Вырвавшись, наконец, из бесконечно длинных столичных заторов на Ярославку, Андронов почувствовал явное облегчение: теперь можно было прибавить газу! На встречу с шефом опаздывать нельзя.

Только сейчас, когда проблемы городского трафика остались позади, Николай смог себе позволить всерьез задуматься над вопросом, какого это черта Глушко спозаранку позвонил ему на мобильник и вызвал на рандеву, причем не в офис, а на загородную дачу. Ищи теперь три часа в лесной глуши сраную Литвиновку! Что это вообще за Литвиновка? То ли деревня, то ли дачный кооператив?

Судя по указанным Глушаком координатам, которые Николай заранее вроде бы отыскал на карте, – разжиться нормальным навигатором ему не позволяла все та же скупость, – дача располагалась где-то на берегу одного из многочисленных мелких притоков Волги.

Впрочем, «топографическим кретинизмом» Андронов никогда не страдал и с ориентировкой на местности у него было все в порядке. Более того, в спецшколе он был даже бессменным чемпионом по спортивному ориентированию в игре под странным названием «Охота на лис». В силу этого бывший разведчик нисколько не сомневался, что без труда отыщет объект.

Злился он больше по привычке, да и, попросту говоря, чтобы мысли переключить. Очень уж неспокойно стало вдруг на душе. Николай тщетно пытался разгадать, что на сей раз задумал Глушак, назначив деловую встречу за городом. То ли на своей даче, то ли в загородной резиденции «Ангела».

Интуиция подсказывала майору, что предстоящее свидание ничего хорошего ему не сулит. Хотя дела вроде бы шли нормально: первая часть плана операции успешно выполнена и даже, можно сказать, перевыполнена. Капризная Фортуна, наконец, повернулась к нему своим прелестным передом.

Он лихо позволял себе разъезжать по миру, соря налево и направо солидными командировочными от агентства. То инсценировал сомнительные покушения на Бессмертнова и его семью. То выслеживал чужую женушку. То пас ненавистного Ростовцева, чтобы выудить у него «ключ от сейфа, где деньги лежат». Правда, с последней задачей справиться не удавалось.

Уже несколько раз через винный погреб Андронов тайком проникал в его потайной кабинет, но все попытки разгадать цифровой код встроенного в бетонную стену стального ящика пока не увенчались успехом.

Собственно, вызов к шефу как раз и оторвал его от этого, можно сказать, «левого» дельца, которыми бывший кэгэбэшник особо грешил в последнее время. Но лишь одно из них завершилось пока ошеломительным успехом. Через своего университетского приятеля Багрянского он все же впарил досье олигарху Духону. Вспоминая об этом, Андронов испытывал невероятный экстаз. Шутка ли, втихую от шефа срубить почти два миллиона «мертвых американских президентов»?!

Вот если бы еще взломать сейф, тогда вообще живи не тужи! Но, увы, чтобы открыть цифровой замок, наверное, надо знать теорию случайных чисел.

И чего это он так срочно понадобился Глушаку? Сейчас бы сидел себе перед сейфом, попивал вискаря и спокойно подбирал новые комбинации. Как ни крути, а душу греет. Вдруг сработает?!

Пребывая в размышлениях, Андронов даже не заметил, как где-то на сотом километре проскочил едва заметный указатель, где в перечне населенных пунктов была упомянута и Литвиновка. Пришлось возвращаться.

К вящему удивлению Андронова, загородная «дачка» представляла собой довольно внушительное сооружение – настоящая крепость, расположенная на живописном крутом берегу реки. На фоне низкого, затянутого грозовыми тучами неба цитадель выглядела довольно зловеще.

«Плохое предзнаменование, – невольно пронеслось в голове. – Ни дать ни взять логово монстров!»

Не успел Николай подкатить к высоченным кованым воротам, как они автоматически со скрежетом распахнулись. Очевидно, майора здесь уже ждали. Миновав створ, он направил машину по гладкой бетонированной дорожке, которая вела прямо в открытый проем гаража.

