неприязненное отношение к бывшим союзникам, которое зародилось в конце Первой Мировой войны. Италия вступила в войну на стороне Антанты, только получив твердые обещания территориальных приобретений после победы. Однако Соединенные Штаты, вступившие в войну еще позднее, этих гарантий не давали. Итальянская колониальная экспансия на Средиземном море началась еще в начале века, когда были захвачены Ливия, Киренаика, Додеканезские острова и Родос, ранее принадлежавшие Турции. Дуче планировал использовать свой Ливийский плацдарм в качестве базы для дальнейшей экспансии на восток и на запад, хотя сначала главным врагом выступала только Франция. Ведь именно против нее были направлены отчаянные призывы с балкона Палаццо Венеция: «Корсика, Тунис, Ницца!» Его амбиции в Адриатике получили отражение в названиях серии тяжелых крейсеров: «Фиуме», «Пола», «Триесте». Его министры с упоение рисовали стрелы наступления на Балканы, намереваясь захватить Албанию (действительно оккупированную в 1939 году), Югославию и Грецию.

Влияние Великобритании в этом районе было огромным и сохранялось на протяжении столетий, хотя ее территориальные приобретения ограничились Гибралтаром на западе, Мальтой в центре и Кипром на востоке Средиземного моря. Однако имелся формально нейтральный Египет, где, согласно договорам, Англия могла разместить свои войска для защиты Суэцкого канала и контроля над Англо-Египетским Суданом. Это позволило англичанам построить важную военно-морскую базу в Александрии, которая была менее уязвима, чем Мальта. Ранее этот остров являлся опорным стержнем всех британских военных планов в этом районе. Разумеется, главным фактором британского влияния был Средиземноморский флот, который по размерам уступал только Флоту Метрополии. Несмотря на то, что по прошествии 20 лет после окончания Великой Войны Япония превратилась в наиболее реального и опасного противника, большая часть британского флота продолжала базироваться в Атлантике и на Средиземном море. Его постоянное присутствие неизменно раздражало Муссолини, который претендовал на безраздельное обладание этой полоской воды — «Mare Nostrum». Само существование британского Средиземноморского флота являлось молчаливым, но твердым ответом диктатору: «Нет!»

Тем не менее, Муссолини дал своим вооруженным силам полную свободу действий, и они в 1930-х годах начали быстро наращивать мощь, чтобы оспорить господство британских и французских армий и флотов, которые по суммарной численности заметно превосходили итальянские. Со временем все больше и больше факторов меняли соотношение сил в пользу дуче. Мы рассмотрим их поочередно.

Прежде всего, англо-французские договоренности не были подкреплены специальным договором, согласно которому стороны обязывались бы оказывать друг другу помощь в случае конфликта с Италией. Франция продолжала вооружаться самостоятельно, имея в виду предстоящее столкновение с Италией, что сказывалось, в первую очередь, на развитии флота и авиации. В начале 1930-х годов Германия еще не вызывала особенных опасений, так как она была демилитаризована, а линия Мажино считалась совершенно неприступной. Но после прихода к власти Гитлера и НСДАП, которые являлись отдаленным подобием режима Муссолини, у Франции появились другие заботы, что играло на руку итальянцам.

Британия номинально поддерживала нормальные отношения с обеими странами, но с подозрением относилась к любым инициативам, которые могли лишить ее свободы действий. Поэтому на море англо-французское сотрудничество было минимальным, и совместные планы не готовились. В результате гонка морских вооружений на Средиземном море в 1930-х годах превратилась в состязание между двумя странами. Италия и Франция строили линкоры каждая «в ответ на…», все больше раскручивая маховик. Великобритания смотрела на вещи более спокойно, но тем временем все больше и больше увязала в трясине различных договоров по ограничению морских вооружений, которые подрезали жилы ее флоту. Министерство финансов с удовольствием помогало в этом врагам страны, еще туже затягивая удавку на шее флота, и мешало замене стареющих кораблей. Хотя положение Королевского Флота на Средиземноморском театре на бумаге выглядело прочным, в действительности его боевой потенциал неуклонно сокращался.

Зато прямой противоположностью этому выглядела политика Италии, которая использовала любую возможность довести свои вооруженные силы до пределов, установленных договорами, и оснастить их самым современным оружием. В отношении развития флота это означало закладку 4 линкоров по 35000 тонн каждый для замены 4 старых кораблей этого класса. Но тем временем итальянцы затеяли капитальную модернизацию старых кораблей. Вдобавок была развернута широкомасштабная программа строительства кораблей других классов — тяжелых и легких крейсеров, лидеров и эсминцев, а также создание самого большого в мире подводного флота.

Если говорить только о кораблях, то итальянский флот выглядел очень внушительно. Новые линкоры были вооружены 381-мм орудиями. Их строительство велось ударными темпами, тогда как в Англии еще тянулось вялое обсуждение кораблей новой программы, а всякая парламентская шваль трепалась о лимите главного калибра в 356 мм. Италия имела всего 7 тяжелых крейсеров против 15 «договорных» крейсеров у Англии, однако они были построены гораздо позднее. К тому же итальянские конструкторы и не думали ограничивать себя различными погаными бумажонками вроде договорных ограничений тоннажа, с учетом которых проектировались британские корабли. Это прояснилось совершенно неожиданным образом, когда во время Гражданской войны в Испании итальянский тяжелый крейсер «Гориция» был отбуксирован в Гибралтар для ремонта. Там стало очевидно, что его водоизмещение по крайней мере на 10 процентов превышает официально заявленные 10000 тонн.

Итальянские легкие крейсера и эсминцы считались очень быстроходными, хотя не столь сильно вооруженными, как их британские аналоги. В быстроходность итальянских кораблей не слишком верили, потому что сенсационные результаты ходовых испытаний, по слухам, были достигнуты нечестным путем. Корабли выходили на мерную милю без вооружения при неполной загрузке. Однако в военное время выяснилось, что итальянские корабли могут уйти от английских. Они также были не очень хорошо забронированы, но это еще предстояло доказать.

Морские традиции итальянцев не были слишком давними. Их в основном заботила безопасность своих коротких морских коммуникаций между Италией, Сицилией и Ливией. В то время, когда радар еще не стал решающим фактором морской войны, пуленепробиваемые рубки итальянских эсминцев ночью становились роковым недостатком, потому что они серьезно ограничивали видимость. Мостики всех британских эсминцев были открытыми, поэтому англичане «слепотой» совершенно не страдали.

Серьезно беспокоило подавляющее превосходство Италии в подводных лодках. Итальянский флот располагал более чем 100 субмаринами, которые теоретически могли наглухо перекрыть центральную часть Средиземного моря, особенно если им помогут плотные минные поля в мелководных районах и многочисленные бомбардировщики Реджиа Аэронаутика.

В целом военное положение Италии в конце 1930-х годов выглядело достаточно прочным, особенно если учесть ее географическое положение в центре Средиземного моря. Апеннинский полуостров буквально разрезал силы союзников пополам. Италия была достаточно сильной, чтобы оказывать влияние на британскую политику, что было ясно продемонстрировано во время Абиссинского кризиса, когда Англия оказалась не способна ни на что большее, чем пустые призывы к «санкциям». Опасения, что британский флот понесет тяжелые потери от ударов с моря и воздуха, были всеобщими. Хотя на Средиземное море перебрасывались подкрепления из отечественных вод, Муссолини все-таки решил блефануть еще раз и увеличить свою колониальную империю. Естественно, что при этом он еще больше удалился от Англии и Франции и попался в теплые объятия немецкого диктатора. Их сближение было ускорено во время Гражданской войны в Испании, в которой итальянские вооруженные силы приняли самое широкое участие.

Англичане еще в 1937 году решили, что в случае войны с Италией они смогут держать на Мальте только легкие силы, поэтому ядро Средиземноморского флота будет сосредоточено в Александрии. В Гибралтаре базировалось небольшое соединение из одной флотилии эсминцев и группы вспомогательных кораблей. Их поддерживала ничтожная по размерам армия в Египетской пустыне. Авиация практически не существовала, так как несколько устаревших бипланов называть воздушными силами не поворачивался язык.

После начала войны в 1939 году положение стало несколько более терпимым, так как большинство кораблей французского флота было сосредоточено именно в Средиземном море. Главные базы находились в Тулоне на юге Франции и в Мерс-эль-Кебире в Алжире. Французы располагали еще несколькими базами на африканском побережье вплоть до Бизерты. Соотношение сил на море изменилось в пользу союзников. Более того, экономическое положение Италии было настолько тяжелым, что дуче, хотя и рвался присоединиться к Гитлеру в борьбе против западных демократий, все-таки был вынужден сдерживать себя и ждать более благоприятной возможности. Когда союзники установили морскую блокаду Германии, это лишь усилило ненависть Муссолини к ним. Но в тот момент он ничего не мог сделать.

После падения Франции в июне 1940 года дуче решил, что настал его час. 10 июня под гром фанфар он объявил, что Италия вступает в войну. За несколько недель карта Европы была капитальным образом перекроена, и соотношение сил на Средиземноморском театре резко изменилось не в пользу англичан. Оно стало таким, что одно время возникли опасения: а удастся ли вообще там удержаться?

После капитуляции Франции и ее подписания «перемирия» с державами Оси Англия потеряла поддержку современного и мощного французского флота и французских ВВС в этом районе. Были утеряны все военные и морские базы в Западном Средиземноморье, если не считать самого Гибралтара. В центральном бассейне осталась только Мальта, которая была буквально беззащитна, потому что находилась совсем рядом с Италией. В Восточном Средиземноморье британский флот базировался в более чем 1000 миль от основных итальянских коммуникаций, ведущих в Африку.

При этом сам флот был отнюдь не той отлично подготовленной и сплаванной командой, какой был до войны. Тогда британский Средиземноморский флот представлял собой грозную силу, несмотря на не самые новые корабли, это был цвет Королевского Флота. Морякам довоенного Средиземноморского флота, которым командовали адмиралы Фишер и Паунд, было неведомо чувство страха перед Италией. Впрочем, моряки адмирала Каннингхэма в июне 1940 года тоже ее не боялись. Но в первые месяцы войны этот флот был раздерган по частям, чтобы решать разнообразные задачи на всех океанах. 1-я эскадра крейсеров, укомплектованная тяжелыми крейсерами, была рассеяна по всем морским коммуникациям, чтобы защищать их от рейдеров. Непревзойденные минные флотилии были брошены в пекло Нарвика и Дюнкерка, где были почти начисто истреблены. Старые линкоры с их великолепно подготовленными артиллеристами, отправились в Арктику. От флота остался один скелет.

Только в мае 1940 года на Средиземное море снова начали прибывать подкрепления. К этому времени британский флот уже понес серьезные потери. Немецкая армия стояла у порога самой Великобритании, и над метрополией нависла угроза вторжения. Соединение, которое удалось сколотить в Александрии, было гораздо меньше, чем то, которое господствовало на Средиземном море всего 10 месяцев назад.

Какой же была жизнь на борту кораблей Средиземноморского флота в это время? Вспоминает Д. Клэр, служивший на авианосце «Игл»:

«Я попал на «Игл» 4 мая 1940 года с «Рэмиллиса» как раз перед отправкой на Средиземное море, за несколько дней до моего семнадцатого дня рождения. Полагаю, что могу честно сказать: я просто наслаждался проведенным на авианосце временем, хотя в то время предпочел бы служить на более мелком корабле. Я всегда мечтал попасть на эсминец. Условия жизни были сносными для столь старого корабля, как мне кажется. Хотя по современным меркам они были довольно тяжелыми. Как всегда, в море не хватало пресной воды. Всем полагалось иметь котелок, в котором лежал дневной паек. Но в те дни со всем таким охотно мирились, потому что это считалось морской романтикой. Питьевую воду для охлаждения держали в брезентовых емкостях, потому что ни о каких холодильниках в кубриках не приходилось даже мечтать.

Однако я продолжаю считать, что мы были одной семьей. Не имело значения, давно ты служишь на корабле или только что переведен с другого. Во время увольнений в Александрии все «Орлы» были заодно. Я служил юнгой-сигнальщиком, рядовым матросом, сигнальщиком, старшим сигнальщиком, но все офицеры, с которыми мне приходилось сталкиваться на мостике, были первоклассными специалистами. Командир корабля, как обычно, стоял несколько поодаль, однако он ко всем относился хорошо, особенно к нам, мальчишкам. Дело в том, что на борту находились еще несколько парней моложе меня.

По моему мнению, как сигнальщика, на «Игле» служил просто великолепный боцман сигнальщиков. Он был жестким командиром, но сумел заинтересовать своих подчиненных карьерой, охотно помогал нам и делился своими знаниями. Поэтому я благодарен ему за то, что в 19 лет стал старшиной-сигнальщиком. Его звали мистер Бодден.

Когда я попал на авианосец, его экипаж почти целиком состоял из старослужащих. Но когда нас перевели на Средиземное море, к нам присоединилось много призывников и резервистов. В этом нам повезло. Мы были отлично подготовлены, а новички — нет. Поэтому мы начали более ответственно относиться к своим обязанностям. Зато на долю новичков выпали не самые приятные дела, которые в ином случае пришлось бы делать нам!»

Еще одно описание кораблей Средиземноморского флота дает артиллерийский офицер, служивший в то время на «Нептуне».

«Первые 7 месяцев войны мы провели в Южной Атлантике, гоняясь за немецкими рейдерами, либо сами по себе, либо вместе с «Арк Ройялом» и «Ринауном», а один раз вместе с французской эскадрой. Мы провели всего несколько дней во Фритауне или Дакаре, перехватив и потопив на второй день войны «Инн» и через несколько недель «Адольф Верманн». Когда был замечен «Граф Шпее», мы отделились от французской эскадры, чтобы соединиться с коммодором Харвудом. Однако нам пришлось зайти для дозаправки в Рио, и пока мы там торчали, стало известно, что «Граф Шпее» затоплен.

Крейсер был переведен на Средиземное море буквально накануне того дня, когда Италия объявила войну. В это же время у нас поменялись несколько офицеров, в том числе капитан 1 ранга Морзе, которого заменил капитан 1 ранга Рори О'Коннор. Рори О'Коннор, несомненно, был прекрасным командиром, который вскоре узнал всю команду своего корабля. Однако позднее, когда мы покинули Средиземное море и отправились в Индийский океан охотиться за рейдерами, дела пошли не так хорошо. Мы продолжали думать, что вернемся домой, но вместо этого один поход следовал за другим. Еще одна погоня за рейдером, бросок к Южным островам, в том числе к Кергелену, под флагом адмирала Дж. Д. Каннингхэма мы участвовали в неудачной операции у Дакара, затем кораблю пришлось мотаться между Лагосом и Камеруном, чтобы поддерживать войска Свободной Франции. Это была жаркая и утомительная работа. Команда корабля и кое-кто из офицеров начали понимать, что Рори больше интересуют военные операции, чем состояние команды. Большинство матросов покинуло Англию в сентябре 1937 года, и с тех пор они не встречались со своими семьями, хотя очень беспокоились о родных из-за немецких воздушных налетов.

Находясь в Средиземном море, «Нептун» обстреливал Бардию в составе англо-французской эскадры. Мы вышли из Александрии с нашими французскими союзниками, чтобы пройти через Мессинский пролив, но операция была отменена после капитуляции Франции, которая вышла из войны. Однажды мы весь день простояли в гавани Александрии, наведя орудия на французский крейсер, стоящий рядом. Вместе с эскадрой мы участвовали в перехвате 3 итальянских эсминцев, из которых один потопили. Однажды в воскресенье нас отправили в Эгейское море, чтобы перехватить итальянский транспорт с грузом бензина. Мы его потопили, но подверглись сильной бомбардировке, которая не причинила вреда».

Ко времени боя у Калабрии крейсерская эскадра считала себя опытной и эффективной командой.

Англия в то время почти ничего не могла отправить в Александрию: ни современных истребителей, ни танков, никакой техники и вооружения для сухопутной, морской и воздушной войны. Зато у противника дела обстояли иначе. Италия могла бросить против них всю свою военную мощь, не опасаясь осложнений и постоянно отправляя подкрепления. Адмиралтейству пришлось формировать в Западном Средиземноморье новое ударное соединение взамен выбывшего из игры французского флота. Но в качестве первой задачи Соединению Н пришлось решать задачу нейтрализации флота бывшего союзника, чтобы не позволить ему попасть в лапы Оси. Поэтому его участие в Средиземноморской войне пока ограничилось блокадой Гибралтарского пролива и несколькими недолгими выходами к Сардинии, чтобы немного отвлечь внимание итальянцев. Поэтому вся тяжесть рухнула на плечи Каннингхэма, и он был вынужден воевать фактически в одиночку.

К счастью, это был нужный человек в нужном месте. Эндрю Б, как его называли, был одним из самых великих моряков современной эпохи. Его совершенно не пугало неравенство сил, он был совершенно уверен в будущем, и такой взгляд на вещи стал нормой для его подчиненных. Несмотря на вопли самозваных пророков в Англии, которые с мрачной радостью предрекали поражение и гибель, если только флот решится выйти в кишащие подводными лодками и бомбардировщиками воды Центрального Средиземноморья, Каннингхэм сразу сделал именно это, чтобы проверить, чего стоит его противник. Каннингхэм был совершенно уверен, что любой британский матрос стоит десятка итальянских, и потому он всегда искал битвы, на море и в воздухе, и даже не думал скрываться от схватки.

Дуче потребовал от своих командующих ведения наступательных действий на всем Средиземноморском театре, но действительность превратила эти заявления в очередной пустой фарс. Главной заботой военного командования Италии стало медленное наращивание сил в Ливии, которым оно занималось все лето, готовя на осень ограниченное наступление на британские позиции вдоль египетской границы. Для этого флот должен был наладить регулярное следование конвоев с топливом, боеприпасами и войсками через узкий Сицилийский пролив между портами Италии и Триполи, Бенгази, Тобруком. Командование итальянского флота — Супермарина — не планировало никаких грандиозных наступлений. Оно намеревалось ограничиться отправкой на запад и на восток большого количества подводных лодок, под прикрытием которых должны были совершать переходы конвои. Для сопровождения конвоев привлекались главные силы итальянского флота. Командование Реджиа Аэронаутика рвалось на деле испробовать свои давно лелеемые теории о полном превосходстве тяжелых бомбардировщиков над линкорами. Супераэрео сразу начало поиски по всему морю, надеясь обнаружить британский флот и тут же уничтожить его. Большое количество опытных бомбардировочных экипажей было переброшено на базы Додека-незских островов, Ливии и юга Италии, откуда они легко могли добраться до основных морских коммуникаций. Пилоты были совершенно уверены в успехе. Однако контакты между Супермариной и Супераэрео были минимальными, что резко отличалось от английской практики. Хотя англичане имели в своем распоряжении минимальные силы, они сумели наладить достаточно тесное взаимодействие.

Итальянским флотом командовал адмирал Иниго Кампиони, которого очень тревожило то, что дуче ожидал от него и его флота великих деяний. При этом Кампиони прекрасно сознавал, что его флот плохо подготовлен к решающему столкновению с англичанами. Новые линкоры были достроены, но еще не вошли в состав флота. А пока что ему приходилось полагаться на старые корабли, которые значительно уступали в калибре орудий британским тяжеловесам. Поэтому он сразу отверг как безумное предложение немедленно искать генерального сражения, вместо этого прикрыв минными полями и подводными лодками свои фланги. ВВС должны были заранее сообщить о появлении противника и помочь флоту избежать неприятного столкновения.

Таковы были исходные позиции, с которых противники пошли навстречу первому крупному столкновению флотов на Средиземном море со времен Абукирского сражения, происшедшего полтора века назад, и столетней давности Наваринской битвы. Давайте рассмотрим более подробно, какими силами в то время располагали оба главнокомандующих.

Для начала напомним, что Каннингхэм в качестве главной базы был вынужден использовать порт в стране, которая совсем не намеревалась поддерживать Великобританию в ее борьбе. Британское военное присутствие в этой стране началось со времен бомбардировки Александрии и сражения в Тель-эль-Кебира в конце XIX века. Его влияние на жизнь Египта было всеобъемлющим, однако египтяне даже не притворялись, что им это нравится. Египет совсем не рвался начать войну с Италией, поэтому, хотя в 1936 году был подписан англо-египетский договор, англичане не могли рассчитывать на слишком многое. Эти «вынужденные уступки» позволили им хотя бы содержать гарнизоны в Александрии и Зоне Суэцкого канала и усиливать их в случае необходимости.

Так как в течение многих десятилетий главной базой флота служила Мальта, портовые сооружении Александрии оставляли желать много лучшего. Перед войной обсуждались планы создания мобильной базы флота либо в Наваринской бухте в Греции, либо в бухте Суда на Крите, чтобы использовать ее как передовую базу. Однако эти планы сорвало отсутствие денег. Точно так же остались без ответа все требования сэра Уильяма Фишера и других командующих флотом усилить оборону Мальты, в том числе построить надежные бункера для подводных лодок. Обо всем этом пришлось забыть, и вопрос об улучшении условий базирования флота в Александрии постигла та же участь. В 1935 году на Средиземное море было отправлено кое-какое оборудование мобильной базы, которое было использовано именно в Александрии, хотя это и была полумера.

Однако к лету 1939 года база мало изменилась, и даже самая буйная фантазия не могла помочь вообразить ее в качестве главной базы флота. Зенитки можно было пересчитать по пальцам, береговые батареи были укомплектованы египтянами, истребителей практически не было. Сами аэродромы только начали строиться и предназначались лишь для временного базирования самолетов Воздушных Сил Флота на период, когда авианосцы стоят в порту. Не было аэростатов заграждения, не было безопасных складов боеприпасов, не было плавучего дока для линкоров. Словом, не было вообще ничего.

Самый крупный док мог принимать лишь небольшие крейсера. Мастерские «Хедив Стимшип Лайн» могли проводить только косметический ремонт. Глубоководные стоянки еще сооружались, так же, как новые причалы и склады.

Хотя к июню 1940 года можно было заметить определенные улучшения, главнокомандующий совершенно справедливо назвал Александрию портом, плохо защищенным и мало подходящим для базирования флота. Сюда в конце концов прислали из Порстмута большой плавучий док, однако в основном флоту предстояло жить на самообеспечении. В Александрию была отправлена большая плавучая мастерская «Ресурс» (12300 тонн), плавучая база эсминцев «Вулвич» (8750 тонн), плавучая база подводных лодок «Мэйдстоун» (8900 тонн), а также различные вспомогательные суда вроде сетевых и боновых заградителей, водоналивных судов, танкеров, транспортов боеприпасов. Было дано обещание направить в Александрию несколько «Харрикейнов» и дополнительные зенитные орудия за счет Мальты. Прожекторных батарей было мало, и они находились в плохом состоянии. Особенно мешало то, что они состояли в совместном англо-египетском подчинении, причем каждый тянул одеяло на себя, не думая о сотрудничестве.

Зато итальянцы с самого начала могли пользоваться многочисленными базами, которые были хорошо расположены, отлично защищены и неплохо подготовлены. Таранто, являвшийся главной базой флота, располагался на каблуке итальянского «сапога» и был с трех сторон прикрыт сушей. Здесь базировалась дивизия, состоящая из 2 старых линкоров, дивизия тяжелых крейсеров, 2 дивизии легких крейсеров и 4 флотилии эсминцев. Италия оккупировала Албанию, поэтому минные заграждения и дозоры подводных лодок в Отрантском проливе теоретически давали им полный контроль над Адриатическим морем. Итальянцы располагали крупной военно-морской базой в Неаполе на западном побережье полуострова, откуда они могли угрожать всему Западному Средиземноморью. Здесь базировались 2 дивизии легких крейсеров и 1 флотилия эсминцев, которые все-таки не обладали ударной силой линкоров. Еще дальше на север в Специи базировались старый линкор и 3 флотилии миноносцев, которые использовались для эскортных целей. В начале войны четвертый линкор находился в Адриатике. 2 новых линкора достраивались в Таранто и Неаполе, однако были окончательно готовы только в августе. Еще 2 линкора пока стояли на стапелях.

Для контроля за проливом между Сицилией и Тунисом Италия располагала важными базами в Мессине и Аугусте, где находились дивизия тяжелых и дивизия легких крейсеров и 4 флотилии эсминцев. К ним на помощь легко могли прийти корабли из Таранто. В самой Северной Африке в Триполи базировались 2 флотилии эсминцев, а в Тобруке находились миноносцы.

Додеканезские острова и Родос блокировали Эгейское море. Эти базы использовались легкими силами, однако главную угрозу для Каннингхэма представляли аэродромы на этих островах. Оттуда дальние бомбардировщики легко могли атаковать британский флот при каждом выходе в Центральное Средиземноморье. В Калабрии и на Сицилии также имелось много аэродромов, которые господствовали над всей центральной частью моря. Кроме того, Италия обладала подавляющим превосходством в подводных лодках. Развернув их, она могла парализовать попытки Каннингхэма двинуть флот на запад. Горстка британских подводных лодок базировалась на Мальте.

Такой была система базирования противников. А что можно сказать о кораблях, находящихся в этих базах? В качестве главной ударной силы Каннингхэм мог выставить 4 линкора. Надо отметить, что все средиземноморские линкоры, как британские, так и итальянские, были построены еще в годы Первой Мировой войны. Однако флагман Каннингхэма, знаменитый «Уорспайт», был модернизирован в 1930-х годах. При водоизмещении 30600 тонн он был вооружен 8–381-мм орудиями, которые во время модернизации получили угол возвышения 30°. Это увеличило дальнобойность главного калибра линкора до 32200 ярдов. Его бывший систер-шип «Малайя» не прошел столь капитальной модернизации. Хотя он был вооружен такими же орудиями, их угол возвышения составлял всего 20°, поэтому дальнобойность не превышала 23400 ярдов. На довоенных испытаниях «Малайя» немного превысила 23 узла, тогда как «Уорспайт» развивал на целый узел больше. Двумя другими линкорами Средиземноморского флота были «Ройял Соверен» и «Рэмиллис» (29150 тонн). Хотя они были построены чуть позднее первой пары, но не проходили никаких серьезных перестроек. Они также были вооружены 8–381-мм орудиями в четырех башнях, но зато их скорость не превышала 20 узлов. Машинные установки «Малайи», «Ройял Соверена» и «Рэмиллиса» были старыми и имели привычку часто ломаться. На «Малайе» постоянно текли конденсаторы, а два других корабля испытывали проблемы с котлами, поэтому не могли развивать полную скорость.

