На протяжении многих столетий Лондон является родным и вновь обретенным домом для людей со всего мира. Одни родились здесь, как и многие поколения их предков; другие приехали в поисках лучшей жизни, карьеры и любви; третьи нашли здесь вынужденный приют, сбежав от преследований на родине, войн или других бедствий. Всех этих людей Лондон всегда привечал и не отталкивал, а они, как правило, отвечали ему тем же.

За все эти годы Лондон превратился в настоящий Вавилон – здесь можно встретить людей со всего мира, и никто этому не удивляется. Британская столица заметно отличается по своему этническому и языковому составу от остальной страны. Если в среднем в Соединенном Королевстве, по данным переписи населения 2011 года, белые британцы составляют 80 %, то в Лондоне их доля почти вдвое меньше – 45 %. И это никого не изумляет, это реальность, и бытовой расизм или ксенофобия здесь не в почете.

Жители города говорят в общей сложности на трех сотнях языков и диалектов, соблюдают самые разные религиозные и светские обычаи, одеваются и выглядят совершенно не похожими друг на друга. Но объединяет их тоже очень многое, и это сразу бросается в глаза и тем, кто попал сюда впервые, и тем, кто возвращается сюда снова. Это доброжелательность, готовность помочь, толерантность, ощущение свободы – словом, то, что привлекало и привлекает людей со всего мира, включая те его уголки, которым в этом плане повезло меньше, чем Лондону.

По мере жизни в Лондоне, конечно, становятся заметнее и другие черты британского национального характера и его «островной психологии». С одной стороны, здесь огромное количество межрасовых и межнациональных семей, международные коллективы во многих компаниях и организациях. С другой стороны, существует как пресловутый «стеклянный потолок» для определенных классов внутри британского общества, так и «стеклянные стены» между коренными британцами и приезжими жителями страны. Наверняка каждый из иностранцев рано или поздно на себе это почувствует. Многие признаются, что им легче строить отношения с другими иностранцами, нежели с британцами, которые предпочитают общаться в своих кругах, сложившихся еще со школьных или университетских времен. Кто-то считает, что британцы пошли на своего рода компромисс, позволяя всему миру приезжать к себе, при этом предпочитая не смешиваться с чужаками. В этом разделе мы попытаемся разобраться, из кого состоит сегодняшний Лондон, чтобы понять, что не стоит бояться сложившихся стереотипов, ведь при наличии обоюдного желания и общих интересов эти «стеклянные стены» довольно легко разбить и найти взаимопонимание с другими лондонцами, какого бы происхождения они ни были.

 

Исторические волны иммиграции и внешнего влияния

Лондон – прекрасный практический образец так называемой «пирамиды Сакулина», модели развития социума, где по горизонтали отложено пространство, а по вертикали – время. Все прибывавшие в Лондон из разных краев люди привносили с собой элементы языка, культуры, обычаев, которые в итоге и формировали лондонский и шире – английский и британский – национальный характер. Кельты, римляне, англосаксы, викинги, норманны – все они «приложили руку» к этому.

Впоследствии на английскую культуру начали влиять приезжающие в Лондон торговцы и купцы из разных стран, а призванные на царство представители европейских королевских домов – например, Вильгельм III Оранский, Георг I из Ганноверской династии или принц Альберт Саксен-Кобург-Готский – привносили целые пласты культуры, от устройства регулярных садов до украшения рождественских елок.

Как гласит учебник для сдачи теста «Жизнь в Соединенном Королевстве», необходимого для получения британского вида на жительство или гражданства, первая массовая волна иммиграции на Британские острова, включая Лондон, имела место в конце XVII – начале XVIII века, когда здесь нашли приют от религиозных преследований французские гугеноты. Они были объявлены вне закона королем Людовиком XIV, отменившим Нантский эдикт о религиозной свободе. В итоге в Великобританию и Ирландию бежало около 50 тысяч гугенотов.

В Лондоне они обосновались прежде всего в районе рынка Спиталфилдс, где наладили шелкоткацкие ремесленные мастерские и открыли собственную церковь. Этот храм на Брик-лейн (59 Brick Lane) – один из самых характерных примеров того, как сменяли и наслаивались друг на друга разные волны иммиграции. Построенная первоначально в 1740‑е годы как гугенотская «Новая церковь», через 70 лет она станет методистской часовней, а к концу XIX века будет превращена в Большую синагогу в свете массового переселения в этот район евреев из России и Восточной Европы. По мере того, как еврейская община разъехалась по другим лондонским районам, синагога постепенно пришла в упадок, и в 1976 году на ее месте появилась мечеть Брик-лейн, поскольку к тому времени район заселили бангладешцы. Также о гугенотах в Лондоне напоминают название улицы Петти-Франс (Petty France, «маленькая Франция») в Вестминстере, единственная оставшаяся в столице французская протестантская церковь на площади Сохо-сквер и гугенотское кладбище в районе Уондсворт (Wandsworth) на юге города. По некоторым подсчетам, примерно четверть сегодняшних лондонцев имеет в родословном древе предка-гугенота.

Выходцы из Индии переселялись в Британию прежде всего в результате деятельности мощной торгово‑судоходной Ост-Индской компании, нанимавшей на корабли моряков‑ласкаров. Один из самых знаменитых первых бенгальских иммигрантов – капитан Сейк Дин Мухамед – открыл первый в Лондоне индийский ресторан Hindoostane Coffee House в 1810 году. Он просуществовал всего год, но на полвека опередил первый лондонский ресторан «фиш-энд-чипс» и стал провозвестником проникновения индийской кухни в лондонские меню. Несколько лет назад на доме по адресу 102 George Street в районе Мэрилебон была открыта памятная табличка близ того места, где находился ресторан.