Едва заглушив мотор, он услышал, как гориллоподобный охранник постучал костяшками пальцев по боковому стеклу машины. Вид у него был поистине устрашающим. Квадратный подбородок с ямочкой посреди, резко выступающие скулы, узкие щелочки бесцветных глаз, мясистый крупный нос, а главное, длинные, как грабли, ручищи непомерных размеров и вправду могли испугать кого угодно. Андронов невольно почувствовал, как у него перехватило дыхание и вспотели ладони. Ни дать ни взять, Квазимодо!

– Вас ждут! – коротко бросил монстр и жестом указал следовать за ним. Через минуту гость и охранник оказались в лифте, похожем, скорее, на шахтерскую клеть. Спускались несколько мгновений – на этаж, максимум на два, но Николаю они показались вечностью.

– Скажите, а куда это?.. – похолодев, спросил Андронов. А сам подумал: «Плохо дело, если Глушак устроил свидание именно под землей».

– В преисподнюю!.. – прохрипел в ответ провожатый.

Когда лифт остановился, «Квазимодо» подвел майора к одной из дверей, похожих на люк, и резко распахнул ее. Секунд через десять, привыкнув к слепящему пучку света и оглядевшись, Андронов обнаружил себя в комнате, стены которой до потолка были облицованы белоснежным кафелем. В правом углу располагалась железная солдатская койка, аккуратно застеленная грубошерстным серым одеялом, а в левом стоял унитаз и рукомойник. Напротив находился щит, как у пожарных, только вместо их причиндалов здесь были ничего приятного не предвещавшие инструменты, подвешенные на кожаных ремнях.

«Это же камера для допроса с пристрастием!» – вновь ужаснулся Андронов, невольно вспомнив интерьер одного из подвалов Лубянки, куда его в свое время специально водили в порядке ознакомления.

Если бы Николай Георгиевич душой и делами был чист как младенец, то наверняка вся эта атрибутика не произвела бы на него столь гнетущего впечатления. Но, поскольку все в нем было с точностью до наоборот, страх не улетучивался.

Неужели кто-то уже слил Глушко про все его делишки? Но кто? Багрянский? Так он шефа знать не знает. Может, сам Духон, выкупивший досье? Только зачем? Глупо все это и непрофессионально.

На какое-то мгновение Николай ощутил себя то ли Штирлицем, то ли Мюллером – точно не помнил, кем именно, – анализирующим историю с русской радисткой. Но видения мгновенно кончились, когда, словно пройдя сквозь стену, перед ним возник Юрий Нилович Глушко собственной персоной. Выражение лица шефа было неприветливым. Вглядываясь в Андронова пронизывающим взглядом и не протягивая руки, он спросил намеренно простодушно:

– Ну, что, майор, пообвыклись тут? Неплохая обстановочка? – И, не дожидаясь ответа, с язвительной ухмылкой добавил: – Что, уже в штаны наложил? То ли еще будет.

В правой руке Глушак вместо привычной вишневой трубки держал надкушенное красное яблоко.

«Под Мюллера косит, скотина! Точно! Это он кривился от непрофессионализма. И антураж, и яблочко в руке. До чего же все-таки заразительны эти театральные жесты. Там Леля с яблочком изображала любовь. Здесь Юрий Нилович, тоже артист. Им по жизни приходится играть чужие роли. Хотя какой из Глушко разведчик?! Боевик больше ему подходит».

– А почему это я должен наложить в штаны? Я разве в чем-нибудь провинился? – с вызовом спросил Андронов.

Он действительно не понимал, в чем причина перемены отношения шефа к его персоне. Но нутром почуял, что сейчас предстоит довольно нелегкое объяснение с вполне, возможно, тяжелыми для его организма последствиями. Знать бы еще, за что? Неужели Глушак перекинулся к Бессмертнову и, искупая перед ним вину, решил сдать исполнителя?!

