Срок, назначенный Стивеном, подходил к концу, а Вивьен не появлялась.

Стивен то и дело посматривал на часы, злясь на себя и презирая собственную слабость. Он попытался перехитрить самого себя и отправился в центральную лабораторию, находящуюся в нескольких милях от «Замка Грёз», надеясь, что здесь ему удастся уйти в работу.

Его надежды не оправдались.

– Я думал, вы сегодня работаете дома.

Стивен обернулся и увидел стоящего в дверях Джо.

Джо, Джозеф Кин, был правой рукой Стивена. Блестящий ум и работоспособность сочетались у него с удивительно приятным жизнерадостным характером. Джо был женат на журналистке, специализирующейся на научно-популярных статьях. Она была настоящей красавицей, правда, не во вкусе Стивена. Холодная, чуть высокомерная красота миссис Кин неизменно привлекала внимание мужчин, но это ничуть не влияло на неиссякаемый оптимизм Джо. Сестра Джо, Милдред Кин, занимала пост шефа полиции центрального городка острова.

Но самым ценным качеством своего помощника Стивен считал абсолютную честность. Джо был одним из немногих людей, которым Стивен полностью доверял. Кроме того, Стивен с интересом выслушивал мнение Джо и всегда считался с ним.

– Почему ты решил, что я буду работать дома? – удивился Стивен.

– Я забежал в кафе выпить чашечку кофе перед работой и там встретил Ларри Брегга. Он сказал, что ты поручил ему встретить, какую-то гостью и отвезти ее в «Замок».

Вопрос не был задан, но Стивен не сомневался, что только хорошее воспитание удержало любопытство Джо. Это было естественно – все знали, что в уединенном доме Стивена гости бывали крайне редко.

– Возможно, она не приедет, – Стивен отвернулся к окну, – все висит в воздухе.

Джо, хорошо зная скрытность своего шефа, не стал развивать эту тему.

– Удачно, что ты здесь, – весело заговорил он, – к тебе пришли.

– Уже? – У Стивена вдруг мелькнула шальная мысль, что Ларри перепутал и привез Вивьен сюда, а не в «Замок».

– Парень из разведки, – понизив голос, сообщил Джо. – Он, наверное, совсем закоченел в своих изящных туфлях.

Стивен раздраженно дернулся. Вечно эти чинуши, черт бы их побрал, появляются не вовремя! Но, вспомнив, что это ведомство выделяет солидные деньги на его исследования, Стивен заставил себя не злиться и покорно кивнул.

– Он немало потрудился, чтобы добраться сюда. Придется с ним встретиться.

– Я приглашу его! – обрадовался Джо.

Когда высокий, стройный, прекрасно одетый мужчина показался в дверях, Стивен подумал, что такому красавцу самое место в Голливуде. Он был просто создан для роли какого-нибудь высокопоставленного дипломата. Отлично сшитый костюм стоил не одну сотню долларов, рубашка и галстук были подобраны с изысканным вкусом, туфли – остроносые, из тонкой кожи – годились только для прогулки по мраморным полам посольских особняков. На Стивена вновь накатило раздражение. Он никогда не любил подобных вторжений, и сейчас, когда он с нетерпением ожидал приезда Вивьен, визит сотрудника разведывательного ведомства его серьезно разозлил.

– Я не ожидал вас, – с трудом сдерживаясь, промолвил Стивен.

– Вероятно, не стоит убеждать вас, что я был проездом в ваших краях и решил заглянуть, раз уж оказался неподалеку. – Безупречный английский и аристократическая невозмутимость Бенджамена Гартмана всегда были предметом легкой зависти Стивена. – Ну и зашел на чашечку кофе.

– Не стоит, – сухо согласился Стивен.

Гость, не дожидаясь приглашения, уселся в кожаное кресло, стоящее у стены, и, удовлетворенно вздохнув, вытянул длинные ноги в остроносых туфлях.

– У меня действительно есть некоторые дела на материке, не так уж далеко от вашего островка.

Он бесспорно, лгал, и оба это знали, но таковы были правила игры. Стивен терпеливо ждал, когда гость заговорит о цели своего визита.