Также Мухамед прославился тем, что познакомил лондонцев с шампунем и терапевтическим массажем, которые он предлагал посетителям известных в то время Кокрановских бань на Портман-сквер. Он же стал первым выходцем из Азии, который опубликовал в Великобритании собственную книгу – «Путешествия Дина Мухамеда». К началу XX века в Британии жило уже 70 тысяч прибывших из Индии, большинство из которых были по-прежнему ласкары.

В XIX веке в Лондон активно переселялись ирландцы, бежавшие от страшного «картофельного голода» у себя на родине. Вторая волна ирландской иммиграции пришлась на середину XX века, после разделения Ирландии и провозглашения на юге независимой Ирландской республики. Многие ирландцы компактно селились на северо-западе Лондона, в частности, в районе Килбурн.

Евреи в XX веке спасались в Лондоне от погромов в Российской Империи и от преследований нацистов в Европе. В Лондоне, среди множества прочих, оказались такие известные люди, как «отец психоанализа» Зигмунд Фрейд (его интереснейший дом-музей со знаменитой кушеткой для сеансов располагается в районе Финчли-роуд на северо-западе Лондона) и социолог-марксист Ральф Милибанд, отец двух нынешних британских политиков – Дэвида и Эда Милибандов.

После Второй мировой войны правительство Соединенного Королевства приняло закон о британской национальности, который дал возможность жителям Британского Содружества Наций (бывшей Британской Империи) беспрепятственно приезжать и работать в метрополии, где ощущалась заметная нехватка рабочей силы. Различные отрасли и компании проводили целые рекрутинговые кампании в британских колониях. Например, Лондонская транспортная компания открыла офис по набору водителей автобусов в Барбадосе. В Пакистане нанимались работники на текстильные предприятия, объявления о бесплатном переезде в Великобританию печатались в газетах на Ямайке и так далее.

После прибытия первой группы мигрантов на корабле «Empire Windrush» из ямайского Кингстона в Лондон десятки тысяч жителей разных стран Содружества, прежде всего с карибских островов и из стран Южной Азии, а также индийцы из Восточной Африки, устремились в британские города. Именно с тех времен, например, берет свое начало история афрокарибской общины и ее ежегодного карнавала в лондонском районе Ноттинг-хилл (подробнее о нем – в разделе «Лондон круглый год»). После того, как задача ликвидации нехватки рабочих рук была решена, а в обществе и политическом истэблишменте все сильнее стали бурлить ксенофобские настроения, правительство Британии к концу 1960‑х годов приняло решение снова ограничить миграцию из стран Содружества. Однако те, кто обосновался в Лондоне, уже начали менять облик и дух британской столицы в совершенно новом направлении.

Примерно в это же время, в начале 1970‑х годов, в самом сердце лондонского Вест-Энда, по соседству с Сохо и Пиккадилли, появляется китайский квартал – Чайнатаун. Раньше это был обычный городский район со своей историей. На главной улице нынешнего Чайнатауна – Джеррард-стрит – был, например, основан первый джентльменский клуб Лондона. На доме номер 9, где когда-то размещалась таверна «Голова турка» (The Turks Head), висит табличка, возвещающая о том, что именно здесь в 1764 году лондонский литератор и лексикограф Сэмюел Джонсон и художник Джошуа Рейнолдс создали «Клуб» (The Club) для регулярных посиделок и обсуждений насущных вопросов – от политики до искусства.

Китайский район в Лондоне традиционно располагался в районе Лаймхауса, где обитали китайцы, приходившие в Лондон на торговых судах. Район был печально известен своими трущобами и опиумными притонами. Однако он был серьезно разбомблен во время «Блица», и постепенно китайское влияние переместилось в центр города. Первый китайский ресторан, как считается, открылся на Лайл-стрит, а сейчас в Чайнатауне, умещающемся на нескольких улицах с двуязычными табличками на домах, как минимум 80 различных китайских заведений. С обеих сторон Джеррард-стрит были установлены традиционные китайские ворота, и в преддверии китайского Нового года район украшается гирляндами из гигантских красных фонарей (не путать с «кварталом красных фонарей» – бордели были изгнаны отсюда уже лет сорок назад).

Еще одной массовой волной иммиграции стали переселения из стран Центральной и Восточной Европы, выходцы из которых получили право свободно приезжать жить и работать в Великобритании после расширения Европейского Союза в мае 2004 года. Большая часть этой миграционной волны осела в Лондоне, хотя многие ехали и в другие города и деревни, в зависимости от доступной работы. Словосочетание «польский слесарь» стало коллективным обозначением низко– и среднеквалифицированной рабочей силы, которая в буквальном смысле наводнила Лондон и Великобританию, придав многоликому Лондону постсоциалистический колорит. Больше всего в Лондоне оказалось выходцев из Польши и Литвы, но и другие страны – Словакия, Чехия, Венгрия, Латвия, а впоследствии Болгария и Румыния – также широко представлены на британском рынке труда. Интересно и то, что многие восточноевропейцы говорят или понимают по-русски, что иногда помогает приезжим из России легче найти с ними общий язык (подробнее об этом ниже в этом же разделе).

Одними из самых активных зарубежных инвесторов в Лондоне в наши дни являются катарцы. Они входят и в число наиболее расточительных туристов, и в ряды тех, кто вкладывает в Лондон серьезные капиталы. Государственный Катарский инвестиционный фонд (Qatar Investment Authority) владеет внушительными пакетами акций Лондонской фондовой биржи, универмага «Хэрродс» (Harrods), банка Barclays, сети супермаркетов Sainsbury’s. Катарцам также принадлежит небоскреб «Осколок» (The Shard), часть Олимпийской деревни и отель InterContinental на Парк-лейн. Национальный авиаперевозчик страны – Qatar Airways – владеет 10 % акций британской авиакомпании British Airways, а катарская королевская семья проводит значительную часть времени в Лондоне. Как ни парадоксально, но к арабским деньгам лондонцы относятся спокойнее, чем к российским или китайским капиталам и инвестициям.

