Рена вприпрыжку неслась сквозь заросли высокой сухой травы. Ветер бил в нос, и она радовалась, что животным дано ловить и различать самые тонкие, самые слабые запахи. Рена вдыхала полной грудью близкие ароматы трав и прилетающие издалека запахи зверей, птиц, воды и прибрежных тростников, рыб, плавающих в невидимой для остальных реке. Удивительное это было ощущение! Один раз Рена почуяла опасный запах волков и уж конечно раньше всех обнаруживала приближение патрулей.
— Патруль с севера! — предупреждала она. — Солдаты с юго-востока!
И Коннор быстро переводил ее лай на человеческий язык. А она уже неслась дальше, вытягивая лапы в немыслимо быстром беге.
Забегая далеко вперед, Рена легко отыскивала воду для всех и пишу для себя. За то время, пока путники нагоняли ее, Рена успевала побегать по дну высохшего озера, играя со щенками диких собак, покувыркаться в траве, погоняться за неуловимыми птицами. Так, беспечно носясь туда-сюда, она вдруг учуяла резкий запах злых сторожевых собак. Стараясь держаться с наветренной стороны, Рена неслышно пробиралась между камней и кустов, пока не увидела совсем близко собачью свору. Громадные лохматые псы, которых держали на поводке солдаты, рвались вперед, почти бороздя носами землю.
Рена попятилась, поползла назад, стараясь остаться незамеченной и держась все время по ветру, чтобы собаки ее не учуяли. Она подбежала к Коннору и тихо пролаяла:
— Собаки-ищейки! Идут с юга!
Коннор немедленно сообщил новость спутникам. Тайрон вдруг стал срывать с Коннора тунику.
— Что ты делаешь? — поразился тот.
— Отдай Рене свою рубашку! Скорей! — торопил Тайрон, который своей рубашки лишился уже давно.
В первый момент Коннор ничего не понял, растерялся, но потом вдруг сообразил.
— Здорово придумано! — воскликнул он и нагнулся к нетерпеливо вертящейся у их ног Рене. — Ты сумеешь увести их по ложному следу, уважаемая мастерица?
— Скорее! — тявкнула она в ответ.
Коннор скинул тунику, стянул с себя рубашку, потом снова надел тунику на голое тело. Тайрон протянул рубашку Коннора Рене.
— Надеюсь, в ней надолго сохранится человеческий запах? — спросил он.
— Да! — пролаяла Рена, схватила рубашку в зубы и понеслась навстречу патрулю. Добежав до небольшой лощинки, Рена кинула рубашку на землю и поволокла ее за собой. Поначалу она спотыкалась, путалась ногами в рукавах и полах рубашки, потом приспособилась и бежала зигзагами, оставляя позади себя легко различимый для чуткого собачьего носа человеческий запах. Покрутившись среди холмов и мелких овражков и отведя след далеко в сторону, Рена затащила рубашку в колючие кусты и ринулась обратно. Она видела, как ищейки, поймав оставленный ею ложный след, рванулись в сторону, утаскивая за собой солдат.
Сделав большой круг, Рена вернулась к своим спутникам. Запыхавшаяся, вся запыленная, но радостная, она пролаяла:
— Я обогнала их! Все в порядке! А теперь хочу есть. — Она уже собиралась опять понестись вперед в поисках еды, как вдруг уловила настороженный и хмурый взгляд Идрес. Чародейка ничего не сказала, но Рена испугалась.
Она вспомнила весь этот день, проведенный в беспечной беготне, собачьих забавах и зверином выслеживании патрулей. Она даже ни разу не поинтересовалась разговорами людей. Неужто все человеческое постепенно уходит из нее и замещается простыми собачьими радостями?
Она подбежала к Коннору и, заглядывая ему в глаза, заскулила.
— Что с тобой? — заботливо наклонился к ней Коннор.
— Скажи, я уже больше собака, чем девочка?
— Я все еще могу улавливать твои человеческие мысли, — успокоил ее Коннор.
Но глаза у него при этом были мрачными, а между бровями залегла хмурая складка.
— Не поддавайся, Рена, не отдаляйся от людей и не позволяй мелким животным инстинктам гасить в тебе человеческие чувства, — добавила Идрес. — Следуй за нами неотступно.
