Всю ночь я не смыкала глаз, и не отходила от подруги, которая так и продолжала спать на моих коленях.

Катя несколько раз, не просыпаясь, всхлипывала, и я понимала, как ей на самом деле страшно. Дважды она звала маму, я в этот момент брала ее за руку и держала до тех пор, пока ее тело не начинало расслабляться.

За всеми этими размышлениями и моей немой поддержке, я не заметила, как наступило утро. Будильник, который каждый день автоматически будил нас на учебу, срабатывал несколько раз. Но я не хотела тормошить подругу. Не хотела выдергивать ее из сна, в который она только-только окунулась.

Аккуратно подложила под голову Кати подушку, и встала с кровати, понимая, что скоро за нами приедет Егор, и как обещал, отвезет на учебу. И только это заставляло меня улыбнуться в такой тяжелый день, полный страха и переживаний.

Одна мысль о моем Егоре блокировала все ужасы, которые успели залезть в голову. Одно лишь воспоминание, дарило такую теплоту, что было невозможно не согреться и не улыбнуться.

Я как раз застегивала куртку, когда мобильный завибрировал на столе. Быстро схватила его отвечая на звонок, переводя взгляд на кровать. Спит. Облегченно выдохнула, и в трубке услышала голос Морозова.

— Белка, ты у меня, оказывается, жуткий опоздун? Или специально решила поиздеваться надо мной? — Егор веселился, и я слышала, как хлопнула дверь машины, а в трубке раздался шум улицы. — Выходи уже.

— Я спускаюсь.

По его «отлично» я поняла, что именно этого ответа он и ждал.

Сама себе улыбнулась, предвкушая встречу.

Хоть мы и не виделись всего несколько часов, но за это время я успела потосковать. Ночью, в какой-то момент мне захотелось его разбудить звонком, чтобы просто поговорить. Не рассказывать о беде Кати, нет. Просто голос услышать. Задать глупый вопрос и посмеяться над его остроумным ответом. Хотела, но почему-то сдержалась. Наверно, именно поэтому сейчас лечу по ступенькам, желая поскорее увидеть такие родные голубые глаза.

Он находился возле машины, пинал ногами колеса, и в руках держал два стаканчика с кофе. Даже несмотря на расстояние, я видела надпись на одном их них. «Белка». Усмехнулась и продолжила путь, замечая какие-то новые, странные детали.

Странными были только потому, что я хорошо успела узнать этого мужчину. Он никогда не одевал одну и ту же одежду несколько дней подряд. А тут… вчерашние джинсы. Куртка. Обувь. Подсознание мне словно говорило, что может он и дома не ночевал, а разум в ответ кричал, что это всего лишь напряженные нервы дают сбой. Скорее всего, после ночного стресса, я начала как-то остро реагировать на малейшие и незаметные вещи, переделывая их в проблемы мирового масштаба.

— Только не говори, что ночевал под моими окнами.

Улыбнулась и протянула руку, чтобы забрать свой стаканчик.

— Вот чего-чего, а романтика во мне нет. Зато я обладаю охренительной памятью. Ну и другими прочими штучками.

Отпиваю глоток, и понимаю, что кофе, такой как я люблю. Приторно-сладкий.

Он помнит.

Подошла к нему и сама потянулась к поцелую. Егор обнял, и не спешил отпускать. Не знаю, сколько времени прошло, пока мы вот так, молча, стояли в обнимку на проезжей части, мешая автомобилям спокойно ехать по дороге.

— Где подругу потеряла? Или синдром «опоздания» заразный, передающийся воздушно-капельным путем?

— Катя приболела. — нагло вру в глаза, лишь потому, что не хочется ему ничего рассказывать.

— Ты себя как чувствуешь? — его взволнованный голос выбивает почву из-под ног. Успокаиваю себя лишь тем, что это не моя тайна. Не мои личный проблемы, с которыми я могу обратиться к нему. Как только мысленно подвожу такой итог, то готова задушить себя же за эти слова. Катя- родная душа. Ее проблемы — это мои проблемы. Но… но, кроме бабушки, у меня не было больше человека, к которому бы я бежала плакаться и зализывать раны.

— Я в порядке.