– Что ты, Николай Георгиевич, все на мое яблочко посматриваешь? Все норовишь укусить. Думаешь, сам предложу? Ни хрена ты, майор, не получишь! Ты лучше пока посмотри-ка вот эту видеозапись, а я пока шахматными задачками тут займусь. Нет места тише, чем здесь… А ты смотри. Смотри внимательно! Фильм с твоим участием в главной роли получился таким впечатляющим, что хоть на «Оскара» номинируй. Ха-ха-ха! Только вот вместо «Оскара» ты вполне пулю можешь получить в лоб. Понял, Иуда? Да не дрожи ты, очень прошу. Тебя здесь пытать не станут. Пуля – и дело с концом.

Только сейчас Андронов заметил, что Глушко поставил на стол компактный DVD-плеер. И снова бросил на Андронова неприязненный взгляд.

– Надеюсь, обращаться с этой техникой умеешь? Потом мы с тобой серьезно поговорим… Думаю, майор, у тебя хватит ума не играть дальше со мной в кошки-мышки! Не советую. Я же тебе как-то говорил, что люблю играть исключительно в шахматы.

Когда Глушко замолчал и вроде как углубился в партию на карманных шахматах, Николай включил плеер. Почти трехчасовая видеозапись с первых же кадров повергла агента «Ангела» в шоковое состояние. Даже в страшном сне Николай представить себе не мог, что ровно с того самого момента, как он только включился в операцию по устрашению бывшего главы страны, каждый его шаг, каждое движение и чуть ли не каждое слово отслеживались «операторами-невидимками».

Андронов мог бы легко отмахнуться от многих сюжетов в этом, с позволения сказать, фильме. Мало ли, кого он трахал и с кем разговоры разговаривал?! Только вот самый последний сюжет…

Во всех подробностях разговор с Багрянским на коллективной пьянке насчет продажи компромата на президента Фонда глобальной политики. И на закуску конспиративный поход в некий «Александр Хаус» – будь тот трижды проклят, – откуда он вышел с аккуратным вместительным портфельчиком.

– Мне одно любопытно, Андронов, – с некоторой ленцой спросил Глушко, оторвавшись от шахматной доски и скосив глаза на завершающие кадры этой своеобразной хроники. – За сколько сребреников ты продал службу?

Агент молчал. Будь у Андронова с собой оружие, он бы не думая пустил его в ход. Все равно живым ему отсюда не выйти. Так будь что будет. Или он окажется быстрее, или бывший иностранный легионер. Ничего лучшего придумать бывший майор разведки сейчас не мог. Попросту говоря, его охватила настоящая паника. Как вести себя с шефом? Что отвечать?! Он растоптан, прижат к стенке этими видеокадрами, которые неопровержимо доказывали, что он предатель.

– Молчишь, Николай Георгиевич, князь драный? Доигрался?! Отвечай прямо. Понравился эксклюзивный просмотр? – Глушко понимал состояние своего сотрудника, но тем не менее продолжал добивать его вопросами. – Что? Твоя подлая душонка ушла в пятки? Это я знаю. А вот сколько денег было в том портфельчике – не знаю. У меня к тебе еще немало вопросов, майор. Если ты ответишь на них правдиво, то останешься жить. Ну а если нет, то уж не обессудь!

Ты уже познакомился с моим Малютой Скуратовым?.. Ха-ха! А у него разговор короткий, но очень болезненный, должен сказать.

Глушко язвительно ухмыльнулся своей шутке и вновь стал раскуривать любимую трубку. Он заметил, как Андронова буквально передернуло: наверное, уже представляет себя в лапах монстра, который без проблем может одним ударом переломить хребет.

Выдержав паузу, Николай спросил:

– Стало быть, все это время вы меня держали за «болвана» в дамском преферансе? Водили, так сказать, на ниточке? Никак не просветили по поводу заказчика. Я имею в виду неожиданно воскресшего Даниста. Ни про громадный куш, который вы, наверное, сорвали с него за операцию по устранению гражданина Бессмертнова. Это нечестно при любом раскладе…

– Кто у кого на работе, в конце концов? – попытался перебить Глушко.