Солнце утонуло за низкой грядой облаков на западе, и сгущающиеся тени почти скрыли окружающие холмы. Но усталые путники не останавливались и продолжали продвигаться вперед. Идрес время от времени вытаскивала из своей дорожной сумки еду, и они жевали на ходу, ни на секунду не замедляя шага.
Рена, наоборот, умеряла желание понестись вперед, сдерживала себя и бежала у ног Коннора. К тому же, набегавшись за день, она чувствовала дикую усталость и готова была свалиться прямо посреди дороги и уснуть. Ей уже трудно было прислушиваться к разговорам, различать слова. В голове бродил туман.
Когда наконец Идрес объявила привал и вызвалась первой остаться на страже, Рена как убитая свалилась на землю и тут же уснула. Мальчики завернулись в свои плащи, а Коннор заботливо укрыл полой лежащую рядом Рену.
Она пробудилась мгновенно от доносившегося издалека воя волков и совсем близкого лая своры собак, идущих по следу.
Идрес, не сомкнувшая глаз, уже была на ногах.
— Они выследили нас, — тихо проговорила она.
Рена подавила в себе желание жалобно заскулить и насторожилась, напряженно принюхиваясь. Тайрон, еще полусонный, потряс головой.
— Неужто опять эти «ящерицы»? — хрипло пробормотал он.
— А ты надеялся обмануть Андреуса? — Идрес говорила спокойно, но вся натянулась как струна. — Он не успокоится, пока не разделается с нами.
— Солдаты слишком близко, чтобы можно было уйти от них, — вставил Коннор. — Надо спрятаться и напасть из засады.
— И завладеть лошадьми, — поддержала его Идрес. — Это единственная возможность достичь цели. Пешком мы не доберемся.
— Вы говорите так, будто не мы, а они в ловушке! — взорвался Тайрон.
— Да, мы попались в сети Андреуса. Но сеть можно разорвать, — твердо сказала Идрес, выхватывая из своей дорожной сумы длинный нож. Острый клинок блеснул в голубом лунном свете.
— Давайте поищем подходящее ущелье, пройдем по его дну, оставляя след, а потом вскарабкаемся на противоположный гребень и там затаимся, — предложил Коннор. — Мы свалимся им на головы неожиданно.
— Отлично! — поддержала его Идрес.
— Ловушка, ловушка… — бормотал Тайрон.
— А ты надеялся, что в Эдранне нас встретят под радостные звуки труб? — насмешливо спросила Идрес.
На разговоры и пререкания больше времени не оставалось. Найдя подходящий глубокий овраг и немного пройдя по вязкому дну, Коннор и Тайрон распластались на одном его гребне, а Идрес — на противоположном. После мгновенного колебания Рена вскарабкалась на ту сторону оврага, где затаилась Идрес.
Патруль появился неожиданно. Всадники пришпоривали бешено скачущих лошадей, хрипло лаяли взбудораженные псы, громко бряцало оружие. Коннор и Идрес напряглись, чуть приподнялись и прыгнули на головы ничего не ожидавших всадников. Тайрон вдруг дико завопил, скатился вниз и кинулся на первого же солдата в доспехах, размахивая палкой. Он был свален ударом кулака, перекатился через голову и затих. Рена вилась между ног лошадей, оскалив зубы и отчаянно лая. Испуганные лошади вставали на дыбы, храпели и дергались. Трое седоков, не удержавшись в седле и гремя доспехами, грохнулись на землю.
Собаки-ищейки зашлись от яростного лая. Но они были накрепко цепями привязаны к седлам лошадей и потому никак не могли дотянуться до ловкой, изворотливой Рены. Псы рвались, злобно кусали за ноги обезумевших лошадей и только добавляли суматохи. Коннор и Идрес уже свалили двух солдат. Коннор отчаянно бился с третьим. Огромный воин упорно теснил его к краю рва. Рена с визгом прыгнула на солдата сзади, тот поскользнулся, потерял равновесие и упал.
— Справлюсь сам! — ревниво закричал Коннор, с размаху ударяя рукоятью меча по шлему поверженного солдата.
Идрес легко одолела своего противника и крикнула:
— По коням!
Тайрон, качаясь и ошеломленно мотая головой, поднялся с земли. Рена заботливо обнюхала его и лизнула руку.
— Садись в седло! — пролаяла она, пытаясь привлечь его внимание.
