Забросить телефон, забыть про Интернет и не читать старинные романы, где старый ловелас на склоне лет девиц доступных водит в рестораны; уехать далеко, вдали от городов, где солнца луч в листве густой блуждает; и, заблудившись там, в глуши лесов, бродить без цели, счастья ожидая; забыть про всё: про дом, семью, и про детей и стать простым, как пьяный трактор; избу построить и в избе своей писать стихи и развивать характер. 2009

Ночь пришла. Томится брага покрепчавшая едва. Я насилую бумагу, помножая ноль на два. В голове – как в чистом поле, только ветер-суховей. Не прогуливал бы в школе, были б окна на Бродвей. Вот сосед мой был умнее, поменял житейства вид и теперь на том Бродвее в баре каждый день сидит. Перед ним текила, виски и других бутылок ряд. Я же брагу пью из миски, самогонку – всё подряд. Пролетел тут поезд дальний, и в деревне я один: над собакою – начальник, над курями – господин. 2015

"В своей избушке, сидя за столом," склонившись над исписанной страницей, дописывал я стих. Уже кругом светало, щебетали громко птицы в лесу необозримом и глухом. Журчал ручей невидимый в кустах и ветерок, играя занавеской, мне прошептал о чем-то впопыхах и улицей помчался деревенской, взъерошив листья по пути в садах. Здесь пишутся стихи всегда легко. В лесу сосновом воздух чуткий чище. Деревья спят и шепчутся тайком. И, кажется: бег времени мы слышим, которое здесь бродит босиком. 2009

В деревне, на тесной скамеечке, под старой, скрипучей ольхой, сижу и грызу ловко семечки, соря в лопухи шелухой. Спокойно мое одиночество, где время неслышно плывет. Закат, тишина и не хочется стремиться куда-то вперед. А там, на асфальтовых улицах, где жизнь беспокойно бурлит, бегут пешеходы, сутулятся, как тени скрываясь вдали. И кажется смутным далекая та жизнь и тот призрачный мир, в котором душа одинокая тоскует в застенках квартир. 2009

Я живу в отдаленном селе, вдалеке от больших городов. И, подобно упорной пчеле, всё слагаю созвучия слов. Позабросил другие дела, на окне даже кактус засох. Целый день у большого стола речь веду с отголоском эпох. Правда, с рифмой проблемы пока: говорят, что глаголы – плохи. Вот и лезут они напоказ, как назло, прямо в кончик строки. Призрак звезд затихает в окне, шепчет ветер в печную трубу. Не расслышать в пустой болтовне что пророчит, какую судьбу. Муза ходит, но редко уже. Видно с транспортом плохо совсем. И осталось в моем багаже очень мало лирических тем. Эх, залечь бы в высокий бурьян, беспечально и празднично жить. Всё равно в этих книгах обман. Ну, зачем пустословье плодить? Но кружится пока голова от любви, от весны и тоски. И стучат, словно капли, слова поздней ночью в седые виски. 2009

Проходит всё. Двадцатый век иссяк. Столетье новое спешит ему на смену. Для одного возможно и пустяк, ну а другой в запале режет вену. Совковость в прошлом, - может на беду, а большинство от счастья радость душит. И всех подряд вгоняют в борозду, чтоб ропот долгий был как можно глуше. В деревне жизнь не делает мудрей. Вокруг луга и женщины все те же. По‑прежнему сияющий Бродвей далек как сон, но снится уже реже. 2016

Полней наливаются яблоки соком. Устало склоняются ветви к земле. Невольно опять возвращаюсь к истокам, где вижу ребенком себя я во сне. И нет ни проблем, ни забот, ни печали, и снова вокруг всё поет и цветет. Бегу босиком, выбирая едва ли тропинку, что после травой зарастет. А после, набегавшись в рощице вволю, тепло ощутив материнской руки, так сладко идти, забавляясь мечтою, попутно срывая цветов лепестки. 2009