Итальянцы имели боеготовых 4 старых линкора: «Конте ди Кавур», «Джулио Чезаре», «Кайо Дуилио», «Андреа Дориа». В период между войнами они прошли капитальную модернизацию. Их главных калибр состоял из 10–320-мм орудий, что было меньше, чем на британских линкорах. Однако на практике итальянские линкоры могли стрелять дальше, чем их противники, исключая «Уорспайт». С новыми машинными установками они могли развивать 27 узлов, что давало им заметное преимущество в скорости над англичанами.

Как мы видели, Каннингхэм полностью лишился своих тяжелых крейсеров, которые являлись одной из главных составляющих морской мощи на Средиземном море. Поэтому он вообще не имел кораблей этого класса, которые могли бы противостоять 7 кораблям, имеющимся у итальянцев. Это были «Зара», «Пола», «Фиуме», «Гори-ция» и «Больцано» (12000 тонн) и более старые «Тренто» и «Триест» (10000 тонн). Все они были вооружены 8–203-мм орудиями и имели скорость 32 узла.

В классе легких крейсеров англичане также уступали по всем статьям. Из 9 кораблей, которые они могли выставить, современными были только «Глостер» и «Ливерпуль» (10000 тонн), вооруженные 12–152-мм орудиями. «Нептун» и «Орион» были чуть старше и чуть меньше (7270 тонн). Эти корабли были вооружены 8–152-мм орудиями, так же, как и австралийский «Сидней» (6830 тонн). Все эти корабли имели скорость около 32 узлов и вошли в состав 7-й эскадры крейсеров.

Кроме них, Каннингхэм имел более старые крейсера 3-й эскадры. «Дели» (4850 тонн), вооруженный 6–152-мм орудиями, был построен в 1920 году. Еще более маленькие и старые «Кейптаун», «Каледон» и «Калипсо» были построены входы Великой войны и не проходили вообще никаких модернизаций. Они имели водоизмещение 4290 тонн и были вооружены 5–152-мм орудиями. Считалось, что эти старые корабли могут развивать скорость до 29 узлов. В действительности они исполняли вспомогательные обязанности. В мае «Дели» отправился на ремонт в Гибралтар, а «Калипсо» был потоплен итальянской подводной лодкой почти сразу после начала военных действий 12 июня.

Против 5 современных британских легких крейсеров итальянцы могли выставить 12 кораблей этого класса. Все они могли развивать скорость до 37 узлов. Это были «Абруцци» и «Гарибальди» (9387 тонн, 10–152-мм орудий); «Д'Аоста» и «Эугенио ди Савойя» (8610 тонн, 8–152 мм орудий); «Монтекукколи» и «Аттендоло» (7405 тонн, 8–152-мм орудий); «Кадорна» и «Диац» (5232 тонны, 8–152-мм орудий); «Да Барбиано», «Ди Джуссано», «Коллеони», «Банде Нере» (5110 тонн, 8–152-мм орудий).

Еще более заметной была разница в количестве эсминцев. Каннингхэм имел 20 кораблей в составе 3 флотилий. Это были 2-я флотилия: «Хиперион», «Хэйвок», «Хироу», «Хируорд», «Хостайл», «Хэсти», «Айлекс», «Империал» (1360 тонн, 4–120-мм орудия, 4 ТА 533 мм, хотя последние 2 имели по 5 ТА, 35 узлов); 14-я флотилия: «Мохаук», «Нубиэн» (1870 тонн, 8–120-мм орудий, 4 ТА 533 мм, 37 узлов), «Джервис», «Янус», «Джюно» (1690 тонн, 6–120-мм орудий, 5 ТА 533 мм, 36 узлов); 10-я флотилия: «Стюарт» (1530 тонн, 5–120-мм орудий, 6 ТА 533 мм, 35 узлов), «Вендетта», «Уотерхен», «Вампир», «Вояджер» (1100 тонн, 4–120-мм орудия, 6 ТА 533 мм, 34 узла), «Дэйнти», «Дайамонд», «Дикой», «Дифендер» (1400 тонн, 4–120-мм орудия, 4 ТА 533 мм, 35 узлов). Кроме того, в Александрии проходил переоснащение эсминец «Гарланд», переданный польскому флоту. Однако он собирался отправиться в Англию. Почти все они были относительно новыми кораблями. Опыт первых месяцев войны заставил заменить на них кормовой торпедный аппарат 76-мм зенитным орудием. Единственным исключением были 4 старых эсминца австралийского флота «Стюарт», «Вампир», «Вояджер» и «Уотерхен», которые были построены еще около 1920 года и модернизаций не проходили. Хотя их презрительно называли «флотилией металлолома», они сражались очень отважно.

Против этих двух десятков эсминцев итальянцы имели 57 флотских эсминцев и 67 эскортных эсминцев. Большинство из них было вооружено не слабее английских кораблей, но, как правило, итальянцы были быстроходнее.

Против 115 итальянских подводных лодок англичане имели всего 12 единиц. Это были старые и крупные лодки с китайской станции. «Один», «Олимпус», «Отус», «Грэмпус» и «Рокуол» в июне базировались на Мальту. «Озирис», «Освальд», «Пандора», «Паршиэн», «Феникс» и «Протеус» сначала находились в Александрии. Все лодки были построены в 1929–32 годах и были вооружены 102-мм орудием и 6 ТА 533 мм, исключая более современные «Грэмпус» и «Рокуол», которые были подводными заградителями.

Но у англичан был один корабль, аналогов которому итальянцы не имели. Это авианосец «Игл». Он был старым кораблем, его начали строить еще до Первой Мировой войны как чилийский линкор «Альмиранте Кохрейн». Недостроенный корпус был конфискован Королевским Флотом, но его не достроили, как однотипный «Альмиранте Латорре», он же «Канада», а законсервировали до 1918 года. После этого линкор превратился в авианосец и вошел в состав Королевского Флота в 1923 году. Для авианосца «Игл» был тихоходным, так как его максимальная скорость не превышала 24 узлов. Авиагруппа тоже была маленькой — всего 21 самолет. При водоизмещении 22600 тонн он был вооружен 9–152-мм орудиями и 4–102-мм зенитками. Такое вооружение было отражением устаревших взглядов на авианосцы и являлось мертвым грузом.

Хотя итальянцы желали строить собственные авианосцы, Муссолини отвергал идею использования подобных кораблей в окруженном со всех сторон сушей Средиземном море. Он предполагал, что здесь господствуют стаи его дальних бомбардировщиков. Даже кое-кто из британских офицеров ожидал, что авианосец будет ими быстро уничтожен, однако эти корабли оказались гораздо более стойкими, чем предполагалось. Самой большой угрозой для них, как и для других кораблей, являлись пикировщики. Однако итальянцы имели только одну экспериментальную эскадрилью, которая не представляла собой реальной угрозы. Торпедоносцы были самым опасным врагом линкоров и британских, и итальянских, но опять-таки в июне 1940 года Италия имела совсем немного торпедоносцев, хотя довольно быстро развивала этот тип самолета. Англичане имели только безнадежно устаревшие TSR «Суордфиши» «Игла», которых насчитывалось всего 17 штук. Авианосец не имел истребителей для самозащиты и защиты флота.

Кроме перечисленных кораблей, Каннингхэм имел старый монитор «Террор» (7200 тонн, 2–381-мм орудия, 12 узлов), базировавшийся на Мальте, сетевой заградитель «Протектор», эскадренные тральщики «Абинг-дон», «Багшот», «Фархэм» и «Ферной», вооруженные досмотровые суда «Чакла» и «Фиона», 10 траулеров и различные вспомогательные суда. Таким образом, ситуация складывалась не слишком благоприятная.

Точно так же не блестящей была и географическая ситуация. После падения Франции вся береговая линия Средиземного моря оказалась под контролем противника либо в руках нейтралов. Во многих случаях они относились враждебно к Англии, как Испания, либо весьма прохладно, как Египет и Подмандатная Палестина. Если не считать Гибралтар, Мальту и Кипр, у англичан, собственно, здесь и не было своей территории.

Однако после того, как первый порыв покинуть Средиземное море был подавлен, адмирал Каннингхэм приготовился пустить в ход свой самый крупный козырь — моральный дух своих моряков. Даже и без совсем ненужных и часто неуместных понуканий со стороны Черчилля главнокомандующий отнюдь не собирался занимать оборонительную позицию. Настроение своего флота он выразил в письме адмиралу Паунду, Первому Морскому Лорду: «Нас обуревает горячее желание сцепиться с итальянским флотом». И через месяц после начала войны на Средиземном море он получил такую возможность.

Адмирал сэр Манли Пауэр, который в то время служил начальником оперативного отдела в штабе Каннингхэма, так описал состояние Средиземноморского флота в этот период:

«Старый Средиземноморский флот в начале войны в 1939 году был самым крупным и самым хорошо подготовленным в составе Королевского Флота. В период «странной войны» он был раздерган по кусочкам. Флот, который был сколочен в мае 1940 года, был собран с бору по сосенке отовсюду. Он не имел возможности провести ни одного совместного учения. Однако это были опытные команды, и когда пробил час, они прекрасно действовали совместно. Это прекрасно характеризует нашу военную доктрину, созданную в довоенное время.

То же самое можно сказать и о штабе главнокомандующего. Большинство офицеров служило там какое-то время до войны, но я (в некоторых отношениях ключевая фигура) попал туда только после начала военных действий. Как бывший подводник, я совершенно не представлял специфики действий флота и не имел ни малейшего понятия о работе штаба главнокомандующего. Нас ненадолго высадили на берег на Мальте, где мы были заняты по горло, только не вопросами боевой деятельности флота. Когда мы снова оказались на кораблях, нас снова затянули всяческие дела, касающиеся жизнеобеспечения флота, и опять у нас не оказалось времени заниматься вопросами боевой организации».

 

Глава 2.

Первые ходы

В начале июля 1940 года главной заботой обоих командующих морскими силами была проводка важнейших конвоев. Итальянцам было совершенно необходимо еще больше усилить свои войска на ливийской границе, так как они готовили вторжение в Египет. Здесь была сосредоточена большая армия под командованием маршала Родольфо Грациани, маркиза Негелли, который в 1936–37 годах был вице-королем Эфиопии. Однако Грациани не проявлял особого энтузиазма, хотя в свое время был одним из тех, кто громко требовал вступления Италии в войну. Он постоянно требовал доставки все новых и новых грузов и снабжения. Грациани также рекомендовал отложить вторжение до весны, так как летом было слишком жарко. Этот совет взбесил дуче, который жаждал быстрых побед в Северной Африке, чтобы как-то уравновесить немецкие победы в Западной Европе. Ведь итальянские войска в июне 1940 года на альпийском фронте против Франции действовали очень плохо.

Кроме всего прочего, Грациани потребовал доставить в Африку еще 13000 солдат и 40000 тонн грузов. Все это нельзя было перебросить на одиночных транспортах и подводных лодках, поэтому флот был вынужден пойти на риск организации крупного конвоя. Его формирование началось в Неаполе. 2200 солдат, 300 бронемашин и грузовиков и примерно 16000 тонн важнейших грузов были погружены на лайнер «Эспериа» (11398 тонн) и транспорты «Калитеа» (4013 тонн), «Марко Фоскарини» (6342 тонны), «Веттор Пизани» (6339 тонн). Сопровождали конвой миноносцы 4-й дивизии «Орионе», «Орса», «Пегасо» и «Прочионе» (855 тонн, 2–100-мм орудия, 28 узлов). В море к конвою должны были присоединиться вышедшие из Катании транспорт «Франческо Барберо» (6343 тонны) и миноносцы «Абба» и «Пило» (615 тонн, 5–102-мм орудий, 32 узла). Ближнее прикрытие конвоя было возложено на 2-ю дивизию легких крейсеров под командованием контрадмирала Фердинандо Касарди: легкие крейсера «Банде Нерее» (капитан 1 ранга Франко Мауджери) и «Коллеони» (капитан 1 ранга Умберто Новаро), а также 10-я дивизия капитана 1 ранга Франко Гарофало, который находился на эсминце «Маэстрале». Кроме него, в состав дивизии входили «Либеччио» (капитан 2 ранга Энрико Симоло), «Грекале» (капитан 2 ранга Эдуардо Гараче) и «Сирокко» (капитан 2 ранга Франческо Гаттески).

Итальянцы были уверены, что противник обязательно воспользуется предоставленной возможностью и попытается перехватить важный конвой. Поэтому были приняты дополнительные меры по усилению эскорта, так как было получено сообщение разведки, что 7 июля на Мальту прибыла эскадра английских крейсеров. В действительности донесение было ошибочным. Как мы увидим, на остров пришли эсминцы «Джервис» и «Дайамонд». Однако этого оказалось достаточно, чтобы вынудить Супермарину предпринять меры по защите конвоя, которые имели далеко идущие последствия.

Конвой вышел из Неаполя 6 июля, а на следующий день к нему присоединился «Франческо Барберо». 2-я дивизия и эсминцы сопровождения вышли из Аугусты сразу после полудня, чтобы сопровождать конвой. Эсминцы покинули гавань в 12.15, а крейсера — в 13.25.

Тем временем Супермарина приказала адмиралу Риккардо Паладини выйти в море со своими крейсерами, чтобы усилить сопровождение на случай нападения британских крейсеров. Его силы начали покидать порты в тот же день. Сам Паладини поднял флаг на тяжелом крейсере «Пола» (капитан 1 ранга Манлио Де Пиза), который сопровождал 12-й дивизион эсминцев капитана 1 ранга Кармине Д'Ариенци. В нее входили «Ланчиере» (флагман), а также «Карабиньере» (капитан 2 ранга Альберто Батталья), «Корацциере» (капитан 2 ранга Карло Авеньо), «Аскари» (капитан 2 ранга Сабато Боттильери). Это соединение вышло из Аугусты 7 июля в 18.40, то есть через несколько часов после 1-й дивизии. Этим соединением командовал адмирал Пелегрино Маттеуччи, державший флаг на тяжелом крейсере «Зара» (капитан 1 ранга Луиджи Кореи). В него входили также тяжелые крейсера «Гориция» (капитан 1 ранга Джузеппе Манфреди) и «Фиуме» (капитан 1 ранга Джорджио Джорджис) и 9-й дивизион эсминцев: «Альфиери» (капитан 1 ранга Лоренцо Даретти), «Ориани» (капитан 2 ранга Марио Панцани), «Кардуччи» (капитан 2 ранга Винченцо Повари), «Джиоберти» (капитан 2 ранга Марко Радджио). Эта группа вышла в море 7 июля в 14.10.

Из Мессины на соединение с эскадрой Паладини вышла 3-я дивизия, которой командовал адмирал Карло Каттанео: тяжелые крейсера «Тренто» (капитан 1 ранга Альберто Пармиджиано) и «Больцано» (капитан 1 ранга Гаэтано Каталано Гонзага ди Чирелло). Ее сопровождал 11-й дивизион эсминцев: «Артильере» (капитан 1 ранга Карло Маргинотти), «Камичиа Пера» (капитан 2 ранга Джованни Олива), «Авиере» (капитан 2 ранга Карло Таллариго), «Джениере» (капитан 2 ранга Джованни Бонетти». Они покинули порт 7 июля в 15.45.

Но к этим уже внушительным силам добавилось еще одно соединение, которое вышло из Палермо 7 июля в 12.35. Оно состояло из легких крейсеров 7-й дивизии адмирала Луиджи Сансонетти: «Эугенио ди Савойя» (капитан 1 ранга Карло Де Ангелис), «Дука Д'Аоста» (капитан 1 ранга Франко Рогадео), «Аттендоло» (капитан 1 ранга Федерико Мартиненго), «Монтекукколи» (капитан 1 ранга Франческо Дзаннони). Их сопровождал 13-й дивизион эсминцев: «Гранатиере» (капитан 1 ранга Джерардо Галати), «Фусильере» (капитан 2 ранга Альфредо Вильери), «Берсальере» (капитан 2 ранга Кандидо Бальярди), «Альпино» (капитан 2 ранга Джузеппе Марини).

Но это были еще не все итальянские корабли, выделенные для прикрытия 5 транспортов. Сам командующий флотом адмирал Иниго Кампиони вышел из Таранто вместе с 5-й дивизией, подняв флаг на линкоре «Джулио Чезаре» (капитан 1 ранга Анджело Варола Пиаца). Вместе с ним шел линкор «Кавур» (капитан 1 ранга Эрнесто Чиурло). Линкоры сопровождали 7-й дивизион эсминцев: «Фреччиа» (капитан 1 ранга Амлето Бальдо), «Дардо» (капитан 2 ранга Бруно Сальватори), «Саэтта» (капитан 2 ранга Карло Унгер ди Лёвемберг), «Страле» (капитан 2 ранга Андреа Де Д'Остиани), и 8-й дивизион: «Фольгоре» (капитан 1 ранга Карло Лианацца), «Фульмине» (капитан 2 ранга Леонардо Грамалья), «Балено» (капитан 2 ранга Карло Маффей), «Лампо» (капитан 2 ранга Луиджи Гуида). Это соединение вышло 7 июля в 14.10. Одновременно с ним порт покинула 4-я дивизия адмирала Альберто Марчелло Ди Мориондо: легкие крейсера «Да Барбиано» (капитан 1 ранга Марио Ацци), «Ди Джус-сано» (капитан 1 ранга Джузеппе Марони), «Диац» (капитан 1 ранга Франческо Маццола), а также 8-я дивизия адмирала Антонио Леньяни: легкие крейсера «Дука де-льи Абруцци» (капитан 1 ранга Пьетро Паренти) и «Гарибальди» (капитан 1 ранга Станислао Карачиотти), которую сопровождал 16-й дивизион эсминцев: «Да Рекко» (капитан 1 ранга Уго Сальвадори), «Усодимаре» (капитан 2 ранга Сайте Бонди), «Пессано» (капитан 2 ранга Карло Джордано).

Много позднее, 9 июля в 6.18, в море вышел 14-й дивизион: «Вивальди» (капитан 1 ранга Джованни Гала-ти), «Да Ноли» (капитан 2 ранга Акилле Дзоли), «Панкальдо» (капитан 2 ранга Луиджи Мерини). Это подкрепление было отправлено для усиления флота, так как предстоял бой.

Итальянские корабли, вышедшие в море:

Тем временем Супермарина спешно оповестила все подводные лодки, патрулирующие в Восточном Средиземноморье, что британский линейный флот может выйти в море. Возле Мальты находились «Каппони» и «Дурбо», в Ионическом море «Брин», «Шьеза», «Сеттимо», «Сеттембрини». В ценральном районе патрулировали «Бейлул», «Тричеко», «Лафоле», «Смеральдо». Именно одна из лодок последней группы, а точнее «Бейлул», первой из итальянских кораблей подтвердила опасения Супермарины, что английские линкоры в море и идут наперерез итальянцам. Незадолго до полуночи «Бейлул» сообщила о контакте с противником, но атаковать англичан не сумела.

Англичане также начали подготовку операции, так как тоже должны были охранять конвои, в данном случае два, отправленные с Мальты в Александрию. На острове находилось много необходимых запасов, и планировалось перевести их, пока было время, для дальнейшего усиления главной оперативной базы флота. Прекрасный док на Мальте все еще использовался, но только эсминцами и субмаринами, да и то нечасто. Кроме того, он находился в нескольких минутах лёта от основных аэродромов Сицилии, поэтому все ждали, что остров подвергнется длительным и сильным бомбардировкам, что и произошло. На Мальте еще оставалось много гражданских и других лишних едоков, и было решено эвакуировать столько людей, сколько поместится на кораблях, имевшихся на данный момент. На острове находилось много итальянских военнопленных, которых также требовалось как-то размещать и кормить.

Поэтому людей начали размещать на египетском судне «Эль Нил» (бывшем итальянском «Роди») и английском «Найт оф Мальта», которые вошли в состав конвоя MF-1. Припасы грузились на английские транспорты «Киркленд», «Мазира», «Зееланд» и норвежский «Новаши». Они составили конвой MS-1. 7 июля на Мальту прибыли эсминцы «Джервис» и «Дайамонд», которые должны были прикрывать эти транспорты вместе с эсминцем «Венеция», уже находившимся на острове. Кроме того, из состава главных сил флота, крейсировавших восточнее мыса Пассеро, планировалось выделить еще несколько эсминцев. Флот должен был занять указанную позицию к вечеру 9 июля. Эти эсминцы могли в случае необходимости усилить эскорт тихоходного конвоя, идущего на восток.

Базирующиеся на Мальте подводные лодки были развернуты так, чтобы прикрыть конвои. Дальняя разведка была возложена на 201-ю авиагруппу КВВС, которая действовала на устаревших летающих лодках «Лондон». Они должны были 9, 10 и 11 июля непрерывно патрулировать на линии между Мальтой и мысом Спартивенто, а также между Мальтой и мысом Колонне на острове Корфу. Англичане надеялись таким образом заблаговременно обнаружить итальянский флот, если он рискнет выйти в море.

Адмирал Каннингхэм с главными силами Средиземноморского флота вышел в море вечером 7 июля, 8 июля к 1.00 последние корабли покинули гавань. В самом начале операции флот был разделен на 3 группы. В состав Соединения А вошла 7-я эскадра крейсеров под командованием вице-адмирала Джона Тови, командующего эсминцами Средиземноморского флота. Это были легкие крейсера «Орион» (капитан 1 ранга Г. Р. Б. Бак), «Нептун» (капитан 1 ранга Р. К. О'Коннор), «Сидней» (капитан 1 ранга Дж. Э. Коллинз), «Глостер» (капитан 1 ранга Ф. Р. Гарсайд), а также лидер эсминцев «Стюарт» (капитан 2 ранга Г. М. Л. Уоллер, командир 10-й флотилии эсминцев австралийского флота). В море к ним присоединился легкий крейсер «Ливерпуль» (капитан 1 ранга Ф. Э. Рид), который прибыл из Порт-Саида, после похода в Аден.

Соединение В было сформировано вокруг линкора «Уорспайт» (капитан 1 ранга Д. Б. Фишер), на котором поднял флаг сам главнокомандующий, адмирал Эндрю Каннингхэм. Его сопровождали эсминцы «Нубиэн» (капитан 2 ранга Филипп Дж. Мак, командир 14-й флотилии эсминцев), «Мохаук» (капитан 2 ранга Дж. У. М. Итон), «Хироу» (капитан 2 ранга Г. У. Биггс), «Дикой» (капитан 2 ранга Э. Г. МакГрегор), «Хируорд» (капитан-лейтенант Ч. У. Грининг).

В состав Соединения С вошли линкоры «Ройял Соверен» (капитан 1 ранга Л. В. Морган) под флагом контрадмирала Г. Д. Придхэм-Уиппела и «Малайя» (капитан 1 ранга И. Б. Б. Тауэр), а также авианосец «Игл» (капитан 1 ранга A. M. Бридж). Их сопровождали эсминцы «Хипе-рион» (капитан 2 ранга Г. Сент-Л. Николсон, командир 2-й флотилии эсминцев), «Хостайл» (капитан 2 ранга Дж. П. Райт), «Дэйнти» (капитан 2 ранга М. С Томас), «Джюно» (капитан 2 ранга У. Э. Уилсон), «Янус» (капитан 2 ранга Дж. Э. У. Тотхилл), «Вампир» (капитан 2 ранга Дж. Э. Уолш), «Вояджер» (капитан 2 ранга Дж. К. Морроу), «Хэсти» (капитан-лейтенант Л. Р. К. Тэрвитт), «Ай-лекс» (капитан-лейтенант Ф. Л. Сомарец), «Империал» (капитан-лейтенант Н. Э. де В. Киткат), «Дифендер» (капитан-лейтенант Сент-Дж. Р. Дж. Тэрвитт).

Британские корабли, вышедшие в море

8 июля с Мальты были подняты еще несколько летающих лодок, чтобы перекрыть линию Мальта — Занте. Точка рандеву соединений флота была назначена в 120 милях восточнее мыса Пассеро и в 150 милях от Мальты. Вся операция получила кодовое название МА-5. В ней участвовали практически все имевшиеся корабли, в гавани остались только линкор «Рэмиллис» и крейсера «Кейптаун» и «Каледон».

Хотя главной задачей Каннингхэма была защита двух конвоев, он не имел никаких возражений против возможного столкновения с итальянским флотом. Как и итальянцы, первые сведения о противнике он получил от подводных лодок.

Вскоре англичане узнали, что все их передвижения находятся под бдительным контролем. 7 июля в 23.39 эсминец «Хэсти» из состава охранения Соединения С в точке 32°35′ N, 28°30′ О заметил на поверхности итальянскую подводную лодку, находившуюся на расстоянии 1000 ярдов. Хотя лодка поспешно погрузилась, «Хэсти» сумел установить надежный гидроакустический контакт и сбросил серию глубинных бомб. На этом дело не закончилось. На обратном пути, чтобы присоединиться к охранению 1-й эскадры линкоров, он установил гидроакустический контакт еще с одной лодкой, которую тоже атаковал. По оценкам англичан, во время этих атак первая лодка была потоплена, а вторая повреждена, однако послевоенный анализ этого не подтвердил.

Рано утром все 3 британских соединения со скоростью 20 узлов шли на NW-t-W к точке рандеву. Единственная неприятность случилась на эсминце «Империал», на котором лопнула цистерна с котельной водой, и ему пришлось отправиться в Александрию на ремонт. Он разминулся на контркурсах с «Уорспайтом» в 8.00.

Общим планом операции предусматривалось, что базирующееся в Гибралтаре Соединение Н под командованием вице-адмирала сэра Джеймса Сомервилла должно совершить вылазку в Западное Средиземноморье и провести воздушный налет на аэродром Кальяри на острове Сардиния, чтобы запутать противника. Командование надеялось, что это отвлечет часть итальянской авиации. Поэтому утром 8 июля Соединение Н тоже вышло в море. Флаг Сомервилла был поднят на линейном крейсере «Худ». Он имел с собой линкоры «Вэлиант» и «Резолюшн», авианосец «Арк Ройял», легкие крейсера «Аретуза», «Энтерпрайз» и «Дели», а также эсминцы «Фолкнор», «Форестер», «Форсайт», «Фоксхаунд», «Фиэрлесс» и «Эскорт» из 8-й флотилии и «Кеппел», «Дуглас», «Вортигерн», «Уишарт» и «Уотчмен» из 13-й флотилии.