– Это сейчас не имеет значения. Действительно, сейчас непонятно, кто у кого. Тем более я не уверен, что олигарх не доведет до кого надо вашу роль во всей этой истории, гражданин начальник.

Андронов решил перейти в атаку, ибо проснувшийся в нем страх воскресил понимание того, что лучшая защита – это нападение! Пусть Глушко хоть на мгновение тоже забоится. Конечно, это рискованно в игре с таким «битым» персонажем, как Юрий Нилович. Однако терять сейчас Андронову уже нечего.

К тому же он интуитивно догадывался, что Глушаку еще для чего-то нужен. В противном случае тот вряд ли бы стал церемониться и устраивать подобные театральные постановки. Прикончил бы в этом подземелье, и дело с концом.

Оба замолчали, пока Глушко, видно, обдумав сказанное, произнес:

– Удивляешься, что я тебя пас? Напрасно. Напрасно. Кто же в таком деле пустит провалившегося агента КГБ, горького пропойцу, жмота и политическую проститутку на вольные хлеба?! Сам пораскинь умишком, майор? Ты, оказывается, тоже умудрился меня пасти каким-то образом. Ведь вышел же на Даниста. Только не надо этим меня пугать. Самому надо бояться.

И, собственно, чему ты удивляешься? Слежка и донос зародились со дня сотворения мира. Заурядная слежка со временем превратилась в шпионаж. Чем ты, Андронов, кстати, и занимался. Сосед следит за соседом, брат за братом, сослуживец за сослуживцем, ну и так далее. Все подглядывают друг за другом в замочную скважину…

Норма жизни.

Если поразмыслить хорошенько, то вся история человечества – это, по сути, история шпионажа… Шпионами выигрывались войны. Весь мир опутан сетью, которая называется шпионской! Так что я твердый приверженец принципа: «Доверяй, но проверяй!» Я никому не верю! И знаешь почему? Потому что, доверившись кому-либо, ты невольно попадаешь в зависимость и становишься безоружным…

Глушко осекся, поняв, что сболтнул лишнего. Не надо было говорить последних слов.

– Очень правильная у вас теория, Юрий Нилович, – примирительно вставил фразу Андронов. Только в это мгновение он окончательно осознал, что убивать его не будут. – Не из диссертации, над которой работаете, цитировали? Но все же, простите, я не пойму, к чему вы все клоните?

Опустившись на табурет посреди камеры пыток, Николай замер в ожидании. Даже закрыл глаза. А когда открыл, то буквально обомлел. Глушко лежал на топчане, откинув назад голову и закрыв глаза, словно собираясь вздремнуть. Находясь явно в каком-то трансе, он никак не прореагировал на жест доброй воли со стороны сотрудника и меланхолично продолжил свой философический монолог:

– …А плюс ко всему над каждым из нас витает не только Ангел-Хранитель, но и Ангел Смерти… Я его называю Ангелом мести… Ибо все, что мы, грешники, творим на Земле, отмстится нам не Андроновым, не Глушко, не Духоном и не Бессмертновым. Отмстится свыше!

Между ангелами тоже идет борьба. И это нормально, ибо, появившись на свет, мы уже начинаем путь к смертной тьме. Увы, весь сотворенный Создателем мир состоит в основе своей из положительных и отрицательных зарядов… Этому нас учили еще в школе!.. И с этим ничего не поделаешь, майор! Это и есть та божественная симметрия и гармония, что сохраняют равновесие нашего мироздания. Не будь это так, мир давно бы разлетелся на хаотические кусочки. Или вообще исчез.

Заметь, Андронов. Добро всегда питается злом, а зло питается добром. Не велика, скажешь, истина, но, увы, мы о ней почти никогда не вспоминаем. Хотя на десять заповедей всегда есть семь смертных грехов. Кстати, как ты думаешь, майор, почему десять заповедей нам продиктованы именно с небес? Молчишь? Да потому, что исполнить их на нашей грешной Земле невозможно!

