Идрес и оба мальчика шли вперед весь день, упорно продвигаясь на север. Рена бежала рядом с ними, ловя каждое слово.

Эдранн лежал на северо-западе, но Идрес и Коннор решили идти не прямиком по равнине, а через холмы. Так можно было, по крайней мере на время, укрыться от бороздящих подступы к столице конных патрулей.

— Неужто повсюду на этих просторах расставлены сторожевые посты? — удивлялся Тайрон. — Сколько же солдат у Андреуса?

— Огромное множество, — ответила Идрес. — Солдаты верхом объезжают обширные земли Сенна Лирван. Так было и много веков назад. Они высматривают не только чужестранцев, нарушивших границы страны, но и своих горожан, которые посмели ослушаться строжайших законов страны и позволили себе заниматься тем, что им заблагорассудится.

— Или просто сбегают? — спросил Тайрон.

— Бывает и такое.

— Что за жизнь! — воскликнул Тайрон. Он огляделся вокруг. — И ни ручейка. А пить ужасно хочется. Давайте поищем воду.

Вскоре они отыскали небольшую прозрачную речку. Тайрон первый подбежал к пологому берегу, опустился на колени и уже собирался зачерпнуть ладонями воды, как вдруг замер. Он оглянулся на Идрес. Та молча наблюдала за ним.

— Кажется, опять ловушка, — нахмурился Тайрон. — Вода заклята, заколдована.

Идрес чуть заметно кивнула.

Другая речушка, бежавшая у подножия невысокого холма, тоже оказалась околдованной. Только на этот раз заклинание было еще сильнее. Рена, принюхавшись к воде, почувствовала волнение, какое испытывала еще в пещере, когда обнаруживала невидимые знаки-лилии.

День клонился к вечеру, и жажда становилась совсем невыносимой. Коннор развязал свой кожаный мешок, и всем досталось по глотку застоявшейся, чуть пахнущей прелью воды.

— Подозреваю, что все ручьи, речки и озера на пути в Эдранн отравлены заклинаниями Андреуса, — сказала Идрес. — Лирванские патрули знают тайну очищающего заклятия, поэтому для них вода безопасна.

Услышав эти слова, Рена решила сама попытаться отыскать воду, годную для питья. Все же у нее был теперь особый нюх, собачий. Поделиться с друзьями своей идеей она, к сожалению, не могла, а потому молча повернулась и убежала.

Она петляла между холмами, заглядывала в небольшие овражки, поднимала голову и принюхивалась к ветру. Наконец ее чуткий нос уловил влажный запах воды. Рена скатилась с крутого склона прямо в узкое ущелье, где лопотала, катясь по камням, быстрая речка. Вода пахла водорослями, мелкими рыбками, растворенными в ней подземными солями. И чистотой. Рена не смогла бы объяснить, как пахнет чистота. Но она твердо знала, что эта река забыта Андреусом и не испорчена злобным заклинанием. Она стала жадно лакать прохладную водичку. Потом отряхнула капли с мордочки и с кончиков усов и улеглась на камни у берега. Подождав немного и поняв, что ничего с ней не произошло, Рена завиляла хвостиком и стремглав понеслась обратно.

Очень быстро, по запаху, она отыскала друзей и… И тут поняла, что не сможет растолковать, чего от них хочет.

— Вода! — лаяла Рена. — Я нашла безопасную воду!

Она крутилась около них, подпрыгивала, терлась носом о кожаную сумку Коннора.

— Что случилось, Рена? — Коннор опустился перед нею на корточки. Рена выдернула сумку у него из рук и замотала головой, разбрызгивая последние капли воды. — Ты нашла воду? — вдруг догадался Коннор.

— Как ты понял? — изумленно воскликнул Тайрон.

А Рена, поматывая зажатой в зубах сумкой, уже неслась назад, на запад, к той самой речке в ущелье.

Добежав до речки, Рена зажала в зубах ремень сумки и опустила это кожаное ведерко в воду. Подождав, пока сумка распухла, расправилась от наполнившей ее воды, Рена осторожно попятилась, вытаскивая сумку из воды. Теперь оставалось лишь подцепить зубами тесемку, затянуть верх сумки. Волоча за собой полную воды сумку и оставляя позади широкий влажный след, Рена понеслась назад.

