Что было! Годы, города,
Вагон качался на ходу,
Сначала думал — ерунда,
Ведь я ее всегда найду.
Потом в горах огни, огни,
Под ветром осыпались дни,
Летели поезда,
И загоралася для них
Зеленая звезда.
Туда, туда, где ветер свеж,
Где облака горят,
Где заревом больших надежд
В ночи встают моря.
Шальной апрель вагон качал,
Взлетали тополя,
И было видно по ночам,
Как вертится земля.
Дорога то к окну прильнет,
То прянет к кромке гор.
На полустанках зной и мед,
Гортанный разговор.
И все назад — скорей, скорей!
Но я не унывал.
Дымился рано на заре
Сурамский перевал.
И близко так — хоть лед лизни —
Вставали горы в лоб,
И тучи долго через них
Переползали тяжело.
В горах огни, огни, огни,
И вот уже светло.
Тигрино выгнулись хребты
В лесах до синевы.
Я сразу с солнцем стал на ты,
А с книгами на Вы.
Что выше счастья быстроты?
Мелькнет старинный монастырь,
Черешни и базар,
Аулы, яблоки, мосты —
Назад, назад, назад.
Их тоже обуяла блажь,
И их сводил с ума
Тот ветер, пьяный, как алкаш,
И терпкий, как хурма.
Сквозь горы распахнулась синь,
Пахнуло солью и смолой,
Гудок взревел: «Не спи!»
Три солнца сквозь туннель, в просвет,
Рывок — и тьма назад,
И сразу нестерпимый свет
Ударил мне в глаза.
В тот год, когда, теряясь в днях,
Весь мир от стужи костенел,
Я в первый раз, глаза подняв,
Увидел море на стене.
Был воздух синь перед грозой,
И мачты в Эльмовых огнях,
Во весь огромный горизонт
Волна катилась на меня.
Вот захлестнет! Но белый блик
Взнесла бурунов полоса —
То в резком ветре корабли
Вперед стремили паруса.
Я был смышлен не по летам,
Морщинки сдвинулись на лбу,
И я сказал: «Я буду там!» —
Так я решил свою судьбу.
Так вот оно! От самых ног
До самых дальних облаков
Оно лежит передо мной…
И на береговой песок
Удар. И снова взрыв.
Открой глаза и рот — дыши!
И душу настежь — на!
Уже захлестывала ширь
И била в грудь волна.
Прибой все ближе. Унесет.
В волне заря горит,
А счастье к горлу, выше все,
Вот захлестнет, смотри!
Так я стоял, волной облит,
Под этот звон и гул,
Вдали увидел корабли
И руки протянул.
Да нет, не вышло…