Пять дней спустя ведьма вызвала Матвея наверх. Когда тот вошел в логово Ксандра, она одарила его взглядом, в котором соседствовали насмешка и сожаление. Затем дохромала до дивана, на котором лежал длинный черный футляр.

– Тебя ожидает последняя часть задания, – сказала ведьма, усаживаясь. – Все довольно просто. Вы с Мироном прогуляетесь до канализационного люка в старом парке, ты залезешь внутрь, после чего попадешь в одно очень необычное место. Там тебя будет ждать еще один провожатый. Он покажет дорогу к статуе, и ты должен обрубить ей крылья. Здесь, – она прикоснулась к футляру, – лежит инструмент, с помощью которого ты это сделаешь. Взгляни.

Ведьма щелкнула замками, подняла крышку.

– Подойди и достань то, что внутри, – велела она.

Матвей приблизился и увидел, что в футляре лежит меч Демонического Праотца – уменьшенный и немного видоизмененный: клинок полуметровой длины из черного стал пепельно-серым, костяной эфес с искусной резьбой чуть заметно светился голубым.

– Вот он, трофей, добытый тобой в игре и обретший жизнь в реальности, – с нотками торжественности проговорила ведьма. – Это оружие досталось тебе в честной схватке и теперь оно по праву твое. Однако воспользоваться им ты сможешь лишь единожды. Сегодня, когда лишишь статую крыльев.

Осторожно проведя пальцами по клинку, Климов взялся за рукоять. Достал меч – тот бы почти невесомым.

– Вот и прекрасно. Сейчас ты отправишься в путь. Но перед этим – еще одна, очень важная вещь, – ведьма поднялась, подошла к столу с мониторами и взяла шкатулку, обитую красной тканью. – Там, куда ты отправишься, очень не любят чужаков. Поэтому тебе придется стать невидимкой, в буквальном смысле. Здесь, – она подняла крышку, и Матвей увидел что-то, больше всего похожее на шприц: длинная, сантиметров пятнадцать, игла соединялась с пузатой колбой, заполненной чем-то ядовито-зеленым, – находится средство, которое поможет в этом. Когда ты окажешься там и придешь в себя, перво-наперво используй зелье. Укол придется делать в живот, это будет очень болезненно, но быстро. Просто загони иглу на всю длину, а заклинание впрыснет необходимую дозу.

Климов ненавидел уколы. Помрачнев, он отступил.

– Извини, но без этого ты не сделаешь там и трех десятков шагов. Кроме того, действие зелья со временем ослабевает, так что придется сделать несколько уколов. Тут пятнадцать доз, этого должно хватить с лихвой. Запомни: всякий раз, когда почувствуешь ломоту и тебя начнет бросать в жар, нужно делать новый укол. От первых признаков до полного прекращения действия зелья чуть больше минуты. Поэтому не медли, иначе будешь убит.

«Убит, – эхом отозвалось в мозгу. – Но… как же респаун?»

– Респаун – это привилегия, которой ты обладаешь в виртуальной реальности, – прочитала его мысли ведьма. – А ты на сей раз отправишься отнюдь не в игру. Довольно вопросов, тебе пора в путь. Как только выйдешь из убежища, увидишь Мирона и ту, кого называешь Зоей-Шишкой, – она даст тебе теплую одежду.

Матвей принял от нее шкатулку и футляр с мечом, после чего вышел из покоев ведьмы.

…Мертвячка-воспитательница действительно топталась на крыльце, держа на вытянутых руках черный пластиковый пакет, в котором оказались темно-синий пуховик и вязаная шапка. Одевшись, Матвей подошел к Мирону – карлик принял вид дворняги и, недобро зыркнув на Климова, потрусил вперед.

Путь лежал к трамвайной линии, а затем вдоль нее, мимо лабиринта из гаражей, расположенного в низине. Был солнечный, но морозный день, и Климов, впервые за долгое время оказавшись под открытым небом, жадно оглядывался. Все было знакомо: темный массив покрытых рубероидом гаражных крыш, закованная в лед река с россыпью фигурок, сидящих возле лунок, дымящие трубы комбината, прямоугольные корпуса цехов за высоким бетонным забором, жилые дома с противоположной стороны… Будучи воспитанником детдома, он много раз ходил по этой дороге в более населенные районы города.

До первых «хрущевок» добрались минут за двадцать. Дальше Мирон свернул в первый попавшийся двор и ускорился. По прикидкам Климова, до парка, который десять лет назад представлял собой бесхозную и заросшую территорию, на которой ржавело около десятка аттракционов, было не больше пары километров.

