Через четыре дня я привез Сару и ребенка домой. Малышка родилась здоровой и крепенькой. Она весила девять фунтов, и на шейке, ручках и ножках у нее были маленькие складочки.

По дороге домой мы придумали малышке имя. Мы решили назвать ее в честь бабушки Сары по линии отца – Амандой.

Когда мы вошли в дом, мне сразу же бросилось в глаза то, в какое состояние пришел дом за столь недолгое отсутствие Сары. Оказалось, что я совершенно неспособен следить за домом и поддерживать в нем чистоту и порядок – в раковине лежала целая куча грязной посуды, по комнатам были разбросаны газеты, в сливе ванной застрял клок волос, а о пыли на полках и столе я и не говорю.

Жену и дочь я сразу отвел наверх, в спальню. Аманду я положил в приготовленную для нее кроватку, которую поставил у окна. Сара прилегла на кровать и наблюдала за тем, как я укладываю малышку.

Кроватка, в которую я укладывал Аманду, была та самая, которую отец привез нам за неделю до несчастного случая. Когда-то это была наша с Джекобом кроватка. Отец сам сделал ее для нас.

Потом я спустился вниз, приготовил Саре чай и тосты и принес завтрак на подносе. Пока она ела, мы немного поговорили. Говорили мы, конечно, об Аманде – о том, как она кричала, когда была голодна, о том, как она смешно отдергивала ножку, когда ее щекотали за пяточку, о ее нежно-голубых глазах. Еще мы говорили о больнице. Сара рассказывала о ночной дежурной медсестре, о ее туфлях, которые скрипели так, будто в них была вода, и об утренней дежурной, очень милой девушке, которая смешно шепелявила, поэтому старалась как можно реже называть Сару по имени. Еще Сара рассказала о докторе, у него между передними зубами была большая щель, и он почему-то никак не мог запомнить, что Аманда девочка.

Во время разговора я стоял у кроватки и смотрел, как спит ребенок. Малышка лежала на спине, повернув головку к окну и согнув крошечные ручки в локотках. Девочка не шевелилась, и я еле сдерживался, чтобы не дотронуться до нее, чтобы убедиться, что она жива.

Сара уже доела тосты и допила чай, но все продолжала говорить, как будто все эти четыре дня она провела, сочиняя разные истории, чтобы потом рассказать их мне. Слушая ее, я улыбался и кивал. Вдруг Сара сама прервала свой рассказ и спросила:

– Это Джекоб?

Я выглянул в окно.

У нашего дома стояла машина брата.

Я спустился вниз, поздоровался с ним и пригласил зайти. Джекоб сказал, что у него нет времени и он просто заехал привезти ребенку подарок.

Джекоб протянул мне подарок, завернутый в розовую упаковочную бумагу:

– Это плюшевый мишка.

Джекоб не выключил двигатель машины. Мери Бет сидел на заднем сиденье и смотрел на нас. Когда я только открыл дверь, он гавкнул один раз и ткнулся мокрым носом в стекло.

– Пойдем, посмотришь на нее, – предложил я. – Ненадолго. Она наверху.

Джекоб покачал головой и сделал шаг назад, как будто боялся, что я могу толкнуть его. Теперь он стоял на самом краю крыльца.

– Нет, – сказал он. – Я потом еще заеду. Не хочу беспокоить Сару.

– Да ты не побеспокоишь, – ответил я и переложил мишку из одной руки в другую.

Джекоб снова покачал головой. Повисла неловкая пауза. Мне показалось, что Джекоб думает, что бы сказать напоследок.

– Вы уже выбрали имя? – наконец, спросил он.

– Аманда, – ответил я.

– Хорошее имя.

– Это в честь бабушки Сары. В переводе с латинского означает – достойная любви.

– Мило, очень. Мне нравится, – добавил Джекоб.

Я кивнул:

– Может, все-таки зайдешь?

Джекоб снова покачал головой и уже было направился к машине, но остановился.

– Хэнк, я хотел… – начал он и запнулся.

– Что?

– Можешь одолжить мне денег?

Я нахмурился.

– Сколько? – поинтересовался я.

Джекоб положил руки в карманы, опустил голову и сказал:

– Сто пятьдесят.

– Сто пятьдесят долларов? – удивленно переспросил я.

Джекоб кивнул.

– Зачем тебе столько денег, Джекоб?

– Мне надо заплатить за жилье. Пособие по безработице я получу только на следующей неделе, а деньги нужны сейчас.

– А когда ты вернешь?

Джекоб пожал плечами:

– Я надеялся, что ты просто потом вычтешь из моей доли денег.

– Ты ищешь работу?

– Нет, – ответил Джекоб, который, кажется, был даже удивлен этим вопросом.

– Ты даже не пытаешься? – снова спросил я, стараясь скрыть осуждающую интонацию.

– А зачем? – сказал он, и, немного помолчав, шепотом добавил: – Луи сообщил, что ты согласился разделить деньги.

Я молча уставился на Джекоба, пытаясь обдумать его слова. Я понимал, что не могу сказать Джекобу, что я не собираюсь отдавать им их доли до лета – тогда он объявит это Луи, а я не был готов к такому повороту событий. Но если я решил ничего не говорить, тогда у меня не было никаких причин, по которым я мог бы отказать Джекобу в его просьбе дать в долг.

Пока мы разговаривали, вокруг фургона уже собралось целое облако выхлопного газа. Ни в одном доме по нашей улице не горел свет, как будто все они были заброшены. Это был день вывоза мусора, поэтому на дороге, напротив каждого дома лежали мешки.

– Подожди, – сказал я. – Я поднимусь наверх, возьму чековую книжку.

Сара разворачивала плюшевого мишку, пока я выписывал Джекобу чек. Малышка спокойно спала в кроватке.

– Она неновая, – шепотом сказала Сара. В ее голосе послышалась нотка брезгливости.

Я подошел и посмотрел на игрушку. На первый взгляд с мишкой все было в порядке – я не увидел ни дырок, ни пятен, глазки были на месте, пахло от игрушки тоже вполне хорошо, но тем не менее выглядел медвежонок все-таки поношенным. У него был темно-коричневый, почти черный мех. На его спинке был заводной ключик.

Сара повернула ключик, и, когда она отпустила его, мишка запел:

Как только я услышал эту песню, я сразу же понял, почему мишка выглядел старым.

– Это был его мишка, – пояснил я.

– Джекоба?

– Да, когда он был маленький.

Медвежонок все еще пел.

Сара поднесла мишку к лицу и начала снова внимательно его рассматривать.

Постепенно музыка становилась все тише и тише, мелодия играла все медленнее и медленнее. Уже начало казаться, что каждая нота звучит отдельно.

– Наверно, это мило с его стороны, – произнесла Сара и понюхала игрушку.

Я скомкал листок бумаги и бросил его в мусорную корзину для бумаг.

– Интересно, где Джекоб хранил его все это время?

– Он поднимется?

– Нет, – ответил я, подходя к двери. – Он торопится.

Сара снова завела мишку.

– А что за чек? Для кого? – спросила она.

– Для Джекоба, – сказал я, обернувшись уже с порога.

– Он берет у тебя в долг?

На этот вопрос я уже не ответил.

Когда я поднимался обратно, я услышал, что малышка начала плакать. Сначала она как будто тихонько кашлянула, потом проворковала что-то, совсем как птичка, но как только я вошел в комнату, Аманда вдруг закричала в полный голос.

Я подошел к кроватке, взял малышку на руки и поднес к нашей кровати. Когда я брал ее на руки, Аманда начала кричать еще громче. Личико у девочки покраснело, она вся напряглась, как будто вот-вот лопнет.

