– Насколько я понимаю, Борис Фиратович, вы здесь и без нас справитесь, – подводя вечером итоги прошедшего дня, заметил Духон. – А мы с Левушкой завтра с утра рванем в Москву. Там нас ждет месье Пьер Тьерри. Да и Мацкевич, наверное, зарылся в архивной пыли...

– Это точно, на данном этапе нам здесь делать больше нечего, – с легкой желчью поддержал Багрянский, чуточку ревнуя своего друга к Мацкевичу и французу. Ему тоже хотелось быть в курсе московских событий. Вдруг что-то проскочит мимо его любопытных ушей.

Когда утром адвокат спустился к завтраку, друзей и след простыл. Но зато за столом, как всегда хлебосольным и аппетитным, его ждал Корниенко, который важно сообщил, что ему велено опекать Бахтина и не давать ему скучать в свободные часы. А посему первое же предложение – отправиться за грибами, как только позволит время.

– Недурная идея, – согласился Борис Фиратович. – Кстати, зачем ее откладывать на потом? Пусть моя коллега, Катюша Черняк, порулит без меня, тем более что рулить особо пока не придется. Заодно и этот «колобок» Гришайло поволнуется: мол, какую гадость ему готовят.

Бахтин с ума сходил по грибной охоте. Об этом знали его приятели и знакомые. Наверняка Духон сам попросил своего управляющего сделать адвокату такой замечательный подарок.

Помимо того что это была хорошая зарядка его бодрому, но, увы, уже давно не молодому телу, Бахтин мечтательно видел, как вернется домой, в Москву, с запасами замечательных грибов. Возможно, даже белых и даже хорошо просушенных.

Двумя днями позже Багрянский и Тьерри, вальяжно развалившись в креслах самолета, летели в другую страну, в город Ашхабад. Выпив перед взлетом двойную порцию виски и закрыв глаза, Лев вновь и вновь думал о том, какая же огромная сила заключена в общности человеческих интересов. Эта сила способна подтолкнуть друг к другу абсолютно разных людей, несхожих по менталитету, социальному положению, жизненным принципам, образованию, традициям. Вернувшись с Валдая в Москву и клятвенно побожившись жене, что в ближайшее время больше не уедет ни в какую командировку, он с ужасом услышал, что вновь предстоит собираться в дорогу. На сей раз с милым его сердцу Пьером Тьерри. Что несколько подслащало пилюлю.Пьер последние дни безвылазно жил на Рублёвке, в доме Духона, наслаждаясь чистым воздухом чудесного соснового леса, прекрасной картинной галереей Александра и чтением книжки «Укрепрайон “Рублёвка”», которую его русские приятели написали про эту самую богатую и скандальную улицу России.– Между прочим, мой дорогой французский друг, послезавтра вы летите в Ашхабад, – заявил Александр с порога, когда Тьерри встретил их со Львом в дверях. – Самолет прилетит из Вены, чтобы не было никаких сюрпризов. С вами будет Багрянский, так что в Ашхабаде не соскучитесь.– Почему в Ашхабад? Соседка семьи Орловых, если мне не изменяет память, говорила про Ташкент, – растерянно произнес Пьер. – Вы что? Нашли старушку?– Не я, но мои люди. Я же обещал... – сказал Духон с важностью, присущей по меньшей мере директору ФСБ.Он взял со стола листок бумаги и, сверившись с эсэмэской в телефоне, написал несколько слов и протянул его Тьерри. Затаив дыхание, Пьер развернул листок. Там было написано:

Обратный адрес и дата на письме к родителям старушки-соседки семьи Орловых. Ашхабад, проспект Туркменбаши (по-старому улица Красных Партизан), дом 75. 25 октября 1941 г.