Псина уверенно семенила вперед, и вскоре Матвей увидел парк.

«Все как и прежде», – отметил он, оглядывая голые деревья, зябнущие в снегу, черные прутья кустарника, раскиданный повсюду мусор…

Мирон не собирался ждать и потрусил вдоль теплотрассы, покрытой жестяными листами, из-под которых, словно бледно-желтые внутренности, торчали пласты стекловаты. Впереди показался бетонный короб высотой метра полтора, с открытым канализационным люком наверху. Перевертыш добежал до него, уселся и ожидающе уставился на Матвея.

– Мне туда? Внутрь? – спросил тот и впервые увидел, как собака кивает.

Запрыгнув на короб, Климов заглянул внутрь люка, дышащего теплом и сыростью. В круглую кирпичную глотку были вделаны металлические скобы, образующие лестницу, и Матвей, спрятав шкатулку со шприцем за пазуху, нырнул в темное нутро и стал спускаться. Футляр с мечом усложнял задачу: приходилось брать его то одной рукой, то другой, то придерживать под мышкой. Тяжелый воздух канализации с трудом лился в легкие, было жарко, Климов начал потеть. А ступени-скобы все не кончались…

Когда воздух завибрировал, Матвей в первые мгновения подумал, что ему это кажется из-за усталости. Однако вибрация усиливалась, дышать становилось все тяжелее, потемнело в глазах. Запаниковав, Климов вцепился в прутья, но неведомая сила одним рывком подхватила его и понесла спиной вперед. Все, что он успел, – лишь покрепче ухватить футляр.

Потом был удар обо что-то твердое, но не настолько сильно, чтобы перехватило дыхание. Матвей понял, что сидит, скорее всего, возле стены, упираясь в нее плечами и затылком, но по-прежнему ничего не видел.

«А если ослеп?» – со страхом подумал он.

Такое вполне могло быть. Магия ведь тоже не защищена от сбоев…

Следующая минута была очень долгой и тяжелой. Матвей тряс головой, тер глаза, пытался проморгаться. От тщетности усилий его трясло, сердце колотилось как безумное.

Потом зрение стало возвращаться, и когда Климов оказался вновь способен видеть четко, то обнаружил, что полулежит, привалившись к кирпичному забору между стенами двух каменных строений, расположенных друг от друга в паре метрах. А в десятке шагов впереди, возле выхода из тупика, топталось нечто – несколько слепленных в единое целое и покрытых длинными бурыми волосами черепов разной величины на трех жилистых лапах.

«Наверное, это и есть второй провожатый», – поднимаясь, понял Матвей.

Он хотел было подойти к странному существу, но, сделав пару шагов, замер. Нужно было кое-что сделать…

Сердце вновь заколотилось, когда он достал из-за пазухи шкатулку и откинул крышку. Теперь игла казалась еще длиннее и толще, все внутри налилось тяжестью, в животе закололо, словно Климов уже воткнул шприц. Ядовито-зеленый цвет содержимого колбы тоже не радовал.

«Придется, – убеждал себя Матвей, вытаскивая шприц. – Иначе погибну. Если ведьма предупреждала об опасности, значит, так оно и есть…»

Он опустился на колени. Расстегнул куртку и задрал низ толстовки. Глубоко вдохнул и приблизил конец игры к животу.

Существо впереди продолжало шлепать лапами по бледно-серым камням мостовой, то забегая чуть вперед, то возвращаясь.

«Давай, – Матвей смотрел на тварь, собираясь с духом. – Чем быстрее, тем лучше. Просто движение рукой…»

Оно принесло такую боль, что перехватило дыхание. Казалось, в животе одномоментно возник клубок змей, изрыгающих кислоту на внутренности Климова. К счастью, длилось это не дольше трех-четырех секунд.

Придя в себя, Матвей вытащил иглу, убрал шприц в шкатулку и выпрямился. Затем подошел к трехлапой твари и увидел, что в каждой глазнице горит маленький красный огонек.

– Ну, привет, – прошептал он, и существо, словно отозвавшись, потопало вперед.

Выбравшись из тупика, Матвей чуть помедлил, чтобы оглядеться. И замер, задрав голову: небо было розовым и каким-то… матовым, словно осязаемым. Ни солнца, ни звезд Климов не увидел.