«Похоже, шеф травки накурился или того хуже… – удивился Андронов. – Ишь, куда занесло!.. Расфилософствовался, как Сократ, а у самого руки по локоть в крови! Хотя, что это доказывает?!»

– Я слушаю вас, Юрий Нилович. Здорово вы повернули. Я как-то об этом даже не думал, – несколько заискивающе промямлил Николай, все еще теряясь в догадках.

– Нет, это я тебя слушаю, Николай Георгиевич… – Глушко словно очнулся.

– Упреждая ваш повторный вопрос и в знак отказа от противостояния, информирую, что от олигарха получил два миллиона зеленых. Половина – Багрянскому, оставшуюся половину предлагаю поделить.

– Говоришь, два миллиона вынес? Продешевил ты, майор, со своим приятелем. Двадцать надо было просить. Теперь уж не поправишь… Но раз уж ты предлагаешь мне бизнес, тогда выкладывай все. Бизнес – так бизнес.

– Заметьте, это вы предложили бизнес, товарищ начальник.

– Ладно, не будем спорить по мелочам. – Глушко быстро согласился с такой постановкой вопроса. – Что там еще у тебя припасено в загашнике?

– Первое и самое, можно сказать, близкое. Сейф Ростовцева! Его женушка спит и видит, как бы этот тайник вскрыть. Боится, что Игорь ее бросит и пустит по миру с сумой.

– Ты о своей бывшей жене говоришь? Семейный подряд?

– Общая цель – нагадить Игорьку по самые эти, ну, помидорки. Это для Эльзочки, так зовут мою «бывшую»…

– Знаю. А что для тебя? Точнее, теперь для нас?

– Само собой, Эльза поделится с нами содержимым сейфа. В нем тоже счет на миллионы идет, слава богу. Но это еще не все. Ростовцев у меня сыграет главную роль в покушении на клиента. Если вы дадите наконец отмашку. Ростовцев все мечтает втереться к нему в доверие. Даже прикупил шале в Швейцарии, поближе к вилле, которую Бессмертнов давно прибрал к своим рукам. Так что, если случатся в Альпах жертвы, суд праведный падет на эту сволочь.

– Хорошие, как я посмотрю, у тебя сокурсники, все как один сволочи.

– Не все, конечно, но Игорь – это точно. Так подставить меня в Цюрихе… Никогда ему не прощу… Ну и Эльзу увел, само собой.

– Судя по всему, недалеко увел, если вы с ней вместе грабануть его задумали, – понимающе улыбнулся Глушко. – Впрочем, какое мне дело… Лучше скажи, какого черта ты околачивался возле виллы Крамера?

– Кого-кого?

– Того, что слышал. Какого черта ты сел ему на хвост? Выполняешь чей-то заказ? Отвечай! Это уже серьезно! Я тебя сотру в порошок так, что останки твои ни один археолог на белом свете не отыщет!

– Какой Крамер?! При чем тут Крамер? – Андронов понял, что действительно попал куда-то не туда. – Объяснитесь. Какая вилла? Где? На Рублевке?

– При чем тут Рублевка? Я тебя спрашиваю об Альпах. Чего дурака валяешь? Только сейчас смотрел эпизод, где ты крутишься у виллы этого человека.

По растерянному виду Андронова Глушко понял, что тот действительно не в теме. Скорее, камера засекла его там случайно. Хотя какие тут могут быть случайности…

Вдруг его осенило.

– А с твоим Ростовцевым в Альпах, помимо Бессмертнова, не соседствует такой полненький мужчинка лет сорока пяти, с бородой? Еврейской национальности?

– Так это ж сосед Ростовцева. Тоже какой-то барыга. Брр! Действительно, в бороде, на их Моисея похож.

– Мы этого новоявленного Моисея ведем более чем полгода. Особый политический заказ, – на всякий случай соврал Глушко. – А ты, майор, своими своевольными действиями можешь всю малину испортить. Мешаешь, словом! Мешаешь, понимаешь! Отвечай, кто тебе поручил пасти Крамера?!