Подъехал уже сидящий на коне Коннор. Он протянул руку и помог Тайрону вскарабкаться на нетерпеливо перебиравшую ногами и привычно ожидающую седока лошадь. Когда они уже пришпорили коней и вынеслись на гребень оврага, раздался дробный стук копыт.
— Слышите? — насторожилась Идрес.
— Голос судьбы и смерти, — уныло пробормотал Тайрон.
Коннор в растерянности отпустил поводья.
— Тише, — прошипела Идрес. Она изогнулась к луке седла и запустила пальцы в свою дорожную суму. — Помните: я — Рена! И все, что тут произошло, моих рук дело. — Идрес извлекла из сумы шелковый шарф и повязала им голову. — Если сумеете изобразить ничего не знающих и не понимающих дурачков, вас не тронут. Что касается принцессы…
Она не успела договорить, как на них вихрем налетел большой отряд вооруженных воинов.
Эта битва была короткой. Одна часть отряда набросилась на мальчиков, другая — окружила Идрес. Рена попыталась отвлечь солдат лаем, но один из них хлестнул ее плетью, и крохотная беспомощная собачонка откатилась с визгом.
Идрес, Коннора и Тайрона стащили с коней, разоружили и связали. Потом каждого посадили в седло позади лирванского солдата. И кавалькада сорвалась с места и понеслась галопом.
Сообразив, что солдаты не догадываются, что это за собачонка, Рена молча следовала за ними. Свора ищеек, все еще привязанных к седлам, бешено рвалась и лаяла. Но один из солдат, злобно ощерившись, прошелся хлыстом по спинам собак, и они успокоились. Всю ночь всадники скакали без устали, не останавливаясь ни на секунду. Рена выбилась из сил, ноги ее заплетались, в глазах плыл туман. Наконец она рухнула на землю и потеряла сознание.
Скачка, казалось, длилась вечность.
Голова у Тайрона буквально раскалывалась, а один глаз вспух и почти совсем заплыл. Оглядываясь время от времени на Идрес и Коннора, он изумлялся тому, что они могут еще сидеть прямо, гордо вскинув головы. От этого ему и вовсе становилось не по себе.
На короткое время всадники задержались у сторожевой заставы. К ним присоединились еще несколько лирванских солдат. И теперь уже весь этот большой отряд устремился прямиком к Эдранну. По дороге они несколько раз притормаживали лошадей, чтобы дать пленникам глоток воды и ломоть черствого хлеба. Была еще застава, на которой всадники сменили лошадей и продолжали нестись в ночь.
Изнурение от быстрой скачки, пронизывающий холод и мрачные мысли совсем одолели Тайрона. К тому моменту, когда копыта лошадей загромыхали по внутреннему двору центральной крепости Эдранна с ее высокими отвесными каменными стенами, Тайрон просто одеревенел и, казалось, прирос к седлу. Его пришлось стаскивать с лошади.
Лирванцы грубо хохотали над беспомощностью избитого мальчика, а их предводитель с размаху ударил его хлыстом. Идрес и Коннор уже стояли рядом, тоже едва держась на ногах. Их потащили куда-то в глубь двора.
Идрес тяжело навалилась на Тайрона, и он услышал ее отрывистый шепот:
— Освободи ее и уходи.
Потом кто-то потащил Тайрона вверх по бесконечной узкой лестнице, вьющейся в тесных стенах круглой башни.
Ни Идрес, ни Коннора теперь рядом не было. Тайрон попытался дышать медленнее, ровнее и глубже и собрать разбегающиеся мысли.
Его толкнули в просторную комнату. Не поднимая головы, он украдкой окинул взглядом пол, стены, заметил прекрасную резную мебель и большой темно-синий ковер. Взгляд его скользнул по противоположной стене, и в простенке между двумя высокими окнами Тайрон неожиданно увидел хрустальный кристалл! Светящийся шар на высокой подставке. Его охватило неудержимое желание всмотреться в эту серебристую сферу. Но он переборол себя.
«Я не должен показывать им, что знаю, что это такое».
Тайрон сжал кулаки и зажмурился. И вдруг почувствовал, как нечто властное и необоримое притянуло его и перенесло по воздуху. Открыв глаза, он увидел, что стоит между Идрес и Коннором.