Когда я взял ее на руки, я удивился ее весу. Я никогда не думал, что ребенок может быть таким тяжелым. У меня создалось впечатление, что малышка даже отекла, она была настолько тяжелой, как будто была наполнена водой. Головка у Аманды была тоже такая большая, что, казалось, занимала половину всего тела малышки.

Сара вытянула руки и взяла ребенка.

– Чччч, Аманда, тише, чччч, – зашептала она.

Плюшевый мишка сидел рядом с ней. Его лапки оказались как раз рядом с малышкой, как будто он хотел погладить и успокоить Аманду.

Сара одной рукой держала малышку, а другой быстро расстегнула пижаму и достала левую грудь.

Я отвернулся, подошел к кроватке и посмотрел в окно. Честно говоря, кормление грудью произвело на меня не очень хорошее впечатление. Мысль о том, что ребенок высасывает молоко из Сары, была мне неприятна. Это казалось мне неестественным, даже противным и вызывало ассоциации с пиявками.

На улице никого не было. Джекоб уже уехал. День был тихий и морозный, как будто срисованный с красивой зимней картинки. Снег блестел на ярком солнце, деревья отбрасывали четкие тени. С крыши гаража свисали длинные сосульки, и я подумал, что надо будет их сбить.

Когда я перевел взгляд от сосулек на саму крышу гаража, к своему удивлению, я увидел, что на ней сидела большая черная птица. Я непроизвольно поднял руку и дотронулся до лба.

– На гараже сидит ворона, – заметил я.

Сара ничего не ответила. Я еще раз потрогал лоб. Он был абсолютно гладким – от шишки не осталось и следа.

Я слышал, как ребенок чавкал. Сара сидела не шевелясь.

Примерно через минуту Сара позвала меня:

– Хэнк?

Я смотрел, как ворона расхаживала по крыше.

– Да? – ответил я.

– Пока я была в больнице, я придумала план.

– План?

– Да, чтобы быть уверенными, что Луи ничего не расскажет.

Я обернулся. На полу лежала моя тень, похожая на огромного монстра. Она была во всю комнату – голова напомнила большую тыкву, прикрепленную к плечам.

Сара сидела, склонившись над Амандой, улыбаясь и с умилением наблюдая за ребенком. Малышка не обращала на маму никакого внимания – она жадно сосала молоко. Когда Сара посмотрела на меня, улыбка вдруг исчезла с ее лица.

– Это, конечно, может показаться глупым, – добавила она, – но если мы все сделаем правильно, это должно сработать.

Я подошел к жене и сел на кровать. Сара снова повернулась к Аманде и осторожно погладила ее по щечке.

– Наша малышка проголодалась, да? – шепотом сказала она. Аманда энергично работала губками.

– Ну, так что ты придумала? – поторопил я Сару.

– Тебе надо сделать запись с его признанием в убийстве Педерсона.

Я с удивлением посмотрел на жену, не понимая, что она хочет сказать, и переспросил:

– О чем ты?

– Это и есть мой план. По-моему, это единственный способ вернуть Луи под наш контроль, – ответила Сара и улыбнулась так, будто гордилась своим планом.

– Ты что, шутишь?

– Конечно нет.

– С чего он будет признаваться в том, что не совершал?

– Вы с Джекобом пригласите его выпить. И устроите все так, чтобы Луи напился. А потом привезете его домой и начнете шутить по поводу признания в убийстве. Придумаете какую-нибудь игру – например, будете по очереди повторять признание, сначала ты, потом Джекоб, а когда очередь дойдет до Луи, ты запишешь его слова на диктофон.

Сначала я подумал, что раз Сара так уверенно говорит, то в ее плане должна быть какая-то логика, но, подумав и тщетно попытавшись найти ее, я сказал:

– Нет, думаю, у этого плана нет ни единого шанса на осуществление. Это абсурд.

– Джекоб поможет тебе. В этом-то и дело. Только он сможет подбить на это Луи.

– Ну, даже если нам удастся добиться от Луи признания, в чем я очень сомневаюсь, это нам никак не поможет. Никто в это не поверит.

– А это и не важно, – сказала Сара. – Нам просто надо напугать Луи. Я думаю, что, если мы запишем его слова, а потом дадим ему прослушать кассету, у него не будет другого выхода, как снова подчиниться нам.

Аманда наелась и перестала сосать. Сара взяла полотенце с ночного столика, положила его себе на плечо и дала малышке отрыгнуть.

Сара накинула пижаму на грудь, но застегиваться не стала. Эту пижаму я подарил ей на Рождество. Раньше Сара не носила ее из-за беременности, так что сегодня я видел ее в первый раз в этой фланелевой белой с маленькими зелеными цветочками пижаме. Я помню, как покупал ее на ярмарке в Толедо, помню, как упаковывал ее в коробку в канун Рождества и как Сара, еще с огромным животом, открывала ее утром. Мне казалось, что все это было очень давно. С тех пор столько всего прошло, многое изменилось – я лгал, крал, убивал. Одна мысль о том, как мы изменились с тех пор, когда мы вместе открывали подарки, сидя под елкой, у камина, а теперь мы находились в спальне и думали, как шантажировать Луи, чтобы напугать его и заставить замолчать, приводила меня в ужас.

– Понимаешь, надо убедить Луи в том, что вы с Джекобом так же можете обвинить его в убийстве Педерсона, как и он вас. А если ты его заставишь понять еще и то, что Джекоб на твоей стороне, то он никогда не рискнет пойти в полицию.

– Сара, это глупо.

Сара подняла глаза с ребенка на меня и спросила:

– А почему бы не попытаться? Хуже-то от этого не будет.

– Джекоб не захочет помогать мне.

– Тогда тебе придется заставить его. Без него ничего не выйдет.

– Ты хочешь, чтобы я заставил его предать лучшего друга.

– А ты его брат, Хэнк. Он сделает это, если ты докажешь ему, насколько это важно. Надо сделать так, чтобы он боялся Луи так же, как и мы.

Сара снова посмотрела на меня и убрала с лица волосы. Я заметил, что вокруг глаз у нее были синие круги. Саре явно надо было выспаться.

– Луи не успокоится после того, как получит деньги. Он будет шантажировать и мучить нас всю жизнь. Единственный способ его остановить – это напугать.

– Хочешь сказать, что кассета напугает его?

– Конечно.

На это я ничего не ответил. Честно говоря, я даже представить себе не мог, что Луи признается в убийстве, даже в шутку и в нетрезвом уме.

– По крайней мере, попробовать стоит, Хэнк. Мы же ничего не теряем.

Да, конечно, она права или, по крайней мере, было похоже на то. Но откуда я мог знать, к чему приведет этот ее простой план? Тогда я не видел в ее предложении ничего рискованного: если бы ее план сработал, мы были бы спасены, а если нет – мы просто остались бы в том же положении, что и раньше.

– Хорошо, – сказал я. – Я поговорю с Джекобом. Посмотрим, смогу ли я его убедить.

На следующий день я взял на работе выходной, чтобы помочь Саре с ребенком.

Днем, когда они обе спали, я съездил в специализированный магазин в Толедо и купил диктофон.

Я сказал продавцу, что мне нужен маленький диктофон, простой в управлении и с минимальным набором функций. Я объяснил, что мне нужен диктофон для работы, чтобы посетители или компаньоны могли записывать необходимые сообщения, когда меня не будет на рабочем месте. В итоге консультант подобрал мне отличный вариант – диктофон был меньше колоды карт, так что его можно было незаметно положить в карман рубашки. Кроме того, кнопки у него были довольно большими, так что я мог спокойно нащупать нужную, даже не доставая диктофон из кармана.