– Да на кой хрен мне сдался ваш Крамер?! – огрызнулся Андронов. – Смотался к Ростовцеву, чтобы на месте прозондировать почву на предмет продолжения операции. Туда же в январе, как обычно, приедет «сам»! Кататься на лыжах…

– Предупреждаю, Николай, с огнем играешь! – жестко сказал Глушко, встав с топчана. Лицо его исказилось в гневной гримасе. – Во-первых, я тебе указаний насчет Бессмертнова пока не давал! Во-вторых, если тебя интересует Крамер, так колись!

– Успокойтесь, Юрий Нилович, не интересует меня никакой Крамер. Даже как партнер, – побледнев как полотно, с трудом пытаясь сохранять хладнокровие, сообщил Андронов.

– Постой, постой. Это становится интересно.

Глушко снова насупился и, закрыв глаза, надолго задумался.

Андронов тоже выдерживал паузу, ибо, как ему казалось, ход с подставой Ростовцева пришелся шефу по душе, и теперь ему надо дать возможность хорошенько поразмыслить, какие дивиденды это принесет. Действительно, чем не идея?! Если пойдут разборки по поводу того, кто глумился над семьей Бессмертнова, то имеется готовый козел отпущения. И ему, и агентству очевидная выгода.

По крайней мере, подстава Ростовцева, если все-таки эйлатский затворник пойдет в отношении Бессмертнова до конца, настолько очевидна, что и долго придумывать ничего не надо.

Еще пару часов назад, когда дрожащий от страха майор просматривал компрометирующие видеозаписи, а Глушко вроде бы ломал голову над очередной шахматной задачкой, на самом деле его мозги были заняты совсем другим.

Юрий Нилович напряженно обдумывал последующие ходы задуманной им хитроумной комбинации по «дойке» враждующих приятелей-олигархов – самого Даниста-Дантесова, затем, конечно, Макса Линовича и, естественно, Эммануила Крамера, о существовании которого еще недавно слыхом не слыхивал. Задача явно усложнялась, постепенно превращаясь в сеанс одновременной игры со многими фигурантами. Ведь все они были не костяными шахматными фигурами, а живыми людьми, способными не только хорошо прибирать к своим рукам вожделенные денежки, но и действовать без церемоний: подставлять друг друга, строчить доносы, мстить, лгать, плести интриги… А это было чревато тем, что всего лишь один неосторожный шаг со стороны «Ангела» может привести к потере не только прибыльных «встречных» заказов, но и всего своего довольно хорошо отлаженного бизнеса. И тогда мечты бывшего легионера, короля разведки и диверсии, о спокойной и обеспеченной старости вновь станут абсолютно несбыточными, превратятся в пыль.

Как же все хорошо складывалось поначалу. Действительно, правильно говорят, важно не столько хорошо начать, сколько хорошо кончить! Глушко невольно улыбнулся своему двусмысленному каламбуру.

Если на шахматной доске создалась слишком запутанная ситуация, ее обязательно надо упростить! – продолжал логически размышлять он. То есть вывести из игры лишние фигуры. Разумеется, с наибольшей выгодой для себя…

Куда там! Теперь вот неожиданно почти «приплыл» в сети Ростовцев. Может, и Духона, столь неосмотрительно прикупившего досье, тоже удастся пощипать? Спрашивается, для чего оно ему, как не шантажировать Бессмертнова?

И что любопытно: почти всюду теперь замешан Андронов. Хорошо это или плохо? Очень даже хорошо! Когда Крамер наконец созреет, чтобы спасти свою шкуру, и раскошелится, его можно убрать при помощи Андронова. Даже если эта «паршивая овца» и погорит по воле того же Даниста, все равно останется хоть клок шерсти. А крайним сделать опять же Ростовцева, типа партнеры не поделили бизнес…

Это Андронов придумал мудро. Ну и жучила же он.