Со временем многие национальные и этнические группы стали концентрироваться в определенных районах, развивая свои традиции и специализации. Например, в районе Голдерс-грин, где живет немало евреев, очень хорошие булочные с бубликами и другой выпечкой. Турецкая, греческая и кипрская общины облюбовали северо-восточные районы близ Мэнор-хаус – там очень большой выбор фруктов и овощей. Бразильцы живут в Харлесдене, бангладешцы – на Брик-лейн, индийцы – в Саутхолле и Хаунслоу, поляки и литовцы в Стратфорде и на восток от него, японцы любят Финчли-роуд и Актон, корейцы – Нью-Молден, где целая улица корейских ресторанов. Эджвер-роуд – абсолютно арабская улица с сирийскими и ливанскими ресторанами, кальянным дымом, исключительно мужчинами в кафе, а также банками, которые ведут бизнес в соответствии с заветами ислама. Непременно нужно побывать в самом большом за пределами Индии индуистском храме в Нисдене, который выглядит как отдельный огромный квартал, посредине которого высится величественное здание из белого камня. Внутри – потрясающе красиво, и во время церемоний можно увидеть нечто похожее на целый красочный спектакль.

А вот компактного русского района в Лондоне не сложилось. До революции бедные выходцы из России чаще всего попадали в Ист-Энд, богатые – куда придется. Русская послереволюционная эмиграция делилась на недолюбливавшие друг друга группировки, жившие в Ноттинг-хилле, Кенсингтоне и Фулхэме. Нынешние иммигранты из России не чувствуют особой потребности в тесной общине, поэтому селятся там, где им удобно, и пытаются ассимилироваться в местных реалиях, а не кучковаться диаспорой.

Население Лондона в начале XIX века составляло 1 миллион человек, затем оно начало стремительно расти по мере того, как Лондон становился столицей мощной Британской Империи и самым большим городом мира. Только за вторую половину XIX века население Лондона выросло почти втрое и к началу XX века составляло уже 6,5 миллиона. Титул крупнейшего города мира у него отобрал Нью-Йорк в 1920‑е годы, что примерно совпало с моментом, когда Великобритания начала терять свои былые позиции на мировой арене и уступать их США. Своего пика в 8,6 миллиона человек население Лондона достигло перед началом Второй мировой войны, в 1939 году, после чего неуклонно снижалось из-за демографических последствий войны, перестройки индустриальной экономики, развития пригородного транспорта и личных автомобилей, оттока местного населения, который не могли компенсировать даже приезжавшие из-за рубежа иммигранты.

Ситуация переломилась в конце 1980‑х годов с развитием лондонского Сити, дополнительного притока в Лондон новых волн иммиграции из Восточной Европы и арабского мира. Пройдя нижнюю точку численности населения в 6,5 миллиона, Лондон стал вновь расти ускорившимися темпами, и в феврале 2015 года впервые в истории численность живущих в столице составила 8,61 миллиона, превысив предвоенный показатель. По прогнозам, к 2050 году количество лондонцев может приблизиться уже к 11 миллионам.

По результатам переписи населения 2011 года, самыми крупными иностранными этническими группами (по стране рождения) были выходцы из Индии (262 тысячи человек), Польши (158 тысяч), Ирландии (130 тысяч), Нигерии (115 тысяч), Пакистана (112 тысяч) и Бангладеш (110 тысяч). Заметьте, что России нет даже в первой двадцатке, вопреки расхожим и ни на чем не основанным утверждениям о том, что в Лондоне живет 300 тысяч русских.

Эта цифра появилась лет 10–15 назад в проспекте одной из лондонских радиостанций, которая собиралась вещать на русском языке и искала рекламодателей. Цифра эта и сейчас кажется (и является) сильно преувеличенной, и ни одна статистическая выкладка – ни перепись населения, ни количество выдаваемых ежегодно долгосрочных виз и разрешений на проживание, ни количество приходящих на выборы в российское посольство – не подтверждает ее.

На мой взгляд, правильнее ориентироваться на иную цифру – примерно 17 тысяч выходцев из России, живущих в Лондоне. Именно столько насчитала британская перепись населения в 2011 году, и нет оснований ей не доверять. Русский язык в качестве главного языка общения назвали 27 тысяч жителей Лондона, что также опровергает миф о том, что пресловутые 300 тысяч могут быть не россиянами, а русскоговорящими выходцами из стран бывшего СССР. Самой крупной общиной с постсоветского пространства в Лондоне является литовская, в ней около 40 тысяч человек. Если даже предположить, что все они говорят и понимают по-русски, и добавить к ним других выходцев из экс-СССР, 300 тысяч все равно не наберется.

Также популярен миф об огромном количестве детей и молодежи из России в британских школах и вузах. Между тем, по данным британского статистического агентства высшего образования (HESA), в 2013–2014 учебном году Россия не входила даже в первую двадцатку зарубежных стран по количеству студентов в Британии. Что касается частных школ, то, по данным последней «переписи», опубликованным в 2015 году британским Советом независимых школ (ISC), в частных школах по всей стране учится примерно 3600 детей из России (чуть больше 8 % от общего числа учеников всех входящих в Совет 1200 частных школ). По общей численности это четвертое место после Китая, Гонконга и США.

Разумеется, на улицах Лондона часто слышится русская речь и кажется, что «кругом одни русские», но это скорее особенности восприятия, когда на родной язык обращаешь больше внимания, чем на чужие. Тем не менее русский уже перестал быть «секретным» языком в Лондоне, и во избежание конфузных ситуаций лучше не допускать громких неприличных высказываний или обсуждения окружающих по-русски в надежде, что вас не понимают. Многочисленные жизненные примеры подтверждают, что это не так, и очень часто «китайцы» оказываются выходцами из Средней Азии, а молчаливая официантка – русскоговорящей представительницей Прибалтики.

