Песнь Мечты

 

1

– Профессор, берегитесь!

Осень схватила доктора Дэвидсона за руку и с такой силой отдернула от осыпающейся стены, что археолог налетел на ассистентку. Они услышали громкий грохот – и облако пыли окружило их, когда древняя саманная постройка рухнула к ногам исследователей.

Доктор Дэвидсон нагнулся, чтобы отбросить кирпич, который свалился ему на ногу.

– Ух, совсем рядом, девочка.

Осень вздохнула, пытаясь перевести дух.

– Да, что-то уж слишком рядом. С вами все в порядке?

– Да, но меня больше волнуют таблички.

Осень выпрямилась и старалась рассмотреть сквозь красное облако пыли противоположную сторону пещеры, обнесенную стеной. Но напрасно: она едва могла разглядеть даже профессора, когда он наклонился, чтобы рассмотреть бесценные каменные обломки.

– Ну что?

Она подползла к нему и стала расчищать кисточкой слой осевшей пыли.

– Похоже, – она услышала облегчение в его голосе, – нам придется расчистить все это, прежде чем завтра утром нагрянет народ.

– А что вызвало обвал? – спросила она.

– Кто знает. Эти стены были возведены почти семь веков назад. И они не вечны.

– Большой Хозяин сказал бы, что дух смерти – шинди – обрушил их. В конце концов, мы копаем вокруг его дома.

Профессор поднял голову.

– Хватит с меня этой ерунды о том, что развалины населены духами.

– Я только пересказываю то, что говорил нам Большой Хозяин о поверьях навахо.

Она отбросила рукой черные как смоль пряди волос, которые упали налицо, когда она отпрянула в сторону от падающей стены. Волосы были покрыты рыжей пылью.

– Твой дедушка и люди его племени могут верить в каких угодно духов, которые гневаются, когда их жилище кто-то тревожит, но мертвые – это мертвые. Они не могут причинить беспокойства.

Осень посмотрела на таблички и встряхнула головой. Она знала, что профессор прав, но если судить по полосе невезения, которая захватила их в последнее время, то могло показаться, что проклятья шинди были действительно причиной происходящего.

– Говорят, ко всему в придачу, что вы и я прокляты.

Раскопки, ведущиеся в анасазских руинах, были не единственной причиной, почему ее родственники-навахи думали, что она проклята. Для племени навахо накопленные богатства являлись доказательством того, что люди, которые обладают ими, занимаются колдовским промыслом. Только колдун стал бы накапливать вещи и деньги, как это делают многие белые.

О’Нилы – семья, удочерившая Осень, – были состоятельны. Экспортно-импортный бизнес, которым они занимались во многих странах, был признаком новой ступени в их положении. То, что Осень воспитали чужие, было, на взгляд навахо, плохо. Но тот факт, что она на три четверти белая, только усиливало веру индейцев в то, что она проклята шинди.

Профессор продолжал расчищать древние таблички, которые были обнаружены месяц назад.

– Ты когда-нибудь перестанешь волноваться о том, что люди племени думают о тебе? Какая тебе разница?

– Но ведь они – моя семья. Единственные настоящие родственники, которых я наконец-то знаю, – напомнила она ему.

– Семья называется… – отозвался доктор Дэвидсон. – Что-то они не очень о тебе беспокоятся.

– Это потому, что они не могут. Они думают, что я под влиянием шинди.

Племя, название которого было Тропа Койота, могло бы ее принять, если бы Большой Хозяин – ее дед и шаман племени – вместе с мужчинами исполнил бы обряд нда — враждебный танец. Трех или девятидневное пение очистило бы ее и защитило племя от общения с чужими. То, что ей не предложили этого, глубоко ранило ее сердце.

Она думала, что подвернувшаяся возможность работать ассистентом доктора Дэвидсона в университете Северной Аризоны даст ей возможность познакомиться с ее настоящей семьей, которая жила в соседней резервации. Но раскопки увеличили непонимание и настороженность навахо.

Профессор расчистил последнюю табличку и поднялся.

– Ну вот, все готово. Как только ученые и пресса приедут и удостоверят мое открытие, мы закроем работы. На твоем месте я бы вернулся в твою приемную семью. Они воспитали тебя, и именно они заботятся о тебе сейчас.

Ее братья – Донни и Майк – говорили ей то же самое. Но они были родными сыновьями О’Нилов и не представляли, каково жить, не зная своей настоящей семьи, и мучиться мыслью – почему родная мать отказалась от тебя.

Осень не могла выяснить этого, хотя теперь она знала, что Дора Росс, покойная дочь Большого Хозяина, была ее матерью. Но дед не хотел говорить о ней и дать ключ к загадке, почему Осень отдали на удочерение. Действительно, Осень имела почти твердое убеждение, что клан Тропа Койота даже и не подозревал о ее существовании, пока она не приехала в Северную Аризону.

– Невероятная глупость – соваться туда, где ты никому не нужна. Перед тобой блестящее будущее, и тебе лучше будет без них.

Осень с трудом удержалась от дерзости, готовой было сорваться с ее языка. Предрассудки профессора никогда не переставали удивлять ее.

Чтобы сменить предмет разговора, который, она знала, мог перерасти в жаркий спор, Осень спросила о предстоящем приезде ученых:

– Сколько человек приедет?

– Около пятидесяти. Джесс сказал, что он приедет с ними часам к одиннадцати.

Смена предмета разговора улучшила настроение профессора. Зато при упоминании имени Джесса Баррена сникла Осень.

– Я думала, Джесс слишком занят на ферме, чтобы участвовать во всем этом.

– Выше голову, девочка. Не раскисай – помни, что у нас торжество, и не давай чувствам испортить наш праздник. Это ведь грандиозное событие. Мы совершили открытие века – и совершили его на ранчо Баррена. Естественно, что он собирается быть здесь, чтобы принять участие в церемонии.

Джесс Баррен Третий был владельцем ранчо Гнездо Орла и человеком, которого она любила. Ее вовсе не пугала предстоящая встреча с ним. Во всяком случае, она убеждала себя в этом. Тот факт, что сердце ее билось сильнее, а ладони становились влажными, не имел никакого отношения к перспективе видеть его.

– Не позволяй своим личным проблемам помешать нашему триумфу. Я хочу, чтобы внимание прессы было приковано к нашему открытию.

– Не волнуйтесь об этом, профессор. Меньше всего Джесс хотел бы публичной сцены. Он верит в то, что поддерживает отсталую цивилизацию, и да помогут небеса всякому, кто разделит его устремления.

Осень не тревожилась относительно прессы. Она испытывала желание увидеть Джесса, особенно сейчас, когда ее чувства к нему были слишком неопределенными. Впрочем, лучшим вариантом было бы исчезнуть. Профессор ее сразу не хватится. Утром она сразу могла бы отправиться на вершину крутого холма, выходящего на Ручьи Койота и наблюдать, как оттуда приедет группа ученых.

С высокого скалистого уступа открывался самый лучший вид на каньон. Возможно, Джессу придется немедленно вернуться из-за неотложных дел на его обширном ранчо.

Какое-то мгновение она прислушивалась к себе и раздумывала, действительно ли она хочет, чтобы он вернулся, так и не повидав ее.

Его лицо, окаймленное каштановыми кудрями, представало перед мысленным взором в то время, когда она продолжала расчищать обломки табличек. Она вспоминала, как свет искрился в его серебристых глазах и улыбку на его лице. Нет, она не хотела бы оказаться рядом с Джессом Барреном – он мог бы заметить ее тоску и боль.

Осень отбросила в сторону еще один кирпич и закрыла глаза.

– Джесс, – пролепетала она, – что же случилось с нашей любовью?

Джесс осадил лошадь и подождал, пока шаман, который поднимался вместе с ним на вершину рыжего холма, тоже спустился. Баррен не обращал ни малейшего внимания на Большого Хозяина, но зато пристально разглядывал Осень О’Нил. Ее широкие брюки цвета хаки и красно-оранжевая походная рубашка были подходящей одеждой для ее нынешнего занятия, но очень уж все это было дорогое. Он считал, что часы фирмы «Роллекс» были необходимы ей, но он знал, сколько они стоят. С ее богатством и утонченным воспитанием ей не следовало бы появляться в пустыне. Но она вписывалась сюда, и это раздражало Джесса.

– Хастен Нез просил найти тебя. Он приехал из резервации поговорить с тобой.

Джесс легко произносил имя Большого Хозяина на языке навахо, но не мог скрыть раздражения: ему не нравилось, что их бывшая близость могла до сих пор так действовать на него.

Она выпрямилась и высоко вздернула голову в той высокомерной манере, которую он ненавидел.

– Тебе не следует объяснять мне свое присутствие здесь. Это твое личное дело.

Джесс мог заметить, что она возражала против вторжения в ее собственные переживания.

Он искал глазами браслет, который когда-то подарил ей. Его не удивило, когда он обнаружил, что браслета нет. Однако он помнил его узор и как тот смотрелся на фоне ее кожи. Серебро было тяжелым, и, когда он снимал браслет с ее руки, оно надолго сохраняло жар ее тела.

Она повернулась к Большому Хозяину и поздоровалась с ним на языке навахо.

Ее приветствие, произнесенное с сильным акцентом, воскресило в памяти Джесса другие времена, когда она едва говорила на этом языке. У него в ушах все еще звучали произносимые шепотом слова, когда они еще только полюбили друг друга, и ее гортанный смех, если она не могла произнести трудное выражение.

Большой Хозяин шагнул вперед и заслонил собой Осень. Но это было не важно: Джесс знал каждый дюйм ее тела. Его руки помнили бархат ее кожи. Он выругался про себя.

Клан Тропы Койота считал, что она заколдована. И, может быть, они были правы. Несмотря на подозрения, что она причастна к наркобизнесу, Джесс чувствовал, что увлечен ею и ненавидел себя за это. Борьба с контрабандой наркотиков давно стала делом его жизни. Как тайный агент Международной спецслужбы, он отдавал все свободное время борьбе с преступниками, которые использовали этот труднодоступный район страны как лазейку в Соединенные Штаты. Он презирал Осень О’Нил, но по-прежнему страстно желал ее.

В какой-то степени Джесс завидовал Хастену Незу. Тот знал, кто он такой, и ни о чем не сожалел. Это казалось Джессу недостижимой мечтой. Он старался жить и думать, как, белые люди. Но мысли о происхождении отравляли мир в его душе. По своему опыту Джесс знал, что для человека со смешанной кровью невозможно определить, кто он. Арло Росс был не в состоянии разрешить этот вопрос, так же как и его сестра Дора, мать Осени. Джессу хотелось знать, ощущал ли Большой Хозяин горечь одного своего ребенка и самоуничижение другого – и все потому, что он когда-то влюбился в белую школьную учительницу.

Если откровенно, Джесс считал Томаса и Ли старшими сыновьями Большого Хозяина. Но обычай требовал, чтобы детей знали под именем матери – именем белого человека.

Томас и Ли стали удачливыми адвокатами, состоящими на государственной службе Джессу хотелось знать, как они разрешили проблему принадлежности к двум мирам, которые были совершенно противоположны по своим ценностям и культуре. Возможно, ему надо было бы съездить в Феникс навестить их, но придется подождать, пока он не завершит тут операцию по поимке контрабандистов.

Для него это было превыше всего.

Большой Хозяин отступил, и Джесс снова мог любоваться ею. Она стояла неподвижно. Ее черные волосы были завязаны в традиционный узел женщин навахо, хотя она не имела никакого права подражать обычаям этого народа – она была чужой.

Осень и Большой Хозяин отошли от края скалы и сели лицом к лицу на плоском холме. Джесс приподнялся в седле, стараясь хоть что-то уловить из их разговора.

Более чем вероятно, что Хастен Нез хотел предупредить ее относительно приехавших в каньон людей. Доктор Дэвидсон объявил о своем археологическом открытии и вызвал недовольство навахо тем, что был потревожен прах их древних предков.

Открытие профессора создаст определенные трудности: толпа ученых и репортеров наверняка даст надежное прикрытие для деятельности Осени. Но он надеялся, что смущение заставит ее нервничать, а если она сделает ошибку, он должен быть поблизости, чтобы ее заметить.

В течение какого-то времени он размышлял над этой проблемой, пока жест Осени не привлек его внимание: она распустила пучок и собрала волосы, какое-то время, удерживая руки на месте. Каскад черных как ночь волос заструился меж ее пальцев.

Джесс пристально смотрел на прямые распущенные волосы, развивающиеся вокруг ее талии. Джесс помнил, как ее волосы обвивались вокруг их тел, превращаясь в шелковую сеть. Густые пряди обрамляли ее лицо и ярко выделялись на фоне белоснежной постели. Пот стекал по его вискам. Он поднял свою шляпу и вытер лоб некогда белым рукавом своей рубашки. Потом, водворив шляпу обратно, он натянул поводья и двинулся вперед.

– Я собираюсь вернуться вниз. – Он жестом указал на каньон.

Глаза Осени и Джесса встретились. Вызов и недоверие блеснули в черных глазах Осени. Джесс испытал укор совести: слишком отчетливо вспомнил, как эти глаза заволакивались нежной страстью. Осень с усилием сохраняла выражение отчужденности на лице. Она явно скрывала боль и смущение, которые теперь испытывала всегда, когда к ней приближался Джесс Баррен. Она пыталась избежать встречи с ним и не рассчитывала на то, что появится Большой Хозяин. А сейчас была рада, что Джесс разглядел ее на вершине холма.

– Ты остаешься на пресс-конференции? – Она все-таки надеялась, что он останется, но знала, что ей было бы спокойнее, если бы Джесс держался подальше от Ручьев Койота.

– Остаюсь. Хочу убедиться, что с прессой будет все в порядке. Журналисты не привыкли к такой суровой жизни.

– У нас все приготовлено к их приезду.

– Уверен, что это так.

Осень хотела съязвить, но сдержалась. Большой Хозяин кивнул и сказал:

– Я спущусь, как только переговорю с Осенью.

Она посмотрела на деда. Он явился инициатором этой встречи. Он пришел, чтобы сказать ей, что, наконец, готов поверить, что они не чужие. Во всяком случае, она может надеяться.

Голос Джесса прервал ее мысли.

– Арло разгружает припасы. Пойду, взгляну, не нужно ли ему помочь.

Новость, что ее дядя здесь, разрушила едва зародившуюся в сердце. Осени надежду уж он проследит, чтобы Большой Хозяин не пошел на сближение с ней.

Дед что-то сказал Джессу на языке навахо. Она приложила заметное усилие, чтобы ее взгляд не оторвался от лица деда, потому что не хотела видеть холодность в лучистых глазах Джесса – глазах, которые когда-то искрились от радости. Она не желала видеть полуулыбку, которая только искажала его лицо, ей было тяжело видеть его крепкое тело, которое когда-то принадлежало ей.

Почему, Джесс? Что случилось? Неужели Арло Росс сумел убедить тебя, что я средоточие зла?..

Ее взгляд скользнул вниз и остановился на сжатых на коленях кулаках. Очевидно, ей не дождаться вразумительного объяснения от людей этой засушливой, позабытой Богом страны.

Джесс с некоторым оттенком удовлетворения заметил сжатые кулаки Осени – наконец-то страдает не только он, когда они встречаются.

Он тронул каблуками бока коня и направил его вниз по тропе, которая вела к Ручьям Койота.

Джесс откинулся в седле, чтобы удержать равновесие во время крутого спуска и тряхнул головой, размышляя о том, насколько абсурдно притязание Осени на то, чтобы считаться индианкой.

Племя навахо относилось к влиятельным кланам, и Большой Хозяин был хорошо известен среди индейцев. Его уважали и среди белых. Если человеку случалось претендовать на то, что в нем индейская кровь, его клан был подобен почетной семье, в которую ты будешь удостоен чести войти. Но двадцативосьмилетней женщине, на три четверти белой, настаивать на том, что она их родственница, было делом нелепым – во всяком случае, на взгляд Джесса. Многие, покинувшие резервацию, никогда так и не вернулись. Такие часто отказывались от своей принадлежности к коренным жителям Америки. Именно так и поступил Джесс. В его голове промелькнула картина возвращения со службы в армии. В тот самый момент, когда он увидел, что отец его упился до смерти, – он и потерял все иллюзии. Была масса причин отказаться от образа жизни этого народа. И тот же образ жизни делал совершенно невероятной противоположную ситуацию – когда бы появился человек несовместимой цивилизации и начал утверждать, что он индеец.

Осень хорошо играла свою роль. Как женщины, которые встречались ему в Фениксе, использовавшие свою принадлежность к индейскому племени только для того, чтобы казаться экзотичнее. Разница была в том, что эти женщины носили перья и бирюзу, но жили в современных квартирах. Но Осень имела целью что-то непонятное: она копалась в глине.

Жеребец споткнулся. Джесс натянул поводья. Его внимание моментально сосредоточилось на том, что он видел впереди, на дороге. Скалы нависали над головой. Каждая из них грозила оползнями, которые притаились на время – до тех пор, пока разрастающаяся лавина не покатится на дно каньона на сотни футов вниз. Джесс обхватил коленями лошадь, направив ее так, чтобы она прижалась к каменной стене. Когда лошадь восстановила равновесие, мысли Джесса вернулись к Осени.

Женщина была умна. Надо отдать ей должное, уже более года он пытался выяснить ее связи с все увеличивающимся рынком кокаина. Связи, ведущие свое начало, похоже, от расположенной рядом резервации. Группа людей, объединившаяся для этого бизнеса, начала свои операции через месяц после ее приезда. Ее семья, которая владела одной из крупнейших импортно-экспортных компаний в стране, имела связи по всему свету. Так что Осень наверняка захотели бы привлечь. Однако ее алиби всегда было безукоризненным.

Джесс надвинул шляпу на глаза и выпрямился. Может быть, открытие старого профессора и является благом. В конце концов, со всей этой кутерьмой вокруг его ранчо ему придется оставаться здесь еще какое-то время. Вот тогда-то он и сможет наблюдать за Осенью, избегнув всяких подозрений.

Жеребец в последний раз взвился в прыжке, и спуск на дно ущелья был завершен. Джесс облегчил себе переход через песчаное старое русло реки и направился к Ручьям. Едва обогнув изгиб русла, он поднял глаза, надеясь поймать ответный взгляд Осени и Большого Хозяина. Края каньона резко выделялись на фоне голубого неба. Неровные зубцы красной скалы напоминали древние стены замка. Осени не было видно.

Орел.

Несмотря на жару, холодок пробежал вдоль его позвоночника. Джесс стряхнул с себя это ощущение, наблюдая за волшебной птицей. Какое совпадение – полет орла именно в этот момент! Но Дайя не подумала бы так – она бы сказала ему: это знак, что наступило время ее пророчества.

Джесс что-то пробормотал себе под нос и пустил коня галопом. Дайя всегда рассказывала поверья, сказки, легенды. Это была его бабушка. Она рассказывала просто так, когда придется. И хотя он любил бабушку, но никогда не верил в ее предсказания.

По мере того как углублялся в воспоминания о детстве, он вдруг представил развевающиеся, доходящие до талии волосы Осени.

"Ты встретишь ее здесь, у Ручьев Койота – женщину твоей мечты, мой мальчик… – Слова Дайи эхом отозвались в его памяти. – У нее будут длинные прямые волосы и глаза, словно слезы апачей. Но будь начеку: рядом будет много людей. Некоторые из них – не те, за кого себя выдают".

Джесс встряхнул головой, стараясь освободиться от воспоминаний. Если какие-то предсказания Дайи и оказались правдой, так это были те, что касались людей, которые представлялись не теми, кем были на самом деле.

Тополя вырисовывались впереди, по мере того как он огибал другой берег высохшей реки. Ручьи Койота находились среди деревьев. Чистая вода устремлялась вниз с красной скалы, собиралась в большие заводи со свежей прозрачной водой. Джесс направился к пустынному оазису. Но перед этим он снова заметил орла. Он натянул поводья и остановился, наблюдая за его плавным полетом.

"Странно, – подумал он, – что она здесь. Образованная, с дипломом, а размышляет над сказками Дайи".

Тот факт, что он впервые встретил Осень О’Нил около Ручьев Койота, Джесс никак не связывал с предсказаниями Дайи. Ее утверждения, что Джесс встретит свою избранницу у Ручьев Койота, были, в его представлении, не более, чем дикой, суеверной сказкой, сочиненной для того, чтобы развлечь маленького мальчика.

Орел спланировал вниз, потом поймал струю воздуха и взмыл вверх…

Джесс подождал, пока птица скроется из виду, а затем направил лошадь к ручью и дальше – к лагерю доктора Дэвидсона…

Осень наблюдала за полетом орла в вышине. И неожиданно он стал пикировать прямо на нее, потом внезапно взмыл над рыжими скалами каньона на потоке сухого воздуха. Его резкий крик пронесся над пустынной местностью.

– Ты видишь? Даже наш брат, Орел, соглашается со мной.

Осень перевела взгляд с орла на Большого Хозяина. Он сидел, скрестив ноги, на песчанике, гордо и царственно. Пряди серебра в его черных длинных волосах сочетались с серебряными поясами, которые он носил поверх свободной голубой рубахи. Он был единственным членом клана, который относился к ней благосклонно. Возможно, что его положение вождя позволит ему со временем повлиять на других. Когда-нибудь, проявляя терпение и настойчивость, она узнает, что же все-таки случилось с Дорой Росс. И тогда клан признает ее своей.

Как это обычно бывает, она искала видимые доказательства, которые бы указывали на то, что она связана с этим человеком родственными узами. Некоторые из них очевидны. Осень была такого же роста. У нее плоские скулы и широкое лицо составляли контраст с кельтскими чертами, которые она унаследовала от своего отца. Пожалуй, самым неопровержимым доказательством того, что предки ее – навахи, был экзотический разрез глаз и густые, блестящие иссиня-черные волосы.

Большой Хозяин показал рукой вниз, к основанию скалы.

– Ты не должна приводить всех этих ученых к дому древних.

– Таблички анасази, которые открыл доктор Дэвидсон, – главное, что нас интересует. Здешние руины – это просто-напросто обычные жилища.

– Они скрывают тайну. Опасную тайну. – Большой Хозяин подался вперед, чтобы подчеркнуть значительность сказанного.

– Развалины населены злыми духами. – Осень с нетерпением поерзала. Она пыталась понять ход мыслей людей своего племени. Но иногда их верования казались ей совершенно противоречивыми.

– Ты уверен?

Старик глубоко вздохнул. Выражение озабоченности сквозило в морщинах, окружающих его черные глаза – глаза, выражение которых она знала и так, поэтому ей не было нужды заглядывать в них.

– Ты должна сказать об этом доктору.

Ее плечи поникли. Да, чего ей еще не хватало – так это сопротивления со стороны ее деда. От нее не зависел ход раскопок, и, тем не менее, дед ожидал, что она положит им конец. Его требования только увеличат трещину в их и без того непрочных отношениях. Она начала было возражать, но прежде чем успела это сделать, он поднял искривленные пальцы руки в жесте, требующем молчания.

– Прошлой ночью я видел сон. Злые духи мертвых, или шинди, – живут в развалинах. И именно они все разрушают. Мне снилось, что прилетел орел, но было слишком поздно. Дьявол исчез в земле, в куче камней.

Несмотря на то, что раннее солнце уже жарило ее спину сквозь походную рубашку, Осень содрогнулась. Серьезное выражение лица Хастена Неза отметало все сомнения. Ее инстинкт велел ей слушать внимательно. Она встретилась со своим дедом и родственниками-навахами всего несколько месяцев назад. Она еще не разобралась в их верованиях, но она знала значения основных зрительных образов и понимала важность снов для людей этого племени.

Большой Хозяин снова заговорил:

– Ты должна сказать им, чтобы они отправлялись восвояси, пока еще не поздно.

– Ты знаешь, что я не могу сделать этого. – Осень вполне могла представить, что произойдет, если она попросит отменить пресс-конференцию. Из-за того, что привиделось во сне этому старику. – Доктор Дэвидсон многие годы работал над исследованием для университета. Настало время его триумфа.

– А как насчет нашего народа – твоего народа?

У Осени сжалось сердце.

– Моего народа? Я по рождению не отношусь к твоему клану. Моя мать…

Большой Хозяин перебил ее:

– Твоя мать рождена этим кланом. Она была моей дочерью.

– Ты веришь, что я дочь Доры Росс?

В ней зародилась надежда, но вскоре она ее утратила. Едва она увидела отчужденное выражение его лица.

Осень прогнала свои воспоминания, и снова боль об утраченном прошлом охватила ее. Но она постаралась ее преодолеть. Теперь не время думать о том, почему ее мать отказалась от своей принадлежности к племени навахо и покинула резервацию.

– Но если ты будешь заодно с теми людьми, которые переворачивают здесь все руины, ты рассердишь клан. Это может сделать продвижение по тропе согласия более трудным.

– Но ведь это очень важное открытие… Оно изменит наше понимание истории Юго-Запада.

– Они не должны тревожить тени предков.

– Они же ученые. Они только хотят изучить свидетельства и воссоздать историю древнего народа. Бесспорно, в этом не может быть никакого вреда.

Если бы только она могла заставить его понять.

Большой Хозяин встал и жестом показал Осени, чтобы она поднялась вместе с ним.

– Я вижу, что в тебе говорит упрямство.

– Это не упрямство, а преданность своему делу.

По выражению лица Хастена Неза она догадалась, что он не согласен с нею. Не одна она была упрямой.

– Я хочу тебе подарить вот это. – Он снял серебряную цепь со своей шеи. Цепь повисла на его искривленном пальце. Самородок необработанной бирюзы висел на ней. – Всегда носи его. Он защитит тебя от злых духов в каньоне.

Осень начала было протестовать, но он пресек ее следующим действием: повесил амулет ей на шею, а потом с нежностью вынул длинные пряди из-под цепей и позволил им свободно расположиться вокруг самородка. Теплота деда коснулась ее кожи, его чистый древесный запах окружил ее. В этот момент они были ближе, чем когда-либо.

– Дед, – прошептала она. Сколько времени она хотела, чтобы он выказал ей хоть какой-нибудь знак привязанности. Казалось, целую вечность. Чувства, отражавшиеся на ее лице, насторожили его, и он отступил. Печаль и боль в его глазах отражали ее собственные чувства. Но остальное не должно было произойти – еще не время.

– Я просил духов покровительствовать тебе.

– Спасибо, – прошептала она. Пропасть между ними уменьшилась еще на один дюйм.

– Джесс Баррен – хороший человек. Если у тебя есть трудности, обращайся к нему.

Осень не могла скрыть удивления. Она доверяла природным инстинктам Большого Хозяина в оценке людей и их качеств. Но владелец ранчо Орлиное Гнездо дал ясно понять, что не хочет иметь с ней ничего общего. Старик не мог не почувствовать явной враждебности между ними.

– Сомневаюсь, что он захочет мне помочь. А, кроме того, я не нуждаюсь в этом. Здесь, рядом с людьми…

Большой Хозяин прервал ее:

– Я видел его во сне. – Странная нота послышалась в голосе старика. – Верь ему.

Она предпочла не спорить, а улыбнуться и кивнуть. На мгновение выражение его лица смягчилось, но тут же вновь стало бесстрастным.

– Не доверяй Риккеру. Он как скунс, который всегда найдет случай перехитрить койота.

– Не волнуйся. Я уже повидала людей, подобных ему. Я буду осторожна.

Фрэнк Риккер мог бы причинить ей большую боль. Но Осень была к этому готова. Этот служащий из бюро управления землями уже и так создал достаточно проблем. Он использовал любую возможность, чтобы перевалить на нее свою работу. Она не была равнодушной к мужскому вниманию, ей была приятна лесть, но Фрэнк был груб. Произошло уже немало стычек, и Большой Хозяин, конечно, чувствовал трения между ними.

Однако Фрэнк не интересовал ее всерьез. С ним она сумеет справиться. Арло Росс, ее дядя, – вот кто беспокоил ее больше всего. Но доктор Дэвидсон нанял его, чтобы обеспечить успешное продвижение каравана, который доставлял экспедицию в каньон.

Почему Арло захотел работать на профессора, было для Осени загадкой. Он жил согласно старинным обычаям навахо и ненавидел белых людей. Действительно, он активно возражал против раскопок. Возможно, он нанялся к профессору, чтобы убедиться, что древние руины не будут потревожены. Или, думала Осень, он мог иметь какие-то планы, чтобы свести на нет усилия профессора…

Решив присматривать за Арло, Осень сказала:

– Никто не намерен причинить навахам беспокойство. Тебе незачем волноваться. Я все организовала для доктора Дэвидсона и убедилась, что ученые не сделают ничего такого, чтобы потревожить руины. Они хотят только увидеть таблички.

Большой Хозяин не ответил. Ему незачем было это делать. Его выражение лица говорило о том, что оба они все понимают.

– Я тебя предупредил. Подарил тебе бирюзу. А теперь мне пора возвращаться домой.

– Иди с миром, – сказала она. Это было традиционное прощание людей племени. Ей хотелось обнять его, как она обнимала дедушку О’Нила. Семья ее приемных родителей была большой и шумной. Осень привыкла к бурным проявлениям чувств, множеству поцелуев и крепким объятиям. Но если бы она повела себя подобным образом здесь, то потеряла бы все, чего достигла за многие месяцы, завоевывая привязанность деда. Имей терпение, напомнила она сама себе, по меньшей мере, в тысячный раз.

Большой Хозяин сел на лошадь и спустился по пологой стороне холма. Вскоре он исчез из виду между стенами скал каньона. Осень прошла несколько ярдов по направлению к склону и посмотрела вниз, на Ручьи Койота.

Доктор Дэвидсон стоял в центре большой группы археологов, студентов, историков и представителей прессы. Вейн Карсон, студент последнего курса университета, был рядом. Она отступила от края, озабоченная и странно встревоженная.

Месяцами она работала ассистентом доктора Дэвидсона. Никогда в каньоне не было подобной толпы. В самом деле, она могла бы поспорить, что не было подобного собрания с тех пор, когда анасази жили здесь семьсот лет назад.

Все эти люди сообщат миру о новом открытии, которое преумножит историческое знание. Она схватила бирюзовый самородок и стала теребить его.

Интересно, как жили в те далекие времена? Она оторвала взгляд от толпы и позволила ему проникнуть в глубь веков – сквозь разрушенные стены развалин.

На южной стороне скалы гнездились в пещерах древние жилища, защищенные большой свисающей скалой. Стены их были по-прежнему не повреждены. Маленькие окошки смотрелись темными пятнами на поверхности рыжей скалы. Они выглядели как глаза, уже много веков взирающие на вид внизу. Они были свидетелями сельской жизни анасази. Сегодня они увидят, как профессор приоткроет завесу над огромным открытием. Осень снова взглянула на толпу, ощущая предвкушение, которое охватило всех.

Доктор Дэвидсон оживленно жестикулировал, давая пояснения. Осень улыбнулась при виде этого долговязого, взлохмаченного пожилого человека. Никогда прежде она не видела его до такой степени оживленным. Он излучал радость и гордость, время от времени отбрасывая пряди редеющих волос. Это открытие значило для него очень много.

Молодым археологом Дэвидсон принимал участие в нескольких важных раскопках в Центральной Америке и Мехико, но его самостоятельные исследования Юго-Запада оказывались до сих пор бесплодными. Она знала, что популярность профессора убывала, но дело держалось на его упорстве и работоспособности. Хотя Осень не могла слышать слов профессора, она была уверена, что он говорил бессвязно, перескакивая с одного на другое, но ему хотелось продлить мгновения славы. А почему бы и нет? Какими долгими и трудными были поиски! В течение последних месяцев она ездила с ним на раскопки старых индейских поселений, разбросанных в разных местах ранчо Баррена. Он исследовал эту территорию в течение пяти лет – с тех самых пор, как ранчо стало открытым для общественных изысканий. Он думал, что здесь должны быть не отмеченные на карте руины – и оказался прав. Теперь он готовился пожинать плоды многих лет тяжелого труда.

Осень сосредоточила внимание на толпе, перестав разглядывать профессора. Вон Риккер ведет группу, которая должна разместить свой багаж. Дальше по каньону Арло Росс и два других проводника занимались разгрузкой пасущихся в тени кустарника мулов. Она коснулась своего амулета, и волна тревоги охватила ее. Резкий крик в вышине привлек ее внимание к небу. Огромный орел веером расправил свой хвост и взмыл, поднимаясь кругами все выше и выше. Она попыталась представить, что ему оттуда видно: пустыня на сотни миль, испещренная точками кактусов, можжевельника и полыни. Как сотни церковных шпилей, вершины скал окружали каньон, где вода пробивала себе путь к Колорадо-Ривер. Отвесные скалы на фоне неба напоминали старинный гобелен в коричневых, бежевых и желтых тонах. Орел с легкостью скользил над каньоном. Его зоркие глаза ничего не выпускали из виду. Что думал он о странном скоплении людей, вторгшихся в его владения? Он резко крикнул – и полетел по направлению к дальним горам.

Осень с завистью вздохнула. Она была одинока в этой забытой Богом дикой стране, и хотя было бы приятно поговорить с другими – с теми, кто испытывал такой же интерес к раскопкам, как и она сама, неожиданное вторжение людей, шум и суета нарушили ее привычное существование.

На короткое время она почувствовала желание воспарить отсюда, подобно орлу. Но вместо этого она развернулась и направилась к тропе.

 

2

Потребовалось совсем немного времени, чтобы выйти на тропу, ведущую к Ручьям Койота. Приблизившись к толпе, которая по-прежнему окружала доктора Дэвидсона, она заняла удобную позицию на небольшом возвышении. Окинув взглядом толпу, она убедилась, что Баррена тут не было. Хорошо. Теперь она могла сосредоточиться на докторе Дэвидсоне.

Осень не прельщало внимание публики, но она видела, что профессор наслаждался каждой минутой. Ей было любопытно, вернулось ли к нему чувство сожаления и тоски по его молодости и прежней славе.

Публичное признание наверняка повысит его положение в научных кругах.

Должно быть, он почувствовал ее взгляд, потому что неожиданно прервал разговор с журналистами и позвал ее.

– Иди сюда, девочка… Позвольте представить вам мою помощницу.

Осень пробралась сквозь толпу, улыбаясь тем, кого знала, и, кивая незнакомым.

Доктор Дэвидсон сжал ее запястья своими тонкими пальцами и подтянул ее к себе на вершину плоской скалы, которую использовали в качестве подмостков. Ее волосами поигрывал легкий ветерок. На какую-то секунду ей захотелось собрать волосы в пучок.

– Перед вами – лучший из ассистентов, с какими мне доводилось когда-нибудь работать.

То, что она видела профессора таким взволнованным и довольным, наполнило ее нежностью. После того как Джесс оставил ее, профессор стал для нее единственным источником человеческой теплоты.

– Когда почти два года назад Осень приступила к работе, я подумал, прав ли я, нанимая ее? В конце концов, глядя на нее, можно было подумать, что она сошла со сцены, а не приехала работать в пустыню.

В ответ на его слова в толпе раздался смешок. Застрекотали камеры. Осень сохраняла горделивую осанку.

– Почему вы стали этим заниматься? – спросил ее репортер. – Вы не чувствовали одиночества, работая здесь, в пустыне?

Она помедлила с ответом, и доктор Дэвидсон ответил за нее.

– Вы знаете, в ее жилах течет индейская кровь. Работая со мной, она исследует свои корни.

Толпа загудела. Хотя Осень и гордилась своим происхождением, она не хотела, чтобы ее личная жизнь обсуждалась в прессе.

– Тема моей диссертации – "Древняя культура анасази". – Она попыталась сменить тему разговора. – В доколумбийской истории еще очень много невыясненного. Я имею в виду Юго-Запад.

– На выбор темы повлияло ваше происхождение? – спросил другой репортер.

В душе Осень расстроилась. Сейчас было не время и не место обсуждать ее близость к индейской культуре – это был час профессора.

– Открытие профессора Дэвидсона изменит восприятие истории Юго-Запада. Предположение…

– Да-да. Позвольте я объясню. – Доктор Дэвидсон, послав ей благодарную улыбку, принял эстафету.

Профессор изложил свои тезисы. Археологи уже давно пытались решить загадку анасази. Наиболее популярная теория была такова: суровая засуха в течение пяти лет между тысяча двести пятидесятым и тысяча трехсотым годами нашей эры вынудила обитателей высокоразвитых индейских поселений сняться с места. После себя они оставили свидетельства высокого уровня развития. Но никто не знал, куда они ушли. Вероятно, часть из них двинулась на Юго-Восток, в долину Рио-Гранде, а куда делась основная масса, никто не знал. Множество вопросов об исчезновении такой крупной цивилизации не давало покоя ученым. Совсем скоро проблема будет решена: завтра он снимет завесу с древних находок, которые докажут мексиканский вариант развития, и обоснует предположение, что анасази на самом деле были торговцами из Мексики.

– До сих пор мы не знали, почему анасази оставили свои скальные жилища, свою систему дорог и ушли. Археологи никогда не находили никаких записей по этому поводу, – говорил доктор толпе.

– И вы заявляете, что нашли письменные документы? – спросил кто-то, и в его голосе слышалось сомнение.

– Да, и они подтверждают, что анасази были ветвью торговцев и поселенцев, принадлежавшей Толтекской культуре Мексики. Они учредили посты и общины, которые были центрами торговли. Судя по каньону и другим крупным поселениям, вы можете убедиться, насколько разветвленной была сеть дорог. Я сравнил бы их со следами цивилизации большего размера, чем те, которые обнаружены Гудзонской компанией в Старом Свете.

– Но это не доказывает, что анасази вернулись в Мексику. Реликвии, найденные в нескольких современных племенах, могли легко попасть туда торговыми путями.

Осень посмотрела на человека, который возразил профессору. Если она не ошибалась, он был из Национального музея антропологии в Мехико. Задавать вопросы доктору Дэвидсону по поводу его открытия – это была его работа. Из-за их основополагающего значения для истории факты должны быть тщательно проверены.

Но Осень знала, что доктор Дэвидсон слишком опытен, чтобы его можно было легко сбить с толку.

– Да, это доказывает, что торговые пути существовали между Юго-Западом и Тулой, столицей Толтека. Торговцы приносили перья живых попугаев, медные колокольчики из Мексики – и обменивали их на бирюзу. В одном из племен мы обнаружили головной убор как одно из доказательств этого. Перья попугаев – из Центральной Америки. – И он поднял очень изящный предмет, чтобы каждый мог его увидеть. Ярко-оранжевые перья топорщились между его пальцами. – Никогда раньше мы не имели доказательств того, что анасази пришли с Юга и позже вернулись туда же. Теперь оно у нас есть.

– Вы говорите, причиной того, что они вынуждены были оставить свои дома, было желание вернуться на родную землю? – спросил картограф, приехавший нанести расположение раскопок на карту.

– Так написано на каменных табличках. Похоже, они вернулись по политическим мотивам. Однако какая-то часть осталась и впоследствии смешалась с истинными индейскими племенами, а какая-то – осела вдоль Рио-Гранде. И все же основная часть населения вернулась в Мексику.

По мере того как ученые переваривали эту новость, молодая женщина из группы журналистов шагнула вперед, чтобы поймать взгляд Дэвидсона.

Осень узнала журналистку из Феникса, одетую в желтую шелковую рубашку и модные брюки. Она выглядела неуместной на фоне этой безжизненной местности. Как истинный представитель телевидения, мисс Тернер предпочитала добывать информацию, а не ожидать ее.

– Почему мы должны ждать до завтра, чтобы увидеть таблички? Доктор Дэвидсон? Ведь большинство из нас уже здесь.

Осень почувствовала ее порыв и по-женски позавидовала ей. Она даже не сознавала, что так соскучилась по ярким шелкам и броским расцветкам, пока не увидела их теперь на Конни. Она так долго пробыла в пустыне, что уже привыкла носить хлопчатобумажную рубашку и шорты. Большие карманы были очень удобны во время частых переездов. И все-таки Осень до сих пор носила тонкое шелковое белье, чтобы оно напоминало ей, что она женщина.

Улыбаясь повороту своей мысли, Осень перестала смотреть на Конни. Тут она увидела, что профессор что-то говорит Вейну Карсону. Похоже, есть работа, – быстро сообразила она.

– Он хочет, чтобы ему распаковали реликвии, когда он кончит рассказывать? – спросила она, когда Вейн оказался рядом.

– Да. – Вейн отбросил назад светло-песочные волосы.

– И так хорош, – поддела его Осень. Вейн очень гордился своей внешностью.

Они с Конни Тернер подошли бы друг к другу, подумала Осень.

Вейн притворно нахмурился, и Осени с усилием удалось сохранить серьезное выражение лица. С этим парнем все в порядке, хотя он и привык находиться в центре внимания со своим отцом, сенатором Дирком Карсоном. Но, тем не менее, работал он усердно. Именно это и нравилось Осени.

Вейн начал пересказывать распоряжение доктора Дэвидсона:

– Он хочет держать таблички распакованными, чтобы дать возможность специалистам познакомиться с ними.

– Думает, это утолит их нетерпение?

– Будем надеяться.

– Так, наверное, и есть. Репортеры – не единственные, кто хочет увидеть доказательства. Ученые вцепятся в этот кусок зубами.

– Вот только почему он так обеспокоен безопасностью? Тебе не кажется странной такая навязчивая идея, когда мы так далеко от людей. Кто осмелится что-нибудь взять?

Именно это ставило в тупик и Осень. Она даже задала этот вопрос профессору, который сказал только, что его находка слишком значительна, чтобы ею рисковать.

"Ты не знаешь, насколько завистливы мои коллеги. Они бы отдали все, чтобы только сделать подобное открытие".

– У профессора большой опыт в серьезных раскопках. Очевидно, у него свои причины. И вообще – наше дело не задавать вопросы, а… Ты дежурил все утро, если хочешь…

– Нет, – Вейн покачал головой. – Я в порядке. Мне нравится общаться с этой братией.

– А я-то начала было думать, что ты жертвуешь собой из любви к делу.

Он криво усмехнулся:

– Так и есть. Но не надо говорить мне, что ты равнодушна к тому, чтобы быть в центре внимания, – все равно не поверю. Тебе ведь нравится, что твое имя называют вместе с именем знаменитого профессора – не меньше чем мне, во всяком случае.

Осень покачала головой:

– Не всем это надо, Вейн.

Ее сотрудничество с доктором Дэвидсоном было плодотворным. Его открытие, бесспорно, поможет ее карьере. Но Осень не особенно задумывалась над будущим. Было слишком много неизвестного, с которым она имеет дело сейчас, чтобы тратить силы на беспокойство о завтрашнем дне.

Но Вейн был явно склонен к тому, чтобы воспользоваться ситуацией и не упустить ни малейшей возможности для рекламы, которую он может получить, вращаясь среди пишущей братии. Осень не осуждала его. Поле деятельности археологов было крайне ограниченным. Многие занимались этим предметом, но шансы сделать здесь карьеру ничтожно малы. Часто все зависело от того, какие у тебя связи.

Вейн, улыбнувшись, хотел было что-то произнести.

– Я знаю, что ты собираешься сказать. – Она подняла руку, чтобы избавить свой слух от избитой фразы, которую он любил повторять. – Твой папочка всегда говорит тебе, что важно не то, что ты знаешь…

– А кого ты знаешь, – закончил за нее Вейн.

– Успеха тебе. – Осень указала на группу людей. – Я буду поблизости, если ты передумаешь.

Осень наблюдала за Вейном, пока он не скрылся в толпе. Тряхнув головой, она отправилась в сторону лагеря. Не повредит посмотреть на припасы, которые доставлены сегодня утром.

Она почти выбралась из толпы, когда ее окликнула Конни Тернер.

– Подожди минутку. Я хотела бы тебе задать несколько вопросов.

Озадаченная, Осень помедлила:

– Чем могу быть полезна?

Конни перешла прямо к делу.

– Все репортеры жаждут услышать о жизни доктора Дэвидсона. А мне кажется, что твоя история может вызвать еще больший интерес.

Осень удивленно улыбнулась.

– Сомневаюсь, что в ней окажется что-нибудь вызывающее интерес читателей.

– Ты ведь из племени навахо?

Осень кивнула.

– Тебя удочерили белые, верно?

Она кивнула еще раз.

– Я понимаю так, что О’Нилы из экспортно-импортной компании – твои приемные родители.

– Верно. – Она ни в коем случае не собиралась вдаваться в подробности своей жизни перед репортерами. То, что семья ее жила за границей и занималась импортно-экспортным бизнесом, дало ей привилегированное положение. И дети рано усвоили, что частная жизнь и должна оставаться частной.

– Они знают о твоем индейском происхождении? – спросила Конни.

Не то, что она спросила, а то, как она спросила, – вот что огорчило Осень. Она склонила голову набок, и кисло улыбнулась.

– Конечно, они знали, кто я. – Тон Осени свидетельствовал, впрочем, об обратном. В действительности, О’Нилы не знали об этом и были столь же удивлены, как и она, когда обнаружились документы Доры Росс.

– Компания О’Нила – шикарное учреждение. А что, твоя семья думает о том, что ты живешь в пустыне, в таких примитивных условиях?

– Моя семья всегда поддерживала меня во всех моих предприятиях. И все-таки я уверена, что рассказ об истории жизни профессора будет значительно более интересен для вас.

Конни такой поворот совершенно не обескуражил.

– Я слышала, что навахо не верят, что ты с ними связана родственными узами. Кто-то говорил, они думают, что ты колдунья.

Раз уж она знала об этом, то лучше было объяснить. Пресса могла испортить свои репортажи об открытии разными россказнями о колдовстве.

– Они думают, что любой, кто приходит из внешнего мира, подвержен силам зла. Для них это просто защита.

– В самом деле? – Журналистка была явно заинтересована и готовилась задавать свои вопросы дальше. – Наверняка они не стали бы отвергать тебя из-за этого.

– Они не отвергли меня. Все гораздо сложнее.

Осень попыталась объяснить.

– Когда люди покидают резервацию, уходя в мир белых, они, возвращаясь, должны пройти церемонию очищения. Этот обряд называется нда, или Тропа Врага. Например, молодые люди, которые уходят служить в армию, обязательно должны пройти эту церемонию по возвращении.

– А они не предлагали сделать это тебе?

Осень отрицательно покачала головой.

– Это очень дорого, потому что продолжается в течение трех и более дней и требует участия сотен людей.

Осень не сказала ей, что Хастен Нез, который был вождем, мог совершить этот обряд сам. Не упомянула она и о том, что ей было очень больно, что он не предложил ей этого.

Конни сделала какие-то записи в блокноте, прежде чем задать следующий вопрос.

– Твой интерес к их истории помогает тебе завоевать их расположение.

– Напротив. Это только осложняет ситуацию.

Коння вздернула бровь, ожидая дальнейшего объяснения. Уступив, Осень дала его.

– Приступив к работе с доктором Дэвидсоном, я надеялась, что мой интерес к этой культуре поможет мне сблизиться. Но потом я узнала, что мое участие в раскопках только подтверждает в их глазах то, что я на самом деле колдунья. Они уверены, что мертвые не хотят, чтобы беспокоили их жилище, и причинят зло тем, кто потревожит их владения.

Коння уже собиралась задать следующий вопрос, но Осень прервала ее:

– У меня еще есть работа, которую я должна закончить. Позже мы когда-нибудь сможем сесть и поговорить более подробно.

– Ну что ж… – Конни быстро закрыла блокнот. – А еще я бы хотела узнать о Джессе Баррене.

Хищная улыбка Конни огорчила Осень, и она не стала сдерживать свои чувства:

– Боюсь, что в этом я не смогу вам помочь.

Конни трудно было назвать тупой.

– Почему-то у меня такое чувство, что ты могла бы мне многое рассказать… Наверняка близость к этому лакомому куску – я имею в виду раскопки – приводила к разным любопытным ситуациям.

– Боюсь, что нет. Мне действительно хотелось бы закончить свои дела. – Осень не желала касаться этого предмета. Полная решимости прекратить разговор, она повернулась и продолжила свой путь к лагерю.

Джесс увидел хмурое лицо Осени, когда она уходила от Конни. Он оглянулся, чтобы убедиться, что его жеребец по-прежнему пасется на привязи, прежде чем он двинулся по направлению к девушке. Но Энрике Вальде перехватил его:

– Что поделываем, дружище?

Его друг и компаньон ни за что не появился бы здесь, если бы не разжился какой-то свежей информацией. Джесс потянул мексиканца в сторону.

– Что случилось?

– Раскопал еще кое-что об Осени. Ее брат живет в моей стране – занимается бизнесом в Мехико. Ее родители – в Гонконге. Это, может быть, гораздо важнее, чем мы думали. Нам надо как следует за ней присматривать.

– Чем я и занимаюсь, – напомнил ему Джесс.

Энрике улыбнулся.

– Похоже, что ты против такой работы не возражаешь, да?

А Джесс как раз возражал. Было сущим мучением видеть ее. Это неотступно напоминало о том, что между ними было.

– На этот раз мы выудим доказательства. Я не отстану от нее ни на шаг.

– Понятно, – подколол его Энрике и тут же стал серьезным. – Может быть, она ни в чем не замешана, мой друг. И тогда ты снова сможешь восстановить ваши отношения.

– Если бы это было возможно!.. Но если она имеет хоть малейшее отношение к наркобизнесу, она мне вообще не нужна.

Энрике понял враждебный тон своего Друга.

– Прошли годы с тех пор, как моя сестра умерла, Баррен. Ты не должен вечно жить с лютой ненавистью в сердце.

Слова Энрике хлестанули его наотмашь. Он любил сестру Энрике – Марию Вальде Они собирались пожениться. Но, по воле случая, их мечтам не суждено было осуществиться: контрабандисты, занимающиеся наркотиками, убили ее. С тех пор он объявил им войну.

– Это еще не все. Ее притворное отношение к Хастену Незу и…

Энрике улыбнулся.

– Извини, друг мой, но тебе не удастся обмануть меня ни на минуту.

Джесс вглядывался в смуглые черты лица человека, стоявшего рядом. Они знали друг друга с детства. Их отцы были деловыми партнерами, продавая скот за границу, Вальде отвозил скот на пастбище, где его откармливали для рынка. А пастбища располагались неподалеку от железной дороги, проходившей через ранчо Гнездо Орла. Это доставляло выгоду обоим. Кроме того, Вальде получал элитных лошадей, которых потом отправляли в Мексику Их семейные и деловые связи по-прежнему процветали и нынче. И это также было прикрытием для сотрудничества по выявлению опасных организаций в наркобизнесе, которые отравляли жизнь их стран.

Джесс похлопал друга по плечу.

– Присматривать за О’Нил будет для меня не труднее, чем тебе присматривать за блондинкой, у которой ты висел в прошлом году на хвосте.

– О, не напоминай мне. Это сущее чудовище.

Джесс знал, что Энрике чуть не расстался с жизнью, выполняя предыдущее задание. Бывшему приятелю блондинки не понравилось, что она принялась снабжать информацией Вальде. Это было опасно, слишком опасно.

– Не нравится мне все это, Баррен, – неожиданно заявил Энрике.

Удивленный Джесс посмотрел на своего друга. Ему никогда не приходило в голову, что Вальде сможет бросить их дело.

– Тебе никогда не приходило в голову, сколько времени мы тратим на путешествия. Как мало мы знаем людей – иных, чем те, с которыми мы общаемся по долгу службы. Я старею, мой друг. И хочу иметь жену и детей.

– Нам немногим больше тридцати. А ты говоришь так, будто мы уже старики. – Джесс отбросил ногой камушек.

Слова Энрике произвели на него тяжелое впечатление. Было такое ощущение, что он тоже больше не хочет заниматься этим делом, потому что встретил Осень.

Он понимал, что говорит Энрике. Но он не хотел слышать этого. Вальде был добрым другом. Без него особый международный отряд не был бы тем, чем он стал сейчас.

Должно быть, Энрике почувствовал, что Джесс расстроился, потому что сменил тему и перевел разговор на современные события.

– Еще была какая-нибудь погрузка?

– Большой груз пришел вчера в Феникс.

Энрике присвистнул, когда Джесс протараторил ему цифры.

– Кто-то наловчился использовать эти раскопки как прикрытие. Большинство блюстителей порядка в районе сейчас сосредоточилось здесь.

– Что обеспечивает нашим людям возможность успешно проворачивать дела.

– Ты по-прежнему думаешь, что О’Нил – самый вероятный из всех кандидат?

– Пока да. У нее связи с заграницей. Представляется странным, что она никогда не имела контактов со своими родственниками до прошлого года. Но вот она приезжает сюда – и появляются наркотики.

– Не лишено смысла. А как насчет Риккера? Он ведь тоже может быть замешан в этом деле.

– У него на это мозгов не хватит. – Энрике похлопал Джесса по плечу.

– Мне нравится это в тебе, Баррен. Ты никогда не сваливаешь все в кучу и всегда попадаешь в точку.

Джесс проигнорировал комплимент, подозревая, что Энрике над ним подшучивает.

– Пойдем, амиго. У нас много дел. – Он криво усмехнулся. – Я намерен отдаться работе.

Энрике застонал.

– Какая нелепость!

Джесс пожал плечами:

– А ты останешься на ночь?

Энрике покачал головой.

– Нет, сегодня вечером лечу домой.

Джесс попрощался с Энрике и начал разыскивать Осень О’Нил.

Что за утро, думала Осень, спускаясь к руслу реки, к кустарнику, где Арло Росс и его команда разгружали мулов. Сначала – Большой Хозяин, теперь – Арло. Это было не так-то просто – повстречаться даже с одним родственником, не говоря уж о том, чтобы повстречать сразу двух. В один и тот же день.

Дед приехал с Арло. Она хотела бы, чтобы он остался, пока Арло и его двоюродные братья не вернутся сегодня к вечеру домой. Это даст ей возможность подольше поговорить с ним. Она все понимала: Большой Хозяин теперь редко ездил со своим сыном. Осень догадывалась, что он совершил это путешествие специально ради нее. Ее ноги утопали в песке – перед ней было устье реки, окруженное бежево-желтыми скалами. Рядом с кустарником слышалось спокойное ржание мулов. Лучи солнца согревали животных и насыщали воздух чистым запахом земли.

Приближаясь к трем мужчинам, она рассматривала Арло Росса. По одежде он напоминал своего отца. Арло носил серебряный пояс поверх красной фланелевой свободной рубахи и помятую, испачканную глиной шляпу. На этом сходство и кончалось. Когда кто-то начинал изучать черты его лица, то более светлые пряди волос, прямой нос, высокие скулы и тонкие губы напоминали о белых. Осень вспомнила одну из фотографий ее матери Действительно, внешность Арло подтверждала его английские корни по материнской линии, по линии Эммы Росс, белой школьной учительницы, на которой женился в свое время Большой Хозяин.

Осень подошла поближе. Скрипнул гравий, и Арло поднял голову. Взмахом руки он привлек внимание двоих других. Они смотрели с неукротимой враждебностью. Ни один не шагнул вперед – ей навстречу. Ни один не спросил, зачем пожаловала.

– Яа Еэ, дядюшка! – поприветствовала она высокого мужчину по-навахски.

Он не ответил, продолжая разглядывать ее.

Собравшись с силами, она снова заговорила:

– Что вам еще нужно распаковывать?

Он проигнорировал ее вопрос и с досадой проговорил:

– Ничего удивительного, что белая снова копает нашу священную землю.

В душе Осень почувствовала ненависть, когда услышала слова о белых. Но она сдержалась, чтобы он не заметил ее негодования.

– Эти реликвии бесценны, Арло Росс. Их нужно описать и изучить. Это все, что делают ученые. Ничего больше.

Ее не удивило, когда он не ответил. Арло вел себя так же, как и мать Осени – в том именно плане, что отвергал одну из культур, наследником которой был. Разница была лишь в том, что Дора Росс ушла из племени и заявила о своей принадлежности к белым. Арло же ненавидел любого, кто был связан с миром белых.

– Мы делаем все, что в наших силах, чтобы сохранить это место, Арло.

– Это только подтверждает, что ты не индианка. Ведь вы копаетесь в могилах предков, – упорствовал он.

– А как насчет вашего участия в этом? Уверена, что вы довольны своими доходами по этому контракту. – Она указала на мулов и припасы.

Вместо того чтобы оправдываться, дядя ухмыльнулся. В его ухмылке не было ничего дружеского. Холодные огоньки, лишенные какой-либо человеческой теплоты, таили его веки.

– Мы делаем то, что положено. Духи все равно защитят дом предков, а они будут преследовать тебя и этих белых людей.

– Ну, конечно. Но никакого вреда развалинам не будет причинено, – с готовностью согласилась Осень. Она не обратила внимания на угрозу. Ей вспомнились слова отца. Непроизвольно она опять пропустила цепочку от своего талисмана между пальцев. Арло проследил за ее жестом и окаменел, увидев самородок.

– Возвращайся домой. Возвращайся назад, к своей городской жизни.

– Никогда. Я такая же индианка, Арло Росс, как и ты. Ты можешь отрицать все, что угодно, но факт остается фактом: я должна остаться в пустыне.

– Посмотрим. – И он, не долго думая, отвернулся от нее, сделав знак своим спутникам, которые тут же занялись разгрузкой. Единственными звуками в неподвижном раскаленном воздухе были негромкие возгласы в те моменты, когда они поднимали тяжелые тюки, да приглушенный топот копыт, когда мулы удалялись в пески, чтобы избавиться от мух.

На несколько секунд она застыла на месте, стремясь преодолеть свой гнев. Ей очень хотелось разразиться неистовой бранью в ответ на их холодную ненависть. Но такая ее реакция только подтвердит их правоту: в обычае племени навахо было принимать неприятности молча. Только своим терпением и решительностью она может завоевать уважение соплеменников.

Уже когда она собиралась уходить, с плато, где разбивали палатки, спустился Фрэнк Риккер.

– О-о, мисс Высота и Сила! Только не говорите мне, что вы направляетесь помогать распаковывать поклажу.

– Похоже у тебя и так все прекрасно. – Если бы это был кто-нибудь другой, она бы тут же предложила свою помощь. Но Риккер не нуждался в ее сочувствии. Он всякий раз стремился использовать любую возможность подразнить, а то и оскорбить ее.

И сейчас Риккер шагнул поближе к тому месту, где она стояла. И остановился совсем рядом. Осень хотела было отступить, но если бы она сделала так, то это было бы признанием поражения. Выше Риккера на дюйм, она стояла, не двигаясь, и смотрела ему в глаза. Он дотронулся до бирюзового талисмана. Костяшки его пальцев нечаянно задели ее груди. Прикосновение заставило ее вздрогнуть, и мурашки побежали по спине. Но она осталась стоять, где была.

– Все ищешь подходы к индейцам?

Осень схватила его за запястье и с силой надавила на нерв, заставив пальцы разжаться. Когда она почувствовала, что он выпустил самородок, то отпустила его руку, пересиливая желание впиться в нее ногтями.

– Не твое дело, Риккер.

Его смех был скорее похож на мычание, когда он приблизил свое лицо к ней. На этот раз Осень отпрянула.

– Не прикасайся ко мне.

Выражение лица Фрэнка стало отталкивающим.

– Неужели не прикасаться? Думаешь, ты слишком хороша для меня?

Осень затаилась, готовая к защите и атаке. Его губы скривились.

– Или, может, ты предпочитаешь краснорожих? Индейская кровь бурлит?

К ее удивлению, вперед выступил ее дядя. Под взглядом Арло Риккер отступил.

– Возвращайся к своей работе, чинуша. – Акцент Арло усиливался и становился все заметнее. – Она не заслуживает оскорбления.

Так. Это уже похоже на семейную солидарность. Откровенное высказывание Риккера вызвало ответную реакцию Арло.

– Вот в этом ты прав, – ухмыльнулся Риккер. – Кому такая понадобится?

Осень бросила взгляд на Арло. Он стоял не двигаясь. Никаких эмоций на лице. Но Осень чувствовала, что его переполняет гнев. Ненависть, как змея, скользила вокруг него.

Фрэнк не обратил внимания на опасность. Или, может быть, он был слишком толстокож, чтобы понять ситуацию.

– Не могу тебя понять, Росс. Что-то ты не слишком смахиваешь на индейца. Зачем нарываться на неприятности, в которых нет нужды, когда ты можешь уйти к белым.

– Ты ничего не понимаешь… – сказал Арло. – И никогда не поймешь.

– Зато вон она наверняка все понимает. Такая же полукровка, как и ты. Ей так хочется быть индианкой, что ты, возможно, смог бы оказать ей услугу, отведя ее в кусты и…

От ее пощечины голова Фрэнка дернулась, и звук отозвался эхом в тишине. Он медленно поднял на нее глаза. На его щеке остались красные следы. Он шагнул к ней.

– Тебе это даром не пройдет. Ты…

– Риккер!

Его голова от неожиданности дернулась. Осень повернулась на звук приближающихся шагов, но держала Фрэнка в поле зрения. Джесс Баррен встал рядом с ней.

– Неужели тебе нечем заняться, кроме как изводить женщин или…

– Ты прав, Баррен. Ничтожества вроде них только и способны на рабский труд – и то когда они трезвые. – Он пренебрежительным жестом указал на Арло и других.

Трое мужчин шагнули вперед. Джесс встал перед Риккером и тихо заговорил на возбужденном навахо. Осень силилась понять, что они говорят, но могла только уловить отдельные слова. Слишком сильные эмоции мешали понять смысл.

Когда Джесс кончил говорить с Арло, он повернулся и смерил Риккера холодным взглядом.

– Это моя земля, Риккер. Я не стану терпеть оскорбления, которые ты себе позволяешь. Собирай свои манатки. Я обращусь к твоему начальнику, и тебя уберут.

– В чем дело, Баррен? Правда глаза колет? Я попал в цель?

– Единственная цель, в которую следовало бы попасть, – это ты. Если ты сейчас же не уберешься отсюда…

Выражение лица Фрэнка ожесточилось, когда он шагнул вперед.

– Проваливай. – Джесс говорил тихо, и его голос звучал как бархат, под которым скрывалась сталь.

Даже воздух раскалился. Животные замерли, чувствуя напряжение между людьми. В течение нескольких секунд царило молчание. Осень видела напрягшиеся узлы мускулов под кожей Джесса. Арло не двигался. Грязное ругательство донеслось до них, когда Фрэнк свернул на дорогу и скрылся из виду.

 

3

С того момента, как Фрэнк Риккер скрылся из виду, внимание всех сосредоточилось на Осени. Она внимательно смотрела на своего дядю и на дальних родственников, испытывая желание выразить благодарность, но, не зная, как это сделать. Риккер ненавидел Арло, Арло ненавидел ее… А она кого ненавидит?.. А ведь круг должен где-то сомкнуться…

Неожиданно жара и напряжение сделали свое дело: она почувствовала приступ тошноты. Осень повернулась и направилась к руинам. Ей надо было где-то укрыться. Арло и Джесс не пытались остановить ее. Ей были слышны резкие интонации навахо, когда они заговорили между собой.

Как только она собралась перейти через русло, Джесс догнал ее.

– Я очень сожалею, что все так случилось. Не обращай внимания на Риккера. Не каждый думает, как он.

– Арло полон такой же ненависти, как и Риккер.

– Я напомнил Арло одну старую навахскую поговорку: она напоминает нашу – что посеешь, то и пожнешь.

Она раздумывала над этим с минуту.

– Арло вырос здесь. Он привязан к резервации. Здесь он может жить согласно старым обычаям. Чего я не понимаю, так это того, что Риккер то здесь делает. Зачем он работает в Северной Аризоне, питая такую ненависть к индейцам.

– Потому что проект Дэвидсона финансируется из федерального бюджета. Мы зависим от Риккера, несмотря на то, что работаем в пределах частного владения.

– Я знаю, – вздохнула Осень. – Акт по охране окружающей среды… И все-таки Риккер должен сменить место работы.

– И уехать куда? Он расист. Нет ни единого места в нашей стране, где не было бы людей, которых он так ненавидит.

– Ты прав. И эта проблема касается не только нашей страны. Ты был бы удивлен, если бы знал, как много людей с подобными взглядами живет в нашем мире, – сказала Осень, пробираясь между огромными рыжими валунами. Джессу пришлось спускаться за ней следом. Он старался не отставать.

– Я знаю его начальника. Сэм пытался избавиться от Риккера годами, так что не думай, что он представляет точку зрения бюро по землеустройству.

– Не бери в голову. Я достаточно повидала, чтобы понять, что это как раковая опухоль, которая способна поразить любую группу людей.

Такое уже ей встречалось во время общения с жителями разных стран, в которых она бывала, – всегда найдутся люди, которые будут судить о ней по национальности, а не потому, какая она на самом деле. Еще в юном возрасте она узнала, что многие ненавидят ее только потому, что она цветная. Но тогда рядом с ней была семья, способная защитить ее и укрыть.

Улыбка озарила ее лицо, едва ей вспомнилось то время, когда она забиралась на колени к отцу и уютно располагалась, а он рассказывал ей забавные истории, чтобы рассмешить ее. Больше всего она вспоминала ту теплоту и чувство безопасности, когда его сильные руки обнимали ее. Сейчас о таком не было и речи. Возможно, то, по чему она больше всего скучала, было просто ласковое прикосновение. Если бы здесь были Донни и Микаэль, она бы легко справилась со своими неприятностями.

Ее братья, родные сыновья О’Нилов, родившиеся после того, как семья удочерила ее, всегда защищали свою сестру. Особенно – потому что она была приемной. Сейчас бы она могла воспользоваться их помощью, размышляла она. Вдруг Джесс схватил ее за руку и легонько потянул, чтобы она остановилась. Осень повернулась и посмотрела на него.

– Ты вела себя так, будто ты сталкивалась с такого рода делами уже не однажды. Поэтому ты и кружишь все время вокруг этой резервации? Или в тебе так сильно говорит индейская кровь? – проворчал он.

– Глупости. – Осень освободилась от его крепкой хватки. – Я уже говорила тебе раньше, что большую часть своей жизни и не подозревала, что я частично индианка. Неважно, какая в тебе кровь. Неважно, куда ты идешь. Всегда найдется тот, кто будет презирать тебя только за то, что ты просто другой.

Старые обиды снова заговорили в ней. Обиды, о которых она не хотела думать и знать. Обескураженная своей собственной реакцией больше, чем выпадом Риккера, она продолжала свой путь к развалинам. Джесс схватил ее за плечи, пытаясь удержать.

– Ты огорчена? – Его слова внушали ей то же успокоение, что и истории отца в детстве. Что-то в серебристо-серых глубинах его глаз влекло ее. Оттенки дружелюбия и заботы, которые она видела и прежде, читались сейчас в его взоре. Медленно он ослабил свою хватку. Пальцы его скользнули вниз. От легкого прикосновения у него перехватило дыхание. – Не каждый таков, как Риккер, – проговорил он.

Его легкая улыбка приглашала ее расслабиться. В первый раз за долгие месяцы она увидела, что на нее смотрят с такой доброй улыбкой.

– Я так устала от предрассудков! Я бы хотела больше не быть Осенью-индианкой, а быть только Осенью. Осенью, которая просто живет.

Она погрузилась в воспоминания. В какой-то момент Осень смотрела мимо него на горделиво возвышавшиеся стены каньона. Когда она снова взглянула на него, его рука нерешительно потянулась было к ее волосам, но опустилась.

– Забавно, не правда ли? – пробормотала она.

– Что-что? – Его голос был непривычно тих.

– Может быть, я выражаюсь слишком высокопарно, и, тем не менее, здесь я борюсь, чтобы завоевать сердца своих соплеменников. Странно, но я дорожу этим родством.

Его бровь слегка приподнялась.

– Зачем все это? Ведь есть семья, которая заботится о тебе. Непохоже, что ты обделена чем-то. Вероятно, гораздо лучше там, где ты жила. В резервациях детская смертность чрезвычайно высока.

– Я думаю, что каждый ребенок, которого усыновили, хочет узнать про свою настоящую семью и выяснить, почему от него отказались.

– Отказываются не всегда потому, что ребенок не нужен.

– Разве? – Она посмотрела ему в лицо, пытаясь понять, действительно ли он искренне заботится о ней.

– Много причин тому, что люди делают то, что они делают.

– Кто знает… Я уверена, что тебя это не волнует.

– Испытай меня.

Говорил он искренне, но голос его звучал печально, и ей казалось, что он и сам удивляется этому не меньше ее. На какое-то мгновение она почувствовала соблазн спросить его, почему. Но его ответ вызвал бы другие вопросы. Например, такой – почему он относится к ней с таким презрением, когда у них уже сложились такие прекрасные отношения. Но не было настроения обсуждать это. Ни место, ни время не были подходящими.

– Послушай, мне нужно кое-что проверить для доктора Дэвидсона. Пойду, поработаю.

Он внимательно посмотрел на нее, стараясь понять ее чувства, как ей показалось. Но она не подала виду. И он отступил назад, дав ей возможность пройти по тропе по направлению к Ручьям.

– Ты не будешь возражать, если я пойду с тобой?

Она помедлила, склонив голову и коснувшись своих волос. Потом откинула тяжелые пряди за плечи, размышляя над его предложением. Он продолжил:

– В тени прохладно. Будет приятно ненадолго выйти на солнце.

На какое-то мгновение Джесс подумал, что она не позволит пойти за ней. Он стоял, завороженный лавиной шелковых волос, струившихся у нее между пальцами.

Она скрутила волосы и свернула их в узел. Он постарался не заметить, как рубашка плотно обтянула груди, когда она подняла руки, убирая волосы. Сколько раз любовался он ею в такой позе, когда она была обнаженной.

Справившись с волосами, которые теперь удерживал узел, она повернулась и направилась к Ручьям.

– Я полагаю, – пробормотала она, – ты сможешь помочь мне проверить, готовы ли таблички к завтрашнему дню.

Он пошел следом за ней, не слишком-то обращая внимания на то, что она сказала. Он был увлечен самой Осенью. Ее длинные ноги двигались легко, сообщая плавным линиям талии ритмичные колебания. Он помнил, слишком ясно помнил движения ее тела, когда они любили друг друга.

… Они продолжали свой путь. Кактусы и колючий кустарник заполняли пространство между скалами. Птицы порхали тут и там. Можно было слышать и жужжание насекомых, если прислушиваться к едва уловимым звукам.

Неожиданно в вышине резко вскрикнул орел. Осень остановилась посередине тропы. Джесс остановился рядом, чуть позади – и проследил за ее взглядом. Золотисто-коричневые крылья подхватили поток воздуха, прежде чем птица распластала крылья.

Тихие слова Осени едва достигли его слуха.

– Да, что мне нужно было увидеть – так это полет орла. Возможно, духи посылают предупреждение и мне тоже.

Его прежние размышления снова пришли на ум. Джесс уставился на Осень:

– Тоже? А кто говорил тебе об этом?

Она начала с виноватым видом, как будто бы не поняла, что он расслышал ее слова. Их взгляды встретились.

– Большой Хозяин. Он очень хочет, чтобы у меня все было хорошо. – Она с усилием улыбнулась.

Его напряжение немного спало. Он знал, что шаман не может быть причастен к банде. Он слишком поглощен религией, чтобы быть частью того, что может нарушить гармонию природы. Но может быть, он подозревал, что этим занимается Осень, и хотел предупредить ее? Двое его соплеменников уже пали жертвой наркотиков в прошлом году, и Арло вообразил, что они были связаны с той группой, которую они выслеживали.

– Что его тревожило? – Джесс попытался произнести это как можно небрежней.

– Он не хотел, чтобы ученые совались в эти руины. Он боится, что это вызовет гнев злых духов.

– А-а, это… – вздохнул Джесс. Дайя часто говорила то же самое. Именно поэтому его отец и дед никогда не подпускали туда археологов.

– Он говорил еще одну вещь, которая показалась мне странной.

Она заколебалась в раздумье – продолжать ли ей дальше.

– Он сказал, что мне следует пойти к тебе, если у меня возникнут проблемы. Что он имел в виду, говоря о проблемах, которые встанут передо мной, я не знаю. Странно, тебе не кажется?

Он изучал черты ее лица, отмечая силу воли в четких линиях ее подбородка, но также видя и ее женственную мягкость.

– Возможно, он имел в виду Риккера, – закинул Джесс удочку и помолчал, прежде чем добавить: – Или, может быть, он думает о чем-то, чего не видно сразу.

Она ничего не ответила, только бровь ее приподнялась в недоумении.

– Не говори мне, что ты такой же суеверный, как и он. Все эти досужие разговоры о привидениях и злых духах…

– Я уверен, что его отношение к духам тебе кажется нелепым. Абсурдным. Но нужно знать, что племя придает этому большое значение. Хастен Нез весьма серьезно относится к своему предупреждению.

Джесс верил во все такое не больше, чем она. Но он пускался в подобные рассуждения только в тех случаях, когда было необходимо пролить свет на образ жизни и традиции племени.

У самого устья реки Осень обернулась к нему:

– Посмотри. Вон скальные жилища. Мне нужно туда.

Подлинное удовольствие на ее лице поколебало уверенность Джесса, что Осень участвует в кокаиновом бизнесе. Во всяком случае, она казалась слишком поглощенной своей работой и отношениями с кланом, чтобы участвовать в грязном деле. Он видел ее вместе с дедом. Видел, как она носит бирюзовый талисман на шее, и его чутье говорило ему, что она была невиновна. И ему так хотелось верить, что на этот раз он прав!..

Она начала огибать излучину реки. Прежде чем последовать за ней, Джесс помедлил, давая себе время поразмыслить, насколько сильны его личные чувства и как они влияют на него. Она так околдовала его, что, того и гляди, он совсем потеряет здравый смысл. Инстинкт – одно дело, но пока не уверится в невиновности Осени, он не должен позволять своим личным чувствам затмевать его разум или мешать достигать своей цели.

