Мы заехали за Лу в самом начале восьмого и сразу же отправились в Ашенвиль, в «Рэнглер». Это был один из двух городских баров-близнецов. Когда-то он мог похвастаться своим выдержанным в стиле дикого Запада интерьером, но сейчас от него осталась лишь вывеска да огромных размеров шкура лонгхорнского быка, красовавшаяся над дверью. Помещение бара было вытянутым, узким и темным; по одной стене располагалась стойка, напротив нее — в кабинках — столики для посетителей. В глубине бара, за распашными дверями, находилась большая комната. Там стояли карточный и бильярдные столы и сломанный музыкальный автомат.

Когда мы приехали, в баре было еще довольно тихо. У стойки с бутылками пива расположились несколько одиноких стариков. Некоторые, похоже, были знакомы с Лу и, завидев его, улыбнулись. За одним из столиков сидела молодая парочка; парень и девушка, наклонившись друг к другу, о чем-то шепотом спорили, и казалось, будто они дерутся, но стараются делать это незаметно для окружающих.

Мы прошли в глубь помещения; Джекоб и Лу сели перекинуться в карты, я же отошел заказать напитки: текилу для Лу, пиво Джекобу и имбирный эль для себя.

Джекоб проиграл Лу, и я выкупил столик еще для одной партии. Это повторилось трижды, пока не подошли новые желающие сыграть в карты. Освободив карточный стол, мы вернулись в бар и заняли кабинку. Уже было начало девятого, и посетителей заметно прибавилось.

Я продолжал подкупать спиртное. Лу я сказал, что пью виски с содовой, умолчав про имбирный эль; он рассмеялся, назвав это бухгалтерским напитком, и предложил купить мне текилы, но я, улыбнувшись, отказался.

Мне было интересно наблюдать, как он напивается. Лицо его густо покраснело, глаза стали водянистыми, зрачки постепенно затягивало пеленой. Он стал частенько отлучаться в туалет. К девяти часам из него уже вовсю поперла его низкая, подлая сущность. Бывали моменты, когда он начисто забывал, что пьет за мой счет: опять начинал называть меня «мистер Бухгалтер», перемигиваться с Джекобом, отпускать свои шуточки, гнусно хихикать. Потом вдруг, словно очухавшись, хлопал меня по руке, и мы опять становились лучшими друзьями, великими конспираторами, шайкой воров-джентльменов.

Как только на столе появлялись свежие напитки, он непременно произносил тост, всегда один и тот же. «За маленькую даму, — говорил он. — Да ниспошлет Господь свое благословение на ее прелестную головку».

Диктофон был спрятан в кармане моей рубашки. Я то и дело ощупывал его, словно это был мой талисман, и прикосновение к нему непременно должно было принести мне удачу.

Мы пили уже около часа, когда я, повернувшись к Лу, спросил:

— Ты действительно выдал бы меня шерифу, если бы я отказался делить деньги?

Мы были одни за столиком; Джекобу я дал свой бумажник и отправил его за новой порцией выпивки.

Лу, опустив голову, задумался.

— Мне нужны были деньги, Хэнк, — мрачно произнес он.

— И ты не мог подождать до лета?

— Мне нужны были срочно.

— Всего-то пять месяцев. Неужели ты не смог бы продержаться еще пять месяцев?

Лу перегнулся через стол и сделал глоток пива из стакана Джекоба. На дне стакана еще что-то оставалось, но он не стал допивать до конца.

На его лице появилась слабая улыбка.

— Я говорил тебе, что проигрался?

Я кивнул.

— Так вот: я потратил кое-какие сбережения Ненси.

— Сколько?

— Понимаешь, я знал, что могу себе позволить проигрыш, ведь на подходе были большие деньги — ну, те, из самолета, так что я сделал крупные ставки на пару длинных заездов. Я рассчитывал, что, если выиграю хотя бы на одном, все будет в порядке. — Раздался его короткий нервный смешок. — Но я не выиграл ни на одном. Я потерял все.

— Сколько же? — вновь спросил я.

— Семнадцать тысяч. Даже чуть больше. Это были деньги, доставшиеся ей от матери по наследству.

Я молчал, потрясенный его рассказом. Мне трудно было себе представить, чтобы можно было ставить такую сумму на лошадь. Лу между тем допил пиво Джекоба.

— Мы разорены, Хэнк. У нас нет ни гроша. Не на что купить еду, заплатить за аренду. Вся надежда на то, что я получу свою долю.

— Так ты хочешь сказать, что выдал бы меня шерифу?

— Мне нужны были деньги. Мне казалось несправедливым, что ты держишь их у себя, в то время как самолет никто и не думает разыскивать.

— Я все-таки хочу знать, сказал бы ты шерифу или нет. — Я наклонился к нему через стол.

— Если я отвечу «нет», — улыбнулся он, — ты вполне можешь отступить от своего обещания.

— Какого обещания?

— Разделить деньги.

Я промолчал.

— Мне нужны деньги, Хэнк. Я без них пропаду.

— Но давай представим, что ты не догадался насчет Педерсона. Что бы ты тогда делал?

Лу поджал губы.

— Наверное, стал бы умолять тебя, — сказал он. Еще раз обдумав это, он кивнул головой. — Встал бы на колени и умолял тебя.

В баре было уже битком, гул голосов и взрывы смеха не смолкали ни на минуту. В воздухе зависли облака табачного дыма, перемешанного с кислым запахом пива. Я разглядел у стойки Джекоба, который расплачивался с барменом.

— Как ты думаешь, это помогло бы? — спросил Лу.

Я попытался представить его на коленях, умоляющего меня отдать деньги. Во многом мне эта идея казалась более угрожающей, чем шантаж. Ведь тогда бы он взывал к тому, что я всегда считал добродетелью — к жалости, милосердию, сочувствию, — и мой отказ, в любом случае неизбежный, был бы достоин осуждения. Я подумал, что таким же мерзавцем предстану в его глазах после записи пленки, и от этого на душе стало тяжело.

— Нет, сказал я. — Наверное, не помогло бы.

— Ну, тогда, надо полагать, мне повезло, что я узнал про Педерсона, так ведь?

К столику уже приближался Джекоб, и я не стал ничего отвечать. Сдвинув пустые стаканы к краю стола, я воскликнул:

— А вот и напитки!

Лу протянул руку и коснулся моего запястья. Кончики его пальцев были холодными.

— Я должен был достать денег, Хэнк, — быстро прошептал он. — Понимаешь? Это не от меня зависит.

Я посмотрел на его руку. Она обхватывала мою, как клешня, и я с трудом поборол желание высвободиться.

— Да, — кивнул я. — Понимаю.

Примерно в половине десятого Лу встал из-за стола и нетвердой походкой в очередной раз направился в туалет. Я дождался, Пока он отойдет подальше, и повернулся к Джекобу.

— Ты можешь определить, когда он будет готов?

У брата текло из носа; кожа над верхней губой блестела.

— Думаю, что да.

— Нам нужно как следует его напоить, но не до такой степени, чтобы он лыка не вязал. Просто чтобы плохо соображал.

Джекоб потягивал пиво. Стекла его очков запотели, но он, казалось, не замечал этого.

— Когда увидишь, что у него начинает заплетаться язык, встань и предложи поехать к нему домой. Скажи, что у тебя в машине есть бутылка виски.

— Мне все-таки кажется… — начал было говорить Джекоб, но я остановил его легким пожатием руки. Из туалета, слегка пошатываясь, вышел Лу. Проходя мимо стойки бара, он зацепился за высокий стул и, когда сидевший на нем парень обернулся, обрушился на него с обвинениями в попытке сбить его с ног.

— Думаешь, смешно? — вопил Лу. — Ты что, вообразил себя клоуном?

Молодой человек, бородатый, раза в два выше Лу, удивленно уставился на него.

— Что смешно? — Удивление еще не успело смениться в нем злостью.

Лу подтянул брюки.

— Ставить подножки людям, выходящим из сортира. Выставлять их на посмешище.

Молодой человек развернулся. В баре сразу стало тихо.

— Угомонись, Лу, — сказал кто-то из сидевших рядом. — От тебя же мокрого места не останется. — По залу прокатился смешок.

Лу обвел глазами бар.

— Шутить со мной? — угрожающим тоном произнес он. — Я же мог упасть и разбить себе голову. — Он ткнул пальцем в молодого человека. — Тебя бы следовало вышибить с этого стула. Что, хочешь схлопотать?

Парень молчал. Он сидел, уставившись на палец Лу.

— Я тебя проучу, — не унимался Лу. — Хочешь пинка? Я дам тебе хорошего пинка, надолго запомнишь.

— Послушай, дружище, — сказал молодой человек. — Ты, может, немного того… перебрал?..

— Никакой я тебе не дружище, — задирался Лу. Молодой человек начал подниматься со стула. В этот же момент встал и Джекоб.

— Ты мне не друг, — не сдавался Лу.

Джекоб, несмотря на свои габариты и легкое опьянение, на удивление быстро пробрался к стойке бара. Я видел, как он положил руку на плечо Лу. Тот обернулся, и тут же по его лицу расползлась широкая улыбка.

— Вот мой друг, — сказал он, показывая на Джекоба. И, махнув рукой в мою сторону, добавил: — И он тоже.

Джекоб увел его подальше от стойки. Я заказал очередную порцию выпивки.

В одиннадцать часов Джекоб поднялся и предложил поехать к Лу.

Пес ждал нас в кабине грузовика, вид у него был удрученный, и встретил он нас холодно. Перебираться в кузов ему явно не хотелось, так что Джекобу пришлось подхватить его, скулящего, на руки и пропихнуть назад через дырку в целлофановом окне. Лу в это время шумно мочился возле стены какого-то дома.

Я сел за руль. Еще днем я купил бутылку виски и теперь попросил Джекоба достать ее и предложить Лу выпить. Лу с радостью согласился.

Это была одна из самых холодных ночей в этом году. Небо было безоблачным. Луна еще только всходила — серебристо-белая, как срез мускусной дыни, она зависла прямо над линией горизонта. Над ней искрилась целая россыпь звезд — высоких и ярких. Дорога из Ашенвиля была пустынна и, освещаемая одной лишь левой фарой, казалась уже, чем была на самом деле. В кабину врывался холодный ветер, он забирался под куртки, обжигая тело, трепал целлофан на заднем окне.

Перед домом Лу я, чтобы не разбудить Ненси, выключил фару и запарковал грузовик в самом начале подъездной аллеи.

— Ну? — спросил Джекоб. Он сидел на пассажирском сиденье. Лу устроился посередине, между нами, чуть ссутулившись, одной рукой упираясь в приборную доску. Джекобу пришлось наклониться вперед, чтобы увидеть меня.

— Пойдемте в дом, — сказал я. — Возьми бутылку.

— Правильно, — подхватил Лу. — Бери бутылку. — И он хлопнул меня по ноге. — А ты ничего. Знаешь об этом? Парень что надо.

Мы вылезли из машины, оставив собаку в кабине, и направились по дорожке к дому. Лу сразу же заперся в туалете, а мы с Джекобом прошли в гостиную и уселись на кушетку. Дверь в комнату была открыта, и мы слышали, как Лу мочится. Процесс оказался длительным.

Чтобы попасть в гостиную, достаточно было сделать лишь шаг от входной двери. Это была просторная и скудно обставленная комната с темно-зеленым жестким ковром на полу. Здесь стояли два обитых материей стула, черная кожаная кушетка, старый телевизор и длинный, низкий кофейный столик, заваленный журналами. В общем-то, выглядела эта комната лучше, чем я мог себе представить, хотя и ненамного.

Выйдя из туалета, Лу прошел на кухню за стаканами. Когда он вернулся, Джекоб стал разливать виски. Я не привык к крепким напиткам, особенно неразбавленным, и первым же глотком мне обожгло горло. Запах виски напомнил мне об отце, о том, как он целовал меня на ночь — голова его возникала из-за спинки кровати, и он наклонялся все ближе и ближе, но всегда замирал, прежде чем коснуться моего лба, словно боялся меня разбудить. Иногда я не открывал глаза, и тогда лишь сладкий аромат алкоголя выдавал присутствие отца да еще скрип половиц под его ногами.