За днями дни идут… Просвета нет. Мне кажется, что вечный мрак – отрада. И только ночью из окошка свет покорно льется на дорожки сада. Ночная жизнь таинственна, тиха. Сверчки звенят задумчиво и просто. Деревья спят, одетые слегка ночным туманом, приглашая в гости. Какой покой… Прислушайся к нему. О чем там шепчут листья меж собою? Не всё подвластно нашему уму, но сколько здесь блаженного покоя… Трава покрыта радостью, теплом. Над нами звезды, в сумраке редея, плывут и улыбаются тайком, слегка туман задумчивый рассеяв. Ты помнишь сад, который был в раю? Поверь, что лучше было ненамного. Когда я слабым сердцем устаю, сюда иду, забыв свои тревоги. Пусть мир другой, но только тот же сад. Другие люди, только так же ветер здесь носится бесцельно, невпопад, под бледною Луной в безмолвном свете. Дыши полней и наслаждайся им. Какая здесь блаженная свобода… Ты чувствуешь, как стал уже другим, пробыв здесь от заката до восхода? 2009

Уходит день походкой легкой. Лениво меркнут краски лета. И первый луч звезды далекой светить нам будет до рассвета. Я в этот луч вложу журчанье ручья, бегущего по полю, добавлю тишины молчанье и отпущу его на волю. Быть может, завтра он вернется, мелькнет вдали и ненароком, как старый друг мне улыбнется, прощаясь на пути далеком. 2008

Ночь на Троицу – время русалок странно-бледных, холодных, как лед; плеск волны, слабый запах фиалок, поцелуи всю ночь напролет. Ты приди на затопленный берег, где березка поникла в тени. Здесь расцвел по-над берегом вереск и сбываются чудные сны. Ты услышишь неясные всплески, шепот тихий и радостный смех. И в сияющем, призрачном блеске чьи-то тени всплывают наверх. Заласкают, себя не жалея, истязая, быть может губя, и от сладости сами хмелея, ночь подарят, тебя не любя. А потом от тебя отвернутся равнодушием мрачным полны. С тихим плеском бездушно сомкнутся волны в свете печальной Луны. Я там был, – не жалею нисколько, видел холод, безумие глаз. Я дышал их бессилием горьким, но всего лишь один только раз. 2009

Благодарю тебя – мой дом за то, что ты один на свете нас покрывал своим крылом среди всех бурь. Сказали дети, что рано утром, выйдя в сад, там фею встретили внезапно. Роняя фразы невпопад, я им подыгрывал невнятно. Потом влетела вдруг пчела, косясь на нас безумным взглядом. И отражали зеркала, что счастье было где-то рядом. 2013

Кому помешал мой туман в голове? - Я думал в окрестностях дачи… Пойду, затаюсь, как кузнечик в траве, собою пейзаж озадачив. Пускай меня ищут для разных работ. Мне жалко бурьян в огороде: он буйно разросся, теперь он цветет и явно стремится к свободе. Жене, чей известен безжалостный нрав, обидно проигрывать в прятки. Нет, только подумайте - я ведь был прав, и снова полю эти грядки. Бурьян насмехался, не веря в мой пыл. Он знал меня лучше, чем кто-то. Не вспыхнув в начале, я быстро остыл, избегнув соленого пота. Когда руки заняты, то в голове кипят мысли, рифмой сплетаясь. А солнце, запутавшись в мелкой листве, клонилось к земле, усмехаясь. 2014

Я выхожу курить во двор. Над ним деревьев спящих ветки ведут со мною давний спор. Он ни о чем. Иду к беседке. Ее я спрятал в глубине, в кустах разросшейся сирени. Легко здесь думать в тишине и предаваться милой лени. Скамейка, старый круглый стол, букет цветов, увядших впрочем. Да, здесь бывал и слабый пол... Но с ними мир, увы, не прочен. И, кстати – пару слов о них, кого прекрасней нет на свете: я посвящу им лучший стих, а может – пару строк в сонете. Но не сегодня, не сейчас, когда в зените полдень алый. Их не понять, что им до нас? И мой привет им запоздалый. Мечтать мешает днем жара и снова шепчет тихо ветер о том, что юности пора уже проходит… Скоро вечер. 2014