Все понимали, что такое мощное соединение может не опасаться действий итальянцев. Поэтому адмирал Каннингхэм предложил гораздо более смелый план, чем предполагалось вначале. Он предложил Соединению Н атаковать Неаполь или Аугусту на Сицилии. Последнее предложение могло оказаться очень полезным, однако, как мы уже видели, базирующиеся там итальянские корабли покинули порт еще 7 июля. Но в любом случае Сомервилл был не готов к такой вылазке. Он полагал, что итальянцы имеют слишком много авиабаз на берегах Тирренского моря, поэтому его корабли могут попасть под мощные удары бомбардировщиков, и считал риск чрезмерным. Поэтому в качестве более безопасного варианта он предложил налет 12 «Суордфишей» на Кальяри.

Лондон отреагировал на это крайне резко. Было отправлено предложение использовать линкоры для обстрела итальянской базы. Сомервилл отказался, опасаясь минных заграждений и подводных лодок. Поэтому в конце концов была утверждена «малая» диверсия.

Но итальянцев больше всего заботило благополучное прибытие собственного конвоя в Ливию, поэтому они не собирались отвлекаться на маневры Соединения Н. Противник мог отреагировать на вылазку Сомервилла, только если бы JOT прошел гораздо дальше к востоку, чем планировал. Разбираться с ним предоставили местным воздушным частям и подводным лодкам, развернутым в Западном Средиземноморье. Возле Гибралтара патрулировали лодки «Эмо», «Маркони», «Дандоло» и «Барбариго». Находящиеся северо-западнее Сардинии «Арго», «Ириде», «Шире» и «Диаспро» охраняли подходы к Генуе и Неаполю. Подводные лодки «Аскьянги», «Аксум», «Турчезе», «Глауко», «Манара» и «Менотти» образовали завесу к югу от Сардинии, чтобы блокировать любую попытку англичан подойти к Сицилии. На случай, если Соединение Н зайдет очень далеко на восток, подводная лодка «Сантароза» патрулировала в Сицилийском проливе.

Тем временем итальянский конвой благополучно пересекал центральную часть Средиземного моря на скорости 14 узлов. Мощные соединения прикрытия держались к северу и востоку от него. Они шли прямо на Тобрук, пока не оказались примерно в 245 милях северо-восточнее Бенгази, где повернули в этот порт. Когда до цели осталось около 100 миль, «Эспериа» и «Калитеа» дали полный ход 18 узлов и помчались вперед, оставив сухогрузы тащиться сзади.

Реджиа Аэронаутика тоже была наготове. Ее самолеты патрулировали над конвоем и линейной эскадрой, бомбили Мальту и Александрию, патрулировали между мысом Пассеро и мысом Матапан. На аэродромах стояли в готовности сотни бомбардировщиков SM-79 и SM-81. Их пилоты были полны решимости показать, на что способны тяжелые бомбардировщики, если только британские линкоры осмелятся появиться в пределах досягаемости.

8 июля в 8.07 адмирал Каннингхэм получил первое точное сообщение о том, что итальянский линейный флот находится в море. Его обнаружила подводная лодка «Феникс». Она передала по радио, что в 5.15 видела 2 вражеских линкора и 4 эсминца в точке 35°36′ N, 18°28′ О. Итальянцы шли курсом 180 градусов. Подводная лодка дала торпедный залп с предельной дистанции, но успеха не добилась. Увы, это было последнее сообщение маленького отважного «Феникса», так как подводная лодка не вернулась из этого похода. 16 июля у побережья Сицилии она была атакована и потоплена итальянским миноносцем «Альбатрос».

Однако ее радиограмма встряхнула всех. На мостике «Уорспайта» адмирал Каннингхэм и его штаб попытались определить, куда движутся итальянцы. Это было соединение Кампиони, вышедшее из Таранто. Оно находилось в 180 милях восточнее Мальты и в 500 милях западнее «Уорспайта». Поэтому адмирал Каннингхэм приказал командующему Мальтийской военно-морской базой отправить на поиски «Лондоны», обнаружить вражеские корабли и начать слежение за ними. Если они продолжат следовать на юг, то могут попасть в лапы Средиземноморскому флоту, который попытается отрезать итальянцев от их баз.

До тех пор, пока не поступит достоверное сообщение о присутствии противника, пока не будут определены состав и курс его соединений, Каннингхэм предпочел следовать прежним курсом. Новое подтверждение того, что противник в курсе действий англичан, было получено, когда в то же утро самолеты «Игла» обнаружили еще 2 итальянские подводные лодки. Они были атакованы старыми бипланами и погрузились. Но теперь следовало ждать появления самолетов Реджиа Аэронаутика.

К этому времени Средиземноморский флот оказался в пределах радиуса действия самолетов с Додеканезских островов, поэтому следовало ожидать мощных ударов бомбардировщиков. Еще во время первых вылазок в этот район англичане удивлялись тому, что таких атак не последовало. Теперь стало ясно, что итальянцы берегли силы для более благоприятного случая, который и представился сегодня.

Основными типами бомбардировщиков итальянских ВВС в это время были «Савойя-Маркетти» SM-79 и SM-81. Для ведения ближней разведки они использовали гидросамолеты «Кант» Z-506 и другие подобные машины. Итальянцы полагали, что крупные соединения горизонтальных бомбардировщиков, действуя на больших высотах, могут добиться успеха, если бомбометание будет точным. Такой тип атаки позволял бомбардиру головного самолета каждой группы спокойно выбрать цель, пока бомбардировщик идет прямым курсом, держась высоко за пределами досягаемости многоствольных зенитных автоматов. После того, как ведущий сбрасывал бомбы, то же самое делало все звено из 4 или 5 самолетов. В теории бомбовый ковер обязательно должен был накрыть цель, какие бы маневры уклонения она ни совершала.

Во время многочисленных учений в довоенное время подобная тактика приносила успех. Итальянцы имели большое количество бомбардировщиков и были совершенно уверены, что массированная атака тихоходных линкоров обязательно будет удачной. Безупречный строй бомбардировщиков можно было расколоть только атакой истребителей или плотным и метким зенитным огнем. Однако британский флот не имел, или почти не имел, никаких возможностей сбить бомбардировщики с боевого курса.

Как мы уже говорили, обычно «Игл» не имел истребителей. Но, к счастью, в этом случае кто-то оказался провидцем, и на борту авианосца оказалось несколько «Си Гладиаторов» из скудных резервов ВСФ, имевшихся в Египте. Разумеется, на «Игле» не было ни одного летчика-истребителя. Однако двое пилотов «Суордфишей» вызвались добровольцами, и в течение последующих 5 дней они проявили чудеса героизма. Кроме того, зенитный огонь кораблей оказался далеко не таким точным и успешным, как надеялись до войны. Как вспоминал адмирал Пауэр:

«Следует напомнить, что в этот период войны мы еще не имели радара и были вынуждены полностью полагаться на наблюдателей. Сначала от них было немного проку, но постепенно опасность добавила им зоркости, и очень быстро они приобрели орлиное зрение. Довольно часто они ухитрялись днем заметить Венеру, несмотря на яркий солнечный свет, и сообщали о ней, как о «вражеском самолете».

Было бы честно признать, что итальянцам просто не повезло в этой операции. Их бомбометание оказалось неприятно метким, и только невероятным счастьем можно объяснить то, что наши корабли всегда попадали между сериями бомб. Наша система управления зенитным огнем оказалась совершенно неадекватной. Как мне помнится, мы сумели сбить один или два, они загорелись и разбились на глазах у всего флота. Иногда вдали мы видели парашюты, плавно опускающиеся вниз. Это означало, что еще один самолет оказался в опасности. Мы убедились, что Артиллерийский отдел Адмиралтейства перед войной совершил грубую ошибку, отказавшись принять тахиметрическую систему Виккерса, которую позднее взял на вооружение американский флот, и которая оказалась очень эффективной. Лишь после появления «Илластриеса» с его истребителями мы получили хоть какое-то средство борьбы с высотными бомбардировщиками.

Одной из мелких неприятностей во время этих бомбардировок оказалось то, что нас постоянно обливало грязной водой. Она слишком плохо действует на белые мундиры! Единственные повреждения от бомб получил «Глостер». Во время перехода на запад он вместе с «Ливерпулем» был отправлен для обстрела Тобрука. Крейсер получил попадание в компасную платформу. Взрыв уничтожил штурманское оборудование и систему управления огнем, погибли капитан и старший помощник. Позднее мы услышали любопытный рассказ. Патруль гусарского полка сидел на пляже возле Тобрука и следил за этим обстрелом. Они забрались на 100 миль вглубь вражеской территории».

Первая воздушная атака началась в 9.51 и обрушилась на Соединение С. За ней последовали еще 5 атак этого же соединения, которые закончились только в 17.49. Утром 8 июля Соединение А двигалось строем фронта. «Стюарт» находился впереди шеренги, и первая группа итальянских бомбардировщиков подкралась к английской эскадре совершенно незаметно. Первым указанием на их присутствие стали 3 тяжелые бомбы, разорвавшиеся около 10.00 за кормой австралийского лидера под носом у крейсеров.

«Атакующие самолеты летели так высоко, что казались крошечными пятнышками в голубом небе», — было написано позднее в одном из рапортов.

Против флагманского линкора Каннингхэма и кораблей сопровождения итальянцы в период с 12.05 до 18.12 провели 7 воздушных атак. На них было сброшено около 50 бомб, но ни одна не попала в цель. Сам Каннингхэм позднее писал:

«В этот день я решил для себя раз и навсегда вопрос об эффективности итальянских бомбардировщиков. Одновременно мы получили пример действий авиации против флота на весь период 1940–41 годов. В тот момент нам показалось, что итальянцы использовали несколько эскадрилий, специально подготовленных для действий против кораблей. Их разведка оказалась исключительно эффективной, очень редко самолетам не удавалось обнаружить наши корабли в море и сообщить о них. Через час или два неизменно появлялись бомбардировщики. Они проводили бомбардировки с горизонтального полета с высоты примерно 12000 футов, заходили на цель в сомкнутом строю, несмотря на плотный зенитный огонь кораблей флота. В этом случае бомбометание оказывалось довольно точным. Нам везло, что мы не получали попаданий.

Не следует лишний раз повторять, что в первые месяцы войны действия итальянских высотных бомбардировщиков были самыми хорошими, какие я когда-либо видел, намного лучше, чем действия немцев. Позднее, когда наш зенитный огонь улучшился, а наиболее обученные эскадрильи Реджиа Аэронаутика были выбиты нашими морскими истребителями, действия авиации против кораблей стали менее эффективными. Но я всегда буду вспоминать их с уважением. Единственным утешением нам служило то, что воды в море гораздо больше, чем кораблей. Тем не менее, мы ощущали себя уязвимыми и незащищенными».

В этот день на Соединение С обрушилось около 80 бомб, и снова не было ни одного попадания. Впрочем, Каннингхэм позднее признался:

«Я серьезно опасался за старые корабли «Ройял Соверен» и «Игл», которые были защищены не так хорошо. Серия этих «яичек», попав в любой из них, могла отправить его на дно».

«Игл» стал одной из главный целей итальянских бомбардировщиков. Как вспоминал один из офицеров авианосца:

«Вскоре мы поняли, как проводятся такие атаки. Сначала мы слышали вдалеке залпы орудий эсминцев охранения. Они возвещали о появлении итальянских самолетов, которые летели на большой высоте. Затем открывали огонь крейсера и линкоры, обрушивая на соединения бомбардировщиков «Савойя-Маркетти» плотный зенитный огонь. «Гладиаторы» отсутствовали, и точки в небе становились все больше. Наш капитан следил за ними в бинокль, чтобы уловить, когда будут сброшены бомбы. Он должен круто развернуть корабль параллельно линии падения бомб и ни в коем случае не поперек. Он ни разу не ошибся, но нам приходилось принимать холодный душ.

Мы следили, как линкоры вертятся среди колонн воды, вырастающих одна за другой из глубин моря. Временами они взлетали разом, образуя длинные водяные стены. Это было очень впечатляющее зрелище. Резкий крен корабля, содрогающегося от работающих на пределе машин, грохот и всплески заставляли всех нас невольно вжимать головы в плечи. Впрочем, этому способствовали и каскады грязной воды, пролетающие над кораблем. В ушах стоял невероятный треск многоствольных пом-помов, поливавших небо струями снарядов. Их перекрывал отрывистый грохот 102-мм орудий, и все вместе это напоминало адский концерт. Резкий запах сгоревшего кордита плыл над палубой. По настилу, подпрыгивая и звеня, катались кучи стреляных гильз.

Я помню, что попытался подобрать одну и обжег себе пальцы. Я до сих пор храню эту латунную гильзу. Я видел, как один из самолетов кружит посреди всей этой суматохи, ожидая разрешения на посадку. Я подумал, что несчастного парня ждет не самый лучший прием после того, как во время полета он уже столкнулся с многочисленными опасностями.

В этот день близкие разрывы были столь многочисленными и частыми, что они серьезно повредили старый «Игл». В результате он был вынужден пропустить налет на Таранто, хотя его эскадрильи участвовали в операции, добившись заметных успехов. Когда дым рассеялся, на некоторое время все успокоилось. Последовал обычный нервный смех, неизбежные шуточки и вздохи облегчения. Затем мы начали приводить в порядок боевые посты и готовиться к следующей атаке».

Следует признать, что итальянские пилоты пытались решить почти невозможную задачу. Они должны были поразить движущуюся цель единственной серией бомб. Не имело значения, насколько подготовлен пилот, насколько было отработано взаимодействие в эскадрилье бомбардировщиков, которая должна была сбрасывать бомбы по сигналу ведущего. Безусловно, требовалось несколько пробных серий, потому что дело оказалось гораздо более сложным, чем предполагали итальянцы. Морская артиллерия никогда не добивается попаданий первым же залпом. Следует определить дистанцию по всплескам снарядов, уточнить курс и скорость цели, ввести поправки с учетом того, как легли первые снаряды: недолетами или перелетами. Поэтому трудно понять, почему перед войной громогласные проповедники авиации предсказывали просто невероятное количество прямых попаданий. При высоте бомбометания 12000 футов время падения бомбы позволит даже самому тихоходному кораблю изменить курс, чтобы уйти из точки прицеливания.

В действительности, как мы уже говорили, бомбардировщики за 5 дней операции сумели добиться единственного успеха во время самой последней атаки против 7-й эскадры крейсеров. И он выглядит результатом усилий одного пилота, а не использования правильного метода бомбометания.

«Последняя атака в этот день вынудила нас прервать партию в маджонг, которая игралась в кают-компании «Стюарта». Она была проведена против крейсерской эскадры. Один самолет зашел на «Глостер» с кормы, и его серия бомб легла в кильватерной струе крейсера, подняв поочередно несколько пенистых фонтанов. Но последняя бомба настигла цель и легла прямым попаданием в компасную платформу».

При взрыве погибли капитан 1 ранга Гарсайд, еще 6 офицеров и 11 матросов. Были ранены 3 офицера и 6 матросов, поврежден командно-дальномерный пост. Управление артиллерией и рулем пришлось перенести на запасные посты, что заметно снизило ценность крейсера как боевой единицы. Пожар был быстро взят под контроль, и «Глостер» остался в строю, но до конца операции он исполнял роль пассажира.

Эта серия атак произошла за пределами той зоны, где можно было рассчитывать на помощь истребителей КВВС. 8 июля на борту «Игла» остались всего 2 «Гладиатора», и флоту пришлось полагаться для самозащиты только на свои зенитные орудия. Хотя успехи итальянцев ограничились одним попаданием, оно оказалось крайне удачным. И без того малое количество британских крейсеров сократилось на единицу, вдобавок был потерян самый сильный из них. Кроме того, личный состав испытывал страшное напряжение во время продолжительных бомбардировок. Если не считать расчеты зенитных орудий, всем остальным морякам приходилось сидеть и ждать, что было крайне тяжело. Комплектование больших кораблей двойными артиллерийскими расчетами позволило бы снизить усталость, но малые корабли просто не могли позволить себе такой роскоши при ограниченной общей численности команды. Кроме того, сами эсминцы оказались совершенно не приспособлены для отражения подобных атак — бомбардировки с большой высоты. Орудия главного калибра имели угол возвышения всего 40°, и были совершенно бесполезны. Они успевали дать лишь несколько залпов, пока вражеские самолеты были вдалеке. Эсминцы типа «D» прибыли с китайской станции, «V и W» — из Австралии. Ни те, ни другие еще не успели заменить кормовой торпедный аппарат на 76-мм зенитку, как было сделано на эсминцах, прибывших из Англии. Но даже такое орудие приносило немного пользы, давая скорее моральный эффект, чем материальный.

Всего в ходе атак флота Каннингхэма 8 июля итальянцы использовали 61 бомбардировщик SM-79 «Спарвиеро» с баз в Эгейском море. В налетах участвовали 10°, 11°, 12°, 14° и 15° Stormo с аэродромов Лероса и Родоса. Несмотря на размах этих атак, который в последующие дни стал еще больше, Каннингхэм оставался совершенно невозмутимым. Он вел флот на северо-запад, намереваясь отрезать итальянские линкоры от их убежища в Таранто.

Как ни странно, во многом намерения англичан отвечали планам итальянцев. Хотя адмирал Кампиони имел полную информацию относительно размеров британского флота и его предполагаемых намерениях, он решил, что может позволить себе небольшое столкновение рядом с итальянским побережьем. В этом случае базы были бы совсем неподалеку, флот могли бы поддержать мощные воздушные силы, а на пути противника были развернуты подводные лодки. Поэтому Кампиони надеялся увлечь англичан лакомым кусочком. Адмирал рассчитывал, что бомбы и торпеды ослабят Средиземноморский флот до того, как он войдет в соприкосновение с итальянским.

Его уверенность еще больше усилили значительно преувеличенные сообщения пилотов, поступающие на мостик флагманского линкора. После возвращения на базы итальянские летчики красочно описывали многочисленные попадания и тяжелые повреждения британских кораблей. Один такой случай даже стал достоянием широкой публики. Одна из итальянских газет на первой полосе напечатала огромный снимок окутанного дымом британского линкора, что было якобы результатом бомбовых попаданий. Но при внимательном рассмотрении можно было увидеть, что это старый «Ройял Соверен», идущий полным ходом. Из его трубы извергается столб дыма, который ветром загибается вниз. Этот снимок изрядно повеселил британских моряков. Но заявления летчиков Кампиони не мог проверить, как и командиры авиационных частей на аэродромах. Истина стала известна итальянцам лишь несколько лет спустя, а в тот день большая часть заявлений была воспринята всерьез. Более того, точное бомбометание, во время которого бомбы часто накрывали корабли, делало достоверное определение результатов почти невозможным, потому что с большой высоты слишком трудно отличить близкий разрыв от прямого попадания. Это было общим для ВВС всех воюющих стран. Королевские ВВС и американские армейские ВВС оказались еще более склонными преувеличивать результаты своих атак. Летчики Оси относились к своим достижениям более критично. Как и в случае с «потоплением» «Арк Ройяла» в 1939 году, общее количество «потопленных и поврежденных» британских кораблей постепенно росло. Это убедило Кампиони, а вслед за ним и Муссолини, что флот Каннингхэма во время этой фазы операции серьезно пострадал.

Сумерки 8 июля принесли некоторое облегчение британским морякам. Однако они знали, что все дальше забираются в центральную часть Средиземного моря, приближаясь к аэродромам самой Италии, где в полной готовности их ожидают новые группы бомбардировщиков, чтобы на рассвете возобновить атаки. Итальянцы знали, что сокращение дистанции до аэродромов позволит им совершить больше самолето-вылетов. По тревоге было поднято единственное подразделение итальянских пикировщиков — 96° Gruppo — под командованием капитана Эрколани. Эти 19 двухмоторных пикирующих бомбардировщиков S-85 базировались на острове Пантеллерия посреди Сицилийского пролива. Теперь они были готовы, если представится возможность, выполнить хвастливое обещание дуче «смести английские корабли с поверхности моря».

 

Глава 3.

Навстречу противнику

Пока во второй половине дня 8 июля Средиземноморский флот проходил крещение небесным огнем, летающие лодки «Сандерленд» вылетели с Мальты, чтобы попытаться обнаружить противника, упомянутого в обрывочном донесении «Феникса». Как мы уже говорили, в период с 9 по 11 июля были организованы дополнительные разведывательные полеты, чтобы перекрыть район Мальта — мыс Спартивенто — мыс Коллине — Корфу. Это оказалось нелегкой задачей для 202-й эскадрильи, в которой не хватало самолетов.

Однако «Лондон» L-5803, вылетевший с Мальты ближе к вечеру, был направлен в район, где «Феникс» провел свою неудачную атаку. Этот самолет и экипаж уже отличились несколько дней назад, когда навели 7-ю эскадру крейсеров на группу из 3 итальянских эсминцев. В последовавшем бою один эсминец был потоплен. Теперь этот экипаж снова отличился, обнаружив главные силы Кампиони. По донесению летающей лодки, итальянская эскадра состояла из 2 линкоров, 6 крейсеров и 7 эсминцев. Она находилась в точке 33°35′ N, 19°40′ О и следовала курсом 340 градусов. «Лондон» поддерживал контакт с противником и в 16.10 сообщил, что итальянцы повернули на курс 70 градусов, находясь в 220 милях к северу от Бенгази.

Тот факт, что линкоры и крейсера, о которых сообщалось ранее, соединились и повернули на обратный курс, а также продолжительные бомбардировки натолкнули главнокомандующего на мысль, что итальянцы имеют какие-то веские причины не пускать английский флот в центральную часть Средиземного моря. Так как пунктом назначения конвоя, который вероятно прикрывали итальянцы, мог быть только Бенгази, выводы напрашивались сами собой. Если конвой, идущий в Ливию, прикрывают главные силы флота, тогда возможность дать бой противнику должна выйти на первое место, отодвинув необходимость прикрывать собственный конвой. Сначала, несмотря на совершенно точный рапорт L-5803, Каннингхэм подозревал, что замеченные линкоры могут на самом деле оказаться тяжелыми крейсерами. Тем не менее, Соединение В продолжало следовать курсом 310° со скоростью 20 узлов в течение всей ночь 8/9 июля. Ночь прошла спокойно, и расстояние между противниками заметно сократилось.

К этому времени итальянский конвой благополучно прибыл в Бенгази, поэтому в полдень 8 июля Кампиони предстояло решить, что делать с Каннингхэмом. Когда итальянские самолеты видели его в последний раз, он упрямо шел на запад, несмотря на якобы имеющиеся потери от бомбовых ударов, и находился в тот момент к югу от Крита.

Сначала Кампиони решил сосредоточить силы в Ионическом море. Но 9 июля в 3.30 он получил радиограмму Супермарины с более детальной информацией о передвижениях англичан (она была отправлена 8 июля в 22.00). Супермарина также сообщила о мерах, принятых для оказания помощи адмиралу. По ее оценкам, британские корабли должны были 9 июля к 18.00 находиться в следующих точках: крейсера — 37°20′ N, 16°45′ О, линкор — 37°20′ N, 19°50′ О, 2 линкора, авианосец и эсминцы — 37» N, 17° О. 5 итальянских подводных лодок были развернуты в районе с границами 35°50′ — 37° N, 17° — 17°40′ О, образовав подводную ловушку. Авиационные части Сицилии и Пульи получили приказ подготовить к вылету все бомбардировщики и разведчики, чтобы обнаружить эти британские соединения и следить за ними. Были подготовлены гидросамолеты, которые должны были провести торпедную атаку, если англичане пересекут линию 35°40′ N, 18°05′ О.

Бой у Пунта Стило 9 июля 1940 г.: Итальянское соединение (1) возвращается в Таранто, сопроводив в Бенгази большой конвой. Британский Александрийский флот (2) направляется к Мальте. Оба командующих узнают о присутствии противника. Англичане пытаются отрезать итальянцев. Итальянцы уклоняются и ждут англичан у мыса Пунта Стило. Происходит короткая нерешительная стычка (3). Хотя англичане сильнее итальянцев, они не пытаются продолжать бой. Потеряв контакт (4), оба соединения следуют по назначению.

У Кампиони было более чем достаточно времени, пока Каннингхэм прибудет в район, который он выбрал для боя. Поэтому итальянский адмирал перестраивал свой мощный флот у берегов Калабрии, заправлял эсминцы, подтягивал подкрепления, чтобы к полудню иметь в своем распоряжении все силы. В 6.00 для дозаправки были отправлены первые эсминцы: 8-й («Фольгоре», «Фульми-не», «Балено», «Лампо»), 15-й («Пигафетта», «Зено») и 16-й («Да Рекко», «Усодимаре», «Пессано») дивизионы. Тем временем из Таранто вышел 14-й дивизион под командованием капитана 1 ранга Джованни Галати, находившегося на эсминце «Вивальди». С ним шли «Да Ноли» (капитан 2 ранга Акилле Дзоли) и «Панкальдо» (капитан 2 ранга Луиджи Мерини).

К этому времени британский флот завершил сосредоточение в точке 36°55′ N, 20°30′ О и был готов к бою. Он шел классическим строем, который отрабатывался все два межвоенных десятилетия.

7-я эскадра крейсеров была развернута впереди строем фронта примерно в 8 милях от главных сил. Вместе с ней шел лидер «Стюарт», чтобы обеспечивать связь между крейсерами и главнокомандующим. Флагман Каннингхэма «Уорспайт» превосходил в скорости на 5 узлов остальные 2 линкора, поэтому главнокомандующий использовал его в качестве линейного крейсера, чтобы поддержать свое разведывательное соединение, которое уступало противнику в численности и огневой мощи. Его сопровождали эсминцы 14-й флотилии «Нубиэн», «Мохаук», «Хироу», «Хируорд» и «Дикой». Они шли клином впереди линкора. Главные силы контр-адмирала Придхэм-Уиппела находились примерно в 8 милях за кормой «Уорспайта». «Ройял Соверен», самый тихоходный из линкоров, шел впереди «Малайи». Авианосец «Игл» шел за ними в кильватер, однако он мог свободно маневрировать для проведения полетов, как того требовало направление ветра.