Он догнал ее.

– Я пойду с тобой.

Ручей образовывал заливы. Извиваясь, подобно змее, он протекал по дну каньона. Они нашли брод и пересекли течение, не набрав воды в обувь. Несколько троп вело через руины на дне каньона. Осень, доктор Дэвидсон и Вейн в течение лета нанесли на карту древние дороги. У подошвы скалы они задержались. Примерно на уровне пятидесяти футов вверх располагалась пещера, выдолбленная в скале, возможно, водой. Это, очевидно, случилось прежде, чем устье реки размыло дно каньона. Анасази выложили стены вдоль сводов пещеры, чтобы сделать саманное жилище. Здесь хватало места, чтобы жить двадцати человекам.

Мелкие выбоины – опоры для ног – были высечены в крутой скале. У Джесса перехватило дыхание, когда Осень начала карабкаться по ним вверх. Только когда она поднялась на высоту десяти футов, он расслабился.

– Ты делаешь это так, словно такое совсем просто.

– Мои резиновые подошвы отлично удерживаются на песчанике, – ответила она, не замедляя темпа подъема.

На нем были ковбойские ботинки. Кожаные подошвы будут скользить. Нет, он вовсе не беспокоился о том, что может пораниться. Он бывал в таких ситуациях, которые бы заставили хорошенько попотеть даже самых отчаянных парней. Он волновался, имея в виду Осень. Ему казалось, что стоит ему снять с себя ботинки, как это будет похоже на то, что он сдает позиции.

Осень цеплялась по скале и оглянулась на него:

– Ты идешь, Баррен? Или подать тебе руку?

Его губ коснулось подобие легкой улыбки.

– Иду! – Он одолеет это, и даже в ботинках. Но он не продвинулся и на десять футов, как его правая нога скользнула, осыпая гравий и песок вниз.

Джесс, с трудом ухватившись за край скалы, едва сохранил равновесие. Даже не посмотрев наверх, дабы убедиться, что она не смеется, он вернулся на дно каньона и разулся. Прежде чем теплый песок осушил его кожу, он легко поднялся по древним ступеням. Когда он перебирался через край верхней площадки, Осени нигде не было видно. Он исследовал тускло освещенную пещеру, пока не заметил ее в одном из отсеков. Он наклонился, чтобы войти в жилище, и был застигнут своим прошлым.

Холодная поверхность пола, покрытая пылью веков, забивавшейся между его голых пальцев ног, пыльный запах старого помещения, голос его бабушки, как бы отдававшийся эхом от каменных стен, когда она рассказывала ему старинные предания – Джесс не хотел помнить все это.

– Я бывала тут уже много раз – в этих пещерах, – объяснила Осень.

– Как здесь пусто, – заметил он. Она тряхнула головой.

– Я знаю, что это все мое воображение, но, когда я хожу по пещерам, мне кажется, я бывала здесь раньше.

Джесс вернулся к краю и посмотрел на долину внизу.

– Большой Хозяин сказал бы тебе, что, наверное, ты бывала здесь в своих снах.

– Ты тоже так думаешь? – Она встала рядом.

– Нет. – Джесс знал, что его ответ слишком краток. Он отодвинулся, отведя глаза от ее испытующего взгляда. – Это всего лишь сказки. Ты ведь не веришь им.

– В какой-то степени они не лишены смысла. – Она оглядела пещеру. – Но на самом деле у меня не было времени, чтобы много над этим раздумывать. Доктор Дэвидсон всегда загружает нас работой.

Джесс изучал выражение ее лица: что-то, казалось, послышалось в ее голосе.

– Ты говоришь так, будто тебе это не очень-то нравится.

Она пожала плечами:

– Это большая ответственность. Я никогда раньше не участвовала в подобных раскопках.

Ее сила неожиданно дала трещину, и Джесс увидел какую-то неуверенность. Он почувствовал желание защитить ее, хотя и сомневался, что она оценит это. И все-таки он предложил свою помощь, уверяя себя в том, что ему непременно нужно оставаться с ней в близком контакте.

– Я помогу во всем, как смогу. Рассчитывай на меня. Все, что тебе нужно, – сила, ум, связи. Я чертовски изобретателен и предприимчив.

– Вылитый герой.

– Зато теперь ты знаешь, чего я стою.

В ее глазах заискрились смешинки. Он заметил их, подошел ближе.

– А как насчет твоего ранчо? Разве у тебя там нет работы?

– Я оставил ранчо на управляющего. Со списком в милю длиной.

Он сделал еще шаг.

Она отступила назад и указала на каменные плиты, протянувшиеся вдоль стены.

– Доктор Дэвидсон хочет, чтобы все тут так и было. Чтобы каждый мог рассмотреть это как следует.

Изумленный Джесс стал изучать плиты. Солнечный свет едва проникал в комнату через окно и упирался в стену. Было трудно разглядывать выбитые на плитах надписи.

– Это все он нашел?

Проходя в угол помещения, он слегка задел ее.

– Представь себе, что там, за стеной. Кто-то ведь выбил здесь, в камне, пещеру и обнес стеной плиты.

Он просунул голову за стену.

– Они явно хотели, чтобы плиты были незаметны. Как вы их обнаружили?

– Доктору Дэвидсону показалось, что стена выглядит странной. Он простучал все пространство и услышал пустой звук.

Джесс покачал головой.

– Я бывал здесь много раз еще ребенком, но мы понятия не имели об этом.

– Мы? Мне кажется, ты говорил, что у тебя нет братьев.

– Нет. – Джесс не выдал своего сожаления, что он единственный ребенок в семье. Он давным-давно смирился с этим. – Энрике Вальде и я проводили дни напролет, лазая по этим пещерам.

Он уже рассказывал ей, что они по очереди проводили лето на ранчо друг у друга, когда росли.

– Я видела его здесь. Он приехал, чтобы услышать об открытии доктора Дэвидсона?

– У него есть дело. Сегодня в ночь он возвращается домой.

Он и Вальде должны быть вне подозрения. Он подошел к дальней стороне плиты и, пробуя ее на вес, приподнял за край.

– Это то, что ты хотела видеть?

– Да, но я должна их почистить.

Она показала на маленькую ручную щетку в углу.

– Лучше выйди в другую комнату – будет пыльно.

Ей не понадобилось много времени, и когда она закончила, то вытерла руки и присоединилась к нему. Пылинки летали в воздухе, парили над ними и были легко заметны в лучах солнца.

– А не будет ли проще для всех – осмотреть плиты при дневном свете?

Она провела рукой по лбу, оставляя полосы грязи на влажной коже. Запах ее разгоряченного тела смешался с мускусным запахом ее духов, наполнив всю пещеру и возвращая из прошлого образы, которые он не хотел вспоминать и не мог не вспомнить.

– Ты прав. Но он планирует спустить их в лагерь позже, на этой неделе. Он хотел, чтобы и другие увидели, где именно он нашел их. Ты знаешь, что такое чувство открытия?

В этот момент ему непреодолимо захотелось дотронуться до нее и ощутить тепло, которое излучало ее тело. Когда она прошла мимо него, чтобы выйти из комнаты, он почти коснулся ее.

Как только она шагнула наружу, пещера показалась ледяной. Он потряс головой. Это место подавляло его. Склонив свои широкие плечи, он выбрался из пещеры, чтобы присоединиться к Осени, которая любовалась видом, открывавшимся внизу.

В южном конце каньона ученые по-прежнему толпились вокруг доктора Дэвидсона и Вейна. Джесс не мог видеть отсюда лагерь. Но он видел, как Риккер размашисто мерил шагами плато, где разбивали палатки.

Доктор Дэвидсон хотел, чтобы таблички из пещер перенесли в каньон по двум причинам: во-первых, плато было идеально ровным, во-вторых, ему не угрожала опасность во время разлива.

Прямо под ними журчали Ручьи Койота. Джессу захотелось, словно невинному младенцу, обнажиться и поплыть в освежающей воде. Он взглянул на Осень.

Но она разглядывала вид внизу.

"Это прекрасное место для поселения, – думала она. – В источнике круглый год бьет вода. А то плато – высокое, оно убережет от наводнений. Идеально для посевов зерна".

– Тысячи лет назад анасази жили здесь. Ты представляешь себе эту жизнь? – говорила она. Голос ее был тих и мечтателен. – Когда я здесь, то почти слышу болтовню женщин позади нас, слышу, как они мелят зерно, чтобы приготовить пищу к вечеру. А внизу я представляю детей, играющих в охотников. Видишь, там, неподалеку, можно представить женщин, обрабатывающих поля, в то время как мужчины ушли на охоту.

Он взглядом встретился с ее глазами.

– А ты любишь рассматривать прошлое?

Да, он мог. Но перед ним была явно другая картина. У излучины образовалась заводь. Рядом был затравеневший холм. Что он мог видеть – так это образы мечты. Джесс закрыл глаза, неуверенный, что можно позволить себе эти воспоминания. Голос Осени навевал забытье и возвращал в прошлое, и он не мог отогнать от себя эту картину. Перед его взором был тот же сон, который повторялся с тех самых пор, как Дайя привела его сюда впервые, когда он был маленьким.

Она сидела посреди цветов. Ее платье мягко спускалось и шуршало складками, а волосы светились в лучах солнца, И она ждала. Его.

Возвращаясь домой с охоты, последние полмили Джесс почти бежал. Его полуобнаженное тело блестело от пота. Он остановился перед ней, бросил перепелку и кролика к ее ногам, – охотничьи трофеи, полагающиеся его женщине.

Она протянула к нему руки. Он привлек ее к себе, чтобы она встала перед ним, гордая и желанная. Он медленно развязал тесемки, и платье соскользнуло к ее ногам…

Нет! Он старался не думать о своей мечте. Но образ заново представал перед ним. Женщина слишком напоминала Осень.

Когда доктор Дэвидсон представил их друг другу, Джесс понял, что она – женщина из предсказаний Дайи. Его друзья удивлялись той скорости развития отношений, когда дело коснулось Осени. Для двух предыдущих знакомств, понадобились годы, чтобы они перешли в связи. Но с Осенью он преодолел свою нерешительность за неделю.

Он знал, что с лихвой заплатил за свою поспешность. Теперь он испытывал адские мучения, желая ее, и его не могло остановить даже то, что она, возможно, вовлечена в криминал, с которым он поклялся бороться до самой смерти.

Он вспомнил Марию и ту жестокость, которая сопровождала ее убийство. А воспоминание о его отце, в последнее время постоянно пьяном и никому не нужном, бесцельно скитающемся по ранчо, совсем вытеснили образ Осени. Потом он силился вспомнить, как устраивались потасовки в интернате, где он учился – когда он не позволял одноклассникам упоминать, что в нем течет кровь индейского племени.

Из всего этого не вышло ничего хорошего. Ему все также хотелось протянуть руку и коснуться ее. Он хотел плавать с ней в заводи, быть с ней и слушать возгласы страсти… Голос Осени вернул его к реальности. – Джесс?!

Осень внимательно смотрела на человека стоящего рядом с ней. На его лице было странное выражение – как будто он только что узнал плохие новости. Она быстро окинула взором долину внизу, пытаясь определить, не увидел ли он там чего-то необычного. Но ничто не привлекло ее внимания. Она снова взглянула на Джесса, который стоял, потирая шею. Странное выражение лица исчезло, но она чувствовала напряжение, таившееся в нем. И ей захотелось подойти к нему, встать рядом и снять скованность его мускулов легкими движениями рук. Сколько раз он позволял ей совершать это чудо – до тех пор, пока он не расслаблялся и не упивался ее объятиями… Осень прикрыла глаза на томительный миг: запах тела Джесса донес до нее легкий ветерок, помогая вспомнить о былом. Он стоял так близко, что почти касался ее. Что это значило – его неожиданная близость? Его кажущийся интерес? Ей не хватало смелости спросить его. Она боялась, что за неожиданным дружелюбием таится какой-то скрытый мотив. Ее прошлые раны были еще слишком свежи, чтобы бередить их снова. Джесс двинулся вперед и оглянулся, как будто что-то услышал.

– Духов увидел? – пошутила она, но он не воспринял ее шутку.

– Я возвращаюсь в лагерь. – Его голос прозвучал, как гром среди ясного неба. Он подошел к краю и легко спустился на дно каньона.

Осень вздохнула. На какое-то время она подумала, что, возможно, они смогли бы вернуться к тому, что между ними было, но его внезапный уход положил конец этим мечтам. Волна разочарования охватила ее.

Снова и снова она размышляла о неожиданном разрыве их отношений. Ни в одного мужчину она никогда не влюблялась настолько страстно, как в Джесса. В самом деле, все ее прежние связи были рассудочными и сдержанными. С ним было не так.

С того самого момента, когда взглянула на него впервые, она поняла, что это особенный человек в ее жизни. Их месяц вместе был подлинным раем. Его отказ от нее превращал жизнь в сущий ад.

Что-то в его жизни происходило такое, что он должен был разрешить. Она чувствовала, что многое во всем этом касалось ее. Но та же интуиция подсказывала, что тут не была замешана другая женщина. Он отдал Осени слишком много самого себя. Ей страшно хотелось, чтобы он поверил в нее. А он не верил. И это означало, что она не могла помочь ему. Осознание этого разрывало ее сердце. Единственное, что она могла для него сделать, – дать ему свободу и молить Бога, чтобы он усмирил демонов, которые лишали его покоя.

А она в это время сосредоточит свое внимание на раскопках. Тут были новые люди, предстояли новые встречи. У съехавшихся экспертов будет чему поучиться.

Она снова оглядела каньон. Как же плохо, что Донни и Майк не могут видеть этого. Если бы ее братья были здесь вместе с ней, они бы вообразили целые страницы истории – точно так же, как делали это детьми. Она прекрасно помнила то время, когда все они наперегонки воображали, что живут в древние века в разных странах. Вот они – все трое – то гладиаторы на арене Колизея, то ораторы на ступенях Парфенона, или же солдаты Моора, берущие в плен замки в Испании…

Что же случилось с племенем, которое жило здесь? Восемь веков назад они исчезли, оставив свои жилища, и никто до сих пор не знает, почему. Правда ли, что они пришли из Мексики и вернулись туда же?..

Скоро об этом узнает весь мир. После того как доктор Дэвидсон покажет всем каменные таблички. Осень снова оглядела каньон. Плато по другую сторону Ручьев было идеальным местом для лагеря археологов. Большие кусты отбрасывали прохладные тени. Трава густо устилала землю. Да, это было отменное местечко! Можно было бы наслаждаться созерцанием его, вместо того чтобы изнывать от одиночества, которое охватывало ее, когда она думала о своих братьях и Джессе.

 

4

В тот вечер каньон был переполнен звуками – звоном посуды, потрескиванием костра, постукиванием молотков по палаточным колышкам, монотонным бормотанием голосов… Все это резко контрастировало с той глубокой тишиной, к которой привыкла Осень. Дела шли хорошо, если учитывать то, что это первый день с гостями.

Несмотря на различные мелкие неурядицы, вечер выдался отличным. Теперь те, кто покончил с едой и обустроился на ночь, собирались группой вокруг лагерного костра. Осень облокотилась спиной на красную глыбу песчаника позади нее. Силы ее были на исходе. И все же интуитивное чувство заставляло ее быть начеку. Ученым не терпелось увидеть скорее эти таблички, и Осень не осуждала их. Завтра наступит исторический момент. И пока ей казалось, что тут собрались люди, близкие по духу, что они будут вместе, чтобы работать и жить в такой сплоченности в течение нескольких ближайших месяцев.

Осень задумалась о том, возникнут ли какие проблемы, и тут же взгляд устремился к Конни Тернер, которая сидела на своем спальном мешке рядом с другими четырьмя корреспондентами. Она состроила капризную гримасу, потирая свои истертые ноги. К счастью, она останется здесь на день или два.

Осень оглядела всех ученых и экспертов-искусствоведов. Все они явно были заядлыми археологами. Одетые в походную одежду и крепкие ботинки, они сидели у костра. Два человека постарше разговаривали с доктором Дэвидсоном, и по тону их беседы Осень поняла, что они знакомы с профессором много лет, – возможно, с самых первых раскопок. Все эти годы она думала, что ее учитель был одиночкой. А тут оказалось, что его знакомые внезапно прибывают отовсюду. Она улыбнулась про себя, продолжая осматривать местность.

Джесс Баррен бренчал на гитаре, развлекая собравшихся популярными западными песнями. Волнующие звуки гитары зачаровывали Осень. Она заметила, как тихие голоса наполняют иным смыслом то, что несла с собой мелодия изначально. Слова песен рассказывали о приключениях, испытаниях и отваге. Мужские голоса звенели силой, готовой достойно встретить бури. Когда Джесс дарил своей аудитории простодушные улыбки, глаза собравшихся ответно сверкали в ночи.

Осень изучала лицо Джесса и не могла понять причины неожиданного возвращения к предупредительности сегодня днем, после обеда. С момента ее стычки с Риккером и Арло он был внимателен и дружелюбен. Если это означало, что он собирается восстановить их отношения, она будет счастлива, но по-прежнему начеку – ее сердце было слишком изранено, чтобы еще раз испытать боль. Кроме того, у нее было чувство, что его внимание к ней увлекало не только их двоих. Возможно, он играл на публику. В конце концов, ученые и репортеры представляют собой одну из наиболее впечатлительных групп людей…

Конни Тернер встала перед ней и загородила Джесса. Журналистка склонилась над певцом и дала ему что-то – возможно, чашку кофе. Их смех уносился в ночь. И Осень резко поднялась, неожиданно расстроенная.

Конни была привлекательна, и, кроме того, она похожа на тех женщин на двух фотографиях, которые висели у Джесса на ранчо. Блондинки, видимо, ему были больше по вкусу.

Голос Конни донесся до костра.

– Могу заверить вас, что я бы с удовольствием воспользовалась теплой ванной, которая у вас дома.

Джесс улыбнулся:

– Она по-прежнему там. Послезавтра вы вернетесь на ранчо.

– Слава Богу. Такие примитивные условия хороши для всех этих амазонок. А я предпочитаю пить вино из хрусталя, поданное прямо в постель.

Смех Джесса совершенно убил Осень. Она прикрыла глаза и на мгновение сумела отогнать от себя увиденное. Легкий ветерок касался ее щек, когда она вслушалась в знакомые звуки: сквозь гул голосов ей была слышна песнь древесной лягушки – и ее крик производил тягостное впечатление. На нее вдруг нашла тоска по одиночеству, которое полюбилось ей в последний год. Вначале ее пугали все эти ночные звуки, но теперь она к ним привыкла, и они были ей желанны. Пустыня казалась безбрежной и одинокой, но она научилась ценить эту своеобразную красоту.

– Только не говори мне, что ты спишь, – пробормотал совсем рядом тихий голос.

Осень открыла глаза и обнаружила, что она пристально смотрит в серебристо-серые глаза. Неожиданное блаженство охватило ее. Она улыбнулась Джессу.

– Это невозможно в такой шумной компании, – отозвалась она, поинтересовавшись, почему он больше не беседует с королевой телевидения.

– Похоже, у нас есть все, что требуется для раскопок. – Джесс продолжал удивлять ее, когда он сел на глыбу, на которую облокотилась она. – У нас есть топограф, картограф, стратограф. Целая команда. Хотя я удивляюсь, почему они не взяли с собой побольше студентов.

Осень перевела взгляд туда, где Вейн Карсон сидел, сортируя свой и профессорский багаж.

– Я думаю, что доктор Дэвидсон просил не отрывать их от обычных занятий.

– И тебе по-прежнему нравится заниматься этими раскопками?

– Это дает мне чувство единения с родиной. Я провела год в походах по этим местам. – Она прервалась, чтобы разглядеть лица в кругу, освещенные пламенем костра. – Когда-нибудь я снова привыкну к толпе. И снова буду рада, если рядом окажется кто-то, с кем можно будет поговорить. Для разнообразия.

Джесс опустился и уселся на песок рядом с ней.

– Я хотела выяснить, где моя настоящая семья. Думаю, этим я причинила сильную боль своим близким.

Джесс не реагировал на ее слова. Его выражение лица осталось неподвижным даже тогда, когда они встретились глазами.

– Они участвовали в твоих поисках?

– Нет! Родные сыновья моих приемных родителей, Донни и Майк, до сих пор думают, что я ненормальная. – Она пожала плечами. – Может быть, они не хотят думать о том, что в моих жилах течет индейская кровь?

Она поежилась. Она была начеку и напряженно всматривалась, как он пытается спрятать ярко вспыхнувшее чувство. Но то было слишком мимолетное наблюдение, чтобы она точно могла сказать, что это было именно так.

Она закрыла глаза и оперлась затылком о скалу. Она вспоминала своих братьев. Они думали, что она навязывалась тем, кому не нужна, из-за легкомыслия.

Братья – это было еще не все, только половина того, что мешало ей установить связь со своими навахскими родственниками. Ее мать также сопротивлялась всяческим попыткам связаться с кланом. Но удивительным было то, что именно отец оказался тем человеком, который понял ее желание найти свои корни, единственным, кто одобрил ее. Кроме того, он знал цену семейным узам. О’Нилы были дружной семьей и хранили, как сокровище, историю семьи, которая восходила к тем временам, когда род владел замками в Ирландии.

Джесс встал. Осень не удивилась. Она ожидала, что он уйдет, но Джесс протянул ей руку.

– Давай уйдем отсюда. Пойдем прогуляемся.

Приглашение было явным проявлением внимания. Но, помня его прежнее поведение, она решила, что он на самом деле не хочет быть рядом с нею. И тряхнула головой:

– Нет, спасибо.

К ее удивлению, он снова опустился на землю.

– Боишься, – сказал он, – и, конечно же, наверняка не о том, что они, – и Джесс жестом указал на группу собравшихся, – о тебе подумают.

Несколько мгновений она изучала выражение его лица. Очень возможно, что за его предложением стояли какие-то скрытые мотивы.

– В чем дело, Джесс? Зачем ты здесь, на самом-то деле?

Может быть, думала она, он рассматривал раскопки как возможность восстановить их отношения. Эта мысль одновременно и согрела, и испугала ее. Он пожал плечами, и могло показаться, что он бесстрастен, но этого не было – она чувствовала. Слишком большое напряжение исходило от него.

– Здесь много людей. Это мои владения.

– Мне кажется, насколько я, конечно, помню, – в сентябре у тебя должны были быть дела на ранчо, требующие твоего присутствия. – Когда он стал избегать встреч с ней, то привел именно эту причину. – Ты ведь имел в виду овец?

Он замкнулся.

– Скот перевозят на зимние пастбища.

– И в этом году тебе не нужно за ним приглядывать? – Она подчеркнула первые слова.

– Мой управляющий справится с этим сам.

– А в прошлом году его не было?

– То, что случилось в прошлом году, не имеет никакого отношения к этому. – Он потянулся к ее руке.

Она стряхнула его руку.

– Конечно же, нет. Очевидно, это более важно, чем наши отношения.

Он замолчал, увидев ее гневный взгляд. Тишина, установившаяся вокруг них, насторожила ее. Мельком взглянув, она поняла, что люди вокруг стали обращать на них внимание.

Джесс заговорил тихо – так, чтобы окружающие не могли услышать.

– Теперь ты пойдешь прогуляться?

Стремясь избежать любопытства окружающих, она кивнула и позволила увести себя.

Его пальцы были теплыми, держал он ее крепко.

Когда они пробирались сквозь толпу, собравшуюся у костра, она попыталась казаться совершенно непреклонной.

Он подхватил ее под руку и помог обойти препятствие. Гравий перекатывался у них под ногами, когда они шли при свете луны к плоскому дну каньона. Валуны, образовавшие беспорядочные нагромождения, высились по краям каньона, как стены гигантского лабиринта. Кусты с шипами, казалось, тянутся к ним, чтобы схватить за одежду. Джесс отодвинул длинную ветку в сторону, чтобы Осень смогла пройти.

Когда они отошли подальше, Джесс вдруг понял, что знает о ней гораздо больше, чем ему хотелось бы. Его должна интересовать только ее возможная связь с торговцами наркотиками. И все-таки, когда она задела его, он ощутил непроизвольное острое желание коснуться ее рукой. Ее духи смешались с земными запахами каньона – запахами цветов и полыни. Он глубоко вздохнул и залюбовался ее горделивой поступью.

С тех самых пор, как он был с ней в пещере сегодня днем, он хотел ее. Хотел целовать губы, улыбавшиеся с готовностью, хотел прижаться к ее телу и почувствовать, как бьется ее сердце в предчувствии близости – вот как у него сейчас. Это была страсть только к ее телу. Во всяком случае, он пытался себя убедить, что в этом ничего больше не было.

Когда они прошли некоторое расстояние, она замедлила шаги и позволила ему поравняться с собой.

– Джесс, – прошептала она, – что произошло между нами? Зачем ты опять рядом со мной? Ты пытаешься сделать вид, что последних месяцев никогда не существовало?

Как бы хотел он, чтобы их на самом деле не было, но…

– Тпру! – произнес он вместо этого. – Иди-ка помедленней и задавай мне по одному вопросу за один раз.

Как было ему на них отвечать? Не мог же он вот так прямо взять да и обвинить ее в том, что она занимается наркотиками. Ему бы так хотелось посмотреть ей в лицо и разом покончить со всем, что мешает их любви… Но это разрушит отлично придуманное прикрытие.

– То, что произошло между нами… Я знаю, что для тебя наши отношения были не просто развлечением. Так что же произошло?

– Может, это не было таким уж значительным, – солгал он.

Она остановилась. Такая неожиданность застала ее врасплох. Он в упор посмотрел на нее, стремясь разглядеть выражение ее лица.

– Я не верю этому, – сказала она. – Дело в чем-то другом. В чем-то, что не касается ни тебя, ни меня. Ты не можешь сказать мне об этом?

– Нет. – По меньшей мере, это было правдой. – Давай просто пройдемся.

Несколько минут они шли молча. Неожиданно она коснулась его руки и потянула так, что он остановился. Прежде чем он успел вымолвить слово, она приложила палец к губам.

– Слушай, – прошептала она близко к его уху. Он застыл настороженно и любопытно. Голоса доносились из-за скалы справа от них: похоже, что говорят мужчина и женщина, но невозможно было разобрать их слов…

– Давай подойдем ближе, – выдохнул он ей в волосы.

– Нет, нам лучше вернуться. – Ее дыхание коснулось его щеки.

Ему нужно было послушаться, но он не хотел уходить. Может быть, он узнает что-то полезное для себя.

– Продвигайся осторожнее, – посоветовал он.

Очень тихо они придвинулись к скалам. Он колебался: что, если эта парочка, ищущая уединения? Он дернул Осень за рукав – и тут они услышали голос Конни Тернер. Она была в ярости.

– Вы тащите меня сюда, в эту позабытую Богом дикость, просить об одолжении? Вы сказали, что у вас есть что-то грандиозное. Я не собираюсь делать из вас дутую величину только потому, что вы об этом просите. Я первоклассная журналистка…

Джесс теперь был весь внимание и вместе с Осенью продвинулся еще ближе. Другой голос его заинтересовал куда больше, чем голос Конни: это был Вейн Карсон!

– Прежде чем вас унесет отсюда – послушайте, что я скажу. Эта история заслуживает некоторого внимания. Но это не то, что сенсация. А ведь вам нужна именно она, не так ли?

– Какая может быть сенсация? Подорвать пещеры? – Сарказм Конни был резким. – Или, может быть, убить кого-нибудь здесь, в этой дикой местности?

– Послушайте, мой отец как конгрессмен располагает различной информацией. Он может представить вам эксклюзивную информацию прямо со слушаний Конгресса.

– Почему вы не сказали об этом с самого начала? – Гнев Конни неожиданно исчез. – И кто же этот ваш знаменитый отец?

– Дирк Карсон.

– Сенатор Карсон? Из Колорадо?

– Единственный и неповторимый.

Свист отозвался эхом по каньону.

– Тсс! Вы что – хотите, чтобы все узнали, что мы здесь? – Голос Вейна звучал тихо, но Осень и Джесс придвинулись достаточно близко, чтобы теперь ясно слышать все.

– Что именно вы имели в виду? – спросила она категоричным тоном.

Джесс тут же представил мысли, промелькнувшие в голове у журналистки: сенатор Карсон был известен на Юго-Западе.

– Это открытие представляет собой значительное событие. А я хочу, чтобы вы увеличили его значительность. И упоминали мое имя всякий раз, когда упоминаете доктора Дэвидсона.

– А в обмен?

– Это назовете вы. Когда вам понадобится информация от отца…

Он пожал плечами, и его голос стих.

Молчание повисло между стенами каньона. Джесс раздумывал, следует ли ему и Осени спрятаться, если эти двое появятся. И тут же Конни снова заговорила:

– Рада, что мы понимаем друг друга. – Ее голос стал жестким. – Мы будем работать вместе при одном условии – я буду диктовать правила игры.

– Договорились.

– А теперь скажите мне точно, чего вы хотите.

Джесс затаил дыхание. Вейн заговорил.

– Археология – трудная область, чтобы стать в ней кем-то. Существует совсем мало мест, в которых есть смысл искать.

– Хотите, чтобы вся эта реклама вознесла вас на вершину популярности?

– Именно.

– А разве ваш отец не может пустить в ход свои связи ради вашей карьеры? – спросила Конни.

– Он не одобряет мой выбор. Он хочет, чтобы я занялся семейным делом – с тем, чтобы у него оставалось больше времени играть роль крупного политика.

Джесс мог бы посочувствовать Вейну – у него была та же самая проблема с отцом. Оказалось, что Джессу нравится управлять ранчо только до тех пор, пока он может продолжать дополнительную работу для правительства.

– Теперь понятно, – поставила точку в разговоре Конни.

– Хорошо. Тогда давайте вернемся в лагерь, прежде чем нас хватятся.

Эти слова заставили Джесса выпрямиться: им с Осенью нужно было как можно скорее выбраться отсюда, или же Вейн и Конни заметят их. Джесс обхватил Осень за талию и втиснул между двумя возвышающимися уступами.

Твердый камень вонзился в его тело с одной стороны и мягкие округлости тела Осени – с другой. Они оба задержали дыхание, когда парочка проследовала мимо. Конни спотыкалась и жаловалась, а Вейн помогал ей.

Тишина снова воцарилась в ночи – до тех пор, пока вой койота не дал понять, что можно выходить. Осень высвободилась, оставляя вместо себя волну прохладного воздуха.

– Нам тоже лучше вернуться, – сказала она с ноткой любопытства в голосе.

– Нет. – Он проворно схватил ее за запястья, чтобы остановить. Он не хотел, чтобы пара заметила их. – Давай подождем немного.

Она постаралась вырвать свою руку. Он смотрел на ее профиль при лунном свете: высокие скулы и прямой нос. Он наверняка знал, как задержать ее. И это не будет противоречить долгу…

Ее длинные волосы рассыпались по плечам. Он запустил пальцы в шелковистые пряди. И притянул ее ближе. Сначала она сопротивлялась, но когда их губы соединились, она прильнула к нему. Это движение лишило его рассудка. Были забыты слова, которые они только что подслушали. Было забыто его специальное задание. Он даже забыл, кто он и где они. Каждое из пяти его чувств сосредоточилось на волшебстве ее прикосновений, и будто молнии пронзали все его существо.

Встревоженный, Джесс отпрянул назад. Он прочитал изумление в ее глазах.

– Просто тактика задержки, – объяснил он, раздосадованный тем, что голос его прозвучал хрипло.

Она не ответила. Только смотрела на него. Ее глаза светились при бликах луны, напоминая ему о черных камнях – слезах апачей, – которые Дайя всегда носила вокруг шеи. Он не станет просить прощения.

– Все спокойно. Теперь мы можем вернуться.

В течение показавшихся ему бесконечными секунд, она оставалась неподвижной. Потом так же неожиданно, как и его последнее движение, она повернулась и стремительно направилась к лагерю. Джесс вздохнул с облегчением, последовав за ней.

Было трудно поверить, что он пробыл с ней рядом целый день. Казалось, что прошла, по меньшей мере, неделя. Он бы все отдал, лишь бы оказаться со своими работниками на ранчо.

Они бы сейчас спорили по поводу обустройства загона. Он голову дает на отсечение – так бы и было. Даже кофе Чарли не казался бы ему таким горьким, каков сейчас у него вкус во рту…

Наступил рассвет второго дня торжества. Осень быстро поднялась. Вчерашний день прошел гладко, но сегодня может быть иначе. Ее же собственные нервы были уже на пределе.

Солнце не коснется дна каньона еще несколько часов – из-за высоких скал. Но это не остановило группу одержимых от того, чтобы подняться с первыми проблесками зари. Они потратили время только на то, чтобы подогреть кофе и приготовить нехитрый завтрак, и уже были готовы подняться на скалы к пещере, Осень последовала за ними; они направлялись изучать устроенные в скалах жилища – в скалах, нависающих над каньоном. Ей следовало бы быть охваченной волнением торжественного момента. Но, несмотря ни на что, ее интерес ослабевал. Снова и снова она проигрывала ночную сцену с Джессом. Что для него значил ее поцелуй? Это раздумье изводило ее, принося с собой поток воспоминаний, ощущений, чувств, которые она похоронила было в своей душе.

Любовь охватывала ее разбитое сердце всякий раз, когда она украдкой бросала взгляды на Джесса. От его глаз отходили глубокие морщины и пересекали щеки… Он тоже провел бессонную ночь?..

Когда он скрылся из виду за одним из репортеров, Осень смогла сосредоточить свое внимание на докторе Дэвидсоне, который собирал всех на уступах скалы, выходившей на каньон.

– Вы можете представить себе, как женщины располагались здесь, чтобы посплетничать и смолоть зерно. – Профессор указал на неглубокие выемки в полу скалы.

Его замечание вызвало несколько смешков, пока один из ученых не заговорил:

– Эти пещеры впечатляют. Но ничего из того, что я видел, пока не подтверждает вашей теории. Действительно, очевидно… – Он указал на какие-то инициалы и дату, выбитые в камне скалы. – Это показывает, что открытие было произведено до вас.

– Это правда. В самом деле – владелец собственности, – он указал на Джесса, – показал мне эти пещеры.

– Как тогда вам удалось отыскать здесь реликвии? И не окажется ли так, что их разграбят?

– Руины уже раскапывали, но я нашел нечто, – то, что абсолютно все проглядели. Пойдемте со мной.

Доктор Дэвидсон провел группу в маленькое помещение, расположенное в дальнем левом углу скалы.

– Внутри этого помещения, – его голос доносился из глубины пещеры, – я нашел собрание каменных табличек. На них изложена история анасази.

Стоя в углу пещеры, Осень наблюдала за мужчинами и женщинами, начавшими вглядываться в отверстие, ведущее в глубину помещения. Она знала, что там пахнет сыростью и затхлостью от струек воды, сочащейся по дальней стене.

Свет от фонаря отбрасывал жуткие тени, Она сосредоточила свое внимание на выбитых плитах. Таблички были великолепны. Они напоминали ей о пещерах ацтеков, которые она видела в Мексике. Надписи на них расположены аналогично, но здесь таблички гораздо меньше – они приблизительно двенадцать на пятнадцать дюймов, и, по крайней мере, на три дюйма толще. Их можно было бы поднять, но это не так-то просто сделать.

Примерно в течение двадцати минут Осень все еще переносила это помещение, но, в конце концов, это сказалось на ней – и она выбежала из него, глотая воздух. Это помогло – ее самочувствие улучшилось.

– Что случилось? С тобой все в порядке? – Джесс вышел из пещеры следом и встал рядом.

– Я чувствую себя прекрасно, – сказала она, но ответ ее прозвучал слабо, осипло и натянуто. Качая головой, она подтвердила: – Нет, я ничего не боюсь. Я просто схожу с ума из-за этих замкнутых пространств.

– Печальный опыт, наверное?

Она кивнула.

– Когда мне было лет десять, мы жили в Рио. Был большой праздник, и я потерялась. Одна в движущейся толпе людей. Толпа прижала меня к стене, и я думала, что меня раздавят до смерти. Прошло около двух часов, прежде чем мои братья, в конце концов, нашли меня.

– И что они сделали?

– Проложили путь сквозь толпу, а позже научили меня каратэ.

– Сразу заметно, – улыбнулся он.

– Чувствуя себя бодрее, она оперлась о стену.

Джесс пошевелился, и снова ей на ум пришла вчерашняя ночная прогулка. Его поцелуй был неожиданным – так же, как и ее ответ на него.

Ей хотелось спросить, осталось ли у него хоть что-то от прежнего чувства – или поцелуй на самом деле был только предлогом, чтобы задержать ее, как он говорил.

Солнечно-бронзовые волосы упали ему на лоб, а его рубашка цвета хаки обтягивала тугие мускулы. Он только что беспокоился о ней, и она хотела бы поблагодарить его за участие. Она заколебалась, пытаясь понять, будет ли он с нею откровенен или решит подождать до лучших времен.

Такая возможность ускользнула, когда Вейн повел всю группу ученых и журналистов из пещеры. Конни следовала за ним и бросила цепкий взгляд в их направлении, но тут же мгновенно повернулась, чтобы сказать что-то профессору. Другие осторожно выносили таблички и складывали их вдоль внутренней стены пещеры. Осень присоединилась к ним, в какой-то мере испытывая облегчение оттого, что их прервали. Она не была уверена, что смогла бы принять спокойно любой из ответов Джесса.

Доктор Дэвидсон распоряжался, куда и в каком порядке складывать таблички. То, насколько беспрекословно выполнялись его распоряжения, подтверждало, что он не утратил свой авторитет и сохранил умение руководить ответственными работами. Таблички были выставлены для изучения экспертами. Они собрались на маленькой площадке и взволнованно переговаривались.

– Невероятно, – сказал картограф. – Я по-прежнему не могу поверить, что анасази пришли из Мексики.

– Мексиканское происхождение подозревалось некоторыми из исследователей, – сказал доктор Дэвидсон, осматривая лежащие перед ними таблички. – Анасази создали целую систему торговли: проложили торговые пути, основали таможни, центры торговли.

– Я полагал общепринятой теорию, по которой несколько лет засухи вынудили анасази покинуть свои дома и переселиться, – вступил в разговор Джесс.

– Да, это была устоявшаяся теория, но не доказанная. Теперь я нашел вот это. Взгляните. – Он склонился, чтобы показать необычные очертания и цифры, выбитые на камне. – Они поведают об истинной истории анасази.

Осень улыбнулась, глядя на профессора, продолжающего свои объяснения. Случайно она встретилась взглядом с Вейном, который стоял рядом с ней, но большую часть времени она наблюдала за другими. Было приятно чувствовать себя частью того, что вызывало такой глубокий и неподдельный интерес. Тот факт, что эти таблички оставлены ее предками, вселяло в нее чувство гордости и единения с историей. Не это ли имел в виду ее отец, когда говорил ей, что разыскивание своих корней подобно определению своего места в мире?..

Поможет ли это открытие понять в настоящий момент ее собственное место – она не знала. Время, очевидно, подскажет. А пока она будет ждать с открытым умом ученицы. Ожидание – это тоже не так уж плохо.

Было приятно находиться высоко на этом утесе. Легкий ветерок охлаждал воздух, в то время как скалы затеняли пещеры от жарких солнечных лучей. Да, за последнее время она научилась любить пустыню. Чистый, хотя и горячий воздух, и ощущение большого пространства дают возможность почувствовать свободу…

Она огляделась вокруг и вдруг вспомнила, как Большой Хозяин говорил ей, что земля – это дно неба. Она любила слушать его рассказы о природе. Она научилась как бы заново воспринимать мир. Проблема была в том, чтобы разрешить конфликт между старыми ее верованиями и новыми. Как раз сейчас и пришел срок это сделать, убеждал ее Большой Хозяин. И тут она забыла о конфликте с кланом, о своих чувствах к Джессу и погрузилась в состояние предвкушения: вот-вот открытие доктора Дэвидсона станет известным!

 

5

В течение последующих часов группа тщательно изучала таблички и задавала массу вопросов. Несмотря на отсутствие должного места, были установлены камеры и отсняты фотографии. Обсуждались планы, как сохранить и распределить камни для анализа. Наконец, когда солнце зависло высоко над головой, доктор Дэвидсон настоял, чтобы все оторвались от работ и прервались на ленч.

Джесс подошел к краю площадки и помог каждому из членов группы начать спуск по выбитым в камне ступеням. Осень наблюдала за ним несколько минут, чтобы убедиться, что ее помощь тут не потребуется: ступени на самом деле могли быть опасными. Оказалось, что никто не замешкался наверху, и она заподозрила, что это, очевидно, благодаря той уверенности, которая звучала в голосе Джесса, когда он инструктировал об осторожности.

В течение еще нескольких минут она оставалась там же, слыша удаляющиеся голоса.

Ей снова вспомнилась ночь, эта последняя ночь, но воспоминания тут же отступили, когда на край выступа шагнула Конни Тернер. Осень увидела улыбку Джесса, предназначавшуюся блондинке. Ей не понравилось то, как его пальцы поддержали Конни, когда он помогал ей перешагнуть через край, и то, как Конни оперлась на его плечи. Казалось, Джессу нравилось ее внимание. Осень выпрямилась, оттолкнувшись от стены, когда ей в голову пришла еще одна мысль: может быть, Джесс интересовался Конни Тернер, а Осень использовал, чтобы заставить ту ревновать?..

Не пригласил ли он Осень на прогулку прошлой ночью, чтобы последовать за журналисткой? Осень покачала головой: в этом не было ни малейшего смысла. Если бы он хотел заставить Конни ревновать, то выдал бы их присутствие. И все-таки он не ожидал, что подслушает странный разговор Конни и Вейна. И, кроме того – было то объятие… Расстроенная собственным беспокойством о Джессе Баррене и его мотивах поведения, она отвернулась от вида, который простирался перед ней. Она осторожно миновала толпу ожидающих ученых и нашла доктора Дэвидсона складывающего таблички. Осень быстро подошла к нему и поддержала край тяжелой плиты, которую он держал в руках.

– Вы не должны поднимать такую тяжесть, – выговорила она ему. – Вам следовало позвать кого-нибудь на помощь.

– Мне не нужна помощь, – пробормотал он, когда они направились к ряду табличек. – Не суетитесь – не сейчас, во всяком случае. Когда так много народу вокруг.

Надо отдать ему должное – ей пришлось признать, что он был крепче, чем выглядел. Он мог пройти пятнадцать миль под палящим пустынным солнцем, и, тем не менее, у него хватало энергии производить раскопки вокруг скал, надеясь на новые открытия.

– Ладно, не буду суетиться, – пообещала Осень, забирая у него плиту. – Но помните, что вы взвинчены всеми этими волнениями.

– Успокойся, я не собираюсь испортить такой грандиозный момент сердечным приступом.

– Это обещание?

– Я не обязан тебе обещать, девочка. Занимайся своими делами, а мне предоставь возможность действовать по собственному усмотрению. Я слишком долго шел к этому открытию, чтобы позволить здоровью помешать мне. И тебе тоже. Что касается этого…

Осень ничего не ответила. Она знала: то, что он говорил, было сущей правдой. Она часто слышала, как он ругал университетскую систему, которая требовала, чтобы профессора публиковались – в противном случае они пропадали с голоду. Доктор Дэвидсон ничего не публиковал, потому что провел всю свою жизнь в поле, изучая и составляя карту "Богатства археологических раскопок на исследованных территориях". Следовало бы изменить систему: учитывать не только публикации, но и результаты археологических изысканий.

– Я не собираюсь вам мешать, – заверила она его. – Но этого открытия хватит на десятки статей.

– Хотел бы я, чтобы те, от кого это зависит, понимали дело также. Но они – ослы ослами. Я делаю в десять раз больше работы, чем они. Я участвовал во множестве экспедиций – организовывал, руководил, – но только потому, что они то и дело печатают свои вымученные статьи в научных и прочих журналах…

Осень решила, что настало время сменить тему разговора:

– Что еще следует здесь сделать? Мы будем складывать все таблички снаружи?

Он покачал головой:

– Давай оставим их здесь. Я не планировал спускать их вниз до завтра. К тому же, тяжелую работу можно сделать утром – пока прохладно.

– Приятно слышать, – обрадовалась она, поднимая последнюю табличку. – Но зачем вы перетаскиваете их? Могу побиться об заклад, что многие из этих людей захотят взглянуть на них еще после ленча.

Повернувшись, она поймала странное выражение, промелькнувшее на лице профессора. Но едва он заметил, что Осень смотрит на него, как тут же изменил выражение лица.

– Они не возвратятся сюда.

– Вы так думаете? – Она помолчала, подбоченившись. – А мне кажется, что целая армия не удержит теперь их на месте.

Он отбросил волосы назад, и Осень заподозрила, – что-то случилось. Когда он усмехнулся, она уже была в этом уверена.

– Это сюрприз, – сказал он загадочно.

– Это значит, что вы ни о чем раньше времени никому не скажете, – констатировала она.

Профессор всегда был полон сюрпризов, и она знала из собственного опыта, что он не подаст ни намека на разгадку. Слишком много раз во время прошлых месяцев он расстраивал ее своими скрытными действиями и таинственным поведением, чтобы потом восхитить зрелищем редкого цветка или, возможно, открывающейся панорамы, от которой у нее перехватывало дыхание.

– Ты знаешь меня, девочка. Я не скажу тебе, что это. Но я обещаю, что ты никогда ничего подобного раньше не видела.

– А когда я увижу это?

– После ленча.

– И это нужно будет разделить с другими?

– Ой… – Он улыбнулся, потом нахмурился, потом посмотрел на нее. – Ты ведь не будешь возражать, чтобы все в этом участвовали?

– Конечно, нет. Чудесно иметь рядом людей, которые могут оценить что-то по достоинству. – Она вспомнила дом ее отца. Их комнаты для гостей всегда были полны разного интересного народа.

– Мы так долго были здесь одни, без общества…

– Я не испытываю одиночества. – Действительно, слишком многому ей за это время пришлось учиться, и работы было тоже хоть отбавляй.

– Но сначала-то ты его ощущала. Помню, как ты плакала по ночам.

Притупившаяся со временем боль пронзила ее – первые четыре месяца, на самом деле, дались ей тяжело. То, что она была далеко от семьи, – не было ее единственной трудностью. Она не понимала Большого Хозяина и его клан. И еще был Джесс.

– Вы научили меня любить пустыню. Я научилась наслаждаться покоем. В самом деле, – она усмехнулась, – думаю, что я испортилась. В прошлую ночь я едва смогла уснуть: все время слышала, как ходят и разговаривают люди.

Профессор засмеялся, глядя на нее.

– Так вот что это было! Я тоже не мог уснуть, но винил в этом волнение.

– И оно тоже, конечно. Нам, однако, лучше с этим смириться – оживление будет длиться еще несколько месяцев, я полагаю.

Выражение недоумения, которое исказило его черты, заставило ее смеяться. Он должен был протестовать против шума, но она знала другое – он упивался каждым мгновением публичного внимания к себе и своему делу.

– Пойдем. Мы все сделали.

Осень пошла за профессором к выходу. Они не стали тратить время на разговоры, а поспешили спуститься по ступеням. Когда она перешагивала через край, то услышала, как профессор попросил Риккера остаться и присмотреть за табличками. Фрэнк запротестовал, и на этот раз Осени показалось, что Фрэнк прав: зачем надо было за табличками присматривать?

Но, хотя она и согласилась мысленно с Риккером, все-таки промолчала: если он тут застрянет, то не будет надоедать ей или кому-нибудь еще. Может быть, это, в конце концов, и было причиной, по которой профессор решил его оставить здесь. Осень улыбнулась и спрыгнула с последней ступеньки.

Вернувшись в лагерь, группа оживленно обсуждала результаты раскопок. Из обрывков разговоров Осень поняла, что они пришли в восторг от открытия Дэвидсона. Действительно, они были возбуждены, что им достало времени только на то, чтобы открыть консервные банки и наспех уничтожить их содержимое вперемежку с сандвичами – и вот они уже готовы направиться обратно к скале.

Доктор Дэвидсон настаивал на том, чтобы они немного отдохнули. Осень с готовностью согласилась: она не спала и надеялась вздремнуть часок-другой.

В палатке было душно и жарко. Осень взяла одеяло и решила поискать место снаружи в тени, где мог дуть легкий ветерок.

Расстелив одеяло, Осень растянулась на животе и закрыла глаза. Образ Джесса дразнил ее память воспоминаниями о месяце, который они провели вместе. Доктор Дэвидсон отправил ее в другой каньон на запад от Койотовых Ручьев. Она проводила долгие часы, нанося на карту небольшую пещеру и скалы, ее окружавшие.

Время, проведенное там, было утомительным, потому что она жила ожиданием встреч с Джессом. Каждый вечер он приезжал на лошади к ее лагерю. Они плавали в реке и часами разговаривали.

Она не могла вспомнить, о чем они говорили, и сомневалась, что речи их имели какой-то смысл. Большинство из них прерывались длинными поцелуями и чувственными объятиями, которые неминуемо вели к более глубокому выражению их привязанности. Осень вздохнула, потому что воспоминания мучили ее.

Она повернулась на спину. Нет, с этим лучше покончить. Она силилась прогнать мысли о Джессе Баррене, о Конни Тернер и о раскопках тоже. Годы тренировки по системе йогов и успехи в медитации позволили ей овладеть собою. Несмотря на внутреннее смятение чувств, она, в конце концов, задремала. И вдруг она услышала зов профессора.

– Внимание, все! – призывал голос доктора Дэвидсона. – Собирайтесь. Я хочу, чтобы все выслушали одно сообщение.

Осень бросила одеяло обратно в палатку и отправилась посмотреть, что такое затевает профессор.

В самом центре лагеря она увидела его, стоящим на небольшой глыбе. Ветер трепал его волосы, раздувал мешковатые одежды и обтягивал материей его тощее тело.

– Мы не будем сейчас возвращаться к пещере. Я приготовил для вас сюрприз, который приберег напоследок.

Ропот недоумения пробежал по группе слушателей, и интерес начал возрастать. Осень увидела выражение лица профессора и начала про себя посмеиваться: мужчина в годах купался в лучах славы. Он старался завладеть вниманием окружающих, в чем и преуспел.

– А что это, профессор?

– Не заставляйте нас гадать!..

– Мы хотим обратно к пещере.

Наконец он заговорил:

– Захватите с собой камеры и записные книжки, потому что вы не поверите собственным глазам, увидев, что я собираюсь вам показывать.

Всяческое сопротивление исчезло в мгновение ока, и людей охватило бешеное любопытство. Осень увидела, как доктор Дэвидсон жестом приказал группе следовать за ним из лагеря. Волнение усиливалось по мере того, как одно предположение сменяло другое. Осень поспешила догнать группу, когда профессор уже вел ее достаточно далеко.

– Ты знаешь, что он задумал? – Джесс пристроился и пошел рядом с ней в ногу. Осень тряхнула головой, замедлив шаг и искоса бросая взгляды на своего попутчика. Он приподнял шляпу и вытер висок голубым носовым платком. Ее огорчило то, насколько даже такое прозаическое движение могло приковывать ее внимание. Гравий перекатывался под их ногами, когда они шли вместе.

– Нет, не знаю, – проговорила она. – Примерно в миле отсюда, за поворотом, – небольшая пещера. Может быть, он ведет нас туда.

– Что там? Что-нибудь интересное?

– Насколько я знаю, нет. Две-три древних развалины и поле. Я думаю, что там в свое время была какая-то небольшая площадка – типа двора. Об этом можно судить по остаткам стен.

– Смутно припоминаю это место. Но не помню, есть ли там что-нибудь. – Он отбросил свои темные волосы, прежде чем вернуть шляпу на место. – И потом, я не знаю, есть ли вообще что-либо значительное на Койотовых Ручьях.

Вспомнив улыбку профессора, Осень ускорила шаг.

– Может, он нашел еще таблички? – спросил Джесс.

– Может быть.

Джесс тоже прибавил шагу, чтобы не отстать. Искры волнения в ее глазах подогревали его любопытство. Он надвинул шляпу поглубже на глаза, чтобы не видеть Осень: воображение рисовало ему прежние интимные картины, а он безуспешно пытался их отогнать.

– Тебе действительно нравится археология, да?

– В определенном смысле я занимаюсь этим всю жизнь. С тех самых пор, как мой отец занялся бизнесом. Он имел дело с народными промыслами. Мы путешествовали по разным странам, и мне кажется, меня всегда привлекали самые разные экзотические культуры.

То, что она уже повидала так много, задевало его самолюбие. Он ощущал это с самого начала их отношений. Ему было интересно, как долго женщина ее класса, с ее живым пытливым умом сумеет прожить в дикой пустыне. Здесь не было места для романтической женственности. Суровая реальность требовала приземленной практичности.

– Юго-западные культуры всегда были моими любимыми, – продолжала Осень…

Ее задумчивая улыбка напомнила ему о прежних интуитивных догадках о ее невиновности. Но живой интерес Осени к традициям племени по-прежнему раздражал его.

– Кого может волновать прошлое? – пожал он плечами. – Что касается меня – мне это нужно, как прошлогодний снег…

Он оборвал речь на полуслове, увидев, что выражение ее лица стало жестким.

– Если ты так считаешь, то почему же разрешил нам исследовать эти места?

Хороший вопрос. Он частенько задавал его сам себе.

– Мой отец запрещал исследования. Он уважал желания совета племени.

– А ты нет?

Да, он ненавидел все, что напоминало о его смешанной крови. Это влекло за собой слишком много воспоминаний из прошлого. Когда он учился в частной закрытой школе, ему не раз приходилось драться, потому что он был индейцем, а в резервации – потому что был белым.

– Я просто не верю во весь этот вздор – будто развалины и пещеры населены духами мертвых. Я устал от этих измышлений. Когда-нибудь мы осознаем, что древние были просто людьми – такими же, как и все, а не какой-то романтической культовой цивилизацией.

Она наклонила голову к плечу и размышляла.

– Конечно, они были обычными людьми – в том смысле, что они жили обычными, обыденными человеческими заботами. Но загадка их ухода и высокая степень развития государственного уклада добавляет во все это мистики, которая заставляет воспринимать их как нечто сверхъестественное.

Нет. Зачем ему верить во всякие небылицы? Ни к чему – и все тут!

– Мистика – это хорошо, но реальность сильнее выдумок. Я уверен, что они вели такую же борьбу за существование, как мы сегодня.

– Твоя жизнь так тяжела? Я не видела ни одного голодающего здесь или в резервации.

– Некоторые спиваются насмерть.

– Все это так, но я говорю не о том. Я говорю о призыве к патриархальной жизни – к единению с землей и природой.

Джесс вздохнул: незнание было ее счастьем. Да, она не представляла, каково, когда с тобой обращаются хуже, чем с собакой, потому что какой-то вышестоящий осел думает, что ты – пережиток прошлого, атавизм, примитив из каменного века. Да, Осень верит в утопию, которой не существует. Если бы она действительно имела дело с шайкой наркодельцов, то должна была бы видеть жизнь такой, какой она есть – со всей ее уродливостью. Это романтическое отношение к жизни, впрочем, могло быть всего лишь прикрытием – и очень, кстати, удачным. Мало кому придет в голову заподозрить ее в том, что она занимается нечистыми делами, что она связана с подонками, несущими смерть…

Валуны окружали старое русло реки, и Джессу пришлось идти за ней следом, когда они проходили между двумя гигантскими глыбами.

Они миновали последний в цепи валун, и она приостановилась, поджидая его.

– Ну, вот мы и здесь, и похоже, что профессору на самом деле есть чем нас удивить.

Она показала на скалу, один из выступов которой был образован стеной, сложенной из каменных плит. Пара окон выходила на дно каньона. Доктор Дэвидсон стоял между руинами.

– Иди сюда, Осень, – позвал он и потянул ее за руку за собой. – Ты заслуживаешь, чтобы увидеть это первой.

Она была заинтригована. Джесс держался позади, когда она посреди группы ученых и журналистов шла между разрушенными стенами. Легкий ветерок приподнял пряди ее волос и бросил их вокруг изгиба ее губ. Незваные образы его мечты снова возникли в его воспаленном мозгу.

Воин стоял, наблюдая. Его бронзовая кожа блестела на солнце, в то время как его женщина приближалась…

Джесс закрыл глаза. Он посмотрел наверх и сосредоточился на клочках облака, плывущего в голубом небе. Вокруг него переговаривались люди. Реальность отвлекла его от тревог и вернула к разворачивающимся событиям. Осень обратилась к профессору:

– Что вы там отыскали – еще одну пещеру с табличками?

– Лучше! – объявил он, хватая ее за руку. В своей обычной уверенной манере он повел ее к насыпи грязи и потом показал на темное отверстие в полу пещеры. Конец лестницы виднелся из дыры. Она осторожно ступила на перекладину и вгляделась вглубь.

Оттуда шел сухой пыльный запах, и ей понадобилось какое-то мгновение, чтобы глаза привыкли к слабому свету. Она услышала какое-то движение – и вдруг луч фонаря осветил пещеру, в которую она спускалась.

У Осени перехватило дыхание:

– Это же кива, пещера для отправления церемониальных обрядов! Как вы нашли ее!

Она была в восторге, разглядывая цилиндрическое помещение. Оно было выкопано под землей, чтобы быть ближе к миру иному. Вдоль стен выдолблены в камне в два ряда полки – так, чтобы люди могли сидеть согласно их значению в клане. Теперь, однако, вместо людей края скалы заняты множеством инструментов и различных изделий.

– Какая находка! Никогда, даже в самых дерзких снах, я не могла представить такое зрелище. Находка кивы – исключительное событие! – Она закрыла глаза и попыталась успокоить свои и без того взвинченные нервы: неужели это на самом деле? Или она откроет глаза – и найдет пустое помещение?

Медленно она подняла веки и еще раз всмотрелась в подземную комнату. Вид пещеры притягивал ее, вовлекая в какое-то странное состояние. С бьющимся сердцем она шагнула вниз по лестнице. И едва вступила на твердую землю, как ей показалось, что она неожиданно оказалась в другом мире.

Словно в трансе, она ощупывала стены. Приглушенные голоса едва доносились сюда. Здесь было слишком много вещей, которые необходимо было детально разглядывать. Она увидела несколько ниток бирюзы и черного янтаря, сложенные кольцами вокруг подвесок из необработанных камней. Мастерски выбитая лягушка привлекла было ее внимание, пока она не увидела коричневой глины кувшин, наполненный мириадами бусинок из бирюзы и белыми ракушками. На полке она заметила костяную флейту, на которой был вырезан затейливый узор, инкрустированный ракушками и бирюзой. Осень попыталась представить, как звучит инструмент, но вдруг отступила назад. Казалось, настоящее поблекло в мозгу, навевая образы прошлого.

… Вокруг небольшого костра на корточках сидели воины, обмениваясь рассказами об охоте. Другие расположились вдоль стен, выделывая мотыги или обрабатывая камни для оружия…

Она почти чувствовала смесь древесного угля, дыма и пота, почти слышала гул мужских голосов и тихий шепот женщин. Ее глаза остановились на небольшой дыре в самом центре пещеры – сиппапу. Связь с миром духов. Подступила еще одна волна образов. Но в это время чей-то силуэт возник перед ее затуманенным взором.

– С тобой все в порядке?

Осень постаралась сосредоточиться на голосе. Она почувствовала, что ее плечи "сжимают чьи-то руки, и перед ней появились невнятные очертания мужской фигуры.

– Не пугайся, – сказал Джесс, осторожно поглаживая ее по плечу.

Осень оторвала взгляд от сиппапу. Мягкая нежная радость охватила ее. Древняя культура предков была теперь так непонятна и загадочна… Она часами слушала истории, и теперь, в конце концов, кажется, начала что-то понимать.

– Я не думаю, чтобы предки слишком радовались твоему появлению здесь. Женщины не должны были входить сюда, – проговорил Джесс наполовину всерьез, наполовину в шутку. – Как бы ты не навлекла на себя гнев духов.

Звук его голоса отдавался эхом в пустом помещении, разбивая последние остатки ее транса. Она в последний раз огляделась и потом посмотрела на Джесса. Когда он спустился сюда? Почувствовал ли он очарование тайн истории? Его истории?

– Ты знал об этой пещере? – спросила она, помолчав.

Он отрицательно покачал головой, рассматривая киву.

– Да здесь целое состояние!.. – пробормотал он изумленно.

Все эти реликвии принадлежали по закону ему, но он объявил, что отдаст все результаты раскопок в дар университету. Это было до того, как он узнал о пещере.

– Сейчас ты, наверное, сожалеешь, что пообещал отдать все обнаруженное при раскопках университету? – спросила она.

Он показал на бусины изящного ожерелья.

– В определенной мере я могу сказать, что это мое. – Он жестом указал на флейту. – Но лучше поделиться. Я рад, что доктор Дэвидсон обнаружил все это.

Она еще больше стала ценить Джесса. Она на самом деле ожидала, что он воспримет эти сокровища через денежное их выражение. Но Джесс явно смог оценить их историческую ценность.

Голоса сверху нарушили мистическое спокойствие кивы. Осень взглянула наверх, чтобы увидеть возбужденные лица, разглядывавшие внутренность помещения.

– Нам лучше вернуться назад и дать возможность посмотреть другим. – Джесс взял ее за локоть и повел к лестнице.

Осень помедлила.

– Мы поднимемся, но сюда не войдет ни один. Во всяком случае, пока не войдет.

– Почему?

– До тех пор, пока реликвии не занесены в каталог и не защищены. Ты ведь не хочешь никаких осложнений или проблем?

– Каких еще проблем? Не думаешь же ты…

Она перебила его:

– Никто, Джесс. Спроси Дэвидсона. Он так и скажет.

Полная решимости, Осень поднялась по лестнице. Наверняка профессор с присущей ему методичностью и подозрительностью примет все меры предосторожности. Действительно, ей было непонятно, почему он до сих пор не обезопасил пещеру, прежде чем показывать ее всем? Работа на публику?.. Хотя, возможно, подходящее объяснение и существовало…

Когда они достигли поверхности, то увидели лицо профессора, светящееся мальчишеской радостью и озорством.

– Ну как – разве это не отменная находка, Осень? Ты помнишь, сколько раз мы ходили рядом с этим курганом?

– Как вы это нашли? – спросил Джесс, присоединившись к группе ученых, окружившей профессора.

– После того как пещера была обнаружена, я решил ее обследовать – каждую расселину и каждое отверстие на поверхности. То, что выглядело как звериная нора, на самом деле оказалось полузаваленным входом в киву.

– Когда мы сможем увидеть это? – Конни выступила вперед и направилась к лестнице.

– Подождите, – Джесс схватил журналистку за руку, останавливая ее. – Они не хотят, чтобы кто-нибудь спускался туда.

Тут же последовал протест всей журналистской братии. Джесс встал перед группой и поднял руку в знак молчания.

– Прежде чем вы сможете пройти туда, профессору нужно зафиксировать все обнаруженное и оформить документацию.

– Вот еще!.. Делать мне больше нечего… – вздернул плечами доктор Дэвидсон.

Некоторые выразили согласие с профессором.

Осень нахмурилась, удивляясь, что доктор Дэвидсон не собирается принять меры предосторожности. Там, внизу, находились ценные и редкие экспонаты.

Наконец Дэвидсон взял руководство в свои руки.

– Нужно будет установить посты внутри кивы, пока все найденные вещи не зарегистрированы.

– А сколько времени это займет?

– Попросим Вейна и Осень начать прямо сейчас. Тогда это будет сделано к завтрашнему дню.

Еще большее число недовольных голосов наполнило каньон.

– Но как же мы?.. – Конни пробралась сквозь толпу. – Нам нужно подготовить репортажи для новостей.

– Завтра… – начал снова объяснять доктор Дэвидсон, когда вдруг чей-то крик привлек внимание толпы.

– Эй, где вы все? – Из-за угла, со стороны лагеря, появился Фрэнк. – Что тут происходит? Где вы были? – Фрэнк обратился со своим последним вопросом к профессору, хотя смотрел, не сводя глаз, на Осень. – Я думал, что вы возвратитесь обратно в пещеру…

Доктор Дэвидсон начал рассказывать об открытии. Фрэнк с важным видом подошел к Осени и остановился почти вплотную перед ней, однако снова обратился к профессору:

– Почему же вы не сказали мне об этом еще там, в пещере?

Она не отступила перед ним и стояла так, как стоят на своей земле.

– Нечего было говорить – вот и все. Мы не знали о…

– А что тут такого необычного? – перебил он, сдвигая указательным пальцем шляпу на затылок. – Давайка взгляну.

– Доктор Дэвидсон закрыл пещеру. – В голосе Конни проскользнули нотки сожаления.

Риккер уцепился за это:

– Успокойся… Будто тебя это уж так задевает!..

Он направился к лестнице:

– Разреши-ка мне спуститься туда…

– Забудь о ней, Фрэнк, – вмешался Джесс. – И вообще – все возвращайтесь на Койотовые Ручьи, – распорядился он вдруг с твердостью, удивившей Осень.

– Пока не уходите, – встряла Конни. Трое из группы повернулись. Она выдала одну из своих самых очаровательных улыбок. – Могу я хотя бы на секунду войти внутрь пещеры? Я хочу сфотографировать…

– Да, – подхватил Вейн, – она заснимет все находящееся в пещере. И это может стать временной описью.

Осень внимательно посмотрела на Конни и Вейна. Она не могла не вспомнить разговор, который случайно услышала прошлой ночью. Очевидно, Джесс тоже вспомнил этот разговор. Он не тратил времени на ответ. Он опять обратился к Фрэнку:

– Так вы возвращаетесь со мной в лагерь?

Конни выпрямилась и собралась было возмутиться, как вдруг резкий крик орла пронзил воздух пустыни. Осень посмотрела в небо как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромная птица скрылась за пределами каньона. Осень сжала амулет, потому что ее вдруг внезапно охватил безотчетный ужас, и дрожь пробежала по телу. И тут неожиданно земля сотряслась, и чудовищный взрыв прокатился по каньону. Скалы задрожали, поднялась удушливая пыль, и все бросились прочь из пещеры, пытаясь спастись от осыпающихся и падающих камней…

Не успев еще ничего понять, Осень обнаружила, что прикрыта плечами Джесса – прежде чем она судорожно вцепилась в его рубашку.

– Что это? Это духи разгневались за то, что мы вторглись в священную киву?

– Динамит.

 

6

– Грохот шел как будто со стороны лагеря! – вскричала Осень, едва очнувшись и высвобождаясь из рук Джесса.

Это было как гром среди ясного неба. Ее ум метался в попытке понять, что означал этот взрыв. Это вряд ли мог быть динамит. Ведь его же нужно подложить и каким-то образом воспламенить. Возможно, взорвался один из пропановых баллонов от плиты.

Неожиданно позади нее раздались крики. Обеспокоенная теперь тем, что кого-то могло ранить или придавить камнями, она повернулась к группе и стала молить Бога, чтобы никого не убило.

– Никто не ранен? – крикнула она. Среди пыли и обломков скал она и Джесс оглядывали людей. Никто не был ранен. Через несколько секунд они уже были во главе группы.

– Взрыв был совсем рядом, – завопил Вейн. – Давайте выбираться из руин.

Несколько человек согласились и начали медленно и осторожно продвигаться по каньону.

– Нет. Подожди, – Джесс схватил Вейна за руку. – Мы не знаем, что это. Ведь могут быть еще взрывы.

Люди застыли. И все глаза устремились на него.

– Что вы имеете в виду? – закричал доктор Дэвидсон. Тени тяжелой озабоченности легли на его лицо. Он, казалось, был близок к панике. – Мы… должны забрать таблички. Что-то случилось с ними, я знаю…

Осень посмотрела на профессора: какое странное заявление! Самое последнее, о чем бы она подумала, – так это о табличках. Профессор вообще в последнее время смахивал на параноика.

– Всем успокоиться. – Джесс обратил свой приказ к взволнованной толпе.

– Я требую пропустить сюда мою группу. Это необходимо мне для репортажа.

– А кто здесь имел дело с динамитом?

– Что если будут еще взрывы?

– Может быть, они еще здесь… Давайте поймаем…

– Прекратите! – Голос Джесса перекрыл все прочие голоса. – Все это моя собственность. Я отвечаю здесь за все. И я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас подвергался опасности. Вы должны оставаться на месте.

– Он прав, – встал рядом с ним доктор Дэвидсон. – Если мы все уйдем отсюда и оставим древности кивы без присмотра – с нас спросится. Давайте пошлем команду посмотреть, что стряслось. Остальным – оставаться здесь.

Осень внимательно посмотрела на Джесса, а потом на доктора Дэвидсона. О чем они говорят? Кому понадобилось разрушать древние руины? И все эти скалы? Наверняка доктор Дэвидсон не верит, что кто-то мог пойти на такую крайность просто из зависти к его открытию, хотя он и Джесс ведут себя таким образом, как будто так и думают.

Ну что ж, если они правы, тогда это должен быть кто-то из группы. Быстро оглядев ее, она убедилась, что все на месте. Если это и был кто-то из своих, то он или она должны подложить динамит с часовым механизмом, чтобы успеть уйти, пока его не заметили. Она не могла представить себе ничего подобного. Тогда, должно быть, это несчастный случай.

– У кого-нибудь был горючий материал в лагере? – спросила она с проблеском надежды. – А, журналисты? У вас ведь есть какие-то химикаты для проявления пленок? Что-нибудь, что могло бы взорваться от жары…

Ни один не признался, что хранил нечто подобное, также как никто не имел никаких идей по поводу происхождения взрыва.

Джесс повернулся к Риккеру:

– Вы никого не видели, когда шли сюда?

– Нет. Я поэтому и пошел сюда – вокруг лагеря не было ни души, и я не мог представить, что с вами всеми могло произойти…

Осень внимательно всматривалась в Риккера, и ей хотелось знать, не он ли все это подстроил. И, если дело обстоит именно так, то не сможет ли он выйти сухим из воды? Она бы не стала отметать его кандидатуру, хотя он явно не тянул на эту роль.

Джесс снова заговорил:

– Я хочу, чтобы все остались здесь, а я пойду в лагерь и посмотрю, что случилось. Не приближайтесь к стенам каньона. И в любом случае следите за кивой. Не спускайте с нее глаз…

Он подошел к профессору:

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь спускался в пещеру.

– Что вы думаете обо всем этом? – вперил тот измученный взгляд в лицо Джесса. – У кого же поднялась рука?

– Вот это я и собираюсь выяснить, – пробормотал Джесс. – Есть здесь еще места, где обнаружены реликвии?

– Нет. Я уже все вынес из пещеры – за исключением табличек. Фрагменты, которые я показывал накануне на пресс-конференции, уходя, унес с собой Росс. Все прочие – здесь, в киве. Я оставил их в том положении, как и нашел.

– Не волнуйтесь, они будут в безопасности.

Джессу не стоило бы делать таких заверений, думала она, но все же ему нужно было сказать обезумевшему от горя профессору что-то в поддержку.

– Мы вернемся, как только сможем, – сказал он напоследок.

И тут Осень увидела, что к Джессу приближается Вейн.

– Разрешите мне идти с вами. Вам может понадобиться моя помощь.

К горлу Осени подкатилась тошнота – она вспомнила разговор, подслушанный ею и Джессом. Конни сказала тогда что-то о подрыве пещеры. Осень взглянула на Джесса, и в его глазах прочла те же мысли. Оба смотрели теперь на Конни. Наверняка предположение было легкомысленным, но все же Осень удивилась, когда Джесс согласился и позволил Вейну присоединиться к нему. Возможно, он хотел держать его при себе – так, чтобы присматривать за ним.

– Я тоже хочу пойти, – решила Осень. – Кто-то ведь должен защищать интересы профессора.

Джесс начал было возражать, но доктор Дэвидсон поддержал просьбу Осени. В голову профессора явно пришло то же самое.

– Пусть она идет, Баррен. Она знает обстановку. Она пойдет с вами, чтобы проверить, что там не так, а потом вернуться и рассказать нам.

Джесс несколько мгновений подумал, явно склоняясь к согласию. Наконец он кивнул и жестом дал ей понять, чтобы она следовала за ним. И направился к лагерю.

Осень собрала все свое мужество. Большой Хозяин показывал ей кое-какие секреты – приемы, как сохранять спокойствие в трудных случаях. Хотела бы она знать побольше его секретов…

Когда они шли по каньону к лагерю, она пыталась применять на практике то, чему он ее научил. Она представила себя решительной и крепкой. Она представила смелую, сильную и отважную женщину, идущую по каньону и готовую к любым испытаниям. Она вспомнила спокойное выражение лица и постаралась воспроизвести его в действительности.

На подходах к лагерю Джесс остановился и повернулся к Вейну и Осени.

– Давайте держаться вместе. Каждый из вас, – по сторонам от меня, неподалеку. Будьте готовы на тот случай, если кто-то окажется здесь.

Джесс быстро оглядел Осень, и она увидела восхищение в его глазах.

Хорошо, подумала она, уроки Большого Хозяина не прошли даром. На какое-то мгновение она пожалела, что у нее нет оружия, но потом отогнала эту мысль, так как ненавидела насилие.

Осторожными шагами они вышли из-за скал на свободное пространство. Не было нигде ни шороха, ни движения. В отдалении паслись жеребец Джесса и шесть мулов Арло, оставленные тут на всякий случай. Осень заметила, в какую сторону они оттянули своими веревками колышки, когда прогремел взрыв. На первый взгляд, они казались невредимыми. И она безмолвно вознесла благодарственную молитву, когда они подошли к испуганным животным.