— Садись в машину. Там теплее. У меня на тебя большие планы и температура в них не входит. — Заботливо приказывает он, и открывает передо мной двери.

В машине тепло. В машине пахнет Егором. Вдыхаю в себя этот запах и понимаю, как же мне не хватало его в течение этих двух месяцев полных обид и слез. Понимаю, как сейчас рада, что смогу в любой момент просто дышать им, зная, что так будет всегда.

Мне сейчас больше всего хотелось, чтобы Егор завел двигатель, вывернул на трассу и на самой бешеной скорости увез бы нас куда-нибудь далеко, далеко. Чтобы мы оставили позади то, что терзает мое сознание и больно ранит сердце.

Но мечтам не всегда дано исполняться.

Мой случай как раз тот самый.

— Если ты не расскажешь, почему утром не переоделся, я действительно буду думать, что ты спал в машине. — учительским тоном говорю ему, давая понять, что заметила такую незначительную деталь.

— В машине я не спал. — уклоняется от ответа, но многозначительная улыбка появляется на его лице.

— А где ты спал? — вопрос сам вырывается из моего рта. Не успеваю опомниться, как тут же краснею.

Чувствую себя офицером, который допрос проводит.

Или ревнивой женой, которая подозревает мужа в измене.

Но ни то ни другое ко мне не относится. У меня интерес. Жуткий интерес и огромное любопытство, которое требует, чтобы его немедленно утолили.

— Это и есть контроль отношений? — воркует он. — Тогда я не понимаю, почему ты не можешь проверять меня, находясь со мной в одной кровати?

— Да не проверяю я тебя. — бурчу в ответ. — Просто хочу знать, как прошла твоя ночь.

— А если я скажу, что не спал этой ночью, ты успокоишься?

не знаю.

Вряд ли.

С учетом того, что я сама поспать толком не смогла. Но у меня были на это веские причины. А у Егора они есть?

— Тогда я задам тебе в два раза больше вопросов.

— Прежде чем ты приступишь к штурмовой операции, я хочу тебе кое-что показать.

Он не дал мне и рта раскрыть, протянул руку к заднему сидению, и достал оттуда белый конверт.

Непонимающе смотрела то на него, то на бумажку в его ладони.

Хоть я и не знала, что в нем, это не мешало моему сердцу бешено биться.

— Если там любовное письмо от какой-нибудь воздыхательницы, то я тебя прибью. — Предупреждаю его, забирая конверт. — Я серьезно. Потом воскрешу и снова на тот свет отправлю.

— Белка, почему я раньше не замечал в тебе такой кровожадности?

— Ты пробуждаешь во мне все скрытые чувства.

— Мое эго рукоплещет.

Оставляю без внимания его почти шутку, и разрываю плотную бумагу. Не раскрывая до конца, уже знаю, что там фотографии.

Я была права.

Одно движение и в моих руках, стопка распечатанных фото вчерашнего дня.

Мы обнимаемся. Улыбаемся. На кадрах выглядим такими счастливыми, что у меня сводит дыхание. Листаю дальше, и понимаю, что интерьер уже совершенно другой. Эти снимки сделаны уже давно. До момента нашего расставания. На них только я. Одна.

Сижу на диване, поджав ноги с тетрадкой в руках.

Стою возле окна, задумчиво смотря вдаль.

Сплю. Несколько фотографий и правда сделаны в момент, когда я спала.

Почему я не замечала этого?

Наверно, на моем лице отразился весь шок, который я испытывала, глядя на все это, потому что Егор нежно развернул меня к себе лицом и улыбнулся.

— Я знаю, что ты переживаешь из-за воспоминаний. Знаю, как тебе больно из-за того, пожар все с собой забрал. Но мы можем начать все заново. Можем забрать с собой каждую эмоцию, зафиксировав ее в камере.

Я не понимала, не знала, как выразить словами все, что есть на языке.

Егор нежно провел рукой по моей щеке, вытирая первую скатывающуюся слезу.

— Ты в порядке?

Как сказать, что я еще никогда в жизни не была настолько в порядке?

Не обращая внимания на преграды между нами в виде подлокотника, тянусь к нему, стараясь прижаться как можно ближе к телу. Молча, благодарю за этот восхитительный подарок, который запомню на всю жизнь.