Их прикрывали эсминцы 10-й и 2-й флотилий «Хиперион», «Хостайл», «Хэсти», «Айлекс», «Дэйнти», «Дифендер», «Джюно», «Янус», «Вампир», «Вояджер». Весь флот следовал генеральным курсом 260° со скоростью 15 узлов.

На «Игле» началась небольшая суматоха, потому что он готовился в 4.40 поднять звено из 3 «Суордфишей» на разведку впереди по курсу флота на глубину до 60 миль в секторе от 180 до 300 градусов. Однако Кампиони находился далеко за пределами указанного сектора, и самолеты вернулись с пустыми руками.

Когда занялось утро 9 июля, Средиземноморский флот был совершенно готов к встрече с итальянцами, если те все-таки рискнут принять бой. Настроение было отличным. Пассажир, следовавший на Мальту на борту австралийского эсминца «Вампир», описывает свои впечатления:

«В Королевском Австралийском Флоте дела обстоят несколько иначе, чем в британском. Капитанский вестовой был общительным и болтливым парнем. Утром он разбудил меня и, подавая чашку чая, сообщил:

«Если бы я был на вашем месте, то не стал бы сегодня валяться весь день. Поднимайтесь на палубу. Вам это понравится. Будет бой».

«Бой! — тупо пробормотал я. — Какой такой бой?»

«Самая обычная кровавая драчка, — ответил он. — Море просто кишит кораблями. Похоже, тут весь Средиземноморский флот».

Я вылетел на палубу, как был — в пижаме с чашкой чая в руке. Помню, это была середина июля. Утро было свежим и чудесным. Восходящее яркое солнце золотило своими лучами небо. Сапфировое море искрилось бриллиантовыми блестками. Кильватерная струя «Вампира» походила на витые нити жемчуга. Утро было поэтическим. Однако оно подходило и для более мрачных дел. Молодой австралийский моряк был прав. Море просто кишело кораблями».

Итальянский флот тоже начал сосредоточение, и в 6.40 3-я дивизия («Больцано» и «Тренто» вместе с 4 эсминцами) встретилась с двумя другими группами тяжелых крейсеров: 1-й дивизией («Фиуме», «Гориция», «Зара» и 4 эсминца) и флагманом адмирала Паладини крейсером «Пола» и его 4 эсминцами. В это время Кампиони со своими 2 линкорами и их сопровождением направлялся, чтобы встретиться с этой эскадрой. Кроме всего прочего, Паладини отменил возвращение 7-й дивизии («Савойя», «Д'Аоста», «Аттендоло», «Монтекукколи» и 4 эсминца) в Палермо и приказал ей присоединиться к флоту.

Кампиони ожидал всесторонней помощи от Реджиа Аэронаутика. Он надеялся на частые сообщения о положении противника и мощные атаки против британского флота, которые ослабят Каннингхэма до того, как противники сблизятся на дистанцию артиллерийского выстрела. Однако его ожидало горькое разочарование. Итальянские ВВС продемонстрировали свою полнейшую беспомощность. Они не сумели решить ни одну из этих задач. Кампиони получил только одно сообщение самолета-разведчика, которое пришло, когда он уже ожидал подхода противника. И это было не первое разочарование.

Итальянцы имели в своем распоряжении армады самолетов, которые ничего не сделали. Зато единственная летающая лодка «Сандерленд» L-5807 202-й эскадрильи, вылетевшая утром с Мальты, быстро обнаружила итальянские линкоры. Она повисла в небе прямо над ними, сообщая обо всех маневрах противника. Итальянцы постоянно пытались отогнать ее зенитным огнем, но напрасно.

Именно радиограмма «Сандерленда» L-5807 первой была принята на мостике «Уорспайта». В первом сообщении разведчика говорилось, что в 7.32 замечены 2 линкора, 4 крейсера и 10 эсминцев. Они находятся в точке 37°14′ N, 16°51′ О и следуют курсом 330° со скоростью 15 узлов. Через 7 минут «Сандерленд» заметил итальянские тяжелые крейсера, идущие на соединение с линкорами, сообщив в 7.39 о 8 крейсерах и 8 эсминцах в 20 милях от главных сил по пеленгу 80°. Это соединение следовало курсом 360°.

Кампиони приходил в бешенство, видя этого преследователя, в то время как все его радиограммы, отправленные в штаб ВВС в Мессину, оставались без ответа. Истребители, способные сбить или отогнать «Сандерленд», а также прикрыть его корабли от внимания назойливых ищеек и атаки торпедоносцев, не появились. Хотя он несколько раз передавал свою просьбу, в небе над итальянским флотом все утро можно было видеть только английские самолеты, хотя все это происходило менее чем в 50 милях от итальянских берегов.

В 8.05 «Сандерленд» отправил очередную радиограмму, сообщив, что итальянские линкоры повернули на курс 360°. Теперь итальянский флот находился на расстоянии 145 миль по пеленгу 280° от «Уорспайта». Адмирал Каннингхэм изучил все эти донесения и в 8.10 приказал повернуть на курс 305°, увеличив скорость до 18 узлов. Он не отказался от намерения поставить свой флот между итальянцами и Таранто, чтобы отрезать им путь отхода, если они в последний момент испугаются принять бой.

Свидетель описывает происходившее на мостике «Уорспайта» в это прекрасное солнечное утро:

«Уорспайт» был спроектирован в качестве флагманского корабля флота. Адмиральский мостик был расположен прямо под компасной платформой, и обзор там был не самый лучший. Посреди него, внутри броневой коробки, находилась адмиральская штурманская рубка и оперативный центр с маневренным планшетом, который переговорные трубы и телефонные кабеля связывали с наружными постами. Разумеется, его оборудование было примитивным по сравнению с тем, что появилось позднее, но в то время оно нас вполне устраивало.

В оперативном центре мы с Томом Браунриггом (флагманский штурман) на основании рапортов других кораблей составили ясную картину происходящего, хотя сами ничего не видели. То, что к нам поступало, заставило нас невольно воскликнуть: «Да это прямо как на штабной игре!» Крейсерская завеса сообщила о появлении противника, после чего вступила в бой с его крейсерами. Эсминцы начали выдвигаться в авангард, чтобы атаковать. «Уорспайт» выступил в роли линейных крейсеров, которые подерживали легкие силы. А сзади — ох как медленно! — подтягивался наш линейный флот, «Ройял Соверен» и «Малайя».

Хотя адмирала Кампиони тревожило отсутствие сведений о противнике, он все еще надеялся, что события повернут в предусмотренное им русло. Он собирался дать бой на собственных условиях. В 9.00 он отправил Супермарине длинную радиограмму, излагая детали своей диспозиции.

Кампиони намеревался перестроить флот в 4 колонны с интервалами 5 миль. Если появится точная информация об англичанах, он постарается дать им бой примерно в 14.00 где-то около точки 37°40′ N, 17°20′ О. «Чезаре» должен следовать курсом 120° со скоростью 18 узлов. Тяжелые крейсера он намеревался поставить в 5 милях на юго-восток от линкоров. Левую колонну хотел сформировать из легких крейсеров 4-й дивизии («Барбиано», «Кадорна», «Джуссано», «Диац») и 8-й дивизии («Абруцци», «Гарибальди»). Правую колонну должны были составить легкие крейсера 7-й дивизии («Савойя», «Д'Аоста», «Аттендоло», «Монтекукколи»). После этого Кампиони планировал держать весь флот в районе между побережьем Калабрии на севере и своей подводной ловушкой на юге.

Однако вскоре у итальянского главнокомандующего появились и другие проблемы, кроме отсутствия разведывательных данных и воздушного прикрытия. Один за другим его эсминцы начали сообщать о поломках машин, которые не выдержали первого же длительного похода.

С 10.30 до 12.00 эсминцы «Дардо», «До Ноли» и «Страле» сообщили о различных неисправностях и запросили разрешения вернуться в Таранто для ремонта. В результате на некоторое время в распоряжении главнокомандующего из первоначального состава сопровождения остались только два эсминца — «Фреччиа» и «Саэтта». Но это опасное положение изменилось, когда подошел 14-й дивизион и вернулись после дозаправки 8-й и 15-й дивизионы. В это время Кампиони шел прямо на север, но в 11.25 впереди появились горы Пунта Стило. Поэтому Кампиони повернул на юг и начал крейсировать в 60 милях от берега, ожидая, пока ситуация прояснится.

В этот период шатаний туда и обратно итальянская эскадра находилась под постоянным наблюдением английских самолетов-разведчиков. К «Сандерлендам» L-5807 и L-9020, продолжавшим следить за ней, время от времени присоединялись самолеты «Игла». Зато итальянские истребители даже и не думали показываться. Поэтому адмирал Каннингхэм непрерывно получал самую свежую информацию, тогда как Кампиони ничего не знал о месте нахождения англичан.

В 8.58 «Игл» поднял еще 3 «Суордфиша» для ведения разведки. Они должны были осмотреть сектор от 260 до 300 градусов, пролетев на запад как можно дальше. Их сообщения дополнили информацию «Сандерлендов», хотя указанные координаты и скорости заметно различались. Но, сведя всю информацию воедино, штаб на мостике «Уорспайта» сумел составить довольно точную картину «бега на север» эскадры Кампиони. В 11.05 «Су-орд фиш» сообщил, что видит 2 линкора и 1 крейсер в точке 38°07′ N, 16°57′ О, и еще 4 крейсера находятся рядом с ними. Через 10 минут «Сандерленд» L-5807 передал, что главные силы итальянцев находятся в точке 38°06′ N, 17°48′ О и идут прямо на север.

Так как итальянцы отходили на север, Каннингхэм начал опасаться, что они могут ускользнуть от английского флота. Поэтому было решено немедленно отправить в атаку торпедоносцы «Игла», которые в случае успеха могли вынудить итальянцев снизить скорость. В 11.45 «Игл» покинул строй и развернулся против ветра. 9 «Су-ордфишей» 813-й эскадрильи ВСФ поднялись в воздух. Каждый нес под брюхом 533-мм торпеду. Они полетели в сторону итальянского флота, который в это время находился на расстоянии 90 миль от «Уорспайта» по пеленгу 295°. 90 миль было совсем небольшим расстоянием для самолетов того времени, но не для «Суордфиша». Эти старые бипланы, можно сказать, летучие ископаемые, имели максимальную скорость всего лишь 139 миль/час. Если же самолет нес 1695-фн торпеду на внешней подвеске (а другой и не было), то мог развить не более 100 миль/час.

Поэтому «Суордфишам» потребовался почти час, чтобы преодолеть это расстояние. Так как в последнем сообщении, полученном на «Игле», указывалось, что итальянцы идут на север, не удивительно, что ударная группа, прибыв в указанное место, не обнаружила «Кавура» и «Чезаре», потому что итальянские линкоры в это время находились далеко на юге и продолжали следовать в этом направлении. Самолеты «Игла» потеряли контакт с ними, и лишь в 12.15 пришло сообщение «Сандерленда» L-5803, который увидел 6 крейсеров и 10 эсминцев в точке 37°56′ N, 17°48′ О. Они следовали курсом 220° со скоростью 25 узлов. Через 5 минут он передал второе сообщение о 3 тяжелых крейсерах в точке 37°55′ N, 17°55′, которые следовали курсом 225°.

Именно на эскадру итальянских тяжелых крейсеров и обрушились в 12.52 авианосные «Суордфиши». Крейсера находились позади линкоров, однако летчики приняли их именно за линкоры, что немного удивительно, так как по внешнему виду эти корабли резко различались между собой.

«Суордфиши» мучительно медленно догнали это соединение и примерно в 13.30 атаковали замыкающие корабли, все еще думая, что перед ними линкоры. Торпедоносцы встретил шквал огня с крейсеров и эсминцев. Несмотря на то, что сближение проходило крайне медленно из-за высокой скорости крейсеров, несмотря на огонь противника, торпедоносцы атаковали эскадру с правого борта. При этом ни один самолет не был сбит, они получили лишь незначительные повреждения.

В это время итальянские 4-я и 8-я дивизии (легкие крейсера) и 9-й и 14-й дивизионы эсминцев, с запозданием прибывшие из Таранто (из-за неполадок на «Да Ноли» и его возвращения), образовали левую колонну к востоку от линейных кораблей 5-й дивизии. Она вместе с 7-м дивизионом эсминцев шла курсом 168° со скоростью 18 узлов в точку рандеву, которое было назначено на 14.00. Тяжелые крейсера во главе с «Полой» в сопровождении 11-го и 12-го дивизионов эсминцев находились за кормой 5-й дивизии и нагоняли ее, чтобы образовать западную колонну. Легкие крейсера 7-й дивизии и 13-й дивизион эсминцев пока находились далеко от главных сил.

Тяжелые крейсера были атакованы в период с 13.15 до 13.26. Согласно итальянским отчетам, «Суордфиши» подходили на высоте 80 футов и сбрасывали торпеды с расстояния 3000 футов после того, как были обстреляны эсминцами охранения и самими крейсерами. Судя по всему, главными целями этой атаки были «Тренто», «Фиуме», «Зара» и «Пола». Однако все крейсера успешно уклонились от нацеленных на них торпед, используя высокую скорость и отличную маневренность. Адмирал Паладини, который находился на борту крейсера «Пола», так описывал эту атаку:

«Два самолета совершили решительную попытку атаковать голову нашей колонны. Они подошли с кормы. Один самолет проскочил внутрь завесы эсминцев и уклонился от огня всех кораблей сопровождения. После великолепного маневра он сбросил торпеду в «Полу» под углом 70° с левого борта, находясь на расстоянии не более 1500 метров. «Пола» круто повернула влево на полном ходу и обстреляла этот самолет из всех имеющихся орудий».

Итальянцы признают, что эта атака, как и все остальные, была проведена с минимальной дистанции. Экипажи проявляли невероятную отвагу, совершенно не заботясь о собственной безопасности. Само ударное соединение тоже осталось невредимо. Самолеты перестроились и полетели обратно на «Игл». Они приземлились примерно в 14.34. Один из молодых пилотов «Суордфишей» так описывает эту атаку:

«Насколько я помню, предполетный инструктаж был предельно простым. Нам напомнили о стандартном методе атаки эскадрильей. Лететь к цели следовало на умеренной высоте около 8000 футов звеньями по 3 самолета. Когда группа выйдет на исходную позицию, звенья должны провести скоординированную атаку, чтобы каждое из них заходило на цель в своем секторе одновременно с другими. Мы отрабатывали эту тактику на учениях до бесконечности против специального корабля-мишени.

Сбрасывать торпеды следовало с высоты 50 футов на дистанции 1000 ярдов при максимальной скорости самолета 90 узлов. Чтобы выдержать эти условия после почти вертикального пике с высоты 8000 футов, требовалась большая практика. Опуститься слишком низко было бы опасно. Слишком высокая скорость приведет к тому, что торпеда не войдет в воду правильно и собьется с курса. Если она будет сброшена слишком высоко, то может получить повреждения при ударе о воду.

Когда мы взлетели, погода была просто великолепной: сверкающее безоблачное небо при неограниченной видимости. Мы взлетели на расстоянии примерно 50 миль от итальянского флота и сразу принялись отчаянно набирать высоту. «Суордфиш» с торпедой делает это крайне медленно. Итальянцы поставили плотную огневую завесу задолго до того, как мы приблизились. Они продолжали вести огонь, пока мы приближались и снижались для сброса торпед. Я полагаю, мы все были немного смущены огромным количеством вражеских кораблей. Именно это привело к тому, что самолеты атаковали различные цели вместо того, чтобы сосредоточиться на какой-то одной. Над самой водой на высоте 50 футов завеса была особенно плотной. Огонь велся со всех направлений, когда мы оказались среди вражеского флота. Нам сильно помешало целиться то, что вражеские корабли использовали орудия главного калибра, стреляя на минимальном возвышении. Всплески снарядов были особенно опасными. Мы не добились попаданий, но не пострадал и ни один из наших самолетов.

После атаки, когда мы возвращались на «Игл», мы могли видеть, как два флота начали сражение. Это было редкое зрелище. Мы находились на высоте 2000 футов и следили за перестрелкой между линейными флотами. Итальянцы долго не выдержали и вскоре изменили курс. Используя более высокую скорость, они побежали домой».

Тем временем еще один «Суордфиш» с «Игла» в 13.30 сообщил, что в секторе, выделенном ему для поисков (от 334° до 291° на расстоянии 60 миль), противника нет.

Хотя пилоты сообщили, что во время первой атаки их целями были линкоры, анализ скорости и маневров кораблей противника показал, что это были крейсера. Сообщение этого разведчика подтвердило предчувствие главнокомандующего, что итальянцы уже повернули на юг примерно в 12.00. Поэтому крейсерское соединение, о котором сообщалось ранее, пыталось соединиться с главными силами, которые находятся в точке 37° 45° N, 17°20′ О. Эти подозрения получили новые основания в 13.40, когда «Сандерленд» L-9020 сообщил о 3 линкорах и большом количестве крейсеров и эсминцев, идущих курсом 220° в точке 37°58′ N, 17°20′ О. Затем последовало сообщение от 14.15, в котором говорилось о большой группе кораблей, идущей курсом 20° со скоростью 18 узлов. Из этого сообщения на мостике «Уорспайта» сделали вывод, что противник сумел собрать свои силы воедино и теперь следует на север. Силы итальянцев должны были значительно превосходить английские, но все-таки британский флот быстро шел навстречу противнику. Каннингхэм сделал вывод, что итальянцы намерены дождаться его и принять бой, хотя этот бой будет проходить на их территории, и у них будет не одна лазейка, чтобы удрать.

Поэтому британский флот продолжал следовать на северо-запад, чтобы отрезать Кампиони от его главной базы в Таранто. Когда в 14.00 из новых сообщений самолетов-разведчиков стало ясно, что эта цель достигнута, флот повернул на курс 270° для последнего броска. Погода во второй половине дня была самой благоприятной для артиллерийского боя. Ветер силой 5 баллов дул примерно с северо-запада. Он уносил бы прочь дым британских орудий и мешал бы итальянцам видеть цели. С другой стороны, такой ветер помог бы им ставить дымовую завесу, если бы они решили прикрыть свой отход. Море было спокойным, облачность составляла 2/10. Однако Реджиа Аэронаутика так и не показалась, заставляя гадать о причинах своего отсутствия. Ведь налет бомбардировщиков, подобный вчерашнему, серьезно осложнил бы маневрирование англичан и мог нанести им новые потери, на что надеялся Кампиони. Видимость колебалась от 15 до 20 миль, что было очень важно в период, когда не было радаров.

7-я эскадра крейсеров по-прежнему шла строем фронта в 8 милях впереди флагманского корабля. В 14.30 крейсера двигались курсом 270° со скоростью 22 узла. «Ройял Соверен», «Малайя», «Игл» находились в 10 милях позади, потому что уступали «Уорспайту» в скорости. К 14.35 «Игл» завершил принимать ударную группу. Пилоты подтвердили, что предположения Каннингхэма совершенно верны. Главные силы итальянского флота следуют курсом 360° со скоростью 15 узлов. Через 15 минут самолет-разведчик сообщил, что вражеский флот находится по пеленгу 260° от «Уорспайта» на расстоянии около 30 миль.

Однако вскоре после неудачно атаки «Суордфишей» против тяжелых крейсеров, шедших у него за кормой, Кампиони наконец получил донесение от самолетов-разведчиков, которого ожидал все утро. Ему было не слишком приятно узнать, что в 13.30 самолет 142-й эскадрильи заметил 2 линкора и 8 эсминцев, следующих курсом 330° со скоростью 22 узла всего в 80 милях от его собственного соединения. Этот самолет заметил «Ройял Соверен» и «Малайю» с эсминцами сопровождения, потому что «Игл» в это время отсутствовал, принимая самолеты. Если же учесть недавно закончившуюся атаку авианосных самолетов, то итальянскому главнокомандующему стало понятно, что англичане прекрасно осведомлены обо всех его передвижениях. Это позволило Каннингхэму занять позицию между итальянским флотом и его главной базой. Поэтому Кампиони решил еще раз изменить курс до того, как англичане окончательно отрежут его. Было ясно, что Реджиа Аэронаутика, которая не сумела организовать атаки в это утро, ничуть не ослабила британский флот. Кроме того, Кампиони понял, что англичане пройдут севернее района сосредоточения подводных лодок, если не изменят курса, которым двигаются в данный момент. В результате итальянский и британский флоты были вынуждены разбираться между собой без посторонней помощи, чего Кампиони совершенно не хотелось. Поворачивая на север, он надеялся заманить англичан, которые явно жаждали боя, еще ближе к итальянским берегам, где ожидали своего часа многочисленные бомбардировщики.

Значение одного-единственного донесения самолета-разведчика трудно преувеличить. Если бы Кампиони не получил его и продолжал следовать на юг со всем флотом, Каннингхэм очень быстро оказался бы далеко у него за кормой. Только немедленный поворот дал итальянскому адмиралу шанс вывернуться из сложного положения и спастись.

В этот момент события начали выходить из-под контроля Кампиони. Сохранить порядок в строю во время поворота довольно сложно, особенно если помнить, что совсем рядом на северо-востоке находится противник. Кроме того, еще не все корабли присоединились к главнокомандующему. Легкие крейсера «Диац» и «Кадорна» из 4-й дивизии испытывали проблемы с машинами вроде тех, что ранее вынудили отправить обратно 3 эсминца. Однако их просьба разрешить вернуться в базу была отклонена, и они остались на своих местах в строю.

К 14.05 итальянский флот перестроился на курсе 10°, постепенно сходясь с британским флотом, который шел на северо-запад. 4-я и 8-я дивизии находились в 5 милях восточнее линкоров, 5-я дивизия шла в центре, тяжелые крейсера 1-й и 3-й дивизий во главе с «Полой» находились в 3 милях к западу от итальянского флагмана. Однако 7-я дивизия все еще болталась позади, подходя с SSW на полной скорости.

В 14.15 крейсера 4-й и 8-й дивизий получили приказ катапультировать гидросамолеты. Это должны были сделать «Барбиано», «Джуссано» и «Абруцци». Самолетам предстояло провести поиск прямо по курсу итальянского флота, чтобы обнаружить противника. На берег были отправлены несколько радиограмм с требованием прислать армейские бомбардировщики, чтобы атаковать британский флот. Этой атаки Кампиони напрасно ждал все утро.

Он также получил сообщение от Супермарины, которое ничуть не подняло его настроение накануне столкновения с вражеским флотом. Это был холодный душ для Кампиони, который искал боя с Королевским Флотом. А ему приказали избегать боя даже с отдельными группами британских линкоров, оттягивать любую перестрелку и вообще контакт с противником до тех пор, пока бомбардировщики ВВС не проведут атаку и повредят британские корабли. На закате он должен был начать отход к своим базам и увлечь англичан за собой к подводной ловушке. Если бы ситуация складывалась благоприятно для него, он мог провести ночную торпедную атаку, использовав свои легкие силы.

Такая инструкция не только разочаровала Кампиони, но и пришла слишком поздно, что он мог выполнить ее. Буквально через несколько минут флоты противников увидели друг друга, зато в небе не появился ни один итальянский бомбардировщик. Поэтому у Кампиони не осталось иного выбора, как принять бой на отходе, удерживая предельную дистанцию, пока не прибудут самолеты. Эта задача была вполне по силам итальянцам, так как они обладали заметным превосходством в скорости и количестве кораблей и могли диктовать характер боя, избегая слишком сближаться с англичанами.

Зато британский Средиземноморский флот шел навстречу противнику с ощущением непоколебимой уверенности, несмотря на явное неравенство сил. Как позднее вспоминал Каннингхэм:

«Это был не совсем тот момент, который я выбрал бы, чтобы дать бой. Они имели большое количество крейсеров, а мы имели всего 4 единицы, так как поврежденный «Глостер» был непригоден для серьезного боя. К тому же на них осталось чуть больше половины боезапаса. Более того, скорость сближения ограничивалась максимальной скоростью «Ройял Соверена». Однако мл были рады и такой возможности. Вскоре «Уорспайт» пошел полным ходом на помощь нашим крейсерам, которые не имели 203-мм орудий, а потому значительно уступали в числе и огневой мощи».

 

Глава 4.

«Вижу вражеский линейный флот!»

Далеко впереди главных сил Средиземноморского флота шли строем фронта 5 легких крейсеров 7-й эскадры. На «Орионе» был поднят флаг вице-адмирала Джона Тови, одного из самых выдающихся командиров этой войны. Позднее он стал главнокомандующим Флотом Метрополии. Любой, кто его знал, описывал автору этого адмирала как «прекрасного командира, прямого, дальновидного, честного, всегда готового поддержать разумное предложение. Он мог объяснить тебе, что ты сделал неправильно, не выказывая при этом неудовольствия». В годы Первой Мировой войны Тови прекрасно показал себя в качестве командира эсминца. Он был абсолютно бесстрашным человеком, и был досрочно произведен в капитаны 2 ранга за свои действия в Ютландской битве, когда командовал эсминцем «Онслоу», входившим в состав 13-й флотилии, которая прикрывала линейные крейсера Битти. В представлении отмечалась «настойчивость и решительность, с которой он атаковал вражеские корабли». Теперь его эскадра легких крейсеров должна была впервые после той знаменательной битвы встретиться с вражеским линейным флотом. Один из офицеров «Стюарта» так изложил свои впечатления от начала нового сражения: «Видимость была превосходной: синее море и безоблачное небо. Крейсера мчатся вперед, эсминцы выстроились полукругом впереди линкоров. Эту картину не забудет ни один человек, которые ее видел. Несколько флагов взлетают по фалам флагманского линкора, в ответ на других кораблях тоже поднимаются вымпела. Затем, одновременно по сигналу флагмана, флот должен изменить курс, как рота отлично вышколенных солдат. Эсминцы ложатся на борт, и пена клокочет у них под форштевнями. Линкоры более тяжеловесны, но когда они поворачивают на новый курс, то выглядят не менее впечатляюще».