– Ну, успокойтесь, успокойтесь, – проговорил Джесс, подойдя к мулам и жеребцу. Умиротворяющая интонация тоже ослабила напряжение Осени. Мулы не двинулись с места. Зато они отпрянули в сторону, издавая беспокойные крики и дергая недоуздки, когда к ним приблизились Осень и Вейн.

– Оставьте их, – посоветовал Джесс. – С ними все в порядке. Просто они понервничали.

– По тому, как оглушительно прозвучал взрыв в киве, – вступила в разговор Осень, – можно представить, с какой силой грохотало здесь.

Вейн жестом указал на рощицу, и Осень направилась туда, в тень, где они могли постоять и подождать Джесса. Она смотрела, как он подбадривал лошадь. Его спокойный голос действовал на животных благотворно. Жеребец, в конце концов, успокоился, и тогда Джесс пошел за своим седлом и вещами, которые он прежде спрятал на ближайшей скале. Ее не удивило, когда он вытащил из чехла винтовку и сунул в карман несколько пуль. Но мороз продрал по коже, когда она увидела, как Джесс сунул нож за голенище.

Она все еще не могла поверить в то, что взрыв не был несчастным случаем, однако лучше всего было подготовиться. Так что она не протестовала, когда Джесс присоединился к ним – вооруженный и готовый к любым напастям.

Он стоял перед ней и говорил:

– Я хочу, чтоб ты осталась здесь и подождала, пока мы убедимся, что никакой опасности нет.

Осень начала было возражать, но Джесс тут же оборвал ее:

– Мы пока не знаем, что случилось. Может произойти еще один взрыв. Так что ты пока присматривай за животными…

Животные переживут еще один взрыв в точности так же, как они пережили и первый. Но Осени не хотелось казаться назойливой, обращая его внимание на этот факт. Джесс явно надеялся, что возложенная на нее ответственность удержит ее здесь. По его лицу она поняла, что спорить бесполезно. Она просто кивнула. Его явно удивило, что она так легко согласилась. Он смотрел на нее несколько мгновений, но она оставалась безмолвной, не давая понять, о чем думает.

– Ты уверена, что не боишься? Или можешь вернуться к профессору…

– Я не боюсь, – сказала она, что было не вполне правдой, однако Осень не пожелала обнаружить страх.

Несколько секунд он колебался, но все-таки велел Вейну следовать за собой.

Осень подождала, пока они не скрылись из виду, и направилась по дороге, по которой только что шла, за ними следом. Лагерь располагался как раз за поворотом.

Стояла полная тишина. Она молила Бога, чтобы скальное жилище сохранилось таким, каким они его оставили. Но, когда она, не выдержав, шагнула в просвет, ее сердце остановилось от ужаса.

– У-у! У-у! – вопил Вейн.

Осень молчала, пораженная. Она пыталась перевести дух. Тщетно она старалась освободиться от кошмара, надеясь, что наверняка проснется – и все будет благополучно. Но нет – дома ее предков больше не существовало. Только зияющая в скале дыра чернела над огромной грудой обломков красной скалы. Джесс услышал вопль Осени и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Осень кинулась по направлению к руинам. Он опустил ружье и ринулся за ней. Но она неслась слишком быстро.

– Не ходи туда, – закричал Джесс. Но он понимал, что это было бесполезное предупреждение. Осень перебежала через ручей и ринулась в нагромождение у основания скалы. Джесс боролся с тошнотой, осматривая разрушения. Века истории теперь были похоронены под тоннами камней, глыб, обломков скалы, не говоря уж о его личном достоянии – детских воспоминаниях. Дайя возопила бы к духам, если бы увидела все это. Его бабушка предупреждала в свое время отца, что если он позволит потревожить руины, то духи разгневаются.

Джесс направился следом за Осенью. Не духи сотворили это – а люди. Но зачем? Разрушить пещеру не было никакого смысла. Он ускорил шаг, чтобы догнать Осень, но это ему не удалось. Он выругался. Когда он поймает тех, кто это сделал, то свернет им шею.

Еще одно проклятье сорвалось с языка, когда он направился к скале. Что он скажет профессору? В мгновенье ока все полетело ко всем чертям! Он посмотрел на Осень. Она в безумной спешке, как помешанная, отбрасывала камни из кучи обломков, Неужели она думает, что этим можно что-либо изменить?

– Таблички! Я должна спасти таблички! – В ее голосе слышались отчаяние и безумие.

Он бросился к ней.

– Осень, остановись!

Он схватил ее за плечи и притянул к себе.

– Зачем, Джесс? Зачем это понадобилось кому-то?! – Слезы струились по ее щекам. – Все потеряно… Все пропало!

– Мы не знаем, засыпало ли там таблички, – сказал он ей. Однако он понимал, что, скорее всего, это именно так. Там было слишком много того, что нужно унести, но за такое короткое время это оказалось бы невозможно сделать.

– Они похоронены, Джесс. Чтобы их откопать, понадобятся годы.

Он смотрел на слезы, блестевшие на ее загорелых щеках, и ему хотелось сверхъестественным усилием воли восстановить разрушения… Но вместо этого он притянул ее к своей груди и постарался успокоить. Его тело вздрагивало, когда он гладил по сырой ткани ее рубашки. Это помогало – потихоньку Осень приходила в себя.

Все произошло так, как и предсказывала Дайя: куча обломков у красной скалы и похороненные сокровища. Это могло быть просто совпадением. На самом деле – его бабушка не могла знать, что произойдет. Духи не прибегали к взрывам.

Неожиданно сквозь весь этот кошмар он уловил крик Вейна.

– Посмотрите, я нашел детонатор!

– Не прикасайся к нему! Могут быть еще взрывы.

Кто бы ни устроил все это, он, очевидно, оставался где-то поблизости. Осень подняла голову и обвела взглядом развалины. Им не было видно Вейна.

– Пошли. Мы должны подоспеть, прежде чем он подорвется. – Теперь она начала соображать.

– Будь осторожна, – предупредил Джесс, пробираясь сквозь груды камня.

Они перебирались через еще одно нагромождение обломков, и пошли вглубь. В его воспаленном мозгу метались разные мысли. Если присутствие такой большой группы, ученых затрудняло деятельность наркобизнеса, то теперь бандиты решили свои проблемы: утратив все таблички, ученые будут вынуждены отказаться от дальнейших работ.

Осень споткнулась, и он остановился, чтобы увериться, что с ней все благополучно. Ему были видны следы слез на слое пыли, покрывавшем ее лицо.

Если шайка наркодельцов и организовала этот взрыв, то Осень не знала об этом или, как он начинал думать, не участвовала в этом. Ее реакция была слишком естественной. Опустошение потрясло ее.

И, тем не менее, может быть, люди, с которыми она имела дело, просто ничего не сказали ей. Любой ее знакомый знал о ее увлеченности археологией. И если они решили разрушить развалины, то провернули бы это дело без ее ведома. А раз так, то она таким образом и должна была прореагировать. Ему следует хорошенько за ней присматривать. Она теперь достаточно взвинчена, чтобы отбросить предосторожность, и когда она начнет разыскивать своих сообщников.

Итак, когда они пробирались к Вейну, Джесс внимательно вслушивался в ее предположения.

– Как Вейну удалось найти это так быстро? Или он знал, где искать? Или это метод Конни организовать сенсацию и устроить грандиозные новости? А может быть, Фрэнк увидел свой шанс в том, чтобы устроить взрыв и сыграть роль героя?..

Его напряжение ослабло: все эти ее размышления не касались банды, занимающейся наркотиками. Может быть, она искренне верила, что дельцы наркобизнеса не имеют к этому отношения. Слушая ее, он вдруг начал понимать, что так оно и могло быть. Неужели Вейн и Конни пошли на такое, чтобы привлечь внимание общественности? К сожалению, публика будет гораздо более заинтересована взрывом, нежели настоящим открытием – и это бесспорно. Осень меж тем продолжала свои размышления:

– Риккер побывал здесь последним… Это он организовал! Как раз очень на него похоже: он всегда был больше заинтересован в собственной выгоде, чем в значимости крупного открытия.

Джесс продумал позицию Риккера, особенно, впрочем, не задерживаясь на этом: не было никакого повода решиться на такое дело. А вот Вейн – тут было о чем поразмыслить. Он стоял с другой стороны от груды развалин и держал в поднятой руке детонатор. Джесс поспешил подойти к нему, быстро выхватил металлическую коробку детонатора из его рук.

– Это подтверждает одну вещь. – Джесс внимательно осмотрел приспособление. – Преступник не из нашей группы.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Вейн.

– Здесь нет часового механизма, и все было сделано вручную. – Он показал ручку и нажал на нее. – Кто-то должен был находиться здесь, когда все произошло.

– Но ведь мы все были в киве, – проговорила Осень.

– Ты видела кого-нибудь в каньоне?

Она покачала головой. Это движение позволило ее распустившимся волосам взлететь от легкого ветерка.

– Сегодня утром я много ходила по этой местности, и нигде не заметила никаких посторонних.

– А как насчет Арло? – спросил Вейн. – Это точно, что он уехал на ранчо?

– Арло? – Осень шагнула по направлению к Вейну. – Не говори мне, будто ты думаешь, что это его рук дело. Он никогда бы этого не совершил.

Джесс согласился. Арло ненавидел ученых, вынюхивающих что-то и рыскающих по развалинам, но ему никогда бы не пришло в голову разрушать пещеру. Такой поступок возмутил бы духов смерти – шинди.

Вейн наклонился и что-то поднял. Звяканье металла в тишине было подхвачено эхом, когда он вытащил застрявшее меж обломков звено от серебряного пояса. Осень остолбенела.

– Похоже, это от пояса Арло… – Вейн отдал звено Джессу. – Оно было рядом с детонатором.

Джесс взял вещицу и подержал в руках, разглядывая металл ручной ковки. Грубо обработанный кусочек бирюзы был вставлен в середину пластины. Действительно, такой пояс был у Арло. Джесс внимательно оглядел дно каньона и прищурился, глядя вверх, на кромку скал. Все было спокойно. Кто бы ни устроил этот взрыв – он уже ушел, почувствовав, что его выслеживают.

Джесс сунул в карман серебряную пластину и сказал Вейну:

– Идите к остальным. Скажите Дэвидсону, что случилось, и велите оставаться ему там. Я пойду разведаю, что делается вокруг.

– Может, пусть лучше пойдет к группе Осень?

– Нет, лучше вы. Осень может помочь мне кое-что отыскать.

В недоумении оба посмотрели на него, но Джесс ничего не стал объяснять. У него на то были свои причины: он рассчитывал держать в поле зрения Осень. В тот момент он не доверял никому.

В течение нескольких минут они наблюдали, как Вейн пробирается сквозь разрушенные скалы. Когда он скрылся из виду, Осень повернулась к Джессу, и строгое выражение лица поразило его:

– Это сделал не Арло.

Он знал это. Арло был его осведомителем в отношении дел в резервации. Кто-то его просто подставил.

– Почему ты так уверена, что это не Арло? Ты слышала, что он сказал вчера Риккеру?

– Знаю. Слышала. Но Арло слишком суеверен, чтобы поднять руку на руины.

– Ты знаешь, что он был в команде подрывников, когда служил в армии?

На ее лице отразилось удивление, а потом испуг.

– Кто-то старается подстроить ложное обвинение.

– Правильно. – Джесс поставил бы на спор ранчо, что это была банда, имеющая дело с наркотиками. Одним взрывом они сумели добиться, что партия ученых уйдет отсюда и свалили вину на Арло Росса – единственного человека в резервации, который мог схватить их и, таким образом, представлял для них угрозу. Джесс сжал пальцы вокруг винтовки.

Если они выявили, что Росс работал на отряд особого назначения, они могли узнать и о нем. Осень схватила его за руку.

– Ты веришь мне, скажи? Я знаю — это не Арло.

Ее уверенность была подлинной. Если банда узнала о связях Арло с этим отрядом, то они, конечно же, не поставили ее в известность. Возможно, не представилось случая. И Джесс будет иметь это в виду.

– Знаешь, кто это сделал? – спросила она, вглядываясь в его лицо.

– У меня есть кое-какие идеи.

Джесс отодвинулся, и Осень почувствовала, как пристально он на нее смотрит. Это должно было внушить ей уверенность, что он уважает ее мнение, но по непонятной причине его интерес к ее теориям заставлял ее нервничать. Было такое ощущение, будто он подозревал ее. Это невероятно – у нее не было никакого повода разрушать руины.

– Риккер был здесь последним. Мы оставляли его в пещере, чтобы он наблюдал за ней. Он, похоже, как раз тот, кого можно подозревать.

– Но у него нет никакого повода. Что бы он выиграл?

– А что бы выиграл любой от этого разрушения? – Она подавила в горле ком, который поднимался всякий раз, когда ее взгляд останавливался на зияющей дыре в скале и гигантской груде обломков под ней.

– Нам нужно подойти к этому с другой точки зрения. Это слишком хорошо придумано и запланировано, чтобы быть случайной попыткой привлечь чье-то внимание.

– Согласна. Кто-то с умыслом уничтожил крупное историческое открытие.

И не только – он разрушил работу профессора и ее собственную.

– Они заплатят за все. Я заставлю их это сделать. – Гневная и решительная, она смотрела на Джесса. – Ты поможешь мне найти их, так ведь?

Он кивнул, но выглядел озадаченно.

– У тебя есть какие-нибудь идеи – с чего начать?

– Первое, что нужно сделать, это избавиться от толпы. Я отведу мулов обратно вниз, и мы поможем этим людям собраться и отправиться туда, где они будут в безопасности. – Он показал жестом на лагерь. Осень внимательно слушала его. – Теперь, когда таблички погибли, они в любом случае отправятся восвояси.

– Да, некоторые поедут. Но у них есть фотографии этих табличек. Я уверена, что они захотят задержаться для того, чтобы вместе с доктором Дэвидсоном изучить их.

– А я уверен, что они с успехом могут сделать это и в университете.

– Это правда. Но не забывай о киве. Некоторые захотят нанести на карту местонахождение этой сокровищницы.

– Им придется забыть о своих планах. Я не буду рисковать, потому что не могу поручиться, что не случится еще чего-нибудь.

– Ты не имеешь в виду, что снова собираешься закрыть свои земли?

– Именно это я и имею в виду.

Он пробормотал что-то еще, чего Осень не смогла разобрать – кажется, о том, что рассказывала ему его бабушка…

Обломки сыпались из-под ног, когда они с трудом прокладывали свой путь через завалы. Доктора Дэвидсона не осчастливит их сообщение. Какой кошмар! Это делало ее более решительной, чем когда бы то ни было: надо выяснить, кто или что стояло за всеми этими событиями…

Они провели еще час в поисках улик, но так ничего и не нашли. Лагерь не пострадал – личные вещи ученых и журналистов по-прежнему были на своих местах: внутри палаток и рядом с ними. Палатка доктора Дэвидсона, которая была завалена картами и ценным оборудованием, не тронута. Преступник явно не стремился к бессмысленному разгрому. Очень плохо, что у них не было радио. Обычно в лагере всегда был один приемник, но с тех пор, как они забрались на дно каньона, он бездействовал. Осень проверила палатку профессора снова – на всякий случай, но ничего особенного не обнаружила.

– Я думаю, что можно всех привести обратно в лагерь, – сказал Джесс, когда они кончили обследовать плато. – Кто бы ни стоял за этим, все сходится на том, что во время взрыва никого из группы поблизости не было. Не думаю, что они хотели искалечить кого-нибудь…

– Похоже, мы должны быть благодарны им за это? Ты хочешь, чтобы я пошла и привела всех?

– Пойдем вместе. Я хочу обезопасить киву.

– Доктор Дэвидсон был единственным, кто знал о киве, и я не понимаю, каким образом она может быть в опасности.

Джесс направился по тропе, и Осень пошла рядом.

– Кто бы это ни был, скорее всего, он следит за нами, чтобы убедиться, что мы поняли смысл взрыва и его назначение. Они поймут это по нашему поведению.

Его слова не внесли ясности. Она ухватилась за свой бирюзовый самородок, представляя грозившие им опасности. Единственное, в чем она была уверена – так это в том, что они должны вынести оставшиеся памятники древности в безопасное место. Эта мысль заставила ее пойти быстрее. Они спускались в каньон на полмили вниз, к киве и доктору Дэвидсону.

Когда она повернула за последний поворот, мужество оставило ее. Как она сможет посмотреть в глаза профессору? Столько лет тяжелой работы пошли прахом из-за какого-то взрыва!.. Доказательства его теории были похоронены под тоннами камня…

Доктор Дэвидсон сидел на земле, опустив голову и опершись спиной на скалу. Остальные члены группы выглядели ненамного лучше. Но все они выпрямились настороженно и тревожно, когда Осень и Джесс приблизились.

Это самая плохая минута в моей жизни, думала она, подходя к ним. Она понимала отчаяние группы. Она сама не могла поверить в то, что произошло, даже когда стояла у подножия развороченной скалы. Как все и ожидали, доктор Дэвидсон воспринял новость тяжелее всех. Осень обхватила рукой ссутулившиеся плечи профессора. Он молчал, но слеза скользнула вниз по его обветренной щеке. Никаких слов утешения не приходило на ум. Что она могла сказать человеку, чьи мечты были разрушены?

– Мы найдем того, кто это сотворил, – пробормотала она, – даже если это будет последним, что я сделаю.

Профессор ничего не ответил, только похлопал ее по руке. Они сидели несколько минут, пытаясь вселить друг в друга спокойствие, насколько это было возможно. Другие в это время слушали Джесса. После того, как он сказал им, что они ничего так и не нашли, все разом заговорили.

– Как же мы теперь будем изучать это? А таблички могут быть извлечены?

– Кто же это сделал?

– И зачем, самое главное?

Подняв руки, как бы пытаясь отгородиться от вопросов, Джесс попросил тишины. Некоторые выразили неудовольствие, но большинство слушало, когда он говорил им о своем плане.

– Я собираюсь сегодня вечером уехать и добраться до ранчо. Я вызову представителей закона. В это время вы возвратитесь в лагерь и начнете собираться. Мы пришлем вам мулов, чтобы увезти вас.

Несколько человек запротестовали:

– Вы не можете закрыть раскопки. У нас еще осталась кива.

– А что с нашими репортажами? – заговорила Конни. – Мы хотим отправить их сегодня же…

Расстроенная, Осень воздержалась от вмешательства.

Конни, конечно же, переживала только о своем репортаже. А у них были более важные вещи, о которых стоило побеспокоиться. Ей вспомнился терпеливый взгляд Большого Хозяина, и, лишь благодаря значительному усилию воли, Осень, наконец, овладела собой.

– На ранчо вы сможете воспользоваться радиосвязью, – заверил Джесс репортеров.

– А фотографии? Вы можете взять с собой пленки?

– Приготовьте их.

Репортеры быстро двинулись в лагерь, чтобы начать писать свои репортажи. Двое операторов готовили свою аппаратуру, чтобы начать съемки.

Толпа начала рассасываться, но Осень быстро заговорила:

– Подождите! Реликвии в опасности. Почему бы нам не упаковать основные ценности? И тогда вы сможете взять их с собой уже сегодня вечером. Корзины и керамика могут быть упакованы и отправлены позже. В лагере есть упаковочные клети. У нас – шесть мулов. Арло оставил.

Джесс остановился, чтобы поразмыслить. Поднялся доктор Дэвидсон и сказал:

– Нет, мы не можем этого сделать. Они должны быть внесены в реестр согласно их расположению – один в связи с другим. Научные правила требуют этого. Непременно.

Джесс перебил его:

– Нет времени. Мы будем в большей безопасности, если ценности будут вывезены отсюда. Сколько времени потребуется, чтобы упаковать их?

Доктор Дэвидсон запротестовал. Он и Джесс спорили несколько минут, в то время как другие члены группы тоже обменивались мнениями. Осень могла понять нежелание профессора увозить вещи. Но она также понимала, что они будут в большей безопасности на ранчо.

В конце концов, было решено, что Осень и Вейн помогут доктору Дэвидсону упаковать предметы, обнаруженные в киве. Другим было велено вытащить их из кивы и аккуратно разместить в переметных сумах. Остальная часть группы возвращалась в лагерь, чтобы начать упаковку личных вещей. Некоторые вызвались заняться приготовлением пищи.

Группа, которая привезла переметные сумы и привела мулов к киве, захватила сандвичи, на которые все с жадностью набросились. День был длинный и тяжелый.

Наконец осталось упаковать последние корзины. Доктор Дэвидсон подошел к Осени, когда она заканчивала укладывать последнюю суму.

– Я еду с Барреном. Я не хочу выпускать это из виду.

– Думаю, вы правы.

– Что происходит? – закричал Джесс, подходя к ним. Пот струился по слою пыли, покрывающему его лицо.

– Я еду с вами, – объяснил доктор Дэвидсон. – Я уже решил взять с собой Осень.

Осень уставилась на него в удивлении.

– Вы должны выбрать еще четверых, чтобы они тоже ехали с нами. Мы будем двигаться быстрее, если у каждого мула будет погонщик, – посоветовал доктор Дэвидсон.

– Он прав, – согласилась Осень.

– Я поеду, – вызвался Вейн. Конни шагнула к группе:

– Разрешите мне послать Кена, моего оператора. Он сможет поработать с пленкой, когда вы приедете.

Несколько минут Джесс размышлял.

– Мне не хотелось бы, но, возможно, вы правы. Ладно, пусть едет, – наконец сказал он. – Вас я тоже возьму. – Он указал на антрополога, который был одним из тех, что пробрался поближе, чтобы разобраться в том, что происходило.

Пока они ждали – людей, чтобы те упаковали им багаж и оборудование, а также приготовили еду, Осень все волновалась о предстоящем путешествии. Это, должно быть, будет длинный, долгий, трудный переход, и большая часть его придется на ночь…

 

7

День клонился к вечеру, когда они выступили. Шестерка следовала по главному каньону примерно на протяжении двух миль, а потом вышла в боковое русло. Это был крутой обрыв, срывающийся с возвышающегося плато, где расположены постройки ранчо. Остальные члены группы пошли окружным путем, по более длинной дороге, которая извивалась, постепенно пробираясь через большой каньон. Они шли два дня…

Джесс объяснил, что эта тропа более крутая, особенно последние две мили, но зато они смогут быть на ранчо уже к утру.

Сначала боковой каньон был узким и подъем постепенным. Они продвигались цепочкой между крытыми стенами. Их шаги отдавались эхом и напоминали выстрелы. И пофыркивание мулов тоже отдавалось выстрелами…

В течение нескольких часов они вели упрямых животных. Когда наступила ночь, лунный свет, отражаясь от белого песка, давал возможность двигаться по тропе во тьме. Доктор Дэвидсон и другие следовали в отдалении, чтобы переждать, пока осядет пыль. Джесс шагал рядом с Осенью.

Она была рада его компании. Она не боялась путешествовать ночью по пустыне. Ей часто приходилось делать это и раньше, чтобы избежать изнуряющей жары дневного светила. Но с момента взрыва она стала пугливой. Ночные шумы, никогда раньше не тревожившие ее, теперь держали ее нервы на грани срыва. Но сила и уверенность Джесса вселяли в нее спокойствие.

Остальные, отставая, плелись далеко позади. Ей не было слышно их мулов – только своего, и более резкие удары копыт жеребца Джесса.

– Давай остановимся и подождем доктора Дэвидсона и других? – Ее голос нарушил тишину.

– Ты устала? Мы можем отдохнуть.

Его внимание тронуло, но ей было не до отдыха.

– Я только подумала, что лучше держаться вместе со всеми.

– Они не слишком далеко. Я по-прежнему могу слышать их.

Осень прислушалась, но ничего, кроме стрекота цикад, не смогла расслышать.

– У тебя слух, как у Большого Хозяина.

– Это комплимент.

– Он прекрасный человек. – Она забыла о докторе Дэвидсоне и об остальных. – Тебе повезло, что вы хорошо знакомы.

– Когда вырастаешь в этой части страны, знаешь всех своих соседей.

– Вот бы и мне вырасти здесь! Я так хочу получше узнать своих родственников, но они избегают этого.

– Может быть, они не доверяют тебе? Сомневаются в твоей искренности?

Осень поразмышляла над его словами.

– Я все-таки постаралась объяснить им, чего мне надо. Думаю, я сыграла роль незваной гостьи. Хотя и давно стремилась увидеться с ними.

– Ты никогда не говорила мне об этом.

Когда она и Джесс были любовниками, их отношения и так были слишком уязвимыми, а тут бы добавился еще вопрос ее взаимоотношений с кланом, необходимость обсуждать странное нежелание клана принять ее. Но сейчас ей захотелось рассказать Джессу о своей первой встрече с Большим Хозяином и кланом. Возможно, Джесс сможет помочь ей в чем-то, особенно теперь, когда они больше не встречаются наедине.

– Это длинная запутанная история, – заговорила она и остановилась: поймет ли он ее правильно?

– Я умею слушать, и у нас достаточно времени, чтобы поговорить.

Она улыбнулась, но тут же поняла, что он не видит ее в темноте.

– Может быть, мне именно это и нужно – чтобы меня выслушали. Здесь только мы с тобой.

– Попробуй. Это останется между нами.

– И звездами.

– Они всегда были моими друзьями. – Его голос эхом отозвался в ночи. Этот звук окутал ее, словно одеялом. И она решилась.

– Первый год своей учебы я провела в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Семья моего отца жила тогда в Бель-эйре.

Воспоминание об О’Нилах улучшило ее настроение. В противоположность ее клану, они были открытыми людьми и не боялись выказывать свои чувства.

– Моя тетя пригласила меня жить в ее семье. Их дом находился неподалеку от студенческого городка. Мои дед и бабушка тоже жили поблизости, и мои родители одобрили мой выбор.

Осень шла, обходя кусты с шипами, которые перегораживали ветками дорогу. Ее мул заупрямился от неожиданной смены направления. Осень успокоила животное, терпеливо обводя его вокруг кустов. Джесс шел следом за ней, и, когда они вышли на более широкую часть дороги, она услышала, что он поравнялся с ней. Осень продолжала:

– Это было во время второго семестра, когда я узнала о своей настоящей матери. Произошло это довольно странным образом. В один из солнечных дней я сидела на свежем воздухе, на траве, готовясь к занятиям, и у меня была пара свободных часов между уроками.

До сих пор у нее перед глазами стояла пышная зелень студенческого городка, и она помнила, как пели вокруг птицы, и как звучал отдаленный смех студентов, проходящих мимо по дорожкам.

– Я готовилась к уроку литературы, когда неожиданно передо мной села странная женщина. Сначала присутствие женщины удивило меня: тот факт, что она села так близко, когда вокруг были акры свободного места, я расценила как странность. Но когда она внимательно посмотрела на меня, я поняла, что женщина хочет поговорить со мной. Это была старая индианка. Ее кожа была смугла и обветрена. В волосах струились седые пряди. На ней была ситцевая юбка и плотная блузка, в которой, я подумала, ей, должно быть, жарко. Но самое сильное впечатление на меня произвели ее ювелирные украшения. На ней было несколько ожерелий и серебряный пояс, инкрустированный бирюзой.

Осень обошла развалины скалы, совершенно не обращая внимания на дорогу, поскольку ум ее путешествовал обратно во времени.

– Она не вписывалась в ту обстановку, но по какой-то непонятной причине не казалась она также и чужеродной. Она была из тех людей, которые казались людьми вне времени. Из тех людей, которые живут настолько в согласии с самими собой, что им незачем подстраиваться.

– Редкость, – прокомментировал Джесс. – Я знал еще двух-трех, похожих на нее.

Это замечание могло бы вызвать у нее любопытство, но она была слишком погружена – в прошлое. Она не вспоминала о визите этой женщины много лет, но неожиданно ей показалось, что необходимо вспомнить каждую деталь.

– Она была старая, но красивая. Ее присутствие действовало на меня успокаивающе. И это было хорошо, потому что ее рассказ показался мне очень странным. Сначала я ей даже не поверила.

– Она рассказала тебе о твоих родителях?

– Да. В это трудно было поверить. Потом, когда то, что она говорила, начало доходить до меня, то показалось еще более невероятным. Она сказала мне, где найти запись о моем рождении и даже назвала агентство, из которого меня взяли О’Нилы.

Воспоминание о женщине принесло с собой сожаление и теплоту. Было бы так славно поговорить с ней снова и узнать побольше о своей родной матери! Упоминание о Доре Росс было табу в ее родном клане.

– Странно то, что клан не пожелал признать того факта, что я дочь Доры Росс. И, тем не менее, женщина настаивала на том, что мой долг и судьба приехать в Аризону.

– Навахи не любят терять своих детей. Они обычно идут на крайние меры, чтобы вернуть их.

– Да, я читала о случаях, разбиравшихся в суде, когда племя требует вернуть ребенка, усыновленного белыми.

Это был другой шип, который пронзал ее сердце. Клан действительно обычно боролся за своего потерянного ребенка. Почему же тогда они отвергали ее?

– Когда я приехала, чтобы встретиться с Большим Хозяином и представиться клану, они, казалось, совсем не были рады принять свою давно потерянную дочь.

– Когда это было?

– Когда кончился семестр. Я ездила в Гранаду. То самое место, куда мне сказала поехать та женщина.

Джесс быстро прикинул и понял, что она приезжала, когда он был на действительной службе в армии. Ни один человек – никто не сказал ему о приезде Осени. Это не было чем-то необычным: в то время он ничего не хотел знать о резервации – его не интересовало ни то, кто там был, ни то, кто приезжал туда.

Но с тех пор, как он оказался связанным со спецслужбами, ему пришлось возобновить свой интерес к тому, что происходит в ближайших резервациях. Его связи в Мексике и его знание испанского и нескольких индейских диалектов привлекли к нему внимание комиссии сената по нелегальной торговле наркотиками Соединенных Штатов. Теперь, когда он работал по заданию правительства, то восстановил контакт с навахами, хопи и апачами Белой Горы. Это, конечно, понравилось бы Дайе. Она хотела, чтобы он признал свою принадлежность к апачам. Однако он общался с ними в силу долга службы, но никогда не обращал внимания на их образ жизни и обычаи.

Голос Осени прервал его горькие размышления.

Он напомнил себе, что у него есть задание. Именно это задание и было той причиной, по которой он взял Осень с собой.

– Я уехала, очень разочарованная и обиженная. Понимаешь, я думала, что они будут рады познакомиться со мной.

– Они не поверили, что ты член их клана? – Он знал о сомнениях Арло, но он также знал, что Арло испытывал крайне горькие чувства по поводу участи своей сестры Доры.

– Они поверили мне, но я не понимаю их молчания. В семье моего отца было совсем иначе. Там обнимались, целовались, устраивали большие праздники по каждому случаю. Я неверно поняла реакцию Большого Хозяина, потому что не знала их обычаев.

– Значит, ты уехала? – подвел он итог.

– Я была очень зла и растеряна. И кинулась скорей к семье, домой. Мои сестры думали, что я свихнулась, чтобы так огорчаться из-за родственников, которые не желали меня признавать, и которых не заботила моя судьба.

Им пришлось прервать беседу, поскольку впереди был крутой склон. Тропа сузилась, и Джесс пошел впереди, чтобы указывать путь. Пока он продвигался, ведя в поводу свою лошадь, в его голове мелькали разные предположения. Может быть, горечь и боль вызвали у нее желание наказать клан – тем, что она будет иметь дело с наркотиками? Тоже своего рода месть…

Они быстро пересекли узкий отрезок тропы, охваченные взаимным желанием продолжать разговор. Тени пересекали дно каньона. Вдалеке взвыл койот. Дайя сказала бы, что тут духи, которые присматривают за нами и охраняют нас. Но Джессу не нужны были духи. Ему были нужны крепкие ноги и острый ум… Наклон уменьшился, что позволило тропе расшириться. Впереди была, по меньшей мере, еще миля, прежде чем дорога сузится снова. Он замедлил шаг и подождал, пока Осень не догнала его.

– Эта женщина, которая посетила тебя в студенческом городке, как-то помогла тебе?

Если бы он сумел узнать, что это была за женщина, он смог бы, возможно, узнать и об участи Осени в наркобизнесе. Женщина, которая следила за Осенью, наверняка продолжала бы следить за ней и дальше, зная о ее жизни все…

– Это-то и было самое странное: я никогда ее больше не видела. Словно она никогда и не существовала.

– А ты спрашивала Большого Хозяина?

– Он утверждает, что никогда не слышал о ней. К сожалению, мне не пришло в голову спросить ее имя. Я была так поражена, что даже не уверена, поблагодарила ли ее. В самом деле – сомневаюсь, что я это сделала. Потому что в тот момент я даже не поверила ей.

– А ты поспрашивала вокруг, когда приехала сюда?

– Да, я встречалась с женщинами из клана – моими тетями и кузинами…

Ее голос смолк. Джесс постарался вспомнить какие-нибудь слухи об этом – должно же существовать какое-то объяснение! Если та женщина была стара, она могла умереть прежде, чем Осень приехала к индейцам. Она могла быть дальней родственницей, живущей за пределами резервации, и ей не обязательно было быть в контакте с Большим Хозяином. Ладно, он займется этим, когда вернется на ранчо.

Они продолжали идти теперь в полном молчании, глубоко погрузившись в свои собственные мысли. Ночные звуки отдавались эхом от крутых стен каньона, когда цикады стрекотали и древесные лягушки пели свою нежную любовную песнь. Где-то в горах, наверху, скулила стая койотов – возможно, участвуя в дележке еды. Эти звуки успокоили Джесса. Они были из его мира – знакомого и известного. За собой он слышал пофыркивание лошадей, когда они дышали тихим воздухом пустыни. Рядом с ним шла Осень. Ее шаги были уверенными, и аромат ее духов волнами разливался в ночном воздухе. На короткое мгновение он почувствовал свое близкое родство с ней и ощутил ее боль как свою собственную или даже острее.

Он хотел услышать, узнала ли Осень, что случилось с Дорой Росс. Этот вопрос был явно болезненным для Большого Хозяина и всего клана. Из разговора с Осенью он понял, что она не имела ни малейшего представления, какое осиное гнездо разворошила своим неподдельным и наивным интересом к прошлому.

В течение нескольких минут раскаяние назревало в нем: он хотел крикнуть ей, чтобы она вернулась туда, откуда пришла, чтобы не тревожила прошлое. Но нет – был другой путь. Пусть лучше он скажет ей правду. И он решился:

– Я знаю, что случилось с твоей матерью.

Осень застыла, как вкопанная. Он ощущал на себе ее пристальный изучающий взгляд.

– И ты столько молчал?

Он не винил ее за обвинение, которое прозвучало в ее голосе. Он обещал ей узнать о ее матери несколько месяцев назад. Но дела, связанные с наркобизнесом, помешали и отвлекли.

– Ты знаешь, кем была Эмма Росс?

– Моя бабушка? Она была белой школьной учительницей.

Джесс продолжил:

– Эмма Росс учила четверых детей дома, пока они не подросли. Потом она послала их в частную индейскую школу в Фениксе.

– Я это знала. Эмма умерла, когда Дора и Арло были еще там, а Томас и Ли уже окончили школу.

Он чувствовал растерянность и гнев и на какое-то мгновение посочувствовал ей. Может быть, ему не следовало вмешиваться в это дело?

– Так что же произошло? – Она не скрывала нетерпения.

Джесс понял, что Осень будет настаивать. И продолжил:

– Во время завершающего года обучения Доры у Эммы начали проявляться признаки рака. Она устроила так, чтобы Дора и Арло провели лето у друзей в Фениксе.

– А что Томас и Ли?

– Они в то время по-прежнему учились в школе права, и у них была летняя практика.

Жеребец Джесса оступился, и Джесс, чтобы дать время успокоиться животному, натянул поводья.

– Так или иначе, но семья – там, где они отдыхали – была белой. Я думаю, Дора и Арло смогли вписаться в семью. Они даже начали назначать свидания белым.

– Они оба могли вполне сойти за белых.

– Бесспорно. Дора забеременела. А когда отец… – Он помолчал, не желая причинять боль. – Твой отец, я полагаю, узнал, что Дора наполовину индианка, он бросил ее.

– Мне кажется, это неубедительно. Во всяком случае, странно. Какое значение могло иметь то, какая у нее была кровь? Он ведь уже спал с ней…

Он расслышал боль, скрытую под сарказмом.

– Не забывай, что это было в начале шестидесятых.

– Ты имеешь в виду, что тогда быть частично цветным было не в моде?

– Во всяком случае, в Аризоне. Этот штат всегда отличался консерватизмом.

– Ты знаешь, кто он?

Джесс заколебался. Он не знал имени ее отца, но то, что он знал, ранит ее еще больше…

– Дора никогда не говорила, кто отец ребенка. Она встречалась с несколькими мужчинами и ни разу не обмолвилась, кто же все-таки отец…

Ее вздох отозвался эхом в ночи.

– Может быть, Арло знает?

Он услышал нерешительность в голосе Осени, но быстро уничтожил робкую надежду, которую она, вероятно, могла иметь относительно этого дела.

– Если бы Арло даже действительно знал, то никогда бы не сказал. Вся эта история наполнила его такой горькой ненавистью, что он вернулся в резервацию и отказался от своей частичной принадлежности к белым.

– А Дора?

Джесс снова заколебался. Ужасная судьба ее матери слишком напоминала ему трагедию его собственного отца. Но Осень должна знать. Может быть, если Осень будет знать это, она пересмотрит свое отношение к участию в наркобизнесе.

– Дора отдала тебя на удочерение, но и школу бросила. Из того, что мне удалось узнать… Она сначала жила с каким-то мужчиной, потом они расстались, и она направилась в Лос-Анджелес. Последнее, что о ней слышали – это то, что она стала проституткой и умерла от венерической болезни и цирроза печени.

– Алкоголь? – Голос Осени прозвучал как издалека.

Джесс вообразил, что она в шоке. Но воспоминания об ужасе алкоголизма камнем легли ему на сердце.

– Наследственный. – Он и не пытался скрыть горечь.

Потом они шли молча. Джесс дал время Осени осознать горькую правду. Ему хотелось понять, насколько она вникла в то, что он ей рассказал, ведь кокаин был наркотиком. Таким же разрушающим, как и алкоголь.

Слабый звук послышался оттуда, где была Осень. Он был неясен, но Джесс понял, что это было всхлипывание. Джесс почувствовал раскаяние, но подавил его: он не мог позволить себе идти на поводу у своих чувств.

Другой звук заставил его внезапно остановиться.

– Что случилось? – Осень остановилась около него. Ее голос вздрогнул.

Джесс сдвинулся в седле и натянул поводья у жеребца.

– Мне что-то послышалось.

Он увидел, как она резко выпрямилась и стала всматриваться в дорогу.

– Ты думаешь, мы попали в какую-нибудь переделку?

– Мне показалось, будто я слышу зов Дэвидсона, – солгал он. – Думаю, это просто мое воображение.

– Мы будем ждать их? – Она уже вполне овладела собой.

– Нет. Если они в беде, то будут звать на помощь. Они никак не могут потеряться.

Ее плечи расслабились. И напряжение спало.

– В какой-то степени я надеялась, что мы настигнем тех, кто подорвал пещеру. У меня было много планов, связанных с ними.

Джесс внимательно посмотрел на нее, стараясь разгадать тайный смысл ее слов. Если они значили то, о чем он думал, значит он должен бы порадоваться, что она, вероятно, выдаст себя. Но вместо этого он почувствовал разочарование. Его интуиция была по-прежнему не в ладах с логикой.

Осень отступила назад, споткнулась и упала бы. Но он подскочил и успел поддержать ее. Она хватала воздух ртом. Ее волосы скользили по его рукам, и у него перехватило дыхание.

Лунный свет озарял ее бледное лицо, придавая ему неземные черты. Лунные блики светились в прядях черных волос. Звездный свет отражался в ее темных глазах. И вдруг Джесс забыл о своих подозрениях и горечи. Его чувства были переполнены ею.

– Со мной все в порядке, – прошептала она. Ее дыхание овевало его лицо.

Джесс заметил, что его прикосновение подействовало на нее с той же силой. Он увидел трепещую жилку на виске, освещенном неверным лунным светом, который прильнул к ее матовой коже. Грудь Осени вздымалась и при неровном дыхании невольно прикасалась к его груди.

Не замечая этого, он провел рукой по нежной коже ее рук своими загрубевшими пальцами Ее кожа, на ощупь как бархат, тем, не менее, скрывала крепкие мускулы. Она была сильной, и гибкой, и полной свежести.

Он закрыл глаза, чтобы не соблазняться ее видом, но не мог выпустить ее из рук. Ее пульс бился под его пальцами и попадал в унисон стремительному биению его собственного сердца. Стараясь сосредоточиться, он понял, почему избегал ее все эти месяцы. Потому что он знал, что она обладает подобного рода властью над ним.

– Нам лучше идти. – Его голос звучал также невнятно, как невнятны были чувства. – Я слышу наших.

Осень стояла, не в состоянии сдвинуться с места, видя, как Джесс уводит своего жеребца вперед. Она несколько раз глубоко вздохнула, убрала волосы назад и попыталась унять свои кипящие чувства.

Что же все это значит? На какое-то мгновение она почувствовала сильную тягу к Джессу. Джесс испытывал то же, но, в отличие от нее, не казался счастливым…

Она вся была поглощена переживанием. Ее кровь кипела. Ее кожу жгло там, где он прикасался к ней загрубевшими от работы руками. Она до сих пор ощущала запах его разгоряченного тела – его мужской запах, смешанный с запахом воли, земли, лошадей и пыли дорог.

Ей пришло в голову, когда она брала в руки поводья своего мула, что, возможно, история Доры Росс – алкоголички и проститутки – сдерживала Джесса. Не потому ли он так неожиданно прервал тогда их отношения? Может быть, она сумеет ответить на этот вопрос.

Мул ускорил шаги, и, наконец, Осень догнала Джесса. Он был погружен в размышления. Она вздохнула. Джесс явно был не заинтересован в том, чтобы разобраться в своих чувствах. Расстроенная и смущенная, Осень подхлестнула свого мула. Когда они доберутся до ранчо, надо будет им поговорить. Хватит с нее этих игр в загадки.

В ночи прокричала сова. Джесс остановился. Осень услышала, как сова ухнула еще раз. Она вздрогнула, хотя ей совсем не было холодно. Это был один из тех моментов, когда она была рада, что ее не воспитали навахи. Большой Хозяин сказал бы, что крик совы – это знак опасности и зла, заступающих на дорогу. Но она бы предпочла не верить этому. Вместо того она представила большую птицу, зовущую своего самца…

Джесс повернулся и предупредил, чтобы она была осторожней. В его голосе прозвучало напряжение. Окружающая обстановка заставила его сжаться подобно пружине – может быть, он верил в древние приметы навахо…

Осень натянула поводья мула. Но ни с того ни с сего животное начало упрямиться.

– Ну-ну, милый, спокойно, – уговаривала она его.

Но животное продолжало упираться. Неожиданно ее пробрала дрожь, и поднялись волосы на макушке. Что-то здесь было не так.

– Джесс, – позвала она, чтобы он остановился.

– Подожди здесь, – сказал он ей. – Я посмотрю, что впереди.

Он тоже чувствовал тревогу. Она стояла, готовая идти вперед, если Джесс скомандует. Он отдал ей повод своей лошади и начал осторожно подниматься. Едва Джесс скрылся из виду, как она быстро привязала поводья его жеребца и своего мула к ближайшему кусту. Что толку было стоять и ждать? С легкостью, которую она обрела во время длительных походов за последние месяцы, она стремительно поднялась по круче.

Джесс появился ниже.

– Что ты делаешь? – спросил он. Голос его звучал требовательно и резко, хотя он и пытался сдерживаться.

– Я просто собираюсь забраться на этот уступ, – указала она на стену позади нее. Здесь не опасно.

– Подъем крутой, – начал он возражать, но Осень перебила его:

– Неважно. Это песчаник. Можно идти вверх практически по вертикали, если у тебя обувь на резиновой подошве.

Чтобы доказать это, она легко спустилась по склону скалы.

С уступа на десять футов выше ей была видна большая часть каньона вплоть до того места, где он образовывал поворот. Ничто не двигалось в серебристом свете. Как кошка, она проворно и плавно спустилась вниз по скале и последние три фута преодолела, просто спрыгнув вниз.

Джесс подошел к ней.

– Я проделываю это месяцами, – заверила она его.

– Ты что-нибудь заметила?

– Ничего.

– Мул успокоился. Давай двинемся дальше, – посоветовал Джесс. – Нас уже догоняют.

Цоканье копыт многократно повторялось эхом. Осень подхватила поводья мула и двинулась вперед за Джессом и его жеребцом. Даже, несмотря на то, что животные по-прежнему упрямились, она старалась сохранять скорость.

Каньон сузился. Осень замедлила шаг, когда она стала продвигаться между скал, окаймлявших по сторонам старое русло. Она посмотрела на звезды и почувствовала себя спокойней благодаря их свету. Сегодня было так много всего! Ей необходимо, во что бы то ни стало восстановить свои силы, прежде чем перед ней встанут новые проблемы. Было бы лучше всего продолжить ночное путешествие в молчании, чтобы не мешать окружающему миру творить свое ночное чудо.

Следующие полчаса они продвигались на самом деле молча. Только изредка тишина нарушалась их голосами – когда они пытались успокоить неугомонных животных. Мул однажды резко и встревоженно закричал, и громкий звук отразился от стен каньона. Осень старалась войти в ритм и позволить себе расслабиться, забыв о собственных заботах, планах и желании выяснить, чьи угодно причины и мотивы.

Спокойствие, которого ей так не хватало, наконец, снизошло на нее, но вдруг жеребец Джесса заупрямился. Осень придержала своего мула и подождала, пока Джесс успокоит животное. Когда лошадь перестала ржать, принялся кричать мул Осени. Позади них другие мулы присоединились, образовав хор. Осень потянула за уздечку и постаралась сдвинуть животное с места. Но мул встал как вкопанный. Ей потребовалось значительное усилие, но она все-таки привела его к повиновению. Что же тревожило животных, что им мерещилось? Буквально каждое ее чувство было обострено до предела, внимая звукам ночи.

Они прошли еще с милю, когда неожиданно все мулы встревожились и натянули поводья. Со значительным усилием доктор Дэвидсон и Вейн догнали Джесса и Осень.

– Почему они так странно ведут себя? – прокричал Джесс, перекрывая резкие и неприятные крики животных.

– Может быть, нам отдохнуть? – спросил доктор Дэвидсон. – Животные устали. И я тоже.

– Послушайте-ка!.. – Осень подняла руку.

Крики мулов и фырканье лошадей мешали слушать, но все-таки она, наконец, услышала это – отдаленный грохот, подобный грохоту трамвая, несущегося под откос. Страх начал подниматься из глубины ее желудка. Она не обратила на него внимание и крикнула:

– Наводнение!

– Откуда? В небе ни облачка, – возразил Вейн.

– Помалкивай и живей продвигайся вперед, – приказал доктор Дэвидсон своему ассистенту – Должно быть, идет дождь в горах.

По крайней мере, профессор знал, какова реальная опасность, им угрожающая.

Усилием воли Осень заставила себя сосредоточиться, обдумывая место для безопасного отхода. На этот раз группа была окружена слишком крутыми стенами, чтобы подняться по ним вместе со скарбом, Осень заметила уступ примерно двадцатью футами выше, в котором была большая черная дыра, и крикнула:

– Наверху пещера!..

Она посмотрела еще раз на черную тень на скале и тут же приняла решение:

– Снимите поклажу с мулов и отпустите их.

– Ты сошла с ума? Нам нужно выбраться отсюда, – телеоператор Кен подошел к ней сзади. – Сможем мы пройти у кромки русла?

– Пути нет, мы отрезаны. Делай, как я говорю. Мулов слишком медленно разгружают, а надо поскорее. Если мы сейчас отпустим их, они смогут спастись. А мы должны подниматься вверх, если хотим остаться в живых.

Даже когда заговорил Джесс, Осень неистово продолжала освобождать животных.

– Мы сможем поднять груз в эту пещеру?

Рев и шум стали громче. Эти зловещие звуки побудили мужчин к действию. Осень схватила веревки и поднялась по наклонной скале из песчаника. К ее облегчению, в скале действительно оказалась небольшая заброшенная пещера. Ей нужно было определить, хватит ли тут места для всех.

– Начинайте привязывать грузы. – Она сбросила веревки вниз, надеясь, что мужчины поторопятся.

– Пусть мулы идут, – прокричал Джесс. – Если они бросятся бежать, то выберутся прежде, чем их настигнет вода.

Он шлепнул их по заду, и они не стали мешкать – побежали.

А люди с помощью веревок поднялись в пещеру. Джесс остался внизу, чтобы привязывать тюки, в то время как те, кто поднялся, подтягивали их вверх, на высоту двадцати футов – в безопасное место.

Осень уже начала было думать, что они справятся с несчастьем, когда заговорил профессор Дэвидсон.

– У нас много народу. Мы не уместим здесь Баррена.

Встревоженная Осень повернулась к нему.

– Нужно посмотреть – может быть, дальше есть еще что-нибудь, какое-нибудь помещение в глубине пещеры?

– Нет там ничего. Мы и так пробрались, насколько возможно…

– Тогда надо выбросить тюки. Мы должны освободить место для Баррена.

– Он не сможет уместиться в той расщелине, куда мы пристроили тюки, – возразил доктор Дэвидсон, прежде чем крикнуть Джессу: – Еще пещер тут нет? Здесь совсем не осталось места!

Паника охватила Осень, когда она посмотрела на каньон и увидела мерцающие там огни. Это, должно быть, отражение лунного света в воде. Уровень воды, судя по всему, поднимался стремительно, Не успев подумать, Осень пробралась на край площадки перед пещерой и ухватилась за веревку.

– Куда тебя черт несет? – закричал Вейн.

– Мне надо предупредить его, – ответила Осень и начала спуск со скалы.

Доктор Дэвидсон схватил было ее за руку.

– Тебе нельзя сейчас уходить.

Осень увидела Джесса внизу, около самой воды. Она слышала рев, который с каждым мгновением усиливался. Без колебания она соскочила с площадки и спрыгнула вниз.

– Возвращайся, – закричал кто-то.

– Какого черта ты тут делаешь? – пробормотал Джесс, оглянувшись.

У Осени не было времени объяснять все подробно.

– Пещера слишком переполнена. Забудь о поклаже. Брось ее.

Ужас, охвативший Осень, передался Джессу. Он схватил было переметную суму, но тут же бросил ее, чтобы скорей бежать. Осень не надо было подгонять. Шум надвигающегося потока превратился в громкий рев. Она задыхалась от бега, но стена воды вот-вот уже готова была настигнуть их.

Земля вздрогнула. Осень бежала, а перед ее внутренним взором разворачивались картины виденных ею в прошлом наводнений. Стена воды действовала обычно как бульдозер, сметая валуны и деревья со своего пути. Животные чаще всего погибали в наводнении не оттого, что они тонули, а от мощного удара волны. Рев воды был ближе и ближе. И Осень почувствовала, что у нее дыбом встают волосы от ужаса.

Джесс кричал ей, стараясь перекрыть шум. Осень не слышала, зато она видела, куда он показывает. Ага, еще одна пещера, расположенная ниже, но более доступная, была прямо перед ними.

Она быстро взглянула назад. В лунном свете предстала ужасная картина: десятифутовая стена воды, разрушая все на своем пути, неслась на них с огромной скоростью. Джесс схватил Осень за руку и толкнул по направлению к скале. И она начала сильными прыжками подниматься по склону и, наконец, нырнула в темную дыру пещеры, моля Бога, чтобы пещеру не затопило. Всем своим весом Джесс с размаху плюхнулся на нее, так что у Осени захватило дух. Рев снаружи был оглушительным, но они вовремя унесли ноги.

Опустившись на колени, она подползла к краю уступа, и ужас пригвоздил ее к месту, когда она посмотрела на стену воды, бившуюся неподалеку. Они умрут. Осень схватилась за Джесса. Земля дрогнула от разгулявшейся стихии, сорвавшейся с привязи.

Осень спрятала лицо на груди Джесса. И тут, на пороге смерти, на нее вдруг снизошло спокойствие.

– Я люблю тебя, Джесс, – проговорила она вслух, зная, что он не слышит ее.

 

8

Осень чувствовала, что капли воды с размаху шлепаются на нее. Скалы дрожали. Джесс тронул ее за плечо.

– Отодвинься. Ты слишком близко к краю.

Осень позволила увести себя, но не понимала, что теперь это не имело никакого значения.

Вода уже переливалась через препятствия, затопляя пол пещеры. Осень бормотала молитвы, уткнувшись Джессу в грудь, благодарная, что она была в его объятиях. Рев все усиливался. Осень ждала, что их вот-вот затопит. Но этого не случилось. Хотя Джесс и склонился к самому ее уху, она не смогла расслышать голос, доносящийся из его груди:

– Вода спадает. Сначала она всегда выше. Уровень воды поднимается, когда наводнение толкает скалы и всякий мусор, а потом опускается.

Вода на самом деле отступала. Так, они не умрут! Голова ее закружилась от облегчения. Руки ее, по-прежнему вцепившиеся в Джесса, казалось, свело. Она смотрела через его плечо на воду, бурлящую всего в нескольких дюймах ниже входа в пещеру.

– Вода, правда, сходит. – Она совершила неимоверное усилие, чтобы держать под контролем свою речь. Адреналин проникал в ее кровь, и сердце стучало как сумасшедшее. – Она ниже теперь, видишь?

Осень подползла вместе с ним к краю и посмотрела вниз. Поток выглядел, как котел кипящей смолы. Первоначальный рев уменьшился, снизившись до равномерного гула усмиряющейся стихии.

– Нам повезло. – Она вымолвила это, и ноги ее от облегчения подкосились.

– В эту пещеру легче попасть, но я не был уверен, что она расположена достаточно высоко.

– Тогда, значит, остальные спасены, если они будут оставаться на местах?

– Да. Они ведь еще футов на десять выше.

– А они услышат нас, если я буду кричать?

– Сомневаюсь. Они как раз за поворотом. Здесь только ты и я.

– Пока не спадет вода.

Потрясение от пережитого сказалось на ней. Слава Богу, что другие в безопасности.

– А что с остальными, кто остался на Ручьях Койота? Их захватило наводнение?

– Нет. Все, что они получат – это грязь в реке. Уровень реки повысится.

– Но не настолько, чтобы затопить лагерь?

– Мы находимся в узком боковом русле, поэтому кажется, что воды много. Но к тому времени, когда вода достигнет Ручьев Койота и главного каньона, ее будет гораздо меньше: часть ее уйдет в почву, да и русло там шире.

Они спасутся. Это единственное что имело значение. Глаза ее наполнились слезами. Она старалась не заплакать, но не сдержалась и всхлипнула.

Джесс обхватил ее за плечи.

– Ты все еще боишься? – спросил он, пододвигаясь ближе.

– Нет. Это просто нервы не выдержали. Сейчас я успокоюсь.

Осени очень хотелось протянуть руки и снова прижаться к нему. Но вместо этого она выскользнула из его рук.

В течение нескольких минут Джесс сидел не шелохнувшись, и ей очень хотелось знать, о чем же он думает. Ее очень удивило, когда он поднял тяжелый тюк.

– Я собираюсь оставить его здесь. – Он стоял позади нее на краю уступа.

– Трудно поверить, что ты сумел дотащить это сюда.

– По правде говоря, у меня просто не было времени размышлять, и я действовал механически.

Так же все это время вела себя и Осень. Она была рада, что оказалась здесь с ним.

Вода отступила из пещеры, оставляя мокрый пол. Осень прислонилась спиной к стене.

– Если вода не поднимется снова, к утру мы высохнем, – предположила она.

Ее рубашка уже не липла к телу. В свете луны она видела, что и на Джессе рубашка висит свободно, оставляя вздымавшуюся от глубокого дыхания грудь открытой. Она едва заметила, что он подошел и склонился над ней.

У нее перехватило дыхание, когда, преодолев расстояние между ними, он стал гладить ее по щеке.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – мягко спросил он.

– Мое сердце все еще бьется как сумасшедшее, но, думаю, скоро успокоится.

Сжав руки в кулаки, она с трудом удерживалась от того, чтобы не коснуться Джесса. Ей хотелось прижать его к своей груди и почувствовать, как его сердце бьется в унисон ее собственному. Она следила за каждым его движением, пока он устраивался у стены напротив нее.

– Теперь, похоже, ты в норме. Почему бы тебе не поспать? – предложил он.

– Лучше отдохни ты, – сказала она ему. – Я слишком взволнована, чтобы уснуть.

Он не ответил, только чуть подвинулся, заняв более удобное положение. Его лицо покрывала тень, но она чувствовала его пристальный взгляд.

О чем он думал? Она нуждалась в дружеском участии, а Джесс был совсем близко от нее. Она хотела бы утонуть в его объятиях, но, впрочем, было достаточно и того, что он рядом. Она была полна желаний, но не осмеливалась анализировать их.

Через час, снова сокрушая все на своем пути, стихия отступила, оставив после себя мертвую тишину. Осень расправила затекшие мускулы и выпрямилась. Осторожно, чтобы не удариться головой о скалистый потолок пещеры, она стала шарить вокруг, пока не нащупала тюк. Осень с трудом сумела развязать намокшие кожаные завязки, и, наконец, ей удалось найти старинную флейту, которую она уложила последней. Она снова прислонилась к стене, поднесла флейту к губам.

Переливчатые звуки наполнили пещеру, когда она заиграла на древнем костяном инструменте. Покой разливался вокруг, успокаивая и ее расходившиеся нервы. Знакомые мелодии сняли напряжение, которое она испытывала весь день.

– Хорошо играешь. – Голос Джесса звучал спокойно, словно музыка успокаивала и его. – Ты играешь то, чему научил тебя я.

Интересно, напомнила ли ему мелодия о прошлом? Возможно, именно поэтому она и начала играть на флейте. У Джесса была своя флейта, которую ему когда-то подарила его бабушка-индианка из племени апачей, и он играл Осени песни каждый вечер перед тем, как наступала их ночь любви.

– Ты по-прежнему играешь лучше меня. – Она склонилась к нему и протянула флейту. – Вот. Теперь твоя очередь.

Он помедлил, но она продолжала протягивать ему инструмент. Интересно, понимает ли он, что она предлагает ему свое сердце? Наконец он сел и взял инструмент. По его быстрому резкому движению легко было понять, насколько он напряжен. Когда его пальцы коснулись ее руки, он замер.

На крошечном расстоянии между ними ощущалось огромное напряжение. Она слышала его неровное дыхание.

– Почему, Джесс? – Ее шепот нарушил тишину. – Что произошло с нами?

Его тело напряглось. Она видела очертания его фигуры, резко выделявшейся в лунном свете.

– Я мог бы задать тебе этот же вопрос. – Его слова прозвучали так, словно он злился на нее.

– Но ведь не я положила конец нашим отношениям. Я еще целый месяц оставалась в лагере. Это ты перестал приходить.

Прежде чем она продолжила свои возражения, он начал играть на флейте. Она не хотела поддаваться нежным звукам, не желая прерывать разговор. Память воскрешала ночи под звездами, когда он играл песни любви. А мелодия сегодняшнего вечера была неприкаянной и печальной.

Когда он кончил играть, она заговорила.

– Ты никогда раньше не играл эту мелодию.

– Она напоминает мне слишком о многом.

Осень села прямо. Она поняла.

– Мария. Ты по-прежнему любишь ее… – Он когда-то говорил ей, что был помолвлен.

Он положил флейту.

– Она всегда будет здесь. – Он постучал по груди. – Здесь. В моем сердце.

Понимая всю тщетность соперничества с тенью, Осень облокотилась о стену.

– Прошли годы, Джесс. Ты не можешь жить прошлым.

– Неужели ты думаешь, что я не понимаю этого? – В его голосе звучала боль. – Я готов все изменить – и вернуться к нормальной жизни. Но я дал клятву Марии.

Она закрыла глаза. Она поняла: он нуждался в помощи.

– Что с ней случилось? Ты можешь рассказать?

Несколько минут он сидел молча. Осень безмолвно молила о том, чтобы он доверился ей.

– Она была сестрой Энрике. Ты говорил мне об этом.

Глубоко вздохнув, он заговорил:

– Да. Она была моложе нас с Энрике. Я любил ее многие годы, но никогда никому не говорил об этом. Я хотел дождаться, пока Мария вырастет, чтобы быть уверенным, что она на самом деле любит меня, а не просто страстно влюблена.

– Наверняка она любила тебя, Джесс. И какая бы женщина не полюбила?

– Я просил ее выйти за меня замуж после того, как пришел из армии. Она тогда училась в колледже.

По его голосу Осень поняла, что он улыбается. И постаралась побороть непрошеную ревность. Месяц мы провели вместе. Сколько же они были с Джессом?

– Потом мне пришлось вернуться на ранчо – из-за дел и отца.

Теперь в его голосе звучала горечь, но Осень не стала его прерывать.

– Тогда-то это и случилось.

Он наклонил голову, опершись спиной о стену, и замолчал. Осень ждала, пока он не начал подносить к губам флейту. Она протянула руку и остановила его.

– Говори.

Мускулы его руки напряглись, давая ей понять, какая волна эмоций охватила его. Она отдернула руку.

– Я должна это знать, – сказала она ему.

– Возможно, что это так.

Он неожиданно повернулся, вглядываясь в ее лицо, но она молчала. Она испытывала неловкость, сама не зная, почему.

– Она была красива и невинна, – продолжал он с усилием. – Ее никогда не касались темные стороны действительности. Семья оберегала ее.

Осень закрыла глаза, вспоминая, как Дони и Майк ее защищали.

– У нее был белый жеребец. Никто, кроме нее, не мог на нем ездить. Понимаешь, она умела найти подход к животным.

Осень удержалась от комментариев, чувствуя, что ему необходимо снять с себя все бремя воспоминаний, прежде чем он сможет перейти к страшной правде.

– Может быть, именно поэтому она стала единственной женщиной, которая сумела приручить и меня. Я был диким и безрассудным. Но она могла успокоить меня одной улыбкой.

И снова Осени пришлось подавить в себе чувство ревности, когда она пыталась представить себе Джесса юношей. Трудно было поверить, что сильный и рассудительный человек, каким знала его она, был когда-то безрассудным юнцом.

Речь его, вначале звучавшая бессвязно, стала более четкой; он жестко выговаривал слова, и она поняла, что подошел конец истории, которую ей необходимо было услышать.

– Она поехала верхом в горы. Их ранчо расположено на границе, и она подъехала слишком близко. – Для убедительности Джесс похлопал себя по бедру.

– Слишком близко к чему?

– К бандитам-наркоманам, переправляющим кокаин.

История обещала быть ужасающей. Она понимала больше по его голосу, чем из весьма скромных своих познаний людей этого порочного круга, которые занимались наркотиками. Этими историями изобиловали почти все страны, в которых она жила.

– Она верила каждому. Я могу представить, как она подъехала к ним. Возможно, она спросила, не нужно ли им что-нибудь…

Осень скорее почувствовала, чем увидела, как он содрогнулся. Она было протянула к нему руку, но опустила ее обратно на колени, едва он начал говорить.

– У нее не было шанса избежать расправы. Сначала они ее изнасиловали, а потом изувечили. Энрике нашел ее, брошенную умирать медленной смертью, в пустыне.

Невольный крик слетел с ее губ, когда она услышала представший перед ее мысленным взором финал трагедии. Она могла ревновать чувства Джесса к Марии, но она никогда бы не пожелала зла девушке, не говоря уж о таком жестоком конце.

Тяжелая тишина повисла после того, как Джесс закончил свой рассказ. Вопросы стаей проносились в ее голове, но сейчас было не время задавать их. Позже она сможет выяснить, нашли ли убийц. А сейчас ей обязательно нужно было знать, закрыто ли его сердце для любви после смерти Марии.

– Джесс, с тех пор прошло много лет.

– Неужели история, которую я только что рассказал, ни о чем тебе не говорит?

Нет, она не поняла, о чем ей должна была сказать эта история, также как и не поняла, почему он говорил так, словно она виновата в чем-то.

– Не закрывай свое сердце для любви из-за того, что случилось прежде. Оставь это в прошлом.

– Ты говоришь мне о том, что я снова должен любить? – Недоверие прозвучало в его голосе.

– Я не могу говорить кому-то, любить ему или нет, – любовь или есть, или же ее нет…

Через вход пещеры вливался широкой полосой голубоватый лунный свет. Ее взгляд встретился с его взглядом и попал в ловушку. Теперь она не могла слышать шум отчаянно бившейся о скалу воды из-за прерывисто бившегося в груди сердца.

– Но если нет доверия?

– Это делает любовь мучительной, но ты все равно не должен отказываться от нее.

Тревожное желание и беспокойство мучило ее. Дело здесь было не в доверии – она ни разу не совершила ничего такого, что бы могло вызвать недоверие. Доверительные отношения между ними укреплялись, но из этого ничего не вышло. Опыт научил ее быть осторожной.

Джесс сдвинулся, и она сосредоточилась на его движении. Она почувствовала в нем какую-то нерешительность и хотела, чтобы он успокоился.

Он заговорил спокойным голосом:

– У тебя есть чувства, и у меня тоже.

Его чувства – это было как раз то, о чем она хотела знать как можно больше. Он казался ей надежным и уверенным в себе, но иногда, как сейчас, например, в его поведении явно проступали признаки одиночества, тревоги, тоски и внутренней неудовлетворенности. Ей тоже хорошо были знакомы эти чувства…

– Я догадываюсь, что никто из нас не может насладиться любовью, – прокомментировала она, сжимая свой самородок, подаренный Большим Хозяином.

– Иногда мы чересчур усердствуем, чтобы найти ее… – Он сделал паузу. – В местах, куда мы не имеем права и заглядывать.

Осень стала было подниматься, но цепочка ее талисмана зацепилась за выступ в скале, и, когда она наклонилась вперед, цепь натянулась и разорвалась. Самородок стукнулся о каменный пол. Она изогнулась, пытаясь достать его, но не могла найти, куда он закатился. Джесс наклонился к ней.

– Вот он. – Его дыхание овеяло ее щеку, когда он опустил его в ее карман. Его пальцы случайно коснулись ее груди. Он замер. Она тоже.

В течение бесконечно длящихся секунд он застыл над ней. Их дыхания смешались. Она видела при тусклом свете луны его смуглую кожу. Биение его сердца грохотало – или это было ее собственное? Ей захотелось распахнуть объятия. Ее пальцы слабо дрожали, когда она провела ими по его щеке. Коснувшись его небритого подбородка, она острее ощутила нежность. Ей захотелось, чтобы он поцеловал ее.

Медленно он отступил в противоположный угол пещеры. Отказ причинил боль, но она знала, что он понял силу ее чар.

С минимальным усилием она могла дотянуться до него. Почувствовать исходящую от него силу. Ощутить солоноватый мужской запах его кожи. Ее пальцы разжались, когда она судорожно вздохнула.

Ее пробрала дрожь, но она не шевелилась. Ей хотелось сесть рядом с ним и уткнуться в его грудь. Но она знала, что он не одобрит ее. Оставалось еще слишком много такого, что нужно было решить, прежде чем они смогли бы дать себе волю в таком сильном чувстве.

Она дрожащими пальцами положила цепочку в карман, подобрала флейту и снова поднесла ее к губам.

Убаюкивающей напевной мелодией она выражала едва сдерживаемые чувства. Когда она прекратила игру, то услышала его ровное дыхание. Но она знала, что он не спит. Она тоже не заснет. Она выглянула из пещеры, увидев плавное и величавое движение звезд, и погладила пальцами самородок. Собрав всю свою волю и знания, которыми ее вооружил Большой Хозяин, она приготовилась встретить томительные часы ночи. И еще ей предстояло встретить рассвет.

Время ползло медленно. Наконец вода стала отступать. Непосредственно перед рассветом скорбный вой койота эхом отозвался от стен каньона. Его крик успокоил Осень. Когда другие из стаи ответили койоту, Осень сама себе улыбнулась. Ее родственники сказали бы, что духи присматривают за ней и защищают ее. Ее удивил голос Джесса, когда он заговорил со своего темного места.

– Наводнение не нарушило хода жизни койотов. Они знай свое…

– Да, воют себе на Создателя, – поняла его мысль Осень.

Он сдвинулся, чтобы размять затекшие мускулы, и объяснил:

– Ты, наверное, знаешь историю о том, почему койоты воют ночью на звезды?

Навахи знали много историй о койотах. Они передавали их детям, чтобы дать им представления о морали и об иерархии ценностей.

– Да, я слышала ее.

Ботинки Джесса скрипнули на песчанике, когда он пошевелился. Она теперь явно могла видеть его улыбку. И это дало ей возможность расслабиться.

Еще несколько криков отразилось от стен каньона, когда койоты снова завыли.

В ее тоне послышалось лукавство, когда она сказала:

– Слышишь стрекотание сверчков? Они просят тебя рассказать эту историю.

– Сомневаюсь. Ты разве не знаешь, что историю о койотах рассказывают только зимой?

– А тебя не расстроит, если я расскажу эту сказку?

Джесс так долго колебался, что она подумала и решила, что он возражает. Наконец он согласился тоном, который скорее был похож на ворчание. И тогда Осень откинулась на стену пещеры, чтобы рассказать легенду. Закрыв глаза, она старалась подражать своему деду.

– Раньше верили, что вначале, когда вселенная была только создана, звезд не было. Люди обратились к Создателю – жаловались, что ночью нет огней, и они всегда теряют дорогу.

– Это действительно могло создать массу проблем, – вставил Джесс, хохотнув.

Его смех расковал ее. В нем не было насмешки – только радость и наслаждение. Это подогрело старания Осени.

– Создатель животных велел им пойти к реке и собрать блестящие камешки. Он взял один камень сам и поместил его на небе, назвав его звездой. И сказал, что это будет Путеводная звезда, и она будет неподвижна. Таким путем вы всегда сможете найти дорогу домой.

– Это Северная звезда, – прервал ее Джесс.

– Возможно, это относится к ней – к звезде, которую он так назвал. – Осень посмотрела на исчезающие звезды, прежде чем продолжить. – Потом Создатель приказал каждому животному бросать переливающиеся камни в небо и рисовать картины самих себя. Все животные принялись за работу, но меньшие не смогли принести достаточно камней, чтобы закончить свои картины. Тогда Создатель дал койоту большой мешок камней, чтобы закончить эти картины. И попросил его помочь маленьким животным.

– Ну и как – помог он? – Это был подходящий вопрос.

– Нет… Койот оказался нетерпеливым и начал бросать камни в небо кое-как, а потом и вовсе бросил это занятие. Вот почему некоторые созвездия незакончены и не имеют ясного рисунка.

– Это напоминает мне некоторых людей, которых я знаю. Они не выполняют свою работу так, как им следовало бы.

Она не обратила внимания на его замечание, решив, что оно, должно быть, относится к его работникам на ранчо.

– Сделав все это, койот понял, что он позабыл о своей собственной картине, но камней уже не осталось… И с тех пор койот все время будет выть на звезды – потому что нет в небе его картины…

Снова Джесс сдвинулся, чтобы выглянуть из пещеры.

– Я думаю, что тоже скоро завою.

– Почему?

Она пододвинулась к нему и стала созерцать убывающую ночь. Перемена позы успокоила боль в ее затекших мускулах.

– Потому что, как тот койот, я не имею того, что хочу…

Она посмотрела вниз на отступающую воду и тряхнула головой.

– Пройдет еще какое-то время, прежде чем мы сможем выбраться отсюда. Если даже вода уйдет, остается опасность зыбучих песков. Нам придется ждать, пока все подсохнет.

– Это не то, что я имел в виду.

В его голосе послышалась странная нота, и с помощью предрассветного света Осень сумела увидеть его глаза. Было ли в его взгляде желание? Неожиданно она почувствовала, что вся как в огне. У нее перехватило дыхание, и она едва выговорила.

– Нас ждет вкусный завтрак.

– Это хорошо, но мне нужно больше.

Он сам себя ненавидел за это. Возможно, виной тому было близкое дыхание смерти или их невольная близость в пещере – он не знал. Но все его чувства требовали одного – он хотел, чтобы Осень оказалась в его объятиях.

Разговор о Марии немного помог ему. Воспоминания о зверстве, совершенном в резервации бандитами, ненадолго вернул его в прошлое. Но мысли об этом отступали, когда перед его внутренним взором вставал образ тела Осени рядом с ним, обнаженной и отдающейся ему…

– Бог меня простит, – пробормотал он, пододвигаясь к ней, – но я хочу тебя.

Она отпрянула назад. Он наступал, пока она не уперлась в стену. Он склонился над ней, глядя на ее рот, словно мог заставить открыть его взглядом.

– Да, – наконец прошептала она. – Я тоже хочу тебя.

Ее руки обхватили его за плечи, как будто они имели свою собственную волю. Его губы прижались к ее губам, и прежде чем он снова ее поцеловал, она ответила на его поцелуй с жаром, который тлел в ней всю ночь.

Неожиданно все перестало иметь для них значение – подорванные развалины, наводнение, наркотики… Он не мог думать. Он больше не мог сопротивляться. Все его чувства жаждали одного – ощутить ее.

– Обними меня! – попросила она.

Пещера поплыла кругами. Снаружи начал сочиться свет. Но Джесс едва замечал это. Все его тело стремилось к женщине, которую он держал в руках. Прошедшая ночь была пыткой, когда он боролся со своими мыслями – в течение долгих часов. Ему бы не нужно заниматься любовью сейчас, и тем более – с ней. Но он больше не мог удерживать себя – слишком велик был соблазн. И теперь, когда она в его объятиях, он оказался опутанным серебристой паутиной ее волос.