 

Кто живет в Лондоне и почему

Лондон по праву считается мировой столицей. Если задуматься, в этом есть солидная доля истины. Многие другие крупные города мира имеют некую «специализацию», которую развивают и которая больше всего известна за рубежом. Нью-Йорк, Шанхай и Сингапур – это финансовые столицы мира, Москва, Вашингтон и Брюссель – политические, Милан – модная, Париж – кулинарная и культурная, Берлин – молодежно-клубная, Рим и Афины – исторические, Лос-Анджелес – шоубизнесовская, Дубай – набирающий силу мировой авиационный хаб. А в Лондоне есть и то, и другое, и третье, и пятое, и десятое… Причем не по принципу «всего понемножку», а каждая из этих специализаций довольно серьезно разрабатывается и развивается. Именно поэтому, как представляется, Лондон и влечет к себе самых разных людей, самые разные таланты со всего света.

Британия и Россия – очень моноцентричные страны, в отличие, например, от США или Германии. В их столицах живет примерно по 10–15 % населения всей страны. Лондон как магнит притягивает молодых профессионалов в области финансов, экономики и права, заканчивающих университеты в Британии и за рубежом, привлекает представителей креативных индустрий, моды, дизайна, предлагает рабочие места в секторе обслуживания и индустрии гостеприимства – этим активно пользуются выходцы из новых стран Евросоюза. Иногда штат целого ресторана может состоять из представителей едва ли не всех 28 стран ЕС, и британцы там будут явно в меньшинстве.

Лондон дает возможность вкладывать миллионы долларов в недвижимость и предметы искусства, которые только растут в цене. Этим активно пользуются миллионеры арабского, российского, украинского и – теперь все больше – китайского происхождения. Однако большинство приезжающих в британскую столицу – это вовсе не олигархи, а люди, которые ищут новых карьерных и жизненных перспектив.

Также с давних пор Лондон служил прибежищем людей, гонимых у себя на родине по тем или иным причинам – от этнических до политических. При этом британское правительство всегда старалось защитить их от претензий властей на родине и не выдавать. Ни во времена Герцена, ни во времена Березовского.

 

Кто уезжает из Лондона и почему

Перечисленные выше категории людей примерно и составляют население центра Лондона. Это богатые люди и члены аристократических семей, унаследовавшие престижное жилье от своих предков; это представители достаточно высокооплачиваемых профессий, среди них немало иностранцев, у которых жилье полностью или частично включено в соцпакет; это молодежь, которая предпочитает снимать жилье в складчину, но жить поближе к центру.

Но когда речь заходит о приобретении собственного жилья, то люди, особенно семейные, из центра Лондона убегают. Определяющую роль начинают играть стоимость и размер жилья, наличие рядом хороших школ и парков, больших магазинов.

Пенсионеры, не связанные необходимостью ежедневно ездить на работу и не прикованные так сильно к транспорту, также часто выбирают дома в «спальных» районах с большими садами и не такие дорогие, как в центре, а то и вовсе уезжают жить в соседние графства, в более спокойные и тихие пригороды.

Иностранные трудовые мигранты – как квалифицированные, так и неквалифицированные – наиболее чувствительны к дороговизне повседневной жизни в Лондоне, несмотря на более высокие в сравнении с другими странами заработки. Свою роль в этом играет и разница курсов валют, и состояние рынка труда. После массивного притока мигрантов из Восточной Европы в первые пять лет после расширения ЕС в 2004 году наступила обратная тенденция – кризис и невыгодный курс фунта заставил многих вернуться на родину.

Важный пункт британской государственной политики – это децентрализация различных госучреждений и крупного бизнеса. Великобритания, как и Россия, – это страна с одним мощным столичным мегаполисом, с которым не могут сравниться никакие другие крупные города и который сосредотачивает примерно 1/10 всего населения страны. И такая концентрация всего самого главного в одном месте не всегда есть хорошо. Но если в России децентрализация государственных органов только-только пробивает себе дорогу, да и то не дальше Санкт-Петербурга, то в Британии она уже давно реализуется на практике.

Общенациональные государственные ведомства разбросаны по всей стране. Налоговая служба Ее Величества находится в Эдинбурге, служба по лицензированию транспортных средств DVLA занимается выдачей водительских прав и регистрацией автомобилей из уэльского Суонси, Агентство по охране окружающей среды располагается в Бристоле, Метеобюро Великобритании – в Эксетере. Пограничное агентство Великобритании выдает долгосрочные визы в лондонском Кройдоне, постоянные виды на жительство – в Шеффилде, а вопросы гражданства решает в Ливерпуле (при этом все документы изначально направляются в Дарем).

Похожая ситуация и в частном секторе. Недавно мне пришлось получать пластиковую карту в одном из крупных банков. Так вот: письмо с подтверждением об открытии счета пришло из Торнэби, что на северо-востоке Англии, сама карта – из Милтон Кейнса, PIN-код – из головного офиса в Лондоне, а остальные документы – из Брэдфорда. Разделение труда налицо, и сработали все части механизма четко.

Главные преимущества подобной децентрализации – это более дешевые и просторные офисы за пределами Лондона и обеспечение работой людей в разных уголках Соединенного Королевства, а не только в столице. Но бесперебойная работа столь разветвленной сети из разбросанных по разным городам частей одной организации возможна только при наличии отлаженных коммуникаций: Интернета, телефонной и почтовой связи.

Еще один парадокс, который с российским менталитетом понять очень сложно, это студенческий «исход» из Лондона. В Британии не принято учиться в университете в том же городе, где ты живешь. В Лондоне это развито чуть слабее, чем в других городах, но все равно подавляющее большинство студентов уезжают в Оксфорд, Кембридж, Бристоль, Шеффилд, Лидс – словом, в новые для себя места, подальше от родительского всевидящего ока. Студенчество – это первый опыт самостоятельной жизни, ведения хозяйства, обращения с деньгами. Скорее всего, после получения диплома многие снова вернутся в Лондон, ибо для карьеры здесь намного больше шансов, чем где-то еще. Но для того, чтобы вернуться, надо сначала уехать.