«Что это за место? – он нахмурился. – Ведьма сказала, что я отправлюсь не в игру. Нигде на Земле нет такого неба. Значит…»

Разум пока отказывался принимать только что сделанный вывод – даже несмотря на то, что жизнь Климова последние два месяца состояла исключительно из похожих открытий. Он оторвал взгляд от неба и пробежался глазами по улице, на которой стоял, – неширокой, застроенной красивыми домами высотой в два-три этажа, облицованными светлым камнем, в тон мостовой. Возле каждого рос клен, словно факел, объятый пламенем красно-желтой листвы. В полусотне шагов улица резко ныряла вниз – туда-то, неуклюже переваливаясь, и направлялся жуткий провожатый Матвея.

«Пора в путь, – решил он, устремляясь за существом легкой трусцой. – Чем скорее закончу, тем меньше уколов придется делать».

От осознания, что он находится в другом, но реально существующем мире, слегка кружилась голова. Было страшно, Климов чувствовал себя чем-то чужеродным и каждую секунду ожидал, что сработает нечто вроде защитного механизма, который уничтожит его.

Вместе с тем, он не мог не признавать, что попал в очень красивое место. Каждый дом был настоящим произведением искусства – с колоннами, лепниной, статуями, огромными окнами в тончайших, едва видимых рамах.

Улица влилась в широкую круглую площадь, центр которой украшал большой, отделанный темным мрамором фонтан. Посреди него высилась настоящая скульптурная композиция – с лупоглазыми рыбинами, рогатыми сатирами и трехголовым демоном-гигантом посередине. Из открытого рта каждой фигуры устремлялся поток воды фиолетового цвета.

Здесь Матвей увидел первых жителей этого места. Троих мужчин, одетых словно британские джентльмены середины позапрошлого столетия, и… существо под четыре метра ростом – с гладкой безухой головой, едва выдающимся носом, узкой полосой рта и четырьмя черными овалами глаз. Кожа у существа была серой, массивное тело с круглым животом и шестью тонкими руками держалось на двух жилистых ногах, по-птичьи сгибающихся назад. Они стояли на противоположной стороне площади, о чем-то разговаривали, и серокожий гигант принимал в беседе самое активное участие: он жестикулировал, время от времени мотал огромной башкой.

В играх Матвей видел гораздо более странных созданий, причем там чаще всего приходилось с ними сражаться. Здесь же его не должны были видеть, однако осознание того, что все происходит на самом деле, внушало страх. Климов боялся даже троицу людей.

Вдобавок… возникло ощущение, что он заболевает. Жар, ломота – пока только лишь в ногах, но Матвей помнил, что говорила ведьма: укол нужно делать при первых же признаках.

Колоть во второй раз, когда Климов знал, что его ждет, было тяжелее. Вдобавок приступ боли оказался примерно вдвое дольше. Придя в себя, Матвей обнаружил, что трехлапый проводник успел отковылять на довольно большое расстояние и был готов скрыться за поворотом узкой улочки, берущей начало от площади. Поэтому он кинулся бегом, на носочках, чтобы не привлекать внимание топотом.

Как только Климов нагнал провожатого, тот свернул в проход между домами, в конце которого обнаружились ведущие вниз ступени. И, в общем-то, весь дальнейший путь пролегал именно по подворотням, узким переулкам, вдоль заборов и глухих стен, если таковые попадались. Так что Матвей видел город, можно сказать, лишь боковым зрением, но все равно не мог не восхищаться его красотой.

Почти каждое здание можно было смело называть дворцом, остроконечные крыши и башни тянулись к небу и казались аппликациями на розовом фоне. Немного чужеродно выглядели цилиндрические строения без окон и дверей, с плоским верхом, облицованные зеленым камнем и покрытые сплошным сложнейшим узором из пентаграмм. Вдоль некоторых улиц тянулись скверы, засаженные кленами, вдоль других пролегали каналы с невероятно прозрачной водой, в которой беспрестанно шевелились ленты водорослей и плавали пучеглазые золотые рыбы трехметровой длины.

Чем дольше Климов шел, тем чаще встречал людей – мужчин в старинных костюмах, преимущественно серых, и женщин в бордовых балахонах. Пару раз он замечал сородичей шестирукого гиганта, а один раз вынужден был укрыться между парой домов, когда по довольно узкой улочке проехала двуколка, запряженная огромной птицей, похожей на бескрылого грифа. Пассажиром был невероятно толстый темнокожий человек, одетый в жилет на голое тело.

За следующие полчаса ему четырежды пришлось колоть зелье, и с каждым разом времени на то, чтобы прийти в себя, требовалось все больше.