Его пальцы скользили вдоль изгибов ее тела. Ему приходилось бороться с собой, чтобы продолжать касаться ее нежно. Ему хотелось дать волю первобытной силе, таившейся в нем. Удары ее сердца громом отдавались в его ушах…

Неожиданно она задохнулась. Озабоченный, он поднял голову и постарался заглянуть ей в глаза. Что было не так? Потом он услышал. Это был не стук громко бившегося сердца. Это было что-то другое. Мотор – и звук его приближался.

Осень оттолкнула Джесса и принялась расправлять рубашку. Он стоял перед ней на коленях, молча, глядя ей в глаза. Она поколебалась и позволила ему увидеть неровное колыхание своей груди, выдававшей ее чувства. На него было больно смотреть. Ему пришлось вонзить ногти в ладони, чтобы укротить свою неутоленную страсть…

Она сделала несколько шагов и провела ладонью по его щеке. Его мускулы напряглись, он собрал всю свою волю.

– Это вертолет. Они ищут нас, – мягко проговорила она.

Он вздрогнул и глубоко вздохнул. Потом прижал к губам ее ладонь и поцеловал.

Реальный мир с его проблемами приближался с каждым оборотом винта вертолета. Стоя и глядя, как он приближается, Джесс всеми силами старался вернуться в норму. Здравый смысл подсказывал, что он должен благодарить судьбу за то, что она нарушила их уединение. Слишком много оборванных концов пришлось бы связывать, а если учесть первоначальное его подозрение, то узлы выходили ненадежными, весьма непрочными. Он не мог позволить себе всего этого, занимаясь такой работой.

Он отодвинулся от нее и сказал:

– Приготовь тюк. – Голос его прозвучал холодно. Он ненавидел себя за это, увидев, как она вздрогнула, но так и должно было быть. – Вероятно, они заберут нас отсюда.

Это будет не так-то просто. Каньон слишком узок. – В ее голосе тоже звучал лед. – Сними свою рубашку и помаши им.

Раздеваясь, он чувствовал на себе ее взгляд. На какое-то мгновение он поверил, что пилот не заметит их.

– Они увидели нас, – закричал он, поняв, что его надежды рухнули. – Они снижаются.

Меж стен каньона шум усилился. Вертолет сократил расстояние и завис над ними. Несмотря на блеск восходящего солнца, Джесс сумел прочитать нарисованные белой и синей краской слова на борту.

– Это вертолет телевидения. Канал четыре.

– Феникс, – почти про себя пробормотала Осень.

Джесс наблюдал за осторожными маневрами пилота. Почему они здесь и откуда они узнали, что их надо искать? Наверняка дело тут не обошлось без Конни.

– Похоже, они не сумеют забрать отсюда всех сразу, – прокричал Джесс, перекрывая шум.

Словно в ответ на его замечание, кто-то заговорил в громкоговоритель:

– Вас здесь только двое? – Джесс показал, что да.

– Я брошу вам веревку и подниму на вершину плоской горы, одного за другим, по очереди.

Джесс прокричал Осени:

– Мы оставим тюк в пещере. Осень кивнула.

Джесс ухватился за веревку, опустившуюся перед входом в пещеру.

– Поднимайся, – показал он ей жестом, сомневаясь, что она расслышит слова.

Она покачала головой и показала, чтобы он лез первым.

– Ты ведь не боишься? – спросил Джесс.

– Ужасно боюсь.

Он проследил за ее взглядом, направленным на пенящуюся воду. Подниматься из каньона рискованно, но у них не было выбора.

– Я поддержу тебя и отпущу, когда будет безопасно. Не смотри вниз. Просто повисни и постарайся оставаться неподвижной, пока не окажешься выше скальных стен. – Джесс вздохнул. – Ты будешь в безопасности во время подъема, – заверил он ее.

Он обхватил ее тело веревкой. Суставы ее пальцев побелели, когда она ухватилась за веревку. Он нагнулся совсем близко к ней и крикнул:

– Оттолкнись ногами от стены. Ты свободно повиснешь.

На мгновение она закрыла глаза, затем открыла их. Он почувствовал, как она собирает всю внутреннюю силу из самых глубин души. Прежде чем дать сигнал пилоту, чтобы тот начал подъем, он проинструктировал ее относительно приземления.

– Ты справишься. Она кивнула.

– Согни колени, когда будешь приземляться.

Веревка описала широкую дугу, приняв на себя тяжесть ее тела. У него все сжалось внутри, когда она приблизилась к противоположной стене скалы, но вертолет поднял ее над опасностью. Джесс с облегчением вздохнул.

Казалось, прошла целая вечность, пока веревка снова не повисла рядом и он смог дотянуться до нее.

Джесс крепко ухватился за веревку и сел, вытянув перед собой ноги, готовый оттолкнуться от скалы. Он не боялся. Он много раз поднимался в воздух в армии. И вот он оказался парящим над стенами каньона. Внизу бурлила вода, а он поднимался все выше и выше. Мир предстал перед его взором кадром из широкоэкранного фильма. На вершине плоской горы стояла Осень, призывно махая ему рукой. Ее лицо выражало восторг.

Земля стремительно приближалась, пока вдруг, толчком, ноги его не коснулись неровной поверхности скалы. Осень подбежала к нему. Веревка ослабла, и он шагнул самостоятельно.

– Теперь мы в безопасности, – заверила она его, пока он отцеплял веревку. Вертолет поднялся.

– Все прошло нормально? – Он в упор смотрел на нее. – О чем ты думала? Теперь кажется, что все было не так уже плохо, правда?

– Мне было ужасно страшно. – Она улыбнулась.

Он тоже улыбнулся, вдруг осознав, как сильно волновался за нее. Легкий ветерок подхватил ее волосы и обернул блестящие пряди вокруг них обоих. Взгляд ее был диким и торжествующим, и ему неожиданно захотелось обнять ее. Вместо этого он сказал:

– Ты парила, словно орел.

– Мне казалось, – она помедлила, стараясь подобрать точные слова, – словно я свободна. Я не хотела прекращать полет…

Внезапно на память ему пришел образ орла, и он вспомнил слова Дайи. Ты найдешь женщину, которую полюбишь, на Койотовых Ручьях, Быстрый Орел.

В это время вертолет накренился и стал снижаться на плоскую поверхность скалы, расположенную примерно в сорока ярдах от того места, где они стояли. Ветер от винтов ударил в их тела. Джесс обнял Осень, чтобы она не упала. Тишина стала почти оглушительной, когда моторы были выключены и пропеллеры, наконец, остановились.

Пилот вышел из небольшой кабины и подошел к ним.

– Я с четвертого канала новостей.

– Как вы сюда попали? – спросил Джесс.

– Ваши лошади и мулы вернулись на ранчо. Работники ранчо забеспокоились, когда животные пришли без седоков.

– Но как вы-то узнали? – поинтересовался Джесс. – Я знаю, что мои люди вызвали бы шерифа, а не телевизионную службу.

– Мы получили просьбу из офиса сенатора Дирка Карсона. Похоже, он интересуется раскопками.

– Нам повезло, – кисло проговорил Джесс, и в его глазах было раскаяние, когда он посмотрел на Осень. – Мы могли бы тут проторчать много дней.

– Где остальные? – спросил пилот.

После краткого объяснения они втиснулись в тесный салон вертолета. Джесс показал направление, и вертолет взял курс на скалу, где находилась четверка Дэвидсона.

Доктор Дэвилсон и Вейн махали им от входа в пещеру. Кен и антрополог столпились за их спинами. Вертолет развернулся и удалился от опасных стен.

– Я не могу забрать всех, будет перегрузка, – прокричал он, стараясь перекричать шум мотора.

– А вы можете прилететь еще раз? – спросил Джесс.

– Придется. Мы заберем вас двоих, и я вернусь за ними.

Джесс посмотрел на Осень и прочитал в ее глазах те же самые вопросы, которые возникли и у него. Им придется забрать людей из опасного каньона, но будут ли в безопасности тюки?

– Может быть, мне следует вернуться и остаться здесь, пока вы не вернетесь с подкреплением?

Но Джесс отмахнулся от ее предложения. Он не хотел, чтобы она оставалась здесь без него – и тому было больше, чем одна причина.

– Мы вернемся. Доктор Дэвидсон здесь. Он сам удостоверился, что все на месте. Потом, в последний заход, ты можешь вернуться проверить тюки.

Осень не согласилась, но он взял инициативу в свои руки. После того как в громкоговоритель было объявлено людям, что они вернутся, вертолет направился на запад. Темные пещеры, словно глаза в красных скалистых стенах, становились все меньше и меньше.

Вертолет сделал круг и направился к Ручьям Койота.

 

9

Красная пыль поднялась вокруг, когда вертолет приземлился на каменистое русло в стороне от деревьев. Джесс выпрыгнул и повернулся, чтобы помочь Осени, прежде чем она смогла последовать за ним. Фрэнк и Конни показались из облака пыли. Даже в такой пыли Осень сумела прочитать тень тревоги на их лицах.

– Что с остальными? Они живы? – Где Кен?

Оба закричали сразу. Джесс быстро заговорил, что оставшиеся четыре человека в безопасности.

– Пилоты вернутся за ними.

– Я не смогу, – вступил в разговор пилот. Осень посмотрела на него с недоумением.

– О чем вы говорите?

– Наш шеф только что передал по радиостанции: в аэропорту совершено разбойное нападение. Ему как можно скорее нужен вертолет.

Возразить – вот была ее первая мысль.

– Так нельзя. Вам нужно забрать остальных.

Пилот поскреб свою заросшую челюсть и нахмурился.

– Вы правы. Мы не можем оставить их в бедственном положении. Я могу их перетранспортировать в два приема – максимум за час.

– А наш груз? – Она понимала, что просит о невозможном.

– Ни в коем случае. Человеческие жизни – это я еще смогу объяснить своему шефу, но кучу старого хлама – забудьте об этом.

Должно быть, разочарование отразилось на ее лице.

– Послушайте, мне очень жаль, – дотронулся он до ее руки, – но лучше поскорей освободите салон, чтобы я мог лететь.

Она посмотрела на его руку, которая лежала на ее руке, и положила свободную руку поверх его.

– Спасибо вам за помощь, – сказала она, прежде чем спуститься из вертолета, – безопасного полета.

Она отступила назад вместе с Джессом и наблюдала, как вертолет исчезает из виду. Ее внимание привлекло движение в голубом чистом небе. Орел следовал за огромной металлической птицей – как будто протестовал против вторжения на его территорию…

Красная пыль, которая поднялась от взлета машины, давно улеглась. Снова воздух меж стен каньона был сух и ясен. Осень глубоко вздохнула и огляделась вокруг. Поскольку она стояла спиной к крутой стене каньона, то могла видеть на несколько ярдов во всех направлениях. Рядом никого не было, кроме Фрэнка, доктора Дэвидсона и Джесса, который вел собрание.

Она уставилась в небо, стараясь не смотреть на Джесса постоянно. Он избегал ее с тех пор, как они вернулись в лагерь. Осень думала, что это было явное указание на то, что он почему-то стыдится чувства, которое вспыхнуло между ними.

Возможно, это даже хорошо. Бывали моменты, когда она по-прежнему чувствовала враждебность, исходившую от него. Он представлял собой загадку. Она не только улавливала его отрицательные импульсы, но ощущала также, что, даже, несмотря на то, что, продолжая демонстративно игнорировать ее, он слишком заметно реагировал на ее присутствие. Как вот, например, сейчас. Он обращался к группе, но она чувствовала, что он говорит только для нее.

– Мы не сможем получить ни одного вертолета от шерифа в течение нескольких дней. Так что придется возвращать тюки своими силами.

Она перевела взгляд пониже и увидела, что руки доктора Дэвидсона сжаты в кулаки. Она понимала его чувства: ее тоже охватило отчаяние.

– Какая жалость, что вертолет не может вернуться, – проговорил Фрэнк. – Сенатор Карсон ищет связь с другими каналами.

– Они все задействованы в преследовании бандитского нападения в порту.

– Но почему из-за этих бандитов должны страдать мы? – Доктор Дэвидсон выразил общие чувства.

– По крайней мере, нам помогли выбраться из каньона. – Осени пришлось сделать усилие, чтобы остаться справедливой. – И к тому же, располагая связью с радио, они смогли передать Арло, чтобы он пригнал мулов.

– А что с реликвиями? Когда мы сможем получить их?

– Дно каньона сейчас небезопасно для путешествий, – объяснил Джесс. – Нам придется ждать, по меньшей мере, два дня. А потом пойдем.

– Мы не можем надолго оставить их там без присмотра, – перебил его доктор Дэвидсон.

– Я думаю, что мы сможем пойти в обход и подняться на высокогорное плато, залезть туда по веревкам, – посоветовал Фрэнк.

– На это уйдет не меньше времени, и мы знаем, кроме того, что были затоплены и другие каньоны. Обстановка такова, что другие русла полны воды.

Фрэнк нахмурился, но Джесс не обратил на это никакого внимания.

– Слава Богу, что теперь нам не приходится волноваться насчет наводнения, – сказал доктор Дэвидсон с отсутствующим видом, рисуя на песке пальцем узоры. – Здесь слишком широко, что, я полагаю, явилось одной из причин, почему анасази выбрали именно это место.

Боль проникла в сердце Осени с воспоминаниями о руинах, похороненных теперь справа от них под тоннами камня. Единственный выход – быть постоянно занятой и не думать обо всем этом…

– Я отправлюсь в пещеры завтра после обеда, – вызвался Джесс, – двое придут на следующее утро с мулами. К этому времени Арло уже должен быть здесь.

– Что ты собираешься делать один в пещере? И если ты можешь пройти, то почему не можем пойти мы все? – спросил доктор Дэвидсон.

Джесс снял шляпу и пропустил пальцы через волосы.

– Еще будет недостаточно сухо для животных. Я смогу подняться по скалам и пробраться по уступам, по самому карнизу.

– Хорошо. Я тогда буду наблюдать, чтобы быть уверенным в том, что никто сюда не доберется, пока не придете вы.

– Идиот, – Фрэнк выпалил еще парочку непристойностей. – Я говорю, мы пойдем в обход. Я отвечаю.

– Вы будете ждать здесь и позже привезете мулов.

Лицо Фрэнка стало красным от гнева, но доктор Дэвидсон прервал его возражения.

– Пусть он идет, Риккер. Я не думаю, что из этого что-то выйдет, но, по крайней мере, хоть кто-то там будет с реликвиями.

То, что план не вызвал поддержки доктора Дэвидсона, Осень не удивило. При всей своей очевидности, план был невыполним. И Осень не особенно верила в эту идею сама.

– А как насчет остальных? – прервал Фрэнк ее размышления. – Я думаю, вы приготовили какие-то умные доводы, чтобы не пускать их туда?

– Мы скажем им как можно меньше. Мы ведь по-прежнему не знаем, замешан ли тут кто-нибудь из группы, – заметил Джесс.

Осень глубоко вздохнула. По всей вероятности, кто-то на самом деле был замешан из группы. Поэтому смотреть надо в оба и быть начеку.

– Все, что мы расскажем им, – это только то, что нам нужно выждать два или три дня, чтобы добраться до тюков.

– Не сомневайся и скажи им, почему, – вставила Осень. – Угроза плывунов заставит их остаться.

– Правильно, – добавил Фрэнк. – И особенно присматривайте за теми, кто там был. Ведь только они и знают, в каких пещерах находятся тюки.

– Сейчас каждый под подозрением. – Это дало ей некоторую степень удовлетворения – сказать ему, что даже он подозревается.

Фрэнк встал и беспокойно пошевелился.

– Нам следует знать наверняка, что мы ни с кого не спускаем глаз и что ни один не покинет лагерь в течение ближайших двух дней.

Согласившись с Фрэнком и распределив наблюдение между тремя из них, Джесс направился обратно к лагерю. Осень подождала, пока остальные ушли, потом поднялась. Она стояла на краю площадки, у самого неба, и смотрела вверх в поисках орла, но его там не было. Только просторное, огромное небо.

Жара усилилась. Осень прошла за ближайшие кусты и стала изучать ряды палаток. Кто-то из группы готовил на костре. Кто-то нес воду из ручья. Кен колол дрова. Она заметила Вейна, помогавшего Конни с ее оборудованием, и стала наблюдать за парочкой. Никто из них не был ни в чем замечен, но, помня о разговоре, который они с Джессом случайно услышали, она внесла их имена первыми в черный лист подозрений…

Осень прикрыла глаза: кончится ли когда-нибудь этот кошмар или впереди грядут еще новые? Ее мысли вернулись на неделю назад. Тогда ей хотелось волнений, острых ощущений, приключений. Она жаждала всего этого, устав от тишины пустыни. Теперь же всего такого было больше, чем ей нужно.

Семью сотнями ярдов ниже по каньону Джесс наблюдал, как Осень остановилась под кустом, чтобы вести наблюдение за лагерем. И ему было интересно, о чем же она думает. Должно быть, она чем-то встревожена, – размышлял Джесс, уходя с палящего солнца в тень, которая простиралась далеко позади него.

Он снова посмотрел на плато, где стояла Осень. Нет, все-таки все его подозрения по ее поводу не имели никакого смысла. Что-то нарушало естественную картину разворачивающихся событий. Он чувствовал, что она ни в чем не замешана, но в складывающемся пасьянсе было много неувязок.

По своей давней привычке он достал нож, который обычно хранил за голенищем, и метнул его в землю под кустом. От сильного удара ручка завибрировала. Он метнул еще раз – и тот опять воткнулся в землю. Каждый бросок помогал ему снять напряжение…

Так что же ему с ней делать?

Он приблизился к ней, не издав ни звука. В ее позе было столько земного очарования, что он не захотел тревожить ее. Волосы спадали вниз, мерно поднимаясь и опускаясь с каждым вдохом. Ему захотелось запутаться в этих густых прядях и ласкать ее шелковистую кожу. Он стоял молча, потом глубоко вздохнул и шагнул к ней сзади.

– Похоже, ты о чем-то глубоко задумалась.

Осень повернулась к нему. Он хотел было приблизиться к ней, но остановился, когда заметил на ее лице незнакомую прежде осторожность. Потом взгляд ее смягчился. Теплый свет темных глаз притягивал его и заставлял испытывать острое желание склониться к ней, но он отступил назад.

– Доктор Дэвидсон попросил меня рассказать о наших планах группе. Я пыталась обдумать, что я могла бы им сказать.

– И как? Справишься?

– Думаю, справлюсь. – Она улыбнулась и направилась к лагерным кострам. – Пошли со мной. Ты меня морально поддержишь.

Она не стала ждать, чтобы увидеть, идет ли он следом.

Он наблюдал, как она собирает группу вместе. Когда она все сказала, он вгляделся в лица группы. Никто ничего не возразил. Главной реакцией было беспокойство из-за задержки и нетерпение, вызванное тем, что их не выпускают отсюда. Люди хотели домой.

Наконец заговорил картограф.

– Мы можем нанести на карту киву пока будем тут?

К нему присоединился антрополог и спросил.

– А как насчет того, чтобы позволить нам изучать окрестности? Мы можем найти еще что-нибудь.

Неплохая мысль, подумал он. Каждый будет при деле. Все наиболее ценные находки уже вывезены.

К его удивлению, из палатки показался взволнованный доктор Дэвидсон, который возразил:

– Нет-нет, мы должны оставаться здесь. Все до одного.

Осень смотрела на него молча, озадаченная, как и все остальные.

– Здесь ничего не осталось, – настаивал картограф, указывая на груду развалин. – По крайней мере, в другом месте мы сможем сделать хоть что-то полезное.

В течение нескольких минут профессор спорил. Джесс понимал его желание не двигаться с места: тогда вне поля зрения окажется каньон, ведущий к реликвиям. Профессор не мог объяснить это ученым, поскольку не хотел вызывать их интерес к этому факту.

Джесс шагнул вперед и потянул доктора Дэвидсона в сторону:

– Мы можем установить пост и поручить кому-нибудь наблюдение за этим местом. Но каждый будет ощущать себя на своем месте, если будет чем-то занят.

Профессор по-прежнему сопротивлялся, но, в конце концов, пошел на попятную:

– Мы упакуем свои вещи и перенесем в лагерь выше, к киве, – распоряжался Джесс. – Тогда вы сможете действовать по своему усмотрению – работать или отдыхать. В любом случае – я настаиваю на том, чтобы мы оставались вместе.

На то, чтобы перенести лагерь, понадобилось совсем немного времени. Осень руководила процедурой с обычной для нее результативностью. Новое место не было таким же удобным, как Ручьи Койота, – здесь меньше деревьев, и плато было не таким большим. Но все же оно вполне подходящее. По крайней мере, доктору Дэвидсону будет легче присматривать за людьми, ограниченными небольшим пространством.

Вскоре, после того как палатки были поставлены и устроен лагерь, археологи отправились на раскопки в окрестности новой территории. Оператор Конни был занят, так как она брала интервью у нескольких участников событий по поводу недавнего взрыва. Осень по-прежнему не считала возможным поверить в то, что молодая журналистка проделала такой длинный путь исключительно для того, чтобы взорвать пещеру просто ради репортажа. Но она вынуждена была признать. Конни получит метры отснятой пленки с грандиозными новостями…

Позже, после обеда, все прекратили работать, заслышав приближающийся цокот копыт – мулы! Приедут ли работники с ранчо? Она надеялась, что Сэм сможет освободить парочку. Для одного Фрэнка здесь собралось слишком много народу, чтобы уследить за всеми… в том случае, если считать Фрэнка помощником, конечно.

Когда из-за поворота показался первый мул, сердце Осени забилось быстрее. Это был Большой Хозяин. Он стоит десятерых людей с ранчо. Наконец-то появился кто-то, на кого она может положиться. За ним ехал Арло. Его вид остудил радость, которая захлестнула ее, когда она увидела деда. Но зато она могла облегченно вздохнуть – Арло должен был находиться в резервации, когда произошел взрыв.

Большой Хозяин поднял руку в знак приветствия. Она подбежала к нему и помогла спешиться. Он стоял, слегка согнутый старостью и артритом.

– Ты в опасности, дитя мое, – заговорил он. – Я приехал, чтобы забрать тебя домой.

Она не ослышалась? Он сказал домой — как будто она принадлежала к их племени. Ее чувства были в смятении.

– Я не могу уехать сейчас. Доктору Дэвидсону нужна моя помощь.

– Я слышал, что произошло. Мое сердце полно печали.

– И мое тоже.

Шаги приблизились. Арло отдал поводья одному из проводников и направился в их сторону.

– Духи разгневались. Они недовольны. Вы нарушили покой предков. – Он говорил с холодной уверенностью.

Ей пришлось сделать усилие, чтобы овладеть собой. Она посмотрела на Арло.

– Это не духи совершили.

В глазах Арло светились убежденность и религиозный экстаз.

– Ни один человек не осмелился бы на такое. Но вы не оставили руины в покое.

– Это был ты, Арло Росс?

Арло шагнул к ней. Осень отпрянула назад. Большой Хозяин поднял руку. Кто-то обхватил ее за плечи, и, обернувшись, она увидела Джесса, стоявшего позади нее. Она замерла, наблюдая, как двое мужчин обмениваются между собой яростными взглядами.

– Хватит, – приказал Большой Хозяин с властным видом, выработанным за многие годы. – Арло, пойди присмотри за мулами. Осень, я хочу поговорить с тобой. Тебе ведь есть, о чем мне рассказать…

Арло бросил на него сумрачный взгляд, после чего в припадке гнева кинулся к проводникам, которые привязывали мулов к кустам. Осень повернулась к Джессу и кивком головы дала ему понять, что благодарна за поддержку.

Несколько минут двое мужчин говорили на языке навахо. У Осени было такое чувство, что их разговор не имеет никакого отношения к тому, что только что произошло. Или они знали что-то такое, о чем не знала она? Осень внутренне одернула себя. Похоже, она становится чересчур подозрительной.

Наконец Джесс оставил ее наедине с Большим Хозяином. Показывая ему лагерь и рассказывая о киве, она объяснила деду, что они обнаружили и что произошло со всем этим позже. Он внимательно слушал, когда она сообщила ему о дальнейших планах и о том, что они собираются уехать отсюда на следующий день к вечеру.

– Мне не нравится, что ты собираешься в пещеры, – сказал Большой Хозяин. – Я поеду с тобой.

Осень улыбнулась в знак благодарности и ничего не сказала. Ей пришлось приложить все усилия, чтобы не выдать свои эмоции. Она хотела выразить свою радость и с любовью обнять его, но такое проявление чувств его бы смутило. Это было не в обычаях племени.

– Этот Баррен – хороший человек.

Довольная характеристикой, Осень повернулась, чтобы увидеть выражение лица своего деда. Он и раньше говорил ей это. Он явно подозревал о ее привязанности к этому человеку.

– Похоже, – поколебавшись, ответила Осень.

– Ты разве не чувствуешь сердцем?

Да, она чувствовала, но этого было недостаточно. Она знала такое, о чем не знал ее дед. И причины, по которым Джесс удалялся от нее, должны быть выяснены, прежде чем она сможет позволить своему сердцу управлять ею.

– Его тянет к тебе, – улыбнулся Большой Хозяин. Искра усмешки осветила его темные глаза. – Может быть, тебя тоже немного к нему влечет?

Осень не ответила. Большой Хозяин был слишком умным, чтобы от него можно что-нибудь утаить. Во избежание дальнейших намеков своего проницательного родственника, она начала заниматься лагерным обедом. К счастью, это было нетрудно, И не требовало больших усилий.

Ее голова раскалывалась от беспорядочных мыслей о любви к своему деду, о привязанности к Джессу, о сочувствии к доктору Дэвидсону.

После обеда все уселись вокруг лагерного костра. Джесс играл на гитаре, а когда он говорил, то его слова и обрывки разговоров беседующих людей наполняли умиротворением тихий вечерний воздух. В вышине над ними переливались и мерцали звезды – так, словно и не существовало ничего, что могло бы нарушить этот покой и красоту мира. И, тем не менее, ее ум терзали сомнения.

Осень отхлебывала сладкий травяной чай, который привез дед. Ее охватывала невольная дрожь от ощущения, будто кто-то на нее смотрит. Она подняла глаза и увидела приближавшуюся к ней стройную фигуру Джесса. Он и был главным источником ее тревоги. Он двигался с такой уверенностью, как будто у него в мире не было забот, хотя таившаяся где-то в глубине сознания тревога не давала ему расслабиться. Она видела это по его глазам. Они отражали ее собственные чувства.

Когда он заговорил, его голос звучал интимно.

– Звезды нынче яркие. К тому же сегодня я еще не слышал, как жалуется койот.

Его черты озарила улыбка при воспоминании о времени, которое они провели наедине.

– Шакал сейчас как раз занимается поисками еды.

– Ты знаешь эту легенду? – спросил стоявший рядом Большой Хозяин.

Джесс придвинулся к ней еще ближе. Запах мыла и чистой кожи растворился в легком ветерке. По тому, как его волосы облепили голову, она догадалась: он только что купался.

– Осень должна рассказать эту легенду всем, кто собрался у костра.

– Большой Хозяин рассказывает лучше, чем я. – Она улыбнулась мужчинам. – Попросите его оказать нам честь.

Джесс объяснил, что Хастен Нез не может рассказывать легенды, пока не предприняты особые приготовления…

Большой Хозяин извинился, а потом сказал:

– Расскажи им сам, Джесс Баррен. Ты лучше знаешь легенды своего народа.

Джесс призвал всех к вниманию и устроился на песке рядом с Осенью. Шум вокруг костра стих, и стало слышно только потрескивание дров в костре. Осень облокотилась на скалу и позволила своему телу и чувствам расслабиться. В присутствии Большого Хозяина она испытывала спокойствие.

Голос Джесса эхом отзывался в тишине. Его плавное западное произношение погрузило всех в состояние умиротворенности. Внутреннему взору Осени представилось, как проходил подобный вечер в ее племени сотню лет назад…

Темнота уничтожала ощущение времени. Мужчины и женщины со смуглой кожей, с длинными блестящими черными волосами сидели с выражением жгучего любопытства – в точности как сейчас. Только люди нынешнего века были одеты в джинсы и одежду цвета хаки и принадлежали к разным национальностям и культурам. Но это не имело значения. Джесс полностью завладел их вниманием. Все слушали как завороженные.

Осень оглядела людей, сидящих с зачарованными лицами вокруг костра. Это люди, у которых разные уровни образования и которые были порождением разных устоев, но все они наслаждались поэзией древнего индейского сказания. Жалко, что не было здесь Донни и Майка. Они бы разделили с ней гордость, которую она сейчас испытывала за свою принадлежность к этому племени. Но они скоро приедут – они обещали. И она не тревожилась об этом. Было приятно просто сидеть, опершись на скалу, и чувствовать полный покой.

Ее взгляд перешел на группу. Остальные тоже наслаждались звуком потрескивающих дров, когда пламя трепетало. Успокаивающие и неторопливые интонации голоса Джесса обволакивали их. Когда они зааплодировали в знак признательности за эту легенду, Джесс пообещал рассказать им другую. Осень знала ее тоже; она рассказывала о скунсе, который подружился с несколькими животными, но был явно не тем, за кого себя выдавал. Прикидываясь полезным и давая советы, он обманывал их для того, чтобы добыть побольше пищи. Возможно, кто-то из собравшихся поймет, что легенда говорит о них самих. Осень постепенно обретала уверенность, что кто-то в их группе связан с людьми, которые подорвали пещеру. Слишком уж много – было совпадений. История Джесса заставит их почувствовать беспокойство…

Большой Хозяин, должно быть догадался, к чему клонит Джесс. Он послал ему вопросительный взгляд – и потом улыбнулся заговорщической улыбкой, когда Джесс продолжил. Голос Джесса звучал монотонно. Осень всматривалась в лица людей. Но слишком у них мало времени для того, чтобы прореагировать. Однако она хотела прочитать выражения их лиц, когда Джесс подойдет к следующей части легенды. Ее не удивило, когда она встретила холодный взгляд Арло. Он знал, с какой целью рассказывается легенда. Его черные глаза блестели. Не уклоняясь от его взгляда, она сама уперлась в него глазами, как бы бросая ему вызов…

– Но скунс был обманщиком, – продолжал Джесс. – Он только прикидывался, будто хочет помочь животным. И он поступал так, надувая своих друзей все время…

Когда Джесс кончил рассказывать о проделках скунса, он почувствовал, что настроение группы изменилось. Конни начала заниматься своими ногтями. Вейн заерзал, словно его место стало ему вдруг неудобным. Переменив позу, Осень смогла лучше рассмотреть Фрэнка. Она не могла определить, о чем тот думал, но он тоже выглядел встревоженным. Вейн стал подбрасывать ветки деревьев в костер…

Потом ее глаза наткнулись на Джесса. Явное раздумье было в том взгляде, который он сосредоточил на ней. И когда он оторвал его, чтобы перевести на других, Осень это огорчило. Каким образом он всегда догадывался о том, о чем она думает? Надо будет ей попрактиковаться в выражении лица, свойственном Большому Хозяину, – таком, которое не отражало бы никаких чувств.

Она снова перебирала тех, кто сидел вокруг костра. Еще раньше она поправила свою цепочку – и теперь потихоньку поглаживала амулет. Мурашки пробежали вдоль позвоночника, когда она обнаружила, что несколько членов группы пристально смотрят на нее с разной степенью неудовольствия. Голос Джесса врезался в напряженную тишину, повисшую в воздухе. Предательство скунса было явным, и голос Джесса подвел итог опасным последствиям такого поступка.

Осень наблюдала за слушателями. Несколько человек выглядели встревоженными. К ее разочарованию, их реакция ничего не дала ей – кроме того, что было видно: все они поняли содержание легенды и чувствовали себя почему-то неуютно.

Джесс закончил рассказ, но аплодисментов на этот раз было значительно меньше. Несколько человек извинились и отправились спать. Осень повернулась к деду. Ее сердце было полно разочарования.

– Ну, нашли, кого искали? – Сочувствие и доброта звучали в его голосе.

– Никто не выдал себя. – Она с надеждой повернулась к нему. – А ты что-нибудь заметил?

Он покачал головой. Его плечи немного поникли. Ее внимание привлекло бормотание. Она посмотрела через костер и стала свидетельницей борьбы Арло с самим собой…

– Если бы он не приехал с тобой сегодня, я бы поклялась, что он замешан в деле с взрывом, – сказала она Большому Хозяину.

– А разве Арло не был здесь с вами?

Осень отрицательно покачала головой, испытывая желание узнать, почему Большой Хозяин так неожиданно опечалился и замкнулся.

– Ты думаешь, что Арло взорвал пещеру? – спросила она.

Большой Хозяин забрал ее руки и крепко сжал в своих. Повернув ее лицо к себе, он заговорил тихо и с пугающей определенностью.

– Это сделал не Арло. Но я лучше скажу это Баррену. Арло не был со мной сегодня. Я пришел с ранчо с проводниками, но его с нами не было.

– Что ты говоришь? – Ледяная дрожь пробежала по позвоночнику Осени: почему он должен был сказать это Джессу.

– Он присоединился к нам в двух милях отсюда, на подходе к каньону, у самых Койотовых Ручьев. Я думал, он пришел из вашего лагеря, чтобы встретить нас.

Она тряхнула головой, ничего не понимая. Около развилки была пара пещер. Все это время Арло прятался там? Тогда – был ли он там, чтобы приготовить динамит?

– Будь осторожна, – предупредил Большой Хозяин.

– Зачем он сделал это? – Она нахмурилась. – Тревожить руины – это табу для навахо.

– Не судите, пока не будут известны все карты, – предупредил Большой Хозяин. – Вы должны проявить максимум осторожности. Смотрите в оба.

Его предупреждение было ясным, и оно заставило сердце колотиться.

– Давай пойдем отдохнем. Завтра у меня много работы.

– Отдыхай хорошо, дитя мое. Я буду с тобой.

Устраиваясь на ночь, она волновалась. Если Арло был тем, кто все это сотворил, то угроза плывуна не остановит его. Он сумеет определить местоположение пещер, если хоть кто-нибудь из группы обмолвится при нем. Ей надо будет предупредить Джесса, чтобы он сумел выйти с утра пораньше. На рассвете она выскочит из постели и посоветует ему сразу уходить. Может быть, она сможет пойти с ним.

Ее присутствие также обеспечит Джесса еще одной парой глаз и ушей, чтобы следить за опасностью.

Приняв такое решение, она быстро приготовила рюкзак и написала записку Большому Хозяину. Она надеялась, что он последует ее пожеланиям и вернется домой.

Домой. Это слово эхом отозвалось в ее голове. Будет ли она также называть свое племя домом? Она на самом деле не хотела жить там, но это бы значило, что она будет принята. С этой мыслью она и погрузилась в глубокий сон, наказав себе проснуться в четыре часа утра.

Осень проснулась за час до восхода солнца. Она осторожно выскользнула из своей палатки и двинулась к противоположной стороне больших скал, где, она видела, Джесс вчера вечером раскладывал свой спальный мешок. К счастью, он выбрал место на отшибе.

Скрип гравия казался необычайно громким в предрассветной тишине. Она медленно продвигалась вокруг скал и – оцепенела.

Джесса не было.

 

10

Осень смотрела на пустое место в растерянности. Там, на песке, можно было различить, где спал Джесс. Она видела, где он вставал на колени, чтобы собрать свои вещи. Его следы вели к Койотовым Ручьям. Она встревожилась и опечалилась. Ведь она хотела отправиться с ним, а он уже ушел… Но она не могла побороть свою тревогу за его жизнь.

Фрэнк дежурил на Койотовых Ручьях, но, должно быть, он сладко спал. Она не заметила никакого намека на бдительное дежурство, когда шла вдоль русла реки, направляясь вверх.

Чем дальше она продвигалась вдоль по каньону, тем более ненадежными были плывуны. Потом она увидела две цепочки следов на сыром песке. Кто-то еще вышел с Джессом или преследовал его. Возможно, что Арло вышел раньше меня, подумала Осень, или же Фрэнк увидел Джесса и пошел следом.

Ее страх пересилил чувство самосохранения, и это заставило ее ускорить шаг. Нужно было избегать зыбучих песков. Но ей приходилось рисковать. Она должна добраться до пещер как можно скорее и выяснить, знает ли Джесс, что за ним кто-то шел следом. Она не знала наверняка, кому принадлежали следы, но, судя по размеру, это были следы крупного человека. Более чем вероятно, что это были следы Арло. Но Фрэнк тоже знал каньон. Так же, как и Вейн. Найдутся ли другие из тех, что побывали в пещере, чтобы попытаться туда добраться?

Не раз, когда в окружавшую тишину врывались разные звуки, она пожалела о том, что не разбудила Большого Хозяина, чтобы тот присоединился к ней. Но такой переход был бы труден для старого человека. Нет, ей лучше быть одной и свободной, чтобы продвигаться быстрее.

Вдруг рядом грянул обвал. Она остановилась и прислушалась. Осторожно ступая, Осень обошла осыпавшиеся камни, пока не оказалась в том месте, откуда до нее донесся звук: прямо перед ней стояла олениха, прядая ушами и чувствуя, что за ней наблюдают. Осень с облегчением вздохнула, и этот звук спугнул животное.

Она двинулась вперед. Следы наводнения были повсюду. Ватерлинии по-прежнему отмечены песчаной полосой на красных камнях скал. Ветки деревьев и кустов, тела животных тут и там встречались вокруг скал в движущихся кучах хлама. Сырая песчаная почва замедляла ее движение. Несколько раз она замечала следы чьих-то ног.

Осень ускорила шаг. Мысль о Джессе, которому угрожала опасность, заставила ее понять, как сильно она его любит. И с горечью напомнила ей, что он не разделяет ее чувства. Тряхнув головой, она забралась на плоский валун, чтобы избежать вязкого песка в русле, и все еще не переставая думать о Джессе. До встречи с Джессом она всегда неплохо разбиралась в своих взаимоотношениях с мужчинами. Путешествия и встречи с новыми людьми научили ее быстро определять характер и степень искренности тех, с кем ей доводилось встречаться. Часто мужчины знакомились с ней, имея в виду лживые и корыстные намерения. Такие никогда не интересовали ее.

Реакция на Джесса была мгновенной и четкой. Его земная и цельная сила нашла отзыв в ее душе, которая так тяготела к стабильности и определенности. Он разделял ее любовь к природе, ее отношение к тайнам вселенной как к огромным ценностям. Даже то, чем они отличались друг от друга, – дополняло каждого из них. Во всяком случае, так ей казалось. Теперь стало очевидно, что Джесс не верит ей. И придется доказать ему, что он может доверять.

Прежде чем она успела обдумать, каким образом она сумеет добиться этого, ботинок ее увяз в размякшем песке. Она мгновенно отреагировала, выгнувшись вперед и бросив весь свой вес на камень рядом. Его неровная поверхность сдирала кожу рук, но она не обращала внимание на боль. Ее мускулы напряглись, когда она крепко ухватилась за камень. Висевший за плечами рюкзак всем своим весом тянул назад мертвой хваткой к плывуну.

Усилием воли она заставила себя быть спокойной, не паниковать. Но что, если скала тоже обвалится? Она силилась выбраться на ее поверхность. Песок хлюпал под ногами. Последним волевым напряжением она рванулась вперед и высвободила ногу…

Осень лежала на вершине скалы, хватая ртом воздух, пока сердце ее не стало биться ровнее. Надо было решать, что делать дальше. Легче всего вернуться в безопасный лагерь, где ее ждали Большой Хозяин и доктор Дэвидсон.

Ее грустные раздумья нарушил крик орла. Она стала следить за бесстрашным охотником. Он издал воинственный крик и скрылся из виду.

Осень села, опершись на скалу. Пещеры находились уже совсем рядом. Она сумеет дойти до них. Нужно только держаться подальше от песка, напомнила она сама себе, прокладывая дорогу через каньон с крутыми стенами.

Она осторожно продвигалась вперед, вскоре миновав последний поворот. Осень пожалела о том, что не взяла с собой Большого Хозяина. Его постоянное присутствие вселяло бы в нее мужество. Но она тут же отогнала эту мысль. Она опустила рюкзак на землю, чтобы освободить руки. Не произведя никакого шума, она положила его за скалу.

Осень решила медленно продвигаться вперед и быть готовой применить приемы каратэ. Если кто-то идет следом за Джессом, то, очевидно, с преступной целью. Джесс может оказаться в беде. Нужно будет сначала оценить ситуацию, прежде чем вступить в борьбу и, возможно, подвергнуться опасности. Ей пришлось сдержаться, чтобы не ускорить шаг. Ее беспокойство за Джесса побуждало ее мчаться вперед, но она сумела овладеть собой. Осень прошла по выступу скалы, чтобы миновать место, напоминавшее зыбучие пески, и, наконец, оказалась внизу, ниже пещеры. Земля была усеяна множеством следов. Некоторые – глубокие, будто их оставил крупный человек или же большой вес заставил их углубиться. Она терялась в догадках, успели ли уже спустить груз из пещеры.

– Джесс, – позвала она и огляделась. Тюки слишком тяжелы, чтобы их можно было быстро вынести. Кто бы ни побывал здесь, он должен находиться поблизости.

Она облокотилась на стену, вслушиваясь и представляя путь наверх по каньону. Куда они пойдут? Забрали ли они тюки? Идет ли следом за ними Джесс?

Неожиданно прямо перед ней повис конец веревки. И в тот же момент вниз посыпались камни. Кто-то спускался из пещер.

Осень отступила назад и приготовилась к атаке. Если она будет действовать быстро, то сумеет справиться с человеком прежде, чем он успеет заметить ее. Сверху повисли ноги, потом, наконец, на землю спрыгнул человек. С поднятыми уже руками она сделала несколько шагов вперед, но отпрянула, когда человек повернулся.

– Джесс!

– А что ты здесь делаешь?

Она испытала такое чувство облегчения, что у нее подогнулись ноги. Облокотившись на стену из песчаника, она расслабилась, глубоко вдыхая воздух.

На его лице было написано изумление. Его колени были согнуты, чтобы отразить возможную атаку. Но ничто не двигалось. Наконец медленно выпрямляясь, он заговорил:

– Тебе причиняет неудобство мое присутствие здесь?

– Неудобство? Что ты хочешь сказать? – В его глазах промелькнула печаль.

– Ты знаешь, что следом за тобой кто-то шел? Или эти следы уже были здесь раньше?

– У тебя на все есть готовые ответы. Вот ты и скажи. – Она заметила игру его мускулов.

– Ты видел еще одну цепочку следов, когда шел сюда утром? – Она не могла понять, почему он ведет себя так скрытно. Наверное, он не доверял ей. – Ты видел кого-нибудь?

Он покачал головой.

– Должно быть, он шел за тобой, а потом спрятался, пока ты находился в пещере.

– Зачем бы это ему надо было делать?

Слова его прозвучали так, словно он считал, что она обо всем все знает. Она сделала к нему несколько шагов и открыла рот, чтобы объяснить. Пуля просвистела мимо и рикошетом отлетела от стены. Автоматически отреагировав, она бросилась на землю и заметила, что Джесс сделал то же самое. Еще одна пуля просвистела над головой, и звук выстрела эхом отозвался в каньоне.

Внутри у нее все сжалось, сердце заработало быстрее. Она осторожно подняла голову, чтобы посмотреть, не ранен ли Джесс.

– Что это? – Джесс задал вопрос, вертевшийся у нее в голове.

– Это, вероятно, Арло, но я не могу поверить, чтобы он стал стрелять в нас. – Осень произнесла это, выплевывая изо рта песок и стараясь успокоиться. Кровь окрасила песок, и она поняла, что поранила губу. Вероятно, она ударилась, когда бросилась на землю.

Джесс резко поднял голову.

– Почему ты думаешь, что это Арло?

Прогремел еще один выстрел, его шум совершенно оглушил ее – или это так сильно билось сердце? Она немного проползла на животе, чтобы оказаться под защитой нависающей скалы. Сырой песок пропитывал влагой ее одежду и царапал руки, но она едва замечала это. Все ее внимание было сосредоточено на том, чтобы не выпускать из виду Джесса и определить местонахождение бандита.

Раздался очередной выстрел, и Джесс мгновенно нырнул под скалу и оказался поверх Осени. Она боролась, чтобы высвободиться, но в считанные секунды он прижал ее к земле.

Их дыхания перемешались, когда оба они хватали ртом воздух. Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди, как ни старалась она сохранить спокойствие.

Наконец ей удалось ответить на его вопрос.

– Он в лагере единственный, кроме тебя, у кого есть оружие. У Фрэнка тоже есть ружье, но сейчас стреляли из пистолета.

Джесс вглядывался в ее лицо. Она стала рассказывать ему о том, что узнала от Большого Хозяина про Арло:

– Он не был с дедушкой. Он мог быть одним из тех, кто подорвал руины. Я хотела предупредить тебя, но мне казалось, что уже слишком поздно.

Он пошевелился. Его движение напомнило, что ей неудобно: казалось, под его тяжестью у нее трещат кости. Она застонала.

Пробормотав проклятия, он сдвинулся в сторону. Его вес переместился на землю, но сам он по-прежнему держал ее за руки. Он вглядывался в ее лицо так, словно решал, довериться ей или нет. Ведь он не думал, в самом деле, что она имеет отношение к этим выстрелам?

– Пусти меня, Джесс.

– Не пущу, пока не объяснишь, что происходит.

Она пристально смотрела в его глаза, сверкавшие гневом.

– Я рассказала тебе все, что знала. Если руины подорвал Арло, он может находиться здесь, чтобы теперь уничтожить реликвии.

– Это достаточно веская причина, чтобы стрелять в нас?

Она помолчала, размышляя.

– Да, ты прав. Ему незачем было бы делать это. Так же как я не могу представить его разрушающим руины.

– Что же тогда остается? За всем этим кроется что-то, о чем мы не знаем. Возможно, взрыв руин – только прикрытие для чего-то еще. Что бы это могло быть?

Он так странно смотрел на нее, что Осень начала нервничать. Хватит с нее странных реакций Джесса. Освободившись от его рук, она повернулась на живот.

– Что-то он больше в нас не стреляет. Может быть, ушел? – предположила она, оглядевшись вокруг.

– Не может быть…

Осень выкатилась из-за укрытия. Она слышала, как он кричал, чтобы она вернулась. Она подбросила в воздух свою шляпу. Ничего не произошло. Одним точным движением она подхватила шляпу и бросила ее к своим ногам.

– Пошли. Он, должно быть, направился к пещерам.

Неожиданно он схватил ее за руку.

– Ты не пойдешь сейчас туда – если только у тебя не назначена там встреча.

– О чем ты говоришь? Он ведь не будет торчать здесь. – Она хотела идти, сердясь, что ее задерживают.

Он оглядел пещеры в скале.

– Понадобятся недели, чтобы обыскать каждую пещеру и найти его. Он может находиться в любой из них.

– Земля сырая. Мы можем ведь пойти по следам? – спросила она, высвобождая свою руку и направляясь к тому месту, где она спрятала рюкзак, чтобы теперь забрать его. Закидывая его на спину, она повернулась, чтобы взглянуть на Джесса. Он уже надел свой рюкзак и теперь проверял безопасность ружья. Звук металла отразился эхом в тишине, когда он взвел курок.

– Я иду, а ты нет, – констатировал он. Она вздернула бровь при звуке спокойного, решительного голоса.

– Это слишком опасно. Ты вернешься в лагерь и скажешь…

– И не думай, – перебила его Осень. Она ни за что не оставит Джесса. – Здесь кто-то есть, и он вооружен. Мы будем в большей безопасности, если будем держаться вместе.

На его лице отразилась внутренняя борьба. А она оставалась спокойной, хотя его редкие, но полные интереса к ней взгляды побуждали ее ответить. Наконец лицо его выразило решимость, и он сказал:

– Будешь выполнять в точности все, что я скажу, тогда пойдешь.

Осень не склонна была спорить с той холодной стальной решимостью, которую она слышала в его голосе. Кроме того, она выиграла, получив его согласие.

Джесс повернулся и двинулся вперед вдоль самых стен каньона. Осень пошла следом. Было нетрудно шагать след в след, но им нужно продвигаться крайне осторожно. Теперь приходилось опасаться не только плывунов – их мог подкарауливать Арло или кто-то другой.

– Я не думаю, что с ним кто-то еще, – прошептал Джесс, когда они немного прошли по каньону.

– Может, у него назначена с кем-то встреча.

Еще один выстрел раздался в безмолвной пустыне. Джесс толкнул Осень за скалу и прикрыл собой. Она задержала дыхание, когда они застыли в ожидании, неподвижные и настороженные. Судя по звуку, целили высоко. Кто бы в них ни стрелял, он, видимо, не задавался целью прикончить их.

Эта мысль должна была бы успокоить ее, но нет. Она много раз попадала в опасные переделки, особенно путешествуя за границей, но в нее никогда не стреляли. Она внимательно оглядела скальную расселину. Все ее чувства были предельно обострены, но она не заметила никаких признаков того, кто стрелял.

– Знаешь, есть еще другой вариант, – сказал Джесс. – Если это Арло, то он может просто старается предупредить нас.

– Почему ты так считаешь?

– Тот человек, который сейчас здесь, взорвал пещеру. Возможно, он сделал это потому, что кому-то нужно избавиться от множества людей, привлеченных сюда открытием. Он и его сообщники могут пойти на все, чтобы ученые уехали.

– Но ведь ценности в пещере стоят миллионы!

– Это знаю я, ты тоже, но не думаю, чтобы это волновало тех, кто прячется здесь. – Его взгляд впился в нее.

У нее перехватило дыхание, сердце отчаянно забилось. Да. Вполне вероятно.

– А ты не думаешь, что они собираются продать сокровища и оставить деньги себе?

Он отрицательно покачал головой. Удивленная, Осень захотела спросить его – почему, но шум не дал ей сказать. В нескольких ярдах от того места, где они укрылись, заскользили камни и послышались шаги.

– Это он. – Джесс встал и потянул ее за собой. – Идем.

Они шли следом за ним по каньону. Впереди крутые стены разделились надвое, и она поняла, что перед ними открылось другое русло, ведущее в узкое ущелье. Она дернула Джесса за руку, чтобы обратить его внимание на новую опасность. Казалось, стук сердца отдается в ее ушах, заглушая все звуки вокруг. Она тряхнула головой, чтобы прояснить слух и зрение.

Ничто не шелохнулось в утреннем зное. Даже легкий ветерок не шевелил листву на кустах, прилепившихся у самых скал. Слышалось только негромкое жужжание насекомых. В воздухе повисло напряжение.

– Что это? – прошептала Осень, когда они на несколько минут задержались за шишковатым корнем, вынесенным во время предыдущего наводнения. – Каньон раздваивается. Мы не знаем, какой отрог он выберет. Может быть, он прячется, чтобы заманить нас в ловушку?

Она глубоко вздохнула и собрала остатки мужества. К их ногам свалился камень – и оба замерли, прислушиваясь.

Ничего. Только тишина.

После нескольких бесконечных минут Джесс двинулся вперед. Было по-прежнему тихо. Наконец, воспользовавшись паузой, он протиснулся за выступ скалы. Она шла за ним. Они оба легли на песок, глубоко дыша, стараясь снять напряжение. Когда нервы немного успокоились, она сосредоточила свое внимание на окрестностях.

Справа каньон был узким, с отвесными скалами – не очень подходящее место, чтобы спрятаться, потому что весь каньон просматривался вплоть до того места, где он изгибался, образуя поворот. Узкое ущелье слева, по другую сторону, было идеально. Упавшие валуны окаймляли края русла, делая его отличным местом для засады.

– Куда же идти? – пробормотал Джесс.

Изучая изрытую землю, она предложила:

– Ты иди по одному отрогу, а я – по другому.

– Нет. Мы останемся вместе. – Он выскользнул из-под скалы и показал налево. – Мы пойдем сюда. Тут следы еще не утонули в глине.

– Что ты имеешь в виду?

– Сегодня земля была влажной, поэтому следы остались более глубокие. А эти, более мелкие, вероятно, оставлены позже.

Размышляя над его словами, она сжала рукой свой талисман. В любом случае бандит старался сбить их с толку двойной цепочкой следов. Если они возьмут неверный след, он выиграет время. Придется рискнуть.

– Если мы ничего не обнаружим, сделаем привал, прежде чем пуститься в обратный путь.

– У тебя есть какие-нибудь продукты? – спросила она. – То, что захватила я, нужно готовить.

– У меня есть немного хлебцев и орехов. – Он похлопал по лямкам, пересекавшим его плечи. – Хватит, чтобы подкрепиться.

У них ушло около часа, чтобы дойти до конца каньона, – жидкая каша, валуны, а вокруг них – море песка. К тому моменту, когда они поняли, что человек, которого они выслеживали, пошел другой дорогой, они мечтали только об отдыхе.

Обескураженные неудачей, они уселись на кучу камней, чтобы перекусить.

Здесь не было ни деревьев, в тени которых они могли бы укрыться, ни нависающих скал, защитивших бы их от послеполуденного солнца, – только нагромождение камней. Казалось, гигантский бульдозер сгреб их в конец ущелья. Осень оперлась на вогнутый камень, а Джесс устроился позади нее.

Ничто не двигалось. Не видно никаких животных. Тишина была почти зловещей. Осень посмотрела на небо в надежде увидеть орла, но его не было.

Джесс наблюдал за Осенью, поглощая хлебцы. Она выглядела такой же уставшей, каким чувствовал себя он. Хотел бы он уговорить ее вернуться на Койотовые Ручьи, где она была бы в безопасности. Если Осень даже замешана в этом деле, все равно он не хотел, чтобы она находилась рядом, когда он встретится с бандитом.

То, что Осень думала, будто стрелявшим мог быть Арло, тревожило его. В самом деле, этот человек мог бы стремиться саботировать археологические раскопки, но не стал бы стрелять в них. Осень хотела свалить вину на Арло, прикрывая кого-нибудь другого?..

Конечно, Большой Хозяин предупредил ее об опасности относительно Арло. Если она в самом деле невиновна, это могло быть простой причиной, почему она приняла стрелявшего за своего дядю.

Когда он развернул еще один хлебец, шурша бумажной упаковкой, то снова оглядел местность. Гнев и отчаяние придавали ему энергию – и он быстрее задвигал челюстями. Очень даже умно было поступить с нами таким образом, думал Джесс. Возможно, тот, кто стрелял, проделал все рано утром. Он предусмотрел, что кто-то двинется по его следу. Они потеряли добрых два часа.

Джесс откинул голову назад и прислонился к скале, стараясь отдохнуть. Он вытянул длинные ноги и расслабился. Он находился в пути с самого рассвета, и усталость давала о себе знать. Осень тоже должна чувствовать себя изможденной.

– Во сколько ты ушла из лагеря сегодня утром? – спросил он.

– Около четырех. А ты?

– Полчетвертого, – признался он. – Ненамного раньше тебя.

Он смотрел, как она жует орехи. Вдруг она охнула – соль попала в ранку на губе, оставшуюся после утреннего происшествия. Он смотрел на темное пятнышко на ее губе, по которому она водила кончиком языка, чтобы успокоить жжение. Джесс начал было приближаться к ней, но остановился, сжав кулаки. Он хотел обнять ее и сказать, что готов защищать ее от кого угодно. Но пока не узнает, кто здесь прячется, он не мог себе этого позволить.

– Тебе больно? – вместо этого спросил он. Она ничего не ответила, только покачала головой. Но ему нужны были ответы, а их-то и не было. Напряжение угнетало, когда они сидели вот так, выискивая на лицах друг друга выражение искренности и доверия.

С обрыва скатился камень, и послышались шаги. Он вскочил на ноги, Осень выпрямилась. На расстоянии нескольких ярдов зашуршал кустарник. Инстинктивно почувствовав опасность, прежде чем успел подумать, Джесс толкнул Осень за скалу и сам устремился туда же. Вместе они стояли, готовые к любой неожиданности. Осень вцепилась в руку Джесса. Ему хотелось закричать ей, чтобы она бежала, но теперь это было невозможно. Они оказались в ловушке.

Звук послышался снова. Медленно и осторожно Джесс наклонился и вытащил нож из голенища. Гладкая рукоятка, которую он сжимал в руке, придавала ему хоть какую-то уверенность. Громкое фырканье изумило их обоих. Джесс приготовился к нападению, когда вдруг увидел густой темный мех и витые рога горного козла. Заметив людей, тот остановился и начал их разглядывать. Осень засмеялась, Джесс тоже. Смех был отличным средством для поднятия настроения, но не горному козлу. Животное заблеяло, явно выражая неудовольствие, и повернулось, собираясь ускакать вниз по каньону.

– Бьюсь об заклад, что мы нарушили его послеобеденный сон. – Осень снова рассмеялась.

– А он нарушил мое намерение отдохнуть, – ответил Джесс. Но не возражал против такого хода событий. Это было приятно – посмеяться и немного отвлечься. Улыбка на ее лице доставляла ему удовольствие, несмотря на его подозрения и неудачи последних дней. На какое-то мгновение ему захотелось узнать, будет ли у него когда-нибудь возможность чаще видеть ее улыбку и слышать чуть хрипловатый смех.

– Это напоминает мне о том времени, когда ты брал меня с собой в горы. Ты помнишь, как один раз мы проснулись и увидели горную пуму?

Он помнил и пуму, и то, что произошло после того, как они заметили животное. Они лежали на лугу, устланном дикими цветами. Большой зверь явно испугал Осень, а его самого созерцание дикого животного взволновало. Он еще раньше говорил ей, что нужно отвлечься, а вид томившегося в любовной истоме зверя сделал свое дело. Он до сих пор помнил тот вкус, когда он впился губами в ее голое плечо. Солнечный свет целовал ее обнаженные бедра, и он с кошачьей ловкостью прильнул к ней.

Джесс закрыл глаза и усилием воли заставил свою память померкнуть.

– Редко можно увидеть горного козла на такой небольшой высоте.

Ее сильный голос прервал мысли Джесса. Он посмотрел, как она собирает бумажные обертки и запихивает в кармашек вещмешка. Ее пальцы дрожали, и ему интересно было знать, помнит ли она их тогдашнюю любовную игру.

– На них охотились анасази. – Он забросил рюкзак на плечи. – Они шли на пищу и одежду и даже на утварь. Точно так же, как первобытные племена использовали буйволов.

Джесс затянул на рюкзаке лямки. Металл винтовки был горячим от солнца. Он осторожно повесил оружие на плечо, ухватившись за деревянный приклад. Когда они оба были готовы, он направился вниз по тропе. С тех пор, как они прошли по руслу и поняли, что бандита здесь не найти, им не нужно было соблюдать осторожность. Джесс начал задавать вопросы.

– Ты думаешь, Арло замешан в этом? – Джесс знал, что Арло не стрелял в них, но он хотел знать, что думает по этому поводу Осень.

– Он ненавидит все, что связывает его с миром белых и с федеральным правительством. Он из семьи, которую вместе с прочими переселили, когда устраивали новые резервации. Он до сих пор не может смириться с этим, – сказала она ему. – Большинство тех, которым пришлось двинуться с места, остались без земли, когда белые разделили между собой их совместные пастбища.

– Месть могла бы стать мотивом, для того чтобы свести на нет все изыскания белых, – размышлял Джесс, стараясь шагать в ногу с Осенью.

– Не думаю. Арло бы скорее решил, что духи шинди сами позаботятся о возмездии.

– А как насчет наркотиков? – неожиданно задал вопрос Джесс, остановившись, чтобы видеть выражение ее лица.

Он заметил ее недоумение:

– Будь серьезен, Джесс. Он слишком ортодоксален, придерживаясь веры навахо, чтобы заниматься контрабандой.

Уверенность в ее голосе погасила всякие сомнения. Но ее следующее высказывание породило новое.

– А как насчет Фрэнка, или Вейна, или даже Конни – что касается этого дела? Если они замешаны тут? Они должны быть заинтересованы в ценности реликвий. Разрушение пещеры даст материал для ярких статей и, кроме того, привлечет к ним внимание.

Он не отрывал от нее взгляда. Неужели она на самом деле считала, что так может быть? Или она старалась сбить его с толку?

Я это достаточно скоро узнаю, поклялся он в душе, продолжая спускаться по тропе.

– Я беспокоюсь за профессора. Если это сделали посторонние, то он и члены группы в опасности.

В голову Джессу пришла хорошая мысль. Как бы он хотел иметь сейчас радио!..

– Нам только и остается верить в то, что они в безопасности лишь в том случае, если они вместе.

Он старался убедить себя в этом с той же настойчивостью, с какой убеждал ее.

– Взрыв произошел, когда все были в другом месте. Я сомневаюсь, что любой, кто бы это ни сделал, хотел испачкать руки в крови.

– Надеюсь, ты права.

Когда они подошли к развилке дороги, Джесс замедлил шаги.

– Мы потеряли время. Но нам лучше по-прежнему оставаться вместе, и настороже. Мы не знаем, насколько далеко вверх по каньону он ушел.

Осень кивком головы выразила свое согласие и продолжала идти молча. Были слышны только звуки гравия под ногами и время от времени скрип сырого песка.

Примерно через пять миль каньон стал шиpe, и стало легче избегать зыбучих песков.

Наконец они добрались до того места, где скалы, обступившие каньон, стояли шире и уже не были так высоки. Джесс остановился.

– Эта часть ущелья готовит нам сюрприз, – проговорил он.

Джесс вытер лицо и шею разноцветным носовым платком, когда она подошла к нему.

– Здесь, по крайней мере, дюжина боковых каньонов, где можно спрятаться, – сказал он, внимательно изучая гористую местность.

Заросли кустарника терялись из виду вдали, превращаясь в ломаную линию, обозначавшую русло реки. Крутые стены продолжали охватывать восточную часть каньона. Но к западу, скалы превращались в нагромождение обломков, а скалистые уступы – идеальное место, чтобы прятаться.

– Откуда мы начнем? – Нотка изнеможения прозвучала в голосе Осени, когда она проследила за его взглядом и увидела то, что им еще предстояло обследовать. – И потом – почему бы нам не остановиться и не передохнуть? – предложила она. – А затем мы пересечем ущелье и посмотрим, нет ли там каких-то доказательств того, что он шел здесь. Тут нам будет легче скрыться, потому что кругом скалы.

– Звучит хорошо. Мы не сможем идти в таком темпе долго. – Он вытер свободным концом рубашки крышку от термоса и передал ей. На какое-то мгновение ей пришло в голову, что он согласится на ее предложение. Непохоже на большинство мужчин, которые всегда борются за то, чтобы лидировать. Но пока Джесс безоговорочно принимал ее идеи и теории. То ли он опекал ее, то ли действительно думал, что ее соображения имеют некоторое преимущество.

Осень смотрела на его загорелое лицо, окаймленное темными волосами, которыми играл ветерок. Она закрутила крышку термоса, вернула ему и двинулась к скалам.

– Пошли. Мы сможем там отдохнуть.

Они брели по извилистому пути, изнемогая от послеполуденной жары. Через час они бросили свои рюкзаки в расселину и направились на поиски.

Никто из них не проявил особенного энтузиазма. Длинные тени пересекли усеянное камнями дно каньона, когда, наконец, Джесс решил остановиться. Они оставили винтовку и термос внизу, и стояли на высокой круче обломков спиной к крутой скале. Она смотрела на буйство красок в поднебесье. В любое другое время живописные лучи заходящего солнца, подчеркивающие великолепие красных и оранжевых скал, захватили бы ее воображение. Но не сегодня вечером. Сегодня нагромождение бед и тревог подавляло ее чувства. Ей нужно, чтобы хоть немного сил осталось на длинную ночь, которая предстояла впереди, когда ей придется оставаться все время начеку, карауля вооруженного бандита.

– Мы не заметили никаких признаков человеческого присутствия с тех пор, как попали в это широкое место каньона, – сказал Джесс. Уставший голос его таил отчаяние.

Он сел на скалу пониже ее. Ноги, обтянутые джинсами, поцарапанные и в синяках, раскинуты вольно, рука потирает ушибленное плечо. Вздох сочувствия сорвался с ее губ, когда она взглянула на него.

– Он где-то здесь… – сказал он почти про себя. – Его следы ведут сюда, но не возвращаются.

– А что, если он прошел каньон насквозь? – Осень сняла шляпу и встряхнула тяжелую массу волос. Она почувствовала легкий ветерок, словно дыхание с небес, когда он охладил влажные пряди около висков. Она пропустила пальцы сквозь спутанные волосы.

– Он вернется.

– Тебе не кажется, что он уже сделал свое дело и больше не придет?

– Он вернется, – убежденно повторил Джесс. – Кто бы здесь ни был, он действует не один. Он приведет себе подмогу.

Опять она взглянула в каньон. Ничто там не двигалось. Только ветки кустов покачивались от вечернего ветерка.

– Ты думаешь, они придут за реликвиями?

– Возможно. Или, может быть, они захотят не терять нас из виду.

Эта идея ей не понравилась. Было ясно, что он уже разгадал ситуацию – не то, что она. Он стоял, крутя в руках шляпу возбужденный и раздраженный.

Осень в последний раз взглянула на каньон. Ее глаз уловил тень движения в отдалении. Она затаила дыхание, когда увидела, как орел расправил свои огромные крылья и поднялся с горного уступа.

В его острых когтях бился кролик, отчаянно пытавшийся вырваться.

Ее сердцебиение участилось: может быть, это был добрый знак, и они тоже настигнут свою добычу?

Орел резко крикнул.

Осень стояла, прикрыв глаза рукой от блеска, заходящего солнца.

– Осень.

Она опустила руку и посмотрела на Джесса. Голос его звучал натянуто, и когда она увидела выражение его лица, то поняла, почему. Его взгляд оценивающе скользил по ее телу. Осень стояла не в силах пошевельнуться, борясь с ответными волнами, достигавшими каждой части ее тела, которого касался его взгляд. Ветерок приподнял ее волосы, и они окутали ее.

Джесс с трудом глотнул и оторвал от нее взгляд. Она снова задышала спокойней.

– Мы сделаем крюк и расположимся лагерем у входа в теснину. Он не сможет миновать нас. Если он вернется за тюком, мы узнаем об этом.

– Неплохо придумано, – согласилась она.

– Тогда хватит размышлений, – проговорил Джесс. – Давай сходим за багажом и пойдем устраивать лагерь. Я устал и хочу есть, – сказал он, спускаясь вниз.

Дружеские огоньки, пляшущие в его глазах, улучшили ее настроение. С неожиданным приливом энергии она спрыгнула вниз на мягкий песок.

– Не двигайся!

Резкая команда разорвала воздух. Она замерла. Каждый мускул был настороже. Осторожно она подняла глаза и посмотрела на Джесса. Он стоял, готовый к схватке. Нож в его поднятой руке блестел в последних лучах солнца. Ее сердце глухо стучало.

– Не двигайся! – повторил он с убийственным спокойствием.

 

11

Ужасный треск прозвучал позади нее. Она с трудом удержалась, чтобы остаться на месте. Осень сосредоточила взгляд на блестящем лезвии так, чтобы знать, когда он бросит нож. Может быть, если она будет проворна, то сумеет отпрыгнуть.

Его рука поднялась выше, и настал решающий момент. Она оставалась неподвижна. Нож просвистел мимо нее – мимо ее ноги – и воткнулся в песок. Мгновенно она прыгнула и, повернувшись, увидела извивающуюся змею, которую нож пригвоздил к земле.

На смену ужасу пришло облегчение. На какое-то мгновение она подумала, что ее сейчас вырвет. Руки Джесса обхватили ее плечи, и она оперлась на него.

– Это гремучая змея. – По его голосу было похоже, что он потрясен не меньше ее.

Она едва могла говорить, но в какой-то мере звук собственного голоса успокаивал ее натянутые нервы.

– Ты попал в цель – и, слава Богу. – Наконец змея затихла, и Осень отвернулась.

Он сжал ее крепче.

– Ты в порядке?

Откинув голову назад, она всматривалась в его лицо.

– У меня на мгновение мелькнула мысль, что ты целился в меня.

– Я знаю. Что заставило тебя довериться мне?

– Сама пытаюсь это понять.

Но она знала – что. Она чувствовала, как он относился к ней последние несколько часов. Мелочи в его поведении показывали, что он заботится о ней. Несмотря на все опасения, она доверилась ему, чтобы он защитил ее. Она протянула руку и коснулась его щеки.

Он глубоко вздохнул. Она крепче прильнула к его груди.

– Я рад, что ты поверила мне.

Но она хотела большего, чем просто доверия. Чувствуя его рядом, она вспомнила о том времени, когда они любили друг друга. Она покоилась в его объятиях, полная желания вернуть прошлое, когда чувствовала себя такой желанной.

Должно быть, он понял ее. Медленно он склонил голову и поцеловал ее. Его губы прильнули к ее рту и, чуть посопротивлявшись, она ответила ему.

Близкая встреча со смертью обострила ее чувства.

Она ухватила его за плечи и прижалась к нему, чтобы дать почувствовать ему жизнь, бурлящую в ее теле. Она понимала, что та же сила таится и в нем.

Она хотела его. А он хотел ее. В страстном порыве она могла бы сорвать с себя одежду, сорвать с него тоже – и получить то, чего оба так страстно желали с той самой ночи в пещере.

Но нет. Не здесь. Не сейчас. Не тогда, когда их выслеживают.

Она застонала, высвобождаясь из его объятий. Время остановилось, когда они стояли, глядя друг на друга. Они испытывали желание, раскаяние, чувство вины и снова – желание…

– Темнеет, – сказал он, нарушив молчание. – Нам надо устроить лагерь. – Его пальцы сжали ее плечи, и ей на какое-то мгновение показалось, что он снова поцелует ее. Но он выпустил ее и отступил назад. Пройдя мимо, он наклонился, чтобы поднять нож. Она протянула было руку, чтобы коснуться его, но вместо этого сжала кулаки и вернула руку обратно.

Она услышала резкий звук и поняла, что он говорит на языке апачей – возможно, прося прощение у змеи за то, что взял у нее ее жизнь. Она ожидала, что он произнесет еще несколько заклинаний, и очень удивилась, когда он спросил:

– Ты очень разборчива в еде?

Он выпрямился и вытер лезвие ножа о свои брюки.

– Не тогда, когда голодна.

– Мы приготовим из змеи завтрак.

После того, что ей доводилось есть на Филиппинах, мясо змеи – не то, что может привести ее в замешательство.

Вскоре вечерний вечерок донес до нее разлившийся в воздухе аромат жареного мяса. Чувство голода охватило ее, когда вкусный запах смешался с дымом. Чтобы все время не думать о еде, она стала собирать хворост, занесенный в каньон предыдущими наводнениями. Она складывала его в кучу на песке около костра.

Она выпрямилась и огляделась. Хорошее место для лагеря. Стена каньона оставалась позади них, две стороны были огорожены. Стрелявшему придется выйти на открытое место, чтобы выбраться на тропу.

– Ты уверен, что нам следует разводить огонь? – спросила она его. Он тоже оглядывал лагерь, пока она раскладывала их спальные мешки.

– Неважно. Они и так знают, где мы. – Он перевернул кусок мяса. – Мы должны устроиться поудобнее.

Он рассуждал так, словно хотел, чтобы его обнаружили как можно скорее. Может, он замышлял какую-то ловушку?

– Кто бы это ни был, он или хочет удостовериться, что мы не рядом с реликвиями, или не хочет терять нас из виду. Мы упростим ему задачу.

– А тебе не кажется, что они могут начать стрелять в нас, когда мы останемся безоружными? – В сомнении она вскинула брови.

– Они могли бы убить нас сегодня утром.

Она всматривалась в выражение его лица.

Размышляя, он насупился, но казался расслабленным. Прежде чем снова заняться спальными принадлежностями, она посмотрела вокруг.

– Я беспокоюсь, что ночью он может проскользнуть и вернуться обратно без нас.

– Не волнуйся. Я собираюсь устроить в горловине ловушку. Мы услышим, если он будет проходить мимо.

– Где ты научился всему этому? – спросила она. Ей очень хотелось знать, правда ли он собирается приготовить ловушки или говорит, чтобы успокоить ее.

– В армии, – ответил он, наливая ей и себе по порции супа, приготовленного из полуфабриката.

Его слова были ответом на оба вопроса, и это успокоило ее.

Он обошел вокруг костра и сел рядом с ней на обломок песчаника.

– Поешь. Это немного утолит голод, пока не будет готово мясо.

Ее пальцы коснулись его пальцев, когда она протянула руку за миской. Она постаралась не заметить прикосновения, но не смогла и стала рассматривать Джесса. Пряди его каштановых волос выбились из-под шляпы, концы их цеплялись за воротник клетчатой рубашки, которая плотно облегала его мускулистую спину, когда он наклонился вперед. Взволнованная увиденным, она спросила:

– А метать нож ты тоже научился в армии?

– Нет. – Он покачал головой. – Я научился этому еще мальчишкой. – Теплый свет появился в его глазах, когда он погрузился в воспоминания.

Осень хотела знать о его прошлом.

– Конечно же, не в школе? – поддела она.

– Ни в коем случае. Учительница бы не потерпела мое присутствие, если бы узнала, что я играю в ножички.

– Надеюсь, никого не ранило? – Она помнила эту опасную игру. В нее играли ее братья.

– Мы были везучими – и ловкими.

– И скромными, сразу видно. – Она сидела, наслаждаясь каждым глотком супа. – Как же вы научились играть?