– Насколько верны последние слухи? – наконец небрежно спросил Гартман, поигрывая кончиком галстука.

– Какие слухи вы имеете в виду?

– Говорят, вы близки к завершению, программы.

Стивен после того, как со скандалом ушел из университета, попробовал свои силы в разных направлениях социологии. В результате он создал своего рода сводку сведений по различным регионам, куда входило описание социологического развития многих государств, особенностей их истории, экономики и многое другое, вплоть до генетических и расовых признаков.

Идея Стивена, над которой он сейчас работал, заключалась в том, чтобы на основании анализа этих разнообразных данных создать модель перспективного развития региона или отдельных государств. Это давало возможность предугадывать реакцию людей и правительств этих стран на изменение жизненных обстоятельств и своевременно принимать меры.

Одной из причин, по которой Стивен тщательным образом засекречивал свои исследования, было опасение, что результат работы может попасть в недобрые, а то и в преступные руки и будет использован во вред человечеству.

Вот почему Стивен старался не показываться на роскошных приемах в посольствах, в министерствах и в военных ведомствах. После взрыва в лаборатории, оставившего ему «на память» заметные увечья, у Стивена появился убедительный повод для отказа от подобных предложений.

В настоящий момент его работу оплачивали одновременно и разведка, и военные. Военных интересовали горячие точки на планете, так как, применив исследования Стивена, было легче подготовиться к грядущим войнам. Разведка больше интересовалась дипломатическими возможностями в мирное время.

– Работы еще хватает, – уклончиво ответил Стивен, – пока, например, мало сведений по Среднему Востоку.

Ему не нравилось то, что творилось в этом регионе. Он время от времени бывал там и хорошо представлял обстановку. Стивену нравились жители стран этого региона, их доброжелательность, терпение, доверчивость. Ему казалось предательством включать в программу возможность войн на этой территории. Положение Стивена осложнялось тем, что во многих странах его исследования считались опасными, бесчеловечными, поэтому разведки этих государств искали возможности помешать Стивену, а то и остановить.

Скорее всего именно эти цели преследовали те, кто устроил диверсию в лаборатории Стивена, и он лишь чудом остался в живых. Но Стивен продолжал свои изыскания, так как знал, что ничто не может остановить прогресс, а бороться в одиночку против агрессивности человечества бессмысленно.

– Боссы недовольны, – как бы между прочим сообщил Гартман.

– Пусть себе… Работа будет закончена – тогда, когда будет закончена. И ни минутой раньше.

– Они хотят иметь доказательства, оправдывающие расходы. Вряд ли вам хочется предстать перед бюджетной комиссией или узнать о закрытии ваших банковских счетов.

– Это угроза? – холодно осведомился Стивен.

– Нет. Я просто предвижу некоторые события.

– Мои расходы полностью соответствуют оплаченным чекам. И они, черт побери, намного меньше тех, которые идут на ваши бесконечные обеды, ужины и вечеринки в самых дорогих ресторанах разных городов. Так что пусть ваши боссы лучше помолчат. А если кто-то будет ворчать по поводу чрезмерных расходов, пришлите его сюда. Я буду счастлив уступить ему место.

Лицо Бенджамена Гартмана слегка помрачнело, и он сменил тему:

– Поговаривают также, что вы ведете секретные переговоры с русскими.

– Что за чушь! Я не встречался с ними и пока не собираюсь! – возмутился Стивен, с огромным удовольствием наблюдая тревожную искру, блеснувшую в глазах заезжего щеголя при слове «пока». – Но я подумаю об этой возможности.

– Только учтите, что передача им ценной информации может стоить вам свободы.

– Постараюсь это запомнить.

Гартман пристально посмотрел на Стивена, пытаясь понять, насколько серьезно ученый отнесся к его словам. Стивен, конечно, прекрасно знал цену каждому слову чиновника. Неизбежные встречи с подобными людьми были платой за возможность заниматься любимым делом. Стивен мог предугадать их поведение и предвидел почти каждое их слово. Они были на редкость одинаковы. И постоянно дрались за тепленькое местечко, подсиживая друг друга.

