Важное событие – появление нового человека – было оформлено соответствующим образом, и счастливые родители получили необходимый документ – «Свидетельство о рождении» № 5831 с косо наклеенной маркой «Гербовый сбор 15 коп.». Особенно убого эта справка выглядит рядом с дедушкиной метрикой. Тонкая, заполненная торопливым почерком бумажка, делавшая законным существование в стране, «где так вольно дышит человек», почтения к себе явно не вызывает.

Вот небольшая пачечка фотографий из маминого детства. На одной – неважно сохранившейся любительской – смешная малышка лет трех. Сидит на корточках, коленки возле ушей, на голове большой шелковый бант. Про этот бант мама вспоминала, что по авиационной моде тех лет он назывался «алаплан».

Вот маленькая Ната на рисунках Наумыча. Один – в плакатном стиле: две мускулистые мужские руки с засученными рукавами держат над фаянсовым горшком пухлую девочку с оголенной попкой. Лозунг на плакате гласит: «Спать укладывая дочку, не забудьте на горшочек детку посадить».

На другом – Наташа в коротеньком детском платье пишет что-то, лежа на животе и открыв рот, – вероятно, тщательно выговаривая слова. Сохранился листок с одним из ее первых письменных упражнений с отцом – этакая «переписка из двух углов». Кто знает, возможно, именно в момент ее написания и запечатлел художник Фридберг будущего редактора и театрального критика? Бумажка заполнена печатными буквами, через строчку: строчка криво, с некоторыми буквами навыворот, строчка ровно.

Папочка как ты поживаеш

Спасибо дочка, хорошо. А ты как?

Яучусь вшколи хорошо

Туся, ты написала неверно. Надо вот как:

Я учусь в школе хорошо. Твой папа.

Папа эо очень плохо написала Ты,

Туся, у меня совсем неграмотная.

Папа я радио слушаю.

Сохранился также «Домашний дневник Наташи Штих» – на такие штуки дедушка был мастер. Я помню, что в свое время похожий дневник заводил он и мне. Интересно, сам он его придумал или когда-то такие же ввел строгий Лев Семенович для него с братом и сестрой?

Наташин вырезан в четверть из ученической тетрадки, разграфлен и заполнен аккуратным дедушкиным почерком. Оценки выставлялись по следующим показателям:

Поведение

Послушание

Порядок

Занятия

Еда

Дневник начинается 18 ноября 1934 года. В этот день Наташа получила четыре оценки «уд.» и один «неуд.» – за послушание. С 9 декабря добавились еще две графы: «Раздевание» и «Одевание», успехи по которым отмечались переменные. Ас 1 января 1935 года появляется графа: «Ногти». До 18 марта, когда дневник заканчивается, оценка по этой статье одна – неудовлетворительная. Этой же проблеме посвящен и другой документ – сочиненная дедушкой «Поэма о Ногтекусе». Вероятно, он написал ее, когда Наташа уезжала куда-то под Калугу, очевидно, летом (в лагерь?) и послал письмом. Квартира № 10 дома 22/2, в которой росла Наташа, была уже коммунальной. Правда, Штихи пока что занимали в ней несколько комнат: Лев Семенович с женой, отдельно – Миша, отдельно – Нюта, отдельно – Шура с семьей. Всех прочих, живших в других комнатах, я не знаю, но с некоторых пор в квартире обитала со своим мужем известная певица Мария Петровна Максакова, тогда уже – солистка Большого театра, впоследствии – народная артистка СССР. По ассоциации с Наумычевым плакатом вспоминаю такую историю.

Музыкальные Штихи дружили с ней, называли запросто – Ма-ришей, переписывались, когда разъезжались летом. Максакова была Наташиной крестной. Я ее не застал: к моменту моего рождения она уже давно переехала в более подходившую ей по статусу отдельную квартиру. Но я помню, как все взрослые светлели лицами, когда по радио раздавалось ее звонкое меццо-сопрано: «Над полями, да над чистыми…» – «Мариша поет».

Так вот, муж раздобыл для нее великий в то время дефицит – ночной горшок. (Для людей, никогда не живших в больших коммунальных квартирах с общей уборной в конце длинного коридора, свидетельствую: вещь очень нужную.) Вероятно, подарок демонстрировался близким (хорошие соседи по коммуналке – это почти родственники). Конечно, вечером, к приходу гостей, горшок, как предмет достаточно интимный, задвинули под диван поближе к стене. А в самый разгар праздника, когда виновница торжества принимала поздравления и подарки, трех– или четырехлетняя крестница решила поделиться с собравшимися радостью. «А что Максимилиан Карлыч Ма-рише подарил!» – сообщила она заговорщицки, залезла под диван – благо, рост позволял сделать это быстро – и вытащила редкий подарок на всеобщее обозрение.

Как многие в детстве, Наташа выдумала себе прекрасную страну. Как она называлась, я забыл, а жившую там девочку, Наташину подругу, звали Иргусклис.

В 1934 году Наташа поступила в школу № 312 в Потаповском переулке. От ее учебы остались несколько ведомостей с четвертными и годовыми отметками. Серьезные бумажки Нарком-проса РСФСР (форма ПШ-4) навевают уныние одним своим видом. Однако успеваемость Наташа Штих демонстрировала высокую: если среди четвертных оценок «хор.» пару раз все же фигурирует, то годовые – все исключительно – «отл.». По годовым результатам Штих Наташа регулярно получала похвальные грамоты «За отличные успехи и примерное поведение» с портретами Ленина и Сталина и дымящимися трубами заводов, нарисованных на заднем плане.

С 1936 года Наташа учится в музыкальной школе по классу фортепиано. Среди прочих ветхих бумажек – есть и такая:

Государственная музыкальная школа № 1

Куйбышевского района

Справка

Дана Штих Наташе в том, что она занимается в музыкальной школе № 1 Куйбышевского района по классу ф-но и нуждается в музыкальном инструменте.

Для представления в госмузпрокат.

Очевидно, граждан без таких справок госмузпрокат не обслуживал.