Лу уселся на один из стульев по другую сторону кофейного столика. Ни он, ни Джекоб, казалось, не были расположены к разговору, а я никак не мог сообразить, с чего же мне начать. Я все поглядывал на брата, мысленно взывая к его помощи, но он не откликнулся на мое молчаливое обращение. Веки его набухли, и я боялся, что он вот-вот заснет.

Прошло еще несколько минут в молчании. Вдруг Лу хмыкнул и спросил Джекоба, знает ли он, как зовут того безрукого парня из бассейна.

— Боб, — ответил Джекоб, и оба они закатились от хохота.

Они начали обсуждать человека, мне совершенно не знакомого, — приятеля Лу, который прошлым летом потерял руку во время аварии на стройке. Он загружал сучья в измельчитель, и его руку затянуло в машину. Лу и Джекоб начали спорить, виноват ли этот несчастный в случившемся; Лу считал, что виноват, поскольку подобное могло произойти только по глупости или неосторожности, но Джекоб с ним не соглашался. Сейчас Боб работал в магазине автодеталей. Он рассказывал Лу, что рука его весила десять с половиной фунтов. Ровно на столько он похудел после аварии.

Я сидел, потихоньку заталкивая в себя виски, приятно ощущая, как давит на грудь диктофон, спрятанный в кармане рубашки. Джекоб и Лу словно забыли о моем присутствии, и мне вдруг открылось некоторое родство душ, которое и лежало в основе их дружбы. Что-то в их диалоге — грубоватые суждения, медлительность в ответах — напомнило мне разговоры отца со своими друзьями, которые я частенько подслушивал. Именно так, мне казалось, и должны разговаривать мужчина с мужчиной; и сейчас, наблюдая за своим братом, я вдруг увидел его в совершенно ином свете: пожалуй, впервые в жизни он предстал передо мной зрелым, по-житейски мудрым человеком. Я почувствовал, что проигрываю ему в этом.

Когда я допил свое виски, Джекоб подлил мне еще.

Они с Лу начали спорить о том, откуда пошло название Дьявольское озеро, где они часто удили рыбу. Джекоб утверждал, что все дело в его необычной конфигурации — сверху оно напоминает голову с двумя рогами, — но Лу ему не верил. От виски мне стало очень тепло, и, когда я обратил на это внимание, меня охватила легкая паника; она, словно звонок будильника, заставила меня встрепенуться. Я понимал, что напиться сейчас — это значит провалить дело; мне, как никогда, нужна была ясность в мыслях, четкость в словах и поступках.

Я поставил стакан на столик и, сосредоточившись, стал обдумывать, как бы включиться в их беседу; мне хотелось сформулировать вопрос или суждение, который можно было бы ввернуть в разговор и потом незаметно перевести его на Педерсона и деньги. Я все пыжился, но голова отказывалась работать. Мысленно я почему-то вновь возвращался к безрукому парню, о котором недавно шла речь, и, положив руки на колени, пытался прикинуть в уме их вес. Вконец отчаявшись, я выпалил:

— А что, если бы мне пришлось сознаться?

Голос мой почти сорвался на крик, вызвав всеобщее удивление. Джекоб и Лу недоуменно уставились на меня.

— Сознаться? — переспросил Лу и ухмыльнулся. Он был пьян и, похоже, считал, что и я недалеко ушел от него.

— Вы могли бы такое представить? — продолжал я. — Чтобы я сделал признание?

— Признание в чем?

— В том, что присвоил деньги, а потом еще и убил Педерсона.

Лу по-прежнему улыбался, глядя на меня.

— Ты что, подумываешь о том, чтобы признаться?

Я покачал головой.

— Нет, просто интересно, могли бы вы меня представить в этой роли.

— Конечно, — сказал Лу. — Почему бы и нет?

— А ты? — обратился я к Джекобу. Он сидел рядом со мной, ссутулившись, разглядывая свои руки.

— Думаю, что да, — почти пропищал он.

— И как ты себе это представляешь?

Джекоб бросил на меня злобный взгляд. Ему явно не хотелось отвечать мне.

— Ты изобличишь своих сообщников, — с улыбкой произнес Лу. — Свалишь все на нас, чтобы самому избежать наказания.

— Но что бы я мог сказать?

— Правду. Что задушил Педерсона его же шарфом. Я почувствовал, как Джекоб напрягся. То, что Лу знал про шарф, означало лишь одно: мой брат сам рассказал ему о том, как я убил старика. Хотя, конечно, не исключено, что Лу и впрямь догадался об убийстве, а уж потом, по ходу разговора, Джекоб выложил ему все подробности. Я отметил про себя, что позже мне еще предстоит как следует разобраться с этим.

— Поставь себя на мое место, — сказал я, обращаясь к Лу. — Представь, что Джекоб — шериф и ты пришел к нему, чтобы сделать признание.

Лу подозрительно уставился на меня.

— Зачем?

— Я хочу услышать, что, по-твоему, я должен сказать.

— Я же тебе уже говорил. Ты признаешься, что задушил его шарфом.

— Но я хочу услышать, как бы ты произнес эти слова, будь ты на моем месте.

— Давай, Лу, — подзадорил его Джекоб. Покосившись на меня, он выдавил злорадный смешок. — Притворись бухгалтером.

Лу ухмыльнулся. Сделав глоток виски и встав со стула, он изобразил стук в дверь.

— Шериф Дженкинс? — позвал он нарочито высоким и дрожащим, как у слабонервного подростка, голосом.

— Да? — произнес Джекоб глубоким баритоном, который в его сознании ассоциировался с образом представителя власти.

— Это Хэнк Митчелл. Мне нужно вам кое-что сказать.

— Заходи, Хэнк. — пробасил Джекоб. — Садись.

Лу сделал вид, что открывает дверь. Глупо ухмыляясь, он потоптался на месте, потом, сдвинув колени и положив на них руки, присел на краешек стула.

— Это касается Дуайта Педерсона, — начал он, и я потянулся к карману рубашки. Мягко щелкнула кнопка, и еле слышно зашипел диктофон.

— Да? — произнес Джекоб.

— Видите ли, дело в том, что причиной его гибели была не авария.

— Что ты имеешь в виду?

Лу начал нервно озираться по сторонам. Потом прошептал:

— Я убил его.

Последовала пауза; Лу ждал реакции моего брата. Джекоб, по-видимому, надеялся, что на этом я прерву запись, что мне достаточно лишь этого голого заявления, но я хотел большего. Мне нужно было, чтобы он рассказал, как именно совершил убийство.

— Ты убил Дуайта Педерсона? — спросил наконец Джекоб. Он сделал вид, что потрясен услышанным.

Лу кивнул головой.

— Я задушил его шарфом, а потом столкнул с моста в реку. Я обставил все это как несчастный случай.

Джекоб молчал. Уже по одной его позе я мог бы сказать, что он не собирается больше проронить ни слова, так что мне ничего не оставалось, как только выключить магнитофон. Что ж, пожалуй, и того, что мы записали, было вполне достаточно, чтобы припугнуть Лу и заставить его молчать, если, конечно, такое в принципе было возможно.

— Хорошо, — сказал я. — Можешь остановиться. Лу покачал головой.

— Я хочу подобраться к той части, где ты вызываешься свидетельствовать против нас. — Он сделал знак рукой Джекобу. — Продолжай задавать вопросы, Джейк.

Джекоб не откликнулся. Он сделал большой глоток виски, потом медленно вытер рот рукой. Я вытащил из кармана магнитофон и перемотал пленку на начало.

— Что это? — удивился Лу.

— Магнитофон, — ответил я. Раздался мягкий щелчок: пленка перемоталась.

— Магнитофон? — спросил Джекоб, изобразив замешательство.

Я нажал кнопку воспроизводства записи, усилил звук и положил аппарат на кофейный столик. Секунды две длилось шипение, и вот уже голос Джекоба рявкнул:

— Да?

— Видите ли, дело в том, что причиной его гибели была не авария, — раздался голос Лу.

— Что ты имеешь в виду?

— Я убил его.

— Ты убил Дуайта Педерсона?

— Я задушил его шарфом, а потом столкнул с моста в реку. Я обставил все это как несчастный случай.

Я протянул к магнитофону руку и нажал кнопку «стоп», потом опять перемотал пленку на начало.

— Ты нас записал? — спросил Джекоб.

— Что ты еще надумал, Хэнк, черт бы тебя побрал? — воскликнул Лу.

— Это твое признание, — сказал я. И улыбнулся ему. — Признание в том, что ты убил Дуайта Педерсона.

Лу уставился на меня, совершенно сбитый с толку.

— Но это же было твое признание, — пробормотал он. — Я изображал тебя.

Я подался вперед, включил магнитофон и вновь прокрутил запись их диалога. Слушали все внимательно. Я дождался, пока кончится запись, и произнес:

— Голос, по-моему, больше смахивает на твой, не так ли?

Лу промолчал. Он был пьян и, хотя моя выходка и не доставила ему особой радости, кажется, так и не понял, зачем мне понадобилось устраивать этот глупый розыгрыш.

— Мы не будем делить деньги до лета, — объявил я. Он, похоже, был искренне удивлен этим заявлением.

— Ты же сказал, что мы сделаем это в следующий уик-энд.

Я покачал головой.

— Будем ждать до тех пор, пока не обнаружат самолет. Как договаривались с самого начала.

— Но я уже говорил тебе, Хэнк. Мне нужны деньги сейчас.

Лу взглядом обратился за помощью к Джекобу. Тот все сидел, уставившись на магнитофон, словно пытаясь прийти в себя после потрясения, вызванного его внезапным появлением.

— Я расскажу, — пригрозил Лу. — Я расскажу шерифу про Педерсона.

Думаю, только произнеся эти слова, он наконец понял, зачем мне понадобилось записывать на пленку его признание. Взглянув на меня, он усмехнулся.

— Никто не поверит этой глупости. Сразу же видно, что я просто дурачусь.

— Представь, что завтра мы оба идем к шерифу Дженкинсу и заявляем друг на друга как на убийцу Дуайта Педерсона. Кому, как ты думаешь, он скорее поверит? Тебе?

Лу промолчал, и тогда я ответил за него.

— Он поверит мне. Да ты и сам это понимаешь, разве не так?

— Ты, вонючий… — Он разразился грубой бранью и попытался схватить со стола магнитофон, но я оказался проворнее. Я буквально вырвал магнитофон у него из рук и убрал его в нагрудный карман.

Лу встал, явно собираясь обойти стол и дотянуться до меня, и мне тоже пришлось подняться. Я знал, что его можно не бояться — он был ниже меня ростом да к тому же пьяный, — но перспектива кулачного боя с ним меня вовсе не прельщала, и я бы предпочел избежать драки. Куда как лучше было бы рвануть сейчас через всю комнату и, миновав прихожую, выскочить в дверь, на улицу. Я получил все, за чем приходил; теперь моим единственным желанием было убраться восвояси.

Лу метнул в меня злобный взгляд. И, махнув рукой Джекобу, крикнул:

— Хватай его, Джейк!

Джекоб чуть заметно вздрогнул и заерзал на кушетке.

— Хватать его?

— Сядь, Лу, — сказал я.

— Давай, Джейк. Помоги-ка мне.

В комнате ненадолго воцарилось напряженное молчание — мы оба ждали реакции Джекоба. Он весь как-то съежился, втянул голову в плечи, как черепаха. Похоже, именно этого момента он с ужасом ждал весь вечер — когда ему предстояло в открытую выбрать одного из нас и на деле продемонстрировать преданность своему избраннику.

— Эта пленка не причинит тебе никакого вреда, — раздался его трогательно-робкий голос. — Это просто мера предосторожности.

Лу, прищурившись, посмотрел на него.

— Что?

— Хэнк не даст ей ходу, если только ты не донесешь на него. Это ведь справедливо, не так ли?

Слова Джекоба летели в Лу, как мелкие дробинки, и тут же впивались ему под кожу. Лу слегка покачивался, взгляд его стал пустым.

— Так вы заодно, что ли? — спросил он. Джекоб молчал.

— Перестань, Лу, — сказал я. — Давай присядем. Мы же по-прежнему друзья.