– Есть еще вопросы? – вежливо осведомился Стивен, заметив беспокойное движение Гартмана. – Мне кажется, вы не все сказали.

Стивен решил помочь ретивому чиновнику. В конце концов стоит посочувствовать бедняге, вынужденному ехать на край света, чтобы, глотнув не самого лучшего в мире кофе в местной гостинице, вести неприятный разговор под завывания снежной вьюги за окном.

– От некоторых заслуживающих доверия источников, – неохотно выдавил Гартман, – стало известно, что на вас готовится покушение.

– Меня этим не удивишь.

– Я просто считаю своим долгом предостеречь вас.

– Вы меня предупредили, благодарю. – Стивен встал, давая понять, что разговор окончен. – Я учту и претензии к бюджету. А теперь позвольте мне вернуться к работе. Да и у вас, как я понимаю, – Стивен снял с вешалки дорогое пальто Бенджамена Гартмана, – впереди много дел. Время – деньги.

С этими словами Стивен выпроводил холеного чиновника. Через несколько минут, поймав себя на том, что по-прежнему смотрит на проклятые часы, Стивен решительно запихнул бумаги в сейф, закрыл его, набрал секретный код и покинул кабинет.

Работать он не мог. Он поехал домой, в «Замок Грёз», ждать Вивьен Крестон.

Через четыре дня после тяжелого разговора с отцом Вивьен прибыла на остров Монхеген. Сейчас она проезжала мимо маленькой деревушки, типичного рыбачьего поселка. Засыпанная гравием узкая дорога вилась вдоль прибрежных утесов. Она была слегка припорошена снегом, и было ясно, что в ветреную и снежную погоду по ней ездить невозможно. Наверное, Стивену, стремящемуся к уединению, это нравится, подумала Вивьен.

Во всех заметках о нем, которые Вивьен усердно собирала, неизменно упоминалось о его почти затворническом образе жизни. Вивьен это нисколько не удивляло. Она прекрасно помнила, как неохотно он посещал вечеринки и приемы, которые устраивали администрация университета и ее отец. Даже в те далекие времена Стивена никак нельзя было назвать общительным. Но ее мать, Мадлен Крестон, настойчиво посылала ему приглашения. В тех редких случаях, когда Стивен обещал появиться, Мадлен особенно суетилась. Она тщательно укладывала волосы, продумывала туалет, надевала более короткую юбку и подбирала блузку с глубоким вырезом, выгодно демонстрирующим ее соблазнительную грудь.

В доме звенел ее нарочито серебристый смех, глаза Мадлен загорались тревожащим огоньком, походка становилась более скользящей и плавной. Голос обретал глуховато-низкие и томные обертона, заставляющие всех мужчин поворачивать головы, чтобы полюбоваться красотой его обладательницы.

Вивьен тогда ужасно злила откровенно зазывная сексуальность матери. Она прекрасно понимала, что Стивен никогда не обратит внимания на скромную девочку, пока возле него увивается яркая, как тропическая бабочка, опытная соблазнительница.

Самым печальным было то, что Вивьен не имела никакой возможности встретиться со Стивеном где-нибудь в другом месте, там, где не было бы Мадлен Крестон.

Но сейчас ситуация изменилась. Отец уверял Вивьен, что, увидев ее портрет на конверте пластинки, Стивен потерял покой и жаждет «заняться с ней сексом». Именно так он и выразился. Вивьен в свои двадцать пять считала себя достаточно взрослой и современной, и тем не менее подобная прямолинейность не только испугала ее, но и возмутила до глубины души. Впрочем, она почувствовала и некоторую гордость, своего рода удовлетворение женского самолюбия, которое постоянно ущемлялось в юности.

Прожив на земле четверть века, Вивьен все еще оставалась девственницей. О нет, она не была фригидной – просто слишком занятой. Концертная деятельность и все, что ей сопутствовало, отнимали слишком много времени. Однако Вивьен понимала, что не вечно будет одинокой, и время от времени почитывала женские журналы, где в изобилии давались советы на тему «как улучшить сексуальную жизнь». В конце концов множественные вариации ответа на один и тот же животрепещущий вопрос: «Как достичь оргазма?» – ей надоели, и она принялась расширять свой теоретический багаж с помощью классики эротического жанра – «Кама Сутры», «Доклада Хайта»;, «Истории О» и тому подобного.