Он уселся поудобнее и начал говорить.

– Это все Энрике Вальдес. Помнишь, я говорил, что мы росли вместе?

Осень кивнула.

– Мы часто ездили в горы верхом. Неважно, какое место мы выбирали для прогулки. Метание ножей было только одной из наших забав и, возможно, самой безобидной.

– Могу я узнать, что за игры это были?

Джесс хохотнул.

– Достаточно сказать, что каждый из нас стремился обойти другого, подзадоривая приятелей: чем опаснее, тем лучше.

Она наблюдала, как Джесс переворачивает белое мясо, и старалась представить его ребенком. Нетрудно было увидеть крепкого парня, вместе со своим другом изучающего природу родного края во всем ее богатстве. Ей было любопытно, продолжали ли эти двое подталкивать друг друга, чтобы испытывать свою волю в рискованных предприятиях? Ее братья до сих пор все еще продолжали так забавляться. И Джесс, возможно, тоже. Мясо шипело и привлекало ее внимание к костру.

– Ты когда-нибудь раньше ела змею? Она по вкусу напоминает цыпленка.

– Ела, – заверила она его. – И еще массу других вещей, о которых, впрочем, предпочитала бы не вспоминать.

– Понимаю, что ты имеешь в виду. – Он подал ей порцию мяса. – Я и сам бывал во многих странах. Самое лучшее в подобном случае – это просто наслаждаться пищей, а не копаться, из чего приготовлено блюдо.

Она взялась за тарелку и принялась есть, держа ее на весу.

– Ты путешествовал самостоятельно или вместе с семьей?

– По-разному. Мой отец предпочитал оставаться на ранчо, но мать любила путешествовать. Раз в год он брал нас всех в путешествие.

Он положил себе порцию и устроился наискосок от Осени. Тишина и спокойствие позволили Джессу окунуться в прошлое. Он любил ездить по свету, но подозревал, что пошел на этот счет в отца – когда у него был выбор, он оставался дома.

В самом деле, были случаи, когда он оставался. Не на ранчо, а в резервации с Дайей. Он откусил очередной кусок мяса, наслаждаясь одновременно чувством утоляемого голода и воспоминаниями о прошлом. Сколько раз летом он бывал в доме своей бабушки, пока его родители путешествовали. Она давала ему понять, что подчиняется его молодому любопытству. Он помнил все, как будто это было вчера, хотя многие годы не позволял себе думать об этом.

Дайя была высокой женщиной, с царственной походкой, как и у Осени. Когда он сопровождал ее в город, на них всегда оглядывались. Они составляли удивительную пару, привлекающую внимание. Особенно когда их смех разносился по улицам Винслоу. Она могла своим живым воображением расшевелить самого меланхоличного человека. Да, был у нее этот дар. Оглядываясь назад, он не мог понять, как ей это удавалось. Она обладала способностью заставить исчезнуть уныние и предрассудки, которые ее окружали. Только когда Джесс вырос и стал достаточно взрослым, чтобы ездить в город одному, он понял, как сильно эта женщина защищала его от ненависти и злобы.

Голос Осени прервал его мысли.

– Куда ты отправлялся?

– Ты имеешь в виду – путешествовать?

Она пожала плечами.

– Как сказать… Я имела в виду – где ты путешествовал в своих мыслях. В какое-то мгновение у тебя на лице мелькнула улыбка, а потом ты вдруг нахмурился.

Он вскинул голову, размышляя над ее словами. Она перестала жевать и испытующе посмотрела на него.

– Что, проводишь разведку? – Оттенок сарказма прозвучал в его голосе.

– Кто как не ты учил меня не брать все на веру, а копать вглубь.

Он рассказал ей о своих двоюродных братьях и о том, как вместе с ними научился охотиться со взрослыми. Конечно, когда он был ребенком, то оставался рядом со своими дядями и тетями и познавал жизнь племени, слушая сказания и наблюдая за их работой. Так они и приучали детей – всегда наблюдать, рассматривать каждую часть задуманного – как подготовить и начать, как продолжить и завершить его. А когда насмотрелся достаточно, чтобы знать, как, и когда знаешь, с чего начнешь сам, мысленно много раз проделав это, тогда пытаешься сделать все без посторонней помощи.

Такая тренировка часто помогала ему в нынешней работе. Мир белых мог бы позволить себе роскошь изучить и принять некоторые из уроков терпения и уважения из того опыта, который накопили за многие столетия индейские племена.

По мере того как его захватывали воспоминания, он обнаружил, что рассказывает о Дайе. Ему никогда до сих пор не приходило в голову, что Дайя была тем единственным человеком, о котором он никогда ни с кем не говорил.

Он взглянул на Осень и заметил ее улыбку. Дайя улыбалась так же и этим вовлекала его в разговор. Эти две женщины составили бы отличную пару. Он тряхнул головой и усмехнулся. Он видел, что его смех удивил Осень. Он приподнял бровь. Интересно, что бы его бабушка сказала о ней?

– Ты бы наверняка ей понравилась, – произнес он вслух.

– Почему ты так думаешь? – Она отбросила волосы назад и доела последний кусочек мяса.

– Ей нравились мужественные женщины, – ответил он.

– Я не боюсь выведывать, – заверила она его.

– Так же, как не отступаешь перед лицом опасности? – В его голосе прозвучало уважение.

– Я не всегда была такой. – Она казалась задумчивой. – До того, как мои братья научили меня приемам каратэ, я всего боялась. Мне помогло искусство борьбы, но наибольший эффект дало учение Большого Хозяина. Я думаю, его уроки стали тем решающим звеном, благодаря которому я научилась владеть собой. – Она замолчала и бросила на него оценивающий взгляд. – Ты здраво рассуждаешь, но, по-моему, у тебя беспокойное сердце.

Он довольно усмехнулся. Ему понравилось, что она сумела понять его натуру.

– Я ненамного изменился. Приходится с этим соглашаться.

– Почему ты так и не женился?

Этот вопрос отрезвил его. Женитьба никогда не входила в его планы. Он поставил пустую тарелку на песок.

– Женитьба не решила бы проблему. – Он не скрывал своей убежденности. На ее лице отразилось удивление.

– Странно слышать подобные слова от человека, который ни разу не пытался даже сделать это!

Он невольно рассмеялся. Если бы только она знала!

– Поверь мне. Я из собственного опыта знаю, что смешанный брак не приносит ничего, кроме боли, женщине и детям.

– Смешанный брак?

– Разве ты не знаешь? – Он старался скрыть нетерпение, которое у него вызывал этот вопрос. – Я частично индеец. Ты должна понимать, что значит в жизни вытянуть такую карту.

Она сидела совсем тихо, когда жесткие слова срывались с его губ. Он встал и начал ходить, потом взял дров, чтобы подбросить в костер.

– Можно подумать, ты в это веришь. Если в это верить, можно превратить свою жизнь в ад.

– Что ты можешь знать о том, как растут дети в двух разных мирах в этой стране? – Он жестом показал на скалистую местность. – Маленькая часть миров, не принятая ни одним из них.

– К сожалению, теперь я начинаю знакомиться с этим. – В ее голосе он почувствовал упадок духа. – Но я отказываюсь отступить перед ненавистью. Большой Хозяин учил меня, что если позволить ненависти повлиять на твою жизнь, она останется там навсегда.

Джесс так сжал челюсти, что у него заныли зубы. Она говорила, словно Дайя. Неужели ему снова суждено услышать эти старомодные слова? Он изо всех сил старался забыть ее философию, но она не померкла в холодном свете реальности.

– Неужели ты думаешь, что сможешь что-то изменить, если будешь крутиться в этих местах и стараться приспособиться?

– Я ничего не хочу менять. – В ее голосе звучала боль, несколько смягчившая его гнев. – Я просто хочу, чтобы меня принял мой клан.

– И ты уверена, что нужна им? Возможно, Арло и прочие оказывают тебе большую услугу, не признавая тебя.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Ты что – хочешь, чтобы с тобой обращались, как с отродьем? Ты ведь слышала, что говорил Риккер. А он ведь только один из многих. – Он обхватил ее за плечи. – Разве ты этого хочешь?

Она распрямилась под его руками. Лицо ее выражало упорство. Он невольно восхитился ее мужеством, но ему хотелось хоть немножко образумить ее.

– Что же произошло, что принесло тебе так много горя? – Она спокойно произнесла эти слова, но они обожгли его так, словно она выкрикнула их.

Он убрал руки с ее плеч. Как рассказать ей о бесконечных драках в школе? И о том, как ребята изгнали его из своего общества за то, что он защищал свою бабушку?

Правда, он сумел пережить насмешки и предрассудки ребят. Это была вина отца, что разбилась его гордость за свое происхождение.

Джесс устроился на песке. Он был еще теплым от дневной жары. Потрескивал костер, но он едва замечал его танцующие языки пламени. В его голове все кружилось, словно на него подействовал алкоголь – должно быть, так чувствовал себя его отец.

Словно все было только вчера, а не многие годы назад. Он помнил смущение, которое тогда испытал, увидев человека, которого всегда считал сильным, валяющимся в пыли с бутылкой в руке, с глазами, налившимися кровью, с бессвязной речью.

Еще один напившийся индеец. Ему вспомнилась эта насмешка, и Джесс постарался отогнать воспоминания. Он слышал эти слова всякий раз, приезжая в город. Тот факт, что многие индейцы предрасположены к алкоголю, ужасал его. Он не допустит ни того, чтобы это произошло с ним, ни того, чтобы принести в этот мир ребенка, которому придется страдать так, как пришлось страдать ему самому.

Движение рядом с ним отвлекло его внимание от кошмарных воспоминаний детства. Осень придвинулась к нему, ее присутствие успокаивало. Пальцами она поглаживала бирюзу талисмана. Отблески пламени костра играли на ее смуглой коже. Она была прекрасна.

Джесс подвинулся, встревоженный новым направлением своих мыслей, он попытался подумать о чем-то другом, но снова мысли его вернулись к Осени.

Перед ним один за другим вспыхивали образы. Он бы хотел снова показать ей дикость пустыни, скорость лошадей, свой дом перед заходом солнца. Осень всегда ощущала красоту природы, как и он сам. Возможно, ее бы не задел разговор в городе. Она обладала внутренней силой, которая помогла бы ей выбраться и из сложной ситуации. Это восхищало его.

Он мог легко нагнуться и поцеловать ее. Вместо этого он провел пальцем по нежной линии ее щеки. У нее перехватило дыхание.

– Я чувствую твою боль, – сказала она, облизав губы. – Ты не должен позволять прошлому терзать себя.

– Я смогу забыть о прошлом, – он посмотрел на ее рот, – если сейчас поцелую тебя.

– Я не стану тебя останавливать, но то, что ты ненадолго забудешь прошлое, не решит твоих проблем.

Он обнял ее за шею и склонился, чтобы прильнуть к ее губам. Они были влажными и горячими. Их дыхания слились. Страсть брала над ним верх. Осень поглаживала его грудь. Он чувствовал жар ее тела.

Он выпустил ее из объятий и поднялся. Она была права. Коснувшись ее, он забыл о прошлом, о наркотиках, о бандите, возможно, подстерегавшем их поблизости. Но ему надо сейчас думать о настоящем.

Над ними повисла напряженная тишина. Воздух был словно наэлектризован. Где-то завыл койот, но Джесс не вспомнил знакомую им обоим легенду. Впрочем, как и она. Потрескивал огонь, но искры не привлекали его внимания.

Осень почувствовала тревогу Джесса. Напряжение между ними было почти видимым. Каждый нерв сосредоточился на человеке, находившемся рядом. Если бы только она знала о нем побольше! После сегодняшнего ночного разговора она поняла, что в его прошлом были события, обусловившие его упорное нежелание анализировать их отношения. Придется заставить его играть в открытую. Так должно быть, чтобы они смогли свободно отдаться своим чувствам.

Джесс потянулся.

– Похоже, ночь будет длинная, – предсказал он. – Тебе лучше забраться в спальный мешок.

Она краешком глаза наблюдала за ним, разворачивая свои спальные принадлежности на клочке сухого песка. За ее показным спокойствием скрывалась острая тревога, вызванная его близостью. Мы просто актеры, прикидывающиеся, что все в порядке. А что еще они могут делать? Уж, конечно, не заниматься любовью, как они оба хотят, когда, возможно, поблизости находится стрелявший в них бандит.

Она вытянулась в спальном мешке и стала ждать, пока Джесс поставит свои ловушки в каньоне. Не видя его, она жаждала его возвращения. Это не было просто тревогой из-за грозящей ему опасности. Она хотела продлить мгновения взаимного интереса. Недавно, когда они завтракали в каньоне, все было совсем как в старые времена.

Бандит сегодня угрожал их жизням, но в окружающем мире было так много покоя! Они видели горного козла и орла. Джесс с таким упорством старался доказать, что он белый, но унаследованное им от индейцев отношение к земле и природе в целом проявлялось, где бы он ни находился.

Джесс с виду казался таким открытым, что ей в голову не пришло, что в душе он страдает из-за своей смешанной крови. Какую пару они составляли! Она была воспитана белыми и теперь старалась принять что-то из индейского наследства. А Джесс хотел отказаться от него. Неудивительно, что он не хотел выяснять их отношения. Чего ему нужно было – так это блондинку, которая быстренько заставит его забыть обо всем. Может, это Конни Тернер. Впрочем, нет. Она покачала головой.

Она не представляла их вместе. Джесс мог бороться с чертами, унаследованными им от индейцев, но они оставались его неотъемлемой частью. Он бы возненавидел жизнь, которой упивается Конни.

Большой Хозяин говорил ей, что конфликт между белыми и индейцами коренится в отношении каждого народа к природе. Белые смотрели на землю, как на что-то, что следует завоевать и подчинить. Индейцы относились к земле, как к матери, и их величайшим желанием было жить в гармонии с ней. Она видела следы этого противоречия в Джессе.

– Ты не спишь? – Голос вернувшегося в лагерь Джесса нарушил ход ее мыслей. – Я слышу, как у тебя в голове шевелятся мысли…

– Да, есть о чем подумать.

– Ты не боишься? – Участие, прозвучавшее в его голосе, тронуло ее.

– Нет. Я думала о том, что сейчас могут делать доктор Дэвидсон и остальные. Вероятно, они беспокоятся за нас.

– Наверное, завтра они отправятся на ранчо. И пришлют нам подмогу.

– Хотела бы я сейчас знать, что нас ожидает завтра.

– Сегодня все равно нет ответа, так что об этом лучше не думать, – посоветовал он.

Он казался расслабленным, когда раскинулся на своем спальном мешке. Его спокойствие задевало ее, пока она не почувствовала, что его внутренние терзания сродни ее собственным.

– Почему ты не спишь? Я подежурю, а потом разбужу на смену тебя, – предложил он.

Поспать – это было явно неплохая мысль. Она мало спала за прошедшие дни, подвергая свое тело проверке на выносливость.

– Разбуди меня в полночь, – согласилась она.

Джесс встал, чтобы подложить дров в костер. Она уснула прежде, чем он успел вернуться на свое место.

… Усилием воли она заставила себя открыть глаза. После того как Джесс приступил к дежурству, он и сам неожиданно уснул. Он устал, как и она. Именно это дало ей возможность свернуться рядом с ним и урвать побольше часов тревожного сна.

Луна переместилась с одной стороны горизонта на другую. Небо переливалось новыми созвездиями, по мере того как вращалась земля. Сверчки пели свою песню. Она часто вставала во время своего дежурства, чтобы подбросить в огонь хвороста. Потрескивание вновь разгоревшегося пламени обострит ее притупившиеся чувства, в то время как движение вдохнет новую жизнь в ее уставшее тело.

Ее нижнюю губу стало жечь в том месте, где она прикусила ее, чтобы не уснуть. Несколько раз она смотрела на огонь, но это не помогало. Как только она снова села, ее голова поникла. Вес в десять фунтов, навалившийся на ее веки, превратился в двадцать. Как же она могла не уснуть?

Перед самым рассветом черный бархат сна соблазнил ее против ее воли. Только на одну минутку, подумала она. Я только на минутку. Ее мускулы расслабились, Осень окутало теплом, пока ее не разбудил странный треск.

Глаза ее открылись, но она скомандовала своему телу оставаться неподвижным. Ей был слышен шорох одежды шевелившегося позади нее Джесса. Вероятно, он подбрасывал в огонь дрова. Она молчала и ждала.

Но не услышала знакомого шума бросаемых в огонь дров и потрескивания пламени. В самом деле, она вообще ничего не слышала. Она начала переворачиваться, но остановилась. Казалось, его шаги удаляются от лагеря.

Она прислушалась. Снова послышались шаги, на этот раз вдалеке.

Какое-то мгновение она стояла, оглядывая лагерь. Он ушел, забрав с собой винтовку. Она подождала еще минут пять – на тот случай, если он вернется. Как только она поняла, что он не собирается этого делать, она отправилась следом за ним в том направлении, куда ушел он. Стояла кромешная тьма; луна скрылась за горизонтом много часов назад. Конечно, это мешало ей продвигаться вперед, но и давало ей преимущество. Несколько раз она определяла его местонахождение по отзвукам его шагов.

Ее удивило, когда он не пошел вниз по ущелью, по направлению к пещерам. Он держал постоянное направление к скалистым кучам вдоль западной части каньона. Что же он искал?

Впереди открытое пространство меняло направление, и Осень остановилась на его границе. В течение бесконечно долгих секунд она изучала тени. Ничто не двигалось. Куда подевался Джесс?

Ползая на руках и коленях, она кружила по краю открытого места. Она не обнаружила на песке никаких человеческих следов – только следы нескольких мелких животных. Она вслушивалась, сидя на корточках. Обычные ночные голоса отзывались эхом в тишине, но не было слышно никаких необычных звуков. Она потеряла его. У нее поникли плечи.

Усилием воли она собралась с силами, стараясь побороть изнеможение. Осень закрыла глаза и постаралась сосредоточиться. У нее в запасе оставались самые последние крохи внутренней энергии. Она обязательно должна найти его, или же она попадет в переделку еще худшую, чем прежде.

Потом она принюхалась – пахнуло дымом. Она выпрямилась во весь рост и сосредоточила внимание на тонкой струйке дыма, гонимой ветерком. Не от их ли он лагеря? Нет. Ветер дул с востока.

Она позаботилась о том, чтобы не произвести шума, обходя открытое место и двигаясь по направлению к источнику дыма. Большая куча камня перегородила ей дорогу, вынуждая ее пойти окружным путем. Она надеялась, что ей не придется слишком далеко уходить, отклоняясь к востоку. Тогда она может пройти мимо, и, если не будет дыма, она даже не узнает места.

Потом она заметила мерцание света. От облегчения у нее подогнулись колени. Она нашла костер. Она направилась к нему с величайшей осторожностью.

Она прошла несколько ярдов и остановилась. До нее донеслись негромкие звуки – разговаривали мужчины. Она не могла разобрать, сколько их было, и не поняла, был ли у них наблюдательный пост. Возможно, она попала в ловушку.

Довольно долго она изучала окрестность. Ничто не шелохнулось. Сердце ее отчаянно колотилось, каждый мускул напрягся, готовый к опасности. Она подошла чуть поближе к лагерю. Наконец, на расстоянии нескольких футов от костра она вышла на открытое место.

И припала к последнему загораживающему ее валуну.

Усилием воли она успокоила сердце, мускулы ее расслабились. Между ней и костром оставался только редкий можжевельник. Она молила, чтобы он защитил ее, чтобы ее не заметили.

В тот момент, когда их увидела, она словно приросла к месту. Сердце наполнилось болью и гневом. Спиной к ней стоял Арло, разговаривавший с незнакомцем. Все-таки он предал их.

Ей хотелось кричать, ругаться, вцепиться ему в лицо за ложь, предательство, варварское разрушение. Как он решился на такое? Разве он не знал, какую боль он причинит всему клану и Большому Хозяину?

Она с такой силой уперлась головой в скалу, что ей стало больно. Возьми себя в руки, приказала она себе. Но, даже прикрыв глаза, она не смогла отогнать увиденное.

Может, Арло нашел этот лагерь случайно? Может, встреча не была запланирована? Внутренний голос настаивал, что должно быть какое-то разумное объяснение. Или ей этого просто очень хотелось?

Она выглянула из-за скалы и посмотрела на костер, чтобы увидеть, там ли Джесс. Если он нашел этот лагерь, то должен прятаться где-то рядом.

Ее размышления прервал разговор. Она снова спрятала голову за скалу.

– Ты пригнал мулов? – спросил Арло.

– Они привязаны тут недалеко, – махнул рукой жилистый блондин небольшого роста.

– Они нам понадобятся. Тюки тяжелые, – продолжал Арло.

Стоявший рядом с ним человек повернулся, и Осень увидела мельком его лицо. Она не знала этого человека. Но она запомнит неровный шрам, идущий от щеки до самых его рыжих волос. Он не был одним из проводников Арло.

Она достаточно скоро все выяснит, когда задержит их, вот только хорошо бы ей знать, как она собирается сделать это? Ее ладони вспотели, пот струился по спине, когда она планировала атаку. Она смогла бы захватить их в тени, но на их стороне численное превосходство.

И в этот момент она увидела – в трех шагах от нее – винтовку. Они оставили ее, прислонив к небольшому валуну. Наверно, она сумеет завладеть оружием, прежде чем они ее заметят. Но ведь винтовка может и не быть заряжена. Этого она не знала, но должна использовать последнюю возможность.

Она закрыла глаза и сконцентрировалась на том, что хотела совершить. В голове ее проносились разные мысли, пока она, наконец, не решила, что должна рискнуть. Она глубоко вздохнула и выскочила из-за скалы, схватила винтовку и замерла, расставив ноги.

– Не двигаться, – закричала она. – Я вас захватила. – Арло повернулся на каблуках. Мужчина со шрамом бросился на землю. Она двинулась вперед, выкрикивая свою команду. Негромкий звук позади насторожил ее, но слишком поздно. Неожиданно ослепляющая боль расколола затылок. Черный бархат, о котором она мечтала всю ночь, окутал ее.

 

12

Джесс посмотрел на скалу, поднимающуюся позади него. С ее высоты он заметил лагерный костер и увидел людей, движущихся вокруг него. Впереди пространство пересекало большое ущелье. Чтобы добраться до лагеря, ему придется пересечь его.

Медленно он продвигался по крутому склону, стараясь не задеть камни и не наделать шуму. Он уже не видел людей, но по-прежнему слышал их разговоры.

Какая удача, что он нашел лагерь. Он понимал, что рискует. Он не мог быть абсолютно уверен в том, что одним из этих людей будет человек, стрелявший в них вчера, но мог бы поспорить на свое ранчо, что это так.

Осень.

Джесс ускорил шаг, а в голове его замелькали мысли. Она могла проснуться и последовать за ним. Или она почувствовала запах костра, как и он. Но другая возможность наполнила его ужасом: неужели она запланировала эту встречу?

Когда он одолел половину пути, интонация голосов изменилась. Вдруг он услышал, как Арло закричал. Его слова толкнули Джесса вперед.

– Не убивай ее, она невиновна. – Нехороший смех заглушил слова Арло.

– Ты думаешь, что сможешь остановить меня?

Раздалось несколько выстрелов, и Джесс спрятался. Он прислушался. Тишина, только эхо отозвалось в каньоне. Послышался еще выстрел.

Он стремительно поднял винтовку и выстрелил в воздух.

– Бросайте оружие. Вы окружены, – закричал он, молясь, чтобы хитрость удалась. Его крик вызвал новый град пуль, на этот раз нацеленные в его сторону. Джесс сполз вниз по ущелью и сдвинулся на несколько ярдов на новое место. Со стороны лагеря было слышно, что там делается. Острое чувство тревоги повергло его почти в паническое состояние, но он сумел взять себя в руки.

Он поднялся по стороне крутого ущелья и нырнул за большой валун, ожидая новых выстрелов. Но было тихо. Он ползком обогнул большой камень, и вовремя – двое мужчин ехали верхом вниз по каньону. Позади них, привязанная к поводьям, под седлом, шла лошадь Арло. Джесс выругался, когда увидел два тела, переброшенных через ее спину. Это должны быть Арло и Осень. Теперь не было нужды соблюдать осторожность. Джесс побежал, останавливаясь только затем, чтобы прицелиться. Он понимал, что выстрелы не достигнут своей цели – мужчины уже были вне пределов досягаемости, но это в некоторой мере облегчало его страдания. Последний выстрел отозвался эхом, и он увидел, что лошади исчезли. В предрассветном мареве он едва различал облако пыли, поднявшееся после них, но даже его вид вызвал в нем гнев и ужас. Он не хотел думать, куда они повезли Осень и что с ними собираются сделать, если они еще живы. Память обожгла: ему вспомнилось тело Марии – ее мука и увечье. Если теперь хоть волос упадет с головы Осени, они жестоко заплатят за это.

И Арло. После того как он выкрикнул слова о невиновности Осени, они поняли, что он подозревал их. Мало оставалось шансов, что они оставят индейца живым, если он еще жив.

Джесс закрыл глаза и постарался успокоиться. До этого ему было далеко, но сейчас как никогда необходимо овладеть собой, если он хочет принести хоть какую-нибудь пользу. Инстинкт подтолкнул его следовать за мужчинами, но те были верхом. Ему нужно действовать, применив всю свою смекалку.

Мысленно он представил себе сцену пленения и в конце увидел Осень, спасенную и в безопасности, в его объятиях. Ему и в голову не приходила мысль, что он действует методами племени. Однако он знал, что метод сработает. Он часто прибегал к нему в армии.

Опасность, грозившая Осени и Арло, требовала от него использования всех своих ресурсов.

В лагере он осмотрел местность в поисках каких-нибудь разгадок к тому, что же произошло. Высохшая земля была пропитана кровью, образуя густую грязь, которая быстро высыхала на утренней жаре.

Джесс зачерпнул влажную землю, и на его пальцах остались красные полосы. Он не мог быть уверен, чья это кровь, но он видел ее только на отпечатках одного тела – мужского. Осень спасена. Преступники, должно быть, захватили ее как заложницу, чтобы гарантировать себе безопасность.

Одно было определенным. Она не являлась членом шайки. Знание этого принесло ему облегчение, но он был слишком встревожен, чтобы испытать при этом ощущение радости. Он сможет разобраться в своих чувствах, когда найдет ее.

Джесс стряхнул грязь на горевший костер, который в спешке оставили мужчины. Ум его метался, когда он пытался определить свои последующие шаги. То, что люди были верхом, давало им явное преимущество. У него ушел бы целый день на то, чтобы вернуться на Койотовые Ручьи и взять коня, к тому же ему еще придется ждать, пока будет безопасно пересечь каньон.

Лучшее, что он мог сделать, – это выбраться из каньона и пойти на свое ранчо, где сможет вызвать вертолет. К северо-востоку отсюда работала группа его пастухов. Если ему повезет, он встретит их.

У него ушло совсем немного времени, чтобы вернуться в лагерь, где они провели предыдущую ночь. Вид пустого спального мешка Осени вызвал у него угрызения совести. Если бы только она не проснулась!

Не в силах ничего изменить, он быстро собрал пожитки. Было бы проще путешествовать налегке, но он не знал наверняка, сколько времени будет в пути. Если он увидит следы, по которым сумеет пойти, то, возможно, скорее всего, так и поступит – чем возвращаться на ранчо.

С рюкзаком, висевшим за плечами, Джесс начал свой изнурительный поход. Солнце уже нагревало рыжие скалы. Впереди был длинный день.

Спустя час он уже шел автоматически. Его ум был занят, тем, что строил предположения, так как события последних часов свели на нет все его теории.

Две вещи были совершенно определенны. Осень ни в чем не была замешана. Так же получалось, что никто из индейцев не причастен к взрыву. Оба человека были белыми. Если Арло еще жив, он сумеет узнать обо всем. Подозрения по отношению к Осени затрудняли его контакты с Большим Хозяином. Насколько он знал, Арло не сказал отцу, что они подозревают ее в участии в контрабандной операции.

Провоз наркотиков через резервацию – вот что больше всего интересовало Арло. Он упорно боролся, чтобы удержать клан от участия в наркобизнесе. Легкие деньги и относительная безопасность перелетов из Мексики являлись слишком большим соблазном.

Если навахи не имели отношения к контрабанде, это могло объяснить напряженность на Койотовых ручьях. Без кооперации с кланом было глупо со стороны дельцов разворачивать свою деятельность в резервации. Они должны использовать каньон в своих целях. Эта мысль приводила его в ярость. Скоро они осознают, что сделали плохой выбор.

Пользуясь боковыми каньонами, было бы нетрудно избегать профессора и двоих его помощников. Приезд многочисленных ученых и корреспондентов, вероятно, затруднял их деятельность. Большое количество народу, бродившего по окрестностям, увеличивало шансы преступников быть замеченными. Взрыв, конечно, имел целью очистить местность.

Была еще одна мысль, тревожившая Джесса. Тот факт, что во время взрыва все находились в киве и не подверглись опасности, был слишком большим совпадением.

Кто-то из группы снабжал их информацией. Этот кто-то должен быть из окружения профессора. Таким образом, если это не Осень, то кто же? Риккер? Вейн Карсон? Он по-прежнему не исключал и Конни Тернер.

Ему было любопытно знать, чем сейчас занимаются на Койотовых Ручьях. Безусловно, профессор решит, что с ними что-то произошло и постарается отыскать их. Он застонал. Пройдет два или три дня, прежде чем кто-то из группы поймет, что Джесс в опасности. Но тогда он будет уже не в каньоне, и более чем вероятно, что для Осени это будет слишком поздно.

Солнце уже клонилось к закату, когда он выбрался на край. Перед ним простиралось плато. Если он продолжит поход, то доберется до ранчо между полночью и рассветом.

Джесс снял со спины рюкзак и присел на скалистую землю. Его соблазняла мысль разложить спальный мешок и уснуть. Он чувствовал усталость и голод; он останавливался только затем, чтобы наполнить фляжки свежей родниковой водой. Он отошел от своих вещей и сел на ближайшую скалу. Несколько минут он отдыхал, и только. У него не было времени поддаваться изнеможению, которое заставляло ныть каждый мускул его тела.

Воины апачи могли пробегать 70 миль в день. Он глубоко вздохнул, напоминая себе, что в его жилах течет и их кровь.

Когда он закрыл глаза, его стал преследовать образ Осени. Она оставалась с преступниками слишком долго. Он не мог думать о том, жива ли она, не мучают ли ее, не испытывая при этом душевных мук. Джесс сжал кулаки, как он делал это в течение всего дня, когда мысли его принимали подобное направление.

Мысли об Осени, которую похитили, приводила его в бешенство. Именно в такие моменты он понимал, как много она значит для него. Теперь, когда он знал, что она не связана с шайкой, он может дать волю своим чувствам. Такие мысли принесли ему слишком много боли.

Ему вспомнилась песня, которой научила его Дайя, и он, сначала нерешительно, стал напевать ее себе под нос. Печальные мысли стали отступать, когда он усилил свои раздумья словами из песни. Песня рисовала мужество и надежду.

Закрыв глаза, он попытался сосредоточиться на образе Осени, живой и здоровой. Когда он снова открыл глаза, то увидел, что смотрит на Большого Хозяина.

Он быстро отвел взгляд и приветствовал его на родном наречии.

– Иаа ат еех. – Все хорошо?

– Беда. Что-то случилось. Я пришел. – Жестом он указал на четырех лошадей, терпеливо стоящих позади него.

Чувство покоя охватило Джесса. Ему незачем было спрашивать, как Большой Хозяин узнал о случившемся. Психологи объяснили бы это умением читать мысли на расстоянии. А вождь верил, что ему помогают духи. Впрочем, Джесса это не касается. Большой Хозяин здесь, он привел лошадей.

Джесс рассказал Большому Хозяину, что случилось. Еще не окончив говорить, он встал, отряхнул джинсы и поднял рюкзак. Теперь он готов отправиться на ранчо.

– Что ты собираешься делать? – спросил Большой Хозяин.

По его тону Джесс понял, что последует за этим.

– Мне нужно найти Арло и Осень. Так что я собираюсь вызвать шерифа, чтобы он прибыл сюда с несколькими вертолетами.

– В этом нет нужды. Я могу сам найти их.

Джесс сдерживал свое нетерпение. Старые обряды могли сослужить свою службу, но сейчас не было смысла полагаться на них – когда вертолеты вполне достижимы и особенно когда на карту поставлены человеческие жизни. Он отвязал от седла Большого Хозяина одну из лошадей.

– Мы проведем обряд гадания по звездам – ты и я. После этого я буду знать, где ее найти, – произнес шаман.

Сжав челюсти, чтобы не сказать чего-нибудь невпопад, Джесс забросил рюкзак на спину лошади. Ему не понадобилось много времени, чтобы надежно закрепить его позади седла, но вполне достаточно, чтобы дед Осени успел произнести:

– Однажды ты уже поверил в обычаи племени. Доверься мне и сейчас. Если тебе нужна твоя женщина, ты станешь молить за нее.

Молить! Ему захотелось рассмеяться ему в лицо. Все молитвы Дайи и его собственные не спасли его отца. Нет! Они пригодятся ему, чтобы сохранить свой ум чистым и сильным, но он не доверит им благополучие Осени.

– Чем это может повредить? Даже если ты собираешься двинуться на ранчо немедленно, пилоты не начнут поиски раньше утра. Оставайся со мной, я попрошу духов помочь нам.

На какое-то мгновение Джесс заколебался. Одной из особенностей Большого Хозяина было умение отыскивать потерявшихся людей.

Два года назад, позапрошлогодним летом, кто-то из туристов, приехавших в Национальный парк Большого Каньона, потерял ребенка. Поисковая партия из ста человек прочесывала территорию много часов. Наконец, обратились за помощью к Большому Хозяину – и мальчика нашли еще до захода солнца.

Джесс вздохнул. Кто может отрицать, что находка мальчика оказалась просто совпадением? Но способ Большого Хозяина мог и сработать. Кроме того, шаман был прав в одном: вертолет не сможет начать поиски раньше утра.

Большой Хозяин тем временем продолжал.

– Мы с тобой поступим так. Останься на ночь Мы нарисуем картину на песке и споем Песню Предвидения. На рассвете ты сможешь отправиться туда, куда нам укажут путь духи. Я же вернусь на ранчо и вызову шерифа.

Такое предложение соблазнило Джесса. В худшем случае он потеряет два часа, чтобы добраться до ранчо.

– Я даже не знаю, живы ли еще они, – пробормотал Джесс скорее себе, чем собеседнику.

– Они живы. Я бы знал, если бы они покинули этот мир.

Ему ужасно захотелось сдержаться, чтобы не задать следующий вопрос, но он проговорил:

– А Осень мучают?

Большой Хозяин закрыл глаза и глубоко вздохнул Джесс задержал дыхание, ожидая ответа и в то же время, не желая услышать его.

– Я не чувствую боли. Ее окружает чернота.

– Она без сознания?

– Думаю, да.

– Но живая?

– Определенно живая.

Здравый смысл нашептывал, чтобы Джесс не обращал внимания на старика, но против воли сердце его наполнилось надеждой и обещанием. Он должен верить, что с ней все в порядке.

Джесс прижался головой к седлу и отдался своей усталости. Слова Дайи отдавались эхом в его голове. Пой песню предвидения. Оставайся верен своему сердцу.

И снова здравый смысл говорил ему, что он должен оседлать пегого коня и ехать домой. И в то же время он проникался силой песни мечты, чтобы она смогла прогнать его смятение. Только это сможет помочь ему в его поисках. Еще несколько минут он колебался, два мира боролись в нем. Он едва слышал, что говорит ему Большой Хозяин.

– Сядь и отдохни. Я возьму свои вещи, и мы начнем.

Джесс знал, что процедура займет большую часть ночи. И снова начал сомневаться, но Большой Хозяин пошел за своим специальным мешком с наконечниками стрел, кукурузной мукой и кварцем, будто Джесс уже выразил согласие. Вопреки своему желанию, Джесс подчинился воле шамана.

Затылок Осени раскалывался от пульсирующей боли. Боясь шевельнуться, она оставалась неподвижной и старалась осмыслить сложившуюся ситуацию. Что случилось? Где она?

В памяти медленно возник лагерный костер. Двое – да, их было двое. Но что-то, нет, кто-то – сбил ее с ног. Вероятно, был третий, поджидавший ее. Подозрение окрепло и осталось. Сердце ее сжалось от боли. Это не мог быть Джесс. Она отказывалась в это поверить.

Между приступами невыносимой боли перед ее глазами стали возникать образы. Боль душевная смешалась с физической и не отступала. Джесс? Не мог он быть тем, кто нанес ей удар. Но тогда где же он был?

Нет, простонала она, открывая глаза. Звук ее голоса эхом отозвался в леденящей пустыне. Глаза ее открылись. Было темно. Она затаила дыхание и прислушалась. Вокруг было тихо. Ее чувства сосредоточились на земле под ней – это была холодная скала.

Охваченная паникой, она судорожным движением выпрямилась. Голову пронзали приступы боли. Она вглядывалась в темноту, стараясь увидеть звезды. Но – или она ослепла, или просто нечего было видеть. По мере того как она начинала понимать свое положение, ее охватывало чувство отчаяния.

Из ее груди вырвался стон, она снова прислушалась. И снова услышала, как зловеще отозвалось эхо. Она закрыла глаза, глубоко дыша. Ее бирюзовый амулет, скрытый блузкой поддерживал в ней надежду. Она вытащила его и сжала в руке камень.

Не поддавайся панике. Ты жива. Ты выживешь.

Вопрос, как. Она не могла видеть, но догадывалась, что находится в пещере. Тяжелый запах сырого, спертого воздуха, эхо, повторявшее малейший звук, даже ее дыхание, подтверждало это. Ей хотелось кричать, но она сидела не шевелясь, окаменев от страха.

Залетел и улетел ветерок, остудив ее влажные от пота и слез щеки. Она ждала нового дуновения ветерка. Откуда он взялся? Значит, здесь должен быть выход.

Ей приходилось не обращать внимания на боль, пронзавшую ее каждый раз, как она двигалась, оглядываясь по сторонам. Наконец, она увидела отверстие. В небольшом отверстии мерцала звезда. Она была высоко над ней – по меньшей мере, в пятнадцати футах – в самом центре потолка.

Вероятно, ее просто сбросили в это отверстие. Ее тело везде болело. На скуле горел синяк. Возможно, с такой высоты она упала.

Она ощупала ноги. В ногах она ощущала колющую боль; мускулы болели, но все кости целы. Ей было больно, но все-таки она могла передвигаться.

Она смотрела на одинокую звезду, встав на колени. Должен же быть какой-то путь к отверстию. Она вытянула руки вперед и от неожиданности отпрянула назад. Что это? На ощупь оно было твердым и холодным. Из ее груди вырвался крик, и только собрав всю свою волю, она сумела подавить его. Она была не одна. Кто-то лежал на полу рядом с ней.

Она напрягла зрение, стараясь разглядеть хоть что-то в чернильной темноте. Она снова вытянула руку и коснулась тела. Между пальцами зашуршала материя. Тело под ней было скользким. Она отпрянула назад.

– Джесс, – закричала она, сразу же почувствовав широкие мужские плечи, когда пыталась нащупать лицо. – Джесс, это ты?

Она чувствовала, что находится на грани истерики. Она глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. И еще раз дотронулась до тела. Оно было неподвижно – на ощупь холодное и твердое, оно было словно мертвым.

Осень с трудом сдерживалась. Она хотела быть спокойной и уверенной, но страх парализовал ее. Единственное, что могла она сделать, – это говорить.

– Ты ранен?

По-прежнему никакого движения. Неожиданно ее охватило желание убедиться, Джесс ли это. Металлический пояс послужил первым доказательством, длинные жесткие волосы окончательно убедили ее в том, что перед ней не хозяин ранчо. Она попыталась нащупать пульс на шее и на верхней части груди. Сердце не билось. Она наклонилась к самому лицу человека. Дыхания не было.

Человек был мертв.

Она закричала.

Ее охватила паника. Она вскочила и отбежала от мертвеца. Ее крик отдавался эхом, и она, наконец, поняла, что оказалась в ловушке. Она уперлась в холодную стену и остановилась. Всхлипывая, опустилась на пол.

Постепенно эмоции схлынули, и она оставалась неподвижно сидеть, облокотившись спиной на стену. Истерика прошла, она постаралась собраться с мыслями. Мысли ее метались, когда она попыталась собрать воедино все события, которые привели ее в это проклятое место.

Осень уперлась каблуками в скалистый пол. Облегчение оттого, что это не Джесс смешалось с отвращением к близкой к ней смерти. Она подавила в себе на мгновение, охватившее ее чувство паники. Она испытывала единственное желание – бежать, но куда? Головная повязка мужчины пропиталась потом. Значит, он умер недавно. Судя по его длине, она поняла, что он не был высоким. Возможно, это один из работников Джесса, повстречавший, как и она сама, на своем пути лагерный костер.

Нет, подожди. Ее пальцы нащупали пояс. Неожиданно она поняла, чье тело находится в пещере. Только один из мужчин, которых она знала, носил пояс, инкрустированный таким рисунком, – Арло Росс.

Мысли ее заметались. Это не мог быть Арло. Она видела его при свете костра – он был как раз одним из тех, кто привез ее сюда. Она не могла объяснить его смерть – если только он так же случайно не набрел на костер.

Словно во сне, Осень села. Она размышляла о том, как же найти выход, но, глядя в черное небо, снова убеждалась, насколько это невозможно сделать. Подожди до рассвета, мысленно посоветовала она себе. Тогда она сумеет оценить свою позицию.

Несколько минут она размышляла, не стоит ли ей отойти от тела Арло, но страх перед неизвестностью – что еще она может обнаружить на полу – удерживал ее.

Осень устроилась на холодном каменном полу, подтянув к себе ноги: так было безопасней и теплее. У нее отяжелели веки.

Погружаясь в забытье, она вспомнила слова из песни Большого Хозяина. Это была песня дороги. Осень схватила амулет и зажала его в ладони. Последнее, что она увидела – был Большой Хозяин, поющий эту песню, и Джесс, идущий к ней.

Вдалеке завыл койот… Это был добрый знак. Пение разбудило ночную пустыню. Большой Хозяин начал новую песню. Горевший рядом костер отбрасывал блики пламени на его лицо.

Между пальцев Большого Хозяина скользила кукурузная мука, когда он продолжал рисовать образ на одеяле, лежавшем на песке. Рисунок был почти готов. Несмотря на отсутствие опыта, Джесс понял, что Большой Хозяин создает прекрасную форму. Требовались точность и невероятное терпение, но, наконец, требуемый образ возник.

В отличие от пения, где для рисования требовался песок разных цветов, обряд гадания по звездам требовал краску, сделанную из кукурузной муки. Большой Хозяин окружил изображение радугой, чтобы защитить его от злых духов.

Его усилия сконцентрировались на одной цели. Это отвлекало Джесса от постоянных мыслей о тяжелом положении Осени. Сейчас его ум находился в оцепенении. Наконец, картина была закончена. Большой Хозяин велел Джессу затушить костер и начал следующую песню. Песня загипнотизировала Джесса. Он почти ничего не видел перед собой. Он поморгал, надеясь увидеть перед собой лицо Осени в темноте.

Допев песню, Большой Хозяин сидел не шевелясь. Джесс оставался неподвижен, зная, что шаман должен сосредоточиться в полной тишине. Только тогда придут видения.

Они долго сидели и молчали. В небе меняли свое положение звезды, земля крутилась вокруг своей оси. Джесс закрыл глаза.

Неожиданно перед ним появился образ Осени – иной, чем тот, который он заклинал. Казалось, он движется прямо на него. Он открыл глаза, но образ не исчезал.

Глаза ее были широко открыты и блестели, словно полированные камешки, но из них текли слезы. Пряди волос выбились из узла. Похоже было, что на лбу у нее глубокая рана. Она негромко позвала его:

– Помоги мне! Я в ловушке.

Джесс поморгал и образ исчез. Большой Хозяин оставался неподвижен, откинувшись на скалу. Джесс снова вглядывался в темноту. Появилось другое видение. Перед ним снова была Осень, и в то же время не она. Она звала его, по ее щекам текли слезы, оставляя следы. Джесс много раз прежде видел ее – женщину своей мечты. Он протянул к ней руки – и образ исчез.

– Хастен Нез, – прошептал он на языке своего племени. – Ты видел ее только что?

Шаман не ответил. Джесс подождал, пока он заговорит сам, чтобы не помешать ему, если он сейчас действительно видит Осень. Через несколько минут Большой Хозяин сказал:

– Она ранена, но легко. Никто не делает ей зла. Там темно и одиноко. Ей страшно.

Большой Хозяин замолчал. Джесс с трудом удержался от того, чтобы бы не подскочить к шаману и не встряхнуть его – он должен говорить еще.

Вдруг старик начал причитать. Встревоженный Джесс выпрямился, боясь, что Осень умерла. Нет. Он ни за что не поверит в это. Он только что сам ее видел.

Еще один вопль разорвал тишину ночи. Джесс встал и подошел к Большому Хозяину.

– Мой сын… Он покинул этот мир.

У Джесса поникли плечи. Он не сомневался в словах Большого Хозяина. Там, где он последний раз видел Арло, было много крови.

Опечаленный, он опустился на землю. Арло Росс был догматиком, но он жил по велению своего сердца. Теперь Джесс думал о наркобизнесе. Его участники были известны своей жестокостью. Страх за Осень увеличился.

– Его тело лежит в пещере. Осень тоже там.

– Пещера? Вы уверены? – Джесс постарался припомнить, есть ли поблизости пещеры. Ничего не приходило на ум.

– Там темно и холодно. Она в ловушке.

– Вы знаете, где это? – Все его существо рвалось к ней.

Большой Хозяин, вероятно, понимал желание Джесса. Он спокойно заговорил:

– Не волнуйся. С ней ничего не случится. Ты найдешь пещеру в небольшом боковом каньоне, там, где древние строили ферму.

Слова Большого Хозяина мгновенно вернули его к настоящему.

– Какую ферму?

– Небольшое строение, сооруженное в конце каньона.

Он описал развалины с единственным жилищем, и Джесс вспомнил. Дайя водила его туда пару раз. Они тогда нашли там разбитую посуду и кремни. Это было значительно дальше от того места, где он последний раз видел Осень.

– Рядом находится вход в церемониальную пещеру, которую древние использовали перед тем, как идти на охоту.

Это было для Джесса новостью. Или Дайя не знала об этом, или просто решила не говорить ему. Учитывая изменившееся отношение к его индейскому происхождению, это было вполне объяснимым.

Джесс подавил в себе желание тут же подняться и мчаться в каньон. Он посмотрел на восток. На горизонте начала появляться узкая лента света. Скоро рассвет, и он сможет отправиться в путь. Ему хотелось ехать сейчас же, но приходилось ждать, пока Большой Хозяин окончит церемонию.

Большой Хозяин, вероятно, чувствовал нетерпение Джесса и в какой-то мере разделял его сам, потому что стал заканчивать свою песню.

С осторожностью он начал сворачивать углы одеяла, которое понадобилось ему для обряда. Искусный узор нарушился, как только он поднял углы. Кукурузная мука использовалась, чтобы создать картину, образующую кучу, выглядевшую, словно желтый песок.

Джесс обождал, пока Большой Хозяин обошел по внешнему периметру их лагерь. Сначала он повернулся лицом на запад и разбросал немного священного зерна. Потом повернулся на юг и северо-запад и проделал то же самое, пока не разбросал кукурузу во всех направлениях.

Выражение его лица было торжественным. После этого шаман принес какие-то лечебные травы из своего мешка и протянул их Джессу:

– Вот, возьми. Когда отыщешь Осень, отдай ей. Они залечат ее раны.

Упоминание о ранах снова усилило его беспокойство.

На горизонте свет прогонял тьму, когда Джесс, наконец, сел на коня и отправился в путь. Над головой мерцали звезды. Он смотрел на них и молил, чтобы ему удалось отыскать Осень прежде, чем бандиты снова появятся.

Свет просачивался через небольшое отверстие, отбрасывая тени в дальние утолки пещеры. Осень всматривалась в дыру над ней, откуда струился свет, и старалась определить, сколько сейчас времени. Не могло быть очень поздно. Она не видела прямых лучей. Солнечный свет не достигнет дна каньона раньше 10 или 11 часов – в том случае, если пещера находится в каньоне.

Она поморгала глазами и постаралась сосредоточиться на событиях, приведших ее сюда. Мускулы ее напряглись, когда она вспомнила удар по голове и то, где она находится теперь.

Она медленно повернула голову, чтобы не вызвать снова ужасную боль. Медленно она открыла глаза. Она и в самом деле находилась в пещере. Она не могла удержаться от того, чтобы не думать о том, не умрет ли она в этой дыре – мучительной смертью, от голода и жажды.

Осень схватила свой бирюзовый амулет и закрыла лицо руками. Должен же быть какой-то выход. Она должна встать и обследовать пещеру. Нет, она немного поспит – ей понадобятся силы.

Ее стон заглушили складки рубашки. На мгновение она почувствовала страх и усомнилась в своих возможностях, но отбросила эти мысли. Она должна верить, что останется в живых.

После того как стало ясно, что не сумеет больше уснуть, она села прямо. Ее тело ныло от ран и синяков, но она тут же позабыла о них, как только ее взгляд задержался на теле Арло. Боль отчаяния охватила ее сердце. Теперь слишком поздно, чтобы преодолеть ту ненависть, которая была между ними.

По щеке скатилась слеза, но Осень быстро вытерла ее. Не раскисай, твердила она себе, стараясь держаться прямо. Закрыв глаза, она помолилась сначала за своего дядю, потом за себя.

Молитвы помогли ей обрести некоторую веру в спасение. Она оказалась в ловушке, одна, и было ясно, что тот, кто бросил ее в эту пещеру, не придет. Ситуация не была абсолютно безнадежной она могла передвигаться. Она не сумеет подняться в дыру над ней, но должен же здесь быть другой выход.

Она медленно начала обследовать пещеру. Стены были в подтеках – может, от зимних дождей. Паутина свисала из темных углов. Ей показалось, что в одном месте она видит летучих мышей, и ей пришлось преодолевать страх, вызванный ими.

Пол был каменистым, и она проверила, нет ли на нем следов животных. Но были только куски раскрошившегося камня. Дальше пещера сужалась, там было совершенно темно. Осень ступила во мрак.

– Тоннель, – почти закричала она от волнения, увидев впереди узкий просвет. Это мог быть выход.

 

13

Тени сгущались по мере того, как Осень продвигалась по сужающемуся проходу пещеры. Хотя свет был очень тусклым, она ясно видела, что это проход. Вел ли он куда – вопрос. Это мог оказаться лабиринт, уходящий все глубже в землю.

Прежде чем войти в темноту, Осень еще раз оглядела пещеру. Стены были цельными. Через единственное отверстие струился дневной свет. Это была маленькая дырка и, судя по ее месторасположению, она была незаметна снаружи. Поисковый отряд никогда не найдет ее.

У нее не оставалось выбора – она могла только обследовать проход. Она долго не протянет без воды. Самым лучшим было поискать выход и попробовать спастись, пока она еще в состоянии передвигаться.

Думать – одно, делать – совсем другое. Из темноты доходили отвратительные запахи. Не нужно было обладать даром предвидения, чтобы представить, какие твари там прятались.

– Не думай об этом! – приказала она себе. – Думай о пустыне. Вспомни, как она выглядит. Представь, что ты гуляешь по ней при солнечном свете. – Она глубоко вздохнула и принялась повторять снова и снова: – Я сильная. Я свободная.

Это помогло, но вдруг Осени стало неодолимо трудно сделать первый шаг. Она стояла в пещере, полной утреннего света.

В последний раз взглянув на клочок неба, она начала свое медленное продвижение по узкому тоннелю. Сразу же стены, казалось, подступили к ней. Она сумела избавиться от чувства боязни ограниченного пространства. Повернув, она оказалась в полной темноте. Она быстро отступила назад, так чтобы видеть свет из пещеры, в которой она только что находилась.

Глубоко вдыхая воздух, она старалась подавить в себе истерику. Она ни за что не сможет пройти по абсолютно темному тоннелю – совершенно одна. И особенно потому, что она не знает, куда этот тоннель приведет.

Ей понадобилось совсем немного времени, чтобы вернуться в пещеру. Расстояние, представлявшееся огромным, оказалось всего несколькими шагами, когда она шла назад. Слезы лились у нее из глаз, когда она оперлась на стену рядом со входом в тоннель, схватившись за амулет. Да, она не сможет спуститься туда.

Эмоциональный порыв прошел, оставив горло сухим. Чтобы выжить, ей нужна вода. Поискав глазами, она еще раз убедилась, что воды взять негде. Тело ее дяди напоминало ей о том, что случится с ней, если она не станет действовать.

У нее есть выбор. Она может остаться здесь и умереть медленной смертью или же похоронить себя заживо в темном лабиринте.

Не позволяя себе расслабиться и не думать о худшем, она повернула к узкому проходу и заставила себя пройти поворот, за которым света не было.

Она напрягла зрение, стараясь что-нибудь разглядеть Воздух был спертый, но вони не было. Это хороший знак. Она даже представила, что веет легкий ветерок, но не осмелилась прервать исследование. Она не знала, что было реальным, а что ей только казалось.

Спустя некоторое время, показавшееся вечностью, она увидела вдалеке свет. Неожиданно она разглядела очертания стены. Вскрикнув, она бросилась вперед, не обращая внимания на руки и ноги, задевавшие об острые углы стен и пола.

Наконец, тоннель расширился, превратившись в небольшую комнату. Она так же была освещена светом, проникавшим сквозь отверстие в потолке.

С облегчением она снова увидела дневной свет и остановилась, чтобы обдумать свое положение. Как и другое отверстие, оно находилось слишком высоко, чтобы до него можно было добраться. Это, должно быть, лабиринт, образованный просачивающейся водой, проникавшей в трещины в скале и вымывавшей почву. Ее манил еще один тоннель, и она собрала все свое мужество, чтобы покинуть свет и вступить в темноту.

Она не хотела идти, но заставила себя продолжать двигаться. Она нашла еще две такие же комнаты, как первая. По крайней мере, отверстия обеспечивали ее воздухом и светом. Она даже думать не хотела о том, что ей нужно идти вперед в полной темноте.

Дальше по тоннелю она продвигалась в кромешной тьме. Проход сужался. Казалось, стены подступают к ней. От напряжения у нее болели глаза.

Она почувствовала, что ее охватывает истерика. Ее дыхание стало поверхностным и неровным. Каждый мускул ее тела находился в напряжении. Она должна взять себя в руки.

Она начала глубоко дышать, это немного помогло. Она закрыла глаза и сосредоточилась, собирая все свое мужество. Так, как учил ее Большой Хозяин. Волна страха прошла, оставив в душе след. Ей пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы продолжать двигаться в темноту, полную неизвестности.

Через несколько ярдов тоннель уходил влево, потом отклонялся вправо. Он сузился до такой степени, что Осень стала опасаться, как бы ей не пришлось возвращаться тем же путем назад. Ее манил оставленный позади свет. По крайней мере, если уж ей суждено умереть, она проведет последние оставшиеся ей часы там, где сможет видеть, а не похоронит себя заживо.

Нет. Она не позволит себе так думать. Черпая силы из запаса, которого, ей казалось, у нее уже нет, она поползла дальше. На какое-то мгновение ее тело отказывалось повиноваться, но она собрала последние силы. Может, проще лечь на пол и умереть.

И тут какой-то звук помешал ей сделать это. Она вгляделась в темноту, и ей показалось, что она уловила какое-то движение. Она закричала и рванулась вперед, не обращая внимания на то, что обдирает колени о неровный каменный пол. Пещера расширялась на несколько футов, снова сужаясь. Осень вглядывалась вперед, но ничего не видела. Было настолько темно, что она сомневалась в том, открыты ли у нее глаза.

Ударившись о низкий выступ, она остановилась, прислушиваясь. От тишины звенело в ушах.

Ее воображение сыграло с ней шутку. У нее появились Галлюцинации. Этого следовало ожидать.

– Помогите, – выкрикнула она, не повторив мольбу еще раз.

Слабый звук ее голоса, потерявшийся в пустынном тоннеле, только напугал ее. Она сжала в руке амулет, надеясь, что он придаст ей мужества.

Вдруг она услышала пение. Оно доносилось из тоннеля. Осень напрягла слух, стараясь разобрать слова песни. Казалось, в тоннеле звучит голос Большого Хозяина. Перед ней вставало его лицо. Она протянула к нему руку, но тут же отдернула ее назад, зная, что это только игра воображения.

"Сила и мужество с тобой. Иди вперед".

Она слышала, как ее дед пел эту песню во время обряда, когда его сын едва не погиб в водопаде.

Она припомнила слова, которые, казалось, наполняли ее сердце отвагой. Дед тоже стал бы молить духов помочь ей, если бы знал, что она попала в беду.

Осень отбросила в сторону свои сомнения.

Она понятия не имела, сколько времени пробыла без сознания. Возможно, всю ночь. Она продвинулась еще на несколько шагов вперед. И снова перед ней возник образ Большого Хозяина. Она протянула руки – и дотронулась до холодной скалы.

Она застонала. Зловещий звук отозвался эхом во мраке. Снова она упала на пол, ее мускулы онемели от усталости и нехватки воды. На этот раз перед ней возникло лицо Джесса.

Она поднялась на четвереньки. Она должна двигаться вперед или же она поверит в то, что уже умерла и видит привидения.

В течение бесконечных минут она продолжала ползти вперед. Возникшая в ее памяти песня звала ее. Ошеломленная, она смотрела на привидение, влекущее ее за собой. Каждый раз, как она подходила ближе, оно отступало в тоннель.

– Джесс!

Звук его имени помог ей. Если бы только сейчас он был с ней. Он бы непременно нашел выход. Он знал каждый дюйм своей собственной земли. Но ее он не считает, вероятно, своей собственностью.

Эта мысль на мгновение ослабила ее. Опустив голову, она обхватила ее руками, стараясь овладеть собой. Мысли о Джессе помогли. Она будет представлять, что ползет к нему.

Открыв глаза, она мысленно видела его перед собой. Он был перед ней, маня ее следовать за собой из пещеры.

– Я иду за тобой, Джесс, – бормотала она, протискиваясь через узкий проход. – Я люблю тебя.

Снова послышался звук песни. Большой Хозяин начинал свою хатпали. Он должен ей помочь. Ведь он ее дед и могущественный шаман.

– Я иду, – сказала она ему.

Она с усилием продвинулась вперед, одолев еще несколько футов. Когда она миновала поворот, ее почти ослепил свет. Ей пришлось закрыть глаза. Но свет означал только одно – где-то рядом выход.

Осень закричала, устремившись вперед. Свет становился все ярче, пока, наконец, она не дошла до большой комнаты. Она была в три или четыре раза больше, чем все предыдущие. В ней было несколько выходов наружу, но все они вне пределов досягаемости. На мгновение она почти уступила отчаянию.

Ее руки и колени горели от царапин и мелких ран. Она попыталась сглотнуть, но язык прилип к гортани, словно кусок сухой ваты, не давая дышать. Она едва не задохнулась. Ей никогда не выйти отсюда.

Радость оттого, что она видит свет, прошла. Ее взгляд блуждал по пещере. Она стала разглядывать зловещие черные стены из песчаника. Подходящий цвет для могилы.

Неожиданно она выпрямилась. Черные стены. Песчаник не был черным. Просто стены покрыты сажей – когда-то здесь горел огонь. Эту пещеру использовали охотники из племени анасази. Это означало, что выход должен быть.

Осень собрала последние силы, пересекла комнату и прислонилась к стене. Пальцами она ощупывала неровную поверхность скалы. Ногтями она царапала поверхность. На ней появились полосы.

Впервые с тех пор, как привила в сознание на холодном полу пещеры, она почувствовала надежду.

Здесь обязательно должен быть выход. Она обошла большую комнату вдоль стен. На фоне более светлой скалы проступали кольца. На противоположной стороне от того места, где она вошла, она остановилась.

– Что это? – прошептала она, охваченная любопытством. Ее взгляд проследил за лучом солнца, проникавшим через продолговатое отверстие в скале прямо над ней. Словно стрела, он освещал ряд выдолбленных кругов, спиралями отходивших от центра.

Осень осмотрела древний рисунок. Круги обычно изображали воду, здесь было что-то иначе. Падавший луч солнца служил меткой. Это напоминало солнечный календарь, чтобы отмечать времена года. Она видела подобный в Каньоне Чако.

Это доказывало, что анасази бывали здесь. Она прижалась к стене, испытывая чувство облегчения. Ей очень хотелось знать, где же находится выход.

Расслабившись, она успокоилась, найдя подтверждение тому, что здесь бывали люди. Она обследовала остальную часть пещеры. И в темном углу обнаружила тоннель. Он был таким же узким и темным, как и предыдущие, по нему едва можно было проползти.

Не имея никакого желания отыскать еще что-нибудь подобное, она стала искать выход. Она вернулась к отверстию в скале и вгляделась в него. Как и в других тоннелях, по которым она пробиралась, в конце его не было света. Ее охватил страх. Она не сможет заставить себя пойти в эту дыру.

Ее тело отказывалось выполнять команду двигаться вперед. Если и этот лабиринт не выведет наружу, у нее кончатся последние силы. Она сделает последнее усилие. Если тоннель окажется тупиком, она сомневалась, что сумеет вернуться обратно. Здесь, по крайней мере, видны следы пребывания человеческих существ. Она не будет чувствовать себя такой одинокой, когда начнет погружаться в вечный сон.

Она оглядела комнату. Проникавший свет оставлял тени на неровной поверхности скалы. Искусство предков окружало ее. Подойдя к стене, она стала размышлять.

Животные напоминали оленей, но скорее это были горные козлы. У нее мелькнула мысль. Она знала, что времени у нее не осталось, чтобы любоваться рисунками, тем не менее, двинулась к следующему и провела рукой по стене. Рядом были нарисованы початки кукурузы и головки девушек. Жрицы урожая. Они известны как исполнительницы танца в обряде.

Повернувшись, она вглядывалась в зиявшую дыру. Она постаралась собрать все свое мужество, как учил ее Большой Хозяин, но волны трусости свели на нет все ее усилия. Схватив бирюзовый амулет, она постаралась успокоиться, находясь одна в каменном склепе.

Пот струился по спине Джесса и стекал по лицу. Он вытер его со лба и сунул носовой платок в карман. Надежда, вспыхнувшая в нем во время обряда, исчезла. Было позднее утро, а он все еще не напал на след Осени.

Чтобы не смотреть все время на часы, он стал думать над всеми возможными способами, как заслужить ее прощение за тот холодок, с которым он относился к ней последние месяцы. Он не позволит себе вспоминать о том времени, потраченном впустую, когда он подозревал ее в связях с торговцами наркотиками.

– Ты мог бы пойти к Большому Хозяину и спросить его, – шептал ему внутренний голос. Джесс не обращал на него внимания. Вплоть до последней ночи не хотел он иметь ничего общего с обычаями племени. Если бы Большой Хозяин стал убеждать его в невинности Осени, Джесс просто не поверил бы ему.

Но теперь…

Ему хотелось знать, была ли его вера в шамана непростительной ошибкой. Прошло много часов, а он по-прежнему не нашел никаких следов Осени. Какого дурака он свалял, поддавшись на уговоры старика! Сейчас он уже находился бы на вертолете. Проклятье, как же он устал от своих сомнений.

Натянув поводья, он снова направил коня вверх по каньону. Он проверит еще раз – последний – и потом оставит мысли о предсказании Большого Хозяина.

Проверив боковые каньоны еще раньше днем и не найдя никаких признаков жизни, он объехал близлежащие пещеры на тот случай, если Большой Хозяин не так истолковал знаки.

В то время как его лошадь пробиралась по огороженному скалами руслу, Джесс снова проклинал себя за принятое им решение. И зачем он только послушался шамана? Ему надо было следовать своему первоначальному плану и сразу ехать на ранчо. К этому моменту шериф мог бы находиться у него.

Джесс посмотрел на небо. Ни единого облачка не омрачало прозрачную голубизну.

Скоро должен прилететь вертолет. Джесс собирался подать сигнал вертолету, чтобы его подняли на борт.

Стояла невероятная жара, когда он подъехал к концу бокового каньона. Он не собирался снова подниматься к руинам. Наружные стены из саманного кирпича крошились, но скала оставалась целой. Ничто не наводило на мысль, что там может находиться пещера.

У подножия скалы Джесс соскочил с коня и расправил затекшие мышцы. Он очень устал, но не обращал на это внимания. Он отпустил лошадей напиться и направился в сторону открытого пространства, которое он заметил между скалами снизу – возможно, там сумеет приземлиться вертолет.

Снова проклиная за то, что так поступил, Джесс двигался вперед. После смерти отца он отошел от традиций своего народа. Он имел на это право.

Образ мыслей Дайи очень напоминал привычки Большого Хозяина. Она бы тоже положилась на духов, чтобы найти Осень. Но это не помогло бы, так же как ничего не вышло у старого шамана.

Неудивительно, что в гадании по звездам Большого Хозяина постигла неудача. Дайя исполняла обряд для отца Джесса, но это не спасло ее сына. Девять дней и ночей она следовала предписаниям ритуала в малейших деталях, точно следуя за очередностью исполнения песен. Несколько дней спустя отец Джесса уехал в город, напился и на рассвете завершил свое земное существование.

Нет, он не станет верить.

Джесс приподнял шляпу. Ветерок коснулся волос, немного охладив и его самого. Вытащив из кармана носовой платок, он вытер пот, стекающий ручейками по вискам.

Вдруг он услышал в небе крик и поднял голову. В высоте парил орел, его коричневое оперение выделялось на фоне голубого неба. Джесс отдал бы все, чтобы превратиться в сильную птицу, чтобы обрести возможность вглядываться в землю своими зоркими глазами.

Быстрый Орел – так его называла Дайя. Если бы положение не было таким отчаянным, он бы улыбнулся при этом воспоминании.

Орел облетел каньон еще раз. Джесс следил за ним, пока тот не скрылся из виду. Вдруг он перестал наблюдать за птицей, что-то среди скал привлекло его внимание, что-то ему показалось странным.

Джесс мгновенно вытащил полевой бинокль, который ему положил Большой Хозяин в рюкзак. С достаточной уверенностью он мог сказать, что в скале было необычное образование. Оно явно напоминало пещеру. Ему вспомнилась Осень, такая, какой он ее видел при свете костра. Это и должна быть та самая пещера, в которой, по словам Большого Хозяина, оказалась в ловушке Осень.

Надежда возродилась в его душе, когда он поспешно стреноживал коней. Прежде чем уйти, он прихватил с собой фонарик и фляжку с водой. Теперь вопрос – как ему добраться до отверстия.

Сначала подъем был совсем легким. Путешествие в руины на Койотовых Ручьях напомнило ему об опасности восхождения в обуви. Сейчас он не имел права рисковать собой. Миновав часть пути, пролегавшего по мягкой глине, он скинул ботинки и продолжал путь босым. К счастью, он находился на восточной стороне склона, и солнце не успело нагреть камень.

Казалось, он будет двигаться так вечно, но, наконец, он добрался до отверстия. Он отвергал возможность того, что из этой пещеры никуда нельзя пройти. В этой сухой бесплодной пустыне у Осени оставалось немного времени. Если она еще жива, еще до конца дня ей нужно выпить воды.

Как только Джесс добрался до края отверстия, часть нетвердой скалы обрушилась. Он без особых усилий проник внутрь. Не успев даже спрыгнуть на пол пещеры, он стал вглядываться в полумрак.

Это, в самом деле, была пещера, и по неприятному запаху и прохладному ветерку стало ясно, что тоннель от нее уходит глубоко в землю. Джесс включил фонарик и поползав темноту.

– Осень. – Его крик отражался от поверхности скалы. Он снова закричал и двинулся дальше во мрак.

Осень закрыла глаза, услышав голос Джесса, зовущего ее по имени. Галлюцинации возникали все чаще. Она понимала, что голова у нее кружится от нехватки воды. У нее не оставалось времени. Она должна постараться выбраться сейчас же. Я смогу сделать это, повторяла Осень снова и снова, медленно продвигаясь к отверстию. Ей хотелось кричать, но она сдержалась. Она добралась до стены. Та была гладкой. Она нащупала отполированную поверхность. И вдруг страх сменился надеждой. Песчаник в природе не бывает гладким. Она еще раз провела рукой по стене. Стена станет гладкой, если только тысячи рук коснутся ее и оставят на ней кожный жир, который и отполирует камень.

Она бы закричала от радости, но от волнения у нее перехватило дыхание. Теперь больше всего на свете ей хотелось дойти до конца тоннеля.

Она остановилась. Впереди мелькнул свет. Лучи плясали на стене. Они не двигались, в отличие от тех, которые она видела в предыдущих пещерах. Те лучи шли от солнца. Свет шевелился, словно привидение.

Значит, она умерла.

Она протерла глаза, но это не помогло. Лучи продолжали плясать вокруг нее. Появилось лицо Джесса, и Осень вскрикнула. Этот образ казался слишком реальным. Нет сомнений, она умерла.

Джесс выругался.

Осень рухнула на пол, ошеломленная.

– Осень…

Вдруг ее подхватили сильные руки. Теплое тело прижималось к ее телу. До нее доносился голос Джесса. Это, в самом деле, был он. Она ухватилась за перед его рубашки и прижалась к его груди.

– Ты жива. Он сказал мне, что я найду тебя здесь. – Голос его звучал нетвердо. – Я не верил ему.

Судорожные всхлипывания сотрясали ее тело по мере того, как она впитывала человеческую силу, переходившую от Джесса к ней. Она все еще не могла поверить в то, что он здесь. Это, наверное, сон. Звук его голоса, раздающийся у самого ее уха, убеждал ее, что это он – из плоти и крови.

– Я думал, ты умерла. Думал, что никогда не найду тебя. – Он что-то бормотал себе под нос вполголоса, и если бы она следила, то заметила, что он повторяется.

Неважно. Она жива. Джесс нашел ее. Он выведет ее из этого ада.

– У тебя была вода? – спросил он.

Она отрицательно покачала головой. Жажда боролась с необходимостью, чтобы ее поддерживали. Она не хотела отпускать его, чтобы он открыл ей фляжку. Вероятно, он понял ее желание, потому что сумел сделать и то, и другое.

Животворная влага струилась по ее горлу, в ушах отдавались удары ее сердца. Если бы только Джесс ей позволил, она бы тут же осушила флягу, но он разрешил сделать ей всего несколько глоточков.

– Нам надо выбираться отсюда. Ты сильно поранилась?

Вместо ответа она ухватилась за его рубашку и прижалась к нему сильнее. Она не хотела, чтобы он отпускал ее. Его руки коснулись ее пальцев, он нежно разжал их.

– Иди за мной. До выхода совсем недалеко.

Она попробовала двинуться, но не смогла.

– Не уходи, Джесс. Не оставляй меня.

– Я никогда тебя не покину.

Его слова убедили ее, но она по-прежнему не могла отпустить его.

– Это недалеко, милая. Положись на меня. Иди и оставайся поблизости от меня. Я не оставлю тебя.

Закрывая глаза, она старалась подавить охватившую ее панику. Джесс прав. Чем скорее они двинутся в путь, тем скорее выберутся отсюда.

Она неохотно разжала пальцы. Джесс посветил фонариком.

– Посмотри на меня, Осень. Иди к выходу за мной, осторожно и неспеша.

Он направился к выходу. Она снова попыталась ухватиться за него, но он отступил.

– Теперь пошли. Ты ведь столько сумела пройти одна. Ты не отступишь.

Боясь, что он мажет слишком далеко уйти вперед, она закричала:

– Подожди, я не могу.

Джесс протянул ей руку, но она сама подошла к нему.

– Я должна выйти отсюда, помоги мне, – заклинала она.

– Прекрати! – скомандовал он, обнимая ее за плечи. – Не устраивай истерик.

Она пожала плечами.

– Джесс.

– Ты в порядке, Осень. – Он притянул ее к себе. – Мы выйдем отсюда. Я обещаю тебе, – проговорил он.

Она ухватилась за его слова. Это бы та надежда. Истерика постепенно угасала, пока она, наконец, не поверила ему.

– Прости, – извинилась она.

– Тебе не хватало воды, и ты не можешь рассуждать здраво. Не думай – просто береги силы, чтобы двигаться. – Он коснулся губами ее виска.

Его прикосновение придало ей мужества.

– Знаешь, ты самая смелая женщина из всех, которых я когда-либо встречал.

В его голосе звучало восхищение. Она отбросила голову назад.

– И ты можешь говорить это после того, что только что слышал?

– Я не видел, чтобы женщина сумела сохранять хладнокровие во время наводнения, на обед ела змею… – Он отбросил прядь волос, упавшую ему на воротник. – Чтобы бороться за жизнь – даже в таких невероятных условиях. – Жестом он обвел пещеру. – Я никогда не встречал такой женщины, как ты – с таким мужеством, гордостью и изрядным духом авантюризма.

Сердце ее забилось сильнее, дыхание перехватило.

Свет фонарика дрогнул, когда Джесс пошевелился.

– Все в порядке, – прошептал он. Его губы коснулись ее губ.

Его пальцы поглаживали ее кожу, пока он не коснулся ими ее волос. Его дыхание опаляло ее губы, пока их губы не слились в поцелуе. Все ее страхи и тревоги исчезли с первым его прикосновением. Его руки сжимали ее в объятиях, пока она не вздрогнула от боли.

Он отступил.

– Тебе больно?