— Обвели меня вокруг пальца, загнали в ловушку. Вы, оба.

Я заметил, как он весь напрягся; на шее заиграли мускулы, которых я раньше не видел.

— Надо же — в моем собственном доме, — продолжал Лу. Он сжал кулаки и обвел взглядом комнату, словно выискивая объект для удара. — Поставь себя на мое место… — передразнивая меня, произнес он. И с ухмылкой взглянул на Джекоба. — Джекоб, ты будешь шерифом.

— Я не знал… — начал оправдываться Джекоб.

— Не ври мне, Джейк, — чуть понизив голос, сказал Лу, явно обиженный предательством друга. — Ты только делаешь хуже.

— Может, Хэнк и прав, — попробовал уговорить его Джекоб. — Может, лучше подождать, пока отыщут самолет.

— Ты знал?

— Ты вполне сможешь продержаться до лета. Я помогу тебе. Дам взаймы…

— Ты поможешь мне? — Лу готов был расплыться в улыбке. — И как же, черт возьми, ты собираешься это делать?

— Послушай, Лу, — вступил я в разговор. — Он действительно не знал. Это была моя идея, от начала и до конца.

Лу не удостоил меня даже взглядом. Он указал рукой на Джекоба.

— Я хочу, чтобы ты сказал мне, — обратился он к моему брату. — Сказал правду.

Джекоб облизал пересохшие губы. Он посмотрел на свой стакан, но в нем было пусто. Он поставил стакан на стол.

— Хэнк пообещал мне помочь выкупить мою ферму.

— Твою ферму? Что за бред ты несешь?

— Ферму моего отца.

— Я заставил его пойти на это, — вмешался я. — Я сказал ему, что с фермой ничего не выйдет, если он не согласится помочь мне.

И вновь Лу пропустил мои слова мимо ушей. Как будто я перестал для него существовать.

— Выходит, ты знал? — спросил он Джекоба. Брат кивнул головой.

— Да, я знал.

Очень медленно, почти величественно, Лу поднял руку и указал на дверь. Он словно изгонял нас, парочку изменников, из своего королевства.

— Убирайтесь вон, — раздался его голос. Именно этого мне больше всего и хотелось. Я думал, что, стоит нам только выйти отсюда, добраться до грузовика, — и всем нашим неприятностям наступит конец.

— Пошли, Джекоб, — сказал я, но он не шелохнулся. Взгляд его был прикован к Лу, он словно тянулся к своему другу, умоляя понять и простить.

— Неужели ты не понимаешь… — начал было он.

— Вон из моего дома! — Голос Лу взвился до крика. Вновь обозначились и напряглись шейные мускулы.

Я подхватил свою куртку с кушетки.

— Джекоб, — вновь обратился я к брату. Он не двигался, и Лу начал кричать:

— Убирайтесь! — И, топнув ногой: — Сейчас же!

— Лу? — позвал женский голос. Все оцепенели. Это была Ненси; мы все-таки разбудили ее. Голос доносился откуда-то с потолка; казалось, будто с нами разговаривает домовой.

— Джекоб, — уже приказным тоном произнес я, и на этот раз он поднялся.

— Лу? — опять позвала Ненси. Судя по голосу, она была сердита. — Что происходит?

Лу вышел из гостиной в коридор и остановился у подножия лестницы.

— Они обманули меня, — заорал он.

— Мне с утра на работу. Нельзя же так кричать всю ночь.

— Они заставили меня признаться.

— Что?

— Они не собираются отдавать нам деньги. Ненси все еще не понимала, о чем он говорит.

— Почему бы вам не поехать к Джекобу? — предложила она.

Лу немного постоял, потом, словно приняв какое-то решение, резко повернулся и направился по коридору в сторону ванной. Мы с Джекобом надели куртки. Я быстро прошел к входной двери; брат следовал за мной. Мне хотелось уйти до того, как Лу вернется.

— Лу? — опять позвала Ненси.

Я открыл дверь и уже собирался ступить за порог, как вдруг слева от меня раздался какой-то шорох. Обернувшись, я увидел Лу. Как выяснилось, он ходил не в ванную, а в гараж за ружьем. И вот сейчас он приближался ко мне, на ходу загоняя в ствол патроны.

— Он взял свой дробовик, — сказал Джекоб и подтолкнул меня в спину, заставляя идти вперед, потом, видя, что я не сдвигаюсь с места, быстро протиснулся в дверь и оказался на улице. Ступив на дорожку, он бросился бежать. А я все стоял, наблюдая за приближением Лу. Дверь в гараж он оставил открытой, так что казалось, будто он плывет из темноты — как тролль из своей пещеры. Я все надеялся, что мне удастся успокоить его.

— Что ты делаешь, Лу? — спросил я. Мне казалось глупым его поведение; он напоминал мне капризного ребенка, выкидывающего очередной фортель.

Ненси опять выкрикнула его имя; на этот раз голос ее прозвучал так, словно она засыпала на ходу.

Лу не обращал на ее призывы никакого внимания. Он остановился футах в пяти от меня, поднял ружье и нацелил его мне прямо в грудь.

— Отдай пленку, — сказал он. Я покачал головой.

— Опусти ружье, Лу.

Я слышал, как за моей спиной Джекоб открывает дверцу грузовика. На мгновение воцарилась тишина, и вот уже он хлопнул дверцей. «Он бросает меня, — пронеслось в голове. — Он удирает». Я ждал, что вот-вот раздастся рев мотора, захрустят шины по гравию, когда он начнет выруливать на улицу, но во дворе по-прежнему было тихо. И тут же я расслышал сзади себя тяжелые шаги; оглянувшись, я увидел, что Джекоб бежит по дорожке, прижимая к груди ружье. Это был мой старший брат; в конце концов, после стольких лет, он спешил защитить меня.

События развивались совсем не так, как мне бы хотелось; поначалу я даже не мог поверить в то, что все происходит наяву. В памяти почему-то всплыл образ маленького Джекоба, играющего в войну: вот я вижу, как он выныривает из травы в поле, осматривается, как заправский солдат, потом бежит к дому, тяжело дыша, зажав в руках игрушечное ружье; на голове его болтается дядюшкина каска, оставшаяся со времен Второй мировой войны; она падает ему на глаза, и он то и дело поправляет ее, сбивая на затылок. Тогда перед ним стояла задача взять меня в плен. И сейчас он был похож на того мальчишку, с серьезным видом играющего в войну.

Когда я увидел в его руках ружье, меня охватил дикий ужас. Ощущение было такое, будто по телу пробежал электрический заряд. Взмахом руки я велел Джекобу остановиться, и он замер футах в двадцати от меня. До меня доносилось его тяжелое дыхание. Я опять повернулся лицом к Лу, пытаясь загородить собой дверной проем. Мне было ясно лишь одно: нельзя допустить, чтобы он увидел моего брата; случись так, что обстановка накалится до предела и они окажутся лицом к лицу с ружьями в руках, беды не избежать. И я уже буду не в силах остановить их.

— Дай мне пленку, Хэнк, — повторил Лу. Голос его прозвучал на удивление сдержанно, и это вселило в меня некоторую надежду.

— Почему бы нам не поговорить утром, Лу? — предложил я. — Давай завтра встретимся и спокойно утрясем все вопросы.

Он покачал головой.

— Ты отсюда не уйдешь, пока не отдашь мне пленку.

— Хэнк? — раздался из темноты голос Джекоба. — С тобой все в порядке?

— Иди, жди меня в машине, Джекоб.

Лу выгнул шею, чтобы разглядеть за моей спиной Джекоба, но я загородил ему поле зрения. Я шагнул на крыльцо и попытался закрыть за собой дверь. Мне хотелось отвлечь его внимание от Джекоба, но Лу неверно истолковал мои действия. Он подумал, что я сбегаю, что я его боюсь, и это придало ему решительности. Он сделал два быстрых шага вперед, ухватился за дверь правой рукой, широко распахнул ее и помахал ружьем перед моим носом.

— Я же сказал: ты отсюда не… — начал он.

— Оставь его в покое, Лу, — прокричал Джекоб. Лу оцепенел, и мы оба обернулись. Мой брат стоял сзади нас и, взведя курок, целился в голову Лу.

— Прекрати, Джекоб, — громко сказал я. — Возвращайся к машине.

Но Джекоб не сдвинулся с места. Он неотрывно смотрел на Лу, а тот — на него. Я на какое-то время перестал быть ключевой фигурой в разыгрываемой драме.

— Ты что, намерен стрелять в меня, Джейк? — спросил Лу, и они вдруг разом заговорили, стараясь перекричать друг друга: Джекоб просил оставить меня в покое, заткнуться, бросить ружье, обещал, что не тронет; Лу все твердил об их дружбе, о том, что его обманули в собственном доме, что ему нужны деньги и он меня убьет, если я не отдам ему пленку.

— Тише, — умоляющим голосом встревал я в их спор, но они не обращали на меня внимания. — Прекратите же наконец!

В самый разгар перебранки я заметил, что в одном из окон верхнего этажа зажегся свет. Я уставился на окно, ожидая, что в нем покажется Ненси; надеясь, что ее голос, подобно зову ангела с небес, остановит это безумие, утихомирит вояк, заставит их сложить оружие. Но она не подошла к окну; открыв дверь своей спальни, она выбежала на лестницу.

— Лу? — расслышал я ее голос. Самой Ненси мне видно не было, но по голосу я легко мог представить себе, какая она сейчас: сонная и ошалевшая от испуга, с всклокоченными волосами, припухшими веками.

Лу тут же замолчал, мой брат последовал его примеру. В ушах у меня все еще стоял звон от их крика. Ночь, словно дождавшись тишины, мягко опустилась на землю.

Ненси спустилась на несколько ступенек вниз. Вот уже в верхней части дверного проема я разглядел ее ступню. Она была голая и очень маленькая.

— Что здесь происходит? — спросила Ненси. Лицо Лу полыхало огнем, ноздри раздувались от гнева. Он, казалось, никак не мог отдышаться. По-прежнему целясь мне в грудь, он, однако, уже не смотрел на меня. Взгляд его был прикован к Джекобу.

— Ты, дерьмо вонючее, — очень тихо произнес он. Потом взглянул на меня. — Оба вы говнюки. А еще притворялись моими друзьями.

Он приподнял ружье и теперь целился мне в лицо.

— Надо бы вышибить твои поганые мозги.

— Перестань, Лу, — сказал я как можно спокойнее и тише. — Все можно обсудить в другой обстановке.

Я не думал, что он станет стрелять в меня; мне это казалось пустой угрозой, так, лает себе собачонка и лает. Присутствие Ненси тоже было весьма кстати; я возлагал на нее большие надежды. Еще несколько секунд — и Лу опустит ружье. Потом Ненси уведет его в дом, и все будет кончено.

Ненси спустилась на ступеньку ниже. Теперь мне уже были видны обе ее ступни и щиколотки.

— Опусти ружье, малыш, — проговорила она, и от ее мягкого голоса в душе моей разлился покой. Я почувствовал, как расслабляются мышцы.

Но Лу упрямо покачал головой.

— Иди спать, — сказал он. Потом взвел курок и нацелил свой дробовик мне в лицо. — А я только разделаюсь с этими двумя…

Он не успел договорить. За моей спиной раздался сильный треск, промелькнула голубоватая вспышка, что-то зашуршало. Я пригнулся, зажмурился; слышно было, как лязгнуло ружье Лу, упавшее на кафельный пол.

Когда я поднял голову, Лу уже не стоял в дверном проеме.

На несколько секунд воцарилась мертвая тишина, и вдруг ее прорезал крик Ненси. Только что я слышал лишь завывание ветра, прорывавшегося сквозь ветви деревьев над моей головой, теперь же все звуки поглотил дикий вопль. Он, казалось, заполонил весь дом, от него дрожали стены.

— Не-е-е-е-т, — истошно вопила Ненси, замолкая, лишь чтобы набрать в легкие побольше воздуха. — Не-е-е-е-т.

Я понял, что произошло: ответ подсказывала тишина и леденящий душу ужас, который они в себе таили. Мой брат выстрелил в Лу.

