– Я всегда знал, что ты сильна, но чтобы настолько… – господин старший дознаватель покачал головой, с жадным интересом глядя на Клариссу, лежащую в центре Пленяющего Круга и неспособную пошевелиться. – Можно сказать, я восхищен.
Ведьма заставила себя усмехнуться – на большее просто не оставалось сил. Она тоже не сводила глаз с инквизитора – мерзкого толстого старика с длинной бородой и волосами, заплетенными в косу. Кларисса старалась смотреть только на него, хотя в каменном коробе пыточной стояли еще трое, и больше всего боялась, что ее взгляд соскользнет на того, из-за кого она оказалась здесь. Тогда бы ведьма точно не выдержала – вся боль, которую она вытерпела за три с лишним недели в инквизиторской тюрьме, прорвалась бы наружу потоком горьких слез.
«Предатель… – чувствуя, что готова в очередной – сотый или уже тысячный? – раз сдаться, уступить слабости, Кларисса попыталась вновь разжечь внутри огонь ненависти. – Стал таким же, как и все они… Впрочем, неудивительно, за столько-то лет».
Долгожданная встреча, на которую Кларисса решилась еще в роскошной норе Зеррлайда, обернулась кошмаром. Миерруан пришел не один, и ее схватили. Парализовали магией и доставили сюда – в небольшой холодный зал, выложенный камнем, с крошечным оконцем, начерченным на полу Пленяющим Кругом и клеткой, в которой урчал от голода Фаринкс. Жуткая тварь, похожая на многолапого оборотня с четырьмя витыми рогами на громадной башке, желала только одного – добраться до лакомого куска живой плоти, неподвижно лежащего буквально в десяти шагах. Но мешала передняя стенка крошечной камеры, в которой сидел монстр, представляющая собой решетку из толстых прутьев, которая могла подняться лишь в одном случае: если Кларисса уснет. Поэтому ведьма уже больше двадцати дней не смыкала глаз. Инквизиторы называли это «пыткой бессонницей», и заканчивалась она всегда одинаково – гибелью пытаемого в когтях и зубах Фаринкса. А то, как скоро это случится, зависело от способности пленника противостоять сну.
Кларисса понимала, что ее силы уже на исходе…
Впрочем, одной лишь «пыткой бессонницей» внимание инквизиторов к ее персоне не ограничивалось. Долгие часы ведьма терпела одного заклятье, призванное развязывать языки, за другим. Она лишь делала вид, что ей все нипочем, но понимала: пытки не пройдут бесследно. Уже сейчас разум Клариссы претерпел немало изменений. Временами начинали путаться мысли, ей хотелось то заплакать, то расхохотаться, то вступить с пытающим ее бородатым ублюдком в какой-нибудь философский диспут или побеседовать с ним на самые интимные темы…
Не меньше, чем разум, страдало и тело. Ни один человек не смог бы выдержать три с лишним недели без еды, воды и сна. Последний раз Кларисса видела себя в зеркало перед тем, как отправиться на встречу с Миерруаном. Ей хотелось, чтобы ставший инквизитором друг детства оценил ее красоту. Теперь же перед ним лежала источающая вонь испражнений живая мумия, неспособная пошевелиться, начинающая сходить с ума, но по-прежнему цепляющаяся за жизнь. Одним словом, существо…
«Не хочу, чтобы он видел меня такой», – думала Кларисса, увлекаемая очередной волной душевной боли.
Да, теперь она ненавидела того, с кем так стремилась встретиться – все-таки Миерруан ее предал, пришел не один, а со сворой таких же псов, каким стал и сам. Но вместе с тем продолжала любить, и теперь это чувство доставляло еще больше мук.
А инквизитор оказался превосходным актером. В те мгновения, когда Кларисса все-таки останавливала на нем взгляд, ей больше всего на свете хотелось поверить, что растерянность и сострадание, написанные на благородном лице с точеными скулами и голубыми глазами, настоящие. Это было желание ведьминой души, но разумом та понимала: Миерруан притворяется. Правда, непонятно зачем… Предал и теперь жалеет?