– Немножко, – прошептала она, от волнения не в состоянии владеть свом голосом.

Он провел рукой по ее ребрам.

– Тебе не кажется, что у тебя сломаны кости?

Она схватила его пальцы и удержала в своих.

– Нет. Просто я ударилась о скалу. И к тому же они здорово меня отделали.

– Да. Я видел. Я боялся, что они убьют тебя.

– Расскажи, как все произошло. Я не помню.

– Позже, когда выберемся отсюда.

Он стал высвобождаться из ее объятий, но она уцепилась за его рубашку.

– Ты думал, что меня убили, и все-таки продолжал меня искать.

– Я не был уверен, жива ты или нет, но в любом случае, заслуга тут не моя, а Большого Хозяина. Он помог мне найти тебя.

– Каким образом?

Он не ответил, но она уловила охватившую его дрожь.

Он проявил свои чувства в достаточной степени – достаточной для того, чтобы вдохнуть в нее мужество. Она провела тыльной стороной ладони по его подбородку. Он схватил ее за руку и поцеловал кончики пораненных пальцев.

– Твой дед совершил обряд гадания по звездам, чтобы найти тебя.

Его слова подарили ей радость. Большой Хозяин взял на себя труд совершить церемонию. Вдруг ей страстно захотелось выбраться из пещеры, но ей показалось, что она не сможет идти.

Она открыла глаза и стала смотреть на зловеще черные стены из песчаника. Сердце ее оборвалось.

– Я не уверена, хватит ли у меня сил, чтобы двигаться дальше, Джесс.

Он крепко сжал ее плечо, другой рукой коснулся щеки.

– О чем ты говоришь? Мы обязательно выберемся отсюда – я ведь обещал. Разве не так?

– Да, но.

– Ну, а где же позитивное мышление, которому учил тебя дед и которым ты так хорошо владеешь?

Она глубоко вздохнула, понимая, что он прав. Она должна быть благодарна буквально за все. Руки Джесса обнимали ее. Больше не будет страшных часов безумного одиночества, парализующего страха.

– Теперь я готова, Джесс. Пошли.

– Именно это я и хотел от тебя услышать.

Он слегка сжал ее за плечи, чтобы ему было легче оторвать ее от себя. Когда он отступил назад, она вытерла слезы и постаралась сосредоточить внимание на его длинной фигуре, занимавшей узкий проход тоннеля.

Продвигались они очень медленно. Поскольку тоннель был слишком узким, Джесс не смог развернуться и двигался задом. Отзвук его шагов зловеще раздавался в тишине. Камень царапал руки и колени, но теперь это уже не имело значения. Они были на пути к свободе. Сознание этого вливало новые силы в ее иссякающий запас воли.

Казалось, они ползут по тоннелю уже многие часы. Некоторые участки были до того узкими, что она поражалась, как Джесс сумел доползти до нее.

Хотя сама она меньше Джесса, путешествие для нее было ненамного легче. Силы у нее кончались, тело изранено, каждый новый шаг причинял боль, даваясь с трудом.

Когда, наконец, впереди показался свет, новый прилив сил толкнул ее вперед. Она отчаянно хотела выйти из пещеры, туда, где можно было дышать свежим воздухом, видеть землю и слышать звуки жизни.

Она поползла быстрее и столкнулась с Джессом. Ее колени подогнулись, она упала на пол. От боли, пронзившей ее тело, она застонала. Джесс схватил ее за руку и помог ей подняться.

– Не волнуйся. Мы почти пришли.

– Тогда скорее. – Ее охватило нетерпение.

– Ты держишься молодцом. Иди рядом со мной.

От его движения поднялась пыль, но она устояла на ногах. Она была готова глотать эту пыль лишь бы оставаться с ним рядом. Они миновали поворот, и неожиданно сквозь полумрак впереди забрезжил яркий свет.

– Мы почти у цели.

Сердце ее отчаянно забилось. Ей хотелось броситься вперед, обогнать Джесса и первой оказаться у выхода.

Свет ослепил их, когда они шагнули из пещеры на солнечный свет. Долгожданная жара постепенно растопила сосульки страха. Они спасены. Ей захотелось закричать от чувства облегчения, но она сдержалась. Вместо этого она возблагодарила всевышнего за их спасение.

Она открыла глаза и посмотрела на Джесса. Он смотрел на нее с явным восхищением.

– Мы одолели все преграды. – В голосе ее звучало удивление.

– Я горжусь тобой. Я знаю, как трудно тебе пришлось.

– Без тебя я бы не справилась.

– Не надо недооценивать свою силу, Осень. У тебя решительный ум, и ты твердо идешь к намеченной цели.

Его похвала подняла ее настроение. Полная благодарности, она бросилась в его объятия.

 

14

Поначалу жаркий воздух был приятен после пребывания в сырой и душной пещере. Но к тому времени, когда Джесс помог ей спуститься по скалистой стене, жара действовала на них угнетающе. Без питьевой воды она потеряет слишком много влаги, которая способна защитить ее от жары. Воды, которую захватил с собой Джесс, явно не хватит.

Когда они шли, соскальзывая с глинистых стен, осыпавшихся под их ногами, Осень споткнулась. Джесс притянул ее к себе.

– Я больше не могу.

– Всего в нескольких ярдах отсюда родник. – Он поддерживал ее, обхватив за талию, пока они не добрались до твердой почвы. Без дальнейших разговоров он наклонился и, подхватив ее, поднял, прижав к себе.

Она начала было протестовать, но потом отдалась успокаивающему чувству – испытывать радость, что тебя опекают. Теперь она могла не сосредотачивать все свое внимание на том, куда ступить. Она воспользовалась выгодой своего положения и стала разглядывать окрестности. Раньше она не имела понятия о том, какое это счастье – слышать, как поют птицы, видеть зеленую листву на деревьях, трепетавшую на ветру. Ее даже не раздражала надоедливая муха, летавшая у самого ее лица. Она приветствовала любое проявление жизни.

Позади нее послышалось ржание лошади. Она повернулась и увидела, что они приближаются к небольшой рощице. Две лошади паслись на крошечных клочках травы около ручья, но Осень быстро потеряла интерес к животным. Все ее внимание сосредоточилось на кристально чистой воде.

– Я могу выпить весь ручей, – сказала она ему.

– Я уверен, что смогла бы, и именно поэтому не пускаю тебя к нему. – Голос его звучал искренне, но твердо. – Когда человек неожиданно теряет жидкость, он должен пить очень понемногу и осторожно.

Она поняла его логику, зная законы выживания в пустыне. Но это не уменьшило ее желания припасть к прохладной воде.

– А если я пообещаю не пить, ты позволишь мне спуститься к ручью?

– Я не так глуп.

Он улыбался, опуская ее на небольшой клочок травы под одним из деревьев. Если бы у нее были силы, она сама бы пошла к воде, но ее мускулы отказывались слушаться ее. Наконец она согласилась остаться и наблюдать, как Джесс пойдет к лошадям, чтобы взять из багажа кое-что из вещей. Потом он опустился на колени и намочил чистый носовой платок.

– Теперь тебе станет легче, – произнес он, приближаясь к ней и отжимая платок.

Прикосновение прохладного платка показалось ей божественным. Она закрыла глаза, наслаждаясь тем, как влага проникает в ее опаленную кожу. Джесс дал ей глоток воды и вернулся к ручью, чтобы намочить небольшое полотенце.

Осторожно, чтобы не задеть синяки, он стер грязь, покрывавшую ее лицо, шею, руки. Осень расслабилась, стараясь избавиться от боли, от которой она страдала в пещере.

– Ты не хочешь еще об этом поговорить? – спросил Джесс.

Хотела ли она? Она и сама хотела бы это знать, глядя в голубое небо. Разговор снова вызовет в памяти страх и смерть.

– Думаю, что да, – неуверенно произнесла она.

– Ты помнишь, что с тобой произошло? – спросил он.

Она принялась терпеливо объяснять, как отправилась утром вслед за ним.

– Я даже вообразить не могла, почему ты ушел. Я должна была выяснить, меня вперед гнало любопытство, пока я не наткнулась на костер.

– Я прятался в горах за их лагерем. Я надеялся увидеть, сколько их, прежде чем действовать.

Она заволновалась.

– Я должна была что-нибудь сделать. Почему ты не предупредил меня?

– Когда я увидел тебя, мне показалось, будто ты знаешь, куда направляешься. Я решил, что ты собираешься встретиться с ними.

Осень с изумлением уставилась на него.

– Ты ведь не хочешь сказать, что думал, будто я работаю с ними?

– Мелькали подобные мысли, пока ты не схватила винтовку.

– Не раз в пещере я то же самое думала о тебе.

– Что ты имеешь в виду? – Он удивился не меньше ее.

– Я увидела двоих возле костра, а третий напал на меня сзади.

Его лоб пересекла складка. Недоумение и гнев выражало его лицо, когда он размышлял над ее словами.

– Вероятно, ты подумала, что это был я?

– Нет. – Она накрыла его ладонь своей. – Большой Хозяин сказал, чтобы я доверяла тебе.

– И ты поверила ему.

– Не совсем так. – Она заглянула ему в глаза. – Не знаю, что между нами произошло, я знаю одно – ты никогда не причинил бы мне боли.

В его глазах она прочла раскаяние.

– Что произошло, когда они поймали тебя? Ты их узнала?

Она отрицательно покачала головой и пересказала подслушанный разговор.

– Кто-то ударил меня по голове. Я совершенно ничего не помню до тех пор, пока не пришла в себя в пещере. – Она схватила его за руку, чтобы умерить его желание как-то помочь ей. – В пещере лежало тело моего дяди. Я думала, он с ними заодно, пока не нашла его мертвым. Они не убили бы его, если бы он работал на них, правда?

– Конечно, нет. Он тоже старался найти их.

Он сжал ее пальцы свободной рукой. Поглаживая ее по руке, он рассказал ей обо всем, что видел.

– Почему ты все-таки ушел тогда утром? Как тебе удалось отыскать их? Ты догадывался, что я пойду за тобой?

– Нет, я проснулся и почувствовал беспокойство, поэтому поднялся на большую скалу позади нашего лагеря. – Он помолчал, лаская ее по щеке. – Когда оказался на вершине, я стал рассматривать окрестность и заметил огонь. Я решил, что это лагерь бандита.

– Но как тебе удалось выйти прямиком на них?

– Вероятно, такое совпадение покажется тебе подозрительным, но так уж получилось.

– Почему ты не разбудил меня? – Она чуть сдвинулась на траве. – Мы могли бы устроить им ловушку.

Он глубоко вздохнул.

– Мне не хотелось причинять тебе боль. Я боялся, что может случиться беда. – Она попыталась подняться, но он мягко удержал ее. – Но ты пошла за мной. Когда я увидел, что бандиты капали на тебя, понял, что пришла беда. Я хотел помочь тебе, но не смог. Везде свистели пули. Прежде чем я сумел приблизиться, они убили твоего дядю и увезли тебя.

Осень вздохнула, расслабившись и облокотившись на дерево. Она не чувствовала себя виноватой в том, что пошла следом за ним – только сожалела, что не вела себя осторожней. Она чувствовала, что и он испытывает такие же чувства.

– Неплохо мы оба выглядим. Интересно, где мы находимся.

Он рассказал ей про каньон и про церемониальную пещеру.

– Господи, как же ты сумел отыскать меня? – воскликнула она. – Ведь пещера на многие мили от того места, где мы с тобой ночевали.

С возрастающим интересом слушала она его рассказ о встрече с шаманом.

– Просто невероятно, – прошептала она, скорее от ужаса, чем от неверия.

Но Джесс понял ее слова буквально.

– С научной точки зрения это не имеет смысла, но ведутся исследования по телепатии…

Джесс стал снимать разорванную ткань с ее колен: она смотрела на кровавое месиво, которое открылось ей. При этом она ощутила, что он как-то по-новому напряжен.

– Как только ты восстановишь силы, мы начнем выбираться отсюда. Тем бандитам не удастся так просто ускользнуть. – Он сжал кулаки, голос его звучал все более страстно. – Они заплатят за все – и за наркотики, и за убийство. Но особенно я хочу спросить с них за то, что они сделали с тобой.

Его слова отвлекли ее от собственных ран.

– Наркотики? О чем ты говоришь?

Несколько минут он внимательно смотрел на нее, и Осень могла догадываться, какая борьба чувств происходит в нем.

Она приподнялась и ухватилась за лацканы его рубашки. Сквозь боль и гнев она начала понимать, с чем он говорит.

– Так ты приехал не просто как владелец ранчо, на чьей земле сделано открытие.

– И как владелец, и как выполняющий особое задание.

– На кого ты работаешь? – Голос ее прозвучал жестко.

– Я член спецотряда. – Он объяснил ей, что такое международный отряд особого назначения, в который его привлекли сразу после окончания службы в армии.

– Почему же ты сразу не сказал мне? – Гнев выплескивался наружу.

– Я не имел права. Но мне очень хотелось довериться тебе.

– Довериться мне? Джесс, мы ведь были близки с тобой. И теперь ты говоришь мне, что мог так поступать, не испытывая доверия?

– Это происходило до того, как я узнал о контрабанде наркотиков. Как только я узнал об этом и начал подозревать тебя, то сразу вынужден был прекратить наши отношения.

– Что ты хочешь сказать? Подозревать меня? – Она забыла о своих ранах и мыслях о происшедшем чуде. Слишком трудно было ей поверить его объяснениям. – Ты все время думал, что я замешана в этом? И тебе ни разу не пришла в голову мысль спросить меня?

– Ты права. – Его взгляд не дал ей возразить. – Но факты свидетельствовали против тебя.

Слушая его, она признавала его правоту. Тот факт, что семья ее вела дела за границей, и то, что ее приезд совпал с первым появлением наркотиков в этом районе, делало ее вполне вероятной участницей событий.

– Я не знаю, что сказать, Джесс. Не понимаю – и это причиняет мне боль.

– Я знаю.

По его напряженному голосу она поняла, что ему тоже пришлось нелегко.

– Я не виню тебя за твой гнев. Я не имел права появляться здесь в течение последних дней, раз уж не мог довериться тебе. – Он понизил голос. – Но я ничего не мог с собой поделать. Каждый раз, как оказывался рядом с тобой, я мог думать только об одном – коснуться тебя… – Он замолчал. – … Любить тебя.

– Джесс. – В ее голосе прозвучал порыв страсти. – То же самое происходило и со мной. Я тоже хотела коснуться тебя…

– Иди ко мне.

Она шагнула в его объятия.

– Когда подозрение падало на кого-то еще, я не испытывал боли. Но мысль о том, что ко всему этому можешь иметь отношение ты, заставляла меня страдать, – пробормотал Джесс, касаясь губами ее волос. – Голос разума твердил мне, чтобы я был осторожен, но в душе я знал…

– Я чувствовала то же самое. Ты ведь об этом знаешь, правда?

– Теперь знаю… – прошептал он.

– Во всяком случае, все теперь позади. Мы можем не скрывать своих чувств.

– Ляг и отдохни. – Он нежно и заботливо поддерживал ее, помогая лечь на землю. – Нам еще придется очень сильно постараться, чтобы выбраться отсюда.

Ответом ему был только вздох, через несколько минут она ровно дышала. Теперь она не боялась уснуть. Она знала, что проснется и рядом будет Джесс.

Глубокая голубизна неба резко контрастировала с рыжими вершинами гор. В небе появился темный след, его пересекли еще два. Паутинки в небе. Джесс вспомнил о предсказании Хопи.

Дайя рассказывала ему о камнях Хопи, предсказывающих будущее. Все предсказания стали реальностью, кроме одного – оно предрекало конец света.

Он наступит, когда в небе кончат строить дом. Наверное, Хопи имели в виду запуск «Скайлэба». Неудача, постигшая спутник, принесла чувство облегчения.

Джесс посмотрел на черный след. Он видел перекрещивающиеся полосы. Пролетел еще один самолет. Следы его, в самом деле, напоминали гигантские паутины.

Осень пошевелилась в его объятиях, и он склонил голову, чтобы коснуться своей щекой ее мягкой прядки волос на виске.

– Ты оказалась права, Дайя, – прошептал он на языке своей бабушки. – Предсказания Хопи сбылись, похоже, сбывается и твое.

Он вспомнил о том, как Дайя говорила ему, что женщина научит снова любить его родное племя. Осени не удалось еще окончательно вернуть его к своему народу, но минувшей ночью он принял участие в одном из древних обрядов впервые за многие годы. За долгую ночь он испытал чувство, что у них одни корни и одно прошлое. Песня предков коснулась затаенных струн его души.

День принес новые сомнения. Образы прошлого поблекли. Теперь настало время действовать, но это вовсе не лишало его возможности размышлять. Если бы Дайя была рядом, она бы решила, что он находится под влиянием злых духов. Возможно, что так оно и есть, но голова его полна сомнений и страхов, а не сверхъестественных фантомов.

Дайя оказалась бесспорно права в одном. Он встретил женщину, которую смог полюбить, на Койотовых Ручьях. Он улыбнулся, вспомнив их первую встречу. Он ожидал увидеть грубую, может, даже мужеподобную женщину, привыкшую находиться на свежем воздухе. Осень оказалась сильной, одежда на ней была практичной, но ничто не могло скрыть ее красоту. С первого взгляда он решил, что она не сумеет выдержать здешних условий – больше недели, в крайнем случае, месяца. Его удивило, с какой готовностью она стремилась ближе узнать эту землю.

Его взгляд скользнул за расстегнувшуюся на груди рубашку. Ее груди скрывали черные кружева. Он вспомнил день, когда они впервые любили друг друга. Открывать истинно женскую сторону ее природы было непередаваемым восторгом.

Теперь, когда проблемы, связанные с наркотиками, решены, будет нетрудно восстановить их прежние отношения. Но честно ли это по отношению к Осени? Когда он встретил ее впервые, то решил, что интерес к ее собственному происхождению скоро угаснет – особенно когда она познакомится с теми далеко не идеальными условиями, в которых живут индейцы – ее родственники. Они не выдержали бы сравнения с тем высоким уровнем жизни, к которому она привыкла.

Но она по-прежнему восхищалась пустыней. Ее попытки узнать свою семью не увенчались успехом, но неудача только придала ей упорства.

Он ни в малейшей степени не хотел иметь отношение к ее поискам. Каждое сознательно прожитое им мгновение жизни было для него борьбой – он старался забыть, что в нем течет индейская кровь. Жажда Осени стать частью племени причинила ему страдания.

– Джесс, – прошептала Осень, поднимая голову.

Он не мог отвести от нее взгляда. Глаза ее – блестящие и черные, как бусы из камней, которые обычно носила на шее Дайя, – светились заботой и доверием.

– Ты беспокоишься? Тебе нехорошо?

– Все в порядке. Просто я думаю о прошлом.

– Оно не дает тебе покоя?

Удачно сказано, подумал он.

– Я думал, что уже избавился от всего, что связывало меня с племенем, а вчера ночью…

– Когда человек попадает в беду, он всегда возвращается к истокам, давшим ему силу.

Да, он не хочет идти путем племени. Да и не попал он ни в какую беду. Конечно, он пережил самые трудные дни в своей жизни. Он вспомнил дни, проведенные в Гондурасе, где обучал контрас, о том, как ощущал дыхание смерти, когда преследовал торговцев наркотиками через панамскую границу. И если честно, он всегда прибегал к тому, чему научила его Дайя.

Ему вспомнился образ Дайи. Ее пророчества эхом отзывались в памяти. Когда дело коснется любви. Он посмотрел на Осень. Его охватило странное, но приятное чувство – желание защитить ее, прижавшуюся всем телом к нему, полную тревоги.

– Ты знаешь, я кое-что нашла, пока находилась в ловушке – в той пещере. – Она подвинулась, положив свою руку поверх его.

Единственное, что он мог сделать – это сосредоточиться на том, что она говорит.

– Ты поняла, в чем источник твоей силы?

– Да. И, кроме того, я узнала, что найти пыталась его не там, где надо. Я думала, что очень важно, чтобы меня признал клан. Мне казалось, что я сумею быть такой, какая я есть на самом деле, пока не разделю с ними их образ жизни.

Он не мог объяснить себе, почему он чувствует, как исчезает его способность воспринимать ее слова, как у него появляется желание не слышать того, что она говорит. Он уже однажды пытался бороться с этим и проиграл.

– Кто ты – не зависит от одобрения других.

– Теперь я знаю это, но мне было очень больно, что Арло и остальные не признавали меня. Я до сих пор не понимаю, почему они старались держать меня в стороне от деда.

Джесс постарался подавить растущее в нем чувство вины. Он был прав, предупреждая Арло об Осени. Не было никаких доказательств тому, что она невиновна. Такое положение дел не упрощало его собственных взаимоотношений с кланом.

– Ты не должна относить это лично к себе.

– Да, конечно. – Она пожала плечами и вдруг вздрогнула от боли, которую вызвало резкое движение. – Что я тогда должна думать? Я знаю, что они делали это не просто потому, что во мне течет индейская кровь, многие дружат с белыми…

Он прервал ее тираду, спокойно заявив:

– Это моя вина, что они не хотели принимать тебя.

Его слова лишили ее дара речи. Какое-то время она с изумлением смотрела на него, и ему стало не по себе под ее испытующим взглядом.

– Я рассказал тебе о своих подозрениях в связи с наркотиками.

– Они тоже замешаны в этом деле? – В голосе ее слышалась тревога.

– Твой дядя помогал мне поддерживать контакт с резервацией. Долгое время активность дельцов приходилась на его территорию.

– Ты хочешь сказать, что клан имел отношение к наркотикам?

– Не непосредственно его семья, а некоторые из племени получали за это плату. Резервация находится под юрисдикцией навахо, так что правительство не может их тронуть.

– А у них есть собственная полиция?

– Да, – подтвердил он. – Нередко клану удавалось защитить своих членов от наказания федеральных властей, даже в тех случаях, когда было известно о переправке партии наркотиков.

– Тогда каким же образом тебе помогал мой дядя.

– Не забывай, что он верен традициям племени. Он ненавидел белых, но еще больше ненавидел тот вред, который приносят наркотики. Он хотел избавить резервацию от этого зла.

– И он считал, что я – часть этого зла?

Джесс в смущении отвернулся, на лице отражались испытываемые им чувства. Он знал, что она оправдывает его поведение по отношению к ней, но страдал не меньше от сознания этого.

– Твой дядя и я много лет проработали вместе, чтобы избавить эти места от чумы.

– Не могу представить, что наркобизнес здесь принял такой широкий размах, что об этом стоило бы волноваться. В этих краях ведь не так уж много людей.

– Именно поэтому здесь удобно организовывать отличный перевалочный пункт. Самолетами переправляют груз через границу. Обычно приземляются в отдаленных частях резервации.

Он провел рукой по лбу, словно пытаясь снять боль. Сказывалась бессонная ночь, пережитое волнение.

– Дельцы наркобизнеса обычно привлекают к завершающему этапу операции индейцев. На этот раз они перехитрили нас, действуя на территории моего ранчо.

– Никто не должен знать, кто ты.

– У нас надежное прикрытие.

– И вас много?

Он сжал челюсти. Он и так сказал слишком много. Ей лучше не знать о Вальдесе и других.

– А Большой Хозяин? Он тоже подозревает меня? – В ее голосе он уловил настороженность.

Осень затаила дыхание в ожидании ответа, но она непременно должна знать правду.

– Твой дядя хотел рассказать обо всем Большому Хозяину, но мы посоветовали ему не делать этого. Чем меньше людей знает, тем лучше.

– А Томас и Ли?

– Они знали.

Конечно, они должны были знать. Государственные правоохранительные органы, вероятно, работают в тесном контакте со спецслужбой Джесса. Она думала о том, что дядя подозревал ее в причастности к шайке дельцов. Неудивительно, что все они вели себя так сдержанно по отношению к ней. Ей еще повезло, что она вообще увиделась с Большим Хозяином.

Джесс прервал ее размышления.

– Большому Хозяину было очень трудно. Он разрывался между желанием принять тебя и просьбами своих сыновей.

– Он считает, что они отказались от моей матери.

– Я не знаю, как они относились к ней. Тебе придется спросить самой.

Она закрыла глаза, полные печали, которая пришла к ней, когда она поняла, что ничего уже не сможет выяснить с Арло. Слишком поздно.

– Ты считаешь, что Арло умер с уверенностью, что я…

– Нет. – Он прижал к ее губам кончики пальцев, не давая ей договорить. – Он наверняка понял, что ты невиновна. Если бы ты работала на них, они не стали бы избивать тебя до потери сознания.

– Арло тогда стоял рядом. – Она испытывала чувство облегчения, зная, что он узнал о ней правду, – Он пытался спасти мне жизнь. Вот поэтому они и застрелили его. Он умер из-за меня.

– Не вини себя. Так уж случилось. Никто не мог предвидеть подобное.

– Как мне вынести это? – Она спрятала лицо на его груди, стараясь умерить невысказанную боль.

Он крепко обнял ее за плечи.

– Не думай об этом. По крайней мере, он умер, зная, что ты не в чем не виновата. Это что-то да значит. И Большому Хозяину станет легче пережить утрату.

Она глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки. Тело ее запротестовало, когда она высвободилась из объятий Джесса и села.

– Ты прав. – Неуверенность, звучавшая в голосе, выдавала ее. – Пора двигаться. – Раздумья причиняют ей слишком много страданий.

– Подожди, я помогу тебе. – Джесс поддержал ее, когда она стала подниматься на ноги. – Ты еще слаба.

На мгновение у нее закружилась голова. Джесс придержал ее за локоть, и она с радостью приняла его поддержку. Жара только ухудшала дело.

– Я обещаю, что не стану пить. Позволь мне только помочить ноги.

Джесс заколебался, потом повел ее к воде.

– Ты права. Жарко. Я и сам не прочь искупаться.

Ей понадобилось немного времени, чтобы разуться. Она не стала снимать свою изорванную одежду. Через несколько мгновений она скользнула в прохладную воду. Сначала от холодной воды заныли ссадины, но после первоначального шока прохладная жидкость принесла облегчение.

– Просто божественно, – вздохнула она, оборачиваясь к Джессу.

Он снял ботинки и начал сбрасывать рубашку. На солнце кожа его блестела, на руках играли крепкие мускулы. Осень с восхищением смотрела на стройные линии его мужской фигуры – широкие плечи сужались к талии, плоскую поверхность живота пересекали складки.

Перехватив ее взгляд, он замер. На фоне природы пустыни он выглядел сильным и мужественным, словно воин, собирающийся взять то, что по праву ему принадлежит.

Он медленно шагнул в воду. Он приближался к ней, и вода поднималась выше – сначала она закрыла его обтянутые джинсами бедра, потом талию и, наконец, оставила ее взору только его обнаженную грудь. Ей хотелось коснуться его, но она не смогла пошевелиться.

– Теперь ты чувствуешь себя лучше? – Голос его звучал напряженно, и Осень понимала, что он испытывает такое же волнение, как она сама.

– Думаю, что останусь здесь до конца своих дней.

Он, успокоенный, засмеялся. Еще шаг – и он оказался рядом с ней.

Осень оставалась неподвижной, вода доходила ей до груди. Из-под полузакрытых век на нее смотрели его серебристые глаза. Они лучились желанием и страстью.

Ее сердце колотилось все сильнее. Этот человек спас ей жизнь. Он отбросил свои сомнения и отправился на ее поиски. Ей хотелось сказать ему, как много он значит для нее, но не сумела выговорить ни слова – горло сжал спазм.

Не произнеся ни слова, он пододвинулся ближе к ней. Вода переливалась от его голой груди к ее. Мягкие струи ласкали ее тело. Интересно, не передает ли вода чувства, владевшие ими?

Он коснулся под водой ее рук и поднял их на поверхность. Он посмотрел на синяки, покрывавшие их, нежно дотрагиваясь до тела подушечками пальцев.

– Кажется, порезы неглубокие. – Его дыхание опаляло ее лицо, охлаждая влажную кожу. – Тебе совсем немножко будет больно.

Она сжала кулаки, чтобы он не смотрел на ее изуродованные руки.

– Они скоро снова станут красивыми, как прежде. Это быстро пройдет. У меня есть лечебные травы. Их дал мне твой дед.

Его слова удивили ее. До сегодняшнего дня она не подозревала, что Джесс обладает опытом по части врачевания. Она ничего не стала спрашивать. Приняла подарок Большого Хозяина. Ей было приятно, что он волновался за нее.

Из заднего кармана Джесс вынул платок и вытер грязь с ее рук. Его нежная заботливость успокаивала ее душевные раны, а прохладная вода залечивала физические.

Закончив протирать ей руку, он сунул носовой платок в карман. Медленно он начал расстегивать ее рубашку. Сначала он расстегнул верхние пуговицы, потом немного подождал, чтобы дать ей возможность возразить, если она против того, что он делает. Она не двигалась.

Рубашка свободно затрепетала, и он скинул ее с плеч. Она соскользнула вниз. Она едва заметила это боковым зрением. Ее внимание сосредоточилось на его все более ускоряющемся пульсе. Кровь билась на шее с такой же частотой, как и ее собственная.

Ветерок ласкал ее обнаженные плечи. Вода заливалась между грудями, по-прежнему покрытыми черным кружевом. Он провел ладонями по ее рукам, погладил плечи и, наконец, коснулся ямки на шее. Он стал нежно проводить по ней кончиками пальцев, пока они не замерли около ее рта.

Теперь все его внимание сосредоточилось на ее губах, которые под его горячим взглядом дрогнули. Он обхватил ее за подбородок и потянул вниз, пока их губы, наконец, не встретились.

Он оторвался от нее, только когда почувствовал, что ей трудно дышать, и улыбнулся. Его пальцы ласкали ее шею.

– Теперь ты чувствуешь себя лучше?

Она опустила голову в знак согласия.

– Но от этого мне не стало ничуть прохладнее, – добавила она.

Его сильный искренний смех разносился по каньону.

– Теперь давай приступим к твоему лечению.

Она с улыбкой выразила свое согласие, не смея сказать ему, что предпочла бы кое-что другое. Она снова сдержалась, еще не вполне доверяя своему инстинкту. Она чувствовала, что недостаточно окрепла после ночи, проведенной в пещере.

Джесс, вероятно, понял ее сомнения и сменил свое явное отношение к ней как мужчины на более нейтральное.

Он снова достал платок и стал осторожно, стараясь не причинить боли, обтирать грязь с ее тела.

Она старалась оставаться безразличной к его прикосновениям, но это давалось ей с большим трудом. Его обнаженная грудь блестела на солнце. Ей хотелось дотронуться до его бронзовой кожи. Его влажные волосы прилипли к щекам. Ей хотелось запустить пальцы в густые пряди. Он крепко сжал губы, стараясь не выдать своих чувств. Ей хотелось провести рукой по его крепкому телу и ощутить его мужскую силу. Она ничего не сделала, оставаясь неподвижной. Наконец, она больше не смогла терпеть. Она выхватила носовой платок из его рук и провела им по тугим мускулам на его груди, спине, руках. Его глаза были полны желания. Ее сердце было полно любви.

Ее мысли прервал крик орла. Он пролетал мимо, его зоркие глаза высматривали добычу.

– Быстрый Орел, – пробормотала она.

Джесс отступил назад, желание, светившееся в его глазах, исчезло.

– Что ты сказала?

– Орел! – Она показала на птицу, парившую в вышине. – Быстрый.

– Моя бабушка рассказывала, что о моем имени мне напомнит женщина.

Его отстраненный тон озадачил ее не меньше, чем его слова.

– Быстрый Орел – такое имя тебе дали индейцы?

Он начал было отрицать это, потом передумал и кивнул:

– Женщины в семье называли ребенка таким именем, которое, как им казалось, выражает особенности его характера.

Несмотря на то, с каким видом он это произнес, она улыбнулась.

– Они тоже устраивали обед, чтобы отпраздновать твою первую улыбку? – Она надеялась, что ее слова о старинном обычае вызовут улыбку у него. Но этого не произошло.

– Нам лучше как можно скорее выходить отсюда и идти в каньон.

Она схватила его за руку.

– Разве что-то не так, Джесс? Почему вдруг такая спешка?

– Нам ведь все равно пора двигаться в путь, к тому же…

Она не дала ему договорить.

– Знаю, но ведь дело совсем не в этом. Каждый раз, как только я вспоминаю о твоем индейском прошлом, ты уходишь в себя – словно отгораживаешься стеной.

– Индейском?

– Я ясно выразилась.

Он улыбнулся в ответ на ее слова и снова стал серьезным.

– Я в самом деле не знаю, какое это имеет значение. Когда ты приехала впервые, я не поверил, что тебя всерьез интересует жизнь племени.

Она начала протестовать, но он взял ее за руку.

– Я знаю, ты доказала свою искренность, и именно это не дает мне покоя. Я не хочу иметь ничего общего с традициями племени.

– Как же ты можешь так говорить после всего, что произошло? Если бы не Большой Хозяин, тебе никогда не найти меня.

– Я не довел дело до конца, но должен сделать это прежде, чем позволю развиваться нашим отношениям дальше.

С возрастающими тревогой и страхом она поняла, что он говорит правду. Им нужно обсудить все подробно, ничего не утаивая друг от друга. Сейчас было не время. Она еще слаба после пребывания в пещере. И если Джесс всю ночь не спал, то и ее нервы были на пределе.

Она на ощупь отыскала свою рубашку и подняла руку, прося его помочь ей выйти из воды.

– В этом ты прав. Нам еще многое нужно сделать. И самое главное – выбраться отсюда и найти тех людей.

Он поднял ее на руки.

– Мы поговорим об этом позже. Я обещаю. – Сказав это, он понес ее к траве. Дал ей полотенце и пошел готовить лошадей.

Осень не стала мысленно повторять их разговор. По крайней мере, он не отказался поговорить с ней. Обещание лучше молчания. Она отжала свою мокрую рубашку, прежде чем надеть, и стала наблюдать, как Джесс вытирает лошадей и подтягивает подпругу.

– Пора двигаться. Скоро прилетит поисковый вертолет. Нужно к этому времени оказаться рядом с хорошей площадкой, на которую мог бы сесть вертолет.

Он хочет отправить ее отсюда. Осень закрыла глаза. Это не имеет значения. Предчувствие говорило ей, что сейчас лучше промолчать. Ей казалось, что его сомнения вызваны не отношением к ней лично, а той борьбой, которую он вел. До чего же она устала. Позже она еще поспорит с ним, и они смогут восстановить свои непрочные отношения.

 

15

К тому времени, когда они добрались до конца бокового каньона и вышли к главному ущелью, одежда Осени совсем высохла. Сидя верхом на пегом коне, она видела, что джинсы Джесса еще влажны в складках. Темные полосы на ткани расплывались с каждым движением его лошади.

Они вышли на открытое пространство. Джесс натянул поводья и подождал, пока Осень подъедет к нему.

– Подождем здесь, пока прилетит вертолет. Здесь неплохая площадка для посадки.

– Ты уверен, что он прилетит?

– Большой Хозяин обещал. Он обещал, что в случае необходимости прилетит сам.

– Он вызовет шерифа?

Он кивнул:

– У полиции есть большой вертолет, они смогут отыскать остальных. Возможно, он позвонит Сэму.

– А Сэм в курсе насчет твоей работы?

Он на мгновение заколебался, потом ответил:

– Один из немногих.

По его тону она поняла, что ей больше не следует задавать вопросов.

Возможно, он и так сказал ей гораздо больше, чем одобрило бы его начальство.

Она не злоупотребит его доверием.

– Сначала я отправлю тебя к себе на ранчо. Хочу, чтобы ты там отдохнула.

Мысль о том, что она поедет в дом Джесса, вызвала у нее странное чувство – словно ей предстояло возвращаться в родной дом. Она не имела права испытывать подобное чувство, но, несмотря на нерешительность Джесса, она питала надежду по отношению к нему.

Только они успели устроиться в тени кустарника, как по каньону разнесся шум приближающегося вертолета. Стены усилили шум, и казалось, что рядом гремят орудия. Осень боковым зрением заметила, как шум гонит прочь испуганных зайцев. Из кустов вылетели несколько птиц. Спускаясь, вертолет поднял вихрь песка. Осень прикрыла глаза рукой – единственное, что она могла сделать – и увидела, что Джесс надвинул на глаза шляпу. Когда огромная стрекоза приземлилась, она узнала опознавательные знаки машины шерифа. На месте пассажира сидел Сэм.

Наступила пронзительная тишина, когда умолк мотор. Открылась боковая дверца, и, к великому удивлению, из машины вышел Большой Хозяин.

Его лицо выражало интерес. Осень улыбалась, испытывая чувство уверенности и тронутая его заботой о ней. Джесс сказал ей, что старый шаман знает о смерти сына.

Пилот остался в кабине вертолета. Осень и Джесс ждали под деревом, пока к ним подойдут Сэм и Большой Хозяин. Лошади были еще слишком напуганы шумом, чтобы их можно было оставить без присмотра. Джесс сильной рукой придерживал поводья.

– Вот вы где, – сказал Большой Хозяин с довольной улыбкой.

Джесс, не желая терять попусту время, сразу начал объяснять ему, что произошло. Когда начал рассказывать об Арло, он замолчал и повернулся к Осени. Она шагнула вперед, охваченная желанием взять деда за руку, чтобы умерить его боль, которую, она знала, он испытывает.

Вероятно, он почувствовал ее нерешительность и заговорил первым:

– Похоже, у тебя, внучка, есть новости.

Она покачала головой и сглотнула, стараясь избавиться от непрошенной сухости в горле. Она посмотрела на окружающие их горы. Слышно было, как птицы зовут своих подруг, перелетая с куста на куст.

Она взглянула в лицо Большому Хозяину. Выражение его оставалось по-прежнему суровым, и она понимала, что ей нужно найти в себе мужество и заговорить с ним об Арло.

– Мой дядя умер, спасая мне жизнь. Мне очень жаль, – пробормотала она, помня о том, что теперь люди племени никогда уже не назовут Арло по имени, раз его больше нет в живых.

Легкая дрожь в его плечах – единственное, что выдавало чувства Большого Хозяина. Его мускулы напряглись, а она продолжала свой рассказ о событиях, происшедших за последние тридцать шесть часов.

– Мне очень жалко, что тебе пришлось все это пережить. Я не понимал, почему мои сыновья не доверяли тебе. По крайней мере, он защищал тебя, – извинился Большой Хозяин. – Какая бессмысленная смерть.

– Если бы я догадывалась, то могла бы хоть что-то прояснить в сложившейся ситуации. Моя семья приехала бы поговорить с вами. – Свои слова она обращала и к Джессу.

– Мы не в силах изменить прошлое, – произнес Большой Хозяин. – Теперь нужно решать нынешние проблемы. Люди, совершившие зло, по-прежнему неподалеку.

В разговор вступил Джесс.

– Я приступлю к делу сразу же, как мы выберемся отсюда.

Большой Хозяин посмотрел на Осень. Он не скрывал своего интереса к ней, что смягчало ее печаль.

– Будь осторожна, внучка. Эти люди – средоточие зла.

– Не волнуйся, дедушка. Я буду осмотрительна.

– Мое сердце полно любви к тебе. Я не хочу, чтобы ты страдала.

Как долго она мечтала услышать такие слова.

Она забыла о своем индейском стоицизме, который по-прежнему был чужд ее натуре, и склонилась к деду, чтобы заключить его в свои объятия.

– Я тоже люблю тебя. – Она прижалась щекой к его щеке, вдыхая запах дыма, пропитавшего его кожу – запах, по которому она всегда отличит его.

Большой Хозяин сначала неуверенно поднял руку, но потом уступил своим чувствам. Он обвил ее своими руками. Ее глаза наполнились слезами, которые она едва сдерживала.

– Самое главное – ты спасена. – Голос его звучал заботливо.

– Ты поедешь с нами на ранчо?

– Но не для того, чтобы остаться. Я должен сообщить семье печальную новость.

Она знала, что официальной церемонии погребения ее дяди не будет. Люди племени хотели иметь как можно меньше дел с мертвыми, да и духи умерших не станут особенно задерживаться. Не говоря уже о возможности заразиться. В этом отношении будут приняты все меры предосторожности. Для этого и нужен был Большой Хозяин.

В ее глазах отразилось сожаление.

– Я не смогу поехать с тобой.

Он кивнул, после чего повернулся к остальным.

– Вы должны найти этих людей.

– Вы знаете, кто они? Вы видели их прежде с вашим сыном? – поинтересовался Сэм.

– Нет. Но я уверен, что он пару раз упоминал о них в разговоре. Судя по вашему описанию, они служили с ним в армии.

К разговору присоединился Джесс.

– Сэм, ты можешь проверить послужные списки? Вполне возможно, они служили с ним и попали в отряд подрывников. Это объясняет то, с какой легкостью они попали в лагерь.

– Это объясняет и то, что они хорошо знают местность, – добавил Сэм. – Возможно, они много лет подряд приезжали к нему под предлогом навестить старого друга.

– Вы забираете Осень на ранчо, Сэм. Большой хозяин тоже полетит с вами. А я пойду за телом Арло. Пещера должна находиться где-то вверху этого каньона. – Джесс жестом показал на примыкающий каньон.

Голос его затих. Она не особенно старалась сосредоточиться. Она знала, что теперь всем заправляет Сэм. Неожиданно все происходящее утратило для нее прежний интерес. Все, о чем она могла сейчас думать, – что она находится уже на пути к дому Джесса, где ее ждет настоящая постель – не будет больше спального мешка, расстеленного прямо на жестком песке.

Веки ее невероятно отяжелели. Стены каньона стали расплываться. Не успев предупредить остальных, она потеряла сознание.

Услышав глухой удар от падения ее тела, Джесс замолчал. Он сразу принялся действовать. Подняв ее на руки, он крикнул двум мужчинам, направляясь к вертолету:

– Нужно срочно везти ее на ранчо. Сэм, найди Мэг, пусть она присмотрит за Осенью. Не думаю, что ей нужен врач, Мэг сумеет ей помочь.

У жены управляющего имелся диплом медсестры, который оказался как нельзя кстати в таком отдаленном месте, как ранчо Орлиные Высоты. Женщина избавила работников от многочисленных путешествий в город для лечения мелких ранений и легких заболеваний. Она сумеет определить, нуждается ли Осень в медицинском наблюдении и в случае необходимости отвезет ее в больницу. Еще раз проинструктировав Сэма, Джесс помахал им на прощание.

Пещеру оказалось найти даже легче, чем он предполагал. Ему понадобился целый час, чтобы вытащить тело и добраться до каньона прежде, чем туда успеет вернуться вертолет. Но Джесс успел сделать это раньше, чем представитель шерифа и Сэм приземлились.

Джесс поместил тело Арло в грузовой отсек вертолета. Представитель проследит, чтобы Арло похоронили как можно скорее. Джесс старался воспринимать свою работу как белый, но испытывал острое желание произнести несколько строк из песни-заклинания, чтобы защитить себя от злых духов смерти.

Ему нужно было спешить – подгоняли дела. Он сказал Сэму, как добраться до лагеря стрелявшего в них бандита и попросил его пролететь так, чтобы он мог попасть туда сам. Он хотел проверить, нет ли там каких следов, которые могут подсказать разгадку – где нужно искать тех людей. У него было такое чувство, что их нужно искать где-то совсем близко к лагерю. Вполне возможно, что там они спрятали и реликвии. За них дадут хорошие деньги, особенно на черном рынке.

К тому времени, когда он добрался до каньона, где располагался лагерь, солнце стояло в зените. На тот случай, если бандиты находились на месте, он приближался с предосторожностями.

Привязав лошадь в тени дерева, он прокрался вперед, чтобы осмотреть местность. Он подумал было, не подняться ли ему снова на скалу, но отказался от этой мысли. Ведь тогда ему помешало именно то, что расстояние между ним и бандитами слишком велико.

Вдруг он услышал шум. Он остановился и огляделся, прежде чем спрятаться за валун. Он отполз в сторону лагеря. Некоторые вещи бандитов по-прежнему были разбросаны вокруг, так что Джесс сделал вывод, что они не возвращались.

Слева от кострища послышался стон. Джесс напрягся, готовый действовать. Голос явно принадлежал человеку. Джесс сделал несколько шагов и нырнул за ближайший камень.

И снова уловил стон. Здесь кто-то был и, судя по звуку, он был ранен. Но не исключено, что это просто ловушка. Приближаясь, он вытащил из-за голенища нож.

Джесс стал медленно обходить скалу. По лагерю веял ветерок, от его порыва Джесс едва не задохнулся. Зловоние смерти коснулось его. Он открыл глаза, собирая всю силу воли, чтобы пойти вперед. Он знал, что ему предстоит увидеть, но не хотел встречи с этим.

Слева от него опять раздался стон.

Кто-то умер, а кто-то был жив. Двигаясь с максимальной осторожностью, он вышел на открытое пространство, согнув колени и приготовив нож.

На земле лежал мертвый мул, спина его была в крови и пыли.

– О-о-о.

Джесс обернулся. За скалой лежал человек, одетый в коричневую форму.

Он приблизился к человеку. Тот лежал лицом в другую сторону. Рубашка была липкой от крови. Осторожно он перевернул израненное тело. Перед ним был Фрэнк Риккер.

Фрэнк вздрогнул, когда Джесс повернул его к себе. Веки его дрожали, глаза с трудом сумели сосредоточиться на лице Джесса.

– Рад тебя видеть, Баррен.

– Не разговаривай. Сейчас я дам тебе воды. – Он скинул с плеч рюкзак и открыл флягу с водой. – Что с тобой произошло? – спросил он, расстегивая рубашку Фрэнка, чтобы осмотреть его.

– Я… услышал выстрелы. – Фрэнк пытался облизать губы распухшим языком.

– Когда это случалось? – спросил Джесс, думая о вчерашнем утре.

Фрэнк судорожно вдохнул воздух и едва выдавил из себя:

– Вчера, примерно во время захода солнца.

Фрэнк снова застонал.

– Где О’Нил? Ведь она ушла вместе с тобой, да?

– Она отправилась следом за мной. – Джесс приподнял голову Фрэнка.

– Она…

– Жива? Но ведь ее пытались убить. Они избили ее и оставили умирать в пещере. Они застрелили Росса.

– Невелика потеря.

Фрэнк дернулся, когда Джесс сильнее, чем нужно надавил на рану. На какое-то мгновение у Джесса мелькнула мысль оставить его умирать здесь. С его точки зрения, мир от этого только бы выиграл.

– Не старайся казаться еще большим ослом, чем ты есть на самом деле.

Фрэнк дернулся, но никак словами не прореагировал на замечание.

– Как рана? – поинтересовался он.

– Пуля прошла насквозь, это само по себе неплохо.

Джесс смочил его губы несколькими каплями воды.

– А как ты считаешь, здесь поблизости есть хоть одна живая душа?

Фрэнк тряхнул головой.

– Я вышел раньше. Как же больно. – Он вздрогнул.

– Ты будешь жить, если только сумею вытащить тебя отсюда.

– Здесь есть передатчик. Вон, в моем рюкзаке. – Рука его двинулась в сторону кустов.

Джесс поднялся и начал обследовать местность, пока не нашел рюкзак. Он устроился рядом с Фрэнком и осмотрел содержимое вещмешка. Он обнаружил пакет первой помощи и вынул его. Потом перевернул Фрэнка на живот, чтобы промыть рану. Движение вызвало кровотечение, и понадобилось некоторое время, чтобы липкий поток прекратился. К этому времени Джесс связался по радио с Сэмом. Тот пообещал быть минут через пятнадцать.

– Почему ты не вызвал Сэма, услышав выстрелы? – спросил Джесс.

Теперь, когда самые важные проблемы были решены, причем он постарался сделать все как можно лучше, у него стали возникать подозрения.

– Что ты здесь делал?

– Когда мы обнаружили, что ты и О’Нил исчезли из лагеря, дока чуть не хватил удар.

Джесс мог себе представить. Профессор странно вел себя во время последних событий.

Вероятно, для него все это оказалось слишком большим бременем. Он надеялся, что старик останется там, где ему положено было находиться. У всех и без него хватало дел.

– Карсон хотел пойти, но мы настояли на том, чтобы он остался в лагере. – Фрэнк выпил еще глоток воды, голос его звучал хрипло. – Не доверяйте этому малому.

Джесс так и сделает. К тому же еще меньше он доверяет Риккеру. Его объяснения звучали вполне логично. Но то, что он нашел этот лагерь, казалось слишком уж большим совпадением. Джесс подозревал, что Риккер собирался встретиться здесь с двумя бандитами. Если это так, то между ними явно что-то произошло, и они решили убрать Риккера. Ему надо будет поговорить с Сэмом. Необходимо, чтобы кто-нибудь приглядывал за Фрэнком.

Он устроил Фрэнка как можно удобнее, после чего решил поискать какие-нибудь следы, которые бы могли подсказать, кто эти двое, и куда они направились. Пустая фляжка, складной нож и мусор – вот все, что он нашел. Никаких намеков на их возможное местонахождение.

Он закрыл глаза и постарался расслабиться. В его расположении был один убитый, один раненый и двое убийц на свободе. Что-то последует дальше?

Проснувшись, Осень не могла понять, где находится. Она не имела ни малейшего представления о том, сколько сейчас времени и даже какой сегодня день. Солнечный свет струился в комнату. Он проникал через стеклянную дверь и окно, выходившее в патио, полный цветов и кустарников. Она нахмурилась. По-прежнему она в пустыне или ее перевезли в Феникс?

События последних дней промелькнули в ее памяти, пока она не вспомнила о самом последнем. Большой Хозяин, в самом деле, сказал, что любит ее? Или ей приснилось?

Она закрыла глаза и отдалась воспоминаниям – память согрела ей сердце. Похоже, что племя все-таки примет ее. И какая ирония судьбы – ей пришлось пройти через все это, чтобы они, наконец, признали ее, думала она, раскинувшись на постели.

Ее рукам было очень просторно. Она раскинула их в стороны, но все равно не коснулась края кровати. Эта кровать явно не походила на ее собственную короткую и неширокую кровать, с которой у нее вечно свисали ноги. Но это и не больничная койка.

Она перевернулась и начала рассматривать комнату. К своему изумлению, она обнаружила, что находится на огромной кровати, которая казалась слишком большой даже в очень просторной комнате.

Но не размер комнаты поразил ее, а убранство. Комната на сто процентов выглядела женской.

Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, куда ее собирались везти. К Джессу. Но это не может быть дом Джесса, если она только не находится в той комнате, где никогда не бывала прежде. Во время прежних своих визитов она большую часть времени проводила или в гостиной, или в его спальне.

Комната вся была обставлена мебелью из красного дерева в стиле, модном в 50-х. И, правда, убранство ее очень напоминало 50-e, отличаясь простыми изящными линиями. Ковер и занавески были спокойного светло-зеленого цвета. Около самого окна в горшках росли зеленые лиственные деревья, внося в дом запахи сада.

В углу стоял большой письменный стол. Рядом – стул, чтобы можно было сидя смотреть на патио. У дальней стены расположился туалетный столик. Остальная часть стен была в зеркалах.

Ее собственное отражение смотрело на нее. Именно в этот момент она обратила внимание на свою внешность. Волосы спадали с плеч. Там, где виднелась кожа, красовались синяки. Одежда, которую она увидела на себе, удивила ее еще больше. На ней был шелковый халат, лимонный цвет которого оттенял ее загорелую кожу.

Еще раз оглядев комнату, она задала себе вопрос: какое отношение к этой комнате мог иметь Джесс? Мысль эта отдалась в ее сердце болью. Он сказал ей, что никогда не был женат. Но, может, у него была женщина, которая жила здесь. Она закрыла глаза, перевернулась на живот и постаралась сосредоточиться, разглядывая окружающую ее роскошь, отбросив волнующие ее мысли о Джессе.

Каким бы ни было его прошлое, она научится принимать его. Она не допустит, чтобы что-нибудь встало между ними – тем более ревность к тем, кого он любил прежде.

Оставались еще более важные вопросы, требующие своего решения. Оставалось будущее, о котором ей хотелось помечтать.

Она вздохнула и вспомнила о том, как заботливо вел себя по отношению к ней Джесс. Воспоминания об этом наполнили ее чувством благодарности и теплом, особенно когда она подумала, как он нес ее к ручью, нежно касаясь ее ран. Мысль о прикосновении его пальцев к ее телу наполнила ее восторгом, вызвавшим дрожь.

Возможно, ей нужно вести себя осмотрительно и не верить в обещанную Джессом любовь. Но она ничего не может с собой поделать. Она понимала, чем это может снова закончиться. Надежда на будущее и то, что ее признал дед, смягчали трагические события последних нескольких дней.

Она не испытывала ни малейшего желания волноваться по поводу разрушений, причиненных находкам профессора, или же оплакивать смерть Арло. Она знала, что ей придется повернуться лицом к этим вещам, но в настоящий момент она утешала себя фантазиями о своем возможном будущем.

Она закрыла глаза, представляя Джесса. И как она могла только прожить все эти месяцы, делая вид, что он вовсе не интересует ее! Думая о прошлом, она поняла, что ее поведение по отношению к нему было обыкновенной реакцией. Она полюбила его с самого первого раза, как только увидела, но его неожиданное поведение и вызвало защитную реакцию.

Не в ее обычаях было поддаваться страху, тем более ее не пугали люди, относившиеся к ней с холодным презрением. В ответ она изображала полное безразличие. Ей удалось убедить Джесса, профессора и даже саму себя, что хозяин ранчо интересует ее как нельзя меньше, но Большой Хозяин увидел ее насквозь. Она улыбнулась.

Позади нее отворилась дверь. Джесс? Она быстро оглянулась. Она с трудом сумела скрыть свое разочарование, когда увидела приближавшуюся женщину. Узнав рыжеволосую, она обрадовалась, ее разочарование сменилось восторгом.

– Мэг, как приятно снова видеть тебя. – Осень доставили удовольствие те несколько разговоров, которые у нее были с женой управляющего Джесса.

Мэг, казалось, тоже была рада видеть Осень.

– Привет, дорогая. Как я рад видеть, что ты, наконец, проснулась. – Она подошла к постели и склонилась, чтобы пощупать лоб Осени.

Осень улыбнулась привлекательной женщине.

– Значит, ты и есть та, которая будет присматривать за мной?

– Я ведь медсестра, – улыбнулась в ответ Мэг. – Я всегда рядом, когда здесь происходят какие-нибудь неприятности.

– Похоже, что и ты не против.

– Шутишь? Со всеми этими милыми мужчинами, которые, кстати, словно большие дети, когда дело касается болезни.

Осень рассмеялась вместе с Мэг.

– Точно как большие сосунки.

– Так и есть. – Мэг выпрямилась и внимательно посмотрела на Осень. – Ты уже выглядишь гораздо лучше. Ты выглядела ужасно, когда тебя привезли.

– Спасибо тебе.

Не испытывая никакого желания обсуждать последние события, она спросила.

– Сколько времени я здесь нахожусь?

– Всего часа два. Тебя привезли и сразу же улетели. Я слышала о том, что вроде хотят переправить сюда всех остальных, кто остался там.

– О! – Осень оглядела комнату. – Какая красивая спальня. Это твой дом?

– Хотела бы я такой иметь. Эта часть поместья Баррена. Разве ты не бывала здесь раньше?

Осень отрицательно покачала головой.

– Здесь совсем не так, как в той части дома, которую я видела.

– Это доказывает то, что этот дом – дело не его рук. – Мэг присела на краешек постели, явно соглашаясь несколько минут поболтать. Осень устроилась на плюшевых подушках.

– Гостиная и кухня устроены в соответствии с потребностями мужчины. Остальная часть дома такая же. Только эта комната отличается от остальных.

Осень молчала, ожидая дальнейших объяснений. Мэг подняла бровь и, наконец, стала рассказывать:

– Тебя мучает любопытство, – заговорила она, похлопывая Осень по плечу. – Эта была комната матери Джесса.

Вероятно, на ее лице отразилось испытанное ею облегчение, потому что в глазах Мэг зажглись искорки смеха.

– Первым их домом был тот, в котором сейчас живем мы с мужем. Как ты, вероятно, заметила, это двухэтажное чудовище, построенное в викторианскую эпоху. Мать Джесса ненавидела его и построила этот дом. Отец Джесса настаивал на том, чтобы дом был практичным, но позволил Джин устроить в ее комнате все по ее собственному вкусу. – Мэг обвела рукой комнату – Всем этим не пользовались многие годы. Ты должна чувствовать свое привилегированное положение.

Осень уставилась на женщину:

– И Джесс сам… – Она замолчала, чувствуя неловкость и боясь проявить излишнее любопытство при жене одного из работников Джесса.

– Сам велел поместить меня сюда?

Мэг кивнула. Осень хотела узнать, значило ли то, что ее разместили в комнате матери Джесса, что у него есть какие-то планы по отношению к ней.

– Глядя на тебя и наблюдая за твоим поведением, я могу догадаться, что между вами что-то заваривается.

Осень улыбнулась. Ей всегда нравилась прямота этой женщины.

– Я очень надеюсь на это, Мэг. Но наши отношения очень непрочны. Я буду благодарна за любую помощь, которую получу.

– Понимаю. – Мэг откинулась назад, во взгляде отражалось раздумье. – Значит, старый упрямец, наконец, пришел в чувство. Интересно, что между вами двумя произошло. Похоже, все дело в этом.

– Это длинная история. – Осень не знала, что ей ответить.

– Спорю, что она имеет отношение к твоему интересу к племени. Что касается мужчин навахо, то они упрямы, как ослы.

– Что ты имеешь в виду? – Осень не смогла удержаться от вопроса. Возможно, ей следовало воздержаться и спросить у Джесса, но ей почему-то казалось, что она больше узнает от Мэг.

Жена управляющего ответила не сразу. Она внимательно смотрела на Осень, явно размышляя над тем, в какой степени она может доверять ей. Осень была для нее посторонним человеком, и Мэг испытывала определенное чувство преданности своему хозяину.

– Меня очень интересует он, – объяснила Осень. – Недавно он спас мне жизнь, но это одна причина. – Она в нескольких словах рассказала о событиях последних дней. Она рассказала о том, как внимательно он вел себя по отношению к ней у ручья, опуская чисто личные аспекты. Мэг явно читала между строк, потому что решилась говорить.

– Ничего удивительного в том, что к тебе относятся здесь особо. Нет, ты небезразлична ему. Это объясняет, почему Джесс открыл комнату для тебя. Честно сказать, я рада этому. Ему нужен кто-то в его жизни, кто мог бы влиять на его резкий характер.

– Надеюсь, что сумею когда-нибудь это сделать. Я люблю его, Мэг, – неожиданно призналась Осень. Пальцы ее крепко вцепились в края простыни.

– То, что ты наполовину индианка, усложнит дело. Более того, ты стремишься изучить свои корни, пытаешься наладить отношения с кланом.

– Откуда ты все об этом знаешь?

Мэг откинула назад прядь каштановых волос.

– Поверь, в этих краях новости разносятся быстрее ветра. Мы о каждом человеке знаем, чем он занят.

– А ты знаешь, почему Большой Хозяин и клан не приняли меня?

Мэг нахмурилась.

– Нет. Мы никак не могли понять. Большинство индейцев стараются вернуть себе своих детей. Многие из них покидают резервации, но их всегда ждут обратно.

Осень не думала, что ей следует касаться темы наркотиков. Работники Джесса могли не знать о его участии в работе спецотряда. Следующие сказанные Мэг слова изменили ход ее мыслей.

– На самом деле Джесса многие годы уговаривали вернуться в резервацию. Ведь он большую часть своего детства провел там.

– Он рассказывал мне, – отозвалась Осень. Она знала и то, что Джесс не хотел и слышать о возвращении.

Мэг молчала, обдумывая следующие слова.

– А он не рассказывал, почему не вернулся?

Осень отрицательно покачала головой.

– Отец Джесса безумно любил свою жену Джин. Джесс был их единственным ребенком.

– Ты знала его родителей?

Мэг кивнула.

– Я выросла на этом ранчо. Мой отец постоянно работал здесь. – Мэг скрестила ноги, положив их на кровать и обхватив себя за плечи.

Осень ждала, вдруг поняв, что Мэг собирается сказать ей что-то очень важное для их дальнейших отношений с Джессом.

– Джим умерла, когда Джесс учился в институте. Он учился в городе, так что его не было дома, когда это случилось. К тому времени, когда вернулся домой, он нашел отца опустившимся.

– Что ты имеешь в виду?

– Смерть любимой жены сломала его. Думаю, он тоже хотел умереть и только помогал себе, напиваясь до полусмерти. Джесс пришел в бешенство, узнав об этом. Между ними стали происходить ужасные ссоры. Однажды вечером после очередного скандала отец Джесса отправился в город. Он никогда не пил дома. Он свернул с шоссе, машина упала на скалы и взорвалась.

Осень заметила, что пальцы, сжимавшие простыню, побелели. Она попробовала разжать кулак, но не смогла.

Мэг продолжала:

– Само по себе достаточно плохо уже то, что отец его погиб, но ко всему он оставил ужасный след в душе сына. Его пугает алкоголизм. В этих краях многие считают индейцев пьяницами. Многие индейцы и сами в это верят. Джесс усердно трудился, чтобы доказать, что он не станет таким.

Картина начала проясняться. Теперь она поняла, почему Джесс не хотел признавать свое происхождение. Это так же объясняло его работу в спецотряде. Наркотики разрушили слишком много жизней в его стране. И алкоголь, легальный наркотик, был самым страшным из всех.

– В любом случае, – сказала Мэг, – я рада видеть тебя здесь. Но знай, что Джесс не из тех, кто влюбляется, чтобы потерять свою независимость, как случилось это с его отцом. Он к тому же с сомнением относится к смешанным бракам. Твоя активность по отношению к своим родственникам осложнит ваши отношения.

– Я рада, что ты сказала мне об этом, – заверила ее Осень.

– Надеюсь, сказанное мной не оттолкнет тебя от него. – Мэг поднялась. – Ему нужен кто-то. Человек не может жить, словно остров, отрезанный от любви и людей. Ему нужно, чтобы кто-то заботился о нем.

Осень тоже понимала это слишком хорошо. Ее задачей будет заставить Джесса понять, что, несмотря на вероятные сложности, любовь стоит такого риска.

– Не волнуйся. Он мне нужен, и поверь, что и я упряма.

Мэг рассмеялась.

– Хорошо. Тебе пригодится и чувство юмора. – Она жестом пригласила следовать за ней. – Пошли. Тебе понравится ванная комната. Там есть специальный душ для массажа – как раз то, что тебе сейчас нужно.

Осень откинула одеяло и попыталась встать.

– Звучит божественно. Я чувствую себя так, словно меня переехал грузовик.

– Ты ведь столько пережила, от этого никак не откажешься.

Голос Мэг звучал, перекрывая шум воды. Ароматный пар проникал в спальню. Осень вошла в ванную и остановилась, восхищенная отделкой комнаты.

Комната была просторной, дальний угол ее представлял собой восьмиугольник. Окна во всю стену окружали мраморную ванну, которая стояла на отделанном испанским кафелем возвышении. Внутренний садик создавал впечатление, что они на улице.

У стены находился мраморный умывальник и столик, уставленный хрустальными флаконами. По форме флаконов Осень поняла, что это дорогие духи. У Джесса был явно неплохой вкус.

– Подойди сюда, – сказала Мэг, принеся полотенца, которые она достала из встроенного бельевого шкафа. – Не трать время попусту. Мужчины вернутся после полудня.

Она положила полотенца на столик и прошла мимо Осени к двери. И тут же остановилась.

– Если что-то тебе понадобится, сразу зови меня.

– Ты мне очень помогла. – "И не только в этом отношении", – подумала Осень.

– Я буду рядом, если захочешь поговорить.

Осень кивнула. Мэг предлагала быть ей другом и доверенным лицом. Ей, наверное, будет нужен кто-то, кому она сможет довериться, если в дальнейшем у нее возникнут трудности с Джессом. Одно было ясно. На этот раз она не позволит ему так просто порвать их отношения.

 

16

Дом Баррена, в самом деле, являл собой образчик распространенного в 50-х годах западного типа домов в стиле ранчо. Но только это объединяло со всем домом спальню Джесса. Остальная часть дома была устроена чисто с практическими целями.

Спальня много могла рассказать о занятиях хозяина, думала Осень, рассматривая просторную гостиную. В самом деле, здесь находились прекрасные произведения искусства, украшавшие комнату. Выложенный плитняком пол покрывал ковер, сделанный женщинами навахо. Большие витражи подчеркивали красоту дикой природы.

И, тем не менее, комната вовсе не напоминала витрину. Там же стояли ботинки. Деловые бумаги, книги, рабочие печатки лежали на столах. Прекрасная бронзовая лампа была сдвинута в сторону, чтобы освободить место компьютеру. Под столом стояли коробки с бумагой. Одна коробка была открыта – там лежала бумага для принтера, установленного на небольшом столике. Осень могла бы поспорить, что в комнате Джесса найдется место женщине, если она застанет все здесь таким, как сейчас.

Осень отбросила рукава халата, который одолжила ей Мэг. Свободный покрой давал возможность носить его и Осени. Так как Осень ростом была выше Мэг, ей не подошли ее брюки. Мэг принесла ей пару джинсов, принадлежащих одному из работников Джесса. Они были немного тесноваты в бедрах, но вполне годились до тех пор, пока она не получит свою собственную одежду.

Осень подошла к самому большому окну. Ее машина припаркована у входа в каньон, за многие мили отсюда. Она посмотрела на северо-восток, в сторону Койотовых Ручьев. Интересно, там ли сейчас Джесс. Она всей душой хотела быть рядом с ним. Она никогда не умела ждать.

В ее голове проносилось множество вопросов. Что сейчас делает профессор? Кто из отряда связан с бандой преступников? Не в силах успокоиться, охваченная тревогой и любопытством, Осень ходила по комнате.

Она думала о том, как бы скорее вернуться в кухню и еще раз поговорить с кухаркой и экономкой, но не решилась. Может, ей лучше погулять в саду. Стеклянная дверь распахнулась, ее окутал сладкий аромат цветов. Она легко отыскала бассейн и сауну, окруженные кустарником, скамьями и скульптурой. Но ей и здесь не стало легче.

Открывавшаяся перед ней картина и запахи вернули ее в то время, когда она была здесь рядом с Джессом. Они плавали здесь по утрам, после длинных ночей любви. Ночью приходили в сауну. Как-то они проснулись в предрассветные часы и, утолив свой физический голод, плавали, о чем-то разговаривая. Интересно было бы вспомнить, о чем. Она тогда была поглощена близостью к нему. Хотя теперь она знала, что Джесс подозревал ее в связях е шайкой, она по-прежнему не понимала, как мог он так легко разрушить все, что между ними было. Она считала, что небезразлична ему, но после минувшей ночи окончательно убедилась, что он испытывает к ней достаточно глубокие чувства.

Но оставалось еще много вопросов, ответы на которые ей предстояло отыскать. Джесс мог упорствовать в своих подозрениях. Он мог бы поддерживать отношения между ними, основываясь исключительно на взаимном физическом влечении, не более того.

История его отца, рассказанная Мэг, кое-что прояснила. Обычаи людей племени были абсолютно противоположны обычаям белых. Она каждый день находила тому подтверждение. Большой Хозяин пытался объяснить, в чем именно заключается разница.

Общественная собственность и гармония с природой – это не сложно понять, что же касается морали – тут совсем другое.

Неудивительно, что Джессу приходилось нелегко, балансируя на грани этих столь непохожих друг на друга миров. Ему стало трудно понимать, кто же он сам такой.

Тишину разорвал шум вертолета. Осень обрадовалась, что ее раздумья прервали. Она увидела вертолет, летевший в направлении к ранчо, и быстро пошла к посадочной площадке.

Наконец показался Сэм. У него наверняка должны быть новости, к тому же у Осени имелись свои собственные планы. Она больше не собирается слоняться здесь, ничем не занимаясь.

У Сэма и в самом деле были новости.

– Я только что доставил в больницу Фрэнка, – сообщил он.

Осень почувствовала мимолетное раскаяние, слушая торопливый рассказ Сэма. Лично ей Фрэнк не нравился, но она вовсе не желала ему зла.

Узнав о ранении Фрэнка, она начала беспокоиться за Джесса, которому, вероятно, грозила опасность. Она хотела быть с ним. Пребывание на ранчо в полной праздности порождало чувство отчаяния и беспомощности. Может, она будет полезнее на Койотовых Ручьях.

Она подождала, пока Сэм сказал работникам Джесса о прибытии в ближайшее время на ранчо профессора и остальных.

– Шериф получил под свое командование вооруженный отряд для поиска убийц. Он велел использовать для эвакуации мою машину.

После того как план ближайших действий был согласован, Осень сумела поговорить с Сэмом.

– Ты можешь отвезти меня обратно?

– Слишком рискованно, – извинился Сэм. – Я не хочу, чтобы еще кого-нибудь застрелили.

Осень и слушать не хотела. Пока пилот заправлял машину, она без остановки говорила. Когда он был готов к отлету, Осень предприняла последнюю попытку.

– Кто-нибудь из группы замешан в этом деле.

– Ты уверена? – Сэм пристально посмотрел на непроницаемое лицо Осени.

– Не сомневаюсь, – подтвердила она. – Мне необходимо быть на Койотовых Ручьях. Придется задать несколько вопросов, и я хочу увидеть лица этих людей, когда они будут отвечать на них.

Наконец он сдался.

– Раз уж ты летишь со мной, давай пролетим совсем низко и посмотрим, не сможем ли мы кого-нибудь заметить.

– Неплохая мысль, но я сомневаюсь, что эти двое настолько глупы. Они наверняка укроются где-нибудь поблизости, и могу поспорить, что это будет укромное местечко, которое мы не сумеем обнаружить с воздуха.

– Вероятно, ты права. – Сэм переложил куртку и бинокль с пассажирского места на пол в конце вертолета, освобождая ей место. – Но убийцы, похоже, не очень-то знакомы с местностью. Они обязательно должны ошибиться.

Осень пожала плечами. Она сомневалась, что они имеют дело с новичками. Они не оставили никаких следов, когда она сама и Джесс преследовали их, они знали о существовании пещеры – об этом не знал даже Джесс. Они были профессионалами.

Они облетели шестьдесят миль территории над ущельем и несколькими боковыми каньонами. Глыбы неотесанного камня выдавались из крутых стен Огромные валуны, смытые на дно ущелья, давали слишком большие возможности, чтобы спрятаться.

– Это все равно, что искать иголку в стоге сена, – заметила Осень. – В скалах множество пещер. Вот почему анасази облюбовали себе эти края. Здесь много возможностей, чтобы устроить дома.

– Подожди-ка минутку, – перебил ее Сэм, крикнув пилоту. – Ты не можешь здесь снизиться? Мне показалось, я уловил какое-то движение.

От резкого снижения вертолета Осень ощутила в желудке пустоту. Стены каньона почти смыкались, оглушая усиливаемым звуком вертолета. Голос пилота едва был слышен.

– Я не могу подлететь еще ближе. Каньон слишком узкий.

Они миновали скалу, шум уменьшился. Сэм объяснил:

– Должно быть, это просто лань, убегающая от вертолета.

Я упустила их, думала Осень. Она была расстроена куда больше, чем ей казалось. Она молила, чтобы теперь ничто и никто не ускользнул от их внимания. Она внимательно следила за пустыней, проносившейся внизу.

– Мы почти на месте, – заметил Сэм.

– Старайся лететь как можно ниже. Я хочу взглянуть на то место, где они скрывались до взрыва, – попросила Осень.

– Нет проблем, – заверил ее пилот. – В этом месте каньон значительно шире. Мне не придется проделывать акробатических трюков.

Вертолет накренился, прежде чем приземлиться у Койотовых Ручьев. Осень отлично сумела разглядеть скалистое русло, заваленное стволами деревьев, ветками и кустарником.

Дорога, по которой она незадолго до этого шла, ясно вырисовывалась внизу, поскольку она проходила по краю кустарника, окаймлявшего песчаную косу. Только теперь, с вертолета, она различала малейшие подробности, которые упускала, находясь на земле.

– Посмотри-ка, Сэм. – Она тронула его за руку, указывая на скалистый обрыв немного выше дна каньона. – Видишь?

– Портативный микроволновый передатчик, – воскликнул он.

– Вероятно, именно таким образом они поддерживали связь с лагерем.

– Конни Тернер – единственная, у кого есть передатчик.

Они обменялись многозначительными взглядами. Конни могла оказаться нитью, ведущей из лагеря к бандитам.

– Как же нам с этим поступить? – поинтересовалась Осень, когда вертолет, подняв облако пыли, приземлился.

– Мы сообщим шерифу. Он пришлет кого-нибудь наблюдать за ней.

Песчаная коса, на которую сел вертолет, находилась слишком далеко от лагеря. Осень знала, что у нее будет всего несколько минут до того, как соберется вся группа, чтобы узнать новости.

– Конни не единственная, кого можно подозревать, – поспешно сказала она. – Вейн Карсон может работать с ней или самостоятельно. И еще Фрэнк.

– Риккер? – удивился Сэм. – Ты, вероятно, шутишь. Сомневаюсь, что он способен организовать что-то столь сложное.

– Именно об этом думала и я, Сэм. Но, похоже, он всегда оказывается там, где ему совершенно нечего делать.

– Я послал его искать вас. Кроме того, в него ведь стреляли, – возразил Сэм.

– Ручаюсь, что они просто поссорились, – сказала Осень. – А как объяснить присутствие Фрэнка в их лагере? Как он мог их так легко отыскать, не зная, где они находятся?