 

Как идет джентрификация Лондона

Эволюция административного управления Лондона частично объясняет феномен трех лондонских «колец», когда в XIX–XX веках вокруг богатого и благополучного центра образовался пояс более бедных и неблагополучных районов, а его в свою очередь окружали уже практически загородные зажиточные предместья.

Из литературы мы знаем, что попытки облагородить окраинные районы вокруг центра Лондона предпринимались и раньше. Вот, например, что пишет Диккенс в «Оливере Твисте» о районе Ислингтон (Islington, который по-русски иногда еще называют Излингтон): «Следуя своему, благоразумному плану, мистер Клейпол шел, не останавливаясь, пока не добрался до «Ангела» в Излингтоне, где он пришел к мудрому заключению, что, судя по толпе прохожих и количеству экипажей, здесь и в самом деле начинается Лондон… Задержавшись только для того, чтобы посмотреть, какие улицы самые людные и каких, стало быть, надлежит особенно избегать, он свернул на Сент-Джон-роуд и вскоре углубился во мрак запутанных и грязных переулков между Грейс-Инн-лейном и Смитфилдом, благодаря которым эта часть города кажется одной из самых жалких и отвратительных, хоть она находится в центре Лондона и подверглась большой перестройке».

Как мы увидели выше, со временем центр Лондона стал слишком дорогим для жизни в нем представителей средних слоев населения, которые постепенно стали перемещаться ближе к окраинам города. И ранее пребывавшие в некоем забвении районы вокруг центра (что примерно соответствует второй-третьей зонам метрополитена) обрели вторую жизнь. Лондон в этом мало чем отличался, например, от Нью-Йорка, где тоже стали происходить похожие процессы.

В этих районах в конце XX – начале XXI века начали селиться молодые профессионалы и представители творческой интеллигенции, которым была не так важна престижность или инфраструктура района, их привлекали низкие цены на жилье, возможность развития малых бизнесов и творческих проектов. Застрельщиками подобных начинаний были районы Ислингтон и отчасти Брикстон, за которым подтянулся Шордич, ставший олицетворением «хипстерства».

Слово «хипстер» для большинства лондонцев уже давно перестало быть (если вообще когда-то было) ругательным или уничижительно-насмешливым. Хипстеры – а этим словом обозначают все более широкую прослойку модной молодежи творческих и околотворческих профессий, так называемого «креативного класса» – теперь не столько субкультура и определенный внешний вид ее представителей, сколько образ жизни, который перенимают и распространяют другие слои и группы городского населения.

Данный процесс стал своего рода новой вариацией джентрификации (обуржуазивания) тех или иных районов Лондона. Со временем Ислингтон и Шордич уже «обросли жирком», хотя все еще дышат духом свободного предпринимательства, креативного инкубаторства, модных тенденций, а также задают тон демократичным кулинарным и ресторанным новшествам. Они уже выглядят более зажиточно, там дорожает жилье, появляется более мейнстримная публика и все больше туристов.

Поэтому креативные классы и молодежь продолжают освоение новых для себя районов Лондона, прежде всего на юге и востоке, которые пока еще могут похвастаться сравнительно низкими ценами на жилье и недостаточным проникновением модных тенденций. Хокстон, Далстон и Пекхэм становятся новыми эпицентрами «хипстерской» культуры, куда недавно были налажены новые ветки London Overground, приблизившие их к центру и соседним районам. Туда перекочевали модные клубы и дискотеки, там проводятся театральные эксперименты, осваиваются новые рецепты кофе, салатов и сэндвичей, которые через несколько лет станут привычны практически каждому лондонцу.

 

Как рассчитывается стоимость жилья

Лондонская недвижимость считается (и является) одной из самых дорогих в мире. При этом соотношение «цена-качество» не всегда в пользу последнего. И тем не менее рынок лондонского жилья испытывает постоянный дефицит, причем как первичного (новых домов строится недостаточно), так и вторичного (много недвижимости, особенно в центре Лондона, рассматривается как инвестиция и простаивает пустой). Все это толкает цены только вверх, и темпы роста их могут лишь приостанавливаться или ненадолго снижаться, но общий вектор всегда направлен вверх. Лондон является рекордсменом и по абсолютным ценам на жилье в Британии, и по темпам их роста.

За последние десять лет цены на недвижимость в Лондоне выросли более чем на 50 %, а за один только 2014 год они увеличились на 10 %, при том что инфляция составляла примерно 1 %. В Лондоне находятся пять самых дорогих муниципалитетов всего Соединенного Королевства с точки зрения покупки жилья – Кенсингтон-и‑Челси, Вестминстер, Сити, Кэмден, а также Хаммерсмит-и‑Фулхэм. Если в среднем по Британии цена дома составляет 250 тысяч фунтов стерлингов, то в Лондоне этот показатель равняется 500 тысячам, а в Кенсингтоне доходит до миллиона фунтов за дом. Чуть дешевле квартиры, но и они ненамного отличаются по цене от полноценных домов.

За последние несколько десятилетий средняя площадь дома или квартиры в Британии, и особенно в Лондоне, заметно уменьшилась и является одной из самых небольших в Европе, не говоря уже об Америке или Австралии. Сказывается высокий спрос, дороговизна жилья в целом и стремление разделить имеющиеся дома на квартиры для более выгодной сдачи или продажи.