– Не знаю, кто там напутал, но я склонен верить своим людям, – уверенно заявил Александр, усаживаясь в свое любимое кресло. «Лучше бы сразу поехал домой», – злился на себя Багрянский, ничего не понимая. Какая старушка? Какой Ашхабад? Но еще больше он злился на своего друга, который ничего, кроме того, что приехал Пьер Тьерри, на Валдае ему не сказал. А тут, оказывается, разыгрывается еще один детектив... Он плюхнулся в кресло в каминном зале, но тут же мгновенно вскочил.– С семьей успею попрощаться? – жалобно спросил он.Получилось как в театре, француз и Александр дружно рассмеялись.– Хотя бы ввели меня в курс дела...– Это пускай месье Пьер займется вольным пересказом своих историй. А я пойду распоряжусь об ужине. – И Духон удалился.Пьер коротко, но емко посвятил Льва в проблемы, ради которых и приехал в Москву, упомянув между прочим, что в Париже уже встречался с Александром и тот обещал посильную помощь.«Вот конспиратор хренов, – вновь разозлился Багрянский. – Такая история, а он ни слова».– Простите, Лев. Я, признаться, никак не ожидал, что придется лететь в Туркменистан. Что это за страна?Короткий рассказ Багрянского, судя по всему, его не удовлетворил, более того – испугал.Тьерри никак не мог разобраться, с кем и с чем им там предстоит иметь дело. Надо же?! Четверть века он занимался в разведке восточноевропейскими проблемами и только сейчас понял, насколько опрометчиво было относить к Восточной Европе весь огромный Советский Союз. И не только потому, что Европейская часть занимала гораздо меньшую долю его территории. Сейчас, когда бывшая карта Союза запестрела независимыми государствами, на поверхность всплыла масса специфических моментов, ставивших в тупик многих опытных аналитиков на Западе. Хорошо, что к деятельности самого Тьерри это теперь уже не имело прямого отношения. Ему бы сосредоточиться исключительно на поиске наследников Орлова.Поначалу Пьер пытался задавать наводящие вопросы, но затем окончательно запутался, махнул на все рукой и полностью доверился Багрянскому.– Лететь так лететь! – с некой фатальной обреченностью заметил Тьерри. Но когда за ужином услышал, что ему даже нет необходимости идти за визой в туркменское посольство, вновь загрустил. Любые авантюры, тем более в чужой стране, его пугали.– Допустим, что все так. Но объясните, друзья, как такое возможно? Я точно знаю, что в любую из бывших ваших среднеазиатских республик французам нужна виза.– А с Багрянским вам, месье Пьер, она не нужна. У старика Багрянского проездной в Туркменистан еще с советских времен, – весело пошутил хозяин дома, накладывая гостю горку домашних пельменей. Но, поймав недоуменный взгляд француза, понял, что употребленный им термин «проездной» не достиг его сознания.«Тоже мне, разведчик, специалист по России. Наш Штирлиц дал бы ему фору», – хмыкнул про себя Александр, но, перейдя на серьезный тон, пояснил:– У Багрянского там старый и, заметь, добрый знакомый – сам господин Меред Кулиев. Наш-то, – Духон кивнул в сторону Льва, – написал за него кучу книг и статей, когда тот был секретарем ЦК партии. Помогал, так сказать.Только сейчас до бывшего журналиста, в эти минуты азартно поглощающего пельмени, дошел истинный смысл своей командировки в Ашхабад. Конечно, Меред сделает все, чтобы помочь старому знакомому.– Так что, месье Пьер, не волнуйтесь. Вас в аэропорту не только встретят, но даже в паспорт не заглянут. Между прочим, с Мередом Кулиевым этот тип меня тоже познакомил, – подвел черту под разговором Духон.Их действительно встретили прямо у трапа и усадили во внушительных размеров «Линкольн», и лимузин стремительно помчал их к городу, игнорируя дорожную разметку и сигналы светофоров.