Когда я вернулся домой, Сара и малышка все еще спали. Я заглянул в спальню, проверил их и сразу пошел в ванную, чтобы опробовать покупку, посмотреть перед зеркалом, не виден ли диктофон в кармане рубашки, и потренироваться нажимать кнопку записи. Я проделал это несколько раз, после чего убедился в том, что диктофон можно включить совершенно незаметно. Луи ничего не должен был даже заподозрить.

Чуть позже, когда Сара проснулось, я испытал диктофон на ней. Она лежала в кровати, держа на руках Аманду.

– Что ты хочешь первым купить на наши деньги? – спросил я и осторожно дотронулся до кармана на груди, чтобы включить диктофон. Хотя Сара смотрела на меня, она не поняла моего движения.

Она закусила губу, придумывая, что же хочет купить. В тишине шум диктофона был еле слышен.

– Бутылку шампанского, – сказала она. – Хорошего шампанского. Мы выпьем его, немного опьянеем, а потом займемся любовью на деньгах.

– На деньгах?

– Да, – ответила Сара, улыбаясь, – мы разложим их по полу, и у нас получится кровать из стодолларовых купюр.

Когда она договорила, я вынул из кармана диктофон и перемотал на начало.

– Смотри, что я купил, – сказал я и протянул диктофон Саре.

– Он работает?

– Нажми на кнопку.

Сара нашла кнопку и нажала на нее.

– …Бутылку шампанского, – повторил ее голос. Запись была качественной, все было прекрасно слышно. – Хорошего шампанского. Мы выпьем его, немного опьянеем…

В четверг около половины шестого вечера я позвонил Джекобу из магазина и предложил сходить на кладбище и наконец-то выполнить обещание, которое мы давали отцу. Сначала Джекоб отказался, сославшись на занятость, но в конце концов мне все же удалось его уговорить. Мы договорились встретиться без четверти шесть на улице, напротив «Рекли».

Когда я вышел из магазина, Джекоб уже ждал меня вместе с Мери Бет.

Брат выглядел более полным, чем обычно. Мне показалось, что у него припухло лицо. Куртка сидела так натянуто, что он даже не мог опустить руки, так и держал их, немного приподняв в стороны, как туго набитая кукла.

Солнце уже село, и на улице было темно. Уличные фонари светили тусклым желтым светом, который местами падал на дорогу и слегка освещал ее. Мимо проехала пара машин, у аптеки стояла кучка подростков. Они громко разговаривали и смеялись.

Мы с Джекобом перешли дорогу и направились к храму Святого Иуды. Подойдя к храму, мы свернули на кладбище. Мери Бет бежал впереди.

– Я думал о деньгах, – сказал Джекоб, – может, нам было суждено найти их.

– Суждено? – спросил я.

Джекоб кивнул. Всю дорогу он ел шоколадный торт. Прожевав очередную порцию, он ответил:

– Столько всего могло произойти не так. Мы вообще могли бы и не найти их. Нам просто повезло. То есть я хочу сказать, что похоже на то, что мы были избраны, понимаешь? Нам было суждено получить эти деньги и воспользоваться шансом.

Я улыбнулся. Его мысли показались мне похожими на рассуждения настоящего романтика.

– Что, например, могло произойти не так?

– Да все. Например, если самолет пролетел бы на милю дальше и упал бы на какой-нибудь открытой местности и его сразу бы обнаружили. Или если бы лиса не перебежала дорогу перед нашей машиной и мы бы не врезались в сугроб. Или если бы Мери Бет не оказался в машине и он бы не помчался за лисой, или если бы лиса не побежала рядом с самолетом… Мы бы никогда не нашли его. Если бы ты, осмотрев пилота, оставил мешок внутри или просто не заметил бы его, мы бы тогда и не подозревали о деньгах, вернулись бы в город и рассказали бы о случившемся шерифу. И это далеко не полный список того, как могли бы развиваться события.

Пока Джекоб говорил, мы уже подошли к калитке, за которой начиналось кладбище. Калитка выполняла чисто декоративные функции, никакого забора рядом не было, она просто преграждала тропинку. Мы остановились, не решаясь идти дальше.

Пес принюхался, потом поднял лапу, пометил калитку и первым пробежал через нее.

– Но почему все-таки ты думаешь, что это была судьба? – спросил я Джекоба. Честно говоря, все произошедшее больше напоминало мне просто счастливую случайность, удачу, и, признаться, мне стало немного не по себе, когда Джекоб перечислил те вещи, которые произошли, по его мнению, явно для того, чтобы мы нашли самолет. Я никак не мог избавиться от мысли, что в конце концов все в жизни взаимозависимо, что существует некий баланс, который всегда соблюдается: к примеру, если у нас сейчас есть какие-то трудности и фортуна отворачивается от нас, то рано или поздно все непременно будет хорошо.

– А разве ты не видишь, это же очевидно? – ответил Джекоб. – Слишком все сложно, чтобы быть простой случайностью. Все больше похоже на то, что кто-то будто подвел нас к самолету, направил нас на этот путь.

– Господь? – поинтересовался я, улыбнувшись, и показал на Церковь.

Джекоб пожал плечами.

– А почему бы и нет, – заметил он.

– А что тогда с Педерсоном? Это тоже было частью великого плана потусторонних сил?

Джекоб уверенно кивнул:

– Конечно. Если бы он оказался там в другой день или в другое время, он бы нашел самолет, увидел бы наши следы и нас бы сразу же вычислили.

– Но тогда зачем было вообще высшим силам приводить его туда? Если кто-то и действительно составил этот план, то не проще бы было вообще не подвергать нас опасности и не ставить на наш путь Педерсона?

Джекоб задумался над моими словами. Он доел торт, облизал фольгу, скомкал ее и бросил в снег.

– Может быть, это имеет значение для того, что еще не произошло, – сказал он. – Для того, чего мы еще не знаем.

На это я ничего не ответил. Я никогда раньше не слышал таких философских мыслей из уст брата. Признаться, меня это очень удивило.

– Я уверен, что все еще продолжается, – добавил Джекоб. – Хэнк, разве ты не видишь, что все события происходят в определенной, как будто заранее спланированной последовательности. Все, что происходит, играет нам на руку.

Сказав это, Джекоб улыбнулся. Он, кажется, был в отличном настроении, и это почему-то очень меня раздражало. Создавалось впечатление, что Джекоб совершенно не понимал, что у нас есть очень серьезные проблемы.

– Значит, ты счастлив, что мы нашли деньги, да?

Джекоб задумался. Мне показалось, что мой вопрос смутил брата.

– А ты? – спросил Джекоб вместо ответа.

– Я тебя спросил первый.

Он помолчал несколько секунд, потом кивнул и серьезным тоном ответил:

– Конечно. Без сомнения.

– Почему?

На этот вопрос Джекоб ответил сразу, как будто уже много раз об этом думал:

– Я смогу выкупить родительскую ферму.

Когда Джекоб говорил это, он смотрел на меня, как будто ждал какой-нибудь ответной реакции, но я молчал. Через несколько минут я собирался попросить брата предать его единственного друга и подумал, что это не самый подходящий момент, для того чтобы напоминать Джекобу, что ему нельзя оставаться в Ашенвилле.

– Я смогу завести семью, – продолжил Джекоб. – Раньше я не мог себе этого позволить. Я найду себе девушку, как Сара и…

– Как Сара? – удивленно переспросил я.

– Да, такую же инициативную и смелую. Мне, как и тебе, нужна именно такая женщина. Когда вы познакомились, ты был слишком стеснителен, а Сара взяла инициативу в свои руки.

Признаться, меня удивили слова Джекоба, но в то же время я прекрасно понимал, что он прав. Я кивнул, и Джекоб продолжил свои рассуждения:

– А без денег никто ко мне и не подойдет и уж тем более не захочет проявлять инициативу и выходить за меня замуж. Я толстый, – сказал Джекоб и похлопал себя по животу, – и бедный. Если бы ничего не изменилось, я бы так и состарился в одиночестве. Но теперь я богатый, а это все меняет. Кто-нибудь точно захочет выйти за меня, хотя бы из-за денег.

