Никогда не забуду потрясения, раз испытанного мною в Токио, когда я зашел в музыкальный магазин за губной гармошкой ми-мажор.

Вас не интересует губная гармошка ми-мажор?

Нет? А канифоль для смычка?

Ну, ничего. Сходите туда просто так. Это в Акихабаре. Найти легко: у входа на козырьке сидит облупленная статуя в ковбойской шляпе, бьет по струнам и болтает механической ногой. Поднимитесь на четвертый этаж и остановитесь перед стендом «Народные щипковые инструменты».

Окиньте его взглядом. Тут вам вся щипковая география — от Огненной Земли и до Таймыра. Даже удивительно, до чего совпадают потребности всякого земного племени — вырезать из дерева что-нибудь пофигурнее, натянуть тугие жилы, а потом за них дергать, издавая звук.

Тут вам и лютня с мандолиной, похожие на две половинки страусиного яйца. Тут вам и банджо, словно сделанное из барабана. Тут и толстый, чеснокоподобный ситар с оттопыренной задницей. И окинавский сансин, обтянутый кожей змеи. И гавайское укулеле, и бандура, и цитра — и вообще все, на что только смогла сподобиться фантазия народов мира.

Всех обскакали, конечно же, испанцы. Они знали, откуда срисовывать очертания инструмента. У испанской гитары появилась талия — и своей талией она завоевала мир. Оглянитесь вокруг и увидите: весь торговый зал увешан гитарами.

Но речь не о гитаре. Вернемся к нашему стенду. Взглянем еще раз.

Гладкие бока. Изящные линии. Непрерывные производные.

И вот посреди всего этого царства лекала и циркуля, среди господства дифференциальных уравнений и числа «пи», среди всей этой выпуклости и вогнутости, округлости и овальности, кривизны и плавности — висит ОНА. Висит в самом центре, невозмутимо и самоуверенно растопырив свои кленовые углы.

Как топор мясника.

Как пифагоровы штаны после стирки.

Как злая издевка, как дерзкий вызов мировой гармонии.

Да, скифы мы! Выкусите!

Не торопитесь уходить. Сядьте на пол. Примите позу лотоса. Дышите носом. Не сутультесь и не отводите взгляда.

Что видите?

При чем здесь «дырку»? Дырка — это само собой, дырка у всех. Лучше расфокусируйте взгляд. Уберите лишние мысли. Знаете «тест Роршаха»? Вот я и спрашиваю: что вам тут видно?

Пирамида Хеопса?

Холодно.

Скифский курган? Шатер Чингисхана?

Уже теплее. Хороший ряд, можно продолжить. Боевой строй крестоносцев и головной убор Бонапарта. Жабо князя Потемкина и торс Ивана Поддубного. Помело Бабы-Яги и борода Распутина. Что еще?

Шалаш в Разливе!

Да.

Клёши революционных матросов!

Да.

Ледоруб!

Да.

Финансовая пирамида! Эм-эм-эм, нет проблем! С черной дырой посередине, куда все и утекло!

Правильно.

В этих трех углах и трех струнах заключено все. Святая Троица и Третий Рим. Три источника и три составные части. Птица тройка и тройка ОГПУ. А самое главное — рюмка! Перевернутая вверх дном, выпитая до капли — чтобы и впредь никакая капля не источила нашего камня и не скруглила наших углов.

Если вас одолели проклятые вопросы, не хватайтесь за Бердяева и Гумилева. Отложите их в сторону. Все, что вам нужно, — это добыть визу, прилететь в Токио, взять такси до Акихабары, подняться на четвертый этаж и сесть в лотос. Долго медитировать не придется — чаемая вами истина бросится на вас, как медведь:

У НАРОДА, ИЗГОТАВЛИВАЮЩЕГО ТРЕУГОЛЬНЫЕ МУЗЫКАЛЬНЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПРОСТОГО ИСТОРИЧЕСКОГО ПУТИ.

Не может. По определению.

В последнее время либерализм сильно потеснил такие инструменты. Теперь на них мало кто музицирует. Они более пригодны для эзотерических целей — уже не как инструменты, а как мандалы. Если долго на них смотреть, можно постичь довольно многое. Например, можно постичь, куда движется человечество. Вся новейшая история, будучи спроецирована на музыкально-геометрические координаты, сожмется до исчерпывающе короткой формулы:

«От балалайки — через гитару — к банджо».

Здесь все, как на ладони. Энтропия прогресса и глобализации первым делом сгрызает углы, затем нивелирует талию, закрывает черную дыру и оставляет нам идеально круглый барабан. Медитируя на такую мандалу, вы неизбежно впадете в невроз и слабоумие.

Что же делать? Держаться ли нам за камаринскую, под звуки которой птица тройка оседлает помело, расклешит жабо и двинет к новым пирамидам и шалашам? Или же перейти на кантри, наслушавшись которого Фрэнсис Фукуяма уже успел объявить о конце истории? Что предпочесть?

Досадно здесь то, что нашего мнения все равно никто не спросит.

Но если бы спросили меня, я выбрал бы фламенко.