Мой милый друг! Пишу тебе письмо, в деревне тихой молча прозябая. Здесь хорошо жить сумрачной зимой, листы пером беспомощно марая. Но жарким летом – мухи, комары… Никак не дописать вторую строчку. Унынье, скука, приступы хандры; и водку пью, как сволочь, в одиночку. Здесь все безлюдно, тихо, как в раю: гулящий кот, пугливые соседи; зато покой, – я спешки не терплю, веду с тетрадью чинные беседы. Проходят дни, опять тоска и тишь. Шальное солнце катится по кругу. Ну как же тут, мой друг, не загрустишь в безмолвный час вечернего досуга… 2009

Сказать тебе, мой милый брат, я так устал, везде разлад, кругом все дорожает. И жизнь проходит стороной. Что делать нам с больной страной никто уже не знает. Так нравственность упала, а им все мало, мало… Молюсь я часто, каждый день; вот в церковь не хожу, мне лень, не вижу улучшений. Читаю Пушкина опять, но раньше стал ложиться спать – в объятья милой лени. И каждый день смотрю закат, и этой жизни очень рад. Но иногда щемит в груди: что ждет нас завтра впереди? Уже бушует кризис. Жена опять всё за свое: "ну что за жизнь, кругом жулье…" Так, женские капризы. На огороде весь бурьян посох и по утрам туман. Вот завтра выборы у нас. Тот пыл, что прежде, весь угас; кого избрать, не знаю. Они все обещают рай, лишь побыстрее выбирай, вот и сижу, гадаю. У нас в деревне, как в стране – всё пусто и уныло. Но я доволен всем вполне, вчера не лучше было. 2009

Что-то осень нынче рано наступила. Ветер носится в саду, ломая ветки. Я в деревне что-то вроде старожила, типа чижика без крыльев в тесной клетке. Вот пишу письмо тебе, мой друг заветный: приглашаю поскучать до лета вместе. Мы затеем разговор с тобой предметный, пока куры отдыхают на насесте. Я полезу в тесный погреб, где хранится пыльный строй бутылок гордых и солений. Будем есть и пить, пока не задвоится, аксиомами стирая пыль сомнений. Сколько тем пока блуждает без ответа: о политике, о вечности, погоде. Мы ж не стоики с тобою, мы эстеты. И кинзу всегда берем на огороде. У камина так приятно расслабленье. Лепестки огня творят волшебную картину. Мысли вдаль бегут, меняя направленье, словно в небе ткут лениво паутину. Понимаю, развлечений не хватает здесь в провинции и далеко от моря. Будем ждать, пока весною снег растает и напьемся просто так, по-русски, с горя. 2012 

Трава растет у самого порога той хаты, где пишу тебе письмо. Мы наконец‑то выбрали дорогу и на меня поставили клеймо. Теперь идем уверенно в Европу. Сказали нам, - что там теперь наш дом. Я проверял, согласно гороскопу пока приду, то буду нагишом. Зовут меня бандеро‑сионистом, как всех других в измученной стране. Теперь я слоган ретро‑неказистый, хоть непонятно с кем я наравне. Царя прогнали – жаден был безмерно. Февраль пришел на смену январю. Взлетели цены – что есть характерно. Не ем, не пью, но всё еще курю. Уже тебя я приглашать не смею, мой погреб пуст и девственно красив. Ты приезжай, но не сейчас – позднее, пейзаж своей персоной исказив. Молюсь на дождь, на щедрость огорода, завел козу и выводок гусей. Такой картины ты не видел сроду, ‑ я выгляжу как старый Моисей. Лишь петухи отважно, безмятежно поют мне песни громко по утрам под небом, что раскинулось безбрежно. Пройдут года – и все мы будем там. 2016