Я ринулся в дом и обнаружил Лу лежащим на спине всего в нескольких шагах от двери. Пуля попала ему в лоб; чуть выше глаз темнело оставленное ею небольшое пятнышко, но по полу уже растекалась огромная лужа крови — пуля прошла навылет, распоров затылок. Выражение лица Лу было бесстрастным и спокойным. Рот чуть приоткрылся, виднелись зубы, голова была слегка запрокинута назад, словно он приготовился чихнуть. Правая рука была откинута в сторону, левой он прикрывал сердце. Дробовик валялся возле его плеча.

Лу, разумеется, был мертв. Не оставалось сомнений и в том, что убил его Джекоб. «Вот так, — пронеслось у меня в голове, — в одно мгновение все и кончилось; теперь откроются все наши тайны и преступления». Мы не смогли удержать ситуацию под контролем.

Ненси чуть не кубарем скатилась с лестницы. Она была женщиной крупной — во всяком случае, гораздо массивнее Лу. Волосы ее, длиной до плеч, были выкрашены в какой-то дикий рыжий цвет, чем-то напоминавший апельсин. Она зажимала рот рукой, взгляд ее был устремлен на тело Лу. Я наблюдал за ее приближением и чувствовал, что погружаюсь в состояние транса. Все, казалось, происходит где-то далеко и виделось мне в легкой дымке.

— О, Боже, — произнесла она скороговоркой и, не в силах остановиться, продолжала повторять: — О, Боже! О, Боже! О, Боже! О, Боже!

На ней была надета майка с надписью «Детройт Тайгерс» — очень длинная, как ночная рубашка, почти до бедер. Я видел, как колышутся под ней груди — тяжелые и полные, они вздрагивали при каждом ее шаге.

Я оглянулся на дверь и поискал глазами Джекоба. Он стоял во дворе — неподвижно, словно статуя, и все глазел в открытую дверь. Казалось, будто он ждет, когда Лу поднимется.

Ненси уже спустилась с лестницы и ползла на четвереньках по коридору. Возле тела Лу она присела, но так и не дотронулась до него. Снова зажав рукой рот, Ненси начала медленно раскачиваться, и при виде ее у меня от жалости защемило сердце. Я шагнул вперед, простер к ней руки, но, увидев, что я приближаюсь, она резко вскочила и попятилась к гостиной.

— Не прикасайся ко мне, — хрипло проговорила она. Из-под майки выглядывали ее крепкие ноги — мертвенно-бледные, они напоминали мраморные колонны. Казалось, она вот-вот разрыдается: по щекам, опережая друг друга, катились первые слезинки.

Я попытался найти слова, чтобы успокоить ее, но первая же произнесенная мною фраза оказалась насквозь фальшивой.

— Все в порядке, — прошептал я.

Она никак не отреагировала. Взгляд ее был устремлен мимо меня, на входную дверь, и когда я оглянулся, то увидел, что там стоит Джекоб; ружье он держал на руках как ребенка, на лице застыло безучастное выражение, придававшее ему сходство с манекеном.

— Зачем? — вырвалось у Ненси.

Прежде чем ответить, Джекоб прокашлялся.

— Он собирался выстрелить в Хэнка.

Голос брата вывел меня из транса. На легких крылышках надежды в сознание залетела мысль: если нам удастся заручиться поддержкой Ненси и действовать сообща, еще не все потеряно. Во всяком случае, мы сможем сберечь деньги. Важно было лишь выработать общую линию поведения в сложившейся ситуации.

— Он не собирался ни в кого стрелять, — всхлипнула Ненси. Она стояла, тупо уставившись на тело Лу. Лужа крови становилась все больше и медленно растекалась по кафельному полу.

— Ненси, — мягко произнес я, — все будет в порядке. Давайте вместе обсудим, что нам делать дальше. — Я, как мог, пытался успокоить ее.

— Вы убили его, — с трудом, словно не в силах поверить в это, выговорила она. И, указав пальцем на Джекоба, добавила: — Это ты застрелил его.

Джекоб молчал. Ружье он крепко прижимал к груди.

Я сделал два шага к Ненси, старательно обходя лужу крови.

— Мы вызовем полицию, — проговорил я. — И скажем, что это была вынужденная самооборона.

Она посмотрела в мою сторону, но куда-то мимо меня. Похоже, она не понимала, о чем идет речь.

— Мы скажем, что Лу хотел застрелить Джекоба, поскольку был пьян, разъярен и не соображал, что делал.

— Лу не собирался ни в кого стрелять.

— Ненси, пойми, только так мы сможем сохранить деньги.

Она встрепенулась, словно ей залепили пощечину.

— Вы, ублюдки, — прошептала она. — Вы ведь убили его из-за денег, так?

— Шшш. — Я поднял руку, призывая ее к тишине, но она, сжав кулаки, двинулась на меня; лицо ее исказилось от ярости. Я инстинктивно попятился.

— Ты думаешь, я позволю вам присвоить себе эти деньги? — закричала она. — Вы, дерьмовые…

Я все пятился назад — мимо тела Лу, к двери, где стоял Джекоб. А она с дикими воплями и бранью наступала, кричала что-то насчет денег. Проходя мимо Лу, она споткнулась о ружье и отпихнула его в сторону голой ногой. Ружье со скрежетом покатилось по кафельному полу, и мы все замерли, уставившись на него.

Последовала пауза, и Ненси, казалось, задумалась. Потом, нагнувшись, потянулась к ружью.

Я тоже бросился к нему, намереваясь схватить его первым — не для того, чтобы угрожать ей, а просто чтобы не дать ей возможности завладеть опасной игрушкой. Мы одновременно ухватились за него, и нам пришлось немного побороться. Ружье было черным, промасленным и удивительно тяжелым. Я рванул его к себе, потом потянул, опять рванул, и Ненси уступила. Она попятилась к лестнице, упала на ступеньки и, зарыдав, подняла руки, прикрывая голову.

Я с ужасом понял: она думала, что я буду стрелять в нее.

— Не бойся, — быстро проговорил я. И, присев на корточки, положил ружье на пол. — Я не причиню тебе вреда.

Она начала пятиться вверх по лестнице.

— Подожди, Ненси. Пожалуйста, прошу тебя.

Она не останавливалась, и я, прихватив ружье, последовал за ней.

— Нет, — взмолилась она. — Не надо.

— Не бойся. Я хочу лишь поговорить с тобой.

Добравшись до верха лестницы, она резко свернула вправо и бросилась бежать. Я помчался за ней, одним махом преодолев последние несколько ступенек. Спальня находилась в самом конце коридора. Дверь была открыта, и в комнате горел свет. Я разглядел подножие кровати.

— Я не трону тебя, — кричал я.

Ненси добежала до двери и попыталась захлопнуть ее, но я уже был совсем рядом. Одной рукой я схватился за дверь и с силой рванул ее на себя. Ненси отпрянула. Комната оказалась просторнее, чем я ожидал. Прямо напротив двери стояла королевских размеров кровать с резиновым водяным матрацем. Левее был уголок для пассивного отдыха; здесь стояли два кресла и столик с телевизором. Позади кресел я разглядел закрытую дверь, которая, должно быть, вела в ванную. По правую сторону кровати, вдоль фронтальной стены дома, выстроились два массивных комода и туалетный столик. В этом углу тоже была дверь, за которой находился встроенный стенной шкаф. Дверь была открыта, и я разглядел на вешалках несколько женских платьев.

— Я лишь хочу поговорить с тобой, — повторил я. — Ты не против?

Ненси упала на кровать и, как краб, поползла по ней. Матрац захлюпал, и постель заходила ходуном, перекатываясь вместе с водой.

До меня вдруг дошло, что я стою перед Ненси, направив на нее ружье. Я быстро переложил его в левую руку и, вытянув ее в сторону, продемонстрировал ей, что стрелять не собираюсь.

— Ненси…

— Оставь меня в покое, — закричала она. К этому моменту она уже доползла до спинки кровати и, оказавшись в тупике, остановилась. Лицо ее было залито слезами. Она утерлась рукой.

— Обещаю, что не трону тебя. Я просто хочу…

— Пошел вон, — всхлипнула она.

— Мы должны как следует продумать наши действия. Нужно успокоиться и…

Ее правая рука вдруг резко метнулась к ночному столику. Моей первой мыслью было то, что Ненси собирается снять трубку телефона и вызвать полицию, поэтому я на всякий случай сделал шаг вперед, чтобы успеть потом выхватить у нее телефон. Но рука ее скользнула к ящичку. Открыв его, Ненси полезла внутрь, шаря вслепую; взгляд ее был прикован ко мне и ружью. Из ящичка выпала коробка носовых платков, с легким треском шлепнувшись на пол, — вслед за ней вынырнула и рука Ненси. Я разглядел маленький черный пистолет, который она держала за ствол.

— Нет, — сказал я и отступил к двери. — Не надо, Ненси.

Она поднесла пистолет поближе к себе и перехватилась за рукоятку. Потом нацелила дуло мне в живот.

Мой мозг подавал путаные и противоречивые команды: броситься вперед и отнять пистолет, убежать, пригнуться, спрятаться за дверью, но тело отказывалось их выполнять. Оно действовало самостоятельно. Руки подняли ружье, палец нащупал спусковой механизм, его холодный металлический язычок, и отвел его назад.

Ружье выстрелило. Тело Ненси отлетело к спинке кровати, и рядом взметнулся крошечный фонтанчик воды.

Я был в шоке. Струя воды падала на покрывало с таким звуком, будто кто-то на него мочится. Тело Ненси завалилось вправо, какое-то мгновение балансировало на краю кровати, потом с глухим стуком рухнуло на пол. Кровь была повсюду — на простынях и подушках, на спинке кровати, на стене и полу.

— Хэнк? — испуганным, дрожащим голосом позвал снизу Джекоб.

Я не ответил ему. Я все пытался осознать, что же произошло всего несколько минут назад. Присев на корточки, я прислонился к стене и положил ружье на пол.

— Ненси, — произнес я вслух. Я знал, что она мертва, это было видно по тому, как она падала с кровати, но больше всего на свете мне не хотелось в это верить. Я все ждал, что она мне ответит; происшедшее очень смахивало на несчастный случай, и я хотел ей это объяснить.

— Хэнк? — снова позвал Джекоб. Он был внизу, у лестницы, но казалось, будто голос его доносится откуда-то издалека. Мне даже пришлось напрягать слух, чтобы расслышать его.

— Все в порядке, Джекоб, — прокричал я в ответ, хотя, разумеется, это было далеко не так.

— Что случилось?

Я поднялся и, обогнув кровать, приблизился к Ненси, чтобы получше разглядеть ее. Майка на ней стала черной от крови. Падая, Ненси перевернулась, так что теперь мне была видна ее спина. Вода струилась из матраца на ее голые ноги, и они влажно блестели. Ненси не двигалась.

— Мне подняться? — крикнул Джекоб.

— Я убил ее, — рявкнул я в ответ.

— Что?

— Я выстрелил в нее. Она мертва.

Джекоб ничего не сказал. Я прислушался — не поднимается ли он по лестнице, но он, по-видимому, даже не шелохнулся.

— Джекоб?

— Что?

— Что же ты не идешь ко мне?

Последовала пауза; потом я расслышал его шаги по лестнице. Вода все брызгала из матраца тонкой струйкой. Я схватил подушку и заткнул ею течь. Через несколько секунд лужа начала расползаться по покрывалу. В комнате запахло мочой — у Ненси, по-видимому, с перепугу случилось недержание. Моча смешалась на полу с кровью и водой, и вся эта гадость впитывалась в ковер.

Услышав шаги Джекоба возле самой двери, я обернулся и сказал:

— У нее был пистолет. Она хотела выстрелить в меня.

Джекоб кивнул. Он, казалось, совершал над собой неимоверное усилие, чтобы не смотреть на тело Ненси. В руке его по-прежнему было ружье. Я догадался, что брат плакал там, внизу, — лицо его было влажным от слез, глаза покраснели, — но сейчас он уже был спокоен.

— Что будем делать? — спросил Джекоб.