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – согласился Сэм. – Нам придется принять меры предосторожности. Может, тебе лучше вернуться?

– Нет, я понадоблюсь тебе, когда ты будешь осматривать их стоянку. – Она видела, что он хочет возразить ей, но решила не отступать.

Он сдался.

– Когда нас будет больше, станет легче следить за каждым. А пока проявляй осторожность.

– Можешь не сомневаться, – пообещала Осень, собираясь сойти на землю.

Показавшаяся толпа вынудила их прервать разговор. Еще раньше они услышали шум голосов. Осень всматривалась в силуэты приближавшихся мужчин и женщин. Первым она узнала доктора Дэвидсона. На нем, как всегда, были мешковатые брюки и свободная рубашка. За ним гурьбой шли ученые и журналисты. Вейн плелся следом, Конни же почти бежала, стараясь успевать за профессором. Остальные двигались плотной группой.

Понадобилось около часа, чтобы разъяснить обстановку, и еще час ушел на то, чтобы убедить людей в необходимости эвакуации. Многие были недовольны, но Сэм не мог испытывать судьбу, оставив их здесь, уже имея одного убитого и одного раненого. Пока не будут найдены преступники, район оцепят.

По округе разносились звуки стукающихся друг о друга кольев от палаток, ржанье лошадей. Осень помогла профессору упаковать его багаж. Он был крайне возбужден, но это казалось вполне естественной реакцией на происходящее. Все ее внимание сосредоточилось на Вейне. Он старался избегать ее и профессора. Надо не забыть сказать о своих наблюдениях Джессу.

Только когда уже последняя группа собралась, ожидая посадки на вертолет, Осень смогла, наконец, присесть и перевести дыхание. Последним рейсом прибыли двое работников Джесса. Они увели мулов и забрали кое-что из багажа. Вертолет должен был доставить на ранчо ученых, журналистов и весь личный багаж. Им оставалось совершить последний рейс.

Осень окинула взглядом плато. Если не считать стоявшей на песке палатки профессора, все вокруг выглядело так же, как до их приезда. Доктор Дэвидсон и Вейн последний раз смотрели на киву. Сэм инструктировал двоих представителей властей, которым предстояло остаться и вести наблюдение за развалинами. Она закрыла глаза и вскоре услышала приближающиеся шаги. Это был доктор Дэвидсон.

Она похлопала по песку, приглашая его сесть рядом.

– Всем очень жаль уезжать отсюда.

– Вполне понятное чувство. В течение нескольких часов они оказались свидетелями исторического открытия и его разрушения – и теперь вот это. – В голосе его звучала горечь. Он сел рядом с ней.

Осень перевела взгляд с кивы, находившейся совсем рядом, на него.

– Несмотря ни на что, вам нужно нанести киву на карту. На стенах ее сохранились рисунки.

– Но ведь реликвии украдены.

– Я не знаю этого наверняка. Джесс отыщет их, – заверила она его, зная, что шансы найти пропавшие ценности очень невелики. Но профессор нуждался в утешении сейчас, даже если в дальнейшем все обойдется. – И ведь у вас сохранились фотографии табличек. Разве этого не будет достаточно, чтобы подтвердить вашу теорию?

– Надеюсь. – Профессор провел рукой по давно небритому подбородку. – Подлинность табличек не была подтверждена, но все специалисты смогут подтвердить, что видели их.

– Так что, видите, еще не все потеряно. Со временем вы представите археологам свой труд с изложением вашей точки зрения.

– Если они отвергнут ее, срок моего пребывания в должности кончится. – В его голосе снова послышалась горечь.

– Лучше думать о хорошем, – подбодрила она его. – Не позволяйте грустным мыслям одолевать вас.

– Не могу овладеть собой. Кто же мог предвидеть убийство и кражу?

Странные слова его и голос, полный страсти, удивил ее. Она тряхнула головой. Человек этот много пережил. Он имел право на смятение чувств – он не сумел настоять на том, чтобы к его доводам прислушались.

– А что будет с моей стипендией? – поинтересовалась она, чтобы сменить тему разговора. – Вы думаете, они отменят ее.

Некоторое время он сидел молча, потом отрицательно покачал головой.

– Нет, вряд ли. Здесь в любом случае останется достаточно работы. Нам придется составить списки уцелевших вещей.

Осень рада была услышать такую новость, несмотря на мрачный вид и печальный голос профессора.

Уже перевалило за полночь, когда Джесс добрался до конюшни на своем ранчо. Увидев кучу сваленного у дверей багажа, он понял, что Сэм сумел вывезти профессора и всю группу ученых. Он с облегчением узнал, что мужчины и женщины находятся в безопасности, но ему хотелось знать, в какой степени он будет чувствовать себя уединенно в собственном доме.

Мужчины устроились в спальнях, а женщины, вероятно, ночуют в доме Мэг и в его. Где же Осень? Увезли ее в больницу или она тоже здесь?

Сквозь открытую дверь конюшни он посмотрел на особняк. Большая часть окон была темна, но со стороны патио струился мягкий свет.

Джесс потянулся, ощущая, как ноет каждый его мускул. Он не мог припомнить, когда так сильно уставал. Он сейчас заглянет в комнату матери. Он сам себе не мог объяснить, почему ему так хотелось, чтобы Осень оказалась там. Казалось, он поступает правильно, давая Сэму соответствующие распоряжения. Может, это просто значит, что он хочет, чтобы она принадлежала ему. Все-таки комната эта предназначалась женщине, хозяйке дома. Если Осень, в самом деле, там, он примет ванну и после этого растянется на постели рядом с ней. Данное себе самому обещание подтолкнуло его к действию.

Седло показалось неподъемным, когда он снимал его с лошади. Силы его убывали. Он расседлал лошадь, которую Большой Хозяин оставил ему, и стал думать о том, что ему пришлось пережить за последние дни.

Уловив шорох недалеко от стойла, он удивился. Лошади Большого Хозяина заржали.

– Кто-то очень вовремя, – с досадой пробормотал Джесс. – Почисти лошадей, а я пойду…

– Хоть я и твой друг, твоих приказаний не выполню.

Джесс обернулся, узнав голос, который его перебил, – Энрике.

– Глядя на тебя, можно подумать, что прямиком из ада.

– Я побывал там и вернулся. – Джесс ответил на рукопожатие. – Так что посочувствуй мне и помоги управиться с этими лошадьми.

– Ты заходил в дом? – Энрике подхватил поводья и повел пегого в стойло. – Что там происходит? У тебя вечеринка или что?

Пока Джесс поил и кормил лошадей, он рассказывал обо всех последних событиях, не забыв упомянуть о невиновности Осени.

– Значит, получается, что все значительно серьезнее, чем мы предполагали, раз они идут на такой риск.

– Ты прав. Но теперь мы, по крайней мере, знаем, что Осень не имеет ко всему этому никакого отношения.

– Рад за тебя. – Он помолчал, проводя скребком по бокам лошади. – Ты старался скрывать, но ведь она тебя интересовала.

– Так и есть, – согласился Джесс, по-прежнему не зная, что им сулит будущее.

– Для Росса все закончилось хуже некуда. Странный был тип, но он мне нравился.

Джесс несколько минут помолчал в знак уважения к смерти, которая всегда казалась ударом в спину, когда кто-нибудь из их команды умирал.

– Кто-нибудь знает, что мы здесь? – поинтересовался Джесс.

– Только шеф, – сказал Энрике, имея в виду начальника особого отряда.

– Хорошо. Дай мне смену белья и чего-нибудь перекусить. Мы можем отправиться на Койотовые Ручьи раньше, чем кто-нибудь узнает, что мы отправились туда.

– К чему такая спешка? Можно немного отдохнуть.

Мысль о том, чтобы забраться в постель к Осени, была крайне соблазнительна, но сначала следовало покончить с делом. Ему нужно оставить распоряжения для управляющего и проверить, как идут дела на ранчо. Потом им с Энрике надо скорее возвращаться на Койотовые Ручьи. Чутье подсказывало ему, что они совсем близки к раскрытию этого дела и не стоит откладывать его.

– Я смогу выспаться, как только мы все выясним, – ответил Джесс. – Осень невиновна. Я думаю, тут поработал Вейн Карсон, – Джесс потянул Энрике в конюшню. – Если никто не будет знать, что ты приехал, ты сможешь стать лишней парой глаз и ушей.

– Понятно, – кивнул Энрике. – Ты иди ешь, я пока приготовлю лошадей.

– Я поеду на своем жеребце. А ты поезжай на этой вот кобыле. – Джесс показал на одну из самых надежных своих лошадей.

Энрике кивком выразил согласие и, прежде чем Джесс успел выйти из конюшни, схватил его за руку:

– Передай самый нежный привет ей.

Джесс выругался, освобождаясь от руки Энрике. Он не стал обращать внимание на сдерживаемый смех своего приятеля. Они так давно знали друг друга, что читали мысли каждого. Джесс вышел из конюшни и усмехнулся. Будь он проклят, если станет передавать привет Вальдеса своей женщине. – Его женщина. Эта мысль доставила ему удовольствие. Ему не терпелось увидеть ее. Приближаясь к дому, он ускорил шаги.

Джесс миновал кухню. Несмотря на голод, который он испытывал, еда была самым последним, что его сейчас волновало. Он обошел дом и направился к патио, чтобы не беспокоить своих гостей. Дверь спальни была не заперта. Он заглянул. Черт возьми, она пуста!

Уже собравшись войти внутрь, он остановился. Прежде чем искать Осень, ему надо бы быстро принять душ, но очень уж его соблазняла мысль подойти и посмотреть сквозь прозрачное стекло соседней с его комнатой двери. Он только глянет, чтобы убедиться, что она здесь.

Он неслышно скользнул в комнату. Через несколько секунд глаза его привыкли к темноте. Увидев ее, он не мог на нее насмотреться.

Много времени прошло с тех пор, как он видел ее такой. Ее длинные волосы разметались по подушке, обрамляя лицо. Простыня соскользнула, оставляя ее тело на обозрение. При виде его он просто лишился способности дышать. Сорочка лимонного цвета обтягивала плавные изгибы, словно вторая кожа. Он испытывал страстное желание коснуться ее.

Душ был окончательно забыт. В равной мере, как и здравый смысл. Сейчас им руководили только чувства. Он шагнул вперед, сокращая расстояние между ними, и сел на край кровати.

Она пошевелилась. Он смотрел, очарованный движением шелка поверх атласной кожи. Прядь волос упала ему на руку. Он поднял ее и зажал между пальцами. Он почувствовал аромат ее духов. Желая большего, он приподнял волосы и распушил около своих губ, чудесные пряди касались его лица. Он жадно вдыхал их нежный запах.

Ему хотелось провести по мягким округлостям, видневшимся при лунном свете, но руки его были слишком грязными для того, чтобы касаться ее. Он удовольствовался тем, что ласкал ее только мысленно, но вид ее заставлял страдать от желания. С его губ сорвался стон.

Она перевернулась на спину, ее рука соскользнула на живот. Джесс с завистью наблюдал за движением, пока ее пальцы не коснулись его бедра. Он затаил дыхание.

Вдруг он понял, что она проснулась. Даже в темноте он чувствовал ее взгляд.

– Джесс, это ты?

Ее голос ласкал его, словно бархат. Прежде чем ответить, он проглотил комок в горле.

– Да. Я только что вернулся.

Она повернула голову, чтобы посмотреть на часы. Ему хотелось провести пальцами по ее подбородку.

– Уже поздно. Ты, наверное, очень устал, – проговорила она сонным голосом. – Ты идешь спать?

Прозвучавшее приглашение было для него сладкой мукой. Он жаждал лечь рядом с ней, но его ждало неотложное дело. Когда все кончится, мысленно пообещал он сам себе.

– Через несколько минут я уезжаю. – Он не сумел скрыть сожаления.

Эта новость заставила ее сесть.

– Ты же только приехал.

– Осторожней, – отстранился он от нее. – Я весь в пыли. Я зашел узнать, как у тебя дела.

– Я прекрасно себя чувствую. Отделалась несколькими синяками. Я поеду с тобой.

Он поднял руку, когда она стала опускать ноги, собираясь встать.

– Нет, не надо. Оставайся здесь и отдыхай. Я не хочу подвергать тебя опасности.

– А как же ты?

– Я буду осторожен.

Она погладила его по руке.

– Береги себя. Нам о многом надо еще поговорить.

Обещание, звучавшее в ее голосе, казалось ему не менее соблазнительным, чем ее прикосновение. Ее волосы струились по плечам, образуя словно полог вокруг кровати. Ему хотелось спрятаться под ними и прижаться к ней. Он прижался губами к ее ладони. Кожа пахла мылом.

– Джесс.

Он услышал в ее голосе желание и постарался не поддаваться ему.

– Обними меня.

Мучительно сознавая, что на нем пыльная одежда, он стал отодвигаться от нее.

– Я…

Она не дала ему договорить, приложив пальцы к его губам.

– Меня не волнует грязь. Она отмоется. – В свете луны сверкнула ее улыбка. Она отбросила волосы назад, показывая свое тело.

Он видел под натянувшимся шелком ее крепкие груди, слышал стук ее сердца – или это билось его собственное?

– Пожалуйста, обними меня, прежде чем уедешь, – шептала она, уткнувшись ему в щеку. – Я сегодня так скучала по тебе. Я хочу коснуться тебя.

Ее губы встретились с его, он упивался их вкусом. Они были горячими и терпкими, как конфета с корицей. Он не мог насладиться.

Потом ему стало трудно дышать. Он чувствовал, как мешает ему одежда, стесняя его в движениях. Если бы он располагал временем, чтобы скинуть ботинки и снять одежду, он бы лег с ней рядом и делом доказал всю глубину его любви.

– Ты не можешь остаться? – молила она в промежутке между поцелуями. – Я хочу, чтобы ты любил меня.

Освободиться от ее объятий – что могло быть для него мучительнее? Он собрал всю свою волю. Когда, наконец, встал, он не переставал думать о том, что держать ее в своих объятиях не менее соблазнительно, чем видеть, как поднимается ее грудь, видеть блеск ее влажных губ, или ловить в ее глазах отражение страсти.

– Осень. – Он не мог найти слов, чтобы попросить у нее прощения или рассказать обо всем. Должно быть, она поняла его состояние, потому что не стала настаивать, чтобы он остался.

– Я понимаю – работа есть работа. Ты должен идти. Но помни, Джесс Баррен. Мы не закончили разговор.

– Мы быстро покончим с этим делом. Мы вот-вот найдем их.

Это единственное обещание, которое он мог ей дать, поняла она. Этого было достаточно. Сейчас не стоило давить на него. Она видела по его лицу, насколько он устал, слышала усталость в его голосе. В самом деле, она сомневалась, стоит ли прилагать усилия, чтобы соблазнить его.

Воспользоваться своим положением было бы просто нечестно. Она явно имела намерения возобновить их отношения, но предпочитала иметь под ними достаточно солидное основание. Ему не будет никаких оправданий, если он соблазнит ее, чтобы потом бросить. Она дала ему время, чтобы он смог разрешить все свои внутренние сомнения.

– Ты разговаривал с Сэмом?

– Ты единственная, кого я видел. Что случилось?

Она рассказала про микроволновый передатчик и про их отъезд из лагеря. С каждым ее словом расстояние между ними увеличивалось – его мысли возвращались обратно в каньон, к прежним и вновь возникающим проблемам.

– Шериф хочет, чтобы все мы оставались здесь до тех пор, пока не найдут преступников, – сказала она. По крайней мере, у нее хоть есть предлог, чтобы остаться здесь до его возвращения. – Он знает, что ты подозреваешь кого-то из нашей группы?

– Ты тут посматривай, ладно? И будь осторожна. – Он погладил ее по щеке, и она с трудом смогла понять, о чем он говорит. – Теперь я должен идти.

Она схватила его за руку.

– Ты устал. Ты уверен, что не можешь остаться и немного поспать?

Он усмехнулся:

– Поверь, уж если я останусь, то не для того, чтобы спать.

Его слова доставили ей удовольствие, но она знала, что означает звучавшая в его голосе решимость. Она напомнила себе, что не будет уговаривать его остаться.

– Если ты все-таки настаиваешь на том, чтобы ехать, то у меня для тебя кое-что есть. – Она встала с постели. На туалетном столике в лунном свете поблескивал ее бирюзовый амулет. Она взяла свое сокровище в руки.

Джесс подошел к ней сзади. Она увидела его отражение в зеркале, прежде чем он успел обнять ее.

Загрубевшие пальцы коснулись шелка, когда он провел рукой по ее животу. Она затрепетала, его жар передавался ей.

– Ты так прекрасна, – шептал он, целуя ее шею.

Не в состоянии больше испытывать муку, она повернулась к нему, по-прежнему сжимая в руке амулет. Она спрятала лицо на его груди, жадно вдыхая запах пыли и лошадей, которыми пропиталась его одежда.

– Возвращайся ко мне, – пробормотала она, но не знала, слышит ли он ее.

Протянув руки вперед, она повесила серебряную цепочку ему на шею и спрятала самородок в складках его рубашки. Его сердце билось совсем рядом с ее губами, когда она поцеловала его в вырез рубашки.

– Это подарок Большого Хозяина. Он хранит в себе силу. – Она помнила, как эта сила вывела ее из пещеры. – Когда ты будешь касаться его, помни, что я думаю о тебе и молю о твоем возвращении.

В течение нескольких минут он стоял не шевелясь, ничего не говоря, едва дыша. Осень тоже задержала дыхание, боясь, не обидела ли она его своим подарком. Ответом ей было крепкое объятие.

Его руки немножко дрожали, когда он сжал ее сильнее. Она услышала, как он перевел дыхание, и почувствовала биение его сердца. Оно билось в унисон ее собственному.

В какой-то отчаянный миг ей хотелось сказать ему, что любит его, но слишком уж поспешно это выглядело. Она позволила сказать это своему телу.

Она прижалась к нему, стараясь повторить изгибы его мужественного тела, показывая ему, как хорошо они подходят друг другу. Она касалась его щеки, говоря ему о своем желании.

Самым трудным было для них оторваться друг от друга. Она должна отпустить его. Он колебался всего несколько секунд, потом, тяжело вздохнув, скрылся за стеклянной дверью.

Осень смотрела на пустое место, не понимая, был ли он здесь на самом деле или она только в мечтах видела его, тоскуя по нему. Она обхватила себя за плечи. Его запах пропитал ее кожу. Она вдохнула его и поняла, что он был здесь наяву.

– Да сопутствует тебе удача, – тихонько пропела она слова из песни, которую исполнял Большой Хозяин. – Пусть сердце твое будет отважным и справедливым. Охота пусть будет удачной. Ступай, мой воин.

 

17

Солнечный свет проникал сквозь стеклянную дверь, когда Осень проснулась. На мгновение она застыла неподвижно, стараясь собраться с мыслями. До позднего вечера она не могла избавиться от воспоминаний о событиях недавних дней.

Голоса, донесшиеся снаружи, вернули ее к действительности. Лучше она встанет и посмотрит, не может ли она быть полезна профессору и остальным. У них наверняка возникнут какие-нибудь проблемы.

Она знала, что ученые и журналисты, проведя ночь в прекрасных условиях, обретут новые силы для дальнейшего выражения протеста.

Одевшись, она достаточно уверенным шагом вошла в просторную кухню, где обнаружила большую часть группы. Сэм явно только что появился. Она проскользнула позади него и направилась к кофейнику.

Использованные подносы и пустые чашки свидетельствовали о том, что уже многие часы они провели в томительном ожидании.

– Ну, наконец-то ты встала, – первой заговорила Конни. – И долго нас здесь собираются держать?

Осень с симпатией посмотрела на журналистку. Ее хлопчатобумажные брюки были помяты, волосы давно потеряли горделивый блеск. Но время не ослабило остроту ее взгляда. Она пытливо смотрела сквозь туманный от дыма сигарет воздух.

– Понимаешь, у нас есть работа – и крайний срок. Когда вы собираетесь сообщить нам какие-нибудь новости? – спросил другой репортер.

Несколько человек вполголоса выразили негодование, поддерживая требования Конни. Доктор Дэвидсон вышел вперед и встал рядом с Осенью. Отхлебнув из чашки кофе, он заговорил.

– Мы хотим продолжить раскопки. В киве сохранился рисунок на стенах, нам нужно описать то, что возможно, прежде чем ему причинят какой-нибудь вред.

Вейн подошел к профессору и высказал свои собственные претензии.

– Самое ценное уже исчезло. Мы хотим вернуться к работе, пока не поздно.

Остальные выразили свое согласие, хотя и без особого энтузиазма. У Осени появилось подозрение, что они чувствовали себя гораздо счастливее на ранчо, чем в каньоне, где прятались убийцы.

– Каньон будет закрыт до тех пор, пока не найдут преступников. – В голосе Сэма звучала убежденность, не оставляя места сомнениям. – Никому не разрешается идти туда.

На лицах некоторых отразилось облегчение. Другие повернулись к Сэму спиной и сели. Только репортеры оспаривали его решение, но Сэм был неумолим.

Осень бросила сочувствующий взгляд на профессора и тут же почувствовала особый интерес к нему, увидев в его глазах гнев.

– Вы позволите нам вернуться, – властно проговорил он. – Моя диссертация. Доказательство – это…

Осень подошла к профессору и коснулась его руки:

– Сядьте, доктор Дэвидсон, и успокойтесь. Скоро вы сможете туда вернуться. Киву будет охранять специально посланный туда отряд.

– Нет, я…

Осень проводила профессора к стулу и осталась стоять рядом.

– Еще не все потеряно. У нас есть фотографии табличек. Их можно увеличить так, что надписи станут различимы.

В ответ он только ниже опустил плечи. Вейн и еще несколько человек собрались вокруг нее и профессора.

– Ваше открытие повлияет на ход истории. Теория мексиканского происхождения подтвердилась.

– Но подлинное доказательство похоронено внизу…

– У нас уйдут годы на то, чтобы достать их оттуда. Но мы знаем, что там погребено. Фотографии подтвердят это, – говорил один из ученых.

Вейн нетерпеливо переступал с ноги на ногу, и Осень изучала выражение его лица. В его голубых глазах мелькали проблески раздумий и ожидания – это она могла определить безошибочно. Он вообразил, что причастен к крупнейшему открытию. К тому времени, когда могут быть добыты таблички, доктор Дэвидсон давно уже будет на пенсии.

– Мы хотим, чтобы вы все остались в Винслоу на два дня. – Сэм снова привлек их внимание к себе. – Нам нужны ваши показания раньше, чем вы вернетесь домой. Когда район снова будет открыт, мы известим вас.

– Вы хотите сказать, что никакой сенсации не будет? – с раздражением заговорила Конни. Судя по взглядам, которые бросали на нее коллеги, они явно выражали свое с ней согласие.

Сэм не обратил внимания на ее слова.

– Вас поселят в двух мотелях. Там вам будет удобно. Мы свяжемся с вами, когда возникнет необходимость.

– А нас захотят местные власти? – поинтересовался один из археологов.

– Да. Если вы готовы, то у нас есть два автобуса, которые отвезут вас в мотель.

Осень дождалась, пока все вышли, только тогда она тоже пошла. Она была рада, что все уезжают. Пока ее отношения с Джессом не имели под собой прочного основания, она предпочитала находиться на ранчо одна. Она уже слышала несколько замечаний, на которые постаралась не реагировать. Она ничего не могла изменить, поэтому сочла более умным сохранять спокойствие.

Конни кончила говорить, ожидая, когда сможет задать Осени интересующий ее вопрос без свидетелей.

– Ты едешь в город?

– Нет. – И, пожалуйста, не делайте из этого предмета спора, – добавила она про себя, видя, как от удивления у репортера брови поползли вверх.

– Спорю, у тебя на это личные причины, – съязвила Конни.

Осень улыбнулась и зашла в дом, не желая обострять отношений. Она подозревала, что Конни ревнует ее к Джессу.

Последний член группы вышел из дома. Вопрос Конни снова вызвал спор, который она для себя уже разрешила. Теперь ей снова приходилось думать об этом.

Ждут ли от нее, что она тоже поедет в город или все-таки ей разрешат остаться? Она обещала Джессу дождаться его и хотела сдержать свое обещание.

Два автобуса были припаркованы на площадке перед домом. Осень остановилась, не зная, что делать.

К ней подошел Вейн.

– Ты думаешь, что удастся уговорить Сэма разрешить нам остаться здесь?

Осень изучающе посмотрела на аспиранта, испытывая живое любопытство, какие же мотивы двигали им.

– Я не хочу, чтобы нас кто-нибудь услышал.

Немного встревоженная и заинтригованная, Осень пошла за Вейном в уединенный патио, где они могли поговорить без свидетелей. Она к тому же заметила, что их здесь не видно.

– О чем идет речь? – спросила она.

– Нам нужно снова вернуться в киву. Когда все уберутся отсюда, мы возьмем пару лошадей у Баррена и отправимся в каньон.

– Мы не сможем этого сделать, – сказала она, зная, что именно такой ответ он и ожидал услышать от нее, мысленно же она перебирала все варианты. Она знала, что кто-то из группы профессора являлся членом преступной банды, которую разыскивает Джесс. Так же как знала и то, что он подозревает Вейна. Если она согласится пойти с ним, она, возможно, сумеет выяснить его роль во всех происшедших событиях.

– Я должен тебе показать что-то в киве. – Вейн явно нервничал.

– Что именно?

– Я не могу сказать тебе. Я еще сам не совсем уверен. Но ты увидишь.

Осень попыталась объяснить себе странную просьбу Вейна. Что-то не сходилось. Он казался слишком возбужденным. К тому же он мог просто играть взятую на себя роль. Если она пойдет с ним, она может оказаться в опасности. Вейн вполне может использовать ее как заложницу.

– Я не вполне уверена, что это удачная мысль – поехать туда, – сказала Осень, стараясь не выдать себя. – Ведь убийцы еще на свободе.

– Они не появятся около пещеры, чтобы не привлечь к себе внимания шерифа.

Это имело смысл.

– Так зачем же нам нужно там быть, и почему ты думаешь, что нас пропустят туда?

– Нам придется пробираться самим, Осень. Поверь мне. Ты сразу же все поймешь, когда увидишь то, что я хочу показать тебе.

Осень понимала, что Сэм не одобрит ее поступка – как и Джесс. Но у нее появился шанс добыть доказательства причастности Вейна к торговле наркотиками. Он должен вывести ее на своих сообщников. Она постарается оставить для Джесса такой след, чтобы он смог найти ее.

Автобусы были заполнены, так что не составляло никакого труда убедить Сэма разрешить им двоим остаться на ранчо. Когда доктор услышал, что его помощники собираются остаться, он решил отказаться от своего места в автобусе, уступая его ученому, которому такового не хватило.

– Не беспокойтесь за нас, – убеждал Сэма профессор. – Мы приедем в город сразу, как вернется Баррен. Он не станет возражать против того, что мы задержались у него. Он не раз уже приглашал нас к себе.

Сэма не очень радовало то, что трое откалываются от группы, хотя он считал, что ему куда лучше обойтись без повторного путешествия на ранчо.

– Я хочу, чтобы вы все время оставались на месте, – приказал он им. – Никакой самодеятельности. И не подпускайте к себе газетчиков.

– Не сомневайтесь, не подведем, – заверил профессор Сэма. – Мы и носа не высунем, пока вы не поймаете убийц.

Осень изучающе смотрела на профессора. Очень уж вовремя звучали его слова – особенно после его недавних энергичных протестов. Планировал ли и он пробраться в пещеру? Может, Вейн предвидел, что тот присоединится к ним.

Бросив на Вейна быстрый взгляд, она убедилась, что он вовсе не думает об этом. Он казался злым и напряженным, словно присутствие профессора нарушало все его планы.

– Может, вам все-таки лучше поехать в город? – предложила профессору Осень. – Представителям прессы лучше взять интервью у вас, чем у кого-либо из ваших коллег.

Профессора терзали сомнения. Ее предложение имело явные преимущества, но по непонятной причине он настаивал на том, чтобы остаться на ранчо. Возможно, у него тоже были подозрения насчет Вейна.

– Я за всем здесь прослежу, – убеждала она доктора Дэвидсона. – Мы скоро присоединимся к вам.

Конни Тернер выскользнула из автобуса и поинтересовалась причиной задержки. Услышав о том, что профессор настаивает на том, чтобы не уезжать, она заявила:

– Вероятно, мне тоже лучше остаться. Я хочу взять у вас интервью, профессор.

При упоминании об интервью у профессора загорелись глаза. Появление статьи поможет ему уладить дела в университете. Его по-прежнему могут лишить должности теперь, когда таблички безвозвратно потеряны для науки. Всеобщее внимание к нему упрочит его положение.

Вейн вздохнул с явным облегчением, когда профессор принялся убеждать Конни ехать в город вместе со всеми.

– К вечеру должен вернуться Баррен, – говорил профессор журналистке. – Он и привезет нас. У него наверняка найдутся для вас новости, и вы сможете использовать их в вашем репортаже.

Конни была крайне недовольна, но подчинилась и направилась к автобусу. Сэм занял последнее свободное сиденье. Осень помахала всем на прощание. Ей очень интересно было узнать, как Вейн отреагирует на присутствие профессора. Но тот сам разрешил этот вопрос, заявив, что он отправляется вздремнуть. Сразу же после его ухода Вейн подошел к Осени.

– Господи, я уж думал, что никогда от него не избавлюсь…

– Он собирается проследить, что мы задумали. Может, нам лучше выждать?

– Нет, – возразил Вейн. – Он проспит, по меньшей мере, часа два-три. К тому времени, когда поймет, что нас нет, он не сможет ничего поделать, мы будем слишком далеко.

Осень не вполне доверяла логике Вейна, но, поскольку именно он затеял все это, она не стала спорить. Она согласилась с ним и отправилась собирать вещи.

– Возьми немного еды, – велел Вейн. – Я позову тебя, как только будут готовы лошади.

– Еды взять дня на два?

– Только на ночь, – удивил он ее своим ответом. – Нам не понадобится много времени, чтобы увидеть то, что я собираюсь тебе показать.

Первым делом Осень отправилась на кухню и собрала провизию. После этого она вернулась в роскошную спальню, которая когда-то принадлежала матери Джесса. Она оглядела комнату, раздумывая, как ей связаться с Джессом. Нужно написать записку и придумать, как оставить следы. Вполне вероятно, что Вейн вовсе не собирается возвращаться на Койотовые Ручьи. У него могла быть назначена встреча с убийцами.

Упаковывая багаж, она размышляла, не попросить ли у Мэг ружье. Мысль о том, чтобы взять оружие, была для нее не менее страшной, как и возможная встреча с теми, кто пытался убить ее, но у нее не было выбора, она должна была быть готова ко всему. Кроме того, она могла использовать имевшееся у нее преимущество – убийцы считали, что ее нет в живых.

Как выяснялось, времени для того, чтобы перемолвиться с Мэг, у нее не оставалось, не говоря уж о том, чтобы уговорить ее выполнить свою просьбу. Вейну не терпелось отправляться немедленно, и он уже приготовил двух лошадей, которые были привязаны на улице рядом с конюшней.

Он вошел в ее комнату как раз в тот момент, когда она заканчивала строчить записку Джессу.

– Лошади готовы, – доложил Вейн.

– Как тебе удалось раздобыть их? – полюбопытствовала она. Ей было интересно, насколько понравилось работникам Джесса то, что он взял лошадей.

– Я сказал им, что Баррен радировал Сэму, и предполагается, что мы встретим его на Койотовых Ручьях.

– И они тебе поверили?

Вейн пожал плечами.

– Я показал им радиограмму на бланке. Они не знают почерка Сэма.

Ее удивила хитрость Вейна и то, с какой легкостью он пошел на это. Такое обстоятельство наводило на мысли о сложности ее положения и не вселяло уверенности в ее безопасности. Двое бандитов, еще находившихся на свободе, уже однажды пытались ее убить. Откровенные действия Вейна могли означать, что его не беспокоит, что она будет жива, чтобы давать показания против него. На мгновение она задумалась, не стоит ли вернуться и остаться на ранчо, где она в безопасности.

Но она тут же отбросила эту идею. Если бы Вейн планировал убить ее, он мог сделать это здесь с такой же легкостью, как и в пустыне.

По крайней мере, если она продолжит игру – возможно, у нее будет шанс разоблачить целую банду.

– Пошли. Пора отправляться. – Вейн положил ее вещмешок на плечо. – Что у тебя там? Или ты нагрузила его камнями?

В ответ она нервно засмеялась, потому что она и в самом деле собрала немного блестящих, белых камней с гравийного окаймления около двери патио и запихнула их в одну из сумок.

– Я положила туда консервы, – солгала она. – Это все, что я смогла найти.

– Еще, слава богу, что есть лошадь, а то бы нести на себе… – пробормотал Вейн. – Пошли. Пора двигаться.

Осень засунула свою записку с одной стороны туалетного столика, надеясь, что Вейн не заметит. Но ей не повезло. Он подошел к ней сзади и схватил записку с блестящей поверхности.

– Что это? – Выражение его лица стало неприятным.

– Джесс будет беспокоиться, когда вернется и не застанет меня, – она быстро выхватила записку из рук Вейна. Все будет испорчено, если студент узнает ее содержание.

– Не оставляй ее, – приказал Вейн. – Я не хочу, чтобы он остановил нас, прежде чем мы доберемся туда.

– Как он сможет сделать это? Он ведь еще не приехал…

– Дай ее мне, – настаивал Вейн.

– Хорошо, хорошо… – Осень порвала записку на мелкие кусочки. – Видишь? Никакой записки. Теперь тебе легче?

Вейн протянул руку, собрал клочки записки, пошел в ванну и спустил их. Его решительность была явным предупреждением: она должна быть осторожной, если хочет остаться в живых.

Солнце уже почти село, когда Джесс заметил двоих всадников. Оранжевые лучи солнца светили в спину, так что он знал, что они не видят его. Он соскочил с жеребца и привязал его к дереву. Они выигрывали во времени. Но если поднимется на скалу, он сумеет определить, куда они направляются.

Ему понадобились считанные секунды, чтобы преодолеть несколько валунов. Он прополз на животе на тот случай, если они почувствуют чье-то присутствие и вернутся. Он повертел бинокль, наводя на резкость, пока не разглядел их.

И только когда он увидел прямую спину и знакомые очертания фигуры Осени, сидящей на пегом жеребце Большого Хозяина, то понял, как он надеялся, что ошибается. На какое-то мгновение его охватило горькое чувство измены. Но нет, она не может его обманывать!..

Противоречивые чувства охватили его. Первая вспышка гнева угасла, и почти тут же захотелось действовать, уличить ее, схватить за шею и спросить, какого черта она все это затеяла?

Ему стоило значительных усилий подавить в себе приступ ярости.

За этим последовало успокоение. Он опустил бинокль, нажал пальцем на переносицу, чтобы подавить усиливающуюся головную боль. Должно же быть какое-то разумное объяснение тому, что она здесь?

На короткий момент он вернулся в те чудные мгновения, которые оба они испытали прошлой ночью. Он пошевелился и ощутил на своей груди бирюзовый талисман. Осень не дала бы ему подарок Большого Хозяина, если бы он ничего не значил для нее. Он зажал камень в руке, вспоминая, как это делала Осень в свое время.

Не было никакого смысла в том, чтоб она приехала сюда с Вейном и подвергла свою, жизнь опасности.

Он посмотрел на Карсона. Может быть, он привел Осень сюда силой? Джесс пристально следил за обоими, но не смог уловить никаких признаков враждебности. Более того, было очевидно, что они обходили посты шерифа и направлялись в боковой каньон, который выведет их совсем близко к тому месту, где профессор обнаружил киву.

Когда они скрылись из виду, Джесс соскользнул с камня и направился вниз со скалы к жеребцу. Он захватит с собой Энрике, и вдвоем они накроют эту парочку. Возможно, они – Вейн с Осенью – устроят лагерь в боковом каньоне дальше на несколько ярдов. Джесс и Энрике настигнут их еще до заката.

Когда он вел Вальдеса к Осени и Вейну, мысли его метались. Вейн и Осень расположились лагерем. Они готовились к чему-то, и Джесс мог поручиться, что он бы этого не одобрил. Так что он мог подойти к ней и потребовать объяснения. Хотя, возможно, будет мудрее последовать за ними и выяснить, что они затевают. Осень может оказаться в опасности, и, возможно, ей понадобится его помощь…

Оставив своих лошадей в основном лагере, Джесс и Энрике пешком направились к горловине каньона, куда, как думал Джесс, направились Осень и Вейн. Вдруг Энрике схватил Джесса за руку и остановил его.

– Что это? – Энрике указал на поблескивающий белый камешек, который привлек его внимание.

Джесс поднял его и покрутил в пальцах. Он не принадлежал этой местности, и его вид привел его в беспокойство. Он пока не смог бы объяснить, почему. Но, когда они уже тронулись, он положил этот камень в карман. Продвигаясь осторожным шагом, они продолжали идти по дороге, по которой, как он видел, ехала Осень. В меркнущем свете блеснул еще один белый камешек…

– Что ты об этом думаешь? – проговорил Энрике.

Джесс пожал плечами, не решаясь высказать вслух то подозрение, которое начало созревать в его сознании. Если Осень все еще продолжает бросать камни, – это значило, что она хотела, чтобы кто-то знал о ее местонахождении.

Джесс начинал догадываться, что, может быть, она предпринимает эту вылазку, чтобы выяснить причастность Вейна ко всему этому делу. Если выяснится, что это так, то ему стоило бы дать ей хорошую взбучку.

– Не знаю, что и думать. Единственное, что я знаю, – этим двоим здесь делать нечего. – Он указал на Осень и Вейна. Несмотря на то, что они были на оцепленной территории, Вейн и Осень не утруждали себя тем, чтобы скрывать свои следы или прятать свой лагерь. Джесс и Энрике много раз замечали костер… Джесс и Энрике нашли хорошее укрытие, чтобы оттуда наблюдать за парой, расположившейся ниже их. И после того, как они там устроились, Джесс решил, что нужно устроиться поближе к ним, так, чтобы можно было услышать, о чем они говорят.

Однако ему пришлось довольствоваться тем, чтобы наблюдать, как Осень помогает организовывать обед.

Стало легче, когда эти двое рано устроились в своих спальных мешках. Джесс был благодарен тому, что может получить такой необходимый ему сон. Они бросили монету, и Джессу выпало идти спать первому. Это устраивало его. Похоже, что Осень и Вейн не отправятся дальше до рассвета. Он хотел быть тем, кто увидит, как они будут собираться в дорогу.

Перед тем, как погрузиться в сон, Джесс уставился на звезды. Их сияние напомнило ему ночь, которую он провел с Большим Хозяином. Гадание по звездам принесло те самые ответы, в которых они нуждались больше всего. Если бы шаман сейчас находился здесь, Джесс, возможно, решился бы спросить его об Осени. Кажется, старик был единственным, кто мог понять ее.

Сквозь массу звезд прокладывал свой путь спутник. Его равномерное движение отвлекло Джесса от размышлений. Он снова подумал об Осени. Наверное, она тоже видит эти крохотные огоньки и думает о нем.

Он коснулся пальцами бирюзового амулета, который она повесила ему на шею, а потом потрогал камни в своем кармане. Любовь вселяла доверие. Должно быть объяснение ее присутствию. Неожиданно ему на ум пришли слова Дайи:

Верь своему сердцу, сынок. Пой песню мечты. И помни, что те, кого ты встречаешь, могут оказаться не теми, кем кажутся.

Джесс закрыл глаза и вспомнил несколько строк из Песни Предвидения, которую, он помнил, пел Большой Хозяин, когда гадал об Осени. Слова песни были близки молитве, которую он знал с детских лет, и успокоили его, прежде чем он погрузился в здоровый сон.

– Пусть тебя сопровождает красота, пусть сердце наполнится мужеством. Путь приведет тебя к правде.

Осень негромко напевала слова из индейского обряда, уставившись на звездное небо.

– Ты слышишь меня, Джесс Баррен? – прошептала она в ночь. – Ты знаешь, как ты мне сейчас нужен.

Вдалеке провыл койот. Осень улыбнулась. Большой Хозяин сказал бы, что это ответ на ее вопрос. А она бы с удовольствием поверила в это. Большой Хозяин учил ее, что, веря, ты обретаешь счастье.

Несмотря на ее намерения, сомнения не давали ей спать. Что, если Джесс не найдет камни, которые она бросала? Он может сейчас находиться в киве, и если это так, то как она может с ним встретиться? Что, если его вообще нет поблизости? Как она тогда справится с Вейном? Непроизвольно она протянула руку к своему бирюзовому самородку, но вспомнила, что отдала его Джессу. Эта мысль успокоила ее – Джесс найдет ее. Он делал это раньше, и сделает это снова.

Она потрогала оставшиеся пять камней. Ей, похоже, они не сослужат службу. Если Джесс шел за ними столь далеко, он и так догадается, что они отправились к киве… Это – сразу за поворотом, в главном каньоне.

Возможно, она бросит их прямо здесь, в лагере.

По другую сторону от костра спал, свернувшись, Вейн. Осень смотрела на него несколько минут надеясь, что он не проснется.

На какое-то мгновение она почувствовала присутствие Джесса, как будто он был совсем рядом. Она вытянула руку вверх, но ощутила пустое пространство. Но это не имело значения. Умиротворение охватило ее существо. Джесс найдет ее. Она закрыла глаза и погрузилась в сон.

… Свет едва начинал тушить звезды в небе, когда Вейн потряс Осень за плечо. Она вскочила, протирая спросонья глаза.

– Пошли. Мы оставим здесь лошадей и проделаем остальную часть пути пешком.

Осень встала и оправила одежду, в которой она спала.

– Мы не можем идти без оглядки – кругом расставлены посты.

– Я уже проверил их. Они никого не ждут, так что не особенно следят за обстановкой.

– Они наверняка заметят нас, – настаивала Осень.

– Нет. Я нашел дорогу через каньон, по которой мы сможем проскользнуть прямо за ними.

Осень пристально взглянула на Вейна и заметила, что он выглядел вполне проснувшимся и хорошо отдохнувшим. Пот пропитал его рубашку и катил со лба градом.

– Ты уже побывал там?

Он кивнул.

– Я хотел убедиться, что путь свободен, прежде чем вести тебя туда. Я не хочу подвергать тебя опасности.

Ей было любопытно, знал ли он о том, что там есть люди, которые пытались убить ее. Потом ей пришла в голову другая мысль.

– Ты ничего им не сделал, нет?

Он уставился на нее непонимающим взглядом.

– Ты что – думаешь, я спятил?

– Не сумасшедший, нет, – преступник – да.

Она ничего больше не сказала, только быстро завязала ботинки и приготовилась уходить. Вейн шел первым, но, прежде чем покинуть лагерь, Осень остановилась. У нее было крайне определенное чувство, что кто-то наблюдает за ней. Она вспомнила о Джессе. Она огляделась. Ничто не двигалось.

Шалфей касался их, когда они поднимались вверх по тропе. Осень глубоко вдыхала чистый воздух и упивалась мирной тишиной. Казалось, прошли годы с тех пор, как она в последний раз побывала в каньоне.

Когда они добрались до места, где были расставлены посты, Вейн знаком показал, чтобы она молчала и следовала за ним. Осень искушала мысль позвать на помощь, но она поняла, что неизвестно, на что решится Джесс, если она так поступит. Нет, ей придется разгадывать всю эту шараду еще какое-то время. Ей нужно раздобыть доказательства того, что Вейн связан с убийцами. Может быть, она увидит людей, поджидающих Вейна в киве. Мысль о том, что она встретится с двумя убийцами, явно не радовала ее. Она глубоко вздохнула и прошептала еще несколько строк из Песни Предвидения, которые вселяли в душу мужество.

Они добрались до кивы. Осень осмотрела местность. На фоне пещеры стены каньона возвышались высоко и горделиво. Их цвета – желто-бежевые и красно-оранжевые тона – нарушали монотонность окраски бесплодной пустыни. У подножья скал были кучи нагромождения сланцев и песчаника. Она посмотрела наверх и заметила черную точку вдалеке. Орел!

Она едва видела, как двигались его крылья. Он осматривал бескрайние просторы пустыни. Его зоркие глаза могли заметить движение кролика даже с такой высоты. Она опустила взгляд на простирающийся перед ней пейзаж и жаждала, чтобы ее ум мог быть столь же зорким, как орлиный глаз. Прятались ли убийцы поблизости? Скалистое русло, теперь только с остатками влаги, извивалось по дну каньона. Плоские уступы с мирно колышущейся под легким ветерком травой были преисполнены спокойствия. Насколько могла судить Осень, поблизости никого не было.

Каким-то образом она успокоилась. Ее храбрости, правда, хватило ненадолго.

С другой стороны, она была разочарована. Она хотела встретить преступников и все выяснить. Она ведь должна была выяснить это, прежде всего для Джесса.

Вейн бросил веревочную лестницу, которую он принес в киву, и укрепил ее конец на скале. Осень продолжала оглядывать окрестности, которые по-прежнему не говорили ни о чьем присутствии.

Чувствуя себя немного более раскованно, Осень спустилась вслед за Вейном в киву. Может быть, он собирался показать ей секретный тоннель, который ведет к тайнику, где прячутся бандиты. Ее воображение буйно рисовало все варианты возможного разворота событий.

В киве было прохладно. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы привыкнуть к тусклому свету. Вейн шагнул к стене и жестом велел подойти ближе.

– Посмотри сюда, Осень. Вот то, что я хотел показать тебе.

Неожиданно наверху послышались шаги. Вейн остолбенел и прижался к стене. Осень посмотрела на вход в пещеру и увидела пистолет, направленный на них.

– Не двигаться – или буду стрелять! – Голос профессора отражался эхом от стен. Осень смотрела ошеломленно на край входа в пещеру. Никогда за все годы работы она не видела профессора с пистолетом в руках. С пистолетом, направленным на обоих, доктор Дэвидсон спустился в киву.

– Я знал, что вы проберетесь сюда.

Осень хотела объяснить ему. Она понимала, что это выглядело так, будто она была заодно с Вейном. Впрочем, нет – теперь не время. Она подождет, чтобы увидеть, что собирается делать Вейн.

– Все мои годы работы. Вы действительно думали, что вам удастся это сделать? – Профессор нацелил пистолет на Вейна. Осень затаила дыхание. Гнев и ненависть блестели в глазах профессора. У него была веская причина желать смерти Вейна, но наверняка он не убьет его.

 

18

Стены кивы, казалось, наступали на нее, когда Осень сосредоточила свое внимание на пистолете профессора. Неожиданно какие-то звуки раздались у входа. Профессор взглянул наверх. Пальцы его дрожали от нервного напряжения. Осень перестала дышать, моля Бога, чтобы он не выстрелил.

– Что тут происходит?

Осень вздохнула с облегчением при звуке голоса Джесса.

Доктор Дэвидсон опустил оружие. Странное выражение исказило черты его лица. Если бы не знала его лучше, она бы поклялась, что его глаза были полны ненависти.

Джесс спустился в киву, и Осень не могла оторвать от него глаз. Но его лицо не выдавало никаких эмоций. Однако она знала, что он изумлен при виде их троих здесь – и особенно при виде вооруженного доктора Дэвидсона.

Не произнеся ни слова, он прошел между ними и протянул руку к оружию. Доктор Дэвидсон беспрекословно отдал ему пистолет, и Джесс сразу же поставил его на предохранитель.

– У меня не пропадет, – заверил он профессора, запихивая пистолет за пояс джинсов.

– Они, спустились сюда и соскабливали рисунок на стене… Вели себя как варвары! А я доверял обоим. – Гнев и негодование слышались в голосе профессора. – Я не могу поверить в это, но они будут нести ответственность за все!

– Осень тут ни при чем, – начал объяснять Вейн. – Я привел ее сюда, чтобы показать…

– Он прав, – вмешался Джесс. – Оставьте ее в покое. Не впутывайте ее.

Из этих слов Осень поняла, что Джесс знает, что она здесь не по своей воле. Вероятно, он нашел камни. Но еще не время успокоиться и почувствовать облегчение.

Доктор Дэвидсон всплеснул руками и стал ходить в приступе бессильной ярости. Джесс позволил ему выпустить пар, помогая Вейну и Осени выбраться из пещеры.

– Ты объяснишь мне все позже, Карсон. Я хочу, чтобы все ушли отсюда прочь.

В ту минуту, когда все уже выбрались из кивы, Вейн принялся настойчиво отвергать предъявленное ему обвинение.

– Я брал образцы. – Он повернулся к Осени и показал ей что-то, что выглядело как шпатель.

Когда Осень увидела это, ей стало дурно: она представила себе, как Вейн разрушил бы бесценные изображения в киве. Джесс, должно быть, испытывал то же самое, потому что она заметила, что его пальцы крепче сжали рукоятку пистолета.

Вейн увидел это тоже. Паника отразилась в его глазах, прежде чем он начал протестовать.

– Идите посмотрите сами – я ничего не портил.

Доктор Дэвидсон повернулся и направился к лестнице. Джесс преградил ему путь.

– Нечего ходить туда, это пустая трата времени. Нам нужно забрать Карсона и доставить к шерифу.

– Вы не посмеете тронуть меня. Я…

Доктор Дэвидсон велел Вейну заткнуться и обратил безумные глаза на Джесса.

– Если бы я не пришел, он бы разрушил всю киву.

– Вы с ума сошли! – Вейн двинулся к профессору. – Что-то тут…

Осень сделала шаг и встала между двумя мужчинами.

– Оставайся на месте, Вейн.

– Нет. Я требую, чтобы меня выслушали.

– Хорошо, мы тебя слушаем. – Доктор Дэвидсон фыркнул в ответ. – Любой судья в штате захочет услышать, что у тебя есть сказать – особенно в отношении убийства Росса.

Вдруг Осень отлетела в сторону. Это Вейн отшвырнул ее со своего пути и бросился на профессора Дэвидсона. Джесс посмотрел на Осень, и, когда она кивнула ему, что все в порядке, он обратил взгляд на дерущихся мужчин. Джесс схватил Вейна за рубашку и дернул его на себя. Один мощный свинг по челюсти – и тот свалился замертво. Джесс поспешил к Осени и помог ей подняться.

– Тебе больно? – спросил он.

– Нет, но профессор…

Вместе они приблизились к профессору и помогли ему встать на ноги. Его голос немного дрожал, но звучал уверенно.

Шум борьбы явно насторожил людей шерифа. Они появились, спеша и направляя ружья на группу. Осень удивилась, увидев вместе с ними Энрике Вальдеса.

– В чем дело? – спросил шериф. – Что вы здесь делаете?

– Эти двое покинули ранчо, – сказал доктор Дэвидсон. – Я заподозрил, что они затевают что-то недоброе, и пошел за ними.

– Мы увидели их, – Джесс кивнул на Энрике, – и обнаружили их в пещере.

Осень слушала, понимая, что Джесс объясняет свое присутствие так, словно это была случайность. Возможно, он не хотел обнаруживать свою причастность к спецслужбам в присутствии отряда Энрике.

Джесс объяснил, что произошло. К тому времени, когда он закончил рассказ, Вейн начал приходить в себя. Шериф зачитал ему его права, после чего помог дойти до основного лагеря.

Осени, Джессу и доктору Дэвидсону велели следовать за ними. Ругань Вейна была слышна вплоть до самого лагеря.

Когда они добрались до лагеря, ему надели наручники и изолировали. Осень стояла у открытого полога палатки и смотрела, как Вейн все еще продолжал протестовать. Она тряхнула головой, отвернулась, чтобы не видеть этого безобразия, и вошла в палатку. Жара полдня нагревала резиновую основу палатки и наполнила воздух неприятным запахом. Шериф с доктором Дэвидсоном сидел за столом. Джесс стоял около самого входа, и Осень подошла и встала рядом с ним. Она никогда не видела, чтобы профессор взрывался подобным образом. Но она не винила его. Он имел право на гнев, после того, что произошло с его открытием, которое должно было принести ему славу и признание. Она могла ему посочувствовать.

Что мог значить такой поворот событий? Ее разбирало любопытство в то время, когда она присела на постель и наблюдала за поведением троих мужчин. Она все еще не знала, что же такое Вейн собирался ей показать.

Двое убийц оставались на свободе, и, насколько она знала, они тешили себя мыслью вернуться на Койотовые Ручьи. Осень пододвинулась к Джессу.

Он сразу же подошел и склонился над ней. Запах его разгоряченной кожи вызвал мгновенный всплеск желания, которое она попыталась подавить. Ей понадобилось усилие воли, чтобы не вцепиться в его рубашку.

– Мне нужно что-то сказать тебе, – еле слышно прошептала она.

Он вывел Осень наружу, где ей стало намного лучше. А в палатке было жарко и душно. Не столько от полуденной жары, сколько от охвативших их эмоций.

– Я мог бы отдубасить тебя за то, что ты пошла с Вейном, – сказал Джесс, прежде чем Осень успела открыть рот.

– Я знаю, что это выглядит плохо. Профессор подумал, что я работаю вместе с Вейном. Я рада, что ты подумал обо мне лучше.

– Я получил твое послание, – Джесс вытащил из кармана белый камень.

Его улыбка превратила день в ослепительно-яркий.

– Я не была уверена, что ты поймешь.

– Сначала я и не понял, – признался он. – Ты поставила меня в тупик. Я не мог и подумать, что ты можешь прийти сюда с Вейном.

Он рассказал, как он шел за ней следом и наблюдал за их лагерем прошлой ночью. Эта новость не вызвала удивления у Осени.

– Вейн хотел мне показать что-то очень важное. Он так стремился к этому, что я решила пойти с ним. Я надеялась, что он приведет нас к другим преступникам.

– Я так и думал, что вы изобретете какую-нибудь такую легенду. Ты помнишь, насколько безжалостны эти люди?

Страсть, отразившаяся в его голосе, удивила ее. По взгляду, брошенному на него, она заподозрила, что он сам удивлен. Он по-прежнему чувствовал себя неловко в отношении чувств, которые питал к ней.

– Что бы он ни собирался тебе показать, это связано с кивой. У тебя есть представление, что это должно было быть?

– Понятия не имею, – сказала Осень. – Мы едва вошли, как тут же появился доктор Дэвидсон.

– Я не видел никаких следов двух убийц.

– В киве должны быть какие-то доказательства.

– Мне тоже так кажется. – Он выпрямился и поскреб в затылке. Гнев исказил его лицо. – Мне придется остаться здесь и все-таки задать несколько вопросов, – Он остановился и заговорил потише. – Мне нужно, чтобы шериф проверил несколько пунктов.

– Он знает о спецотряде?

– Да. Но его люди не знают. Я сколько мог старался сохранять это в секрете.

По этому поводу не будет проблемы. Безопасность Джесса была превыше всего.

– Почему бы мне не пойти туда? – предложила она. – Ты сможешь присоединиться ко мне, когда закончишь здесь дела.

Выражение его лица говорило о том, что он оценил ее идею. Но она также заметила и его сомнения по этому поводу.

– Я обещаю ничего не предпринимать по собственной инициативе.

Выражение его лица стало более суровым и язвительным.

– О да, я уже много раз слышал это от тебя.

Она пожала плечами – что она могла сказать?

Джесс, наконец, согласился и стал помогать посту шерифа наблюдать за территорией.

– Оставайтесь в прикрытии, – предупредил он двоих, приписанных к посту. – Эти люди – убийцы.

Осень помогла составить описание бандитов. Постовые сделали какие-то заметки и отправились на указанные места. Если бы Осень знала, что они рядом, – это вселило бы в нее какое-то спокойствие.

Они обязательно найдут человека со шрамом и его сообщника. Вот тогда-то и можно будет собрать воедино всю картину событий. Дело близилось к разгадке. Если бы она только могла выяснить, что Вейн хотел показать ей в киве!..

После того как Джесс направился к палатке шерифа, Осень подошла к лестнице и спустилась в киву. Она прочесала каждый дюйм, но ничего не нашла – ничего, что дало бы ключ к заявлению Вейна о том, что внутри было что-то важное. Они очистили помещение от всего постороннего много дней назад. Единственным признаком цивилизации, которая оставила киву здесь, были фрески, нарисованные на стенах. Они были в замечательных условиях, думала Осень, садясь на уступ отдохнуть и подумать. Была только одна часть, которая выглядела поцарапанной. Она ощупала это место – вдоль прекрасных линий – и, к ее удивлению, увидела отпечаток клея на кончиках ее пальцев. Царапины были не какими-то старыми от возраста, а совершенно свежими.

Вейн! Так что подозрения профессора были правильными. Что Осень не могла представить себе – почему Вейн сделал это. Она не могла понять, какую цель он преследует, если только не…

Осень поднялась и начала сжимать в руках камень. Возможно, фрески оказались поцарапанными, потому что указывали на потайной ход. После нескольких попыток отыскать его – абсолютно безрезультатных – она села совершенно обескураженная.

Прошел час, прежде чем Джесс сумел присоединиться к ней. Он тоже осмотрел киву, но ничего не смог обнаружить.

– Ты думаешь, что приезд полиции насторожит убийц?

– Нет. – Джесс положил свою руку на талию Осени и провел ее в укрытие в скале. – Они здесь летают туда сюда дни напролет. И, возможно, они решат, что здесь так бывает каждый день.

– Ты прав, – сказала она, – они должны знать, что вооруженный отряд шерифа в действии.

– Я уверен, что им сказали.

Осень замедлила шаги у основания скалы и обернулась, чтобы увидеть есть ли кто-нибудь рядом с доктором Дэвидсоном и по-прежнему ли шериф находится в лагере.

– Я заметила, что ты не говоришь, что Вейн проинформировал их, – проговорила она. – Ты думаешь, он не виновен?

– Нет. – Джесс тряхнул головой, в то время как его брови нахмурились. – Но я сомневаюсь, что он руководил этим. Здесь должен был участвовать кто-то другой. Кто-то более сильный.

– Конни?

– Возможно. У меня есть сведения от шерифа, который проверил ее телефонный счет во время пребывания ее в мотеле.

– Вейн звонил своему отцу, когда мы были на ранчо. Как ты думаешь, он причастен к этому?

– Это не имеет значения, но, в конце концов, в этом случае весьма многое не имеет смысла.

Она посмотрела вверх, на скалу.

– Пошли. Мы можем подождать там наверху Мы сможем наблюдать за всем каньоном.

Джесс помог ей устроиться. Стены их убежища внутри крошились, составляя тут и там кучи каменного мусора вместо ровных полов, какие обычно бывают в большинстве пещер. Будет не так-то просто провести здесь день. И Джессу придется придумать способ, чтобы убедить Осень сделать это.

– В киве никого не было, и я заподозрил, что Вейн собирается спрятаться там, чтобы дождаться своих сообщников.

– Ты прав. – Осень отбросила в сторону пару камней, чтобы устроить себе удобное плоское сиденье. – Спорю, что он оставил им записку, чтобы сообщить им, где мы устроим свой лагерь.

– Вполне возможно, – согласился Джесс, но на самом деле он сомневался, что они станут действовать настолько неумно. Ему нужно было, чтобы Осень верила в это. Она не согласится остаться здесь, если не будет чувствовать своей значимости. Он многое узнал о ней за прошедшие пару дней. В ней он разглядел упрямство, которому позавидовал бы любой мул.

– Шериф хочет, чтобы я показал ему кое-какие земли в окрестностях. – Он старался избегать ее взгляда, в котором сразу начала формироваться мысль – он предатель. – Нужно, чтобы ты осталась здесь наблюдать за кивой.

– Я знаю здесь все каньоны. Я смогу помочь…

– Нет. Ты единственная из всех знаешь, как выглядят те двое. Мне надо, чтобы ты находилась здесь, когда появятся бандиты.

Где ты будешь окружена отрядом людей шерифа, добавил он про себя.

Он видел ее внутреннюю борьбу и сдержался, чтобы не вмешаться. Если у нее возникло подозрение, что он оставляет ее ради ее же собственной безопасности, то дело осложняется. Она уйдет сразу же после него.

Очевидно, его уловка сработала. Разочарованная, но настроенная решительно, она уселась на камне.

– Я принесу тебе еды и воды, – предложил он.

– Спасибо.

Он не обратил внимание на сарказм, прозвучавший в ее тоне.

– Ты вернешься? – спросила она.

– Можешь не сомневаться. – И это обещание он собирался выполнить. – Нам нужно поговорить.

Прошлой ночью им властно завладели воспоминания. Никогда прежде, с тех самых времен, когда он проводил время с Дайей, он не испытывал чувства принадлежности к своему народу. Обычаи предков звали его к себе.

Осень осталась в безопасности, а Джесс встретился с Энрике, и они отправились вниз по каньону отыскивать следы убийц. Они нашли микроволновый передатчик, но судя по отпечаткам на земле, за последнее время туда никто не приходил.

День, показавшийся бесконечным, прошел бесплодно. Уставшие и обескураженные, Джесс и Энрике возвратились в лагерь отряда. У Джесса поднялось настроение, когда он направился к киве и, значит, к Осени. Он страстно хотел увидеть ее, и в первый раз он был рад, что она, следуя инстинкту, отправилась с Вейном.

Она заметила его и помахала рукой.

Ее радость видеть его полностью соответствовала и его собственным чувствам – снова быть рядом с ней – какое счастье!

– Я рад, что у тебя все в порядке.

– Надеюсь, ты пришел, чтобы сказать мне, что мое дежурство окончено.

Она поднялась и выпрямилась. Ее неловкие движения выдавали ее смущение.

Он протянул к ней руки, помогая встать, испытывая соблазн заключить ее в объятия. Звук шагов удержал его на месте.

– Вот идет твоя смена, – показал он на Энрике, стоявшего внизу с выжидающей усмешкой на лице. – Как насчет того, чтобы пообедать и немного прогуляться?

– Звучит божественно. – Она собрала свои вещи и пошла следом за ним к подножию скалы.

Джесс сумел молчать, увидев вздернутые брови Энрике.

– Не спи, амиго, – сказал Джесс своему другу. – Сегодня ночью я не хочу, чтобы меня беспокоили.

– Понятно, почему, – поддел его Энрике.

Джесс послал ему сердитый взгляд и ускорил шаг, чтобы догнать Осень. Вместе они пошли в лагерь.

Быстро покончив с едой, он протянул ей руку, предлагая обещанную прогулку. Шериф и доктор Дэвидсон стали возражать против их ухода, но Осень настояла на том, что ей нужно размяться.

– Мы дойдем до Койотовых Ручьев и сразу вернемся обратно, – сказал он ей. – Я не хочу уходить далеко от постов.

– Может, мы встретим диких животных.

– Хорошо бы это были четвероногие!

Она весело рассмеялась. Хорошо. Он не хотел, чтобы она напрасно тревожилась.

– Скоро солнце зайдет. – Джесс смотрел на удлинявшиеся тени, пересекавшие дно каньона. Они погуляли около часа и за все время заметили только кролика и самку оленя, направлявшуюся к реке на водопой.

Осень пошевелилась на плоской скале, куда она забралась.

– Ночь будет не очень лунной.

– Нам пора возвращаться.

– Неплохая мысль.

Когда они вернулись в лагерь, Джесс не захотел устраиваться на ночлег рядом со всеми.

– Давай положим наши спальные мешки вот здесь. – Он показал на свободное пространство между кивой и лагерем. – Я хочу быть только с тобой.

Она с готовностью согласилась, доставив этим удовольствие Джессу.

Он направился к другому уступу, значительно ниже и немного правее. Позади него виднелись камни, могущие служить защитой.

– Похоже, это неплохое местечко. И достаточно далеко от кивы.

– Ты думаешь, они придут сегодня ночью? – спросила она.

– Возможно.

Это было не полной ложью, просто он сомневался, что убийцы приблизятся к отряду шерифа. Им не было никакого смысла делать так. Он не стал говорить об этом Осени. Он хотел, чтобы на следующий день она еще раз подежурила, пока они с Энрике сходят к микроволновому передатчику. Если убийцы появятся, то именно здесь.

Осень остановилась около выбранного Джессом места.

– Это ожидание – просто пытка.

Джессу пришлось с ней согласиться. Его терпение подходило к концу. Не то чтобы он возражал против подобной работы, но сегодня присутствие Осени отвлекало его от дел.

Они разложили свои спальные мешки рядом на песке. Осень села на свой. Джесс присел рядом, скрестив ноги.

Природа радовала их буйством красок заката. Ярко-красный цвет переходил в алый и затем превращался в ослепительно-оранжевый. На фоне красного неба, словно черные часовые, выделялись неровные очертания скал.

Одна вершина была выше остальных. Вдруг к ней скользнула темная тень. Орел расправил огромные крылья и сел на вершину. Он сложил крылья и замер, наблюдая за каньоном внизу. Джесс коснулся плеча Осени и показал на величавую птицу.

Их руки переплелись. Ни один из них не произнес ни звука, но они понимали друг друга без слов. Он все сильнее сжимал ее руки, все сильнее становилось его желание. Он хотел, чтобы Осень принадлежала ему и ждала, когда им выпадет такая возможность.

Уже много месяцев он преследует эту шайку торговцев наркотиками. Он вспомнил о том времени, когда казалось, они вот-вот настигнут их. Двое убийц сумели проскользнуть сквозь расставленные посты. Теперь это им не удастся. Он твердо намеревался поймать их.

Осень высвободила свою руку и поменяла позу. Это нарушило ход его мыслей.

– Тебе неудобно? – поинтересовался он.

– Нет. – Она легла на спину, раскинув свои длинные ноги. – Подумай, как здесь спокойно – вдалеке от цивилизации. Меня всегда удивляет, до чего же там шумно.

Слушая ее, Джесс любовался четкими линиями ее тела. Стрекот цикад нарушил тишину ночи. Вдалеке ухала сова.

– Большой Хозяин бы сказал, что крик совы – плохое предзнаменование. Может, это предупреждение, – размышляла Осень.

– Нет. Сегодня мирная ночь. Вероятно, она зовет своего друга.

Осень попыталась разглядеть выражение его лица, но было слишком темно. Он говорил о мирной ночи, но от него исходило напряжение. Она слышала это в его голосе, чувствовала по тому, как он сидел.

Осень протянула руку и накрыла его ладонь своей.

– Я рада, что мы одни.

Джесс махнул рукой в сторону светившихся в лагере огней.

– Не совсем – пробормотал он. – Хотел бы я, чтоб было так.

– Иди сюда. – Она похлопала по земле рядом с собой.

Она скорее почувствовала его движение, чем увидела. От его тела исходило тепло. Она перевернулась на живот и подтянулась на локтях выше. Она хотела лежать так, чтобы касаться его.

– Здесь почти так же удобно, как в моей кровати, – услышала она его шепот, полный сарказма.

– Не напоминай о кровати. Ты не можешь представить, как я мечтаю о ней.

– Не только ты.

Звук его голоса заставлял ее испытывать дрожь. Его пальцы коснулись ее подбородка и застыли у горла. Рука скользнула к затылку и стала поглаживать нежную кожу.

Она ухватила его за руку и остановила ее.

– Так нечестно, – заметила она. – Ты заставляешь меня желать того, для чего сейчас не время.

– А чего ты желаешь?

– Ты имеешь в виду – сейчас? Или в широком смысле? – Она хотела любви – не только физической.

– Сейчас, для начала. – Он коснулся ее щеки. – А хочешь, я могу сказать, чего хочу я.

– Скажи. – Она губами поймала кончик его пальца.

Она увидела блеск его зубов, когда он улыбнулся ей.

– Во-первых, я хочу, чтобы ты опустила голову. – Он чуть потянул ее вниз.

Осень подчинилась.

– Потом я хочу…

Прежде чем он успел договорить, она почувствовала на своих губах его губы; его небритые щеки, лоб и веки коснулись ее лица. Солоноватый вкус его кожи нравился ей.

Он погрузил пальцы в ее волосы, приподнимая концы.

– Я хочу, чтобы твои волосы окутали меня, – пробормотал он. – Если бы были в постели, я бы смог сделать занавес, и мы оказались бы вдвоем в нашем собственном мире.

Она слегка покусывала его губы.

– Нам незачем ждать.

Джесс принял приглашение и медленно вынул большие шпильки. Когда вокруг них оказался занавес из ее волос, она ощутила уют недоступного никому, кроме них двоих, мирка. Он гладил ее по волосам, Осень вздохнула от удовольствия.

– У тебя такие длинные волосы, – проговорил Джесс. – Я могу запутаться в них.

– Лучше не надо. – Она покрыла его лицо поцелуями. – Ты можешь не выбраться из моей паутины.

– Тогда мы останемся в нашем собственном мире. – Он обвил пряди ее волос вокруг своей ладони.

– И каким ты себе представляешь этот мир? – Она закрыла глаза, когда он прильнул к ее губам в страстном поцелуе.

– Для начала, вот таким. – Он увлек ее в мир страсти. Их тела были горячее воздуха. Оба испытывали страстное желание. Они стонали от наслаждения, отдаваясь ритму своей страсти.

Она потеряла всякое представление о том, где находится, когда они любили друг друга. Его сердце билось у ее груди, когда его прикосновение погрузило ее в волны восторга. Он застонал, когда она ртом касалась его тела между шеей и плечом. В его стоне слышался вздох наслаждения.

– Ты чувствуешь? – прошептал он. – Мы словно созданы друг для друга. Твое тело – словно продолжение моего.

– Я хочу доставлять тебе наслаждение, – прошептала она, нежно касаясь его уха губами. – Я боялась, что ты не поймешь, почему я оказалась здесь. Когда профессор начал обвинять меня вместе с Вейном, я ужасно испугалась, что ты поверишь в мою виновность.

– Мне приходило такое в голову, – согласился он. – Я долгое время думал, что ты член преступной шайки. Потом, увидев тебя с Вейном…

– Я знаю. – Она закрыла ему рот поцелуем.

Он нежно опустил ее на землю, повторяя ее движение, пока его тело не накрыло ее. Сначала он слегка касался ее, расстегивая ее блузку и осторожно освобождая груди от лифчика. Черное кружево соскользнуло вниз, когда он обхватил их ладонями.

Она прижалась к нему, чтобы он узнавал ее. Казалось, ее пальцы онемели, когда она пыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке. Ей хотелось чувствовать интимные контуры его тела.

Наконец она справилась с пуговицами и провела ладонью по крепким мышцам его живота. Ей понравилось, как они напряглись под ее рукой. Она снова прижалась губами к его губам, вовлекая его в новые ласки.

Он сдвинулся, и она переместила руку. Случайно она коснулась амулета, подаренного ей Большим Хозяином. Ей было приятно, что Джесс носит его.

Под небом, с которого на них смотрели звезды и луна, они дарили друг другу ласки и поцелуи. В ночной тишине, окружавшей их, снова заухала сова. Осень едва уловила звук. Теперь она не обращала на него внимание. Сейчас ею управляла страсть. Все ее чувства сосредоточились на Джессе. На его солоноватых губах, на гладкой коже, покрывающей стальные мускулы, на горячем дыхании, опалявшем ее, когда он целовал ее губы, шею и груди.

Его язык ласкал ее, и она изгибалась, прижимаясь к его груди.

– Ты чувствуешь, как бьется мое сердце? – прошептала она, голос ее охрип от страсти. – Разве ты можешь сомневаться в моей любви, если оно так стучит для тебя?

Она коснулась ладонью его груди и ощутила ответное движение.

– Твое сердце, как барабан, который использует дед. Оно так же билось в ту ночь, когда я пела для тебя песню?

Он что-то неразборчиво пробормотал в ответ, лаская по очереди ее груди. Она прильнула к нему.

– Я люблю тебя, – выдохнула она.

Его пальцы замерли. Она ожидала, когда он продолжит свои ласки. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что он не собирается продолжать. Неожиданно она сдвинулась так, что он увидел ее лицо.

– Джесс, что с тобой?

– Ты околдовала меня, Осень О’Нил.

 

19

Осень пыталась разглядеть выражение его лица, но было слишком темно. Единственное, что она видела, – это блеск его глаз, когда он внимательно смотрел на нее. Она накрыла его руку своей и ослабила его объятия.

– Что это должно значить? – спросила она.

– Ты преследуешь меня во сне, а сегодня ты говорила о любви.

Его плечи поникли, когда он опустил руки. Она наклонилась к нему, озадаченная.

– В чем дело? Что не так? Мы нарушили табу?

– Нет. – Он погладил ее по щеке. – Ты слишком хороша для меня.

Теперь была очередь Осени поникнуть, сидя на спальном мешке. Она молча смотрела на него.

– Прошлой ночью мне снился сон. – Голос его звучал тихо. – Я слышал слова Песни Мечты. Я видел тебя, бросающую камни в небо – как койоты.

Ее смущение сменилось вздохом облегчения.

– Понятно. Снова получилось. Я спела несколько слов из Песни Предвидения, которые я знаю. Я слышала, как исполнял ее Большой Хозяин. Мы с тобой общались в наших снах. Наши души связаны между собой.

– Нет – Он отстранился от нее, – Это просто совпадение.

Он не верил в это. Она могла определить по голосу.

– Не обижайся. Ты должен быть благодарен судьбе. Твои песни спасли мне жизнь в пещере. Ты…

– Той ночью не я пел песни, а Большой Хозяин.

Она провела ладонью по его щеке.

Но я видела перед собой твои образ Ты уговаривал меня продолжать путь. Если бы не ты, я бы умерла, перестав бороться.

– Не говори так, – Он не дал ей досказать, прижав к груди и закрыв ее рот поцелуем.

Она обвила руками его шею. Она гладила его по волосам. Она испытывала желание убедить его, что действительно видела его в своих грезах в пещере, и выразить ему свою любовь.