Многое Вивьен даже выучила наизусть. Она уже довольно хорошо разбиралась в механике и в технологии секса и продолжала верить, что если еще повысит уровень знаний по предмету, то когда-нибудь количество информации все же наконец перейдет в качество, теория подкрепится практикой, и она, Вивьен Крестон, проложит себе путь в сексуальные небеса.

Однако Вивьен иногда посещали мысли, что она, возможно, пошла не тем путем. И вместо изучения всей этой эротической макулатуры было бы лучше завести одного хорошего консультанта-практика. Или просто пуститься в дикий разгул, во все тяжкие, презрев всяческие границы и правила.

И тем не менее. Вивьен не собиралась уступать наглым притязаниям Стивена Фосса. Одна мысль об этом приводила ее в ужас.

Дорогу преградили огромные железные ворота, которые показались Вивьен вратами ада. Водитель остановил машину у самых ворот, опустил стекло бокового окна и, вытянув руку, набрал цифровой код. Что-то щелкнуло, и ворота медленно, с ржавым скрипом распахнулись, как бы приглашая продолжить путь к дому.

Машина медленно двинулась к следующим воротам, где повторилась та же процедура. Когда они остановились у третьих ворот, Вивьен подумала, что слово «затворник» не соответствует этой чрезмерной предосторожности. Она сочла бы определение «параноик» более подходящим для доктора Фосса. Вивьен подозревала, что Стивен обзавелся и телевизионными камерами постоянного наблюдения, которые следят за передвижениями всех находящихся на территории.

Особняк Стивена, высокий, сложенный из огромных камней, действительно оказался похожим на средневековый замок. Когда машина, свернув за угол дома, остановилась перед главным входом, Вивьен невольно ахнула от восхищения.

К фасаду примыкали два крыла, сложенные из массивных бревен с серовато-голубой корой. Дом напоминал огромную морскую птицу, расправившую крылья перед тем, как взмыть с замшелых утесов, возвышающихся над свинцово-мрачным зимним морем, в яркую синеву неба.

– Потрясающе! – поделилась Вивьен с водителем переполнявшими ее чувствами.

– Да, – односложно ответил тот. Ларри Брегг, муж домоправительницы доктора Фосса, – так он представился Вивьен, – был немногословен, как большинство сельских жителей. За всю дорогу он произнес не более пяти слов.

Действительно, «потрясающе» было самым подходящим словом для этого архитектурного чуда. В высоких окнах отражались рваные клочья облаков, несущихся над морем, черепичная крыша цвета темной древесины придавала дому сходство с уверенным остроносым пиратским кораблем. Вивьен предположила, что из этих огромных окон открывается замечательный вид на бурное море. Вокруг дома росли огромные ели. Их заснеженные верхушки, возвышающиеся над крышей, напоминали устремленные в небо стрелы.

– Раньше здесь были только скалы и груды поваленных деревьев, – разговорился Ларри. – Потом приехал доктор.

– И пришел в восторг от вида.

– Да, – подтвердил Ларри. – Моя жена каждый день приезжает сюда, она все для вас приготовила. Доктор Фосс ждал вас раньше, – Ларри помялся, – он говорил, что вы должны были приехать вчера.

– Меня задержали дела.

– Жена все равно будет рада вашему приезду, – он неуклюже выбрался из машины, торопясь открыть пассажирскую дверцу для Вивьен, – а доктор Фосс очень огорчился, что вы вчера не приехали.

– Надеюсь, он не будет меня упрекать?

– Что вы! Нет, – успокоил ее Ларри. – Доктор очень хороший и справедливый хозяин. И щедрый, – добавил он. – Когда Юджин в прошлом году слегла с гриппом, он оплатил ей все эти дни.

– Как мило с его стороны, – с легким сарказмом заметила Вивьен. – Следовало бы представить его к награде за такое великодушие.

