С раннего утра Духон был не в настроении. То ли от того, что с каждым днем все более ощущал весь груз ответственности земского старосты. То ли от того, что не смог удержать от необдуманных действий Демидова, в результате чего погиб Братеев. То ли еще по какой причине, которую сам не понимал.

Ровно в семь, словно назойливый будильник, его потревожил телефонный звонок Марины Танкер:

– Александр Павлович, с добрым утром. Надеюсь, не разбудила?

– Как раз разбудила, – пробурчал он. – Что стряслось?

– Да так, – как-то неопределенно заметила она. – Мне ужасно стыдно, что не помогаю вам. Но в ближайшее время обещаю загладить свою вину...

Интересно, каким образом? Духон невольно подумал, что в этот момент парапсихолог, прежде чем отойти ко сну после ночного приема, наверняка нежится в теплой ванне с морской солью, забыв о клиентах.

– Не берите в голову, – нехотя сонным голосом ответил Духон. – Хозяйственные вопросы – это вам не политические или любовные баталии. В них вполне можно обойтись и без женщин.

– Вы в этом уверены?! – совсем уж некстати оскорбилась Марина.

– Уверен, – резко ответил Духон. – Я очень надеюсь, что функции консультанта главврача Успенского земства вы будете исполнять достойно.

– Неужели я буду помогать доктору Табачникову? – обрадовалась она такой новости.

– Будете. Но только на работе. Доктор нам нужен живым. Кстати, проблем по вашей части скопилось много. Возникла опасность новой эпидемии. Рублевка буквально задыхается от мусора. Вы же дружите с Чигориным. А он у нас отвечает за решение текущих проблем. Повлияйте на него. Вы это умеете. – С этими словами Духон повесил трубку без всякой надежды хотя бы на полчасика продлить утренний сон.

...Придя на работу, Александр увидел на рабочем столе пахнущий типографской краской очередной номер газеты с непретенциозным названием «Газета Успенского земства», выдержанной в духе ее главного куратора Вадима Стрельцова.

Еще две недели назад ему с помощью старожилов Рублевки удалось наконец отыскать в Горках-10 заброшенную типографию, в которой с незапамятных времен издавалась местная газета. Но под гнетом столичной прессы, имитирующей своим содержанием видимость местной жизни, газета, казалось, ушла в небытие.

К радости Духона и тем более Стрельцова, типография была компьютеризированна. Имелся и небольшой запас бумаги. А остальное уже было делом техники.

Пробежав глазами заголовки, староста в принципе остался доволен содержанием, особенно своей статьей, которую накануне вечером надиктовал молодому журналисту, также оказавшемуся в карантине. Вкратце смысл статьи сводился к тому, что, не теряя времени, надо спасать самих себя. Сеять – так сеять. Строить – так строить. Следить за порядком – так следить, дабы научиться обслуживать самих себя. Особенно Духону понравилась четвертая страница, которая была полностью посвящена полезным советам по садоводству, огородничеству, строительству теплиц и разведению домашней живности.

Земский староста справедливо считал, что подобного рода публикации помогут владельцам дач и имений наладить собственные приусадебные хозяйства, что было особенно актуально в условиях продовольственного кризиса. Главное – добиться от рублевской публики понимания реального положения вещей. Ведь большинство из еще недавней элиты до сих пор наивно полагают, что с голоду не умрут. В глубине души Александр тоже верил, что долго голодомор не продлится. Но и сидеть сложа руки тоже было бы глупо.

Он нажал на кнопку селектора.

– Слушаю вас, Александр Павлович, – послышался в динамике голос Лидочки.

– Это я тебя слушаю. Кто там за дверью с тобой бранится? Будто рота солдат пришла.

– Александр Павлович, извините, в приемной ваши коллеги прямо-таки рвутся к вам. Я им говорю, что вы заняты, а они кричат, возмущаются...

– И чего это они рвутся? – удивленно вскинув брови, спросил Духон. – Дверь не заперта. Ну и бюрократка же ты, Лидочка.

Он сам открыл дверь в приемную и увидел знакомую компанию, на которой явно положительно сказался эффект его разговора по селектору, который слышали все.

– Какие люди?! И без охраны?! Как ты считаешь, Василий Анатольевич? – с хитрой улыбочкой спросил он Никелева, который гораздо лучше Стрельцова и уж тем более Фомаря, который вошел следом, знал олигарха.

– Это уж точно, – согласился тот, присаживаясь на единственный в кабинете Духона стул.

Следом зашли Стрельцов и Тельцовский, для которых Лидочка уже волокла стулья.

В кабинете как-то сразу стало тесно.

– Нам посоветоваться надо. Мы к вам прямо как ходоки к Ленину, – пошутил Никелев.

– Если посоветоваться, то за этим дело не станет, – обрадовался Духон.

– Понимаешь, Александр, мы пришли заявить, что готовы к сотрудничеству. Сидеть сложа руки больше никто не хочет.

Духон закурил сигарету и задал собеседнику неожиданный вопрос:

– А вы знаете, Вадим Степанович, в чем главный изъян демократии?..