Мальчики встретили ее восторженными криками. Идрес улыбалась. Тайрон на всякий случай проверил, не излучает ли вода опасного колдовства.

— Можно пить, — вымолвил наконец он и сам тут же приник губами к влажному краю кожаной сумки. Потом протянул сумку Идрес. — Интересно, — проговорил он, глядя, как Идрес, а потом и Коннор, с удовольствием, расплескивая, пьют свежую, прохладную воду. — Интересно, а могут ли животные что-нибудь видеть сквозь хрустальный кристалл?

— Какие животные? — недоуменно спросила Идрес.

— Собаки. Рена, например. — Тайрон погладил ластившуюся к нему собачку. — Ведь она смогла отыскать воду и понять, что она не отравлена колдовским заклинанием.

— У животных особый нюх. Иначе как бы здешние звери пили воду? Они умеют отыскать чистый источник. Но при чем тут кристалл?

— Она видит! — Карие глаза Тайрона возбужденно блестели. — И не только через хрустальный кристалл. Ей удалось увидеть принцессу даже в обыкновенном окне и в воде пещерного озерца!

— Вот, значит, как Андреус узнал о вашем появлении, — догадалась Идрес. — А я-то беспокоилась из-за этих мерзких ящериц. А что еще пыталась вытворить Рена? — Глаза чародейки сузились.

— Она легко обнаруживала тайные знаки в пещерах, — с гордостью произнес Тайрон. — О, у нее наверняка огромные способности.

Идрес с интересом взглянула на затихшую собачонку.

— Если нам удастся выпутаться из этого приключения и живыми вернуться обратно, — медленно проговорила она, — вы должны будете отвести ее к Галфриду. — Помолчав, Идрес добавила: — Но коли вы надеетесь на ее помощь сейчас, то, боюсь, очень разочаруетесь. Самые могущественные чародеи, попав в такую переделку, как наша Рена, и превратившись в животных, теряли не только свою волшебную силу, но зачастую разум, забывая свою человеческую природу.

— Я не забуду! — тявкнула Рена.

Она была твердо уверена, что этого не случится.

Утолив жажду, все вдруг захотели есть, сели и раскрыли сумку Идрес. Она была полна самой замечательной еды. Но Рена лишь понюхала эти жалкие сушеные мясные волоконца, утратившие ароматный запах парного свежего мяса, эти сухарики, которые хрустели, как косточки, но и близко не напоминали хорошую мозговую кость с дурманящим запахом настоящей собачьей еды. Рена поняла, что ей самой придется заботиться о добывании пищи.

Решив дождаться ночи и уж тогда отправиться на охоту, Рена растянулась на земле и тут же уснула. Когда опустилась непроглядная тьма, Рена резко пробудилась, будто кто-то ее толкнул в бок. Тут она обнаружила, что ее собачьи глаза видят в темноте, как днем. Правда, все предметы почему-то расплывались, будто в тумане. Зато запахи стали острее, и она могла учуять кого-то задолго до того, как увидела бы.

Все еще спали. Рена тенью проскользнула мимо спящих друзей и углубилась в холмы. Какие-то зверьки наблюдали за ней издали. Она чувствовала их незнакомый запах, иногда видела блестящие бусинки глаз. Казалось, они сразу понимали, что в ней есть что-то странное, и прятались. В их запахе угадывались одновременно любопытство и страх. Один раз она наткнулась на каких-то диких собак. Щенки дружелюбно завиляли хвостиками, но их мать подозрительно зарычала и прогнала Рену.

Пробежав еще немного, она уловила далекий вой волков, и шерсть у нее на загривке поднялась дыбом. Поведя носом, Рена вдруг поймала запах забившихся в норку кроликов и уже вся подобралась, готовясь начать охоту, как вдруг в нос ударил еще один, острый и близкий запах. Лошади! Люди!

Патруль?