Какое-то время они петляли по старым узким улочкам. Водитель удивительно ловко вписывал в повороты неуклюжее заокеанское авто. Кое-где прямо на мостовой детвора гоняла в футбол, ничем не отличаясь от сверстников в других концах планеты, и тогда он рьяно сигналил, требуя уступить дорогу. Пьер с интересом рассматривал ветхие дома, отгороженные от мира глухими глинобитными стенами, тщетно пытающимися скрыть невообразимую бедность своих обитателей. Багрянский же был ко всему безучастен, думая лишь о том, как быстрее добраться до гостиницы.Они с трудом доползли до какой-то стиснутой со всех сторон площади, в центре которой возвышалась недавно отреставрированная мечеть, и неожиданно опять вырвались на широкий проспект. Впереди замаячила роскошная многоэтажная гостиница. Лев облегченно вздохнул, предвкушая освежающую прохладу гостиничного холла. Но «Линкольн» равнодушно пронесся мимо, свернул куда-то в сторону и неожиданно въехал в зеленый двор роскошного особняка.– Добро пожаловать на виллу «Фирюза» – личную резиденцию президента. Мередбаши приносит свои извинения. Он сейчас на важной деловой встрече, однако вечером приглашает вас на ужин в гостиную на первом этаже, – на отличном русском языке сообщил местный мажордом в роскошном восточном халате.Его заученную тираду прервало появление эффектной девушки, судя по внешности – метиски. Длинные, стройные славянские ноги, скуластое нежное личико, огромные карие глаза. Багрянский тут же оживился, забыв об усталости и жаре, но, взглянув на проницательного Тьерри, взял себя в руки.– Ваши апартаменты на втором этаже, господа. Вещи туда уже доставлены, – кротко сказала она. – Меня зовут Зейнаб. Всегда к вашим услугам.Апартаменты оказались и впрямь роскошными, все вокруг – от мебели до посуды – отливало золотыми и изумрудными красками, перебиваемыми смелыми красными вкраплениями. Словом, все во вкусе Туркменбаши, которые, как отметил Багрянский, недалеко ушли вперед в сравнении с концом восьмидесятых прошлого века. Его, как это часто случалось и раньше с ним на Востоке, не покидало ощущение того, что они попали в волшебный замок, у которого наглухо заперты ворота. По-видимому, Тьерри испытывал аналогичные чувства, потому что уже минут через десять он постучал в комнату Багрянского и, не дожидаясь приглашения, открыл дверь.Лев лежал на диване и читал какой-то затасканный детектив. Он смущенно отложил книгу.– Вот, не нашел ничего другого. Библиотека тут совершенно не соответствует интерьеру.– Не скажите, может, как раз полностью соответствует. Часто литературные вкусы и интерьер находятся в обратной зависимости, – успокоил его француз.– О Духоне этого не скажешь.– Как вы полагаете, месье Лев, не лучше ли нам было все же воспользоваться обычными каналами, чтобы организовать эту поездку?– Может, и лучше, – подтвердил бывший журналист, – только обычных каналов здесь не существует. Или так, или никак. Я имею в виду содействие в вашем главном деле.– Как же нам себя вести?– Делать вид, что все хорошо. Смириться. Это Восток, тут иные понятия о времени. Мы его потеряем, зато не потратим там, где обычно на процедуры уходят месяцы и недели. Так что торопить восточных людей – абсолютно бессмысленное занятие. Раз нас опекает сам Кулиев, все будет в ажуре.А чего следовало ожидать? – поймал себя на мысли Тьерри, вполуха слушая своего спутника. Что все сразу бросятся, как ищейки, по следу семьи какого-то русского графа? Будь он, как говорится, при прежних полномочиях, Пьер сам бы, как породистый охотничий пес, взял след и держал бы его до конца.Сейчас это всё в далеком прошлом, так что Багрянский прав, ничего не остается делать, как ждать. Да, он уже не первый год гражданское лицо и, приехав в Россию в этом статусе, не настолько самоуверен, чтобы недооценивать бдительность российских спецслужб. Тем не менее он ни на секунду не сомневался, что его имя по-прежнему фигурирует в их картотеках. Продолжай он поиски на территории России, они бы сразу засекли, во что он сунул нос. Еще хорошо, что в Москве пока не засветился, основную работу сделали люди Духона.Однако теперь они были в Туркменистане, и это оставляло определенный шанс. Так что пока надо ждать.