«Видимо, эта дрянь накапливается внутри», – хмурясь, подумал Матвей.

Улица, по которой он следовал за жутким провожатым, перешла в огромный парк с прозрачным, заселенным золотыми рыбами-гигантами озером и зеленым лабиринтом размерами с футбольное поле. В дальнем конце парка обнаружилась ротонда – Климов еще издали заметил, что ее центр занимала статуя с крыльями.

«Похоже, я у цели», – он приободрился и, ускорившись, обогнал трехлапого.

Однако, когда Матвей добрался до ротонды и обнаружил то, о чем ведьма предпочла умолчать, вся бодрость сошла на нет.

Статуя была живой.

Она представляла из себя невысокое худое существо с лысой, в мелких вмятинах головой и тоскливым взглядом маленьких, чересчур широко посаженных глаз. Создание обнимало себя, словно пытаясь защититься, и шумно, тяжело вдыхало. Расправленные перепончатые крылья чуть заметно вздрагивали при каждом вдохе. Худые ноги были вмурованы в каменный пол ротонды.

Матвей стоял и смотрел то на существо, то на футляр, в котором ждал своего часа меч Демонического Праотца.

«Мне придется это сделать, – от мысли все внутри сжалось и похолодело. – Иначе назад можно не возвращаться. А запас зелья в шприце скоро кончится – и тогда смерть…»

Крылатый пленник ротонды застонал и начал дрожать, когда Климов достал добытое в игре оружие. Даже там, на просторах виртуального вымысла, ему не доводилось причинять боль беззащитным. А теперь…

Ломота стала вынужденной отсрочкой пытки. Матвей укололся, перетерпел, шипя и морщась, затем выпрямился.

– То, что ты сделаешь, – непоправимо, – голос-шелест исходил из едва шевелящихся губ создания. – Чары сойдут на нет, здесь все будет разрушено. Я уже чувствую… их. Они хотят прорваться, жаждут убивать.

Матвей заставил себя не удивляться тому, что будущая жертва способна говорить, не обращать внимания на сказанное и полностью очистить голову от мыслей хотя бы на какое-то время.

И это время нельзя было упускать…

Как только зазубренная сторона клинка коснулась основания крыла, на сером металле вспыхнули символы. Климов рассек кожу и кость, почти не чувствуя сопротивления. Существо в ответ лишь тихо застонало. То, с каким смирением оно принимало боль, не могло не пугать, но Матвей, не обращая на это внимания, не позволяя себе осмыслить только что сделанное, лишил узника ротонды второго крыла.

– Что же, – прошептал тот, опуская голову. – Теперь здесь все беззащитно…

Вверху зарокотало. Земля под ногами вздрогнула, заставив покачнуться. Климов посмотрел на небо и ахнул – матовое полотно розового цвета покрывалось трещинами и кое-где уже осыпалось, уступая место черноте.

Краем глаза он заметил, как трехлапый проводник устремился прочь из парка, и, выронив меч, кинулся следом. Матвей понимал: случилось что-то непоправимое, а потому пора удирать. Чем быстрее, тем лучше…

Добежав до выхода из парка, он еще раз посмотрел на небо. Розовый купол продолжал разваливаться, осколки падали на землю, крошась по пути.

А еще вниз стремилось три-четыре десятка крылатых силуэтов…

«Как не вовремя…» – Климов скрипнул зубами, когда ощутил жар и ломоту.

Он свернул с дорожки, укрылся под ближайшим кленом – тот терял огненный наряд, лист за листом. Укололся, перетерпел и бросился за успевшим отдалиться существом, что служило ему компасом и было единственным шансом на возвращение домой.

Жители города уже знали о беде и готовились встретить летающего врага. Матвей пробежал мимо мужчины и женщины, перед которыми приземлилась крылатая тварь – огромная горгулья с закрепленным на груди подобием сейфа. Времени смотреть на битву не было. Климов несся вперед, подгоняемый ревом монстра и странным свистом, словно кто-то запускал фейерверки. Последнее, что он услышал перед тем, как свернуть в узкий переулок – полный страха и боли вопль.

Пробегая мимо одной из цилиндрических башен, так бросавшихся в глаза по пути к статуе, он обнаружил, что стены пробиты. Изнутри доносились рычание, грохот, звон стекла. К разрушенному строению спешили четверо людей. Матвей заметил, что ладони бежавшего впереди старика с пышными бакенбардами и повязкой на глазу были окутаны красным сиянием.