Стрельцов бросил на него непонимающий взгляд. Остальные тоже недоуменно переглянулись.

– В том, что только партия, лишенная власти, знает, как управлять государством, – многозначительно произнес земский староста.

– Не понял, – первым признался Сема Фомарь. – Переведи. Пацаны, по-моему, тоже не поняли.

– Да я сам не понимаю, в чем суть этой мудрости. Но так говорят, – от души рассмеялся Духон.

Обстановка окончательно разрядилась.

– Мы слышали, что управа мобилизует население на проведение весеннего сева, – неожиданно даже для самого себя признался Тельцовский. – Так вот, я хотел сообщить, то есть заявить, что некоторые мои знакомые готовы помогать своей техникой, тракторами, культиваторами и прочим. Этого добра, как оказалось, у нас навалом. Правда, топлива маловато...

– Отлично. Ну, и выводите технику на поля. В районе Усово и Горок-10 местное население уже распахивает и засевает пустыри и проданные под строительство дач участки.

– Ну вы даете, ребята, – в сердцах восхитился Никелев. – Вас за это потом по головке не погладят. Участки, как ты сам, Александр Павлович, только что сказал, проданы.

– Кто не погладит? Те, кто продали, или те, кто купили?

– Какая, к черту, разница, – досадливо отмахнулся Никелев.

– Большая! – быстро возразил Духон. – В свое время продавал эти участки Миша Агулов. Так теперь он уважаемый член управы. И именно он выдвинул предложение вернуть участки в сельхозоборот. А те, кто купил, высовываться не станут. Так как купили незаконно.

– Ну вы даете, – еще раз повторил, о чем-то на какое-то время задумавшись, Никелев. Возможно, он вспоминал, не сосватал ли он кому-нибудь один из своих участков.

– Гляди, как складно получается, – заметил Стрельцов, – Если так дальше пойдет дело, мы чудеса сотворим.

– Кстати, Вадим Степанович, спасибо за подъем многотиражной печати. Это не только мое мнение, но и рядовых жителей. Сказывается опыт. Так, может, вы еще койкакую обязанность на себя возьмете?

– Вы что-то конкретное имеете в виду? – без особого энтузиазма поинтересовался литейщик.

– Разумеется. Например, учитывая ваше пристрастие к стрелковому спорту, вы могли бы создать и возглавить отряды местной охраны порядка.

– А вам не кажется, что это может быть расценено как призыв к вооруженной борьбе?

– А вы не призывайте. И даже спортивных ружей не расчехляйте. Но тем не менее такая спортивная секция пусть будет.

– Надо подумать, – сдержанно ответил Стрельцов. – Но кого будем набирать в эту секцию?

– Как кого? Вон сколько охранников кругом зря хлеб едят и козла забивают. Демидов как-то рассказывал, что они давно уже съели все хозяйские припасы, а пайками их Гулькин снабжает далеко не каждый день. Кроме того, мы в управе приняли решение национализировать в пользу земства все госдачи чиновников, которые были ими незаконно выкуплены.

– Вот это правильно! – вскочил от возбуждения Тельцовский. – И тоже использовать их участки под огороды. Мы в свои дома, можно сказать, миллионы вложили. А они на все готовенькое...

– Между прочим, вы, Василий Анатольевич, если мне не изменяет память, все еще не охвачены. Не могли бы заняться телевидением, исходя, так сказать, из вашего большого опыта? Выпуск газеты мы наладили, а вот с местным кабельным телевидением проблемы. Студия, как, оказалось, находится за колючей проволокой. Значит, надо отрезать их кабель и врубить в кабельную сеть нашу студию...

– Это интересно! – воспрял духом Никелев.

– А я мог бы заняться старой котельной. В порядке подготовки к зиме. Та, что находится на окраине Усова. Там же недалеко законсервированная лесопилка. Оттуда можно таскать древесные отходы и использовать как топливо, – внезапно выдвинул предложение Семен Фомарь. – Только выделите мне людей.

– Нет уж, братцы олигархи, выделять я вам никого не буду, – сказал как отрезал Александр. – Сами себе набирайте людей, материально заинтересовывайте. Надеюсь, у каждого еще кое-что осталось в загашнике?

– А еще я с удовольствием взялся бы, например, за конезавод. Лошади нынче на вес золота, гужевой транспорт все-таки, – вдруг мечтательно произнес Никелев.

– Долго же вам придется ждать этого золота, – съехидничал Тельцовский. – Лучше займитесь в своем поместье разведением кроликов. Они гораздо быстрее плодятся, нежели лошади.

– Господа! Как член земской управы должен заметить следующее, – поднявшись со стула, важно произнес Стрельцов, будто только что сделал важное открытие. – Каждый из нас вроде уже выбрал себе задачу по душе. А если мы еще с душой начнем осуществлять свои планы, то на Рублевке такая жизнь начнется, что к нам из Москвы желающие потянутся. Такая жизнь... – еще раз повторил он мечтательно, – что мы вновь сами себя уважать начнем.