Вечерний ужин в обществе Мереда Кулиева затянулся далеко за полночь, но что удивительно, ни Багрянский, ни Тьерри ни капли не хотели спать. Хотя оба никогда не считали себя ценителями среднеазиатской кухни, но на этот раз на стол подавали нечто действительно великолепное. Первое, конечно, плов. Какой-то неземной легкости рис, слегка пропитанный свежим бараньим жиром, не то что таял – испарялся во рту! Баранина перемежалась с небольшими кусочками нежнейшего куриного мяса и пропеченными до бурого цвета зубчиками чеснока, дававшего плову гениальный специфический аромат. Это было такое объедение, что затмило все другие блюда!Когда незаметно перешли к десерту – знаменитым туркменским дыням, которые Мередбаши, чтобы подчеркнуть их сладость, осторожно, на кончике ножа, смазывал горчицей, – хозяин застолья удовлетворенно потянулся и счел возможным заговорить о делах.Пьер Тьерри коротко рассказал, что ищет следы родственников покойного русского друга, чтобы выполнить его последнюю волю о вступлении их в права наследования. Француз говорил откровенно, пестрил мудреными терминами, что произвело на Туркменбаши неизгладимое впечатление.– Я хочу, чтобы наш французский друг знал, как я уважаю тебя, Лев, и Александра. Для таких людей мне ничего не жалко. Можете жить здесь у меня, пока не надоест. Но в бумагах и всяких архивах я никогда не копался, даже не понимаю, что это такое. Но я знаю другое... – Еще не успев закончить фразу, Кулиев хлопнул в ладоши. Как из-под земли выросла длинноногая танцовщица.– Принеси гостям их новые кошельки, – приказал он девушке, с ухмылкой глядя на Багрянского и Тьерри.Девушка внесла два вышитых шелком просторных рюкзака. Лев и Пьер с недоумением уставились на них – такого подарка от гостеприимного хозяина они никак не ожидали. Он что, приглашает их в поход?– Не удивляйтесь, это и вправду кошельки. Если разменять двести долларов на местные деньги – тенге, как раз поместится. Но вам ничего не придется менять, я об этом позабочусь. И таскать их не придется, я выделю людей. Но я категорически против хождения в моей стране всяких там долларов, фунтов-шмунтов. Это при советской власти они были твердой валютой. А сейчас нет никакой валюты крепче, чем тенге. Так что смотрите у меня... – Хозяин шутливо погрозил пальцем.Гости умно не стали спорить о достоинствах валют.– Что вы, Меред Кулиевич! Не беспокойтесь! Мы сами справимся, – засуетился Багрянский, все еще не до конца переварив идею с кошельками.– Дорогой Лев! Если вы пойдете куда-либо, а тем более в архив, без моих людей, вам и десяти таких рюкзаков не хватит. Вы что же, думаете, те, кто работает в архивах, не хотят есть? Еще как хотят! Но лично я считаю, что во всем надо знать меру, особенно если дело касается моих гостей. К сожалению, ничем другим помочь не могу, пока вы будете копаться в этих сырых подвалах. Вот когда выберетесь, тогда милости просим! Будут проблемы – сразу звоните, я их решу. Не тот человек Меред Кулиев, чтобы оставить гостей без внимания.Тьерри смотрел на этого пожилого могущественного человека, открыв от удивления рот. Ему, выросшему в самом центре Европы, не могло и в голову прийти такое. Даже несколько лет воюя в Алжире, он не сталкивался ни с чем, хоть отдаленно напоминающим это ощущение неограниченного всевластия и вседозволенности. При этом радушный хозяин и не пытался скрывать, что открыто подбивает важных гостей на взятки, да еще целыми рюкзаками. Если рассказать Жану Готье, другим ребятам, те никогда не поверят. Хотя кто его знает! Может, Тьерри просто слишком давно отошел от дел?!