Резко развернувшись, Рена понеслась назад, время от времени отыскивая запах собственных следов. Идрес и Коннор спали. Тайрон сидел, подобрав ноги и склонив голову на колени. Наверное, его оставили сторожить, а сон неожиданно сморил посреди ночи. Рена тяжело дышала, вывалив из пасти розовый язык.

— Они идут! Лирванские солдаты! — пролаяла она, и почти тотчас же поднялись три сонных головы.

Коннор удивил всех, коротко сказав:

— Патруль.

Он, кажется, один из всех понимал ее мгновенно. Все трое вскочили, собрали пожитки и поспешили скрыться в холмах. Спрятавшись за россыпью валунов, они затаились. Рена, стараясь умерить дыхание, прислушивалась к неумолимо приближающемуся грохоту копыт.

Лирванцы ехали цепью, внимательно разглядывая дорогу, каждый камень на ней, каждую выбоину, словно бы отыскивая чьи-то следы. Холм, на котором спрятались Рена и ее друзья, был совершенно открыт взгляду и, казалось, не должен привлечь внимания всадников.

Так и случилось. Солдаты приблизились к пологому скату холма, но подниматься по каменистому склону поленились и, лишь мельком обозрев безжизненную россыпь валунов на лысой вершине, проехали мимо.

Когда последние отзвуки цокота лошадиных копыт стихли, Идрес тихо сказала:

— Это был не простой патруль. Андреус снарядил специальный следопытный отряд. Он ищет девочку Рену, которая через хрустальный кристалл может разговаривать с принцессой, сумела вырваться из его рук и к тому же, наверняка думает он, уничтожила трех его солдат. И Андреус не успокоится, пока не обшарит всю свою землю до последнего уголка. — Идрес окинула взглядом спутников. — Никому не спрятаться от его бесчисленных солдат. Ну, вы все еще не согласны повернуть назад?

Рена видела, как сгорбился, сжался Тайрон, как окаменело обычно спокойное и приветливое лицо Коннора.

Сама Рена даже и помыслить не могла, что вернется домой без Тесс, которая сейчас томится в каменном подземелье. Они вытащат ее оттуда! Но к мыслям о Тесс примешивались еще и неясные воспоминания, что-то мешало Рене. Она припомнила, как Коннор разговаривал с кроканами, спокойно встретился с гигантской змеей и все о ней знал, будто она сама ему рассказала. И еще чей-то голос, когда в Мелдрите явилась коричневая птица. Это был его голос. А теперь Коннор, только он один, понимает ее лай… Кроканы, змея, собачий язык… Странно.

Рена тихонько заскулила. Коннор мгновенно повернулся к ней. Рена посмотрела ему в глаза.

— Скажи Идрес, что мы не боимся и не желаем возвращаться, — тихо пролаяла она.

Тайрон встрепенулся:

— Что случилось, Рена? Какая-то опасность? Ах, как плохо, что мы ее не понимаем!

Коннор молча глядел на Рену. Его темные глаза словно проникали в ее мозг, читали мысли, как в раскрытой книге.

— Почему ты не открылся ему? Ведь он твой друг! — укоризненно тявкнула она.

— Коннор! Почему она не перестает лаять? Может, поранила лапу? Что… что же такое? — теребил Коннора Тайрон. — Что-то произошло? Я не понимаю!

Коннор вздохнул.

— Она не хочет возвращаться. — Он помолчал. — Тайрон, прости, что я до сих пор не рассказывал. Видишь ли, поначалу просто не хотелось выбалтывать свою тайну, потом стало стыдно, что не открылся сразу. Ты бы решил, будто я не доверяю тебе и мог обидеться. Вот и молчал.

— Что? — совершенно запутался Тайрон. — Я не понимаю уже не только Рену, но и тебя, Коннор!

— Как бы тебе объяснить? Я от рождения понимал… ну, насколько это доступно человеку… мысли и язык животных… и птиц тоже… — Коннор мямлил, будто чувствовал себя немного виноватым.

— Вот, значит, как ты обо всем догадываешься… — протянул Тайрон.