– Обними меня, – прошептала она, – не думай сейчас ни о чем. Только ощущай это. – Она покрыла поцелуями его лицо. – И это. – Она прижалась к нему всем телом. – И это. – Она поймала его губы своими губами. Ее груди прижимались к его обнаженной груди. Она чувствовала, как мышцы его живота трепещут около ее мягкого тела. Он обхватил ее руками и провел ладонями по ее нежной коже.

Ее сердце колотилось в груди, когда он со стоном обхватил ее сзади. Бесконечные мгновения они обнимали друг друга, погружаясь в хмельной омут.

Время исчезло. Она не переставала гладить его тело. Когда на секунду оторвалась от него, чтобы перевести дыхание, то поняла, что лежит на спальном мешке, прижатая весом его тела, которым она наслаждалась.

Он полностью накрыл ее своим телом, но она хотела большего. Она обхватила его бедра ногами и бессознательно прижималась к его телу.

– Видишь, все в порядке, – проговорила она. – Мы подходим друг другу. – Она хотела принадлежать ему.

– Я хочу тебя. – Он обнял ее сильнее, его мускулы дрожали от напряжения.

– Я тоже хочу тебя. – Она спрятала лицо у его шеи, замерев и едва дыша.

Он медленно разжал объятия и обхватил ладонями ее лицо. Поглаживая ее кожу, он сказал:

– Я могу предложить тебе физическое наслаждение. – Он поцеловал ее в губы. – Я предлагаю тебе свою любовь. – Он снова поцеловал ее, но на этот раз в его голосе звучало сожаление. – Но я не знаю, могу ли я дать тебе то, что тебе, в самом деле, нужно.

– Я не понимаю. – Она подняла голову, пытаясь увидеть его лицо, скрытое тенью. – А разве есть что-то еще? – Она была уверена, что больше ничего нет. – Или кто-то стоит между нами?

– Нет. Нет никого, кто так привлекал меня, как ты.

– И что же? Помоги мне понять. – Она старалась побороть возрастающий интерес.

– Сейчас, когда мы вместе, все нормально. Но это только из-за влечения, которое мы испытываем друг к другу.

– С этого мы и можем начать. Но между нами большее, чем просто секс, – настаивала она. – Любовь к этой земле.

– И к ее людям? – В вопросе звучал оттенок иронии.

– Но они ведь часть нашей жизни, – убежденно проговорила она. Эта тема, она знала, разрушит их и без того непрочную связь. – Мы просто должны решить, что для наших взаимоотношений будет значить наше прошлое. Ведь мы бесспорно сумеем сделать так?

– Реальность – вот что не даст нам найти счастья.

Осень подняла голову и попыталась разглядеть его лицо в слабом свете звезд.

– Звучит не очень ободряюще.

– Я не могу ничего обещать. – Он потрепал ее по щеке. – Я хочу любить тебя. Ты небезразлична мне. Но ты должна понять, что я не должен допускать, чтобы мое чувство переросло в любовь.

– О чем ты говоришь? Ты хочешь заниматься любовью, а забываешь о самой любви – начале всего.

– Точно.

Она отодвинулась от него и перевернулась на спину. Звезды, мерцавшие в вышине, начали блекнуть. Решив вести себя сдержанно, она неожиданно почувствовала, как глаза ее увлажнились.

– Ты знаешь, что я не могу принять это. Мне нужно мое прошлое. Я так старалась найти свою семью. Мне нужна…

Моя собственная, семья, думала она, но голос отказывался подчиняться ей.

Любовь и верность – этого нельзя требовать. Это то, что должно быть предложено.

Джесс подтянулся к ней на локтях, он смотрел на нее сверху.

– Было бы нечестно убеждать тебя в другом. Я достаточно сильно люблю тебя, чтобы не лгать тебе.

– Иногда честность ранит.

Он начал гладить ее волосы, но она отдернула голову.

– Я много думал обо всем этом с того самого дня, как нашел тебя в пещере.

Она тоже много думала – и, как видно, ошибалась. Ей казалось, что их отношения могут крепнуть. Как она могла так заблуждаться?

– Ты слишком озабочена обычаями предков. Ты хочешь принадлежать сразу двум мирам. – Он подтянул свои сжатые в кулаки руки к подбородку.

Осень начала перебирать пряди его волос, но потом коснулась его руки:

– Мы принадлежим двум мирам. Как бы ты мог отрицать это?

– Но ведь невозможно жить в обоих. В этом и заключается противоречие.

– Жизнь всегда полна противоречий.

Она схватила его за руки, чутьем догадываясь, что физический контакт поможет понять смысл слов, которые она так хотела донести до него.

– Взгляни на себя. Ты утверждаешь, что не индеец, но прошлое – часть тебя. Тебе больше страданий причиняет то, что ты стараешься отделить себя от той культуры, а тебе надо просто признать, кто ты на самом деле.

Он отстранился от нее.

– Есть вещи, которых ты не понимаешь.

– Как твой отец?

Он резко вдохнул в себя воздух, но она не пожалела о сказанном. Он должен открыто высказать свои сомнения, если она хочет иметь шанс установить между ними отношения, которые ей нужны.

– Я знаю, что с ним случилось.

Он выругался, ее удивило это и то, как резко он сел, выпрямившись. Она подвинулась так, чтобы сидеть к нему лицом.

– Ты думаешь, что знаешь все. Ты понятия не имеешь о том, каково быть ребенком и слышать, как тебя называют ублюдком.

– Я даже не знаю, что это означает; конечно, я не пойму. – Она почувствовала, как в ней поднимается раздражение, и постаралась овладеть собой.

– Это означает яблоко. Красное снаружи…

– … и белое внутри. О, Джесс. – Она поняла всю нелепость того, что он говорил. – Неужели ты не понимаешь, что смешно говорить об этом, приводя такие примеры в качестве довода против любви. Дети всегда придумывают друг другу обидные прозвища.

Она начала смеяться, уверенная, что не может сдержаться из-за напряжения и нелепости ситуации. Его ответный смех тронул ее сердце.

– Ты права, – согласился он. – Здесь все пугает меня. Я тебе уже говорил об этом.

Несколько минут он внимательно смотрел на нее, глубоко погруженный в свои мысли.

– Теперь я понимаю. Что я могу сделать, чтобы избавить тебя от страхов? Тебе не кажется, что вместе мы сумеем одолеть все сомнения и решить все проблемы, которые встанут на нашем жизненном пути? – Она терпеливо ждала ответа. Когда он заговорил, голос его звучал глухо.

– Может, выручит то, что ты не принадлежишь ни одному миру отдельно. Когда ты приехала сюда, я не думал, что ты надолго задержишься.

– Что, ты думаешь, я здесь ищу? Больше, чем историю семьи. Мне нужна уверенность. Я хочу постоянства. То, что я жила во многих местах, заставляет меня страстно мечтать о простой жизни.

– Как тебе могло прийти в голову, что все это ты найдешь здесь?

Она пожала плечами.

– Во мне течет четверть навахской крови. Я чувствую свою связь с этой землей – ясное ощущение единения с ней. Разве ты не испытываешь того же чувства?

– В этом мы похожи.

– Я много путешествовала, но где бы ни была, всегда испытывала чувство тоски – словно должна что-то отыскать. Я думала, что мне нужно узнать, кто мои настоящие родители.

Произнеся эти слова, она вдруг поняла, что именно искала.

– Я потерялась. Я даже не понимала, что страдаю, пока не приехала сюда. Я поняла, что мучает острое желание познать мое внутреннее «я». Мне нужны были истины – чтобы коснуться их, чувствовать их, испить из них.

– И какие же истины ты нашла? – поинтересовался Джесс; его голос звучал отстраненно, словно он углубился в свои мысли.

– Любовь. Это главная истина, Джесс. Я люблю тебя и охвачена желанием разделить свою любовь с тобой. И более того. – Она помолчала, подыскивая слова. – Я принимаю себя такой, какая есть. Не стараясь быть индианкой. Не стараясь обманываться. Надо просто быть собой – любить и заботиться.

– Звучит довольно просто.

– Так только кажется, – заверила она его. – Мы слишком быстро готовы сомневаться, волноваться и скорее стараемся стать теми, кем велит нам стать общество.

– А что ты делаешь, когда две культуры начинают разрывать тебя на части? Я стараюсь быть белым, и все-таки часть меня остается верной обычаям племени.

– Зачем подавлять в себе это? Мы оба из двух миров. Это все равно, что мне пытаться стать мужчиной. Я могу делать что-то из того, что делают мужчины, но во мне постоянно будет неотъемлемая часть которая всегда будет женской.

– За это я могу быть только благодарен.

Она схватила его за руку и положила поверх своей, стараясь не дать ему перевести разговор.

– Принимай себя таким, какой ты есть, и бери за основу то, что делает твою жизнь мирной и цельной.

– Я реалист, Осень. У меня есть ранчо, за которым нужно смотреть, работники, за которыми нужен глаз да глаз. У меня не остается времени на идеализм.

– А ты постарайся. У других ведь остается. Большой Хозяин каждый день так живет.

– Он исключительный человек.

– И ты тоже. – Она переплела свои пальцы с его. – Он говорил мне, что живет, чтобы быть тем, кто он есть, – быть, а не казаться.

В голове у Джесса была полная неразбериха. Она говорила, словно Дайа.

Твоя женщина снова приведет тебя к племени. Она снова научит тебя любить.

Осень потянула его за руку, он отдернул ее. Ее волосы ниспадали с головы, словно шелковый покров. Он хотел, чтобы они скрыли ее лицо. Лунный свет отражался в ее влажных глазах, напоминая ему о бусах из темных камней, которые всегда носила Дайя.

Бирюзовый амулет висел у него на груди. Вдруг он почувствовал, что тот словно тянет его вниз к старым обычаям. Он снял его и отдал Осени.

Сначала она не хотела брать его. "Ты можешь спрятать этот символ, но будет не так просто избавиться от чувств, которые мы испытываем друг к другу".

– Возьми его. – Он повесил цепочку ей на шею и смотрел, как самородок устроился между ее грудей. – Он больше значит для тебя.

Серебро блестело на фоне ее кожи. Он знал, что никогда не сможет забыть ее, с обнаженной грудью, и распущенными волосами, и блестящими глазами, полными печали. Он знал, что ей нужно все или ничего. И поэтому он не помешал ей застегивать бюстгальтер и блузку.

– Я не собираюсь отказываться от тебя. Твоя любовь слишком много для меня значит.

У него сжалось сердце.

– Я буду бороться за нас, – продолжала она, обескураженная его нежеланием ответить. – Когда-нибудь и ты поймешь, как поняла я той ночью в пещере. – Она судорожно вздохнула, и он с трудом удержался, чтобы не обнять ее. – Неважно, в каком мире ты живешь. Неважно, что в нас течет индейская кровь.

– Я должен управлять ранчо. Мне надо быть сильным, – постарался объяснить он. – Я не могу позволить себе подчиниться слабости и сомневаться в себе. У меня нет времени, чтобы раздумывать, кто я.

– Я не стараюсь заставить тебя делать это. – Она положила руку ему на грудь. Ее прикосновение немного уменьшило то смятение, которое вызвали ее слова. – Я пытаюсь помочь тебе понять, что незачем расспрашивать о нашем прошлом, беспокоиться о том, какая в нас течет кровь или выбирать между тем или иным образом жизни. Важно то, что мы существуем. Мы – суть самих себя. Мы можем быть только теми, кто мы есть. Не пытаться жить в ожидании того, что принесет нам мир белых или цветных. Просто жить.

– Ты требуешь слишком многого.

– Прими себя таким, какой ты есть. Потом ты сможешь делиться с другими и любить.

Маленький мальчик, который любил Дайю, оказался запертым за стеной, им самим построенной вокруг его сердца. Может ли он позволить себе пересмотреть убеждения своей невинной юности? Риск был бы слишком велик. Ему нужно держаться мира, который он сам себе создал.

– Я хочу тебя, Осень. – Боль пронзила его сердце, но любовь требовала честности. – Я не могу снова жить в двух мирах. Ты должна понять.

Охваченный своими переживаниями, Джесс почти не услышал громкий шепот. Ему ответил другой хриплый голос. Джесс замер и прислушался.

Шаги раздались ближе. Он ничего не мог разглядеть. Он прижал Осень к себе. Его тело напряглось, готовое действовать, сердце отчаянно колотилось.

– Не двигаться, или я буду стрелять, – проворчал резкий голос со стороны кивы.

Он узнал этот голос. Он принадлежал одному из убийц – человеку со шрамом. Слева Джесс услышал встревоживший его смех, похожий скорее на кудахтанье. Его сообщник, предположил Джесс. Его охватила волна животной ярости. Как такая мразь может угрожать Осени? Приступ гнева помог ему заглушить страх за безопасность Осени.

– Поднимите руки вверх и идите сюда, медленно.

– Тогда не светите в глаза. Ничего не видно. – Он с трудом сдерживал свой гнев. Не такие эти двое дураки, чтобы выпустить их из виду. Может, ему удастся отвлечь их внимание? Только вот поймет ли Осень его замысел?

Он сделал движение, словно хочет ускользнуть от них. Осень в безумном порыве вцепилась в него. Пуля, выпущенная из пистолета с глушителем, впилась в песок у его ног, подняв фонтанчик мелких камешков, впившихся в его тело. Осень подобрала под себя ноги и поднялась с поднятыми руками.

– Только попробуй еще раз, и следующая пуля будет твоей.

И человек, сказавший это, не шутил. Джесс смотрел на пистолет с осторожным уважением. Дуло пистолета выглядывало из тени. Пистолет с глушителями! Никто не услышит выстрелов.

Послышался шорох одежды, и один из бандитов подошел ближе. Это был человек со шрамом. В тусклом свете вид его казался еще более угрожающим. От него исходил запах пота. Одно было ясно – человек этот не вполне уверен в себе. В его пронзительном голосе слышалась нескрываемая тревога.

– В свое время мы с вами разделаемся. Соображаешь? – Он покосился на Джесса, в то же время проводя дулом пистолета по щеке Осени. Джесс едва сдержался, чтобы не схватить холодный металл. Но если он сделает это, бандит тут же выстрелит в Осень.

Человек со шрамом вытянул другую руку и ухватил Осень за воротник рубашки. Джесс заметил ее инстинктивное желание дать отпор, но дуло пистолета сильнее уперлось ей в щеку. Резким движением бандит рванул в сторону ее голубую рубашку. Осень едва не задохнулась, когда ночной воздух коснулся ее обнаженного тела.

Слепая ярость охватила Джесса. Он шагнул к Осени и тут же почувствовал, как пистолет уперся ему в спину. Он замер, не сводя глаз с Осени.

– Ну-ка, давай посмотрим, что у тебя есть. – Он распахнул рубашку на ней шире, так, чтобы Джессу тоже было видно. Ее живот дрожал, бирюзовый амулет покачивался на фоне смуглой кожи. Джесс перевел взгляд на лицо. Она смотрела на него, безмолвно умоляя его сдерживаться. Он постарается – но только если они не причинят ей боли. Он послал ей ответный взгляд, стараясь передать в нем свою силу.

– Кончай развлекаться и займись делом. У нас полно работы. – Сообщник первого, наконец, появился из мрака пещеры.

– Нет. Я хочу получить удовольствие, наблюдая за тем, как заверещат эти двое, – процедил бандит сквозь зубы. – На этот раз мы их не упустим.

– Ничего вы с нами не сделаете, – выдавил Джесс. – Пещера окружена.

– То-то так трудно было сюда пробраться, – покосился на него человек со шрамом.

Энрике тоже был недалеко. Смертельный ужас охватил Джесса, когда он понял, что бандит хвастается.

– Вы убили всех?

Самодовольная усмешка только подтвердила подозрения Джесса, чувства его обострились. В тот момент, когда бандит ослабит внимание, он начнет атаку. Он продолжал разговаривать – чтобы завоевать их доверие.

– Мы арестовали и вашего тайного агента…

– Агента? – блондин с усмешкой перебил Джесса. – Мы работаем самостоятельно.

– Вам кто-то помогал. – Джесс овладел собой и продолжал настаивать. – Вам нужна была информация из внутреннего источника.

Человек со шрамом отошел от Осени, волоча ноги по песку. У Джесса отлегло от сердца, но он не имел права расслабляться. Бандит помахал перед его носом пистолетом и усмехнулся.

– Ты говоришь о боссе.

Джесс пожал плечами.

– Он сейчас в Винслоу, его допрашивает шериф.

– Ха! – засмеялся бандит, издавая омерзительный глухой звук.

– Разве вы не слышали шум вертолета? спросила Осень. – Его поймали, когда он портил пещеру.

На мгновение они замолчали. Двое бандитов смотрели друг на друга в полном недоумении. Джесс видел, как на их лицах отражается сомнение. Но вместо того чтобы отступить, бандит со шрамом нацелил пистолет опять на Осень.

Он пихнул ее тупым концом глушителя и в гневе фыркнул:

– Ты лживая дрянь…

Джесс сделал шаг к ее противнику. Человек повернулся на каблуках и отступил. Отвратительная улыбка сошла с его лица.

– Вы думаете, что сможете обвести меня вокруг пальца. Не такой дурак.

– Прикончи их, – нетерпеливо заметил блондин.

– Успею. Может, лучше подождать, пока придет босс. Тогда он сможет увидеть, как они умрут.

Сердце Осени перестало бешено колотиться. Она была уверена, что Джесс сумеет достать оружие. Она даже почувствовала надежду на спасение. Пройдет еще много времени, прежде чем появится Вейн – времени, которое даст шанс ей и Джессу ускользнуть от убийц. Она рискнула и перевела взгляд на Джесса. Их глаза встретились. Человек со шрамом заметил это и решил проявить осторожность.

– Не хочу рисковать. Двигайтесь-ка в киву.

Осень подождала, когда первым пойдет Джесс, и направилась следом за ним. Блондин начал командовать.

– Ложитесь на землю, лицом вниз, там, где стоите.

На мгновение она заколебалась. Она посмотрела на Джесса. Он глядел на нее, взглядом умоляя выполнить приказ. Она прикрыла глаза, давая ему понять, что понимает его.

Ее охватило страстное желание оказать им сопротивление. Нервы были натянуты до предела, мускулы напряглись, готовые действовать. Неожиданно бандит со шрамом повернулся к ней и швырнул ее на землю.

У нее прервалось дыхание, когда она от сильного удара упала на песок.

Перевернувшись на спину, она увидела склонившееся над ней лицо убийцы, в глазах его была смерть. Ее реакция была мгновенной.

– Осень! Не смей! – Голос Джесса проник в ее сознание.

Она не обратила на него внимания и сгруппировалась. Бросив свое тело вперед, она, словно ножницами, обхватила ноги блондина. Он не ожидал такой стремительной атаки и свалился на землю.

Ошеломленная, Осень лежала на спине. И тут почувствовала тяжесть ботинка, упирающегося в ее обнаженный живот. Она тряхнула головой, чтобы сознание ее прояснилось, и попыталась сосредоточить взгляд. Перед глазами плыли круги, песок попадал ей в глаза. Она сконцентрировала все свое внимание на боли в теле. Это помогло. Туман перед глазами исчез.

Она посмотрела вверх и, наконец, увидела стоявшего перед ней убийцу. На лице его играла усмешка самодовольства и злорадства.

– Знаю я эти фокусы, – усмехнулся он ей в лицо. – Армия научила нас убивать.

– Ты уже не солдат, – проговорила она, выплюнув изо рта песок. – Ты убийца – мразь.

Его ботинок сильнее врезался ей в живот. Ее пронзила боль, мешавшая дышать.

Она услышала предупреждающий крик Джесса.

Она перевела взгляд на Джесса. Ему в спину упиралось дуло другого пистолета, а человек со шрамом водил фонариком по стенам пещеры. Она увидела глаза Джесса, на мгновение выхваченные из мрака лучом света. Их взгляд приказывал сохранять спокойствие. Она не станет подчиняться. Она не отступит и не даст себя убить. И Джесса.

Прежде чем она успела отреагировать, дуло пистолета глубже врезалось в спину Джесса.

– Ложись на землю, – приказал голос, изрыгая проклятья.

Джесс распростерся на земле рядом с ней, не отводя от нее глаз. Она не могла побороть чувство, толкавшее ее оказать сопротивление и дать отпор бандитам. Ее глаза светились решимостью не сдаваться.

– Так-то лучше, – самодовольно улыбнулся человек со шрамом. – Полюбуйтесь на них – лежат на песочке. – Он грубо толкнул Осень ногой. – Вы собираетесь просить пощады?

Она посмотрела на врага и впилась пальцами в песок, чтобы удержаться от желания вцепиться в его физиономию, которое охватило ее. Она в упор смотрела на него. Оба бандита не сводили с них глаз, пистолеты по-прежнему направлены им в головы.

– Так это он платит вам за все? – спросил Джесс, явно желая разговором выиграть время.

– Платит, и немало.

– Но ваша доля не стоит наказания, которое вы получите за убийство.

– Старик отвалит нам не только денег, – похвастался блондин. – Ты за нас не волнуйся. Мы уверены, что возьмем свое.

В мозгу предупреждающе застучало. Старик? Вейн слишком молод, чтобы его можно было так назвать. Они имели в виду его отца?

Она рискнула и посмотрела на Джесса. В его глазах она прочитала тот же самый вопрос.

Осень снова перевела взгляд на сообщников. Блондин уселся на камень, опустив руки на колени и направив пистолет в их сторону.

– Присядь, – жестом показал он второму. – Мы должны устроиться поудобнее, пока ждем.

– Конечно, – согласился человек со шрамом. Прежде чем сесть, он подошел к Джессу.

– Одно движение, и я разнесу тебе голову.

Осень знала, что должна прекратить все это. Она должна что-нибудь придумать.

Она зарыла руки в песок, и у нее появилась идея.

– Вы слышали вой койота? – спросила она чистым голосом.

Джесс подвинулся, чтобы лучше видеть ее. Оба бандита выпрямились.

– Нет.

– Заткнись.

– Должно быть, еще слишком рано. На небе еще совсем нет звезд.

Она просеивала песок между пальцами, пока не нащупала камешки покрупнее. Понял ли ее Джесс? Она закрыла глаза, чтобы все еще раз обдумать.

– Они выходят позже, – спокойно заговорил Джесс.

Ее сердце забилось сильнее. Он понял. До них донесся еле уловимый звук песка, скрипевшего под тяжестью идущего человека. Джесс тоже стал отыскивать камешки. Хорошо. Она даст ему несколько минут и начнет атаку.

Вдруг в нескольких шагах от нее щелкнул затвор. Она напряглась и заметила, что убийцы тоже насторожились. Теперь у них появился хоть слабенький шанс.

– Подожди, – хрипло прошептал Джесс. Она замерла, глядя на него. Он показал глазами на приближавшуюся фигуру, заставляя ее сдержаться. Она хотела крикнуть идущему сюда человеку, что он направляется в ловушку, но, увидев, кого хотела предостеречь, лишилась дара речи.

– Что здесь происходит? Что вы делаете?

Охваченная ужасом, Осень поняла, что уже не успеет предупредить его. Доктор Дэвидсон шел прямо на линию огня. Два пистолета с глушителями были направлены на его сутулую фигуру, ветерок сдувал с его недоуменного лица пряди волос.

Она не рискнула начать атаку при докторе Дэвидсоне. Он может попасть под перекрестный огонь. Она посмотрела на Джесса и увидела, что он думает о том же. Потом заговорил человек со шрамом, и Осень смотрела на него не в силах поверить.

– Босс, вы пришли почти вовремя.

 

20

Осени казалось, что происходящее ей просто мерещится, когда увидела направленное на нее оружие. На лицах ее врагов заиграли улыбки. Доктор Дэвидсон? Босс? Она силилась понять. Тело ее напряглось, когда она с ужасом начала осознавать свое положение.

Невозможно. Не может быть, чтобы Дэвидсон организовал этот кошмар. Ведь ему есть что терять. Собрав силу воли, она заставила себя сдвинуться с места. Схватив горсть песка, она швырнула его в лица вооруженным бандитам. Засвистели пули. Она перекатилась под ноги стрелявшим и в мгновение ока оказалась на ногах.

Частью своего сознания она отметила, что Джесс действует с ней заодно, но никакое чувство товарищества не помешало ей действовать дальше. Страха не было. Она двигалась, словно машина, направляя удары в самые уязвимые части тела человека со шрамом.

От соприкосновения с телом захрустели суставы; Осень знала, что Джесс атакует блондина. В считанные секунды бандиты оказались лежащими на песке, где совсем недавно лежали Осень и Джесс. Потерявшие сознание, они больше не представляли никакой угрозы.

Осень распрямилась и обнаружила, что на нее смотрит дуло автоматического пистолета. Она протянула руку, предупреждая Джесса о новой опасности. Он остановился рядом с ней.

– Зачем вы это сделали, профессор? Ради чего? – Ее голос дрожал от негодования, она старалась сдерживать дыхание. Совершенно бессознательно она завязала узлом концы своей рубашки.

– Неважно. Скоро всему конец.

– Нет. Все только начинается, – сказал Джесс, голос звучал спокойно и уверенно. – Теперь вам не поможет убийство.

Осень взглянула на него и почувствовала, как его уверенность передается ей. Удивленная, она посмотрела на профессора.

Доктор Дэвидсон обратил на нее взор, полный угрозы.

– Мне очень жаль, девочка. В самом деле, я не желал тебе зла.

Она едва могла разглядеть его зловещую улыбку в свете угасавшего дня.

– Но теперь – ты понимаешь – мне придется сделать это.

– Нет, не понимаю, – пожала плечами Осень, чувствуя остроту ситуации. – Вам не было никакого смысла разрушать то, что вы сами и обнаружили. Как вы сумеете объяснить потерю табличек своим коллегам? По крайней мере, скажите мне, прежде чем убить нас.

Он засмеялся, смех его скорее напоминал мычание. Голос его дрожал, выдавая охватившее волнение.

– Я вынужден был так поступить. Они хотели уволить меня. Вы можете себе представить? Уволить человека с моей славой!

– Кто? Университет? – Она пыталась вникнуть в смысл его слов. Могли ли последние события помешать университету избавиться от него?

– Понимаете, я ничего не публиковал. Я не… – Он замолчал; казалось, мыслями он сейчас далеко отсюда. Потом он раздраженно тряхнул головой и продолжил: – У меня кончался срок пребывания в должности, и мне сказали, что меня уволят, если я не внесу какой-нибудь вклад в науку. Хватит почивать на прежних лаврах. С кем, черт побери, они думали, имеют дело?

– И потому вы все это затеяли, – вставил Джесс, голос звучал в темноте спокойно и ясно.

Осень посмотрела на Джесса. Нетерпеливым движением убрала пряди с лица. Его слова звучали так, словно он считал, что вообще все открытие – грандиозный обман.

– Я планировал это в течение долгих лет. Вы представляете, что значит долбить скалу? На это уходило почти все время. Самым интересным было обдумывать детали.

– Таблички были ненастоящими? Их сделали вы? – То, что она сейчас поняла, лишило ее дара речи.

– Да. Я сам вырезал их. – В его голосе звучала гордость.

У Осени свело желудок. Профессор подорвал пещеру.

– По надписи углем определили бы, что это подделки. Вот почему вы похоронили их под тоннами камня.

– Но у вас есть фотографии, – продолжил Джесс. – Их будет вполне достаточно, чтобы в присутствии свидетелей подтвердить достоверность вашего рассказа.

– Они не докопаются до правды, пока я жив. – Улыбка скривила его губы. Лицо его казалось теперь зловещим и злым. Жестом он показал в направлении кивы. – С этим и с деньгами, которые я выручу за оставшиеся предметы, я буду наслаждаться славой и покоем, работая в университете.

– А предметы, найденные в пещере, тоже ненастоящие?

– Настоящие. Я раздобыл их на черном рынке. Я собирался украсть их – понимаете, сделать вид, будто индейцы возмутились, что те оказались в моих руках. Наводнение было нежданным, но оно послужило той же цели.

– Где реликвии? – спросил Джесс. – Вы и пришли сюда забрать их?

– Нет. Их увезли раньше. Я знаю, где они. Их будет нетрудно перепродать и вернуть часть потраченных на них денег.

– И вы сами разрисовали киву, да? – воскликнула Осень. – Так вот что хотел показать мне Вейн. Для того он и сцарапывал рисунки. Чтобы доказать свои подозрения.

Доктор Дэвидсон пожал плечами:

– Ему просто не повезло. Не совал бы нос, не оказался в своем нынешнем положении.

Все это казалось нереальным и не укладывалось в голове. Она смотрела на человека, которого, как ей казалось, она знает. Правда, университетская система была безжалостной и конкурентной. Осень была потрясена тем, что говорили друг о друге и как вели себя по отношению к своим коллегам в университете. Это уничтожило всякое желание стать частью этой системы. И все-таки, так хитро задуманная мистификация…

– А какое отношение имеют к вам эти двое? – Спросил Джесс, незаметно пододвигаясь к Осени.

– Они имели дело с наркотиками. К сожалению, мне пришлось работать с ними. Я нуждался в деньгах, чтобы финансировать мой проект. – Доктор Дэвидсон фыркнул. – Я думал, что мне больше не придется иметь дело с этими тварями, но мне понадобилась их помощь, чтобы избавиться от кивы прежде, чем кто-нибудь еще заметит рисунки.

– Теперь вы от нее избавитесь, – пробормотал Джесс, но профессор не обратил на его слова никакого внимания.

– Жаль Росса. – Доктор предназначал свои сожаления Осени. – Я не хотел никому причинять зла, но он умер, защищая тебя. Я говорю тебе это, прежде чем отправить к нему.

Он покрутил у нее перед носом пистолетом, но Осень никак не отреагировала. Напоминание о смерти Арло и все переживания сказались на ее состоянии. Джесс, наконец, оказался рядом с ней, она едва заметила это.

– Не двигаться, – приказал доктор Дэвидсон, грозя пистолетом.

Джесс замер. Осень, ошеломленная, не двигалась с места. Резкий смех профессора проник в ее сознание. Он указал на двоих, распростертых на земле.

– Они сделали свое дело. Теперь мне придется прикончить вас – всех вас.

Осень подняла голову и их взгляды встретились.

– Вы лгали мне. Все эти месяцы вы прикидывались, что занимаетесь раскопками.

– Все было задумано задолго до того, как ты приехала. Я взял тебя, чтобы придать достоверность своим заявлениям. – Он снова потряс пистолетом. – Университету наплевать на тех, кто работает в экспедициях. Всем им подавай публикации, а без них не будешь иметь приличный вид.

Джесс прервал его тираду.

– И вы заранее знали, что пожертвуете Осенью и Вейном, если что-то пойдет не по плану. – Впервые со времени появления профессора она слышала в голосе Джесса гнев.

– Да, я имел это в виду.

Джесс хотел шагнуть к профессору, но Осень вцепилась в его руку. Его мускулы напряглись, но после того, как он глубоко вздохнул, расслабились Она поняла, что он успокоился, и выпустила его.

Доктор Дэвидсон помахал пистолетом и велел Джессу сбросить обоих убийц в киву.

– Что вы собираетесь с ними делать? – Джесс в упор посмотрел на профессора, прежде чем отправиться выполнять его приказ. – Я взорву киву и вместе с ней вас. Никто не сможет возразить мне тогда. – Он переступил черту разумного. Осень подумала, уж не сошел ли он с ума под влиянием событий последних дней. Наверняка он потерял рассудок.

Джесс повернулся к Осени, чтобы она помогла ему. Он ухватил лежавшего за плечи, она ухватила его за ноги. Обмякшее тело было тяжелым, но они сумели дотащить его по неровной земле до входа в киву. Поддерживая бандита за плечи, Джесс спустил его в темное отверстие. Они вернулись за вторым.

Осень механически делала то, что ей велели. Ее ум по-прежнему был в смятении. Она пыталась справиться с ногами человека со шрамом; сердце ее колотилось с предательской силой. Страх за собственную жизнь покинул ее.

Они положили человека на землю, остановились у входа, опустились на колени, пытаясь отдышаться. Осень собралась с силами. Поджала под себя ноги. Она должна напасть на этого безумца.

На ее плечо опустилась рука. Она не могла пошевелиться.

– Сиди спокойно, – прошептал Джесс, касаясь ее дрожавшего тела.

Она стряхнула с себя его руку и встала. Профессор шагнул вперед и направил на нее пистолет. Осень не обратила никакого внимания на раздавшийся звук щелкнувшего затвора. Безумная ярость ослепила ее. Единственной ее мыслью было добраться до профессора и покончить с этим сумасшедшим. Неожиданно вспыхнул свет. В то же мгновение они услышали звук взводимых на винтовках курков. Осень затаила дыхание. Джесс и профессор застыли на месте. Голос, раздавшийся из громкоговорителя, разорвал тишину ночи.

– Бросайте оружие, профессор. Вы окружены. – Вокруг стояли люди из отряда шерифа, готовые тут же отреагировать на следующее движение профессора.

Осень беспокоило то, что тот, вероятно, начнет стрелять, если решится прокладывать себе путь к свободе сквозь толпу. Она затаила дыхание, борясь с головокружением.

В каньоне воцарилась тишина.

Профессор сделал какое-то движение, и в то же мгновение Джесс толкнул Осень вниз. Раздался выстрел, его звук эхом прокатился по каньону. Джесс бросился на землю рядом с Осенью.

Осень попыталась повернуть Джесса к себе, чтобы увидеть, жив ли он. Сердце ее колотилось в отчаянном страхе.

– Джесс, – закричала она, склонившись над ним и обхватив ладонями его лицо.

Он открыл глаза, блеснувшие в слабом свете.

– Выходите к скале и положите на нее руки, сверху. – Услышав приказ шерифа, она перестала двигаться.

Она повернула голову, стараясь выглянуть из-за широкого плеча Джесса. Профессор стоял, понимая свое положение. У его ног в пыли валялся пистолет.

Осень выпрямилась. Вскоре она разобралась, что же произошло. Стрелял не профессор – выстрел прозвучал со стороны уступа. Один из парней шерифа выстрелил, послав упреждающую пулю, пролетевшую над головой профессора.

Она испытала чувство облегчения – и радость. С Джессом все в порядке. Она посмотрела на него. Он лежал на спине, глядя на звезды.

– Все кончено.

Он показал на небо. Она проследила за его взглядом и увидела мириады мерцавших в вышине звезд. Усеянное звездами небо раскинулось над темными зловещими скалами. Она поняла, что он хочет сказать ей. Бесконечность пространства делала их маленькими и незначительными. И сознание этого помогло понять им весь ужас, который пережили они за последние минуты.

Она уловила звук шагов людей из отряда шерифа, направлявшихся к профессору. Неудивительно теперь, что Джесс так уверенно чувствовал себя. Он знал, что они рядом. Она закрыла глаза, чтобы отгородиться от реальности.

Открыв глаза, она увидела перед собой стоявшего рядом с ними шерифа.

– Вы что, собираетесь провести здесь всю ночь? – В его мягком голосе проскальзывали покровительственные нотки с оттенком иронии.

Джесс выпрямился и обхватил ее за плечи.

– Они сказали, что убили Вальдеса и всех, кто стоял на посту…

– Мы знаем. – Шериф снова стал серьезным. – Вальдес жив.

Оба вздохнули с облегчением, услышав эту новость.

– Он пострадал, но не очень серьезно.

– А остальные?

Шериф покачал головой, и Осень поняла. Ничего не нужно добавлять. Потеряны три жизни.

– Откуда вы узнали, что здесь происходит? – поинтересовался Джесс, вставая сам и помогая подняться ей.

– Вальдесу удалось воспользоваться хитроумным предупреждающим сигналом, который мы придумали. Когда мы вышли из лагеря, то услышали здесь голоса.

– Мы рады, что так произошло, – заметила Осень, встав на ноги.

Холодный воздух коснулся ее кожи. Только теперь она поняла, насколько у нее все это время были напряжены нервы и как она измождена. У нее дрожали колени, но ей удавалось казаться спокойной и собранной. Только побелевшие суставы пальцев, сжимавших амулет, выдавали ее запоздалую реакцию.

– Ты был прав, – говорил шериф, когда она, наконец, сумела сосредоточиться на его словах. – И как ты догадался, что все это – дело рук Дэвидсона?

Джесс повернул голову, и она увидела, как прядь волос упала на лицо.

– У меня не было ни малейшего подозрения, пока я не увидел в киве Карсона. У меня было такое чувство, будто профессор хочет пристрелить парня.

– Так оно и было, – подтвердила Осень. – А я просто решила, что профессор возмущен тем, что Вейн портит рисунки.

Джесс застегнул рубашку и схватился за ее полы.

– Если бы не вы, то и Карсон, и ты, Осень, были бы мертвы.

– Скорее всего, – согласился шериф. – То, что парень хотел проверить подлинность рисунков, явно имело смысл. Я не думал, что Дэвидсон так скоро отправится в киву, тем более что мы везде выставили посты.

– Я не считаю, что он заранее планировал пойти туда, – объяснил Джесс. – Просто неожиданно появились его сообщники. Не думаю, чтобы они поняли, какое неудачное время выбрали.

Осень тряхнула головой, чувствуя к себе самой отвращение за полное неумение разбираться в людях. Джесс заметил ее движение и притянул к себе.

– Ты находилась слишком близко к нему, чтобы понять его душу.

– Я все еще не могу поверите, что он решился на такую крайность ради должности в университете, – сказала она.

– Большинство профессоров не прибегают к крайностям из-за работы.

– Не забывай о том, что он когда-то был известным ученым, – напомнила ему Осень. – Как должна была страдать его гордость от подобного обращения.

– Догадываюсь. – Джесс почесал затылок свободной рукой, словно понимая всю сложность подобной ситуации. – Большинство ученых справляются с трудностями или уходят из системы. Дэвидсон сломался.

Какая пустая трата такого светлого ума, подумала она. Воспоминания обо всем, чему учил ее профессор, вернулись к ней, когда она наблюдала за упирающейся фигурой – профессора вели в лагерь, преступника со связанными за спиной руками.

До этого она сдерживала слезы, а теперь дала им волю. Она сумела скрыть свой страх, но больше не может скрывать свою реакцию на эту трагедию. Горе ее выплеснулось наружу. Джесс понимал ее чувства. Он осторожно повел ее к тропе.

Они направились вниз к каньону. Она еще раз оглянулась, чтобы увидеть, как люди шерифа выводят из пещеры двоих убийц.

Она повернулась к Джессу, позволяя вести себя вниз. Вокруг отвесно поднимались крутые скалы. А они прокладывали себе путь по песчаной косе – прочь от огней – прочь от шума – прочь от трагедии, которая, наконец, завершилась.

– Так бы все время и идти, – проговорила Осень. Он привлек ее ближе к себе, пристраиваясь к ее шагу, стараясь идти в ногу. – Я хочу вот так идти и идти вперед и никогда сюда не возвращаться.

– Ты вернешься. Здесь твои корни.

– И печальные воспоминания.

– И приятные тоже.

– Какие, например?

– Например, такие. – Он остановился и развернул ее лицом к себе. Она смотрела в его глаза, казавшиеся в свете звезд серебристыми. Вдалеке успокаивающе закричал койот. Осень всем телом прижалась к Джессу, который склонился к ней, чтобы прильнуть к ее губам.

Время остановилось. Неиспользованная энергия, которую она берегла для борьбы, просилась наружу и требовала выхода. Она со всей страстью отвечала на каждый его последующий поцелуй.

Все воспоминания о недавнем кошмаре поблекли. Ужас и отчаяние сменились надеждой. Любовь переполняла ее сердце, ее охватило желание. Наконец, она снова сосредоточила свое внимание на Джессе.

– Я люблю тебя, – еле слышно произнесла она, когда они, наконец, оторвались друг от друга. Слова ее прозвучали так естественно и просто, словно она знала, что они навсегда останутся правдой. Желание любить его и заботиться о нем охватило все ее существо, вытесняя из памяти все раны и трудности, пережитые ею вместе с ним. Последние дни были полны узнавания. Ее любовь к нему стала еще сильнее. Она, не колеблясь, призналась ему в этом.

– Поехали вместе ко мне домой. – В голосе его слышалось обещание. Он коснулся ее волос.

– Джесс, – только и успели выдохнуть ее губы, как он снова прильнул к ним в поцелуе.

Наконец он перестал ее целовать и с сожалением напомнил, что им пора двигаться.

– Сначала самое неотложное. Шериф наверняка захочет, чтобы мы помогли составить рапорт.

– Бумажная волокита, – состроила гримасу Осень.

Она бросила прощальный взгляд на волшебную картину ночи, переплела его пальцы со своими и начала возвращаться – к реальной жизни.

Светлый пикап, направлявшийся в сторону ранчо Орлиные Высоты, быстро мчался по прямому шоссе. По обе стороны на многие мили тянулся неизменный пейзаж – бесконечная рыжая глина и камень. Разнообразили вид только изредка попадавшиеся кусты можжевельника с серебристо-зелеными верхушками.

Джесс перевел взгляд с неровной местности на дорогу. Казалось странным, что он одет в городскую одежду. На его длинных стройных ногах были удобные свободные брюки. Рубашка с изображением растений и птиц напоминала ему о том, что он принадлежит другому миру.

Он посмотрел на женщину, молча сидевшую рядом с ним. Принадлежит ли она тому же миру или уже нет? Похоже, что нет – она выглядела потрясающе современно в шелковом костюме цвета слоновой кости и в сандалиях, ремешки которых подчеркивали красоту ее ног. Между прядями ее черных как смоль волос виднелся амулет, напоминая ему о том, что теперь на нее заявляют свои права два мира.

Они уже подъезжали к ранчо, но близость дома не приносила обычного чувства безопасности. Осени хотелось немного побыть одной, чтобы разобраться в последних событиях. Она попросила отвезти себя обратно к ее машине и багажу, чтобы вернуться на свою квартиру во Флагстафе.

Он согласился. Ему тоже будет полезно побыть одному. Ему необходимо, наконец, разобраться в своих чувствах к Осени. Он еще не интересовался ее дальнейшими планами. Он просто боялся услышать ее ответ.

Дорога выпрямилась, и он увеличил скорость. Ему было приятно находиться с ней вдвоем. Ему еще не выпадал случай побыть с ней наедине. Последние два дня они провели словно в лихорадке. Может, ему удастся уговорить ее переночевать на ранчо.

– Я думал, эта пресс-конференция никогда не кончится. – Он улыбнулся ей, преодолевая очередной поворот и выводя машину на ровный участок дороги.

– Тебе повезло, что ты сумел от нее отделаться. – Голос ее прозвучал чуть хрипловато и ласково.

– Едва ли бы мое начальство обрадовалось, если бы увидело меня на телеэкране, – пояснил он.

– Хотела бы и я иметь такой повод.

Он знал, что она завидует ему. Когда она сидела рядом с шерифом, Сэмом и Фрэнком в ярких лучах прожекторов, он находился в дальнем углу комнаты.

– Ты отлично вела себя – дипломатично и достойно.

– Вспомни, что я многие годы ездила по разным странам, наблюдая за своими родителями. Дипломатия приходит вместе с чужой территорией.

– А разве тебе не нравилось находиться в центре внимания? – поддел он ее, прекрасно зная, как не хотелось ей участвовать в этой шумихе. Еще менее уютно чувствовал себя во время передачи Сэм.

– Зато уж Вейн насладился вниманием, – заметила она. – Он упивался славой, красуясь перед камерой и стараясь выглядеть как можно многозначительней. Теперь он национальный герой.

Он едва заметил рыжие скалы впереди, как машина уже промчалась мимо них. Он снова стал слушать, что говорила Осень о пресс-конференции:

– Конни была просто на седьмом небе, вызнав все скандальные подробности для своего репортажа.

Джесс застонал:

– Не напоминай мне о ней. Я как вспомню об этой хищной женщине, так меня просто в дрожь бросает.

– Она делает свое дело, – сказала Осень. – Публика ее любит.

– По крайней мере, она сдержала свое слово и сделала его имя известным всей стране.

– Он теперь будет отвечать за вывоз реликвий, и присматривать за ними, пока их не распределят по музеям. Он приобретет полезные связи.

– Так что каждый, в конце концов, получает то, чего хотел сам.

– Каждый, но не профессор Дэвидсон. – Осень вздохнула. – Мне по-прежнему трудно поверить, что он преступник.

– А ты сама? – Джесс коснулся ее руки. – Чего хочешь ты? – Он старался говорить с оттенком небрежности. Осень высвободила руку и стала смотреть прямо перед собой. Джесс чувствовал, с каким напряжением она следит за дорогой, как напряглось ее тело. Нет, она явно не собиралась облегчать ему жизнь.

– Пока сама не знаю. Мне нужно выяснить в университете, на какую должность я могу рассчитывать со своей степенью.

– А если тебе там откажут?

– Попробую обратиться в другое место.

Он похлопал ее по плечу:

– Я рад, что ты будешь поблизости. Напряжение ее спало, она постепенно расслабилась. Напряжение передалось ему. Он хотел ее. Он даже начинал подумывать о женитьбе. Не было никаких сомнений в том, что и ее влекло к нему. Проблемой станут ее отношения с кланом. Откажется ли она от своей принадлежности к племени? Смогут ли они просто жить в своем мирке, который он создал на ранчо? Но его сердце сжималось при мысли о том, что Осень не довольствуется этим. Она всей душой стремилась установить родственные отношения со своей настоящей семьей.

Джесс поехал медленно, переключив скорость – шоссе кончилось, и они выехали на глинистую дорогу, ведущую на ранчо.

Чувство покоя охватило его по мере того, как он все дальше ехал по своей земле. Он был привязан к ней, ощущая себя, с ней единым целым. Этому его научила Дайя. Может, он смог бы помочь Осени пустить здесь новые корни.

Оставшуюся часть пути они проехали молча. Джесс боролся с желанием поделиться с Осенью своими сомнениями. Он думал, что Осень тоже испытывает смятение чувств.

Доехав до небольших строений, окружавших главное здание, он заметил скопление машин. Его рука нажала на тормоз. Перед ним были Большой Хозяин и его клан.

– Что происходит? – Осень наклонилась вперед, волосы ее скользнули вниз, образуя словно занавес.

Он припарковал машину и протянул руку, чтобы убрать прядку ее волос за ухо Он ничего не хотел, кроме одного – чтобы между ними ничего не встало. Если бы все преграды можно было так же просто убрать, как эту прядку.

– Это приехал Большой Хозяин, – ответила она сама на свой же вопрос.

Джесс посмотрел на лужайку перед домом. Несколько человек в пестрых одеждах сидели в тени деревьев. Большой Хозяин возглавлял другую группу. Они собрались вместе, явно поджидая их. Должно быть, управляющий Джесса сказал им, что они выехали из Винслоу домой.

Джесс протянул руку, коснувшись ее коленей, чтобы открыть ей дверцу. Она медленно ступила на землю, словно находясь в трансе, и направилась к группе.

Джесс вышел из машины и остался стоять на месте, глядя вокруг и ожидая, что же произойдет.

– Осень, внучка моя. – Большой Хозяин раскинул руки, словно боясь, что вид всего клана – вместе – лицом к лицу с ней – может показаться ей угрожающим. – Иди сюда. Мы хотим тебе что-то сказать.

Осень подошла к ним, и он заметил, что она начинает понимать, зачем они здесь. Она остановилась, чтобы проверить, идет ли он следом, но он не шел. Он остался стоять у дверцы машины. Пойдем со мной, молил ее взгляд, но он не двигался, не желая становиться участником события, которое может отнять ее у него.

Большой Хозяин, должно быть, понял, что ей нужна поддержка Джесса, и позвал его.

Он подошел к ней, казалось, совсем спокойный. На самом деле он испытывал желание схватить ее и увести в дом и закрыть дверь, чтобы отгородиться от мира, зовущего ее к себе.

Большой Хозяин выступил вперед и положил свои руки ей на плечи.

– Девочка моя, ты пришла к нам из прошлого. Мы не ждали тебя, поэтому нам пришлось потратить там много времени, чтобы понять.

Большой Хозяин замолчал, переводя дыхание. Осень оставалась неподвижна. Джесс видел, что она старается сдержать слезы.

– Все мы скорбим о смерти моего сына. – При этих словах несколько голов склонились вниз. Они оставались склоненными, когда Большой Хозяин продолжил: – Но в наших сердцах больше нет печали, потому что они полны любви. Мой сын умер, пытаясь защитить наш клан и тебя. Должно быть, он знал о твоих отваге и честности. Мы пришли за своей дочерью.

Осень не проронила ни слова, словно окаменев. Она онемела от удивления. Джесс тоже испытал потрясение, но по-своему, и это чувство не лишило его способности реагировать на происходящее.

– Да, девочка. Ты – одна из нас. – Большой Хозяин поднял голову, его лицо дышало любовью. – Мы предлагаем обряд нда, Песню Врага, чтобы очистить тебя от зла, причинившего тебе страдания.

Он заметил серьезные лица членов своего клана. Интересно, понимает ли Осень, какую ей оказывают честь.

– Ты должна пригласить свою семью Я хочу встретиться с О’Нилами и поблагодарить их за то, что они воспитали мою красавицу внучку. Они навсегда останутся твоей настоящей семьей.

Она сжала руки в кулаки. Джесс знал, что ей хочется броситься к деду и обнять его, но рядом были люди. Она вела себя с достоинством, подобавшим ее нынешнему положению.

Клан принимал ее, дед любил ее. Джесс сжал ее руку Он понимал, что испытывает она в такой момент.

Большой Хозяин перевел взгляд на их встретившиеся руки и обратился к Джессу:

– Остерегайся моей внучки. Она хочет любви.

Джесс кивнул, встретив дразнящий проницательный взгляд Большого Хозяина. Разве шаман не знает, что предложение клана разрушило надежду на их любовь? Он ни с кем не хотел делить ее.

Круглое лицо старика снова осветила улыбка.

– Думаю, ты хочешь того же. Может, ей нужен ты.

Джесс попытался ответить улыбкой, но лицо его исказила гримаса боли. Большой Хозяин снова обратился к Осени.

– Когда закончишь дела, приезжай, если хочешь, в Гранаду. И будь там, сколько захочешь.

Вокруг нее послышались возгласы – это ее тети подошли к ней, чтобы выразить свою радость и одобрение.

– Я приеду, – пообещала она. – Часть моей души всегда будет жить в Гранаде, вместе с моим народом.

– Хорошо, – кивнул Большой Хозяин и присоединился к своим братьям и кузенам. – А теперь нам пора. Мы ведь скоро увидимся?

– Скоро, – уверенно ответила она, уступив чувству и сжимая деда в объятьях. – Я люблю тебя.

– Будь счастлива. Пусть помогает тебе красота.

Джесс обнял ее за плечи, глядя, как ее семья рассаживается по машинам. Смуглая кожа и иссиня черные волосы, вспышки ярких цветов – все крутилось, как в калейдоскопе. Они скрылись за поворотом. Джесс притянул Осень к себе.

Она хотела что-то сказать, но волнение сжало ей горло.

Джесс прижался подбородком к ее волосам, обхватив ее руками. Глубоко вздохнув, она выскользнула из его объятий и стала смотреть, как облако пыли от проехавших только что машин пересекает плато. Казалось, каждая миля между ними на столько же увеличивает пропасть между ней и Джессом.

– Теперь я – часть их семьи. – Голос звучал печально, но в то же время уверенно. – Я не могу отказаться от этого.

Ее слова были для него ударом, хотя он знал, что она произнесет их.

 

21

Казалось, бескрайняя пустыня поглотила шоссе, когда Осень вместе с Большим Хозяином ехала на восток в сторону ранчо Орлиные Высоты. Пикап снова наехал на рытвину, и она подпрыгнула от толчка.

– Мы почти приехали, – улыбнулся Большой Хозяин, объезжая очередную выбоину. – Ты уверена, что хочешь вернуться на Койотовые Ручьи?

Она коснулась бирюзового амулета и ответила:

– Да. Мне нужно окончить работу. Хотя таблички и уничтожены, настоящая кива, найденная доктором Дэвидсоном, должна быть зарегистрирована.

Большой хозяин пожал плечами.

– Что ж, если ты так считаешь…

Она невольно улыбнулась. Она знала, что, с его точки зрения, ее работа была не только ненужной, а просто бессмысленной.

– Мне разрешили продолжать работу над диссертацией на основе сделанного открытия, – попыталась объяснить она. – Я смогу завершить диссертацию в этом семестре и выпуститься.

– И что ты собираешься делать дальше? – поинтересовался он, проезжая по прямому участку дороги.

– Может, подвернется что-нибудь подходящее. С моим опытом я могу обратиться в музей Северной Аризоны или поступлю на работу в национальный парк.

– А как насчет того, чтобы преподавать в университете?

– Мои идеалистические взгляды на преподавание рухнули, как башни из слоновой кости. Не думаю, что гожусь на то, чтобы заниматься интригами.

Большой Хозяин усмехнулся; Осень продолжала:

– Сэм предложил поступить мне на работу в их организацию.

– И ты думаешь согласиться? – В голосе шамана звучал интерес.

– Вряд ли. Но я не беспокоюсь, придумаю что-нибудь. Может, напишу книгу, может, узнаю, что на самом деле произошло с анасази. Скандал с доктором Дэвидсоном вызвал всеобщий интерес к истории.

– Значит, ты не собираешься уезжать отсюда?

– Никогда, – тихо проговорила она. Уехать – на это она могла решиться в самом крайнем случае, тем более не теперь, когда дед исполнил для нее обряд. Она взглянула на него и почувствовала любовь к этому человеку, которая росла в ней с каждым днем.

Его иссиня-черные волосы были собраны в традиционный узел, вокруг лба – голубая повязка. Темно-зеленая рубашка плотно охватывала широкие плечи. На поясе и руках блестело серебро. Ради нее он бросил все дела.

Со времени совершения обряда нда прошла неделя. Осени и раньше доводилось слышать о нем. Танец скво – так теперь его называли. Но она оказалась неподготовленной к тому, что увидела в действительности. Пение в течение недели не смолкало ни днем, ни ночью. Танцы, масса людей, невероятное количество еды – все это слилось в калейдоскоп острых запахов, ярких цветов и звуков старинных мелодий.

Ее родители и братья вели себя на празднестве с уверенностью людей, много поездивших по свету. Когда О’Нилы встретились с Большим Хозяином, он рассеял все страхи ее матери первыми же словами своей благодарности.

Осень смотрела на деда, потом перевела взгляд на проносившийся мимо однообразный пейзаж. Шаман и ее отец стали за короткое время их визита друзьями. Она улыбнулась, вспоминая о человеке, воспитавшем ее, как родную дочь. Он понял ее желание остаться в Аризоне.

– По крайней мере, я буду знать, где искать тебя, – сказал он ей. – Не так, как твоих братьев, разъезжающих по миру.

– Ведь мы делаем это ради тебя, отец, – запротестовал Донни. – Ты прекрасно знаешь, что не умеешь заключать такие выгодные сделки, как мы с Микаэлем.

Как она и предполагала, братья наслаждались происходившим. Микаэль научился играть в кости, а Донни усовершенствовал свои познания в этой игре. Ее братья даже приняли участие в соревнованиях пеших и всадников, чем завоевали любовь своих новых родственников. Когда бы клан ни собирался для проведения обряда, это давало всем возможность общаться между собой. Она встретилась со своими дядями, Томасом и Ли. Их семьи тепло приняли Осень и О’Нилов. Жена Томаса, Лили, оказалась особенно полезной, давая пояснения об обычаях и событиях.

Собираясь вместе, они использовали возможность продать скот и оборудование, продать и купить ювелирные изделия. Донни и Микаэль произвели на племя сильное впечатление своим умением торговаться. Конечно же, такое событие собрало вместе молодежь. Ухаживания и свидания забавляли Осень, в то же время, подчеркивая ее одиночество. Хотя Джессу и послали приглашение, он не приехал.

Мысли о Джессе всегда будут наполнять ее сердце печалью, думала она. Не появившись на церемонии, он ясно выразил свою позицию. Он не хотел иметь ничего общего с племенем. Она же поняла, что не сможет отказаться от поддерживания родственных отношений со своими навахо и Большим Хозяином.

Словно прочитав ее мысли, Большой Хозяин спросил:

– Ты не собираешься повидать Джесса Баррена?

Хотела бы она.

– Нет. Он занят – занимается подготовкой к зиме скота.

– А он знает, что ты будешь на Койотовых Ручьях?

– Я звонила ему. В университете потребовали, чтобы он подтвердил свое разрешение.

Это был самый трудный разговор в его жизни. Разговор был натянутым. Они говорили о чем угодно, только не о том, что на самом деле волновало обоих.

Осень сжала в руке амулет и продолжала:

– Он забеспокоился из-за того, что я буду там одна. Я постаралась убедить его, что со мной будет все в порядке.

Большой Хозяин улыбнулся:

– Ты умеешь быть упрямой.

– Не упрямой, дедушка, – убедительной. – Она рассмеялась. – Я просто объяснила ему, что все равно буду копать – не здесь, так где-нибудь еще.

– Ты недолго будешь одна. – Уверенность, прозвучавшая в его словах, заставила ее посмотреть на него.

– Ты собираешься навестить меня? – спросила она с надеждой.

Он покачал головой:

– Пока никак не могу. – Он заметил на ее лице разочарование. – Но я обязательно приеду.

Она не захотела продолжать разговор, чтобы не касаться вопроса, кто, по мнению деда, должен навестить ее. Она не даст разгореться надежде увидеть Джесса. Слишком много печали изведала она, отдав однажды ему свое сердце.

Они подъехали к проселочной дороге, которая должна была привести к цели их поездки. Большой Хозяин свернул с шоссе и остальную часть пути молчал. Плохая дорога требовала от него полного внимания. Доехав до конца дороги, Большой Хозяин остановил машину и помог вытащить Осени ее тяжелый багаж.

– Тебе надо было согласиться взять лошадь, которую я предлагал, – с сожалением проговорил он.

– Ничего, не беспокойся за меня, – сказала она, благодарная за его заботу. – Я не хочу связывать себя. Без лошади мне будет проще.

Он кивнул, соглашаясь.

– Томас заберет твою машину из аэропорта, где ее оставили твои родители, – сказал он. – Он перегонит ее из города на следующей неделе, и она будет стоять здесь.

– Ты столько для меня сделал. Можно мне поблагодарить тебя?

– Просто живи. Этого достаточно. – На его лице, на мгновение отразились чувства. Вдруг он показал: – Смотри, койот. Он держит путь на восток. Хороший знак для тебя.

Осень улыбнулась.

– У меня есть на счастье бирюзовый амулет. Со мной ничего не может случиться.

– Я знаю, что так и будет, – кивнул он. – Удачи тебе, внучка.

Осень преодолела последние несколько ярдов до вершины. Скоро солнце скроется за скалами. Перед ней открывался великолепный вид. Ей как раз нужно было чем-нибудь отвлечься, чтобы не чувствовать гнетущего чувства одиночества.

Минувшие два дня, проведенные ею в лагере, не принесли ее смятенной душе успокоения. На Койотовых Ручьях она узнала о самой себе множество новых вещей. Разрушенная пещера заставила осознать ее всю глубину любви, которую она испытывала к этой земле и ее народу. Она найдет, как ей остаться здесь и жить рядом со своей новой семьей.

Она осторожно вытащила из кармана фотографию, которую ей отдала жена Томаса. Фотография эта была единственной, полученной той от Доры Росс, и она вручила ее Осени. И только единственный раз она упомянула о ее матери.

Осень вгляделась в лицо женщины. Она словно смотрелась в зеркало – только у Доры волосы были немного светлее и скулы чуть пошире. Она провела рукой по молодому лицу своей матери и стала смотреть на женщину стоявшую рядом с Дорой. Лили объяснила, что это бабушка Джесса.

Осень бережно спрятала фотографию в карман. На высоте веял легкий ветерок. Он растрепал волосы Осени и теперь играл ими, поднимая концы в знойном воздухе пустыни. Она стояла на краю уступа, поглощенная величием открывавшегося перед ней вида. В руке она сжимала амулет.

Казалось, будто не недели, а многие месяцы назад она сидела на этом самом месте вместе с Большим Хозяином. Тогда он подарил амулет. Гладкий камень скользил между пальцами. Предсказания шамана сбылись. Хотелось бы перенять его способности.

Она закрыла глаза и представила своего деда. Теперь мысли о нем уже не принесут ей боли и тоски. Ее сердце было полно предчувствием любви и обещания. Ей многое еще предстоит узнать о новой семье и о ее жизни.

Сквозь образ Большого Хозяина проступил образ Джесса. И с воспоминаниями о нем вернулись боль и тоска.

Воздух дрожал от зноя, легкое марево придавало пустыне сюрреалистический оттенок. Красные и оранжевые тона окрашивали восточный край неба. Вершины гор четко выделялись на фоне полыхавшего заката.

Если бы Джесс мог принять ее такой, какая она есть. Нет никакой нужды стараться забыть о его происхождении. Ему незачем следовать стереотипам и предрассудкам. Все, что им нужно – это просто жить и любить.

Теперь она поняла, что перед ней не стоит вопрос, какую из двух культур ей выбрать. Она должна черпать из обеих, чтобы обрести силу и мужество, чтобы уверенно идти по своей жизненной тропе.

Она впитала что-то ценное от каждой из своих семей. Она и Джесс просто счастливчики, что им достался двойной запас знаний и мудрости. Ее любили и поддерживали люди, которые могли помочь ей понять жизнь. Джессу тоже принадлежал этот мир.

Старайся узнать свое сердце. Иди дорогой мечты. Она пропела строчку из Песни Мечты Если бы только она могла объяснить Джессу. Закрыв глаза, она стала думать о нем. Она вспомнила ту ночь, когда они гуляли в каньоне. Она мысленно видела его сильное тело, каштановые волосы и любовь, светившуюся в его серебристо-серых глазах.

По небу веером раскинулись полосы ярко-алого цвета. Она чувствовала красоту природы, хотя тоска по Джессу мешала ей сполна насладиться величием пустыни. Если бы она больше знала о традициях и обычаях племени. Ей вспомнились слова из Песни Предвидения. Большой Хозяин пел ее, чтобы помочь найти потерявшихся людей. А может ли песня отыскать заблудившиеся души? Она напела еще несколько строчек, чтобы найти Джесса. Ее пению помешал еле донесшийся до нее слабый звук. Осень замерла, прислушиваясь. Со стороны тропы до нее долетели переливчатые звуки. Это пела флейта, та самая на которой в киве играл Джесс.

На мгновение она подумала, уж не вызвала ли она нежданного духа. Скрип гравия под ботинками идущего человека разубедил ее в этом. Звук исходил из реального мира.

Джесс.

Вокруг нее переливалась мелодия. Осень улыбнулась и позволила музыке заполнить пустоту в ее душе. Его шаги приближались, но она не двигалась с места. Ей хотелось, чтобы он увидел ее на фоне красного неба.

Музыка оборвалась. Она затаила дыхание. Сердце ее отчаянно билось.

– Здравствуй! – приветствовал он ее на языке навахо.

Она повернула голову и посмотрела на него. Надежда и желание, которые охватили ее, отражались на его лице. Он с улыбкой произнес, что она нужна ему. Она с улыбкой ответила, что всей душой принадлежит ему. Вдалеке выл койот. Джесс снова заиграл на флейте.

Природа бушевала яркими красками, и Осень ощутила в душе гармонию. Душа ее устремлялась вслед за мелодией. Осень почувствовала, что она охвачена желанием.

Наконец, мелодия смолкла. Джесс шагнул к уступу. Темный его силуэт четко обрисовывался на ярко-красном небе.

– Как ты чудесно играл, – похвалила его она. Голос ее слегка дрожал.

– Ты узнала песню?

– Нет. – Она отрицательно покачала головой, своим движением позволив волосам соскользнуть на плечи.

– Она родилась в моем сердце.

– Я люблю тебя, Джесс. – Она выпрямилась и шагнула в его теплые сильные объятия. – Я рада, что ты пришел.

– Нам нужно поговорить. – Он провел ладонями по ее рукам. – Я больше не мог ждать.

Она кивнула, соглашаясь, и склонила голову ему на грудь. Разговор может подождать, Сначала она должна убедиться, что его присутствие означает для нее надежду.

Несколько мгновений они стояли, не разжимая объятий, солнце садилось, пустыня затихала, переходя ото дня к ночи. Осень тоже успокоилась.

Наконец, Джесс пошевелился и коснулся губами пряди волос на ее виске.

– Когда ты уехала, я надеялся, что размеренный ход жизни на ранчо захватит меня. Но нет. Неожиданно я понял, что мой дом – место, где я всегда находил покой и отдых, – пуст и уныл.

– Ты собираешься что-то в этом плане изменить? – спросила она, надеясь, что он имеет в виду взаимоотношения между ними.

Он не ответил и стал помогать устроиться ей на плоском камне. Она положила ноги крест-накрест. Он тут же присоединился к ней. Несколько минут они сидели молча. Осень ждала, собираясь с мыслями и наслаждаясь покоем окружающего ее мира.

Джесс заговорил, голос его звучал спокойно.

– Прошлой ночью я не мог заснуть. Я ходил по комнате, где хранятся вещи, принадлежавшие моему отцу.

Свет угас, но она по-прежнему видела его лицо, полное внутренней силы. Она слушала.

– Личные вещи моей матери тоже там. Это комната памяти.

На вершине соседней скалы завыл койот.

Джесс продолжал.

– Похоронив в памяти свое прошлое, я сложил все подарки Дайи в ту же комнату – все, что напоминает мне о моем племени. И вот ночью я ходил там. Можно назвать это путешествием в прошлое.

– И ты нашел ответ на вопросы, которые мучают тебя?

Он пожал плечами:

– Не уверен. До сих пор не нахожу покоя, но, думаю, надо попробовать решить некоторые вопросы.

– Давай начнем. – Она хотела коснуться его, но, боясь нарушить хрупкость момента, опустила руки.

Он взял флейту и сыграл несколько тактов мелодии, которую они прежде исполняли вместе. Закончив, он улыбнулся.

– Эту флейту подарила мне Дайя. Она научила меня песням предков.

– Я рада, что ты помнишь их.

– Я вдруг обнаружил, что помню о прошлом гораздо больше, чем мне казалось.

Она закрыла глаза и одними губами прошептала молитву, благодаря Всевышнего. Если Джесс помнит прошлое племени, может, он не откажется взять и его будущее.

– И это не только светлые воспоминания, но и печальные.

– Неужели ты считаешь, что в этом мире можно жить, совсем не страдая? – спросила она.

– Конечно, невозможно избежать сложностей, но гораздо легче, когда есть с кем разделить трудности.

– С тем, кого любишь? – осмелилась спросить она.

– Дайя учила, что где любовь, там гармония.

– Большой Хозяин много говорил о жизни и гармонии – гармонии с природой, с самим собой. Тебе не кажется, что вдвоем, с нашей любовью, мы скорее одолеем два мира?

Он глубоко вздохнул и покачал головой, почесав затылок.

– Мой отец попробовал. Ему не удалось. Я тоже могу попытаться, но кто знает, что из этого выйдет. Нет никаких гарантий.

– Но неужели ты не замечаешь, что давно черпаешь из обеих культур, когда чувствуешь необходимость в этом.

Он нахмурился, она продолжала говорить.

– Когда я потерялась в пустыне, ты, чтобы отыскать меня, пошел на то, чтобы принять участие в обряде гадания по звездам. Когда же мы столкнулись с доктором и двумя убийцами, ты вел себя и рассуждал, как белый, чтобы избежать опасности.

– И ты считаешь, что это можно так назвать? – спросил он, но на этот раз в его голосе звучало меньше сомнения.

– Ты постоянно сталкиваешься с этим в своей жизни. Подумай над этим – у тебя вполне достаточно опыта в этом отношении. Так же, как я приобрела опыт, путешествуя по миру. Каждая страна, в которой я побывала, помогла мне по-новому смотреть на события. У нас с тобой есть два народа – большинство людей не располагает этим.

– Ты снова повторяешь слова Дайи. Как бы я хотел, чтобы ты знала ее.

Осень подняла голову и увидела на небе первые вечерние звезды.

– А она знала Большого Хозяина?

– Они часто виделись. Она ведь была знахаркой. У них было много общего.

Джесс наблюдал, как Осень осмысливает то, что ее дед и его бабушка знали друг друга. Хотелось бы ему знать, что она об этом думает. Его очаровала красота ее лица. Волосы ее ниспадали вниз, словно черный шелковый занавес. Ему хотелось погрузить в них пальцы, но они должны окончить разговор, прежде чем он коснется ее.

Ему хотелось рассказать ей о пророчестве Дайи. Она должна знать. Он сам, зная о нем, вынужден был признать, что оно сбылось. Но он не был уверен в том, что может поделиться этой уверенностью с ней.

Осень заговорила, рассеивая его нерешительность.

– Я тоже мечтаю об этом.

– Она рассказала мне о тебе, когда я был совсем мальчиком.

Их взгляды встретились.

Он показал рукой на каньон, где когда-то селились их предки. Развалины едва можно было разглядеть во мраке ночи.

– Мы сидели тогда с ней в пещере. Мне, вероятно, было лет девять-десять, но я отчетливо помню все, словно это происходило вчера.

Он не мог не помнить. Ему снова и снова вспоминались слова Дайи. Они преследовали его с тех пор, как он вернулся на Койотовые Ручьи. Не уверенный сначала голос теперь обрел твердость. В нем слышалось доверие. Осень слушала. Она не судила его и не смеялась, а сосредоточенно ловила каждое слово.

Он вспомнил, как он представлял себя отважным воином, каким хотел стать. Реальность была так далека от его тогдашних мечтаний.

Ты встретишь женщину, сынок, здесь на Койотовых Ручьях. Она будет прекрасна, как лань, с темными глазами, похожими на отполированные камни, и волосами, спускающимися до пояса.

Ты должен соблюдать осторожность. В каньоне тебя будет подстерегать большая опасность. Там будет много людей, и некоторые из них окажутся вовсе не теми, за кого себя выдавали. Когда эти стены превратятся в пыль, твоя жизнь окажется в опасности.

Джесс вспомнил, что его тогда заинтересовало, как же он сумеет спастись. Ее ответ донесся, словно эхо, сквозь годы.

Ты должен быть сильным и верить своему сердцу. Пой Песню Мечты, и тогда с тобой будут мир и любовь.

Разговор оборвался. Осень сидела молча, не шевелясь. Джесс старался не дышать, стремясь подавить в себе желание. Ему хотелось обнять ее, убедить, что она – его единственная любовь.

Он закрыл глаза. Что ж, придется признать правду. Он действительно любит ее. Два прошедших без нее дня показали ему, что он должен рискнуть, открыв себе самому правду о прошлом. Она нужна ему. Так сказала Дайя. Именно любовь к женщине вернет его к традициям своего народа.

– Я не хотел привязываться к тебе. Я боролся со своим чувством, потому что не желал помнить, что во мне течет индейская кровь.

Она нахмурилась:

– И все еще борешься?

Он улыбнулся в ответ:

– Да.

В его смехе угадывалось теплое чувство, охватившее и рассеивающее его сомнения.

– Мне кажется, я никогда не избавлюсь от противоречий. Что-то наверняка произойдет, чтобы напомнить мне о прошлой боли.

– Разве ты позволишь ей помешать своей будущей радости?

Он покачал головой:

– Нет. Не думаю, что мне осталось из чего выбирать. Во всяком случае, все именно так, как говорила Дайя.

– Все ее предсказания сбылись. Стены превратились в пыль. – Она показала вниз.

– И я повстречал женщину с длинными волосами. – Больше не в силах сдерживаться, он протянул руку и коснулся ее волос. Он почувствовал, как Осень дрожит, что сразу ослабило его решительность. Он обнял ее за плечи, стараясь притянуть к себе, но она отступила назад и сунула руку в карман.

– Вот… Ее дала мне моя тетя, когда я была у них. Это моя мать. Посмотри, с кем она.

Он взглянул на снимок.

– Это же Дайя.

– И та самая женщина, которая приходила в университет, чтобы рассказать мне о Большом Хозяине и его клане.

Для Джесса ее слова оказались полной неожиданностью, но он без малейшего сомнения поверил сказанному.

– Откуда же она узнала, кто я? А ты не думаешь, что она все годы следила за мной?

Он кивнул, не испытывая ни малейшего желания думать о других возможностях, в то же время понимая, что должен это сделать.

– Может, она помогала твоей матери, когда та была беременна. Может, именно поэтому она знала, кто удочерил тебя.

– Мне очень бы хотелось верить, что с моей матерью был кто-то рядом, когда она страдала.

Джесс протянул к ней руки, и на этот раз она шагнула в его объятия.

– Не все ли теперь равно, раз мы вместе? – спросил он.

Он с радостью ощущал ее тело. Оно так гармонировало с его собственным. Неясные образы мелькали в его сознании, когда он сжимал ее в своих объятиях.

На какое-то время Осень полностью погрузилась в мысли о любви к ней Джесса и его теперешней близости. Где-то вдалеке выл койот. Она вдыхала запах тела Джесса, прижимаясь к нему. Медленно исчезали последние лучи солнца, но в сердце своем она ощущала радость и торжество. Любовь Джесса согрела ее сердце.

Вдруг в неподвижном воздухе раздался резкий крик. Они подняли головы и посмотрели вверх. В вышине парил орел. Широко расправив крылья, он четко выделялся на фоне тающих лучей.

– Летит домой, к своей подруге, – прошептал Джесс, касаясь губами ее виска.

Домой. Это слово наполняло радостью, когда она сидела рядом со своим будущим другом жизни, Быстрым Орлом, ее сердце.