На следующий день, отправившись в архивный департамент, они, как говорится, на собственной шкуре убедились, насколько прав оказался Кулиев. Кому бы они ни задали вопрос, следовал выразительный жест двумя пальцами, во всем мире означающий одно: надо бы «подмазать». Помощники уважаемого Мереда спокойно наблюдали за этим. Большей частью документы лежали навалом, никак не систематизированные, а сотрудники, получив причитающуюся им мзду, даже и не думали помогать. Ищите, мол, все, что заблагорассудится, сами. Впрочем, возможно, это было и к лучшему: вряд ли кто из служителей архива имел хоть малейшее представление, как помочь странным посетителям. Тем более что речь шла о давным-давно минувших днях. Другое дело – секреты последних лет. На них было наложено жесткое табу.Прежде чем идти в архивный департамент, Багрянский и Тьерри попытались разыскать дом номер 75 по улице Красных Партизан, ныне – проспекту Туркменбаши. С домом ситуация оказалась запутанней: то ли его разрушили много лет назад, то ли он сам разрушился в результате землетрясения. Никто ничего не помнил и не знал.Это наводило на мрачные мысли. Вот так неумолимо течет наша жизнь, часто даже не оставляя за собой ни следов, ни воспоминаний. Десятки, сотни судеб... Где теперь эти люди, кто их помнит? А если кто и вспомнит, что с того? Они ушли и растворились во времени. На смену им пришли другие. Но и они тоже уйдут. К чему весь этот непостижимый здравому смыслу круговорот? Жить надо, пока ты жив, пока ходишь по этой земле. А потом все теряет смысл. Мучения, капризы, амбиции – они кажутся такими мелкими, смешными, когда смотришь на них из вечности. Лишь она, вечность, остается. Остается, поглощая хороших и плохих, питая себя чужими судьбами и надеждами...А старого дома, который искал Пьер под аккомпанемент своих далеко не безоблачных мыслей, уже давно не было. Не осталось и следов его обитателей, тем более, как говорят, в доме жили одни эвакуированные. Увы, адрес, который мог стать хоть слабой зацепкой, ничего Пьеру не подсказал.Хотя почему ничего? Кое-что все-таки проступило сквозь толщу ушедших времен, зыбкое, едва заметное, как волны от давно проплывшего парохода. Так, по крайней мере, Багрянский не очень умело успокаивал совсем впавшего в депрессию своего французского приятеля.По-прежнему не вызывало сомнений, что следы графини Орловой, если они вообще чудом сохранились, надо искать именно в Ашхабаде. В письме своей бывшей соседке по московской квартире она упоминала, что работает в военном госпитале. Значит, если удастся разыскать архив военного комиссариата, там непременно что-то «проявится»: учет военнообязанных в советские времена велся аккуратно и строго, убеждал Лев, а Тьерри лишь соглашался. Он с грустью всякий раз признавался самому себе, что как специалист по России, оказывается, знал о ней далеко не все.