— Я счастлива. — стараясь еще больше не разреветься, смотря ему в глаза.

— В самом деле? — уточняет он, пытаясь убрать конверт с моих коленок. Не даю ему это сделать, прижимая красивые снимки к груди. — По твоему лицу не скажешь, что все хорошо. Откуда слезы, белка?

— Просто это все настолько… настолько неожиданно и приятно, и я не знаю, как отблагодарить тебя.

— Отблагодарить? — удивляется Егор.

— Да.

— Ник, какие могут быть благодарности? За что? Ты все для меня. Ты моя. Знаю, что сделал много ошибок, которые еще долго не будут давать нам покоя, но я исправлю. Сотру из памяти каждую слезинку, которую ты пролила из-за моего идиотизма. Каждую грусть и печаль. Белка, я жить без тебя не могу. И эти фотки, лишь капля того, что я готов для тебя делать. А ты тут плакать вздумала.

— Прости. Ничего не могу с собой поделать.

Он все-таки отбирает конверт, и кладет его на приборную панель, снова обращая свое внимание на меня.

— Это еще не все.

— Нет?

А по мне, куда ж больше?

Я и так готова с визгом броситься ему на шею.

Егор снова поворачивается назад и передо мной появляется еще один конверт. Он не такой «пухлый», как предыдущий, но все равно выглядит массивным.

— Только пообещай мне, что не будешь плакать. Потому что я сам себе клялся, что больше не позволю тебе рыдать. Никогда. Твои слезы на меня странно действуют.

— Можно?

Не догадываясь, что там, протягиваю руку, стараясь не показать своего волнения.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Но когда разрываю бумагу, тут же понимаю, что не смогу сдержать данного обещания. Слезы сами фонтаном бьют из глаз, закрывая собой реальность происходящего.

Мама с папой смотрят на меня с первого снимка.

Родители.

Еще молодые.

Счастливые, сидят за столом в окружении незнакомых мне людей.

Моя мама улыбается, а папа обнимает ее за плечи.

Я взвыла. Отчаянно. Громко. Навзрыд.

Эмоции были настолько сильными, что я готова была вырвать себе волосы. Смотрела на фотографию, постоянно вытирая глаза.

Бабушка.

На снимке она стоит с подругой, возле елки. У меня было такое же фото, но оно сгорело.

А сейчас я снова держу его в руках.

Я не могла поверить.

Мне стало настолько же плохо, как и хорошо. Я перемешивала картинки, не веря в происходящее. Одни и те же вопросы? Как? Откуда? Где он мог найти их?

Я плакала. Не могла себя сдержать. Руки тряслись. Все тело содрогалось, когда я почувствовала на своем лице ладонь Егора.

— Тише. Тише. — Он успокаивал, давая мне время прийти в себя. Он ничего не говорил. Просто ждал, когда меня отпустит шок.

— Белка, пожалуйста, не плачь.

Егор отодвинулся от меня, и наградил строгим взглядом.

— Ник, ты обещала мне. И я тебе говорил, что чувствую, когда вижу твои слезы. Меня будто ногами по голове бьют, а я ничего сделать с этим не могу. Защититься не получается.

— Откуда? — не узнавала свой голос.

Я не могла оторвать взгляда. Мамочка. Моя мама. Господи.

— Откуда они у тебя?

— Я хотел вернуть тебя твою память. Давно хотел. Узнал про знакомых твоих родителей, бабушки, и сегодня ночью ездил к ним.

Смотрела на него и впитывала каждое слово, каждый момент.

— Я… Я не подумала о таком. Была уверена, что смогу их увидеть только на надгробье. Егор, я…

— Ты самая лучшая. — не дает договорить, целую в губы. — Ты самая добрая, самая открытая, девушка, которую я когда-либо знал. Твоя душа не имеет границ. И, я черт возьми, понимаю, какой я счастливчик. Осознание того, что ты только моя, заставляет радоваться каждому дню. Клянусь, я буду рыскать как ищейка, но найду еще знакомых, которые поделятся частичкой твоей семьи.

— Я люблю тебя.

Так просто. Всего три слова, которые с точностью передали все мои чувства.

Я безумно люблю этого человека.