– Ты хочешь, чтобы женщина была с тобой только из-за твоих денег?

– У меня никогда никого не было, Хэнк. Ни разу в жизни. И если сейчас у меня появится девушка, я не буду думать о том, из-за чего она рядом со мной. Я не гордый.

Я облокотился на калитку, слушая Джекоба. Он говорил абсолютно серьезно. В его голосе не было ни капли иронии. Сейчас брат говорил мне правду… холодную и голую… как кость, торчащая из плоти… Так виделась Джекобу его собственная жизнь.

Я даже не знал, как реагировать на эти признания. Думая о его словах, я опустил взгляд.

– А что с Мери Бет? – спросил я.

Джекоб поправил очки и заглянул через калитку.

– Он там.

– Она умерла?

– Умерла? – переспросил Джекоб. – Как это умерла? Мери Бет только что был здесь, ты же видел.

– Я не про собаку. Мери Бет Шеклетон, из колледжа.

Джекоб нахмурился:

– Думаю, она вышла замуж. Последнее, что я слышал о ней, это то, что она переехала в Индиану.

– Она ведь любила тебя и без денег, да?

Джекоб рассмеялся и покачал головой.

– Я никогда тебе не рассказывал правды, Хэнк. Мне всегда было очень стыдно, – говорил Джекоб, стараясь не смотреть на меня. – Она просто посмеялась надо мной. Поспорила с друзьями. На сто долларов. Все думали, что она ни за что не продержится со мной и месяца… а она продержалась… И выиграла спор.

– И ты знал об этом?

– Все знали.

– И ты встречался с ней, несмотря на это?

– Это было не так уж и плохо, как кажется. Она была довольно мила со мной. Мы даже никогда не целовались и не дотрагивались друг до друга… мы просто гуляли вместе и много разговаривали. А когда прошел месяц, она даже перестала здороваться со мной при встрече…

Я был шокирован этим откровением.

– И после всего этого ты назвал в ее честь собаку?

Джекоб пожал плечами и грустно улыбнулся.

– Мне понравилось это имя.

Вся эта история казалась мне какой-то до глупости абсурдной. Мне было жалко брата… и стыдно за него.

Где-то вдалеке послышался шум машины. Мы с Джекобом прислушались. Вечер был очень тихим. Пес уже прибежал с кладбища и теперь сидел у калитки.

– Мне тридцать три, – снова заговорил Джекоб. – И я еще ни разу не целовал женщину. Это неправильно, Хэнк.

Я покачал головой. Признаться, я не знал, что говорить.

– Когда у меня будут деньги, все изменится. Все будет хорошо. И меня абсолютно не волнует, что кто-то полюбит меня только из-за денег. Пусть так.

После этого разговора мы некоторое время молчали. Нам стало как-то неловко находиться друг с другом, будто появилась какая-то пелена смущения… и она, как густой туман, встала между нами.

Наконец, я открыл калитку, и мы вошли на кладбище. Мери Бет бежал рядом.

– Жутковато здесь, да? – громко спросил Джекоб, как будто пытаясь прогнать страх своим уверенным голосом. Потом он завыл, как привидение, и рассмеялся, стараясь превратить все в шутку.

Однако он прав. Было действительно как-то жутко. В церкви было темно и пусто. Небо затянуло тучами, и звезд не видно. Только блеклый свет луны, пробивающийся сквозь темные облака, слегка освещал наш путь. Свет едва мерцал, и наши тени были практически неразличимы. Могилы казались покрытыми кромешной темнотой… Мне даже почудилось, что эта мгла какая-то густая, совсем как вода… И когда мы шагнули за калитку, у меня появилось ощущение, что мы шагнули в темное озеро.

Мери Бет убежал куда-то вперед, и я уже не видел пса, только слышал, как побрякивал его ошейник.

Могилы родителей мы нашли по памяти, тусклый лунный свет практически не помогал нам. Мать и отец были похоронены в самом центре кладбища, справа от тропинки. Мы с Джекобом дошли до места, и остановились около памятников – простых гранитных плит – на которых были написаны имена и даты рождения и смерти наших родителей.

Джекоб Хансел Митчелл

декабрь 31, 1927 – декабрь 2, 1980

Джозефина МакДоннел Митчелл

май 5, 1930 – декабрь 4, 1980

Вдвойне сильна наша скорбь

Рядом с могилами родителей оставалось два пустых места. Отец незадолго до своей смерти купил на кладбище четыре места, чтобы быть уверенным в том, что когда-нибудь мы все будем похоронены вместе.

Я молча стоял у могилы и смотрел на памятник, но я не думал о родителях, не вспоминал их при жизни, не размышлял о том, что их уже нет в живых. Сейчас я думал о Джекобе. Я думал о том, как правильно рассказать ему о нашем с Сарой плане насчет Луи. Именно поэтому я настоял на том, чтобы в этот вечер мы пришли на кладбище: я хотел напомнить брату о семейных узах, связывающих нас.

Я подождал некоторое время. Я был одет в теплое пальто, под ним был костюм, но, несмотря на это, я продрог. Ледяной ветер дул по ногам, как будто толкал меня куда-то. Я перевел взгляд с могил на храм, потом на Джекоба, который стоял молча рядом со мной. Он казался сейчас таким большим и неподвижным, что в темноте напоминал огромную статую Будды. Мне вдруг стало интересно, о чем он думает… Может, о родителях, или о Мери Бет Шеклетон, или о своей судьбе и подарке, который она ему преподнесла, или о том, какие перспективы у него появятся, когда он получит деньги. А может, Джекоб вообще ни о чем не думал в эти минуты.

– Ты скучаешь по ним? – спросил я.

– По кому? – рассеянно переспросил Джекоб. У него был такой голос, будто я разбудил его.

– По маме и папе.

Джекоб немного помолчал. Он переступил с ноги на ноги, и я услышал, как заскрипел снег под его весом.

– Да, – ответил он. – Иногда.

Я замолчал, Джекоб продолжил говорить, как будто объяснял сам себе:

– Я скучаю по дому, скучаю по времени, когда ездил туда на выходные, чтобы поужинать с родителями, а потом поиграть с ними в карты и выпить. Я скучаю по разговорам с отцом. Он… он был единственным человеком, который слушал меня, когда я говорил. Больше таких людей нет.

И Джекоб замолчал. Я чувствовал, что он сказал не все, что хотел, поэтому я стоял молча, смотрел в небо и ждал, когда он договорит. На западе, над куполом церкви появилось два огонька, медленно движущихся навстречу друг к другу. Это были самолеты. На секунду мне показалось, что они вот-вот столкнутся, но они благополучно удалились в темноту. Конечно, это просто обман зрения, ведь на самом деле самолеты разделяли целые мили.

– Отец понял бы, что мы делаем, и поддержал бы нас, – сказал Джекоб. – Он понимал важность и ценность денег. Он говорил, что деньги – это «кровь жизни и основа счастья». – Джекоб повернулся ко мне: – Хэнк, а ты помнишь, как он это говорил?

– Только когда он уже терял ферму.

– А я хорошо помню. Только тогда эти слова казались мне такими простыми, что я никогда не придавал им значения. Знаешь, я ведь только недавно начал понимать их настоящий смысл. Я думал, что он говорил о том, что без денег нельзя купить еду, одежду или нельзя обогреть дом, а на самом деле смысл – совершенно в другом. Отец говорил о том, что без денег нельзя быть счастливым. И теперь я знаю, что он имел в виду. Он говорил о больших деньгах. Он говорил о богатстве.