Все как один зааплодировали.

– Это вы из «Чайки» или «Трех сестер» цитировали? – спросил Фомарь. – Талант.

– И на все про все не надо ни у кого лицензию получать. Взятки давать. Чудеса, – удивлялся Тельцовский.

– Лицензии управа дает бесплатно. Наше поселение хотя и окольцовано колючей проволокой, раскрывает перед людьми новые возможности. Нечто вроде... коммунизма, – почему-то запнулся Духон. – Мне представляется это неким сообществом, где не будет ограничена никакая инициатива граждан. Превратим наше Успенское земство в союз единомышленников! Как вам идея?! – Александр хитро поглядел из-под очков на собравшихся и взял со стола лист белой бумаги.

– А теперь еще пару слов по делу. На завтра, господа, у нас объявлен субботник по очистке территории. Мероприятие организует Чигорин. Просил бы присоединиться. Особенно много мусора скопилось вдоль главной трассы. Приближается лето, а значит, и жара. Мы рискуем подцепить настоящую заразу, а не мифические вирусы...

– Коммунистический субботник, стало быть? – язвительно спросил Тельцовский.

– Да нет, скорее олигархический, – засмеялся Духон. – Коммунистов на Рублевке нынче раз-два и обчелся. А вечером после субботника некоторые наши звезды шоу-бизнеса согласились устроить импровизированный концерт в парке губернского клуба. Так что будет интересно.

Неожиданно раздался громкий смех Василия Никелева.

– Что вас так развеселило? – удивленно спросил Духон.

– Да так, ерунда. Просто вдруг представил себе господина Стрельцова с гаванской сигарой в зубах и с дворницкой метлой в руке...

– Ну, вы у нас прямо Эльдар Рязанов. Воистину режиссерский взгляд, – обиделся Стрельцов. – Лучше бы о деле спросили. Куда, к примеру, будем эти груды мусора свозить? Какой толк от уборки, если опять же на своей территории устроим мусорную свалку?

– Есть очень простое решение, – ухмыляясь в усы, ответил староста. – Наш совет старейшин предложил. На плотах сплавлять по Москве-реке. Сами понимаете куда.

– А течение в какую сторону? – спросил Сема.

– Приехали, – опять хохотнул Никелев. – Вместо того чтобы цацками торговать, географию учил бы. Течение, будь спокоен, не к твоей даче. Правильное течение. Кстати, не вижу Демидова.

– Даниил уехал в Шульгино, – начал объяснять Александр. «Говорить или не говорить про карту и некий секретный объект? – задумался он. – Ведь засмеют. Будет лучше до поры до времени подождать». Он хотел было согласиться с собственным же решением, но что-то его остановило. Зачем же скрывать нечто важное от единомышленников? Некорректно. – Наш отставной генерал отыскал старую карту, а на ней якобы обозначен секретный подземный объект. Укрепрайон – так написано на карте.

– Совсем крыша поехала у старика! – в сердцах воскликнул Тельцовский.

– Напрасно вы так говорите. – Духон вкратце рассказал, что знал, добавив, что старики с Демидовым вроде собираются на поиски.

– Представляете, если там действительно имеется лаз на свободу, – размечтался Фомарь. – Тогда не надо будет ни субботники проводить, ни участки засеивать. Ничего не надо. Свобода впереди!

Все как-то сразу приуныли. Повисла тягостная тишина.

– А кто-то и без лаза исчез с горизонта.

Присутствующие разом обернулись на женский голос. Они и не заметили, как в кабинет тихо впорхнула Марина Танкер.

– Вы о чем, девушка? – спросил староста управы.

– О том. Ко мне уже несколько ночей не ходит господин Удачин. На лечение, – добавила она торопливо. – Я ему иммунитет поднимаю.

Последняя ее фраза прозвучала столь откровенно двусмысленно, что мужчины прыснули от смеха.

– Простите ради бога, Мариночка, – извинился за всех Духон. – Продолжайте.

– Что продолжать? Не пришел один раз, другой. А вчера заглянул доктор Табачников. Ну, я ему как на исповеди доверительно пожаловалась...

– Не тяните, барышня, нам всем по домам пора, – перебил ее любовник, посчитавший себя вправе прервать ее словоблудие.

– А вы, Семочка, молчите. Тоже не раз лечение пропускали. Так вот, доктор сообщил мне странную новость. Знаете, где наш господин Удачин? То ли в Швейцарии, то ли в Лихтенштейне. Забыла.

После такого сообщения олигархи тупо посмотрели друг на друга.

– Между прочим, я что-то давно не видел Разина, – задумчиво произнес Стрельцов.

– С ним как раз ясно, – отмахнулся Духон. – Как завезли подсадную утку, так и вывезли. Он и на Рублевке никогда не жил. А тут объявился... Вот Удачин совсем другой коленкор.

– Неужели слил свой металл?! – вслух сказал Тельцовский о том, что в первую очередь пришло одновременно всем в голову.