Идрес все еще была повязана шарфом Рены. Тонкие разводы на шелке, нарядная кайма и пышные кисти казались совсем неуместными здесь и в такую минуту.
Из высокого арочного проема у дальней стены вышел человек. Он был высок. Карие глаза сузились. Губы затвердели в змеиной улыбке. Тайрон понял, что это и есть Андреус и мгновенно возненавидел его.
Андреус лишь мельком взглянул на Коннора и Тайрона. Его глаза впились в Идрес. Тайрон вдруг с изумлением заметил, как черты лица Идрес изменились. Перед ним теперь стояла Рена!
Протянув руку, Андреус сорвал шарф с головы Идрес. И вновь пропала Рена. На Андреуса смотрела холодным, презрительным взглядом надменная Идрес.
— Идрес, — Андреус говорил по-лирвански, — как-то ты убежала отсюда с одним глупцом, а теперь привела сюда двоих дурачков. Кто они?
— Скромные мальчики из глухой деревушки.
— Из той, где Верн скрывал свою дочь? А ты и была ее подружкой Реной? Угадал? И Верн ни о чем не подозревает? О, ты хитра! Хотела сама отомстить Верну? Но почему ты просто не пришла ко мне?
— Мне многое в тебе не нравилось раньше, — спокойно ответила Идрес. — И вижу, что и теперь ты не изменился.
Андреус, улыбаясь, повернулся к Тайрону.
Идрес опередила его и заговорила снова:
— Этот — просто воришка. Срезает кошельки. А другой конокрад. Они не говорят и не понимают по-лирвански.
Тайрон попытался изобразить на лице простодушную наивность. Коннор, который и впрямь не знал по-лирвански ни слова, стоял спокойно. В глазах его читались лишь усталость и равнодушие. Ему не надо было даже притворяться.
Идрес продолжала:
— Если ты позволишь им уйти, мальчишки вернутся назад и будут продолжать обкрадывать богатых ротозеев в Мелдрите.
— Возможно, возможно, — проговорил Андреус, явно забавляясь. — Посмотрим. Но… позже. Выведите их отсюда! — приказал он стражнику, стоявшему рядом с Тайроном. — Мне хочется продолжить наш так давно прерванный разговор, Идрес. Пожалуйста, присаживайся. Кстати, я должен упомянуть, что этот зал охраняется от любого волшебства, если, разумеется, это не мои заклинания. Впрочем, коли не веришь, можешь попробовать…
Грубые руки выволокли Тайрона и Коннора из комнаты. Последнее, что успел увидеть Тайрон, был Андреус, поднимающий нож и с издевательской усмешкой разрезающий ремень, который стягивал запястья Идрес.
Потом их с Коннором отвели вниз и затолкали в тесную камеру с голыми каменными стенами. Охранники-лирванцы разрезали их путы и, забрав обрывки веревок, ушли.
Как только дверь захлопнулась, Коннор хрипло пробормотал:
— Удушить бы их этими веревками! Что произошло там, в башне? Я же ни словечка не понял. — После того как Тайрон коротко пересказал ему разговор Андреуса с Идрес, Коннор задумался. — Ну, что будем делать?
Тайрон опустился на холодный каменный пол и опустил голову на руки.
— Если бы я знал.
Когда Рена, наконец проснулась, в голове ее роились смутные, неясные мысли. Пить… есть… еще поспать… Она, не поднимая головы, открыла глаза, повела ушами. Впереди в сером предрассветном тумане простиралась пыльная дорога. Ничего знакомого. Ни запаха, ни звука. Жажда и голод опять замутили разум, но вместе с этими чувствами пришла на память картинка: она несет в зубах кожаную сумку с водой… И тут же возникли лица Идрес, Коннора и Тайрона. В следующий миг она вспомнила, что произошло этой ночью.
«Я — РЕНА. Я девочка по имени Рена, сирота, живу в «Трех Рощах»… О-о-о! Как сильно болит все тело!»
Она лежала без движения, обессиленная и испуганная тем, с каким трудом ей удается собрать мысли, снова обрести память, сообразить, что делать дальше.