На стоимость покупки жилья влияет несколько факторов. Во‑первых, это местоположение дома или квартиры – район и улица. Как я уже говорил, равноценные дома в 500 метрах друг от друга могут стоить по-разному, если один из них имеет более престижный почтовый индекс, чем другой. Важно, насколько благоустроена и озеленена улица в целом, что находится по соседству с ней, какова экономическая, социальная и криминогенная обстановка, уровень шума от автомобилей, поездов и даже низко летящих самолетов. Во‑вторых, качество, возраст и архитектурные особенности самого дома или квартиры. В‑третьих, наличие сада или патио. В‑четвертых, тип собственности на землю, на которой стоит дом. Их бывает два: «фрихолд» (freehold), когда земля находится в бессрочном владении, и «лизхолд» (leasehold), когда земля находится в долгосрочной аренде, срок которой может составлять до 999 лет, но дома, стоящие на участке с истекающим «лизхолдом» (с остатком меньше 70 лет), будут стоить, как правило, дешевле.

На стоимость аренды жилья тип собственности на землю влияет гораздо меньше, поскольку она по определению носит краткосрочный характер. Здесь основными факторами являются район, транспортная доступность, качество ремонта, длительность срока договора, наличие детей и домашних животных у арендатора. Гораздо выгоднее снимать квартиру на длительный срок, таким образом можно зафиксировать цену или ограничить возможные повышения арендной платы (хотя юридических обязательств и предписаний по этому поводу для лендлорда нет). Кстати, в Британии до сих пор действует правило, что договор аренды может быть заключен в устной форме, однако на практике оно используется крайне редко.

В Лондоне очень сложно снять жилье, не прибегая к помощи агентства по недвижимости. Если вам очень повезет, можно заключить договор напрямую с кем-то из знакомых или знакомых знакомых, кто будет сдавать подходящее вам жилье в подходящее для вас время. Во всех остальных случаях придется идти в агентство. В принципе, они все похожи друг на друга набором и качеством предоставляемых услуг. Перед походом в агентство лучше всего сначала изучить рынок с помощью Интернета (сайты-агрегаторы Zoopla и RightMove аккумулируют предложения от самых разных риелторских компаний и позволяют сортировать результаты по различным параметрам). Агентства не берут плату за поиск и предложение вариантов, их комиссия взимается только при заключении договора об аренде.

Единственное исключение – компании, работающие на платной основе для поиска вариантов недорогого жилья, например компания Flatland. Она берет с клиента некоторую сумму (примерно эквивалентную агентской комиссии – около 100 фунтов), обязуясь ежедневно в течение трех месяцев предоставлять клиенту потенциальные варианты и контакты лендлордов. Договор впоследствии заключается напрямую с владельцем или менеджером жилья.

Немаловажно помнить, что в Лондоне, как и в остальной Британии, дома и квартиры измеряются не квадратными метрами и даже не квадратными футами, а числом комнат. Причем считают в первую очередь спальни, во вторую – ванные комнаты. К количеству спален надо прибавлять еще одну комнату, гостиную, чтобы получить эквивалент, более привычный для россиян. То есть если квартира «двуспаленная», то это означает трехкомнатную по российским стандартам квартиру, в которой иногда может быть еще и маленький кабинет без окон или кладовка.

Метраж всегда приводится в документах на продажу квартир, но далеко не всегда в документах на аренду жилья. Во многом отсутствие стандарной планки цены за квадратный метр связано с большим разнообразием жилья, построенного в самые разные эпохи в самых разных стилях и перестроенного с тех пор совершенно по-разному. Поэтому свести квартиры и дома к единому знаменателю зачастую просто невозможно. Опять же, покупатели и арендаторы берут «товар» целиком, глядя не только на площадь, но и на этаж, на высоту потолков, удобство планировки, наличие сада и так далее.

Еще одной особенностью рынка недвижимости Лондона является наличие так называемого социального жилья.

Свои истоки эта практика берет еще в XIX веке, когда богатые филантропы и меценаты стали выступать инициаторами строительства жилья для малообеспеченных горожан и растущего по численности рабочего класса. Самыми известными из подобных организаций были «Пибоди-траст» (Peabody Trust) и «Гиннесс-траст» (Guinness Trust). Характерные корпуса построенных ими многоэтажных домов из красного кирпича с белыми окнами можно отыскать во многих районах Лондона, включая Вестминстер, Мэйфейр, Шордич, Хаммерсмит, Саутворк и многие другие.

«Пибоди-траст» был основан в 1862 году американским бизнесменом Джорджем Пибоди, которого одинаково высоко чтут за его благотворительную деятельность и в Великобритании, и в США. Памятник ему, открытый еще при его жизни в 1869 году, стоит за старым зданием Королевской биржи рядом с Банком Англии в лондонском Сити.

Сейчас в распоряжении траста около 27 тысяч квартир. Первый многоэтажный дом «Пибоди-траста» был сдан в эксплуатацию в 1864 году на улице Коммершиал-стрит близ рынка Спиталфилдс. Жильцов в квартиры траста отбирали по определенным моральным стандартам, представители некоторых профессий не могли получить льготное жилье, арендную плату, пусть и небольшую, надлежало вносить в срок. В какой-то мере социальное жилье стало выполнять не только экономическую, но и воспитательную роль для лондонских низших слоев.

Этими же принципами руководствовались и лондонские власти, которые стали активно поддерживать строительство социального жилья после Второй мировой войны. Почти все многоэтажные жилые дома, возведенные в Лондоне в это время, относятся к социальному жилью. Некоторые из них, например, грозно возвышающаяся на 100 метров над горизонтом в северном Кенсингтоне бетонная башня Треллик-тауэр архитектора Эрне Голдфингера, являются памятниками архитектуры.

Лондонские власти очень разумно подошли к вопросу размещения социального жилья вперемешку с частным сектором и деловыми районами, с тем чтобы не создавать социально-экономического расслоения и рассадников криминогенной активности. Разумеется, огромные социальные дома-кварталы все равно пользовались дурной славой, но по крайней мере в Лондоне не появилось социальных гетто, куда приличный человек шагу не ступит.