— Обычно, чтобы понять животное, мне нужно до него дотронуться. Но Рена мыслит по-человечески, ее мысли так же отчетливы и сильны, как и у нас с тобой. Ее я понимаю на расстоянии. — Почему-то его приятный тихий голос звучал печально. — Еще отец рассказывал мне, что некоторые из моих предков унаследовали от Ийон Дайин способность понимать язык зверей. За то и поплатились. Одни попали в тюрьму, другие — на костер, третьи просто затаились. И я решил никому не открывать своей тайны. Много раз собирался довериться тебе… и откладывал на потом.

Тайрон серьезно смотрел на своего друга.

— Я рад, что ты наконец решился, — коротко бросил он.

Идрес таинственно улыбалась.

Через несколько часов забрезжил холодный и сумрачный рассвет. Путники снова упорно продвигались на север, хлюпая и скользя по раскисшей сланцевой дороге. Еще один раз им пришлось прятаться от попавшегося навстречу отряда солдат. И снова Рена услышала его первой.

Время тянулось медленно. Безрадостное хмурое утро незаметно перешло в тягучий серый день. Они шли и шли молча. Наконец дорога привела их к узкому каньону, заросшему мелкими колючими кустами. Решив, что это подходящее место для небольшого отдыха, путники спустились по крутым склонам каньона и расположились под укрытием чахлых кустиков. Рена вытянулась на плоском камне чуть поодаль, осторожно поглядывая по сторонам, но и не упуская ни слова из неспешного разговора друзей.

Тайрон, быстро расправившись со своей порцией еды, повернулся к Идрес.

— Почему ты продолжаешь идти с нами, хотя утверждала, что не желаешь помогать королю Верну? — резко спросил он.

— Я вовсе не помогаю Верну, а мешаю Андреусу. Мне не по нраву его способ мести — мучение маленькой девочки. Это не достойно всемогущего короля и чародея. Я ему так прямо и скажу… конечно, после того, как освободим принцессу. Вы освободите, — поправилась она.

Тайрон с удивлением посмотрел на Идрес. Чародейка жестко усмехнулась.

— Я иду с вами, — продолжала она, — потому что совершенно уверена, что все еще могу свободно, по собственной воле войти и выйти из Сенна Лирван. И мне приятно показать это Андреусу. А еще я хочу доказать, что не слабее, а может быть, и сильнее его. Вы заблуждаетесь, если думаете, что я действую из «благородных» побуждений или чувства «справедливости», которое присуще лишь тем, кто не обладает силой. Я поступаю так, как мне хочется… этому научил меня Андреус.

Тайрон обменялся быстрыми взглядами с Коннором и в запальчивости воскликнул:

— Это неправда! Когда Андреус напал на крепость Рискарлан и убил всех наших родичей, ты, именно ты спасла мою мать! Разве это не благородный поступок? — Он неотрывно смотрел на криво улыбавшуюся Идрес.

— Нет, — снова возразила она. — Никакого благородства. Я просто ее любила. Остальные родичи, считала я, заслужили свою злую участь. Никто не знает, что крепость сдал Андреусу мой дядя. Тот самый, что тайком обучал меня волшебству…

Коннор вскочил на ноги.

— Значит, это была не ты? — взволнованно проговорил он. — Все считали виновной тебя, потому что, покинув горящие руины крепости, ты тут же последовала за врагом своей семьи Андреусом в Эдранн.

Идрес продолжала холодно улыбаться.

— Мальчик, — снисходительно проговорила она, — мне было все равно, враг он или друг. Одна-единственная цель двигала мною — получить знания. Тогда еще я не слышала о школе волшебства. А король Андреус славился своими познаниями в чародействе. Поэтому я, еще совсем девчонка, последовала за ним, не размышляя, — Идрес величественным жестом откинула капюшон своего плаща. — В детстве меня не учили различать хорошее или плохое, добро или зло. Главное — власть! Вот что внушали мне. И чтобы достичь ее, надо уметь переступать через все эти глупости, которые называются «благородством», «честью» или «справедливостью». Справедливо только то, что приносит пользу тебе!

Тайрон уткнулся остреньким, лисьим подбородком в колени и с любопытством поглядывал на Идрес.

— А как и чему учил тебя Андреус? — спросил он.

Идрес пожала плечами.