– Но родители никогда не были богаты, – заметил я.

– Но и счастливы они тоже никогда не были.

– Никогда?

– Нет, особенно папа.

Я попытался вспомнить, когда мой отец был счастлив. Представил, как он смеется, но смеялся он, только когда был пьян. Больше я ничего вспомнить не смог.

– И чем меньше у них оставалось денег, тем печальнее и мрачнее они становились… и это продолжалось до тех пор, пока деньги совсем не закончились… И тогда они убили себя.

Я удивленно посмотрел на Джекоба. Самоубийство моих родителей – это была теория Сары, и я никогда не слышал, чтобы Джекоб говорил об этом.

– Откуда ты знаешь, – ответил я. – Они просто были пьяны. Это был несчастный случай.

Джекоб покачал головой:

– В ночь перед автокатастрофой, мне звонила мама. Она сказала, что просто хотела пожелать мне спокойной ночи. Она была пьяна. Знаешь, мама заставила меня пообещать ей, что когда-нибудь я женюсь и что я не умру в одиночестве, без собственной семьи.

Джекоб замолчал. Я тоже молчал и ждал, что он снова заговорит.

– И? – поторопил я брата, когда пауза слишком уж затянулась.

– А ты разве не понял? Она никогда до этого мне не звонила. Это был первый и единственный раз. Нам всегда звонил только отец. А мама позвонила мне в ту ночь, потому что знала, потому что они уже все решили, и она понимала, что больше никогда меня не увидит. И не услышит.

Я попытался осознать то, что Джекоб сообщил мне. Я изо всех сил старался найти какие-нибудь несоответствия и несовпадения в его рассказе. Нет, я не хотел верить в это.

– Если бы они решили покончить жизнь самоубийством, они бы выбрали другой способ, – сказал я. – Они бы не стали подвергать опасности других людей.

Джекоб покачал головой. Наверное, он уже думал об этом и был готов к такому вопросу.

– Они хотели, чтобы все выглядело как несчастный случай, – ответил он. – Отец знал, что для того, чтобы оплатить долги, нам понадобятся деньги, которые нам могла выплатить страховая компания за его жизнь. Это был единственный способ вернуть все долги. Ферма уже была заложена… у них не осталось больше ничего, за что можно было бы получить деньги… кроме их жизней…

– Но, Джекоб, они же могли убить водителя фургона, в который врезались. Если все так, как ты говоришь, почему они тогда просто не врезались в дерево?

– Тогда это было бы похоже на самоубийство. А они не хотели рисковать.

Я попытался представить родителей, сидящих в темной машине… как они ждали, когда на встречной полосе появится какая-нибудь машина. И когда на горизонте показались фары, отец завел свою машину, быстро сказал что-то на прощание матери и надавил на газ. Наверное, последними их словами были признания во взаимной любви… Потом они почувствовали сильный удар, шум… и все… все закончилось.

Я вспомнил, как представлял их смерть все эти семь лет. Я представил их пьяными, веселыми и смеющимися. В машине громко играла музыка, окна были приоткрыты, чтобы в салоне не было слишком душно… Им не было страшно до самого конца… Они даже не поняли, что произошло… просто увидели яркий свет фар и огромный, мчавшийся на них фургон… и все.

Думая об этом и принимая во внимание оба варианта, я пытался понять, что же больше похоже на правду. И я не знал, что выбрать.

– Почему ты раньше не говорил мне об этом? – спросил я.

Джекоб, немного помолчав, сказал:

– Я думал, что ты просто не хочешь этого знать.

Я кивнул. Да, Джекоб был прав. Даже сейчас я не хотел знать, не хотел принимать то, что брат только что рассказал мне. Тем не менее я понимал, что это, скорее всего, действительно правда. И с этим пониманием меня наполнили ужасно противоречивые чувства и мысли. Вначале во мне вдруг проснулась ревность – почему мама тогда позвонила Джекобу, а не мне. Потом удивление – как Джекобу удалось все эти годы держать все втайне от меня. Затем невыносимая грусть и сожаление – как мои родители оказались в такой ужасной ситуации, когда им пришлось пожертвовать собственными жизнями, ради того чтобы дети смогли расплатиться с их долгами.

Джекоб начал переступать с ноги на ногу, чтобы согреться. Я понял, что он уже хочет уйти.

– Джекоб, – сказал я.

Он повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза.

– Что?

Мери Бет пошевелился где-то в темноте, и на его ошейнике зазвенели наклепки, совсем как цепи маленького привидения.

– Сара знает о деньгах. Я рассказал ей после того, как Луи приходил искать их.

– Все в порядке, – ответил Джекоб. – Она, наверное, самый надежный человек из всех нас.

Я пожал плечами:

– Дело в том, что она боится Луи. Она боится, что он все-таки засадит нас за решетку за убийство Педерсона, – сказал я и махнул в сторону могилы нашей жертвы. Джекоб взглянул туда, куда я указал.

– Луи ничего такого не сделает. Он просто хочет быть уверен в том, что ты отдашь ему его долю. После этого он оставит тебя в покое.

– А я не собираюсь отдавать ему деньги. Мы с Сарой говорили об этом и решили, что не стоит этого делать.

Какое-то время Джекоб молча смотрел на меня.

– Ну, тогда мы посмотрим, блефует он или нет.

Я покачал головой:

– Этого нельзя допустить. Надо что-то предпринять, – сказал я.

– И что же?

Я рассказал ему о плане Сары. Джекоб молча выслушал меня. Когда я договорил, он спросил:

– А зачем ты все это мне рассказываешь?

– Мне нужна твоя помощь, – ответил я. – Без тебя этот план не сработает.

– Я не думаю, что все это надо делать. Луи не опасен, – сказал Джекоб.

– Он опасен, Джекоб. И всегда будет опасен.

– Он не…

– Нет, – перебил я брата, – я много думал об этом. Даже если мы отдадим ему его долю, он все равно не остановится. Он сможет обвинить нас в убийстве даже через десять лет, когда истратит все деньги. Я уверен, что он будет шантажировать нас и вымогать новые суммы.

Джекоб ничего не ответил.

– Ты хочешь постоянно жить с этим страхом? – спросил я. – Год за годом ты будешь бояться, что в один прекрасный день он найдет тебя и напомнит о нашем преступлении.

– Луи никогда этого не сделает.

– Он уже сделал это. Он шантажирует меня. И я уверен, что будет и дальше. А я не хочу позволять ему это.

Мери Бет подбежал к нам, виляя хвостом. Пес тяжело дышал, он прыгнул на Джекоба, но тот оттолкнул собаку.

– Что ж, у тебя был шанс, Джекоб. Ты был ответствен за него, и ты выпустил ситуацию из-под контроля. Так что теперь я беру ответственность на себя.

– Ты осуждаешь меня?

– Он выяснил правду о Педерсоне через тебя, так? Это и есть причина наших проблем.

– Но я не рассказывал ему о Педерсоне. – Мне показалось, что Джекобу было очень важно, чтобы я поверил ему, но я не обратил на его слова никакого внимания. – И если здесь и есть чья-то вина, – со злобой сказал Джекоб, видя, что я не верю ему, – так это только твоя. Ты единственный из всех нас, кто действует крайне подозрительно. Ты постоянно пытаешься что-то выяснить, обвинить кого-то, ты никому не доверяешь. И это ты испортил наши отношения. Луи ведет себя точно так же, как и раньше. Ничего не изменилось.

Я посмотрел на брата. Судя по тому, как он говорил, я задел его за живое.

– Я не обвиняю тебя, Джекоб. Я не говорю, что в этом есть чья-то вина. Это произошло, и теперь нам надо решить, как действовать дальше, – произнес я, а потом с улыбкой добавил: – Может, это судьба.