От воспоминания о «Трех Рощах» потянулась ниточка к другим картинам. Внезапно она увидела злорадное личико Занны и словно бы наяву услышала ее противный голосок: «Что, Рена? Превратилась в собаку? Именно этого и следовало ожидать. Маленькая, неуклюжая, с полосатыми волосами…»
Мысль о Занне неожиданно развеселила Рену. Она рассмеялась. Правда, смех получился больше похож на фыркание и чихание. Но это подействовало. Вскочив на все четыре лапы, она сделала несколько неуверенных шагов. Лапы подгибались. Пересиливая ломоту во всем теле, Рена побежала. «Недаром я занималась акробатикой!» — подумала она и прибавила скорости.
Вскоре Рена оказалась у кромки поля, заросшего высокими густыми сорняками. Рядом пролегала широкая дорога, выбитая конскими копытами. Тяжелый лошадиный дух ударил в нос. Запах этот тянулся вперед, на восток.
«Кажется, я вышла на нужную дорогу, — подумала Рена. — Что может быть проще? Ведите меня, следы!»
Она пробежала немного вперед, остановилась и втянула подвижным черным носиком воздух. Целый букет запахов ошеломил ее. Но, быстро в них разобравшись, Рена решительно продолжала бежать.
«Интересно, смогу ли я так же легко различать запахи, когда вновь стану девочкой?»
И тут она вспомнила, как странно чувствовала себя, когда проснулась сегодня утром.
«Я уже была не девочка Рена, а скорее просто собака. Вот от чего остерегала меня Идрес! Неужели мне будет все труднее с каждым днем удерживать человеческие мысли?»
Рена вообразила, что как-нибудь проснется и спокойно побежит по собачьим делам, даже не вспомнив, что когда-то была человеком.
«И это будет легко!» — с дрожью подумала она. Присев, Рена поглядела на маячившие далеко на западе горы.
«Поначалу, став собакой, я ни чуточки не испугалась. Но теперь понимаю, почему так ужаснулись Тайрон и Коннор».
Она припомнила, что Идрес велела немедленно возвращаться в Кантирмур, где чародеи смогут вернуть ей человеческий облик.
Рена снова повернула голову на восток, взглянула на следы, ведущие в глубь унылой равнины.
«Я не знаю, как далеко отсюда Эдранн и сколько мне потребуется времени, чтобы туда добраться…»
И она опять повернула голову на запад.
«А сколько времени займет путь назад? Не будет ли слишком поздно, если я отправлюсь за помощью к Галфриду?»
Она вдруг припомнила, почему Галфрид не смог пойти вместе с ними. Тайрон говорил, что у Андреуса повсюду раскинуты сети заклинаний, и стоит королевскому чародею просунуть лишь кончик мизинца за границу Сенна Лирван, как его тут же обнаружат.
«Никто не придет… кроме нас…»
И тут она вспомнила все. Два сражения. Связанных Тайрона, Идрес и Коннора, которых увозили на громадных конях лирванские солдаты.
«…Нет! Кроме меня!..»
Она вскочила и рванулась вперед. Сначала замерзшие, усталые и сбитые долгим бегом ноги слушались плохо. Голод и жажда не отступали. Но с каждым мгновением тепло входило в тело, мысли становились яснее.
«Только не думать о еде и усталости!»
Она думала о волшебных знаках, которые показывал ей Тайрон, когда они впервые вышли из Свободной Долины. Она повторила все, что услышала от Коннора об истории его страны. Припомнила кроканов и их незабываемый полет над горами. Она вспоминала обо всем хорошем, что было у них с Тесс в «Трех Рощах». И с удовольствием вспомнила, как счастлива была Тесс, что наконец вернулась домой, к родителям…
«Я не могу повернуть назад, так и не попытавшись спасти ее. Если же я за это время, стану настоящей собакой… что ж, это очень плохо. Но еще хуже будет, если я опять превращусь в девочку, зная, что оставила Тесс, предала ее…»
Она понеслась еще быстрее. Высокая трава по обе стороны дороги сливалась в сплошную серо-зеленую полосу.
Дорога пересекла поле, повернула вправо, и терпкий лошадиный запах послушно повернул вместе с нею. Вот дорога низким мостиком перекинулась через небольшую речку. Рена принюхалась. Вода не была заколдована. Она жадно полакала прямо с мостика, поджав передние лапы и вытянув шею, и понеслась дальше. Не давая себе передышки, она вспоминала, вспоминала, вспоминала…
Вскоре Рена увидела город за высокими стенами, окруженный просторными вспаханными полями. Теперь по дороге двигались отряды солдат, пешие и конные, крестьяне на повозках. Опасаясь быть раздавленной копытами коней, она сбежала с дороги на обочину. Никто не обращал внимания на маленькую бездомную собачонку. Только один солдат, развлекаясь, кинул в нее камнем.