Я не знал, что ответить. Мне до сих пор не верилось, что я совершил убийство. Я видел распластанное на полу тело, видел кровь, вдыхал запах мочи, но никак не мог осознать, что все это так или иначе связано с тем, что я только что сделал. Ведь я всего-навсего поднял ружье и оттянул спусковой крючок. Мне казалось, что столь бесхитростные манипуляции никак не могли завершиться кровавой бойней.

— Я не хотел убивать ее, — сказал я Джекобу. Он наконец осмелился взглянуть, хотя и украдкой, на тело Ненси и тут же отвернулся. Лицо его было мертвенно-бледным. Он подошел к кровати и хотел присесть с краю, но я остановил его.

— Не надо, — сказал я. — Она сломана.

Джекоб застыл на месте, потом стал переминаться с ноги на ногу.

— Наверное, нам надо позвонить кому следует, — проговорил он.

— Позвонить?

— Да. Шерифу. В полицию штата.

Я уставился на телефон, что стоял на столике возле кровати, как раз над открытым ящичком. Тело Ненси было распластано тут же, на полу. Волосы ее уже намокли и, слипшись в густой темный пук, петлей обвивали ее шею. Джекоб, конечно же, был прав. Все это месиво надо было убирать, и сделать это могла лишь полиция.

— Они нам не поверят, — сказал я.

— Не поверят?

— Да, в то, что с нашей стороны это была вынужденная мера самозащиты.

— Конечно, не поверят, — согласился он.

Я обошел тело Ненси, направляясь к ночному столику.

— А про деньги тоже придется рассказать? — спросил Джекоб.

Я промолчал. Мне в голову неожиданно пришла идея, как оттянуть момент обнародования своих преступлений.

— Я позвоню Саре, — сказал я, пытаясь придать голосу оттенок уверенности и решительности, убедить и себя, и Джекоба в том, что звонок этот был крайне необходим. На самом деле он был лишен всякого смысла; мне просто хотелось поговорить с Сарой, рассказать о том, что произошло, предупредить ее о надвигающейся опасности.

Я уже приготовился к тому, что Джекоб начнет возражать, но он молчал, и я снял телефонную трубку. Аппарат был темно-коричневым, такого же цвета и формы, как и тот, что стоял на моем рабочем столе, и это совпадение странным образом приободрило меня. Когда я начал набирать номер, брат развернулся и побрел через всю комнату к двери. Я проследил за ним взглядом, пока он не скрылся в коридоре.

— Не волнуйся, Джекоб, — крикнул я ему вслед. — Все будет о'кей.

Он не ответил мне.

Сара подняла трубку на третьем звонке.

— Алло? — раздался ее голос. Я слышал, как шумит посудомоечная машина — значит, Сара была на кухне. Она ждала меня.

— Это я.

— Где ты?

— У Лу.

— Тебе удалось записать его?

— Сара, — сказал я. — Мы убили их. Они оба мертвы. На другом конце провода воцарилось молчание — словно произошел обрыв записи, — но спустя несколько мгновений в трубке снова раздался голос Сары.

— О чем ты говоришь, Хэнк?

Я рассказал ей о том, что случилось. Аппарат был у меня в руках, и я отошел с ним подальше от тела Ненси. Подойдя к окну, я выглянул на дорогу. Внизу, на подъездной аллее, одиноко стоял грузовик Джекоба. Кругом была непроглядная темень.

— О, Боже, — прошептала Сара, когда я закончил свой рассказ, и это прозвучало как отголосок крика Ненси. — О, Боже.

Я молчал. Мне было слышно, как тяжело она дышит, будто еле сдерживает рыдания.

— И что ты собираешься делать? — спросила она наконец.

— Вызовем полицию. Признаемся во всем.

— Этого ни в коем случае нельзя делать, — воскликнула она. В ее торопливом ответе прозвучала паника, и мне стало страшно. Я только сейчас понял, почему позвонил ей: мне хотелось, чтобы она нашла какой-то выход, склеила то, что мы разбили. Сара… мой мозговой центр, моя твердыня. Но на этот раз она подвела меня: случившееся так же обескуражило ее, как и меня самого.

— У меня нет выбора, Сара. От этого уже не отвертишься.

— Но ты не можешь предать нас, Хэнк.

— Я не стану впутывать тебя в эту историю. Скажу, что ты ничего не знала.

— Меня не это волнует. Я боюсь за тебя. Если ты сдашься властям, тебя отправят в тюрьму.

— Они оба мертвы, Сара. Скрыть это невозможно.

— А что, если несчастный случай?

— Несчастный случай?

— Почему ты не можешь представить все это как несчастный случай? Как с Педерсоном.

Я чуть не расхохотался — настолько абсурдной показалась мне эта идея. Сара, как утопающий, хваталась за соломинку.

— Господь с тобой, Сара. Мы же стреляли в них. Здесь повсюду кровь. На стенах, на кровати, на полу.

— Ты сказал, что стрелял в Ненси из ружья Лу?

— Да.

— Тогда можно представить все так, будто Лу убил Ненси, а Джекоб стрелял в Лу в порядке самозащиты.

— Но с чего бы вдруг Лу убивать Ненси?

Сара не ответила, но явно задумалась; я чувствовал, как напряженно работает ее мысль, мне даже казалось, что от этого вибрирует тишина в телефонной трубке. Я представил, как она расхаживает сейчас взад-вперед по темной кухне, прижав трубку к щеке, намотав телефонный шнур на руку и крепко зажав его в кулаке. К Саре возвращалась прежняя решительность и уверенность в себе; она старалась найти выход из сложившейся ситуации.

— Положим, он обнаружил, что она ему изменила, — предложила она.

— Но почему он убил ее именно сегодня ночью? Не застал же он ее в постели с кем-то. Она была совсем одна.

Секунд десять длилась пауза, потом Сара вдруг спросила:

— А Сонни слышал выстрелы?

— Сонни?

— Да, Сонни Мейджор. У него горит свет? Он спит или нет?

Я снова выглянул в окно. Кругом было все так же темно, и домик Сонни даже не просматривался.

— Похоже, что спит.

— Ты должен притащить его в дом к Лу.

— Притащить? Как это? — Я совершенно не понимал, о чем она говорит.

— Ты должен представить дело так, будто Лу пришел домой и застал Ненси в постели с Сонни.

Я почувствовал, как тяжелой волной подступает к горлу тошнота. Все вставало на свои места; Саре удалось выстроить логическую цепочку. Сонни был единственным из посторонних, кто знал про деньги; если мы убьем и его, круг посвященных в тайну сузится до нас троих. Именно за этим я и звонил Саре: я надеялся, что ей удастся разрешить все наши проблемы; но вот она подсказала выход — и я понял, что не хочу его. Он требовал слишком многого.

— Я не могу убить Сонни, — прошептал я, чувствуя, как обливается потом спина, как проступают его капли на плечах.

— Тебе придется это сделать. — В голосе Сары зазвучали умоляющие нотки. — Это единственный выход.

— Но не могу же я притащить его сюда и застрелить. Он же совершенно ни при чем.

— Вас обоих упрячут за решетку. Тебя и Джекоба. Вам надо спасаться.

— Я не могу, Сара.

— Можешь. — Она повысила голос. — Должен. Это твой единственный шанс.

Я промолчал. Мысли мои притупились, сделались вязкими и тягучими, я уже не мог управлять ими. Мне была понятна ее логика: убив Лу и Ненси, мы на два шага приблизились к краю пропасти и зависли над ней. Можно было остановиться — и тогда падение неминуемо, или же сделать третий шаг, переступить через пропасть — и обрести желанное спасение. В голове вихрем пронеслась единственная мысль — скорее, похожая на мечту, — мысль о том, что выбора у меня действительно нет. На какой-то миг я позволил себе уверовать в это, смирившись с тем, что не смог удержать ситуацию под контролем. На душе сразу стало легче. Я убедил себя в том, что все уже предрешено и мне остается лишь плыть по течению, вверяя себя судьбе.

Я подождал, пока осядет в подсознании сделанное мною открытие, после чего все-таки сделал выбор.

— Это очень плохо, Сара, — промолвил я. — Это грех.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Сделай это для меня.

— Я даже не знаю, дома ли он.

— Можешь пойти проверить. По крайней мере, это уж ты в состоянии сделать.

— А как быть с Лу?

— С Лу?

— Как мы объясним, что Джекоб стрелял в него?

Сара выдала ответ тут же, не задумываясь.

— Вы скажете полиции, что, уже отъезжая от дома, услышали выстрелы. Вы подумали, что Лу вспугнул грабителя, и, выскочив из машины, бросились к дому. Джекоб захватил с собой ружье. Когда вы приблизились к самому дому, в дверях показался Лу. Он был пьян и взбешен от ярости. Увидев бегущего прямо на него с ружьем в руках Джекоба, он поднял свой дробовик и навел на него. Тогда Джекоб, опасаясь за свою жизнь, выстрелил. — Она сделала паузу и, поскольку я медлил с ответом, добавила: — Но ты должен поторопиться, Хэнк. У тебя мало времени. Если выстрелы произведены через большие интервалы времени, легко установить, кто умер первым.

Настойчивость, звучавшая в ее голосе, побуждала к действиям. Я почувствовал, как бешено забился пульс, его удары гулко отдавались в груди, голове, руках. Я начал пробираться к ночному столику. Ковер уже пропитался кровью Ненси. Мне пришлось двигаться по стенке, чтобы не запачкать подошвы своих ботинок.

— С Джекобом все в порядке? — спросила Сара.

— Да, — ответил я. — Он поплакал было, но сейчас, думаю, уже успокоился.

— Где он?

— Внизу. Наверное, напивается.

— Тебе надо поговорить с ним. Полиция обязательно будет задавать ему вопросы. Ты должен быть уверен в том, что он хорошо понимает, что от него требуется и что он не собьется и не сломается.

— Я поговорю с ним, — пообещал я.

— Это очень важно, Хэнк. Джекоб — это самое слабое звено. Если он даст слабину, вы оба угодите в тюрьму.

— Я знаю, — ответил я. — Будь спокойна: я позабочусь о нем. Как и обо всем остальном.

Я повесил трубку и побежал вниз.

Брата я застал в гостиной. Он сидел на кушетке; куртка на нем была расстегнута, в руке он сжимал наполненный до краев стакан с виски. Ружье было приставлено к нижней ступеньке лестницы. Я не стал задерживаться возле тела Лу — так, скользнул по нему взглядом, проходя мимо, лишь чтобы убедиться, что Джекоб не сдвинул его с места, — и быстро прошел в гостиную.

Через подлокотник кушетки был переброшен женский халат — небесно-голубого цвета, шелковый. Я поднял его и принюхался — от него исходил сладковатый запах, в котором смешивались ароматы духов и табака. Расстегнув свою куртку, я быстро запихнул под нее халат.

— Они едут? — спросил Джекоб.

— Кто?

— Полиция.

— Нет еще.

— Ты вызвал их?

Я покачал головой. На кофейном столике я заметил пачку сигарет «Мальборо Лайтс». Рядом лежала зажигалка и тюбик губной помады. Я сгреб все это со стола и засунул в карман куртки.

— Я иду за Сонни, — объявил я. — Мы представим дело так, будто Лу убил его и Ненси, застав их вместе.

Я видел, как мучительно Джекоб вникает в смысл сказанного. Сдвинув брови, наморщив лоб, он мрачно смотрел на меня; стакан с виски чуть заметно дрожал в его руке.

— Ты собираешься убить еще и Сонни?

— Мы должны это сделать, — ответил я.

— Мне что-то не хочется.

— Или это, или тюрьма. Другого нам не дано. Джекоб на мгновение примолк. Потом спросил:

— Почему бы нам не убежать? Почему не взять Сару с малышкой, деньги и не исчезнуть? Мы могли бы уехать в Мексику. Могли бы…

— Нас все равно поймают, Джекоб. Этого не избежать. Нас выследят и вернут обратно в Штаты. Если мы хотим спасти свои шкуры, надо сделать все так, как я говорю.

Чувствуя, как уплывает драгоценное время, я все больше поддавался панике. Мне уже казалось, что я физически ощущаю, как остывают, обсыхают два трупа, подсказывая хронологию смертей. Мне не хотелось спорить с Джекобом; для себя я уже все решил. Я повернулся и пошел к выходу, бросив ему по дороге:

— Лично я в тюрьму не собираюсь.