Глупо…
– Да, Кларисса, я восхищен твоим упорством, – вновь заговорил толстяк-дознаватель. – Но вместе с тем оно меня очень огорчает. Ты сама назначила нашему дорогому господину Корду встречу, наверняка намеревалась сообщить нечто важное, а теперь упрямишься. Я, конечно, понимаю, пути женской логики неисповедимы, но… Неужели у тебя возникли настолько веские мотивы передумать, что наш с тобой разговор остается совершенно неконструктивным уже больше трех недель?
«Возникли!.. – мысленно огрызнулась Кларисса, чувствуя, как вновь накатывает тот самый неконтролируемый гнев, которым ее «наградили» здесь, искалечив разум. Усилием воли она подавила вспышку и глубоко вдохнула. Ей не позволяли есть, пить и спать, но хотя бы, к счастью, не лишили воздуха. По крайней мере – пока, несмотря на то что пытка удушьем у инквизиторов была довольно распространенным методом. – Возникли… Теперь я ничего не скажу».
Она действительно хотела раскрыть планы Союза шести ковенов, но услышать о них должен был лишь один человек – Миерруан. И если бы тот выполнил все обещания, которые дал Клариссе перед встречей, то инквизиторы сейчас вовсю бы готовились штурмовать обитель Вивьен, однако… Теперь, после предательства, она ничего не расскажет. Даже господину старшему дознавателю не хватит всего его искусства, чтобы развязать ведьме язык.
«Осталось уже недолго, – твердила себе Кларисса, готовясь к очередной магической пытке: глаза толстяка вспыхнули желтым, значит, сейчас начнется… – Нужно продержаться…»
Спустя мгновение боль поселилась в каждой клеточке ведьминого тела. Время для Клариссы остановилось, и она не могла сказать, сколько длилась пытка – несколько секунд или несколько часов. А потом, когда боль начала затихать, Кларисса была почти счастлива, поскольку понимала: хотя бы некоторое время она будет свободна от физических мук.
– Упрямая девка, – господин старший дознаватель брезгливо скривился. – Хотя… – глаза его злобно блеснули, на губах заиграла коварная ухмылка, – какая ты теперь девка? Уверен, если бы ты увидела, во что превратилась, то попросту бы завыла. Из-за собственного непонятного упрямства ты превратила себя в абсолютно жалкую… гм… форму жизни…
«А ты знаешь, куда бить, – мысленно обратилась Кларисса с толстяку, закусив губу от боли – иной, но такой же сильной. Все-таки инквизитор был абсолютно прав. – Но даже этим ты не принудишь меня к откровенному разговору».
– Ладно, – в голосе старика появились сварливые нотки. – На сегодня достаточно. Идемте, – это уже было обращено к Миерруану и двум другим инквизиторам.
Вскоре Кларисса и Фаринкс остались вдвоем.
Безумно хотелось спать, тело ломило от магических атак дознавателя, душу терзало отчаяние. Ведьма, наконец, позволила слезам политься, но плакала совершенно бесшумно – просто тратила драгоценную влагу, которой в ее теле и так оставалось катастрофически мало.
«Надо держаться, – повторяла она про себя. – Надо держаться. Осталось недолго…»
Неожиданно пыточная содрогнулась. Послышался низкий гул, на который чудовище за решеткой ответило яростным ревом. И почти тут же Кларисса услышала крики и хлопки – инквизиторы вступили в бой.
– Наконец-то… – ведьма сама удивилась тому, что отыскала в себе силы прошептать. Однако двигаться она по-прежнему не могла – и сможет еще нескоро, но это было поправимым делом. Теперь…
Кларисса прекрасно понимала, что, собираясь встретиться с Миерруаном, очень и очень рискует. И потому не могла совершить этот шаг, не подстраховавшись. Все-таки в доступном ей многообразии миров немало обитателей, заинтересованных в дружбе с сильной ведьмой, но совершенно равнодушных к Вивьен и ее планам. А еще – не боящихся разворошить одно из инквизиторских гнезд.
Да, расторопностью новые союзники Клариссы не отличались. Впрочем, их можно понять: все-таки нападение на тюрьму – дело серьезное. Как бы там ни было, они здесь, а это значило, что скоро ведьма будет свободна.
«А вот кое-кто теперь станет моим пленником», – подумала Кларисса, представляя человека, которого безумно любила и столь же люто ненавидела.
***
Друзья, если вам понравилась книга, поддержите ее комментарием и лайком. Возможно, именно благодаря вам она найдет еще нескольких читателей:)