Ларри промолчал. Вивьен не сомневалась, что этот малоразговорчивый человек недоумевает, зачем она здесь. На этот остров, в царство ледяного холода, пронизывающего ветра и колючего снега, ни один нормальный человек по доброй воле не поедет.

– Доктор Фосс у нас замечательный, – решился вновь заговорить Ларри Брегг. – Вы убедитесь в этом, когда поработаете с ним.

Как бы удивился ты, Ларри, подумала Вивьен, если бы узнал истинную причину моего появления на этом уединенном острове.

Скорее всего, Ларри просто не поверил бы. Вивьен и сама не поверила бы. Она никак не могла смириться с такой невероятной ситуацией. В глубине души она по-прежнему считала, что единственным желанием Стивена было унизить и оскорбить ее отца, вывести его из равновесия. Это Стивену бесспорно удалось.

И теперь Вивьен готовилась встретить насмешливую улыбку Стивена, искренне потешающегося над ее наивной доверчивостью.

Он потешит свое самолюбие и отправит ее домой. Ну что же. Будь что будет.

В памяти Вивьен Стивен остался как очень необычный человек. Но он никогда не казался ей жестоким и – тем более – опасным. Неужели он мог столь сильно измениться за какие-то десять лет?

Юджин Брегг, домоправительница Стивена и жена Ларри, оказалась высокой полной женщиной с пышной грудью и с пухлыми натруженными руками. Русые волосы с седыми прядями были тщательно собраны на затылке в пучок.

– Доктор Фосс ждал вас вчера, – с легким упреком сообщила она, глядя, как ее муж вносит вещи Вивьен в дом.

– Люди, занимающиеся наукой, обычно терпеливы, – отозвалась Вивьен.

Миссис Брегг окинула ее оценивающим взглядом.

– Вы не похожи на других.

– На других? – удивилась Вивьен. Юджин и Ларри переглянулись. Вивьен догадалась, что Юджин сказала лишнее и ее муж этого не одобряет. Юджин потупила красивые серые глаза и не стала отвечать на вопрос третьи, но с доброжелательной улыбкой заметила:

– Надеюсь, вы не такая хрупкая, какой выглядите.

Вивьен ответно улыбнулась.

– Не такая. А какой характер у доктора Фосса? – рискнула спросить она.

– Смесь цистерны нитроглицерина с бочкой пороха, – мрачно буркнул Ларри. – Куда нести чемоданы?

– Доктор Фосс сказал, что мисс Крестон будет жить в его комнате. – Юджин Брегг посмотрела на Вивьен, щеки которой запылали от смущения. Домоправительница явно не сомневалась, что Вивьен будет спать с ее хозяином. – Там есть душ. Вы можете освежиться и отдохнуть до ужина. Ужин обычно я подаю к шести часам.

– Доктор Фосс всегда ест в своем кабинете, – сообщила миссис Брегт, провожая гостью до комнаты, – но вас он просил ужинать в столовой.

– Он не спустится к ужину?

– О нет! Он сейчас работает, и, думаю, вы не увидите его до поздней ночи. Когда он влезает в свои записи, то забывает все на свете, его за уши не вытащишь из кабинета. – Миссис Брегг остановилась и достала из кармана фартука конверт. – Это для вас. Хозяин просил передать вам конверт сразу, как вы приедете. Здесь, наверное, все написано.

С этими словами Юджин открыла одну из дверей, ведущую, как оказалось, в спальню Стивена Фосса.

В спальне доминировали золотисто-коричневые тона, создающие ощущение уюта и тепла. Все в этой комнате, как заметила Вивьен, было мягким и успокаивающим и в то же время выглядело очень современно. Такой интерьер подходил скорее для жилища какой-нибудь звезды, а не для обители ищущего уединения ученого.

В центре комнаты стояла огромная широкая кровать, покрытая тонким шелковым покрывалом. Потолок над кроватью был зеркальным.

– Здесь ванная. – Миссис Брегг указала на дверь в углу спальни. – Доктор Фосс велел освободить для ваших вещей этот шкаф. – Она сопроводила свои слова плавным жестом в сторону высокого узкого орехового дерева шкафа. – Я пойду займусь делами, – продолжила миссис Брегг, – а вы устраивайтесь. Потом я покажу вам, где находится столовая.