Джекоб перевел взгляд на могилы.

– Так что выбирай: либо наш с Сарой план, либо я сжигаю деньги, – сказал я.

– Ты не сожжешь деньги. Этот ход со мной не пройдет.

Да, конечно, это была правда, и мне ничего не оставалось, как признать это.

– Хорошо, но какая разница. Я же не прошу тебя убить его.

Джекоб ничего не ответил. Он поднял воротник куртки и прикрыл им подбородок и кончик носа. Потом он отвернулся от могил и посмотрел в сторону улицы. Я проследил за его взглядом. Отсюда был виден магазин и даже окно моего кабинета, ратуша, почта и бакалейная лавка.

Вокруг было тихо.

– Мне нужна твоя помощь, – снова повторил я.

– Я не могу с ним так поступить. Он никогда мне этого не простит.

– Джекоб, он будет пьян. Он не запомнит, как все было. – Как только я сказал это, я понял, что это действительно лучший способ заставить Джекоба согласиться. – Если хочешь, потом ты можешь притвориться, что удивлен и ничего не знал о диктофоне. Скажешь ему, что это моих рук дело, и ты ни при чем, и что это я обманул вас обоих.

Некоторое время Джекоб молчал, он явно сомневался.

– Эта кассета нужна тебе только для того, чтобы припугнуть Луи? – спросил Джекоб после некоторой паузы. – Мы никогда не используем ее в других целях?

– Конечно нет. Она нужна нам только для того, чтобы быть уверенными, что Луи не будет нас шантажировать. – Я видел, что Джекоб колеблется. Тогда я решил пустить в ход еще одно оружие и заметил: – Помнишь, когда я спросил тебя, кого ты выберешь, если придется, – меня или Луи? Ты выбрал меня…

Джекоб ничего не сказал.

– Так вот, Джекоб. Момент, когда необходимо сделать выбор, настал. Ты сдержишь свое слово?

Джекоб долго смотрел на меня и молчал. Пес катался по снегу у его ног. Мы оба не обращали на Мери Бет никакого внимания. Мои глаза уже привыкли к темноте, так что я довольно хорошо видел глаза Джекоба. Он явно волновался.

Наконец Джекоб кивнул.

Я попытался придумать, что бы добавить. Надо было как-то подбодрить брата.

– Почему бы тебе не прийти сегодня ко мне на ужин? – предложил я и сам удивился тому, что сказал. – Сара приготовит лазанью.

Честно говоря, я не понимал, зачем все это говорю. Может быть, мне было жалко Джекоба, а может, я просто боялся, что если он поедет домой, то сразу же позвонит Луи и расскажет ему о моем плане.

Джекоб еще раз взглянул на могилы. Я видел, что с ним происходит – он погрузился в ступор, что было его привычным способом борьбы со стрессом. Я знал, что, если я сейчас еще немного надавлю на него, он уже не будет сопротивляться и сделает все, что я скажу.

Я шагнул в сторону тропинки. Мери Бет закрутился вокруг Джекоба.

– Пойдем, – сказал я. – Она приготовит по маминому рецепту. И все будет так, как в старые добрые времена.

Я взял брата за руку и повел его к тропинке.

Когда мы приехали домой, Сара была на кухне.

– Джекоб приехал к нам на ужин, – крикнул я с порога.

Сара выглянула с кухни и махнула рукой в знак приветствия. На ней был фартук, а в руке она держала металлическую лопаточку.

Джекоб махнул рукой ей в ответ, но Сара уже исчезла за дверью.

Я проводил Джекоба наверх, в спальню. Мери Бет побежал с нами. В комнате было темно, шторы были плотно занавешены. Когда я включил свет, я увидел, что кровать не заправлена. Сара, несмотря на то, что довольно быстро оправлялась после родов, все еще часто уставала и в течение дня ложилась немного отдохнуть.

Я закрыл за нами дверь и подвел Джекоба к ночному столику. Я усадил брата на край кровати, потом поднял трубку телефона, протянул ее Джекобу и сказал:

– Позвони Луи.

Джекоб молча смотрел на телефон. Это был довольно старый, черный аппарат с круглым вращающимся наборным диском. Казалось, что Джекоб даже не хочет брать трубку в руку.

– Прямо сейчас? – спросил он.

Я кивнул.

С кухни доносился звон посуды. Мери Бет ходил по комнате и принюхивался. Сначала он проверил ванную, потом подошел к кроватке малышки. Я оттолкнул пса ногой.

– Это наша кровать, – сказал я Джекобу. – Папа сам ее сделал. Помнишь?

Джекоба эта новость, казалось, не впечатлила.

– Что мне ему сказать? – поинтересовался он.

– Скажи, что я приглашаю вас обоих выпить завтра вечером. Отпраздновать рождение Аманды. Скажи, что я угощаю.

– А что насчет денег?

Я подумал несколько секунд:

– Скажи, что я согласился разделить их, не дожидаясь лета. На следующей неделе.

Джекоб взял трубку:

– А ты подумал насчет фермы?

Некоторое время я молча смотрел на брата. Я не хотел говорить об этом сейчас.

Мери Бет запрыгнул на кровать, улегся рядом с Джекобом и положил морду на мою подушку.

– Еще нет, – ответил я.

– Я надеялся, что ты уже принял решение.

Вдруг я понял, что Джекоб хочет поймать меня в ловушку – звонок Луи в обмен на решение по поводу фермы, а точнее, положительное решение в обмен на предательство друга.

Плюшевый мишка лежал на полу у кровати. Чтобы как-то заполнить затянувшуюся паузу, я поднял игрушку и покрутил ключик. Пес сразу заинтересовался мишкой и поднял голову.

– Джекоб, – сказал я, – ты меня шантажируешь?

Брат удивленно посмотрел на меня:

– В смысле?

– Ты хочешь сказать, что не будешь мне помогать, пока я не пообещаю тебе, что не буду против выкупа фермы?

Джекоб немного подумал и кивнул.

– Ну, получается, что так.

Мишка запел:

– Я делаю что-то для тебя, – произнес Джекоб, – а ты – для меня. Услуга за услугу. Разве это не справедливо?

– Да, – ответил я. – Справедливо.

– Так, значит, ты поможешь мне вернуть ферму?

Мишка начал замолкать. Я подождал, пока музыка совсем не остановится и в комнате не станет тихо. Только тогда, прекрасно осознавая, что я даю собственному брату обещание, которое никогда не выполню, я кивнул и сказал:

– Я сделаю все, о чем ты меня попросишь.

Пока мы с Сарой накрывали на стол – лазанью, чесночный хлеб и салат – Джекоб пошел в ванную.

Ванная для гостей находилась у нас под лестницей. Когда он выходил из кухни, мы с Сарой проводили его взглядом и, как только убедились в том, что он ушел, Сара шепотом спросила:

– Ну что, он согласился?

Мы вместе стояли у стола. Сара резала хлеб, а я наливал в стаканы вино. Для Сары на столе уже стоял апельсиновый сок. Пока она кормила грудью, ей нельзя было употреблять алкоголь.

– Он позвонил Луи и пригласил его на завтра на семь часов.

– Ты слышал их разговор?

Я кивнул:

– Я сидел рядом с ним, пока они говорили.

– Он не мог ничего тайком передать Луи или намекнуть как-нибудь?

– Нет, он сказал в точности то, что я велел.

– И что, он даже не сопротивлялся?

Я засомневался, стоит ли говорить Саре правду, и все же сказал:

– Он заставил меня пообещать, что я помогу ему выкупить ферму родителей.

– Ферму твоего отца?

Я кивнул.

– Я думала, мы договорились…

– Он не оставил мне выбора, Сара. Он согласился помочь нам только в обмен на это обещание.