Едва вражеский флот появился на горизонте, Каннингхэм немедленно перестроил свой флот. «Игл» получил приказ действовать независимо. Авианосец должен был поднять дополнительные самолеты-разведчики и искать возможность провести атаку торпедоносцев. Он должен был держаться подальше от линкоров, так как был крайне уязвим. Эсминцы «Вампир» и «Вояджер» должны были прикрывать его от подводных лодок, так как были самыми старыми кораблями, находившимися под командованием Каннингхэма. В 14.35 «Стюарт», шедший впереди легких крейсеров, был отозван и занял позицию за кормой «Ройял Соверена» в качестве лидера 10-й флотилии. Он был готов повести эсминцы в торпедную атаку, как только поступит соответствующий приказ.

5 легких крейсеров отважно шли вперед, разыскивая противника, однако обнаружили, что тот обладает значительным превосходством в силах. К тому же запасы снарядов в артпогребах крейсеров заметно сократились.

«Одним из факторов, работавших против нас в бою у Калабрии, было то, что наши крейсера испытывали нехватку 152-мм снарядов. Пару недель назад они израсходовали много боеприпасов, когда гнались за 2 итальянскими эсминцами и вели огонь с большой дистанции. Проблема заключалась в том, что до войны основу крейсерских сил Средиземноморского флота составляли тяжелые крейсера, а сейчас мы не имели ни одного такого корабля. Действующий флот был укомплектован в спешке, и необходимые запасы снарядов еще не завершили долгое путешествие вокруг мыса Доброй Надежды. Поэтому мы испытывали беспокойство, пока не будут пополнены запасы на складах. Практика военного времени показала, что стандартный запас 1,5 боекомплекта является совершенно недостаточным».

В 14.15 итальянцы подняли 3 гидросамолета с легких крейсеров 4-й и 8-й дивизий, и уже через 15 минут один из них сообщил, что видит на юго-востоке подозрительный корабль.

У англичан первым заметил дым на горизонте австралийский крейсер «Сидней». Он появился слева по носу в 14.45, а через 2 минуты «Орион» также заметил противника. Одновременно на мостике своего флагманского линкора Кампиони получил еще одно сообщение от гидросамолета. В нем говорилось, что вражеский флот находится на расстоянии примерно 30 миль от итальянского и разбросан на большой площади. Вслед за этим противника обнаружил самолет Реджиа Аэронаутика, который сообщил, что англичане приближаются, следуя курсом NNW.

В 14.52 «Нептун» первым отправил радиограмму о визуальном контакте на «Уорспайт», сообщив, что видит 2 вражеских корабля по пеленгу 238° на расстоянии около 16 миль. В 15.00 последовало новое сообщение о 3 эсминцах и 4 крейсерах в секторе от 240 до 270 градусов. В 15.01 «Сидней» заметил еще 5 вражеских крейсеров. Поврежденный «Глостер» еще раньше был отправлен на соединение с «Иглом», так как не мог участвовал в сражении, но все-таки был бы полезен, если бы вражеские крейсера сумели прорваться к старому авианосцу. Поэтому у Тови осталось всего 4 крейсера, которые находились в 10 милях впереди «Уорспайта». Они были развернуты строем фронта по пеленгу 320° и шли курсом 270° со скоростью 18 узлов. Британские крейсера быстро сближались с итальянскими кораблями, которые шли несколькими группами на расстоянии от 12 до 18 миль.

Тови упрямо шел навстречу превосходящим силам, пытаясь обнаружить своего главного противника. В 15.08 его настойчивость была вознаграждена, когда на расстоянии 15 миль по пеленгу 250° были замечены итальянские линкоры. Капитан Р. О'Коннор первым передал исторический сигнал: «Вижу вражеский линейный флот». На Средиземном море он был сделан впервые со времен Нельсона. Эта новость встряхнула всех моряков британского флота. Бинокли начали обшаривать западный горизонт, пытаясь различить силуэты неприятельских кораблей.

Заметив вражеских тяжеловесов, Тови немедленно развернул свои крейсера на курс 0°, перестроив их в кильватерную колонну, и увеличил скорость. Через 2 минуты он повернул чуть в сторону, чтобы не связываться с итальянскими кораблями, появившимися слева по борту. Он был готов вести бой на новом курсе, удерживая контакт, пока сзади не подойдет помощь в виде «Уорспайта».

Итальянская 4-я дивизия продолжала двигаться на север, однако 8-я дивизия адмирала Леньяни (легкие крейсера «Абруцци» и «Гарибальди») повернула прямо на англичан, следуя курсом 70°, и быстро увеличила скорость до 30 узлов. Итальянцы открыли огонь с дистанции 23600 ярдов. Англичане по ошибке приняли эти корабли за тяжелые крейсера, но Тови, не колеблясь, вступил в бой. В 15.12 он приказал «Ориону», «Нептуну», «Ливерпулю» и «Сиднею» открыть огонь по противнику. В 15.14 британские крейсера повернули на курс 25°, а через 4 минуты — на курс 30°, чтобы иметь возможность вести огонь всем бортом. Началась дуэль крейсеров.

Опубликованные ранее отчеты полны расхождений и противоречий относительно того, сколько каких кораблей действительно участвовало в бою. Поэтому было бы полезно рассмотреть, где в этот момент находились корабли противников. Следует отметить, что количество кораблей, вышедших в море, и количество кораблей, участвовавших в бою, значительно различались между собой. В действительности соотношение сил в районе боя было следующим:

Тогдашние британские отчеты склонны преувеличивать количество итальянских эсминцев, причем в послевоенных работах никто эту ошибку не пытался исправить. По всем английским документам, Кампиони имел 32 эсминца, но в действительности в бою участвовало не более половины. Точно так же в отчетах военного времени итальянские легкие крейсера числятся как тяжелые, и количество кораблей этого класса значительно преувеличивается. Из 32 эсминцев, с которыми Кампиони начал операцию, к 15.20 отсутствовала ровно половина. Легкие крейсера 2-й дивизии («Банде Нерее» и «Коллеони») были отправлены в Триполи вместе с эсминцами 10-го дивизиона («Маэстрале», «Либеччио», «Грекале», «Сирокко»). Еще 3 эсминца, как мы видели, были отосланы назад в Таранто из-за неполадок с машинами («Дардо», «До Ноли», «Страле»). 9 эсминцев утром были отправлены для дозаправки и еще не присоединились к адмиралу («Фольгоре», «Фульмине», «Балено», «Лампо», «Пигафетта», «Зено», «Да Рекко», «Усодимаре», «Пессано»). Точно так же не подошли высланные в качестве подкрепления «Вивальди» и «Панкальдо». Эти корабли присоединились к Кампиони только вечером в 19.30. Ожидалось, что 13-й дивизион эсминцев соединится с 7-й дивизией во второй половине дня.

У англичан в бою не участвовали легкий крейсер «Глостер» и эсминцы «Вампир» и «Вояджер». «Малайя» и «Ройял Соверен» участвовали в бою чисто символически, особенно последний линкор, так как он имел слишком малую скорость, которую не могли увеличить даже сверхчеловеческие усилия машинной команды. В результате против итальянских 2 линкоров, 6 тяжелых и 8 легких крейсеров и 16 эсминцев сражались британские 1 линкор, 4 легких крейсера и 12 эсминцев. Авиация обоих противников появилась заметно позднее и никакой реальной пользы никому не принесла.

Главным различием в положении противников было то, что бой происходил невдалеке от главной базы итальянского флота Таранто. Итальянцы знали, что англичане рвутся навязать бой противнику, поэтому они имели все возможности перебросить Кампиони значительные подкрепления, и тогда соотношение сил стало бы слишком неравным. Вместо этого они решили ограничиться воздушными атаками и положиться на подводные лодки. Но гидросамолетов-торпедоносцев было слишком мало, а подводным лодкам не представился случай атаковать.

Многие итальянские офицеры в Таранто высказывали резкое недовольство столь осторожными действиями. Особенно возмущался своей пассивной ролью адмирал Бергамини, командовавший самой сильной дивизией итальянского флота. Когда он узнал из полученных радиограмм, что 2 итальянским линкорам противостоят 3 английских, причем все это происходит буквально рядом, он приложил массу усилий, чтобы добиться разрешения выйти в море. Его поддерживали командиры обоих его новейших линкоров, капитаны 1 ранга Джирози и Спарцани. Их корабли стояли в Таранто почти полностью завершив боевую подготовку. «Литторио» и «Витторио Венето» номинально имели водоизмещение 35000 тонн, чтобы соответствовать договорным ограничениям, однако фактически их стандартное водоизмещение превышало 43000 тонн. Оба корабли были хорошо забронированы, имели высокую скорость и были вооружены 9 мощными 381-мм орудиями. Они по всем статьям превосходили «Уорспайт» или «Малайю». «Литторио» завершил свои ходовые испытания в Генуэзском заливе в декабре 1939 года, а «Витторио Венето» — в июне 1940 года. Однако официально линкоры были объявлены полностью боеготовыми только 2 августа. Хотя оба командира считали, что могут сыграть решающую роль в сражении, которое разворачивалось всего в нескольких милях от их якорной стоянки, Супермарина категорически отказалась дать разрешение на выход. Отчасти это объяснялось тем, что, когда они подготовятся к выходу в море, будет уже слишком поздно.

В 15.52 британские крейсера открыли ответный огонь по ближайшим итальянским кораблям. Первым начал стрелять «Нептун», следом за ним «Ливерпуль». Они вели огонь по вражеским крейсерам на расстоянии 22100 ярдов. В 15.23 открыл огонь «Сидней». Его командир считал, что обстреливает с дистанции 23000 ярдов тяжелый крейсер типа «Зара». «Орион» молчал до 15.26. В качестве цели сначала он выбрал эсминец, шедший впереди крейсеров. Это был «Альфиери» из состава 9-го дивизиона. 9-й дивизион под командованием капитана 1 ранга Даретти держался на правом крамболе 1-й дивизии и попал под огонь 152-мм орудий «Ориона». Хотя крейсер обстреливал эсминцы всего 3 минуты перед тем, как перенести огонь на итальянский крейсер, находящийся по пеленгу 249° на расстоянии 23700 ярдов, это было весьма неприятное время для «Альфиери». Вспоминает его капитан:

«Когда в 15.08 мы впервые увидели вражеские крейсера, идущие в нашем направлении, наш дивизион в 15.12 повернул на них и сближался, пока расстояние не сократилось до 18000 ярдов. Позади нас 4-я дивизия («Барбиано» и «Кадорна») тоже повернула на противника, тогда как 8-я дивизия («Абруцци» и «Гарибальди») поддерживала нас огнем 152-мм орудий и сближалась с противником так, чтобы вести огонь всем бортом. Противник развернулся к нам бортом и тоже открыл сильный огонь, однако мы продолжали сближаться, чтобы выполнить свою задачу и опознать вражеские корабли. Во время этой фазы боя мы подошли к противнику на расстояние 16000 метров после чего были отозваны командиром 8-й дивизии. Он приказал нам занять место в охранении крейсеров».

В 15.23 9-й дивизион повернул на северо-запад и снова занял свое место рядом с 8-й дивизией, которая в 15.30 круто повернула на запад, попав под обстрел британских крейсеров. Два крейсера 4-й дивизии держались за кормой англичан, но их тоже отогнали сосредоточенным огнем. После этого они не принимали участия в бою, и ушли на подбойный борт своих линкоров, сначала повернув на NNW, а в 16.11 — на запад, повторяя маневры флота. Тем не менее, в начале боя их стрельба, как и огонь 8-й дивизии, была достаточно меткой. Британский ответный огонь по обеим дивизиям итальянских крейсеров был достаточно плотным, хотя ни один корабль в этот период сражения попаданий не получил. Единственные повреждения получил «Нептун», когда осколками близкого разрыва в 15.25 на нем вывело из строя гидросамолет и катапульту. Во избежание опасности пожара поврежденный «Си Фокс» выкинули за борт.

Капитан 2 ранга Дж. П. Паркер так описывает происходившее в это время на борту «Нептуна»:

«Во время боя у Калабрии я находился в командно-дальномерном посту 152-мм артиллерии. Я был лейтенантом финансовой службы, но большую часть войны провел, управляя огнем 152-мм орудий, находясь или в центральном посту, или в КДП, где отвечал за измерение ВИП. В день боя мы находились на левом фланге крейсерской завесы впереди главных сил флота. На корабле сыграли боевую тревогу. Я занял свое место в КДП, и потому одним из первых увидел противника.

Три офицера в главном КДП, расположенном позади и выше мостика, сидели рядком. Старший артиллерист, управлявший огнем, находился в центре, справа сидел корректировщик (капитан-лейтенант), а измеритель ВИП, то есть я, — слева. Каждый из нас имел мощный визир, разворачивающийся вместе с КДП. Моей задачей было определение скорости цели и ее курс по отношению к нашему кораблю, докладывая следующим образом: «Скорость 28, отклонение зеленый 120». Я передавал эту информацию через микрофон в центральный артиллерийский пост, находящийся глубоко в трюме корабля. Я должен был своевременно и точно сообщать обо всех изменениях. На основе этой информации вычислялось значение целика, которое передавалось наводчикам.

«Нептун» передал: «Вижу противника». Этот сигнал на Средиземном море был сделан впервые с эпохи Нельсона. Видимость была отличной, и первое, что я увидел, были мачты большого числа кораблей, которые поднялись над горизонтом. Их было так много, что сначала я решил, что это торпедные катера, но вскоре стало ясно, что мы идем навстречу огромному флоту, состоящему из эсминцев, крейсеров и линкоров.

Нам требовалось некоторое время, чтобы подойти на дальность стрельбы, и я подумал, что вражеские линкоры могут открыть огонь раньше нас. После начала боя все пошло наперекосяк. Видимость ухудшили пороховой дым, дымовые завесы, столбы воды в местах разрыва снарядов. Приближающиеся снаряды гудели, как железнодорожные составы. Еще больше путаницу усиливала необходимость переключаться с одной цели на другую, когда крейсера или эсминцы появлялись из-за дымовой завесы.

Расчет КДП сначала ошибочно решил, что мы добились прямого попадания. Но думаю, что нас ввели в заблуждение вспышки вражеских выстрелов и падения наших снарядов. Мы все почувствовали себя гораздо увереннее, когда увидели, как открыл огонь линкор «Уорспайт». Итальянцы сразу прекратили бой после того, как их флагман получил попадание.

Если посчитать общий вес металла, который оба флота выкинули в море, можно лишь удивляться тому, как мало людей пострадало после единственного попадания «Уорспайта». Со своего места я прекрасно видел остальные корабли Средиземноморского флота и с возбуждением следил, как наши эсминцы перестроились для массированной торпедной атаки. К сожалению, ее вскоре отменили. Я мог видеть, как «Игл» поднимает свои «Суордфиши». В первые минуты боя «Нептун» попытался катапультировать один из двух своих гидросамолетов «Си Фокс». Однако его бензобак был пробит осколком близкого разрыва, и самолет выбросили за борт, чтобы избежать пожара. Я не думаю, что после этого мы хотя бы пытались запустить второй самолет».

Молодой моряк, служивший на «Нептуне», тоже вспоминает тревожные минуты первого боя.

«По боевой тревоге я должен был находиться в артиллерийском погребе башни «Y». В то время я был еще мальчишкой, но я помню металлический лязг крышек люков, которые захлопывались за нами, когда мы спускались в недра корабля. Разумеется, мы были слишком заняты, подавая к орудиям пороховые заряды. Мы могли слышать разрывы вражеских снарядов вокруг нас. Пастор, находившийся на мостике, красочно описывал ход боя, и мы слышали все это по громкоговорящей системе.

Хотя у нас не было времени волноваться, я помню, что некоторые вражеские снаряды упали совсем рядом с нами. Наши орудия нанесли противнику урон, но я не помню, какой именно. Я знаю, что вражеский флот бежал обратно в гавань, и я верил, что мы прождали его достаточно долго перед тем, как повернуть назад. Однако они не решились высунуться».

Если говорить о 4 легких крейсерах адмирала Тови, — они сделали все, что от них требовалось, так как обратили в бегство 4 итальянских легких крейсера и 9-й дивизион эсминцев. Теперь на поле боя появился более серьезный противник. Это была итальянская 7-я дивизия адмирала Сансонетти («Савойя», «Д'Аоста», «Аттендоло», «Монтекукколи»). В 15.20 она повернула навстречу британским крейсерам, которые ошибочно приняли ее за тяжелые крейсера. 2 итальянских линкора и 6 тяжелых крейсеров оставались в это время слева от Сансонетти на подбойном борту и сначала следовали на север. Кампиони слегка довернул на северо-запад и пошел расходящимися курсами, пока его линкоры и тяжелые крейсера не развернулись в длинную колонну, чтобы вести огонь всем бортом. В 15.23 обе группы итальянских главных сил легли на курс 60° и пошли на сближение с англичанами. Тем временем адмирал Сансонетти заметил приближающийся «Уорспайт» и сразу же сообщил об этом Кампиони.

Вмешательство «Уорспайта» стало настоящим благословением божьим для отважных крейсеров Тови. Ведь они видели, что весь западный горизонт окутан дымом, в котором блистают вспышки выстрелов. Вокруг них вода буквально кипела от падений снарядов всех калибров. При этом большинство итальянских орудий было дальнобойнее 152-мм орудий Тови, и его корабли находились в большой опасности.

Когда «Уорспайт» появился на месте боя, в качестве первой цели он выбрал тяжелый крейсер по пеленгу 265° и обстрелял его с дистанции 26400 ярдов. В действительности это был флагман Сансонетти легкий крейсер «Эугенио ди Савойя». Он шел во главе 7-й дивизии, которая вела жаркий бой с кораблями Тови. «Уорспайт» открыл по нему огонь в 15.26, и результат был потрясающим, хотя отнюдь не для противника. Вспоминает адмирал Пауэр, который в это время вел прокладку:

«Пока мы все восхищались этой картиной, совершенно неожиданно «Уорспайт» открыл огонь. Вся наша прокладка разлетелась вдребезги, так как столик был разбит ударной волной: башня «X» дала залп на предельном возвышении. Том Браунригг стал первой и, я полагаю, единственной жертвой в этом бою. Слетевшая со столика параллельная линейка расквасила ему нос. Я оставил Тома собирать обломки и бумажки и поднялся на компасную платформу, чтобы попытаться набросать хоть что-то на планшете. Впечатление, что все происходит на тактическом столике, еще больше усилилось, так как всплески снарядов больше всего походили именно на комочки ваты, которые выкладывались на столик. Я нашел там Уильяма Кэрна (флагманский связист), который сам себя назначил наблюдателем. Подняв секундомер, он следил за вспышками вражеских орудий и своевременно сообщал: «Залп… Падает». Судя по всему, он занимался этим исключительно для собственного удовольствия. Вражеские снаряды падали в неприятной близости, и тогда я отобрал у него секундомер, после чего почувствовал себя гораздо спокойнее.

Следует напомнить, что почти все мы впервые оказались под вражеским огнем. Так как штабные офицеры не могли принимать непосредственного участия в бою, сначала мы немного нервничали».

Но штабисты оказались не единственными, кто был застигнут врасплох, когда «старичок» дал первый залп по врагу.

«В начале боя на квартердеке собрался старший административный персонал: флагманский медик, начальник финансовой части, начальник учебной части, флагманский механик — все в звании капитана 1 ранга. Потом я слышал, что они чуть не наложили в штаны, когда внезапно башня «Y» открыла огонь и их едва не снесло за борт. Все они, разумеется, не имели никаких мест по боевому расписанию.

Приятно было помнить, что у нас на борту находится весь штаб Средиземноморского флота. Какой случится переполох, если нас потопят! Такое неприятное положение сохранялось довольно долго, пока не был создан штаб на берегу в Габбаси».

Но никто не был более счастлив, чем сам АБК!

«Когда бой стал неизбежен, адмирал Каннингхэм обнаружил, что из рубки плохо видно, и вместе с начальником штаба отправился на компасную платформу. За ними пошли флагманский артиллерист и флагманский связист. Каннингхэм вел себя, как обычно, неподражаемо, то и дело разражаясь хохотом и повторяя: «Задай этому говнюку! Этот получил, теперь тому». И так далее…»

Главнокомандующий явно вернулся мыслями на мостик своего эсминца, однако остальные не решались присоединиться к его искреннему веселью. Одним из посторонних был американский репортер, который был перепуган до смерти. Во время бомбардировок он обязательно прятался за броню. Снова процитируем воспоминания Пауэра:

«Один из нас пошел и отыскал его, сказав: «Вылезай, тебе лучше быть наверху. Там целая куча свежих новостей». Американец ответил: «Нет, я не выйду. Мой газете нужны живые новости, а не мертвый репортер». В своем роде это был самый смелый человек, какого я когда-либо встречал. Физически он пугался до такой степени, какую я даже не мог себе представить. Но он всегда прибывал на корабль к следующей операции. Если я не ошибаюсь, он тонул по крайней мере дважды, но упрямо продолжал выходить в море».

«Уорспайт» дал около 10 залпов по крейсерам и с удовлетворением отметил, что они поспешили отойти под прикрытие дымовой завесы. Множество снарядов, весящих почти тонну, упало рядом с кораблями 4-й и 8-й дивизий, что поторопило их уход со сцены. Они постарались укрыться за кормой подходящих с запада 2 линкоров и дивизии тяжелых крейсеров, которых Кампиони поспешно перестроил в боевой порядок и сейчас вел на северо-восток, чтобы установить контакт с британским авангардом. Хотя англичане утверждали, что один из итальянских крейсеров получил попадание во время этой фазы боя, позднее это не подтвердилось. Ударная волна собственных залпов «Уорспайта» повредила стоящий на катапульте самолет, и его пришлось сбросить за борт, как и на «Нептуне».

В 15.30 итальянские легкие крейсера окончательно исчезли за дымовой завесой, поставленной 9-м дивизионом эсминцев. Наступила передышка, что позволило оценить ситуацию. Итальянские линкоры и множество тяжелых крейсеров, судя по всему, находились совсем рядом. Поэтому Каннингхэм решил взять антракт и дать возможность «Малайе» соединиться с ним до того, как начнется следующая фаза боя. Наверное, он вспомнил Ютландскую битву, когда «Уорспайт» на скорости 24,5 узла непроизвольно описал полную циркуляцию под дулами всего Флота Открытого Моря. Сейчас он повторил этот маневр сознательно. Легкие крейсера 7-й эскадры, которые неслись впереди на скорости 29 узлов, сделали то же самое, чтобы не слишком отрываться от главных сил. На время битва затихла.

Через 3 минуты снова были замечены силуэты итальянских кораблей, и «Уорспайт» дал по этим целям еще 8 залпов. Это снова были 2 легких крейсера 8-й дивизии. Каннингхэм дал 4 залпа по каждому, так как подозревал, что они пытаются обойти его с востока и прорваться к «Иглу». Залпы линкора заставили адмирала Леньяни круто повернуть и скрыться на западе. В конце концов он пристроился впереди 5-й дивизии и занимал эту позицию впереди и к западу от главных сил итальянцев до самого конца боя.

Тем временем находившийся позади «Игл» сумел подготовить к вылету вторую волну торпедоносцев. Один из офицеров корабля так описывал происходящее:

«Мое собственное место по боевому расписанию было вместе с санитарной партией в острове на полетной палубе. Отсюда можно было видеть все, что происходило вокруг, но это определенно было не самое тихое место в мире. Самолеты прогревали моторы, эскадрильи прилетали и улетали, грохотали пом-помы и 102-мм орудия. Вы могли видеть серии бомб, поднимающие целый лес водяных всплесков, который часто скрывал из вида сопровождающие нас линкоры. Это было просто невероятное зрелище, когда они снова появлялись из-за опадающей водяной завесы.

Перед боем все тяжелые корабли шли вместе, неторопливо разрезая волны Средиземного моря. Вокруг держались крейсера и эсминцы прикрытия, а наш «Суордфиш» крутился впереди, проводя поиск подводных лодок. Внезапно резко зазвучали горны морской пехоты, играющие боевую тревогу. Затем мы с волнением увидели, как вверх поднимаются стеньговые флаги. Люди бросились на свои боевые посты, полетная палуба была очищена, и самолеты начали взлет.

Толчки работающих машин стали чаще и сильнее, корабль увеличил скорость, и шипение рассекаемой форштевнем воды вплелось новой нотой в симфонию. Затем долетели раскаты залпов тяжелых орудий и сообщение о том, что это означает. Мы следили, как «Уорспайт» и его сопровождение отрываются от нас — старой тихоходной кастрюли. Мы ощущали, что машины напрягаются до предела, видели, как выбивается из сил «Ройял Соверен», из трубы которого валили густые клубы черного дыма.

Все испытывали острое разочарование. Позднее нам сообщили, что «Уорспайт» добился попадания. Но мы не были уж совсем пассивными зрителями. Наши эскадрильи, разумеется, участвовали в бою против итальянского флота, хотя в данном случае не слишком успешно. Впрочем, их атаки могли попортить нервы противнику. Другие самолеты корректировали огонь наших линкоров. Наконец 813-я эскадрилья успешно атаковала порт Аугуста. Наши «Си Гладиаторы» одержали несколько блестящих побед, когда Реджиа Аэронаутика попыталась остановить наше соединение».

Другой моряк «Игла» рассказывает свою историю:

«Во время боя у Калабрии я был юнгой-сигнальщиком, мне было всего 17 лет. Мое место по боевому расписанию было на кормовом боевом посту у грот-мачты, которая использовалась для подъема флажных сигналов, если фок-мачта будет сбита. Здесь также находился запасной сигнальный прожектор, визиры и другие инструменты связи того времени. Сегодня над этим просто посмеются! Таким образом, кормовой боевой пост был местом, где было относительно спокойно. Мы проводили время, следя за происходящим с помощью визиров и добрых старых биноклей «Барра и Струда». (Этот пост использовался только в случае артиллерийского боя, при атаках с воздуха и из-под воды он бездействовал.)

Нас сопровождал крейсер «Глостер», который несколько дней назад получил прямое попадание бомбы в мостик. Бой проходил на предельных дистанциях, поэтому мы практически не видели итальянского флота. Но даже то, что мы могли различить, вскоре сделало ясным: они удирают полным ходом. Насколько я помню, это был прекрасный день, отличная погода, великолепная видимость. Поистине прекрасно было видеть наши корабли, которые изо всех сил старались догнать противника. Развеваются боевые флаги, трепещут сигнальные флажки, мигают прожектора, передавая приказы. «Уорспайт» выглядел настоящей крепостью, несущейся вперед. Он вел огонь на предельной дистанции. Остальные наши линкоры были слишком старыми и тихоходными, чтобы подойти к противнику на дальность выстрела».