– Послушай, майор, будем считать, что испытание на вшивость ты прошел, – открыв глаза, полусонным голосом произнес Глушко. – Ты извини, конечно, что я тебя немного попугал. Но, похоже, памперсы тебе, слава богу, не понадобились. И это уже хорошо!.. Ха-ха-ха!

– Чему вы так радуетесь? – не веря ушам и крепко сомневаясь в адекватности Глушака, спросил, наконец, окончательно пришедший в себя бывший разведчик.

– Я сейчас припомнил один старый еврейский анекдот… У Сары в доме было три унитаза… Один платиновый, другой золотой, а третий серебряный… Но когда к ней заявились наши ребята, она обосралась прямо в прихожей. Ха-ха-ха!

– Вам бы, наверное, очень хотелось, чтобы я был той самой Сарой, но…

– Нет, любезный, как раз этого мне совершенно не хотелось бы, – полковник пристально и пронзительно посмотрел на Андронова. – Потому что для тебя у меня есть новое и очень ответственное задание. Слушай внимательно! Через две недели сюда, в Москву, прибудет Эммануил Крамер…

– Но я слышал от Ростовцева, что этого типа очень трудно выманить из Швейцарии. Он так напуган наездами на его компании в России…

– За это ты, майор, не беспокойся, – ухмыльнулся Глушко. – Мы его выманим с помощью наших друзей в еврейском конгрессе. Их он не посмеет ослушаться, прилетит, как миленький, с чужим паспортом, что якобы должно обеспечить ему безопасность. А тут и мы. Он уже созрел для того, чтобы распродать все свои активы в России.

Твоя задача, Андронов, в принципе проста. На пальцах объясняешь Ростовцеву, что песня его партнера и соседа спета. И если хочет заработать, пускай помогает. Встречаете его вдвоем в порту, да так, чтобы его там непременно зафиксировали те, кому следует, а затем ты доставляешь его вот в эту самую кутузку, где мы сейчас с тобой и находимся.

– Понятно… – буркнул Андронов, не поднимая глаз.

Он уже догадался, что последует очередная подстава со стороны шефа. Но ведь у него нет никакого другого выхода, как только выслушать и принять к исполнению.

– Что тебе понятно?! Что тебе понятно?! – неожиданно взорвался полковник. – Умник нашелся! Дослушай до конца! Здесь, в этом морге, ты вместе с Малютой должен, кровь из носу, заставить этого прохиндея отписать все свои российские активы, включая банковские счета, в пользу компании «Народ и Воля»! Соответствующие бумаги ты получишь от меня накануне. После того, как ты это сделаешь, доставишь Крамера обратно в Швейцарию целым и невредимым. Не хочу больше крови!

– С чего это вдруг он отпишет? А если не отпишет? Ведь и такое возможно, Юрий Нилович?

– Если не поможет мой Малюта, объяснишь на пальцах: власть все равно все отнимет. Но оставит жить. А если не отпишет активы «Народу и Воле», то Денис Данист жить не оставит. Это, думаю, его вдохновит поставить подпись куда следует.

– Данист? Этот ублюдок тут при чем? – искренне удивился агент «Ангела».

– По некоторым сведениям, именно Крамер сочинил донос с полными финансовыми выкладками на имя президента. Конечно, и Макс тогда руку приложил. Но формально Крамер. Так что он все поймет, стоит его поприжать, так сказать, с другого боку.

– Допустим. А что я буду с этого дерьма иметь?

– Вот с этого и начинал бы! – от души расхохотался Глушко. Они опять говорили на понятном обоим языке. – Будешь иметь пять процентов в активах компании «Народ и Воля». А это, я тебе доложу, очень немало…

– Кто учредители компании? – деловым тоном поинтересовался Андронов. – Хотя, кто бы они ни были, маловато. Двадцать процентов.

По тону разговора он быстро сообразил, что единственным учредителем компании «Народ и Воля» является сам Юрий Нилович. А если это так, пускай соглашается.