«Это маг, – понял он. – И остальные, вероятно, тоже».

Теперь становилось понятно, почему ведьма считала невидимость столь необходимой…

Гонка продолжалась. Черепа торопливо перебирали лапами. Климову приходилось прикладывать все усилия, чтобы не отстать. Он старался не замечать пикирующих тварей, криков, рева, звона разбивающихся окон. Внушал себе, что запах дыма и дрожь земли, усиливающаяся с каждой минутой, – всего лишь иллюзия. Как и завалившаяся набок карета… Как и мертвое тело возле стены, терзаемое когтями летающего чудовища… Как и женщина, которую теснили в угол сразу две горгульи…

Происходи все в игре, Матвей на свой страх и риск остановился бы помочь. Но осознание того, что вокруг реальность, обострило инстинкт самосохранения настолько, что Климов был способен только бежать.

Небо стало полностью черным, на улицах заметно потемнело. Матвей пробежал большую часть обратного пути, когда почувствовал, что пришла пора для новой дозы зелья. Миновав очередную цилиндрическую башню, от которой осталось лишь основание, он забежал за угол дома, присел под окном и достал шприц.

Взрыв – громкий и неожиданный – выбил стекло, опалил макушку огненным жаром. Вскрикнув, Климов потерял равновесие, упал. Пальцы, сжимавшие колбу с зельем, непроизвольно сомкнулись. Тут же их рвануло болью от вонзившихся осколков.

«Только не это…» – в доме, в двух шагах, полыхал пожар, но Матвей лишь растерянно смотрел на руку, залитую кровью и зеленой дрянью, шипящей и жгущей кожу.

Бежать… Это был единственный способ спастись. Климов не знал, кого ведьма считала для него более опасным – жителей или крылатых чудищ. Но сейчас и те, и другие заняты. А потому – шанс есть…

Жар и ломота усиливались. Не обращая на них внимания, Матвей поднялся. Выбрался на улицу и побежал – вжав голову в плечи, готовый к нападению каждую секунду.

И желающие расправиться с ним не заставили себя долго ждать. Дорогу перегородил мужчина с окровавленным лицом, в порванном сюртуке и покрытых сажей брюках. Пару мгновений он удивленно рассматривал Матвея. Потом прокричал что-то яростное на незнакомом языке. А когда выставил вперед ладонь, охваченную синим пламенем, Климов понял, что дело плохо…

Ближайшим укрытием был труп горгульи. Матвей метнулся в сторону и распластался по мостовой, спрятавшись за крылатой тушей – размерами та не уступала медведю.

Мертвый монстр выдержал магическую атаку. Лишь вздрогнул и чуть отъехал назад. Разозленный неудачей чародей выругался. Обежал труп и навис над Матвеем. Испачканное кровью лицо с яростными глазами напоминало жуткую маску.

«Вот и все…» – Климова словно парализовало.

Он смотрел на своего будущего палача и чувствовал: через секунду-другую произойдет непоправимое. Просить о пощаде было бессмысленно. То, что сделал Матвей, пусть и по незнанию, привело к катастрофе, и казнь – справедливая кара. Он ни на секунду не сомневался, что жители города знают, кто виноват в случившемся, поскольку чувствовал: он здесь чужой на все сто процентов…

Крылатая тень упала сверху. Магу не хватило доли секунды, чтобы завершить задуманное. Горгулья подхватила его, подняла на полсотни метров. А затем швырнула, словно надоевшую куклу.

Матвей избавился от оцепенения, лишь когда несчастный ударился о мостовую и перевернулся. Горгулья, тем временем, исчезла за крышами.

«Бегом!» – рявкнул он сам на себя и понесся за проводником, едва видимым впереди.

Он бежал, словно под обстрелом. Каждую секунду ожидал адской боли от попавшего в него заклинания… Или железной хватки когтей очередной горгульи… Или взрыва, который собьет с ног…

Однако все стычки людей и монстров происходили в стороне. Лохматые черепушки опять вели Климова закоулками, очень умело – и совершенно безошибочно. Страшно было подумать, что бы случилось, если бы провожатый исчез, показав путь лишь до ротонды.

«Я бы здесь и пяти минут не протянул», – Матвей сглотнул, но тут же облегченно выдохнул, обнаружив, что вернулся в тот самый тупик, в котором все началось.

Сейчас между стенами домов клубилась знакомая чернота портала. В груди все еще жгло пламенем адреналина, и потому Климов, хоть и знал, что будет больно, без лишних мыслей кинулся прочь из города, который погубил…