– Если мне придется завтракать, обедать и ужинать в одиночестве, я предпочла бы делать это в кухне, – робко высказала пожелание Вивьен.

– Доктор Фосс просил накрывать вам в столовой, – последовал твердый ответ.

– А доктор Фосс всегда делает то, что он хочет, – проворчала Вивьен, начиная понимать, что ей здесь придется нелегко.

Миссис Брегг согласно кивнула.

– Вам лучше это запомнить. Доктор Фосс – хороший хозяин. Он требовательный, но щедрый, – повторила она панегирик своего мужа. – Поэтому я не хочу ему перечить. – И домоправительница выплыла из комнаты.

Это понятно, говорила себе Вивьен чуть позже, сидя за обеденным столом, рассчитанным на двенадцать персон. Перед ней стояло блюдо с поджаренными хлебцами, ваза с фруктами, какой-то салат, тонко нарезанный ростбиф, ветчина… Все выглядело красиво и вкусно пахло, но Вивьен не могла заставить себя съесть хотя бы кусочек. У нее с самого утра во рту не было маковой росинки, но непродолжительное пребывание в доме Стивена Фосса начисто лишило ее аппетита. Письмо, которое оставил для нее Стивен, окончательно расстроило Вивьен.

Нет, мысленно уточнила Вивьен, это не письмо, это инструкция, четкая и последовательная.

Послание было написано уверенным, стремительным почерком.

«Вивьен,

Добро пожаловать в «Замок Грёз». Не сомневаюсь, здесь вы прекрасно проведете время и, вернувшись домой, сохраните приятные воспоминания об этом острове».

У Стивена, похоже, не было сомнений, что неожиданная поездка в холодную мрачную глушь будет для Вивьен лучшим отдыхом после долгих утомительных гастролей.

Дальше он подробно разъяснял подлинную причину своего неприличного приглашения-вызова Вивьен. Это была не месть ее отцу, как она предполагала. Стивеном двигало сексуальное желание.

«На кровати, под подушкой, вы найдете ночную сорочку. После ванны наденьте ее.

Волосы прошу вас распустить, и, если вы воспользовались косметикой, снимите макияж. Мне желательно видеть образ, поразивший меня на фотографии, – воплощение чистоты и невинности, за которыми таится страстная натура.

Я, как всегда, буду работать допоздна, но вы должны быть готовы к моему приходу. Не сомневаюсь, что грядущий месяц принесет нам обоим много приятных минут.

Кстати, если вы сочтете мои требования неприемлемыми, можете уехать. Но, обещаю, в этом случае я уничтожу научную репутацию вашего отца без всякого колебания.

Выбор за вами, дорогая Вивьен. Я надеюсь, что ваше прибытие, пусть на день позже срока, означает согласие подчиниться моим желаниям.

Какими бы они ни были».

Вместо подписи стояла только буква «С».

– Дрянь! – вырвалось у Вивьен.

Она бессмысленно смотрела в темноту за окном. Было новолуние, и за окном все – и небо, и морс – было удручающе мрачным, как и ее мысли.

Впервые ей пришло в голову, как неосмотрительно она поступила, поддавшись уговорам отца.

Стивен Фосс обещал не причинять ей зла. А если он солгал? Если он так же равнодушен и безжалостен, как его наглое письмо?

Вивьен подумала, что такая выдумка не могла прийти в голову нормальному человеку. Только жестокий садист мог воспользоваться слабостью ее отца и заманить в плен его дочь. Вивьен казалось, что она стала героиней пошлой мелодрамы – невинная девушка оказывается в лапах злодея, который мстит таким образом ее отцу. Но это была не пьеса, а реальность.

– Черт тебя побери, папочка, – злобно буркнула Вивьен.

Но взрыв ярости и возмущения сразу же сменился глубочайшим отчаянием и безнадежностью.

– Боже!.. – простонала она. – Что же теперь делать?