Еще 9 «Суордфишей» взлетели с «Игла» в 15.45 и направились в сторону противника, который только что скрылся за горизонтом. В 15.48 «Уорспайт» катапультировал свой второй гидросамолет «Валрос», чтобы вести разведку. Все эти самолеты вскоре обнаружили главные силы Кампиони, которые теперь шли двумя кильватерными колоннами. Тяжелые крейсера находились чуть впереди и слегка западнее 2 линкоров.

К несчастью, самолеты «Игла» снова попытались атаковать головные корабли, нацелившись на тяжелые крейсера, а не на линкоры, которые шли у них за кормой. Но в промежутке случилось многое.

Пока 2 остальных британских линкора надрывали машины, пытаясь догнать своего флагмана, флотилии эсминцев, разумеется, ринулись в бой. В 15.25 Каннингхэм предоставил им свободу действий, освободив от обязанности прикрывать тяжелые корабли. Они сосредоточились на подбойном борту чуть впереди, готовясь контратаковать итальянские эсминцы, если те пойдут вперед. Впрочем, англичане сами были готовы провести массированную торпедную атаку. «Уорспайт» сразу отпустил 14-ю флотилию, «Малайя» освободила 2-ю флотилию в 15.45. «Ройял Соверен», оставшийся позади, отправил 10-ю флотилию в 15.52. К 16.00 все эсминцы полным ходом мчались на север, чтобы занять наиболее выгодную позицию для последующих действий. «Янус» и «Джервис» присоединились к 14-й флотилии, «Хироу» и «Хируорд» — к 2-й флотилии, «Дикой» — к 10-й флотилии, образовав три ударные группы.

Такой была ситуация на 15.50, когда оба флота снова оказались на слегка сходящихся курсах. Итальянцы шли курсом 10°, «Уорспайт» — курсом 345°. Тяжелые крейсера Кампиони шли впереди линкоров. Каннингхэм развернул свои 4 легких крейсера таким же образом. «Малайя» наконец сумела приблизиться к «Уорспайту», хотя по-прежнему находилась за пределами дальнобойности своих орудий. 9 торпедоносцев «Игла» летели в сторону итальянского флота. Британские эсминцы начали обходить «Уорспайт» с востока, чтобы сосредоточиться в авангарде. Головной шла 14-я флотилия («Нубиэн», «Мохаук», «Джюно», «Янус»), за ней следовала 10-я флотилия («Стюарт», «Дэйнти», «Дифендер», «Дикой»), замыкала строй 2-я флотилия («Хиперион», «Хироу», «Хируорд», «Хостайл», «Хэсти», «Айлекс»). Итальянские легкие крейсера сумели выскочить из опасного промежутка между линейными силами противников. Зато итальянские эсминцы, если не считать дивизиона «Альфиери», пока себя ничем не проявили.

В 15.51 противники снова заметили друг друга.

 

Глава 5.

Единственный снаряд

Развертывание сил британского и итальянского флотов происходило к взаимному удовлетворению обоих командующих, потому что и тот, и другой считали ситуацию благоприятной для себя. Битва стремительно приближалась к развязке. Тови повел свои 4 крейсера курсом 310°, чтобы восстановить визуальный контакт с неприятелем. «Уорспайт» лег на курс 345°, чтобы срезать угол и попытаться наверстать упущенное за время, когда он дожидался «Малайю».

В 15.51 итальянский и британский линейные флоты заметили друг друга. Они шли почти параллельно, постепенно сближаясь, и бой возобновился с новой силой. Спустя 2 минуты линкоры противников одновременно открыли огонь. Артиллеристы «Уорспайта» были в прекрасном настроении после первоначальной разминки, и они быстро нащупали цель, накрыв несколькими залпами правый линкор в итальянской колонне. Это был флагманский «Джулио Чезаре». Он находился по пеленгу 287° на расстоянии 26000 ярдов.

Итальянские линкоры «Чезаре» и «Кавур» открыли огонь в ту же минуту, получив приказ адмирала Бривонези, командира 5-й дивизии и начальника штаба Кампиони. Хотя британские отчеты утверждают, что оба итальянских линкора сразу сосредоточили огонь на «Уорспайте», итальянские документы показывают, что дело обстояло немного иначе. «Чезаре» открыл огонь в 15.53 с дистанции 25400 ярдов на «Уорспайту». Зато «Кавур», если верить его бортжурналу, открыл огонь по второму британскому линкору — «Малайе». Однако, поскольку указана дистанция 30000 ярдов, существует вероятность, что он ошибочно попытался обстрелять «Ройял Соверен». Этот линкор уступал первым двум в скорости и заметно от них отстал. Тем временем в бой вступила «Малайя», которая в этот момент находилась по пеленгу 180° от «Уорспайта». Она дала по «Кавуру» 4 залпа, подняв свои 381-мм орудия на предельное возвышение, однако снаряды легли недолетами. Впрочем, как и 320-мм снаряды самого «Кавура», которые упали возле «Уорспайта».

Несколько британских эсминцев, которые находились на подбойном борту «Уорспайта», получили небольшую встряску, когда в 15.54 итальянские перелеты легли рядом с ними. К счастью, прямых попаданий не было.

В самом начале дуэли линкоров адмирал Кампиони приказал своим тяжелым крейсерам из группы «Полы» держаться по пеленгу 40° от своего флагмана. Они должны были постепенно сблизиться на предельную дальность стрельбы и открыть огонь. В этом случае их 203-мм орудия взяли бы британскую колонну под продольный огонь, и на головной «Уорспайт», который вел дуэль с «Чезаре», обрушился бы град снарядов. Мощное соединение Паладини исполнило приказ. Итальянские крейсера уже находились далеко впереди британского авангарда и, следуя указанным курсом, они довольно быстро оказались бы в идеальной позиции, чтобы сделать англичанам классическое «crossing-T», потому что итальянцы заметно превосходили противника в скорости. В этом случае огонь 6 крейсеров мог причинить тяжелые повреждения слабо защищенным кораблям Тови, а также отвлек бы «Уорспайт» от его основной цели. Этот хорошо продуманный маневр Кампиони имел все шансы на успех.

Противники вели перестрелку в течение 7 минут, и обе стороны добились накрытий. Итальянские залпы ложились примерно в 1000 ярдов от «Уорспайта», однако разброс снарядов в залпе был очень большим. Лишь один залп лег довольно кучно примерно в 2 кабельтовых слева по носу от «Уорспайта». Итальянские документы в свою очередь отмечают, что огонь «Уорспайта» в этот период был довольно точным, а разброс снарядов был небольшим. И каждый новый залп ложился все ближе к «Чезаре». Вскоре меткая стрельба англичан принесла свои плоды.

В 15.59 381-мм снаряд британского линкора попал в среднюю часть корпуса итальянского флагмана. Адмирал Каннингхэм пишет:

«Я следил за огромными всплесками наших 381-мм залпов, накрывающих цель, когда в 16.00 заметил огромную оранжевую вспышку возле основания трубы вражеского флагмана. Сразу после этого поднялся столб дыма, и я понял, что корабль получил серьезное попадание с внушительной дистанции 13 миль».

Командир «Чезаре» капитан 1 ранга Пиацца вспоминает, как это произошло:

«Снаряд попал в нашу заднюю трубу с правого борта и прошел внутрь бронированной цитадели под палубой, пробив левую переборку. Потом он пробил еще одну палубу, прошел сквозь каземат, снеся переборки, и попал в унтер-офицерский кубрик. Этот отсек был уничтожен. Снаряд сделал небольшую пробоину в броневой палубе внизу и был остановлен передней бронированной переборкой».

Этот снаряд уничтожил одно из легких зенитных орудий правого борта вместе с расчетом. Взрыв и осколки вызвали серьезные повреждения корпуса. В каземате и кубрике вспыхнул большой пожар, дым которого вентиляторы засосали в кочегарки 4, 5, 6 и 7. Находиться там стало невозможно, и личный состав был эвакуирован. Пострадали многие моряки, а один даже умер от удушья. После потери 4 кочегарок скорость итальянского флагмана заметно снизилась. Вскоре он уже не мог давать более 18 узлов. Адмирал Кампиони сообщает:

«Скорость «Чезаре» быстро упала до 20, а потом и до 18 узлов. Когда с мостика заметили, что «Чезаре» начал стремительно отставать от «Кавура», пришло сообщение, что 4 кочегарки перестали действовать. Так как положение было серьезным, «Чезаре» вышел из строя, оставив «Кавур» продолжать бой вместе с тяжелыми крейсерами группы «Полы». Все они продолжали идти вперед, ведя огонь по 3 вражеским линкорам».

Однако было решено, что теперь соотношение сил стало слишком неблагоприятным, так как против одного итальянского линкора остались три британских. Поэтому в 16.02 «Кавур» тоже отвернул и пошел вслед за «Чезаре» курсом 270°, увеличивая расстояние от англичан. Тем временем тяжелые крейсера Паладини продолжали перестрелку с кораблями Тови и взяли под обстрел головной британский линкор.

Так единственное попадание 381-мм снаряда решило исход боя. Еще недавно Кампиони считал, что находится в очень выгодном положении, а теперь он оказался перед трудной задачей. Ему предстояло спасать поврежденный корабль, тогда как его эскадра быстро сближалась с противником, значительно превосходящим итальянцев в количестве линкоров.

Поэтому в 16.05 он приказал своим эсминцам провести торпедную атаку и поставить дымовую завесу, чтобы прикрыть отход линкоров. Еще больше увеличило трудности появление на сцене самолетов «Игла», которые атаковали единственное активное итальянское соединение — тяжелые крейсера Паладини.

Трудности итальянцев сразу были замечены с мостика «Уорспайта». Стрельба противника, которая сначала была довольно меткой, стала стремительно ухудшаться. Впрочем, это началось еще до удачного попадания. Адмирал Каннингхэм писал в своем рапорте:

«Попадание «Уорспайта» во вражеский линкор с дистанции 26000 ярдов можно назвать счастливой случайностью. Его тактический эффект оказался серьезным, потому что противник отвернул и прекратил бой. Но еще более значительным оказался стратегический эффект, подорвавший моральный дух итальянцев».

Это стало ясно из последующих сигналов и маневров итальянцев. Адмирал Каннингхэм вспоминает: «Характерной особенностью боя стали перехваченные итальянские радиограммы. К нашему изумлению, они были отправлены открытым текстом». Действительно, итальянцы в этом отношении продемонстрировали потрясающее отсутствие дисциплины, как вспоминает адмирал Пауэр:

«Вскоре после того, как я поднялся на мостик, «Уорспайт» добился попадания в «Чезаре», в среднюю часть корабля рядом с трубами. Итальянцы немедленно отвернули и вышли за пределы радиуса действия наших орудий, так как обладали превосходством в скорости. Одновременно их легкие силы поставили очень эффективную дымовую завесу. Мы перехватили итальянскую радиограмму, в которой говорилось: «Я вынужден отходить». Мы все рассмеялись, а вскоре после этого была перехвачена еще одна радиограмма, в которой сообщалось, что итальянцы атакованы собственными самолетами. Мы стали смеяться еще громче, так как в памяти были свежи неприятные события последних 2 дней».

Участие в бою итальянских линкоров практически завершилось. Вспоминает адмирал Кампиони: «На новом курсе «Чезаре» продолжал обстреливать противника из кормовых башен, пока цель не была скрыта дымовой завесой, поставленной нашими легкими силами, чтобы прикрыть наш отход. Несколько групп наших кораблей не заметили поворот «Чезаре», который теперь шел курсом 230°, и в результате контакт с ними был утерян».

Тем временем продолжались попытки потушить пожар и ввести в действие кочегарки, но лишь в 16.45 эти 6 котлов снова начали работать. Командующий отправил радиограмму с просьбой прислать обещанные самолеты.

После того как итальянские линкоры отвернули прочь, «Уорспайт» довольно быстро потерял их из вида, и в 16.04 стрельба была прекращена. Британский линкор дал в общей сложности 17 залпов. Он попытался было догнать противника, повернув на курс 310°, но сумел развить всего 17 узлов, что было на 1 узел меньше, чем у поврежденного «Чезаре». Поэтому все надежды перехватить противника до того, как он укроется в дымзавесе, развеялись. Решительная «Малайя» совершила отчаянную попытку все-таки принять участие в бою и дала 4 залпа, однако все они легли недолетами. После этого итальянцы скрылись в дыму, и в 16.08 «Малайя» тоже прекратила стрельбу. Штурман этого линкора так описывает его участие в бою:

«В отношении характера этого боя можно сказать, что он развивался так, как это неоднократно происходило во время маневров мирного времени. Эсминцы пошли в атаку, пока линейные силы вели перестрелку на большой дистанции, однако я чувствовал, что эта вылазка не принесет им успеха. Если пересчитать участвовавшие в бою корабли, то все это слабо напоминало Ютландскую битву! Хотя «Малайя» перед войной прошла переоснащение, угол возвышения ее орудий не был увеличен, как на «Уорспайте». Это было характерно для нашей подготовки к грядущей войне. Поэтому, хотя мы и дали несколько выстрелов на предельной дистанции, результаты оказались сплошным разочарованием. Однако в самом начале боя «Уорспайт» добился попадания в «Че-заре». Для противника этого оказалось достаточно, он отвернул и бежал. Они сумели удрать, так как прошли модернизацию в отличие от бедной старой «Малайи»!»

Оставшийся далеко за кормой «Ройял Соверен» вообще не получил шанса дать хотя бы один залп, к огромному расстройству его артиллеристов.

Для кораблей, участвовавших в бою, наступила очередная недолгая передышка, но вскоре крейсера снова вступили в бой. В состав эскадры входили 1-я дивизия адмирала Маттеуччи на «Заре» и 3-я дивизия адмирала Каттанео на «Тренто», но возглавляла строй «Пола». Итальянские крейсера выполнили приказ адмирала Кампиони сблизиться с британским авангардом и быстро вступили в бой. Адмирал Паладини позднее писал:

«С 15.50 до 16.00 все наши тяжелые крейсера поочередно открыли огонь: «Тренто» — в 15.55, «Фиуме» — в 15.58, «Больцано», «Зара» и «Пола» — в 16.00, а «Гориция» — в 16.01. Когда все наши корабли начали стрельбу, вражеские крейсера открыли ответный огонь. Их стрельба была точной, но в основном неэффективной. Лишь «Больцано» в 16.05 получил попадание 3 осколками. Они пробили корму и повредили рули, заклинив их в положении «лево на борт». Корабль описал полную циркуляцию, продолжая вести огонь. Потом несколько близких разрывов за кормой освободили рули, и крейсер снова занял свое место в строю».

Британские крейсера открыли огонь по итальянским с дистанции 23000 ярдов, следуя курсом 310°. Расстояние быстро сокращалось. «Орион» открыл огонь в 15.59, «Нептун» и «Сидней» — в 16.00, «Ливерпуль» — в 16.02.

Разумеется, 203-мм орудия итальянских крейсеров стреляли гораздо дальше, но Тови шел прямо на врага, чтобы побыстрее уменьшить дистанцию. Первым накрыл противника «Нептун», именно его снаряды вызвали неприятности «Больцано».

В 16.03 Паладини получил известие о повреждении «Чезаре», и Кампиони сообщил ему: «Мой курс 270 градусов, моя скорость 20 узлов». Он приказал крейсерам поставить дымовую завесу. В 16.17 итальянские крейсера начали это делать, и их дым скрыл цели, вынудив противников прекратить огонь. Орудия «Тренто» замолчали в 16.09, «Фиуме» — в 16.05, «Больцано» — в 16.20, сразу после того, как было исправлено повреждение. «Зара» прекратила огонь в 16.16, «Пола» — примерно в 16.04, «Гориция» — в 16.12. Дымовая завеса становилась все гуще и вынудила англичан также прекратить стрельбу.

Во время этой перестрелки корабли Паладини были замечены самолетами «Игла», которые появились на сцене в 15.45 и сразу бросились в атаку. «Суордфиши» ВСФ атаковали тремя волнами по 3 самолета в каждой. Они заходили на итальянскую колонну спереди и выбирали для атаки головные крейсера, которые были правильно опознаны как тяжелые. Хотя итальянцы в это время вели артиллерийскую дуэль, они сумели открыть плотный зенитный огонь, чтобы отогнать торпедоносцы. Однако ни один из британских самолетов не пострадал, и они сбросили свои торпеды по правому борту у головного крейсера с близкого расстояния. Видя столбы воды и брызг, пилоты решили, что, по крайней мере, одна из торпед поразила цель. Они сообщили, что добились попадания в крейсер типа «Больцано».

В действительности они атаковали 3-ю дивизию, которую возглавлял «Больцано». Атака «Суордфишей» происходила с 16.10 до 16.15. Как показывают итальянские документы, почти все торпеды были нацелены именно в «Больцано». Однако резкими маневрами крейсер уклонился от всех торпед. Артиллеристы «Больцано» заявили, что наверняка сбили 2 самолета и еще один самолет был «вероятно сбит». Другие крейсера также претендовали на уничтожение торпедоносцев, но эти заявления, как и утверждения британских пилотов, не имели ни грана правды. Все самолеты благополучно вернулись на «Игл». Резюме пилотов Воздушных Сил Флота было самокритичным:

«Оглядываясь назад, можно решить, что мы потерпели унизительный провал. Однако следует помнить, что это была первая атака подобного рода. «Суордфиш» является очень тихоходным аэропланом и не лучшим образом приспособлен для дневных атак хорошо защищенных целей. До сброса торпеды ему приходиться долгое время находиться под огнем, не меньше времени требуется, чтобы убраться прочь. Проблемы вызывает и заградительный огонь тяжелых орудий. Мы целились не слишком хорошо и не решили свою задачу. Однако интересно отметить, что итальянцы тоже страдали нервной лихорадкой и не сумели добиться ни одного попадания в нас.

После возвращения на авианосец наши самолеты были заправлены и перевооружены, но к этому времени итальянцы развили скорость 30 узлов или больше. Поэтому «Суордфиш», который с подвешенной торпедой имел скорость всего 90 узлов, не имел шансов догнать их, и мы остались на авианосце.

Большая часть эскадрильи летала совместно уже некоторое время, хотя часть пилотов и наблюдателей были новичками. Атака оказалась довольно рутинным делом, хотя, я полагаю, что потом мы все изрядно понервничали. Но довольно быстро мы все успокоились».

На борту авианосца рапорты пилотов были тщательно изучены, и адмиралу Каннингхэму было отправлено сообщение, что «Больцано» получил попадание, хотя мы знаем, что этого не произошло. Адмирал получил радиограмму только в 17.15. Если бы он узнал об этом раньше, то наверняка бросился бы в погоню за подранком, но пока Каннингхэм держался подальше от дымовой завесы, чтобы не попасть под внезапную торпедную атаку. Как отмечает адмирал Пауэр: «Разумеется, было бы глупо идти сквозь вражескую дымовую завесу, так как нас атаковала бы свора эсминцев, едва мы вошли бы внутрь».

Тем временем «Уорспайт» обстрелял с дистанции 24000 ярдов «Тренто», который ненадолго показался из дымовой завесы по пеленгу 313°. Каннингхэм решил, что этот корабль пытается обойти британскую эскадру с севера, и решил помешать такому маневру. По новой цели были даны 6 залпов из 381-мм орудий, причем из бортжурнала «Тренто» следует, что 3 из них легли довольно близко. Поэтому крейсер снова скрылся в дымовой завесе. К этому времени «Уорспайт» вышел за пределы досягаемости итальянской артиллерии, и хотя «Зара» дала 6 залпов, это было совершенно напрасно. «Уорспайт» тоже прекратил стрельбу. Крейсера Паладини в основном обстреливали британские эсминцы и пытались поддержать атаку собственных эсминцев. Поэтому, начиная с 16.02, на эсминцы 10-й и 14-й флотилий, шедшие в авангарде, обрушился град 203-мм снарядов. Однако снова ни один из британских кораблей не пострадал.

Через 3 минуты с мостика британского флагмана были замечены итальянские эсминцы, которые пытались выйти в торпедную атаку. Они намеревались выйти на правый борт своего авангарда и сблизиться с англичанами. Поэтому в 16.14 британские эсминцы получили приказ контратаковать после того, как были замечены 3 торпеды, прошедшие позади кораблей 14-й флотилии. Поддержанные крейсерами Тови, британские эсминцы «радостно» бросились навстречу итальянским.

Кампиони опасался, что снизившаяся скорость «Чезаре» позволит англичанам настигнуть его. Он не подозревал, что «погоня» ведется на скорости всего лишь 17 узлов. Поэтому он решил использовать свои эсминцы, чтобы выиграть время торпедными атаками и дымовыми завесами. В этом итальянские эсминцы полностью преуспели, хотя их атаки оказались довольно нерешительными. Они так и не рискнули подойти к британским кораблям вплотную. Итальянских командиров можно упрекнуть, однако свою задачу они решили полностью. Была поставлена огромная дымовая завеса, войти в которую англичане не решились.

Интересно отметить, что послевоенные работы, посвященные анализу Ютландской битвы, осуждали Джеллико за то, что он отвернул от немецких торпед, что привело к решающей потере времени. Хотя поворот от торпед был общепринятым маневром уклонения тяжелых кораблей, кое-кто утверждал, что поворот навстречу торпедам был бы немногим опаснее, зато позволил бы сохранить контакт с противником. Каннингхэм был одним из самых агрессивных британских адмиралов в годы Второй Мировой войны. Однако он в подобных обстоятельствах последовал примеру Джеллико, единственным отличием было то, что вместо ночной темноты имелась поставленная итальянцами дымзавеса. Каннингхэм отвернул от противника, сохраняя дистанцию.

Итальянские эсминцы проводили свои атаки разрозненно, не пытаясь выполнить единую массированную атаку, которая была бы по-настоящему опасной. Однако все их действия определялись тем, где оказались корабли в момент, когда флагман получил попадание. Для тех, кто вышел в атаку позднее, собственная дымзавеса создала помех ничуть не меньше, чем для англичан.

Ближе всего к британской 7-й эскадре крейсеров находился итальянский 9-й дивизион эсминцев, который и атаковал первым. Хотя Кампиони в это время больше всего опасался британских линкоров и надеялся, что эсминцы задержат именно их, под атаку попали крейсера Тови. Они шли впереди «Уорспайта» и «Малайи», и им пришлось выкручиваться в одиночку, пока не появились британские эсминцы. Тови был вынужден отвернуть.

«Альфиери» (капитан 1 ранга Даретти) в 15.45 находился в 1 миле на NNO от головного крейсера «Больцано». За «Альфиери» следовали «Ориани», «Кардуччи» и «Джиоберти». Эсминцы двигались на север, и Даретти попытался занять еще более выгодную для торпедной атаки позицию, самостоятельно повернув на курс 40°, а потом 60°.

Эти повороты в направлении британского авангарда привели к тому, что с 16.00 до 16.16 по эсминцам стреляли и крейсера, и эсминцы англичан. Итальянцы в 16.01 открыли ответный огонь из носовых орудий. В 16.05 пришел общий приказ поставить дымовую завесу и выполнить торпедную атаку, но эсминцы Даретти уже делали именно это. С дистанции 13500 ярдов они выпустили по вражеским крейсерам в общей сложности 5 торпед. Англичане в это время находились по пеленгу 32° и следовали на WNW. Тем временем дымзавеса, поставленная 8-й дивизией, скрыла противника, и итальянцы не могли сказать, добились они попаданий или нет. Однако можно предположить, что их торпеды на пределе дальности хода прошли между кораблями британской 14-й флотилии где-то около 16.14.

Отчаянно маневрируя среди множества всплесков, эсминцы 9-го дивизиона повернули назад, под прикрытие дымовой завесы. Ни один не получил прямых попаданий, хотя «Альфиери» был слегка поврежден осколками.

Гораздо дальше на юг находились 2 оставшихся эсминца 7-го дивизиона, которыми командовал капитан 1 ранга Бальдо на «Фреччии». Этот эсминец вместе с «Саэттой» находился за кормой линкоров, и когда началась дуэль тяжелых кораблей, хрупкие эсминцы оказались в весьма неприятном положении, так как вокруг начали падать тяжелые 381-мм снаряды. Первое же попадание такого «чемодана» отправило бы эсминец на дно. Поэтому Бальдо перешел влево на подбойный борт «Чезаре» и «Кавура», а после того как «Чезаре» получил попадание, начал ставить дымовую завесу, чтобы прикрыть его отход.

Эсминцы повернули на NO от линкоров и оказались в идеальной позиции для торпедной атаки. Поэтому Бальдо продолжал следовать прежним курсом, и в 16.18 эта пара эсминцев выпустила торпеды с дистанции 8500 ярдов. Мишенью снова были крейсера Тови. Эсминцы обстреляли противника из орудий, а потом повернули назад, чтобы укрыться в дымовой завесе, поставленной 9-м дивизионом. Это позволило им избежать повреждений.

Командир «Саэтты» капитан 2 ранга Унгер ди Лёвемберг был убежден, что они добились одного торпедного попадания в британский крейсер, так как видел столб воды, поднявшийся у борта вражеского корабля как раз в тот момент, когда торпеды подходили к цели. Однако ни один из британских кораблей не получил торпедных попаданий в ходе боя. Скорее всего, это был недолет одного из 203-мм снарядов крейсеров Паладини. Во время отхода итальянские эсминцы попали под плотный огонь 4 британских крейсеров, но попаданий не получили.

4 эсминца 11-го дивизиона («Артильере», «Камичиа Нера», «Авиере» и «Джениере») находились на подбойном борту 1-й дивизии, когда был получен приказ атаковать. Поэтому в 16.07 они круто повернули, прорезав строй тяжелых крейсеров, прошли между «Горицией» и «Фиуме», держа курс 105°. Сразу после этого в 16.15 они заметили британские легкие крейсера и повернули на курс 90°, чтобы побыстрее сократить дистанцию. Эсминцы сразу начали ставить дымовую завесу с двоякой целью: прикрыть свое сближение и закрыть от вражеского огня эсминцы, которые уже выполнили атаку и сейчас отходили.