– Хорошо, получишь. А об учредителях тебе знать не обязательно. Может, когда-нибудь потом…

Глушко зевнул до хруста в мощных челюстях, всем своим видом показывая, что устал.

– Ну, все! Ты пока свободен. Хорошенько все продумай по компаньону Ростовцева…

Андронов уже приоткрыл дверь, как его догнал вопрос начальника:

– А скажи на милость, Николай Георгиевич, кто та очаровательная смуглянка, с которой ты встречался в каком-то альпийском городке? Призабыл его название.

Николай резко обернулся и поймал на себе прищуренный взгляд Глушко.

– Это… это… – Агент замялся и вновь похолодел, пытаясь найти верный ответ. С первого мгновения, как он зафиксировал на видеопленке мимолетный кадр с молодой женщиной, с которой он вроде как общался, Николай гадал, как ответить: правду или соврать.

– …Это очередная пассия Ростовцева… Я специально встретился с ней… для того, чтобы потом не было неожиданностей…

Андронов старался врать как можно увереннее и при этом не краснеть.

– Интересно, интересно, майор. Не станешь же ты утверждать, что понятия не имеешь, кем на самом деле является эта, как ты выразился, «очередная пассия» Ростовцева?!

Андронов потерял дар речи.

– Я не понимаю вашего вопроса, полковник!

– Не дури, Андронов. Мы же теперь идем как компаньоны. А это к чему-то обязывает. Ты же знаешь, что я когда-то преподавал определенные профессиональные навыки в школе внешней разведки. И мне известна эта самая смуглянка. Очень талантливый агент. Агентурная кличка – Кармен… Так что твоя встреча с ней может означать только одно… Что ты, окопавшись в «Ангеле», также работаешь на государственные спецслужбы!

В этот момент шрам на лице отставного полковника побагровел.

– Какая Кармен?! Я понятия не имею… Да и вы, Юрий Нилович, слабо верите в то, что говорите. Иначе бы не подписались со мной на продолжение разных там дел, – убежденным тоном сказал Андронов, понимая: чтобы «отмазаться» от упреков в двурушничестве, все же придется выложить правду.

– Тогда колись. Что за странная встреча у тебя с этой телкой?

– Какой телкой? Это моя внебрачная дочь Виктория. И она действительно служит в одной из спецслужб. Даже я не знаю точно, в какой…

– Ну и дела, майор. Ну и виражи ты закладываешь. Даже не знаю, верить тебе или нет?! – искренне растерялся Глушко. – Кармен, внебрачная дочка… Бред! Но выкручиваешься ты здорово! Молодец! И, знаешь, мне это даже начинает нравиться, ибо ты на глазах вновь становишься профи… Ты уже превратился в ту гончую, которая, взяв след, умрет, но не упустит добычи!

– Вика – моя дочка. И на всякий случай я познакомил ее с Ростовцевым. Просто так, не говоря, конечно, о своем родстве с ней. Надеюсь, эта связка пригодится, когда придется ставить точку в деле с господином Бессмертновым, а может, заодно и с господином Данистом. Даже не знаю, кого из них я больше ненавижу.

– И что, она согласилась помочь?

– Пока так определенно я ничего не предлагал. Но она тоже не понимает таких людей, как Бессмертнов.

– Но я же тебе приказал не позволять себе вольности в таком деле, как наше!

– А я и не вольничаю. Но готовлюсь. И это мне запретить нельзя.

Андронов произнес эти слова таким решительным тоном, что Глушко понял: этот может пойти ва-банк.

«Да, сегодня явно странный день, – подумал Андронов, садясь в машину. – Столько страху, что впору отправляться для „расслабухи“ в очередной запой».

Нога до упора вжалась в педаль газа. Мысли его витали где-то далеко-далеко. Когда ему пришла в голову мысль подключить к делу свою Викторию, о чьем существовании действительно практически никто не знал. Когда было надо, Николай Георгиевич умел хранить тайны.