Наконец-то она поняла, что происходит, удовлетворенно подумал Стивен. Он сидел в кабинете и наблюдал за Вивьен с помощью одной из скрытых камер, установленных по всему дому.

Стивен видел, как она подъехала к дому, видел, как она беседовала с четой Брегг, как припудривалась в ванной у зеркала и как уныло сидела за обеденным столом, не притрагиваясь к еде. Его немного позабавил интерес Вивьен к своей внешности – она так внимательно изучала свое отражение в зеркале, будто видела его впервые. А он, затаив дыхание, любовался прозрачно-фарфоровой бледностью ее лица.

Краткий всплеск раздражения Вивьен во время ее разговора с супругами Брегг подтвердил слова Роджера Крестона о самостоятельном характере дочери. Вивьен действительно имела на мир собственный взгляд, который, как показалось Стивену, носил оттенок противостояния судьбе.

Стивен обещал Крестону, что ничем не навредит его дочери. Он намеревался сдержать свое обещание. Стивен поставил себе задачу в обусловленный срок подчинить Вивьен его желаниям и открыть ей те потайные уголки ее страстной натуры, о которых – как он предполагал – она даже не догадывалась. Он улыбнулся, услышав, как Вивьен чертыхнулась, и продолжал наблюдать за ней, когда она, отшвырнув салфетку, встала из-за стола и стремительно вышла из столовой.

Камера, установленная в коридоре, показала ее блестящие от гнева глаза и крепко сжатые губы.

Ого, сказал себе Стивен, трепеща всем телом от предвкушения ночи, это эфирное создание, эта хрупкая утонченная пианистка проявляет характер. Тем интереснее будет игра!

Ему хотелось победить нежную дочь Крестона, приручить ее и полностью подчинить своей воле.

Комнату, точнее спальню, где вынуждена была расположиться Вивьен, кто-то заботливо подготовил для ночи любви. Пляшущие по стенам отблески огня от горящих в камине поленьев создавали ощущение тепла, уюта и защищенности от стучащего в стены мокрого снега с градом и мрачных, плещущихся под окнами холодных волн Берингова моря.

Оранжевый свет отражался и на потолке, окрашивая полутьму спальни в чуть розоватую дымку, которая бывает в предрассветный утренний час. На низком деревянном столике подле кровати горели две толстые свечи в старинных тяжелых медных подсвечниках.

Ночная сорочка нашлась, как и было указано в записке, под подушкой. Она оказалась не серебристо-черной, как почему-то представлялось Вивьен, а нежно-голубой, напоминавшей цветом пену прибрежного прибоя южного теплого моря.

Когда Вивьен в первый раз вошла в спальню вместе с Юджин Брегг, вид у комнаты был совсем другой. Вероятно, миссис Брегг получила четкие указания от своего «замечательного» хозяина, как приготовить Вивьен к его позднему появлению среди ночи.

Мысль о том, что доктор Стивен Фосс волен разгуливать по собственному дому где угодно и как угодно, оставаясь недосягаемым для Вивьен, что может войти без стука или копаться в ее вещах, обрушилась на нее как удар топора.

Вивьен пришла в бешенство. Но женское любопытство взяло верх. Вивьен разложила сорочку на постели и стала внимательно рассматривать. Вещь была роскошной и изысканной. Верх сорочки был отделан пышными оборками из тонких как паутинка кружев явно ручной работы. Вопреки намерению не попадать в соблазнительные сети и ловушки, заготовленные Стивеном, Вивьен не удержалась и осторожно погладила кружева.

Груди прикрывали две кружевных розетки с небольшими круглыми отверстиями в центре. Было ясно, что здесь будут соблазнительно высовываться отвердевшие соски.

– Лишнее доказательство, что у этого ненормального не самый лучший вкус, – сердито пробормотала Вивьен. – Материал исключительный, отделка – тоже, а идею формы он стащил из пошлых голливудских фильмов.

Нет, это я не надену, сказала себе Вивьен и, не раздеваясь, растянулась на кровати.

– И вообще нам пора бы поговорить, – уставясь в зеркальный потолок, обратилась Вивьен неведомо к кому.