Наконец она увидела, что дорога стремится прямо к высокой каменной ограде сторожевой заставы. Ворота были широко распахнуты. Рена остановилась, внимательно следя за всеми, кто входил внутрь и выходил наружу. Улучив момент, она вслед за несколькими всадниками и одной или двумя телегами проскользнула в ворота. Сбоку она увидела низкий длинный домик охраны с распахнутыми окнами. Покрутившись под окнами, Рена услышала доносившийся изнутри голос одного из стражников, который рассказывал остальным, что недавно привезли троих пленников, но не оставили здесь, а отослали прямиком в Эдранн. Кто-то другой, грубо гогоча, заявил, что не завидует этим голубкам, которые получат по заслугам уже в конце недели. Эти слова были встречены веселыми возгласами. Рена отбежала от сторожки.
Она не могла отыскать никаких следов друзей на этой затоптанной сотнями ног дороге, зато твердо знала, что Эдранн лежит где-то на востоке.
«Все, что мне надо сделать, это отыскать большую, обнесенную стеной крепость. Мрачную, неприступную, — сообразила она. — И там ждут меня Тесс, Тайрон, Идрес и Коннор».
Почуяв запах жареного мяса, Рена обежала домик вокруг и увидела раскаленную жаровню. На решетке остывали жареные цыплята. Подпрыгнув, Рена ухватила зубами цыпленка и кинулась прочь. Вслед ей неслись крики и проклятия стражников.
Мальчиков кинули в мрачную камеру, заперли и словно позабыли о них. Никто не являлся. Постепенно сгустилась тьма, а вместе с ней пришел и холод ночи. Ни воды, ни пищи им не принесли, а сумки, где еще оставалась горстка печенья, конечно же отобрали. Правда, Коннор нашарил по карманам немного сухих крошек, огарочек свечи и огниво.
Они разделили и слизали с ладоней крошки. Тайрон уныло пошутил, что можно спалить огарком свечи всю башню, но, увы, придется сгореть вместе с ненавистным Андреусом.
Коннор ничего не ответил. В камере воцарилась гнетущая тишина.
На Тайрона напала сонливость. Он попеременно то клонил голову на грудь, то нервно вздрагивал при каждом кажущемся ему шорохе. Наконец загрохотали тяжелые ботинки и загремели ключи. Шли стражники.
Когда камера осветилась неровным светом факелов, Тайрон увидел, как Коннор воинственно сжал кулаки. Стражникам это показалось ужасно смешным, и Тайрон был рад, что Коннор не понимает насмешек, которыми они его осыпали на лирванском языке.
Мальчиков выволокли из камеры. И четверо до зубов вооруженных стражников повели их по лестнице на самый верх башни. Андреус сидел в круглой комнате на стуле с высокой резной спинкой и потягивал вино из золотого кубка. В противоположном углу комнаты зловеще мерцали грани хрустального кристалла. Идрес здесь не было.
Андреус обратился к ним по-сирадайельски.
— Рассказывайте о себе, — потребовал он.
Тайрон кинул быстрый взгляд на Коннора, который замер с безучастным, каменным лицом. Он был таким же грязным, как Тайрон, со слипшимися волосами, свисающими на глаза, в синяках и ссадинах. Когда-то прекрасная серая туника Коннора теперь превратилась в лохмотья. И все же, несмотря на грязь, побои, исполосованную хлыстами одежду, Коннора выдавала подозрительно гордая и прямая осанка. А глаза его горели нескрываемой ненавистью. Поэтому Тайрон поспешил заговорить первым, пока Коннор опрометчиво не ляпнул что-нибудь неуместно вызывающее.
— Рена обещала нам огромную награду, — притворно захныкал он.
— Награду? — мягко переспросил Андреус. — За что?
— За то, что мы проникнем в замок… И кое-кого украдем.
— Кое-кого? — засмеялся Андреус. — Может быть, Терессу Рисадель?
Тайрон пожал плечами, лихорадочно придумывая, что бы еще сказать.
— Вы ее знаете? — продолжал допрашивать Андреус.