В туалете зашумела вода, и мы оба посмотрели в коридор.

– Но ты ведь не собираешься разрешить ему остаться здесь, да? – спросила жена.

Дверь ванной открылась, я отвернулся от Сары и взял в руки кувшин с соком.

– Конечно нет, – ответил я.

Аманда спала в своей кроватке. Сара вынесла ее к нам, чтобы Джекоб посмотрел на малышку. Когда Сара настояла на том, чтобы Джекоб подержал племянницу на руках, он даже покраснел от смущения. Оказавшись на его руках, малышка сразу же заплакала, и, чтобы успокоить ее, Сара отнесла ее обратно в комнату.

– Она такая крошечная, – тихо сказал Джекоб. Он, видимо, не ожидал, что Сара даст малышку ему на руки.

Ужин, казалось, тянулся бесконечно. В воздухе стояло какое-то напряжение. Говорила одна Сара, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку. Она была очень мила и очаровательна, и Сара сама это знала. Ее тело после родов постепенно приходило в норму. Я знал, что жена очень устает – ребенок не давал ей спать больше, чем по четыре часа в день. Однако, несмотря на это, она выглядела довольно свежо.

Джекоб как всегда стеснялся Сару и сосредоточился на еде. Он ел очень быстро. Честно говоря, в его присутствии почему-то всем становилось как-то неловко. Уже через пару минут я заметил, что сам не знаю, что сказать, и только отвечал на вопросы жены и брата. Да и то ответы мои звучали как-то неестественно и напряженно, как будто бы я злился на Джекоба и Сару и не хотел этого показывать.

Вечер спасло вино. Сара, кажется, первой это почувствовала: как только мы с Джекобом опустошали стаканы, она вставала и снова наливала нам. Я не любил пить, потому что знал, что теряю самоконтроль, да и потом чувствовал себя не очень хорошо. Но сегодня я пил легко и радостно, как будто знал, что это необходимо и без этого контакта с Джекобом наладить просто невозможно. И чем больше я пил, тем проще мне становилось разговаривать с Джекобом, чем больше пил он, тем ему становилось проще говорить с Сарой.

По мере того, как я пьянел, у меня появлялась надежда. Это было даже какое-то физическое ощущение – теплая жидкость растекалась по моей груди – и с этим ощущением сразу приходили какие-то светлые и оптимистичные мысли.

Я уже начал думать о том, что мой брат не такой уж странный и недостижимый для меня. Может быть, еще не поздно принять его в нашу семью.

Джекоб сидел напротив меня и о чем-то разговаривал с Сарой. Он практически флиртовал с ней, но делал это так застенчиво, что это едва ли можно было понять. Он вел себя с Сарой как ученик с учителем. И, честно говоря, наблюдая за братом и женой, я вдруг почувствовал, что очень люблю их обоих. Это чувство просто переполняло меня. Я сразу же решил, что обязательно помогу Джекобу купить землю на западе, в Канзасе или Миссури. Я помогу ему обустроить ферму, построить дом, который будет точной копией дома отца. И Сара с Амандой смогут возвращаться в этот дом в перерывах между нашими путешествиями по свету. Это будет и наш дом тоже. Мы будем приезжать туда и привозить Джекобу и его семье подарки из разных стран.

Я смотрел, как Джекоб и Сара легко беседовали и смеялись. Я понимал, что пьян, но прекрасно отдавал себе отчет в том, что говорю и о чем думаю… Я все еще не мог не надеяться на то, что все будет хорошо и что наш план обязательно сработает.

Мы уже доедали ужин, когда малышка заплакала. Сара поднялась наверх кормить ее, а я начал убирать со стола. Когда жена вернулась, уложив Аманду спать, я уже вымыл всю посуду. Джекоб снова пошел в ванну.

После мы решили сыграть в «Монополию». Сара раскладывала игру на столе, а я заполнял банк.

Я больше не пил, но у меня появилось крайне неприятное ощущение в желудке и я понял, что, чтобы прийти в себя, мне понадобится гораздо больше времени, чем я предполагал. Я чувствовал, что больше всего на свете сейчас хочу подняться наверх и заснуть.

После того как я закончил укладывать банк, я сел за стол. Сара делила деньги. Она поровну раскладывала бумажки по одному, пяти, десяти, двадцати и пятидесяти долларов. Когда она дошла до листочков в сто долларов, она посмотрела на меня и улыбнулась.

– Знаешь, что можно сделать? – спросила она.

– Что?

Она показала на деньги:

– Можно поиграть настоящими деньгами по сто долларов.

– Настоящими? – переспросил я. Честно говоря, я так устал, что даже не сразу понял, что Сара имела в виду.

– Ну, можно взять одну пачку и поиграть с настоящими деньгами, – объяснила она.

Я молча уставился на нее, пытаясь обдумать ее предложение. Идея доставать деньги показалась мне крайне небезопасной. Я вдруг почувствовал какую-то панику и страх, поэтому практически сразу же покачал головой, что означало мое резко отрицательное отношение к этой затее.

– Да ладно тебе, Хэнк. Будет весело.

– Нет, – сказал я. – Я не хочу.

– Но почему?

– Не думаю, что нам стоит рисковать.

– Рисковать? Какой риск? Мы просто будем ими играть.

– Я не хочу их трогать, – сказал я. – Мне кажется, это плохая примета.

– Господи, Хэнк, не говори ерунды. Когда у тебя еще будет возможность поиграть в «Монополию» настоящими купюрами по сто долларов?

Я уже хотел ответить ей, но меня перебил Джекоб. Мы с Сарой даже не заметили, как он вернулся в комнату.

– Значит, деньги спрятаны в доме? – поинтересовался он.

Брат выглядел очень уставшим и измотанным.

Я бросил мрачный взгляд на Сару.

– Только часть, – сказала она. – Пара пачек.

Джекоб подошел к столу и сел на свое место.

– Ну, тогда почему бы нам действительно не использовать их? – спросил он.

Сара ничего не ответила и налила Джекобу еще один стакан вина. Они оба ждали моего решения. А что я мог им сказать? Кроме моего странного и необоснованного предчувствия, что все это неправильно, не было ни одной весомой причины отказываться от предложения Сары. Я хотел объяснить им, что с деньгами надо вести себя более осторожно, как с бомбой или заряженным ружьем, но я не знал, как это сделать. Да и если бы знал, все равно это снова прозвучало бы крайне смешно и глупо и ребята не послушали бы меня. Что ж, мне ничего не оставалось, как успокоить себя тем, что это была всего лишь игра и после нее мы обязательно положим деньги на место.

– Ладно, – сказал я, откинувшись на спинку стула.

Сара сразу же побежала наверх за деньгами.

Мы распределили роли и начали игру. Мой страх перед деньгами быстро исчез. Теперь они казались мне точно такими же бумажками, как и остальные, только немного побольше и потолще. Мы использовали их для разных вымышленных сделок и операций. Постепенно я даже перестал думать о том, что это настоящие деньги.

Мы играли несколько часов подряд. Так что, когда закончили, была уже почти полночь. Мы остановили игру, после того, как я обанкротился. Сара и Джекоб решили заключить ничью. Но если бы мы доиграли до самого конца, Джекоб бы выиграл. У него было больше собственности, больше домов и отелей и вдобавок ко всему – еще и огромная куча денег.

Пока я складывал игру, Сара собрала деньги и отнесла их наверх.

Я и не замечал, как пьян был мой брат, пока Джекоб не встал. Он с трудом поднялся со стула и сделал пару несмелых шагов. На лице у него была паника, и он беспомощно вытянул руки вперед, опершись о стол. Джекоб внимательно смотрел на стол, как будто боялся, что тот куда-нибудь убежит, если он отвернется. Помолчав, Джекоб засмеялся.