Еще одним шагом, который послужил некоторой общественной встряской и не позволил социальному жилью сильно оторваться в цене от частного, стало решение правительства Маргарет Тэтчер в начале 1980‑х годов разрешить жильцам приватизировать социальные квартиры по выгодной цене со скидкой. Это оказалось очень популярным, и последующие правительства ввели некоторые ограничения на продажу социального жилья, чтобы не допустить спекуляций на рынке и недостатка жилплощадей для тех, кто по-прежнему в них нуждается, особенно в центральных и более престижных районах.

 

Насколько безопасен Лондон?

В целом Лондон считается безопасным городом, в том числе в сравнении с другими крупными мировыми столицами. Здесь вы не увидите множества бродячих собак, как в России или странах Южной Европы, здесь нет районов, куда лучше не соваться даже в дневное время, а проезжая их на машине, прибавлять скорость и блокировать двери, как в Вашингтоне или Йоханнесбурге.

По данным Столичной полиции Лондона, число преступлений в целом в последние годы падает, включая такие виды серьезных преступлений, как кражи со взломом или убийства. Вместе с тем увеличивается число известных полиции преступлений на почве ненависти (по религиозной принадлежности или сексуальной ориентации), изнасилований, а также незаконного хранения и использования огнестрельного и холодного оружия. Тут нужно понимать, что растет не столько число самих преступлений, сколько процент заявлений по ним, которые регистрирует полиция и которые раньше по тем или иным причинам замалчивались.

Многие из преступлений на почве ненависти получают большой резонанс. Например, в Лондоне до сих пор помнят взрыв у гей-бара «Адмирал Дункан» (Admiral Duncan) в Сохо в 1999 году, который унес жизни трех человек, или гомофобное убийство 24‑летнего бармена-гея Джоди Домбровски в Клэпхеме на юге Лондона в 2004 году. Но подобные громкие преступления, особенно в последние годы, в Лондоне являются исключением из правил.

Резонансными могут быть и инциденты с участием полицейских. После погони в 2011 году за подозреваемым в хранении оружия жителем Лондона Марком Дагганом он вступил в стычку с сотрудниками правопорядка и был в итоге убит. В ответ на это разразились переросшие в мародерство масштабные беспорядки в ряде районов Лондона, с которыми удалось справиться не сразу.

Очень серьезным преступлением считается нападение, попытка нападения или угрозы в адрес полицейских или помогающих им дружинников. Полицейские априори считаются блюстителями порядка и пользуются авторитетом, поэтому поднять руку на них – это практически святотатство. Более того, обычные лондонские полицейские не носят огнестрельного оружия, весь их арсенал состоит из наручников и маленькой дубинки. По-прежнему ведутся дебаты по поводу того, стоит ли вооружать патрульных полицейских электрошокерами-тазерами.

Несмотря на то что разговоры на темы различий рас в британском обществе не приветствуются и что Столичная полиция Лондона в 1980‑е годы уже была обвинена в «институциональном» расизме, в последние годы эта дискуссия снова возобновилась. Журналисты с помощью информации, полученной по запросам из Скотланд-ярда, выяснили, что от половины до двух третей преступлений в Лондоне совершают чернокожие. Объясняется это целым комплексом социальных, психологических и других факторов.

Мой, пожалуй, единственный за 12 лет жизни в Лондоне личный опыт в роли жертвы преступления относится к 2011 году, когда на меня напал не контролировавший себя «обкуренный» черный парень в Брикстоне. Он вел себя странно: сначала разбил о землю стул, затем стал стучать в двери домов, а в итоге толкнул меня, я упал и разбил бутылку вина, с которой шел в гости, в итоге сильно порезав стеклом палец на руке. С раной довольно быстро справились своими силами, а потом наложили швы в больнице, но вот что стало с нападавшим, я так и не знаю, поскольку он быстро сбежал.

В предотвращении многих преступлений большую роль играют и камеры наружного видеонаблюдения (CCTV), по количеству которых Великобритания занимает едва ли не первое место в мире. Британцы уже привыкли к этим камерам и практически не обращают на них внимания и не подвергают сомнению их нужность, в то время как многих иностранцев такое пристальное внимание со стороны «большого брата» поначалу пугает.

Однако после того, как одного из моих знакомых пытались ограбить в темном переулке неподалеку от вокзала Кингс-кросс и в последний момент злоумышленников спугнула повернувшаяся в их сторону камера видеонаблюдения соседнего офисного здания, я волей-неволей уверовал в то, что эти камеры все же весьма полезны.

Несмотря на то что Лондон безопаснее многих других городов в плане карманных краж и воровства личных вещей, тем не менее бдительность терять не стоит, особенно в людных кафе, ресторанах, музеях и других местах, где происходит немало случаев кражи сумок. В Лондоне нет необходимости носить с собой паспорт и большие суммы денег, поэтому лучше не рисковать и иметь при себе необходимый минимум документов и наличности, а где-то отдельно от основных вещей держать запасную банковскую карточку. Для сумок во многих заведениях Лондона есть специальные крючки под столами.

Если кража все же произошла, нужно немедленно заявить в ближайший полицейский участок и обратиться в российское посольство за выдачей временных документов (если вы турист и лишились паспорта), а также приостановить действие банковских карт. Иногда украденные сумки и личные вещи подбрасывают неподалеку от места кражи или даже в соседний полицейский участок.

Как и полагается в Британии, до поры до времени люди делают вид, что не обращают внимания на окружающих, но если вдруг происходит какая-то критическая ситуация, например, человеку стало плохо в метро или кто-то пристает к прохожему на улице, люди, как правило, сразу же приходят на помощь.

Радует и тот факт, что экстренные службы – полиция, пожарные, «Скорая помощь» – приезжают мгновенно, в считаные минуты, даже в качестве профилактической реакции на незначительный инцидент.

Скотланд-ярд даже разработал специальные онлайн-карты, с помощью которых можно узнать статистику по преступности любого района, квартала или даже улицы Лондона перед тем, как поселиться в отеле или выбрать новое жилье.