Сам 11-й дивизион немедленно попал под огонь англичан, но в очередной раз итальянские эсминцы избежали попаданий, хотя были окружены разрывами 152-мм и 120-мм снарядов. Сам «Артильере» в ответ выпустил все свои торпеды с дистанции 13800 ярдов по цели, которая была принята за линкор. Дымзавеса, которую ставил «Артильере», до этого момента эффективно скрывала его товарищей, но когда он повернул назад, остальные 3 эсминца вылетели из дыма и в 16.20 выпустили торпеды с дистанции 11000 ярдов. 7 торпед были нацелены в приближающийся британский линкор, а 3 — в британские крейсера. Эти эсминцы оставались под плотным ответным огнем во время отхода до 16.30, хотя и пытались скрыться в дыму. Через 2 минуты «Джениере» был атакован с бреющего полета возвращающимся «Суордфишем». Эсминец обстрелял самолет из пулеметов и заявил, что сбил его, хотя, как мы уже знаем, ни один из самолетов не погиб.

12-й дивизион начал атаку в 16.07, пройдя под кормой группы «Полы» (1-я дивизия). К этому времени она разошлась со своими крейсерами и взяли курс на противника. Головным шел «Ланчиере» под командованием капитана 1 ранга Д'Ариенцо, за ним следовали «Карабиньере», «Корацциере» и «Аскари». Почти сразу они оказались внутри дымзавесы, поставленной 11-м дивизионом, что сделало обнаружение целей и выход в атаку особенно трудным. Английские корабли мелькали в полумраке и тут же пропадали. В 16.12 Д'Ариенцо заметил впереди на расстоянии 19000 ярдов линкор и резко повернул, пытаясь выйти в точку пуска торпед. Еще больше осложнили его задачу британские самолеты, которые проводили ложные атаки против итальянских эсминцев. Британские крейсера и эсминцы открывали огонь, как только итальянцы показывались из клубов дыма.

12-й дивизион в 16.22 оказался в 14000 ярдов от вражеских линкоров по пеленгу 30°. Д'Ариенцо приказал выпустить торпеды, но прежде чем его корабли сумели это сделать, они снова были обстреляны британскими линкором, крейсерами и эсминцами. В результате лишь «Корацциере» сумел выпустить 3 торпеды по второй группе линкоров (вероятно, по «Малайе»), тогда как «Аскари» выпустил одну торпеду в крейсер. После этого Д'Ариенцо развернул свои эсминцы, чтобы выйти из-под сильнейшего обстрела. Он решил укрыться в дымовой завесе и выждать более благоприятной возможности для повторной атаки.

Тем временем на сцене появились 2 корабля 14-го дивизиона. («Да Ноли» отстал из-за поломки.) Это были «Вивальди» (капитан 1 ранга Галати) и «Панкальдо» (капитан 2 ранга Мерини). Они сразу оказались в гуще хаотично развивающегося боя. В 13.55 эти эсминцы находились вместе с 4-й дивизией и получили приказ адмирала Мориондо держаться впереди легких крейсеров. Они не сумели выполнить приказ, так как имели слишком незначительное преимущество в скорости и не смогли обойти крейсера. Когда в 15.15 был установлен контакт с противником, эсминцы находились по левому борту от головных кораблей 4-й дивизии («Барбиано» и «Джуссано»), чтобы не мешать своим дымом действиям артиллерии крейсеров. Как мы уже говорили, «Кадорна» и «Диац» отстали немного раньше.

В 16.09 адмирал Мориони приказал эсминцам действовать самостоятельно и выполнять приказ Кампиони. В этот момент они находились почти точно на траверзе «Чезаре» и сразу легли на курс 90°, двигаясь на британские корабли, которые находились на расстоянии около 25000 ярдов. Оба эсминца Галати сразу попали под огонь противоминного калибра «Уорспайта» и «Малайи», который был настолько точным, что на расстоянии 18000 ярдов итальянцы были вынуждены отказаться от атаки и повернули назад, чтобы укрыться в дымовой завесе. Они двигались позади отходящих главных сил и даже не дали ни одного выстрела.

Тем временем Д'Ариенцо крутился в дымовой завесе между обоими флотами, выжидая благоприятного момента для новой атаки. На какое-то время эсминцы 12-го дивизиона повернули на юго-запад, но тут же попали под сильный обстрел артиллерии среднего калибра (152-мм орудия двух линкоров или крейсеров 7-й эскадры, причем последнее более вероятно). Итальянцы ответили огнем своих 120-мм орудий.

В 16.45 «Ланчиере» выпустил 3 торпеды по 2 британским крейсерам, которые шли на север, и сразу нырнул обратно в дым, после чего пошел вслед за отходящим флотом. Вскоре британские корабли пропали из вида за кормой. Эта атака «Ланчиере» стала последней попыткой итальянских эсминцев нанести удар. Противники окончательно потеряли друг друга из вида.

Для англичан картина выглядела не менее сложной и запутанной. Итальянские эсминцы то и дело возникали из клубов дыма, чтобы выпустить торпеды с большой дистанции, и тут же скрывались в дымзавесе еще до того, как их успевали обстрелять.

В 15.35 капитан 1 ранга Мак, командовавший британскими эсминцами, построил свои 3 флотилии для контратаки и лег на курс 350°. Его 14-я флотилия состояла из «Нубиэна», «Мохаука», «Джюно» и «Януса». 2-я флотилия («Хиперион», «Хироу», «Хируорд», «Хостайл», «Хэсти» и «Айлекс») находилась к юго-востоку, а 10-я флотилия («Стюарт», «Дэйнти», «Дифендер» и «Дикой») — к юго-западу от него. 2-я флотилия шла кильватерной колонной со скоростью 35 узлов по пеленгу 140° от «Нубиэна», а 10-я флотилия — со скоростью 27 узлов по пеленгу 220°. В этот момент мимо британских эсминцев прошли торпеды итальянского 9-го дивизиона, а рядом со «Стюартом» легли 2 залпа ее же орудий.

В 16.14 был получен приказ атаковать, и британские эсминцы, которые находились примерно в 4 милях на ONO от «Уорспайта», сразу повернули на запад и увеличили скорость до 29 узлов, чтобы сблизиться с противником.

«Настал черед «Стюарта». На фок-мачте развевался стеньговый флаг, а на грот-мачте — государственный австралийский, как и положено в бою. Старый эсминец находился в авангарде, когда в 16.17 скорость была увеличена до 30 узлов. Через 2 минуты он первым открыл огонь. Первый же его залп с дистанции 12600 ярдов, кажется, дал попадание. Вскоре после этого открыли огонь 2-я и 14-я флотилии. 7-я эскадра крейсеров также обстреляла вражеские эсминцы».

Три флотилии шли строем пеленга, чтобы не мешать друг другу стрелять. Итальянские эсминцы, силой до 2 флотилий, старались выйти на правый борт своих линкоров, чтобы атаковать. Однако, по мнению англичан, их действиям явно не хватало энергии.

«Как только они выпустили торпеды, то сразу отвернули на запад, ставя дымовую завесу. Было видно, что вторая флотилия уходит в завесу, поставленную первой. Все корабли вели спорадический огонь в те моменты, когда противник находился в пределах досягаемости и не был скрыт дымом. Самолет «Уорспайта» не видел ни одного попадания».

2 торпеды прошли буквально под кормой «Нубиэна». Стрельба англичан тоже была не слишком точной, и противник не получил ни одного попадания, хотя кое-кто из артиллеристов настаивал на успехе. Бой превратился в учебную стрельбу по периодически возникающим вдалеке мишеням. Последняя атака против британских линкоров была отбита огнем их 152-мм батарей почти без труда. В период с 16.30 до 16.41 «Уорспайт» дал 5 залпов, а «Малайя» — один.

Радисты «Уорспайта» продолжали перехватывать радиограммы итальянцев, из которых был сделан вывод, что британские корабли приближаются к завесе подводных лодок. Ловушка не была совсем неожиданной, кроме того, позади дымзавесы могли таиться и другие опасности. Каннингхэм считал, что завеса была очень эффективной и полностью скрыла отход итальянцев. Поэтому он решил, что было бы неразумным идти на поводу у противника и прорезать завесу. Вместо этого британские линкоры повернули, чтобы обойти ее с севера, то есть с наветренной стороны. В 16.35 они повернули на курс 340°.

Британские эсминцы прошли сквозь дымзавесу к 17.00, однако не увидели вражеских кораблей на западной стороне горизонта. 2-я флотилия продолжала следовать прежним курсом, а 14-я повернула на северо-восток. Однако в 16.54 эсминцам было приказано пристроиться к 7-й эскадре крейсеров. Основная часть столкновения завершилась, и англичане остались полными хозяевами поля боя.

 

Глава 6.

Бомбы, бомбы и снова бомбы!

Решение Кампиони прекратить бой не было полностью понято англичанами, которые полагали, что у итальянского адмирала просто не хватило духу сражаться. Безусловно, по английским меркам поведение итальянского флота было недостаточно агрессивным. Однако первоначальный план Кампиони и его развертывание сил не заслуживают критики.

Кампиони прекрасно знал, что имеет всего 2 линкора против 3, а в 1940 году именно эти корабли оставались решающей силой в морской битве. Он также знал, что обладает некоторым превосходством в скорости над британскими тяжеловесами. Его планы были основаны именно на этих факторах, но при этом итальянский адмирал надеялся на вмешательство подводных лодок и бомбардировщиков, которое склонит чашу весов в его пользу. В этом отношении особенно сильно его подвела авиация, так как подводные лодки не получили возможности участвовать в бою, потому что англичане отказались следовать в расставленную для них западню.

Если же говорить об артиллерийском бое, то Кампиони использовал единственную разумную для себя тактику. Бросить два своих линкора с их более слабыми орудиями прямо на три более крупных корабля, которые имели англичане, было бы чистым самоубийством. Британские моряки только приветствовали бы подобное решение. Кампиони не был дураком. Скорее всего, он понял, что британские корабли, если сравнивать их с итальянскими, были старыми и тихоходными, но их экипажи были гораздо лучше обучены и подготовлены для подобной дуэли, чем erg собственные. В течение 20 лет англичане отрабатывали классическое сражение линейных флотов, сделав выводы из болезненных уроков, полученных во время Ютландской битвы, и добились больших успехов в такой подготовке. Хотя послевоенные историки любили покритиковать англичан за приверженность концепции линейного флота, именно в этой области морской войны Королевский Флот не имел себе равных. Он готовился к сражению против сильного японского линейного флота, поэтому итальянские линкоры не могли считаться для него достойными соперниками. Ведь итальянцы не имели подобного боевого опыта, и вся их методика боевой подготовки, по мнению британских адмиралов, отставала на 20 лет от английской.

Поэтому Кампиони решил использовать свое превосходство в скорости и превратить превосходство англичан 3: 2 в собственное превосходство 2:1. Англичане, которые всегда рвались в бой, невзирая на соотношение сил, были вынуждены подчиняться. То, что Кампиони вполне обоснованно воздерживался от лобового столкновения, продемонстрировала та скорость, с которой артиллеристы «Уорспайта» нанесли меткий удар, несмотря на предельную дистанцию. Это лишь подтвердило самые худшие опасения Кампиони.

Это попадание привело к снижению скорости одного из итальянских линкоров. Если бы более тихоходное соединение Каннингхэма сумело нагнать итальянцев, Кампиони рисковал потерять один, а то и оба своих линкора. Ведь теоретически «Ройял Соверен» имел превосходство в скорости на 2 узла над поврежденным «Чезаре» и вполне мог спокойно прикончить его, в то время как «Уорспайт» и «Малайя» разбирались бы с «Кавуром».

После этого попадания единственной задачей Кампиони стало вывести свое соединение из того опасного положения, в которое оно попало. Адмирал прекрасно с этим справился. Итальянским эсминцам была дана задача прикрыть его отход дымовыми завесами. Это удержало англичан от попыток погони, хотя они могли думать, что обладают превосходством в скорости над «Чезаре». Кроме того, эсминцы должны были угрожать торпедными атаками. Хотя, по словам англичан, этим атакам не хватало решительности, они оказались успешными, ведь их основная цель была достигнута. Поэтому итальянцы благополучно привели домой поврежденный линкор, вытащив его из могилы.

Ирония судьбы с точки зрения итальянцев заключается в том, что бомбардировщики Реджиа Аэронаутика появились в тот момент, когда итальянский флот оказался в сложном положении, а не раньше. При этом не британские линкоры отбивались от многочисленных итальянских самолетов, а итальянские крейсера и эсминцы в течение всего боя были вынуждены отражать безуспешные, но настойчивые атаки горстки британских машин. Хотя «Суордфиши» оказались не в состоянии повредить ни одного корабля, они вызвали серьезное замешательство, особенно среди тяжелых крейсеров, которые теоретически могли в считанные минуты разделаться с 4 английскими легкими крейсерами. Однако частично обвинение в неэффективном использовании тяжелых крейсеров можно предъявить Кампиони, который использовал их для увеличения своей боевой линии и крепко привязал в линкорам, хотя попытка охвата с северо-запада прямо-таки напрашивалась. Если бы эти быстроходные и мощные корабли успели выполнить такой маневр до того, как был поврежден «Чезаре», это серьезно осложнило бы положение Каннингхэма.

Однако после окончания артиллерийской дуэли единственной заботой Кампиони было — благополучно привести свои корабли в порт, держась подальше от решительного противника, который ничуть не пострадал. Он ожидал гораздо более настойчивого преследования и понимал, что атака торпедоносцев «Игла» является только вопросом времени. И если они сумеют с третьего раза все-таки нанести повреждения одному из его линкоров, это позволит британским кораблям догнать его и завершить работу. Кампиони был отрезан от своей базы в Таранто и не получил никакого истребительного прикрытия, несмотря на неоднократные просьбы по радио. Адмирал знал, что единственные самолеты, на которые он может рассчитывать, — это горстка гидросамолетов-торпедоносцев морской авиации. Единственный путь, который был открыт для Кампиони, — путь на запад, где находились остальные крупные базы. Поэтому он повернул на запад как можно быстрее, но ему потребовалось некоторое время, чтобы собрать свои разбросанные корабли. Еще не все крейсера и эсминцы вернулись после атаки, ему требовалось перестроить флот, повернувший на новый курс, наведя хотя бы подобие порядка. «Валрос» с «Уорспайта» внимательно следил за несколько беспорядочными маневрами итальянцев с изрядным удивлением. Однако пока англичане обходили с севера дымовую завесу, не желая рисковать нарваться на торпеды, Кампиони все больше приближался к безопасным водам. Когда британские разведывательные самолеты в последний раз видели итальянский флот, он находился в 10 милях от мыса Спартивенто (не путать с одноименным мысом на острове Сардиния) и следовал на юго-запад со скоростью 18 узлов. Реакцию простых английских матросов хорошо описывает один из молодых моряков «Игла»:

«В результате погоня все-таки была прекращена, и мы вернулись к рутинным обязанностям сопровождения конвоя. Мы были слегка разочарованы, так как не сумели вынудить противника вступить в бой, но наш моральный дух находился на самой высокой отметке. Ночью один из старших сигнальщиков (один из моряков старой закалки) принес свою бутылку рома, чтобы отпраздновать событие. Я впервые попробовал ром, так как был еще слишком молод для положенной чарки. (Нет нужды говорить, что никому не позволялось сливать свои чарки в бутылку, а всем, кто не имел звания унтер-офицера, ром разбавляли водой, чтобы помешать этому. Однако многие все равно собирали ром в бутылки и вдобавок кидали туда горсть изюма, и получалось вполне сносно!)»

После того как завершился артиллерийский бой, появились-таки долгожданные итальянские ВВС. Их основные базы в этом районе располагалась в районе Катании и других сицилийских городов. Здесь дислоцировался штаб II воздушной эскадры, командование которой располагало примерно 14 эскадрильями бомбардировщиков, и еще 5 эскадрилий имелись в резерве. В Пулье находился штаб IV округа, который также располагал некоторым числом самолетов. Однако только к 15.05 Супермарина сумела договориться с Супераэрео, хотя Кампиони давно требовал присылки самолетов. Первая эскадрилья поднялась в воздух с авиабазы Джела на юго-востоке Сицилии в 15.35. Вслед за ней стартовали остальные самолеты Реджиа Аэронаутика и морской авиации с баз в Лечче и Бриндизи. Они проводили атаки в следующем порядке:

Мы уже обсуждали тактику, которой придерживались итальянские бомбардировщики для атаки таких целей, как военные корабли в море. В течение всего дня итальянцы упрямо использовали только ее. Нам также следует рассмотреть, какое оружие несли эти большие трехмоторные бомбардировщики, в основном SM-79 и SM-81, при атаке бронированных кораблей. Всего эти 126 бомбардировщиков (если не считать самолеты морской авиации) сбросили в этот день 514 бомб. При этом они не сумели добиться ни одного попадания! Это было плохо уже само по себе. Но когда начинаешь анализировать использованные типы бомб, становится понятно, что даже если бы итальянцы добились нескольких попаданий, вряд ли они потопили бы хоть один линкор Каннингхэма. Эти корабли не получили бы даже серьезных повреждений. Лишь 8 бомб из этого числа весили по 500 кг, и только они могли причинить определенные повреждения надстройкам и зенитным орудиям. Лишь очень удачное попадание, вроде того, что пришлось в мостик «Глостера», могло причинить серьезный вред. Но ни одна такая бомба не могла потопить даже старый линкор. Из оставшихся бомб 236 весили по 250 кг. Они легко могли разрушить полетную палубу «Игла», повредить легкий крейсер или эсминец, но эти корабли были сложными целями из-за своей высокой скорости. Оставшиеся 270 бомб весили по 100 кг. Они были совершенно бесполезны против военных кораблей, разве что какой-нибудь получит попадание целой серии.

Таким образом, не только тактика итальянской авиации была ошибочной (бомбометание с большой высоты, а не атаки с пикирования, которые выполняли немцы, американцы и японцы), но и оружие тоже было совершенно неподходящим. Бомбардиры были довольно точны, вероятно, им просто не везло, потому что они не добились большего числа попаданий. Но это лишь подчеркивало бессмысленность бомбометания с большой высоты, которое не давало никаких результатов.

Но что было гораздо хуже, по крайней мере для итальянского флота, это то, что итальянские летчики не были обучены опознанию целей. В этот день они атаковали собственные корабли ничуть не реже, чем английские. Да, это был общий недостаток базовой авиации любой страны, этим грешили немцы, англичане и американцы, а не только итальянцы. Летчики были обучены ударам по крупным неподвижным наземным целям, таким, как города. Они никуда не двигались и занимали большие площади. До войны авиационные командиры всегда громко кричали, что их тяжелые бомбардировщики сметут любой корабль с поверхности моря, но при этом практически не уделяли внимания отработке таких атак. Они предпочитали сосредоточить усилия на более легких целях, таких, как Париж, Берлин и Лондон. В результате базовая авиация раз за разом демонстрировала полную неспособность опознать и поразить морские цели. Каких-то успехов ей удавалось добиться, только если корабли стояли на якоре, либо были использованы пикирующие бомбардировщики. Итальянцы уделяли много времени решению этой проблемы, так как надеялись, что их авиация сумеет выкинуть Королевский Флот из Средиземного моря. Более того, это было одной из главных задач Реджиа Аэронаутика. Итальянские летчики сбрасывали бомбы более точно, чем все остальные, но как оказалось, этого было мало.

Достаточное количество итальянских бомбардировщиков правильно опознало цели, когда флот Каннингхэма крейсировал у побережья Калабрии в надежде, что итальянцы все-таки рискнут принять вызов. Они принесли англичанам немало неприятных минут, но этим все и ограничилось. Начиная с 17.00, флот следовал курсом 270°, впереди были развернуты эсминцы вместе с 7-й эскадрой крейсеров. В 17.35 англичане повернули на курс 200°, находясь в 25 милях от маяка Пунто Стило. К этому времени стало ясно, что итальянцы не намерены поворачивать назад, и они скроются в Мессинском проливе раньше, чем их удастся перехватить. Поэтому в 18.30 Каннингхэм повернул прочь от берега и лег на курс 160°, а в 19.30 — на курс 130°. В сумерках, в 21.15, он лег на курс 220°, чтобы оказаться в районе к югу от Мальты и вернуться к первоначальному плану сопровождения конвоя. Все это время он находился буквально у итальянского порога, причем корабли шли под непрерывными воздушными атаками.

«В период с 16.40 до 19.25 наш флот подвергся серии мощных воздушных атак. Вражеские самолеты действовали с соседних авиабаз. «Уорспайт» бомбили в 16.41, 17.15, 17.35, 18.23 и 19.11. «Игл» бомбили в 17.43, 18.09, 18.26, 18.42 и 19.00. Эти два корабля пользовались особым вниманием противника, но не меньше атак обрушилось на 7-ю эскадру крейсеров, множество бомб упало рядом с эсминцами. В некоторых случаях атаки выполнялись со значительной высоты. Прямых попаданий не было, и флот не получил повреждений, но близких разрывов было много, и осколки причинили некоторый вред. «Малайя» заявила, что повредила 2 вражеских самолета зенитным огнем, однако ни одна вражеская машина не разбилась у нас на глазах».

Тем временем кораблям Кампиони пришлось ничуть не легче. Его флот следовал курсом 230°, чтобы пройти южнее Калабрии и укрыться в базах Сицилии и Тирренского побережья. «Чезаре» вошел в Мессинский пролив около 21.00, а 7-я дивизия направилась в Палермо.

Но при проходе через пролив эти корабли получили приказ Супермарины следовать в Неаполь. В Мессину направлялись поврежденные корабли: «Кадорна», «Фреччиа», «Саэтта», а 3-я дивизия сопровождала «Чезаре» и «Кавур». «Пола», а также 1-я, 4-я и 8-я дивизии пошли в Аугусту. 10 июля в 1.00 эти корабли получили новый приказ Супермарины, которая опасалась, что корабли в сицилийских портах будут атакованы торпедоносцами. «Кавур», «Пола» и 1-я дивизия также должны были двигаться в Неаполь. Но, когда все они находились к югу от Калабрии, начались неприятности.

Историк итальянской авиации генерал Санторо пишет: «К несчастью, из-за проблем с опознанием кораблей они были атакованы вместо вражеских кораблей, о которых не хватало точной информации. К счастью, безрезультатно».

Санторо сделал вывод, что к тому времени, когда самолеты поднялись в воздух, относительное положение флотов переменилось. Как вы помните, они двигались одинаковыми курсами и с одинаковой скоростью. Поэтому информация, переданная по радио командиром II воздушной эскадры, была устаревшей. Более того, радисты многих эскадрилий не смогли принять переданные по радио уточнения. Еще больше осложняло дело то, что большинство атак проводилось с большой высоты. В этом случае у летчиков не было практически никаких шансов точно уловить разницу между своими кораблями и вражескими. В результате итальянский флот несколько раз был вынужден открывать плотный зенитный огонь, а это окончательно убеждало летчиков, что они атакуют английские корабли.

Свой вклад в эту путаницу внесло и то, что эскадрильи проводили атаки по одиночке, не пытаясь действовать согласованно. Часть самолетов уже намеревалась атаковать собственные корабли, но в последний момент успела их опознать, и бомбы не были сброшены. В нескольких случаях итальянские корабли воздерживались от огня по своим самолетам, хотя те бомбили их. Неоднократные попытки моряков передать по радио самолетам «Противник за кормой» или «Противник восточнее» успеха не имели.

Поэтому вполне понятно раздражение адмирала Кампиони, который писал:

«Мои неоднократные просьбы выслать бомбардировщики для атаки вражеского флота должны были точно указать положение нашего флота. Но до 13.30 местный офицер службы связи морской авиации (в Мессине) даже не знал об этих просьбах. Они были получены только в Таранто. Наконец в ответ на мою очередную просьбу прислать бомбардировщики мне в 16.25 сообщили, что отправляют 24 самолета».

После начала артиллерийского боя у Кампиони просто не было возможности отправить очередную радиограмму, так как у него появилось множество иных забот.

Было очевидно, что никакого взаимодействия между итальянскими ВМС и ВВС не существует, что было понятно в этот период войны. В конце концов, даже англичанам потребовалось несколько лет, чтобы наладить надежную связь и добиться тесного взаимодействия между видами вооруженных сил. Но даже в 1943 году летчики союзников бомбили британские эсминцы в Сицилийском проливе во время эвакуации Туниса. Британские тральщики были потоплены английскими авиационными ракетами у берегов Нормандии в 1944 году. Немцы пострадали аналогичным образом в 1939 году, когда в Гельголандской бухте Люфтваффе потопили 2 собственных эсминца с тяжелыми потерями в личном составе. Причем английских кораблей в этом районе просто не могло быть. В бою у Мидуэя в 1942 году американские армейские ВВС атаковали собственную подводную лодку, но после этого сообщили о потоплении японского крейсера! У летчиков тоже имелась масса претензий. На каждом корабле наверняка имелся нервный зенитчик, который охотно нажимал гашетку, как только в поле зрения появлялось нечто летящее. Потрясающим примером были испытания истребителя «Харрикейн», прикрывавшего конвой PQ-18. В течение недели он стоял на катапульте одного из транспортов, все его отлично видели, но как только истребитель взлетел, его немедленно обстреляли все соседние транспорты.

Но, так или иначе, на итальянские корабли было сброшено много бомб, что вызвало резкую перепалку позднее, когда начался анализ битвы. Граф Чиано записал в своем дневнике:

«Суть этого последнего морского сражения заключается в том, что оно велось не между нами и англичанами, а между нашими авиацией и флотом. Адмирал Каваньяри настаивает, что наша авиация совершенно отсутствовала в первой фазе битвы, а когда она наконец появилась, то обрушилась на наши собственные корабли, которые в течение 6 часов подвергались бомбардировке с наших же самолетов. Другая информация разоблачает лживые утверждения наших ВВС о победах. Признаюсь, я тоже в них сомневаюсь. Зато Муссолини — нет. Сегодня он заявил, что в течение 3 дней итальянский флот уничтожил 50 процентов британских морских сил на Средиземном море. Вероятно, это некоторое преувеличение».

Действительно, некоторое. Эта оценка была сделана после событий не только в Восточном, но и в Западном Средиземноморье. Там итальянские бомбардировщики на протяжении целого дня бомбили корабли Соединения Н. Хотя их заявления о попаданиях и повреждениях были точно такой же болтовней, эти атаки возымели больший эффект, чем против кораблей Каннингхэма.