Тайрон опять пожал плечами, жалея, что не умеет так хорошо и быстро выдумывать, как Рена. Идрес уже наверняка сообщила Андреусу, будто мальчики пришли из деревни, где пряталась Тересса. Но должен ли он сказать, что знает ее, или это будет ошибкой?
Припоминая рассказы Рены о деревенской жизни, Тайрон попытался прикинуться простачком.
— Чистеньким с нами водиться не позволяли, — буркнул он. Пусть Андреус сам гадает, знают ли они Терессу или нет?
Но Андреус слушал молча, время от времени отхлебывая вино из тяжелого золотого кубка. Тайрон совсем разошелся. Ему даже стало доставлять удовольствие плести невесть что о глиняных горшках, огородных сорняках и простых деревенских играх. Как вдруг Андреус резко перебил его.
— Ты можешь ее узнать? — Он пристально посмотрел на Коннора. Тайрон открыл было рот, желая вмешаться, но Андреус жестом приказал ему молчать.
Коннор непонимающе поглядывал то на короля, то на приятеля.
— Он у нас молчальник, — пояснил Тайрон.
— Заговорит, если я захочу, — грозно проговорил Андреус, и Тайрон понял, что шутить с ними не собираются. Он затих.
— Ну, лошадиный вор? Ты сможешь узнать Терессу Рисадель, если увидишь? Отвечай!
— Нет, — коротко бросил Коннор.
Тайрон, продолжая играть простака и деревенского увальня, невинно спросил:
— А что? Мы ее увидим?
— Может быть, — сказал Андреус и засмеялся.
От этого зловещего смеха Тайрона передернуло.
Андреус лениво махнул стражникам, и мальчиков поволокли назад, в камеру.
Как только они оказались одни, Тайрон опустился на пол и, прислонившись спиной к стене, облегченно вздохнул.
— Ф-фу! Никогда не думал, что врать так трудно. Интересно, поверил он нам или нет? В последний момент я уж решил, что удалось надуть Андреуса, и он прикажет кинуть нас в темницу к принцессе. Но тут… — Тайрон хлопнул в ладоши, подражая Андреусу, — тут нас и вывели.
Коннор мрачно покачал головой:
— Ты думаешь, он настолько глуп?
Тайрон таинственно улыбнулся и зашептал:
— Зато в одном я уверен: он поверил во всю эту деревенскую болтовню и даже не подозревает, что я владею волшебством. Темницы в башне не заперты заклинанием, я это чувствую. Мы можем вырваться отсюда с помощью обычного заклинания перемещения.
— Без принцессы? — Коннор обошел стены камеры и постукал по камням костяшками пальцев. — А вдруг она в соседней темнице? Можешь раздвинуть стену?
Тайрон печально покачал головой.
— Даже вынуть один камень не сумею. Для этого нужно, чтобы принцесса с той стороны, а мы — с этой одновременно дотронулись до одного и того же камня. Придется подождать. Но что-нибудь обязательно придумаем. И не будем забывать, что Рена на свободе. Она, наверное, уже на полпути к Кантирмуру и сумеет все растолковать Галфриду, — Тайрон вдруг улыбнулся, — Рена умная и отважная девочка и, может быть, Галфрид примет ее в школу на мое место. Знаешь, я буду даже рад этому.
— Из нее получилась неплохая собака и наверняка выйдет отличная чародейка, — сказал Коннор, улыбаясь в ответ.
Воспоминания о девочке-собачке их вдруг успокоили и развеселили. Мальчики улеглись на пол и заснули.
На рассвете пришел стражник с ведерком затхлой воды и ковшом. Чувствуя себя на удивление беззаботным и легкомысленным, Тайрон заметил стражнику по-сирадайельски:
— Нам бы не помешала и миска горячей еды.
Неожиданно солдат хохотнул и ответил на том же языке:
— Обойдетесь.
— Без еды трудно обойтись.
Стражнику эта немудреная шутка показалась ужасно смешной, и он повторил ее по-лирвански двум своим товарищам, стоявшим у дверей. Они громко загоготали. А весельчак кинул в ведерко ковшик и вдруг с издевательской ухмылкой, четко по-сирадайельски проговорил:
— Потерпите до послезавтра. Мертвым еда не потребуется.
И каменные стены задрожали от его хохота.