Я слышал, как он поднялся, словно собираясь следовать за мной. Когда он заговорил, голос его прозвучал отрывисто и звонко, так что я даже остановился на полпути.

— Не можем же мы убивать всех подряд.

Я обернулся.

— Я намерен спасти нас, Джекоб. Если ты не будешь мне мешать, думаю, мне удастся это сделать.

Лицо его исказилось от страха и ужаса.

— Нет. Мы должны остановиться.

— Я всего лишь собираюсь… — начал было я, но он не дал мне договорить.

— Я хочу уйти. Хочу, чтобы мы убежали отсюда.

— Послушай, Джекоб. — Я протянул к нему руку и взял его за рукав. Я держал его очень осторожно, чуть зажав кусочек красного нейлона меж пальцев, обтянутых перчаткой, но от этого легкого прикосновения между нами возникло какое-то напряжение, и мы оба замолкли, почувствовав это.

— Я расскажу тебе, как все это будет выглядеть, — прервал я паузу.

Он лишь на долю секунды встретился со мной взглядом и замер, затаив дыхание. Я отпустил его рукав.

— Лу возвращается домой. Он застает Ненси в постели с Сонни. Она не предполагала, что он вернется так рано. Лу пьян, разгневан — в ярости он достает ружье и убивает обоих. Мы в этот момент как раз отъезжаем от его дома. Слышим выстрелы, думаем, что он, должно быть, застал в доме грабителя. Мы подбегаем к дому, ты — с ружьем, которое прихватил из грузовика. Лу открывает дверь. Он невменяем. Целится в нас, и ты его убиваешь.

Джекоб молчал. Я не мог сказать с уверенностью, что он все понял.

— По-моему, вполне убедительно, как ты считаешь? — спросил я.

Он не ответил.

— Это сработает, Джекоб. Я обещаю. Но мы должны поторопиться.

— Я не хочу выступать в роли убийцы Лу, — пробормотал он.

— Хорошо. Скажем, что я стрелял в него. Не имеет значения.

Последовала долгая пауза. Я слышал, как на кухне капает вода из крана.

— Мне что, оставаться и ждать? — спросил Джекоб. Я кивнул.

— Надень перчатки. И вымой эти стаканы.

— Ты сам убьешь его?

— Совершенно верно, — ответил я, отступая к двери. — Я застрелю его сам.

Сонни жил в домике-трейлере — крошечном, стоявшем на шлаковых блоках; всего три четверти мили отделяли его от дома Лу. Во дворе тут и там валялись занесенные снегом козлы для пилки дров; на боковой стене трейлера большими черными буквами было выведено: «С. МЕЙДЖОР. ПЛОТНИК». Ниже значилось: «ВЫСОКОЕ КАЧЕСТВО. НИЗКИЕ ЦЕНЫ». Автомобиль Сонни — старый, проржавевший, битый-перебитый «мустанг» — увяз в сугробе возле дороги.

Я припарковал грузовик Джекоба рядом с машиной Сонни и вылез, оставив мотор включенным. Мэри-Бет, устроившийся на переднем сиденье, похоже, спал; когда я выпрыгивал из грузовика, он чуть заметно дернул головой. Я добежал по расчищенной дорожке до трейлера и осторожно взялся за ручку двери. Дверь оказалась незапертой; тихонько скрипнув, она открылась.

Я вошел, чуть пригнувшись, чтобы не удариться о притолоку. В трейлере было темно, и мне пришлось затаиться и подождать с полминуты, пока глаза привыкнут к полумраку. Я прислушался: ни шороха, ни звука.

Как выяснилось, я попал на кухню. Вскоре в темноте уже можно было различить буфетную стойку, плиту, раковину. Возле окна стоял карточный столик с тремя стульями. Кругом была грязь, беспорядок, стоял затхлый запах жареного. Я расстегнул куртку, стараясь сделать это как можно тише, вытащил халат Ненси и бросил его на спинку стула. Зажигалку и сигареты я положил на стол.

Не торопясь, я прошел через кухню в заднюю часть трейлера. Крадучись, пробрался в комнату, все время внимательно прислушиваясь, не копошится ли поблизости Сонни.

Комната представляла собой гостиную в миниатюре — с кушеткой, кофейным столиком и телевизором. Я вытащил из кармана губную помаду Ненси и швырнул ее на кушетку. В открытую дверь, ведущую в спальню, я разглядел кровать, на которой лежал Сонни. Под сероватыми простынями угадывались его ноги.

Я изо всех сил напряг слух и наконец различил его дыхание. Оно было тихим и глубоким, какое обычно предшествует храпу. Похоже, хозяин трейлера спал крепко.

— Сонни, — позвал я, и мой голос эхом разнесся по трейлеру. — Сонни!

Я расслышал какой-то шорох — так скользят ноги по простыням. Набравшись смелости, я шагнул вперед, к спальне.

— Сонни, — снова позвал я. — Это Хэнк Митчелл. Мне нужна твоя помощь.

— Хэнк? — раздалось в ответ. Голос был сонный, но в то же время слегка раздраженный и испуганный.

Я продвинулся еще на шаг вперед. В спальне зажегся свет, и буквально в тот же /миг в дверях возник Сонни. Это был маленького роста жилистый человечек, чем-то напоминавший эльфа. Темные волосы свисали до плеч. Сонни стоял в одних трусах, и в тусклом свете кожа его казалась очень бледной и нежной — такую можно легко поранить.

— Господи, Хэнк, — воскликнул он. — Ты меня до чертиков напугал. — В правой руке он, словно нож, зажал гаечный ключ.

— Джекобу плохо, — сказал я. — Его рвет кровью. Сонни уставился на меня отсутствующим взглядом.

— Мы выпивали у Лу, и его вдруг стало рвать кровью.

— Кровью?

Я кивнул головой.

— Сейчас он без сознания.

— Ты хочешь, чтобы я вызвал «скорую»?

— Будет быстрее, если я сам доставлю его в больницу. Мне просто нужно, чтобы ты помог поднять его в грузовик. Лу слишком пьян, чтобы на него можно было рассчитывать.

Сонни часто заморгал, словно в глазах его стояли слезы. Он посмотрел на гаечный ключ, зажатый в руке, потом огляделся по сторонам, подыскивая место, куда бы его положить. Судя по всему, он еще окончательно не проснулся.

— Сонни. — Я постарался придать своему голосу оттенок легкой паники. — Мы должны поторопиться. У него же кровоизлияние.

Сонни, опустив взгляд, уставился на свои трусы. Казалось, собственный внешний вид вызывает в нем удивление.

— Но мне нужно что-нибудь на себя надеть.

— Я должен возвращаться, — проговорил я. — Когда оденешься, догоняй меня.

И, не дожидаясь его ответа, я развернулся и бросился к выходу. Выбежав на улицу, я помчался по дорожке. Когда я забрался в грузовик и уже собирался выруливать на дорогу, то увидел, что Мэри-Бет расселся прямо посреди двора. Открыв дверцу, я позвал его:

— Мэри-Бет!

Собака сидела, выпрямив спину и навострив уши.

— Иди сюда. — Я защелкал языком. Собака завиляла хвостом.

— Залезай в машину, — взмолился я. Мэри-Бет не шелохнулся. Я попытался свистнуть, но губы замерзли. Пес продолжал таращиться на меня.

Я еще раз позвал его. Потом хлопнул дверцей и тронулся с места.

Вернувшись в дом Лу, я застал Джекоба все в том же состоянии. Он сидел на кожаной кушетке и, так и не надев перчаток, потягивал из стакана виски.

Я секунд десять простоял в дверях, Наблюдая эту милую сцену. Вдобавок ко всему Джекоб еще и разулся.

— Ну, и чем, по-твоему, ты занимаешься, черт тебя дери? — спросил я.

Он удивленно взглянул на меня.

— Что? — произнес он. Судя по всему, он не слышал, как я вошел.

— Ты должен был вымыть эти стаканы.

Он поднял свой стакан и уставился на него. Стакан был наполовину пуст.

— Я хотел сначала допить.

— К тому же я просил тебя надеть перчатки, Джекоб. Ты же оставляешь отпечатки пальцев.

Он поставил стакан на столик. Вытерев руки о брюки, Джекоб огляделся по сторонам в поисках перчаток.

— Нам нужно успеть как следует прибраться, — сказал я. — Все должно выглядеть так, будто нас здесь и в помине не было.

Джекоб наконец отыскал перчатки в карманах своей куртки. Вытащив, он неторопливо надел их.

— И ботинки тоже, пожалуйста.

Он нагнулся и стал обуваться.

— Я не могу завязывать шнурки в перчатках.

Я раздраженно махнул рукой.

— Тогда сними их. Мы теряем время.

Джекоб снял перчатки и, зашнуровав ботинки, снова надел их. Закончив, он встал с кушетки, собрал со стола стаканы и направился с ними на кухню.

— Куда ты? — спросил я.

Он остановился посреди комнаты и уставился на меня.

— Ты же просил вымыть стаканы.

Я покачал головой.

— Потом. С минуты на минуту должен появиться Сонни.

Я подошел к лестнице и поднял с пола ружье Лу.

— Где он хранит патроны?

Джекоб все стоял, прижимая к груди стаканы.

— В гараже.

— Пошли. Покажешь.

Он поставил стаканы на столик и последовал за мной в гараж. Там, возле самой двери, находился шкафчик, и на нижней полке лежала картонная коробка, полная патронов. Пришлось просить Джекоба показать мне, как заряжать ружье. Обойма вмещала пять патронов. Каждый раз после выстрела нужно было загонять в ствол новый патрон. Я высыпал содержимое коробки в правый карман куртки, и мы вернулись в дом.

В коридоре я поднял с пола ружье брата и протянул ему.

— Вот, возьми это.

Джекоб не шелохнулся. Он стоял футах в пяти от тела Лу, тупо уставившись на свое ружье. Казалось, он никак не мог взять в толк, что от него требуется.

— Ты же сказал, что сам застрелишь его, — проговорил он.

Я шагнул вперед и потряс ружьем перед его носом.

— Ну же, бери. Ты только направишь его на Сонни. А стрелять в него надо из ружья Лу.

Джекоб заколебался. Потом все-таки протянул руку и взял у меня ружье.

Я подошел к входной двери, приоткрыл ее и высунулся, чтобы посмотреть на трейлер Сонни. Он уже был ярко освещен.

— Я подожду его на крыльце, — сказал я. — Ты стой здесь. Когда услышишь наш разговор, выходи за дверь и направляй на него ружье. Не говори ни слова и ни в коем случае не допускай, чтобы он заглядывал внутрь. Просто стой и держи его на мушке.

Джекоб кивнул головой.

Я вышел на крыльцо и захлопнул за собой дверь.

Прошла минута-другая, и я расслышал, как, пару раз кашлянув, завелся мотор автомобиля Сонни. Потом зажглись фары, и «мустанг» выбрался на дорогу, развернулся и помчался в сторону дома Лу. Сонни припарковал машину в самом начале подъездной аллеи, возле гаража, заглушил мотор и заспешил по дорожке. Он уже был возле самого дома, когда вдруг заметил меня на крыльце.

— Где он? — задыхаясь от быстрой ходьбы, спросил Сонни. На нем была светло-коричневая зимняя парка с большим, отороченным мехом капюшоном. Волосы он так и не расчесал. Сонни бросил взгляд на ружье в моих руках, потом кончиками пальцев коснулся уголков глаз, которые слезились от холода. Он поднялся на крыльцо. При закрытой двери дом не вызывал никаких подозрений. Трудно было догадаться, что совсем недавно здесь произошли столь ужасные события.

— Мне пришлось… — начал было Сонни, но, услышав, как открывается дверь, замер. В щель протискивался Джекоб.

— С тобой все в порядке? — спросил изумленный Сонни.

Джекоб не ответил ему. Он вылез на крыльцо и закрыл за собой дверь. Потом поднял ружье, нацелив его прямо в грудь Мейджора. Я сошел вниз и встал на дорожке — на случай, если вдруг Сонни попытается бежать к своей машине.