В соединении адмирала Сомервилла не хватало эсминцев с большой дальностью плавания. Старые корабли 13-й флотилии, которые привлекались для усиления его собственного хилого прикрытия, этим качеством не обладали ни в коей мере. Поэтому Сомервилл решил ограничить свою отвлекающую вылазку воздушным налетом на Кальяри. Он был назначен на утро 10 июля. Соединение Н вышло в море 8 июля в 7.00 и в середине следующего дня находилось в 50 милях к югу от Минорки, когда начался первый воздушный налет.

Соединение Н имело больше возможностей для отражения воздушных атак, чем флот Каннингхэма. На линкоре «Вэлиант» был установлен радар, на авианосце «Арк Ройял» имелись пикировщики «Скуа», которые можно было использовать в качестве истребителей, хотя и паршивых. Но системы наведения истребителей не существовало в принципе, что снижало их эффективность.

Никаких заблаговременных предупреждений о первой итальянской атаке не поступило. Бомбардировщики были замечены за несколько секунд до падения бомб. Эту атаку выполнили два звена по 3 самолета. Зенитки обстреляли их, когда самолеты уже поворачивали назад, поэтому бомбардиры смогли прицелиться совершенно спокойно. Бомбы легли довольно точно, и корабли получили осколочные повреждения, но прямых попаданий не было. Тем не менее, это было неприятное напоминание об уязвимости кораблей.

В 17.50 началась вторая атака, в которой участвовало гораздо больше самолетов. Это были 18 бомбардировщиков SM-79 из 32° Stormo. Эти самолеты встретил плотный зенитный огонь с дальней дистанции, однако ни один из них попаданий не получил. Зато огневая завеса вынудила бомбардировщики поспешно освободиться от своего груза, и самая ближняя бомба разорвалась в 5 милях от кораблей. В 18.36 итальянцы провели третий и самый мощный налет. Со стороны солнца атаковали 22 бомбардировщика 8° Stormo под командованием бригадного генерала авиации Стефано Канья. Они сбросили бомбы очень точно, и несколько штук разорвались рядом с «Худом», «Арк Ройялом» и эсминцами сопровождения. Вмешались авианосные «Скуа», которые сбили 2 бомбардировщика и повредили остальные, однако адмирал Сомервилл решил, что не может рисковать ценными кораблями, особенно единственным современным авианосцем британского флота, в ходе отвлекающей операции. Посовещавшись со своим штабом, он прервал поход, и после наступления темноты эскадра повернула обратно. Во время обратного перехода эсминец «Эскорт» был торпедирован итальянской подводной лодкой «Маркони» (капитан 2 ранга Чиаламберто). Несмотря на все усилия спасти корабль не удалось, и он был затоплен. Это была единственная потеря Соединения Н.

Хотя сам адмирал Сомервилл определил операцию как совершенно провальную, она все-таки сумела отвлечь часть сил противника от Каннингхэма.

Ночью флот Каннингхэма крейсировал южнее Мальты. В 5.00 адмирал отпустил часть эсминцев, которым срочно требовалась дозаправка, остальные сопровождали конвои. На «Стюарте» осталось только 15 тонн нефти, когда он прибыл в порт. Вместе с ним ушли «Дэйнти», «Дифендер», «Хиперион», «Хостайл», «Хэсти», «Айлекс» и «Джюно». Главные силы флота были сосредоточены к югу от острова и на рассвете находились в точке 35°24′ N, 15°17′ О, следуя курсом на запад. К этому времени итальянская авиация потеряла Каннингхэма, хотя провела мощный налет на Ла-Валетту. Впрочем, попаданий противник снова не добился. Завершив заправку, большая часть первой группы эсминцев в 11.15 покинула Мальту и в 15.25 соединилась с флотом. Следует отметить, что этот день для британского Средиземноморского флота прошел исключительно спокойно. Потом Каннингхэм отослал эсминцы «Хироу», «Хируорд», «Дикой», «Вампир» и «Вояджер». Последние 3 после заправки должны были сопровождать конвой MS-1.

Конвой MF-1 уже успел покинуть Мальту. Он вышел в море 9 июля в 23.00. Командующий Мальтийской военно-морской базой справедливо рассудил, что итальянцы будут слишком заняты борьбой с Каннингхэмом, чтобы обращать внимание на конвой, и главнокомандующий с ним согласился. Эсминцы «Джервис», «Дайамонд» и «Вендетта», находившиеся на Мальте, прикрывали конвой на первом отрезке пути, а на рассвете 11 июля к ним присоединились поврежденный «Глостер» и «Стюарт». В 20.30 линкор «Ройял Соверен» вместе с эсминцами «Нубиэн», «Мохаук» и «Янус» также отправился для дозаправки на Мальту.

Каннингхэм все это время отнюдь не бездельничал. Летающие лодки «Сандерленд» провели разведку порта Аугу-ста на Сицилии, надеясь обнаружить там поврежденные итальянские корабли. Разведчики сразу сообщили, что в порту находятся 3 крейсера и 8 эсминцев. Как мы помним, это были корабли 4-й и 8-й дивизий. Однако Супермарина заподозрила неладное и 10 июля приказала обеим крейсерским дивизиям перейти в Таранто. 4-я дивизия покинула Аугусту в 17.05, 8-я — в 19.05. Поэтому, когда в сумерках к Аугусте прилетела ударная группа «Суордфишей» с «Игла», они обнаружили, что гнездышко опустело. Большая часть самолетов отказалась от атаки и вернулась с торпедами. Однако одно звено из 4 торпедоносцев обнаружило эсминец типа «Навигатори», стоящий в маленькой бухточке к северу от порта, и решило атаковать его.

Это был эсминец «Панкальдо» (капитан 2 ранга Луиджи Мерини) из состава 14-го дивизиона. Он стоял возле буя, ремонтируя мелкие повреждения, полученные в ходе боя, и потому не ушел вместе с остальными кораблями. В 21.40 «Суордфиши» атаковали, используя лунный свет. Одна торпеда попала в брекватер, вторая вылетела на берег, третья взорвалась на дне рядом с эсминцем. Однако четвертая попала прямо в цель, и эсминец затонул на мелководье, на нем погибли 16 человек. (Позднее он был поднят и отремонтирован, и во время эвакуации Туниса 30 апреля 1943 года был потоплен возле мыса Бон.) Сами «Суордфиши» после атаки приземлились на Мальте.

В тот же вечер отделилась 7-я эскадра крейсеров, чтобы следовать за конвоем MS-1 и обеспечить ему дополнительное прикрытие. На рассвете 11 июля флот снова собрался вместе, чтобы направиться назад в Александрию. В 8.00 к Каннингхэму присоединились «Ройял Соверен», «Хироу», «Хируорд», «Нубиэн», «Мохаук» и «Янус». Торпедоносцы перелетели с Мальты обратно на «Игл». Каннингхэм решил идти в Александрию на своем флагмане, оставив контр-адмирала Придхэм-Уиппела с остальными кораблями флота прикрывать конвой. Поэтому в 9.00 «Уорспайт» в сопровождении эсминцев «Нубиэн», «Мохаук», «Джюно» и «Янус» увеличил скорость до 19 узлов, оставив позади флот, который плелся на 12 узлах.

«Мы решили на обратном пути взять немного южнее, чтобы избежать атак бомбардировщиков с Додеканезских островов, которым подверглись во время перехода на запад. Вскоре мы убедились в своей ошибке. Появились неизбежные самолеты-разведчики, которые вызвали бомбардировщики с ливийских аэродромов, поэтому 11 июля нас бомбили до самого заката. Придхэм-Уиппелу досталось ничуть не меньше, а может быть, даже и больше».

Конвоям тоже не удалось остаться незамеченными. MS-I вышел в море 10 июля в сопровождении эсминцев «Дикой», «Вампир» и «Вояджер», и во второй половине дня

11 июля его внезапно атаковали горизонтальные бомбардировщики. Серия бомб накрыла эсминец «Вампир». Его командир, капитан 2 ранга Уолш, писал:

«Ударная волна сшибла всех, кто открыто стоял на верхней палубе. Некоторых матросов отбросило в сторону на несколько метров. Моральный эффект бомбардировок до сих пор был незначительным, но после этого накрытия люди стали проявлять признаки раздражения, так как мы не могли отвечать, и легкую нервозность, когда начались попадания крупных осколков».

Старый «Вампир» не имел даже крошечной 76-мм зенитки, которые были установлены на некоторых эсминцах, чтобы отбивать такие атаки. Она была бесполезна, когда бомбы сбрасывались с большой высоты, однако все-таки помогала поднять моральный дух команды эсминца. Во время этой атаки «Вампир» получил множество осколочных пробоин. Были изрешечены надстройки, мостик, шлюпки, трубы. Были обнаружены 5 пробоин в корпусе, в том числе 2 подводные.

Во время этой атаки соединение Каннингхэма находилось не слишком далеко, и было решено передать получившего осколочные ранения торпедиста Дж. Г. Эндикотта на эсминец «Мохаук», где ему был бы обеспечен более хороший уход. Так и было сделано. Эсминец «Янус» заменил «Вампир» в составе сопровождения конвоя. К несчастью, ночью Эндикотт все-таки скончался от ран.

Бомбежки продолжались непрерывно. В период с 12.48 до 18.15 «Уорспайт» подвергся 5 атакам. Капитан 1 ранга Э. У. Фицрой, офицер наведения авиации, позднее назвал это период так: «Бомбы, бомбы и снова бомбы!» Адмирал Пауэр вспоминал:

«Итальянские бомбардировки с горизонтального полета были действительно очень неприятными и меткими. Серии бомб постоянно накрывали корабли, они поднимали огромные столбы грязной воды в два раза выше наших мачт. Просто чудом ни один корабль не получил попаданий, только осколочные пробоины. Часто даже тяжелые корабли полностью скрывались среди всплесков, и мы испускали вздох облегчения, когда они возникали снова. Наши зенитки, несмотря на жаркий огонь, мало чего добились.

Побывав некоторое время под бомбами, я устал беспомощно следить, как они падают, не в силах ничего предпринять. Я решил вооружиться винтовкой, чтобы обстрелять кого-нибудь, кто пролетит достаточно низко, хотя бы ради поднятия духа. На обратном пути эта винтовка была принайтована за обвесом мостика (якобы броневым) рядом с моим местом. Осколок разрубил ее пополам. Я отправил ее вниз артиллеристу и сказал, что она меня не устраивает и мне нужна новая. Через несколько дней артиллерист подарил мне переделанные обломки с надписью: «Мушкет начальника оперативного отдела». Я до сих пор храню его».

Один молодой офицер, служивший на крейсере, ясно показал, насколько различаются ощущения при обстреле и бомбежке.

«Трудно вспомнить, насколько метко они стреляли, но я думаю, что после начала боя близкие разрывы снарядов не беспокоили меня. Мы не получили попаданий и не имели жертв. На учебных стрельбах я не раз чувствовал ударную волну носовых башен, а вот в настоящем бою я даже не заметил, что наши орудия тоже стреляют. Высотное бомбометание всегда казалось мне довольно точным, и нам постоянно мерещилось, что мы вот-вот получим попадание. Однако единственной жертвой стал сигнальщик, получивший несколько мелких осколков в шею. Обычно бомбежка кончалась раньше, чем ты успевал осознать, что она началась. Сначала мы слышали громкий свист, когда бомбы падали в воду, но нас накрывало достаточно часто. Каждый раз, когда мы возвращались в Александрию, то испытывали облегчение, зная, что бомбежки на несколько дней закончились».

В период с 11.12 до 18.04 1-я эскадра линкоров была атакована 12 раз, на нее сбросили около 120 бомб. Конвой MS-1 подвергся 4 атакам, но за все это время погибли только Эндикотт и еще 2 человека. Ночь принесла временное облегчение, однако на рассвете 12 июля бомбардировки возобновились. Теперь в них принимали участие самолеты с баз в Эгейском море.

Рано утром 12 июля 7-я эскадра крейсеров присоединилась к главнокомандующему, но с «Уорспайтом» остались только «Ливерпуль» и «Сидней». «Орион» и «Нептун» были отправлены для усиления ПВО конвоя. Бомбардировка была даже еще более ожесточенной, чем накануне. Группа «Уорспайта» с 8.50 до 11.50 подверглась 17 атакам, на нее сбросили около 300 бомб. На «Ливерпуле» погибли 2 человека, еще несколько было ранено осколками от близких разрывов, однако снова ни один корабль не получил прямых попаданий. Адмирал Каннингхэм написал:

«Особенно мне запомнилась самая жестокая атака 12 июля во время нашего возвращения в Александрию, когда вдоль левого борта корабля одновременно упали две дюжины бомб. Еще дюжина или около того легла справа по носу на расстоянии около 200 ярдов, но чуть в сторону от нас. Остальные корабли тоже пережили нечто подобное».

Соединение контр-адмирала Придхэм-Уиппела тоже стало мишенью воздушных атак, хотя и не столь мощных. Итальянцы провели 3 атаки с 11.10 до 18.04. На линкеры и авианосец были сброшены 25 бомб, некоторые разорвались довольно близко. И в который раз противник не добился ни одного попадания. Во многом своей безопасностью 1-я эскадра линкоров была обязана 2 ископаемым истребителям «Гладиатор», которые обеспечивали «воздушное прикрытие». Обычно среди 17 самолетов авиагруппы «Игла» не было истребителей, но на сей раз на палубе стояли 3 старых биплана. Их отодвигали в сторонку, чтобы они не мешали полетам «Суордфи-шей». На авианосце не было летчиков-истребителей, но 2 пилота торпедоносцев добровольно вызвались «попробовать» и начали творить чудеса.

Командир авиационной боевой части капитан 2 ранга Чарльз Л. Кейли-Пич взлетел и атаковал итальянские бомбардировщики. Бортстрелки отогнали его, причем Кейли-Пич получил пулю в бедро. Однако это его не остановило, и он взлетел еще раз. В ходе последующих атак «Гладиаторы» сумели сбить 2 или 3 вражеских самолета.

Еще одна попытка ослабить воздействие вражеских бомбардировок была предпринята, когда флот уже подходил к египетскому берегу. Моряки испытали некоторое облегчение, когда на последнем отрезке пути вечером 12 июля над головой появились истребители «Бленхейм» 252-го авиакрыла Королевских ВВС. Было отмечено, что следящие за флотом итальянские разведчики наводят атакующие эскадрильи на цель, передавая «тире» по радио. Во время следующих операций это было использовано радиостанцией Александрии, которая передавала ложные сигналы. Это позволяло на некоторое время избавить флот от вражеских атак.

На последнем отрезке пути в Александрию тихоходный конвой прикрывала 3-я эскадра крейсеров в составе «Каледона» и «Кейптауна». Они встретились с конвоем 13 июля в 10.00. «Уорспайт» и его сопровождение вошли в гавань Александрии в 6.00 того же дня. Линкор «Рэмил-лис» в сопровождении эсминцев «Дайамонд», «Хэйвок», «Империал» и «Вендетта» вышел в море, чтобы прикрыть тихоходный конвой. Последние воздушные атаки итальянцы провели против кораблей Придхэм-Уиппела с 10.56 до 16.23, однако никакого успеха снова не добились. Эти корабли прибыли в Александрию рано утром 14 июля, «Рэмиллис», 3-я эскадра крейсеров и тихоходный конвой пришли 15 июля в 9.00. Конвойная операция МА-5 успешно завершилась.

 

Глава 7.

Последствия

Мы уже знаем, что преувеличенные заявления итальянских летчиков заставили Муссолини поверить, будто английскому флоту за 4 дня боев нанесен серьезный урон. Последующие передачи итальянского радио отражали эту совершенно неверную точку зрения.

Один из видных итальянских историков Марк-Антонио Брагадин после войны описывал эту операцию:

«Объективный анализ результатов должен привести к заключению, что бой закончился вничью. Ни один корабль не был потоплен. 4 попадания, полученные итальянскими кораблями, не имели серьезных последствий. То же самое можно сказать о повреждениях «Нептуна» и «Уорспайта». Оба флота выполнили свои главные задачи, которые они ставили перед собой. Оба конвоя благополучно дошли до цели. Оба флота не сумели помешать противнику, так как плохо понимали, что же он делает. Однако следует помнить, что вечером 8 июля англичане вышли в море, чтобы нанести решительное поражение итальянцам. Это им полностью не удалось. Ситуация была исключительно благоприятной для них. Адмирал Каннингхэм давно планировал нечто подобное».

Трудно написать нечто менее объективное, хотя примерно в таком ключе Брагадин писал всю свою книгу. Как можно заявлять, что ситуация была «исключительно благоприятной» для англичан? Ведь итальянский флот уже освободился от необходимости сопровождать конвой и уже несколько часов шел по направлению к своим главным базам. Его поддерживала вся мощь итальянских ВВС. Каннингхэм имел меньше кораблей, они были тихоходнее, он должен был прикрывать конвой. Вдобавок англичане находились в более чем тысяче миль от своих баз.

Как мы видели из дневников Чиано, кое-то в Италии усомнился в заявлениях своих летчиков прямо сразу. Однако итальянский лидер нуждался в хороших новостях и объявил своему народу о великой морской победе. Это должно было уравновесить постоянные успехи немцев на полях сражений и замаскировать бездействие армии в Диви. Верил или нет дуче в то, что итальянцы одержали победу, — не известно. Однако он был вынужден на ней настаивать. Как отмечает Чиано, на немцев его заявления не произвели решительно никакого впечатления.

«Он нашел утешение, приказав газетчикам раздуть значение морской битвы, происшедшей неделю назад. Но мы получили информацию, даже из германских источников, что повреждения, полученные британским флотом, были совершенно ничтожными. Итальянский флот придерживался того же мнения. Но руководство ВВС было склонно к преувеличениям. Я могу лишь надеяться, что версия, изложенная ВВС, правдива, иначе мы потеряем достоинство и престиж даже в глазах немцев».

Действительно, итальянцы потеряли все это. У берегов Калабрии они получили такой удар по моральному духу, от которого уже никогда не оправились. Немецкий историк Фридрих Руге писал:

«Главными отличительными чертами боя у Пунта Стило были:

1. Неудовлетворительные результаты итальянской авиации, применявшей только бомбометание с больших высот.

2. Недостаточно отработанное взаимодействие между итальянскими флотом и авиацией.

3. Отказ итальянцев от преследования и использования своих легких сил для ночных атак.

4. Усиление чувства превосходства у англичан и комплекса неполноценности у итальянцев».

Этот последний момент англичане заметили практически сразу.

Они сразу были невысокого мнения об итальянцах как о солдатах. Поспешный отход Кампиони после единственного попадания подтвердил всем морякам флота Каннингхэма, от главнокомандующего до последнего юнги, что они безоговорочно превосходят противника. Сам Каннингхэм так завершил свой отчет об этом бое:

«Ничтожные материальные результаты этой короткой стычки с итальянским флотом, разумеется, глубоко разочаровали меня и всех, кто служил под моим началом. Однако бой не был совершенно бесполезным. Он показал итальянцам, что их авиация и подводные лодки не могут помешать нашему флоту заходить в центральную часть Средиземного моря, и что лишь их линейный флот может помешать нам действовать в этом районе. Я полагаю, что бой создал нам определенное моральное превосходство. Хотя наш флот превосходил противника в количестве линкоров, мы многократно уступали ему в крейсерах и эсминцах. Итальянцы имели мощную базовую авиацию, которая легко могла прибыть к месту боя, что компенсировало наши немногие авианосные самолеты.

Для наших моряков этот бой показал, особенно тем, кто не имел боевого опыта, как трудно добиться попадания на большой дистанции. Поэтому необходимо сближаться с противником, когда это можно сделать, чтобы добиться решающих результатов [4] . Он показал, что горизонтальные бомбардировщик!! действуя на больших высотах, даже при большом количестве сброшенных бомб и точном прицеливании могут добиться только единичных попаданий. Такие атаки были скорее нервирующими, чем опасными.

Наконец, эти операции и бой у Калабрии породили во всем флоте желание преодолеть воздушную угрозу и не позволить ей стеснить нашу свободу действий, а следовательно, и контроль над Средиземным морем».

Это возродило в Уайтхолле определенный энтузиазм. Там с тревогой следили за развитием событий и испытывали определенное беспокойство после того, что показали пикировщики Люфтваффе в Норвегии и у Дюнкерка. Тот факт, что Реджиа Аэронаутика, которой до войны так боялись наши политиканы (и не слишком боялись моряки), оказалась еще одним блефом Муссолини, а итальянский флот позорно бежал, хотя причины этого в то время не были точно известны, породил у политиков надежды, что Восточное Средиземноморье все-таки можно удержать, несмотря на зловещее карканье собственных Маршалов Авиации. Первый Морской Лорд сэр Дадли Паунд писал премьер-министру Уинстону Черчиллю:

«Мы захватили господство в воздухе над Западным Средиземноморьем, и как только завершится операция, которую проводит сейчас Восточный флот, мы будем точно знать, с чем мы столкнемся в Восточном Средиземноморье. Нет никаких сомнений, что Соединение Н и Восточно-Средиземноморский флот действуют в крайне тяжелых условиях, так как мы не можем дать им такое же истребительное прикрытие, как в Северном море, когда корабли оказываются в районах действия вражеских бомбардировщиков».

Однако англичане получили несколько уроков и с материальной точки зрения. Когда Паунд раздражал Уайтхолл своей решимостью оставить сильный флот в Восточном Средиземноморье, он спросил у Каннингхэма, что тому необходимо в первую очередь. АБК без колебаний представил длинный список своих нужд.

Адмирал Пауэр вспоминал:

«Во время обсуждений после похода мы поняли, что самым необходимым является еще один линкор, орудия которого должны превосходить по дальнобойности итальянские или, по крайней мере, не уступать им, так как «Уорспайт» был единственным таким кораблем. Мы также поняли, что в будущем не сумеем действовать, не будучи обнаруженными и не подвергаясь мощным бомбардировкам. До сих пор нам везло, но если такое будет продолжаться дальше, потери станут неизбежными, и мы не могли позволить себе терять слишком много».

В своем ответе Паунду Каннингхэм особо это подчеркнул: «Я должен иметь еще один корабль, который может стрелять достаточно далеко». Для усиления своих крейсерских сил, которые уступали итальянским в количестве кораблей и силе артиллерии, он желал получить хотя бы пару тяжелых крейсеров. Каннингхэм желал получить что-нибудь вроде «Эксетера» и «Йорка» — наиболее современных тяжелых крейсеров со скоростью 32 узла. «Игл» делал просто чудеса, если учесть возраст этого корабля. Однако он был ужасно тихоходным, а его авиагруппа была слишком мала. Кроме того, он не обладал никакой защитой от вражеских бомб. Требовался новый бронированный авианосец, укомплектованный новейшими морскими истребителями «Фулмар», которые резко изменили бы ситуацию. Кроме того, Каннингхэм желал получить пару крейсеров ПВО.

Паунд охотно откликнулся на все эти просьбы. Учитывая сложное положение самой Британии, над которой витала угроза вражеского вторжения, можно сказать, что он проявил благородство. Вскоре Каннингхэм получил все, что просил, или что, по крайней мере, удалось выкроить. Взамен старых «Ройял Соверена» и «Рэмиллиса», переданных Соединению Н, ему были направлены модернизированный «Вэлиант» и более старый «Барэм». На запад отправилась «Малайя», которой требовался срочный ремонт. Вместо нее в самом ближайшем времени планировалось направить «Куин Элизабет». Этот линкор, как и «Вэлиант», был полностью перестроен и имел гораздо более мощную зенитную батарею, чем «Уорспайт». На нем был увеличен угол возвышения орудий главного калибра, и, кроме того, он имел радар. Каннингхэм также получил 2 тяжелых крейсера, которые просил: «Йорк» и «Кент» вместо «Эксетера», который все еще ремонтировался после боя у Ла-Платы. К несчастью, «Кент» постоянно страдал от неисправных конденсаторов, и позднее его пришлось заменить «Бервиком». Из Гибралтара на восток были переброшены несколько современных эсминцев типов «G» и «Н». Это усилило миноносные силы Каннингхэма.

Для англичан результатами боя у Калабрии стали подкрепления и новоприобретенная уверенность. Для итальянцев их первое столкновение с Королевским Флотом лишь усилило все довоенные страхи. Больше ни разу Реджиа Аэронаутика не атаковала с такой силой и настойчивостью, как это было в период с 8 по 12 июля. Вероятно, неспособность добиться результатов разочаровала летчиков, потому что во всех последующих боях их действия были лишь жалкой пародией на эти атаки. Горизонтальные бомбардировщики в роли охотников за кораблями просто опозорились. С этого момента итальянские ВВС сосредоточили свои усилия на развитии торпедоносцев. Вскоре эти самолеты добились более заметных результатов в борьбе против флота Каннингхэма, чем все остальные. Попытка итальянцев воспользоваться опытом немецких пикировщиков завершилась провалом. Единственная эскадрилья пикировщиков итальянской постройки так и не приняла участия в боях. Тогда итальянцы обратились за помощью к своим союзникам и начали вооружать формируемые эскадрильи пикировщиками Ju-87. Однако эти самолеты были действенным оружием только в руках опытных пилотов Люфтваффе, которые и сумели переломить ход борьбы флота против авиации в январе следующего года.

Большие подводные лодки итальянцев также оказались беспомощными. В первые месяцы войны они смогли добиться двух побед, потопив легкий крейсер «Калипсо» и эсминец «Эскорт», однако итальянцы не сумели развить этот успех. Снова потребовалась отправка немецких подводных лодок на Средиземное море, чтобы восстановить равновесие.

В отношении действий надводных кораблей итальянцы могли привести хоть какое-то оправдание: им не везло. Адмирал Пауэр признавал:

«Их стрельба была достаточно меткой. Они сразу накрывали цель, и разброс снарядов в залпе был не слишком велик. Нашим кораблям везло, и они оказывались между местами падений. Я могу покритиковать лишь отсутствие решимости у эсминцев, которые, используя дымовую завесу, могли провести опасную атаку, но не сделали этого. У нас осталось ощущение, что они испугались собственной дерзости, бросив нам вызов».

Эта точка зрения так и осталась неизменной. Бой (англичане называли его боем у Калабрии, итальянцы — боем у Пунта Стило) оказался важной вехой в истории Средиземноморской войны.