 

Лондонские обычаи и табу

Конечно, Лондон – это в первую очередь Великобритания, поэтому большинство обычаев и табу здесь такие же, как и в других частях страны. Подробный анализ британского национального характера выходит за рамки этой книги, однако некоторые его особенности мы все же рассмотрим, особенно те, которые проявляются в повседневной жизни лондонцев и которые будет полезно знать иностранцам.

Большинство из них закономерно связаны с общественным транспортом, ибо именно он объединяет и перемешивает представителей всех социальных и возрастных групп, планомерно помещая их в замкнутое и довольно тесное пространство, где они вынуждены взаимодействовать друг с другом, изо всех сил при этом стараясь сохранить свой персональный «пузырь».

Весьма типичная картина в лондонском метро в час пик – это пассажиры, изо всех сил старающиеся забиться в вагон, середина которого практически зияет пустотой. Самые смелые отваживаются делать замечания тем, кто невозмутимо охраняет свое личное пространство и придвигаться к другим слишком близко не желает. Взамен это вынуждены делать те, кто у дверей.

Другая сторона этого же явления, совершенно непонятная, например, москвичам, – это то, что в лондонском метро никто заранее не готовится к выходу и под страхом смерти не станет спрашивать других пассажиров, выходят ли они «на следующей». Это практически стопроцентно будет расценено как неоправданное вторжение в личное пространство и избыточная коммуникация. Но зато когда поезд прибывает на станцию, внезапно из всех концов вагона люди начинают пробираться к выходу, и высадка-посадка занимает больше времени, чем могла бы. Благо, что интервалы между поездами в лондонской подземке больше, чем в московской.

Места женщинам в метро уступать не принято, это будет выглядеть как неуместное проявление галантности, граничащее с сексизмом. Но пожилым людям любого пола и беременным женщинам места уступают почти всегда, непременно получая в ответ множество благодарностей и улыбок. Беременные часто носят на одежде или сумке специальный значок с эмблемой лондонской подземки и надписью «Ребенок на борту» (Baby on board) именно для привлечения внимания и во избежание конфузных ситуаций.

Лондонцы, как правило, избегают прямых визуальных контактов в транспорте, но тем не менее успевают оценить и обстановку в вагоне, и других пассажиров. В Интернете даже появился сайт Tubecrush.net, где размещаются украдкой или в открытую снятые в метро фотографии красивых пассажиров. Его популярность вышла далеко за пределы Британии и достигла, например, Китая.

Еще одна характерная черта метро, особенно в утренние часы, – это обилие девушек и женщин, которые используют время в пути для того, чтобы нанести макияж, умело управляясь с этим, несмотря на давку и тряску.

Лондонцы не меньше москвичей любят читать в метро, причем не столько бумажные и электронные книги, сколько бесплатные газеты. По утрам это обычно мейнстримно-новостная «Метро» (Metro) и деловая City AM, по вечерам – общественно-политическая и развлекательная «Ивнинг стэндард» (The London Evening Standard). Каждый номер газеты редко бывает прочитан одним человеком. В порядке вещей оставлять прочитанные и полупрочитанные экземпляры на сиденьях в вагонах поездов с тем, чтобы следующие пассажиры их подобрали и почитали. Это нисколько не считается зазорным, люди иногда специально дожидаются, пока другие пассажиры отложат прочитанный номер. Для издателей есть в этом обычае и коммерческий смысл – он увеличивает общее количество читателей каждого экземпляра, которое всегда больше, чем цифры тиража, и учитывается в статистике для рекламодателей.

Приезжающим из России стоит помнить, что в Лондоне хоть и в меньшей степени, чем в других уголках Британии, но все же часы работы магазинов, баров и ресторанов ограничены гораздо сильнее, чем в той же Москве. Постепенно ситуация с этим меняется в лучшую сторону (часы работы заведений продлеваются). Если еще лет двадцать-тридцать назад все приличные магазины по воскресеньям были закрыты, так как гражданам подобало ходить в церковь, а не предаваться мирским соблазнам, то сейчас магазины работают, но по сокращенному графику: им позволено торговать только в течение шести часов, поэтому большинство открывается в 11–12 часов дня, а закрывается в пять-шесть вечера. То же самое правило действует и для пабов. Долгое время они были открыты только до 11 часов вечера, но несколько лет назад им разрешили работать дольше, однако очень немногие воспользовались этим правом, так как поток посетителей все равно иссякает, а платить сотрудникам за дополнительные часы надо. В большинстве ресторанов кухня закрывается в 9–10 часов вечера, поэтому лучше поужинать вовремя, хотя в центре Лондона, особенно вокруг театров, многие заведения открыты допоздна и предлагают не только «предтеатральные», но и «посттеатральные» меню.

Общественных туалетов в Лондоне не много, но и не мало. К сожалению, с недавних пор почти все туалеты в центре города стали платными, поскольку власти района Вестминстер решили таким образом пополнить свою казну и компенсировать расходы на обслуживание туалетов и других объектов, терпящих повышенную нагрузку от туристов.

Использовать туалеты в кафе и ресторанах, заходя с улицы, не принято, о чем предупреждают объявления на дверях. Однако в пабах, особенно больших, отношение к этому более лояльное, и никто путь в туалет вам скорее всего не преградит. Плюс туалеты имеются во многих больших супермаркетах и торговых центрах. В районе Сохо и в его округе есть и открытые пластиковые писсуары, которые без зазрения совести используют мужчины, повернувшись спиной к прохожим. Женщинам в этих ситуациях приходится чуть посложнее… Если повезет оказаться в нужном месте в нужное время, можно увидеть, как такие туалеты в буквальном смысле вырастают из-под земли по вечерам. Один такой туалет установлен, например, на площади Кембридж-серкус (Cambridge Circus) между Сохо и Ковент-гарденом.