Я расскажу вам про чердак, - пустынный храм под крышей прочной. Сюда свалили кое-как набор вещей не нужных точно. Здесь света нет и только днем, порывшись в порванных коробках, возможно вырасти умом от разных книг, лежащих робко. Еще, я помню, видел здесь набор игрушек новогодних, газет, журналов разных смесь, полно комплектов прошлогодних. Под грудой старых, пыльных книг нашел дневник свой старый, школьный. Открыл его и сразу сник, блеснув в глазах слезой невольной. Вот фотографии в углу: листы поблекшие без даты. Я бы воздал им похвалу, но запропали все куда-то. Так обойдемся без имен, без биографий и заглавий. Жизнь пролетит, как сладкий сон... (Так подсказал мне ум лукавый). Вернемся к списку всех вещей - он бесконечен словно небо, Я ощущаю кожей всей, что продолжать его нелепо. Вчерашний день на чердаке лежит, пылится понемногу. Давно он скрылся вдалеке, а я ищу туда дорогу. 2014

Опять этот ветер – проказник всю ночь мне в окошко стучал, как будто израненный всадник носился меж вздыбленных скал. А я всё не спал и казалось: то время уносится вдаль. И сердце тоскливо сжималось, в себя запуская печаль. Под утро дождем припустило А ветер немного притих. Спокойно, торжественно было и больше проблем никаких. 2015

Стелется дым. На пустых огородах время пришло жечь костры. Ночи длинней. Дни проходят в заботах без лишних слов и жары. Кто не успел, тот остался голодным, хочется есть – не зевай. Как хорошо быть, как птицы, свободным. Собран уже урожай. Строчки простые? Такая работа - грабли, лопата, ведро. Мы огородов и пашен пехота, сеем лишь хлеб и добро. 2010

Я знаю, с наступленьем темноты легко писать и дышится свободней. Всё затихает в доме. С высоты спустилась ночь, темно как в преисподней. Не видно звезд, луны и фонарей. Мой дом стоит в деревне на отшибе. Вокруг полно болот и пустырей, течет река в немыслимом изгибе. И зарево от города вдали, где гам стихает только поздно ночью. Хочу туда, но шхуна на мели и паруса изодраны все в клочья. Осталось, смачно плюнув в этот быт, уйти топтать далекие дороги. А может надо просто меньше ныть, смотреть на всё задумчиво и строго... В полях нездешних щедрый урожай. Там не наносят люди сердцу раны. Зовется скромно это место: "рай". Но чувствую ‑ туда еще мне рано. Так будем жить, бороться день за днем и соблюдать с излишком чувство меры. Прекрасна жизнь в величии своем, хоть дни порой бывают тускло‑серы. 2016

Это было, как будто, вчера. Не прошло ведь и даже полгода. Бесконечно менялась погода, Безмятежно текли вечера. Я не знал, что такое стихи, не исписывал мелко тетрадку, жизнь размеренна – все по порядку. Вот пишу, - за какие грехи? По ночам, как лунатик, брожу. В голове разбегаются строчки – как осеннего леса листочки; хорошо, хоть жену не бужу. Жизнь несется, как слон под уклон. Тяжело современным поэтам. Их, без малого вон – миллион, разберись-ка ты в хаосе этом. Я, наверно, заброшу тетрадь. Снова радуга в небе приснится. И опять буду сеять, пахать... Может трактор куплю, – пригодится. 2009

Стихи разлетелись на весь Интернет. Смешно и досадно – какой я поэт? Живу я в деревне, читать недосуг. Мозоли не сходят с натруженных рук. То крыша течет, надо красить забор и времени нет расширять кругозор, болеют цыплята, растут сорняки, а в доме углы заплели пауки. Чтоб все переделать, не хватит ни сил, ни время, ни денег, что ты накопил. Зимой снег засыплет и выйти нельзя,- какая свобода, какие друзья? И если вам скажут: "деревня… шарман…" не верьте вы в сказки, – обман всё, обман. Здесь пыльно и грязно, полно комаров, скребут тихо мыши и нет докторов, стучит ночью рама, – наверно сквозняк, кругом – тишина, за окном – сонный мрак. И тело все ноет от сделанных дел. Одно в голове: "Что еще не успел?" Как все надоело, хоть прыгай в петлю… За что ж я деревню так сильно люблю? 2010