Сонни несколько мгновений разглядывал ружье Джекоба. Потом обернулся и посмотрел на меня.

— Хэнк? — произнес он. Дышал он по-прежнему с трудом и все так же трогал глаза.

Я поднял ружье, целясь ему в живот. Ружье было тяжелым, и его вес почему-то наполнял меня сознанием собственной власти и силы. Как мне казалось, именно таким должно быть оружие — плотным, весомым, способным убивать. «Бред какой-то», — пронеслось вдруг в голове, и я словно растворился в этом состоянии сумасшествия. Мои страхи и тревоги исчезли: я почувствовал себя всесильным, способным на все. С улыбкой на губах я стоял и смотрел на Мейджора.

— Что за черт, Хэнк? — возмутился он. — Ты, видно, думаешь, что это смешно?

— Снимай куртку, — сказал я. Голос мой прозвучал очень тихо.

Он недоуменно уставился на меня.

— Давай же, Сонни. Раздевайся.

Мейджор перевел взгляд с меня на Джекоба, потом опять растерянно посмотрел на меня. Он попытался улыбнуться, но лишь скривил рот.

— Это не смешно, Хэнк. Ты разбудил меня, поднял среди ночи с постели.

Я сделал шаг вперед и, подняв ружье, нацелился ему в лицо.

— Делай, что тебе говорят, — приказал я.

Руки Сонни потянулись к молнии куртки. И вдруг он, словно передумав, вновь опустил их.

— Сонни, — произнес я, — это очень важно для меня. Я не хочу причинять тебе боль.

Он опять оглянулся на Джекоба, потом почему-то заглянул в дуло нацеленного на него ружья.

— Ты разбудил меня, — повторил он.

Я сделал еще шаг вперед. Стволом ружья я слегка ткнул его в лоб.

— Снимай свою куртку, Сонни.

Не сводя с меня глаз, он отступил назад. Я принял грозный вид, и это, хотя и не сразу, но возымело эффект. Сонни расстегнул куртку. Под ней были джинсы и голубая фланелевая рубашка.

— Возьми ее, — сказал я Джекобу.

Джекоб прошел вперед и, взяв у Сонни куртку, аккуратно перекинул ее через руку. Сонни наблюдал за его действиями. Я наблюдал за Сонни.

— Теперь ботинки, — проговорил я.

Сонни колебался секунд пять. Потом опустился на корточки и снял ботинки. Носков под ними не оказалось. Ступни его ног были маленькими и костлявыми — как у обезьянки.

— Ботинки, — скомандовал я Джекобу. Тот поднял с земли ботинки Сонни.

— Рубашку, — сказал я.

Сонни выдавил из себя короткий смешок.

— Да будет тебе, Хэнк. Все хорошо в меру. Мне и так нежарко. — И он, обхватив себя руками, оглянулся на моего брата.

— Снимай рубашку, Сонни, — повторил я. Он покачал головой.

— Что за чертовщина, Хэнк? Это уже вовсе не смешно.

Я приблизился к нему на шаг и ударил ружьем по зубам. Странное дело — у меня и в мыслях не было бить его, и тем не менее это случилось. Никогда в жизни не поднимал я ни на кого руку. Сонни попятился, но не упал и даже не вскрикнул. Лишь смотрел на меня обезумевшим взглядом.

— В чем дело? — воскликнул он. Рот его был в крови. Он поднес к губам руку и закрыл глаза. Казалось, Мейджор до сих пор принимал происходящее за некий розыгрыш. Открыв глаза, он с надеждой посмотрел на меня, ожидая, что я вот-вот улыбнусь, скажу, что все в порядке, что мы просто подурачились.

— Снимай рубашку, — стоял я на своем. Он снял рубашку и бросил ее на землю.

— Джинсы.

— Нет, Хэнк, — взмолился Сонни.

Не задумываясь, я вновь ударил его, на этот раз в висок. Он упал на одно колено. Всего мгновение — и он опять поднялся на ноги.

— Давай, я жду.

Сонни перевел взгляд на Джекоба. Мы с братом стояли, направив ружья ему в грудь. Сонни снял джинсы.

— Теперь трусы, — сказал я. Он замотал головой.

— Это уже совсем не смешно, Хэнк. Ты зашел слишком далеко.

Он начал дрожать от холода.

— Молчи, Сонни. Если ты сейчас откроешь рот, мне придется еще раз тебя ударить.

Сонни ничего не сказал.

— Итак, трусы, — повторил я. Он не шелохнулся.

Я поднял ружье и начал прицеливаться ему в лицо.

— Считаю до трех. На счет «три» стреляю.

Он стоял как вкопанный.

— Раз.

Сонни взглянул на Джекоба. У того так тряслись руки, что он едва удерживал ружье.

— Два.

— Ты не выстрелишь, Хэнк, — неуверенно прозвучал скрипучий голос Сонни.

Я выдержал паузу, прежде чем сказать решающее:

— Три.

Я сильнее сжал ружье, целясь теперь ему в лицо.

— Мне совсем не хочется делать этого, Сонни, — сказал я. Своим упрямством он путал мне все карты.

Мейджор в упор смотрел на меня и молчал. С каждой секундой он обретал все большую уверенность в себе.

— Опусти ружье, — прошептал он.

Меня вдруг осенило. Я понял, что могу убить его прямо здесь, во дворе, — он уже был достаточно раздет. Все бы выглядело вполне правдоподобно: Лу застал их вместе, Ненси убил сразу, в постели, а за Сонни бежал по лестнице и нагнал его лишь во дворе.

Я решил предоставить ему последний шанс.

— Сними трусы, — произнес я. Палец мой ощупывал спусковой крючок.

Сонни по-прежнему во все глаза смотрел на меня, но уверенности в нем, судя по всему, поубавилось. Он слизнул кровь с губы.

— К чему все это, Хэнк?

— Иди в дом, Джекоб, — приказал я брату. Мне не хотелось, чтобы кровь попала ему на одежду. Глубоко вздохнув, я поднялся на крыльцо. Мне нужно было встать так, чтобы в момент выстрела оказаться лицом к дороге.

Джекоб приоткрыл дверь и прошмыгнул в дом.

Сонни, увидев, что Джекоб исчез, и, словно догадавшись о моих намерениях, опустил руки и принялся снимать трусы.

Обнаженный, он выглядел совсем крошечным, как мальчик. Сутулый, с костлявыми плечиками и безволосой грудью, Сонни придерживал между ног свои джинсы. По его жалкому виду нетрудно было догадаться, что он сломался. Поеживаясь от холода, он смиренно ждал очередной команды.

— Брось их, — приказал я.

Сонни выронил джинсы и трусы, и они упали на землю. Одной рукой он все еще прикрывал пах, другой зажимал рот, который уже вовсю кровоточил. Кровь текла по подбородку, и несколько капель упали на грудь.

— Положи руки на голову.

Он исполнил команду. Я чуть опустил ружье, и теперь под прицелом оказалась его грудь.

— Хорошо, — сказал я. — Теперь поднимись и открой дверь.

Очень медленно он поднялся на крыльцо. Я уперся стволом ружья ему в позвоночник. И почувствовал, как Сонни напрягся, как сжались мышцы его спины от прикосновения холодного металла к коже. Как будто их стянули узлом.

— Когда откроешь дверь, не паникуй, Сонни, — предупредил я. — Сохраняй спокойствие, и все будет в порядке.

Он взялся за ручку двери и повернул ее.

Хлынувший в глаза яркий свет ослепил нас, наполнив ощущением ирреальности происходящего. Мы словно шагнули на сцену. На кафельном полу коридора распласталось тело Лу, голова его была запрокинута назад, словно он зашелся в хохоте. Пол, по-видимому, был покатым, потому что кровь стекала к гостиной. Она стала темнее, почти черной и на свету блестела.

Дверь распахнулась настежь. Джекоб стоял чуть правее входа, стволом ружья почти касаясь тела Лу. Он удивленно уставился на нас, выжидая, что же последует дальше. Сонни не двигался, но я уловил, как он сделал резкий вдох — спина его уперлась в ствол моего ружья.

— Вперед, Сонни, — сказал я. — Обойди это.

Я подтолкнул его стволом ружья в спину, заставив сделать первый шаг; и вот уже его голая ступня коснулась кафельного пола прихожей. Он на мгновение замер и так и стоял — одной ногой в доме, другой на крыльце, со стороны напоминая упрямого осла. Я снова подтолкнул его, на этот раз сильнее, и он проскочил в дом. Джекоб блокировал выход к гаражу, на пороге гостиной лежало тело Лу, так что деваться Сонни было некуда, и он ринулся вверх по лестнице, перескакивая через ступеньку. Я бросился за ним.

Добежав до верхней площадки лестницы, он свернул вправо, и мы помчались по коридору к спальне. Не знаю, что увлекло его именно в эту сторону — туда, где он мне больше всего и был нужен, — возможно, он знал, что в спальне, в верхнем ящике ночного столика, спрятан пистолет; а может, его просто манил свет, проникавший из полуоткрытой двери, а с ним и надежда на спасение. Представляю, какой шок он испытал, когда ворвался в комнату и взору его предстала жуткая картина — труп, кровь, вода, а за спиной уже явственно слышались мои шаги. В этот момент он, должно быть, понял — если только не догадался об этом раньше, увидев тело Лу в коридоре, — зачем я привел его сюда.

Он пробежал в спальню и остановился возле кровати. Не знаю, разглядел ли он на полу тело Ненси; впрочем, не заметить его, хотя бы краем глаза, он не мог, иначе бы он не встретил меня так враждебно — сжав кулаки и приготовившись драться. Нагота придавала ему сходство с пещерным человеком. В перекошенном лице смешались гнев и ужас, смущение и растерянность. Подбородок был вымазан в крови.

Встав в дверях, я щелкнул затвором, и на пол, к моим ногам, упала пустая гильза — от патрона, которым я убил Ненси. Тут же, не колеблясь и не раздумывая, я выстрелил Сонни в грудь.

Раздался грохот, и свежий фонтанчик крови окропил простыни.

Сонни рухнул на кровать. Падение его сопровождалось звуком, похожим на всплеск; и действительно, легкая волна пробежала по матрацу. Грудь Сонни превратилась в какие-то лохмотья — красного, розового, белого цвета, и все-таки он был еще жив. Брыкаясь ногами, он пытался приподнять голову. И неотрывно смотрел на меня; глаза его уже, казалось, вылезали из орбит, и в них все больше преобладал белый цвет. Правой рукой он вцепился в покрывало и подтягивал его к себе.

Я опять перезарядил ружье — пустая гильза покатилась по ковру. Сделав шаг вперед, я взял под прицел его лицо. Нажимая на спусковой крючок, я видел, как Сонни закрывает глаза. От выстрела матрац буквально взорвался, окатив водой спинку кровати и стену за ней. Мне пришлось отскочить, чтобы не забрызгать одежду.

Уже стоя на безопасном расстоянии, в дверях, я сделал два выстрела в потолок над кроватью. Потом полез в карман, достал еще пять патронов, зарядил ружье и начал палить наугад — по креслам, что стояли слева, по двери в ванную, в зеркало над туалетным столиком.

Закончив пальбу, я внимательно осмотрел себя — не осталось ли на мне капелек крови — и перезарядил ружье.

Спускаясь по лестнице, я один раз выстрелил в потолок. Уже внизу, стоя в дверях гостиной, сделал несколько последних выстрелов, пробил кожаную кушетку, телевизор и, наконец, кофейный столик, на котором стояли наши стаканы.

Один патрон я решил все-таки оставить.

Джекоба я отыскал в туалете. Он сидел на крышке унитаза. Ружье валялось на полу у его ног. Куртку и ботинки Сонни он держал на коленях.

— Все в порядке, — сообщил я, остановившись в. дверях ванной.

— В порядке? — переспросил Джекоб, не глядя на меня.

Я глубоко вздохнул. Чувствовал я себя неважно — внутри все дрожало, я был на взводе и даже подозревал, что у меня не все в порядке с головой. Я пытался взять себя в руки и тщательно продумать наши дальнейшие действия. «Самое трудное позади, — внушал я себе, — все теперь зависит только от того, как мы сыграем свои партии».