— Всему, что положено. Как и везде. Давал мне книги, объяснял. Обращался со мной хорошо. Я быстро постигла основы волшебства. Андреус учил меня властвовать, и я видела, как он жестко и жестоко правит страной. Это мне нравилось. Он говорил, что и я скоро стану правительницей в своей стране. Так прошло семь лет… А потом явился Верн.

Услышав имя отца Тесс, Рена не выдержала и, забыв, что не может уже говорить по-человечьи, тоненько тявкнула:

— И что тогда случилось?

От неожиданности все рассмеялись. Коннор спокойно перевел ее вопрос.

Идрес теперь обращалась только к поднявшей голову и насторожившей уши Рене.

— Вот тогда от него я и услышала впервые о чувстве чести. Все мы в то время были совсем молодыми. Андреус только недавно занял королевский трон. Не стану рассказывать, как он его завоевал. Вы об этом наслышаны…

— Хитростью и коварством, — вставил Коннор.

— А король Верн желал добиться справедливости, — продолжала Идрес, словно не расслышав слов Коннора. — Он, скрыв свое имя и звание, тайно проник в Сенна Лирван. Впрочем, в сумасшедшей храбрости и военной доблести короля Верна никто не Сомневается. Если бы понадобилось, он мог принять открытый бой.

Идрес умолкла, улыбаясь чему-то своему, очень далекому.

— И пока Верн жил в Эдранне неузнанный, под видом скромного библиотекаря, — продолжала задумчиво Идрес, — он уговорил меня перейти на его сторону и покинуть Сенна Лирван, чем и приобрел на веки вечные врага в лице Андреуса. — Губы ее неожиданно чуть тронула мягкая и грустная улыбка. — И сделать это ему было не трудно, — медленно проговорила Идрес. — У меня никогда не было друга. Хватило нескольких встреч с умным и добрым библиотекарем, чтобы я привыкла к долгим беседам, спорам и уже с нетерпением ждала этих разговоров каждый вечер. И, ох, как я разгневалась, когда узнала, что он скрывал от меня свое имя и свои намерения и попросту воспользовался моей дружбой! — Она снова печально улыбнулась. — Но теперь… теперь я научилась прощать.

— Неправда, что Верн обманул тебя! — вспыхнул Тайрон. — Они с Галфридом открыли перед тобой двери школы волшебства. Это я знаю точно. Но ты отказалась.

— Мальчик, — снисходительно усмехнулась Идрес, — ты не знаешь главного. Об этом ни Верн, ни я никогда никому не рассказывали. Я была совсем молоденькой, глупой девушкой и, опьяненная первой дружбой, считала, что мы навсегда теперь будем вместе. Но его сердце уже было отдано другой. Верн по-прежнему считал меня своим близким другом. А я, наоборот, считала, что Верн вероломно обманул меня, и уже зачислила его в свои враги.

Идрес вдруг резко повернулась к Коннору, и ее темные глаза засверкали.

— Ты, мальчик, знать не знаешь, что твоя мать королева Нерит вовсе не желала отдавать принцессу Астрен королю Верну, властелину крохотного, захолустного Мелдрита. О, она лелеяла самые честолюбивые планы! Андреус — вот кто привлекал ее. И потому пыталась женить Верна на своей младшей дочери — Ларен…

— Моя сестра Ларен? — пробормотал Коннор. — Но это ужасно!

Идрес рассмеялась.

— Но Верн и тут добился своего. Вот. Теперь вы знаете, почему я укрылась в убежище и не желала даже слышать его имени. Хотя сама не понимаю, зачем я все это рассказываю вам. Наверное, общая опасность сближает. А школа… — Она криво улыбнулась. — Пришлось изучать волшебство самой.

— И все же ты помогла нам, — тихо сказал Тайрон. — Андреус этого не простит.

— Что ж, пусть, — спокойно ответила Идрес. — А я ему не прощу, что он сначала хотел использовать меня в своей гнусной борьбе за власть, а теперь мучает девочку из мести. И хватит разговоров. Мы будем как выжатые тряпки, если немного не поспим. Опасности, которые нас встречали, ничто по сравнению с теми, что ждут впереди.