Июльский день. Сижу, страдаю, лениво отгоняя мух. И комаров звенящих стая терзает беспокойный слух. Деревня, скука, лето зноем решила за день доконать. Там облака плывут над полем, а здесь - открытая тетрадь. Пытаться тут писать нет смысла. Нет, лучше в речке целый день сплетать с волной шальные мысли вдали от пыльных деревень. Еще б дождя совсем немного: на день, на два, – на целый год. Чтобы, идя через дорогу, ходил к соседу только вброд. О снеге я уж не мечтаю. Такое счастье не для нас. Хоть чай со льдом, – побольше чаю. И побыстрее, – хоть сейчас… 2009

Было детство. Жили просто в доме маленького роста на окраине села. На обед всегда картошка, мясо – редко и немножко. Бедность тут гнездо свила. Посчитать – семья большая. Здесь традиция такая у соседей и у нас. Ни комода, ни дивана, а темнело зимой рано: так "стругали" про запас. Как весна – всех гонят в поле: кто ползком, а кто в подоле. Все должны быть на виду. У родителей – работа. Мы ж малые, нам охота забавляться в чехарду. Куры, кролики, корова,- нерушимая основа выживания семьи. И вокруг – в саду на ветках, (было так еще при предках), заседают воробьи. Как давно всё это было! Печь давно уже остыла, а топили каждый день. Разлетелись, словно птицы, все братишки и сестрицы и легла на сердце тень. Дремлют целый день устало старики, так тихо стало в доме ветхом и пустом. Пусть болеют и ворчливы, но еще покуда живы, что бы ни было потом. 2012

Я знаю – последнее время пишу я стихи не о том, не в ногу шагаю со всеми, себя изнуряю постом; не моден, угрюм и застенчив, а сердцем – совсем как дитя, как поздняя осень изменчив и часто скучаю, грустя. Я видел в музеях картины, ходил иногда на балет, но снятся березки, осины – банальный, обычный сюжет. Потерянной Родиной болен. Диагноз безжалостный прям: давно не брожу чистым полем, а кланяюсь всем фонарям. И пусть я еще вспоминаю тот двор и дощатый сарай, но что будет дальше – не знаю. Так пуст мой заброшенный край... 2012

Слегка корявые стишки пишу в потрепанной тетрадке, - пишу с трудом, волнуясь, кратко. Как летом ночи коротки… Так душно в сумраке ночном, и каждый день бушуют грозы, а я застрял – все грезы, слезы, - побьют, и будет поделом. Все темы, исчерпав до дна, пишу я про проблемы пола. Да легче жито сеять в поле, хоть каждый день и дотемна. Ведь к старомодным чудакам не ходит ангел современный. И муза строго и надменно глядит немного свысока. Но не писать же про деревню. В ней всё, как много лет назад: навоза терпкий аромат, разруха, пьянство, хмурый мат. И крест на колокольне древней. 2009

Возле края заросшего леса, где приветливы к людям поля, был я молод когда-то и весел... Опустела родная земля. Там, в деревне, я прожил немало. Помню сонных садов тишину. Под березками юность мужала. где я рвал на гитаре струну. Помню первых свиданий надежды и печаль моих первых разлук. За околицей дремлют, как прежде, поле близкое, роща и луг. Пруд затянут осклизлою тиной. Покосился дощатый забор. Двор зарос лопухами, малиной. И пустынен речной косогор. Боль души забывается разве? Край далекий заброшен и нем. Лишь болотная жижа в канаве не поймет моих вечных проблем. 2009

Зачем в осенний, темный вечер покинул я свой дом родной? Зачем помчался вдруг навстречу мечте неясной, как слепой? Надеясь на свое везенье, на случай, что меня найдет, не расставаясь с милой ленью, легко и смело шел вперед. А в старом доме, на пригорке, на перекрестке двух дорог, всё смотрит мать, отдернув шторку, во двор, где носится щенок; на кур, что роются в навозе у полусгнившего плетня, на сад, что вытоптали козы… Вот только нету там меня. 2009