– Может, ты останешься у нас на ночь? – предложил я.

Джекоб обвел взглядом кухню и переспросил:

– Остаться здесь?

– В комнате для гостей. Наверху.

Брат хмуро посмотрел на меня. Он еще ни разу не ночевал у нас. Мое предложение, кажется, взволновало его. Джекоб начал что-то говорить, но я перебил его:

– Тебе нельзя сейчас за руль. Ты пьян.

– А Сара? – спросил он шепотом.

– Все в порядке. Она не против.

Я помог Джекобу подняться наверх. Рядом с ним я чувствовал себя ребенком. Я еле-еле удерживал его огромное тело от падения. Но даже сейчас Джекоб улыбался и посмеивался.

Я уложил его в комнате для гостей, которая была как раз напротив нашей с Сарой спальни. Я сел на пол рядом с кроватью и начал развязывать брату шнурки. Мери Бет тоже прибежал в комнату, обнюхал всю мебель, запрыгнул на кровать и свернулся клубком.

Когда я снял его ботинки, я посмотрел на брата, Джекоб удивленно смотрел на меня.

– Все хорошо, – заметил я. – Я укладываю тебя спать.

– Это моя кровать.

– Да, – кивнул я. – Сегодня ты будешь спать здесь.

– Это моя кровать, – повторил Джекоб. Он потянулся, дотронулся до изголовья кровати, и я понял, что он имел в виду. Он хотел сказать, что спал на этой кровати в детстве.

– Да, правильно, – ответил я. – Папа привез ее сюда перед смертью.

Джекоб медленно осмотрел комнату.

– Но на кровати новый матрац. Старый уже износился.

Джекоб, кажется, не понял меня.

– Теперь она в комнате для гостей, – добавил он.

Несколько секунд Джекоб смотрел на изголовье, потом медленно опустился на кровать и лег на спину. Кровать заскрипела, и пес поднял морду.

Джекоб закрыл глаза и, кажется, моментально уснул. Он уже дышал медленно и глубоко и даже похрапывал. Он лежал с приоткрытым ртом так, что я видел его зубы, которые казались слишком большими для его челюсти.

– Джекоб? – шепотом позвал я брата.

Он не ответил. Я наклонился над ним, снял очки и положил их на ночной столик рядом с кроватью. Без очков Джекоб выглядел намного старше своих лет. Я внимательно посмотрел на брата, потом наклонился ниже и поцеловал его в лоб.

В спальне заплакала Аманда.

Джекоб вдруг открыл глаза и шепотом произнес:

– Поцелуй Иуды.

Я покачал головой и тихо ответил:

– Я просто пожелал тебе спокойной ночи.

– У меня кружится голова и тошнит, – прошептал Джекоб.

– Потерпи немного, скоро пройдет, – сказал я. Джекоб улыбнулся и потом вдруг абсолютно серьезным голосом добавил:

– Значит, ты поцеловал меня на ночь?

– Да.

Джекоб внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Спокойной ночи.

Он закрыл глаза, и тогда я тихо вышел из комнаты.

Когда я зашел в спальню, Сара как раз ложилась в постель. Она уже уложила Аманду, и малышка тихонько посапывала в своей кроватке.

Деньги лежали на моем туалетном столике. Я надел пижаму, потом взял деньги:

– Это было глупо, Сара. Не могу поверить, что ты сделала это.

Сара посмотрела на меня. Кажется, она была удивлена и немного обижена моим замечанием.

– Я думала, будет весело.

Ее волосы были собраны в пучок, из одежды на ней были только трусики.

– Мы не должны трогать деньги, – сказал я. – Мы же договаривались.

– Но было же весело. Признайся. Тебе же понравилось.

Я покачал головой:

– Нас поймают, если мы постоянно будем вытаскивать деньги. Это не шутки.

– Но мы же не выносили их из дома.

– Больше мы не дотронемся до них до тех пор, пока не уедем отсюда.

Сара нахмурилась. Наверное, она подумала, что я перегибаю палку. Но, честно говоря, меня это мало волновало.

– Обещаешь? – спросил я.

Она пожала плечами:

– Ну, ладно.

Я пересчитал деньги. Несмотря на то, что я был пьян, считал я довольно уверенно.

– Он ничего не взял, – заметила Сара. – Я уже проверила.

Я замер. Действительно, я даже не подумал, зачем пересчитываю деньги.

Лежа в кровати, мы тихо разговаривали.

– Как думаешь, что с ним будет? – спросила Сара.

– С Джекобом?

Я почувствовал, как она кивнула. Мы оба лежали на спине. Свет был выключен. Ребенок спал. Сара уже простила меня за недавние упреки.

– Может, он купит ферму.

– Ему нельзя покупать ферму, Хэнк, – возразила Сара. – Если он останется…

– Не обязательно покупать ферму отца. Какую-нибудь другую ферму, где-нибудь на западе, например в Канзасе или Миссури. А мы поможем ему обустроиться, – сказал я, понимая, что этого никогда не будет. Только из-за вина мне пришла в голову эта идея и мысль о том, что все это осуществимо. Но теперь пары алкоголя выветривались, и я уже ясно понимал, что все эти мысли – пустые мечты о светлом будущем. Джекоб ничего не смылил в земледелии, так что у него было столько же шансов стать успешным фермером, сколько космонавтом, например. Да, было глупо строить планы и мечтать о том, что никогда не осуществится.

– Может быть, он будет путешествовать, – произнес я, пытаясь придумать более правдоподобную версию судьбы брата. Но только вот представить его, поднимающегося по трапу самолета, я тоже никак не мог. Нет, этого тоже никогда не будет.

– В любом случае, – снова заговорил я после небольшой паузы, – что бы он ни делал, все равно это будет лучше, чем то, как он живет сейчас, верно?

Я повернулся на бок и обнял Сару за плечи.

– Конечно, – ответила она. – У него будет миллион долларов, и все изменится к лучшему.

– Все же интересно, что он будет делать с деньгами?

– Просто потратит и все. Они для того и существуют, чтобы их тратить.

– На что потратит?

– Да на что захочет. На новую машину, дом на берегу океана, хорошую одежду, дорогую еду, экзотические курорты.

– Но он так одинок, Сара. А только для себя он никогда не будет все это покупать.

Сара нежно дотронулась до моего лица:

– Он найдет себе кого-нибудь. С ним все будет в порядке, Хэнк. Не волнуйся.

Да, я изо всех сил пытался поверить ей, но я знал, что Сара ошибается. Деньги не могут решить такие вопросы, они не могут избавить Джекоба от одиночества. Да, они сделают его богаче, но не более того. Джекоб навсегда останется толстым, застенчивым, несчастным… и одиноким.

Сара гладила меня по волосам. Я закрыл глаза.

– Каждый получит то, что заслужил, – сказала она.

Я проснулся рано утром, еще даже не рассвело. Мне показалось, что по дому кто-то ходит. Я приподнялся на локтях и внимательно посмотрел в темноту.

Сара сидела рядом со мной и укачивала малышку. Ее кроватка стояла рядом с нашей.

На улице дул сильный ветер.

– В доме кто-то есть, – заметил я обеспокоенно.

– Чччч, – прошептала Сара, не отводя глаз от ребенка, затем положила свободную руку мне на плечо. – Это Джекоб. Он пошел в ванную.

Я прислушался. Рамы скрипели от ветра. Аманда чмокала – Сара кормила ее грудью.

Я снова лег. Через пару минут я услышал, как брат прошел из ванной обратно в свою комнату. Потом послышался скрип его кровати.

– Видишь, – прошептала Сара. – Все в порядке.

Она так и держала руку на моем плече, пока я не заснул.