На следующий день гостей Кулиева охотно сопроводили в военный архив. Это был старый темный подвал, в котором от сырости вряд ли что вообще могло уцелеть. Здесь грудами хранились однотонные, серые, как жизнь в тот период, папки с бумагами и документами. Они угрюмо возвышались до самого потолка, наглядно предупреждая о тщетности любых попыток копаться в прошлом. Да тут год будешь искать и все равно не управишься! Потратив на разборку бумаг всю вторую половину дня, теперь уже Багрянский готов был опустить руки. Хотелось просто выть от досады. Но тут поразительную хватку проявил месье Пьер. Он обратил внимание на то, что папки с документами в одной части хранилища разложены по определенному принципу и достаточно системно. Трудно сказать, как это вышло. То ли по случайности, то ли перевозку архива доверили добросовестному работнику. Во всяком случае, папки лежали рассортированными по крупным блокам. Тьерри называл их вслух.– Смотри, Лев, как интересно. Вот «кадровые военнослужащие», вот «призывники», «вольнонаемные». Отдельно – «раненые на излечении», отдельно – «умершие». А вот, мой друг, папки «эвакуация», «дети»... Как интересно! – не уставал повторять Тьерри, словно таким образом подбадривая себя.Следопыты начали копаться в бумагах. Дело продвигалось медленно, пока в документах раненых солдат и офицеров Пьер не заметил несколько постоянно повторяющихся кодовых обозначений и не предположил, что это номера папок с архивами военных госпиталей либо номера самих эвакогоспиталей.– Предлагаю разделиться, – несколько смущенный тем, что берет инициативу на себя, предложил Тьерри. – Я займусь поиском документов, связанных с госпиталями, а вы просмотрите папки эвакуированных. Там все должно быть разложено по датам. При всей простоте это наиболее оптимальный метод архивирования, а здесь наконец чувствуется рука профессионала.Багрянский не стал спорить. Ему по большому счету было все равно, каким способом искать.Часа через два Пьер издал победный возглас:– Глядите, Лев, здесь в папках приложены списки персонала госпиталей! Это то, что нам надо!– Знаешь, как у нас говорят: не говори гоп, пока не перепрыгнешь, – Багрянский скупо попытался усмирить его пыл.Но уже через полчаса Тьерри вновь издал победный клич.На фамилию Орлова он наткнулся уже в четвертой по счету папке, хотя их хранилось в архивной пыли несколько десятков.– Нашел! – радостно завопил Пьер.Багрянский тут же бросил свои бумаги и подвинулся к Тьерри.– Вот, смотри, Орлова Вера Григорьевна, старшая медицинская сестра, – срывающимся голосом прочитал француз. – Хотя это всего лишь означает, что мы на правильном пути. Но пока реального нам ничего не дает, кроме подтверждения, что графиня действительно попала сюда в эвакуацию и работала медсестрой. Важно проследить весь ее путь, в конце концов, найти хотя бы могилу. Соседка Орловой что-то говорила, что она в эвакуации болела, климат не подходил, что ли. Если мы упремся в могилу графини, я смогу спокойно, с чувством исполненного долга перед Андре покинуть вашу страну.– Вы забываете о дочери, Тьерри, – напомнил Багрянский.– Ничего я не забываю. Просто боюсь, что если мы упремся в могилу, дальнейшие поиски потеряют смысл. Как искать дочь? Она была еще очень мала, чтобы оставить свой след в архивах и тем более в жизни. Если выжила, то наверняка вышла замуж и сменила фамилию. Уравнение с таким неизвестным вряд ли поддается решению.– Ее фамилия скорее всего тоже Орлова.– Как это возможно?– У нас вполне возможно. Смотри, мать графини наверняка родила свою дочь, эту самую Веру Григорьевну, в законном браке. А фамилия у нее почемуто не по отцу, а Орлова. Может, у них такая в семье традиция? Может, ребенок воспитывался без отца и получал фамилию по матери. И потом, выходя замуж, наши женщины далеко не всегда берут фамилию супруга. Так что кто их знает, этих Орловых... Словом, предлагаю искать эту фамилию.– Мне это не очень понятно, но допустим, что ты прав, – не стал возражать Тьерри, – тогда в любом случае надо искать Орлову-дочь среди эвакуированных.– Как раз я этим занимался. Я просмотрел списки прибывших из Москвы за сорок первый год. Ничего.– А позже?– Зачем смотреть позже? Они же эвакуировались в сорок первом.– Тоже верно.– Тогда посмотрите в списках выбывших!– Смотрел. И там фамилии Орловой нет. Может, она эвакуировалась дальше вместе с госпиталем и скончалась по дороге? – предположил Багрянский.Тьерри еще раз заглянул в свою папку.– Да нет же, смотрите! Это список медперсонала на начало сорок четвертого года.– Вот черт! – не сдержался Багрянский. – Испарилась она, что ли?Тьерри задумался.– Фамилии располагаются в алфавитном порядке? – наконец спросил он.– Если бы! Архивариусам было явно не до алфавита. Вас не поражает, что вообще в этом хаосе вели учет? Вот вам результат тоталитарного устройства общества. – Лев вдруг запнулся. – Послушайте, Тьерри, кажется, в папке за сорок третий год фамилии были по алфавиту.Багрянский порылся в уже просмотренных документах и извлек из кипы одну из папок. Тьерри тотчас стал внимательно ее просматривать.– Смотрите, Лев, тут наверняка вырвана страница. После «н» только две фамилии на «о» и сразу идет «п». Кто-то здесь успел поработать до нас. – В Тьерри мгновенно проснулся профессиональный разведчик. – Вы догадываетесь, кто бы это мог быть? И если это действительно так, о чем мы с вами подумали, продолжать дальше рыться в бумагах не имеет смысла. Следы будут затерты.