Не знаю чувства более святого, чем та любовь, которая всегда в тени густой, у самого порога, меня ждала, безмолвно вдаль глядя. Вдали дорога пыльной лентой вьется, всегда пуста – и летом и зимой. И мать все ждет, когда же он вернется, когда вернется сын ее родной. Как часто мы легко всё забываем в плену своих безрадостных побед. Как бабочки, в саду густом играя, летим беспечно на неверный свет. А мать все ждет покорно и устало всю жизнь мою в душе своей храня. Вернуться бы в далекое начало, чтоб заслужить прощенье для меня… 2009

Весь этот мир, – в былом могучий, теперь придавлен хмурой тучей. Везде технический прогресс. А счастья нет, – остался стресс. Природу надо разлюбить, чтобы не выглядеть отсталым. И вот весь мир в одном квартале. Теперь в нем буду вечно жить. И шепот трав, и листьев шорох, мне не услышать вдалеке. Тихонько стонет ветер в шторах и снова двери на замке. 2009

Был ветер, дождь. Опали листья, ковром покрыв уснувший сад. И всё бегут куда-то мысли, тихонько шепчутся, шуршат. Я их не слушаю, увольте… Их жалкий лепет надоел. Мне жить по-новому позвольте, без этих повседневных дел. Другие мучают заботы, иные рифмы я хочу. Влекут безмерные высоты, любая ноша по плечу. Но только родине печальной совсем нет дела до меня. Погас закат за рощей дальней, поблекли тихо краски дня. Покрыл под утро даль степную мороз осенний – всё в снегу. Но не любить тебя, такую, как не пытаюсь – не могу. 2010

Есть в одиночестве желанная свобода, блаженство сладких снов и робость тишины. Оставь людей и благодарная природа тебе отдаст все радости своей страны. Другая жизнь, покой, и с ней соприкоснувшись, ты поневоле станешь несколько иной. Сначала тяжело, потом поймешь, очнувшись, какой ты жизнью жил – холодной и пустой. В краю полей, лесов бескрайних, речек быстрых легко так дышится, широк мечты полет. Деревья дремлют всласть и по тропе тенистой легко идти в тиши, в прохладе, всё вперед. Здесь шепчут о своем в бору смолистом ели и так просторен между ними небосклон. И никаких забот… И, не имея цели, не хочется хандрить и думать о былом. 2009

Укрылась деревня лесами, тихонько вздыхая во сне. Холодные звезды над нами лениво плывут в вышине. Медведица прямо на север по небу махнула хвостом. Там пахнет разлукою клевер и был там когда-то мой дом. А ели, под снегом страдая, склонились до самой земли. Они вспоминают, я знаю, как счастливы быть мы могли. Холодные реки несутся оттуда на солнечный луг; как змеи причудливо вьются, внимательно глядя вокруг. Душа лишь о прошлом тоскует, а разум стремится вперед. Ну, выбери жизнь ты простую... Так нет же, – всё север зовет. 2012

В деревне просто мы живем, не буржуазим: корова, свиньи, огород, и водку квасим. Есть телевизор на столе – росток культуры. Там дикторша одна поёт, ну дура дурой: она бормочет нам о том, что на Канарах легко от солнца получить налет загара. В степи загар я получу совсем бесплатно, когда корову там пасу – туда, обратно. С утра до вечера политики, ругаясь, спорят. У нас же всё, как у людей, – пусть тараторят. И млеем тихо мы порой от сказок пустобреха. Но толку с них совсем уж нет, как с рыбы меха. Еще там "мыло" всё идет, про олигархов. От этого совсем никак, – ни холодно, ни жарко. От ящика тошнит, не верим мы рекламе, такой, как и тогда – в столице на майдане. Нам обещали: будет рай и будем мы Европой. Вот и ползем туда, сверкая голой жопой. Тот мир далек от нас, кружит за горизонтом, - нелепый и пустой, придуманный экспромтом. Покуда мы хлебаем щи дырявыми лаптями. Работу дайте, – что купить давно мы знаем сами. 2009

Всё придет в неожиданный миг. И печаль потихоньку растает. Мир огромен и он многолик. А о будущем вечность лишь знает. Поутру оживают цветы. Тени листьев ковер расстилают. Сердце хочет, чтоб сбылись мечты и влечет к недоступному раю. Вот и мучают страх и тоска. И, последней надежды лишаясь, ты следишь, как идут облака, равнодушно, бесцельно скитаясь. 2011