— Дело сделано, — сказал я.

— Он мертв?

Я кивнул.

— Почему ты так много стрелял?

Помедлив с ответом, я проговорил:

— Хватит тебе, Джекоб. У нас еще полно дел.

— Ты был вынужден так много стрелять или сделал это намеренно?

— Все должно выглядеть так, будто Лу был вне себя от ярости. Он буквально обезумел.

Я вытер лицо рукой. Перчатки мои пропахли порохом; я отметил про себя, что нужно не забыть спрятать их в грузовике, прежде чем мы вызовем полицию. С потолка начало капать; струйки воды звонко разбивались о керамическую крышку бачка, этот звук напоминал тиканье часов. Вода, вероятно, все еще лилась из матраца; она уже просочилась сквозь штукатурку.

Джекоб снял очки. Без них он казался еще более растерянным и беспомощным: щеки и подбородок его покраснели и распухли, как у подагрика, в то время как глаза ввалились, взгляд их стал тусклым и затравленным.

— Тебя не пугает то, что придет потом? — спросил он.

— Потом?

— Да, чувство вины. Раскаяние.

Я вздохнул.

— Дело сделано, Джекоб. Мы были вынуждены пойти на это.

— Ты убил Сонни, — сказал он таким тоном, словно был крайне удивлен этим.

— Да, верно. Я убил Сонни.

— Убил, — повторил Джекоб. — Так хладнокровно.

Я не нашелся с ответом. Мне не хотелось думать о том, что произошло, поскольку я прекрасно знал, что ничего хорошего из этого самоанализа не выйдет. До сих пор мне было очень удобно оправдывать свои поступки неизбежной необходимостью. Порой у меня даже возникало ощущение, будто я вижу себя на экране в качестве одного из персонажей кинофильма; я внимательно слежу за ходом событий, но повлиять на него не в состоянии. «Это судьба», — казалось, шептал мне на ухо чей-то голос, и я, повинуясь ему, выпустил вожжи из своих рук. И вот сейчас Джекоб своими идиотскими вопросами вновь бередил душу. Он заставлял меня оглядываться на случившееся, смотреть на эту розовую от крови воду, сочившуюся с потолка, сознавать, что это творение рук моих. Однако я тут же прогнал прочь эту назойливую мысль, вызвав на ее место бурный всплеск негодования в отношении брата, который сидел на стульчаке — толстый, пассивный, смеющий осуждать меня, в то время как именно его безрассудные поступки, продиктованные паникой и природной тупостью, толкнули меня на преступления.

— Ничего подобного не произошло бы, если бы ты не выстрелил в Лу, — сказал я.

Джекоб поднял голову, и я с ужасом увидел, что он плачет. Слезы ручьями текли по его щекам, и зрелище это наполнило меня сожалением и раскаянием: не надо было говорить с ним так резко.

— Я спасал тебя, — проговорил он срывающимся голосом и отвернулся, пряча от меня лицо.

— Не надо так, Джекоб. Пожалуйста.

Он промолчал. Плечи его сотрясались от беззвучных рыданий. Одной рукой он прикрывал глаза. Другая, в которой были зажаты очки, лежала поверх ботинок Сонни, на колене.

— Сейчас не время расслабляться. Нам еще предстоят беседы с полицией, репортерами…

— Я в порядке, — на одном дыхании выпалил он.

— Мы должны быть максимально собранны.

— Это просто… — начал было Джекоб, но не нашел подходящих слов, чтобы закончить фразу. — Я убил Лу, — всхлипнул он.

Я пристально посмотрел на него. Джекоб начинал меня беспокоить. Я уже живо представил себе, как, в случае малейшей оплошности одного из нас, все выплывет наружу.

— Нужно идти, Джекоб. — Я встал. — Мы должны вызвать полицию.

Он глубоко вздохнул, задержал на мгновение дыхание, потом надел очки и с трудом поднялся. Лицо его было мокрым от слез, подбородок дрожал. Я взял у него парку и ботинки Сонни и отнес их в прихожую, в стенной шкаф.

Гостиная лежала в руинах. Кофейный столик рассыпался, телевизор взорвался. Из дыр в кушетке вылезли огромные пушистые, белые лохмотья, похожие на нарисованные детской рукой облака.

Джекоб забыл свое ружье в ванной, так что мне пришлось вернуться за ним. Брат ходил за мной по пятам, как верный пес. Он опять начал плакать, и от этих жалобных всхлипываний у меня сводило живот и кружилась голова, так что возникало ощущение, будто я падаю с верхнего этажа.

Я открыл входную дверь.

— Иди к машине, — сказал я. — Вызывай полицию по радио.

— Полицию? — словно издалека, донесся его голос. Я поежился. По взмокшей от пота спине пробежал озноб. Я застегнул куртку. Как и перчатки, она тоже пропахла порохом.

— Ты должен притвориться, что сильно напуган, — пояснил я. — Как будто ты увидел, как я выстрелил в Лу, и вместо того, чтобы бежать в дом, бросился обратно к машине.

Джекоб, обмякший и безвольный, опять уставился на тело Лу.

— Не вдавайся в подробности, просто скажи, что слышал стрельбу. Попроси прислать «скорую» и на этом разговор заканчивай.

Он кивнул, но не двинулся с места. Слезы по-прежнему сочились из его глаз, струились по щекам, падали на перед куртки, и ткань постепенно становилась темной.

— Джекоб, — позвал я брата.

Он вскинул голову и взглянул на меня. Потом медленно вытер щеку тыльной стороной ладони.

— Отныне нам надо быть предельно осторожными. Мы должны как следует подумать, прежде чем что-то сказать или что-то сделать.

Джекоб опять кивнул, сделав еще один глубокий вдох.

— Я в порядке, — сказал он. И вышел за дверь. Когда он уже спускался с крыльца, я окликнул его.

Я остановился в дверях — на том самом месте, где стоял Лу, когда в него выстрелил Джекоб.

— Не забудь свое ружье.

Я протянул его брату, тот нехотя взял его из моих рук. Я вдруг подумал о том, что до сих пор стою над пропастью. И, чтобы переступить через нее, мне придется сделать последний, четвертый шаг.

Глядя вслед неуклюже ковыляющему по скользкой дорожке Джекобу, я притянул к себе ружье и щелкнул затвором, загоняя в ствол последний патрон.

Как брату я простил Джекобу и то, что он разболтал Лу про Педерсона, и то, что солгал мне насчет Сонни, сидевшего в машине, но простить ему слабость я не мог. Сейчас я воочию убедился в том, что слабость эта, пожалуй, пострашнее жадности и тупости Лу. Мне было ясно, что Джекоб, начни его допрашивать сегодня ночью, непременно сломается; он признается и выдаст меня. Доверять ему я больше не мог.

Я окликнул его. Перипетии сегодняшнего вечера измотали меня до предела, и это в какой-то мере облегчало мою задачу.

— Джекоб, — снова крикнул я негромко.

Он обернулся. Я стоял в дверях, целясь в него из ружья Лу.

Ему хватило мгновения, чтобы осознать, что происходит.

— Извини, — сказал я.

Растерянный, он склонил голову набок, став похожим на гигантского попугая.

— Я не собирался этого делать, но вынужден.

Он словно окаменел. Смысл моих слов дошел до него не сразу.

— Я никому не проговорюсь, Хэнк, — пробормотал он.

Я покачал головой.

— Ты сломаешься, Джекоб. Я это знаю. Ты не можешь жить с сознанием столь тяжкого греха.

— Хэнк… — В его голосе уже звучали нотки мольбы. — Я же твой брат.

Я кивнул головой. Крепче сжав ружье, я чуть приподнял его прицеливаясь. Но не стрелял. Я ждал. И дело не в том, что я колебался — я знал, что обратного пути нет, — и все-таки меня не покидало чувство, будто я, решаясь на этот роковой шаг, упускаю из виду нечто важное. И кроме того, мне казалось, что непременно должно случиться что-то еще.

Внезапно из темноты, бренча металлическим ошейником и бешено виляя хвостом, вынырнул Мэри-Бет. Пес подбежал к Джекобу и стал тереться о его ноги, выпрашивая ласку. Потом бросился ко мне.

Джекоб, заметив, что я отвлекся, быстро вскинул ружье и нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок. Патронник был пуст. Когда-то Джекоб загнал в него лишь одну пулю — было это в канун Нового года, когда история эта только-только начиналась, и начиналась с того, что мы пустились в погоню за лисицей. На лице брата застыла скорбная улыбка. И он, как мне показалось, еле заметно пожал плечами. Я выстрелил ему в грудь.

Прежде чем вызывать полицию, я прошел в дом помочиться. В ванной комнате пол был залит водой. Она просочилась сквозь потолок уже во многих местах и капала, словно моросящий дождик. На штукатурке появился светло-коричневый налет.

Я подобрал с крыльца вещи Сонни, отнес их в спальню и бросил там в воду возле кровати. Потом поднял с пола пистолет и, вытерев его насухо о куртку, положил обратно в ящик.

Вновь спустившись вниз, я вытащил из своего кармана оставшиеся патроны и запихнул их в карман к Лу. Ружье я оставил на полу, возле его плеча. Выражение лица Лу не изменилось. Лужа крови доползла уже до гостиной и подбиралась к ковру.

Сонни не погасил дома свет, так что мне пришлось спешно возвращаться к его трейлеру и гасить лампы. Заодно я повесил халат Ненси в шкаф в спальне и оставил тюбик ее губной помады на умывальнике в ванной.

Подъехав к дому Лу, я поискал взглядом собаку, но она исчезла — по-видимому, испугалась выстрела.

С полицией я связался из машины, которую припарковал на подъездной аллее. Передавая по радио сообщение, я старался быть предельно лаконичным. В голосе моем звучала паника. Я назвал адрес, сказал, что слышал стрельбу. На вопросы диспетчера я отвечать не стал. «Мой брат», — лишь вымолвил я и всхлипнул. Потом отключил радио. Что ж, все прошло гладко, я был вполне убедителен, и это придало мне уверенности.

«Прозвучало правдоподобно, — сказал я самому себе, — пожалуй, сработает».

Я вытащил из кармана рубашки диктофон и в последний раз прослушал пленку. Жутко было сидеть вот так в кабине грузовика, слушать голоса Лу и Джекоба и сознавать, что оба они мертвы. Я не дослушал пленку до конца, стер запись и засунул магнитофон под сиденье.

Какое-то время я еще посидел в машине, потом выбрался наружу и пошел по дорожке к дому. Я хотел, чтобы в момент прибытия «скорой» меня застали возле брата — на коленях, держащим в руках его безжизненное тело.

Я позвал Мэри-Бет, но пес так и не откликнулся. Несколько минут я простоял на дорожке, дрожа от холода и прислушиваясь, не позвякивает ли поблизости ошейник собаки. Свои перчатки я спрятал вместе с диктофоном и надеялся, что, пока стою на улице, запах пороха, которым пропиталась куртка, успеет выветриться.

Вскоре я смог различить мигающие огни «скорой» — красные, белые, они еще были далеко, почти у самого горизонта, но приближались очень быстро. И в тот же миг Джекоб протянул руку и схватил меня за щиколотку — грубо, властно. Мне пришлось взбрыкнуть пару раз, чтобы высвободить ногу.

Из груди его вырвался слабый клокочущий звук. Я догадался, что это был предсмертный хрип.

Я склонился над телом Джекоба, держась на некотором расстоянии, чтобы он больше не смог до меня дотянуться. Куртка его была порвана и пропиталась кровью. Краем глаза я различил на дороге огни — они приближались тихо, без сопровождения сирен; две машины, что двигались с востока, были еще довольно далеко; одна же — приближавшаяся с юга — казалась значительно ближе.

Джекоб силился приподнять голову, но безуспешно. Взглядом он попытался отыскать меня, но глаза его, на мгновение прояснившиеся, вновь заволокло мутной пеленой. Очки валялись рядом, на дорожке.

Теперь я уже отчетливо слышал шум мотора бешено мчавшейся санитарной машины.

— Помоги мне, — судорожно глотая воздух, произнес Джекоб.

Он повторил это дважды.

Потом потерял сознание.