— Это мои слова. Белка, ты их украла. — Я смеюсь его реакции, совершенно не стесняясь того, что сказала. — Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты всегда была рядом. Несмотря на все мои закидоны, на все вспышки дерьмого характера, я хочу, чтобы ты была со мной. Хочу оберегать тебя. Защищать. Быть тем, кого ты первым увидишь утром. Быть тем, кому ты расскажешь обо всех тревогах. Хочу стать самым важным человеком в твоей жизни.

— Ты им уже давно стал. — во рту сухо, сложно говорить.

Сложно озвучить то, что должна сказать.

Я больше не одна. Я не чувствую себя одинокой.

Верю. Доверяю.

Больше не хочу глупых тайн и молчаний.

Хочу говорить обо все. Делиться. Просить совета.

Может, сейчас не самое время для такого откровения, но перед глазами стоит плачущая подруга, которую я всеми силами должна защитить. Поэтому…

— Я должна тебе рассказать. Не хочу скрывать и обманывать, глядя в глаза. Не хочу что-то делать за твоей спиной. Не хочу начинать отношения, с прошлых ошибок.

Егор выжидающе смотрел на меня, пытаясь скрыть волнение, страх.

— У Кати проблемы. Мне нужно продать квартиру, чтобы помочь ей.

Секундное молчание, показалось длиною в жизнь.

Но я все равно почувствовала всплеск невероятного облегчения.

— Подробнее. — его резко изменившийся голос заставляет меня напрячься.

Не поднимая головы, рассказываю все, что знаю сама. Слышу, как Егор с силой сжимает пальцы. Говорю обо всем. На эмоциях, без остановки, боясь лишний раз сделать вдох, будто глоток кислорода заставит меня замолчать.

— И ты решила продать бабушкину квартиру. — заключает Егор, после моей душевной исповеди.

— Это первое, что пришло мне на ум. — Не оправдываю себя, говорю как есть.

— Отдать последнее, что у тебя осталось.

— Я не могла спокойно стоять и смотреть на слезы подруги.

— И ты решила, что это выход.

— Да.

— Ответь, только честно. А ты не подумала, чтобы обо всем сразу рассказать мне? К чему такие жертвы, если ты знаешь, что деньги не проблема?

— Я боялась.

— Кого? Чего ты боялась? Меня? Думала, что я откажу? Ника, деньги ничто. Это просто бумажка.

— Боялась втягивать тебя в это. Понимаешь, я думаю, что если мы отдадим им то, чего они хотят, они отстанут.

Егор с силой бьет по рулю, а потом резко переводит взгляд на меня, и тянет к себе.

— Белка. Такие твари не отстают. Они чувствуют запах денег и присасываются. И каждый раз, им будет мало. Что дальше будешь делать? Почку отдашь?

Он злится, но контролирует свою злость, боясь напугать меня.

— Я не думала…

— Не думала она. Подруга знает о твоих жертвах? — серьезным голосом смотрит на меня. Когда я отрицательно мотаю головой в разные стороны, он немного выдыхает. — Вряд ли она бы с тобой согласилась. Но, хорошо.

— Что?

Я все-таки нашла в себе силы и посмотрела на его лицо.

— Ты рассказала мне. Поделилась. Что дальше? Что я должен делать? Смотреть, как ты херишь все, что осталось? Или что? Знаешь, чего бы я хотел? Сначала отшлепать тебя, а потом расцеловать. И я совершенно не знаю с чего начать. Меня радует, что ты поделилась. Нашей главной проблемой было как раз недоверие. Но меня бесит, что ты сразу же не позвонила, как только узнала.

— Прости. Пожалуйста. Я доверяю тебя. Не хочу секретов. Просто, мне требовалось время, чтобы все понять.

— Поняла?

— Да.

— И ты не будешь мне говорить, что сама во всем разберешься?

— Нет.

Егор резко открывает дверь, и выходит на улицу. Обходит машину и помогает выйти мне. Не произносит ни слова, берет меня за руку и ведет к подъезду.

— Нужно поговорить с Катей, перед тем, как найти всех ублюдков.

Вот теперь я отчетливо понимала, что приняла правильное решение. Нам никогда не хватало доверия. Теперь оно есть. Последняя яма была зарыта.